О Ленине. Сборник статей и выступлений

4.1. Как Ленин работал над Марксом

В России рабочее движение благодаря отсталости нашей промышленности стало развиваться лишь в 90-х годах, когда в ряде других стран широко уже шла революционная борьба рабочего класса, был уже опыт Великой французской революции, опыт революции 1848 г.‚ опыт Парижской Коммуны 1871 г. В огне революционной борьбы выковались великие революционные вожди международного рабочего движения — Маркс и Энгельс. Учение Маркса указывало, куда идёт общественное развитие, указывало неизбежность разложения капиталистического общества, замены его обществом коммунистическим, указывало путь, которым пойдёт развитие новых общественных форм, путь классовой борьбы, путь социалистической революции, выявляло роль пролетариата в этой борьбе и неизбежность его победы.

Наше рабочее движение развивалось под знаменем марксизма, шло не ощупью, не вслепую — ясна была цель, ясен был путь.

Ленин сделал чрезвычайно много для того, чтобы осветить путь борьбы российского пролетариата светом марксизма. Пять-десять лет прошло со дня смерти Маркса, но марксизм продолжает для нашей партии оставаться руководством к действию. Ленинизм — лишь дальнейшее развитие марксизма, углубление его.

Понятно поэтому, какой большой интерес представляет освещение вопроса, как работал Ленин над Марксом.

Ленин прекрасно знал Маркса. Когда он в 1893 г. приехал в Питер, он поразил всех нас, тогдашних марксистов, тем, как много он знал из произведений Маркса и Энгельса.

В 90-е годы, когда стали организовываться марксистские кружки, публика изучала главным образом первый том «Капитала». С большим трудом, но всё-таки «Капитал» можно было достать. По части других произведений Маркса дело было совсем плохо. Большинство членов кружка не читало даже «Коммунистического манифеста». Я читала, например, его впервые лишь в 1898 г.‚ уже в ссылке, на немецком языке.

Маркс и Энгельс были под строжайшим запретом. Достаточно отметить, что в 1897 г.‚ в статье «К характеристике экономического романтизма», написанной для «Нового слова»[303], Владимир Ильич вынужден был, чтобы не подвести журнал, не употреблять слов «Маркс», «марксизм», вынужден был о Марксе говорить иносказательно.

Владимир Ильич знал, старался раздобыть всё, что мог, из Маркса и Энгельса на немецком и французском языках. Анна Ильинична рассказывает, как он вместе с сестрой Ольгой читал «Нищету философии» на французском языке. Больше всего приходилось ему читать на немецком языке. Наиболее важные, заинтересовавшие его места из произведений Маркса и Энгельса он переводил для себя на русский язык.

В первой большой работе Владимира Ильича, изданной им в 1894 г. нелегально, «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?», имеются ссылки на «Коммунистический манифест», на «К критике политической экономии», на «Нищету философии», на «Немецкую идеологию», на письмо Маркса к Руге от 1843 г.‚ на книжки Энгельса «Анти-Дюринг» и «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

«Друзья народа» чрезвычайно расширяли марксистский кругозор большинства тогдашних марксистов, мало знавших ещё произведения Маркса, по-новому освещали целый ряд вопросов и пользовались громадным успехом.

В следующей работе Ленина — «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» — мы видим уже ссылки на «18 Брюмера», на «Гражданскую войну во Франции», на «Критику Готской программы», на второй и третий тома «Капитала».

Позже жизнь в эмиграции дала возможность Ленину ознакомиться полностью со всеми произведениями Маркса и Энгельса, проштудировать их.

Биография Маркса, написанная Лениным в 1914 г. для «Энциклопедического словаря» Граната, как нельзя лучше иллюстрирует прекрасное знание Ильичём произведений Маркса.

О том же говорят и бесчисленные выдержки из Маркса, которые Ленин постоянно делал при чтении его. В Институте Маркса — Энгельса — Ленина хранится много тетрадок с выписками Владимира Ильича из Маркса.

Владимир Ильич пользовался выписками этими в своей работе, перечитывал их, делал на них свои пометки. Но Ленин не только знал Маркса, он глубоко продумал всё его учение. Выступая в 1920 г. на III Всероссийском съезде комсомола, Владимир Ильич говорил молодёжи, что надо уметь «…взять себе всю сумму человеческих знаний, и взять так, чтобы коммунизм не был бы у вас чем-то таким, что заучено, а был бы тем, что вами самими продумано, был бы теми выводами, которые являются неизбежными с точки зрения современного образования»[304]. «Если коммунист вздумал бы хвастаться коммунизмом на основании полученных им готовых выводов, не производя серьёзнейшей, труднейшей, большой работы, не разобравшись в фактах, к которым он обязан критически отнестись, такой коммунист был бы очень печален»[305].

Ленин изучал не только то, что писал Маркс, но и то, что писали о Марксе и марксизме противники его из буржуазного лагеря. В полемике с ними выясняет он основные положения марксизма.

Первая его большая работа была «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» (Ответ на статьи «Русского богатства»[306] против марксистов), где он точке зрения народников (Михайловского, Кривенко, Южакова) противопоставлял точку зрения Маркса.

В статье «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» он указывал, чем точка зрения Струве решительно отличается от точки зрения Маркса.

Разбирая аграрный вопрос, он пишет работу «Аграрный вопрос и „критики Маркса“» (т. 5), где мелкобуржуазной точке зрения немецких социал-демократов — Давида, Герца — и русских критиков — Чернова, Булгакова — противопоставлена точка зрения Маркса. «Du choc des opinions jaillit la vérité» («Из столкновения мнений вытекает истина»)‚ — говорит французская пословица. Её любил приводить Ильич. К выявлению и противопоставлению классовых точек зрения на основные вопросы рабочего движения постоянно прибегал Ильич.

Очень характерно, как сопоставлял Ленин различные точки зрения.

На это проливает свет XIX Ленинский сборник, где собраны делавшиеся им выписки, конспекты, планы рефератов и пр. по аграрному вопросу за период, предшествовавший 1917 г.

Владимир Ильич тщательно конспектирует высказывания «критиков», выбирает и выписывает особо яркие и характерные места и противопоставляет им высказывания Маркса. Тщательно анализируя высказывания «критиков», он старается показать их классовую сущность, выпукло ставя наиболее важные и больные вопросы.

Ленин очень часто нарочно заострял вопрос. Он считал, что дело не в тоне: можно сказать и грубо, и резко‚ — важно, чтобы было сказано по существу. В предисловии к переписке Ф. А. Зорге он приводит цитату из Меринга: «…Прав Меринг («Der Sorgesche Briefwechsel»[307]), что Маркс и Энгельс в „хорошем тоне“ смыслили мало: „не долго раздумывали, нанося удар, но и не хныкали по поводу каждого ими полученного удара“»[308]. Резкость формы, стиля была присуща Ленину, ей учился он у Маркса. Он отмечал: «…Маркс рассказывает, что они с Энгельсом постоянно боролись против „жалкого“ (miserabel) ведения этого „Социал-Демократа“ и боролись часто резко („wobei's oft scharf hergeht“)»[309]. Резкости Ильич не боялся, но он требовал, чтобы возражения были по существу.

У Ильича было одно любимое словечко, которое он часто употреблял, — «придиренчество». Если начиналась полемика не по существу, с передёргиваниями и придирками к мелочам, он говорил: «Ну, это уж „придиренчество“».

Ещё резче возражал Ленин против полемики, имеющей целью не выяснение вопроса, а сведение мелких фракционных счётов. Это был излюбленный способ меньшевиков. Прикрываясь выхваченными из контекста, из той обстановки, в которой они были сказаны, цитатами из Маркса и Энгельса, они преследовали фракционные цели. В предисловии к переписке Ф. А. Зорге Ленин писал: «Думать, что эти советы Маркса и Энгельса по адресу англо-американского рабочего движения могут быть просто и прямо применены к российским условиям, — значит использовать марксизм не для уяснения его метода, не для изучения конкретных исторических особенностей рабочего движения в определённых странах, а для мелких фракционных, интеллигентских счётов»[310].

Тут мы подходим вплотную к вопросу, как Ленин работал над Марксом? Отчасти это видно из предыдущей цитаты: надо уяснить себе метод Маркса, научиться у Маркса изучать особенности рабочего движения в определённых странах. Это и делал Ленин. Для Ленина учение Маркса было не догмой, а руководством к действию. У него раз сорвалось такое выражение: «Кто хочет посоветоваться с Марксом…» Выражение очень характерное. Сам он постоянно «советовался» с Марксом. В самые трудные, переломные моменты революции он брался вновь за перечитывание Маркса. Зайдёшь к нему бывало в кабинет: кругом все волнуются, а Ильич читает Маркса и с трудом бывало отрывается от него. Не для успокоения нервов, не для того, чтобы вооружиться верой в силы рабочего класса, верой в его конечную победу — этой веры у Ильича было достаточно, — погружался Ленин в Маркса, а для того, чтобы «посоветоваться» с Марксом, у него найти ответы на злободневные вопросы рабочего движения. В статье «Фр. Меринг о второй Думе» Ленин писал: «Аргументация таких людей покоится на неудачном выборе цитат: они берут общие положения о поддержке крупной буржуазии против реакционной мелкой и без критики применяют их к русским кадетам, к русской революции.

Меринг даёт хороший урок этим людям. Кто хочет посоветоваться с Марксом (курсив мой. — Н. К.) о задачах пролетариата в буржуазной революции, тот должен взять суждения Маркса, относящиеся именно к эпохе немецкой буржуазной революции. И недаром так боязливо обходят эти суждения наши меньшевики! В этих суждениях мы видим самое полное, самое яркое выражение той беспощадной борьбы с соглашательской буржуазией, которую ведут русские „большевики“ в русской буржуазной революции»[311].

Брать произведения Маркса, посвящённые разбору аналогичных ситуаций, тщательно анализировать их, сравнивать с переживаемым моментом, выявлять сходство и различия — таков был метод Ленина. Применение его к революции 1905–1907 гг. как нельзя лучше иллюстрирует, как делал это Ильич.

Ещё в брошюре «Что делать?» в 1902 г. Ленин писал: «История поставила теперь перед нами ближайшую задачу, которая является наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было другой страны. Осуществление этой задачи, разрушение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата»[312].

Мы знаем, что уже революционная борьба 1905 г. подняла международную роль русского рабочего класса и что свержение царской монархии в 1917 г. действительно сделало русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата, но это произошло лишь 15 лет спустя после того, как было написано «Что делать?» Когда в 1905 г., после расстрела рабочих 9 января на Дворцовой площади, революционная волна стала подыматься всё выше и выше, встал во весь рост вопрос о том, куда должна вести массы партия, какой тактики должна она держаться. И вот Ленин советуется с Марксом. Особенно внимательно штудирует он произведения Маркса, относящиеся к моменту французской и германской буржуазно-демократическим революциям 1848 г.: «Классовая борьба во Франции в 1848–1850 гг.» и третий том «Литературного наследства К. Маркса и Ф. Энгельса», изданный Фр. Мерингом и касающийся германской революции.

В июне — июле 1905 г. Ильич пишет брошюру «Две тактики социал-демократии в демократической революции», где тактике меньшевиков, державших курс на соглашательство с либеральной буржуазией, противопоставляется тактика большевиков, звавших рабочие массы на самую решительную, непримиримую борьбу с самодержавием вплоть до вооружённого восстания. Необходимо покончить с царизмом, писал Ленин в «Двух тактиках». «Конференция (новоискровцев. — Н. К.) тоже забыла, что, пока власть остаётся в руках царя, любые решения каких угодно представителей останутся такой же пустой и жалкой болтовнёй, какой оказались „решения“ знаменитого в истории германской революции 1848 года Франкфуртского парламента. Представитель революционного пролетариата, Маркс, в своей „Новой Рейнской Газете“ за то и бичевал беспощадными сарказмами франкфуртских либеральных „освобожденцев“, что они говорили хорошие слова, принимали всякие демократические „решения“, „учреждали“ всякие свободы, а на деле оставляли власть в руках короля, не организовали вооружённой борьбы с военной силой, бывшей в распоряжении короля. И пока франкфуртские освобожденцы болтали, — король выждал время, укрепил свои военные силы, и контрреволюция, опираясь на реальную силу, разбила наголову демократов со всеми их прелестными „решениями“»[313].

И Владимир Ильич ставит вопрос, удастся ли буржуазии сорвать русскую революцию посредством сделки с царизмом или, как говорил некогда Маркс, удастся «по-плебейски» разделаться с царизмом. «Удастся решительная победа революции, — тогда мы разделаемся с царизмом по-якобински или, если хотите, по-плебейски. „Весь французский терроризм, — писал Маркс в знаменитой "Новой Рейнской Газете" в 1848 г.‚ — был не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством» (см. Marx'Nachlass, издание Меринга, т. III, стр. 211). Думали ли когда-нибудь о значении этих слов Маркса те люди, которые пугают социал-демократических русских рабочих пугалом „якобинизма“ в эпоху демократической революции?»[314]

Меньшевики говорили, что их тактика — «оставаться партией крайней революционной оппозиции» и что это не исключает частичного, эпизодического захвата власти и образования революционных коммун в том или другом городе. «Что значит „революционные коммуны“?… — ставит вопрос Ленин и отвечает: — Путаность революционной мысли приводит у них (у новоискровцев. — Н. К.)‚ как это сплошь и рядом бывает, к революционной фразе. Да, употребление слова „революционная коммуна“ в резолюции представителей социал-демократии есть революционная фраза, и ничего более. Маркс не раз осуждал подобную фразу, когда за „обаятельный“ термин отжившего прошлого прячут задачи будущего. Обаятельность термина, сыгравшего роль в истории, превращается в подобных случаях в пустую и вредную мишуру, в погремушку. Нам надо дать рабочим и всему народу ясное и недвусмысленное понятие о том, зачем мы хотим учреждения временного революционного правительства? какие именно преобразования осуществим мы, если будем решающим образом влиять на власть, завтра же, при победоносном исходе начавшегося уже народного восстания? Вот вопросы, стоящие перед политическими руководителями»[315].

«Эти вульгаризаторы марксизма никогда не задумывались над словами Маркса о необходимой смене оружия критики критикой оружия. Всуе приемля имя Маркса, они на деле составляют тактические резолюции совершенно в духе франкфуртских буржуазных говорунов, свободно критиковавших абсолютизм, углублявших демократическое сознание и непонимавших, что время революции есть время действия, действия и сверху и снизу»[316].

«Революции — локомотивы истории — говорил Маркс»[317]. Этой ссылкой на Маркса Ленин оценивает роль разгоравшейся революции.

Анализируя далее высказывания К. Маркса в «Новой Рейнской Газете», Ленин выясняет, что такое революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. Но, проводя аналогию, Ленин останавливается и на вопросе, что отличает нашу буржуазно-демократическую революцию от германской буржуазно-демократической революции 1848 г. Он пишет: «Итак, только в апреле 1849 года, после почти годового издания революционной газеты („Новая Рейнская Газета“ начала выходить 1-го июня 1848 года), Маркс и Энгельс высказались за особую рабочую организацию! До тех пор они вели просто „орган демократии“, не связанный никакими организационными узами с самостоятельной рабочей партией! Этот факт‚ — чудовищный и невероятный с нашей современной точки зрения‚ — показывает нам ясно, какое громадное различие было между тогдашней немецкой и теперешней русской социал-демократической рабочей партией. Этот факт показывает нам, во сколько раз менее обнаруживались на немецкой демократической революции (благодаря отсталости Германии в 1848 г. и в экономическом отношении и в политическом — государственная раздроблённость) пролетарские черты движения, пролетарская струя в нём»[318].

Особо интересны статьи Владимира Ильича, относящиеся к 1907 г., статьи, посвящённые переписке и деятельности Маркса. Это — «Предисловие к русскому переводу писем К. Маркса к Л. Кугельману»[319], «Фр. Меринг о второй Думе»[320] и Предисловие к переписке Ф. А. Зорге[321]. Эти статьи особо полно освещают вопрос о методе, которым Ленин изучал Маркса. Исключительный интерес представляет последняя статья. Она написана в период, когда Ленин вновь стал усиленно заниматься философией в связи с разногласиями с Богдановым, когда вопросы диалектического материализма стали с особой остротой в центре его внимания.

Изучая одновременно и высказывания Маркса, касающиеся вопросов, аналогичных тем, какие возникли у нас в связи с разгромом революции, и вопросы диалектического и исторического материализма, Ленин учился у Маркса, как применять к изучению исторического развития метод диалектического материализма. В Предисловии к переписке Ф. А. Зорге он писал: «Сравнение того, как высказывались Маркс и Энгельс по вопросам англо-американского и немецкого рабочего движения, чрезвычайно поучительно. Если принять во внимание, что Германия, с одной стороны, Англия и Америка‚ — с другой, представляют из себя различные стадии капиталистического развития, различные формы господства буржуазии, как класса, во всей политической жизни этих стран, — то указанное сравнение приобретает особенно большое значение. С научной точки зрения, мы наблюдаем здесь образчик материалистической диалектики, уменье выдвинуть на первый план и подчеркнуть различные пункты, различные стороны вопроса в применении к конкретным особенностям тех или иных политических и экономических условий. С точки зрения практической политики и тактики рабочей партии, мы видим здесь образчик того, как творцы „Коммунистического манифеста“ определяли задачи борющегося пролетариата применительно к различным этапам национального рабочего движения разных стран»[322].

Революция 1905 г. поставила на очередь целый ряд новых актуальных вопросов, разрешая которые Ленин ещё глубже продумывал произведения Маркса. В огне революции выковывался ленинский метод (подлинно марксистский) изучения Маркса.

Этот метод изучения Маркса вооружил Ленина на борьбу с искажениями марксизма, с выхолащиванием из него его революционной сущности. Мы знаем, какую громадную роль сыграла в деле организации Октябрьской революции и Советской власти книга Ленина «Государство и революция». Эта книга целиком основана на глубоком изучении революционного учения Маркса о государстве.

Приведём первую страницу ленинской книги «Государство и революция»: «С учением Маркса происходит теперь то, что́ не раз бывало в истории с учениями революционных мыслителей и вождей угнетённых классов в их борьбе за освобождение. Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для „утешения“ угнетённых классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное остриё, опошляя его. На такой „обработке“ марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри рабочего движения. Забывают, оттирают, искажают революционную сторону учения, его революционную душу. Выдвигают на первый план, прославляют то, что́ приемлемо или что́ кажется приемлемым для буржуазии. Все социал-шовинисты нынче „марксисты“, не шутите! И всё чаще немецкие буржуазные учёные, вчерашние специалисты по истреблению марксизма, говорят о „национально-немецком“ Марксе, который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения грабительской войны союзы рабочих!

При таком положении дела, при неслыханной распространённости искажений марксизма, наша задача состоит прежде всего в восстановлении истинного учения Маркса о государстве»[323].

Маркс и Энгельс писали, что их учение «не догма, а руководство к действию». Эти их слова постоянно повторял Ленин. Метод, которым он изучал произведения Маркса и Энгельса, и революционная практика, вся обстановка эпохи пролетарских революций помогли Ленину превратить именно революционную теорию Маркса в подлинное руководство к действию.

Остановлюсь на одном вопросе, имевшем решающее значение. Недавно мы праздновали 15-летие существования Советской власти. В связи с этим мы вспоминали, как был организован захват власти в октябре 1917 г. Он произошёл не стихийно, а был глубоко продуман Лениным, который руководился прямыми указаниями Маркса о том, как надо организовывать восстание.

Октябрьская революция, передав диктатуру в руки пролетариата, в корне изменила все условия борьбы: но именно благодаря тому, что Ленин руководился не буквой высказываний Маркса и Энгельса, а их революционным содержанием, он умел применить марксизм и к делу строительства социализма в эпоху диктатуры пролетариата.

Я остановилась лишь на некоторых моментах. Необходимо проделать очень большую исследовательскую работу: выбрать всё, что брал Ленин из Маркса, и как брал, в какие периоды, в связи с какими задачами революционного движения. Я не коснулась даже таких важнейших вопросов, как национальный вопрос, как империализм и др. Издание Полного собрания сочинений Ленина, издание Ленинских сборников облегчает эту работу. Путь изучения Лениным Маркса на всех этапах революционной борьбы, с начала до конца, поможет лучшему, более глубокому пониманию нами не только Маркса, но и самого Ленина, его метода изучения Маркса и метода претворения учения Маркса в жизнь.

Надо отметить ещё одну сторону изучения Лениным Маркса, имеющую большое значение. Ленин изучал не только то, что писали Маркс и Энгельс, то, что писали о Марксе его «критики», он изучал также путь, которым шёл Маркс к тем или другим взглядам‚ те произведения, те работы, которые будили мысли Маркса, толкали их в известном направлении, изучал, если можно так выразиться, истоки марксистского миросозерцания, изучал, что именно и как именно брал Маркс у того или иного писателя.

Особенно старался он как можно глубже изучить метод диалектического материализма. В 1922 г. в статье «О значении воинствующего материализма» Ленин писал, что надо, чтобы сотрудники журнала «Под знаменем марксизма» организовали работу по систематическому изучению диалектики Гегеля с материалистической точки зрения. Он считал, что без серьёзного философского обоснования нельзя выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания. Как поставить изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, об этом писал Ленин на основе собственного опыта. Приведём соответствующий абзац из статьи Ленина «О значении воинствующего материализма»:

«…мы должны понять, что без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания. Чтобы выдержать эту борьбу и провести её до конца с полным успехом, естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом. Чтобы достигнуть этой цели, сотрудники журнала „Под Знаменем Марксизма“ должны организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, т. е. той диалектики, которую Маркс практически применял и в своём „Капитале“ и в своих исторических и политических работах… Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон, печатать в журнале отрывки из главных сочинений Гегеля, истолковывать их материалистически, комментируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история, особенно современная империалистическая война и революция дают необыкновенно много. Группа редакторов и сотрудников журнала „Под Знаменем Марксизма“ должна быть, на мой взгляд, своего рода „обществом материалистических друзей гегелевской диалектики“. Современные естествоиспытатели найдут (если сумеют искать и если мы научимся помогать им) в материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы, которые ставятся революцией в естествознании и на которых „сбиваются“ в реакцию интеллигентские поклонники буржуазной моды»[324].

Теперь изданы IX и XII Ленинские сборники, которые вскрывают весь процесс мысли Ленина при проработке им основных произведений Гегеля, вскрывают, как применял он метод диалектического материализма к изучению Гегеля, как тесно связывал он это изучение с углублённым изучением высказываний Маркса, с умением превратить марксизм в руководство к действию в самых различных условиях.

Не только над Гегелем работал Ленин. Он прочитал, например, письмо Маркса к Энгельсу от 1 февраля 1858 г., где тот даёт резкий отзыв на книгу Лассаля «Философия Гераклита Тёмного из Эфеса» (2 т.), называя этот труд «ученическим». Ленин вначале даёт краткую формулировку отзыва Маркса: «…Лассаль просто повторяет Гегеля, списывает его, пережёвывает миллион раз по поводу отдельных мест Гераклита, снабжая свой труд невероятной бездной учёнейшего, гелертерского-архи, балласта»[325]. Но всё же Ленин берётся за изучение этой работы Лассаля, конспектирует её, делает выписки, пишет свои замечания к ним и в конце подводит итог: «В общем… верен отзыв Маркса. Книгу Лассаля не стоит читать»[326]. Но самому Ленину работа над этой книгой дала более углублённое понимание Маркса, понимание того, почему ему так не понравилась эта книга Лассаля.

В заключение укажу ещё на одну форму работы Ленина над Марксом — это популяризация им учения Маркса. Если популяризатор подходит к своей работе «всерьёз», ставит себе целью дать в наиболее простой, понятной форме изложение самой сущности той или иной теории, эта работа даёт ему самому чрезвычайно много.

Свою брошюру «О штрафах», написанную для рабочих, Ленин послал за границу в группу «Освобождение труда». П. Б. Аксельрод и Г. В. Плеханов отозвались о ней очень одобрительно. 16 августа 1897 г. из с. Шушенского Ленин писал Аксельроду: «Ваши и его (Плеханова. — Н. К.) отзывы о моих литературных попытках (для рабочих) меня чрезвычайно ободрили. Я ничего так не желал бы, ни о чём так много не мечтал, как о возможности писать для рабочих»[327].

Учение Маркса хотел сделать он близким и понятным рабочим массам. В 90-х годах, занимаясь в кружках, он старался изложить им прежде всего первый том «Капитала», иллюстрируя изложенные там положения примерами из жизни своих слушателей. В 1911 г. в партийной школе в Лонжюмо (под Парижем), где Ленин работал над подготовкой кадров для руководства поднимающимся революционным движением, он читал рабочим лекции по политической экономии, стараясь изложить как можно проще основы учения Маркса. В своих статьях в «Правде» Ильич старался популяризировать различные моменты учения Маркса. Образцом популяризации является ленинская характеристика, во время споров о профсоюзах в 1921 г.‚ того, как надо изучать предмет, явление, применяя метод диалектики. Ленин говорил: «Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и „опосредствования“. Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережёт нас от ошибок и от омертвения. Это во-1-х. Во-2-х, диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии, „самодвижении“ (как говорит иногда Гегель), изменении… В-З-х, вся человеческая практика должна войти в полное „определение“ предмета и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку. В-4-х, диалектическая логика учит, что „абстрактной истины нет, истина всегда конкретна“, как любил говорить, вслед за Гегелем, покойный Плеханов»[328].

Эти немногие строки — квинтэссенция того, к чему пришёл Ленин в результате долгих лет работы над вопросами философии, всё время пользуясь методом диалектического материализма, всё время «советуясь» с Марксом. Эти строки в сжатой форме указывают всё то существенное, что должно быть руководством к действию при изучении явлений.

То, как работал Ленин над Марксом, учит нас, как надо изучать Ленина. Его учение неразрывно связано с учением Маркса, это — марксизм в действии, это — марксизм эпохи империализма и пролетарских революций.

4.2. «Капитал» в работах Ленина

Марксизм неразрывно связан с умением вглядываться в жизнь, разбираться в ней. Маркс и Энгельс жестоко критиковали капиталистический уклад, все его стороны, но критиковали не просто потому, что они были «критически мыслящие личности», а потому, что эта критика открывала правильный путь борьбы.

У Маркса учился Ленин критически вглядываться в жизнь, разбираться в её явлениях, отличать основное от второстепенного, учился связывать теорию с практикой, втягивать пролетариат в борьбу, организовывать его для победы.

В «Справочнике к II и III изданиям Сочинений Ленина» перечислены все ссылки на «Капитал», имеющиеся в произведениях Ленина. Это очень интересный материал. Всего прямых ссылок имеется во всех 30 томах 185. Больше всего ссылок (114) приходится на первые три тома Сочинений, на период, когда приходилось особенно настойчиво доказывать правильность теории марксизма.

В первом томе очень большое число ссылок (20) относится к работе «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?». Книга эта была написана в 1894 г. Нелегально отпечатанная на гектографе в количестве 250 экземпляров, она сыграла крупнейшую роль в пробуждении интереса к марксизму, в разъяснении его революционного содержания.

Ленин здесь приводит высказывания Маркса о «Капитале». Маркс писал, что он ставил себе целью показать экономический закон развития современного общества, что он рассматривает развитие экономической общественной формации как естественноисторический процесс. Ленин, зная, что у многих нет понимания того, как увязывается экономика с политикой, показывает, что изучение экономического развития капиталистического уклада является лишь «скелетом» «Капитала». «Всё дело‚ — пишет он, — однако‚ в том‚ что Маркс этим скелетом не удовлетворился, что он одной „экономической теорией“ в обычном смысле не ограничился, что — объясняя строение и развитие данной общественной формации исключительно производственными отношениями — он тем не менее везде и постоянно прослеживал соответствующие этим производственным отношениям надстройки, облекал скелет плотью и кровью. Потому-то „Капитал“ и имел такой гигантский успех‚ что эта книга „немецкого экономиста“ показала читателю всю капиталистическую общественную формацию как живую — с её бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными отношениями»[329].

Одновременно с тщательным изучением тогдашнего экономического уклада России Ленин работал в 1894–1895 гг. в рабочих кружках. Он знакомил рабочих с «Капиталом» Маркса. Увязывая теорию с практикой, он учил их собирать материал о своих фабриках и заводах‚ выяснять конкретные формы эксплуатации. Рабочие, участвовавшие в то время в кружках Ильича, вспоминают: бывало, он прочтёт им ту или иную главу из «Капитала», а потом мобилизует на собирание соответствующего материала на их фабрике по цехам. Но Ленин понимал, что эта работа не должна быть оторвана от борьбы, он помогал рабочим на основе обнаруженных фактов организовывать борьбу против капиталистов. Выпуск листовок с использованием материалов, собранных рабочими, быстро привился и дал блестящие результаты.

В произведении Владимира Ильича «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» говорится о мелкобуржуазной сущности народничества и о буржуазном подходе Струве к его критике. Ленин здесь вынужден был избегать ссылок на «Капитал» — статья готовилась для легальной печати. Жандармы поняли‚ что статья защищает позиции революционного марксизма, и сожгли сборник‚ где она была напечатана.

Во втором томе Сочинений Ленина, где собран ряд экономических работ, имеется 34 ссылки на «Капитал».

«Капитал» Маркса вооружил Ленина методом для изучения конкретного капиталистического уклада России. «Развитие капитализма в России» имеет максимум ссылок на «Капитал» — 51.

После революции 1905 г. в наступившие годы реакции Ильич берётся за анализ того, в чём была сила и слабость революции. Особо большое внимание он уделяет крестьянству, аграрной программе. В томах XI и XII мы вновь встречаем ссылки на «Капитал», в частности на III том, который Ильич в это время внимательно перечитывал.

Когда после ленских событий рабочее движение вновь быстро пошло на подъём, Ильич использует легальную прессу, чтобы приковать внимание партийного актива к необходимости связывать свою работу с теорией марксизма. В марте 1913 г. он пишет для «Правды» статью «Исторические судьбы учения Карла Маркса» и статью «Три источника и три составных части марксизма» — для тогдашнего теоретического партийного журнала «Просвещение».

В 1914 г. Ленин написал для «Энциклопедического словаря» Граната известную свою статью «Карл Маркс».

Особо интересны ссылки на «Капитал» в советский период. В статье «О значении воинствующего материализма» в 1922 г. Ленин говорит о том, что победа пролетариата вызывает особенно усиленную борьбу на идеологическом фронте, что мы должны быть вооружены глубоким пониманием диалектического материализма, чтобы выдержать борьбу против натиска буржуазных идей. «Чтобы достигнуть этой цели, сотрудники журнала „Под Знаменем Марксизма“ должны организовать систематическое научение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, т. е. той диалектики, которую Маркс практически применял и в своём „Капитале“ и в своих исторических и политических работах…»[330]

В январе 1919 г. на II Всероссийском съезде профсоюзов Владимир Ильич указывает на полное непонимание «Капитала» Маркса теми, кто говорит о независимости рабочего класса от государства, кто не понимает роли пролетариата в стране, где победила пролетарская диктатура. Ильич делает ссылки на «Капитал» и в докладе о работе в деревне на VIII съезде партии, когда говорит о замене капиталистического уклада социалистическим, и в ряде статей тех лет.

«Капитал» не перестаёт быть руководством к действию. Решения последнего пленума ЦК ВКП(б) говорят о необходимости всем партийцам, и особенно руководящим кадрам, лучше вооружаться знанием марксизма-ленинизма, пронизывать его духом всю деловую работу, нести его в массы. Всё это обязывает наши кадры внимательно изучать «Капитал».

4.3. Изучайте марксизм

Товарищи, я хочу остановиться только на некоторых вопросах, которые мне кажутся особенно важными, которые необходимо подчёркивать, когда речь идёт о ленинском воспитании. Через все речи Владимира Ильича, через все его статьи проходит красной нитью ненависть ко всякому угнетению и ко всякой эксплуатации. Конечно, всякий скажет, что ленинец должен быть заражён этой ненавистью к эксплуатации, ненавистью к угнетению. Вопрос в том, как бороться с этим угнетением и эксплуатацией. Если мы посмотрим, как подходят к этому вопросу анархисты, то мы увидим, что они подходят к вопросу об эксплуатации и угнетении огульно, они не предлагают конкретных мер для борьбы с той или иной формой эксплуатации, а предлагают огульно уничтожить тот порядок, который создаёт эту эксплуатацию и угнетение, не вникая в причины существования их и не продумывая того, как эти причины уничтожить.

Если мы посмотрим, как подходил к этому вопросу Владимир Ильич, то увидим, что он тщательно изучал каждую форму эксплуатации. Например, эксплуатация на фабриках и заводах. Он не ограничивался тут общими формами, а изучал тщательно все формы этой эксплуатации. Мы знаем, что у него есть такие брошюрки, как брошюрка о штрафах[331], брошюрка о законе второго июня[332], где детально разбирается, в какие именно формы выливается эксплуатация.

Как подходил Владимир Ильич к вопросу о крестьянстве, как он его ставил, как освещал эксплуатацию помещиками крестьян? Он рассматривал этот вопрос в корне его развития, начиная с момента освобождения крестьян: как это освобождение крестьян было проведено, как помещики получили всевозможного рода отрезки от той земли, которой раньше крестьяне пользовались, и как при помощи этих отрезков они кабалили крестьян.

Изучая речи и статьи Владимира Ильича, вы увидите, как детально, как до мелочей подробно разбирал он все вопросы эксплуатации и угнетения. Эксплуатация капиталистов, эксплуатация помещиками крестьян, национальный гнёт — все эти вопросы он основательно изучал, брал их в развитии и самое существенное выделял, чтобы видеть, против чего именно надо бороться и как бороться. Это кажется весьма естественным и очень простым. И конечно, каждый ленинец скажет, что он не только ненавидит гнёт и эксплуатацию, но знает также те формы, в которых гнёт и эксплуатация проявляются.

Но, товарищи, надо помнить следующее: мы сейчас живём уже не в капиталистическом строе, а в строе, который представляет переход от капиталистического к социалистическому, переход на основе малоразвитой промышленности и мелкого крестьянского хозяйства. Конечно, нельзя думать, что в этом переходном строе не будет уже никакой эксплуатации. Правда, многие старые формы эксплуатации, благодаря революции, благодаря тому громадному социальному сдвигу, который произошёл, отошли в прошлое, но нельзя думать, чтобы теперь не было уже никакой эксплуатации и не было никакого угнетения. Эта эксплуатация и угнетение приобрели теперь новые формы, правда органически связанные со старыми, но всё же носящие несколько другой характер. И вот тут, товарищи, большая опасность, что ненависть, направленная против старых форм эксплуатации, не будет иметь для себя объекта потому, что старое отжило. А новых форм эксплуатации и угнетения можно и не заметить, если не смотреть, не уметь вглядываться в жизнь, не уметь смотреть, что кругом делается. Теперь, конечно, тех форм, которые были раньше, мне кажется, уже нет. Нет такой наглой эксплуатации рабочих, которая была раньше. Уничтожена помещичья собственность, и хотя она местами и возрождается, но в общем и целом старые формы уже отжили, но тем внимательнее надо смотреть кругом себя, чтобы заметить всякую новую, зарождающуюся форму эксплуатации. Это не так просто, как кажется.

Теперь мы ещё близки к старому, капиталистическому строю, а чем дальше, тем сложнее будут все эти вопросы, и надо остерегаться того, чтобы не впадать в общие фразы, детально всматриваться в формы, детально изучать их. Уже и теперь сказывается недостаток этого внимательного и систематического изучения — изучения нового быта. Уже теперь слишком в общих формах мы часто говорим об эксплуатации и угнетении. Вот ленинец и должен внимательно изучить все те новые формы, которые будут чем дальше, тем сложнее. Трудность ещё в том, что сейчас общественное развитие идёт чрезвычайно быстрым темпом, чрезвычайно быстро меняется окружающая обстановка, и надо постоянно иметь перед глазами эти изменения, изучать эксплуатацию в её изменяющихся формах.

Это вопрос очень сложный, и для того, чтобы умело подойти к нему, надо быть вооружённым теорией. Недавно я разговаривала с товарищами из комсомола и спрашивала их, какие кружки у них существуют. Кружки по политграмоте есть, затем есть кружки по ленинизму — это всё есть, но выходило так, что по марксизму кружков как будто нет. А если мы хотим понять ленинизм, то мы прежде всего должны вооружиться марксизмом. Ленин был марксист. Он был учеником Маркса. Тщательно изучал все произведения Маркса и Энгельса, постоянно возвращался к ним, не то что раз когда-то прочитал, а постоянно возвращался к чтению произведений Маркса и Энгельса и постоянно черпал в них новые и новые подходы к жизни, вдумывался в каждое их слово. Маркс изучал те законы, на основании которых развивается человеческое общество, он осветил эти законы. Когда мы говорим о явлениях природы, всякому ясно, что тут необходимо знать природу — законы химических и физических явлений — и, по мере того как люди больше и больше улавливают, изучают эти законы, они получают всё большую власть над природой. Изучать законы природы для того, чтобы одолевать природу‚ — это настолько общее место, что не приходится об этом и говорить. Но то же самое относится и к жизни человеческого общества. Общество развивается на основании определённых законов. Есть определённая связь явлений, есть определённый закон развития. Чтобы овладеть движением, чтобы направить революционное движение в настоящее русло, чтобы добиться победы‚ необходимо знать все законы, на основании которых развивается человеческое общество.

Владимир Ильич говорил о необходимости научиться понимать «революционную диалектику» Маркса. Маркс показал, как развивается явление, как в каждом развивающемся явлении есть зародыш, ростки новых форм жизни, как эти новые формы уничтожают старые. Вот почему Владимир Ильич в речи, которую он говорил на III Всероссийском съезде комсомола, предостерегал его от увлечений лозунгами. Он считал, что не столько важны отдельно взятые лозунги, как изучение явлений в их связи. Свою революционную диалектику Маркс применил к тому периоду человеческого развития, который носит название капиталистического развития. Он показал, как возникло капиталистическое общество, как развивалось, как внутри этого капиталистического общества сложились силы, те силы, которые должны стать могильщиком капиталистического строя. Он показал, как рабочий класс рос, как развивался. Маркс указал на революционную цель, которая стоит перед рабочим классом, и на ту историческую роль, которую рабочий класс играет. Вот понимание цели рабочего класса, понимание взаимоотношения явлений и их развития — вот что составляет сущность марксизма. И надо вооружиться теорией марксизма, чтобы ясно понимать то, что кругом происходит, понимать быстро развивающиеся события. В прежнее время марксистами называли себя часто люди, которые не понимали этой революционной диалектики марксизма. Они считали, что достаточно прочесть Маркса и согласиться с его выводами — и это даёт уже право назвать себя марксистом. Но Владимир Ильич не так смотрел на то, чем должен быть марксист. Он считал, что марксизм — руководство к действию, и потому революционное учение Маркса он приложил к русской действительности, к той эпохе, в которой ему пришлось работать и действовать. Это как раз была историческая эпоха, когда стало совершенно ясно, что капитализм разрушается, — эпоха, предшествовавшая мировой войне и последовавшая за ней. Эта имеющая глубоко революционное значение эпоха была Владимиром Ильичём оценена на основании той марксистской теории, которой он владел в совершенстве.

Но не только теорию марксизма знал Владимир Ильич: он изучал все особенности русских конкретных условий, продумал, как приложить марксистскую революционную теорию к жизни. Вооружившись революционной теорией, он смог найти именно те пути, которые необходимы были для того, чтобы пролетариат смог победить. Не в личных свойствах Владимира Ильича разгадка того, что он глубоко продумал революционную теорию марксизма и правильно применил её. Вам, товарищи, придётся разрешить много сложных вопросов, которые перед вами поставят последующие годы, и потому вам необходимо вооружиться этой революционно-марксистской теорией.

Владимир Ильич ни на минуту не выпускал из виду революционные цели изменения существующего строя и создания коммунистического строя. Он не упускал из виду великой исторической роли пролетариата; этим он отличался от оппортунистов, с которыми всю жизнь вёл упорную борьбу. Когда выступал немецкий социал-демократ Бернштейн и стал говорить, что движение — всё‚ а цель — ничто, Владимир Ильич встал на сторону Каутского, в те времена бывшего ещё революционером. Отрицание важности цели рабочего движения было оппортунизмом, отрицанием исторической роли пролетариата, отказом от принципа марксизма. Несколько в другой форме, в своеобразной русской форме, подняли знамя оппортунизма экономисты; они также совершенно недооценивали революционной роли пролетариата. Они говорили, что нужна экономическая борьба, и вот только на эту экономическую борьбу они обращали внимание, а на связь этой экономической борьбы с политической борьбой, на ту связь, которую всегда подчёркивал Маркс, они не обратили внимания. И вот Владимир Ильич вместе с Плехановым вёл отчаянную борьбу с экономистами. Точно так же, в чём была главная ошибка меньшевиков, против которых боролся так упорно Владимир Ильич? Он указывал, что меньшевики, вступая в блок с либералами, ориентируясь на радикальную буржуазию, отказываются от основного — от правильной оценки роли пролетариата во всём революционном движении. Ясное понимание цели, понимание тех путей, которые ведут к этой цели, понимание исторической роли пролетариата и дало возможность Владимиру Ильичу правильно оценить все эти оппортунистические отклонения.

Для того чтобы идти революционным путём, молодёжи необходимо вооружиться марксистской теорией. Эта теория даст понимание окружающей действительности. Нет, вообще говоря, каких-нибудь лозунгов, верных для всех времён. Каждый лозунг имеет значение в той конкретной исторической обстановке, в которой он выдвигается. Когда-то в своей книжке «Исторические письма» Миртов говорил о том, что всякий лозунг, будучи революционным в известной обстановке, при изменившейся обстановке может быть реакционным. Понимание того, когда уместен тот или иной лозунг, даётся как раз умением подходить к действительности и оценивать её с точки зрения марксизма. Если неподготовленный человек возьмёт сочинения Ленина, то ему может показаться, что у него много противоречий. В целом ряде вопросов Владимир Ильич защищал в различные моменты различные точки зрения, и человек, который не понимает внутренней связи явлений, их революционной диалектики, увидит лишь противоречия там, где на деле развитие одной и той же точки зрения, только в различной обстановке. Например, возьмём такой вопрос, как Учредительное собрание. До известного момента, пока не было ещё налицо власти пролетариата, которая начала зарождаться в форме Советов, большевики выступали за Учредительное собрание; когда создались революционные Советы, когда они стали фактической властью, тогда лозунг Учредительного собрания получил совершенно другое значение. Из лозунга революционного он превратился в лозунг реакционный, который мог бы повести к тому, что организованная уже власть пролетариата, организованного в Советы, была бы ослаблена.

Возьмём вопрос о кооперации. До захвата власти Владимир Ильич о кооперации говорил в другом совершенно тоне, чем говорил в последних своих статьях, где он писал о том, какое громадное значение имеют кооперативы в настоящее время для перестройки всего общества на коллективистических началах. Если мы возьмём и будем перелистывать сочинения Владимира Ильича, мы увидим, как на протяжении времени в различной конкретной обстановке Владимир Ильич совершенно различно оценивал те или другие формы движения.

Чтобы понять конкретную обстановку, надо, во-первых, быть вооружённым теорией, которая даёт систему, определённый подход, — это с одной стороны. А с другой стороны, надо тщательно изучать окружающую действительность. Если вы посмотрите, как подходил к этому Владимир Ильич, вы увидите, что он изучал тщательным образом действительность и по книгам, и по личному опыту, и на основании разговоров и рассказов товарищей. Если вы посмотрите ту массу тетрадок, в которых Владимир Ильич делал выписки, вы увидите, как сравнивал он каждый факт, который он наблюдал в русской жизни, с аналогичными фактами европейской жизни и, сравнивая их, старался отметить ту или иную разницу. Его заметки в тетрадках показывают, что он старался уловить ту разницу, которая создаётся благодаря различной обстановке. Если вы прочитаете воспоминания о Владимире Ильиче, вы увидите, как он внимательно расспрашивал товарищей, как по отдельным рассказам, по отдельным фактикам старался воссоздать всю картину явления, как он проверял себя каждый раз в каждом вопросе. Во время одной из партийных дискуссий Владимир Ильич писал: когда в партии возникают какие-нибудь разногласия, когда партия переживает кризис, то надо подходить к вопросу с величайшей честностью, смотреть правде в глаза.

И вот к изучению действительности Владимир Ильич подходил всегда с этой величайшей честностью, умел смотреть правде в глаза, и он умел учиться у врага. Если враг правильно оценивал какое-нибудь явление, Владимир Ильич не смотрел на то, что оценка исходит от врага, он пользовался ею, чтобы найти правильный подход к факту. С другой стороны, Владимир Ильич умел не только прямо, но и косвенно учиться у врага. Похвала врага служила ему предостережением, он пересматривал вопрос ещё раз, чтобы проверить себя, не сделано ли какой ошибки.

Владимир Ильич на ошибках учился. Например, Владимир Ильич выдвинул в 1903 г. и очень горячо защищал пункт партийной программы о возвращении крестьянам земельных отрезков, отошедших во время земельной реформы 1861 года к помещикам, и вот в 1908 г. есть статья, которая посвящена учёту опыта первой революции. Там он прямо говорит о пункте программы, что это неправильный лозунг, касающийся отрезков.

И это несмотря на то, что в своё время Владимир Ильич страстно защищал этот лозунг против Плеханова, долго завоёвывал всех, чтобы перешли на его сторону, чтобы поняли всё значение этих отрезков, а потом, после революции, он не остановился перед тем, чтобы объективно оценить его. Он писал, что этот лозунг был недостаточен, что надо было выдвинуть сразу более революционный лозунг.

Эта революционная честность, умение подойти к каждому вопросу, не соображаясь с тем, что, может быть, надо всё переоценить с самого начала, не соображаясь с тем, что, может быть, предстоит громадная работа, не соображаясь ни с чьим личным самолюбием, не боясь признать свою ошибку (он ставил вопрос отчётливо, в упор, стараясь найти правильный ответ на него), — вот это умение, умение изучать пристально, умение наблюдать, умение чужой опыт использовать и обдумывать, умение смело смотреть в глаза фактам должны быть свойствами той молодёжи, которая хочет быть ленинцами.

И наконец я скажу несколько слов о той преданности революционному делу, которой требовал Владимир Ильич от революционера. В его книжке «Что делать?» он пишет о том, к чему должен быть готов революционер. Он пишет о том, что первые годы, вот эти годы, когда только что нарождается движение, — что эти годы должны быть годами громадной выдержки, должны быть годами незаметной работы, которая потом учтётся, что вначале работа, по существу, не видна, не заметна. Революционер должен быть готов к ведению этой незаметной, чёрной, повседневной работы. Но в то же время революционер должен быть готов к величайшим подвигам, величайшему героизму, об этом точно так же говорит Владимир Ильич в своей книжке «Что делать?», которая в своё время так увлекла членов партии, которая сыграла в революционном движении такую громадную роль. Революционер должен быть готов на всё: и на повседневную, чёрную, незаметную работу и на величайшие героические подвиги. Эта оценка Владимира Ильича даёт ясное представление о том, каков должен быть ленинец. Он должен вести повседневную, будничную работу, какой бы тяжёлой она ни была, должен внимательно относиться к ней. В момент подъёма революционного движения он также должен быть готов на всё.

Я хотела остановиться ещё на одном вопросе — на понимании Владимиром Ильичём роли масс. В 90-х годах, в самом начале возникновения партии революционного марксизма, очень оживлённо обсуждался вопрос о роли личности в истории. Михайловский и другие говорили тогда о том громадном значении, которое имеет личность в истории. У Михайловского есть статья на тему «Герои и толпа». Масса — это безвольная толпа, идущая за героями. Вопрос о героизме, о роли сознательной личности в истории выдвигался и Лавровым. Позднее эсеры усвоили себе эту точку зрения на героев и толпу, на первый план выдвигали героическую личность. Марксисты подходят к вопросу иначе. Они говорят о классовой борьбе.

Если вдуматься в этот термин — «классовая борьба», то надо будет к этому вопросу о роли личности подходить так, как подходил Владимир Ильич. На первый план он выдвигал вопрос о массе, о том, под влиянием каких побуждений действует масса. Марксизм рассматривает действия отдельных личностей в связи с тем классом, представителем которого эта личность является. Личность, взятая вне массы, вне класса, — ничто. Но если она свяжет свою деятельность с деятельностью революционного класса, с деятельностью пролетариата, то благодаря тому, что человек свой утлый челн привяжет к корме большого корабля, к корме того дела, которое делает пролетариат, — благодаря этому личность может получить очень большое значение, но только в том случае, если она не отделяет себя от массы, если является её выразителем.

И вот если вы посмотрите на сочинения Владимира Ильича, на те речи, которые он говорил, вы увидите, какое громадное значение придавал он массе. Он говорил, что «социализм есть живое творчество масс». В последних своих статьях он говорил о том, что теперь надо двигаться дальше гораздо медленнее, чем раньше, но двигаться громадной массой, миллионами двигаться. Эта оценка значения массы, её творческой силы характерна для Владимира Ильича. Вопрос об организации масс, о внесении сознательности в движение масс Владимир Ильич считал первоочередным. Он подходил к этому вопросу по-марксистски. Ленинцы должны учиться такому же отношению к массе.

А понять массу, научить ориентироваться на неё может опять только марксизм, вскрывающий первопричины движения масс, учащий нащупывать движение силы революции, вести массы к великой цели.

Если молодёжь хочет стать ленинцами, она должна внимательно изучать теорию, изучать «революционную диалектику» марксизма.

4.4. К 25-летию выхода в свет книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»

В начале 1908 г. Ленин вынужден был опять уехать за границу.

Революция была разбита. Начались годы глубокой реакции. О чём думал Ленин, вернувшись вновь за границу? Приведу выдержку из своих воспоминаний о Ленине:

«Наконец в феврале вышел первый изданный в Женеве (21-й) номер „Пролетария“. Характерна в нём первая статья Владимира Ильича. „Мы умели, — писал он, — долгие годы работать перед революцией. Нас недаром прозвали твердокаменными. Социал-демократы сложили пролетарскую партию, которая не падёт духом от неудачи первого военного натиска, не потеряет головы, не увлечётся авантюрами. Эта партия идёт к социализму, не связывая себя и своей судьбы с исходом того или иного периода буржуазных революций. Именно поэтому она свободна и от слабых сторон буржуазных революций. И эта пролетарская партия идёт к победе“[333].

Эти слова принадлежат Владимиру Ильичу. И они выражали то, чем он тогда жил. В момент поражения он думал о величайших победах пролетариата. По вечерам, когда мы ходили по набережным Женевского озера, он говорил об этом».

Вскоре Владимир Ильич взялся за обдумывание и писание своей книги «Материализм и эмпириокритицизм». Взялся не потому, конечно, что у него оказалось много свободного времени, а потому, что он считал борьбу с ревизионизмом на философском фронте особенно важной именно в данный момент. В статье «Марксизм и ревизионизм», написанной им в начале 1908 г. для легального сборника «Памяти Карла Маркса», Ленин писал о классовых, мелкобуржуазных корнях ревизионизма, о необходимости бороться на всех фронтах против ревизионизма, о необходимости бороться с ревизионизмом на фронте философском, мировоззренческом. Об этой борьбе в статье «Марксизм и ревизионизм» Ленин говорит: «…профессора отрабатывали своё казённое жалованье, подгоняя и идеалистические и „критические“ свои системы к господствовавшей средневековой „философии“ (т. е. к теологии), — и ревизионисты пододвигались к ним, стараясь сделать религию „частным делом“ не по отношению к современному государству, а по отношению к партии передового класса.

Какое действительное классовое значение имели подобные „поправки“ к Марксу, об этом не приходится говорить — дело ясно само собой»[334].

И, обдумывая необходимость взяться самому вплотную за борьбу на философском фронте, Ильич кончает статью «Марксизм и ревизионизм» словами: «То, что теперь мы переживаем зачастую только идейно: споры с теоретическими поправками к Марксу (курсив мой. — Н. К.)‚ — то, что теперь прорывается на практике лишь по отдельным частным вопросам рабочего движения, как тактические разногласия с ревизионистами и расколы на этой почве, — это придётся ещё непременно пережить рабочему классу в несравненно более крупных размерах, когда пролетарская революция обострит все спорные вопросы (курсив мой. — Н. К.), сконцентрирует все разногласия на пунктах, имеющих самое непосредственное значение для определения поведения масс, заставит в пылу борьбы отделять врагов от друзей, выбрасывать плохих союзников для нанесения решительных ударов врагу.

Идейная борьба революционного марксизма с ревизионизмом в конце XIX века есть лишь преддверие великих революционных битв пролетариата, идущего вперёд к полной победе своего дела вопреки всем шатаниям и слабостям мещанства»[335].

Жизнь подтвердила то, что говорил Ленин: девять лет спустя, в 1917 г., имела место Великая Октябрьская революция. Пролетариат крепко взял в свои руки власть. Одержать победу помогла ему партия большевиков, идейно сплочённая, закалённая в борьбе с оппортунизмом, вооружённая теорией Маркса и Энгельса, которая помогла ей далеко заглядывать в будущее и идти, не колеблясь, по намеченному пути.

Борьба на философском фронте сыграла крупнейшую роль в ясной постановке большевиками целей Октябрьской революции, дала им возможность правильно предусмотреть развитие событий, нащупать правильный путь борьбы.

Ленин придавал громадное значение теории. Диалектический материализм, основы которого так блестяще были разработаны Марксом и Энгельсом, научно обоснованы ими, один только мог, по мнению Ленина, служа руководством к действиям пролетариата, привести его к победе. Научности теории марксизма Ленин придавал громадное значение, в ней видел залог победы пролетариата. Он не просто верил в эту победу, он был в ней убеждён.

Первые шаги русских революционных марксистов были неразрывно связаны с борьбой за марксистское мировоззрение. Борьба с народниками была борьбой за основы марксизма. Борьба с «легальными марксистами», стремившимися выхолостить из марксизма его революционное содержание, затемнить роль классовой борьбы, шла по той же линии. Борьба с рабочемысленцами, с экономистами была борьбой против снижения значения роли теории в борьбе пролетариата. После II съезда борьба между большевиками и меньшевиками, начавшись с организационных вопросов, разгоралась всё более и более в борьбу большевиков против сдачи меньшевиками всех принципиальных позиций, против всё разраставшегося оппортунизма меньшевиков. На протяжении всей своей деятельности яро боролся Ленин против оппортунизма, против сдачи принципиальных позиций, и, когда в среде большевиков под влиянием наступавшей всё напористее реакции начались оппортунистические шатания в области философии, попытки, прикрывшись плащом самой непримиримой революционности, взять под сомнение научность диалектического материализма путём ссылок на небольшую группу вставших на путь идеалистической философии учёных-физиков, исказить сущность диалектического материализма, Ленин решил, что в данный момент борьба на философском фронте — это то звено, за которое надо ухватиться, что на этом именно фронте надо дать бой оппортунизму.

Наш российский оппортунизм на протяжении периода 1893–1908 гг. носил часто очень наивные формы, окрашен был в российский цвет, но по существу дела он представлял собой вариации международного оппортунизма, всё более и более разраставшегося в недрах II Интернационала и привёдшего его в 1914 г.‚ когда разразилась мировая война, к полной сдаче всех позиций и к измене делу пролетариата.

Ещё в 1895 г. известный германский оппортунист Давид (он особенно известен по своим оппортунистическим высказываниям в области аграрного вопроса, в области крестьянского вопроса) заявил, что социал-демократия — это партия не знания, а воли. Возражая ему на Бреславском партейтаге, Клара Цеткин говорила: «По моему мнению, социал-демократия есть партия целеустремлённой воли, так как она есть партия целеустремлённого знания (курсив мой. — Н. К.). Если бы мы согласились с Давидом, мы встали бы на путь зигзагообразного курса. Этот курс из-за постоянных экспериментов то с пряником, то с кнутом, то с другими средствами не удосужился ещё заняться социальным вопросом».

Мы знаем, какую сдачу всех марксистских позиций представляла собой книга Бернштейна «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии».

В этой книге Бернштейн пытался опровергнуть теорию исторического материализма и вытекающие из неё положения о движущих силах, о борьбе пролетариата, о неизбежности замены капиталистического строя в результате этой борьбы строем социалистическим. Бернштейн выдвигал теорию примирения классов, утверждал, что «цель — ничто, движение — всё», борьбу за социализм подменял борьбой за реформы.

«Бернштейн заменяет науку утопией, он отвергает экономическую необходимость социализма, стараясь утешить пролетариат благочестивой верой в то, что социализм появится как нравственная культурная необходимость», — писала Клара Цеткин в 1899 г. в «Равенстве».

Разбитое наголову по линии научной, бернштейнианство не умерло, оно возрождалось всё в новых формах, и в 1908 г. Кларе пришлось на очередном партейтаге выступать против некоего Мауербрехера, претендовавшего на роль социал-демократического вождя, утверждавшего, что осуществление социалистического способа производства — не что иное, как чисто «регулятивная идея», дело веры и надежды. И, возмущённая, Клара говорила: «Это отказ от марксизма, это, говоря попросту, попытка отрицать социализм как науку, попытка отбросить его назад, не только к социалистам-утопистам, но много дальше, превратить его из научного положения в какую-то поповщину». Попытки развенчать марксизм, вырвать из-под него научную базу, сделать из социализма предмет какой-то веры, нечто «желаемое и ожидаемое» — и только‚ — эти попытки типичны были для международного оппортунизма. Поражение русской революции пятого года, разгул реакции ударяли не только по настроениям российской социал-демократии — разгром русской революции не мог не отозваться и на настроении международной социал-демократии, усиливая в ней оппортунистические настроения.

В такой момент горячо и продуманно написанная книга в защиту основ марксизма имела совершенно особое значение — значение международное.

Какие цели ставил себе Ленин, когда взялся за писание «Материализма и эмпириокритицизма»? Он указал это в заключительной главе. Основной задачей его было сравнить, анализировать теоретические основы эмпириокритицизма и диалектического материализма. Разрешению этой задачи посвящены первые три главы — половина всей книги. Ленину удалось показать, насколько ненаучны несостоятельные попытки эмпириокритиков пошатнуть теоретические основы диалектического материализма, показать, что в теорию познания ничего существенно нового эмпириокритицизм не внёс, что его доводы — лишь простое повторение старых ошибок идеализма и агностицизма, давно уже опровергнутых материалистами.

Второй задачей своего исследования Ленин ставил задачу выяснить, какое место среди философских школ современности занимают эмпириокритики. Он установил, что это небольшая школка философов-специалистов, примыкающих к одной из самых реакционных идеалистических школ.

И третью задачу ставил себе Ленин. Диалектический материализм покоится на достижениях науки в самых разнообразных областях знания. Наше познание существующего мира постоянно углубляется. Новые открытия не могут поколебать сути диалектического материализма, но они могут потребовать изменения его формы. На стр. 206 З-го издания Сочинений, т. XIII, Ленин приводит цитату из Энгельса: «„с каждым, составляющим эпоху, открытием даже в естественноисторической области“ (не говоря уже об истории человечества) „материализм неизбежно должен изменять свою форму“ („Л. Фейербах“, стр. 19, нем. изд.)»[336].

И вот Ленин поставил себе целью выяснить, вносят ли махисты, постоянно ссылающиеся на новейшие открытия в области физики, что-либо новое в дело изменения форм диалектического материализма, и пришёл к заключению, что махисты не вносят ничего нового в форму диалектического материализма, а представляют собой лишь образец беспомощного метания, вытекающего из непонимания диалектики развития в естественноисторической области.

И, наконец, последняя задача, которую поставил себе Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм»‚ — это вскрыть то, на чью мельницу сознательно или бессознательно льют воду махисты. Диалектический материализм — это идеология рабочего класса. Борьба против диалектического материализма — это по существу дела борьба классовая. Идеализм — это лишь утончённая форма религии, искони являющаяся в руках помещиков и капиталистов орудием духовного порабощения широких масс трудящихся. Махисты льют воду на мельницу идеализма, скатываются к богостроительству и богоискательству, мешают развитию самосознания масс. С ними нужна борьба.

С того времени, как написана была книга «Материализм и эмпириокритицизм», прошло более 25 лет. Эти годы были годами острейших классовых боёв. Жизнь на каждом шагу подтверждала правильность марксистских установок. Сейчас мы стоим в огне надвигающихся ещё более острых столкновений. Фашизм жжёт на кострах произведения Маркса, Энгельса, Ленина, стремится укрепить всячески религию, через её посредство отвлечь массы трудящихся от классовой борьбы. Коммунизм поднимает всё выше знамя диалектического материализма, тесно связывая его с практикой, превращая его всё в большей мере в руководство к действию.

Невольно вспоминаются слова Ленина, приведённые мною выше: «То, что теперь мы переживаем зачастую только идейно: споры с теоретическими поправками к Марксу… — это придётся непременно пережить рабочему классу в несравненно более крупных размерах, когда пролетарская революция обострит все спорные вопросы…» Мы сейчас это переживаем, и надо вновь и вновь перечитывать «Материализм и эмпириокритицизм», чтобы чётче ставить все мировоззренческие вопросы.

Я хотела бы ещё остановиться на одном вопросе. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» имеется около 30 мест, посвящённых Плеханову. Эти места, с одной стороны, очень полно выявляют отношение Ленина к Плеханову, а с другой стороны, очень ярко характеризуют методы работы Ленина при составлении им книги «Материализм и эмпириокритицизм».

В цитированной выше мною статье «Марксизм и ревизионизм», написанной в начале 1908 г., Ленин пишет: «Какое действительное классовое значение имели подобные „поправки“ к Марксу, об этом не приходится говорить — дело ясно само собой. Мы отметим только, что единственным марксистом в международной социал-демократии, давшим критику тех невероятных пошлостей, которые наговорили здесь ревизионисты, с точки зрения последовательного диалектического материализма, был Плеханов. Это тем более необходимо решительно подчеркнуть, что в наше время делаются глубоко ошибочные попытки провести старый и реакционный философский хлам под флагом критики тактического оппортунизма Плеханова»[337].

Ильич имел тут в виду «Очерки по философии марксизма» Богданова, Базарова, Луначарского, Валентинова и др.

Как видим, отзыв о Плеханове весьма лестный. Однако мешала ли Ленину эта оценка им Плеханова критически подойти к произведениям Плеханова? Ни в какой мере. Но как? На стр. 195–196, т. XIII[338], Ильич даёт ответ на этот вопрос. «Валентинов, — пишет он, — хочет побить марксистов сопоставлением с Бюхнером, у которого-де масса сходного с Плехановым, хотя Энгельс отгораживался резко от Бюхнера», и, возражая Валентинову, Ленин говорит: «Маркс и Энгельс всегда осуждали плохой (и, главным образом, антидиалектический) материализм, но осуждали они его с точки зрения более высокого, более развитого, диалектического материализма, а не с точки зрения юмизма или берклианства». И далее Ильич пишет: «Энгельс яснее ясного говорит, что Бюхнер и К° „не вышли ни в чём за пределы учений их учителей“, т. е. материалистов XVIII века, не сделали ни шагу вперёд. За это и только за это упрекает Энгельс Бюхнера и К°, не за их материализм, как думают невежды, а за то, что они не двигали вперёд материализма, „не помышляли даже о том, чтобы развивать дальше теорию“ материализма. Только за это упрекает Энгельс Бюхнера и К°»[339].

Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» поступал так же. Он защищал Плеханова как материалиста от нападок махистов и критиковал Плеханова за ошибки и отступления от диалектического материализма, когда устанавливал такие.

Ленин придавал совершенно исключительное значение защите основ диалектического материализма, он считал, что этот вопрос так важен, что при обсуждении его должны быть отброшены в сторону все фракционные счёты. Ленин сумел разрешить этот вопрос, ополчаясь против тех большевиков, своих соратников по фракции, которые встали на неверную точку зрения, защищал Плеханова постольку, поскольку на него нападали как на материалиста, несмотря на то, что Плеханов вёл себя в спорах как самый заядлый фракционер.

В конце книги, на стр. 290, в примечании, Ленин пишет: «Плеханов в своих замечаниях против махизма не столько заботился об опровержении Маха, сколько о нанесении фракционного ущерба большевизму. За это мелкое и мизерное использование коренных теоретических разногласий он уже поделом наказан — двумя книжками меньшевиков-махистов»[340].

С другой стороны, Ленин ругательски ругает авторов «Очерков по истории философии» за то, что они выступают против материализма не с открытым забралом, не против Маркса, Энгельса, Фейербаха, Дицгена, а надевают личину борцов лишь против Плеханова, желая сыграть на фракционном раздражении против Плеханова и тем спутать карты, ослабить марксистскую бдительность читателей-большевиков. Ленин пишет об этом несколько раз на стр. 17, 68, 70. 100, 119[341]. Он противопоставляет махистам-большевикам махиста Чернова, который, не прикрываясь ничем, лезет в бой с основоположниками диалектического материализма (стр. 80–81)[342].

Ленин защищает Плеханова против махистов как материалиста. На стр. 20[343] он указывает на то, что возражения Базарова против Плеханова совпадают с доводами против материалистов епископа Беркли (английского философа-спиритуалиста, основоположника субъективного идеализма, жившего в XVII и в первой половине XVIII в.). На стр. 68 Владимир Ильич защищает точку зрения Плеханова, что «…для идеализма нет объекта без субъекта, а для материализма объект существует независимо от субъекта, отражаемый более или менее правильно в его сознании?»[344], защищает его точку зрения на «природу до человека» и в подтверждение приводит цитату из Фейербаха. На стр. 90–91 он возмущается тем, что Базаров обвиняет Плеханова в том, что он будто бы идеалист. Он пишет: «…Плеханов идеалист, отошедший от Энгельса, то почему же вы, якобы сторонник Энгельса, не материалист? Ведь это же просто жалкая мистификация, тов. Базаров!»[345] На стр. 162[346] защищает Плеханова от обвинения со стороны махистов в том, что Плеханов делает будто бы «злосчастную попытку помирить Энгельса с Кантом», Ленин доказывает совершенно неправильное понимание махистами Канта. На стр. 203–204[347] указывает, что в оценке Дицгена более прав Плеханов, чем тов. Дауге, причём ссылается на авторитет Меринга. Но одновременно с этим Ленин указывает и на ряд существенных ошибок у Плеханова. На стр. 115 Ильич указывает, что в предисловии к «Л. Фейербаху» Плеханов «…написал действительно несуразную фразу, будто „вера“ в существование внешнего мира „есть неизбежное salto vitale“ (жизненный прыжок) „философии“ („Примечание к Л. Фейербаху“, стр. 111). Выражение „вера“, хотя и взятое в кавычки, повторённое за Юмом, обнаруживает путаницу терминов у Плеханова, — слов нет»[348].

На стр. 124–125[349] Ленин указывает на ошибку Плеханова относительно понятия «опыт», сделанную им в его предисловии к «Л. Фейербаху». Он [Плеханов] не проявил достаточной бдительности в отношении употребления махистами понятия «опыт», не вскрыл, что махистское понимание слова «опыт» в корне противоречит материалистическому пониманию слова «опыт».

На стр. 190 Ленин указывает на плехановскую ошибку, которую он сделал, назвав ощущения и представления человека «иероглифами». Приведу полностью соответствующую цитату из высказывания Ленина: «…наши махисты, желающие быть марксистами, набросились с особенной радостью на плехановские „иероглифы“, т. е. на теорию, по которой ощущения и представления человека представляют из себя не копии действительных вещей и процессов природы, не изображения их, а условные знаки, символы, иероглифы и т. п. Базаров высмеивает этот иероглифический материализм, и необходимо отметить, что он был бы прав, если бы отвергал материализм иероглифический в пользу материализма неиероглифического. Но Базаров употребляет здесь опять-таки фокуснический приём, провозя контрабандой своё отречение от материализма под флагом критики „иероглифизма“. Энгельс не говорит ни о символах, ни о иероглифах, а о копиях, снимках, изображениях, зеркальных отображениях вещей. Вместо того, чтобы показать ошибочность плехановского отступления от формулировки материализма Энгельсом, Базаров заслоняет от читателей ошибкой Плеханова истину Энгельса»[350].

На стр. 82[351] Ильич указывает на ошибку, сделанную Плехановым в переводе текста Энгельса, на пропуск слова «unfassbaren» при определении кантовской «вещи-в-себе».

Вся эта очень серьёзная критика плехановских ошибок сделана в очень спокойных тонах. Раз только Ильич не выдержал и свирепо обругал Плеханова, на стр. 206: «…связь новой физики или, вернее, определённой школы в новой физике с махизмом и другими разновидностями современной идеалистической философии не подлежит ни малейшему сомнению. Разбирать махизм, игнорируя эту связь, — как делает Плеханов, — значит издеваться над духом диалектического материализма, т. е. жертвовать методом Энгельса ради той или иной буквы у Энгельса»[352].

За непонимание необходимости — в связи с углублением познания окружающего мира, т. е. в связи с достижениями в различных областях науки‚ — развития дальнейших форм диалектического материализма крыл Ленин больше всего Плеханова. Диалектический материализм не нечто неподвижное, застывшее, а нечто растущее, развивающееся, меняющее свои формы в зависимости от прогресса науки.

В последующие годы Ленин продолжал заниматься изучением сути и форм диалектического материализма. Сохранились его тетрадки с философскими выписками и заметками. В одной из них сохранился набросок «К вопросу о диалектике». Он помещён приложением к XIII тому (3-е издание). Там есть (на стр. 303) место о Плеханове, очень резкое не по форме, а по содержанию: «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: но вот какую „сторону“ дела (это не „сторона“ дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах»[353].

В 1921 г. Ильич, выступая по вопросу о профсоюзах, в чрезвычайно простой и краткой форме изложил самую суть диалектической логики[354]. Это его высказывание широко известно, так что повторять его я не буду. Там же, в примечании, он требует, чтобы том со статьями Плеханова о философии вошёл в серию обязательных учебников коммунизма.

Конечно, в 1921 г. он не изменил своего мнения об ошибках Плеханова, но считал, что у Плеханова как у материалиста многому можно поучиться, что нельзя двигать вперёд диалектический материализм, не зная высказываний Плеханова по философии.

4.5. Книга, рождённая в борьбе

Брошюра «Государство и революция» написана была в августе — сентябре 1917 г., когда Владимиру Ильичу после июльских дней пришлось скрываться в Финляндии. В Финляндии Владимир Ильич жил в Гельсингфорсе у финского товарища. У него была особая чистая, светлая комната, где ему никто не мешал заниматься. В комнате царила финская чистота. У хозяев не было ребят, к ним ходило мало народу, было очень спокойно. В жизни царил тот порядок, который так любил Ильич. По конспиративным условиям Ильич не общался с русскими товарищами, мало даже гулял, чтобы избежать разных случайных встреч, не ходил в библиотеку. Это одиночество и спокойная обстановка благоприятствовали написанию брошюры. Но, с другой стороны, доза одиночества была очень уж велика. Ильич, когда писал, любил думать на ходу и излагать кому-нибудь свои мысли и формулировки. Этого ему не хватало. Не было слушателей. Да и время было такое, что мучительно хотелось знать, что происходит в Питере, в России, во всём мире, а кормиться в этом отношении приходилось лишь одними газетами. Вывозило лишь то, что брошюра касалась самого животрепещущего вопроса. Для Ильича было ясно, что мы стоим перед лицом захвата власти рабочим классом, и все его мысли были направлены на то, как организовать наилучшим образом восстание, с одной стороны‚ и как рабочим удержать, укрепить захваченную ими власть. Брошюра «Государство и революция» была непосредственным «руководством к действию», имела громадное актуальное значение. Последние главы этой брошюры — «Анализ революции 1905 года» и «Анализ февральской революции 1917 года»[355] — остались недописанными, дописать помешала Октябрьская революция. Но в целом ряде предыдущих статей Ленина этот анализ был уже дан, надо было только свести воедино уже сказанное, точнее сформулировать, поставить точки над «и». Именно анализ революции 1905 г. заставил Ленина под новым углом зрения перечитать все произведения Маркса и Энгельса, касавшиеся предшествовавших революций, и обратить особое внимание на вопрос о власти, на вопрос о том, чем государственная власть в руках рабочих будет, должна отличаться от всякой другой государственной власти. Вопрос о характере пролетарской государственной власти особенно занимал Ильича в последние годы эмиграции 1916–1917 гг.

Ильич привёз с собой из-за границы тетрадки с выписками из Маркса и Энгельса и своими примечаниями к ним. Он их очень берёг, и в июльские дни, когда началась травля его, когда, поняв всё его значение как вождя революционного пролетариата, стремящегося захватить власть в свои руки, буржуазия употребляла все усилия, чтобы найти и убить его, Ильич просил беречь эти тетрадки и, если его уничтожат, использовать их. Ему удалось самому использовать эти тетради.

Ильич писал брошюру «Государство и революция» пару месяцев, но вопрос этот он изучал долгие годы не только теоретически, а практически. Живя за границей в эмиграции, он не только теоретически, но практически изучал вопрос о структуре государства, о выборах, о рабочей демократии. Он усердно посещал предвыборные рабочие собрания, следил по газетам за государственной деятельностью тех республик, в которых ему приходилось жить, следил за работой различных партий, за их агитацией.

В современной международной обстановке брошюра «Государство и революция» имеет особое значение. Сейчас в ряде капиталистических государств идёт пересмотр конституций. Гибнущий капитализм всё больше и больше чувствует своё бессилие перед лицом масс, всё более и более убеждается, что массы перестают верить правящим классам, и пытается повернуть колесо истории к старому, ничем не ограниченному абсолютизму.

Советская власть, напротив, всё шире и шире развёртывает работу Советов, укрепляя их связь с фабриками и заводами, с совхозами и пр., втягивая в работу наиболее отсталые слои. Предвыборная кампания к XVI съезду Советов показала, как за последние годы благодаря всё большему росту сознательности населения возрастает активное участие трудящихся в выборах, причём особо показателен рост участия в выборах женщин, трудящихся нацреспублик. Советская демократия растёт крепнет.

В переживаемый момент особенно важно перечитать эту брошюру Ленина «Государство и революция».

Актуальность её не снизилась, чтение её подводит к более глубокому пониманию того, что такое буржуазный демократизм, что такое демократизм социалистический.

4.6. К вопросу о ленинском методе научной работы

За какую бы работу ни брался Владимир Ильич, он делал её необычайно тщательно. Он проделывал сам массу черновой работы.

И чем больше придавал он значения той или другой работе, тем больше вникал он во все мелочи.

Видя, как трудно было поставить в конце 90-х годов в России регулярно выходящую нелегальную газету, а с другой стороны, придавая громадное организующее и пропагандистское значение общерусской газете, освещающей с точки зрения марксизма все события, все факты русской действительности, начавшее всё шире и шире развиваться рабочее движение, Владимир Ильич, подобрав группу товарищей, решил уехать за границу и там поставить издание такой газеты. «Искра» была им задумана, им организована. Каждый номер буквально вынашивался. Обдумывалось каждое слово. И вот крайне характерная деталь — Владимир Ильич сам правил корректуру всей газеты. Это делалось не потому, что некому было править корректуру (я быстро приспособилась к этому делу), а потому, что его заботило, чтобы не проскользнуло какой-нибудь ошибки. Он читал сначала сам корректуру, потом давал мне, потом ещё раз смотрел сам.

И так во всём. Он много работал над земскими статистическими данными, над их обработкой. В его тетрадках много тщательно выписанных таблиц. Когда дело касалось цифр, имеющих большое значение, большой удельный вес, он проверял даже подсчёты уже напечатанных таблиц. Тщательная проверка каждого факта, каждой цифры — характерны для Ильича. Свои выводы он строит на фактах.

Это стремление обосновать каждый вывод фактами рельефно выступает в его ранних пропагандистских брошюрах «Объяснение закона о штрафах», «О стачках», «Новый фабричный закон». Он ничего не навязывает рабочему, он доказывает фактами. Некоторым казалось, что брошюры растянуты. Рабочим зато они казались особенно убедительными. Основная работа Ленина, написанная им в тюрьме, — «Развитие капитализма в России» — содержит в себе громадный фактический материал. Ленин, в жизни которого чтение «Капитала» Маркса сыграло такую громадную роль, помнил, на каком громадном количестве фактического материала основал Маркс свои выводы.

Ленин не полагался на свою память, хотя память у него была прекрасная. Он никогда не излагал фактов по памяти, «приблизительно», он излагал их с величайшей точностью. Он просматривал горы материала (читал, как и писал, чрезвычайно быстро), но то, что хотел запомнить, выписывал себе в тетрадки. В его тетрадках сохранилась масса выписок. Как-то, просматривая мою брошюрку «Организация самообразования», он сказал, что я не права, когда говорю, что надо записывать только самое необходимое, — у него другой опыт. Записанное он потом перечитывал не раз, о чём свидетельствуют пометки, подчёркивания и пр.

Если книга принадлежала ему, то он ограничивался подчёркиванием, заметками на полях, а на обложке выписывал лишь страницу, подчёркивая её одной или несколькими чертами, смотря по важности отмечаемого места. Перечитывал он и свои статьи, делал и на них заметки, и то, что навело на какую-нибудь новую мысль, тоже подчёркивал и страницу помечал на обложке. Так организовывал Ильич свою память.

Он всегда отчётливо помнил, что было им сказано, при каких обстоятельствах, в полемике с кем. И в его сочинениях, речах и статьях мы видим очень мало повторений. Правда, на протяжении годов в статьях Ильича, его речах мы встречаем те же основные мысли. И потому на его высказываниях лежит печать какой-то особой цельности, устойчивости. Однако мы видим не просто повторение ранее сказанного. Та же основная мысль даётся в применении к новым условиям, в иной конкретной обстановке, освещает вопрос с новой стороны. Я помню один разговор с Ильичём. Он был уже болен. Говорили о только что вышедших томах его сочинений, о том, как в них отразился опыт русской революции, как важно сделать этот опыт доступным иностранным товарищам; говорили о том, что надо использовать вышедшие тома для того, чтобы показать, как основная стержневая идея неизбежно трактуется по-разному, в зависимости от меняющейся конкретной исторической обстановки. Ильич заказал мне найти товарища, который бы выполнил эту работу.

Этого, однако, не сделано до сих пор.

Тщательно изучал Ленин опыт революционной борьбы мирового пролетариата. Этот опыт особенно ярко освещён в произведениях Маркса и Энгельса. И Ленин вновь и вновь перечитывал их, перечитывал на каждом новом этапе нашей революции. Все знают, какое громадное влияние имели Маркс и Энгельс на Ленина. Но важно было бы посмотреть, в чём и как помогало Ленину изучение их произведений при оценке текущего момента и перспектив развития на каждом этапе нашей революции. Такая исследовательская работа не написана ещё, а она вскрыла бы с необычайной наглядностью, как помогал опыт мирового революционного движения ленинскому предвидению. Тем, кого интересует, как работал Ленин, как он читал Маркса и Энгельса, что брал он из них для руководства в оценке нашей борьбы, такая работа дала бы до чрезвычайности много. Она показала бы, какое громадное влияние на нашу революцию, на всё наше революционное движение имел опыт революционной борьбы рабочего класса более передовых в промышленном отношении стран. Такая работа дала бы возможность лучше почувствовать, что русская революция, вся наша борьба и строительство — кусок борьбы мирового пролетариата. Такая работа показала бы, что и как брал из опыта международной борьбы пролетариата Ленин, как этот опыт применял. Этому особенно надо учиться у Ленина.

Опыт борьбы международного пролетариата Ленин изучал с особой страстностью. Трудно представить себе более «антимузейного» человека, чем Ленин. Пестрота, винегретность музейных материалов производила на Владимира Ильича неизменно самое удручающее впечатление, через 10 минут он имел уже вид страшно усталого человека. Но мне врезалось в память посещение одной выставки. В двух комнатёнках исторического знаменитого своей революционной борьбой рабочего квартала Парижа была устроена выставка революции 1848 г. И надо было видеть, с каким глубоким интересом буквально впивался в каждую мелочь Владимир Ильич. Для него это был кусок живой борьбы. Когда я была в нашем музее Революции, перед моими глазами вставал Ильич, впивающийся в каждую мелочь.

Как надо использовать опыт революционной борьбы международного пролетариата, об этом писал не раз сам Ильич. Помню одно его высказывание. Каутский написал брошюру по поводу русской революции 1905 г. «Движущие силы и перспективы русской революции». Ильичу брошюра страшно понравилась. Он велел её немедля перевести, выправил каждую фразу перевода, написал к ней горячее предисловие, заказал мне добиться, чтобы брошюра была немедля издана, самой просмотреть все корректуры. Я помню, как наша громадная легальная типография три дня не могла набрать небольшой брошюрки, как пришлось три дня невылазно сидеть в типографии, часами ждать корректур. Ильич умел заражать своей страстностью окружающих. После того как он рассказал все свои мысли, которые у него возникли в связи с брошюрой Каутского, после написанного им предисловия — надо, ясно было, бросить все дела и сидеть в типографии, пока не добьёшься выхода брошюры. И сейчас, больше 20 лет спустя, в памяти у меня странным образом ассоциируются серая обложка, шрифт и типографские ошибки в муках нашей тогдашней российской технической безалаберности рождённой брошюры со страстными речами Ильича и заключительными словами его предисловия к этой брошюре:

«В заключение, несколько слов об „авторитетах“. Марксисты не могут стоять на обычной точке зрения интеллигента-радикала с его якобы революционной отвлечённостью: „никаких авторитетов“.

Нет. Рабочему классу, ведущему во всём мире трудную и упорную борьбу за полное освобождение, нужны авторитеты, — но, разумеется, в том только смысле, в каком молодым рабочим нужен опыт старых борцов против угнетения и эксплуатации, борцов, провёдших много стачек, участвовавших в ряде революций, умудрённых революционными традициями и широким политическим кругозором. Авторитет всемирной борьбы пролетариата нужен пролетариям каждой страны. Авторитет теоретиков всемирной социал-демократии нужен нам для уяснения программы и тактики нашей партии. Но этот авторитет не имеет, конечно, ничего общего с казёнными авторитетами буржуазной науки и полицейской политики. Этот авторитет есть авторитет более разносторонней борьбы в тех же рядах всемирной социалистической армии»[356].

В предисловии к «Движущим силам и перспективам русской революции» Владимир Ильич писал о том, как правильно подходит Каутский к оценке русской революции, говоря: «„Мы хорошо поступим, — пишет Каутский‚ — если усвоим себе ту мысль, что мы стоим перед совершенно новыми ситуациями и проблемами, к которым не подходит ни один старый шаблон“»[357]. Против применения шаблонов к новым ситуациям горячо ратует в своём предисловии Ильич. Мы знаем, что в своей оценке империалистической войны и революции 1917 г. Каутский не сумел понять новой ситуации и новых проблем и благодаря этому докатился до ренегатства.

Уменье изучать новые ситуации и проблемы, опираясь на опыт революционной борьбы мирового пролетариата, применять марксистский метод к анализу новых конкретных ситуаций составляет особенность ленинизма. К сожалению, эта сторона дела ещё недостаточно освещена на конкретных фактах, хотя об этом немало уже писано.

И ещё меньше освещена в печати одна сторона ленинского подхода к оценке революционных событий — это уменье видеть конкретную действительность и выявлять коллективное мнение борющихся масс, являющихся, по мнению Ленина (см. то же предисловие к «Движущим силам»), решающим в практических и конкретных вопросах ближайшей политики.

4.7. О методах работы В. И. Ленина

В своей первой большой работе «Что такое „друзья народа“…», написанной в 1894 г. и сыгравшей очень крупную роль в деле собирания революционной социал-демократии, Ленин писал, что для того, чтобы стать идейным руководителем пролетариата в его действительной борьбе, необходимо вести большую теоретическую и практическую работу… «…Теоретическая и практическая работа сливаются вместе, в одну работу, которую так метко охарактеризовал ветеран германской социал-демократии Либкнехт словами:

Studieren, Propagandieren, Organisieren[358].

Нельзя быть идейным руководителем без вышеуказанной теоретической работы, как нельзя быть им без того… чтобы пропагандировать результаты этой теории среди рабочих и помогать их организации»[359].

Если мы посмотрим на работу самого Ленина, то мы увидим, что он неустанно, всю жизнь работал как теоретик и столь же неустанно работал как практик-пропагандист, организатор. Особо бросается в глаза у Ленина-теоретика выбор тем. Он брал ту или другую тему не просто потому, что эта тема интересна, требует разработки, а потому, что данная тема в данный промежуток времени была особо актуальна для рабочего движения. Например, в начале рабочего движения вопрос о том, развивается у нас в России капитализм или не развивается, имел решающее значение. От этого вопроса зависело всё направление революционной деятельности в России. И Ленин берётся за серьёзнейшую исследовательскую работу «Развитие капитализма в России». Революция 1905 г. разгромлена, широкие слои интеллигенции, даже марксистской, даже революционной, охватывают упаднические настроения, начинаются сомнения в правильности самой теории диалектического материализма. Ленин засаживается за писание работы «Материализм и эмпириомонизм»[360]. Разражается мировая война, наблюдается полная растерянность во всех социал-демократических партиях. Ленин работает над книжкой об империализме[361]‚ которая вскрывает грабительский характер данной войны, специфику этой войны, и вся работа подводит к пониманию того, как неприложимы к данной войне старые мерки поведения социалистов. Надвигается социалистическая революция. Ленин скрывается в Финляндии и пишет работу «Государство и революция»[362], где вскрывает коренное различие между государством буржуазным и пролетарским, вскрывает, в чём самая суть строительства социализма. И каждая статья, каждая научная работа написаны были на самые актуальные для того времени темы. Оттого и были статьи и книги Ильича руководством к действию в самом непосредственном смысле слова. Владимир Ильич придавал громадное значение теоретической работе; она должна давать ясную картину действительности, освещать путь борьбы.

«Этим подчёркиванием необходимости, важности и громадности теоретической работы социал-демократов, — писал Ленин в „Что такое "друзья народа"…“, — я вовсе не хочу сказать, чтобы эта работа ставилась на первое место перед практической… — тем менее, чтобы вторая откладывалась до окончания первой». «Напротив, — писал он в примечании. — На 1-ое место непременно становится всегда практическая работа пропаганды и агитации по той причине, во-первых, что теоретическая работа даёт только ответы на те запросы, которые предъявляет вторая. А во-вторых, социал-демократы слишком часто, по обстоятельствам от них не зависящим, вынуждены ограничиваться одной теоретической работой, чтобы не ценить дорого каждого момента, когда возможна работа практическая»[363].

Сам Ленин писал свои теоретические работы по преимуществу в тюрьме, ссылке, эмиграции и при первой возможности бросался в самую гущу работы практической. Характерно его послесловие к книжке «Государство и революция».

«Настоящая брошюра‚ — писал Ленин 30 ноября 1917 г., — написана в августе и сентябре 1917 года. Мною был уже составлен план следующей, седьмой, главы: „Опыт русских революций 1905 и 1917 годов“. Но, кроме заглавия, я не успел написать из этой главы ни строчки: „помешал“ политический кризис, канун октябрьской революции 1917 года. Такой „помехе“ можно только радоваться. Но второй выпуск брошюры (посвящённый „Опыту русских революций 1905 и 1917 годов“), пожалуй, придётся отложить надолго; приятнее и полезнее „опыт революции“ проделывать, чем о нём писать»[364].

Но если Владимир Ильич в разгар практической работы не имел времени писать больших научных работ, это не значит, что он не занимался в это время теорией. Я помню, как часто в разгар самой острой внутрипартийной борьбы или в решающий момент гражданской войны, в моменты осложнившегося внутреннего положения зайдёшь, бывало, в кабинет к Владимиру Ильичу и видишь: лежит перед ним раскрытый том Маркса или Энгельса с заметками, с подчёркиваниями. В углублённом изучении теории искал он ответов на злободневные вопросы. Многие товарищи, вероятно, замечали по себе. Кажется, хорошо знаешь какое-нибудь произведение хотя бы Ленина, знаешь, кажется, каждое слово, каждую букву, но проходит пара лет, жизнь выдвигает ряд новых вопросов, по-новому ставит их, другая обстановка, другие условия — возьмёшь так хорошо знакомую статью Ленина и с удивлением вычитываешь в ней то, чего раньше не заметил. Пару лет тому назад я написала брошюру «Что говорил Ленин о колхозах»[365]. Прежде чем пустить её в печать, я просила товарищей, ездивших в колхозы, зачитать колхозникам рукопись и предложить им ряд вопросов. Один из вопросов был такой: понятно ли, что сказано тут о высказываниях К. Маркса? И вот колхозники ответили: «Теперь, когда мы всё это сами переживаем, нам слова Маркса понятны». Вот и Ленин, когда новые вопросы выдвигались жизнью, перечитывал давно знакомые ему произведения Маркса и Энгельса и часто находил у них ответы на волновавшие его вопросы.

«Одно из самых больших зол и бедствий, которые остались нам от старого капиталистического общества, это полный разрыв книги с практикой жизни, ибо мы имели книги, где всё было расписано в самом лучшем виде, и эти книги, в большинстве случаев, являлись самой отвратительной лицемерной ложью, которая лживо рисовала нам капиталистическое общество.

Поэтому простое книжное усвоение того, что говорится в книгах о коммунизме, было бы в высшей степени неправильным. Теперь в наших речах и статьях нет простого повторения того, что говорилось раньше о коммунизме, так как наши речи и статьи связаны с повседневной и всесторонней работой. Без работы, без борьбы книжное знание коммунизма из коммунистических брошюр и произведений ровно ничего не стоит, так как оно продолжало бы старый разрыв между теорией и практикой, тот старый разрыв, который составлял самую отвратительную черту старого буржуазного общества»[366].

У самого Ленина теория и практика связывались в одни крепкий узел, и не на словах, а на деле. Теория давала Ильичу умение читать книгу жизни. Товарищи всегда удивлялись, как на основе какого-нибудь на первый взгляд мелкого, незначительного факта умел он ясно представить себе всю ситуацию. Внимательно вглядывался он в жизнь, в беседе с рабочими, крестьянами, солдатами умел он всегда выявить их настроение, их подход к тем или иным вопросам. Он умел подойти к массе, умел зажечь массу огнём своего энтузиазма.

Чтобы понять Ленина как научного работника, надо отдать себе отчёт, в какую эпоху он рос и складывался как коммунист. Он родился в 1870 г., рос в пореформенную эпоху, когда отживал крепостнический строй и нарождался новый, капиталистический. Старое ещё не было изжито, захлёстывало новое. На идеологическом фронте шла борьба, усиленно работала революционная мысль, окружающая действительность подвергалась беспощадному анализу, и наряду с этим шло либеральное славословие крестьянской реформы. Владимир Ильич находился под сильным влиянием Чернышевского, который сумел в разгар крестьянской реформы вскрыть предательскую роль либерализма, выявить его классовую сущность. Недоверие к либерализму, ненависть к либеральному фразёрству унаследовал Ленин от Чернышевского, и мы наложило печать на него и всю его деятельность. Он разошёлся с меньшевиками именно по вопросу об отношении к либералам, к либеральному обществу, к которому он был пропитан глубоким недоверием. Насторожённо относился Ленин ко всяким левым фразёрам и внутри партии. Возьмём пример. Заявление отзовистов звучало очень непримиримо: «Мы не пойдём ни ни какую сделку, ни на какой компромисс, мы останемся непримиримыми, мы левее всех». Владимир Ильич вскрыл, что под этой столь непримиримой на первый взгляд фразой крылось неумение и нежелание приспособиться к трудным условиям реакции, наступившей после поражения революции 1905 г. Выглядело очень революционно, а на практике было фактическое отступление, отказ от работы. Ту же насторожённость к левой фразе мы видим у Ленина во времена Брестского мира. Анализируя суть дела, Ленин доказывал, что левые [коммунисты] неверно оценивали факты, неправильно подходили к решению вопроса. Свою статью «О революционной фразе» Владимир Ильич кончает словами:

«Надо воевать против революционной фразы, приходится воевать, обязательно воевать, чтобы не сказали про нас когда-нибудь горькой правды: „революционная фраза о революционной войне погубила революцию“»[367]. Та же боязнь увлечения левой фразой видна и в его брошюре о левом ребячестве[368]. Но ещё гораздо упорнее, резче боролся Ленин с фразами, прикрывающими желание отказаться от борьбы, пойти по линии сдачи основных вопросов. Если у левых фраза была орудием самообмана, то у правых фраза прикрывала, маскировала правые действия.

С той насторожённостью, которую проявлял Ленин в отношении правой и левой фразы, органически связан и вопрос о ленинской трезвости в оценке работы Советской власти, профсоюзов, общей нашей политики.

(1932 г.)

4.8. По-ильичёвски беречь своё и чужое время

Владимир Ильич умел беречь и своё и чужое время.

Находясь в эмиграции, Владимир Ильич старался использовать своё время возможно более рационально.

Очень усердно, изо дня в день, посещал он библиотеки и особенно ценил такие библиотеки, где не было волокиты с выдачей книг. Из-за этого любил работать в лондонском Британском музее. Он всегда старался вставать пораньше, чтобы полностью использовать время, пока открыта библиотека.

В Лондоне мы брали так называемые «обменные уроки». К нам приходил англичанин, пожелавший обучиться говорить по-русски, а мы у него учились говорить по-английски.

Занятия были очень интересны. Англичанин приходил минута в минуту, ни разу не опоздав и не пропустив урока. Он был таким же образованным языковедом, как и Ильич, и та пара часов, в течение которых шли занятия, были наглядным уроком того, как надо беречь своё и чужое время. Только благодаря уменью беречь своё время смог Ильич прочесть столько книг, сделать из них столько выписок.

Работа Ильича в редакциях «Искры» и «Вперёд» была образцом организованности. Возможно, что товарищи Ильича по редакции не замечали этого, так как никогда не было разговоров на эту тему. Но выходило как-то у Ильича всё само собой: он умел сразу распределить работу между сотрудниками, дать установку, не допуская никаких посторонних разговоров, и время в редакции проходило удивительно производительно. Тот, кто работал с Ильичём, привыкал и статью написать вовремя, и материал прочитать вовремя, и сделать своевременно корректуру.

И в домашней жизни Владимира Ильича была организованность. За границей я обычно сама готовила обед: это было дешевле, и, кроме того, Ильичу нужна была определённая диета. И вот что было характерно: у нас были установлены определённые часы обеда и ужина. Ильич никогда ни на минуту не опаздывал к обеду и ужину.

Организованность берегла не только время, но и нервы.

Заботился он и о товарищах, о том, чтобы ни у кого зря не пропадало время. Когда публика начинала съезжаться на совещания, Владимир Ильич старался, чтобы у приехавших ни один день не проходил даром. В 1911 г. стали съезжаться в партийную школу в Лонжюмо ученики из России. Приехало несколько рабочих. Надо было дожидаться других. И тогда Ильич, кроме личных бесед со съехавшимися, тотчас же мобилизовал меня и ещё пару товарищей на подготовительные занятия с ними. Я учила их писать письма и заметки в газеты.

При Советской власти Ильич с самого начала боролся с растратой времени. У многих работников была привычка, оставшаяся от старых времён, опаздывать на заседания. Опаздывать на заседания — значит не беречь время товарищей. Помню, как Ильич боролся с опозданиями на заседании Совнаркома.

Заседание Совнаркома назначалось обычно в 6 часов вечера. И вот, как только подходит время, Ильич берёт трубку, звонит секретарю тов. Фотиевой и спрашивает: «Пришёл ли уже кто из членов Совнаркома?». Если оказывается, что кто-нибудь пришёл, Ильич брал заранее приготовленный портфель и быстрыми шагами шёл в Совнарком. Если никто ещё не пришёл, Ильич заказывал: «Позвоните мне немедля, когда кто-нибудь придёт». Сам он никогда не опаздывал. В результате скоро все стали приходить на Совнарком вовремя, без всяких опозданий.

Борясь с бюрократизмом, Владимир Ильич особенно подчёркивал вред всякой волокиты, связанной с растратой времени. Нас, политпросветчиков, он учил борьбе с волокитой. На 2-м съезде политпросветов он специально говорил о нашей обязанности бороться с растратой времени и сил.

Через всю жизнь Ленина красной нитью проходит его уменье беречь своё и чужое время. Товарищи, которые работали с Ильичём, хорошо помнят это. Все мы должны учиться по-ильичёвски беречь своё и чужое время.

Сейчас партия со всей остротой подчёркивает эту нашу обязанность.

4.9. Ленин об изучении иностранных языков

Ленин знал много иностранных языков. Хорошо знал немецкий, французский, английский, изучал их, переводил с этих языков, читал по-польски, по-итальянски. Он мог «для отдыха» часами читать какой-нибудь словарь.

Многие отделяют изучение иностранных языков от изучения родного языка, а между тем одно с другим неразрывно связано. Изучение иностранных языков обогащает родной язык, делает его более ярким, гибким, выразительным. Тот, кто изучал язык Ленина, знает, как богат, горяч, выразителен был ленинский язык.

Каким языкам учился Ленин в школьные годы? Ленин кончил классическую гимназию. В классических гимназиях изучали языки: русский, славянский, латинский, греческий, французский, немецкий, — 6 языков: три живых, три мёртвых.

Владимир Ильич вспоминал как-то учителя немецкого языка в младших классах гимназии, который хвалил его за хорошее знание грамматики. Мать Ильича хорошо говорила по-немецки, и это, конечно, отражалось на знании Ильичём немецкого языка. И в молодости он думал, что хорошо знает немецкий язык, он знал его лучше, чем его одноклассники.

Но, когда летом 1895 г. Ильич попал в Берлин, оказалось, что он очень плохо понимал разговорную речь. В письме к матери он писал: «Плохую только очень по части языка: разговорную немецкую речь понимаю несравненно хуже французской. Немцы произносят так непривычно, что я не разбираю слов даже в публичной речи, тогда как во Франции я понимал почти всё в таких речах с первого же раза. Третьего дня был в театре; давали «Weber»[369] Гауптмана. Несмотря на то, что я перед представлением перечитал всю драму, чтобы следить за игрой, — я не мог уловить всех фраз. Впрочем, я не унываю и жалею только, что у меня слишком мало времени для основательного изучения языка»[370].

Попав в тюрьму, в январе 1896 г. Владимир Ильич просил сестру — Анну Ильиничну — прислать ему словари: «Сейчас перевожу с немецкого, так что словарь Павловского просил бы передать»[371] (в тюрьму. — Н. К.).

Когда в ссылке Владимир Ильич взялся за перевод с английского книжки Вебба, в марте 1898 г. он писал Анне Ильиничне: «Хочу попросить тебя достать мне пособия по английскому языку. Напросился тут я на перевод и получил толстую книгу Webb'а. Очень боюсь, как бы не наделать ошибок.

Надо бы иметь

1) грамматику английского языка, особенно синтаксис и особенно отдел об идиотизмах языка. Если у Н. К. нет Нурока[372] (она, кажется, имела его — только не знаю, свой ли), то пришли хоть его на лето, коли тебе (или Маняше) не нужен. Не знаю только, не мало ли даёт Нурок по этому вопросу? Если можно достать хорошее пособие на английском языке, очень бы хорошо.

2) Словарь географических имён и собственных. Перевод и транскрипция их с английского очень трудны, и я сильно боюсь ошибок. Не знаю, имеются ли подходящие словари? Если нет справки в „Книге о книгах“ или в каком-нибудь другом указателе или каталоге, то, может быть, можно как-нибудь из других источников узнать? — Конечно‚ если при случае можно будет узнать и достать (в финансах уж тут не стесняюсь, ибо гонорар будет не малый, и первый-то опыт надо сделать толком), а особо поднимать хлопоты не стоит. Я получу ещё немецкий перевод этой книги, так что с ним можно всегда справиться»[373].

Когда я приехала в Шушенское, я привезла с собой Нурока, по которому училась в тюрьме. Ильич знал английский язык лучше меня, я об английском произношении не имела ни малейшего представления, произносила на французский лад. Владимир Ильич слышал, как учительница английского языка учила его сестру Ольгу читать вслух по-английски. Впрочем, Ильич по части произношения тоже был не очень твёрд. Я училась произносить по его указаниям, но потом, когда мы четыре года спустя приехали в Лондон, нас никто не понимал, и мы никого не понимали. И пришлось учиться заново.

Приехав в Лондон, мы стали понемногу осваивать и английское произношение, ходили на собрания, слушали там речи на английском языке, бывали на выступлениях англичан в Гайд-Парке, разговаривали с квартирной хозяйкой. Брали также обменные уроки у двух англичан. Мы их учили русскому языку, они нас — английскому.

В октябре 1902 г. в письме к матери Владимир Ильич пишет, что он уже овладевает языком практически, а в декабре того же года советовал Марии Ильиничне учиться английскому языку по Туссэну, «…ибо, — писал он, — Туссэн превосходен. Я прежде не верил в эту систему, а теперь убедился, что это единственная серьёзная, дельная система. И если, пройдя первый выпуск Туссэна, взять пару — другую уроков у природного иностранца, то можно выучиться безусловно хорошо. Есть теперь и словари Туссэна с обозначением произношения: очень советую Маняше купить, ибо наш Александров массу врёт»[374].

Для более углублённого изучения немецкого языка Владимир Ильич, кроме словаря Павловского, просит из ссылки в декабре 1898 г. прислать ему немецкий перевод Тургенева: «Что́ именно из Тургеневских сочинений, нам безразлично, — только перевод желательно из хороших. Немецкая грамматика желательна возможно более полная, — особенно синтаксис. Если бы и на немецком языке, это бы даже лучше, пожалуй»[375].

Перевод Тургенева нужен был для изучения немецкого языка путём обратных переводов. В мае 1901 г. Ильич в письме из Мюнхена даёт советы зятю, Марку Тимофеевичу Елизарову, попавшему в тюрьму, какой «режим» лучше всего установить себе.

«…По части умственной работы, — пишет он, — особенно рекомендовал переводы и притом обратные, т. е. сначала с иностранного на русский письменно, а потом с русского перевода опять на иностранный. Я вынес из своего опыта, что это самый рациональный способ изучения языка»[376].

Кроме знания французского, немецкого, английского языков, Ленин изучал ещё польский, итальянский, понимал чешский, шведский.

Когда во вторую эмиграцию летом 1908 г. я поступила в Женеве на шестинедельные курсы для педагогов-иностранцев, преподающих у себя на родине французский язык, я рассказала Ильичу о методах преподавания. В центре преподавания стоит фонетика, причём учитываются особенности родного языка преподавателя, устраиваются постоянные беседы в классе и во время ближних экскурсий, на этих курсах широко применяются слушание правильной французской речи, записанной на граммофонные пластинки (лингофоны). Ильич очень заинтересовался такой постановкой преподавания, познакомился с учебниками, по которым мы занимались, одобрил этот метод, говорил о необходимости самого широкого его применения.

Сейчас у нас громадная тяга к изучению иностранных языков. Поэтому то, как изучал Ленин иностранные языки, представляет особый интерес.

4.10. Как изучать ленинизм?

Товарищи! При изучении ленинизма самое важное, конечно, не запоминание деталей, точных названий, дат, подлинных слов и т. д. Надо тех, кто будет заниматься ленинизмом, научить понимать Ленина. В понимании Ленина, понимании ленинизма, и заключается главная задача изучения произведений Ленина.

Как-то пришлось мне с Владимиром Ильичём разговаривать об изучении марксизма в Свердловском университете. Я читала отчёт Свердловского университета, в котором рассказывалось, с каким увлечением студенты изучают теорию стоимости. Рассказывалось там, как студент, проспоривши всю ночь, как надо определять, что такое стоимость, до такой степени обалдел к утру, что выскочил на улицу, схватил какого-то прохожего и стал спрашивать, как он определит, что такое стоимость. Когда я рассказывала это Владимиру Ильичу, он говорил о том, что это не марксизм, что при изучении Маркса гнаться лишь за точностью определений, формулировок по всем правилам науки, уходить в детали не следует. Главное при изучении марксизма — это понимание духа марксизма, понимание основных идей, уменье приложить марксизм к действительности.

И вот, товарищи, когда мы хотим определить, что такое ленинизм, мы должны сказать, что это — марксизм, приложенный к нашей действительности, к нашей современной действительности. Те методы, которые употреблял Ленин при изучении этой действительности, при воздействии на неё, являются по существу дела не чем иным, как методами марксизма. Поэтому, если вы захотите в кружках, на тех курсах, где вы будете заниматься, добиться того, чтобы курсанты, слушатели как можно лучше понимали ленинизм, вам прежде всего надо будет добиться, чтобы эти курсанты понимали, в чём заключается марксизм, в чём заключается марксистский метод, марксистский подход к действительности. Надо показать, как понимал Маркс классовую борьбу, то, как и куда идёт развитие общества, как он помог своей теорией развитию классовой борьбы, помог осознанию рабочим классом тех задач, которые перед ним поставлены историей. Поэтому на изучение марксизма, основ его надо обратить самое серьёзное внимание. Теперешняя молодёжь очень часто забывает эту сторону дела и при разборе вопросов текущей действительности часто подходит не под углом зрения марксизма, а начинает спорить очень отвлечённо о мелочах, не вникая в суть дела. Старое поколение, которое пришло к марксизму путём долгих исканий, конечно, знает марксизм, но молодое поколение шло другим путём. Оно выросло в огне классовой революционной борьбы, многие вопросы, бывшие когда-то спорными, кажутся им уже бесспорными. Не надо забывать этого факта, и надо вооружить молодое поколение пониманием марксистского метода, дать ему миросозерцание научного социализма, вооружить тем оружием, которое помогло бы ему разбираться в сложной текущей действительности.

Как приступать к этому делу? Во-первых, надо дать курсантам представление о том, что такое научный социализм, что такое марксизм. Надо показать на отношении Ленина к основным вопросам нашей действительности, что он был последовательным марксистом, и в этом была его сила. Тут важно не гнаться за тем, чтобы установить, как Ленин высказывался по всем частным вопросам, важно не нанизывать цитату на цитату, а надо взять самое основное, самое существенное, самое характерное и таким путём установить главную линию, которая должна быть основательно изучена.

Изучая ленинизм, необходимо прежде всего остановиться на том, как подходил Ленин к изучению и оценке явлений текущей действительности.

Ленин всегда стремился определить, какую роль играет данное явление в общей борьбе рабочего класса за достижение конечных идеалов. Вот эта оценка явлений, уменье определить их место в общей цепи являются для нас чрезвычайно важными, если мы хотим найти пути, как на эти явления воздействовать.

Затем, как поставить это самое изучение? Мне представляется дело таким образом. Тут чрезвычайно важна ориентация на курсанта, важна ориентация на его личный опыт, на его эмоциональные переживания. Если приходится иметь дело с крестьянами, то важно взять крестьянский вопрос и изучить прежде всего, как Ленин относился к крестьянскому вопросу, а если это индустриальные рабочие, уже порвавшие с деревней, то нужно взять вопрос о диктатуре пролетариата, о роли рабочего класса, вообще подойти с точки зрения, близкой рабочему. Вот это уменье выбрать именно то, что человека наиболее интересует, что связано наиболее тесно с его личными переживаниями, с его опытом, является очень важным.

В последнее время мне пришлось просматривать в рукописях несколько популярных биографий Ленина, биографий, предназначающихся для крестьянских масс. И что же? В этих биографиях очень подробно говорится, например, о прениях на съездах, о меньшевиках и т. д. Забывают сказать только об одном: об отношении Ленина к вопросу о земле. Писать для крестьян и не остановиться на том, что их больше всего интересует‚ — это надо ухитриться!

Как изучать ленинизм? Я бы посоветовала такой способ: надо взять отношение Ленина к какому-нибудь одному вопросу на протяжении многих лет и посмотреть, как разрешал он этот вопрос в различной конкретной обстановке. Следует, например, проделать это в отношении крестьянского вопроса. Рассмотреть, почему раньше ставился вопрос об отрезках и возвращении выкупных платежей, а в октябре 1917 г. был издан Декрет о земле, где вопрос идёт о конфискации всей помещичьей земли и передаче её в собственность народа. Рассмотрение, какие формы одна и та же идея принимала в различной конкретной обстановке, чрезвычайно важно для понимания того, что такое ленинизм.

Проделав с курсантами такую работу по анализу эволюции взгляда на наиболее близкие им вопросы, следовало бы, думается, взять какой-нибудь вопрос текущей действительности и этот конкретный вопрос настоящего постараться осветить всесторонне и подойти к нему тем методом, которым подходил Ленин к изучению действительности.

Мне кажется, поставленное таким образом изучение произведений Ленина дало бы то, к чему необходимо стремиться, дало бы понимание Ленина, дало бы понимание духа его произведений, хотя, вероятно, не дало бы начётнического знания этих произведений. Я думаю, что именно так следовало бы подходить к изучению ленинизма.

Всякое явление все марксисты, и Ленин в том числе, рассматривали в его конкретной обстановке. Мне вспоминается одна цитата из сочинения, которое в своё время на наше поколение имело большое влияние. Это — «Исторические письма» Миртова. Там говорится в одном месте, что всякое знамя, будучи революционным в известный момент, может впоследствии стать знаменем реакционным. И вот, если мы посмотрим на наше недавнее революционное прошлое, то мы видим, например, как Учредительное собрание, будучи вначале лозунгом революционным, стало лозунгом реакции. Когда вначале не было ещё никакой рабочей власти, когда был царизм, то лозунг Учредительного собрания был тем лозунгом, который означал борьбу за свободное развитие рабочего класса, за возможность для него в дальнейшем организовываться и развиваться. А при Советской власти, после II съезда Советов, Учредительное собрание означало уже совсем не то. Оно означало, что революционная власть рабочих и крестьян, которая создалась в лице Советов, должна была уступить место власти Учредительного собрания, власти буржуазной, и тот лозунг, который был раньше революционным, в последующий момент оказался реакционным. Тот, кто понимал дух борьбы, смотрел на конечные цели этой борьбы, а не на букву, тот понимал, как это поняли большевики, что Учредительное собрание в интересах дела рабочего класса следует распустить.

Тот, кто рассматривал явления вне конкретной обстановки их развития, тот этого совершенно не понимал и находил тут внутреннее противоречие. А между тем именно в этом проявлялась определённая последовательность, проявлялась та последовательность, которая диктовалась конечной целью революционной борьбы.

Вот это уменье рассматривать факт в его конкретной окружающей обстановке — это является признаком ленинизма. Конечно, это не что иное, как марксистский подход, но его надо уметь осуществить, и это — то ценное, что внесено ленинизмом в революционную тактику, что имеет громадное значение.

Затем каждое явление, которое мы имеем, мы должны рассматривать в его развитии. Перед сегодняшним собранием, перелистывая сочинения Владимира Ильича, я как раз перечитала одну статью, касающуюся Учредительного собрания. Как он рассматривает там этот вопрос? Он смотрит, как создалось данное Учредительное собрание, какова была ситуация вообще, что думали народные массы, когда избирали и посылали своих представителей в Учредительное собрание, какова тогда была степень их сознательности. Затем он рассматривает, как в дальнейшем будет действовать данное Учредительное собрание, и приходит к выводу, что передача власти в руки Учредительного собрания означает уничтожение Советов, то есть уничтожение революционной власти рабочих и крестьян. Мы видим, что Ленин берёт явление в его развитии и благодаря этому делает правильный вывод, определяющий тактику: надо распустить Учредительное собрание.

Ленин старался возможно точнее определить, где границы действительного наличия какого-либо явления, проверял его собственным опытом и опытом товарищей, затем знакомился с литературой русской и иностранной, выбирая, изыскивая аналогичные явления, сравнивал и таким образом выявлял самую суть явления, уяснял, что собой данное явление представляет. Этот подход можно сравнить с подходом художника к изучению вещей. Французский писатель Флобер в своих письмах Мопассану давал ему советы, как надо изучать явления, чтобы художественно отображать их. Флобер писал: если, говорит, ты хочешь описать образно и ярко, например, какого-нибудь консьержа или извозчика, то ты смотри на него и старайся уловить все те черты, которые выделяют этого извозчика или этого консьержа от всех остальных консьержей, от всех остальных извозчиков, тогда можно двумя-тремя штрихами определить его так, что образ его встанет, как живой, перед читателем. Это советы в области художественного творчества. Но я думаю, что марксисты должны таким же образом подходить к явлениям. Они должны устанавливать явления, выявлять особенные черты, выделяющие их из ряда аналогичных явлений, которые мы имеем в прошлом нашей страны и в настоящем и прошлом других стран. И так обычно подходил к оценке явлений Ленин.

Таким образом, изучение явления, определение его особенностей, определение его удельного веса, рассмотрение его в конкретной обстановке и в его развитии составляет те особенности подхода к действительности, которые характеризуют ленинизм.

4.11. Ленинские установки

Когда мыслью пробегаешь жизненный путь Ильича, вдумываешься в проделанную им работу, невольно останавливаешься на его первых, установочных, если можно так сказать, работах. К числу таких работ относится «Что такое „друзья народа“…», написанная в 1894 г. и изданная нелегально. Брошюра даёт чёткую перспективу, она заканчивается словами: «Когда передовые представители его (класса рабочих. — Н. К.) усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции»[377].

Теперь — 35 лет спустя, когда жизнь подтвердила каждое слово этой целевой установки, — она кажется сама собой разумеющейся, но 35 лет тому назад она была лишь научным предвидением, выводом из научного анализа русской действительности под углом зрения научного социализма. Эта целевая установка светила всю жизнь Ленину. Она не была каким-то предвидением, с неба свалившимся, тут была не слепая вера, а научная убеждённость. Эта цель, формулированная в 1894 г. Ильичём, освещала весь путь партии. «Цель ничто, движение всё», — писал в конце 90-х годов немецкий оппортунист Бернштейн. Я помню, как возмущался Ильич этими словами Бернштейна. В словах Бернштейна видел он угрозу снизить движение, распылить его. 35 лет назад коммунизм многим казался чем-то таким отдалённым, таким нереальным, что разговоры о нём казались совершенно излишними. Люди не учитывали громадное организующее значение цели.

35 лет тому назад путь к великой цели можно было определить лишь очень схематически. Но Ильич в «Друзьях народа» указал метод, как вливать живую воду в схему, на каждом этапе облекать схему живою плотью. «…3адача социалистов, — писал он, — сводится к тому, чтобы быть идейными руководителями пролетариата в его действительной борьбе против действительных настоящих врагов, стоящих на действительном пути данного общественно-экономического развития. При этом условии теоретическая и практическая работа сливаются вместе, в одну работу, которую так метко охарактеризовал ветеран германской социал-демократии Либкнехт словами:

Studieren, Propagandieren, Organisieren[378].

Нельзя быть идейным руководителем без вышеуказанной теоретической работы, как нельзя быть им без того, чтобы направлять эту работу по запросам дела, без того, чтобы пропагандировать результаты этой теории среди рабочих и помогать их организации.

Эта постановка задачи гарантирует социал-демократию от тех недостатков, от которых так часто страдают группы социалистов, — от догматизма и сектаторства»[379].

По этому пути шли большевики, шла Коммунистическая партия, и это привело её к победам.

Изучать, изучать теорию, изучать действительность. Зайдёшь, бывало, в кабинет к Ильичу — смотришь, он сидит и перечитывает Маркса или Энгельса, и это в какой-нибудь труднейший переломный момент жизни страны. Меня всегда поражала эта способность Ильича изучать теорию в самый разгар борьбы; в теории искал он разрешение практических вопросов. Уменье связывать практику с теорией, мелкие на первый взгляд вопросы повседневной борьбы с большими принципиальными вопросами характерно для нашей партии, характерно для всей деятельности Ленина. Взять хотя бы питерский период деятельности, когда ещё только-только начинало развёртываться рабочее движение. От таких вопросов, как невыдача вовремя кипятка рабочим, перекидывался мост к вопросу о классовых противоречиях, о необходимости классовой борьбы, о неизбежности победы пролетариата. Теория углубляла практику и в то же время сама черпала из практики новую силу и глубину, делала теорию более действенной.

Наряду с изучением теории Ильич требовал изучения действительности по всевозможным материалам и по личным наблюдениям. Те, кто знал Ильича, знают, как умел он вглядываться в жизнь, вцепляться в каждую мелочь. Трезвый учёт действительности, уменье глядеть правде в глаза, как бы она горька ни была, не опьяняться успехами — характерны для Ильича. Это давалось ему нелегко. По натуре был он человеком очень страстным, принимавшим всё, касавшееся дела, очень близко к сердцу. Когда что случалось, волновался он здорово, нервничал, не спал ночи напролёт, вставал утром больной совсем, серый.

Невольно вспоминаются годы реакции, годы второй эмиграции, моменты расколов. Оттого и сгорел Ильич раньше времени. Но был он человеком крепкой воли, и никогда тяжёлые переживания, настроения не туманили его взора, всегда сохранял он трезвость мысли. Такой трезвости мысли требовал он от каждого партийца, от всей партии. В партии сложилась традиция — изучать теорию, неустанно работать над её углублением. Эта традиция особенно важна в моменты, когда движение идёт колоссально вширь, когда практические дела выпирают на первый план, требуют к себе громадного внимания. Традиция тесно увязывать теорию с практикой и практику с теорией дала нашей партии огромную силу. От этой традиции и в дальнейшем нельзя отступать ни на шаг. Молодым членам партии надо усиленно изучать методы Ленина овладевать знанием, методы Ленина изучать действительность.

Изучение, познание действительности — это учёт. Все знают, какое громадное значение придавал Ленин учёту, учёту не только статистическому, количественному, но и учёту качественному. Учиться учёту всё более точному, всё более глубокому — эта задача не снята с порядка дня.

Пропагандировать — это вторая задача, которую выдвигал Владимир Ильич в «Друзьях народа». Вооружить массы знанием революционной теории, осознанием действительности, путей её преобразования — это было делом жизни Ильича. Начало было скромно — пропаганда в рабочих кружках из 4–6 человек, пропаганда писанными от руки листками, а выросла эта пропаганда в пропаганду словом и делом десятков миллионов, в мировую пропаганду.

Неустанно работал Ленин над методами пропаганды, над тем, как делать пропаганду наиболее убедительной, захватывающей. Теперь, когда собрано главное из того, что он говорил и писал, можно изучить эту его работу. Агитация — разновидность пропаганды, разновидность, в которой теория особо тесно увязывается с практикой. Как схватиться за то, что больше всего волнует в данный момент массы, как связать то или иное волнующее массы явление с основными вопросами теории, как увязать между собой явления, над этим много и неустанно работал Ильич. И потому так убеждали его речи и статьи. Как убеждать «показом», превращать факты в показ, — этот вопрос разработан у Ильича детально. Как превращать прессу в коллективного пропагандиста и агитатора — этому делу Ленин уделял громадное внимание.

Вопросам популяризации, уменью толково, просто, конкретно, понятно для рабочего и крестьянина излагать важные и серьёзные вещи, не допуская никакого упрощенчества, никакой вульгаризации, придавал Ленин очень большое значение. «Я ничего так не желал бы, ни о чём так много не мечтал, — писал он в начале своей революционной деятельности П. Б. Аксельроду и Г. В. Плеханову, — как о возможности писать для рабочих»[380]. И он много работал над собой в этом направлении.

Надо собрать и систематизировать всё, что говорил и писал Ленин о пропаганде и агитации, о методах убеждения масс. Знать это нужно каждому партийцу.

И, наконец, третья задача, которую подчёркивал Ленин в «Друзьях народа», — это уменье организовывать. Этому вопросу он посвятил особо большое внимание. Вопросам практической организации отдавал он массу времени. В этой области больше, чем в какой другой, нужна длительная, упорная, невиданная работа. Мы знаем Ленина как организатора «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», как организатора «Искры», как организатора партии, как организатора Советской власти. Организаторская работа требует очень большого терпения, настойчивости, выдержки. Биография Ленина даёт нам картину его организаторской деятельности. Сочинения Ленина дают нам ряд ценнейших высказываний по вопросам организационным. Он говорил, что гвоздь и основа социализма – в организации. После взятия власти он писал: наша задача — видоизменение всеобщей организации. Нужно, чтобы всё, что проснулось в народе и способно к творчеству, вливалось в организации, которые имеются и будут строиться в дальнейшем трудящимися массами. Мы пойдём своей дорогой, говорил Владимир Ильич, стараясь как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей с трезвым умом и с практической смёткой, людей, соединяющих преданность социализму с уменьем без шума (и вопреки суматохе и шуму) налаживать крепкую дружную работу большого количества людей в рамках советской организации.

Вопросы изучения революционной теории и окружающей действительности, изучения своеобразия эпохи и страны, вопросы пропаганды и агитации, вопросы организации Ленин всегда связывал в один неразрывный узел. Глубокая разработка методов всей этой работы, применение их на практике помогли Ленину и партии стать подлинными вождями широчайших масс.