О смелых и умелых

КОМСОМОЛЕЦ КОЧМАЛА

Летчик Афанасий Петрович Кочмала был любимцем своего полка. Без него не обходилось ни одно собрание, заседание, комиссия; его выбирали везде и всюду. И он не отказывался. Не любил только выступать на больших, торжественных собраниях: незнакомые председатели часто путали его фамилию. Скажут, бывало:

— Слово предоставляется товарищу Куча… мала!

И в зале засмеются.

Выйдет он на сцену, а ростом невелик, и если попадется высокая трибуна, так его за ней и не видно, только нос торчит, как у воробья, залетевшего в скворечню.

Ну, и опять в зале смех.

И что бы он ни сказал, все кажется смешно, хотя он не думал никого смешить и очень редко улыбался.

Так и на войне с ним повелось. Прилетели летчики из первого воздушного боя, стали докладывать, кто что сбил.

Один сбил «Юнкерс», другой — «Мессершмитт».

— А я сбил колбасу! — докладывает Кочмала.

Ну, и все, конечно, смеются. А что тут смешного? Ведь каждый знает, что «колбасой» называется привязной аэростат, с которого наблюдают за полем боя, и сбить его не так просто: аэростат охраняют и зенитки и истребители.

Стали Кочмалу к ордену представлять, а летчики шутят:

— За колбасу!

Даже когда он докладывал командиру сведения воздушной разведки, и тут ждали от него чего-нибудь смешного.

Вот развертывает он свой планшет и указывает на карту:

— У излучины реки я заметил среди стогов сена один фальшивый, под ним что-то замаскировано: не то радиостанция, не то наблюдательный пункт…

— Почему вы так думаете?

— К этому стогу от реки тропинка ведет. Я спикировал пониже — смотрю, у стога ведро воды стоит… Неужели сено пить хочет?

Услышав такой доклад, мотористы потом весь вечер смеялись. А штурмовики ударили по стогу и не ошиблись — под сеном фашисты оказались.

Стали посылать Кочмалу командиром боевой группы.

Однажды ведет он шестерку истребителей над вражеским шоссе. На асфальте никого, словно веником подмели: ни машин, ни солдат. В ясный зимний денек фашисты не ездили, боялись нашей авиации. Вокруг стоят хвойные леса, засыпанные снегом. Тихо-тихо, словно все вымерли.

Вдруг Кочмала командует:

— За мной! Атакуем!

И устремляется в пике на кучу молодых елок.

Летчики пикируют и удивляются: зачем это он, на кого, на елки? А Кочмала бьет по елкам из пушек и пулеметов, и летчики видят чудо: иные деревья валятся, а иные в разные стороны бегут.

Не бывало еще такого в природе, чтобы елки разбегались!

Оказалось, что фашисты, маскируясь от авиации, стали ходить с елками на плечах. Сверху посмотришь — дерево, а под ним — солдат. Не обратишь внимания на рощу, а под ней — целый батальон.

— Как же ты догадался? — спрашивали Кочмалу товарищи.

— Очень просто! Я смотрю: большие леса стоят снегом засыпаны, а при дороге елки зеленые.

При этом простом объяснении опять почему-то все смеются.

И только никто не засмеялся, услышав про подвиг Кочмалы.

Однажды ему поручили проверить мастерство молодого летчика, только что прибывшего в полк.

— Ну что ж, — сказал Кочмала, — полетим пофигуряем?

Они сели в двухместный учебный самолет и стали проделывать над аэродромом фигуры высшего пилотажа.

Так носились, что залюбуешься. И вдруг из-за облаков вынырнул фашистский самолет. Громадный, двухмоторный, дальний разведчик. Высмотрев что-то важное в нашем тылу, он быстро несся курсом с востока на запад.

Такого упустить нельзя!

Но что делать? Пока поднимутся боевые самолеты с аэродрома, он уйдет. В воздухе один Кочмала на безоружном учебном «ястребке». И вдруг командир услышал его голос по радио:

— Разрешите догнать?

— Догнать и наказать! — приказал командир.

И увидели, как учебный самолет погнался за уходящим разведчиком. Минута — и они скрылись из глаз.

Что же теперь будет? Ведь у Кочмалы ни пушек, ни пулеметов, он на учебной машине.

— Что-нибудь будет, — сказал кто-то из мотористов. — На то он и Кочмала…

Некоторые попытались шутить, но как-то уж не шутилось.

А вечером весь аэродром был взбудоражен. Вернулся молодой летчик. Растрепанный, в разорванном комбинезоне и без шлема.

— А Кочмала где?

— Я не знаю. Он мне приказал — прыгай…

— Ну?

— Я прыгнул и зацепился парашютом за деревья. Потерял шлем, унты и поцарапался, вот… Меня партизаны с сосны сняли.

— Ну, а с Кочмалой что?

_ Он полетел дальше. Немец от него, а он за ним.

Вот и все, что рассказал молодой летчик.

А наутро приехали на аэродром офицеры-зенитчики и спрашивают:

— Где у вас летчик, который вчера с парашютом выбросился? Жив-здоров?

Увидели молодого пилота и стали его поздравлять:

— Ловко это у вас получилось! Сами с парашютом, а самолет свой прямо немцу под хвост… Только щепки от «Юнкерса» полетели, так и загудел в лес. С полчаса потом все дым и пламя. Вы своего самолета не жалейте: вы сбили дальнего разведчика, который сфотографировал важный объект. Вы достойны большой награды.

— Это не я — там был другой, — смущенно ответил пилот.

Зенитчики примолкли, поняв, что они привезли в полк весть о гибели героя. Печально стало в полку, но ненадолго.

Как-то раз вернулись летчики с разведки и говорят:

— Жив Кочмала! Ничего ему не делается, опять чудит. Летим-смотрим: в тылу у противника на снегу огромная стрела из еловых веток выложена и указывает на кладбище. Ударили мы по нему — а оттуда фашисты как тараканы. Оказывается, они среди могил замаскировались… и напросились в покойники! Ну кто же это мог подстроить, как не Кочмала! Он это действует. Не на самолете, так пешком врагов бьет… Где-нибудь в партизанах.

Так в полку появилась легенда, что Кочмала не погиб.

И при каждом передвижении вперед летчики ожидали, что вот-вот с освобожденной территории на какой-нибудь попутной машине появится сам Кочмала и, отрапортовав командиру, что выполнил приказ — наказал фашистского разведчика, — обязательно скажет что-нибудь смешное.