О Вечном (или нет)

Через дорогу от моря

Однажды меня попросили написать рассказ, который назывался бы «Через дорогу от моря».

Стоял знойный летний вечер, что не редкость для начала июля. Летняя классика. Духота заставляла мужчин расстёгивать верхние пуговицы на рубашках, дам — развеивать низ платьев из тонких шёлковых тканей. Погода обезоруживающе действовала на жителей города.

Конторщик, выглянув из окна офиса, удивился бы увиденному. Он — серьёзный финансист, сражающийся за каждую монетку в прохладе кондиционера. Расчёты, умные книжки по макроэкономике и социальной эволюции — за тонкой кирпичной стеной всё казалось лишь условностью. Люди в едином порыве кутили и тратили «кровные». Сквозь базарный шум прорывался только писк пластиковой карты.

Чтобы избавиться от летней неги или предаться ей окончательно, я направился в ресторанчик недалеко от театра, где ещё несколько минут назад состоялся мой актёрский дебют. Теперь захотелось вдохнуть свежесть в этот жаркий вечер. С каждым перекатом вина по закруглённым стеклянным бокам, каждым неспешным глотком кровавой жидкости из пузатого бокала я проникался небывалой воздушностью. Неспешно, ведь не хотелось в одночасье упиться вином, один бокал которого обошёлся в две трети гонорара от выступления…

Нет, даже не так! События, предшествующие этим, также важны, если не важнее ранее описанных. Ведь не произойди они, я бы сейчас не сидел на террасе одного из лучших московских заведений за бокальчиком хорошего вина.

После публикации одной из книг, снискавшей повышенное внимание публики, почта небывало разрывалась от писем различного содержания. Читатели благодарили, критики критиковали, рекламодатели предлагали и… предлагали.

Среди всей груды писем мне с трудом удалось найти самое важное. Оно пришло прямиком из столицы России от моей школьной преподавательницы по литературе. Случайно, как зачастую бывает в жизни, средь полок магазина, на одной из книг она заприметила мою фамилию. Женщина уже десять лет как переехала в Москву, родила второго ребёнка, взяла квартиру в ипотеку…. Не думал, что спустя столько времени пути людей могут пересечься ненароком. Я был рад получить добрую весточку из прошлой жизни.

По словам моей учительницы, она обжилась в новом городе и завела множество «полезных знакомств». Одним из таких знакомых, записанным в телефонной книге в группу «полезных людей», являлся режиссёр крупного столичного театра. На тот отрезок времени подмостки театра только готовились к ряду крупных премьер. Для постановок сооружались декорации, покрывался заметками сценарий, набирались актёры. По неведомой мне причине роль чтеца в одном из спектаклей не была окончательно утверждена до последнего. Точнее, нескольких недель до финальных репетиций.

Роль чтеца — человека, раскрывающего суть происходящего зрителям между сценами, хоть и не занимала много времени спектакля, но считалась одной из ключевых. Как мне кажется, не один десяток кандидатур рассмотрели прежде, чем театр начал искать людей на эту роль вне своих стен. И, скорее всего, учительница немного обманывала меня, хотела встретиться. Большой театр никогда не испытывает потребности в актёрах. Тысячи пока ещё молодых и энергичных людей тянут сюда мечты о всемирной славе.

Учительница литературы ненавязчиво пригласила меня принять участия в спектакле. Ну как ненавязчиво — переслала сценарий по электронной почте. Я поблагодарил, даже скачал файл, хотя и не планировал его читать. На протяжении нескольких дней, каждый раз, когда я видел рабочий стол компьютера, файл резал мне глаза. Причём все три глаза, учитывая духовный орган зрения, открывшийся в ходе длительного самоанализа. Зачем мне очередная попытка в виде спектакля доказать что-то себе? Я открыл файл.

Главная идея сценария сводилась к тому, что в мире ещё сохранилась истинная красота, которую люди в одночасье способны очернить, опошлить, запачкать. Сценарий был обязан выйти на большую сцену!

Массовые мероприятия, признаться, меня никогда не прельщали, да и не стали прельщать после. Проходи спектакль в провинциях поближе — мгновенно бы отказался от предложения. Однако давно сформировавшееся чувство, что во мне «пропал дух авантюризма», временами абсолютно не давало покоя. Поэтому я решил покончить с моральными терзаниями и внезапно уйти в отрыв. А где можно было уйти в отрыв сильнее, как ни в одном из самых гедонистических городов мира?

Рабочий договор был подписан быстро. Мысль о том, что я отправляюсь в Москву, окончательно укрепилась в сознании. Организаторы были не против оплатить дорогу и номер в недорогом отеле на двое суток, что не могло не радовать. Но самым интересным условием «бытового райдера» стал пункт «цветы». Я считал себя джентльменом до самого мозга костей, а поэтому не мог упустить возможность выглядеть на сцене в правильном свете. Свет софитов не в счёт. Я уже предвкушал, как под шквал аплодисментов выйду с букетом цветов и преподнесу их прекрасной актрисе. Как позже выяснилось, не всё распространившееся до мозга костей — доброкачественное.

Жизнь даёт мечтателям ценный урок: будьте точны с формулировками желаний. С цветами всё перепутали, совершенно. Вместо роскошного букета на столике в гримёрке стоял горшок с фиалками. Идеальные цветы, чтоб вянуть им на подоконнике до смерти хозяев. Это не соответствовало желаемым ярким сиюминутным впечатлениям. Я повертел в руках горшок, прикидывая, что же делать. До спектакля оставалось критически мало времени. Учитывая грим и костюм — вовсе ничего. Решено было оставить всё как есть.

Артисты пошли на поклон. Чтобы не выбирать самую красивую из актрис на сцене (подобное и в мыслях мне казалось аморальным), я подошёл отдать горшок с фиалками ближайшей артистке. Цветы ей явно очень понравились. Девушка расплылась в широкой улыбке и благодарно моргнула карими глазками. На этом моя «миссия» в театре считалась официально законченной. Дожидаться, пока шумовая волна аплодисментов разобьётся о пустую сцену, не было желания. Я шустро забежал за кулисы, схватил сумку с вещами и благополучно покинул здание через чёрный вход.

Душный вечер. Ресторанчик недалеко от театра. Только я закончил со вторым бокалом, та самая кареглазая артистка появилась на террасе заведения. Окружённая компанией коллег, девушка щебетала о чём-то своём, человеческом. То ли под воздействием алкоголя, то ли так выигрышно сыграло освещение, что в тусклом свете розовых ламп она показалась особенно красивой. Настолько красивой, что меня чуть не стошнило комплиментами на её яркое платье. Завидев меня, умирающего над мыслями, она сразу же поспешила сесть рядом. В этот момент я, признаться, даже забыл, что ехал в Москву веселиться, развлекаться. «Вылизанные» проспекты столицы своей искусственностью вгоняли в тоску. Ведь где-то там за МКАД'ом… хотя я находился где-то тут, в эпицентре раздолья, и не чувствовал себя полностью счастливым. Я хватался то за грусть, то за радость; то за голову, то за что-то пониже.

Полноватый парень с длинными белобрысыми волосами отделился от компании, чтобы «выцепить» официантку, которая по счастливой случайности как раз вышла на террасу за заказом.

— Девушка, нам две бутылки того, что и этому джентльмену, — повернувшись ко всем, с ироническим пафосом произнёс актёр. Я уже хотел было начать занудствовать насчёт стоимости вина, даже привстал с кресла, но парень дружеским похлопыванием сразу же усадил меня на место, намекая, что у нас была премьера, нам всем нужно отдохнуть.

Нега полилась рекой в бокалы для вина. Хочу заметить: нега неимоверно развязывала рты. Пара глотков, и ты готов разделить с незнакомцем (или незнакомкой, как в моём случае) все оставшиеся бутылки вина до конца жизни. Над девушками эмоции возобладают куда быстрее. Актриса удовлетворённо причмокнула. И без того сочные губы, накрашенные помадой вишнёвого цвета, стали рождать слова:

— Я нахожу наше знакомство изумительным! Вы будете смеяться: те фиалки вместе с горошком купила я.

— Что же, надеюсь, подарок понравился, — я не нашёл ничего лучше, чем отшутиться в ответ.

— Конечно. Мне всего один раз в жизни дарили цветы.

— Печально.

— Да, это так, — быстро переключилась она, — Фиалки эти посажу у бабушки. Я к ней каждое лето приезжаю, в небольшой домик в Сухуме. В теплицах цветам будет достаточно света, тепла и влаги. Она живёт через дорогу от моря.

— «Через дорогу от моря», — протянул я, — неплохое название для произведения. У меня в голове уже зреет его сюжет.

— О, Вы пишете книги? Напишите роман обо мне и назовите его так! — мгновенно оживилась девушка.

— Прошу меня простить, я никогда не писал произведения на заказ.

— А если очень попрошу?

— Хорошо, — отступать было некуда, и я пошёл в нападение. — Как же я напишу роман, если ни разу не был в этом доме?

— Так я Вас приглашаю!

— А как я напишу роман, если у нас не было романа?

Диалог двух потенциальных влюблённых неожиданно прервали гости. Молодые актёры начали проявлять свою силу и молодость на новой бутылке вина. Мы снова выпили за любовь: до дна и не чокаясь. К чему ненужные прелюдии, когда всё и так идёт гладко? Бокал за бокалом дело дошло до тоста в честь какого-то праздника, отмечаемого в этот день. Красных дней в календаре достаточно, чтобы Москва круглосуточно сияла тысячей и одним огоньком. Однако сегодняшний день являлся почему-то особенно романтичным. В этом уверили меня все окружающие.

Тост, бокал — мы слились в поцелуе. К своему стыду, вспомнить название праздника так и не смог. Видимо действительно нужно было пить неспешными глотками. Дальше мы только разговаривали. Я рассказывал о творческой импотенции и великих писателях прошлого; она трещала о более живых вещах: своих родных и назревающей вечеринке с подругами.

Нотируя наше общение для рассказа, я пришёл к мысли, что диалог знакомства вышел вымученным, сумбурным. Взаимодействия между персонажами не было — не хватало дополнительной химии. Добавить этила или окситоцина? Проще убрать общение.

Атмосфера получилась искусственно романтической: незнакомка, вино, цветы, неожиданный поцелуй… Кап-кап-кап по голове. Из отверстий душевой лейки наконец непрерывно заструилась вода. Выделять из общего потока отдельные капли стало невозможно. Вода была тёплой. В Москве, уверен, в это время шла только холодная. Абхазия радовала всем горяченьким. Правильно: зачем в тёплую пору года горячая вода — глупый вопрос. Такой же глупый, как после секса, стоя под душем, спрашивать себя: «А с тем ли человеком переспал, с которым можно было бы провести всю оставшуюся жизнь?». И не такой глупый, как «Является ли минет признаком уважения?» Зарождение подобных вопросов — бытность, в особенности, когда после «отлива» от мозга гормонов-эйфоретиков не остаётся ничего, кроме использованных презервативов.

Меня всего лишь пригласили в домик у моря, а я морально был уже полностью готов ко всему. Даже к серьёзным семейным разговорам между прилавками с петрушкой и огурцами. Настолько готов, что выйдя из душа, я направился выбирать галстук к свадебной церемонии. Завязывать свободнее или крепче? Я завязал с вольной жизнью.

Её светлое торжественное платье невероятно сочеталось с демонически тёмным наружным покровом. Она лучилась изнутри подобно солнцу-депрессолнцу. Нежно-кремовый свадебный шёлк восторженно прилегал к её смуглым бёдрам, причём уже более пяти лет. Ах, эти тонкие запястья, изящная шея, выразительные ключицы!.. Казалось, при неправильном обращении такая девушка запросто может сломаться, но она не ломалась. Какое прекрасное юное тело пришло в комплекте с тонной претензий! Девушка вышла из ребра и лезла обратно под рёбра. Ну что же, я обещал показать весь мир, а начал со своей кровати. Этот груз ответственности лёг на меня «грузом 200». «С тобой так спокойно, слишком спокойно!» — сказала она после страсти. Я закрыл глаза от восторга и не разглядел вплотную слово «слишком».

…

Произведение упорно не хотело писаться — ни то что роман, даже небольшой рассказ. Прямо сейчас захотелось разбить ноутбук. Разломал бы его напополам: клавиатуру выбросил в окно — пусть прохожие за меня там литературой занимаются; экран повесил бы на стену как нравоучение о бессмысленности первобытной агрессии. Жаль только, что ноутбук подарен родителями на совершеннолетие, а денег на его ремонт нет. Разрушительная деятельность эволюционировала до созидательной под гнётом практической выгоды.

В отношениях я так же мог разбить всю посуду дома, её лицо, лица всех её обожателей и обнимателей, лицо себе… Правда, в чём смысл, если твоя девушка непроизвольно начинает закрывать от страха глаза, когда ты пытаешься погладить её по голове? Книги по психологии отношений говорят, мол, сохранить пару помогает общение. Разговор я начал словами: «И кто этот белобрысый пухляш, что написывает тебе во всех соцсетях? Это же его я видел в первую нашу встречу, верно?» Книги по психологии — тот ещё советчик! Лучший выход из сложившейся ситуации — молчать до конца отношений. Забрать подарки за всё время вместе с совместными счастливыми воспоминаниями.

После продолжительной паузы она, наконец, выдавила из себя:

— Ты же знаешь эти гримёрки, какие они тесные.

В ответ я улыбнулся широкой лондонской улыбкой. Хотя, признаться, до конца смешно не было, как в трагикомедии.

— Мне с ним поговорить? Никто, кроме меня, не имеет права обижать моих женщин.

— Нет. Я заблокировала его в социальных сетях, по работе мы больше не пересекаемся.

— Тогда зачем ты мне это рассказываешь?

— Не хочу, чтобы ты считал меня вседоступной девчонкой. Нет. Я приехала в отель, легла на кровать и прорыдала несколько часов в подушку от того, что ничего не смогла сделать в тот момент.

— Мне точно следовало бы с ним поговорить…

— Давай просто забудем случившееся. Забудем как страшный сон, и никогда больше не станем возвращаться к нему… Мы правда забыли эту историю?

— Какую историю? — крикнул я, уходя в кухню, — Тебе кофе заварить?

Чайник остыл, а рассказ ещё не получил свой логический конец. Строки по-прежнему предательски не ложились на бумагу. Стабильность в отношениях подзатянулась. «Разве я не люблю эту женщину?» — провокационный вопрос вырывался из недр черепной коробки Пандоры. Я бы мог напрямую обратить его к своей пассии, но она уехала к подругам. Какие же разные мы существа. Из других планет, точно с Венеры и Марса. Как принято говорить у взрослых, не сошлись характерами. Она создавала проблемы и решала их в обществе; мои проблемы исходили от общества, и решать приходилось их самому. Я направил вопрос в открытое окно в надежде, что чёрное море поглотит его и вернёт мне ответ в бутылке. И лучше бы ей быть без записки и полной вина.

Чёрное море выглядело чернее обычного. На фоне волн отчётливо выделялся белый легковой автомобиль. Из дверей машины вышел белокурый полноватый мужчина. Он аккуратно подал руку моей уже бывшей жене. Была ли она счастлива по-настоящему? Более чем уверен: снова отыгрывала роль. Я отыскивал что-то глубинное за слоями перманентной романтической радости, но не находил. «Она была актрисою» и этим всё сказано. Играть с актрисой и выиграть — невозможно, ведь она сама давно проиграла себе же. В этой игре было очень много участников, и каждый потерпел поражение.

Декорации сменились. Обветшалый советский домик стал вычурным московским рестораном. Солнце цвета яичного желтка с каждой минутой обретало всё более румяную корочку. С четырёх до пяти утра персонал проводил пересменку. Всех засидевшихся посетителей спешили выпроводить к временному закрытию, и меня в том числе. Только прежде чем уйти — оплати чек. Как во время развода. Я даже посмеялся, во сколько оценили меня.

Я отдал все кровно заработанные, оставив только на обратный билет домой, и поспешил собирать вещи. Требовалось уйти раньше, чем сотрудники ресторана заметили бы, что в чековой книжке недостаёт нескольких тысяч. Завтра нужно будет чем-то отблагодарить учительницу за приглашение в столицу. Денег не хватало даже на плитку шоколада. Проблема завтрашнего дня, уверен, подёргает нервы мне из будущего. В сегодняшнем дне была поставлена точка. Тут я понял три вещи: первая — произведение, начало которого ещё до недавнего времени было неизвестно, получило завершение; вторая — моя ночная подруга исчезла, подобно вину в бокале; третья — мне никогда не встретить рассвет в доме через дорогу от моря.

Однажды меня попросили написать рассказ…

изобр. 6. Нецензурная надпись, отсылающая к культу мужского детородного органа либо к неоправданным ожиданиям разыскивающего его. Сделана на разрушенном гаражном строении одним из представителей маргинальных неоплемён.

Предположительно нач. 20-х гг. XXI в.