Обет любви

Глава 13

– Жофре, – невнятно промычала Марго, отчаянно вертя головой и стараясь оторвать его загрубевшую ладонь от своего лица. Ей казалось, что еще минута, и он попросту раздавит ее. – Уверяю вас, с нервами у меня все в п-порядке. К-к т-тому же мне прекрасно известно, как выглядит м-мертвец, да еще на дороге. Ну, п-прошу вас!

Жофре убрал руку.

– Прошу прощения, миледи, – рассеянно буркнул он. Было заметно, что мысли рыцаря витают где-то далеко. Глаза его были прикованы к трупу.

Жофре подъехал вплотную к Эрику, который тщетно старался успокоить безудержно рыдавшую Минну. Через минуту к ним присоединились и Джейс с Алериком.

– Эрик, – окликнул брата Жофре, но тот даже не обернулся.

Все его внимание занимала Минна. Эрик делал все, чтобы она хоть немного пришла в себя, но без особого успеха. Бедняжка, закрыв лицо руками, продолжала отчаянно всхлипывать. Все ее тело тряслось как в лихорадке.

Остановив коня, Алерик произнес:

– Давай ее сюда.

Голос его прозвучал неожиданно властно, точно это была не просьба, а приказ. Не удостоив никого объяснением, он протянул руки и без особых церемоний усадил Минну в седло перед собой. Та, похоже, ничуть не возражала. Девушка благодарно прильнула к Алерику, а тот крепко прижал ее к груди. Бросив негодующий взгляд на обращенные к нему удивленные лица мужчин и сурово сдвинув брови, он молча повернул коня и поскакал в конец отряда.

– В-вот это да! – присвистнула изумленная Марго. – А м-мне и в г-голову не приходило, что эти двое…

– Джейс, – перебил ее Эрик, – возьми леди Марго и отправляйтесь за ними. Позаботься, чтобы у дам была надежная охрана. Самая надежная охрана, – подчеркнул он.

Джейс понимающе закивал.

– Но я хотела бы остаться! – запротестовала Марго, впрочем, без особого успеха.

Не обращая на нее ни малейшего внимания, Жофре ловко передал Марго в руки Джейсу.

– Немедленно! – прогремел Эрик.

Этого оказалось достаточно. Марго с Джейсом, будто подхваченные порывом ветра, мгновенно исчезли.

Оба брата спешились и присели возле уже распростертого на земле мертвого тела. Лица их были мрачны, но куда мрачнее были их мысли.

– Что ты об этом думаешь, Эрик? – спросил Жофре, внимательно разглядывая синеватые пятна на коже мертвеца.

Рука брата со странной нежностью пригладила вставшие дыбом волосы убитого.

– Не знаю, парень. Возможно, его просто ограбили, а потом убили, хотя по виду этого бедолаги не скажешь, чтобы у него что-то водилось за душой, кроме пары медяков. А может, это работа Равинета и его молодцов. И если это так, боюсь, над нами нависла страшная угроза. – Он бросил внимательный взгляд в ту сторону, где безмолвно и угрюмо темнела чаща леса. – Может быть, они и сейчас следят за нами, в эту самую минуту. А мы ничего о них не знаем: ни сколько их, ни как они вооружены. А этого беднягу вполне могли оставить тут, чтобы остановить нас… а может, для того, чтобы заманить в ловушку.

– Кстати, может статься, они рассчитывали воспользоваться нашим замешательством, чтобы атаковать и отбить леди Марго, а нас заманить в ловушку, – предположил Жофре.

– Да, – едва слышно прошептал Эрик, – а то, что мы остановились, дает им возможность узнать, сколько у нас воинов и насколько мы сильны, в то время как нам по-прежнему ничего о них не известно. Но мы постараемся лишить их этой возможности. – Он бросил быстрый взгляд на Жофре. – Если мне не изменяет память, где-то неподалеку отсюда был монастырь, не так ли?

– Да, есть такой… немного дальше по дороге, – отозвался Жофре, кивнув головой. – Нам понадобится несколько часов, чтобы добраться до него, а судя по всему, скоро хлынет дождь.

Эрик взглянул на небо.

– Может, ты и прав. Но уж с этим ничего не поделаешь. Как бы то ни было, нам нужно нынче же вечером добраться до этого монастыря. Нельзя допустить, чтобы леди Марго подвергалась хоть малейшей опасности, а сейчас на нас надвигается беда.

– Тогда в седло, и поскорее!

Эрик помедлил еще несколько секунд возле покойника, по давно сложившейся привычке гадая, не может ли он оказаться кем-то из его родных.

– Да, – согласился он едва слышно, – только давай возьмем с собой этого беднягу. Не знаю, умер ли он в мире или нет и заслужил ли вечный покой, но по крайней мере я распоряжусь, чтобы его достойно похоронили, а у нас сейчас нет на это времени. Может быть, добрые монахи позаботятся об этом, упокой Господи его душу!

Монастырь в Линсетте представлял собой зловещего вида старинную крепость, похожую издалека на огромную груду камней. Когда-то это и в самом деле была крепость, лет двести или даже больше назад, ставшая впоследствии монастырем. Эрик с братьями ничуть не удивились неприступному, угрюмому виду его высоких стен, а также его обитателям, чья суровая внешность была под стать их обители. Судя по всему, монахи не отличались особым гостеприимством и считали, что чем меньше проезжих стремятся найти приют в этих стенах, тем лучше для них. И если Терент со своими людьми и впрямь преследует их отряд, вполне возможно, что неприступный вид этой древней крепости заставит их держаться на почтительном расстоянии. По крайней мере до тех пор, пока он, Эрик, не придумает, как благополучно доставить в Белхэйвен леди Марго.

И если с виду святая обитель, в которой они искали прибежища на ночь, и не казалась особенно привлекательной, то по крайней мере тут было сухо. Да и они наконец получили драгоценную возможность переодеться во все сухое, что было особенно приятно после долгих часов изнурительной скачки под проливным холодным дождем, который начался сразу же, едва они успели устроить мертвое тело на одной из повозок.

Ливень постепенно перешел в мелкий моросящий дождичек. Эрик, подойдя к окну, вглядывался в темноту леса за окном и мрачно размышлял, что теперь делать. Уже в который раз он успел пожалеть, что с ними нет отца, – тот наверняка давно бы придумал какой-нибудь выход. Было уже очень поздно, и все в монастыре, в том числе и его хозяева, давно уже спали. Но Эрик все не мог сомкнуть глаз. Сон бежал от него. И не только потому, что он опасался Равинета. Марго не давала ему уснуть.

Всю долгую дорогу до монастыря она сидела в седле перед ним, чего при сложившихся обстоятельствах Эрик был бы рад избежать. Было настоящей пыткой несколько часов подряд находиться в такой сладостной близости от нее, держать ее, теплую и податливую, в своих объятиях, ощущая, как ее руки крепко обвиваются вокруг шеи. Он пылал как в огне. Но выбора у него не было, по крайней мере до той поры, пока леди Марго грозит хоть малейшая опасность. Никто лучше его не сможет уберечь и защитить ее. На свете нет ничего такого, чего бы он не смог сделать ради нее, и нет человека, которого бы он не убил, если бы от этого зависела ее жизнь…

– Боже, – пробормотал он потрясенно, – кого я пытаюсь обмануть?!

Конечно, он велел ей пересесть к нему в седло не только потому, что боялся за нее, – просто ему нужен был благовидный предлог, чтобы заключить ее в объятия. И это была чистая правда. Только он и в самом деле был тем человеком, который мог защитить ее, как никто другой, – просто потому, что он любил ее больше жизни.

– Люблю, – поправил он сам себя.

Как странно чувствовать, что ты влюблен! Он просто не представлял, как такое могло произойти именно с ним. Эрик уже заметил, что стоит ему только подумать о Марго, и сердце начинает гулко стучать в груди, а при виде ее хрупкой фигурки у него перехватывает дыхание и все плывет перед глазами. В ней было что-то такое… Боже милостивый, что-то необъяснимое… ведь один ее взгляд, когда она смотрела ему в глаза, заставлял его верить в то, что он любил ее всегда, всю свою жизнь. Она принадлежала ему. Ему! Нет, не ему… Почему же он не в силах заставить себя не думать о ней? И если уж он не в состоянии справиться с собой, то придется по крайней мере стараться держать свои мысли при себе.

Уже давно перевалило за полночь, и Эрик был уверен, что, кроме него, все давно уже спят. Однако почему-то он ничуть не удивился, когда слуха его коснулся легкий шорох и краем глаза он успел заметить на лестнице белую фигуру, мгновенно догадавшись, кто это.

Марго заметила его темный силуэт на фоне окна и направилась к нему. Она шла медленно, без тени улыбки на лице, без малейшего намека на желание соблазнить его, но от всей ее фигуры исходило такое очарование красоты, что у Эрика закружилась голова. На ней был простой белый пеньюар, казалось, слишком просторный для ее хрупкой фигурки; тонкая ткань струилась вокруг ее ног при каждом движении, что придавало всему ее облику странную, почти мистическую красоту неземного существа. Пышные золотистые локоны были распущены по плечам, как в ту первую их встречу в Риде, и отблески огня в камине играли на них, заставляя густые локоны переливаться в темноте.

Невольная дрожь пробежала по всему телу Эрика. Он знал, что стоит ему только протянуть руку, и она бросится к нему в объятия, обовьет его шею руками, позволит ему прижать ее к себе и подставит для поцелуя мягкие, податливые губы. И не станет возражать, если он поцелует ее… или даже больше, о чем он и думать не смел. Он знал это так же точно, как знал свое собственное имя, и, Боже помоги, как ему хотелось протянуть руки ей навстречу!

Но вместо этого Эрик спрятал вмиг повлажневшие ладони за спину, с силой прижав их к холодной каменной стене, и навалился на них всем телом, чтобы сдержаться и не выдать своих желаний.

Марго сделала еще шаг ему навстречу и, будто копируя его, тоже заложила руки за спину, прислонившись к стене, которая отделяла небольшой альков от остального зала.

– Д-добрый вечер, м-милорд, – холодно произнесла она, удивив Эрика будничной невозмутимостью тона. Неужели такое возможно? Как может человеческое существо стоять так близко и не поддаваться пламени страсти, которое в эту минуту пожирало его?

– Добрый вечер, миледи, – откашлявшись, произнес он почти так же невозмутимо, что доставило ему немалое удовольствие. – Слишком поздно для прогулок по монастырю. Не лучше ли вам вернуться в постель? Или вас мучит бессонница?

Марго покачала головой:

– Ничуть, х-хотя я не особенно с-старалась уснуть. А вы, м-милорд… похоже, вам тоже не спится?

– Как видите.

– Да.

Он кивнул:

– Именно так.

Повисла тишина. Оба чувствовали себя мучительно неловко. Марго разглядывала кончики туфель, а Эрик гадал, как она не может слышать грохота его сердца.

– В-вам удалось прочесть письмо, которое я отдала в-вам прошлым вечером? – наконец отважилась она спросить.

«Странно, как это еще недавно пылавшие ладони могут мгновенно превратиться в холодный камень!» – подумал Эрик.

– Да, я прочитал его тогда же, прошлой ночью, при свечах. Было довольно любопытно. Благодарю вас, что нашли возможным дать его мне.

Ее золотистая головка мгновенно повернулась к нему, в темноте сверкнули широко распахнутые от удивления глаза.

– И это в-все, что вы м-можете сказать?! Любопытно, и только?

– Да.

– Н-но теперь-то вы п-по крайней м-мере можете признать, что мы должны пожениться?

– Нет.

– Но… ведь это же письмо моего отца! Разве вы теперь не видите, что он разрешает мне с-самой сделать свой выбор?

Эрику было двадцать три года. В эту минуту он чувствовал себя так, будто за плечами его уже была целая жизнь, полная разбитых надежд и горьких разочарований, хотя на самом деле все было не совсем так. Прошло уже тринадцать лет с тех пор, как он узнал горькую правду о своем рождении, и Эрик привык думать, что ничто в целом свете уже не в состоянии причинить ему большей боли, чем он испытал в тот день.

Но оказывается, он ошибался.

– Вы и в самом деле вольны сделать свой выбор… между законными сыновьями моего отца.

По крайней мере на этот раз она не сможет притвориться, что не поняла его, подумал Эрик.

– Но вы тоже его сын, – прошептала Марго.

Эрик онемел. Покачав головой, он отвернулся и снова устремил взгляд в окно.

Гнев, разочарование и горькая беспомощность не давали ему говорить. Марго немного помолчала, давая ему возможность овладеть собой, за что он был несказанно благодарен.

– М-мой отец имел в виду и вас, точно т-так же как и остальных ваших б-братьев, – наконец прошептала она. – Ему хорошо известно, ч-то я любила вас все эти годы. Именно об этом он думал, когда п-писал, что я буду рада!

Эрик, не веря своим ушам, уставился на девушку:

– Да я не один месяц провел под Шрусбери с вашим отцом, миледи, и он даже и словом не обмолвился о чем-то таком… о каких-то чувствах, которые вы якобы питаете ко мне!

Марго с досадой передернула плечами:

– А с какой стати он должен был об этом говорить? К тому же он, так же к-как и вы, всегда считал эту любовь п-просто д-детской блажью, к-которая со временем пройдет сама собой!

– Может, он и прав.

– Нет! – вскинулась Марго. На лице ее впервые за все это время заиграла улыбка, и напряжение немного спало. – Я буду л-любить вас всю жизнь, Эрик Стэйвлот! И с-сойду в могилу, все еще любя вас! – У нее вырвался нервный смешок, и Эрик, сам не зная почему, вдруг тоже улыбнулся.

– Тогда это просто глупо, миледи.

– М-может быть, и так, сэр. Но мы очень х-хорошо подходим друг другу. Я все г-гадаю, как наши д-дети смогут ужиться с нами.

Улыбка исчезла с лица Эрика.

– Миледи, ваша наивность не уступает вашему упрямству. Даже если бы я когда-нибудь поверил, что вы непременно желаете выйти замуж за такого человека, как я, даже если бы захотел этого так же страстно, как и вы, все равно ваш отец никогда бы не допустил подобного союза. Вы его единственное дитя. Не думаю, что ему придется по душе, если вы решитесь связать свою судьбу с подкидышем вроде меня.

– Н-но ведь все эти годы он не в-видел в этом ничего страшного! – взорвалась Марго. – Поверьте же наконец! С-сколько раз за эти г-годы, стоило мне только заговорить о своей любви к вам, он т-только р-радовался при мысли, что благодаря нашему браку он п-породнится со своим д-добрым другом сэром Гэрином.

– Тогда, значит, ему ничего не известно о позоре, связанном с моим рождением, – настаивал Эрик. – Если бы он знал о том, что я незаконнорожденный, он бы живо выбил эти фантазии у вас из головы.

Марго начинала понемногу терять терпение. На лице у нее появилось уже знакомое ему упрямое выражение, и она стала заикаться сильнее обычного.

– Н-но в-ведь в-вы же д-даже не знаете, т-так ли это на самом д-деле или нет! В-вам даже н-неизвестно, к-кто в-ваши настоящие родители!

– Именно это обстоятельство, миледи, и делает меня совершенно неподходящим для вас супругом, – с горькой усмешкой ответил он, сделав нетерпеливый жест рукой. – Это правда, мне и в самом деле неизвестно, кто я такой и из какой семьи. Неужели вы не понимаете, что я долгие годы ломал себе голову над этим, гадая, кто же я? Да я был бы счастлив узнать, что мои родители простые, бедные люди, которые постарались избавиться от еще одного голодного рта и поэтому решили предоставить меня той судьбе, которую выберет для меня Господь Бог! А ведь все может оказаться куда хуже!

Выведенный из себя, Эрик отошел от стены и заметался по комнате, потом выглянул в окно. Он столько раз в прошлом уже думал обо всем этом, и вот теперь его сердце опять сжималось от знакомой с детства боли.

– Может быть, моя мать была простой деревенской девушкой или служанкой, а может быть, и обычной шлюхой. А мой отец мог быть кем угодно: рыцарем, крестьянином, да хоть городским пекарем, в конце концов! Он мог оказаться убийцей, вором или же богатым лордом, который потешился моей матерью, а потом попросту бросил ее как ненужную тряпку… как потом она бросила меня. – Он обернулся. Глаза его полыхали гневом и болью, которые опалили Марго словно пламя пожара. – Я с детства был таким же смуглым и черноволосым, как сейчас, миледи. К тому же отец нашел меня в лесу возле замка, так что моими родителями вполне могли оказаться обычные бродяги цыгане. Как это вам нравится, моя высокородная госпожа? Неужели вы и теперь все так же горите желанием смешать вашу благородную кровь с той, возможно, цыганской, что течет в моих жилах? А посмотрите только на мой нос! Просто клюв, не так ли? Именно такой вы хотите передать нашим детям? Или вам все равно, что они унаследуют позорное пятно, которое я ношу всю свою жизнь?

Он уже почти кричал и сам не слышал этого до тех пор, пока не почувствовал, что Марго стоит уже почти вплотную к нему и ее руки обвивают его талию. Она спрятала лицо у него на груди.

– Не надо, мой Эрик, – взмолилась девушка, – н-не т-терзай себя!

И ее тепло, смешавшись с бушевавшими в нем гневом и страшным одиночеством, вдруг взорвалось в нем такой страстью, что Эрик сам испугался. Он прижал Марго к себе так, что она застонала, когда его жаждущие губы впились в ее рот. Это не был нежный поцелуй возлюбленного. Нет, его губы терзали ее страстно, требовательно и жадно. Эрик умирал от желания погасить бушевавшее в нем пламя, а помочь в этом могла только она, Марго, ее нежная любовь. Руки Марго обвились вокруг его шеи, она прижалась к нему всем телом, и губы ее с готовностью приоткрылись ему навстречу. Только когда его язык требовательно толкнулся внутрь, стремясь проникнуть еще дальше, она вздрогнула, вдруг очнувшись, и попыталась вырваться из железного кольца его рук. Овладев собой, Эрик нежнее поцеловал ее, словно умоляя простить ему этот порыв страсти, но было уже поздно. Перепугавшись, Марго билась в его руках, отчаянно стараясь освободиться. Смирившись с этим, Эрик неохотно отстранился.

Все еще дрожа, он дышал так же тяжело, как и Марго. Когда туман перед его глазами немного рассеялся, Эрик бережно подхватил ее на руки и присел на скамью, покачивая девушку на коленях словно ребенка.

– Представить себе не могу, как я мог так поступить, – едва шевеля губами, пробормотал он, чувствуя, как кровь молотом стучит в голове.

– Ч-что вы х-хотели сделать со мной? – возмущенно бросила ему в лицо Марго.

Можно было подумать, что он пытался ее убить.

– Что?

– Это… то самое… – Она никак не могла подобрать подходящее слово. – Разве так делают?..

Эрик расхохотался, сообразив наконец, что она имеет в виду.

– Господи помилуй! Какой же вы еще ребенок, миледи! – Она вздрогнула, как от удара хлыстом, и Эрик ласково обнял ее. – Ради Бога, простите! Плохо уже то, что своим поцелуем я оскорбил вас… Я не должен был настолько забываться, должен был помнить о том, что вас воспитывали как благородную леди.

– Но я вовсе ничего не имею против того, чтобы вы меня целовали, Эрик! Да я была бы счастлива, если бы вы целовали меня с утра до вечера! Только вот то… другое… что вы делали своим языком…

Эрик лукаво улыбнулся и чуть было не предложил показать ей, что это такое на самом деле. Но она была так невинна, так обезоруживающе наивна в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной, что он понял – ничего не получится, он только напугает ее и заставит обратиться в бегство. Тяжелый вздох вырвался у него из груди.

– Я вообще не должен был бы целовать вас, миледи! Марго, неужели вы не понимаете, что это просто безумие?! Это же очевидно! Неужели вы не понимаете?

– Не понимаю чего?

– Что я не подхожу вам! Что я никогда не стану вашим мужем!

Она ласково коснулась рукой его щеки:

– Это то, мой Эрик, чему я никогда не поверю и что никогда не пойму! Да если бы ты родился от кошки с собакой, я бы и тогда любила тебя! И что бы ты сейчас ни говорил, это ничего не изменит!

Новое, незнакомое доселе чувство нахлынуло на Эрика. Счастье, пьянящая радость, освобождение и какой-то странный страх. Он не понимал, что это с ним, не понимал ее, эти слова, которые только что услышал, но не сомневался, что спорить с Марго бесполезно. Вместо этого он коснулся ее макушки, а потом со вздохом закрыл глаза и прижался щекой к ее голове. Они замерли… Так, в блаженном безмолвии, прошло несколько минут. Тонкие пальчики Марго пробежали по его щеке, и Эрик протянул руку, чтобы почувствовать бархатистую свежесть ее кожи. Загрубевшим пальцем он ласково коснулся ее глаз, губ, носа. Марго закрыла глаза.

Эрик догадался, что она ждет, чтобы он снова поцеловал ее, и с трудом заставил себя сдержаться. У него вырвался слабый смешок.

– Если на нас наткнется один из монахов, нас вышвырнут отсюда! А там, между прочим, дождь!

Но она вместо ответа лишь ниже склонила голову и еще теснее прижалась к нему всем телом. Марго просто упивалась счастьем, находясь в объятиях возлюбленного, но сам Эрик уже не сомневался в том, как ему следует поступить.

Он никогда до этого дня не любил ни одну женщину и не думал, что такое может когда-нибудь случиться. Конечно, в его жизни были женщины, которые много значили для него и которых он нежно любил, – его мать, сестра, две бабушки, тетка Мередит и кузины Кэтлин и Элизабет. Но никогда прежде Эрику не случалось любить женщину так, как он полюбил Марго. Даже его прежние юношески пылкие увлечения, та страсть, которую он питал к женщинам, время от времени согревавшим его постель с тринадцати лет, не имели ничего общего с тем восхитительным чувством, которое овладело им теперь. Эрик знал – ему никогда не придется назвать Марго своей, но по крайней мере он позаботится о том, чтобы она была счастлива. Он считал это своим долгом, таким же, как по отношению к отцу.

Эрик кашлянул.

– Джеймс и Жофре, мои братья, они… они прекрасные люди, образованные и уже давно возведены в рыцарское достоинство. Сам король недавно отличил моего брата Джеймса, так что никто не сомневается, что впереди его ждет блестящая карьера при дворе. Не думаю, что вам стоит всерьез принимать моего младшего брата Алерика, ведь он моложе вас и ему лучше погодить с женитьбой. Мне показалось, вы еще не привыкли к Жофре. Конечно, он мой брат, и я нежно люблю его, но вынужден признать, что порой он бывает необузданным и может не совсем…

Марго резко выпрямилась, высвободившись из его рук. Обхватив ладонями лицо Эрика, она твердо взглянула ему прямо в глаза:

– Т-ты опять заблуждаешься, мой Эрик. Я выйду т-только за т-тебя, и ни за кого больше! П-поэтому будь так добр, перестань рассказывать мне о с-своих братьях!

Она подарила ему еще один поцелуй, такой же неумелый и невинный, как и накануне ночью, потом чуть отстранилась, немного смешавшись, и снова приникла к его губам, на этот раз смущенно коснувшись его губ кончиком языка. Эрик закрыл глаза.

Когда он вновь открыл их, она уже смотрела на него, похоже, весьма довольная собой.

– Спокойной ночи, любовь моя, – пробормотала Марго, выскользнув из его объятий.

Слегка коснувшись своих губ, еще горевших от ее поцелуя, Эрик смотрел, как она взбегает по лестнице. Жгучая печаль и восторг терзали его.

– Кто-нибудь, – тихо сказал он, – должен научить целоваться эту женщину!