Обезличенные (СИ)

Глава 3

Глава 10.

Мои бесцельные скитания по ночным улицам привели меня под знакомые своды районной поликлиники. Я мало был уверен в том, что очередная моя попытка заявить о себе увенчается успехом. В столь ранний час по темным коридорам заведения бродили только санитарки и привидения, поэтому я здорово удивился, увидев у порога своего кабинета скрюченную фигурку, притулившуюся на полу. Почуяв мое появление, фигурка резво вскочила на ноги, и я с радостным изумлением признал в ней своего недавнего знакомца Гошку, о котором часто думал весь прошлый день.

«Приветствую, Гоша!» — шагнул я навстречу и неожиданно замер, справедливо опасаясь, что и тот не воспримет мое присутствие. Однако Гоша заметно приободрился и, протянув мне костлявую ладонь, шумно выдохнул:

«Гурий, до чего же я рад, что встретил вас. Со мной последнее время происходит какая-то хрень, я и сам не могу дать ей нормального определения. Решил найти вас, может вы мне подскажете, что это может быть?» — и без всякого перехода Гошка поведал мне удивительную историю, до отвращения напомнившую мне мои собственные приключения последних двух суток. Как выяснилось, вернувшись после того путешествия в свою съемную хатёнку, Гошка с изумлением и неудовольствием обнаружил, что в его временном жилище с большим комфортом поселился какой-то невнятный тип с манерами пролетарского забулдыги. На все Гошкины намеки, что жилище как бы занято, тип только мотал нечесаной башкой и пугливо озирался, отчаянно не желая слушать законного постояльца. Тогда исчерпав все приличные доводы, Гошка с досады опрокинул кресло и ушел, громко хлопнув дверью, совершенно забыв забрать свои вещи. О них он вспомнил на следующее утро, но вернувшись, обнаружил странные артефакты, в виде свечек и иконок, расставленных по всем углам. Почему-то вид этого карнавала вызвал в Гошке неосознанное неприятие, и он, снова забыв про свой баул, опрометью бросился прочь, не видя определенной цели. Возвращаться в грузовые перевозки он, по понятным причинам, не рисковал, предпочитая бродить по улицам и держаться подальше от родной конторы. От волнения Гошка совершенно забыл о существовании приятелей, знакомых и немногочисленных родных, которые наверняка бы помогли бы ему с приютом хотя бы на пару ночей. Его собственные страхи от неминуемой расплаты за потерянную машину, за товар, за полную неспособность возместить убытки, уводили несчастного парня все дальше от цивилизации, пока наконец он не оказался почти в пригороде, возле какого-то полустанка. Место показалось коренному питерцу совершенно незнакомым, и он даже растерялся, рассматривая невысокую каменную постройку, символизирующую собой не то здание станции, не то будку смотрителя. Опасаясь, что его поймают на частной территории, Гошка со всех ног рванул обратно, по дороге придумав отыскать всезнающего доктора Грошика и попросить у него совета.

У меня, само собой рождались кое-какие гипотезы относительно происходящего, однако озвучивать их все я ему не собирался ни при каких обстоятельствах.

«Но, Гурий, вовсе не глупые свечки с иконками заставили меня искать вас, — неожиданно завершил он свое весьма эмоциональное повествование, — знаете, что я увидел там, на той станции?»

Я понятное дело, о том не знал, но очень хотел послушать, поэтому заинтересованно кивнул.

«Когда я перелезал через ограждение, ну, такое, что разделяет границы участка. Это даже забором не назвать. Ну так вот. За спиной я расслышал дребезжащий звук. Да, Гурий, такой, как мы слышали с вами там, в том непонятном городе. Я не стал присматриваться к его источнику, просто собрал ноги в руки и дал дёру. И знаете, пока я несся по железнодорожным путям, я прямо слышал его у себя за спиной. Готов поклясться на чем угодно, Гурий. И вот я хочу у вас спросить, как вы объясните это?»

Пока Гошка делился со мной шокирующими новостями, клиника постепенно начинала новый день, понемногу впуская в свои стены персонал и ранних посетителей. Мой собеседник потерянно заозирался, чувствуя явную неловкость.

«Вам наверно работать надо, Гурий? — полуутвердительно пробормотал он, — я пойду, пожалуй, но в обед я загляну к вам, если вы не против. Расскажете мне, что надумали, идет?»

Я бы с радостью последовал его совету, однако, видимо пришло мое время делиться сокровенным.

«Я больше не работаю в поликлинике, — обыденно заявил я растерявшемуся Гошке, — и вовсе не потому, что не желаю. Я не имею для этого возможности, поэтому вы можете не ждать обеденного перерыва, а прямо сейчас послушать мою версию.»

Гошка потрясенно хлопал глазами, осмысливая услышанное. Ему было больше не интересно слушать про полуночное дребезжание, которое, впрочем, могло быть чем угодно, даже игрой разыгравшегося воображения. А вот про мою профессиональную несостоятельность Гошка готов был послушать немедленно.

«Что значит, не имеете возможности? Вас уволили? — озвучил тот самую привлекательную версию, — за прогулы?»

Я рассказал притихшему приятелю о своих наблюдениях и из чистого хулиганства продемонстрировал свои новые умения. Мимо нас как раз проходила моя медсестра, Маргарита Антоновна, и я, не теряя времени, ловко выпрыгнул прямо перед ее носом, корча устрашающие рожи и обсыпая ничего не подозревающую тетку непечатными посланиями. Со стороны все выглядело чудовищно, но в том-то все и дело, что со стороны меня никто не видел. Никто, кроме Гошки. Тот, несмотря на абсурдность момента, едва сдерживал истерический ржач, глядя на мои кривляния.

Маргарита Антоновна, не оценив мои актерские таланты, прошла к двери и, грустно вздохнув, открыла кабинет.

«Может, там, в городе, вы подверглись каким-то излучениям и теперь стали невидимым?» — выдвинул свою версию мой недогадливый друг. Я не стал пугать его своим видением ситуации, предложив послушать, что говорят люди.

«Пойдемте, Гоша, нас все равно никто не увидит,» — пригласил я его на так называемый следственный эксперимент. Протиснувшись вдвоем на невеликое пространство своего бывшего рабочего места, я предложил Гошке присесть на докторское кресло, а сам пристроился на столе. Маргарита долго возилась, раскладывая бумаги, включая компьютер и всячески готовясь к новому дню. Заключительным этапом подготовки стала маленькая иконка и все та же ненавистная свечка, установленная на подоконник. Гошка тоже почувствовал дискомфорт от заявленных атрибутов, но ничего не сказал, недовольно поерзав в кресле и скривив уморительную рожу.

Через полчаса в кабинет вползла вчерашняя пациентка, вероятно почувствовавшая в Маргарите Антоновне родственную душу.

«Ну как он? — прошептала она, опасливо косясь по сторонам, — буянит?»

Маргарита Антоновна вздохнула и перекрестилась, чем вызвала во мне новую волну недовольства.

«Молчит, вроде, — так же тихо прошептала она, — ох, бедняжка, душа не упокоенная. Наш главный сам ездил на опознание, говорит, Гурию Трофимовичу с сердцем плохо стало, в момент убрался.»

Бабка привычно осенила себя крестом и снова забормотала.

«А, хоть и не любила я его, грешница, Гурий Трофимович хороший доктор был, вежливый, царства ему небесного. То улыбнется, то скажет чего, ободряющего. Ох-хо-хонюшки, да и звали-то его необычно так, Гурий. Это ж в честь кого назван-то, касатик?»

Последние фразы подкинули Гошку из кресла и заставили внести в ситуацию немного конкретики.

«Ты чего несешь, старая? — недипломатично вклинился он в тоскливую беседу, — почему это был? Он сейчас есть, вот же он, обернись, и увидишь!»

Однако бабка, продолжая охать, закатала рукав, неожиданно вспомнив о первоначальной причине своего раннего визита, и на Гошкин пассаж не среагировала.

«Меня она тоже не видит? — запоздало удивился он, оборачиваясь ко мне, — но как же так? Может, это розыгрыш, а, признайтесь, Гурий, это розыгрыш? Вы мне еще там, в том городе показались немного с приветом. Ну и сейчас тоже, с медсестрой этой. Ваши эти кривляния…»

Гошка потерянно замолчал, смешно хлопая глазами.

«Нет, Гоша, — решил я добавить конкретики, — это не розыгрыш. В известном смысле я действительно умер, да. Для тех, кто меня знал и ко мне привык. Но существуют некоторые нюансы, не позволяющие мне до конца признать эту версию состоятельной. Говоря проще, я застрял между мирами. Я тоже не сразу догадался об этом. Понимание пришло ко мне нынешним утром.»

Гошка медленно отступил на пару шагов назад, очевидно все же придерживаясь своей собственной версии, и успокаивающе произнес, так, как обычно говорят с душевнобольными:

«Да, Гурий, хорошо, пусть будет по-вашему. Вы умерли и попали в рай. Мне пора, я пойду, меня ждут дела»

Он неловко выбрался из кресла, опрокинув при этом стоявший на столе органайзер. Бабка, успевшая обсудить с Маргаритой следующую новость, не имеющую ко мне отношения, испуганно подскочила, и забыв опустить рукав, опрометью бросилась вон, оставляя общительную медсестру пялится на стены и творить оградительные обряды.

Глава 11.

«Здорово придумал, — бормотал Гошка, торопливо сбегая по ступенькам, — я бы так не смог. Нет, ну надо же, даже бабку подключил, ай да Гурий! Застрял между мирами, надо же.»

Гошка еще некоторое время от души восхищался богатой фантазией доктора, пока перед его глазами снова не возникла пестрая тетка с латунной табличкой, а ей на смену в памяти замелькали обрывочные эпизоды из приключения в пугающем городе. Гошка был убежденным прагматиком, и на любое проявление разного рода мистики, только хмурился, отыскивая ей разумное объяснение. Сейчас этим объяснением стали невыясненные способности чокнутого доктора, обладающего, по всей вероятности, каким-нибудь видом гипноза.

«От этого идиота можно ожидать чего угодно,» — резюмировал Гошка и принял решение больше никогда не пересекаться с доктором Гурием.

Сейчас перед Гошкой стояли проблемы куда значительнее. Потеряв жилье и работу, Волков был вынужден обратиться к помощи друзей. Обычно, Гошка старался обходиться собственными силами, не напрягая посторонних, но знакомство с доктором существенно скосило его ранимую душу и выбило почву из-под ног. К тому же потеря денег и вещей лишала его возможностей для лихих маневров.

От размышлений о насущном Гошку отвлек знакомый звук, раздавшийся прямо за спиной. Свыкшийся с мыслью о гипнотическом воздействии невероятного доктора на его податливые мозги, Гошка настороженно замер и осторожно скосил глаза, пытаясь определить источник шлепающих босых шагов. За спиной ожидаемо никого не оказалось, и списав все на разыгравшееся воображение, Гошка двинулся дальше. Когда до намеченной цели оставались считанные шаги, шлепающий звук повторился и дополнился не менее знакомым дребезжанием. В замешательстве Гошка заозирался по сторонам, бестолково кружась на одном месте и натыкаясь глазами на торопливых прохожих. Никаких безглазых уродов поблизости не было, но Гошка, повинуясь внезапно охватившей его панике, со всех ног рванул прочь, и очнулся только возле квартиры своего давнишнего приятеля, с которым когда-то учился в городской школе. Немного отдышавшись, Гошка уверенно нажал на звонок. За дверью раздались тяжеловатые уверенные шаги, и вскоре на пороге показалась огромная фигура бывшего Гошкиного одноклассника. Тот с явным недоумением пялился куда-то за спину своего нечаянного гостя, выдерживая паузу.

«Приветствую, Кирюха! — радушно улыбнулся Гошка, — как жизнь, как сам?»

Однако Кирюха не торопился делиться новостями, по-прежнему с интересом рассматривая гулкое парадное.

«Показалось, наверное,» — без эмоций пробормотал огромный хозяин, внимательно изучив территорию, и захлопнул дверь, проигнорировав своего лучшего друга школьных лет. Гошка потерянно захлопал глазами, на всякий случай проводя поверхностную ревизию своей невеликой тушки. Несмотря на свой рост, вес и размер, Гошка обычно всегда попадал в поле зрения тех, с кем собирался перекинуться парой слов. Надменный Кирилл оказался неприятным исключением, и Гошка решил исправить недоразумение.

«Ну что еще? — недовольно прогудел хозяин негостеприимной квартиры, распахнув дверь на повторный Гошкин звонок, — кто тут хулиганит?»

Пользуясь случаем, Гошка прошмыгнул мимо необъятного Кирюхи и приготовился продемонстрировать тому сюрприз.

«Ты чего, приятель? — немного вызывающе проговорил Гошка, когда Кирюха неторопливо вернулся в свою гостиную и тяжело опустился в глубокое кресло, — не признаешь старых друзей? Зазнался? Я к тебе по делу, брат. Не одолжишь ли мне немного денег, я, брат, на мели временно. Отдам, как заработаю. Выручи, Кирилл, отблагодарю.»

Гошка вложил в речь всю силу убеждения, которую смог у себя отыскать, но даже так не сумел растрогать толстокожего приятеля. Тот невежливо потянулся за лежащими на столике сигаретами и со вкусом затянувшись, уткнулся в телефон. Гошка невольно припомнил неурочного постояльца, вероломно отжавшего у него квартирку, рассказ доктора, реакцию бабки и неосознанно провел ладонями по тощим бокам. Гошка выглядел самым настоящим, таким, каким привык видеть себя на протяжении тридцати с небольшим лет, он не просвечивался насквозь, не излучал инфернально-мерцающий свет, не имел способностей просачиваться сквозь стены и отчетливо отражался в зеркале. Однако никто, кроме чокнутого доктора, его не видел. Или не желал видеть. На долю секунды в Гошкиной голове мелькнула мысль, что разговор с Кирюхой нужно было бы начать с предложения безвозмездной денежной ссуды, тогда, возможно, толстожопый друг не так равнодушно отнесся бы к его визиту. Махнув рукой на беспочвенность затеи, Гошка решительно направился в прихожую.

Оказавшись на улице, Гошка никак не мог отделаться от странного ощущения. Ему казалось, что сквозь разноголосый шум суетливой толпы прохожих до него отчетливо доноситься шлепанье, шарканье и дребезжание. Гошка несколько раз останавливался, прислушивался, затыкал ладонями уши, справедливо полагая, что вся эта какофония звучит у него в голове. Звуки пропадали вместе городским шумом и возникали снова, стоило Гошке продолжить путь. Прохожие совершенно равнодушно реагировали на нарастающую мешанину звуков, похоже, они попросту ее не слышали. Добравшись до своей прежней квартиры, Гошка в замешательстве постоял у дверей и, не придумав ничего более интересного, опустился на ступеньки. Пережидать ночь все же лучше под крышей, справедливо рассудил он, старательно прогоняя идею вновь отыскать ненормального терапевта и поделиться новой порцией наблюдений.

Всю ночь Гошку преследовало знакомое дребезжание, в металлическом клекоте которого он отчетливо различал призывы составить компанию в ночных прогулках. Гошка то поднимался, принимаясь мерить шагами лестницы парадного, то присаживался на холодные ступеньки, отчаянно зажимая уши ладонями. Пугающие звуки проникали сквозь толстые перекрытия, сквозь ладони и намертво впечатывались в измотанные мозги. Под утро Гошка рискнул покинуть прохладные стены и вышел на улицу. Улицы были погружены в неясные сумерки, были пусты, но до краев наполнены едва различимым шарканьем. Теряясь в определении происходящего, Гошка привычно решил, что сошел с ума и медленно побрел вдоль узеньких тротуаров.

«Вы тоже это слышите?» — среди бесконечного шлепанья прозвучал вполне отчетливый голос. От неожиданности Гошка дернулся, развернулся и неосознанно впечатал в негаданного собеседника уверенный пинок. Собеседник смешно хрюкнул, негромко выругался и продолжил.

«Успокойтесь, Гоша, так вы ничего не решите.»

«Как вы тут оказались? — угрюмо пробурчал Волков, узнавая в раннем прохожем непостижимого доктора. — и что значит, «тоже»? Выходит, я не свихнулся, и весь этот маскарад происходит на самом деле?»

Гурий решил проигнорировать каждый из озвученных вопросов. Вместо этого он подтянул Гошку на тротуар, и предложил полюбоваться на пустые улицы. Пустыми они, как оказалось, выглядели только в первую минуту. Присмотревшись, Гошка отчетливо различил сквозь утренние сумерки неясные тени, своими размытыми очертаниями напоминающие обычных прохожих. Тени весьма правдоподобно шаркали по тротуарам, пропадая и появляясь вновь.

«Кто это? — одними губами прошептал Гошка, потрясенно следя за шумными перемещениями, — очень похоже на мираж или голограмму.»

«Это ни то и не другое, Гоша. Прошлую ночь я провел на крыльце своей поликлиники, потому что возвращаться в бабушкину квартиру у меня не было никакого желания. — глухо поведал доктор, неотрывно пялясь на прозрачные тени, — я почти заснул, когда рядом со мной послышался до отвращения знакомый звук. Я был уверен, что все они остались в том самом городе, и больше я никогда их не услышу. Однако я их слышал отчетливее, чем мне бы хотелось. А когда присмотрелся, то увидел и их источник. Прямо напротив меня стоял парень, высокий и худой, на нем была обычная ветровка, джинсы, но его лицо, Гоша, его не было. Оно было расплавленной маской, неаккуратно расчерченной кривыми шрамами. Ровно такой, какими были лица обитателей таинственного города. В первую минуту я подумал, что ошибся, и это просто игра света и теней. Но как оказалось, никакой ошибки не было. Парень постоял немного, словно ожидая кого-то, и двинулся дальше, шаркая и шлепая, хотя его ноги были обуты в довольно приличные кроссовки. Только после того, как он скрылся из вида, я неожиданно понял, что необычного было в этом прохожем. Исключая его рожу, разумеется. Пока он стоял напротив меня, я сквозь него мог видеть парковку, забор и площадку жилого дома. Меня он явно не заметил, хотя нас разделяло всего пара метров. Я мог бы объяснить его появление чересчур реалистичным сном, проявлением моих новых способностей, игрой воображения, но я не стал объяснять ничего. Я пошел по его следам, догнав на следующем перекрестке, и он привел меня сюда. И нет, Гоша, я не знаю, как объяснить это явление. Давайте дождемся утра, а там посмотрим.»

С наступлением утра улицы наполнились обычными прохожими, осязаемыми и настоящими, с хмурыми лицами, отражающими полное нежелание тащиться на работу в такую рань. Город проснулся окончательно и включился в свой размеренный ритм, даже не подозревая о наличии таинственных теней с размытыми физиономиями. Гурий с интересом пялился на мелькающие фигуры, попутно прислушиваясь к шумному городу.

«Где вы живете, Гоша?» — вне всякой связи поинтересовался Гурий, отрываясь от своего увлекательного занятия.

«Моя квартира, которую я снимал до этого, оказалась занятой, — неохотно пробурчал Гошка, припоминая проведение прошлой ночи, — там же остались все мои вещи, деньги, документы. Впрочем, не думаю, что это добро мне пригодиться в ближайшие дни.»

«Пойдемте, — неожиданно весело усмехнулся Гурий, — тот факт, что мы невидимы для окружающих, еще не говорит о том, что мы не существуем. Нам тоже необходимо есть, спать и изредка принимать душ. Предлагаю вам свое жилище с условием, что вы не будете устраивать в нем дебоши.»

Глава 12.

Гурий Грошик жил в однокомнатной квартирке с неожиданно большой кухней и просторной прихожей. Гошка и сам некоторое время обитал в похожем жилище и успел подивиться схожести их хором, пока не обнаружил новый повод для удивления. Гурий по дороге рассказывал о своем временно одиноком холостятском житье, но когда они оба ввалились в прихожую, то обнаружили, что одинокая квартирка обитаема. За обеденным столом в кухне сидела та самая тетка, которую Гошка видел в граверной мастерской неделю назад. Теперь на ней не было намотано столько цветных одеяний, их все заменял обычный тренировочный костюм, смотревшийся на тетке немного пугающе. Тетка что-то внимательно изучала в разложенных на столе бумагах и, ожидаемо, на появление новых лиц внимания не обратила.

«Доброе утро, тетя Надя! Приятного дня и хорошего настроения!» — кривляясь проговорил Гурий, а Гошка неожиданно вспомнил опухшее от слез лицо родственницы хама-терапевта.

«Завязывайте, Гурий, — неожиданно для себя оборвал доктора Гошка, — я видел ее, когда она забирала вашу табличку с вензелями и датами. Ваша безвременная смерть, как мне кажется, ее очень расстроила.»

«Думаю, ее больше расстроил тот факт, что мое жилище теперь отходит моей матушке, а она остается с носом,» — легко отозвался Гурий, роясь за теткиной спиной на полке. Наконец, увлеченная документами тетя Надя, расслышав за собой отчетливую возню, резко вскинулась и мелко перекрестилась, бормоча что-то себе под нос.

«Ну, когда же ты успокоишься, Гурка? — более внятно поинтересовалась она, обращаясь к навесному шкафчику, — ну что тебе не хватает? Памятник я тебе заказала, могилку справила, чего тебе нужно?»

«Мне нужно сварить кофе и принять душ,» — потусторонним голосом изрек любимый племянник и смахнул теткины бумаги с обеденного стола. Тетка взвизгнула и, забывая про возраст и внушительную комплекцию, резво унеслась в прихожую, при этом не забыв собрать разбросанные по полу листочки.

И на следующий день заявилась снова. Она вносила заметное разнообразие в замершую жизнь полупризрака Гурия и его временного постояльца. Гошка, не желая смущать своим присутствием хмурого хозяина, целыми днями торчал в кухне, бесцельно пялясь в окно. Когда появлялась тетка, Гошка оживлялся и с видимым интересом наблюдал за тем, как престарелая родственница с упоением копается в ящиках и полках, отыскивая разные полезные для себя вещи. Гурий первое время с явным отвращением наблюдал за откровенным мародерством, пока однажды не решил внести изменение в протокол. Когда в очередной раз тетя Надя всунула свой внушительный нос в одежный шкаф, Гурий от души шмякнул открытой дверцей по необъятным округлостям теткиной фигуры, чем вызвал неконтролируемый Гошкин ржач и отчаянный визг тети Нади. На этот раз, закаленная в боях с призраком тетя не стала спасаться бегством, а принялась монотонно перекладывать невеликое докторское барахлишко в свою неизменную сумку. Пополнив запасы, скорбящая родственница оставила на подоконнике обязательную свечку, стопку и горбушку, после чего умотала восвояси.

Гурий, не теряя времени, опрокинул в рот оставленное угощение, привычным способом избавился от свечки, и неожиданно загрустил. Гошка по-прежнему не желал воспринимать этот фарс всерьез и тут же принялся излагать доктору свои соображения.

«Гурий, вы же врач, человек, далекий от мистики, неужели вы тоже верите в эти кривляния? Мне кажется, за этим кроется что-то куда более прозаичное, чем потусторонние бредни. Ну не может быть, что бы вы стали призраком. Я же вижу вас отчетливо, так же как вашу тетку и других людей тоже. Придумайте этому логичное объяснение, Гурий»

Гурий не успел придумать ничего значимого, поскольку неугомонная тетушка, очевидно, вернулась за добавкой. В прихожей зашуршал ключ, но на этот раз вместо неотесанной тети Нади на пороге возникла миловидная девушка. Она осторожно прошла в гостиную, присела на диван и потерянно огляделась по сторонам.

«Привет, Гурий,» — едва слышно проговорила она, обращаясь сразу ко всему, что видела в комнате. Гошка уж было подумал, что загадка разрешилась сама собой, но девушка продолжала озираться по сторонам и ни разу не взглянула на предмет своего интереса, в замешательстве замершего у окна.

«Решила тебя навестить, любимый. Я понимаю, это глупо, наверно, ты же меня теперь не слышишь, да и вообще… Я вернулась в поликлинику, и снова работаю с Маргаритой Антоновной. Она сейчас сидит на твоем месте и ужасно тормозит. А иногда замирает в неподвижности и пугающе долго смотрит в одну точку. Думаю, в этот момент она выпадает в астрал и теряет связь с реальностью. А еще я думаю, что она просто скучает по тебе. Мне тебя очень не хватает, Гурий, хоть ты и страшный зануда. А вчера Маргарита внезапно поднялась со своего места и прямо во время приема отправилась в коридор. Я следила за ней через открытую дверь и поэтому знаю, что она дошла почти до лестницы, потом медленно развернулась и пришла обратно. Никто так ничего и не понял. Дед, что пришел померить давление, только покачал головой и не дождавшись назначений и рекомендаций, от греха, свалил в закат. Да и вообще, все стали заторможенными, правда я не думаю, что твоя смерть всех их так подкосила. Не нужно было мне тогда настаивать на той встрече, думаю, что от волнения твое сердце не выдержало, мне очень жаль Гурий. Очень. Ну мне пора, твоя матушка сейчас в больнице, врачи не дают прогнозов, так что возможно, скоро вы с ней увидитесь.»

Гурий заметно напрягся, услышав последнюю новость, но промолчал, не отводя внимательных глаз от своей Ульяны. Она посидела еще немного, после чего неслышно поднялась и сняла с запястья красивый литой браслет, с явным сожалением рассматривая его искрящиеся грани. «Возьми, Гурий, пусть это будет память обо мне. — всхлипнула Ульяна и осторожно опустила безделушку на стеклянный столик, — ох, как это глупо, Гурий, тебе же сейчас это без надобности, но все равно…» Девушка развернулась и направилась в прихожую, оставляя Гурия осмысливать полученные данные. Некоторое время он потерянно смотрел на закрывшуюся дверь, после чего неожиданно шагнул к своему постояльцу и от души врезал ничего не подозревающему Гошке. От удара Гошка отлетел к подоконнику и злобно уставился на нестабильного доктора. Тот, решив не останавливаться на ни в чем не повинном дальнобойщике, с размаху хватил по столику, раскалывая стеклянную поверхность пополам, и со стоном опустился на пол.

«Я дурак, Гоша, — совершенно спокойно поведал он раскрытым ладоням, — наивный сентиментальный дурак! И как это исправить, я не имею ни малейшего понимания!»

Гошка хотел было сказать Гурию что-нибудь обнадеживающее, но вместо этого визгливо воскликнул, оборачиваясь к окну.

«Гурий! Смотрите, что это?!»

То, что привлекло Гошкино внимание, представляло собой весьма любопытное зрелище. Вдоль тротуара текла едва различимая в дневном свете странного вида толпа. Сквозь нее отчетливо просматривались серые стены домов, припаркованные машины, силуэты редких прохожих. Толпа перемещалась довольно быстро, была малочисленна, и к, сожалению, хорошо узнаваема. Квартира доктора Грошика выходила окнами в закрытый двор и располагалась на втором этаже, что позволяло Гошке без труда рассмотреть землистые смятые маски, заменяющие участникам шествия привычные лица. Плотно закрытые окна мешали расслышать звуковое сопровождение, но и без него было понятно — обитатели странного города решили нанести ответный визит. Гошка хотел было озвучить некоторые соображения относительно развернувшейся за окном картины, но осекся, увидев лицо доктора Грошика. Волков за очень короткое время их спонтанного знакомства стал привыкать к чрезмерной рассудительности Гурия, а его манера на любое проявление общественной жизни давать долгие пространные объяснения, давно стала его визитной карточкой в глазах малообразованного Гошки. Однако прямо сейчас, наблюдая безликое шествие, доктор непривычно молчал, а в его глазах читался ужас. Все так же сохраняя полное безмолвие, Гурий сделал своему постояльцу знак следовать за ним и рванул к дверям. На взгляд осторожного Гошки, было немного самонадеянно лезть под прицел неведомых гостей, но ученый доктор уже выскользнул на улицу, преследуя явление. Полупрозрачные фигуры, продолжая двигаться к им одним известным целям, внезапно разделились парами и рассредоточились среди ничего не подозревающих горожан. Некоторое время они двигались среди шумного многоголосья, отчаянно создавая впечатление праздно шатающихся гуляк, после чего вновь собрались вместе и тем же составом плавно потянулись обратно. Гошка никак не мог уловить закономерность этих таинственных перемещений, а расспрашивать снующего туда-сюда доктора посчитал непродуктивным. Прохожие оставались совершенно равнодушны к стремительным действиям, разворачивающимся под самым их носом. Они так же, как обычно, торопились по своим делам, ловко маневрируя по тесным тротуарам, не обращая внимания ни на землистые пугающие рожи, ни на ныряющего в толпе доктора.

«Может, вы объясните мне, что все это значит? Кто эти создания? — не выдержал Гошка и, ухватив доктора за руку, резко оборвал его околонаучные наблюдения, — и если вы рассчитываете отделаться витиеватыми фразочками, то глубоко ошибаетесь!»

Доктор на удивление покладисто остановился и поведал Гошке то, от чего у наивного парня едва не помутился рассудок.

«Эти создания, как вы могли заметить, немного отличаются от привычных нам людей, — занудно начал Гурий познавательную беседу, не делая даже попытки найти для этого занятия более подходящее место, — да и людьми в известном понимании их уже не назвать. По-хорошему, они никак не должны были покидать пределы того города, откуда нам с вами, Гоша, так сказочно повезло смыться. Оттуда пути назад нет. Эти люди — призраки, они умерли в разный период времени и в течение определенного срока должны были обрести те жутковатые формы, которые так вас напугали при первой с ними встрече. Вы сами неизбежно обрели бы эти чарующие черты, а еще спустя некоторое время исчезли бы вовсе. Не кривитесь, так случается с каждым, кто однажды пересек границы этого мира. Однако нашелся человек, который изобрел способ как избежать этого пугающего момента и создал новый вид людей.»

Гурий замолчал, внимательно рассматривая побледневшую Гошкину физиономию и готовясь отвечать на ожидаемые вопросы.

«Умерли? Получается, я тоже призрак? — немного насмешливо уточнил Гошка, явно не желая соглашаться с очевидным, — но я даже не заметил, как это произошло, Гурий. О чем вы вообще? Моя бывшая очень увлекалась всякими такими вопросами и часто рассказывала мне байки про ощущение полета, про отречение от земных забот, про невероятное блаженство и наслаждение. Гурий, я не испытываю ни наслаждения, ни блаженства от необходимости скитаться по чужим парадным, да собственно и от забот у меня не слишком получилось отречься. Вы в корне не правы, и я жду других версий!»

Но Гурий не пожелал выстраивать новые гипотезы, и Гошка в который раз почуял недосказанность. Возможно, не в меру ранимого доктора обидела Гошкина реакция на приложенные лекторские старания, но в любом случае, вместо опровержений и новых откровений, Гурий медленно побрел вдоль тротуара, погружаясь в раздумья. По счастью, им на пути больше не попадались смятые призраки, а также больше не слышалось шлепания и дребезжания, и Гошка снова стал склоняться к мысли о тайных гипнотических способностях доктора.

Глава 13.

Молчаливые размышления о насущном незаметно привели их обоих к зданию районной поликлиники, и Грошик предложил немного развеяться среди привычной для его обстановки.

«Заодно послушаем новости, — усмехнулся он, — поскольку моя тетка не слишком ценный источник с ее бесконечными охами и вздохами. Проходите, Гоша, не стесняйтесь!»

После такого радушного приглашения Гошке только и оставалось, как просочиться в прохладный полутемный холл. При жизни, если придерживаться версии доктора Грошика, Гошка редко посещал подобные заведения, как большинство здоровых и крепких людей, испытывая страх перед врачами и больницами. Сейчас, совершенно невидимый, он все еще привычно шарахался от важных сотрудников поликлиники и крайне невнимательно прислушивался к рассудительным речам своего спутника.

«Неужели не заметили, Гоша?» — вернул его к действительности знакомый голос.

«Не заметил чего? — встряхнулся Гошка, обращаясь в слух, — вы про что?»

Гурий едва заметно вздохнул и принялся заново доносить до невнимательного Гошки свои наблюдения. Они уже дошли до второго этажа здания, и теперь Гурий вещал об ожидающих приема пациентах.

«Смотрите, Гоша, вон сидит симпатичная девушка в бежевой куртке, видите? Насколько она симпатична, по-вашему?» — неожиданно поинтересовался Гурий. Тема была Гошке знакома и понятна, и он с видимым интересом принялся рассматривать симпатичную девушку, так и не сообразив, куда клонит его загадочный попутчик.

«Вполне миленькая, — со знанием дела резюмировал Гошка, — я бы познакомился. Но лицо какое-то странное, не находите? Не пойму, что в нем не так. Но в целом, ничего. Предлагаете завязать знакомство, Гурий?»

Доктор медленно кивнул, не понятно на что среагировав, и тут же озадачил Гошку новым заданием.

«А вон тот мужик, Гоша? Как вам кажется, его можно назвать привлекательным?» — без доли иронии продолжал непостижимый Грошик. Гошка только хмыкнул и бросил мимолетный взгляд на сидящего рядом с девушкой солидного мужика. У того было обычное стандартное лицо с немного сплюснутым носом и свисающими до самых щек мешками.

«Мужик как мужик, ничего особенного, — хмыкнул Гошка, — с ним знакомиться не буду, и не просите.»

Гурий хрипло засмеялся, оценив Гошкину иронию, и неожиданно став серьезным уточнил:

«Посмотрите, Гоша, у миленькой барышни и у обычного мужика лица как будто стекли вниз, заметили? Они оба довольно молоды для таких мимических изменений. Как будто по их физиономиям кто-то провел мокрой губкой, стирая контуры, согласны?»

Гошка наконец понял, что ему показалось странным во внешности пациентов, но не понял, для чего Гурий проводит сравнительный анализ чужих рож. Оглядевшись по сторонам, Гошка заметил, что подобные особенности характерны для большинства присутствующих.

«Заболевание?» — наудачу предположил Гошка, а Гурий неопределенно хмыкнул и привычно сменил тему и направление маршрута. Сейчас их путь лежал к кабинету Грошика, а он сам пространно принялся рассуждать о гуманизме в целом и любви к ближнему в частности. Гошка уже даже не пытался постичь глубины и особенности замысловатых докторских мозгов и только послушно кивал в такт его умным речам. Когда до кабинета оставалось сделать пару шагов, Гурий притормозил и с удивлением уставился на свою медсестру Маргариту Антоновну. Гошка предположил, что невоздержанный Грошик снова примется корчить рожи перед суровой коллегой, однако Гурий решил развлечься немного другим способом. Он резко развернулся и, забывая про спутника и попутчика, понесся к выходу. Гошка едва успевал за стремительно ускользающим из вида доктором и только строил догадки, куда в этот раз понесло его нового знакомца. Ни одно из рожденных предположений не выиграло, поскольку, затормозив на крыльце, Гурий схватил за плечи откровенно растерявшегося Волкова и торопливо забормотал:

«Где вы слышали те самые звуки, Гоша? Вспоминайте, дружище, это очень важно!»

Перед Гошкиными глазами замелькали ледяные ступеньки парадного, на которых он провел вторую ночь после своего возвращения из таинственного города, потом его память услужливо подкинула ему эпизоды предрассветной прогулки, однако ничего из перечисленного не смогло удовлетворить взыскательного доктора.

«Вы рассказывали мне про станцию, Гоша, — нетерпеливо перебил он Гошкины откровения, — там, с заборчиком и будкой. Где она, Гоша?!»

То негаданное путешествие не слишком отразилось в Гошкиной памяти с точки зрения точности координат. Тогда к заборчику и станции растерянного Волкова пригнала необходимость решения острых финансовых вопросов, и поэтому он очень затруднялся сказать, где именно он увидел ту каменную избушку.

«Это на железной дороге, — неуверенно пробормотал он, неловко высвобождаясь из неласковых объятий Грошика, — точнее сказать не могу. Для чего вам это знать?»

Гурий, теряя внезапно охвативший порыв, глубоко вздохнул и неразборчиво пробормотал, съедая слова:

«Не знаю, Гоша, но почему-то мне это кажется важным.»

От всех пережитых волнений Гошка почувствовал нестерпимое желание пожрать, о чем незамедлительно поведал доктору, подкрепляя сообщение собственными наблюдениями.

«Моя бывшая, — вызывающе произнес он, — утверждала, что призраки не испытывают чувство голода, как, впрочем, и все остальные чувства, меня же вот прямо сейчас, помимо желания пожрать, распирает стремление отвесить вам леща за всю вашу таинственность. Что еще вы обнаружили у своего кабинета, Гурий? Рассказывайте, не томите.»

Гурий рассказывать не пожелал, но без разговоров потянул Гошку к первому попавшемуся магазинчику, уютно разместившемуся в подвале.

«Выбирайте, Гоша, — широко взмахнул он рукой, — угощаю. Я проверил на собственном опыте, никто и не заметит вашего вмешательства.»

Гошка с сомнением покосился на полки, заставленные разноцветными коробками и только глубоко вздохнул.

«Воровать не приучен, Гурий, — поведал он и вздохнул снова, — я и так задолжал конторе по грузоперевозкам. Не иначе, меня ждет огненная геенна или отдельный котел.»

«Ничего вас не ждет, наивный вы человек, — неожиданно весело заржал Гурий, находя в Гошкиных откровениях смешную сторону, — вы, когда окажетесь наконец за гранью, сначала потеряете свою смешную физиономию, а после исчезнете. И никаких котлов и реинкарнаций. Поэтому, воруйте и ничего не бойтесь. После рассчитаетесь!»

Гошка нерешительно потянулся за внушительным куском колбасы, ожидая с минуты на минуту явление сурового охранника, и воровато обернувшись, откусил солидный кусок. Гурий поддерживающе кивнул и последовал Гошкиному примеру. Однако на его предложение сделать небольшие продовольственные запасы, вежливо напомнил о правилах этики и основах морали.

«Имейте совесть, Гоша. — назидательно пробормотал доктор, запихивая в рот остатки колбасы, — она вам, возможно, еще пригодиться»

Следующие пару дней Гурий с Гошкой не покидали пределов квартиры, бездумно слоняясь среди пустых стен. За время их суточного отсутствия ухватистая тетка успела вывезти из квартиры все, что было прикручено, прибито и приклеено, и поэтому сейчас Гурий вместе со своим постояльцем мог наблюдать весьма плачевную картину внутреннего опустошения. На третий день их внимание снова привлекла знакомая картина. В отличие от прошлого раза, смятые землистые рожи потусторонних существ выглядели более уверенно, хотя в их действиях не было заметно особых перемен. Появившаяся на улице толпа так же сообща переместилась на более оживленную улицу и так же, разбившись парами, рассеялась среди прохожих. Гурий, заметив их появление, привычно выскочил на улицу и знакомо принялся суетиться среди полупрозрачных фигур. На фоне городского шума Гошка почти не слышал пугающих звуков, а шлепанье и шарканье и вовсе растворялись в городском многоголосье. Когда нагулявшиеся уродища снова собрались в общую стаю, Гошка наконец понял причину докторских метаний. Гурию во что бы то ни стало загорелось проследить маршрут безглазых существ. Однако эта задумка так и осталось задумкой, поскольку в какой-то момент безглазая толпа попросту растаяла в пути. Разочарование Гурия можно было потрогать руками, и Гошка, желая отвлечь расстроенного доктора снова вызвал его на разговор, поинтересовавшись причинами их настойчивых прогулок.

«Вы обратили внимание на прохожих? — не реагируя на вопросы отозвался Гурий, — ничего не заметили?»

Гошка никогда не отличался наблюдательностью, а память имел посредственную, однако сегодняшняя толпа показалась ему немного поблекшей, а многоголосье не таким настойчивым.

«Я это заметил немного раньше, — признался Гурий, помните тогда, у моего кабинета я натолкнулся на Маргариту? Она всегда казалась мне немного выцветшей, но в тот раз к нее невзрачности прибавилось невнятность черт. Кстати, так выглядели почти все прохожие, встретившиеся мне сегодня на улицах. Их лица стали казаться мне одинаковыми. Вы не заметили этого?»

По мере озвучивания своих наблюдений, голос Гурия приобретал нехарактерные звенящие оттенки. Они, разумеется, не были похожи на способы передачи информации безглазых, однако заставили Гошку насторожиться.

«Он говорил мне, что собирается вывести новый вид человека без потребностей, однако все же его задумки где-то свернули не туда, либо и вовсе вышли из-под контроля. Потому что безглазые «супер-люди» все же кое в чем нуждаются! — Эмоции доктора Гурия зашкаливали, заставляя того срываться на крик, а его невнятное бормотание приобретало весь спектр металлических оттенков. — он не всемогущ, каким хочет казаться, и его марионетки не такие уж бессловесные, какими он хочет их видеть!»

Гошка испуганно примолк, наблюдая, как Грошик убеждает самого себя в том, что оставалось за пределами понимания господина Волкова. Уточнять нюансы, учитывая внезапную нестабильность доктора, Гошка решил немного позже, когда Грошик обретет прежние эмоциональные формы.

«Так в чем же они так нуждаются? — все же рискнул уточнить Гошка, когда гнев Гурия немного поутих, — и кто такой этот «он»?»

«Они нуждаются в пище, — привычно спокойно отозвался Гурий, — так же как мы с вами, так же, как и все остальные люди. Правда, им не нужна колбаса, мясо и тому подобная дребедень, которую так любят обычные люди с потребностями. Они нашли способ добывать себе пропитание, минуя скучные продукты. Там, в их городе, а проще сказать, в их мире, не было ничего, что могло бы служить им пищей, и они нашли дорогу туда, где этой пищи в избытке. Ну пока в избытке. Они научились тянуть жизненную энергию из живых людей, проникая обратно, туда, где они обитали раньше. У них это здорово получается и, если их не остановить, кто знает, что может случиться дальше. Говорю же, он не всесилен и снова облажался, старый дурак!»

Гошка только хлопал глазами, пытаясь осознать услышанное. Доктор Грошик был слишком осведомлен о частной жизни неведомых существ, к тому же он так и не рассказал, кем был тот неведомый «старый дурак», который затеял этот суперпроект.

Глава 14.

Стараниями любезной тетушки я был лишен возможности черпать информацию из привычных источников, поскольку в моем разоренном жилище не осталось даже розеток. Поэтому, чтобы подтвердить или опровергнуть свои спонтанные выводы, так неосторожно озвученные Гошке, мне пришлось воспользоваться древним способом собирательства и наблюдений. До того памятного дня, когда на улицах города впервые показались безглазые недоделки, я время от времени навещал свою поликлинику, бесцельно слоняясь по этажам и забредая в кабинеты коллег. Сейчас я возник на пороге своей бывшей работы с вполне определенной целью — мне хотелось знать, насколько оправданны мои опасения.

Пустые по случаю раннего часа коридоры клиники постепенно наполнялись неторопливом гулом, извещавшим о начале рабочего дня. Пациенты и персонал на первый взгляд ничем не отличались от тех, что мне приходилось видеть ранее, за тем исключением, что теперь в их движениях появилась размеренная плавность, а в их глазах перестало присутствовать осмысленное выражение. Все они напомнили мне замороженные манекены, слепо исполняющие заученные движения. Желая весомых доказательств своим поверхностным выводам, я лихо просочился в один из кабинетов, и вальяжно пристроился на углу стола, вовсю пользуясь своими внезапными преимуществами. Специалист, к которому я так беспардонно вломился, считался в клинике гуру хирургии и отличался вдумчивостью и рассудительностью. Для него не существовало простых или сложных случаев, их все он с одинаковой скрупулезностью изучал до самого дна, благодаря чему приобрел в клинике славу всемогущего и знаменитого. В этот раз великий гуру решил отступить от раз и навсегда принятого алгоритма. Гостеприимно распахнув дверь перед первой пациенткой, хозяин кабинета опустился в свое кресло и мутным расфокусированным взглядом уставился поверх головы своей посетительницы. Та, в свою очередь, тоже не стала с ходу раскрывать все свои секреты, последовав примеру своего доктора. Так они сидели в полном молчании незначительное время, вызывая у меня полное недоумение. Всезнающий хирург только мерно покачивался, так и не рискнув выяснить у заторможенной дамочки причину визита. Устав пялится в стены, дамочка плавно поднялась и не меняя ритма, выплыла за порог, уступив место следующему нуждающемуся. Второй, а также третий и все последующие пациенты мало чем отличались от первой пациентки, да и светило хирургии тоже не спешил вносить разнообразие в методику приема. До самого обеда они так и раскачивались друг перед другом, медленно утекая в коридор после пары минут так называемой консультации. На пробу я посетил еще несколько своих коллег, чтобы сравнить результаты. Итогом моих экспедиций стал неизбежный и пугающий вывод о впустую проведенном дне как со стороны персонала, так и со стороны недужных граждан. Вялая заторможенность обеих сторон мешала профессионально рассматривать проблемы и давать необходимые рекомендации. Во всем этом самым странным казалось то, что обыватели сами не замечали всей этой странности, послушно исполняя давно заученные движения. Побродив по этажам, я спустился к выходу, по дороге разглядывая посетителей и в каждом из них находя те же настораживающие перемены. Погасив нарастающую панику, рожденную нехорошими предчувствиями, я отправился на проспект, туда, где впервые заметил призрачную братию. Безглазое братство отсутствовало, однако сейчас обычные граждане мало чем отличались от потусторонней толпы. Их лица теряли осмысленное выражения, а движения приобретали уже знакомую мне плавность и размеренность. Внезапно мне стало любопытно, помнят ли осоловевшие граждане о своих повседневных обязанностях или их нынешние перемещения больше не имеют цели. В качестве эксперимента я увязался за одной барышней, высокой и худенькой, явно работающей в каком-нибудь туристическом агентстве или сувенирном магазинчике. Девушка монотонно и неторопливо двигалась по тротуару, совершенно не замечая других таких же прохожих, глядя замороженным взглядом куда-то поверх толпы. Когда тротуар закончился, барышня шагнула на широкую проезжую часть и смело зашагала вперед, не глядя по сторонам. Мимо нее катились разнокалиберные автомобили, тоже не придерживаясь правил и игнорируя светофоры. Я едва успел выдернуть свою нечаянную попутчицу из-под колес очередного огромного экскурсионного автобуса и оттолкнуть ее обратно на тротуар. Происшествие не нашло отклика в умах горожан, никто из очевидцев даже не повернул головы в сторону чудом спасшейся девушки, а меня накрыло самой настоящей паранойей.

«Что с ними?! — вопила в мозгах заполошная мысль, — неужели краткое присутствие безглазых чудовищ так катастрофически повлияло на сознание обычных людей?»

Впрочем, тут же вклинился тоненький голосок, кто может сказать наверняка, как давно безглазые чудовища стали частью ничего не подозревающего общества? Мимо меня проползла какая-то старуха, поразительно похожая на невысокую субтильную дамочку, увиденную мной минуту назад, а румяный толстяк, вынырнувший мне навстречу, напомнил мне их обоих. Я помотал головой, пытаясь привести мозги в упорядоченное состояние. Лица, окружающие меня, теряли четкость, теряли индивидуальность и сливались в моих глазах в одну огромную уродливую маску, лишенную эмоций. Развернувшись, я со всех ног бросился назад, в квартиру, отчаянно надеясь, что мне все это только привиделось и что на самом деле ничего такого нет.

«Гурий, посмотрите, — встретил меня на входе взволнованный Гошка и протянул неизвестно откуда появившейся телефон. На мой молчаливый вопрос, Гошка легко махнул рукой и пробормотал что-то о гарантированном отсутствии личного котла и реинкарнации.

«Бросьте, Гурий, не будьте занудой, почитайте лучше новости,» — забывая про хорошие манеры, заявил Гошка и открыл новостную ленту. Замелькавшие перед глазами строчки разнообразием не радовали, на все лады повторяя информацию про внезапное исчезновение сразу нескольких десятков обитателей провинциальных городов. Жители районных центров не уезжали в мегаполисы, не снимались с насиженных мест в поисках лучшей жизни, не пересекали границ государства. Они просто исчезли, однажды проснувшись утром. Силовые ведомства проводят поисково-спасательные работы, однако к ожидаемым результатам данные меры не приводят, сообщали разнокалиберные источники.

«Что это значит? — с удивлением переспросил Гошка, заботливо пряча честно украденный телефон в карман, — что значит, исчезли, Гурий, как вы это можете объяснить?»

С момента нашего знакомства непосредственный Гошка видел во мне кладезь многой информации, и мои околонаучные изречения принимались наивным дальнобойщиком как истина в последней инстанции. Я не хотел рушить такой чудесный и необоснованный образ и поэтому принялся пространно рассуждать о возможных причинах удивительных событий. Гошка внимательно слушал, тщательно запоминая каждую мою реплику, после чего умно изрек:

«А может это быть связанно с призрачной бандой, как вы считаете, Гурий?»

Мой постоялец отчаянно пытался казаться полезным, но выглядел при этом невероятно уморительно, отчего я не удержался и весело заржал, глядя на его вытянувшуюся рожу.

«Я говорю серьезно, Гурий,» — пробормотал он, теряя ко мне интерес.

Новостные строчки давали слишком мало пищи для размышлений, к тому же не думаю, что слепая братия развернула столь полномасштабную кампанию.

Весь следующий день я бродил по улицам, присматриваясь к прохожим. Мое полупризрачное существование давало мне все шансы проникнуть в любую точку города, узнать самые шокирующие подробности, но как воспользоваться всем этим добром, я не знал. Гошка оставался заниматься своими делами, коих у него обнаружилось великое множество. Свыкнувшись с мыслью о своем новом облике, дальнобойщик вовсю пользовался открывшимися перспективами. Вечером каждого дня он гордо отчитывался мне о своих подвигах, правда не слишком вываливающихся за рамки законодательства. Однажды он рассказал мне о своем визите в грузовую контору. Как выяснилось из обрывочных диалогов водителей, нашли Гошку утром на той же обочине в машине, экспертиза показала проблемы с сердцем, ставшие причиной его скоропостижной смерти. Гошка был изумлен озвученным диагнозом, поскольку, по его словам, сердце всегда имел крепкое, а к врачам обращался только однажды, в школьном возрасте простудившись на каком-то мероприятии. От его откровений мне стало не по себе, и чувствуя за собой вину, я плавно перевел разговор к итогам своих вылазок. Призрачные уроды появлялись в поле моего зрения только однажды, проведя на прогулке рекордно малое время, после чего растворились в пространстве, но я все еще не оставлял идею проследить их маршрут и выяснить, где они кучкуются, когда не гуляют среди толпы.

В очередной моей вылазке Гошка вызвался составить мне компанию, объясняя свое решение желанием быть полезным.

«Гурий, — сокрушенно делился он наболевшим, пока мы размеренно двигались вдоль тротуаров, — неужели наше это призрачное состояние продлиться вечность и никогда не закончиться? Мне, признаться, пугает такая перспектива, да и потом, все же скучновато бродить вот так.»

Моя временно притихшая призрачная совесть некрасиво толкнулась в призрачные ребра, заставив вновь демонстрировать Гошке чудеса риторики. Я принялся рассказывать ему о его новых возможностях, которые выходят далеко за рамки банального воровства, и перечислил ему целый перечень полезных дел. Моя богатая фантазия занесла меня к идее безвозмездной и ненавязчивой помощи немощным старикам и детям из неполных семей, когда Гошка невежливо прервал мои щемящие монологи.

«Гурий, обернитесь!» — потребовал он, давно уже перестав прислушиваться к моральным основам моих выступлений. Я послушно развернулся и негромко выругался.

На противоположной стороне улицы нашим глазам предстало любопытное зрелище. Несколько граждан разного пола, возраста и сословия упорядоченно и ритмично двигалось вдоль тротуара, сохраняя при этом совершенно отсутствующее выражение на замерших лицах.

«Куда они идут? — пробормотал Гошка, неотрывно следя за процессией, — экскурсия, или что? Гурий, не молчите, озвучьте свою гипотезу.»

Гошкина версия могла бы оказаться жизнеспособной, если бы днем раньше я не видел точно такое же выражение на лице худенькой девушки, пренебрегавшей правилами дорожного движения.

«Пойдем и мы, — предложил я дальнобойщику, — мне любопытно, что является конечной точкой их путешествия»

За неимением более важных дел, Гошка охотно включился в поисково-исследовательскую группу и на протяжении почти получаса мы бестолково толклись за загадочной компанией. Те, не меняя скорости и не сбиваясь с ритма, пересекли пару кварталов, миновали какой-то парк, и потянулись за околицу. С каждым пройденным километром это все меньше напоминало экскурсию, и рождало все больше вопросов. Группа включала в себя одиннадцать человек и отчетливо бросалась в глаза ровно до очередного перекрестка. Оказавшись на противоположной стороне проезжей дороги, группа исчезла. Она просто растворилась в воздухе, не оставив после себя следов.

«Они исчезли!» — взвизгнул Гошка, констатируя очевидное, и тут же принялся кружиться на таинственном пятачке, забывая про осторожность и здравый смысл. В какой-то момент я подумал, что и он исчезнет следом за гражданами, однако его вполне различимая фигурка продолжала маячить перед глазами, не неся, впрочем, своим мельтешением никакой смысловой нагрузки.

«Что вы выяснили, Гоша, — с долей иронии поинтересовался я, — вы уже открыли тайну вселенной?»

И тут же как по команде перед моими глазами возник зеленый холм, поросший сорняками.

«Гоша, — внезапно став серьезным, обратился я к явно растерянному попутчику, — все же, где вы слышали то невнятное дребезжание, прогнавшее вас на мои поиски? Напрягитесь, дружище, кажется у меня родилась идея.»

Глава 15.

Гошке вовсе не требовалось напрягаться, чтобы вспомнить невысокую кирпичную будку за шатающемся заборчиком. Она вполне рельефно отпечаталась в памяти везунчика-дальнобойщика вместе с дребезжанием и шлепаньем, раздававшимися из-за ее стен. Вся сложность заключалась в определении точных координат этой самой избушки, о которых Гошка не мог сказать ни слова. Тогда, находясь под гнетущим впечатлением от только что завершившегося путешествия за пределы привычного мира, парень мог только припомнить железнодорожную насыпь и темные очертания низеньких домиков на другой стороне линии. Сейчас же, по прошествии длительного срока, даже эти ориентиры виделись ему слишком несерьезными. Гошка только хлопал глазами, глядя, как внезапно оживившийся Гурий в нетерпении нарезает круги по тротуару в ожидании ответа.

«Ну же, Гоша, назовите мне хоть что-нибудь. Вы говорили мне, что родились и выросли в этом городе, так что же мешает вам припомнить детали?»

Гошкино упрямое молчание явно раздражало вспыльчивого доктора, и Гошка решил внести немного конкретики.

«Я помню будку, — нерешительно начал он, — я говорил вам про нее, невысокая такая, там еще рядом скамейка была, кажется.»

Гурий презрительно скривился, не оценив Гошкины способности художественного описания, и нетерпеливо продолжил сам:

«Вы говорили еще о том, что эта будка могла быть железнодорожной станцией, но это не дает мне ровном счетом ничего, Гоша. Вы сможете показать мне дорогу? Вы запомнили, куда именно вас понесло той ночью?»

Гошке откровенно надоели докторские выбрыки и его одержимое стремление во что бы то ни стало отыскать эту чертову будку, в которой лично сам Гошка не видел никакого смысла.

«На кой она вам сдалась? — поинтересовался он, отчаянно пытаясь вспомнить направление, — как это знание поможет вам выяснить причину появления этих яйцеголовых уродов, если вы про это?»

«Не причину, Гоша, — взяв себя в руки, терпеливо объяснил доктор, — причину я уже знаю, о ней я говорил вам уже и продолжаю придерживаться своей теории. Мне интересно другое…»

Что именно было интересно непостижимому доктору, Гошка так и не узнал, поскольку Грошик резко замолчал, всем своим видом изображая лютое разочарование. После чего резво развернулся и зашагал в одному ему известном направлении. Гошке ничего не оставалось делать, как потянуться следом.

Гурий решил не возвращаться к цивилизации, продолжив путь за пределы города. Когда впереди показались серые очертания заброшенных садов, Гошка рискнул уточнить текущий маршрут. Как выяснилось из довольно путанного объяснения доктора Грошика, когда-то очень давно его семье принадлежал небольшой садовый участок, расположенный недалеко от железнодорожной станции. Там в свое время было множество маленьких кирпичных строений, среди которых возможно отыщется та самая будка с низким заборчиком. Чем могла им помочь обычная дача, Гошка решил не уточнять, надеясь, что все разрешится само собой. Гурий привел его к полузаброшенным в это время года дачным улицам и в замешательстве остановился. Искать кирпичное строение среди сотни ему подобных виделось Гошке глупым и нецелесообразным, но он послушно двинулся следом, с интересом присматриваясь к законсервированным на зиму домикам. Наконец, на самой границе товарищества ему в глаза бросилось невысокое светлое здание с маленькой скамейкой, обнесенное шатким заборчиком.

«Может быть это? — с сомнением произнес он, тыкая рукой в чей-то участок. — но я не уверен, что те звуки не были плодом моего воображения, Гурий. Все же мое приключение могло отразиться на восприятии»

Гурий, внимательно выслушав приятеля, снова негромко хмыкнул, но реагировать не пожелал. Он ловко перепрыгнул покосившейся плетень и смело заглянул в небольшое окошко. Увиденное Гурия не впечатлило, и он с гримасой великого снисхождения вернулся обратно.

«Не думаю, чтобы безглазая нечисть выбрала местом сбора такую лачужку, к тому же явно обитаемую, — поделился он наблюдениями. — ищите еще, Гоша, может нам повезет управиться до темноты»

До темноты им управиться не повезло, поскольку ни один из встреченных домиков никак не желал напоминать Гошке ту станцию, где он услышал пугающее дребезжание.

Когда стемнело окончательно, доктор Гурий сделал привал и, отыскав свободный угол, гостеприимно предложил Гошке располагаться.

«Нас все равно никто не увидит, — приободрил он приятеля, пропихивая внутрь избушки тощую шкурку Гошки, — а ночевать где-то нужно, ночи нынче холодные.»

Гошка, оказавшись в незнакомой обстановке, пугливо заозирался, все еще чувствуя себя неуверенно. Несмотря на свое лихое живое прошлое, Гошка был законопослушным гражданином и придерживался общепринятых правил и норм. Гурий порыскал по тесному домику, отыскал спрятанные на полках запасы и соорудил нехитрый ужин, вызвав у неинтеллигентного Гошки много сомнений.

«Все же это неправильно, Гурий, — резюмировал он, не решаясь воспользоваться чужими продуктами, — мы хоть и призраки…»

«Но есть нам тоже хочется, — оборвал моральные страдания доктор Гурий, — я уже наделал столько ошибок, что еще одно маленькое нарушение закона мне погоды не сделает, Гоша. Успокойте свою совесть, начните ужинать!»

Когда с ужином было покончено, Гурий аккуратно прибрал за собой остатки продуктов и прислушался. В дачном поселке стояла тишина, нарушаемая невнятным грохотом проносившихся неподалеку составов. Никаких посторонних дребезжаний, шлепанья и шарканья до его слуха не доносилось.

«Гоша, из-за вас мы проделали совершенно пустой путь, бестолку потратив свое безграничное время,» — заявил доктор с невероятным апломбом, чем вызвал в терпеливом Гошке неосознанное желание врезать нахальному типу.

«Почему это из-за меня? — зло процедил Гошка, разом припоминая свое интернатское детство, — неужели это я тащил вас в эту несусветную глушь? Или может быть я так желаю увидеть эту невероятно важную будку? А может быть это из-за меня в наш мир ломятся безглазые чудовища? Фильтруйте базар, Гурий, иначе огребете, я человек простой!»

Доктор не испугался грозных обещаний, но обороты сбавил и даже невнятно извинился.

«Не из-за вас, Гоша, — помолчав немного, отозвался он, — они ломятся в наш мир из-за меня, и я должен исправить это недоразумение.»

Гурию можно было и не ожидать подбадривающих Гошкиных вопросов, поскольку и без них, изумленная Гошкина рожа отражала все, что роилось сейчас в его полупризрачных мозгах.

«Из-за меня и моей неуемной жадности и амбиций, — помолчав, продолжил Грошик, видимо устав таскать в себе весьма любопытную информацию, — когда-то я за очень большие деньги взялся за очень сомнительное дело, не до конца понимая всей пагубности его результатов. Это не оправдывает меня, хоть я и в самом деле ничего тогда не понял, но деньги, Гоша! Для меня это была гигантская сумма, и она поставила точку в моих сомнениях. А потом я совершил еще одну ошибку, в которой раскаиваюсь до сих пор. Именно поэтому я так желаю отыскать эту чертову будку, поскольку надеюсь, что она поможет мне исправить хотя бы часть из того, что я натворил.»

Гошка ожидаемо ничего не понял, но конфликт решил не раздувать и только сочувствующе кивнул.

Всю ночь он проворочался на неудобном диванчике, очевидно выполняющем функцию уличной мебели в летний сезон. Внезапные откровения доктора Гурия напрочь лишили впечатлительного дальнобойщика сна, и он то и дело поглядывал на свернувшуюся калачиком внушительную фигуру своего соседа. Только под утро Гошке пришло понимание абсурдности своих опасений.

«Сделать меня мертвее, чем я есть на самом деле, доктор уже не сможет,» — всплыла уставшая мысль и погрузила успокоившегося Гошку в крепкий сон без кошмаров.

Вместе с серенькими несмелыми лучами нового дня до Гошки донеслось знакомое шарканье, спросонок показавшееся дальнобойщику отголосками ночных видений. Помотав головой, Гошка убедился в их реалистичности и изо всей силы двинул сопящего доктора в бок. Доктор мгновенно вскочил, и сонно уставился на возмутителя своего спокойствия.

«В чем дело, приятель? — недовольно прошипел он, смешно хмуря брови. Гурий, очевидно, никак не желал воспринимать Гошку как равного, вынужденно мирясь с его обществом.

Гошка не обижался на заумного врачевателя, без затей ненавидя его в ответ. На очередной выпад Гурия Волков только усмехнулся и кивнув на дверь, предложил доктору прислушаться.

«То, о чем вы так мечтали, — хмыкнул он, глядя, как Гурий кривит рожу в снисходительных гримасах.

«Когда-нибудь он захлебнется в своей значимости,» — мелькнула в голове ненавязчивая мысль и тут же пропала, сменившись новой мыслью о природе происхождения знакомых шорохов.

Пока доктор изучал окрестности, отыскивая безглазых уродов, Гошка вытянул оставшиеся харчи и схомячил большую их часть, гася проснувшийся аппетит. От гастрономического мародерства его отвлек появившийся в дверях Гурий.

«Собирайтесь, Гоша, нам нужно возвращаться!» — решительно заявил он и, не дождавшись Гошкиных реакций, покинул домик. Гошка рванул следом, про себя осыпая доктора разнообразными проклятиями. «Неужели нельзя по-человечески объяснить, — возмущенно думал Гошка, подстраиваясь под стремительный шаг Грошика, — все эти его метания здорово выбешивают. Впрочем, по-человечески у него все равно не выйдет, потому что он уже не человек!»

Гурий не мог слышать ворчания попутчика, но, достигнув цивилизации, все же снизошел до объяснения спонтанных марш бросков.

«Я ошибся, — поведал он Гошке, — я рассчитывал обнаружить на этой станции некий портал, через который безглазые уродища проникают в наш мир. Помните тот холм, в страшном городе? Думаю, что с его помощью уродцы путешествуют между мирами, но вот только где их точка сбора по эту сторону реальности, я так и не выяснил. Зато выяснил кое-что другое. Я действительно видел уродищ на станции, и знаете, к какому выводу пришел? Те, что наносят нам визиты, имеют весьма приметную внешность, хотя, они все ее имеют, но дело в другом. У этих рожи изрезаны тонкими шрамами, все они подверглись искусственному хирургическому вмешательству и вероятно это дает им преимущество перемещаться в пространстве. Тогда, на проспекте я не обратил на это внимания, занятый другими целями. Да и сложно было что-то рассмотреть на рожах полупрозрачных существ. Сейчас я видел вполне материальных особей, они имели непрозрачную форму, и выглядели обычными людьми, если не смотреть на их рожи. Их было всего трое, это они шлепали и шаркали ночью. Будка, как мне кажется была просто будкой и никакой роли в их перемещениях не играла.»

«И куда же мы спешим? — вклинился Гошка в торопливое повествование, — что еще пришло в ваши гениальные мозги?»

Гурий недовольно осекся, метнув на Гошку нечитаемый взгляд, и нехотя продолжил.

«Сейчас я хочу навестить одного моего приятеля, думаю он успеет добраться до своей работы, пока мы совершаем пешие прогулки. Этой ночью его что-то привлекло на этой станции тоже, я заметил его весьма приметную машину. И мне интересно, что именно. Я хорошо знаю Матвея, он живет в центре и никогда не покидает его пределы без лишней нужды, а в этом Богом забытом месте и вовсе ему делать нечего. Само собой, дружеской беседы у нас с ним не получится, но у него есть привычка делиться со своей медсестрой самым наболевшим, возможно я услышу кое-что из его откровений, не задавая вопросов. В любом случае, попытаться стоит. Шевелитесь, Гоша, время работает против нас.»

Попасть в районную поликлинику Гурию и Гошке удалось за час до ее закрытия. Естественно, никакого Матвея, а также его верной медсестры они не обнаружили, слепо потыкавшись в закрытые двери. «Придется отложить визит до завтра,» — подвел итог Гурий и медленно побрел прочь, не забывая время от времени подталкивать вымотавшегося Гошку.

Глава 16.

Я отчаянно не хотел раскрывать перед Гошкой все свои секреты, опасаясь вызвать у своего нового приятеля справедливое негодование, однако мои недомолвки и размытые объяснения, кажется, злили его еще сильнее. Почему мне было так важно сохранить в его глазах собственный праведный облик, почему я считал необходимым заслужить его уважение, оставалось за пределами логики и моего понимания. С каждой новой моей попыткой Гошка все сильнее демонстрировал ко мне неприязнь, которую больше не скрывал. Ему ничего не стоило навсегда покинуть мое нестабильное общество и больше не испытывать на прочность свое терпение, однако он продолжал послушно таскаться за мной, все еще ожидая от меня решения всех проблем.

Наш отложенный визит в поликлинику украсился новыми событиями, развернувшимися в ее стенах. Утром, как раз к тому моменту, когда коридоры огромного здания наполняются рабочим гулом, мы с Гошкой входили в распахнутые двери. Мимо нас сновали сотрудники и пациенты, хотя это понятие не до конца отражало способ их перемещения. Так я бы сказал пару недель назад, когда поликлиника гудела как растревоженный улей в свои рабочие часы. Сейчас пациенты и персонал механически перемещались по территории, вперив пустые взгляды в светлые стены коридоров. Их перемещения сопровождал едва слышный монотонный гул, считающейся теперь обменом информацией. Поднявшись на этаж к Матвею, я заметил возле его кабинета несильное оживление, выражавшееся в неумолчном равнодушном шуме, исходящем от посетителей и моих бывших коллег. Втиснувшись в самую гущу, я с изумлением расслышал некоторые обрывки фраз, заставившие меня напрячься.

«Все там будем,» — доносилось слева.

«Бог дал, Бог взял,» — раздавалось справа.

«Всему свое время,» — слышалось из-за спины.

Гошка вопросительно уставился на меня и, забывая о преимуществах невидимости, прошептал мне одними губами:

«Что за странные темы? О чем они толкуют, Гурий?»

То, что кабинет Матвея продолжал оставаться закрытым, а мерно гудящая толпа все еще не расходилась, наталкивало меня на совсем уж грустные мысли. Я развернулся и направился вниз, к Маргарите, уж она-то наверняка могла знать о причинах отсутствия ведущего психиатра клиники. Маргарита Антоновна сидела в кабинете одна, кресло моей Ульяны пустовало, и мне не откуда было почерпнуть новые сведения. Покрутившись на тесном пятачке кабинета, я выскользнул в коридор и обернулся к верному Гошке.

«Что там в новостях, Гоша?» — решил я немного отвлечься от невыясненных событий. Гошка послушно достал телефон и, открыв новостную ленту, удивленно присвистнул.

«Еще пара случаев спонтанного исчезновения, Гурий! — торжественно оповестил он, пробегая глазами короткие сообщения, — теперь они зафиксированы в крупных городах. А, вот, смотрите, кажется, наш вчерашний эпизод.»

«Вчера зарегистрирован случай бесследного исчезновения пятнадцати жителей города Санкт-Петербурга, сообщают источники, — читал Гошка с паузами и интонацией, — об этом в силовые структуры заявили местные жители, не дождавшись возвращения своих близких. Это уже третий случай в городе на Неве, о причинах исчезновения не сообщается.»

Пока Гошка знакомил меня с шокирующими фактами, в коридоре показалась Ульяна. Я с интересом уставился на подружку, пытаясь обнаружить и в ней новые черты, но Ульяна все еще выглядела обычно, за тем исключением, что была невероятно растеряна. Причина ее настроения выяснилась через минуту, когда она решила поведать Маргарите Антоновне последние известия.

«Что ж это, Маргарита Антоновна, — пробормотала девушка, присаживаясь на край рабочего стола. — Матвей был обнаружен мертвым сегодня ночью в своей квартире, причина смерти не установлена, врачи склоняются к проблемам с сердцем. Как же так, сначала Гурий, теперь Матвей… тридцать лет не тот возраст, чтобы умирать, Маргарита Антоновна!»

Полученная новость заставила меня замереть на месте. Матвей не входил в число моих лучших друзей, несмотря на наше с ним довольно тесное общение, но все же Ульяна была права, тридцать лет не тот возраст, действительно. Перед моими глазами возник эпизод позапрошлой ночи, когда я стал свидетелем довольно оживленной беседы Матвея со странного вида собеседником, состоявшейся на глухой станции. Уже тогда эта картина вызвала у меня недоумение, а сейчас, в свете текущего момента и вовсе стала катализатором паники. Теперь я был склонен во всем видеть заговор, во главе которого неизменно должен был стоять ненавистный круглый тип. Возможно, чуть позже я найду той ночной встрече вполне земное обоснование, однако прямо сейчас внезапная эмоция, берущая начало в уголках подсознания, обрушилась на меня неконтролируемой лавиной, на мгновение лишая меня здравого смысла. Если бы прямо сейчас круглый тип оказался в шаговой доступности, я бы не смог гарантировать ему полную неприкосновенность и целостность. Довольно пустых наблюдений, пора поставить зарвавшегося типа на место. Вот только что для этого нужно мне было сделать, оставалось за кадром. За свою недолгую жизнь я редко вступал в открытые конфронтации, предпочитая решать проблемы мирным путем. Да и что могло спровоцировать драки и поножовщину в моей до тошноты размеренной жизни, сложно было даже предположить. Однако прямо сейчас я был готов к весьма решительным шагам. Знать бы еще в какую сторону шагать.

Гошка, не знавший Матвея ни секунды, тоже расстроился, выразив свое негодование несправедливостью мира негромким забористым матерком.

«Что за новая мода? — пробормотал он, длинно сплевывая на траву, — третий случай за две недели. И вряд ли я думаю, этому Матвею повезло так же как нам с вами, Гурий.»

Я не был готов согласиться с наивными Гошкиными соображениями, отчетливо помня свою недозаключенную сделку с круглым типом. По дороге в квартиру в моей голове роились разные соображения, как остановить эти безликие похождения, имеющие для меня неясные цели. Вряд ли мне удастся в одиночку противостоять призрачной банде, думал я, неосознанно косясь по сторонам. Улицы оставались привычными, если не принимать во внимание нехарактерную тишину, окутавшую город. Прохожие все так же медленно и размеренно перемещались по своим делам, сохраняя на лицах знакомое отрешенное выражение и больше не создавали суету и многоголосье. Внезапно, я понял, откуда мне сделать первый шаг. Отправив Гошку в квартиру, я отговорился срочными делами и направился к ближайшей станции метро.