Обида

I. Психологический опыт

Школа из белого кирпича. Кирпич этот называется силикатный.

Школа стоит на пригорке — новенькая, как все вокруг.

Парты блестят свежей черной краской, сиденья оранжевые, как апельсин, еще не обтертые, шершавые.

А классные доски из коричневого линолеума.

В общем, школа как школа.

Только в классе все незнакомые между собой ребята, все новые, будто ты снова первоклассник. Потому что все сплошь новоселы. И все приглядываются друг к другу.

Одиннадцать мальчишек и восемь девчонок. Все девятнадцать приглядываются, а делают вид, будто никто никого не интересует, будто они сами по себе, будто каждый — самый главный в классе, самый умный и самый сильный или самая красивая.

Но Митька-то Линев знает, что так не бывает.

Пройдет несколько дней и сразу станет ясно — этот закоренелый отличник, а тот любитель сдуть задачку, а та бегает быстрее всех, но зато плакса, а вот этот обжора.

Но пока еще ничего не известно и очень интересно разглядывать всякого исподтишка и разгадывать, что он за человек.

Митька сидит за партой один.

Мальчишки сели с мальчишками, девчонки с девчонками. А он оказался один. Митька сидит у окна на третьей парте в третьем ряду.

Самое лучшее место — и вперед не выскочил, как какой-нибудь зубрила, и не на Камчатке.

Впереди него сидят две девчонки — одна черненькая, пострижена как мальчишка, с маленькими розовыми ушками, а вторая с толстыми короткими косичками врозь, такого серенького цвета, который называется русый.

На первом же уроке, это была арифметика, на Митькину парту шлепнулась скатанная в шарик записка:

Угол у записки был загнут, прижат скрепкой. Когда Митька его отогнул, то прочитал:

Митька оглянулся и увидел за последней партой мальчишку, который часто подмигивал ему сразу двумя глазами.

Мальчишка был белобрысый и ушастый, с царапиной на щеке. А рыжие глаза его весело и отчаянно поблескивали.

Имя ему очень подходило. Поглядишь — и сразу скажешь — Серега.

Серега еще раз подмигнул и высунул язык.

Митька улыбнулся.

Сразу было видно, что этому Сереге лучше палец в рот не класть, и еще было видно, что парень он хороший — не вредный и не хлюпик, а драчливый, как козел.

Так решил Митька и угадал. И надо сказать, что угадал единожды, потому что с другими он ошибся.

Поглядел на девчонку, ту, что впереди него. Серенькую — глаза голубые, кроткие, ну, думает, такую пальцем тронь, сразу жаловаться побежит и слезы будут катиться из глаз как стеклянный горох.

Митька так это все четко представил, что никак не мог удержаться и провел на перемене психологический опыт.

Никаких недобрых чувств он к девчонке не питал. Это была чистая наука, научный опыт.

Он приколол к парте тремя кнопками девчонкину тетрадь, вернее, не всю тетрадь, а заднюю стенку обложки.

Начался урок ботаники.

Молоденькая учительница рассказывала так интересно, что Митька и думать забыл про девчонку.

Но вдруг раздался треск и он увидел, что девчонка с недоумением вертит свою тетрадку по арифметике, а на обложке три длинные узкие дырки.

Девчонка увидела кнопки на парте с клочками скрученной в пружинку бумаги, что-то сообразила и обернулась к Митьке.

— Ты? — тихо спросила она, и глаза у нее уже были не кроткие, а прищуренные и настороженные, как у снайпера.

Митька молча ее разглядывал.

— А ну, говори! Я видела, как ты возле моей парты вертелся!

— Ну, я, — так же тихо, но добродушно отозвался Митька, — жаловаться побе…

Но окончить он не успел.

Девчонка с быстротой необыкновенной подхватила с парты учебник ботаники и звонко, гулко, на весь класс влепила им Митьке по макушке.

Митька залился краской и изо всех сил вцепился руками в парту, чтоб руки сами по себе не съездили этой козе по шее. А девчонка уже кротко и безмятежно глядела на учительницу.

Учительница растерялась. Она нервно теребила тоненькими пальцами платочек и переводила взгляд с Митьки на девчонку. Наконец она спросила:

— Девочка, как тебя зовут?

— Надя Королева.

— За что же ты, Надя Королева, ударила этого мальчика по голове, так больно и так громко?!

— За дело, — коротко и убежденно ответила Надя Королева.

— Но как же можно… как же можно драться… ты же девочка!

— Они у меня узнают, какая я девочка, — едва слышно, под нос себе, но все же так, что все расслышали, пробормотала Надя.

Учительница не нашлась что ответить, еще мгновение молчала, раздумывала, потом сказала:

— Ну… садись.

Надя Королева удивленно вскинула на нее глаза и продолжала стоять. Потом сказала:

— Вообще-то меня полагается из класса выгнать.

Тут уже не только учительница, а и Митька, и весь класс замерли, пораженные.

— Но… но ты же, наверное, больше не будешь так поступать? — спросила учительница Надю.

Надя Королева подумала малость, тяжело вздохнула и тихо ответила печальным голосом:

— Да нет… Наверное, буду.

— Все равно садись и не мешай мне вести урок, — уже раздраженно сказала учительница и смяла платочек в кулаке.

Вот чем окончился Митькин научный опыт, каким позорным для него провалом и победоносным триумфом для Нади Королевой — девчонки с обманчивой внешностью.

И потому Митька решил на время отказаться от скоропалительных психологических опытов.