Обитель Варн

Глава 16

- Нэш! Проказница! - раскрыл свои объятья вожак, увидев вплывающую залу златокудрую красавицу со вздернутым носиком и лукавым разрезом синих глаз. Они обнялись, и дива удостоилась поцелуя в лоб.

Лесс раздула ноздри, с тоской и ненавистью разглядывая незнакомку: и откуда ее принесло?! Что за нашествие гостей?!

Женщина развернулась к собравшимся и, счастливо улыбаясь, поприветствовала каждого, одному отвешивая почтительный поклон, другому даря улыбку или коварный в своем кокетстве взгляд. Лесс вздохнула, видя, с какой радостью отвечают ей сородичи, как крепко держит ее в своих объятьях Бэфросиаст. Мало Лесс после вчерашнего печали, так еще соблазнительницу ветры надули!

Женщина прищурилась, встретившись взглядом с глазами девушки, мурлыкнула, склоняя рукой в соблазнительном жесте голову Бэфросиаста к своим губам:

- Новенькая?

Лесс зарычала, расправила коготки, приготовившись к атаке.

- Ревни-ивая-а... - рассмеялась соблазнительница, видя маневры юной Варн.

Бэф взглядом остановил Лесс и пояснил:

- Тебя давно не было, Нэш. В клане пополнение.

- Вижу, вижу, - пропела та.

- Познакомьтесь - эта очаровательная малютка наша сестра Лесс.

- Нэш, - качнула золотом волос женщина, не переставая с улыбкой рассматривать девчонку. В ее взгляде не было предостережения, заносчивости, скорее искреннее любопытство, возможно, доля насмешки, не больше.

- Нэш любит путешествовать, - пояснил Лесс Урва, подлетая ближе.

- Мы думали, ты забыла дорогу домой, - хмыкнул Майгр, подлетая к женщине. Одарил ее братским поцелуем и закружил по зале, возносясь под чарующий смех златовласки к куполу. Бэф с улыбкой проводил их взглядом и отсалютовал фужером: "вовремя вернулась. Я думал, послать за тобой".

"Если б я знала, что ты скучал"

"Не обольщайся", - хохотнул Бэф. И услышал ответный смех.

Лесс сникла, видя явную расположенность вожака к сестре. Ей стало холодно и неуютно.

Инга осторожно открыла дверь, вошла в квартиру. Темнота, тишина. У женщины возникло чувство, что сына нет дома. Она обыскала каждое помещение, включая на ходу свет, и облегченно вздохнула, поднявшись на второй этаж. Игнат спал, прикрыв рукой лицо.

Женщина не стала его будить, заботливо укрыла пледом и, стараясь не шуметь, прошла к холодильнику - проснется, нужно будет покормить. Вон как исхудал со своей любовью.

Она достала продукты, положила их на стол и замерла, разглядывая странные предметы, разложенные на нем с другого конца. Рука потянулась за острой палкой. Что за ерунда? - подумала она, рассматривая серебряный наконечник и осиновое древко. В том, что осиновое - она не сомневалась. Вряд ли клен или тополь будут обжигать, исписывать рунической вязью, окантовывать серебром. А в довесок выдавать чеснок, характерные серебряные пули.

Женщина, настороженно щурясь осмотрела предметы и уставилась на спящего сына: та-ак... Не иначе вляпалось чадо по саму белу шейку. Добегался сынок по ночам за когтистыми вертихвостками, досиделся в Визионе.

Инга еще раз внимательно осмотрела разложенные предметы, просчитала возможные варианты их приобретения и назначения, разложив по пунктам, пришедшие в голову выводы:

1 - Сынок решил вспомнить детство и записаться в кружок антивампиров. Состоялся слет, теперь предстоит поход против нечести... Бред!

2 - Мальчик действует самостоятельно. После ночных бдений у открытого окна у него развилась особо редкая фобия, что переросла в манию преследования вампирами... Бред в квадрате!

3 - Решил привлечь свою любимую таким неординарным способом, представившись тайным агентом по выявлению и ликвидации вампиров... Бред в кубе!

Так и что в итоге сие значит?! - начала раздражаться Инга. Взгляд упал на пустую склянку с крестами по бокам, длинную царапину на столешнице, ушел в сторону открытого окна, из которого несло промозглым осенним холодом. Не мерзнет, сынок?

И вдруг все поняла. Вывод напросился сам, после того, как Инга сложила все нюансы происшествий последних недель - та девица! Память тут же вытащила файл с ее образом, кадры их встречи: слишком большие черные зрачки, завораживающий голос, плавная, словно летящая походка, слишком длинные даже для завзятой модницы ногти без маникюра! А потом она исчезла. Просто исчезла, словно улетела! Ах, ты! Вампирша! Конечно! Только так можно объяснить патологическую привязанность сына к девице, его слезы, метания, ожидания у открытого окна, а не в сквере под часами!

Инга прикрыла рот ладошкой - была бы она обычным обывателем, не смогла бы принять данную версию, рассмотреть ее, а значит, потеряла бы сына, так и не поняв, из-за чего, как это произошло. Не смогла бы спасти.

Ах, сынок, как же тебя угораздило?

Женщина, ступая на цыпочках, чтоб не разбудить юношу, спустилась вниз и набрала номер брата:

- Игнат? Это Инга. Мне срочно нужна вакцина и помощь!

Лесс покинула замок, но в город не полетела, опустилась на каменный уступ с краю ущелья и уставилась невидящими глазами перед собой. В ушах еще звенел смех Нэш. Память, словно издеваясь, раскрашивала ее образ в сияющие одежды превосходства, лишая малейшего шанса найти изъян. Мужественный Бэф и хрупкая красавица Нэш. Нежность объятий, лучащиеся искренней радостью взгляды.

Они пара - с тоской подумала Лесс, чувствуя себя гадким утенком. Но утонуть в дебрях самоуничижения ей не дали. Вездесущий Урва с гиканьем спланировал вниз, хлопнулся рядом с подопечной.

- "Грусть-тоска меня снедает..." - хихикнул, толкнув плечом Варн. Лесс грустно посмотрела на него - играть не было желания.

- Ревнуешь? - посерьезнел тот, слегка удивившись неожиданной реакции Лесс. Вот если б она зарычала в ответ, попыталась укусить или исцарапать, как обычно...

Варн вздохнула и отвернулась.

- Хм! - поджал губы Урва, задумался, сложив руки на коленях. Выдал. - Нэш семь лет.

Лесс лишь пожала плечами: какое значение имеет возраст очаровательной Варн, красивей, женственней и уверенней в себе которой она не встречала.

- Она непоседа. Неделя, две и опять улетит. Нравиться ей гостить в других кланах, в других городах, а здесь Нэш тесно, - опять протянул хитрец. - Слышал от Дейнгрина, в клане Гоуст ей приглянулся один Варн. Может, за благословлением Бэфросиаста она и вернулась?

- Хочешь сказать, что Варн может покинуть клан, если пожелает?

- Свобода выбора, детка, дана каждому существу, и мы не исключение. Другое дело, что вожак отвечает за нас, как мать за детей. Поэтому мы в ответ должны спросить его. Согласись, подобная мелочь весьма разумна. Он опытен, мгновенно просчитает варианты, а там, возможно - отпустит, возможно - нет. Но в этом случае - точно отпустит. Возлюбленный Нэш кузен Гоуст, Варн сильный, хитрый. Видел я его - хорошенький, но не приторный. Умен, начитан, и такой же непоседа, как и Нэш. Ей будет хорошо с ним.

- Если Бэф отпустит.

- Отпустит, - рассмеялся Урва. - Глупышка ты. Неужели не поняла еще - нет тебе равных в сердце вожака. Остальное от тебя зависит, дурочка! Чем нос свесив сидеть, полетели веселиться!

Лесс несмело улыбнулась: слова наставника сладким ядом проникли в душу и успокоили Варн.

- Полетели! - встрепенулась она.

- Догоняй! - рассмеялся Урва, взмывая в ночную темноту неба. Лесс, оставив печаль, помчалась за ним.

Как только Лесс покинула залу, улыбка спала с лица вожака. Он сел спиной к веселившимся и уставился в проем камина. Буквально через минуту его уединение было нарушено. Нэш опустилась на подлокотник кресла и пытливо уставилась в глаза вожака:

- Ты очень изменился, - протянула задумчиво.

- Находишь?

- Да, - Варн села ему на колени и прижалась к груди. - Меня не было всего лишь четыре месяца, а сколько перемен произошло. Помнишь, я год провела в Венеции. Вернулась и через час уже чувствовала себя так, словно и не отлучалась из клана.

Бэф улыбнулся, зарылся пальцами в золоте волос сестры:

- Там ты и познакомилась с Лабьер.

- Ты все знаешь. Наверняка уже в курсе, зачем я пожаловала в клан.

- Лабьер очаровал тебя, и ты готова поменять место жительства.

- Сердишься? - заглянула ему в глаза.

- Нет. Он добрый Варн и смелый воин. Сам не обидит тебя и другим в обиду не даст... Скажи, ты счастлива?

- Я не чувствую себя одинокой. Мне тепло с ним, Бэф, и покойно. С ним я чувствую себя живой, живущей. Да, я счастлива, почти так же счастлива, как в ту ночь, когда ты сделал меня своей сестрой. Не хмурь брови. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы веков, я буду благодарна тебе за ту ночь, за тот год, в котором ты оберегал меня, грел и учил свободе. Мне трудно давалась эта наука. Намучился ты со мной, - улыбнулась Нэш. Легла ему на грудь, заглядывая в глаза. - Ты и Лабьер - мое пристанище, моя семья. Но оставим меня - все ясно, все устроено. Расскажи, что произошло с тобой, с братьями? Я слышала, у вас вышла размолвка с Юзифасом.

- Очередная распря. На этот раз он нарушил границы дозволенного, чем возмутил старшин. Мы потеряли семерых, из них троих детенышей. Горькая потеря, неоправданная. Хоф только проснулся после ранений. Вот и все.

- Нет.

- Что же еще, милая? - прищурился вожак.

- Лесс.

- А! - Бэф отвернулся, нахмурившись.

- Она странная.

Бэфросиаст молча рассматривал каминную полку. Лицо стало замкнутым, отрешенным.

- Впрочем, ты знаешь, что она странная, знаешь, в чем и почему... - поняла Нэш. - А другие?

- Знают, - отрезал Варн. Нэш улыбнулась, нежно развернув голову мужчины лицом к себе, заставляя взглянуть на нее. Был бы на ее месте кто другой, его сдуло б вместе с камином и стеной, и летел бы нахал до провинции Гон-джу, забыв дорогу обратно. Никто не смел так вольно вести себя с вожаком. Но Нэш можно. А еще - Лесс.

- Расскажи о ней...

- Оставь, милая.

- Наоборот. Я вижу, что ты готов только о ней и говорить. Мысли твои полны Лесс. А еще, у тебя бьется сердце, когда ты думаешь о ней, видишь. Твои зрачки становятся теплыми, жаркими, лицо мягким, взгляд ласковым.

- Ты фантазерка.

- Нет, Бэф. Я знаю тебя лучше других, хоть мы вместе всего семь лет. Ни разу я не видела тебя таким...

- Если вычесть периоды разлуки, втрое меньше, - улыбнулся он. А взгляд говорил - оставь - больно.

- Нет, Бэф, не оставлю, как ты не оставил меня тогда. Что печалит тебя? Лесс явно привязана к тебе. Влюблена.

- Все меняется...

- Она не Ойко, ей не свойственна ветреность.

- Ты не знаешь ее...

- Мне было достаточно посмотреть в ее глаза, чтоб понять то, что скрыто в душе твоей избранницы. Мне показалось, я действительно встретила сестру.

- Возможно. Меж вами есть общее.

- Что? - насторожилась Нэш.

- Он.

Варн резко села, непроизвольно зашипев. Одно воспоминание о том человечке, что превратил ее в морального уродца, вил из нее веревки на протяжении восьми лет, будило дикое желание найти его сейчас же, вгрызться в сонную артерию и напиться его крови в прямом смысле. И пусть противно, но зато показательно. О, да! И правильно.

- Не стоит, - качнул головой Бэф.

- Твое великодушие порой шокирует, - синие глаза сузились.

- Нет, Нэш, - качнул головой Варн. - Это брезгливость и естественное стремление оградить тебя от неприятных впечатлений. Наверняка его кровь так же безобразно противна, как он сам. Даже в отместку не стоит портить себе аппетит. Оставь его, он прошлое, живущее в другой плоскости. Мир людей не мешает нам, мы не мешаем им. Все гармонично и размеренно. Зачем уподобляться глупцам, нарушая равновесие, установленное природой?

- Тем не менее, мир людей волнует тебя. Отчего?... Она?... О, я поняла, ты думаешь, что Лесс, осознав свою свободу, вернется в мир людей, забудет тебя? Что за пессимизм?

- Перестань лезть в мои мысли! - разозлился Бэф и предпринял попытку стряхнуть Варн с колен. Но та крепко обвила его шею руками и зарылась пальцами в волосах:

- Тише, тише. Все это не правда, Бэф. Не держи ее, позволь вспомнить все, отпусти и ты убедишься, что ваша любовь существует вне времени и пространства, вне любого общества! О, как ты не видишь этого, как не понимаешь?! Я видела ее всего пару минут, и то поняла! О, Бэф, ты влюблен, твое сердце растаяло и тревожит тебя!

- Ты ничего не знаешь, - глухо прошептал вожак.

- Я смотрела в твои зрачки, как и в ее. Я видела, как вы встретились, знаю, как ты превратил ее в Варн. Но неординарность ее посвящения ничего не изменила, поверь! Даже если она вернется в людское сообщество. Любовь Бэф не знает границ, тлена, ей неведомы условности. А это любовь. Я сама - люблю, и поэтому знаю, что говорю. Оставь сомнения.

- Оставил. Еще вчера. Она свободна. А насколько ты права, покажет время, - сказал вожак. Он хотел верить, но понимал, что не стоит. Человек переменчив, как юная Варн. Надежду же потерять так же легко, как и обрести. Но терять - больно, а боли Бэф никому не желал. Разве что физической, людям, вернее одному - Ему. И не за Нэш...

Лесс появилась в зале перед рассветом. Смеясь, влетела за Урва, столкнулась с Таузином и упала на пол, не переставая смеяться. Тот хмуро уставился на "деточку", покосился на ее учителя, что сровнялся под этим взглядом с тенью от канделябра, и вновь воззрился на хохотушку:

- Я так смешон?! - рыкнул, оскорбившись.

- Оставь ее, - не поворачиваясь к собратьям, приказал Бэф. Голос был тих, но морозил. Таузин недовольно скривился, при этом его лицо напомнило Лесс сморщенное печеное яблоко и вызвало новый приступ смеха. Она пыталась его сдержать, боясь недовольства вожака, но не могла: вода в ручье на дне ущелья, куда Урва, играя, окунул ее, возвращаясь из города, опьянила.

Бэф смотрел сквозь хрустальные грани фужера на гобелен над камином и невольно улыбался, слушая смех Лесс.

- Эй, - позвала ее Тесс. - Я тоже хочу повеселиться.

- Не получится. Ха! Для этого нужно лететь обратно в город.

- Вы что, напали на магазин элитных вин? - спросил Соувист у Урва, не скрывая укора. - Меня взять не могли?

- Мы играли в приведений! - возвестила Лесс. Таузин разочарованно посмотрел на хитреца:

- Опять ты за свое, - махнул рукой и, выплывая из залы, заметил. - Отдежуришь.

У того вытянулось лицо.

- Всем спать, - приказал Бэфросиаст, вставая, чем пресек дебаты.

Варны молча начали расходиться. Лесс закусила губу, чтоб сдержать смех и не нарушить повисшую в зале тишину. Но Мааон смешно растопырил руки, нависнув над ней с мордочкой голодного варана, и Варн вновь засмеялась. Гаргу с завистью покосился на них и удостоился той же пантомимы от Май, только в более изощренном варианте: она взмыла вверх и, засучив ногами, принялась клацать челюстями, сведя глаза на переносице. Гаргу остолбенел: такой красоты женщин ему еще видеть не доводилось. Коуст, наткнувшись на брата, проследил за его взглядом и выдал Май ответный пируэт, засучив уже ручками. Пудовый кулак невзначай попал в глаз Гаргу, и тот, взвыв, от души пихнул родственника. Коуст отлетел, снося своим телом Ойко, Майгра. Началась бы веселая потасовка не возмутись последний игнорированию приказа вожака и не рыкнув во всю мощь оскорбленной души:

- Спать!!

Варн сдуло всех разом. Крышки саркофагов издали синхронный звук, захлопнувшись.

Майгр облегчено вздохнул и посмотрел на единственно оставшуюся Лесс со вздыбленными волосами, размазанную по каменной кладке стены, как клубничный джем по тосту. Она стекла на пол, мило улыбаясь помощнику вожака, икнула и, сообразив по не ласковому взгляду брата, что тот сейчас что-нибудь гаркнет опять, выставила ладонь, упреждая:

- Сама.

И вывалилась в арку выхода.

Она только перестала стучать зубами от холода и начала засыпать, как почувствовала чье-то приближение, и встрепенулась. На нее смотрели изумительные синие глаза. Лицо в обрамлении золотых волос и в свете предрассветных бликов казалось фарфоровым.

- А ты смешная. Веселая, - заметила тихо Нэш, доброжелательно глядя на Лесс.

- А ты красивая, - не сдержав восхищения, выдохнула Лесс.

- Дурочка, разве красота имеет значение, разве в ней дело? - улыбнулась гостья, сев на край саркофага. - Отражение души, вот что мы видим. Возьми Урва - такого хитреца свет не видовал, и лицо хитрое. Бэф - мужественный...

- И прекрасный.

- Да, - не сводя с Лесс умных глаз, кивнула Варн с пониманием. - Ты приревновала меня, сестра?

- Да, - призналась, - но потом поняла - я не имею на него прав, как и на любого другого. Мы должны уважать свободу свою и чужую. К тому же, вы пара. Он и ты словно лучики от солнца.

- Как поэтично, - рассмеялась Нэш. Лесс поднялась и села рядом с ней.

- Расскажи, где ты была? Как там?

- Любишь путешествовать?

- Не знаю, не пробовала.

- А раньше?

- Когда?

- Когда была человеком.

- Не помню.

- А хочешь вспомнить?

Лесс пожала плечами: зачем?

- Странная ты. Впрочем, я понимаю - в прошлом много боли и ты невольно отвергаешь ее вместе с тем, что было. Бэф помогает, бережет тебя, тревожится. Он никогда ни за кого так не беспокоился. А страх в принципе неведом Варн...

- Ты обвиняешь меня?

- Нет, я пыталась открыть глаза ему, а теперь хочу объяснить тебе: нельзя бегать от себя. Какой бы ты ни была, это была ты. И только в твоей власти измениться, изменить что-то. Но для этого нужно осмыслить все, что было, принять, пройти через ломку. Боль от осознания неприятна, но она очищает твою душу, твое будущее. Не осознав ошибки, ты повторишь ее вновь, не принимая себя такой, какая ты есть, ты будешь тонуть в ненависти к себе и окружающему миру. Тебя изведет одиночество, на которое ты обречешь себя таким образом. Хочешь, я расскажу тебе о себе?

- Очень.

- В девятнадцать лет я вышла замуж за славного парня: умного, доброго, сильного, чуткого. Самого, самого. Я не просто любила его - всецело. Доверяла больше, чем себе. И не заметила, как потеряла себя. До свадьбы я считала себя симпатичной, неглупой девушкой. Но оказалось, что я беспросветно тупа и неимоверно уродлива, как хозяйке, мне вообще ничего нельзя было доверить. Он укорял меня за каждый н значительный проступок. Гнул под себя, порабощал, а я и не замечала, все больше замыкалась, боялась слова поперек сказать. Смотрела на себя в зеркало и видела ту, что он описывал - уродку со слишком большими глазами, слишком вздернутым носом и не с золотистыми волосами, а безобразно рыжими. Он критиковал мои наряды, и в итоге я перестала покупать что-то, боясь быть высмеянной. Что бы я ни приготовила - все было не так: слишком много соли или слишком мало. Много мяса, мало. Сладко, не подсластила. Я, стараясь угодить, как могла, и начала ненавидеть себя, неуклюжую, ни на что не способную. А его любить еще больше - еще бы, он такой уверенный, красивый, живет с таким убожеством, когда рядом вьются девушки ему под стать. Месяц, год, три... Родился ребенок. Хлопот прибавилось. Помощи не было. Просить его я не могла - боялась. Он устает, да и не мужское это дело, крутиться по хозяйству, нянчиться. Да и знала заранее, что он скажет в ответ: что ты вообще можешь, убогая? Но, видимо, всему есть предел. Прут можно сгибать до определенной степени, потом он либо сломается, либо выпрямится. Я пыталась выпрямиться не ради себя, ради Вацлова. Он рос, и как любой ребенок, нуждался в материнской ласке, но он запретил мне ласкать ребенка, жалеть, гладить, обнимать. Ребенок боялся лишний раз прижаться ко мне, а я боялась спровоцировать скандал. Он стал распускать руки, не стесняясь сына. Мальчик заболел... и умер.... Ребенок нуждался во внимании, но ему нужно было срочно ехать со мной. Один он не хотел. Пустая вечеринка с друзьями в то время, когда малыш задыхался, а няня смотрела TV... Мы вернулись под утро, когда Вацлав был уже холодным...Я винила во всем себя, жалела лишь об одном, что не умерла сама. Я в прямом смысле сходила с ума, слышала постоянные упреки и понимала - он опять прав. Прав! Если б я престала гнуться, трезво взглянула на вещи, решила с кем я, кто мне дороже... Если б я нашла в себе силы послала его к черту!!

Варн повернулась к Лесс, уставилась на нее:

- Страх, вот что сломало мне жизнь. Став Варн, я потеряла его, но его отголоски порой просыпаются в нас. Они смешиваются с сожалением и пониманием прошлых лет, дней и рождают ярость. Прошлое не отпускает, если ты не отпустишь его.

- А что было дальше?

- Дальше? А, ты вот о чем... Он напился, обвинил меня в смерти сына, в нерадивости, в том, что у нас был лишь один ребенок, в куче других грехов. Я летала по всей квартире, не сопротивляясь. Я надеялась, что он убьет меня. Не получилось. Он заснул, я выжила. Полежала, потом встала и пошла топиться. Жизнь закончилась. Я стояла на перилах моста и смотрела в черную воду. Мне казалось, там, только там покой, свобода. Вацлав. Прыгнула с улыбкой. Летела к воде, как к спасению. И была перехвачена. О, как я билась в руках Бэф, проклинала его, рвалась вон. Но он не отпускал, держал в руках и успокаивал. Убаюкивал, как ребенка. Он молчал. Но я чувствовала его сопереживание. Это было что-то не известное мне. Я доверилась ему. И поняла - вот оно, то, к чему стремилась - не хочу уходить, не уйду. До меня дошло, что ни один человек на свете не смог бы перехватить меня на лету, отнести через реку на берег. Парить над холодной дамбой....

- Где ты живешь? Я провожу.

- Нет, нет, пожалуйста! Вы не человек?

- Не бойся, я не причиняю вреда таким малышкам, как ты. Кто тебя обидел?

- Я сама себя обидела. Давно и непоправимо.... Вы вампир?

- Нет.

- Тогда кто?

- Неважно. Случайный знакомый. К утру от нашей встречи не останется и памяти.

- А можно сделать так, чтоб памяти вообще не осталось?

- Нет. В твоем случае.

- Помогите мне.

- Уже.

- Нет, не так. Убейте, пожалуйста.

- ... ... ...

- Умоляю! Я буду благословлять вас за это! ... Тогда укусите! Ведь вам нужна кровь!...

- Нет. Все это сказки, девочка. Я не пью кровь. Мне она не более приятна, чем тебе. И не убиваю людей. Вы убиваете себя сами. Сейчас тобой руководит отчаянье. Но завтра все пройдет. Плохое забывается. Послушай моего совета: не стремись расстаться с жизнью раньше отмеренного тебе срока. Она еще сможет порадовать тебя рассветом.

- Зачем он мне? Вы уйдете, бросите меня. Я опять останусь одна. Нет, не могу, не хочу. Возвращаться?! Нет!! В следующий раз вас не будет рядом...

- Бэфросиаст заглянул мне в глаза, считал прошлое и, наверное понял, что он единственный выход для меня... Мы долго разговаривали с ним. Он объяснял мне, кто такие Варн, что меня ждет. Он пытался переубедить, а получалось наоборот. Я все больше проникалась осознанием, что его как ангела-спасителя послал мне Бог. Бэф сдался и поцеловал. Принес меня в это замок...

Нэш смолкла. На ее устах блуждала нежная улыбка, взгляд был чуть лукавым, чуть задумчивым. Лесс заерзала на краю саркофага, ожидая продолжения рассказа, и Нэш очнулась, улыбнулась шире:

- Бэфросиаст не только вожак. Он мой друг, отец, брат... Он мой Бог. Он подарил мне свободу, а вместе с ней я обрела счастье, избавилась от одиночества, что не давало мне покоя. Теперь я люблю и любима, такой как есть. Я хочу поделиться с ним счастьем. Хочу, чтоб он познал то, что познала я - любовь. То, что не купишь и не продашь, то, что невозможно отобрать, затоптать. То, что расплавит лед в его сердце, лишит холода длинных ночей.

- Почему ты говоришь это мне?

- Ты знаешь, почему. Тебе нужно выбрать, кто ты и с кем. Это твое право, и никто его не оспорит, запомни это. Но, выбирая - не предавай себя никогда, ни за что, иначе ты предашь и тех, кто любит тебя. Слушай не ушами - сердцем, душой. Она одна знает верный путь, знает, где правда, где ложь. А теперь спи, сестра, я побуду рядом, помогу тебе вспомнить и понять. Не бойся, больше ничего не бойся. Ты не одна....

- Ты очень странная, Нэш. Словно помешанная: любовь, любовь...

- Кто бы говорил, - с улыбкой качнула головой Варн. - Посмотри сначала на себя.

И выставила ладонь, в которой виднелось что-то круглое. Лесс увидела чей-то черный зрачок, и, не успев сообразить, что видит в зеркальце себя, провалилась в сон.

Нэш встала, спрятала зеркало в кармашке у бедра и, тряхнув волосами, полетела вон из залы, ничуть не сомневаясь, что правильно поступила.

У спальни ее грубо перехватил Бэфросиаст, впечатал в стену и выдохнул в лицо:

- Что ты наделала?!

Он был страшен в гневе, но не для Нэш. Она нежно улыбнулась ему:

- Все будет хорошо, Бэф, поверь.

- Глупая, глупая, - простонал тот, не найдя в себе силы ударить, выместить отчаянье и ярость.

- Не сердись, Бэф, - провела по его волосам, успокаивая лаской.

"Что ей ответить, блаженной"? - зажмурился Варн. Мир людей искалечил ее и отверг, но оставил четкий след привычек: судить по себе, бездумно творить добро.

- Зачем?! - выдохнул вожак, впечатав кулак в стену. Кладка дрогнула, осыпав Нэш пылью и песком. Но Варн даже не моргнула:

- Так надо. Я спасла ее от сомнений, а тебя от тревоги за нее. Она вспомнит все и поймет, что ты единственный, любимый. Навсегда.

Бэф ткнулся лбом в камень: Как объяснить ненормальной, что не излечилась и став Варн, что ее миссия спасения сестры всего лишь игра ее воображения. Что та любовь, о которой она без устали болтает - мания, мечта несчастной Агнешки, въевшаяся не только в душу, тело, в саму суть умершего человека, оттого и передавшаяся в почти неизмененном виде воскресшей Нэш. Что она не помогла сестре, наоборот, толкнула в ту яму, из которой не могла выбраться сама. Пока не встретила Бэфросиаста.

- Зачем?.. Неужели ты не поняла? Что же ты тогда видела? То, что хотела видеть? Ты обрекла Лесс на те страдания, что претерпела сама. Ты вытолкнула ее вон из обители! Ее убили, понимаешь? Убили свои, пустили в расход по приказу твоего Игната! Она была мертва, когда я сделал ее Варн! А ты помогла ей стать вновь человеком, вернула туда, где ей не было места...

- Ты оживил ее? - потрясенно уставилась на него Нэш. До нее стал доходить смысл сказанного. - Но это сказка.

- Как и мы для людей!

Нэш потрясенно сникла:

- Значит?... - прошептала в пол, не смея смотреть на вожака.

- Значит. Ты вернула ее в мир людей, который предал ее.. Дважды преданная, дважды отвергнутая... За что, Нэш?!

- Ты можешь поцеловать ее... - всхлипнула Варн.

- Нет! ... Не-ет. Я не стану ломать Лесс.

- Она решит сама...

- Поздно, Нэш: ты уже решила за нее...

- Но она видела свои зрачки в зеркале лишь раз...

- Два. Уже два.... Уходи, Нэш.

- Не сердись, Бэф. Мы спрячем зеркала и будем смотреть за Лесс, пока ей не исполнится год. Потом ей будет не страшно любое отражение...

- Уйди! - сорвался вожак не в силах слушать вздор. Нэш сморщившись, побрела к себе: о, если б она умела плакать...

- Ты заняла не ту гостиницу, - заявил Гнездевский с порога, придирчиво оглядывая интерьер люкса.

- Какая разница? - насторожилась Алиса.

- Большая, - буркнул капитан, проходя внутрь номера. - Собирайся. Твоя гостиница на другом конце города. Номер 315. Сталеску вперила вопросительный взгляд в невозмутимую физиономию Игната. Тот вытащил фото из нагрудного кармана, бросил на стол:

- Твой объект. Занимает соседний номер. Познакомишься, очаруешь, ликвидируешь.

Алиса подошла к столу, мельком взглянула на снимок и уставилась на Гнездевского:

- Это отдых, да, капитан?

- Некогда отдыхать, солнышко. В гробу отоспимся.

Девушка скрипнула зубами, взяла фото, внимательно разглядела, сложила некоторые факты и опять воззрилась на Игната:

- А начальство в курсе?

Гнездевскому явно не понравился ее взгляд. Игнат недовольно нахмурился, но буквально через пару секунд мило улыбнулся:

- Естественно, лейтенант.

- Свяжемся с полковником Горловским? Пусть продублирует приказ, ага? - скопировала улыбку мужчины Алиса.

- Я твое начальство, - напомнил тот, предостерегающе прищурившись.

- Угу. Только я на отдыхе, капитан... как и ты, - поддалась к нему Алиса. Игнат с минуту рассматривал девушку и понял одно - его решение верное - ее нужно срочно убирать. Сейчас, потому что уже завтра, возможно, будет поздно. Слишком много знает, слишком много понимает и говорит, все больше и больше может. Уже не скрывает, что против него. Пойдет завтра к Горловскому и что? Терять звание, теплое место, неограниченные возможности из-за какой-то идиотки?

- Ты, деточка, рапорт на отпуск не писала... Выполнишь задание, получишь месяц на развлечения. Лети хоть на Канары, хоть домой. Ясно?

- Нет, - упрямо качнула головой Алиса, не спуская пристального взгляда с капитана: занервничал, милый? А почему? В точку попала?

- Под трибунал захотела?

- А под каким соусом ты меня под трибунал отправишь?

Вот сука! - скривился Гнездевский: выучил на свою голову! Нет, убирать, убирать так, чтоб и следов не осталось. Пропала без вести, навеки...

- Ладно, Алиса, хватит угроз. Давай поговорим по-человечьи, как друзья, - предложил спокойным, серьезным тоном, присев на край стола.

Сталеску пристроилась рядом, сложив руки на груди, и кивнула:

- Давай. Начинай, капитан.

- Игнат.

- Боюсь не выговорю.

Гнездевский вздохнул: ну, что за баба! Ладно, милая, и не на таких пули отливали...

- Что ты хочешь?

- Откровенности. Только не уверяй меня, что этот загорелый мэн импозантной наружности древних викингов, враг народа и возмутитель спокойствия Отчизны. Спорю, Горловский вообще не в курсе о его существовании. Разубеди.

"А ты свяжешься с полковником, особистами, и вместе с этим всплывут и масса других заказанных. Меня возьмут в оборот, вытрясут и счета, и фамилии заказчиков. Ну, а что дальше и ежу ясно", - прикинул Игнат: "Ладно, умница, хочешь правды, узнала б сначала ее цену"...

- Ты права, Алиса, он мой личный враг. Это не приказ, просьба, одолжение. Я в свое время сделал для тебя немало...

- Например?

- Оставь личное, вспомни о матери и о братьях.

Лицо Сталеску закаменело:

- В переводе на внятный язык это звучит так: хочешь спокойствия и защищенности родных, сделаешь, как я сказал. Иначе их в расход, а ты живи, как хочешь. Если сможешь.

- Примерно, мрачные краски убери - будет в самый раз, - кивнул Игнат. - Но чтоб лишних вопросов не возникло, добавлю: этот человек первый и последний, кого я прошу убрать лично для себя. А потом проси, что хочешь, считай, я у тебя и в долгу, и на крючке.

"Китов на крючок не ловят", - глянула на него Алиса, вздохнула и взяла снимок, чтоб еще раз просканировать фото: лет тридцать, элитный самец не менее элитных кровей, не самодур и далеко не дурак. Волевой, просчитанный, способный на поступок. Ясно, почему Гнездевский выбрал для его устранения именно Алису: такой мужчина спит с открытыми глазами и опасность чует, как волк кровь - за версту. Не каждому по зубам. Точно - не Гнездевскому.

- Насчет твоей матери упадет сумма в десять раз большая, чем обычный тариф.

Оп-па! А мачо-то дорогой. Позолоченный.

- Чем же он тебе не угодил? Накопал на тебя компромата? Только не говори, что он тебя шантажирует, не в его стиле.

Игнат развернулся к девушке, решив выложить ей часть правды:

- Личное. Он убил мою жену.

Алиса хлопнула ресницами: неожиданный поворот, что и говорить. Вот только веры тебе нет, капитан...

Игнат словно угадал мысли девушки, отстегнул компьютор от поясного ремня, открыл, набрал код доступа к нужному документу и отошел от стола, чтоб Алиса сама смогла посмотреть все, что ей надо. Лишнего Игнат не хранил. А то, что было, наверняка придется по вкусу этой чистоплюйке.

Сталеску с трудом скрывала удивление, просматривая личный архив капитана. Она видела фото жены капитана, но снимок не отображал истинной красоты женщины. На видео Агнешка была обворожительно красива: золотистые волосы, огромные синие глаза, в которых залегла печаль и усталость, лицо и фигура - идеальны. Вот она в бутике, вот на вечеринке, а вот... в объятьях мачо. Странно...

- Я чувствовал, что она мне изменяет, вел слежку, - пояснил капитан.

Угу? А это, значит, любовное свидание? В темноте, на дамбе? И личико у изменщицы со следами слез и побоев, наверное, после не слабых любовных игр, прямо там же, на цементных перекрытиях, в россыпи банок, окурков, обрывков газет и журналов. Какой изысканный вкус! И ведь не подумаешь так сразу, не на утонченную Агнешку, ни на элегантного мужчину, у которого уважение к себе проступает не только во взгляде - в каждой клеточке кожного покрова лица. Да, и не предаются запретной страсти с такими лицами, с такими взглядами. Скорее прощаются навеки...

Нет, не любовное это свидание, далеко не любовное. Так что килограмм лебеды с ушей прочь, капитан.

А вот они целуются... Ничего себе потенция у мужичка - один поцелуй, и женщина в обмороке...

Вот он обнял ее и приник к шее... Все. Стоп -кадр.

- Что дальше? - не сдержала любопытства Алиса, обратившись к Игнату.

- А дальше труп.

У Алисы брови непроизвольно взлетели вверх:

- Своновец? Агент?

- Нет, - качнул головой капитан, ухмыльнувшись. - Вампир.

- Ага? - хохотнула Алиса. - Дивный экземпляр.

- Не смейся. Агнешка стала жертвой вампира.

- А я все голову ломаю, где эту физиономию видела? Так это тот актер, что Дракулу играл? - с ехидством спросила девушка.

- Говорю. Не смейся. Вообще, это секретная информация, так что и язык не распускай.

Алиса демонстративно хлопнула себя по губам, не скрывая, впрочем, издевки над Гнездевским:

- Чтоб мне горгулией стать!

- Не веришь? Про Паранорм слышала?

Сталеску насторожилась:

- Ну.

- Не "ну", атеистка ты наша. Еще одна информация к размышлению: прививку ставили?

- Какую? Их много ставили, курсами.

- А две отдельно, в первую неделю курсов.

- Да-а... от оспы.

- Наивная. От очарования вампиров. Десять лет сыворотка на потоке для СВОН и ВПВ. Так что сказка для многих уже давно быль.

- Так, подожди, - Алиса растерялась, пожалуй, впервые за два года работы агентом. - Мне что его осиновым колом убивать? Чесноком обстреливать? Бред какой! Ты в своем уме, капитан?

- Да, задание трудное, Алиса, поэтому тебя и прошу. Чем его убить можно, не знаю, поэтому и прошу подружиться с ним, выведать, как можно больше. Помни, времени почти нет - Рицу в любой момент может сорваться и пропасть. Его труп нужен мне лично, а начальству информация. За нее, Алиса, тебя на руках носить будут...

- Тебя...

- Повысят в звании. И на том, спасибо.

- Вот как... Значит, ты хитрый евроид, решил моими руками сразу два батона приобрести и благополучно съесть? За жену отомстить и звание получить. А ежели кто про несанкционированные действия узнает, то все камни в меня. Плюс проникновение в секретную базу данных - прицепом. Это чтоб наверняка в расход пустили, да? Но ты при любом раскладе - белый, пушистый и объевшийся. Славно.

- Зачем мне тебя подставлять, Алиса? Что ты выдумала? Речь не о мести за Агнешку, хотя скрывать не буду, поквитаться хочется. А ты на моем месте не захотела бы? Представь, что этот ловелас обольстил твою мать...

- Ха!

- Легко! Они настолько опасны, что ты и представить себе не можешь! И множатся, множатся! Знаешь, сколько трупов появилось благодаря лишь им? На, посмотри!

Гнездевский ввел еще один код и открыл документы по статистике криминала.

Перед Алисой появились снимки мумифицированных трупов - десять, двадцать.

- Несть им числа. Всего за прошлый год. Теперь понимаешь?

- Почему это держат в секрете? - потрясенная увиденным и услышанным спросила Алиса.

- Паники хочешь? Скепсиса, нападок? Волнений и криков о конце света? Опять по новой?

"Что-то не так, что-то не так", - забилось в голове девушки. Но что, она не могла понять. Правда, есть вариант - согласиться и разобраться на месте. Да, так будет лучше. Гнездевский мастер блефа, ложь - его второе "я".

- Интересно, что еще скрыто от глаз обывателя?

- Не важно. Его дело трудиться на благо Родины, наше - охранять его чуткий сон.

- Хорошо, положим, я готова охранять чуткий сон и психику пары сотен обывателей в радиусе объекта. Но мне нужны документы, подтверждающие или опровергающие наличие данной нежити, инструкции по их ликвидации...

- Исключено. Паранорм и сейчас знает не больше, чем век назад. К тому же информация настолько секретна, что не только тебя, меня уничтожат, вздумай сунуться.

- Значит, импровизация?

- Значит. Согласна?

- М-м-м... Люблю вампиров, славные, говорят, дядечки, - широко улыбнулась Сталеску.

- Ты меня обяжешь, - искренне порадовался Игнат, и даже приложил руку к груди, склонившись в порыве благодарных чувств.

"Обяжу, обяжу", - прищурилась Алиса, продолжая с улыбкой смотреть на капитана: "Повяжу. И утоплю. До видзеня, пане Гнездевский. Вечная вам память и салют над могилкой"...

Познакомиться с объектом не составило труда: голый расчет. Пара вызывающих эскапад и максимально приближенная к реальности легенда на тот случай, если мужчина действительно умен.

Она все рассчитала правильно, и он не разочаровал ее, оказавшись не только умным, но и тактичным, остроумным, но никак не вампиром, а человеком. Алиса, закрыв двери за Бэфросиастом, криво усмехнулась - вампир! Ага, а она сирена.

Болтун Гнездевский, и гордится этим.

Сталеску вытащила компьютер и всю ночь пробегала по тем секретным секторам, что удалось взломать. К утру она уже знала, настоящий вампир - Игнат Гнездевский - гениальный махинатор, альфонс и банальная сволочь. Алиса же - его убийственные клыки, с помощью которых он сыт, доволен и чист.

Ничего, она убьет его без применения древних методик, по современному, скомпоновав все добытые факты, составив рапорт и найдя возможность передать его лично полковнику Горловскому.

Пора Игнату мазать лоб антисептиком....