Обман развития

БКТ

Впервые за день Ксения вернулась в свой кабинет в Бюро контроля технологий. Небольшой, крайне скудно обставленный, он был одновременно самым нелюбимым местом в ее жизни – и самым безопасным. Шумоизоляция и бронированное – в данный момент затемненное – большое окно за ее спиной создавали уникальную атмосферу уединения в любой надобный ей момент. Сидя за единственным столом напротив двери, она бы хотела провести это время иначе, недовольство чем вот-вот могло вырваться в гнев на любого, кто явится на порог.

Обычно все начиналось с малого: появляется лишнее время, служащее большинству людей звоночком о надобности восстановления сил на фоне активной жизнедеятельности, но Ксения, как бы ни хотела, не способна разрешить себе такую роскошь. Дело здесь не в желании доказать кому-либо собственную значимость, преследуя некое мифическое предназначение, срезающее все неприятные углы порой невыносимой работы. Все ее действия, чувства и мысли направлены пусть и на медленное, но жизненно важное для нее приближение к исполнению страшной мести. Причем, как бы она порой ни хотела отпустить этот болезненный якорь, все вокруг вновь и вновь, словно некий сговор, подталкивает ее к свершению задуманного, утверждаясь в необходимости такой незавидной, а главное, незаменимой роли праведного разрушителя. Словно сама жизнь выковала из нее орудие для исправления ошибки человеческого фактора, как некий противовес, результат естества жизни, где, кроме нее, возможно, некому уже занять эту обреченную на несчастье должность. Если в начале этого похода ничто, кроме раскаленного гнева, не наполняло ее ум и сердце, то с годами правильное, оттого и редкое влияние хороших людей чуть-чуть утихомирило казавшийся бессмертным нрав, освободив немного места для самого страшного вопроса: а что будет потом?

Звонок секретарши Ксении испугал своей внезапностью – та сообщила о приходе Бенджамина Хилла, и уже через пару секунд он оказался в кабинете.

– А ты, я вижу, не задумывалась об уюте: ни фотографий, ни растений, даже книг нет, – осматриваясь вокруг, невзначай сказал Бенджамин, прежде чем сесть напротив Ксении.

– Равно как ты о своем состоянии – вид у тебя ужасный, ты совсем не спишь, что ли? Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты не просыхаешь месяцами.

– Я рад, что не придется объяснять ограниченность моего свободного времени. Работы так много, что я и вправду почти не сплю, от кофе или хорошего чая не откажусь.

– Нет, – со странной усмешкой сказала Ксения, – тебе только долгий сон поможет, глаза свои видел?

– Давай уже по делу, – немного устав от болтовни, поторопил Бенджамин, – ты же не просто так настояла на моем приезде в этот маленький кабинет?

– За таким следить легче.

Бенджамин нахмурился, огляделся.

– Только не говори, что дело в безопасности… той информации, которую ты хочешь мне поведать.

Молчание Ксении стало подтверждением подозрения Бенджамина. Но не успел он выразить свое недовольство ее совершенно бессмысленным преувеличением ценности мер безопасности, как она начала внушительный монолог:

– Три дня назад мы с тобой были на обыске одного из центров «Лучшей Жизни», там еще была толпа идиотов, ненавидевшая нашу работу. И даже когда мы там обнаружили лабораторию по выращиванию эмбрионов и пересадке детей, эти люди что-то не особо поменяли свое мнение. Хотя, да, некоторые все же решили прислушаться к голосу разума и дать показания, когда мы опрашивали жильцов того дома. Правда, оказалось, что все и так знали, что там творится, и никто не собирался ничего делать, а знаешь почему? «Это лучше, чем ничего» и «не хочу лезть не в свое дело» – два самых частых ответа. При этом были исключения, яро выступавшие против, но этих людей быстро ставили на место, не поверишь, свои же соседи, да еще у «Лучшей Жизни», оказалось, были личные «мастера убеждения». А вот сейчас тебе понравится: мы нашли заявления в полицию, целых два, одно потом забрали, а другое так и осталось в ящике стола, потому что никакого состава преступления найдено не было, ведь никто же не будет сознаваться вот так просто, а обыск без бюрократии не проведешь. Короче, все как всегда, пока человека лично не коснется, все идет в жопу. По сути, ничего удивительного, кроме одного: «Лучшая Жизнь» – это франшиза. Долбаная франшиза, а значит, главный офис, типа, не несет ответственности за то, чем занимаются отдельные филиалы, спасибо нашему законодательству. Знаешь, сколько еще таких вот единоличных заведений в Мегаполисе? Пятьдесят. А владельцы медицинских карт отрицают любую причастность к этой организации, что я могу понять: все же ребеночка еще растить – правда, если доживут до чудесного рождения. Мы пытались понять, как проходит вербовка, но ничего не вышло. Сторонников ищут через обычных клиентов, которым нужна психологическая или медицинская помощь, которую часто врачи оказывают в этих центрах. А заслать своего оказалось не так уж и просто, потому что эти крысы каким-то образом знают о том, как и что мы делаем. То ли у нас стукачи, то ли – вот это интересно – у них приличный коллектив хакеров, потому что атаки на правительственные и оборонные системы с каждым годом только учащаются. Я думала еще затребовать ордера на обыски, но у нас слишком много точек, да и не уверена я, что они уже не переместили все свои операционные после нашей с тобой облавы. Если бы я знала, как эти мрази корни пустили, то не спешила бы, но сведения говорили лишь о единичном случае. А БКТ – это не ЦРТ, у нас тут такая идеализация, что если на красный свет пройдешь, то выговор дадут, потому что нужно идеальное лицо как пример для всех и вся в исполнительности. Я сама тут чуть ли не по блату оказалась, да еще и с на карандаше постоянно, если ты не знал. Это не ЦРТ, мы здесь скованы такой бюрократией, что ты себе и представить не можешь. Да, когда-то я была этому только рада – но все изменилось, и мне нужны неофициальные возможности ЦРТ. Прослушка, взлом почты, хакерство – все, чтобы подковырнуть этот камень и вытащить на свет всех тараканов. Теперь ясно, почему я говорю это здесь и неофициально лично тебе?

– Годы идут, а ничто не меняется… Правительство открыто критикует ЦРТ, пытается обуздать наш потенциал, но каждый раз, как заходят в тупик, прибегают за помощью.

– Ты поможешь или нет?

– Какую помощь ты ждешь? Даже если я дам тебе десяток спецов, откуда ты узнаешь, что среди них не будет крысы? Да даже если я дам десяток проверенных спецов, дальше что? Ты не сможешь завести официальное дело, как и не сможешь довести все до суда, если улики будут добыты незаконным путем, – а ты сама подчеркнула вашу непоколебимость перед законом. Но тебе все это и так известно, а значит, ты либо выбрала путь личной войны, либо что-то мне недоговариваешь, но в любом из вариантов я откажу.

– Да тебе просто плевать на нас всех, вот и не хочешь лишний раз напрягаться! – нагло и грубо бросила она.

– У меня куча своей, куда более важной, чем твое дело, работы.

– А может, поделишься?! Для разнообразия помоги мне помочь тебе – и что-то полезное да выйдет. А то получается, что ты и ЦРТ вроде как готовы на все ради людей и мира, а на деле Итан свалил подальше от всех, а ты стал изгоем, ведя какую-то теневую игру.

– Если БКТ не может справиться с каким-то сраным учреждением, то я тем более не вижу смысла брать роль няньки.

Взгляд Ксении изменился.

– Бенджамин, ты вообще читал отчет о переписи техники с «Лучшей Жизни», отчет судмедэкспертов? Я тебе в тот же вечер все прислала!

Сдерживаясь из последних сил, Ксения резко встала из-за стола и подошла к стене слева. Двигало ею желание доказать свою правоту, вновь вступая в противостояние с собственной беспомощностью, где лучшим орудием всегда было упрямство. Виртуальный экран включился на стене по ее команде, звонок неизвестно кому казался Бенджамину детской истерикой, вызвавшей в нем ощутимое в ней разочарование. Если бы он не был таким уставшим, да еще и не принимал стимуляторы для лучшей продуктивности, чтобы спать не более пяти часов, то постарался бы реализовать сочувствие в ее сторону, видя в ней отлично знакомое на своем опыте помешательство. Лучшим же для него итогом окончания бурлящих споров с дерзкими эмоциональными штрихами оказался молчаливый уход с поля игры – не в последнюю очередь из-за четкого, по себе известного понимания неудачи каких-либо дальнейших с Ксенией переговоров. Но в момент, когда с тяжелым грузом на сердце Бенджамин протянул руку к двери, на звонок Ксении ответили, спровоцировав не только любопытство к дальнейшим событиям, но и желание присмотреть за ней в этот, вполне ожидаемо, критичный в ее судьбе момент.

– Ксения, здравствуйте, очень удивлен этой встрече именно сегодня – судьба, не иначе. Видеть вас в здравии – большая радость. Правда, не могу скрыть удивления от вашего звонка на прямой номер, а ведь я был уверен в его скрытости из общей доступности, отчего не могу не поинтересоваться вашим источником его приобретения, разумеется, строго преследуя цель обеспечить свою конфиденциальность. Уверен, вы понимаете мое беспокойство.

– Бенджамин, знакомься с генеральным директором «Лучшей Жизни».

Лицо Эхо излучало слишком уж неприличную доверительность – кинуться навстречу так и хочется, но некое сомнение не позволяет отдаться слепому порыву, провоцируя поиск подвоха.

– Что ты делаешь?

– Расширяю твой кругозор.

– Меня зовут Эхо, крайне рад знакомству с такой известной личностью.

Услышав имя этого человека, Бенджамин впервые оторвал взгляд от Ксении, начав изучать таинственную фигуру.

– Мы уже давно направляем в ЦРТ приглашения на встречу для обсуждения вполне ожидаемо перспективного сотрудничества. Ваша программа лояльности – это рука помощи многим нуждающимся, благородство чего попросту невозможно описать словами. А недавняя трагедия в одном из филиалов лишь укрепила нашу веру в надобность дать людям всевозможную помощь в столь трудное для всех и каждого время.

– Ты лучше расскажи о «Дороге света»! Думаю, Бенджамину будет очень интересно узнать о твоей попытке создания цифровой секты!

– Ну что за грубость, Ксения, я еще могу понять ваш настрой, все мы лишь люди, но вот ложность обвинений – это ниже вашего достоин…

– Ты был одним из двух создателей виртуальной онлайн-игры «Дорога света» с полным осязательным подключением через шлем и прочее дерьмо! – Она не только критиковала Эхо, но и раскрывала Бенджамину набившую оскомину правду. – Не прошло и полгода, как дети начали терять связь с реальностью, а родители обратились в суд с целью запретить эту игру. И не успели мы толком дело состряпать, как появились первые жертвы не только среди потерявших рассудок подростков, но и родителей, которых их же дети убивали и калечили из-за запрета. А теперь эти люди устраивают новую секту, везде развешивая надписи «услышь эхо»!

– Ксения, я уже говорил вам, какой шок оказало на меня предательство, как я считал тогда, по глупой наивности, друга… чье имя даже произносить не буду из-за низменности того человека, решившего организовать ту ужасную игру. Я был в шаге от заключения взаимных отношений, все же я – бизнесмен, всегда ищу интересные вложения. Но я прекрасно понимаю вашу, к сожалению, разрушительную агрессию. Трагедию, которую вам выпало пережить…

– Заткнись! Раз уж ты такой хороший, то разреши обыск всех помещений «Лучшей Жизни», скрывать же нечего!

– Да я бы разрешил, но не все зависит лишь от меня. Да и, разрешив это пугающее для многих сотрудников и опять же инвесторов действо, да еще и неофициальное, я тотчас поставлю под сомнение всю огромную работу честных людей. Уверен, вы понимаете. Но раз уж самим Космосом было суждено увидеться нам всем в этот час и день, то я бы хотел наконец-то с вами, Бенджамин, обсудить сотрудничество с целью создания одного общего проекта под названием «Коллектив».

– Составьте предложение и отправьте в мой офис, – очень сухо ответил Бенджамин, желая с минуты на минуту прервать этот разговор, уже составляя суть выговора Ксении, чей взгляд полыхал.

– Я думаю, лучше будет, если вы выслушаете сейчас. – Сквозь самодовольный тон просочились ноты хитрости, причем настолько властные и многозначительные, что даже сам Бенджамин удивился такой смене настроения. – Удивительно, не правда ли, как порой Космос помогает заблудшим умам найти точки пересечения для возведения трудов собственного потенциала. Мне необходимо одобрение БКТ для получения лицензии на волонтерскую деятельность в Мегаполисе, а если еще и ЦРТ будет поддерживать наши великие начинания, то созданный союз станет крепче всех недругов нашего мира. И так как я всегда стремлюсь к сплочению и созиданию, строительству и расширению силы вселенной, то не могу обходиться без прощения и понимания неправильно принятых решений тех или иных людей. Например, я прощаю Ксению за ее нрав, прекрасно понимая те незалечимые, ужасные, несправедливые раны ее жизни. Как и понимаю желание ЦРТ привести армию роботов в Мегаполис.

Ксения искала в Бенджамине отрицание сказанных слов, но тот, нахмурившись, не сводил по-настоящему злого взгляда с Эхо, ожидавшего именно такой реакции.

– Я понимаю ваше удивление. Все это незаконно, а ЦРТ обязался не применять свое же творение на своей же территории. Но, повторюсь, сам Космос привел вас именно сегодня, когда я получил доказательство нахождения тысячи – лишь на данный момент – рабочих единиц на складе недалеко от жилых районов Мегаполиса. Они в контейнерах, пока что отключенные и не до конца укомплектованные, но это вопрос даже не часов, а минут. Посмотрите сами, все видео и фото к вашим услугам.

На экране появились не просто фотографии контейнеров с роботами внутри, а целые видео, причем не только самих предметов разговора, но и ремонтной зоны ЦРТ со складами, маркировками, терминалами и конвейерными системами сборки, аналогов которой ни у кого нет.

– Признаюсь, я не сразу поверил этой неизвестно откуда взявшейся у моего порога информации. Но, тщательно ее проверив, убедился в отсутствии каких-либо манипуляций в коде. Одной из причин моего желания связаться с вами, Бенджамин, является именно этот вопрос: как минимум, как законопослушный гражданин, я готов был исполнить долг во благо безопасности нашего общества. Но раз уж мы здесь, то разве могу я утаить от вас известное мне. Ведь, кто знает, вдруг кому-то еще были отправлены эти данные, способные при обнародовании еще больше пошатнуть и без того неспокойное общество. Думаю, вы меня понимаете.

– Ты смеешь нас шантажировать?! – Ксения, казалось, вот-вот ударит виртуальный экран. – После всего, что делал ранее, думаешь, я поверю этой липе? Бенджамин, да он лживый кусок говна, нагло играющий с травмами людей еще до того, как бесплодие стало проблемой, а сейчас пытается пустить корни в сам Мегаполис, создавая новую секту! Не будет никакого «услышь эхо», ясно?!

– Думаю, Ксения, Бенджамин, пусть и полон схожих с вашими чувств, не так солидарен с голосом затуманенного разума.

– А может, расскажешь, как убил моего информатора? Да, того, кто сдал мне «Лучшую Жизнь», его звали Антон – подросток, один из многих, которых ты используешь для черных дел. Потому что их не посадят надолго из-за возраста, а еще такими легко управлять, так как все они либо сироты, либо из неблагоприятных семей, следовательно, ухватятся за любую руку, которая не бьет, а кормит.

– Это ужасная трагедия, слышать такое неприятно независимо от времени. Но я не имею к ней отношения.

Бенджамин резко выключил видеосвязь, сразу же обернувшись к Ксении:

– Немедленно рассказывай, что тебя с ним связывает!

Она хотела было солгать, даже скорее умолчать детали, но, видя его напор, попросту не нашла сил увильнуть. Сев обратно за стол, преодолевая множество эмоциональных барьеров, Ксения внезапно осознала, что за последние четыре года ни разу никому не рассказывала об этом. Более того, в момент повествования ее память так и будет искать опровержение слишком долго живущей в ней мучительной истории.

– Еще до БКТ, когда я работала общественным защитником, ко мне обратилась женщина. Тогда я много занималась бесплатными делами, так что была только рада. Ее проблема заключалась в сыне. Лео – обычный пацан четырнадцати лет, коих миллионы. Но, несмотря на то, как его любили оба родителя, да и жили они вполне прилично, потянуло пацана на… скажем-с так, зависимость. Но не от запрещенки, нет – а от игры. Почему так? А оказалось, что, подключаясь через очки и прочие аксессуары к виртуальной онлайн-реальности, сама эта приблуда медленно, аккуратно, но влияла на мозг человека посредством скрытых сигналов звука и цветовых вспышек. Это потом мы узнали об этом, а сначала не придали значения: ну, игра как игра, ничего особенного, сотни лет уже таким. Рейтинг позволял, а если не было возможности дома, то целые игровые залы с дополнительным погружением работали отлично, внимания не привлекали, а по бумагам все чисто. Так вот, пацан этот начал воровать, чтобы оплатить новый час развлечений, – вроде бы терпимо, подростки вечно фигней страдают. Но потом это повторилось вновь и вновь – и вот он уже перестал быть собой. Его мать хотела засудить компанию, мол, их игры вредят нашим детям, при этом сами родители толпой туда водили их, да и сами время проводили не меньше. Популярная штука была – про новую вселенную, где люди могут что угодно, – «Дорога света». Я пыталась ее убедить, что дело не в какой-то там игре, а в людях, долго пыталась – но она желала суда… А мне что? Ее право. Начали копать, изучать, медленно, но верно двигались к серьезному иску, потому что начали проявляться то те нарушения, то эти… Честно, рутина, а не работа, все как по учебнику. Только, пока дело рассматривалось, Лео умер. Кровоизлияние в мозг. Одно за другим – и дело стало коллективным. Были еще родители, как и жены, пытающиеся спасти мужей, мужья, желавшие спасти жен от зависимости – зависимости, толкающей людей на преступления ради денег. Этими залами управлял один человек, их было-то пять штук, все на окраинах, где победнее. А вот домашнее распространение уже было в руках Эхо. Но он не производитель, а бумаги оказались поддельными, то бишь этот урод сам выставил себя жертвой. Вот-вот должен был быть суд над Кираном – владельцем залов, до последнего отрицающим обвинения. Адвокат у него был хороший, грамотно оспаривал все улики: мол, прямых доказательств нет, а стимуляторы… ну оказалось, что все идет по верхней кромке. И тут Киран умирает от сердечного приступа в тридцать жалких лет – совсем не совпадение. Но я-то знала, что он пешка. Слепой бы увидел, что этот идиот – всего лишь дурачок, за которым стоит кто-то умнее, создавший липовую компанию-разработчика и наладивший производство. А умер Киран в тот самый день, когда некто неизвестный – так и не узнала кто, но можно догадаться – обещал мне слить всю правду, даже с уликами против Эхо.

Голос задрожал, лицо искривилось болезненными рытвинами, а внутренняя боль безжалостно истязала его, мешая говорить ровно.

– На следующий день… я должна была ехать с ними. Муж поехал с дочкой и сыном… машину подрезал грузовик, они потеряли управление… столкновение с другим авто… вылет с моста… Вся моя семья была убита, потому что я… потому что не хотела сдаваться. Мне сказали, что это была случайность. Обычная случайность. Но я знала, что это был он. Через день все залы были закрыты, а Эхо пропал, заплатив всем жертвам много денег, разумеется, за их отказ от претензий. Мне он тоже предлагал. Был разговор, личный: мол, откажись от дела, а деньги пусти на благотворительность. «А то столько детей гибнет каждый день, ты же сама знаешь, ты же мама, можешь понять их всех», – говорил мне этот урод.

Ксения спрятала лицо и, плача навзрыд, с трудом сдерживала себя от истерики, породившей самую настоящую беспомощность. Бенджамин не знал, что сказать, как и не знал, чем мог помочь. Инстинктивно его тянуло на обуздание беснующихся чувств, он явственно ощущал неприятное давление всей ситуации с Эхо, втянутым в которую ему хотелось быть меньше всего. К тому же все это напоминало ему личное, связанное с его любимой горе. Оставленная рана от гибели Майи все еще приносила терзание, пусть и прошло семь лет. Не раз он осознавал, что будь у него с ней дети, которых бы безоговорочно любил больше себя, то в случае их гибели… такое он бы точно не пережил, тут сомнений никогда не было. В редкие моменты он был благодарен за их отсутствие, хоть и ненавидел себя за это.

– Если ты хочешь расплаты, то знай, я не буду на твоей стороне, – преисполненный личного опыта, тяжело произнес Бенджамин. Ксения подняла голову, уставилась на него измотанными глазами. – Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Ты сам видел, какой он, этот Эхо. – Ксения проигнорировала слова Бенджамина, даже, более того, откровение и вовсе укрепило в ней назначенный маршрут. – Что? Думаешь, я предвзята или некомпетентна? Вот уж тут не тебе меня судить, я твою историю отлично знаю. Как и твоего дружка Итана Майерса.

– Раз знаешь, тогда прислушайся, потому что именно вот этот нрав и упрямство, а следовательно, и слепота лишили меня самого важного в жизни! Думаешь, почему сейчас я неспешен, почему больше думаю, чем делаю? Да потому что научился нести ответственность! Думать в перспективе, а не в моменте! – Бенджамин захотел рассказать ей о неожиданной встрече в момент облавы «Лучшей Жизни», как и о том, к чему привело то молчаливое знакомство, даже, более того, как пример, поделиться частью важнейшего для всего мира, выросшего в промежутке плана… но не смог. Причиной тому послужил в основном страх потери контроля над всей ситуацией: ведь если Ксения или кто-либо узнает, то появится новая переменная, наверняка, преднамеренно или нет, способная разрушить все, над чем он работает. Аккуратно и вдумчиво он произнес то, что Ксения хотела услышать в последнюю очередь:

– Сейчас, хочешь ты этого или нет, но придется пойти навстречу.

– Что? – Данное решение, ожидаемо, удивило до потери речи, словно ее предали. Не будь она уже к концу дня вымотана, она, скорее всего, не дала бы ему и слова, навесив трудно срываемые ярлыки. – То есть он что – прав насчет роботов? Вы привезли их на территорию Мегаполиса?!

– Это не важно. Дай мне сказать, успокойся хоть на минуту! На проверку уйдет время, потому что я не могу просто так позвонить, ведь моего разрешения никто не спрашивал, я больше не самый главный.

– А может, Итан? Он не просто так уле…

– Зачем ему это? Ты не представляешь, какое влияние и ресурсы у него в руках, роботы – это слишком примитивно.

– Но это его ремесло, его сфера работы! Да и кто-то точно в этом виноват, раз не ты и не он…

– Ты не слышишь меня! Этот Эхо считает себя самым умным и хитрым. Дадим ему в это уверовать, подпустим к себе поближе – пусть потеряет бдительность, а нам проще будет маневрировать на нашем поле. Стратегия, Ксения, – сейчас это наше лучшее оружие. Я не собираюсь принимать серьезных решений на горячую голову… напринимался уже.

– В той клинике не только использовали ворованных детей, там еще и мозги промывали стимуляторами, пока человек был в виртуальном мире, а точнее женщина, вынашивая там ребенка, типа терапия такая! Хоть понимаешь, как это все влияет на людей, потому что «услышь эхо» – это оно. Он буквально предлагает людям стать частью виртуального мира, отчего те теряют связь с реальным и…

– Не утруждайся, я знаю про это больше твоего, и даже больше, чем он. Но у нас нет особого выбора.

– Послать его куда подальше – вот он, выбор. Что он сделает? Обнародует фото и видео – так оспорим моментально, а даже если нет, то, уверена, никто не удивится наглости ЦРТ проводить ремонт военной техники за жилыми окнами, а к плохой репутации вы привыкли.

– А паники не боишься? Это сразу подхватят, а с его ресурсами будут продвигать до последнего.

– Думаешь, люди так легко поверят?

– Они верят в Эхо и его альтернативу реальности. Люди и так от падения рождаемости теряют голову, а тут еще…

– Не удивлюсь, если это из-за Эхо. Спровоцируй спрос, чтобы твое предложение было принято.

Бенджамин не хотел, чтобы она так думала, но правду сказать не мог все по тем же причинам сохранения максимального контроля. Все скручивалось в очень неприятный клубок, отнимая у него и так малое количество кислорода, возводя его тайный проект в последний шанс уберечь мир от невидимой, но оставляющей все больше улик надвигающейся трагедии.

– У меня есть два условия. Да, раз уж ты ждешь от меня содействия в этой… афере, то я хочу кое-что взамен. Первое – мне нужны поддержка и содействие ЦРТ в этом деле, полные и безграничные, в том числе на официальном уровне. Поручишься за меня и обеспечишь прикрытие жопы, что бы ни происходило!

– Разумеется, иначе я бы не согласился.

– А второе… я хочу знать, есть ли что-то, что ЦРТ скрыл о смерти моего отца – Артура Конлона. – Она не была уверена в искренности этого вопроса, подобное скорее выскочило как попытка что-то заглушить внутри, возможно, просто отвлечься. – Ты тогда еще был обычным работником, лаборантом, а отец – главой безопасности. Двадцать два года назад он, как сказали, погиб, но… Что-то во мне не верило тогда, не верит до сих пор. Я думала, что отпустила это, но порой всплывает и… Знал бы ты, сколько раз ставили под сомнение мою лояльность из-за того, что он работал когда-то в ЦРТ… Возможно, иного шанса у меня уже не будет, так что пользуюсь твоей лояльностью. Может, как сказали, так и есть, но… сам понимаешь, всегда хочется убедиться наверняка.

Ксения никогда бы не поверила в уступки Эхо или кому-то из его окружения. Привыкшей идти напролом, ей всегда виделась единоличная победа над этим человеком, где если и будут последствия для кого-либо, то все будет оправдано достижением цели. «Что будет дальше?» – ответ этот всегда был и будет для нее один: не важно. Если бы не Бенджамин, закрепляет она решение, то все бы сложилось иначе, с другой же стороны, вряд ли есть еще кто-то способный на нее так повлиять, как это сделал он.

– Хорошо, если что узнаю, то обязательно скажу. – В его словах слышалось искреннее понимание и сочувствие, окончательно подтолкнувшее Ксению на столь радикальную стратегию в борьбе с внутренним врагом. – И не переживай так сильно, успокойся, сохраняй голову трезвой.

– Мне это будет сделать намного проще, если у нас появится долгосрочный план.

– Кто сказал, что его нет?

Сброс с плеч некоей ответственности начинал приятно греть, разрешая ей не быть к себе слишком требовательной. Единственное, в чем она была уверена, – это желание поскорей закончить этот длинный и тяжелый день.

– Звони ему.

– Сейчас? Бенджамин, думаешь, он ждет там…

– Я не думаю, а знаю.

И правда, ответ не заставил себя ждать. Вновь Эхо оказался перед ними, не потерявший ни грамма уверенности, его совершенно не смутил ранний обрыв связи.

– Мы соглашаемся на твои условия, – громко, сухо, как человек, больше отрабатывающий должность гонца, нежели заинтересованное лицо, произнес Бенджамин.

– Воистину правдиво утверждение «Путь уже выбран, мы его просто расчищаем». Наше сотрудничество – это судьба. Человек создал механизм не просто так, а ведомый инстинктом природы к единению всех связей. И вот, собрав знания, мы создали лучший мир, поддавшись эволюции. Виртуальный космос избавляет от всех пороков и слабостей человека, превознося лишь лучшее.

– Чего ты хочешь?!

– Ксения, вам ли не знать, как важна для меня роль созидателя, создающего единство среди всех потерянных существ. Прошу отметить, люди сами ищут этого, мы никому ничего не навязываем. Даже наш союз – это результат моего и вашего выбора.

– У людей нет той свободы…

– «Свобода не нужна, когда есть предназначение» – вот во что я верю, что есть истина. Раз это происходит, значит, нет альтернативы.

– Чего конкретно ты хочешь?

– Церковь. Единая, открытая, бесплатная. Система обслуживания, люди, ресурсы – это все в избытке, этим надо делиться, чем мы и займемся в доме для нашей большой семьи. Все, что просим, помимо разрешений, – скромную на вид и содержание территорию в Мегаполисе. Немного, для начала пару десятков зданий. Люди сами придут, потому что слышат эхо, подталкивающее их на единство. Всем без исключения мы поможем избавиться от всех пороков и слабостей, превознося лишь лучшее. А там…

– Всю бюрократию в мой офис, начнем работу с завтрашнего дня. Но есть условие.

– Всегда есть условие, и я понимаю какое. Не беспокойтесь, мне незачем разжигать разрушающее наше сотрудничество пламя.

Только Бенджамин хотел отключить этот надоевший ему разговор, как Ксения в мгновение вспылила:

– Где мой брат?! – Бенджамин и Эхо не сводили с нее своих удивленных лиц. – Раз уж мы тут теперь партнеры, то скажи, что вы сделали с моим братом?!

Эхо многозначительно молчал, Бенджамин же с трудом вспомнил, что у Ксении и правда был родной брат, но он не знал этой истории, способной вот-вот разрушить с трудом налаженный контакт.

– Ты думал, он погиб, да? Там, вместе с моей семьей! Но это не так, он смог выжить, чего ни ты и никто не узнал. Мы инсценировали его смерть, потому что он не мог простить себя за гибель моего мужа, сына и дочери! Мы подстроили его похороны, а он, взяв новую личность, внедрился в твою гребаную организацию еще два года назад, совершив преступление как этап проверки! Он собирал мне сведения, копал так глубоко, как мог, потому что, как и я, хотел уничтожить всю вашу паршивую компанию фанатиков, решивших, что лишь в цифре люди будут счастливы! Да, пропаганда у вас отличная, хорошо заливали об идеальной жизни в цифре, где можно создать любой мир и сценарий, и прочую фальшь!

– Остановись!

– Нет, Бенджамин, нет! Раз уж мы тут подковерные игры воротим, то пусть скажет, что сделал с Димой, потому что он пропал три месяца назад! Пропал! Перестал отвечать на все сообщения, появляться в обозначенных местах – а мы с ним хорошо проработали всю систему общения, чтобы не раскрыть друг друга. Эхо, ответь мне честно, где мой брат?

Эхо вновь не выдавал ничего конкретного, и в момент чрезмерно импульсивного выпада Ксении Бенджамин отключил связь.

– Что ты себе позволяешь?!

Она почти столкнулась с ним лбом, отдавая все последние силы на донесение столько важной ей мысли.

– Этот человек отнял у меня все… – жалостливо простонала она в слезах, процарапав в нем болезненные раны, – еще и брата, моего последнего близкого человека! Да, я жажду мести – но это не мешает мне увидеть, как его руки тянутся к власти над людьми. Посмотри на улицы – там найдутся тысячи готовых подключить мозг к компьютеру и уйти в мир грез, подальше от реальности. Мы знаем утрату слишком хорошо… Это бегство от боли – лишь обман, но ведь притягательный, а когда нечего уже терять, то разве не хочется спрятаться от всего там, наплевав на реальность? Ты и я знаем, как легко туда угодить, потому что знаем первородную причину. Этот человек не должен достичь своей цели!

Бенджамин решил более ничего не говорить – не из-за риска начать новые пререкания, обязательно провоцирующие очередные конфликтные всплески, а по причине уважения ее состояния. Никто из них уже ничего не хотел говорить, им оставалось осознавать все события с поправкой на имеющиеся уже планы и проекты.

Ксения достала из шкафа бутылку чего-то дорогого и разлила в два стакана, поставив один для Бенджамина. Сначала он снял затемнение единственного окна в этом кабинете, а потом уже взял выпивку и уставился в открывшийся огромный Мегаполис. Через окно бил голубоватый оттенок вывесок, создавая в кабинете необычную изолированную атмосферу.

Ксения отодвинула свой стул из-за стола, дабы не мешать, и упала на него, откинувшись на спину, мечтая отключиться в ближайшую секунду, чего достичь было невозможно из-за гнета терзающих мыслей. Как бы она ни пыталась убедить себя в плюсах сотрудничества с Эхо, ее все равно выворачивало наизнанку от одной лишь мысли об этом, пусть и временном, союзе. Чувство предательства всей своей семьи жутким ядом расползлось по ее телу, превращая в самое ненавистное себе создание, где спасительным элементом являлось принятие безысходности. Но было еще кое-что, непривычное и оттого пугающее, каким-то неоднозначным способом дарующее ей чувство безопасности благодаря наличию неожиданного союзника в лице Бенджамина. Так родился новый вопрос на конец дня: сможет ли она поверить в то, что больше не одна?

Сделав глоток, Бенджамин вновь столкнулся с разочарованием от безвкусности когда-то действенного зелья, окончательно свыкаясь с этим горьким чувством. Глядя в окно, он всерьез удивлялся, как этот большой мир перед ним даже не подозревает о таких судьбоносных для него решениях в каком-то крошечном кабинете. А ведь за свою долгую карьеру ему довелось практиковать данную закулисную игру слишком часто. Но в этот раз все было как-то иначе. В нем зарождалось то, что вскоре он интерпретирует именно как зудящую, почти смеющуюся над его устаревшими убеждениями цикличность. Подняв глаза наверх, туда, к почти невидимым из-за яркости Мегаполиса звездам, чуть ли не впервые в жизни Бенджамин испытал зависть к Итану.