Обнаженная жара

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Никки не собиралась дожидаться совещания в отделе. Следствие набирало ход, и она намерена была ухватиться за новые ниточки, даже не зная, куда они ведут. От офиса судмедэкспертизы до квартиры Дерека Сноу было всего несколько кварталов. Никки по мобильнику вызвала Каньеро и назначила ему и Тарреллу встречу в Ист-Виллидж.

— Ты, похоже, взволнована. Получила подтверждение? Сноу убит тем же киллером, что и наша сплетница? — спросил Каньеро.

Никки покосилась на сидевшего рядом Рука и продекламировала, старательно подражая ведущим телешоу:

— Подождите, это еще не все!

Оба детектива обходили квартал, где жил Дерек Сноу, поэтому Никки не стала подниматься в квартиру, а назначила встречу в кафе «Мад» на 2-й. Поток транспорта на 9-й Восточной двигался в противоположном направлении, поэтому Никки свернула на Сент-Марк-плейс, бросила на приборную панель полицейский знак и выскочила из машины. Рук бегал марафон и десятикилометровые кроссы, но ему пришлось напрячься, чтобы поспеть за Никки.

Кафе «Мад» с одной стороны выходило на улочку, напоминающую о старом Нью-Йорке: здесь располагались ателье и бутики и ресторан украинской кухни. С другой стороны был новый, более солидный Манхэттен с модными спа-салонами, сакэ-барами и магазинами одежды Эйлин Фишер.[94] Таррелл и Каньеро заранее взяли четыре кофе и ждали на скамейке снаружи.

— Обычно места на улице не найти, — заметил Таррелл. — Пожалуй, это аромат помоев всех разогнал. — Переговоры между городскими властями и профсоюзом прервались накануне вечером, и за ночь на тротуарах добавился новый слой мусора.

Рук покосился на ряды мусорных мешков в двух метрах от них.

— Я так привык, что уже и не чувствую.

— Может, ты слишком много времени провел рядом с королевой сплетен, — заметил Каньеро и, вместо отпора, получил в ответ слабый кивок.

Детектив Хит переняла драматичную манеру Лорен и излагала информацию в той же последовательности, что и судмедэксперт: сперва о сходстве ножа, убившего Кэссиди Таун, с ножом техасца, и только под конец, в качестве кульминации, об идентичности слепков с ран Кэссиди Таун и Эстебана Падильи.

Даже копов, которые убеждены, что все на свете повидали, порой можно удивить. В ходе этого расследования ветераны были ошарашены уже во второй раз. Когда Никки закончила рассказ, раздались приглушенные ругательства.

— Итак, — заговорила Хит, решив, что детективы усвоили информацию, — если оставить в стороне эмоции, то у нас по-прежнему остается киллер, но добавилась третья жертва.

— Вот те на! Койотмен! — покачал головой Каньеро. — Но если это его кровь на обоях, что он там делал? Пришел вместе с убийцей? Может, помогал обыскивать дом? И чем-то не угодил бандитам?

Таррелл выдал следующую версию:

— Или Падилья разыграл доброго самаритянина: проходил мимо, услышал крики и, на свою голову, бросился на помощь?

— Или, — подхватил Рук, — его роль нам пока неясна. Он развозил товары, так? Не обслуживал ли он рестораны Ричмонда Вердженеса? Может, доставлял свежие фрукты-овощи и немного любви в придачу? А может, тут любовный треугольник и месть?

Детектив Хит повернулась к Тараканам:

— Это на вас, ребята. Я снимаю вас с обхода и прошу вплотную заняться Эстебаном Падильей.

— Круто, — протянул Каньеро.

— Займемся, детектив, — кивнул Таррелл.

— Как обычно: друзья, родственники, любовь, работа, — продолжала Никки, — но главное — связь. Нам нужен лучик света. Узнайте, черт побери, что связывало Кэссиди Таун с развозчиком продуктов.

— И с техасцем, и с Дереком Сноу, — добавил Таррелл.

— И с Солей Грей. Она здесь тоже замешана. Захватите фотографии всех четверых. Я их положила в ваши папки — никогда не знаешь, что пригодится.

Никки ругала себя за то, что так запустила дело Падильи. Увы, просто невозможно было лично проследить за каждым делом. Кэссиди Таун — заметная фигура, между тем как Эстебан Падилья принадлежал к тем, кто получает клички вроде Койотмена или вообще исчезает, оставаясь безымянным. «Что ж, — решила Никки, — если расследование убийства Кэссиди поможет и в поисках его убийцы, в этом будет некая высшая справедливость». Лучше такая справедливость, чем никакой. Во всяком случае, детективам вроде Никки Хит это помогало мириться с действительностью.

— Лорен дала заключение о времени смерти консьержа?

— Да, и тут тоже есть кое-что интересное.

Таррелл театрально схватился за сердце.

— Не знаю, перенесу ли я еще один удар!

— Постарайся. Сноу был убит в ту же ночь, что и Кэссиди. По словам Лорен, это произошло в промежутке между полуночью и тремя ночи.

— Иными словами… — заговорил Таррелл.

— Именно, — подтвердила Хит, — приблизительно за час или два до Кэссиди.

— И сразу после звонка Солей, — напомнил Рук.

Никки встала, помешивая на дне чашки остатки кофе.

— Вот что я собираюсь сделать. Пока вы занимаетесь Падильей, я еще раз встречусь с Солей Грей и обвиню ее во лжи.

— Да уж, — кивнул Рук, — она нам такого напела…

Детективы даже не отреагировали, просто поднялись и оставили его одного на скамейке. Терьер, привязанный к стойке для велосипедов, взглянул на журналиста.

— Кошки, понимаешь? — обратился к нему Рук. — И терпеть невозможно, и гонять нельзя.

Несколько минут спустя Рук и Хит подходили к дому Солей Грей, расположенному в несколько более сельской части Ист-Виллидж.[95] По пути им пришлось миновать табачные лавки, тату-салоны и выставку-продажу виниловых пластинок. Надвигались сумерки, но в небе еще можно было различить розоватые следы самолетов. В кронах деревьев чирикали, устраиваясь на ночлег, птички. Утром эти деревья станут отличными подпорками для гор мусора. Пробираясь сквозь толпу ожидающих входа в «Ла Палапа»,[96] Рук высмотрел на столиках весьма соблазнительные «Маргариты» и на мгновение пожалел, что нельзя взять Никки под руку и увести внутрь.

Рук знал, что ничего не выйдет. Больше того, он знал Никки.

Из переговорного устройства в вестибюле раздался голос прислуги:

— Мисс Солей нет. Зайдите позже.

Руку представилось, что женщина сидит прямо в этой алюминиевой коробке. Выйдя на улицу, Никки перелистала записи, нашла номер Элли и позвонила ей в «Рад Дог». Захлопнув крышку телефона, она объяснила уже на ходу:

— Солей на телестудии, готовится к участию в сегодняшнем шоу в качестве приглашенной звезды. Давай застанем ее врасплох, — может, удастся что-нибудь вытрясти.

Проходя мимо, Рук с тоской заглянул в двери «Ла Палапы». Да, тихий ужин откладывается. Ему пришлось догонять Никки, которая уже свернула за угол и доставала ключи от машины.

Тормозные огни окрасили траву красным цветом. Таррелл задним ходом загонял «тараканью тачку» в просвет между такерией[97] и трехэтажным зданием, где проживал Эстебан Падилья.

— Осторожнее, не задень ту тележку, — предупредил его Каньеро.

Таррелл вытянул шею, как суслик.

— Ага, вижу.

Когда тележка стукнулась о бампер, напарник засмеялся:

— Вот почему мы не можем позволить себе приличную машину.

Все места для парковки на Восточной 115-й оказались заняты, а зону разгрузки перегородил грузовик, развозивший пиво. Но разгрузиться он не мог — ему мешал старенький автомобиль с проржавевшим крылом и множеством наклеек на ветровом стекле. Таррелл кое-как приткнулся носом наружу, перегородив мостовую, так что передние колеса остались на проезжей части, а задние почти въехали на мокрую траву.

Восточный Гарлем — «Эль Баррио» — славился самым высоким в городе уровнем преступности, однако этот уровень основательно снизился в последние годы на 65 или 68 процентов — в зависимости от того, какой статистике вы больше доверяете. Таррелл и Каньеро ощущали, что все видят их насквозь, легко угадывая копов под штатской одежкой. Однако им ничто не угрожало. Несмотря на преступность, здесь обитали семейные люди. Детективы знали, что бедность — не синоним опасности. Опытный человек скажет вам, что шансы найти оброненный кошелек на Марин-бульвар[98] выше, чем на Уолл-стрит.

Теплый осенний день заканчивался, уступая место осенней прохладе. Детективы обернулись на звон бутылок. Перед домом Падильи мужчина того же возраста — лет тридцати пяти — складывал черные мусорные мешки, пополняя гряду, протянувшуюся по краю тротуара. Мужчина мгновенно засек двух направившихся к нему детективов, но не прервал своего занятия, посматривая на них краем глаза.

— Buenas noches,[99] — поздоровался Каньеро.

Мужчина, не отвечая, нагнулся за следующим мешком, но детектив, все так же по-испански, спросил, здесь ли тот живет.

Швырнув мешок в ложбину, образованную двумя предыдущими, мужчина выждал, проверяя, не обрушится ли гора, и, успокоившись на этот счет, обернулся к полицейским, интересуясь, что он натворил.

Каньеро, продолжая говорить по-испански, ответил, что они расследуют убийство Эстебана Падильи. Мужчина сказал, что Эстебан — его двоюродный брат и он понятия не имеет, кто и за что его убил. Он произнес это в полный голос, активно жестикулируя большими руками. И Таррелл, и Каньеро не раз сталкивались с подобным поведением. Кузен Падильи демонстрировал им, а главное, другим, наблюдавшим со стороны, что он — не доносчик.

Понимая, что это почти наверняка ничего не даст, детектив Каньеро все же напомнил, что человек, убивший его двоюродного брата, все еще на свободе, и спросил, нельзя ли им поговорить где-нибудь наедине. Мужчина отказался: нет смысла, он ничего не знает, и никто в их семье не знает.

Каньеро вгляделся в его лицо, освещенное резким рыжеватым светом фонарей. И убедился, что под маской скрывается не ложь, а страх. Не обязательно страх перед убийцей. На любой улице в Испанском Гарлеме найдутся глаза и уши. Закон «Не донеси» здесь могущественнее любых законов, на которые могли сослаться Таррелл и Каньеро. Глядя, как мужчина поворачивается к ним спиной и скрывается в подъезде, Каньеро понимал, что этот закон даже сильнее, чем желание восстановить справедливость после гибели родственника.

Ночное ток-шоу Кирби Макаллистера «Еще позже» с участием Крейга Фергюсона[100] и «Jimmies»,[101] Киммела[102] и Фэллона[103] выходило в прямой эфир в арендованной студии на Вест-Энд-авеню. Первые пять лет своего существования программа снимала зал бывшего стриптиз-клуба на Таймс-сквер, откуда рукой подать до Леттермана в театре Эда Салливана.[104] Но когда один из дневных сериалов перебрался на запад, в Лос-Анджелес, ток-шоу «Еще позже» ухватилось за шанс подтвердить свой успех, заняв павильон мыльной оперы и современные рабочие помещения.

Остановившись в холле у окна, выходившего на Вест-Энд, Ники закончила разговор по мобильному и догнала Рука у поста охраны.

— Как наши дела? — спросила она.

— Сейчас спустится ассистент продюсера и проводит нас в студию. Кто звонил?

— Криминалисты. Они распознали пару отпечатков на той катушке, которую я нашла в подземке.

— Еще одно очко в нашу пользу. Хотя его столько людей трогало — откуда им знать, где чьи отпечатки?

— Я предполагаю, что эти принадлежат техасцу, — улыбнулась Никки, — на них кровь.

— Ого, какая дедукция!

По реакции Солей Грей, когда та увидела их в студии, Хит поняла, что Элли не стала предупреждать об их приходе. Певица отрабатывала ту же сцену с танцорами, которую они видели в репетиционном зале, только на этот раз пела в живую. Судя по часто повторяющимся словам, песня называлась «Дочь моряка». Этим объяснялись и белые матросские костюмы артистов. На самой Солей был сплошной белый купальник с блестками и адмиральскими эполетами. Флот едва ли признал бы его форменной одеждой, зато такой наряд подчеркивал находящуюся в прекрасной форме фигуру.

Певица прокрутила двойное «колесо» через сцену и опустилась на руки трех матросов, но приземлилась неудачно. Солей махнула рукой, останавливая музыку и набросилась на танцоров, но Никки не сомневалась, что певицу сбило ее появление.

Хореограф объявил перерыв. Когда операторы и рабочие ушли за кулисы, Никки поднялась на сцену, к Солей.

— Мне некогда. В полночь прямой эфир, а подтанцовка, если вы не заметили, полное дерьмо.

— Не знаю, не знаю, — возразил Рук. — Я уже начал считать дни до недели флота.[105]

Певица накинула халат.

— Что, мы должны говорить прямо здесь? И сейчас?

— Нет-нет, что вы, — отозвалась Никки. — Если хотите, можем встретиться через полчаса у меня в участке.

— В более официальной обстановке, — подмигнул Рук.

— Но это несколько сократит ваше время на репетицию, Солей, а, как вы правильно заметили, лишний прогон не повредит. — Никки еще по дороге решила запугивать и трясти, не жалея усилий.

— Не обязательно разыгрывать из себя стерву.

— Тогда не провоцируйте меня. Я веду дело об убийстве и вынуждена вернуться к вам, потому что вы мне солгали. Начиная с того, что ночью якобы были с Элли, в то время как на самом деле расстались с ней еще вечером.

Взгляд Солей метался по сторонам. Она сделала шаг, словно хотела уйти, но остановилась.

— Ну хорошо. Понимаете, это привычка. Когда мне приходится уточнять детали, я всегда обращаюсь к сотрудникам.

— Слабое оправдание, — заметила Никки.

— Но это правда! Кроме того, я сказала, что была еще с Зейном. Вы с ним поговорили?

— Да, и он подтвердил, что вы ужинали с ним в Бруклине — минут десять.

Солей тряхнула головой.

— Вот ублюдок! А я столько для него сделала.

— Давайте забудем о том, где вы были или не были в ту ночь, — предложила Хит.

— Охотно, — согласилась певица.

— Почему вы солгали, что в последнее время не контактировали с Кэссиди Таун?

— Возможно, потому, что такие мелочи не запоминаются.

— Солей, вы сшибли ее со стула посреди ресторана. Назвали свиньей и пригрозили воткнуть нож в спину.

Солей со вздохом возвела глаза к потолку, словно ожидала найти ответ среди арматуры сценических прожекторов.

— Ну, вы же знаете, как она умерла, — заговорила она наконец. — И как вы думаете, почему мне не хотелось вспоминать, что я тогда наговорила?

Хит должна была признать, что в этом есть определенная логика, но вслух она сказала другое:

— Я пытаюсь найти убийцу. Каждая ваша ложь усиливает впечатление, что вы виновны, и заставляет меня тратить драгоценное время.

— Ну и что?

Хит достала снимки.

— Вы когда-нибудь видели этого человека?

Солей посмотрела на фото из водительского удостоверения Эстебана Падильи.

— Нет.

— А этого? — Никки показа ей фоторобот техасца. — Его не знаете?

— He-а. Выглядит как персонаж «Плохого Санты».[106] — Певица самоуверенно улыбнулась.

— А этого? Тоже не знаете? — протянув ей посмертное фото лица Дерека Сноу, Никки увидела, как Солей покидает вся ее самоуверенность.

— О господи…

Фото выпало у нее из рук.

— Его звали Дерек, — сказала Хит. — Тот самый Дерек, которого вы спьяну подстрелили прошлой зимой в «Дрэгонфлае». И не этот ли Дерек позвонил вам, когда вы сидели с Зейном Тафтом? Я спрашиваю потому, что после звонка вы поспешно ушли, а вскоре Дерек Сноу был убит.

— Я не могу… я не… — бормотала побледневшая певица.

— Двое связанных с вами людей были убиты в ту ночь, Солей. Подумайте хорошенько и объясните мне, что происходит. Кэссиди Таун что-то писала о вас? Только не врите больше.

— Мне нечего вам сказать.

Танцоры возвращались на сцену. Солей Грей, убегая, растолкала их.

— Ты не хочешь ее задержать? — спросил Рук.

— Зачем? Что я ей предъявлю: дачу ложных показаний? Или припомнить старое и обвинить в незаконном ношении оружия? Мне это ничего не даст. Адвокаты вытащат ее так быстро, что она успеет к ночному эфиру. Предпочитаю сохранить эту карту, чтобы разыграть в подходящий момент. Пока я добилась чего хотела: надавила и заставила ее нервничать.

— Ну и ладно. Но если она скомкает концовку «колеса» и в эфире, ты будешь виновата.

Они посидели в заднем ряду зала, ожидая продолжения репетиции. Опыт подсказывал Никки, что иногда трудные собеседники передумывают, если дать им время, и она надеялась, что Солей вернется в более благоразумном настроении. Но они напрасно четверть часа мерзли в холодной студии: режиссер объявил перерыв на ужин, а Солей так и не вышла.

Выйдя из зала и свернув к лифтам, они услышали крик:

— Ох ты, господи, да это же Никки Хит!

— Только этого сейчас не хватало, — прошептала Никки.

— Может, успеем удрать? — предложил Рук.

— Никки!

Снова услышав голос, Никки остановилась и, на глазах у Рука, раздражение на ее лице сменилось радостным удивлением. Оборачивалась Никки уже с сияющей улыбкой.

— О боже!

Развернувшись, Рук увидел перед собой тощего парня с волосами песочного цвета, в футболке с треугольным вырезом и джинсах. Парень приближался к ним, широко раскинув руки. Никки бросилась в его объятия, радостно пискнула, и оба расхохотались. И закачались взад-вперед, не размыкая рук. Журналист, не зная, куда деваться, сунул руки в карманы. Расцепившись, Никки и ее приятель восторженно уставились друг на друга.

— Ты смотри, — воскликнула Никки, — без бороды!

— А ты все такая же, — сказал парень. — Нет, стала еще красивее.

Рук заметил гортанное «р», не такое раскатистое, как у шотландцев, но явно иностранное.

И тут Никки его поцеловала. Быстро, но, как отметил Рук, прямо в губы. И наконец, продолжая держать парня за руку, обернулась к журналисту:

— Это Петар. Мой старый друг по колледжу.

— Правда? — Журналист протянул руку. — Я Джеймсон.

— Джеймс? — переспросил Петар.

— Джеймсон. А вы… Питер? — Рук умел бить по больному месту.

— Нет, Петар. Все так ошибаются.

— Нет, ну подумать только, — Никки потрясла Петара за руку, — а я и не знала, что ты в Нью-Йорке.

— Да, я здесь работаю помощником продюсера.

— Петар, ты стал продюсером! Это же здорово!

Парень застенчиво огляделся.

— Тс-с! Меня уволят, если услышат. Не продюсер, а помощник продюсера.

— Устраиваете гостей в отели и ведете предварительные беседы? — напомнил о себе Рук.

— Совершенно верно. Джим понимает в нашем деле.

Никки улыбнулась Руку:

— Джим… мне нравится.

Петар пояснил:

— Предварительные интервью нужны, чтобы Кирби знал, о чем спрашивать гостей. У него на каждого около шести минут, поэтому я беседую с ними заранее и предлагаю ему список возможных тем, иногда какие-нибудь забавные истории.

— Вроде литературного раба, — заметил Рук.

— Нет, лучше, — нахмурился Петар. — Мое имя значится в титрах. Слушайте, у меня есть немного времени, пойдем в фойе? Можно поесть или выпить что-нибудь, вспомнить прошлое…

Рук попытался перехватить взгляд Никки.

— Мы бы с удовольствием, но…

— С удовольствием, — перебила Никки. — Несколько минут у нас найдется.

Шоу выходило в прямом эфире и не могло длиться часами, так что в артистическом фойе никого не было. Рук начал дуться. Он надеялся повести Никки ужинать, и вот они сидят и жуют цыпленка по-тайски и роллы из копченого лосося.

— День выдался на редкость удачный, — болтал Петар. — Пять минут назад Солей Грей почему-то отказалась участвовать в программе… — Хит повернулась, чтобы поймать взгляд Рука, тот уже смотрел на нее. — Это означает, что ее место может занять другой гость, — мне проще. И тут ты, Никки. Сколько же лет прошло?

Никки откусила крошечный кусочек ролла и ответила:

— Нет-нет, годы считать не будем.

— Нет уж, — вставил Рук.

Она вытерла губы салфеткой.

— Я встретилась с Петаром, когда семестр училась за границей, в Венеции. Изучала постановку оперы в театре «Ла Фениче»[107] и познакомилась с потрясающим хорватом с факультета кино.

«Акцент, — подумал Рук. — Р-р-р!»

— У нас был безумный роман без продолжения. То есть это я думала, что продолжения не последует. Но когда вернулась в Штаты, чтобы продолжить обучение в Северо-Восточном, угадай, кто объявился в Бостоне?

— Пит? — воскликнул Рук.

Никки рассмеялась.

— Ну не могла же я отправить его назад?

— Конечно, не могла. — Петар тоже смеялся.

Рук сосредоточено макал кусочек цыпленка в арахисовый соус.

— Знаешь, — сказал Петар, — я, как увидел статью о тебе в том журнале, сразу подумал, что надо бы тебя найти.

— Что же не нашел?

— Сам не знаю. Жизнь у тебя могла сложиться по-разному. Ну, ты понимаешь…

— Она вечно занята, — встрял Рук. — На самом деле нам уже пора идти.

— Серьезное расследование?

Никки огляделась и, убедившись, что вокруг никого, сказала:

— Кэссиди Таун.

Петар одновременно кивнул и помотал головой. Рук попытался было понять, как ему это удалось, но решил, что подражать не стоит.

— Это явилось неожиданностью. И в то же время нет. У нее было не много друзей, но мне она нравилась.

— Ты ее знал? — спросила Никки.

— Конечно. Как не знать. При моей работе то и дело сталкиваешься с колумнистами, пиарщиками, издателями. Одни хотят протолкнуть своего автора на шоу, другие узнать, кто выступает, а третьи, как Кэссиди, интересуются, как держались гости, с кем пришли, что рассказывали помимо того, что попало в эфир…

— Значит, вас с Кэссиди кое-что связывало? — Рук постарался вложить в эти слова грязный намек, чтобы Никки почувствовала.

— Еще как! — подхватил не уловивший двусмысленности Петар. — Она была самым приятным человеком на свете? Нет. Наживалась на людских слабостях? Да. Но скажу вам, когда я здесь только начинал, чуть не провалился, и Кэссиди взяла меня под свое крыло. Приучила к дисциплине, объяснила, как важно соблюдать сроки, как вести себя с пиарщиками, которые хотят продвинуть свою звезду на первое место, как подготавливать знаменитостей, чтобы они не замыкались во время важного интервью… Она меня спасла.

— Прости, Петар, — улыбнулась Никки. — Ты сказал, она приучила тебя дисциплине, и дальше я уже не слушала.

— И еще соблюдать сроки, Никки, — представляешь?

Пока старые друзья смеялись каким-то давним воспоминаниям, Рук представлял себе Петара десять лет назад: как этот дикий хорват шаркал по ее спальне в халате, приговаривая: «Ни-ки, не могу видеть туфля».

Когда смех затих, Петар придвинулся к Никки, коснувшись ее колена. Рук это заметил, и еще заметил, что она не отстранилась.

— Я слышал, она над чем-то работала.

— Знаю, — сказал Рук. — Над чем-то крупным.

— Рук готовил статью о ней, — объяснила Никки.

— О, тогда она тебе говорила, над чем работает?

Гадая, знает ли Петар или хочет выудить, что знает он, Рук протянул:

— Мм, только в общих чертах.

— Я тоже не знаю. — Петар пальцем подобрал каперс с тарелки Никки, сунул в рот и продолжил: — Мне говорил один знакомый из издательского мира, что она писала разоблачительную статью. И после ее выхода кое-кто из очень могущественных людей попал бы в тюрьму на очень долгий срок.