Оболочки

(34). Сторона 2. 06 июня, суббота

(34). Сторона 2. 06 июня, суббота.

— О мёртвых плохо не говорят, но за самоуправство его бы судить и за ненужное геройство, — инженер станции «Заря-11» Валерия Шацкая, для Соболева просто Лера, сидела, пристегнувшись к своему креслу, а я висел напротив, — не взял запасного пилота, сам полез чёрте куда, а всё из-за второй звезды, на грудь и на погоны, хорошо что всё обошлось для других. Эх, Владик, Владик, мы ведь с тобой его знали как облупленного, столько лет вместе, помнишь, какой он был? Последнюю рубаху готов был отдать, если друг попросит, за нас горой стоял перед кем угодно, настоящий командир и боевой товарищ. Да что там, ближе не было никого. А потом что-то надломилось, когда Светлана погибла, что-то надорвалось в нём, и так и не выправилось. Давай, Коленька, помянем его, солнечного человечка, друга из нашего прошлого, пусть земля пухом ему будет и царствие небесное.

Она достала откуда-то снизу бутылку коньяка, шприцем набрала пятьдесят граммов в одноразовый пакетик, протянула мне, второй шприц вставила в рот и нажала на поршень. Как будто застрелилась. Я выдавил пакет, стараясь не упустить ни капли — они потом куда только не залетают, но одна всё-таки вырвалась. Против Владлена Велесова я ничего не имел, то, что он Соболеву подгадил, или ещё кому, меня это не касалось, поэтому помянул генерала с чистым сердцем и даже удовольствием, коньяк пошёл легко и мягко, не то что больничный спирт. Шацкая одним шприцом не обошлась, и слёз не скрывала, вот только особой грусти в её глазах не было.

— А Нестерова твоя — молодец. Молоко на губах не обсохло, но справилась, автоматика автоматикой, удержать два челнока, да ещё одного полумёртвого разгильдяя, это подвиг. Я поначалу думала, папаша её сосватал, чтобы ракету на грудь получила, а эта деваха всех вас за пояс заткнула. Да ладно, я ж понимаю, если бы не потеря воздуха, ты бы и сам справился, но что есть, то есть. Пусть на Земле решают, а я бы ей представление к награде написала.

По моему мнению, Алисе-два орден полагался без вопросов. Старший лейтенант, летавшая до этого в космос только в тренировочный полёт, сумела поймать мою тушку в открытом пространстве, затащить в челнок, связать два Орла в одну сеть, взять на буксир чужой космический корабль, и всё это за восемь минут. Правда, пришлось сделать ещё один оборот вокруг Земли, промчавшись мимо станции «Восход», но за это время Нестерова и меня в порядок относительный привела, и траекторию связки аппаратов изменила. И всё одна, от меня помощи пилот не дождалась.

Когда я вылетел из люка, то, естественно, про трос забыл, а Соболев, или что там в голове от него осталось, видимо, миссию счёл законченной и отключился. Так что улетел я в открытый космос без страховочного фала, красиво кувыркаясь и пуская воздушные струйки. Слабые, потому что воздух закончился. Все симптомы кислородного голодания, которые мы проходили в училище, я прочувствовал на себе. И стридорозное дыхание, результат обструкции верхних дыхательных путей, и беспокойство, и головную боль. Но из-за спутанности сознания я каждый симптом не выделял, чувствовал только, что помираю. И когда практически помер, Нестерова затащила меня в шлюз, а оттуда — в кабину, к кислороду и нормальному атмосферному давлению. Очнулся я почти сразу, но трое суток пришлось в лазарете провести, потому что эта пигалица вместо того, чтобы на Восход отправиться, потащила всю связку на «Зарю». К старой подруге Соболева, Валерии Шацкой.

— Тесть твой два часа назад на связи был, о твоём здоровье справлялся.

— Бывший тесть.

— Как знать, — Шацкая задумчиво повела глазами к условному потолку. — Ирина-то теперь снова одна, да и дочка у вас.

Знакомой, и судя по словам начальника станции «Восход», бывшей пассии Соболева, на вид было лет тридцать, максимум тридцать пять, как мне казалось. Но с женским полом всё сложно, сколько им в действительности, иногда только они сами знают. В энциклопедии, которую я в Устинове изучал на предмет старых знакомых, ей было на два года больше, чем Соболеву, значит, сорок пять. Ягодка опять. Ничего так, может, здесь я сорокалетний старпёр, но в душе-то ещё очень молод, и такие вот моложавые, подтянутые, с высокой грудью и румянцем на всю щёку женщины меня даже очень волновали. Шацкая перехватила мой взгляд, и румянец стал ещё гуще.

— Так что с Аграмяном? Он мне ценные указания дал и исчез.

— Там такие дела, Коля, что твой бывший тесть сейчас о тебе даже не думает. Спутники сбивать — это одно, а на станцию напасть, совсем другой коленкор, так и война может начаться. Если ещё не началась.

Я взглянул на дисплей, транслирующий изображение Земли, там вроде ядерных взрывов видно не было.

— Пока ты в медблоке валялся, ускорители тебе Романов установил, челноки к полёту готовы, у ЦУПа возражений нет. Так что ты решай, что делать дальше — ждать нового генерала, или лететь самому.

— Почему я?

— Владик мёртв, Попов тебе командование до Луны передал, министр его приказ подтвердил. Ты теперь главный. Говорят, за твой подвиг тебе сразу две звёздочки на погоны прилепят, будешь настоящим полковником. А теперь иди, Коля, по своим делам, а то муж ревнует, хотя всё быльём поросло. Поросло ведь?

И с надеждой на меня посмотрела. Вот ведь вопрос, как ни ответь, в полной жопе окажешься, так что я неопределённо хмыкнул, и поскорее из её каморки отчалил. Благо, заняться было чем.

Станция «Заря», несмотря на свой порядковый номер, была всего лишь одним из пяти промежуточных пунктов внутри радиационных поясов. Выше, в пятидесяти тысячах от поверхности, висела всего одна станция, «Заря-2», от которой ходил лунный буксир. У американцев такая же станция называлась «Харон», по негласному соглашению оба этих объекта даже иногда использовались совместно — война войной, а дела делами. Так что путь нам туда с нашим вооружением был заказан. Предстояло стартовать от «Зари-11», пройти через внешний радиационный пояс, и пристыковаться к «Луне» с неопределённым пока порядковым номером. Пять человек из моей команды, и шестеро из команды Велесова — пилот и пять спасателей-универсалов. Зачем именно мы летим, они не знали, и знать не должны были, у этой группы имелись свои задачи. Помимо возможной эвакуации меня, кристаллов и Сайкина, спасатели собирались обследовать разрушенную базу 36 в море Спокойствия, загерметизировать разломы, подключить новое оборудование для оранжереи и лаборатории, которое уже дожидалось нас на орбите Луны, и остаться там до прибытия основной группы.

Но на Луну мы могли улететь, только когда ещё одна группа прибудет на «Зарю-11» — вражеский космический корабль так и висел, жёстко пристыкованный к посадочной мачте, вместе с замороженным трупом. Пока никто на них свои права не заявлял, и нам туда ходу не было — с Земли строго-настрого запретили к чужаку приближаться, только начальник станции Романов что-то там подкрутил, чтобы нас не разнесло небольшим ядерным взрывом. Или просто подкрутил, муж Шацкой человеком был неразговорчивым и угрюмым, на контакт не шёл даже с Сайкиным.

Начальница Сайкина, Ланская, связалась со мной сразу после моего разговора с Шацкой. У кэгэбэшницы был усталый и замученный вид, и она не сидела в кабинете, а висела в воздухе в знакомом интерьере.

— Задали вы нам задачку, Николай Павлович, — сказала она, — даже вон пришлось космонавтом стать, как вы. С одной стороны, держать вас на «Заре» долго не можем, американцы зашевелились, их группа прибудет на Луну через две-три недели. А с другой, усилить станцию мы тоже так быстро не в состоянии, но охранять чужой грузовик кто-то должен. Солнечная буря, все планы коту под хвост. Что думаете?

— Разве это я должен думать? Есть министр обороны, пусть он и решает, — попытался я выкрутиться.

— Вы же не в курсе. Из-за этого инцидента введено чрезвычайное положение, командование ракетно-космическими войсками перешло к комитету по ЧС, который товарищ Аграмян возглавляет. Так что за спину министра обороны вам не укрыться, товарищ Соболев. Решайте, ждать или лететь. Я через двадцать часов буду у вас в гостях, не тороплю, но к этому времени определитесь с составом экспедиции и со сроками — через два-три дня, или через три недели. Помните, у вас конкретная задача, базу мы всегда восстановим и со старыми врагами разберёмся, тут главное, чтобы было кому это делать. Договорились? Тогда до встречи, товарищ полковник.

В знак того, что я не ослышался, Ланская приблизила к камере новые погоны с тремя звёздочками и двумя полосками. Наверное, настоящий Соболев новое звание оценил бы по достоинству, но для фельдшера из маленького провинциального городка чины не важны были. А вот возможность побывать на Луне когда ещё случится, вдруг из программы выкинут, и останется Димка Куприн на Земле несолоно хлебавши. Мне даже жалко себя тамошнего стало, а ну как и вправду разделят навсегда. И гордость за себя здешнего чувствовал, надо же, простой парень двадцати четырёх лет, и решает судьбу целой планеты. Оставалось только подобрать тех, кто со мной эту судьбу будет решать, единственная, насчёт кого я был уверен, это Алиса-два. Её я точно возьму с собой.