Оболочки

(9). Сторона 2. 19 апреля, воскресенье

(9). Сторона 2. 19 апреля, воскресенье.

Я проснулся ровно в три ноль-ноль от жуткой боли в груди и голове. Левую сторону лица парализовало, руки и ноги не слушались, перед глазами плавали радужные пятна. Хуже всего, что я не знал, где очутился, какая-то зелёная комната со стальным унитазом, дверь в заклёпках, белый потолок с одинокой лампочкой за металлической сеткой и электронные часы на противоположной стене. Первые несколько минут мне было не до окружения, от страха смерти прошиб холодный пот, я пытался позвать на помощь, но горло тоже словно замёрзло. Инсульт плюс инфаркт, сладкая парочка, два тромба одновременно.

А потом в мозг хлынул поток информации. Не то чтобы сильный, все воспоминания за неделю сплетались друг с другом, всплыла фамилия участкового и физиономия тёти Светы, которую я встречал на пустом перроне, таксист почти слился с соседом Борькой, образы одних людей наползали на других, события перемешивались, так продолжалось, наверное, чуть меньше часа, и только когда я попытался кое-как рассортировать чужие и свои воспоминания, заметил, что боль утихла, а подвижность вернулась, вместе с ней вернулась и способность соображать.

Сложить один и один было нетрудно, ночь с субботы на воскресенье, три утра, всё, как было написано на листочке под холодильником. Значит, синхронизация — это вот такой процесс, неприятный, моё здешнее тело получило мои воспоминания начиная с того дня, когда я получил его. Если не считать прокусанных губ, разбитого о стенку локтя и потёков крови из носа, процесс прошёл почти без последствий, пульс выровнялся, пятна перед глазами исчезли, я мог нормально улыбаться и левой стороной лица, и правой.

Главной новостью было то, что никакой алкаш Соболев моё настоящее тело не захватил. Я прожил целую неделю своей жизнью, не подозревая, что моё сознание, словно паразит, пробралось в другого человека. Настоящего или нет — ответов не было, я всё ещё предпочитал думать, что нахожусь в какой-то виртуальной симуляции. В данный конкретный момент — в симуляторе КПЗ.

На мои хрипы и подёргивания никто не прибежал, телефонная трубка валялась на полу, с отлетевшей панелью, я попробовал нажать кнопку, но гудка не было. Оставалось только ждать, когда участковый наконец появится, и выпустит меня на волю.

Гаспарян появился в восемь утра, и сразу повёл меня на выход. На том месте, где сидел дежурный милиционер, теперь расположился неприметный мужчина в сером костюме и с короткой стрижкой. При нашем появлении он встал, кивнул, и лейтенант сразу заперся у себя в комнате.

— Здравствуйте, Николай Павлович, — мужчина протянул мне руку. — Капитан Запольский, рад знакомству. Пройдёмте, нам надо поговорить.

На улице нас ждала чёрная машина, я как был, с надорванным рукавом и разбитым телефоном в кармане, уселся на пассажирское сиденье, а Запольский — на водительское. Он достал из кармана красную книжечку, протянул мне.

На лицевой стороне было написано «Комитет государственной безопасности СССР». Внутри кроме фотографии, были только имя и звание. С комитетом госбезопасности я сталкивался только один раз, когда несколько лет назад играл в шутер про свихнувшихся роботов и альтернативный Советский Союз. И вроде бы раньше, при советской власти, эта организация заменяла ФСБ или ГРУ, но точно я уверен не был, а надёжный источник информации от меня отделяла вся следующая неделя.

— Проедем, побеседуем на месте, — Запольский завёл машину, двигатель тихо загудел.

Дизайн транспорта в этой реальности подкачал, он был однообразный и скучный, никаких изогнутых фар или агрессивных обводов. Вот и этот автомобиль, который мчал нас по направлению к чёрному кубу, был похож на старую тридцать первую волгу, которую мой сосед хранил в гараже на чёрный день. Чуть современнее, внутри много электроники, но внешне — очень похожи. Всю дорогу капитан молчал, изредка на меня поглядывая, но поездка вышла недолгой, уже через несколько минут мы заехали на территорию таинственного завода, который на карте обозначался как «Объект № 20923 Министерства среднего машиностроения СССР», и припарковались в торце, возле проходной. Но в саму проходную не пошли, дверь немного левее открывалась от звонка.

— Что вы так смотрите, Николай Павлович? — поинтересовался мой новый знакомый, пропуская меня внутрь. — Атомную станцию никогда изнутри не видели? Вы же топливные элементы раньше наверняка получали, должны знать.

Я кивнул, значит, вот куда мы приехали. И вот для чего все эти таблетки в аптеках и дома.

Капитан далеко меня не повёл, ближайший коридор с табличкой «Отдел № 2» перегораживался постом с человеком в форме. Военный отдал честь, изучил служебное удостоверение Запольского, убрал его в ячейку и открыл проход.

— Садитесь, Николай Павлович, — капитан завёл меня в комнату, сам сел за стол, а мне предложил кресло напротив. — У меня для вас две новости. Да не смотрите на меня так подозрительно, майора Бойко, который вас курировал, перевели на другое место, теперь я за него.

— Так что за новости?

— Одна хорошая, другая — плохая. Выбирайте.

— Давайте с плохой, — решил я. Тут большинство новостей было так себе, значит, средний уровень невысокий, а плохая должна быть настолько ужасной, что я поседею и повешусь, и чем раньше, тем лучше. Гейм овер.

— Просьбу вашу отклонили. Штат уже сформирован, пилоты назначены, и мы не сможем объяснить, почему подполковник Соболев, которого разжаловали в майоры и уволили из вооружённых сил, внезапно восстановлен на работе и включён в прорывной полёт к Марсу. К тому же наши зарубежные друзья, которых вы спугнули, потеряют к вам интерес, поймут, что их за нос водили, а значит, могут попытаться просто ликвидировать.

Похоже, Соболев тут наворотил дел, вот только каких, я не знал. Капитан говорил так, словно я должен был сразу понять, о чём речь. Пришлось загадочно улыбнуться.

— Но это хорошо, сейчас не время для контактов, — правильно понял мою улыбку Запольский. — В экспедицию мы вас всё же включим, в другую, ваш бывший тесть сделает вид, что похлопотал за бывшего же любимого зятя, как-никак, внучка-то никуда не делась. Левон Геворкович идею поддержал, уж больно ему ваш преемник не нравится. Не обижаетесь?

— Мне кажется, — на ум пришла фраза из какого-то американского сериала, — капитан, вы ваши полномочия немного превысили.

— Да, извините, — смутился собеседник. — Конечно. Подробно вам всё в управлении объяснят, вы ещё недельку-две здесь погуляйте, только не ввязывайтесь ни во что, а потом в выходной, скажем, на первомай, приезжайте. С Савёловского вокзала позвоните вот по этому номеру с одиннадцати до четверти двенадцатого.

Он пододвинул мне листок бумаги с девятью цифрами.

— Прочитать, запомнить и сжечь? — пошутил я.

— Не обязательно, — шутку капитан проигнорировал. — По этому номеру вам ответит женщина по имени Зинаида Петровна, она же скажет адрес, куда вам нужно будет приехать в течение часа. Если не успеете, или ответит другой человек, возвращайтесь обратно, я вас найду. И ещё, Николай Павлович…

Он выложил на стол мои упаковки витаминов.

— Откуда у вас это?

— От верблюда, — рассердился я, копируя Натаныча, тот себя в обиду никогда не давал. — Капитан Запольский, вам не кажется, что вы слишком много вопросов задаёте?

Капитан покраснел.

— Да что ты себе позволяешь, — он приподнялся со стула. — Да я тебя в порошок.

Может, в другой ситуации я бы и испугался, всё же майором-то я был ненастоящим, но зря этот фээсбешник про тестя сказал, видимо, тот был крупной шишкой.

— В порошок тебя Левон сотрёт, который Геворкович, — веско ответил ему. — Ведите себя подобающе, капитан, мы ведь с вами не враги, а одно дело делаем. Это лекарство мне необходимо, чтобы полностью восстановиться, откуда оно, не скажу, можете сами у своих узнать.

— Мы дали добровольцам по дозе, — капитан подозрительно быстро успокоился, — один сейчас на стену лезет, гостайны выдаёт. А второй, который укололся, спит. И разбудить его не могут.

— Потому что это лекарство — индивидуальное, вы же видите, там моя фамилия написана. Генетически уникальный продукт, на других действует как транквилизатор. Если хотите, могу при вас уколоться, и ничего со мной не будет.

— А давайте.

Запольский снял трубку, распорядился принести шприц. А потом наблюдал, как человек в белом хоалате берёт у меня из вены две пробирки на анализ, а потом вводит лекарство, и ещё пятнадцать минут ждал, поддерживая пустой разговор, не начну ли я ему в любви изъясняться или дурным смехом хохотать. Но эффект с каждым разом слабел, если первая, в понедельник, вызвала чувство эйфории, то эта, восьмая по счёту — просто приятное тепло в животе и лёгкость в голове.

— Что вы сказали? — вдруг перебил он меня.

— Отравить хотели, от этого память даже терял. В больнице поставили алкогольное отравление, только симптомы они некоторые не учли.

— Так вот зачем вам нужен был учебник по токсикологии, и запросы ваши в библиотеке. Об этом, Николай Павлович, сразу надо было сообщить, а не заниматься самообразованием, — капитан нахмурился, — мы обязательно проверим все записи из больницы, только допросить никого не сможем пока. А вы припомните, кто у вас в близких отношениях находился перед этим случаем, может, в доверие втёрся, или случайный знакомый ни с того, ни с сего. Если вас действительно хотели убить, на этом не остановятся, но, думаю, сделают перерыв.

— И что, мне просто ждать, когда кто-то подойдёт и треснет меня по голове?

— Ну зачем так. Надеюсь, былую выучку вы не растеряли, сможете дать отпор, а я человечка выделю, он за вами проследит незаметно. И вот это наденьте.

Капитан положил передо мной часы на кожаном ремешке.

— Один в один ваши наградные, из лунного метеорита. Внутри передатчик, он ваши координаты будет мониторить постоянно, в случае опасности выдерните заводную головку. До начала мая постарайтесь продержаться, вечером — домой, дверь на замок, днём — только проверенные маршруты, в сомнительных местах не ешьте, продукты на рынке не покупайте. А кровь вашу мы проверим, если яд ввели, следы найдутся.

Обратно мы проследовали тем же путём, чёрная машина с надписью «Волга» довезла меня до милицейского участка, там, во внутреннем дворе, дежурный при виде удостоверения капитана вытянулся, и побежал за Гаспаряном, который проводил меня обратно в камеру.

— Велено до обеда подержать, — сказал он. — А ампулы у нас вчера изъяли, вы у этих товарищей сами получите.

— Уже, — я вытащил из кармана одну из пачек.

Все три пачки были вскрыты, в той, что была запечатана, не хватало двух ампул, а в той, которую Гаспарян отобрал у соседей — четырёх. И ещё одну капитан вытащил из почти пустой, там после моего марафона и перфоманса на атомной станции одна штука всего осталась. Секретное лекарство на глазах расходилось по рукам, и хорошо ещё, что мне поверили, или сделали вид, а то сейчас бы колол обычный витамин. Он, конечно, полезный, но недостаточно.

В два часа дня дверь каталажки распахнулась, и я с чистой совестью откинулся на свободу. По дороге зашёл в дежурную аптеку рядом с больницей, купил две упаковки точно такого же витамина, а когда домой пришёл, переложил новые ампулы в старые пачки. бросил в стол, а те стекляшки, что по мне по 800 единиц за штуку обошлись, перепрятал. Подумал, что так надо было сразу сделать, но мы все задним умом крепки.