Оборона тупика

Глава 5

Струев остановился под фонарем, привалился к нему, достал из кармана пиджака фляжку, свинтил крышку и приложился к горлышку, вливая в себя порцию виски. «Черт бы подрал эти темные закоулки и эту придурочную конспирацию! – ругнулся он про себя, оторвался от столба и, убирая фляжку, зашагал дальше под моросящим дождем. – Что характерно, среди всех придурков я самый главный идиот».

Струев был измотан и подавлен. С каждым днем становилось все хуже. Дело было даже не в хронической усталости и стрессе, не в постоянном снятии стресса алкоголем, не в продолжающемся закручивании гаек конспирации (а с ней и во все увеличивающемся прессе паранойи), не в той пропасти, которая пролегла между ним и обыденной жизнью (к этому-то он давно привык) и даже не в том, что они все более погрязали в жестокости… Так в чем же дело? «Господи, да я же просто боюсь, – Струев даже опять остановился. – Это же элементарный страх. Мне страшно до усрачки. И чем ближе к развязке, тем страшнее…» Страшно было даже не за собственную жизнь. Страшно было оттого, что решительный шаг, скорее всего, сделать все же придется. Струеву сейчас ясно представилось, что если бы за ними всеми вдруг пришли или просто уничтожили на месте, он бы испытал облегчение. «Ты циник и нытик, – сказал он сам себе, снова отпил из фляжки и двинулся дальше, – кроме того, алкоголик». А еще Струев понимал, что, если по неведомой смертным причинам господь окажется к ним милостив, и у них все выйдет, они получат доступ к информации, которая от них была скрыта. Сейчас они знали гораздо больше простых людей, и некоторых из них уже выводили из нервного криза от полученных знаний. То, что обрушится на них в случае успеха, будет несравнимо более тяжелым знанием. Это знание может выжечь их дотла изнутри, превратить в ничтожеств. «Мы слабее тех, против кого идем?» Струев, всю свою жизнь стремившийся знать всю правду до конца, сейчас боялся знания, которое ему предстояло. И еще этот чертов дождь и оставленный в метро зонт!..

Струев наконец вышел к условленному дому, где сегодня был сбор. Крыльцо подъезда не было освещено, только уличный фонарь едва рассеивал темноту у подъезда, рядом с которым четверо молодых парней пили пиво из бутылок, тихо переговариваясь и посмеиваясь. Струев подошел к двери, при этом двое молодых людей оказались у него за спиной. Пивом разило, словно из пивной бочки, но только не от окруживших его людей. «Наверное, разлили прямо себе под ноги, – подумал Струев, – кстати, интересно, а что у них в бутылках?» Один из «пьющих» молодых людей раскрыл дверь подъезда. В лицо ударил свет. Внимательно посмотрев в лицо Струеву, молодой человек кивнул и пропустил его внутрь.

– Второй этаж, квартира семь, – тихо сказал он.

– А что у вас в бутылках, орлы? – спросил Струев.

– У кого что, Иван Андреевич…

– Умельцы…

Струев вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, где на лестничной клетке курила парочка. Девушка и парень, быстрыми и цепкими взглядами осмотрев Струева, почти синхронно кивнули на дверь квартиры № 7. Толкнув незапертую дверь, Струев вошел в прихожую. Плащи, куртки, зонты лежали в беспорядке в углу на полу. Гул голосов раздавался из гостиной, куда вел длинный коридор. Налево шел коридор на кухню. Повернув голову, Струев увидел на кухне Суворова и Филиппову, которые о чем-то вполголоса переговаривались. Струев отправил свой плащ в общую кучу, сбросил ботинки и, доставая сигареты, направился на кухню.

– Бог ты мой! – сказал, направляясь ему навстречу, Суворов. – Доцент сегодня даже не опоздал.

– Ты всегда со мной приветливо здороваешься, Данила. Спасибо. Привет, Аня.

– Здравствуй, Ваня. Троица в сборе.

– Это не в том смысле, что третий лишний? – спросил Струев, закуривая.

– Присоединяйся, чудик, – ответил, улыбнувшись, Суворов, – собственно, мы тут тоже вышли покурить, кофе приготовить.

– В шахматы поиграть, – подхватил Струев, – музычку послушать.

– Если бы! – весело хмыкнул Суворов. Филиппова только покачала головой. «Неужели мимо?» – подумал Струев.

– А кого ждем? – спросил он.

– Еще троих, – ответил Суворов.

– Все трое новенькие?

– Да.

– Я сегодня увижу твоего гениального Жука? – спросил Струев.

– Насколько он гениален, покажет дело, – отозвался Суворов, – а ты, доцент, принимай-ка лошадиную дозу кофе. И немедля. Аня, налей ему пожалуйста.

– Пожалуйста, – передразнил Суворова Струев, но из рук Филипповой чашку взял, сел на табуретку и стал вливать в себя кофе.

Коротко пискнул мобильник, лежащий на кухонном столе. Суворов нагнулся и посмотрел на экран трубки.

– Хм, что еще там? – пробурчал он и двинулся в прихожую. Струев поднял глаза на Филиппову, столкнулся с каменной стеной ее взгляда, встал и направился вслед за Суворовым, который уже открыл входную дверь и вышел наружу.

На лестничной площадке были двое незнакомых Струеву мужчин. Один из них в форме полковника, если бы не цепко державший его за горло сзади оперативник, наверное, бросился бы на второго, который прислонился к торцу перил. За его спиной со ступенек лестницы над ним недвусмысленно нависала девушка-оперативница. На лестничном марше, ведущем вниз, стоял один из молодых людей, ранее охранявших вход в подъезд.

– Пусти, – просипел полковник.

– При всем уважении, нет, – спокойно отозвался оперативник.

Струев, стоя босиком на кафеле с кружкой кофе в руке, чувствовал себя по-дурацки. Но сцена на лестничной клетке была еще более дурацкой. «Данила вон в тапочках, – подумал Струев, – хозяин, блин! Видел бы кто это кино!.. Елки, так ведь увидят же!» Он осмотрел двери квартир. Все глазки были залеплены жевательной резинкой. «Ловко», – расслабляясь, подумал Струев.

– В чем дело?! – тихо, но очень недовольно спросил Суворов. – Петрович, если ты пообещаешь не трогаться с места, тебя отпустят.

Полковник медленно поднял руку ладонью в сторону Суворова, тот кивнул оперативнику, и пленник был освобожден от захвата. Он судорожно вдохнул воздух и даже слегка согнулся.

– Железная хватка, сынок, – прохрипел он, держась за горло. – Данила, от этого типа за километр несет ФСБ.

– А я и работаю в ФСБ, – ответил второй незнакомый Струеву мужчина, – правда, я не знал, что при этом приобретается какой-то особый запах…

– Клоуны, мать растак! – едва сдерживая себя, проговорил Суворов. – Что вы здесь устроили, а?

– Данила Аркадьевич, – подал голос оперативник, – они появились с разницей в тридцать секунд, Я думал, что…

– Думать надо надлежащим местом, милый, – оборвал его Суворов, – кто вошел первым?

Оперативник кивнул на мужчину в штатском.

– Объясни мне, Сева, – обратился к тому Суворов. – Какого черта ты здесь задержался?

– Он задержался не здесь, – сказала девушка-оперативник.

– Ну и, Сева?

– Данила, я всю жизнь работаю в спецслужбах, – спокойно ответил мужчина, – и просто хотел понять степень нашей готовности и безопасности.

– Нашей?! – захрипел полковник.

– Остынь, Петрович! – бросил ему Суворов. – И как тебе, Сева, наша готовность?

– Неплохо. Вот только военные наши нервные какие-то.

Суворов перевел взгляд на полковника. Тот на провокацию не поддался и даже улыбнулся.

– Что же, – продолжил Суворов, – тогда знакомьтесь. Полковник Жук Петр Петрович. Полковник Синий Всеволод Алексеевич. Ну а теперь…

Договорить Суворов не успел. Снизу по лестнице поднялся еще один мужчина. У оперативника сдали нервы. У него в каждой руке появилось по пистолету с глушителем, один из которых он направил в лоб вновь прибывшему, второй – на Синего.

– Это, в целом, тоже верно, – спокойно прокомментировал последний.

– Паранойя – вообще полезно, – в тон ему произнес вновь прибывший.

– Продолжаем знакомство, – сказал Суворов, – это Киреев Александр Юрьевич. Все трое, господа, принесли клятву, так что прошу всех в квартиру, пора сворачивать этот цирк шапито. Старший прикрытия ты?

– Я, Данила Аркадьевич, – ответил оперативник, убирая оружие.

– Ответственность за этот цирк лежит на тебе, – процедил Суворов. – Профилактика любых неожиданностей – твоя работа, с которой ты сегодня не вполне справился. Не справляться с работой – значит в любой момент профукать страну. Поразмышляй об этом. Продолжай тащить службу и придумай сам себе наказание.

Суворов резко развернулся и вошел в квартиру, так что Струев еле увернулся от него со своей кружкой кофе. «Жвачку отлепите», – услышал приглушенный голос старшего оперативника Струев, закрывая дверь. Вновь прибывших встречала Филиппова. Посмотрев на часы, она сказала:

– Все, времени на перекуры нет, господа. Прошу в гостиную.

– Итак, господа Советники, – с полуулыбкой произнес Суворов, когда все расселись за столом, – прежде всего представлю новеньких. Жук Петр Петрович. Сотрудник Министерства обороны. О целесообразности его дальнейшего нахождения, так сказать, в рядах решение примем позднее. На сегодняшний день он источник очень ценной информации. Надеюсь, он будет не менее ценен при военном планировании и строительстве, а также когда подключится к проекту «дети». Синий Всеволод Алексеевич. Сотрудник ФСБ. Также источник ценной информации. Также уйдет или останется на нынешней работе по нашему решению. Так или иначе, заниматься будет на нынешнем этапе нейтрализацией действий спецслужб против нас, причем и иностранных тоже. Далее для Всеволода Алексеевича найдется подходящая работа, видимо, аналитическая. Наконец, Киреев Александр Юрьевич. Бывший сотрудник закрытого НИИ, бывший сотрудник компании «Сибнефть», ныне нигде не работает, так что полностью свободен. Принес с собой множество интересных проектов, однако использован будет по нашему решению. Теперь о сегодняшнем сборе. Мы собрались в неполном составе, однако до отсутствующих информация по принятым решениям будет доведена. У нас осталось меньше года до частичного «всплытия», поэтому основными сегодня будут вопросы графика и готовности. Еще мы должны снова рассмотреть расчеты и прогнозы господина Тёмина. Приступим. Аня, что у нас с графиком?

– Сводный график в целом выполняется достаточно четко, – ответила Филиппова, надевая свои тонкие изящные очки и раскрывая папку с распечатками, – есть отставание по проекту «дети», но это изначально ожидалось. Отставание по проектам «лисы» и «медведи» практически полностью ликвидировано, однако кандидаток в «лис» по-прежнему не хватает. Ну и… Как всегда, отстает господин Струев. Впрочем, этому есть вполне естественное объяснение…

– Я тебя тоже люблю, – буркнул со своего места Струев.

– На Струева навалена целая куча проектов и дел, – продолжала Филиппова, – причем зачастую таких, что никак не связаны с его двумя основными миссиями: главного аналитика всего проекта и того, что мы называем Стражем, а именно, отслеживание ключевых факторов развития ситуации и сохранение секретности Проекта…

– Извини, что перебиваю, Аня, – вступил Суворов, – иными словами, дамы и господа, раскрыли нас или нет, и кто и когда может раскрыть – вот чем должен заниматься Струев.

– Да, – продолжила Филиппова, перекладывая лист в своей папке, – именно. Сейчас, с приближением к точке «всплытия», этому надо уделить главное внимание. Предлагаю снять с Ивана все, кроме функций Стража и общей аналитики процесса. Остальные проекты надо передать другим. Возражения? Нет. Хорошо. Тогда вот каким образом предлагаю распределить остальные проекты…

– Могу я взять науку и технику на себя? – подал голос Киреев. – Я разберусь быстро.

– Нет, – ответил Суворов, – Тёмин закончил прогнозную часть своего проекта, поэтому науку и технику возьмет он, в том числе и придуманную им же программу обмена. Доцент, кому ты можешь передать знания и все прочее по НЛП?

– Никому, – ответил Струев, – это невозможно передать. Сейчас многие оперативники неплохо работают с НЛП, равно как и с другими техниками. Я по-прежнему иногда занимаюсь с бывшей оперативницей, которую ты мне определил на дополнительное обучение. Пусть тянет она. На сегодня больше и не надо. Потом это можно отнести или к науке, или к оперативной деятельности… Думаю, так.

– Ни то ни се, – прокомментировал Суворов, – но делать нечего. Я согласен. Возражения будут? Нет? Хорошо. Дальше. Всю оперативную деятельность предлагаю сосредоточить в одних руках. Вот это мы и поручим Александру Кирееву. Отдельно будут вынесены только два мероприятия: «прятки» и взятие заложников. Но об этом позже. Остальные проекты и мероприятия, снимаемые со Струева, рассмотрит теоргруппа и определит их принадлежность. Доцент, ты догонишь график при таком раскладе?

– Я свой график не видел уже пару месяцев, – ответил Струев, – Аня передаст мне график по всему моему оставшемуся, и я выжму все, что смогу.

– Так и сделаем. Ане же и скажешь свои прогнозы. Далее…

– Погоди, Данила, – остановил Суворова Струев, – не гони коней. Я считаю, что капитально отстает прежде всего теоргруппа.

– Теоргруппа ведет работу строго по плану, – сказала, глядя в свои бумаги Филиппова.

– Интересное дело! – Струев откинулся на спинку стула. – Две самые основные вещи, ради которых нужна теоргруппа, до сих пор подвешены в воздухе. Решений нет никаких. Предложения сформулированы не членами теоргруппы, и ею самой никак не обработаны…

– Погоди, доцент, не части, – прервал Суворов, – насколько я понимаю, две основные вещи, по-твоему, – это политико-государственное устройство в случае успеха и те опасности, с которыми мы можем столкнуться. Так? Хорошо. Теоргруппа, отвечайте.

Теоретическую группу возглавлял Герман Вадимов. Он поднял глаза и посмотрел на Суворова, затем повернулся к Струеву и ответил:

– Теоргруппе эти две, как выразился Иван, вещи в качестве основных или первоочередных задач не доводились. Мы действительно должны подготовить основные параметры политического устройства, но при заранее заданном типе такого устройства. Предложения, переданные в группу, это скорее поток сознания на самые разнообразные темы. Обрабатывать там нечего. Что до опасностей…

– Эй, погоди, Гера, – перебил Струев, – что значит, нечего обрабатывать? Вы, во всяком случае, должны были проработать исторический материал.

– Проработали.

– И?

– И ничего. Получается, что реализовать заложенный комплекс идей можно при любом устройстве государства. Это не я говорю, это выводы из анализа исторических данных. Вся сущность совокупности геокультурных факторов, определенных, как…

– Ты по-русски умеешь разговаривать? – перебил Струев.

– А ты слушать умеешь или только нудить? – огрызнулся Вадимов. – Короче говоря, все то, что мы понимаем под Православной Цивилизацией заключается в нюансах, полутонах, что-то вроде всегда немного «не до»… Я считаю, что при всплытии необходимо в целом опираться на то, что есть, а затем… Вот затем надо будет создавать все условия для рассекуляризации общества и государства, проявления национальной и геокультурной аутентичности, развития имперского сознания в том виде, в каком оно близко всем нам…

– Иными словами, – решительно вступил в разговор Суворов, – Струев и прав, и не прав. Теоргруппа по первому вопросу результат не выдала. С другой стороны, видимо, результат, четко сформулированный, будет вообще неверен.

– Мысль изреченная есть ложь, – подал голос Киреев.

– Что-то вроде того, – подтвердил Вадимов.

– Обалдеть!.. – качая головой, прокомментировал Струев.

– Все, ребятушки, – снова заговорил Суворов. – Насколько я понимаю, надежную модель государственного устройства мы не придумали. Поэтому считаем вплоть до полного всплытия рабочей моделью формальное, возможно, даже реальное сохранение существующего ныне государственного устройства, но под присмотром Советников, то есть нас. Политический процесс через пять-семь лет после всплытия пойдет сам собой, но официально или нет, Советники будут следить за тем, чтобы государство не зашло туда, куда не надо, в критические моменты перехватывать на себя управление силовыми структурами и все такое… Прошу высказываться по моему предложению.

Суворов обвел взглядом собравшихся. Все молчали.

– Нет возражений? – спросил он. – Что ж, принято. Стало быть, вопрос о первом главе государства после окончательного всплытия решился сам собой. Мы не успеваем подготовить кого-либо, кроме Ясногорова. Струев, Никитин, есть возражения? У остальных? Тоже принято. Теоргруппа продолжает работать в данном направлении и до, и после всплытия. Потребуется поменять что-либо, поменяем. Следующий доклад по данному вопросу через год общему сбору. Нет возражений? Хорошо. Тогда по второму вопросу Струева. Опасности. Герман, излагай.

– Мы закончили предварительную работу над вопросом неделю назад, – откликнулся Вадимов. – Задача, повторяю, не считалась приоритетной, поэтому сроки вполне в графике. Мы сгруппировали опасности по тридцати так называемым ситуациям…

– Я читал это еще полгода назад, – перебил Струев. – что нового?

– Мы проработали каждую ситуацию, довольно подробно описали все факторы, в том числе и возможные скрытые, которыми она может определяться и характеризоваться. Кроме того, нами показано, что принципиально других ситуаций-опасностей быть не может.

– Я тоже читал перечень ситуаций, – вступил в разговор Анатолий Никитин, отвечающий за политтехнологии, – если я правильно помню, там есть ситуация за номером тридцать, которая называется «неизвестная ситуация». При таком тридцатом номере, естественно, можно считать, что других ситуаций быть не может.

– Ты неправильно понял тридцатую ситуацию, – ответил за Вадимова Струев, – ситуация тридцать – это не любая иная ситуация, не «прочее», а ситуация, в которой реализуется принципиально неизвестная опасность.

– Ладно, – согласился Никитин, – пусть я в этом не дока, однако как реально воспользоваться полученными теоргруппой результатами?

– У меня есть одна идея, – сказал Струев, – можно подключить статистические методы. Мне надо еще почитать все, что нарыли по ситуациям Гера и его ребята, но я думаю, что можно будет построить по каждой ситуации некий функционал корреляций…

– Кто из нас не умеет говорить по-русски? – усмехнулся Вадимов.

– Ты, конечно, – уже почти добродушно улыбаясь, ответил Струев, – дай мне все свои данные.

Вадимов достал из кармана мини-CD-диск и передал его Струеву.

– Доцент, – сказал Суворов, – тебя только что старались максимально разгрузить, а ты снова что-то грузишь на себя. Аня?

– Данила, – отозвалась Филиппова, – раз уж Струев – страж, то это его. Ничего не поделаешь. У него есть два года или даже больше на эту работу.

– Что это будет? – спросил Суворов.

– В идеале, – ответил Струев, – это будет программный комплекс, в который мы сможем по определенному алгоритму вводить все данные по происходящим событиям, а на выходе получим индикацию о вероятности той или иной ситуации. Это безусловно потребует гигантских ресурсов в плане компьютерного железа, но через два года они у нас либо появятся, либо нам уже будет по барабану.

– Хорошо, – подытожил Суворов, – работай. Не позже, чем через год, доложишь о первых наметках, договорились? Но только без завала графика по остальным делам, смотри у меня! Двигаемся далее. Аня?

– Коротко по финансовому блоку вопросов, – отозвалась Филиппова, – расскажет, естественно, Мария Галушко.

– Эй, радость моя, – обратился к Галушко Струев, – оторви свои очаровательные глазки от палмтопа и поведай нам, сколько у нас денег.

– Я как раз вывожу данные на экран, – слегка покраснев, отозвалась та, водя стилом по экрану компьютера-блокнота. – Финансирование текущих дел и проектов идет с покрытием 94 процента. Учитывая отставание от графика по некоторым направлениям, это даже чуть больше, чем нужно. Основные затраты придутся на следующие два года.

– А сколько нам нужно? – спросил Суворов. – Есть сейчас более точные данные?

– Более точных нет, ответила Галушко, – и, я думаю, уже не будет. Стоимость программ при всплытии никто сейчас не определит. Так что мы исходим из той же суммы, что и раньше: восемь ярдов в евровом эквиваленте. Сюда включены военные и полицейские проекты 2008 года. Деньги по хитрой цепочке перебрасываются и накапливаются в Гонконге и Турции. Сейчас есть уже почти два ярда. Счета и валюты накопления разные, естественно.

– Насколько законспирированы и надежны цепочки? – спросил Суворов.

– Настолько, насколько это возможно, Данила. Если знать, что конкретно ищешь, то догадаться, что каждая из наших цепочек имеет цель накопления для быстрой переброски денег в Россию, специалисту несложно. Но что это даст ищущему? Если он догадывается, зачем нужны эти деньги, тогда как бы все равно, а если нет, то у него будет лишь спектр предположений, кто и какое финансово-налоговое правонарушение задумал. В лоб же откопать цепочку, тем более привязать ее к какому-нибудь физическому или юридическому лицу у нас в стране практически нереально. Другая ситуация будет при переброске. Тогда появится максимальный риск.

– Сколько нам понадобится времени, чтобы собрать оставшиеся деньги?

– Собрать – не знаю. Олигархи наши пока исправно переводят. Что будет дальше, не могу сказать. Прохождение всей цепочки сейчас занимает месяц. Возможно, через полгода я смогу сократить время прохождения до двух недель с сохранением надежности.

– Кстати, – встрял Струев, – мы наших обоих олигархов подключаем к «пряткам» или как?

– Это надо обсудить, – ответил Суворов, – ты, доцент, в любом случае продолжаешь следить за тем, заинтересовались ли нашими олигархами, и если да, то по какому поводу.

– Я предлагаю подключить олигархов к «пряткам» по полной программе, – сказала Галушко, – мы и так даем им слишком мало гарантий.

– Друзья мои, – подал голос Синий, – если мы подключим этих самых олигархов к так называемым «пряткам», то семьям их уже сейчас надо сообщить, что сами олигархи мертвы. Потом уже можно будет решать, воссоединять их, так сказать, или нет, но сейчас…

– Это верно, – согласился Суворов, – обсуждаем вопрос в комплексе: включаем ли олигархов в программу «прятки» и разъединяем ли сейчас их семьи? Прошу высказываться. Что молчим?

– А что тут особенно обсуждать, Данила? – отозвался Олег Тёмин. – Я считаю, что надо подключать и надо разъединять. Новенький абсолютно прав. По графику «прятки» надо начинать уже сейчас, поэтому и семьям наших олигархов надо впаривать, что их отцы семейств «того».

– Все так думают? – спросил Суворов.

– Гадко это всё, – после паузы глухо произнес Струев.

– Доцент, мы договорились более это не обсуждать, – жестко проговорил Суворов. – Так есть возражения? Нет? Отлично. Никитин и Галушко говорят с олигархами, а Киреев обеспечивает необходимый наглядный материал для семей. Кому прятать эти самые семьи, определим стандартным образом.

– Каким? – спросил Киреев.

– Это потом, – ответила Филиппова. – По финансовому блоку вопросы есть?

– У меня есть вопрос, – произнесла Галушко, когда стало ясно, что остальные молчат. – Ваня, почему своё денежное довольствие вы не забираете уже четыре месяца?

– Машенька, – откликнулся Струев, – почему ты меня величаешь на «вы», а?

Галушко пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась.

– Тебе не кажется, – продолжал Струев, – что «Ваня» и «вы» вместе звучат смешно?

– Что именно смешно, – ухмыльнулся Вадимов, – «Ваня» или «вы»?

– Ему смешно слышать эти два слова рядом, – поддержал шутку Никитин, – он еще не повзрослел.

– Обалденно смешно! – буркнул Струев, чем вызвал наконец взрыв хохота.

– Ладно, дорогие мои, – сказал Суворов, когда хохот стих, – краткую эмоциональную разрядку считаем законченной. Что у нас далее?

– Дальше у нас Никитин, – ответила Филиппова, – краткая информация о состоянии дел по его ведомству.

– Излагай, Толик, – сказал Суворов.

– Я так понимаю, – начал Никитин, – что в целом все знакомы с мероприятиями, планируемыми на политической и предвыборной ниве, и я должен доложить, что конкретно произошло с момента последнего сбора? Хорошо. Как вы знаете, наши хоккейный чемпионат выиграли, в футбольном неплохие шансы на выход по меньшей мере в полуфинал. Оба тренера пиарят вовсю, в полном соответствии с планом. Шесть книг из запланированных восьми уже написаны и отредактированы. Две вышли в свет с опозданием всего на месяц. Все пять выбранных нами «демонстрационных» фирм работают по плану. Один из их директоров уже признан менеджером года за 2005-й. Сейчас активно работаем с учеными и работниками культуры. Подбираем известных актеров и общественных деятелей для поддержки на всех этапах всплытия. В срок уложимся.

– Что с космосом? – спросил Суворов.

– Тут сложнее, – ответил Никитин, – но наметки есть. У нас шансы семьдесят к тридцати, что зимний запуск на МКС пройдет строго по нашему сценарию. Работаем. Объекты среди спортсменов тоже намечены. Главное, чтобы хватило программистов.

– Много понадобится? – спросил Струев.

– Сам понимаешь, что это зависит от приверженности нашим идеям конкретных личностей. Точно не скажу, но полагаю, что в будущем году полтора десятки должны будут в течение двух-трех месяцев трудиться в поте лица.

– Иван, у тебя есть столько? – спросил Тёмин.

– Есть, – ответил Струев, – впритык, но есть. Надо будет, я тоже потружусь. Дайте график действий седьмой.

– Что еще? – спросил Суворов.

– Почти все на сегодняшний момент, – ответил Никитин, – программы, тексты, речи готовятся. Одновременно следим за тем, чтобы не было преждевременных информационных и идеологических вбросов со стороны ненаших людей.

– А по проектам на период после всплытия?

– Тоже готовим. Основными проектами на внешний рынок будут международный русский канал, газета с журналом и навязывание моды на изучение русского языка. Для внутреннего потребления все шаги власти и общественных деятелей нами давно определены и утверждены.

– Что у нас по науке, технике, технологиям и производству на 2008 год?

– Это к Тёмину, – ответил Никитин.

– Ко мне, – согласился тот, – сейчас ответить не готов, разве только очень общо: в целом намеченное будет на выходе в нужное время. Тут ведь самое главное, чтобы не раньше, поэтому в угоду этому принципу придется смириться с опозданиями до трех месяцев против графика. Я сейчас приму все дела у Ивана и готов буду через полгодика дать почти точные даты. К сожалению, я не в курсе всех наших подвижек по этому поводу. Например, с успехами Штеймана я вообще не знаком. Наверняка там есть нечто, что я могу взять на борт.

– Есть, – подтвердил Струев, – Фломастер успел нарожать за два года таких чудес, что мама не балуй.

– Хорошо, – сказал Суворов, – вопросы к Никитину.

– Что по религиозным деятелям? – спросила Филиппова.

– Это самое сложное, – ответил Никитин, – мне нужно еще время. И помощь теоргруппы.

– Она у тебя будет, – ответил Вадимов.

– Что со СМИ? – спросил Синий.

– Мы внедряем своих людей по всем четырем каналам, однако без НЛП и заложников дело не выгорит, поэтому рассматривать эти проекты надо вместе. Что же до информации и даже полноценных текстов, то все они готовы. Мы их окончательно отредактируем уже в будущем году, непосредственно перед всплытием.

– Ладненько, – сказал Суворов, – поскольку данный вопрос уже поднят, поговорим о взятии заложников. Предлагаю следующий порядок действий…

Суворов посмотрел на часы и сам прервал себя:

– Нет, ребятушки, времени осталось мало. Давайте так. Сам могу сказать, что оперативники в целом готовы. Струев и Никитин составляют список личностей, чьи семьи подпадают под эту программу. Свежих «лис» и «медведей» в данном проекте не задействовать. Никому не надо объяснять, почему? Хорошо. Далее. Жук и Синий будут готовить замену силовых структур. Кроме того, Жук займется «детьми». Доложите, дорогие мои новички, через три месяца о состоянии дел. Тогда же наметим дальнейшее. Сейчас предлагаю поговорить об уточненных прогнозах Тёмина и о «прятках».

– Мы слушали Тёмина полгода назад, – сказал Струев, – если он сейчас заявит, что тогда ошибался, и готов дезавуировать свою программу так называемого обмена, то давайте сделаем это быстро.

– А если нет? – вскинулся Тёмин.

– Тогда я прошу вообще снять программу обмена, – ответил Струев.

– Черт бы тебя побрал, доцент, – сквозь зубы заговорил Тёмин. – Что у тебя с головой?! В чем дело?! Объясни это всем, потому что то, что ты говорил мне – это какие-то вуду-заклинания, а не аргументы.

– Если у кого проблемы с головой, – зло отозвался Струев, – так это у тебя, Тёма. Если твои бредни окажутся правдой, то из гнилого ореха потянет таким душком, что нам там точно будет нечего делать.

– Постой, Иван, – вступил в спор Никитин, – ты предлагаешь отказаться одновременно и от шанса воспользоваться случаем для получения всех необходимых стране технологий, и от помощи людям в Европе?

– Что это ты в Судан какой-нибудь не едешь детишек лечить, помогальщик? – спросил Струев. – Или у нас по стране проблем будет меньше?

– Программа позволит сделать все одновременно, – сказал Тёмин, – и помочь нашему внутреннему выздоровлению, и не дать подохнуть Европе…

– Превратившись при этом потенциально в источник фашизма, – подхватил Вадимов, – только на сей раз с уклоном в сторону исламского фундаментализма. Пока эта опасность только на юге, наша страна цела, когда она окажется и на западе, я не поручусь за несколько десятков миллионов наших мусульман.

– Вы упускаете из виду две очень важные вещи, – возразил Струев, – во-первых, думая о предполагаемых опасностях в будущем…

– Они реальны, – перебил Вадимов.

– Да подожди ты! – отмахнулся Струев. – Думая о предполагаемых опасностях в будущем, вы забываете о реальных опасностях, которые уже там есть, а эти опасности гораздо сложней и круче, чем кольцо исламистских армий вокруг России. Во-вторых, программа изначально предполагает перенимание западных технологий вместо попытки развития собственных…

– Это неправда! – почти закричал Тёмин.

– И это еще не все, – не унимался Струев, – если твои расчеты по климату неверны и если нам не удастся собрать надлежащих союзников, а я лично не знаю, где их брать, то вся эта программа – лишняя трата времени и сил. У нас сейчас есть два года для разработки идей собственного развития и геокультурного наступления вместо…

– Опора на собственные силы? – перебил ранее молчавший Жук. – Принципы чучхе? Вы знаете, чем это кончается, Иван Андреевич?

– Не имею чести знать, господин полковник! – огрызнулся Струев. – Этого просто никто и никогда не проверял в тех условиях, которые нам предстоят. И почему никто не сказал ни слова о факторе мировой революции?

– Нет никакого фактора М.Р., Иван, – сказал Вадимов, – точнее есть, но это совсем не то, что мы думали раньше. В прошлом году так ничего и не произошло… Одно событие из достоверно предсказанных двадцати восьми.

Повисла тяжелая пауза.

– Мы убрали фактор М.Р. из состава прямых факторов, могущих повлиять на всплытие, – сказал наконец Никитин. – Мировое правительство, – кстати, тоже.

– Гера, – хрипло проговорил Струев, – М.Р. осталась в составе ситуаций?

– Осталась, – подтвердил Вадимов, – но как потенциальная опасность.

– Черт, – Струев ударил кулаком по ладони, – как это произошло?.. Что-то идет не так… Вы не понимаете, олухи, что что-то капитально не так?!

– Хватит! – решительно проговорила Филиппова. – Я прекращаю эту дискуссию. Я полагаю, что позиция Струева всем ясна. Ваня, тебе дали высказаться? Тебе есть что добавить?

Струев сник, опустил голову и покачал ею. Филиппова перевела взгляд на Суворова. Тот молчал и просто смотрел ей в глаза. Ей даже показалось, что он слегка улыбнулся. Она сняла очки, потерла глаза, вернула очки на место и обратилась к собравшимся:

– Кто-нибудь еще что-то хочет сказать о целесообразности рассмотрения прогнозов и программы Тёмина?

– Я хочу, – откликнулся Киреев. – Мы должны давать себе отчет, во что ввязываемся. Я не очень понимаю Струева, не желающего слушать, что будет происходить в самое ближайшее время и тогда, когда мы окажемся у руля страны, но я разделяю его опасения. Когда мы начинаем реализацию программы обмена?

– С 2009 года, – ответил Тёмин.

– В таком случае я бы предложил не позже осени 2008 года еще раз серьезно обсудить, начинать ли эту программу. Мне кажется, что это существенным образом зависит от того, что там в прогнозах у Тёмина. Здесь трое новеньких, включая меня, и мы с его прогнозами знакомы лишь в общих чертах…

– Сначала слушаем Тёмина, – сказала Филиппова.

Тёмин достал из своего портфеля несколько папок и выложил их на стол.

– Читайте, – сказал он, – так лучше усваивается. Здесь даже больше экземпляров, чем нас.

– Ты что, тащил эти распечатки через весь город? – спросил Суворов. Тёмин кивнул. – Ты с ума сошел, Олег! За эту информацию убьют, вне зависимости от того, знают о нас или нет…

– Портфельчик-то с печкой? – спросил Струев. Тёмин снова кивнул. – Расслабься, Данила. При нажатии на кнопку содержимое портфеля превращается в пепел меньше чем за секунду. Фломастер придумал. Я первые два портфеля отдал Ане и Олегу – у них больше всего бумаг.

Суворов крякнул и покачал головой.

– Вот что, друзья мои, – сказал он, – техсредства следует использовать только после проверки и утверждения. До тех пор никаких изменений в порядке поведения, тем более при хранении и передаче информации. Тебя, Олег, это касается в первую очередь. Ясно?

– Ясно, Данила, – ответил Тёмин.

– Параноик, – буркнул Струев.

– Спасибо за комплимент, доцент, – отозвался Суворов, – а теперь читаем.

В распечатках Тёмина было всего двенадцать страниц: только выводы, графики и цифры.

– М-да, – протянул Жук, закончив чтение, – ну и ну… Я слышал что-то подобное, да и Данила в общих словах обрисовал. Но чтобы так… Это ведь многое объясняет, не так ли, Всеволод Алексеевич?

– Правда, правда, Петр Петрович, – откликнулся Синий, – у нас в таком объеме этого не знают даже руководители спецотделов. Хотя, возможно, кто-то в ФСБ и обладает всей полнотой информации. В любом случае понятно, что все это означает для страны, если мы не справимся. Мы и так сырьевой придаток, а тут такое начнется… Если все это верно, то становится очевидным наличие единого центра на Западе или где-либо еще, который уже координирует действия и манипулирует мировыми элитами… Стало быть, это всё не бред… Хм-м, забавно…

– Погодите, – вскинулся Тёмин, – так эта информация известна в ФСБ?

– И да, и нет, – ответил Синий, – мне попадались документы, где климатические изменения рассматривались в качестве вероятных. Боюсь, ничего более определенного я не знаю. По понятным причинам, если все это и признали возможным, то сразу строго засекретили, даже от таких посвященных, как я.

– Выходит, это начнется в 2009 году? – спросил Суворов.

– Это уже началось, – ответил Тёмин. – Дальше процесс покатится по нарастающей до 2015 года. Потом начнется стабилизация. Я не могу сейчас просчитать так далеко, но, видимо, затем лет сто вообще ничего происходить не будет, пока какой-нибудь фактор не вытолкнет северо-атлантическое течение снова на север от Гибралтара, и в Европе опять станет теплеть.

Какое-то время все молчали. Потом паузу прервала Филиппова:

– В любом случае мы не можем это игнорировать.

– Я поставлю вопрос так, – тяжело проговорил Суворов, – мы воспользуемся этим или нет? Мы будем стремиться выжать из этой ситуации максимум?

Кроме опустившего голову Струева после небольшой паузы все закивали головами. Суворов продолжил:

– Стало быть, все «за» при одном «против»?

– При одном воздержавшемся, – глухо произнес Струев.

– При двух воздержавшихся, – неожиданно добавил Киреев. – Я смогу определиться только в 2008 году, а пока подчинюсь общему решению. Слушайте, в этом материале очень мало сказано о социально-экономических последствиях. Что-то поконкретнее есть?

– Олег обращался ко мне, – откликнулся на вопрос Никитин, – и просил прикинуть последствия, но… Понимаете, о последствиях можно сказать лишь в самых общих чертах. Нет материала, чтобы строить предположения. Ясно только, что все в Европе неузнаваемо изменится. Нынешняя экономическая система перестанет существовать – это точно.

– Хм, – Суворов прикрыл глаза и покачал головой, – а ведь это даже круче, чем то, что я слышал полгода назад… Ладно, Олег, сколько продержится Германия?

– На кой ляд тебе Германия?! – поднял голову Струев.

– Погоди, доцент, – остановил его Суворов, – решение по программе обмена уже принято. Германия в ней – ключевой и даже реперный элемент. Так сколько?

– Инфраструктурный слом в Европе наступит в 2010 году, плюс-минус год, – ответил Тёмин, – без активного вмешательства Германия не продержится далее 2014 года. С другой стороны, если мы провалимся, то Россия просто превратится в печку для Европы, причем дармовую печку…

– Далее все ясно, – прервал его Суворов. – Вот что, дорогие мои. Решение принято, однако частное мнение Струева достаточно веско и слишком ярко выражено, чтобы его игнорировать. Кроме того, стопроцентной вероятности прогноз не дает. Толя, в группе Ясногорова экономисты должны готовить альтернативную программу. Определимся, какую из программ реализовывать. Возражения? Нет? Ну и славно. Заключительный вопрос на сегодня…

– Погоди, Данила, – перебил Тёмин, – наш финансовый гений кое-что хочет добавить к экономическому блоку, в связи с программой обмена.

– Слушаем.

– Возникает необходимость в смене валюты, – сказала Галушко, снова слегка покраснев.

– Рубль, что ли, будем в Европу внедрять? – усмехнулся Струев.

– Нет, – ответила Галушко, – с 2009 года все внешние расчеты предлагается вести в мегаваттах.

– Это что еще за зверь? – поднял брови Киреев.

– Я, кажется, понимаю, – проговорил Суворов. – Самой твердой валютой станет энергия. Привязка к единице энергии при всех международных торговых операциях позволит обойти все спекулятивные наслоения современного рынка и нужным для нас способом переоценить все товары и услуги при обмене. Что ж, интересно. Расчеты есть?

– Пока только самые предварительные.

– Разрабатывай дальше эту идею, Маша. Доложишь месяца через три. Итак, заключительный вопрос…

На столе рядом с папкой Филипповой коротко тренькнул мобильник. Она перевела на него взгляд, взяла со стола, прошлась по клавишам. Наконец, отложив трубку в сторону, повернулась к Суворову:

– Данила, у нас проблемы. Пришло SMS от шестого. Накрыли взвод «детей» при тренировке. Подробностей нет.

– Отбивай ему ответ, Анюта, – отозвался Суворов. – Пусть следит и ждет звонка от меня. Свяжись со вторым, пусть с двумя таксомоторами давит сюда.

Пока Филиппова набирала на клавиатуре телефона сообщения оперативникам, Суворов какое-то время сидел молча, отсутствующим взглядом глядя прямо перед собой. Потом словно очнулся и заговорил:

– Тем не менее заключительный вопрос, дамы и господа. «Прятки» начинаем во вторник. В понедельник проводим лотерею. Никто не будет знать, кто, куда и чьих родственников спрятал. Разглашение информации даже внутри Совета будет приравниваться к предательству. Каков у нас бюджет на каждую семью?

– По сто тысяч евро, – отозвалась Галушко.

– Негусто, но достаточно, – заключил Суворов. – Все, ребятушки, Рубикон перейден. Вы уже никогда не будете жить со своими семьями и родными, чем бы все ни кончилось. Настоятельно советую всем исповедоваться и причаститься в это воскресенье. Затем мы не имеем права рассчитывать даже на тайну исповеди. И вот что еще…

Мобильник Филипповой, который она только что отложила, снова подал сигнал.

– Что там? – спросил Суворов. – Это шестой?

– Нет, Данила, – ответила Филиппова, глядя на экран телефона, – это первый. Сложности при изъятии кандидаток. Пишет, что случай странный. Просит связаться.

Собравшиеся начали тревожно переглядываться.

– Все под контролем, – остановил нарастающее беспокойство Суворов, – разберемся. Такие вещи будут случаться очень часто. Сейчас расходимся. Оперативники разведут всех через крышу по всем остальным трем подъездам дома. Остаются Струев, Киреев и Синий. Анюта, ты тоже задержись. И разбуди Хабарова, пусть тоже подчаливает. Все, господа, с богом!

Когда Филиппова закрыла дверь за последним ушедшим и вернулась за стол в гостиную, ее мобильник снова тренькнул. Струев не сдержал нервного смешка.