Обратная сторона власти. Прощание с Карнеги, или Революционное руководство для марионетки

Эта книга о власти. В нашей повседневной жизни власть связана с умением достичь того, чего мы хотим, и избежать того, чего мы не хотим. Рассмотрим случай Марка и Джоанны, пытающихся контролировать ту сферу, которую они считают ключевым аспектом своей жизни: любовь и секс.

Марк

Пока автомобиль Марка, возвращающегося с работы, еле ползет по забитому машинами шоссе, мысли Марка вертятся вокруг жизнерадостного ток-шоу, женского голоса, раздающегося по радио, и он вдруг ловит себя на том, что снова думает о… сексе.

В последнее время его сексуальную жизнь с женой, Джоанной, нельзя назвать удовлетворительной. В течение последнего года она все больше и больше теряла интерес к нему. При мысли об этом он испытывает чувства тоски и сексуального желания, смешанные с чувством унижения. Ему было неприятно «выпрашивать» близость, и он страшно злился.

Казалось, Джоанна твердо решила не вступать с ним в сексуальные отношения тогда, когда ее что-то не устраивало; вся посуда должна быть перемыта, ей нужно дать время, чтобы расслабиться, ничто не должно портить ее настроения. Когда они встретились два года назад, их секс был спонтанным: до обеда, после обеда, даже во время обеда, у телевизора, посреди ночи, перед выходом на работу. Быть может, сегодня ночью…

Входя в дом, он напомнил себе, что нужно быть осторожным. Она стояла около плиты, помешивая еду в кастрюле. Он твердо решил не касаться ее притягивающих как магнитом таких сексуальных эрогенных зон. «Привет, дорогая», — сказал он, подходя к ней сзади, кладя ей руки на плечи и легонько целуя ее в щеку. Не отрываясь от своих дел, она ответила на его поцелуй.

Он знал, что она любит поболтать о том о сем. Он тоже это любил. Сидя за кухонным столом, он завел разговор на второстепенные темы. Как поживает мама? Он рассказал ей, как прошел рабочий день. А как у нее идут дела на новой работе? Он удержался от искушения включить телевизор и посмотреть вечерние новости Во время разговора, забывшись, он подошел к Джоанне, обнял ее сзади и нежно обхватил руками ее груди. И почти сразу же понял, что допустил ошибку. Он почувствовал, как она напряглась. «Черт! Ну почему она такая недотрога?»

Он отпустил ее. Придется подождать, пока они закончат ужинать. Он напомнил себе, что нельзя делать никаких сексуальных жестов.

После ужина Марк включил телевизор; он смотрел новости и мыл посуду, пока Джоанна разговаривала по телефону с приятельницей. Затем, когда в доме наконец наступило спокойствие, и они, сидя на диване, смотрели телевизор, он повернулся к ней и спросил:

— Хочешь чего-нибудь выпить?

Она повернулась к нему и на секунду задумалась: «Нет, спасибо. Можешь выпить, если хочешь».

Прилив гнева. «Все, хватит! Больше не хочу и пытаться. Если сегодня между нами и будет секс, ей придется самой проявить инициативу». Глядя одним глазом в телевизор, он потянулся за газетой, потягивая пиво. Через полчаса, не говоря ни слова, он встал.

— Пошел спать? — воркующим голосом спросила она.

— Да, устал, пока… — ответил он.

Вскоре, только он начал засыпать, она тоже легла в постель. Он притворился спящим, когда она погладила его лицо; кажется, она смягчилась. Он заметил, что она обнажена, и в его сердце забрезжила надежда. А вдруг… Он сонно повернулся и просунул ногу между ее бедер. Ах ты, черт! Определенно неверный ход. Ее ноги резко сомкнулись, и она улеглась животом вниз. Его ослепил хаотический наплыв чувств, и он подскочил, сев на постели.

— Да что с тобой такое, черт возьми? — требовательным голосом произнес он.

— В каком смысле? — испуганно ответила Джоанна.

— Ты прекрасно знаешь, в каком смысле. Ты что, фригидна?

— Нет, я просто не хочу такого секса, — на сей раз рассерженно парировала она.

— Почему не хочешь?

— Секс это все, что тебе от меня надо. Мне нужно большее, а ты не можешь дать мне того, что я хочу.

— Господи, да я из кожи вон лезу, чтобы делать все, как ты хочешь. Чего тебе еще надо, в конце концов?

— Я хочу, чтобы ты меня любил, а не просто трахал.

— О Боже, все, я сдаюсь. Я не знаю, что я такого должен сделать, чтобы убедить тебя, что я тебя люблю. Я хочу тебя, и я все время о тебе думаю. Чего еще тебе надо?

Он отвернулся от нее и накрылся с головой одеялом.

— Спокойной ночи и приятных сновидений, — проворчал он. В его голове пронеслись мысли о том, чтобы взять ее силой, но он отмахнулся от них.

Джоанна больше ничего не сказала и потушила свет. Они оба заснули, а над их постелью сгустились черные тучи.

Джоанна

Нарезая овощи для ужина, Джоанна поняла, что Марк с минуты на минуту вернется домой. Она была уставшей и несколько раздраженной: дела на новой работе шли не очень хорошо; в принципе, дело было в том, что ей не нравился ее новый шеф.

Она с нетерпением ждала возвращения Марка, но наряду с приятными ожиданиями она испытывала и сопровождающее их чувство тревоги. Она не придала этому чувству серьезного значения, но едва уловимое неприятное ощущение охватывало ее всякий раз, когда она думала о близости с Марком. И все же она искренне предвкушала увидеть его добродушную улыбку и услышать его глубокий, звучный голос. Она слышала, как машина заехала на стоянку, звук захлопнувшейся двери: через несколько мгновений Марк стоял в дверях.

Здороваясь с Марком, она почувствовала радость при виде его, но не сдвинулась с места ему навстречу. Она надеялась, что он сам подойдет и поцелует ее, но пока он приближался к ней, она снова испытала это закрадывающееся в нее чувство, слегка омрачавшее ее радость. Когда он подошел, она ощутила его легкое прикосновение и нежный поцелуй, и с радостью ответила ему тем же. Она с удовольствием отметила, что он собирается сесть и поболтать с ней. Ей нравилось, когда он смотрел на нее, пока она была чем-то занята. Она была рада, что решила приготовить сегодня одно из его любимых блюд. Это будет хороший ужин. Они будут болтать, смеяться и хорошо проведут время.

Помешав грибы в соусе, он поднялся и направился к ней. Она надеялась, что он сейчас подойдет и коснется ее. Но вдруг она застыла; предвкушаемое ею объятие обернулось грубым лапаньем ее грудей. Преследовавшая ее едва ощутимая тревога перешла в настоящую панику. «О Боже, опять начинается», — подумала она. Ее сознание и тело онемели, и все ее мысли сконцентрировались на соусе.

Дальше она помнила только то, как Марк ушел. Она слышала, как он возится в столовой. Ее охватил явный испуг и тревога. Что-то страшное произошло с ее чувствами к Марку. Нельзя сказать, чтобы она разлюбила его; казалось, она просто не хотела с ним секса, а он с каждым днем становился все настойчивее. Ей не нравилось, как он обращается с ней: он был груб, неэмоционален и полностью лишен романтики. Зачастую такое обращение убивало в ней всякое сексуальное желание, а порой ее просто коробило. Марку больше не хотелось просто сидеть, разговаривать, смотреть телевизор, держа друг друга в нежных любовных объятиях. Все, чего он хотел, — только секса, секса и секса. Всякий раз, когда она пыталась сделать так, чтобы они просто побыли вместе, он либо спешно уходил из комнаты, либо включал телевизор, либо начинал к ней приставать. Она осознавала, что всю вину нельзя сваливать на него. Быть может, все еще можно исправить. Она хотела попробовать идти навстречу всем его попыткам заняться сексом.

Во время и после ужина Марк казался отстраненным. Джоанна попыталась завести дружеский разговор, и он откликнулся на это, но в его голосе не было тепла. Может быть, он был рассержен или ему надоело казаться сексуальным? Возможно, она придала этому слишком большое значение. Быть может, на самом деле с ним было все в порядке. Она решила не беспокоиться и расслабиться. Сидя рядом с ним на диване, она почувствовала некоторый прилив сексуального желания. Ей действительно нравился Марк, и она вспомнила, как страстно они занимались любовью в прошлом. Марк многозначительно взглянул па нее. «Хочешь чего-нибудь выпить?»

Его взгляд застал ее врасплох. У него были какие-то задние мысли, а ей это не нравилось. Она задумалась на мгновение, но ей не понравилось скрытое ожидание, содержавшееся в его вопросе. «Давай напьемся и трахнемся, — подумала она, — как это банально». Не раздумывая дальше, она отклонила его предложение.

Она обратила внимание на его уязвленный вид и поколебалась в своем решении. Если он спросит еще раз, она согласится. Но теперь Марк казался совершенно отчужденным. Он достал пиво из холодильника и выпил всю банку, ни разу не предложив ей, а затем резко поднялся. Она притворилась, будто удивлена. «Пошел спать?» — «Да, устал, пока…» — ответил он.

Когда он уходил в спальню, его слова отдавались в ее голове. Было ли это язвительной репликой, печальной констатацией факта или полным надежды приглашением? Она решила не делать слона из фразы, которая показалась ей всего лишь бессмысленной ехидной издевкой.

Досмотрев передачу, Джоанна выключила телевизор, потушила свет и на цыпочках пробралась в спальню. Быть может, Марк еще не спит. Быть может, у них завяжется милая беседа. Она взглянула на лежащего в постели Марка. Ей показалось, что он уже заснул.

«Ну и хорошо, — подумала она, — Мы можем спать прижавшись другу к другу всю ночь, и я буду ощущать свою любовь и физическую близость к нему. А утром мы сможем заняться сексом, прежде чем он уйдет на работу, как бывало в прошлом».

Она разделась и решила не надевать ночную рубашку. Проскользнув под одеяло, она легла рядом с ним, но он внезапно обернулся. Джоанна испугалась, поскольку думала, что он спит, и ее колени инстинктивно сомкнулись, когда он просунул между ними свою ногу.

Прежде чем она успела оправиться от неожиданности, он сел на постели. Его лицо было перекошено от ярости и он что-то прокричал на нее, на что она ответила, не подумав. Ее охватила паника. Затем она вдруг сделалась холодной и расчетливой; она начала отвечать на его обвинения машинально, из защитной реакции; ее решение быть милой покинуло ее и сменилось гневом и обидой.

Когда Марк в конце концов накрылся одеялом, она была рада возможности поспать. Ей стало жалко их обоих. «Может, мне нужно обратиться к сексопатологу», — подумала она. Среди ночи они постепенно придвинулись ближе, касаясь друг друга здесь и там, сначала легко, а потом крепко обнявшись. Ей снилось, что она занимается с Марком любовью.

Этот пример является характерной иллюстрацией типичных проявлений борьбы за власть между двумя людьми. Дело не в том, что Джоанна и Марк больше не любят друг друга. Они испытывают взаимное чувство любви и сексуальное влечение. Но что-то между ними идет не так. Поток любви, которой они когда-то предавались легко и радостно, оказался перекрыт. И теперь оба они испытывают замешательство, обиду и гнев. И обоим кажется, что виноват, главным образом, другой. Прежде чем начались неприятности, они были влюблены друг в друга. Джоанна никогда прежде не испытывала такого сексуального возбуждения, а Марк никогда прежде не был так нежен и заботлив. Теперь же они оказались сцепившимися в разбивающей их сердца схватке за секс и любовь.

Поначалу они не замечали своей проблемы в череде заполненных делами дней и усталых ночей. Но в течение последнего года у них постепенно сформировались поведенческие паттерны, которых ни он, ни она ясно не осознавали. В свободный поток взаимной любви начали примешиваться эпизодические контролирующие транзакции. Однажды вечером, когда они лежали в постели, Марк проигнорировал тот факт, что Джоанна не была заинтересована в сексе, и настоял на половом акте. Она особенно не сопротивлялась, однако решила для себя лишь минимально отвечать на его ласки.

В следующий раз, когда они лежали в постели, она отодвинулась от него и свернулась в плотный непроницаемый клубок. В конце той же недели Джоанна планировала провести спокойное воскресное утро в постели. Она представляла себе, как они будут лежать рядом и просто разговаривать; как он встанет, сварит кофе и приготовит им сдобные булочки с вареньем. Но еще прежде, чем она успела проснуться, он был уже на ногах и работал в саду, а потому и ей пришлось вскоре встать.

На протяжении следующих ночей, когда Джоанна спала, Марк ласкал и целовал ее, и она почувствовала возбуждение. И прежде чем она успела понять, в чем дело, они уже занимались любовью. Их секс был ей наполовину приятен, а наполовину отвратителен. И в следующий раз, когда он начал ласкать ее посреди ночи, она проснулась, перевернулась на живот и снова заснула. На протяжении последних месяцев Марк активизировал свои манипуляции, направленные на то, чтобы склонить Джоанну к сексу, и параллельно она активизировала свои маневры к сопротивлению. Все усилия Джоанны по созданию условий для свободной от секса близости были одинаково безрезультатными.

Я являюсь последователем транзактного анализа. Власть в межличностных отношениях выражается посредством социальных транзакций, которые поддаются объяснению и анализу. Давайте рассмотрим под микроскопом контролирующие интеракции Марка и Джоанны, имевшие место описанным выше вечером.

Марк предпринимает целый ряд контролирующих, властных маневров. Во-первых, придя домой, он скрывает свои сексуальные желания, что является формой лжи. Он полагает, что если бы Джоанна узнала, что он хочет секса, она отказала бы ему. Таким образом, он контролирует свои собственные слова и действия с целью контролировать ее. Хотя на самом деле ему хочется посмотреть телевизор, он заводит разговор с женой, что является попыткой дать ей то, чего хочет она, — не из чувства заботы о ней, а в ожидании того, что это позволит ему получить желаемое.

Итак, он снова пытается контролировать ее. Затем он забывает о своем решении и ведет себя импульсивно, лаская ее груди. Когда он видит, что его импульсивное поведение отталкивает Джоанну, он пробует иную тактику. Он решает вообще не трогать ее, надеясь, создав дистанцию, пробудить интерес с ее стороны. Этой тактики он придерживается на протяжении всего ужина. Затем ему приходит в голову новая идея: «Быть может, если она захмелеет, она станет более раскованной». Но она понимает его намерения и отказывается от предложения выпить. Тогда он принимает уязвленный вид; может быть, это заставит ее почувствовать себя виноватой. Когда она тоже ложится в постель, он решает притвориться спящим: это докажет ей, что ему все равно. Может, это подействует. Но он действительно засыпает и, когда кажется, что она сама проявляет к нему теплые чувства, он опять забывает о своем решении и начинает к ней приставать. Увидев, что он снова потерпел неудачу, Марк прибегает к более грубой тактике. Он оскорбляет ее и обвиняет во фригидности. Он пытается вызвать в ней чувство вины. Пытается, напугав ее, добиться от нее покорности. В конце концов он опять обижается и уходит в себя, воображая, как он прибегнет к крайним силовым проявлениям игр власти.

Когда же мы переходим к анализу тех чувств и переживаний, которые испытывает Джоанна, перед нами предстает совершенно иная картина. У Джоанны выработался затаенный, почти инстинктивный страх перед сексуальными домогательствами Марка. Серия из почти одинаковых вечеров породила в ней ожидание неприятностей. Ее охватывает тревога каждый раз, как он начинает с ней заигрывать. В результате его шаги к сближению, будь то контролирующие и манипулятивные или прямые и честные, наталкиваются на одну и ту же реакцию, напряжение, отстраненность, блокирование каждого его действия, пассивное сопротивление. Она уже не решается проявлять в своем поведении какие-либо признаки любви из страха, что они будут расценены как стремление к сексу. Она ждет от него проявления инициативы, так чтобы она могла отвергнуть те шаги, которые ее не устраивают. Теперь уже она полна решимости не терять контроля над собой, не поддаваться на манипуляции; она не знает другого способа добиться того, чего хочет, как не знает и он. Оба они оказались в ловушке борьбы за власть, и не знают, как оставить свои боевые позиции. Он постоянно ловит себя на том, что пытается манипулировать ею в надежде получить желаемое, а она ловит себя на том, что чисто машинально отказывается идти ему навстречу.

В прошлом маневры Марка приносили ему успех. Ему удавалось притупить бдительность Джоанны, или заставить ее нуждаться в нем, или принудить ее подчиниться ему из чувства вины или страха. Но все эти приемы больше не работают. Они почти всегда перестают работать через какое-то время. Люди не любят, когда их контролируют, и в конце концов манипуляции порождают сильное чувство протеста. Далее следует борьба, энергия тратится впустую, и в результате наступает бессилие — отсутствие власти. Ситуация Марка и Джоанны — лишь частный пример игр в борьбе за власть друг над другом.

Марк хочет секса. А Джоанна не хочет, по крайней мере, так он это воспринимает. Он может пытаться добиться своего прямым и грубым способом, просто начав ее лапать, а может, либо в другие моменты, либо даже одновременно, действовать и значительно более тонко. Мы видели, как он пытается подкупить Джоанну, часами подготавливая почву для того, чтобы перейти к сексу. Мы видели, как он скрывает свои чувства, пытается вызвать у нее чувство вины, прикидывается заинтересованным в ее делах, пытается напоить ее и начинает на нее дуться. Когда и тонкие маневры Марка не срабатывают, он вынужден рассматривать более грубые меры, как в случае его фантазии об изнасиловании той ночью, или как в тех случаях, когда он сжимает кулаки и кричит на нее.

Если у вас есть буханка хлеба, которую я хочу заполучить, я могу просто выхватить ее у вас и, прижав вас к земле, съесть ее. Это грубый подход. Я также могу заполучить эту буханку другими средствами. Я могу убедить вас, что она моя и что у меня больше прав на нее, чем у вас. Я могу воздействовать на вас, притворившись, что я безумно голоден, так что вы отдадите ее мне из чувства вины или стыда. Я могу запугать вас, угрожая вам словесно и описывая, что произойдет с вами, если вы ее не отдадите. Я могу с улыбкой на лице выцыганить ее у вас. Все те же маневры применимы и к сексу.

В повседневной жизни нас чаще всего контролируют тонкими методами. Мы лишь в редких случаях ясно осознаем, как эти методы достигают своей цели, несмотря на то что сами применяем их к окружающим. Физическая сила не является той непосредственной базой, на которой основан их успех. Все те маневры, что используют Марк и Джоанна, будь то грубые или тонкие, психологические или физические, наступательные или оборонительные, подпадают под определение игр власти и являются основным предметом этой книги. Игры власти это инструменты контроля и конкуренции. Когда эти игры вторгаются в отношения любви и сотрудничества, они кардинальным образом трансформируют их.

Давайте рассмотрим еще одну ситуацию, где игры власти используются систематически — на работе.

А тем временем в офисе…

Сейчас четыре часа пополудни — до окончания работы остается час. Вы усердно трудились весь день; вы позволили себе лишь два пятнадцатиминутных перерыва на кофе и получасовой перерыв на обед. Пока вы с нетерпением ожидаете окончания рабочего дня, ваша начальница входит к вам в офис, кладет на ваш стол папку, улыбаясь, смотрит на вас и говорит: «Это нужно сделать к завтрашнему утру. О’кей?» Вы колеблетесь, но автоматически отвечаете: «О’кей». — «Спасибо», — отвечает начальница, быстро поворачивается и уходит.

Вы открываете папку и смотрите, что находится внутри. Судя по всему, вам предстоит еще полтора часа работы. Вы знаете, что не сможете закончить все к пяти. Это означает, что вы должны будете задержаться, не успеете уехать до часа пик и будете торчать в пробке. У вас мало бензина, и вы рискуете тем, что он кончится посреди дороги. Вам придется в самый разгар движения заезжать на станцию и заправляться.

Вы в замешательстве и ярости. Однако вас спросили: «О’кей?» и вы согласились. Начальница сказала: «О’кей?», и вы ответили: «О’кей». Как после этого вы можете пойти на попятную и устроить скандал? Вас захлестывают эмоции и вы не в состоянии ясно мыслить. Все, что вам ясно, это что вам предстоят полтора часа работы, которую нужно сделать к завтрашнему утру. И вы говорите себе: «Ладно, чем быстрее я примусь за работу, тем быстрее с ней разделаюсь. К чему попусту тратить время. Придется уж задержаться, раз надо».

Итак, с вами сыграли в игру власти. Вашей начальнице удалось заставить вас делать нечто, чего вы не хотели делать, нечто такое, чего она не имела права ожидать от вас. И это было сделано безо всякого применения силы, да к тому же еще и с улыбкой. Ваша начальница сыграла на вашем послушании, нежелании вступать в разногласия, на вашей услужливости, чтобы заставить вас выполнить какое-то, как она прекрасно знала, необоснованное требование.

Если представить себе идеальную рабочую ситуацию, в которой вы сумели бы проявить находчивость, вы могли бы сказать: «Постойте, я не уверен, что „о’кей“. Дайте подумать». И немного подумав, вы могли бы возразить: «Почему вы принесли мне эту работу так поздно? Почему ее обязательно нужно сделать к завтрашнему утру? Вы что, не могли попросить кого-нибудь еще мне помочь?» А может быть, и так: «Я не обязан работать после пяти часов. Если это так важно, вы должны были дать мне это раньше. Почему бы вам не нанять временных служащих? За это мне нужно платить в полтора раза больше». Или даже: «А почему бы вам самой это не сделать?»

Очевидно, что такое поведение рассматривалось бы как неповиновение, несоблюдение субординации, отказ от сотрудничества, и что большинство людей не способны на такие агрессивные проявления. Кроме того, если бы данную вам работу легко мог бы выполнить кто-то другой, ваша начальница могла бы подумать о том, а не уволить ли вас, и не взять ли на ваше место человека, более склонного к «сотрудничеству». Оказывается, выбор не так прост. Так что же вам делать?

Замешательство, которое мы испытываем в подобных ситуациях, вполне объяснимо. Мы стремимся к сотрудничеству и хотим пользоваться репутацией хороших работников и разумных людей. Но нас часто просят поступаться своими интересами те, которые думают только о себе и которые без колебаний будут контролировать нас во имя собственной выгоды. Единственный способ принять разумное и ответственное решение — это лучше понять ситуацию, расширив свои знания о власти: как люди злоупотребляют ею с помощью грубых и тонких игр власти и, напротив, как можно использовать ее взаимовыгодно и гуманно, избегая оказаться жертвой игр власти. Лишь после этого мы сможем понять, действуем ли мы из послушания и покорности или на основе свободного выбора и стремления к сотрудничеству.

Люди имеют право работать в атмосфере, в которой игры власти, как и принуждение к сверхурочной работе, не используются и в которой как работники, так и работодатели имеют право просить того, чего они хотят, и вести переговоры на справедливой и разумной основе. Работникам нужна гарантия того, что их готовностью усердно трудиться не будут злоупотреблять, а также принимать ее как должное, а руководители должны быть уверены, что работники готовы выполнять работу тогда, когда ее нужно выполнить, и делать это максимально продуктивным способом. Создание таких рабочих условий возможно. И в такой деловой среде ваша начальница обращалась бы с вами совершенно иначе. Она могла бы зайти в ваш офис и вежливо подождать, пока вы закончите выполняемую работу и посмотрите в ее сторону. В этот момент она могла бы сесть на стул и сказать: «Извините, что отвлекаю, но я бы хотела спросить вас, не могли бы выполнить сверхурочную работу сегодня, прежде чем покинете рабочее место? Это займет примерно полтора часа».

Если бы вы выразили недовольство ее просьбой, она могла бы сказать: «Это действительно важно, давайте попробуем договориться. Возможно, вы хотели бы взять отгул завтра утром». Или: «Быть может, вы согласитесь сделать работу в виде исключения, в качестве услуги. Я сделаю вам ответное одолжение, когда вам это понадобится». Такая взаимовыгодная просьба, свободная от игр власти, могла бы побудить вас принять решение выполнить эту работу, и согласиться на это с улыбкой. А если нет, то вы с вашей начальницей могли бы обсудить возможные творческие подходы к разрешению проблемы, такие как обращение к другим лицам, перенесение сроков сдачи работы или выполнение ее дома. В результате между вами сформировались бы более эффективные деловые отношения, основанные на взаимном уважении. Уже доказано, что такая рабочая обстановка намного более продуктивна, и большинство современных предприятий заинтересованы в том, чтобы найти средства создать такую среду. Однако лишь глубокое понимание проблемы злоупотребления властью и ее обратной стороны — готовности сотрудничать — может обеспечить реализацию этих устремлений.

Два этих подхода: режим контроля, игр власти и конкуренции, а также обратная сторона власти — доброжелательный, взаимовыгодный и кооперативный режим, и являются основным предметом данной книги. Давайте начнем наше обсуждение с анализа того, как мы относимся к контролю над нами со стороны других людей.