Обратное зеркало

Глава восьмая «Духов лес»

Через три дня после возвращения Ингвара с болот в сопровождении своей охраны объявился Святозар. Встретив волхва в зале совета, Ингвар проводил его к круглому столу и в ожидании рассказа плюхнулся на свободный стул рядом с ним.

— Ну, волхв, не томи душу. Выкладывай, что нашел?

— Какой ты нетерпеливый, княже, — не торопясь, разглаживая седые усы, отозвался верховный волхв Новгорода. — Ну да ладно. Нашел я пока только два места и оба в сторону Белоозера в двух днях пути. Места эти дикие, и людей там почти не бывает. Лес глухой. Поэтому силы в них скопилось много. Но на пути к одному из мест живет племя неведомое. Как на них никто прежде не наткнулся, ума не приложу. Послал я последить туда двух разведчиков. Да вот незадача, схватили их раньше, чем они поближе к веси подобрались. Кстати, весь большая, дворов триста. Воинов около четырех сотен. Но не это главное. Когда они моих молодцев схватили, я уж думал не видать мне более сынов перуновых. Ан нет, ошибся. Их к вождю отвели, а тот, мол, чьи они ратники будут. Ну, наши запираться не стали, сказали, что так, мол, и так. Служим мы новгородскому князю Ингвару Рюриковичу, что уже год владеет землей этой. И показалось им, что вождь сквозь густые усы пробормотал: «Так вот значит, как обернулось. Князь наш объявился». Потом рукой махнул, ну воины его копья и опустили. А затем он к нашим воинам обратился: «Вы, славяне, служите мужу доблестному. Скажите мне, нет ли у него знака на плече в виде сокола?». Разведчики мои, видя, что их резать никто не собирается, говорят, мол, да, есть. На плече, на левом. То ли татуировка, то ли ожег в виде сокола. А вождь им в ответ: «Присягали мы с вами служить одному человеку, и если князь Ингвар захочет нас видеть, пусть либо сам придет, либо гонца пришлет, и мы к нему всей весью сами придем. А ему передайте, что мы варяги Рюрика и служили конунгу своему честно, но во время зрады (предательства) многих в лагере не было — несли мы дозоры дальние, а когда вернулись, все было уже кончено. Так что пусть на нас зла не держит, мы не трусы и не предатели. А теперь идите и передайте, что я просил». После этого их проводили до места, где скрутили, пожелали доброго пути и вернулись за высокий частокол. Ну, мои сразу мне все рассказали, я и решил, что если они двадцать лет ждали, то два дня ничего не решат. Вот и поехал дальше к месту силы. А там тоже немало интересного. Видать, образовалось оно недавно. И торчат в нем четыреста мечей и секир, а на небольшом холме меч воткнут древний. Сделан он из незнакомого мне металла, но ни время, ни дожди со снегом ничего ему не сделали. Попытался я его вытащить тебе в подарок, да не вышло. Сила в нем огромная. Ну, осмотрели мы все и в обратный путь.

— Святозар. А ты, что думаешь? — переварив рассказ волхва, спросил Ингвар.

— Если князя интересуют мои мысли, то скажу я вот тебе что. Скорее всего, место силы — это могилы варягов Рюрика, а на холме его сожгли, и меч в золу воткнули. И если я все правильно понял, вытащить его не сможет никто, кроме тебя. И если ты его получишь, то еще больше сблизишься с Трувором. А к варягам к тем тебе надо лично ехать, да вывести их из лесов белоозерских. Нам в предстоящей войне лишние силы пригодятся.

— Прав ты, Святозар. Так я и сделаю. Завтра на заре и тронусь в путь. Сначала заеду к варягам, а потом на место силы. Ты как? Со мной поедешь?

— А чего не поехать? Давай съездим, княже. Может, еще разок полезным буду.

— Святозар, — прикрикнул Ингвар. — Ты бога-то не гневи. Ты сегодня огромное дело сделал — меч отца для меня нашел, из его отряда варягов последних разыскал. Так что иди, отдыхай и распорядись во второе место силы жреца Перуна направить, статую бога туда у резчиков закажи.

— Как скажешь, княже, — и, поклонившись, волхв зашагал в сторону дверей.

Осмотрев на карте места, указанные Святозаром, Ингвар сильно удивился, почему раньше на варягов никто не натыкался. Ингвар хлопнул в ладоши. Вошел воин и застыл, ожидая приказаний.

— Найди мне Гостомысла, пусть сюда идет, — приказал Ингвар. — Да пусть особо не торопиться, но и не затягивает.

Воин кивнул и исчез.

Ингвар же переваривал услышанное: «Последние варяги Рюрика осели на земле этой и продолжают служить своему князю. Скорее всего, они, вернувшись в лагерь и увидев бойню, что там случилась, собрали мертвых, а может, кого и раненым нашли, после чего ушли подальше от проклятого места, да и осели в лесу, а место силы возникло уже после похорон Рюрика и воинов его. Да, варяжские мечи лишними в этой войне не будут. Это большая удача, что Святозар наткнулся на них. Надо будет их из леса вывести и в Новгороде поселить. Сейчас прямо и прикажу на свободном месте внутри стен заложить варяжский конец». Его размышления прервал ратник, сообщивший о приходе Гостомысла.

— Веди, — приказал Ингвар и вернулся к рассмотрению плану города. Найдя место для варяжского конца, Ингвар поднял глаза на боярина.

— Здравия желаю, княже. Чего изволишь?

— И тебе, Гостомысл, здоровья крепкого. А хочу я от тебя узнать, что за лес здесь и чем знаменит.

Боярин склонился над картой и внимательно всмотрелся в темное пятно, на которое указывал Ингвар.

— Ну, княже, место это зовется «духов лес». По опушке он безопасный, а вот в чащу лучше не соваться. Из тех, кто туда ходил, назад ни один не вернулся. Народ поговаривает, будто в том лесу живут все духи новгородские. А началось все это двадцать лет назад, когда на берегу Ладоги твоего отца порубали. А через какое-то время после гибели варягов над лесом три дня подряд дым стоял. И после этого в лес этот не стало дороги ни конному, ни пешему. Ну, вот вроде и все, княже.

— Ладно, Гостомысл. Не буду я тебя больше мучить. Нашли мы со Святозаром разгадку тайны этого леса. Живут в его чаще не духи, а варяги, что моему отцу служили, да бойни на берегу Ладоги избежали. Дым тот, что двадцать лет назад над лесом стоял, от похоронных костров Рюрика и его дружины. А из леса они никого не выпускают, чтоб тайна их не открылась.

— Вот тебе раз, — озадачено пробормотал боярин, — и что дальше, княже?

— А дальше, Гостомысл, я поеду туда и приведу варягов в Новгород. — Ингвар показал на план Новгорода. — Вот здесь строительства еще не велось, так что собирай плотников и начинай строить варяжский конец. Приведу варягов, они и помогут отстроиться.

— Когда, княже, уезжаешь?

— Завтра с утра, боярин. Так что не медли, если есть вопросы, помогу решить, а нет, тогда Перун тебе в помощь.

Гостомысл на несколько секунд задумался:

— Да нет, княже, вроде пока справлюсь, а если чего понадобиться, потом попрошу.

— Ну, тогда ступай, собирай плотников и начинай строить дома. Думаю, через два дня приведу лесных отшельников.

Боярин откланялся и заспешил к себе в финансовый дом. Озадачил его князь: надо финансы подсчитать, да людей набрать на строительство.

Ингвар же велел позвать Лису. Через несколько минут в зал быстрым шагом проскользнула главная охранница и застыла рядом с князем, ожидая приказаний.

— Вот что, сотница, собирай своих орлов и орлиц. Завтра с утра отправляемся в «духов лес». Примерно дня на два, так что бери все необходимое.

Сотница кивнула.

— Еще что-то, княже?

— Я слышал, вам Данила Мечеславович пять малых арбалетов прислал?

Она утвердительно кивнула.

— Прекрасное оружие, княже. Взять с собой?

— Да, Лиса, возьми на всякий случай, хотя я думаю, поход будет мирным. Иди собирайся. Завтра на рассвете отправляемся.

Лиса кивнула и покинула зал.

— Гонца сюда, — крикнул Ингвар в сторону дверей. За ними послышалось шевеление и приказ князя, летящий дальше по коридору от одного поста к другому.

Через пять минут раздался топот и в зал вбежал гонец.

— Звал, княже?

— Подойди!

Гонец быстро подбежал и застыл рядом с троном князя.

— Вот что, бери самого быстрого коня и стрелой несись в Ладогу к Трувору, скажи, что Ингвар Новгородский нашел остатки дружины Рюрика и через пять дней приведет их в Новгород. Если наместник хочет, может в гости пожаловать, авось кого из старых знакомцев встретит. И запомни, если кому проболтаешься об этом, за горло скараю.

Гонец кивнул и бросился исполнять приказ князя.

Ингвар же решил лечь спать пораньше, а то завтра снова в седло. Надо хорошенько выспаться.

Наутро, проснувшись с первыми лучами солнца и быстро умывшись, облачился в княжеский кафтан, и, накинув сверху харлужную пластинчатую броню и взяв с собой оба меча, выскочил на крыльцо терема. Увидев его, сотня, уже выстроенная у крыльца, приветствовала князя ударом в грудь и криком «слава Новгороду!». К нему неслышно подошла Лиса.

— Княже, мы готовы выступать, ждем только Святозара с десятком ратников. А вот и он, — и кивнула за спину Ингвара.

— Тогда трогаемся. Порядок движения выбери сама, что-нибудь среднее между «быстро» и «нормально».

Лиса кивнула, и пошла отдавать приказы. К Ингвару приблизились Ратибор и Гостомысл.

— Когда тебя ждать, княже? — подал голос воевода.

— Если все хорошо будет, дней через пять. Если задержусь, пришлю гонца. Город на вас оставляю: за порядком следить, беззаконие пресекать. И, Ратибор, увидишь Данилу, передай ему мой приказ, пусть трое выступают. Он поймет. Все, по коням, — скомандовал Ингвар, взлетая в седло своего верного Черена.

Людская масса пришла в движение, и вскоре из ворот терема вынеслась на встречу утру кавалькада всадников.

Дорога была нетрудная, правда, в одной веси, что попалась на дороге недалеко от «духова леса», пришлось задержаться. В ноги Ингвара бросился староста.

— Княже, не вели казнить, дозволь слово молвить.

— Говори! — приказал Ингвар.

— Княже, ты же в «духов лес» собрался? — спросил старик.

Ингвар нехотя ответил.

— Да, дела у меня там.

— Не ходи, княже, голову сложишь, никого духи оттуда не выпускают. Три дня назад мой сын туда ушел лес на опушке рубить, да больше его никто не видел. Не ходи, княже, пропадет Новгород без тебя.

— Не волнуйся, старик, ничего со мной там не случится. А если повезет, я тебе и сына верну.

Старик, продолжавший валяться в ногах, поднял глаза, и было в них столько печали и муки за любимого князя, что Ингвару стало жаль старика. Ведь тот не знал того, что знает он.

— Ладно, не печалься, — сказал ему, Ингвар. — Я ведь Перуном избран, так что вряд ли меня духи тронут. Но сегодня уже поздно в лес идти, поэтому у тебя в веси переночуем. В хаты не полезем, а вот лагерь на околице поставим. Единственное, что попрошу, так это воинов накормить и за лошадьми поухаживать. А это тебе за издержки, — и кинул старику золотую монету. Староста поклонился и начал торопить народ.

Сидя в шатре за накрытым столом, Ингвар обдумывал свои следующие шаги. Денежную реформу, образование, военное дело. С финансовыми аспектами он был не очень знаком, но даже дураку было понятно, что товарно-денежные отношения на Руси безвозвратно устарели и нуждались в суровых переменах. Ингвар уже представлял, как можно собрать примитивный станок для чеканки собственных денег. Теперь надо было организовать монетный двор. То, что сейчас за одну греческую или арабскую золотую монету дают пятнадцать серебряных, а отсутствие собственной денежной единицы плохо сказывалось на экономике. И задумал Ингвар чеканить собственные деньги. Серебряные и золотые. За одну золотую новгородскую гривну давать десять серебряных, а остальные деньги, арабские и греческие, скупать и переплавлять, хождение их свободное запретить. А чтоб купцы заморские не возмущались, установить обменные пункты, где можно бы было обменять свои золотые на новгородские. С этими мыслями он закончил ужин и лег спать.

Утро было солнечное и ясное, на траве еще лежала роса, а отряд Ингвара уже приближался к «духову лесу». На опушке князь велел остановиться.

— Разбить лагерь и дожидаться моего возвращения. Я же с Святозаром и двумя десятками ратников пойду в лес. До моего возвращения или гонца от меня ничего не предпринимать.

— Лиса, — позвал Ингвар сотницу. — Выдели мне два десятков ратников и оставайся в лагере. Смотри в оба. Обстановка на время моего отсутствия приближена к боевой. Посты двойные.

Лиса быстро кивнула и поспешила отдавать приказания. Спустя час, проверив, как выполняются его распоряжения, и оставшись доволен, Ингвар и Святозар с двумя десятками ратников и разведчиком, который уже был в веси, вошли под темные своды леса. Путь быль не легким и не трудным, через два часа после входа в лес Ингвару показалось, что за ними наблюдают. И с каждым шагом его уверенность в этом росла. Слева, шагах в двадцати, затрещала сорока, но Ингвар мог поклясться, что ее пародировал человек. Его уверенность в том, что здесь есть люди, полностью подтвердилась, когда его маленький отряд прорвался сквозь бурелом.

— Княже, — подал голос один из десятников, — а ты заметил, что все завалы, которые мы прошли, за исключением двух, рукотворные и сделаны с большим искусством.

— Да, Храбр, ты прав. Там, куда мы идем, есть люди, — и, видя, как занервничал десятник, Ингвар поспешил его успокоить. — Они нам не враги, но пока все не выяснится, держаться на стороже.

В этот момент к нему подошел их проводник.

— Княже, еще две поляны и мы на месте, прикажешь идти дальше?

— Нет, всем стоять. — Ингвар вышел за границу круга воинов и громко крикнул. — Варяги, я, князь новгородский Ингвар Рюрикович, пришел к вам с миром и прошу вас проводить меня к вашему походному вождю. А если не рады мне здесь, то дайте ответ, чтобы я не наматывал лишние круги по лесу.

Лес оставался безмолвным. Неужели Ингвару показалось, что буквально в двух метрах от него люди. Сзади раздался предостерегающий крик Храбра. Из-за ближайших деревьев выходили люди с мечами в руках. Они были со всех сторон, Ингвар и его воины были окружены.

Удивляло другое, как такое количество людей умудрялось оставаться незаметными. Ингвар в мыслях поставил им высший бал по подготовке.

— Следуй за нами, — проговорил один из лесовиков. По-видимому, он был здесь главным и, не дожидаясь ответа князя, зашагал в сторону, куда ранее указывал проводник. Ингвар махнул рукой, приказывая своим воинам следовать за ним, и двинулся вслед. Так, в плотном кольце охраны, они вышли на огромную поляну, на которой стояла варяжская весь. В ней начитывалось около трехсот дворов, по периметру был высокий частокол с четырьмя вышками. Ворота были гостеприимно распахнуты. Главный лесовик оглянулся, словно проверяя, на месте ли его подопечные, и двинулся к воротам.

Только пройдя ворота, их охрана стала потихоньку рассеиваться, и к тому времени, как они вышли на главную деревенскую площадь, сопровождающих осталось всего десять, включая главного. Ингвар застыл в середине площади, окруженный кольцом своих ратников. На площадь же уже спешило все население варяжской веси.

— Здрав будь, князь, — раздался за спиной громкий голос.

Ингвар повернулся, рассматривая человека на возвышении, которое служило ему трибуной.

— И тебе желаю, хозяин, здравствовать долгие годы. Но не назовешься ли, а то ты знаешь меня, а я тебя нет.

Крепкий мужик с золотыми волосами и глазами цвета моря легко поклонился, принимая ответ Ингвара.

— И ты меня знаешь, Ингвар Рюрикович, только не помнишь. Я тебя на руках держал, когда ты был еще совсем маленьким. А зовут меня Свенельдом, я был первым сотником у отца твоего Рюрика. Я рад, что ты сам пришел ко мне. Теперь мы можем многое обсудить.

— Прости меня, Свенельд, если мой вопрос тебя заденет, но что стало с людьми, попавшими к тебе?

— Ничего, — просто ответил сотник, — почти все здесь. Они добровольно решили остаться у меня.

— Ну, — с облегчением сказал Ингвар, — тогда нет препятствия для нашей беседы.

Свенельд кивнул и спустился с помоста. Подойдя к Ингвару, он его крепко обнял и попросил следовать к его дому.

— Оставь своих храбрых воинов здесь, — указал он на лавки, что стояли рядом с ломившимися от яств столами, — пусть отдохнут, а тебя с волхвом прошу к себе в горницу.

Он распахнул перед гостями дверь, пропуская их вперед. Тут же появились две молоденькие девчушки и споро, в четыре руки, накрыли стол. Озорно стрельнув глазами в Ингвара, они исчезли.

— Присаживайтесь к столу, гости. Сначала угостимся, потом поговорим.

Ингвара и Святозара два раза упрашивать не пришлось. Опустившись на лавку, они приступили к уничтожению пищи, перебрасываясь с хозяином ничего не значащими фразами. Когда блюда перед ними опустели, те же девчушки прибрали со стола, и начался серьезный разговор. Отдавая инициативу хозяину, Ингвар обратился в слух. Свенельд внимательно оглядел гостей и бросил первую фразу.

— Я знаю, князь, зачем ты пожаловал, хочешь нас в Новгород сманить, так мы и не против, скучно моим соколам в лесу. Двадцать лет здесь сидим. Племя новое выросло полуславянское, полуваряжское, да и делать нам в лесу больше нечего. Нас около двух тысяч, и почти все хотят уйти в мир, что за лесом. Молодых тянет к битвам, старых к спокойствию. Знаю я, что месяц назад к тебе пожаловал твой дядька Трувор, и ты его приветливо встретил, землей наделил, наместником своим назначил. Но нам это не надо. Мы тебе еще в младенчестве служить присягали, так что хочешь, не хочешь, мы твои люди, твой род, твое племя. Но есть одна загвоздка. Ведун, что служил Рюрику, дал пророчество, а звучит оно так: «В месяц первый лета, года двадцать второго с даты гибели Рюрика, князя нашего, придет сюда юноша и назовется сыном его Ингваром. Так вот пусть тот юноша возьмет в руки меч отца своего. Коли сможет он его из земли вынуть, значит, тот он. Ингвар Рюрикович. И ведом ему путь». Этому пророчеству уже девятнадцать лет. И как только ты возьмешь в руки меч отца, я присягну тебе, и вместе мы выйдем из этих лесов.

— Что ж, Свенельд, я готов исполнить пророчество. Как скоро мы сможем отправиться на могилу отца?

— А завтра и пойдем, — сказал воевода. — Путь туда недолог, всего несколько часов, а сейчас будь моим гостем.

— Позволишь ли ты мне отправить гонца к моим воинам, что стоят на опушке леса лагерем.

— Конечно, Ингвар. С сегодняшнего дня этот лес перестал быть запретным.

— Святозар, сделай милость, позови своего разведчика, — попросил князь.

Старец быстро поднялся и вышел, но буквально через секунду вернулся с воином, что привел их сюда.

— Слушай внимательно, — обратился Ингвар к разведчику. — Стрелой несись в лагерь, который мы оставили на краю леса, и передай сотнице Лисе, чтобы, не мешкая, послала гонца в Новгород к боярину Гостомыслу. Пусть поторопится со строительством. А лично Лисе передай, чтоб ждала нас через три дня. Все ступай. — Разведчик поклонился и исчез. — А теперь, Свенельд, не расскажешь ли ты мне, что было после того боя на Ладоге, — попросил Ингвар.

— Конечно, князь, — отозвался с грустью в голосе варяг. — Когда моя сотня сутра возвратилась в лагерь, то застала в нем лишь десять заговорщиков, да и то раненых. Быстро дорезав предателей, мы осмотрели все тела и нашли много раненых. Но среди них не было ни тебя, ни Хельги, ни Буревоя. По рассказам раненых, мы примерно составили картину бойни, но изменить ничего не могли. Рюрика мы нашли обезглавленным. Видать, предатель Буревой прихватил голову князя как доказательство. Мертвых и раненых воинов мы забрали с собой. Везли на телегах, а женщин и детей, которых в лагере перебили, сожгли там, на месте. Нашлось немало и живых, которые по кустам разбежались. А затем мы тронулись по следам, оставленным Хельги и Буревоем. Так через три дня мы нашли место последнего боя храброго воеводы. Там и решили сжечь мертвых. Хельги и Рюрика мы сожгли на вершине холма, а остальных храбрых воинов рядом с ними. Затем мы вышли на эту поляну и поставили деревню. Было нас тогда не больше четырех сотен. Большинство из вышедших на это место были детьми да бабами. Кстати, в отдельном доме лежит казна Рюрика и множество всякого оружия. Предатель не успел забрать. Нам это не принадлежит, это твое. Когда придем в Новгород, сам решишь, что со всем делать и кому чего давать.

— Ну, Свенельд, — отозвался Ингвар, — быть тебе боярином новгородским. Казну Рюрика пустим на постройку варяжской слободы, а что останется, людям своим отдашь.

— Подожди радоваться, — отозвался Свенельд, — я ж тебе главного не сказал. Там, в том же доме, где казна и оружие, десять возов меха сложены. Мы знали, что когда ты прейдешь, тебе будет трудно и копили силы и средства. В лесу ведь шкурку не поменяешь, а с местными мы не общались. Только в лес не пускали. Кто же до нас доходил, оставался здесь навсегда.

— Да, новости твои и впрямь замечательные. Только вопрос у меня к тебе. Три дня назад у старосты веси, что недалеко от края леса, сын пропал. У тебя его случайно нет?

— Как же нет. Здесь он. Второй день домой просится, бежать пытался.

— Кликни кого-нибудь из своих молодцов, — попросил Ингвар, — пусть приведут.

Свенельд поднялся из-за стола и вышел.

Ингвар пристально глянул на Святозара.

— Что скажешь, волхв?

— Да нечего тут говорить. Во всяком случае, он не врет, а Новгороду сейчас любая помощь нужна.

— Я с тобой согласен. Воины Свенельда будут очень кстати.

Дверь распахнулась, в нее влетел молодой парень и растянулся на полу посреди горницы, вслед за ним появился Свенельд.

— Идти не хотел, — обратился он к Ингвару. — Я ему, мол, тебя новгородский князь к себе требует, а он ни в какую. Говорит, ври кому-нибудь другому.

Ингвар поднялся с лавки.

— Встань! — приказал он парню.

Тот нехотя встал и посмотрел на него. Вдруг у парня расширились глаза, и он бухнулся Ингвару в ноги.

— Прости, княже, — взвыл он. — Не признал я тебя.

— Встань, — повторил Ингвар. — Через три дня дома будешь. А теперь иди, откуда пришел.

Парень послушно повернулся и вышел.

— А чего не сейчас отпустил? — спросил Свенельд.

— Во-первых, здесь распоряжаешься ты. А во-вторых, время позднее, еще в лесу заблудится. Ищи его потом. Да и не хочу я, чтобы за пределами леса знали, кто здесь живет, и зачем я сюда пришел.

— Разумно, — сказал сотник. — Ну, чего, княже, желаешь? Может девок тебе прислать?

— Нет, Свенельд. Женат я и других мне не надо, а вот поспать нужно.

— Как скажешь, — поклонился сотник, — сейчас организуем. Эй, там! — крикнул он за дверь, что вела на другую половину дома. Тут же дверь распахнулась, и появились все те же девки. — Приготовить две горницы для князя и волхва, — приказал он.

Девчушки кивнули и исчезли.

Свенельд же продолжил выспрашивать у Ингвара новости больших земель. Узнав, что грядет война, хмуро ухмыльнулся:

— Давно я сотни в атаку не водил. Да видно скоро придется вспомнить, как это делается. Ты не тужи, князь, отобьемся и от Полоцка с Вадимом, и Отону рога поотшибаем. А я тебе восемь сотен ратников дам. Сам учил их биться: и в строю, и по одиночке. Знатные воины вышли.

— Это мой воевода проверит, — отозвался Ингвар, — а то, может, и переучит где.

— Ну там видно будет, — миролюбиво отозвался Свенельд.

Дверь приоткрылась, и девичий голосок сладко пропел, что горницы готовы. Ингвар глянул на закимарившего в уголке волхва, и тихо шепнул сотнику.

— А давай под Святозара девок подложим?

Тот удивленно выгнул бровь.

— Да не уж-то ты думаешь, что ему девки нужны? Он уже лет сто от этой проблемы избавлен.

— А вот и проверим, — улыбнулся Ингвар. — Мне кажется, старичок не только девок оприходует, но и нас с тобой на мечах побьет.

— Ну, бог с тобой. Если что, за шутку злую тебе отдуваться, а я посмеюсь, — бросил Свенельд и отправился к девкам.

Ингвар разбудил Святозара и отправил его спать. Сам же вышел во двор поглядеть, как его воины устроились.

На часах возле дома стояли два ратника из его охранной сотни.

— Остальные где? — спросил их Ингвар.

— Вон там, на сеновале, устроились, — махнул рукой в сторону сарая воин. — Через два часа меняемся.

— Ладно, бдите. И чтобы ушки на макушке.

Еще раз оглядев двор, князь вернулся в дом и пошел искать свою горницу. Если бы он знал, что так выйдет со Святозаром, шутить бы не стал. Найдя свое ложе, он уже намеривался уснуть, как из-за стенки раздались охи-ахи. Горница волхва оказалась через стенку от князя. Полночи Ингвар не мог уснуть и лишь под утро забылся беспокойным сном. К завтраку вышел злой и не выспавшийся, зато за столом сидел довольный волхв и поедал свое любимое лакомство: блины с медом. Рядом с ним, недоуменно глядя на Ингвара, сидел Свенельд.

— Спасибо, княже, за широкий жест, — увидев Ингвара, сказал Святозар, — сорок лет уже на девок не залазил, а девки сочные оказались. Хорошее племя от них пойдет. Святозарово.

— Да не за что, — буркнул Ингвар, присаживаясь к столу.

— Что, князь, не выспался? — спросил Свенельд.

— Ты что ли выспался? — огрызнулся Ингвар, отрезая кинжалом огромный ломоть от жаренного поросенка.

— Нет, и как мне сообщили, в ближайших домах никто не выспался, — продолжил свою речь Свенельд.

Святозар мстительно улыбнулся. Ингвар одарил его такой рожей, что волхв поперхнулся.

Быстро закончив завтрак, Ингвар умылся и вышел во двор. За ним выскочил Свенельд.

— Да, пошутили. Пятерых девок оприходовал и еще хотел, да заметил, что светает, и уснул, — сказал грустно сотник.

— Сколько? — переспросил Ингвар.

— Пятерых, — повторил Свенельд. — Если он на мечах бьется так, как девок любит, мне его не одолеть.

— Нет, сотник, на мечах, скорее всего, он бьется намного лучше, — печально заметил Ингвар. — А сейчас собирай своих, пойдем за мечем Рюрика.

Через два часа они вышли на поляну, где двадцать лет назад принял последний бой воевода Рюрика Хельги или по-росски Олег.

Как только Ингвар вышел на поляну, в его мозг ворвались сотни голосов, повторяющих одно и тоже: «Ингвар», «Ингвар», «Ингвар»… Люди столпились на краю, он же пошел прямо на холм, где из земли в одиночестве торчал меч его отца. Подойдя к нему, он взялся за рукоять. И тут же все исчезло: лес мечей внизу, его ратники, люди из варяжской веси. Он стоял в круге камней, где ведогон его лечил, где ему выжгли сокола.

— Ну вот ты и пришел, — раздался сбоку голос. — Теперь можно спокойно поговорить. — Не выпуская рукоять воткнутого в алтарь меча, Ингвар повернул голову. Справа от него стоял высокий человек с синими усами и наголо бритой головой, с которой свисал один светлый чуб. — Да ты рукоять-то не выпускай, а то я не смогу с тобой говорить. Ты уже догадался кто я?

Ингвар утвердительно кивнул.

— Ну и хорошо, — тихо проговорил призрак. — Итак, сын, есть одно дело, которое необходимо обсудить. И это….

— Месть, — выдохнул Ингвар.

— Нет, сын. Месть ничего не решает. С ее помощью невозможно создать ничего нового. Я же хочу поговорить о созидании. Пора создать мощное государство. С законами, с понятиями чести, верности. Я знаю, тебе сейчас нелегко. На тебя навалилась огромная тяжесть, но все когда-нибудь кончается. В том, что тебе тяжело, есть доля и моей вины. Я погиб слишком рано и не успел научить тебя всему, что знаю сам. Но ты приобрел свой опыт, побывав в другом мире с более длинной историей, и сумеешь не повторить ошибок предшественников. Я горжусь тобой. За год ты сделал невозможное: поставил крепкий город, которому скоро предстоит стать столицей всей Руси, ты завоевал уважение местных племен, причем сделал это не огнем и мечем, а словами и поступками. Что касается Отона и Буревоя, то все их деяния известны. Ну, а если столкнешься с ними в бою, будь осторожен. Они очень сильные воины. А теперь тебе пора, ты итак задержался на кромке. Только когда будешь тянуть из земли меч, думай не о мести, а о созидании. Этот меч никогда не служил злу.

Ингвар кивнул, и видение поблекло, а потом и вовсе растаяло.

Он стоял на том же холме, держа за рукоятку воткнутый в землю меч отца. Оказалось, никто и не заметил его отсутствия. Он был в призрачном мире около десяти минут, а здесь не прошло и двух секунд. Ингвар потянул за рукоять, меч не шелохнулся. «Во имя созидания», — пронеслось в мозгу. Рукоять сама прыгнула в расслабленную ладонь. Сомкнув пальцы, он потянул клинок. Тот шел на удивление легко, как будто не в землю воткнут, а в подтопленное масло. Казалось, земля сама выталкивала наружу чужеродный предмет.

Ингвар вытянул меч и поднял высоко над головой. Солнце скользнуло по блестящим граням клинка и ушло внутрь чудесного оружия.

— Чтоб Новгород жил! — закричал он.

И сотни людей, пришедших увидеть истинного князя, упали на колени.

— Свенельд, подойди, — позвал Ингвар.

Бывший сотник Рюрика поднялся на вершину холма и опустился перед князем на одно колено.

— Будешь ли ты служить мне, как отцу моему Рюрику?

— Да, княже, — последовал незамедлительный ответ.

— Будешь ли ты заботится о граде Новгороде, как о своем собственном?

— Да, княже.

— Тогда встань, боярин варяжского конца. Отныне и навсегда ты будешь служить росской земле и людям, что завтра уйдут отсюда вместе с тобой. — Ингвар повернулся к толпе, стоящей у подножья невысокого холма. — Люди земли новгородской, люб ли вам такой боярин?

— Люб, — в один голос отозвалась толпа.

— Пойдете ли вы за ним в стольный град Новгород и будете ли вы служить ему?

— Да, княже, — последовал единодушный ответ.

— Тогда я жду клятвы верности. Встаньте на колени и повторяйте за мной. Клянемся служить Новгороду и Руси, князю Ингвару, не щадя живота своего.

Народ, стоя на коленях, послушно приносил клятву верности, повторяя слова князя слово в слово. Когда последний голос смолк, и глаза людей вопрошающе уставились на Ингвара, князь поднял меч и произнес:

— Встаньте с колен, свободные новгородцы. Все, кто завтра уйдут со мной и боярином Свенельдом в Новгород, должны собрать свои вещи и быть готовыми к завтрашнему рассвету. С первыми лучами солнца мы покинем весь.

Люди пришли в движение и потянулись в сторону веси, чтобы последний день побыть в старом доме. Ингвар обратился к Свенельду:

— Помоги собраться. Ничего важного здесь не оставляй, когда мы выйдем отсюда, и тайна леса раскроется, эти дома займут другие люди. Я не собираюсь им мешать, пусть живут и плодятся. Это нужно Новгороду. Все иди, боярин. Я же немного побуду здесь.

Свенельд поклонился и пошел вслед за своими людьми.

Охрана Ингвара вместе с Святозаром отступила за край поляны и устроилась под деревьями. Негромко переговариваясь, они разложили еду и приступили к трапезе.

Ингвар же опустился на колени в месте, где раньше торчал меч, и воззвал к Перуну.

— Отец наш! Ты водишь своих воинов в битвы и принимаешь их последние вздохи, подскажи своему верному ратнику, как отвести беду от Новгорода?

Как и на той поляне, близ Пскова, голос бога обрушился на Ингвара отовсюду.

— Все, что ты делаешь и задумываешь, верно. А совет у меня один. Пусть твои воины крепче сжимают мечи и не теряют веру в победу. Это все, чем я могу тебе помочь. Следующий раз, когда ты меня услышишь, будет после победы над ворогами. А если ты, князь, потерпишь поражение, то мы увидимся лично. Прощай! — пророкотало в голове у Ингвара последний раз. И вокруг князя наступила тишина.

Посидев еще немного, Ингвар поднялся и направился в сторону веси. Его ратники незаметно пристроились следом. Святозар, шедший рядом, внимательно посматривал на Ингвара, пытаясь угадать его чувства.

— Княже, дозволь спросить? — наконец-то решил задать вопрос волхв. Увидев утвердительный кивок, продолжил. — Княже, а откуда у тебя ножны к мечу Рюрика и почему ты несешь его в руке?

Ингвар затормозил так резко, что в него врезался охранник, идущий следом.

— Какие ножны, Святозар? — не понял он.

— А вот эти, посеребренные, — и волхв указал на пояс князя.

Два меча Ингвара покоились за плечами. Он всегда их так носил, следуя варяжской традиции. Но на поясе висели пустые ножны, отделанные серебром, очень подходящие к обнаженному клинку в его руке.

— Не знаю, Святозар, — честно ответил Ингвар, — наверно, отец незаметно надел, когда я был на кромке.

Увидев удивленный взгляд волхва, Ингвар быстро рассказал о том, как взялся за рукоять и попал на холм в святилище Перуна, как говорил с Рюриком. Волхв понимающе улыбнулся.

— То-то мне показалось, что когда ты взялся за воткнутый в землю меч, твое тело на секунду исчезло. Но я списал это на солнечный зайчик, попавший в глаза.

Ингвар убрал обнаженный меч в ножны. И как только клинок занял в них свое место, Ингвару показалось, что встретились две половинки одного целого. Он даже испугался, что не сможет снова обнажить этот дивный клинок, но демонстрация прошла успешно, и меч бесшумно и послушно покинул ножны. Так, думая каждый о своем, они достигли веси. Картина, которую они застали в деревне, больше напоминала бегство, нежели сборы. Туда-сюда сновали люди, грузились телеги, в своих загонах орала скотина. На главной площади новоиспеченный боярин, ругаясь, отдавал приказания. Ингвар не стал лезть к нему с советами, это его народ, а значит, Свенельд лучше знает, как и что нужно делать. Устроившись на лавке во дворе, Ингвар несколько минут наблюдал за всей этой суетой, а потом решил подремать, тем более что ночью не удалось выспаться. И снился ему дивный сон, что возвращается он в Новгород из похода дальнего, а на крыльце терема его ждет Ярослава. На руках у нее младенец, а рядом с ней стоит мальчик лет четырнадцати. И только Ингвар соскочил с коня и направился к крыльцу, как его разбудили.

Увидев перед собой лицо Святозара, Ингвар решил не ругаться, а выяснить, для чего волхв прервал столь чудный сон. И с удивлением обнаружил, что на улице темно, а на весь опустилась теплая летняя ночь.

— Княже, прости, что разбудил, — сказал Святозар. — Но сейчас уже полночь и я подумал, что в горнице тебе удобней будет.

— Спасибо, волхв. Люди собрались?

— Да, княже, на рассвете отправимся, всего в обозе двести одиннадцать телег, десять из которых твои. А еще я нашел бесценные записи с тайнами древними, выполненные на глиняных дощечках. Рюрик таблички с Буяна вывез, а волхв местный настоял, чтобы Свенельд забрал их с собой, когда поле бранное на Ладоге покидал.

— Да, бесценный груз повезем завтра, — отозвался Ингвар. — Вели упаковать их получше, чтоб дорогой не побились.

— Уже, княже, уже. Они для меня сейчас дороже, чем казна Рюрика и восемь телег с мехами, что Свенельд для тебя отобрал.

— Восемь телег?! — изумился Ингвар.

— Да, княже. Еще четыре он отдал двум своим купцам, чтоб деньгу за них выручили, на дома новые и прокорм на первое время. Казна же Рюрика, что тебе досталась, насчитывает две тысячи монет золотом и вдвое больше серебром.

— Да, это богатство будет кстати, — заметил Ингвар, направляясь к своей горнице. — Не думал я, что, приехав сюда, решу многие проблемы. А так и воинов для дружины нашел и казну княжескую преумножил. Ладно, Святозар, уже поздно. Прикажи кому-нибудь разбудить меня на рассвете. — Волхв кивнул и направился в сторону девичьей горницы. — Ты только не очень шуми, — попросил Ингвар, — а то сюда все боги слетятся, на своего жреца посмотреть.

Волхв улыбнулся:

— Они останутся довольны, — и он скрылся за поворотом коридора.

Устроившись на лавке, Ингвар попытался уснуть, но как назло сон не шел. Ингвар решил выйти и пройтись недалеко. Так, по веси прогуляться. Выйдя из терема Свенельда, он знаком приказал своим дружинникам оставаться на месте. И пошел вдоль улицы ведущей к выезду из села. Неясное чувство беспокойства разгоралось в нем, и он заспешил к воротам. Когда до них оставалось метров пятьдесят, через стену перемахнула неясная тень, вот она тянет запорный брус, и ворота распахиваются во всю ширь. Ингвар потащил из ножен отцовский клинок, луна блеснула на лезвии и застыла. Меч даже в тени продолжал сиять ровным холодным светом. Уж больно расслабились варяги в последний день пребывания в лесу. Стражи нет, только ворота заперты. Вот и воспользовались этим неизвестные враги. На миг полная луна осветила ворота, в которые тихо крались огромные волки. «Тревога!», — заорал Ингвар и бросился в бой. Тишина разом рухнула. Жуткий вой обнаруженных зверей разнесся по всей веси. Два меча князя мелькали с поражающей быстротой, но клинок Людоты не мог ничего поделать с огромными волками. Он только рассекал шкуры, которые тут же затягивались. Зато меч Рюрика крушил зверье направо и налево. Звери, как можно быстрее, мечтали миновать страшного воина в воротах, который мешал им добраться до сонных варягов. Но Ингвар стоял и отбивался, с ног до головы залитый кровью, а перед ним валялись мертвые волки. «Почему меч Людоты не может их убить?», — металась в голове князя странная мысль. Догадка пришла сама собой: людская фигура, открывающая ворота, полная луна. «Да это же оборотни!». Ингвар начал уставать, руки вращали меч все медленней, в них появилась тяжесть. Но делать нечего, надо сражаться за людей, что сзади тебя, за себя, за Ярославу, за Новгород.

— За Новгород! — заорал он и увеличил скорость вращения мечей.

За спиной уже бежали на помощь князю люди Свенельда. Натягивались боевые луки, свистели стрелы. Натиск на князя ослаб, варяги сбивали оборотней в кучу и добивали серебряными стрелами. Ни один не ушел. Ингвар устало прислонился к створке ворот. К нему подбежал Свенельд.

— Прости, княже, что забыл предупредить про оборотней. Не думал я, что они сегодня заявятся. Завтра бы мы ушли, и долгой войне конец, а видишь, как получилось.

— И давно вы так воюете? — отдышавшись, спросил Ингвар.

— Почитай уже лет десять. Две тысячи серебряных монет из казны княжеской на стрелы, да на кромки мечей переплавили. Но сегодня был последний бой, мы всех до единого перебили, ни одного оборотня в лесу не осталось. Если бы не ты, княже, они бы нас как курей передавили.

— Ладно каяться, — бросил Ингвар. — Войне конец и то ладно. Люди все целы?

— Да, княже, ты же считай их всех в одиночку своим чудесным мечем перебил.

— Сколько же их было?

— Где-то с сотню, — немного подумав, сказал Свенельд.

— Да много, если бы в ворота прорвались, то ничего бы нас не спасло. А где они жили?

— В лесу у них землянки, — сказал бывший сотник. — Туда мои воины побежали, волчат добить.

— Ладно, пойдем, поможешь умыться, — попросил Ингвар, — а то я весь в крови.

Когда начало светать, в весь вернулись воины, что ходили волчат добивать. Принесли тела двух своих.

— Волчицы загрызли, — пояснили они.

— Быстро сжечь, — приказал Свенельд, — а то еще встанут, и все сначала.

— Да вот еще, что, — замялись воины, выложив перед воеводой десять мешочков, — здесь золото.

Ингвар и боярин переглянулись. Мешочки были размером с голову взрослого человека.

— Тут тысячи на три, — прикинул Ингвар. — Твои люди, боярин, ты и дели.

— Вот что, — сказал Свенельд, — шесть мешочков твои, остальное жителям раздам.

— С чего такая щедрость, боярин? Обычно князю полагается десятая часть от воинской добычи, а тут больше половины.

— Так почти вся воинская добыча твоя. Ты же оборотней в воротах встретил, ты большинство из них и порубал. Так что все по правде.

— Ну, я с радостью приму твой дар. Не сочти за труд, отнеси мою долю в обоз к казне Рюрика, приеду в Новгород, разберусь.

На другой стороне веси раздался плач, там готовили к сожжению убитых воинов. Когда погасли последние угли их костров, а на улице стало достаточно светло, Ингвар приказал выступать. За сегодня им надо выйти из леса и достичь веси, где в ногах у князя валялся староста, а заодно ему и сына вернуть.

Дорога была нетрудная. Оказывается, еще вчера воины Свенельда растащили все завалы на их пути. И к полудню первая телега покинула лес. Ингвар подозвал одного из своих ратников.

— Скачи в лагерь и передай Лисе, чтобы сворачивалась. Встречаемся около веси, что на западе отсюда, там и переночуем.

Ратник кивнул и ускакал. Дождавшись, когда последняя телега покинет лес, Ингвар указал направление и двинулся впереди обоза, который растянулся на несколько километров. По бокам телег шли пешие варяги, вооруженные до зубов. Оно и понятно: чужой мир, а добра везут немерено. К вечеру обоз подошел к веси. Навстречу им выехал конный отряд. Реакция варягов была мгновенной: заблестело оружие, натянулись луки. Взмахнув рукой, показывая, что все нормально, Ингвар двинулся навстречу всадникам. Подъехав поближе, Ингвар услышал звонкий удар в грудь, за которым последовало неизменное: «Слава Новгороду!».

— Слава! — отозвался он. — Как прошли два дня? — спросил Ингвар, заметив Лису.

— Все спокойно, княже, — просто отозвалась она. — А как твои дела?

— Да вот, сама видишь, чуть больше двух тысяч народу из леса вывел. Тысяча хороших воинов в новгородской дружине появилось. Да около четырех тысяч золотом привез и серебра столько же. Плюс брони, щиты варяжские, да мечи с копьями. Так что, улов богатый.

В этот момент к ним подъехал Свенельд.

— Знакомься, боярин, — произнес Ингвар, — начальница моей охраны, звать Лиса.

Свенельд почтительно отвесил полупоклон.

— Рад видеть, — произнес бывший сотник, — что столь красивая дева умеет обращаться с оружием и охраняет столь доблестного мужа.

После такой речи Лиса отчаянно покраснела и попыталась скрыть свое смущение поклоном.

— А это — Свенельд, боярин варяжского конца и бывший первый сотник конунга Рюрика.

Девушка поклонилась еще раз.

— Боярин, скажи своим, чтоб в веси не безобразничали, а то за горло скараю, и отпусти на побывку всех, кто к тебе отсюда забрел. А захотят остаться, неволить не буду.

Свенельд поклонился и заспешил к своим.

Обоз послушно устраивался на ночлег. Заполыхали костры, возле них раздавался смех, и звучали песни. Ингвар прекрасно понимал этих людей: после долгого вынужденного затворничества они радовались огромным пространствам, которые теперь не закрывали от них деревья. Радовались победе над оборотнями, одержанной с помощью меча Рюрика, что покоился теперь в ножнах за спиной молодого князя. Варяг двадцати лет от роду по имени Сигурд, признанный певец и стихоплет лесной веси, сочинил огромную балладу, посвященную приходу Ингвара Рюриковича. Последние строки он дописывал уже на телеге, выезжая из леса, и теперь с огромным удовольствием исполнял свое творение перед соплеменниками. Ингвару, находившемуся в своем шатре недалеко от исполнителя, длинная песнь Сигурда очень понравилась.

Отодвинув полог шатра, вошел часовой.

— Княже, только что примчался гонец из Новгорода. Пустить?

Ингвар кивнул и, накинув на себя простую рубаху, опустился на раскладной стул. Вход в шатер распахнулся и быстрым шагом вошел гонец. Ударив себя в грудь кулаком, и сказав стандартное приветствие «Слава Новгороду!», он передал князю пергамент от наместника Трувора и застыл, ожидая дальнейших приказаний.

— Благодарю за службу. Иди, отдыхай. Понадобишься, позову.

Гонец кивнул и исчез. Ингвар торопливо содрал печати Трувора. Первые строки послания вызвали у Ингвара легкую улыбку.

«Дорогой, племяш. Я рад новостям о том, что нашлись варяги из дружины брата моего Рюрика. И, как можно быстрее, спешу в Новгород. Но есть вести и с других краев. За день до твоего гонца у меня побывал человек от Синеуса. Брат мой шлет тревожные вести. Викинги Отона готовятся к походу, и их не четыре тысячи, как мы с тобой предполагали, а шесть. Судя по тому, как они снаряжаются, Отон задумал переждать в Новгороде период зимних штормов, а, может быть, и вообще осесть на этих землях. Также Синиус велел передать, что тоже собирается к нам вместе со своими ратниками и домочадцами и выходит он очень скоро. Как сказал его гонец, Отон не позволит, чтобы у него за спиной находилось три тысячи варягов из рода Руса. И перед походом обязательно расправиться с ним. Поэтому, племяш, жди в гости еще три тысячи ратников. В Новгороде буду через два дня, как раз к началу июля, там и поговорим».

Вести от наместника в Ладоге не на шутку встревожили Ингвара. Ведь, если Отон навалится на городок всей своей силой, Трувору не устоять. Сейчас там две тысячи варягов, да тысяча лучников из Белоозера. Остается надеется, что Синиус придет на помощь брату и поможет отбиться. Надо спешить. Через два дня Ингвару надо быть в Новгороде. Если обоз не будет успевать, взять с собой Свенельда, оставить людям провожатых и спешно скакать в город. Раздумья князя прервал все тот же ратник, что сообщил о прибытии гонца.

— Княже, там рядом с шатром человек мнется, говорит староста веси, возле которой стоим. Пустить?

Ингвар кивнул. Полог шатра откинулся и семенящей походкой в сопровождении ратника вошел мужик, что валялся у него в ногах и заклинал не ходить в лес.

— Княже, — поклонился он. — Ты не гневайся на меня, я поблагодарить тебя пришел, за то, что ты мне сына вернул. И он стал торопливо разворачивать ткань на свертке, что держал в руках. Ратник, стоявший у старосты за спиной кивнул, мол, все нормально, в свертке ничего опасного. Наконец тряпица упала на пол, и в руках старика оказался большой рог, отделанный серебром. — Княже, прими от меня в знак благодарности. Еще будучи молодым нашел я его в «духовом лесу», да оставил себе. Сила в нем скрыта мне непонятная, но если в него протрубить на поле боя, то все, кто слышит его глас, становятся бесстрашными воинами, а у врагов начинается смятение и паника.

— Спасибо, старик, — принимая рог из рук старосты, произнес Ингвар. — Думаю, очень скоро ты услышишь его звук, а теперь иди, мне надо побыть одному. Ратник, — окликнул князь воина, уже выходящего из шатра.

— Да, княже?

— Найди мне Свенельда. Пусть придет, вопрос у меня к нему.

Ратник поклонился и поспешил исполнить просьбу князя.

— Звал, княже? — раздался от входа голос Свенельда.

— Да, боярин, проходи. Да взгляни вот на эту диковинку. Не знакома она тебе? — протягивая бывшему сотнику только что подаренный старостой рог, Ингвару на секунду показалось, что он пытается оторвать себе руку, но когда рог перекочевал в руки Свенельда, наваждение схлынуло.

Внимательно оглядев со всех сторон протянутый ему рог, варяг лишь пожал плечами.

— Никогда не видел, княже. Если ты думаешь, что это рог Рюрика или Хельги, заблуждаешься. У твоего отца был похожий, но он был утерян еще на Буяне, а Хельги такими не пользовался. Он орал громче, чем любой рог.

— Я могу сказать, чей рог, — раздался от входа в шатер голос волхва.

Две головы синхронно повернулись в сторону говорившего.

— Ну ничего от тебя не скроешь, Святозар, — отозвался Ингвар. — Говори, чья это дудка.

— Да, было это лет сто пятьдесят тому назад. Молодой всадник проезжал через эти земли, ехал он просто так, в сторону Белоозера. Какие у него там дела были, мне не ведомо. Да ночью, когда он на опушке на отдых расположился, напали на него тати лесные. Всех побил этот воин, а было их без малого три десятка, но вот беда, рог он где-то потерял. Два дня искал, да так и не смог найти. Тогда махнул он рукой на свою любимую, как ты, княже, выразился дудку и поехал дальше. А рог, видать, так и остался лежать на бранном поле. Ну а более мне про это ничего не известно, кроме имени того воина. — Волхв сделал вид, что задумался, вспоминая имя.

— Не томи, Святозар. Как его звали? — взорвался после длинной паузы Ингвар.

— Эх, молодые. Какие вы все торопливые. Ну да ладно, не буду я вас мучить. Имя воина было Перун.

— Разыгрываешь, волхв. Неужели ты считаешь, что это, — и Ингвар указал на посеребренный рог, — рог бога, с которым он водил в бой свою небесную дружину.

Святозар кивнул.

— Я же сказал князь, что воин тот о потере печалился очень, и пять лет затем изготовлял новый. Но почему-то не нравился он ему. Все тосковал по этому, да потом смирился.

— Так надо его вернуть, — воскликнул Ингвар, — порадуем бога.

— Нет, княже. Спустя сто тридцать лет, а точнее двадцать лет назад, Перун нашел его. Услышав глас на поле боя, он поспешил на знакомый звук. Видел он и ту битву, и рог, и то, что ведомо лишь ему одному, и оставил он все как есть. Может быть, узнал, к кому в итоге попадет этот рог, и что послужит он на дело милой его сердцу Руси. Так что владей, княже, и ни о чем не думай. Просто, если будешь разговаривать с ним, поблагодари его за дорогой дар. А сейчас прости меня, княже, спать пойду, устал я за сегодня.

И кивнув Ингвару, волхв покинул шатер.

— Да дела, — отозвался Свенельд, — и много у тебя, княже, таких вот подарков?

— Не очень, — сказал задумчивый Ингвар. — Двуручный бой, да мудрые советы. А таких, как этот, — Ингвар кивнул на рог, — прежде не было. — На долю секунды Ингвару послышался далекий смех. Мотнув головой, он опустился на походный трон. — Ладно, Свенельд, иди. Завтра будет тяжелый день. Нам надо спешить в Новгород. До него день ходу, но у нас большой обоз, и если он пойдет медленней, мы с тобой его оставим. Через два дня к вечеру я должен быть в Новгороде. Так что, либо обоз спешит, либо двигается без нас.

Свенельд кивнул и вышел.

Сутра лагерь был свернут, и длинная цепочка телег потянулась в сторону Новгорода.

Спустя шесть дней, после своего внезапного отъезда, Ингвар вернулся. У ворот города, названных с легкой руки князя Золотыми, его ждала огромная толпа народа. Ингвар въезжал в город во главе длинного каравана, насчитывающего более двухсот телег. Ингвар поднял руку, призывая людей к тишине, и одновременно останавливая обоз. Толпа, увидев жест князя, мгновенно стихла. С высоты седла Ингвару удалось разглядеть несколько варяжских шлемов: «Значит, Трувор уже прибыл и ждет меня. Надо быстро здесь закругляться и в терем, прихватив всех советников».

— Люди Новгорода! — зычно крикнул он. — Сегодня в городе знаменательный день. К нам пришли люди, что служили моему отцу. Я привел их в Новгород, чтобы они здесь жили и трудились вместе с вами. Свенельд, подойди, — обратился Ингвар к бывшему сотнику, застывшему в седле. Когда тот поравнялся с князем, Ингвар указал на него. — Это — боярин варяжского конца Новгорода, Свенельд. С этого дня он состоит в моем малом совете. Я надеюсь, что все честные новгородцы помогут новоприбывшим освоиться в городе. А сейчас мне пора в терем.

Народ послушно расступился перед князем, переваривая услышанное. Ингвар повернулся к Свенельду, который с удивлением разглядывал огромный город.

— Хватит пялиться, боярин. Завтра осмотришь. Я сам, лично, все покажу. Нам пора в княжеский терем. Обозу я дам провожатых. Твоих людей проводят и разместят, а сегодня ты погостишь у меня. Лиса, отряди пятьдесят провожатых из нашего эскорта для сопровождения обоза в варяжский конец и найди Гостомысла.

— А меня не надо искать, княже. Я уже здесь, — раздался за спиной Ингвара голос первого боярина Новгорода.

— Ну, боярин, ты меня когда-нибудь заикой сделаешь. Познакомься — Свенельд, боярин варяжского конца, а это — Гостомысл, один из самых умных в городе людей. В его ведении находится финансовый дом и почти все городские вопросы. Именно он смотрит за строительством варяжских домов, а по совместительству, он мой хороший друг и советник. — Оба боярина поклонились друг другу. — Теперь, когда вы познакомились, Гостомысл проводи Свенельда и обоз до места, разместите людей на ночь, проследите, чтобы они ни в чем не нуждались, а потом быстро ко мне в терем, и собери остальных советников.

— Княже, — сказал Гостомысл. — Вадим вернулся, может, и его позвать. Как никак твой тысячник.

Ингвар согласно кивнул.

— Конечно, позови. Я жду от него отчета.

Гостомысл кивнул и вместе с Свенельдом поскакал вслед свернувшему на другую улочку обозу. Ингвар же в сопровождении Святозара, Лисы и полусотни отправился в терем. Во дворе была привычная суета. Там разгружали восемь телег, пришедших вместе с обозом. Оказывается, умница Лиса сообразила и послала их под охраной сразу на княжий двор. Ингвар подозвал сотницу:

— Молодец, что не растерялась, — похвалил он. — Назначь караулы и можешь отдыхать, только предупреди Трувора, что мы вернулись, и я жду его в зале совета.

— Уже, княже. Караулы заняли свои посты пять минут назад, а к Трувору я послала сразу, как вы только в город въехали.

Святозар, стоящий за спиной опешившего Ингвара, весело рассмеялся.

— Княже, твои деяния достойны похвал, твои воины не только умелы в бою, но еще и сообразительны.

— Лиса, ценю твою инициативу, но в следующий раз, не бери на себя такие вопросы, как с Трувором. По этому поводу позволь мне отдавать приказы. — С напускной сердитостью произнес Ингвар.

— Да, княже, — виновато потупила взор охранница. — Прости, я не подумала.

— Ничего, но впредь просто будь внимательней или спроси у меня. Голову рубить не буду.

Дождавшись кивка сотницы, Ингвар вместе с волхвом направились в зал совета.

— Много воли дал, — тихо сказал князь Святозару.

— Да нет, княже. Все нормально, — отозвался волхв, — просто все хотят помочь тебе и стараются в меру сил. Не губи их инициативу на корню, иначе в скором времени будешь управлять послушным стадом рабов.

— Может ты и прав. Не буду сердиться, она ведь только пыталась сделать, чтобы всем было удобно. И мне, и Трувору. Кстати, откуда вы всех этих слов нахватали? Инициатива и множество других.

— Да ты так говоришь, княже, — слегка поклонился Святозар, — вот и мы немного учимся. Слова-то не бранные, а красивые. И смысл их постигаем по твоей реакции.

— Да-а, — протянул Ингвар, — не мир я вам принес, но меч.

— Поясни, — тут же среагировал волхв.

— Ну, это, когда… — на секунду замялся князь. — Чтобы жить мирно, нужно всем врагам головы посносить.

— Хорошая поговорка, — улыбнулся Святозар. — Я запомню.

— Ну, у меня таких поговорок целый воз, и целый караван свежих для вас анекдотов. Историй таких смешных. Но их-то вы от меня не услышите.

— Почему?

— Незачем дурью головы забивать, о делах думать надо. А то только и делать будете, что анекдоты пересказывать, да новые придумывать. Вот наладится все, тогда и расскажу. А сейчас дел по горло, — с этими словами Ингвар распахнул двери в зал совета.

Трувор сидел за круглым столом и внимательно разглядывал карту новгородских земель. Повернувшись на звук распахнувшийся двери, он поднялся из-за стола и направился навстречу племяннику. На изуродованном шрамами лице старого воина была своеобразная улыбка, очень похожая на оскал, но Ингвар прекрасно знал, что его дядька Трувор, рад его видеть. На середине зала они крепко обнялись, и молодой князь поспешил представить ладожскому наместнику верховного волхва Новгорода.

— Ну что же, — произнес князь, обращаясь к Святозару и Трувору, — прошу вас за стол. Остальные члены совета будут чуть позже, а пока мы вкратце обсудим положение вещей на сегодняшний день.

Когда все расселись, Ингвар обратился к наместнику.

— Трувор. Как дела с отстройкой Ладоги и ратными делами?

— На данный момент на берегу Ладожского озера стоит деревянная крепость, небольшая, но довольно ладная. Место для обороны удобное. Если все пойдет хорошо, Отон мимо нее пройти не сможет, так и упрется в стены. А если подойдет Синиус, то мои варяги викингов Отона не только задержат, но и разгромят. Сейчас в Ладоге около двух тысяч опытных варягов и тысяча лучников из Белоозера. Мои сотники гоняют их с утра до вечера. Думаю, к нужному нам времени они превратятся в грозную силу.

— Ладно, Трувор. Новости хорошие. Если подойдет Синиус, пусть в Новгород не спешит, а поможет тебе Отона отбить, а там и посмотрим. Если все нормально будет, и Новгород выстоит, и вы живы будете, то тоже посажу его наместником, землю дам.

Трувор, выслушав племянника, кивнул.

— Согласен, княже. Мечи его дружины мне пригодятся, ну, а если падет Новгород, то и нам не выстоять. А падем мы, и Синиусу и мне будет все равно, сколько и на каких условиях будет у нас земли.

— Ты прав, — наконец произнес Ингвар, пристально посмотрев в глаза Трувора. — Мы сильны только все вместе: варяги и славяне. По одиночке нас раздавить будет намного проще. Тебе нужна какая-нибудь помощь?

— Да вроде бы нет, — отозвался дядька, — пока справимся, если что понадобиться, попрошу.

Ингвар кивнул и свернул разговор на тему последнего похода за остатками дружины Рюрика. Вкратце пересказав события, произошедшие в Новгороде с момента отбытия Трувора на Ладогу, он рассказал о том, как узнал о племени варягов в «духовом лесу», о мече Рюрика и битве с оборотнями. О том, как вывел из леса двухтысячное племя, и что теперь в Новгороде будет варяжский конец. Выслушав князя, Трувор нахмурился.

— Оборотни, говоришь. И много этих зверушек по лесам прячется?

За Ингвара ответил молчавший до этого момента Святозар.

— Если верить тому, что после этого боя мне поведал Перун, а в его словах я не сомневаюсь, это были последние остатки древнего народа славян. А точнее, прародители этого племени. Просто последующие поколения утратили возможность перевоплощаться в диких зверей: волков и медведей, а эти, так сказать, предки одичали, и вела их с этого момента только жажда крови. Так что бояться угрозы с этой стороны не следует. Их время кончилось, и возродиться, им уже не дано.

В этот момент двери в зал распахнулись, и вошедший ратник сообщил, что прибыли члены совета или, как он выразился, бояре круглого стола. Сам того не подозревая, он дал малому совету князя точное название.

— Пусти, — приказал Ингвар и тут же потерял интерес к охраннику.

В зал шумною толпой ввалились почти все советники Ингвара. Не хватало только Позвизда, дежурившего вместе с полусотней возле веси Агапия. Ратибор, Василько, Ясна, Мал, Вадим и Данила быстро прошли к столу и заняли свои места. Последними в зал вошли Гостомысл и Свенельд. Первый новгородский боярин, оставив Свенельда на середине зала, юркнул на свое место. Ингвар встал и вышел навстречу новому боярину. Встав рядом с ним, князь указал на свободные места.

— Выбери любое из них, кроме того дальнего. Оно принадлежит Позвизду, который находится сейчас далеко от Новгорода.

Свенельд внимательно оглядел пять оставшихся мест и сел рядом с Гостомыслом. Ингвар вернулся на свое место и, стоя, обратился ко всем присутствующим:

— Бояре круглого стола, разрешите представить вам нового члена нашего совета, боярина варяжского конца Новгорода и бывшего сотника конунга Рюрика, Свенельда.

Взглядом он попросил боярина подняться. Свенельд неторопливо, оглядев всех, встал и представился, затем с каждым крепко обнялся. Перекинулся парой слов с Ратибором и Василько. Трувор же был настолько обрадован, встретив старого друга, что просто отказался выпускать его из своих крепких объятий. Пришлось Ингвару напомнить, что у давно не видевшихся варягов еще будет время предаться воспоминаниям, а сейчас надо заняться делами. Когда в зале стихло, Ингвар предоставил слово ладожскому наместнику. Трувор вкратце пересказал послание Синиуса, о том, что викингов Отона будет больше, чем предполагалось, и о том, что в Ладогу должно прибыть около трех тысяч варягов под предводительством самого Синиуса.

— И тогда вместе с ратниками Синиуса силы Ладоги и Отона окажутся равны, — подвел итог наместник.

— Что ж, лишние мечи и секиры Ладоге не помешают, — заметил Ратибор, — если все окажется, как предполагает наместник, и силы Отона и варягов будут равны, то с той стороны угрозы для Новгорода нет. Хорошо бы, на всякий случай, перекрыть Волхов цепями, тогда драккары Отона не смогут прорваться к Новгороду, минуя крепость. А иначе он может частью своих сил связать боем варягов в Ладоге, а с остальными драккарами плыть к беззащитному в этот момент Новгороду. Ведь, если я правильно понимаю, дружина в этот момент будет биться с ратниками Рогволда и Влада на болотах, а в городе останутся недоученные отроки, да две сотни Данилы.

— Разумно говоришь, — заметил Ингвар. — Реку перекрыть надо. Трувор, цепями я тебя обеспечу, подумай и сделай так, чтобы драккары Отона при таком развитии событий остались рядом с Ладогой.

Наместник кивнул.

— Хорошо, княже, сделаем. Есть там место удобное, как раз от Ладоги недалеко и, если драккары на цепях застрянут, можно будет прямо со стен их из луков расстрелять. Да и цепи спрячем так, что их отцепить не смогут.

— Ну, советники, чем еще порадуете?

— Князь, свою задачу я выполнил, — подал голос Вадим. — Две тысячи лучников прибыли и с завтрашнего дня начнут обучение на воинских дворах.

— Молодец, тысячник, — довольно хлопнул в ладоши Ингвар, — быстро справился с заданием. Эти лучники станут отдельным полком, и от них будет зависеть судьба Новгорода. Свести всех на один воинский двор и гонять в стрельбе и пешем бою до потери пульса. Чтоб с утра до ночи стреляли и мечами махали. Самых опытных наставников отдать туда. К сентябрю должна быть боеспособная часть. Василько, Мал, позаботьтесь об этом. Ратибор, возьми завтра тысячу варягов, что со Свенельдом пришла, и посмотри, чего они в поле стоят. Если надо, переучи, но сильно не налегай. Да боярина с собой возьми, поможет. — Свенельд и Ратибор послушно склонили головы. — Гостомысл, как обстоят дела с постройкой варяжского конца?

— Строим, княже, — отозвался боярин, — и днем и ночью топоры стучат. Но сделать предстоит еще очень много. Людей не хватает, да лес подвозить не успевают. Боярин Свенельд уже выделил людей, моим в помощь, и денег от себя дал, плюс через меня будет продавать меха, что из леса вывез. Мы с ним уже договорились, что деньги с них на слободу пойдут, да варягам на первое время, чтоб обживались, да хозяйством обзаводились.

— Тогда, боярин, и мои восемь телег продай, что мне Свенельд выделил, а деньги вырученные — Ратибору, да на военный заказ пусти. И я от себя еще серебра подкину. Благодаря Свенельду, мне досталась казна Рюрика в размере четырех тысячи серебром и столько же золотом. Так что, пока деньги есть, просите, не стесняйтесь.

— Княже, у тебя больше месяца лежит моя просьба на триста золотых, — подал голос Данила.

— Ну, тогда задержись после совещания, — улыбнулся Ингвар, — деньги получишь, и вопросы некоторые обсудим.

Данила кивнул и уступил место другим просителям. К удивлению князя, их набралось не так уж и много. Да и суммы, которые просили, были не велики. Всех переплюнул Трувор, попросив пять сотен для заказа арбалетов. За полночь советники или, как назвал их ратник, дежуривший у дверей, бояре круглого стола, пожелав князю спокойной ночи, потянулись к выходу. Последними уходили Трувор и Свенельд. Кивнув князю, они оставили его с Данилой наедине.

— Держи, — протянул Ингвар Даниле увесистый кошель. — Здесь триста пятьдесят золотых. Лишними не будут.

Начальник охранного дома кивнул и отложил деньги в сторону.

— А теперь слушай, — зашептал Ингвар, — бери своих людей, тех, кто уже хоть как-то подготовлен, и пускай они наблюдают за пристанью и самыми подозрительными местами в городе: тавернами, гостиницами, рыночной площадью. Денег не жалей, дам еще, пусть слушают и запоминают разговоры. Пришлых в городе сейчас очень много, а следить за ними некому. Особое внимание купцам. У них есть своя охрана. Я не хочу удара в спину, когда выйду на рать против Рогволда и Влада. Осведомителям плати честно. За важную информацию отдельно. На всякую мелочь, что обо мне плохо говорят, не отвлекайся. Ты все понял?

— Да, княже. Только людей у меня мало, — задумчиво проговорил Данила, — а где их взять?

— Ну здесь я тебе ничем не смогу помочь. Плати трактирщикам, девкам гулящим, но чтобы результат был. Наверняка, у тебя есть списки самых надежных и преданных купцов и трактирщиков. Вот их и запрягай. А будет результат, разрешу набрать еще человек триста к тем двум сотням, что уже есть. Но учти, с мелочью ко мне даже не суйся, а за подлог голову потеряешь. Вопросы?

— Нет, княже!

— Ну, с богом, иди и дай результат.

Кивнув, Данила покинул зал совета.

— Лиса, — громко позвал Ингвар, почувствовав, что начальница охранной сотни где-то недалеко.

— Да, княже, — раздался звонкий голос из-за маленькой дверки позади трона, — звал меня?

Немного отдохнувшая охранница быстро пересекла расстояние, разделявшее их, и встала перед князем.

— Лиса, завтра раньше десяти утра не будить. Мне надо отдохнуть. Разве у Данилы будет что-то важное, но я в этом сомневаюсь. А для остальных меня нет.

Лиса кивнула и пошла отдавать приказание. Ингвар пересек зал совета и вышел в коридор, не дойдя всего несколько дверей до своей комнаты, Ингвар споткнулся о большой предмет, валявшийся на полу. Чертыхнувшись, он уже собирался продолжить путь в полной темноте к долгожданной кровати, как понял, что предмет на полу не что иное, как стражник из его охраны.

— Тревога! — заорал Ингвар вовсе горло, и, обнажив меч отца, кинулся в свою комнату.

Распахнув ногой дверь и никого не обнаружив, Ингвар бросился обратно в коридор. Там уже было светло как днем. Над телом стражника столпились ратники его охраны во главе с Лисой и челядь, прибежавшая на крик князя. Все факелы в коридоре уже полыхали, и Ингвар с удивлением обнаружил, что страж, вызвавший переполох, жив, поднялся, хоть и с трудом, пытаясь попутно прояснить ситуацию своей начальнице. Подойдя ближе, Ингвар разобрал его сумбурную речь.

— Не гневайся, сотница, когда ты меня послала коридор проверить, я так торопился, что в потемках о порог двери запнулся. Ну, и вошел головой в стену, а дальше не помню ничего.

Дослушав столь сбивчивое объяснение, Ингвар расхохотался.

— Ну, ты и наделал шума, друг сердешный. Я уж грешным делом подумал, что ты на убийцу нарвался, да спугнул его. Ладно, иди лечи свою шишку, а я пока с прислугой разберусь. Лиса, прикажи кому-нибудь его проводить, а сама найди мне человека, кто в тереме за освещение отвечает, и приведи в мою комнату.

Обрадованный тем, что легко отделался, ратник, опершись на руку товарища, заспешил прочь от злосчастного порога.

Ингвар же решил устроить маленький разнос факельщику. «Голову он вряд ли потеряет, но должности лишиться точно», — с такими мыслями Ингвар добрался до своей комнаты.

Через десять минут на пороге появилась Лиса, таща за шкирку невысокого тщедушного человечка.

— Вот, княже, тот человек.

Запихнув трясущегося от страха человека в комнату, она прикрыла дверь и загородила ее, не давая тому ни одного шанса на побег. Ингвар встал и поставил валяющееся на полу тело на ноги. Внимательно оглядев его, вернулся на место.

— Как звать?

Трясясь всем телом и пытаясь произнести хоть слово, смотритель факелов повалился князю в ноги.

— Не вели казнить, княже. Я сегодня зажег все факелы, и не знаю, почему они были потушены. А кличут меня Беляном.

— Кто-нибудь может подтвердить твои слова?

— Да, княже. Чернава, что на кухне заправляет. Она проходила мимо, я как раз последний факел зажег.

— Лиса, приведи Чернаву. И пошли кого-нибудь за Данилой.

Лиса кивнула и скрылась за дверью.

— Ну, если обманул меня, Белян, не пощажу, а если слова твои подтвердятся, в покое оставлю, и буду искать человека, кто их погасил.

Через три минуты дверь распахнулась и в нее вошла заспанная Чернава:

— Звал, княже?

— Да, Чернава. Ты, случайно, не видела, как Белян факелы зажигал в коридоре, что ведет к моей спальне?

— Видела, княже. Он это минут за двадцать до твоего приезда сделал. Я как раз мимо проходила, он последний факел зажигал.

— Спасибо, — задумчиво произнес Ингвар. — Иди досыпай.

Чернава поклонилась и вышла. Ингвар задумался. Ясно, что кто-то специально загасил факелы в коридоре, а охранник, влетевший в стену, спугнул его.

— Княже, а со мной, что? — раздался из угла голос Беляна.

— А ты еще здесь? — удивился Ингвар. Потом вспомнил, что забыл отпустить факельщика, кинул ему серебряную монету и указал на дверь. — Иди и всегда проверяй, горят ли факелы, которые ты зажигаешь.

Белян кивнул и выскользнул за дверь.

— Лиса, — крикнул Ингвар.

— Да, княже, — дверь приоткрылась, и в комнату в который уже раз вошла начальница стражи.

— Придет Данила, отведи его сразу ко мне. По дороге перескажи ему историю с факелами, а, что делать дальше, я ему сам объясню.

Лиса кивнула и тихо скрылась за дверью.

До появления Данилы прошло полчаса, и Ингвар решил их потратить с умом. Взяв со стола пергамент и чернила, он принялся составлять чертеж станка для чеканки денег.

Минут через двадцать его отвлек стук в дверь.

— Данила, заходи. Я не сплю.

Когда дверь открылась и, пропустив человека, тут же закрылась, Ингвар, сидевший спиной к двери, почувствовал смутное беспокойство. Он уже начал оборачиваться на странный звук, а вернее на его отсутствие, ведь вошедший действовал очень тихо, как сталь кинжала блеснула перед глазами и заскрежетала по кольцам кольчуги, не причиняя князю никакого вреда. Если бы Ингвар снял кольчугу, то все уже было бы кончено. Удар человека в плаще и в маске, закрывающей лицо, был точен и профессионален. Поняв, что князь готов к обороне, и кинжалом его не достать, убийца прыгнул в сторону окна, к несчастью Ингвара широко распахнутого, и сиганул головой вперед в оконный проем. Выглянув в окно вслед убийце, покинувшего столь оригинальным способом его комнату, он увидел того уже на гребне стены. Но там убийцу заметил часовой. С криком: «Стой!», он бросился к фигуре в плаще. Свистнул кинжал, и часовой, схватившись за пробитое горло, стал оседать на узкий парапет стены. Сзади Ингвара распахнулась дверь. В проеме с мечем на изготовку застыл Данила. У его ног, плавая в луже крови, лежало тело еще одного стражника с перерезанным горлом.

— И много таких? — кивнул Ингвар на мертвого ратника.

— Пока один, может, где еще есть, — пожал плечами Данила.

— Еще один на стене с пробитым горлом. Убийца его, походя, прирезал. Ладно, звал я тебя по пустяковому делу, а теперь, видишь, как получилось. Поднимай мою охрану и своих сыскарей, пусть здесь всех допросят, а заодно и проверят, может, еще кого не хватает. Попробуй в городе поискать, но вряд ли узнаешь больше. Убийца был в черном плаще и в маске. Да и скажи, чтоб здесь прибрали. Если что срочное, буди не задумываясь, ну, а если нет, то пусть до утра подождет.

Данила кивнул и исчез в ярко освещенном коридоре. Заперев дверь и окно, Ингвар повалился на кровать. «Придется спать в броне и в духоте», — тоскливо подумал он и уснул. Ночью его так и не потревожили.

Зато сутра, прямо в трапезную, завалился Данила с воспаленными красными глазами. Увидев приглашающий к столу жест князя, он с радостью плюхнулся на свободное место и начал поглощать все, до чего мог дотянуться. Видя, с какой жадностью и скоростью ест его помощник, Ингвар решил, что пять последних дней Данила пил лишь пустую воду.

— Ты чего такой голодный? — воплотил он свои мысли в слова.

— Всю ночь на ногах. Событий слишком много в городе произошло, — попытался объяснить Данила, но набитый карасями в сметане рот выдал лишь подобие этой фразы.

— Не понял, повтори, — попросил Ингвар.

Данила кивнул и, прожевав последнего карася, начал рассказ:

— В общем, когда ты мне указания выдал, я твою охрану поднял и терем законопатил так, что даже комар вылететь не смог бы. Тут же послал Лису за всеми твоими охранниками, что когда-то у меня учились. Ну, объяснил я им задачу, а сам в город рванул, и не зря. Вот что мы в одной из подворотен подобрали. — Он протянул Ингвару плащ и маску. — В общем, опросив хозяев всех близлежащих домов, выяснили, что видели они человека в похожем плаще в одной из гостиниц, что рядом с рыночной площадью. Ну, я людей хватаю и быстрее туда, да что толку. На площади рядом с гостиницей толпа народу. Пробиваюсь я в первые ряды, а у входа два мертвых стражника из охраны ювелирного квартала, а третий стражник, с окровавленным мечем, добивает противника в лохмотьях. Еще один такой же в нищенском рубище рядом валяется, а в руках у него кинжал, точь-в-точь как в горле у охранника, что на стене погиб. Ну, не успел я. Второго стражник тоже добил. Так рвался за товарищей отомстить, что чуть моих соколов не порубал. Пришлось связать и доставить к себе в охранный дом. А парень толковый, я его себе заберу. В общем, как сказал мне владелец гостиницы, это его постояльцы. Только одежда на них срамная, а до этого в приличной ходили. Поселились они у него четыре дня назад. Трое их было, платили щедро серебром и золотом, вели себя тихо, ни с кем не встречались и не разговаривали. Третьего он описал довольно подробно. Сейчас у всех моих агентов описание это имеется, его ищут. А трое их было потому, что покушений ночью было три: на тебя княже, на Трувора и Гостомысла. Никто не пострадал. Трувор до утра со Свенельдом разговаривал, а когда заметил убийцу, что со спины подкрадывался, поднял тревогу. Тут и Свенельд, задремавший, проснулся. Вдвоем они его к стене прижали, да больно ловкий тот, в окно сиганул и был таков. Третье покушение было на Гостомысла, но финансовый дом, где тот сегодня ночью спать лег, сам по себе маленькая крепость, и охраны там два десятка. Заметили убийцу еще на стене, но взять не смогли. Так что, все живы и здоровы. Двое из убийц мертвы, третьего ищут. Но, скорее всего, в городе его уже нет. Городские патрули усилены. И еще, я взял на себя смелость и отправил гонца в Белоозеро к своему человеку, ведь убрать попытались и тебя и Трувора, так что логично ожидать покушения и на Святослава.

— Молодец. Все правильно сделал, — подвел итог Ингвар. — Предотвратить покушение не удалось, но это не твоя вина. Меры твои оправданы. И теперь моя очередь выполнять обещания. Набирай себе еще три сотни. Деньгами на обучение и оснащение обеспечу. Только забудь о дружине. Оттуда людей не трогай, бери из новых отроков, что недавно пришли, а еще лучше, людей со стороны. Список необходимых затрат вечером мне на стол.

Данила внимательно посмотрел на князя, может еще что скажет, но Ингвар молчал. Склонив голову, он обдумывал, как улучшить работу «охранного дома», чтобы убийц хватали не после преступления, а до.

— Ты еще здесь? — удивился Ингвар, подняв от стола глаза и обнаружив напротив себя спокойно сидящего сотника.

— Да, княже. Есть еще один вопрос, который мне нужно с тобой обсудить. Мои лучшие оружейники осмотрели кинжалы, находившиеся у убийц. Их мнение одинаково: ковали их в Полоцке, и имя оружейника Тавр.

Ингвар на секунду задумался, решение он нашел быстро. Поманив к себе Данилу, он зашептал ему на ухо.

— Твои люди уже в Полоцке? — Увидев утвердительный кивок, он продолжил. — Свяжись с ними и отдай приказ убить оружейника. Оружие убийства самое обычное — метательный нож или меч, если не жалко. Поскольку его придется оставить в теле Тавра. На трупе пусть оставят записку Рогволду: ИДЯ ЗА ШЕРСТЬЮ, МОЖНО ВЕРНУТЬСЯ СТРИЖЕННЫМ. Слово в слово запомнил? Хорошо. Сколько людей погибло при всех покушениях?

Данила на секунду задумался.

— Восемь, княже. Из них шесть — твои дружинники.

— Так вот, помимо кузнеца, необходимо убить восемь дружинников Рогволда. Убить дерзко, нагло, среди бела дня, чтобы все это видели. Справятся твои парни? — Данила утвердительно кивнул. — Тогда на все про все четыре дня, — подытожил Ингвар. — Это их боевое крещение.

— Все сделаю, — прошептал Данила и поднялся из-за стола. — Разреши выполнять, княже? — Увидев утвердительный кивок, сотник покинул трапезную.

Ингвар поспешил в зал совета. Наверняка кто-то из бояр круглого стола пришел с докладом. И очень удивился, увидев в зале за круглым столом почти всех советников, за исключением Василько и Мала. Ратибор, неспешно переговариваясь с Трувором, Гостомыслом и Свенельдом, поигрывал тем самым кинжалом работы полоцкого мастера Тавра.

— Ну, княже, и ночка была. Это мне мои отроки подарили. Сегодня с утра какой-то дурачок пытался из города проскользнуть. Они его всего лишь обыскать собирались, да пинка на прощание дать, а он на них с этой игрушкой полез.

— Потери? — спросил Ингвар, усаживаясь на свое место.

— Никаких. Данила еще ночью всю стражу предупредил, чтобы всех бродяг, да чужих досматривали. Взять живым только не смогли. Пришлось пристрелить.

— Ну не смогли, так не смогли, — попечалился для виду Ингвар. — Я уже отдал приказ об ответной акции. Скоро мы заставим Рогволда очень сильно понервничать. А пока у кого какие дела?

Ратибор пожал плечами.

— Да вроде все нормально, княже. Я сегодня осмотрел оружие и доспехи, те, что ты с собой из «духового леса» привез. Предлагаю передать все Трувору, у него похожих много, да и лишними не будут — ополченцев снарядит. А то у нас вроде бы как военная форма уже получается. Я там мечей сто отобрал — можно как учебными пользоваться.

— Ты как, Трувор, не против такого подарка?

— Еще как не против, княже, — подал голос наместник. — Броней и щитов всегда не хватает, а если ополчение придет, я его одену. Кстати, за все могу заплатить золотом.

— Ну на этом и порешим, — улыбнулся Ингвар. — Гостомысл, что у тебя с мехами?

— Княже, продал я сегодня все меха по выгодной цене. Деньги на три части разделил: варягам, Новгороду и в твою казну. Всего получилось около трех тысяч золотых.

— Хорошо. Свенельд, твои люди как? Обустраиваются?

— Да, княже. Место хорошее, дома новгородцы ставят красивые и добротные. Мои уже чем могут, помогают. Сегодня с Ратибором выведем варягов в поле, покажут воеводе, чего умеют.

— Ну и ладно. Трувор, когда обратно в Ладогу?

— Думаю, княже, завтра сутра плыть.

— Возьмешь с собой стрелы для Белоозерских лучников. Ратибор, сколько у нас сейчас есть?

— В арсенале тысяч восемьдесят лежит, — не задумываясь, дал ответ воевода.

— Отдай, — Ингвар на секунду задумался, — ну, скажем, пятьдесят тысяч. Трувору много понадобиться. И для Белоозерских лучников, и для своих.

— Княже, а мы с чем останемся? — взмолился Ратибор.

— Мы еще наделаем, воевода. А им взять будет негде. — Покорно склонив голову, Ратибор принял решение князя. — Так что, Трувор, — продолжил Ингвар, — бери пятьдесят тысяч стрел и грузи на свою ладью, но учти мне больше взять неоткуда.

— И на том спасибо, князь, — отозвался наместник, — а то лучники есть, а стрел почти нет.

— Ладно, наместник, не благодари. Чем могу, помогаю, у кого-нибудь есть вопросы? — В зале повисла тишина. — Ну, если нет, тогда все свободны. Ратибор и Свенельд, вечером вас жду на доклад.

Воевода с боярином переглянулись и покинули зал, вслед за ними откланялись Трувор с Гостомыслом.

К вечеру Ингвар получил подробные сведения о проведенных варягами учениях. Характеристика Ратибора была краткой.

— Прекрасные воины, сильные и умелые. Свенельд научил их самому нужному. Моим наставникам осталось показать нескольким новгородских построений и преподать нашу тактику боя. Думаю, мои наставники с этим справятся. Правда, есть маленькая загвоздка: не хватает броней, которые носят все новгородские ратники.

— Сколько? — торопливо спросил Ингвар.

— Четыре сотни варягов остались без доспехов.

— Держи, — Ингвар кинул Ратибору два больших мешочка. — Здесь тысяча золотых, отдай оружейникам, путь немедленно начинают ковать. Если среди варягов найдутся кузнецы, пусть тоже учатся.

Ратибор кивнул и, забрав деньги, вышел из зала.

С момента нападения на Ингвара и его бояр прошло три дня. В кузнице Тавра, самого именитого полоцкого оружейника, кипела работа. Его изделия были очень дорогими, и не всякий боярин Полоцка мог себе позволить меч или броню, сделанную этим мастером. Но сегодня он работал бесплатно: заказ от князя Рогволда был небольшой, всего на десять броней, но не таких, какие обычно носили полоцкие ратники, а новгородских, точных копий брони, лежавшей перед оружейником. Она была вся в крови. «Понятно, с трупа сняли», — подумал Тавр и, отложив изучение методов новгородской ковки, вышел во двор. Ночная прохлада остудила разогретое тело кузнеца. По ту сторону забора кузни дежурили два ратника из охраны Рогволда. Им был дан конкретный приказ: никого не пускать, никого не выпускать. Они были так уверены в своем превосходстве внутри крепких полоцких стен, недалеко от кремля своего князя, что несли дежурство из рук вон плохо.

Три фигуры в черных плащах пересекли открытое пространство и затаились в двух шагах от беспечных ратников. Они тихо беседовали меж собой. Сами того не подозревая, они поведали трем гостям о необычном заказе Рогволда по изготовлению десяти новгородских броней. Это несколько изменило планы троицы. Один из них кивнул двум оставшимся и скрылся в темноте. Ему нужно было торопиться: князь должен узнать о кознях Рогволда как можно быстрее. Оставшиеся двое бесшумно скользнули за спину беспечных недалеких стражей. Хруст шейных позвонков раздался в ночной тишине, как барабанная дробь, но слышали эту дробь только фигуры в черных плащах. Два тела полоцких ратников были аккуратно уложены в тень забора, и черные фигуры одним прыжком перемахнули изгородь, отделявшую их от мастерской Тавра.

Сам же кузнец, не зная о событиях, происходящих в десяти метрах от него, повернулся спиной к изгороди и направился в кузню. Он так и не узнал, что ударило его в шею. Тяжелое лезвие метательного ножа, раздробив шейные позвонки, вышло из его горла точно над кадыком. Беззвучно рухнув в нескольких метрах от входа в кузню, Тавр умер.

Две фигуры, приблизившись и удостоверившись, что работа выполнена, скользнули в дверь кузнецы придворного оружейника. Два подмастерья внимательно разглядывали точную копию новгородской брони, только что законченную ими.

— Тавр, мы закончили, — не оборачиваясь на скрип двери, подал голос один из них.

— Очень неплохо получилось, — поддакнул второй, — да, у новгородцев знатная защита. Нашим бы ратникам такие.

— Не будет у ваших ратников таких, — раздался голос от двери.

Подмастерья быстро обернулись. Последнее, что они успели заметить, это резкое движение двух фигур, закутанных в черные плащи. Два метательных ножа нашли свои цели.

— Здесь все. Итого у нас на счету пятеро. Осталось еще трое. Но эти умрут завтра на базарной площади.

Второй кивнул на доспех, выпавший из рук помощников Тавра:

— А ведь действительно похожи, — заметил он.

— Давай-ка подожжем здесь все, чтоб не смогли закончить начатое. А то ведь Рогволд других кузнецов нагонит.

Первый кивнул и, прихватив три кинжала, точные копии тех, что были у убийц в Новгороде, стал выбрасывать из горна угли. Через минуту кузня напоминала адский котел: много сухого дерева, углей и, наконец, язычки пламени, лижущие деревянные стены.

— Пора, — произнес второй, — им уже не потушить. Брось на труп тавра записку и уходим.

Закутанные в черные плащи люди выскочили за дверь и схватили за ноги мертвого Тавра. Быстро оттащили его к забору.

— Еще загорится рядом с домом. Все труды насмарку, — заметил один из них, прикалывая к одежде записку с коротким текстом для Рогволда: «ИДЯ ЗА ШЕРСТЬЮ, МОЖНО ВЕРНУТЬСЯ СТРИЖЕННЫМ».

— А он поймет? — спросил другой.

— Не поймет, повторим, — глухо отозвался тот. И черные фигуры растворились в ночной мгле.

Ранним утром на базарной площади три городских стражника задержали двух неопрятного вида простолюдинов с котомками за спиной.

— Сейчас повеселимся, — сказал старший караула, отвешивая одному нищему сильный пинок. Да такой, что тот потерял равновесие и отлетел в сторону метра на два, сбив с ног другого стражника. Нищий неторопливо поднялся, а ратник остался лежать.

— Ты чего творишь? — взревел старший, обнажая меч и бросаясь на поднявшегося оборванца. Третий стражник, стоящий в стороне, потешался и над теми, и над другими.

Лезвие кинжала вошло между пластин его панциря, навсегда отучив его смеяться над чужими ошибками. Захлебнувшись кровью, хлынувшей изо рта, он повалился на землю. Старший же, ничего не замечая, продолжал наступать. Удар кинжала, изготовленного в кузнице Тавра, поставил точку в жизни полоцкого десятника со специфическим чувством юмора. Двое оборванцев, оглядевшись по сторонам и никого не заметив, растворились в лабиринте полоцких улочек, оставив за спиной три мертвых тела.

Через два дня Ингвар получил от Данилы подробный доклад о ликвидации Тавра.

— Молодец, сотник, — сказал Ингвар, — или теперь тебя называть полутысячником?

— Теперь полутысячник, — улыбаясь, отозвался Данила. — Три сотни набраны. Да не из дружины, как ты говорил, но и не из отроков: дети купеческие (народ хитрый и грамотный), девиц набрал, да бедняцких детишек, которые посмышленее, приспособил. Нечего им кошели на торге срезать. Теперь обучим сыскным да охранным премудростям.

— Н-да, — улыбнулся Ингвар. — Нахватались вы от меня словечек. Ну да ладно, учиться всегда полезно. А что там с новгородскими бронями, обнаруженными в мастерской Тавра?

— Есть одно предположение, княже. Думается мне, что десять человек должны были в начале сентября проникнуть в Новгород, а с началом штурма переодеться и, перебив стражу у ворот, открыть их воинам Рогволда и Влада.

— Разумно, — кивнул Ингвар, — наши мысли здесь совпадают. Ты своих соколов награди как-нибудь, когда вернуться. И усиль стражу на воротах, пусть при каждой смене твой человек дежурит. Проверяй всех: крестьян, купцов, простых путников. Если что найдешь, сразу сообщай мне. Кстати, как отреагировал Рогволд на нашу диверсию?

Данила улыбнулся.

— А я думал, ты и не спросишь? Когда ему сообщили о сожженной кузнице и передали записку, найденную на теле Тавра, он пришел в такое бешенство, что, сорвав со стены топор, разрубил надвое начальника стражи, который принес ему дурные вести. А через полчаса, узнав о побоище на базарной площади, велел обезглавить командира полоцкого гарнизона и его помощника.

— Итак, счет одиннадцать — восемь в нашу пользу. Плюс мы умудрились сорвать его планы.

Данила кивнул:

— Мы предупреждены, а значит вооружены.

— У тебя все?

— Да, княже. Разреши откланяться и заняться пополнением?

— Иди. И пускай твои новобранцы будут не хуже прежних.

Данила поклонился и покинул зал.