Обратный отсчет: Проект "Геката"

Часть 1 29.09−11.11.39. Луна, кратер Драйден, база «Геката»

29 сентября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Люк открылся полностью; Гедимин, шагнув с пружинящей поверхности на ребристую, не почувствовал разницы действующих на него сил — компенсаторы гравитации внутри просторного помещения работали на полную мощность, и даже предположить было нельзя, что оно расположено на Луне. «В Луне,» — поправил сам себя сармат, с интересом оглядываясь по сторонам. Прохладный ветер коснулся его кожи — вентиляция, как и гравикомпенсаторы, не прекращала работу ни на секунду.

За спиной сармата с тихим гулом захлопнулся люк. Прибывшие встали тесной группой, едва не прижимаясь друг к другу. В опутанном вентиляционными трубами коридоре их уже ждали. Сармат в массивном скафандре шагнул навстречу, легко вскинув руку в приветственном жесте. Это был полноценный «салют Саргона» — все четыре пальца над правым плечом.

— Tza atesqa!

«Экзоскелет? Что за модель?» — Гедимин, изумлённо мигая, разглядывал бронированного сармата. От яркости окраски и странных зубчатых орнаментов на броне едва не зарябило в глазах. Скафандр был трёхцветным — чёрным, красным и жёлтым; узоры на нём выглядели совершенно бессмысленными, но их вид вызывал смутную тревогу. «Не экзоскелет. Просто такая броня,» — быстро понял Гедимин. «Но до её начинки далеко даже „Рузвельту“. Интересно знать, как он всё это на себе носит, и кости не трескаются…»

Его больно ткнули под рёбра сразу с трёх сторон, и он, вздрогнув, перевёл взгляд с замаскированного выдвижного ракетомёта на плече «броненосца» на прозрачный щиток, прикрывающий верхнюю половину лица. Из-под брони были видны только яркие жёлтые глаза и узкая полоса тёмно-синей кожи с серо-стальным отблеском. Гедимин мигнул ещё раз.

— С прибытием на новое место работы, — встречающий слегка наклонил голову — к изумлению Гедимина, пытающегося понять, как сармат может двигаться в такой массивной броне без помощи пневмоприводов, и за счёт чего суставы и позвоночник сохраняют подвижность. — Надеюсь, перелёт не доставил вам серьёзных неудобств. Вижу, с вами обращались не так осторожно, как мне хотелось бы.

Он пристально посмотрел на плечо Гедимина. Сармат скосил глаз и увидел свежий кровоподтёк, оставленный «клешнёй» экзоскелета. Он с трудом заставил себя оставаться на месте — взгляд жёлтоглазого был цепким и неприятным.

— Ассархаддон, — почти беззвучно выдохнул за плечом Гедимина Линкен. — Живой. Тупые макаки…

Глаза встречающего на долю секунды сузились, и он перевёл взгляд на взрывника. Тот замолчал — Гедимин практически услышал, как он со стуком захлопнул рот.

— Располагайтесь как… дома, — сармат в скафандре небрежным жестом указал на просторный зал. — Вы на лунной научно-исследовательской базе «Геката». Прекрасное сооружение — спасибо Исгельту Марци и шахтёрам Коцита… и до некоторой степени — мне. Моё имя — Ассархаддон Криос. Запоминать его необязательно — для этого есть более важные вещи. Например, ваш новый проект. Я предложил для него название «Феникс». Прежде, чем вы им займётесь, придётся пройти подготовку. Я отведу вас туда, где она будет проходить, и дам некоторые пояснения — насколько хватит времени. Вы готовы идти за мной?

Кто-то из сарматов подтолкнул Гедимина в спину. Коридор они прошли в молчании; на середине пустынного зала ремонтник почувствовал сбоку от себя движение воздуха, не совпадающее с общим током вентиляции. Там шёл экзоскелетчик — один из шестёрки солдат в лёгкой броне, бесшумно окружившей «научников». С другой стороны Гедимин услышал удивлённый выдох — теперь охрану заметил и Хольгер. Он указал ремонтнику на экзоскелетчиков, тот молча кивнул, продолжая разглядывать их броню. Это не был ни один из известных Гедимину лёгких экзоскелетов; очень отдалённо он напоминал сильно модифицированный «Голем» с вертикальным взлётом.

— В чём они? — еле слышно спросил у Гедимина Хольгер. — Не помню, чтобы мне такое встречалось.

— Модификация «Голема», — неуверенно прошептал сармат. — Хорошая машина для тесных помещений.

— Так и есть, — подтвердил, повернувшись к «научникам», Ассархаддон. — «Гарм», одна из разработок «Гекаты». Простая надёжная машина. Жаль, для вашей работы она плохо подходит.

Стена перед ним беззвучно раздвинулась, и только сейчас Гедимин заметил люк, замаскированный под гладкую поверхность. Его створки без единого скрипа исчезли в стене; за ними было ярко освещённое пространство — три на пять метров, с узкими иллюминаторами и перилами вдоль них. «Автодрезина,» — это устройство Гедимин опознал с первого взгляда. «Видимо, „Геката“ занимает очень большую территорию…»

Двое сарматов в «Гармах» последовали за «научниками» в дрезину. Они встали в кормовой части, оставив Ассархаддона на пустом носу транспорта. Едва люк закрылся, Гедимин услышал тихий свист и почувствовал, как его слегка прижимает к полу, — транспорт разгонялся на удивление быстро и легко. Никаких управляющих механизмов сармат не видел.

— Электрорельс «Космодром — Тренировочный блок», — пояснил Ассархаддон, глядя на «внутренности» механизма и то, что мелькало за иллюминаторами, почти с нежностью. — Мы въезжаем внутрь «Гекаты». Здесь было бы уместно показать вам панораму огромной базы, уходящей в глубину на сотни ярусов, и выставленные напоказ устрашающие механизмы, выгодно подсвеченные красным и синим. Да, не сомневаюсь, всё бы так и было, если бы её проектировали под руководством покойного Саргона… или ещё живого Маркуса — любовь к эффектам у них общая. Однако «Геката» — создание Исгельта, а он весьма практичен и лишён романтики. Никаких эффектов, — надёжность, удобство и скрытность.

«Исгельт Марци — конструктор? Он построил эту базу?» — Гедимин удивлённо мигнул — он смутно помнил бывшего губернатора Сахары, как одного из сарматских адмиралов, и знал, что Линкен относится к нему с огромным уважением, но его инженерные таланты никогда не упоминались. «Понятно, почему его вывезли первым. Хорошая маскировка — эти диверсии и теракты…»

Сквозь иллюминаторы видно было плохо — дрезина неслась, плавно меняя направление и постепенно спускаясь всё ниже, и коридоры просвистывали мимо один за другим; Гедимин мог только понять, что база огромна.

Его ткнули сзади — несильно, но чувствительно; обернувшись, он встретился взглядом с Кененом. Учётчик подмигивал ему и слабо шевелил пальцами. Гедимин пригляделся к его жестам и растерянно мигнул.

«Смотри, атомщик. Здесь твоя зарплата за одиннадцать лет,» — просигналил ему Кенен и снова прищурил один глаз. «Твоя и всех сарматов на территориях. Нравится?»

«С чего ты взял?» — спросил ремонтник. Кенен широко ухмыльнулся.

«Кто вёл всю отчётность? Из того, что приходило с материка, до вас доходили жалкие капли. Остальное — здесь. Смотри, на что ты работал.»

— Я собирался вывезти вас на три месяца раньше, как только вы закончили работу над реактором Гедимина, — снова заговорил Ассархаддон, когда дрезина начала сбавлять ход и спускаться вниз странными скачками; она по-прежнему двигалась тихо и мягко, не скрежеща и не лязгая, и ремонтник не сдержал одобрительной усмешки. — Но Маркус потребовал «надёжных доказательств полезности» — да, он часто так выражается. Лично я в полезности вашего центра не сомневался ни секунды с момента его учреждения. Что же, вы не подвели меня. Теперь вы здесь, и у меня — у всей сарматской расы — есть для вас серьёзная работа. Выходите, мы на месте. Не опасайтесь охранников — они здесь для вашей безопасности.

Шестеро «Гармов» встречали дрезину в пустом коридоре. Выйдя из вагона, Гедимин понял, что этот участок — небольшая ровная площадка посреди галереи, изгибающейся плавной дугой. «Защита от взрывной волны?» — он заинтересованно сощурился. «Интересно, что должно было взорваться — чужая бомба или свой… объект экспериментов…»

За ребристым покрытием стен кое-где явно угадывались встроенные «арктусы», а кое-где — блокирующие и перекрывающие механизмы. Коридор закручивался плавной спиралью, пока не вывел к герметично закрытым воротам с рядами узких табло рядом с ними.

— Здесь начинается Тренировочный блок. Все, кто прибывает в «Гекату», проходят первичную подготовку тут, — пояснил Ассархаддон, сдвигая кусок стены и прикасаясь к спрятанной под ним панели; Гедимин изумлённо мигнул, увидев на клавишах буквы сарматского алфавита. На противоположной стене развернулся белый экран, через секунду отобразивший часть многоярусного лабиринта, растянувшегося во все стороны. Почти весь он был закрашен серым, подсвечивался только небольшой участок на стыке массивов, подписанных как Биологический и Испытательный блоки.

— Мы здесь, — Ассархаддон кивнул на подсвеченные отсеки. — Когда подготовка закончится, вас переведут в Ядерный блок. Сейчас для вас открыт только этот участок. Конечно, вам не причинят вреда, если вы попытаетесь выйти за ворота… пока не причинят. Но для вашей же безопасности вам лучше оставаться в разрешённых пределах.

— Меня тоже отправят в Ядерный блок? — опасливо спросил Кенен. Ему было явно не по себе, и Гедимин видел, как он настороженно щурится.

— Вас отправят в блок Учёта и Распределения. Можете не опасаться за свой мозг — никто не будет пытать вас ядерной физикой, — отозвался Ассархаддон. — Вы хорошо показали себя за эти одиннадцать лет. Надеюсь, вы не подведёте меня и теперь.

Кенена отчётливо передёрнуло. Гедимин мигнул. Взгляд Ассархаддона был неприятно-въедливым, но говорил сармат спокойно и вполне дружелюбно…

— В Ядерном блоке вы будете работать над проектом «Феникс». Разумеется, не только вы, он потребует усилий всех блоков «Гекаты», но его движущей силой будете вы четверо, — Ассархаддон широко расставил пальцы на правой руке и указал на сарматов. — Гедимин Кет, Константин Цкау, Хольгер Арктус и Линкен Лиск. Речь об ирренции… крайне интересное вещество, не так ли? Когда я услышал о нём, мне сразу стало ясно, что это многообещающий элемент. Теперь, наконец, мы имеем доступ к разумным его количествам. А значит, пора переходить к следующему шагу…

Гедимин едва заметно вздрогнул. «О чём он?»

— Использование, — пояснил Ассархаддон, и его глаза на долю секунды стали ярче. — Вы, Гедимин Кет, займётесь разработкой ядерного реактора на ирренции. У вас наверняка уже есть идеи. Ваши записи вам не вернут, но вы получите точную их копию. Я понимаю, насколько это для вас важно.

Он внимательно посмотрел на изумлённо мигающего сармата и повернулся к Линкену.

— Ирренций должен неплохо взрываться, не так ли? Вы давно присматриваетесь к нему. Ваша задача — создать и проверить в деле ирренциевые боеприпасы всех возможных видов. Полигон «Койольшауки» в вашем полном распоряжении.

Линкен втянул в себя воздух, хотел что-то сказать, но волнение помешало ему. Гедимин видел, как его глаза горят белым огнём, а рот кривится в странной ухмылке.

— Вы, Хольгер Арктус, — продолжил Ассархаддон, прижимая к ладони третий из растопыренных пальцев. — Самые необычные проекты и странные предположения. Взрывной синтез и излучение, прожигающее порталы в другие галактики. Я готов был отправить себя на расстрел, когда приказывал отстранить вас от работы над ними. Теперь, в безопасности и вдалеке от любых попыток шпионажа, вы можете вернуться к ним. Да, там другая галактика, и один такой макропрокол уже в нашем распоряжении, но о том, чтобы прожигать их по своему желанию, речи пока не идёт. С нетерпением жду ваших успехов в разработке прожигателя.

Гедимин оглянулся на Хольгера и встретил его ошеломлённый взгляд. Глаза бывшего химика так расширились, что едва помещались под бровными дугами, — ремонтник даже испугался за него.

— И, наконец, вы, Константин Цкау, — Ассархаддон прижал к ладони последний палец. — Вы успешно… не всегда, но по большей части… направляли действия вашей группы. «Выпас котов» — так говорят о подобной работе наши друзья-приматы. Справлялись вы неплохо. Теперь ваших «котов» буду пасти лично я. Вам остаётся поддерживать их разработки теоретической базой и точными расчётами. Смарт вам не вернут, тем более, что на «Гекате» подобные устройства бесполезны, но без расчётных мощностей вы не останетесь. Это же касается всех участников проекта. Любое оборудование, любые материалы в нужных количествах, — достаточно обратиться ко мне, и вы их получите. Маркус распорядился снабжать «Гекату» всем, что может ей понадобиться, чего бы это ни стоило. Он крайне заинтересован в вашем проекте. Как и я.

Куратор «Гекаты» слегка наклонил голову, и Гедимин, как ни был ошеломлён свалившейся на него информацией, снова уставился на невероятно подвижные сочленения брони. «Он такого же роста, как я, и ничуть не слабее. Нет… он должен быть сильнее в разы. Я бы в таком скафандре ползал, как эа-форма…»

— «Феникс» — единый проект? Но что должно стать конечным результатом? — спросил Константин. — Что вы строите, и зачем такая скрытность?

Гедимин перехватил предупреждающий взгляд Линкена — тот как будто хотел крикнуть «fauw!», но опасался, что «взрыв» зацепит и его. Ассархаддон усмехнулся в респиратор — его глаза чуть-чуть сузились.

— Строим? Мы строим флот, — сказал он. — Друзья-приматы считают, что сарматам не место в космосе. Мы с Маркусом с ними не согласны. Наша авиапромышленность, увы, распылена на атомы — но потому я и дал проекту название «Феникс», что надеюсь увидеть её возрождение — пусть даже из пепла. Новейший атомный флот, прекрасно защищённый, стремительный и смертоносный, — думаю, это достойная цель нескольких лет работы.

«Атомный флот?» — Гедимину стало не по себе. «Саргон на Марсе начинал с флота. Скрытые под землёй заводы… Уран и торий! Они что, готовятся к новой войне⁈»

Он не успел ничего сказать — массивные ворота открылись, пропуская сарматов в шлюзовую камеру. В воздухе пахло слабым раствором хлорной извести. Следующая пара створок открылась в ту же секунду, когда закрылась первая; за второй герметичной камерой была третья, и только из неё сарматы вышли в ещё один плавно изогнутый коридор, прямо к стене, в которой виднелись люки, отмеченные символом биологической опасности.

— Вы, четверо, составляете ядро проекта, — сказал Ассархаддон, приложив руку к едва заметной вмятине в стене. — Специально для вас было создано рабочее снаряжение. Сейчас вы не можете им воспользоваться — ваши старые тела не выдержат нагрузки. Но это не проблема — Биологический блок знает, что делать в таких случаях, и наши медики уже готовы вас встретить. Сейчас можете временно попрощаться с теми, кто уйдёт работать на периферию, — лаборантами и операторами. У них своя программа подготовки, и вы разойдётесь на несколько недель.

Он повернулся к стене — рядом с одним из люков отъехала в сторону пластина гладкого покрытия, и из-под неё появились клавиши с сарматскими буквами. Гедимин почувствовал, что кто-то прикасается к его плечу. Сзади стояла Хильда; её взгляд был растерянным и слегка испуганным. Сармат крепко сжал её ладонь и криво усмехнулся: «Держись…»

Хольгер опустился на корточки, чтобы сравняться ростом с Амосом, и неуклюже обнял его. Гедимин положил ладонь лаборанту на плечо.

— Мы ещё поработаем вместе, — тихо пообещал химик, поднимаясь на ноги. — Хотя слова о старых телах энтузиазма в меня не вселяют…

Кто-то с силой ударил Гедимина по спине, тот резко развернулся, готовясь заехать в ответ, и увидел смущённую кривую ухмылку Линкена. Тот виновато хмыкнул и развёл руки в стороны, подставляясь под удар.

— Псих, — буркнул Гедимин, потирая лопатку. Линкен ухмыльнулся ещё шире, показывая зубы.

— Атомный флот! — он протянул руки к Гедимину и сделал движение, будто встряхивает его за грудки, но прикоснуться к сармату не решился. — Великая честь для нас всех. Ты хоть понимаешь, что нам доверили⁈

Гедимина передёрнуло, и он, стиснув зубы, отвернулся от радостного взрывника и шагнул к Ассархаддону.

— Стой! — он положил руку на бронированный локоть, и куратор «Гекаты» приподнял ладонь от пульта и развернулся к сармату. — Значит, это не научная база, а военная? Ты устроишь войну и втянешь в неё нас?

За его спиной послышался сдавленный свистящий вздох — кто-то хотел крикнуть, но прикусил себе язык. Ассархаддон опустил руку Гедимину на плечо, и тот почувствовал странную тяжесть и теплоту брони, — как будто она была сделана из плутония или подогревалась изнутри.

— Я был бы идиотом, если бы втягивал учёных в войну, — спокойно ответил сармат. — Не бойтесь. «Геката» — исключительно научная база, и ваш проект — один из нескольких десятков. Ни один военный не войдёт сюда без моего личного разрешения и тем более не сможет вам указывать. Вы остаётесь мирным физиком-ядерщиком, а ваши коллеги — вашими коллегами.

Он мягко отодвинул Гедимина в сторону и снова прикоснулся к пульту. Ремонтник открыл было рот, но его схватили сзади за плечи и оттащили от Ассархаддона. В первую долю секунды Гедимин подумал на внезапно проснувшуюся охрану, но нет — его с двух сторон держали Константин и Линкен. За ними встревоженно щурился побелевший Кенен.

— И он ещё меня называет психом! — яростным шёпотом проговорил Линкен, отпустив Гедимина. — Ты понимаешь, к кому полез⁈

— То, что у тебя вот здесь, — Константин вполсилы ткнул ремонтника в солнечное сплетение, — не появилось новых отверстий, говорит о том, что идиотам везёт. Но лучше бы ты постарался дожить до… ну, хотя бы до следующего вечера! Строить реактор без тебя я не…

Что-то загудело, и все сарматы повернулись к открывающимся люкам. Охрана оттеснила в сторону всех филков, Айзека и Хильду; Кенена оттеснять было ни к чему — он сам уже спрятался за спинами «Гармов» и выглядывал оттуда одним глазом. Из люков тянуло дезинфекционными растворами, а свет в приоткрывшихся помещениях напомнил Гедимину о черенковском свечении, и сармат невольно усмехнулся.

— Я передаю вас медикам Биоблока, — сказал Ассархаддон, отступая в сторону от люка. — Недели через две мы встретимся, и вы получите экипировку и новые инструкции. Пока ваша задача очень проста — лежать спокойно и не брать на себя лишнего. Можете входить, вас ждут.

Сарматы переглянулись. Открытых люков было четыре, и они вроде бы ничем не отличались. Гедимин заглянул в тот, что был прямо перед ним, пожал плечами и вошёл в проём. Две пары массивных просвинцованных створок сомкнулись за ним в ту же секунду, и тихое шипение пневмозатворов сообщило о полной герметизации.

— Гедимин Кет? — сармат-медик в серебристом комбинезоне со значком биологической опасности на груди обвёл его с головы до ног внимательным взглядом. — Редко встретишь сармата с жёлтыми глазами. Значит, тебя решили доработать? На мой взгляд, ты и так хорошо сложен. Но Ассархаддону, разумеется, виднее. Когда-нибудь подвергался направленной мутации?

— Нас кормили мутагенами на территориях, — отозвался Гедимин, разглядывая медотсек. Помещение было невелико, вычищено до блеска и наполнено устройствами, от вида которых сармат заинтересованно сощурился — кое-что он видел в госпитале Ураниума, но большую часть — только на фотографиях и перерисовках в сети.

— Понятно. Значит, автоклав видишь впервые, — медик подошёл к массивному саркофагу, установленному посреди комнаты, и опустил один из рычагов, открывая прозрачную крышку. Она разделилась надвое, втягиваясь в стенки.

— Пусть прогреется, — медик привычным жестом сунул руки в перчатках под облучатель и открыл запечатанный контейнер. — Стой тихо, буду вешать на тебя датчики и дозаторы.

— Это для меня? — Гедимин кивнул на саркофаг. — Для чего это нужно?

— Чтобы ты, две недели лёжа в искусственном сне, не заработал пролежней, — отозвался медик, ловко закрепляя дозаторы на плечах и предплечьях сармата. Тот почувствовал слабые уколы и прохладу — что-то уже потекло по венам. Ещё два браслета были застёгнуты на щиколотках. Медик осторожно ощупал голень, рассечённую шрамами, и щёлкнул языком.

— Я бы убрал, но указаний не было. Металл прочный, должен выдержать.

— Что произойдёт за две недели? — спросил Гедимин, разглядывая саркофаг. Это была не просто ёмкость с подведёнными к ней трубками — там, внутри, хватало своих дозаторов и датчиков.

— Нарастёт костная и мышечная масса, — отозвался медик, прикрепляя к шее сармата датчики. — Частично трансформируются внутренние органы. То, что внутри черепа, затронуто не будет… Так, всё хорошо. Теперь возьми вот это и попытайся согнуть. Руками, не об колено.

Гедимин удивлённо мигнул — ему в руки дали запаянную метровую трубу толщиной с его предплечье. Судя по весу, внутри был какой-то наполнитель — возможно, песок. Заглушки на концах трубы мешали проверить толщину стенок — но, так или иначе, гнуться она не собиралась. Гедимин сжал её двумя руками, металл заскрипел, слегка поддаваясь. Когда сармат остановился и выдохнул, труба осталась немного выгнутой — очень плавной дугой, с концами, на считанные градусы отходящими от прямой.

— Нед-дурно, — пробормотал медик, забирая странный предмет и укладывая его в один из выдвинутых ящиков. — Так, повернись…

Он извлёк из дозаторов опустевшие ампулы, отцепил большую часть датчиков и кивнул на автоклав.

— Забирайся и ложись на спину. Головой к выходу.

«Странные проверки,» — думал Гедимин, устраиваясь на дне саркофага. Стенки изнутри оказались приятно-тёплыми («Как сигма-лучи,» — мелькнуло в голове непрошеное сравнение), пахло нагретым металлом. Что-то упругое легло под затылок, плотные присоски прижались к шее сзади и с боков. Медик наклонился над сарматом, подключая к браслетам-дозаторам многочисленные трубочки и проводки неясного назначения. Гедимин хмыкнул — ему казалось, что он — механизм, привезённый в ремонтный ангар, и его с минуты на минуту начнут чинить. Пара воспоминаний мелькнула в мозгу и сложилась в смутную схему, требующую немедленной проверки. Сармат зашевелился и услышал окрик медика — тот не попал каким-то проводом в нужное гнездо.

— Знаешь биологов из Цкау? — спросил Гедимин, не обратив внимания на недовольные звуки. — Ты сам не оттуда?

Провод снова не попал в гнездо — теперь вздрогнул медик.

— Оттуда. Ты что-то знаешь? — он наклонился над сарматом, глядя ему в лицо.

— Я ищу Крониона Гва… ар-р-рзу, — что-то из введённого в кровь вызывало странную заторможенность, и Гедимину приходилось прилагать усилия, чтобы говорить внятно. — Он был… биологом. Из Цкау. Он… он зде-есь?

— Кронион? — медик мигнул. — Мутант-полукот? Смеёшься, что ли? Ассархаддон никогда не возьмёт сюда мутанта. Он там, в Цкау. Лечит дикарей и животных. Откуда ты его знаешь?

Гедимин хотел ответить, но мышцы шеи внезапно расслабились, и он откинул голову на пружинящую «подушку» и закрыл глаза. «Кронион жив,» — думал он, уже сквозь дремоту прислушиваясь к ощущениям. Прохладное полукольцо накрыло его грудь с левой стороны, потом плотно прижалось к коже — сначала рядами присосок-датчиков, затем в тело упёрлись короткие холодные сопла. Гедимин хотел посмотреть, что там, но глаза уже не открывались. «Я думал, Ассархаддону нужны учёные. А он смотрит, кто мутант, а кто нет. Глупо…» — он еле слышно фыркнул, и это исчерпало остатки его сил. Все ощущения куда-то пропали, а через долю секунды погасли и последние мысли.

15 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Хватит спать, физик. Я же вижу — ты в сознании, — кто-то наклонился над ложем Гедимина и ткнул его кулаком в плечо. Тычок был слабый — видимо, неудобно было тянуться.

«Физик?..» — после долгой отключки мозг работал медленно и вяло, но свет стал ярче, за первым тычком последовал второй, немного сильнее, и глаза пришлось открыть. Над головой сармата облегчённо вздохнули.

— Видишь меня? Слышишь? Назови своё полное имя!

«А… Теперь вспомнил. Я в автоклаве. Должно было пройти две недели…» — Гедимин зевнул и лениво пошевелил пальцами. Мышцы немного затекли — было бы кстати размять их.

— Гедимин Кет, — ответил он медику, наклонившемуся над саркофагом. — Что, меня уже починили?

Тот хмыкнул и выпрямился. Гедимин услышал тихий стук, одна из стенок автоклава просела, образуя небольшой проём.

— Садись и считай до двадцати. Если голова закружится, сразу говори мне. Если нет — вставай и выбирайся. Осторожно, на перила не налегай! Да не так резко!

Гедимин поднялся рывком, оттолкнувшись от саркофага даже не пальцами, а лопатками, и долю секунды спустя уже стоял во весь рост. За время сна стенки автоклава заметно сдвинулись — он точно помнил, что, когда ложился, не задевал их плечами, а сейчас едва разминулся с бортиком. Выпрямившись, он вдохнул полной грудью и шагнул на приступку. Перила заскрипели, и сармат изумлённо мигнул, глядя, как металл проседает под его рукой.

— Мать твоя пробирка! — медик сердито щурился на него, но сам стоял у дальней стены и подойти не спешил. — Осторожнее, физик. Так ты всё поломаешь.

— Я могу это выправить, — сказал Гедимин, поддевая ладонью прогнувшиеся перила. «Из чего их сделали? На вид материал прочный, но слишком податливый…»

— Выходи давай, — махнул рукой медик. — Не надо ничего трогать. Вообще ничего. Ты понимаешь, что у тебя новое тело? Тебе к нему ещё привыкать и привыкать. Голова не кружится?

«Новое тело?» — сармат мигнул. Оставив в покое перила, он шагнул на пол и широко расставил пальцы на ступнях — стены неожиданно шевельнулись. Равновесие удержать удалось, пол выровнялся, и Гедимин повёл плечами, разглядывая себя, — ту часть, которую можно было увидеть без зеркала.

Он не стал эа-сарматом, не отрастил ни когтей, ни хвоста; несколько посветлели и растянулись тёмно-серые рубцы старых ожогов и белые шрамы, и вроде бы мышцы проступили немного отчётливей — но не так, как на иллюстрациях к анатомическим атласам. Гедимин ткнул себя в расслабленный живот — палец нащупал мягкую прослойку; он напряг мышцу — прослойка осталась, но под ней проступил твёрдый бугор.

— Подкожный жир, физик. Теперь ты немного медведь, — хмыкнул медик, закрывая автоклав. — Главное — не торопись. Тренировать вас будут долго, успеешь освоиться. Ну что, нигде не болит? Что с голенью?

Гедимин переступил с ноги на ногу. Не глядя на шрамы, он сам не мог вспомнить, какую именно голень ему перебило когда-то под Нью-Кетцалем, — новые мышцы легли на сталь, ввинченную в кости, так же гладко, как старые.

— Всё на месте, — сказал он. — Ты хорошо починил меня.

Медик весело хмыкнул.

— Помнишь эту штуку? — он протянул сармату слегка изогнутую трубу с запаянными концами. Гедимин снова мигнул — на его памяти она была толщиной с его предплечье, сейчас — в полтора раза тоньше, но ошибиться было невозможно — именно эту трубу он согнул пару недель назад.

— Попробуй согнуть, — сказал медик, отходя в сторону двери. Гедимин взялся за концы поудобнее, напряг руки — и изумлённо замигал, глядя на лопнувший металл, скрученный спиралью вокруг его предплечья, и сыплющийся из обломка песок. Труба, не выдержав нагрузки, лопнула и разошлась на длинные полосы.

— Наглядно? — ухмыльнулся медик. — Вот это и учитывай. А теперь одевайся. Только медленно и осторожно!

Свёрток, запакованный в прозрачный скирлин, лежал на стуле; Гедимин осторожно сел, стараясь не налегать ни на ручки, ни на спинку (стул выдержал, но просел сильнее обычного — то ли дело было в неудачной конструкции, то ли масса тела сармата заметно изменилась), и распаковал одежду. Бельё из плотного серого скирлина не отличалось от того, что выдавали в Ураниуме — разве что материал был немного толще; верхняя одежда — обычный комбинезон с широким пристёгивающимся поясом, чёрный с серебром — была заметно толще и на ощупь напоминала чешую. По привычке с силой растянув ткань, сармат услышал треск и поспешно ослабил натяжение — идти в рваной одежде ему не хотелось.

Видимо, создатели комбинезона учли возросшую силу того, на кого это предполагалось надеть, — застёжки были прочно сделаны и не менее прочно вплавлены в скирлин, ни одна не осталась в руках сармата, пока он одевался. В отличие от свободной, сшитой с запасом спецодежды Ураниума, этот образец был подогнан под Гедимина и плотно облегал тело, но неприятного давления сармат не чувствовал. Он повёл плечами, поочерёдно напрягая мышцы от шеи до голени, — по ощущениям, новая одежда не стесняла его.

Перчаток не было, как и капюшона. Сармат нашёл всего четыре кармана, и те были так малы, что туда не поместилась бы и горстка электродов. Не было ничего, похожего на крепления для инструментов, пояс, хотя и широкий, выглядел декоративным элементом (и даже был украшен орнаментом из символических атомных ядер и электронных орбиталей). Но особенно Гедимин удивился, не найдя ни сапог, ни носков.

— Персонал «Гекаты» ходит босиком? — он поднялся и пошевелил широко расставленными пальцами. Быстрый взгляд на ноги медика подсказал ему ответ на вопрос — как минимум в Биоблоке босиком не ходили.

— Спросишь у Ассархаддона, — отозвался медик. — Мне оставили только это. Ну что, готов? Мне тут сигналят, чтобы выпускал тебя.

— Attahanke, — Гедимин едва заметно усмехнулся — сармат-биолог выглядел взволнованным, как будто «выпускать» предполагалось собственноручно собранный сложный механизм. — Спасибо за ремонт.

Он выбрался из медотсека и оказался в уже знакомом коридоре на плавном изгибе подземной спирали, рядом с тремя закрытыми люками и одним закрывающимся. Трое сарматов в чёрно-серебристых комбинезонах повернулись на звук смыкающихся створок. Гедимин на секунду остановился, настороженно глядя на встречающих. Это были всё те же Хольгер, Линкен и Константин, — ни лица, ни глаза не изменились, да и роста не прибавилось, — но в плечах они стали шире, а на вид — массивнее.

— Уран и торий! — Хольгер приветственно вскинул руку и шагнул к сармату. — Я так и знал, что ты там застрянешь. Помогал Биоблоку с ремонтом оборудования?

Гедимин смущённо хмыкнул. Ему хотелось обнять Хольгера, но он не знал, как теперь соотносятся сила мышц и прочность костей, поэтому ограничился тем, что осторожно тронул его за плечо.

— Эй, теск, он не развалится! — широко ухмыльнулся Линкен, сгребая обоих сарматов в охапку. Объятия были крепкими, но треска рёбер Гедимин не услышал — и, облегчённо вздохнув, обнял Хольгера и, насколько смог дотянуться, Линкена. Тот хохотнул.

— Тебе давали трубу с песком? Далеко летели ошмётки?

— Вас всех так проверяли? — удивился Гедимин.

— Да, и это было интересно, — кивнул Хольгер, выпутываясь из объятий. — На минуту почувствовать себя в твоей шкуре. Теперь не понимаю, как ты мог работать с ирренциевой фольгой. Да что там — как ты экраны пальцем не протыкал⁈

— Осторожность у нас в генах, — хмыкнул Константин, небрежно погладив Гедимина по плечу. — Иначе макаки не приставили бы нас к работе. Однако… если все выразили радость от встречи, может быть, обратите внимание на научного куратора?

Под конец фразы Константин помрачнел и только что не скалился. Гедимин, озадаченно мигнув, огляделся по сторонам и увидел, что их уже окружили.

Это были не «Гармы» — другие, тяжёлые, экзоскелеты, созданные на основе чего-то горнодобывающего — вероятно, «Харгуля». В оставленный ими просвет вошёл Ассархаддон — всё в той же странно украшенной броне; рядом с утяжелёнными экзоскелетами она казалась нелепой и никчёмной — если, конечно, не приглядываться.

— «Фенрир», — пояснил куратор, перехватив заинтересованный взгляд Гедимина в сторону «броненосцев». — Местная разработка. Многофункциональная машина… Итак, я вижу, что Биоблок закончил работу. Вашу подготовку можно считать… начатой. Хочу сообщить несколько новостей, прежде чем мы её продолжим. Во-первых, Константин… Ваш плутониевый реактор успешно собран и запущен в Ядерном блоке, от операторов нареканий нет. Во-вторых, Хольгер и Линкен… Химический блок высоко оценил вашу работу. И в-третьих, Гедимин… Из вашего реактора выгрузили сто шестьдесят четыре килограмма ирренция. Похоже, трёх таких установок будет достаточно, чтобы засыпать «Гекату» этим веществом по самые своды.

— Где он сейчас? — отрывисто спросил Гедимин.

— Ждёт вашего внимания, разумеется. Ядерный блок не готов собирать его без ваших указаний, — ответил Ассархаддон. — Через два месяца, если всё пройдёт гладко, вы вернётесь к работе над ним. А сейчас идите за мной. Ваше снаряжение готово, и его конструктор ждёт возможности его продемонстрировать.

«Конструктор? Здесь есть отдельный специалист по снаряжению?» — Гедимин удивлённо мигнул. «Как это должно в итоге выглядеть? Как мои ремонтные перчатки, доработанный „Гарм“… или как броня Ассархаддона?»

Похоже, Исгельту нравились круглые люки с массивными раздвижными створками, встроенные в стену панели ввода и пронзительные гудки в качестве звукового сигнала, — входы в разные отсеки отличались только размером, предупреждающими знаками и редкими надписями на сарматском языке. На этом люке никаких надписей не было, а по высоте и ширине в него спокойно проходил любой экзоскелет, кроме «Харгуля». Вводить коды в этот раз не понадобилось — Ассархаддон легонько провёл пальцем по створке, и люк распахнулся с неожиданной быстротой. За ним было просторное помещение со стапелями вдоль левой стены; у правой стояли трое «броненосцев» — два «Гарма» и «Фенрир», а в дальней стене виднелся ещё один люк, сплошной, белый с ярко-красным перечёркнутым кругом и надписью «FAUW» поперёк выпуклой створки. Хольгер, не тратя времени на разглядывание люков, сразу повернулся к стапелям, заинтересованно хмыкнул и толкнул Гедимина в бок.

— Очень интересное снаряжение, не находишь?

Гедимин не сразу понял, скафандры он видит или экзоскелеты, — по размерам и массивности они едва уступали «Шерманам», но никаких движущих механизмов или источников питания сармат не нашёл. На стапелях были установлены четыре образца невероятно массивной брони чёрного цвета, довольно сложно устроенной и снабжённой вспомогательными устройствами, — это всё, что можно было сказать, не приближаясь. Приблизиться немного мешал сармат в белом комбинезоне — он нетерпеливо прохаживался вдоль стапелей и поглядывал на часы — крупный циферблат, закреплённый на посеребрённом браслете, более напоминающем раструб краги, чем обычный ремешок часов. Ещё один «раструб» сармат носил на правой руке — к нему была прикреплена посеребрённая перчатка, облегчённый вариант ремонтной. Увидев Ассархаддона, сармат остановился, странно дёрнул головой и широко улыбнулся.

— Можно начинать?

— Да, приступайте, — кивнул ему Ассархаддон. — Кумала Марци — ведущий конструктор личной защиты, один из лучших в составе «Гекаты». Ваши имена и лица ему знакомы. Слушайте его внимательно.

«Никогда о нём не слышал,» — с досадой подумал Гедимин. «Грёбаная изоляция!»

Взгляд розовато-лиловых глаз Кумалы скользнул по сарматам и остановился на Гедимине. Конструктор улыбнулся и смерил сармата долгим внимательным взглядом — будто ощупал с головы до ног.

— Ядерная физика, да? Я невежда в этой области. Но наш куратор любезно снабдил меня информацией, а я её использовал. И вот результат, — он шевельнул рукой, и яркое зелёное пятно-указатель пробежало по скафандрам на стапелях. — Индивидуальная защитная спецодежда для каждого из вас. Предназначена для работы в самых экстремальных условиях. Композитная броня содержит семь слоёв…

Он лёгким движением раздвинул участок брони и развернул пластины, лежащие друг под другом, до четвёртого слоя. Хольгер изумлённо замигал и ткнул Гедимина под рёбра.

— Ты это видишь⁈

— Нейтронностойкий фрил, — Кумала щёлкнул по чёрной пластине. — Защищает от нейтронного потока и при этом не становится радиоактивным, выдерживает температуры до семисот по Кельвину и воздействие самых сильных кислот, включая плавиковую. При необходимости легко смывается горячей щёлочью и напыляется заново простейшим оборудованием или наносится вручную.

«Нейтронностойкий? Более чем интересно,» — Гедимин покосился на Хольгера, вспомнив о его секретной работе, и заметил, что веки сармата смущённо дрогнули. «Работать с такими вещами и молчать, как подстреленный⁈ Мать моя колба…»

— А вот внутренний слой более интересен, — Кумала направил указатель внутрь скафандра, подсветив его тёмно-серую выстилку. — Нейтронностойкий фрил с повышенной температурой плавления и устойчивостью к щёлочи и органическим растворителям. Удобно прилегает к телу и не вызывает раздражения даже на открытых ссадинах. Отлично отводит тепло, выделяемое носителем.

Хольгер снова толкнул Гедимина и жестом показал, что говорит о двух металлических слоях — золотистом и серебристом, уложенных поверх серой подложки. Её ремонтник опознал сразу — это был свинец, а вот к промежуточным слоям приглядывался долго — и, определив, что это, с трудом себе поверил. «Констий и кейзий? Слой такой толщины в скафандре таких размеров? Двойной… hasu!.. двойной слой по всему периметру брони? Двойной слой констия⁈ Это при том, что один его миллиграмм…» — сармат всадил ногти в ладонь, и это немного успокоило его. Он с нарастающим уважением покосился на Ассархаддона. «По крайней мере, со снабжением тут порядок. Ладно, что дальше?»

— А! Я вижу, господа физики опознали материалы, которые я использовал, — расплылся в улыбке Кумала. — Верхний, жёлтый, слой состоит из пластин ипрона, крайне химически инертного металла с огромной температурой плавления. Нижний — так называемый мифрил, серебряно-кеззиевый сплав большой прочности. Промежуточная подложка — индикаторный слой — сделана из свинца, за ней следуют мифриловые и ипроновые пластины. Всё вместе даёт возможность работать внутри ядерного реактора, погружаться в расплавленный металл и выдерживать выстрелы из большинства корабельных орудий, не считая бластерных турелей и всякой мелочи. Выдерживает прямое попадание из плазмомёта и не пропускает омикрон- и сигма-лучи. Даёт хорошие шансы на выживание в эпицентре ядерного взрыва… правда, ударная волна может вдавить пластины в тело и сплющить носителя до состояния, несовместимого с жизнью, так что я на вашем месте поостерёгся бы.

Он широко улыбнулся и снова посмотрел на Гедимина тем же ощупывающим взглядом. Сармат мигнул. «Чего ему надо? Я слушаю и молчу. Чего меня рассматривать⁈»

— Ипрон? Кеззий? — удивлённо переспросил Хольгер. — Я знаю эти металлы под другими названиями…

— Разумеется, — ответил ему Ассархаддон. — Это небольшое неудобство вы быстро перестанете замечать. Я счёл, что сарматские названия лучше подойдут веществам, которые впервые были получены сарматами — я говорю о товарных количествах, разумеется. У наших друзей-приматов достаточно веществ, названных именами их учёных и понятиями из их языков. Мы от них сильно отстали. Продолжайте, Кумала. Броня — это ещё не всё.

— Да, разумеется, — закивал конструктор. — Системы внутреннего охлаждения и внешней фильтрации тоже заслуживают отдельного разговора, не говоря уже о встроенном оборудовании. Но его будет проще продемонстрировать на конкретном примере. Этот образец был подготовлен для Гедимина Кета. Я могу…

Он оглянулся на Ассархаддона. Тот кивнул.

— Гедимин, подойдите к стапелю. Начнём испытания.

Сармат остановился рядом со скафандром и развернулся лицом к Кумале. Тот был на полголовы ниже, но не так уж худощав, как казалось издалека, — скорее, жилист, как Кронион, только без признаков принадлежности к кошачьим. Он медленно обошёл Гедимина по кругу, поднял на него взгляд и усмехнулся.

— Эти скафандры — не просто навесная броня, приводимая в движение мускульной силой. Они подсоединяются напрямую к нервной системе. Мы нашли способ сохранить и даже повысить чувствительность пальцев. На вас я покажу эффект приживления. Сейчас надо продезинфицировать кожу…

«К нервной системе… Шунт вживили, что ли? Как Линкену?» — Гедимин, растерянно мигнув, потянулся к затылку, никаких лишних отверстий и выпирающих элементов не обнаружил и озадаченно посмотрел на Кумалу. Тот, не обращая внимания на его замешательство, опрыскивал ладони и ступни сармата дезинфицирующей жидкостью.

— Забирайтесь в скафандр, — скомандовал он, убирая пульверизатор. — Ступайте прямо в сапог, продевайте руки в перчатки. Откиньтесь назад так, чтобы лечь спиной и затылком на броню. Всё подогнано под вас, вы нигде не застрянете.

В сапоги пришлось вдеваться на ощупь, и скафандр, закреплённый на стапеле, едва заметно качнулся, когда Гедимин неуклюже влез в него. Сейчас броня выглядела разрезанной продольно — и руки, и ноги, и торс сармата оставались открытыми. Шлема не было вообще.

«А он прав,» — Гедимин пошевелил пальцами, вдетыми в бронированную перчатку, и с удивлением заметил, что они движутся, и без особых усилий. «Эта штука хорошо подогнана. Сидит как влитая. Но вот шунт… У меня нет шунта. А здесь нет для него разъёма. Как он собирается…»

— Готово, — довольно улыбнулся Кумала, прикасаясь к краю броневой пластины и мимоходом задевая грудь сармата. — Теперь запоминайте. Основные возможности брони я покажу на вашем примере. Сейчас — о том, как закрыть её. Сожмите кулаки и резко вскиньте кисти рук вверх. Движутся только два сустава… Tza!

С сухим щелчком нагрудные пластины выехали из пазов, и в считанные секунды проём от шеи до паха закрылся. Одновременно сомкнулись щитки на руках и ногах. Гедимин, осторожно опустив кисти рук, осмотрел себя, вдохнул полной грудью, — между ним и скафандром ещё оставалось место, но руки и ноги броня держала плотно.

— Правильно, — Кумала протянул руку к пластинам, прикрывающим ключицы сармата. — Чтобы полностью вскрыть скафандр, нужно нажать сюда. Отстоящие пальцы давят на края пластин и смещают их вверх, прилегающие — вниз.

Броня «расстегнулась» сверху донизу так же тихо и быстро, как «застёгивалась». Гедимин пошевелил пальцами и вопросительно посмотрел на конструктора.

— Да, можете закрыться, — кивнул тот. — Все пластины подвижны, каждую можно сместить — на всю глубину или частично, и ни одна не отвалится от случайного удара.

Ещё не закончив последнюю фразу, он быстро прикоснулся к нескольким пластинам скафандра, и Гедимину оставалось только мигать, глядя, как они сдвигаются, открывая нижние слои брони. Последним отошёл в сторону миниатюрный щиток на суставе большого пальца, и сармат увидел голую кожу. Кумала хлопнул ладонью по груди Гедимина (пластины не шевельнулись) и довольно хмыкнул.

— Всё возвращается на место так же, как закрывается скафандр… Ну вот. Теперь о шлеме и защитных приспособлениях… Но сначала я запущу процесс вживления. Он займёт много времени — как раз хватит на основные разъяснения.

Он крепко сжал левое запястье Гедимина, и из его собственной серебристой перчатки вытянулись два коротких штыря. Внутри чёрного скафандра что-то зашипело, и Гедимин почувствовал, как слой, прилегающий к его ладони, слегка нагрелся.

— Итак, о шлеме, — Кумала положил обе руки на чуть приподнятый «воротник» вокруг шеи сармата, и тот вздрогнул от неожиданности, когда вокруг его головы сомкнулся купол. Его сегменты замерли и медленно сдвинулись, прижимая к лицу Гедимина защитную маску. Открытыми остались только глаза — напротив них была пустая прорезь, полукругом от виска к виску. Сармат вдохнул и услышал тихий свист — заработали фильтры респиратора. У воздуха был слабый запах дезинфицирующего раствора.

— Это один из самых надёжных респираторов, — продолжал лекцию Кумала, прикасаясь к маске Гедимина. — Позволит дышать полной грудью везде, где есть свободный кислород, независимо от содержания в воздухе прочих примесей. Если кислорода менее одного процента, забор воздуха будет перекрыт, и скафандр переключится на внутренние резервы. Встроенные кислородные ёмкости и расщепители углекислого газа позволят продержаться два часа… плюс ещё полчаса за счёт ваших внутренних резервов, но об этом лучше расскажут медики. Также фильтр выравнивает температуру — воздух не будет ни слишком горячим, ни слишком холодным.

Гедимин хотел прикинуть, какой материал мог быть заложен в фильтры с такими свойствами, но его отвлекло усиливающееся жжение в пальцах. Он посмотрел на руки — снаружи ничего видно не было. Секунду спустя пальцы пронзила резкая боль, и сармат невольно дёрнулся, — но перчатка плотно облегала кисть. Боль улеглась, но через несколько секунд вспыхнула снова. Подушечки пальцев будто прижало к раскалённому металлу; чуть погодя ощущение распространилось до промежутков между пальцами и снова пропало.

— И, конечно, наушники, — Кумала прикоснулся к пластине чуть ниже виска. — Давление с двух сторон точно на центр, и ваши уши защищены от звуков в широком диапазоне, включая инфразвуковую атаку эа-формы…

Резкая боль в руках сменилась тупой, ноющей, только иногда в пальцы впивалась очередная игла — но теперь жжение перешло на ступни. «Вживление,» — вспомнил Гедимин, стискивая зубы, чтобы не заорать в голос. «Вот как это происходит. Спасибо, не в затылок…»

— Теперь — глаза. Это место кажется уязвимым, не так ли? На самом деле оно — одно из наиболее защищённых, — Кумала дотронулся до края прорези в шлеме, и её закрыла прозрачная пластина. Поверх неё легла вторая — судя по видимости, она была затемнённой.

— Здесь два щитка. Нижний — из кеззиевого нейтронностойкого рилкара, верхний — из светофильтрующего кеззий-ипронового. Вместе дают полную защиту от излучения, включая омикрон- и сигма-лучи. Проверите в деле.

Он снова прикоснулся к «воротнику», и шлем, разобравшись на сегменты, втянулся в броню. Гедимин судорожно вздохнул — одна из последних «игл» впилась особенно глубоко, и рука заныла от кончика пальца до локтя.

— Heta! — встревоженно вскрикнул Хольгер, шагнув к стапелю. — Гедимин, ты там в порядке?

Кумала заглянул сармату в глаза и, быстро вскинув правую руку, левой хлопнул себя по запястью.

— Ah— sulu! Гедимин, я приношу все извинения…

— Кумала, вы что, забыли об анестезии? — спросил Ассархаддон, и Гедимину от его голоса стало не по себе. Кумале, судя по суетливым движениям и дрожи в пальцах, тоже.

— Да-да, нелепая случайность… — закивал он, извлекая из незаметного кармана одноразовую ампулу с иглой. — Всего одну секунду, сейчас ощущения станут терпимыми…

— На меня не действуют анестетики, — угрюмо сказал Гедимин, чувствуя, как от прокола в шее по коже разливается прохлада. Руки и ноги саднило, особенно сильно болели подушечки пальцев — казалось, что с них содрана кожа, и сармату очень хотелось проверить, так ли это.

— Стандартные анестетики, — отозвался Ассархаддон. — Ими выбор не исчерпывается. Но я не удивлён, что штатные медики резервации не напрягались с подбором лекарств. Пока машина может работать, её ощущения никого не волнуют… Кумала, я надеюсь, это была именно случайность?

— Только, и ничего кроме, — закивал конструктор, стирая мокрой тканью испарину с лица Гедимина и на долю секунды прикасаясь пальцем к его виску. В этом прикосновении не было необходимости, и когда оно повторилось, сармат сердито сощурился.

— Всё-всё, — Кумала поспешно отдёрнул руку, но напоследок успел погладить ремонтника по скуле. — Руки ещё болят?

Гедимин пошевелил пальцами. Кисти ещё неприятно саднило, но ощущения содранной кожи уже не было.

— Я покажу приборы, встроенные в предплечья, и тогда вы сможете проверить, как прошло вживление, — Кумала завернул пустую ампулу в мятую салфетку и метко забросил в настенный контейнер. — Согните правую руку в локте.

Гедимин выполнил указание, стараясь не тревожить кисть. Кумала взялся за его пальцы — указательный слева, большой справа — и прижал их к ладони быстрым резким движением. Пластины на предплечье сармата разошлись в стороны, открывая экран, из участков над костяшками выдвинулись «щупы» с плоскими пластинами на концах. Устройство пискнуло.

— Универсальный счётчик излучаемых частиц и квантов, — пояснил Кумала. — Поверните руку так, чтобы всем было видно… Этот прибор знаком вам лучше, чем мне. Можете привести его в действие?

— Он уже работает, — отозвался Гедимин, с интересом изучая показания. В самом дозиметре никаких новшеств не было — обычный «счётчик Конара», только измеряющий в кьюгенах даже то, что к ирренцию отношения не имеет. «Интересно,» — думал сармат, глядя на нулевые показания в ячейках, отмеченных значками «сигма» и «омикрон». «Здесь должны быть источники сигмы, но прибор их не видит. Определённо, они очень хорошо экранированы. Техника безопасности…» — он ухмыльнулся.

— Второе встроенное устройство — генератор защитного поля, — Кумала развернул руку Гедимина ладонью вперёд и согнул оба его указательных пальца. Из ладони бесшумно выдвинулись короткие, слегка изогнутые сопла, между которыми натянулась едва заметная плёнка. Гедимин прикоснулся к ней, и она податливо выгнулась вокруг пальца.

— Жидкокристаллический генератор типа «Ирида», — конструктор распрямил ладонь Гедимина и опустил пальцы ниже уровня сопел. Поле погасло, излучатели втянулись под броню, дозиметр, пискнув, погасил экран и исчез под пластиной на предплечье.

— Устройство на левой руке — единственное, но многофункциональное, — Кумала дотронулся до левого предплечья сармата и вручную сдвинул пару пластин, открывая экран и небольшую клавиатуру. — Смарт, совмещённый с сигма-сканером. Я предпочитаю называть их «передатчиками». Довольно грубое устройство, но…

Кумала с силой провёл по экрану и клавиатуре пальцами бронированной руки и довольно хмыкнул, посмотрев на невредимый смарт.

— Здесь мы сделали ставку на прочность и защищённость. Тут три режима — устройство работы с данными, устройство приёма-передачи и сигма-анализатор. Можно работать с дисками и другими «передатчиками» — вот здесь разъёмы. А вот так он разблокируется…

Гедимин смотрел, как загорается экран, и проступают на чёрном фоне угловатые белые знаки сарматского алфавита, а потом — как вытягиваются щупы анализатора. Кумала умел пользоваться сканером — прибор показательно проанализировал ближайший кубометр воздуха и не показал ничего лишнего.

— Обычный экран слишком мал для чертежей и схем, но их можно развернуть на голографическом, — продолжал конструктор. — Все сарматы, принадлежащие к ядрам блоков, носят такие «передатчики». У вас тут будут адреса вашей группы и лично куратора…

— Стой, — перебил его Гедимин — один вопрос не давал сармату покоя. — В сканер встроен ирренциевый элемент. Он фонит. Как это влияет на микросхемы? Долго проработает такой смарт?

— По моим подсчётам… — Кумала ненадолго задумался. — Около пятисот лет, если не задаваться целью вывести его из строя. Выдерживает такой же нагрев, как мифриловый слой брони, водонепроницаем, устойчив к едким испарениям. Работает от плутониевой «батарейки». Единственное — я не отказался бы заменить её на ирренциевую, это облегчит руку, но — тут слово за вами.

Гедимин мигнул. «Ещё никто не узнал, как снимать энергию с ирренция, а он уже хочет вставить сюда ирренциевую батарейку? Мне тут уже нравится.»

— Не начинайте, Кумала, — сдержанно попросил Ассархаддон. — Гедимин увлечён своей работой, а вы ещё не продемонстрировали всё, что у вас в запасе. Возвращайтесь к скафандру.

— Да-да, скафандр, — закивал, не оборачиваясь, конструктор. — Что с вашими руками? Что вы чувствуете?

Гедимин пошевелил пальцами. Как ни странно, анестетик сработал — движения уже не вызывали болевых вспышек. Кумала посмотрел ему в глаза, широко ухмыльнулся и, взяв его ладонь двумя руками, положил себе на макушку. Гедимин изумлённо замигал, почувствовав под пальцами жёсткую щетину. Перчатка не сползла и не открылась, но он ощущал колкие волосы сквозь броню. Кумала прижал его ладонь к своей щеке, и сармат мигнул ещё раз — он мог отличить на ощупь кожу от щетины так же, как отличил бы её без перчаток.

— Высочайшая чувствительность, — сказал конструктор. — Когда освоитесь, будете работать так же свободно, как без перчаток. Сейчас надо разработать суставы и привыкнуть к лишнему весу. Вы несёте на себе восемьсот килограммов, и это только базовое снаряжение.

Сарматы удивлённо переглянулись.

— Гедимин, ты в самом деле что-то чувствуешь в этой броне? — спросил Хольгер. Тот кивнул.

— Очень скоро вы сами в этом убедитесь, — сказал Кумала. — Теперь немного о мелочах. В этом скафандре пятьдесят шесть внутренних ниш. Четыре из них расположены вдоль бёдер. Это штатные ниши для контейнеров с водой и пищей, и я попросил бы не занимать их ничем другим.

Он вскрыл нишу вдоль правого бедра и показал сарматам прозрачный контейнер, на дне которого плескалась бесцветная жидкость.

— В эту ёмкость можно налить обычной воды. В крышку встроены фильтры, позволяющие обработать раствор любой густоты, если в нём в принципе есть вода. Но также можно ничего не наливать, а оставить на открытом воздухе или даже внутри скафандра. Контейнер сам соберёт в себя жидкость. Конечно, конденсат малопригоден для питья, поэтому в нижней части контейнера лежит минеральный субстрат. Растворяясь, он позволит пополнить запасы солей. Тут пять пластин субстрата. По желанию их можно заменить вкусовыми таблетками — что не так полезно, однако, я слышал, на Земле считается модным.

Он закрыл нишу и открыл другую, вдоль левого бедра. Гедимин осторожно согнул правую ногу в колене; контейнеры, встроенные под броню, никак не ощущались.

— Кроме двух полуторалитровых контейнеров для воды, здесь один автономный контейнер с Би-плазмой, — Кумала показал сарматам полную ёмкость. — Миниатюрная копия стандартного чана с Би-плазмой — вниз закладывается субстрат, внутрь сквозь фильтры нагнетается воздух, на дне лежит закваска. За сутки восстанавливает четвёртую часть своего объёма — достаточно, чтобы полностью насытиться после тяжёлой работы. Да, именно четвёртую, — наш Биоблок, как всегда, на высоте…

Он отвесил неглубокий поклон в сторону Ассархаддона. Тот слегка наклонил голову в ответ. «Верно, он же был генетиком,» — промелькнуло в голове Гедимина.

— В передатчике есть подробная инструкция к скафандру и всему снаряжению, — Кумала, закрыв все ниши и надев на сармата шлем, провёл ладонью по его плечу. Этого ремонтник не почувствовал, но увидел — и озадаченно мигнул: гладить скафандр было совершенно незачем.

— Спускайтесь, вы больше не закреплены, — сказал конструктор. — Постойте рядом с нашим куратором, пока я работаю с остальными. Хольгер Арктус, вы готовы примерить скафандр?

Гедимин всё-таки не упал, хотя первый шаг от стапеля дался ему нелегко. Ступни казались босыми, сверху болталась почти тонна металла и фрила, — мозг ощутимо перегревался от разницы ощущений и реальности. Медленно, едва поднимая ноги от пола, сармат дошёл до Ассархаддона и остановился рядом с ним. Удержать облегчённый вздох не удалось, и куратор понимающе хмыкнул и посмотрел Гедимину в глаза долгим внимательным взглядом.

— У вас будет два месяца, чтобы освоиться, но вы уже неплохо держитесь… Кумала, я надеюсь, вы не забыли об анестезии?

— Нет-нет, — отозвался конструктор, опрыскивая ладони Хольгера дезинфектантом. — Анестетик будет введён каждому. Я ещё раз приношу извинения Гедимину.

— Ерунда, — буркнул ремонтник, разглядывая свои ладони и вспоминая, как сдвигаются щитки на пальцах. Ему очень хотелось увидеть, что на самом деле осталось от кожи.

— Твою броню тоже делал он? — тихо спросил Гедимин у Ассархаддона. За левым плечом послышались странные хрюкающие звуки — двое сарматов, не считая охранника, будто подавились несказанной фразой. Ассархаддон молча перевёл взгляд на них, Гедимин тоже обернулся, — Константин и Линкен, забыв о скафандрах и о Хольгере, забирающемся в броню, глазели на куратора, и их глаза быстро темнели.

— Да, Гедимин, вы угадали. Только не просите дать примерить, — бегло усмехнулся Ассархаддон. — Линкен, Константин, вас смущает интерес товарища к происходящему вокруг? Или, возможно, вы считаете, что ему угрожает опасность?

Сарматы переглянулись. «А им не по себе,» — с удивлением понял Гедимин. «Даже Лиску. Или — особенно Лиску? Наверное, я опять не учёл какую-то традицию. Но, кажется, Ассархаддон не в обиде…»

— Я что-то не то говорю? — озадаченно спросил он. Ассархаддон качнул головой.

— Ваши вопросы резонны, ваша манера общения меня устраивает. Здесь от вас — всех четверых — нужны знания не этикета, а ядерной физики. Знающих этикет найти было бы легче. Прошу прощения, что перебил вас, Кумала. Вы демонстрировали скафандр Хольгера Арктуса.

Базовое снаряжение во всех спецкостюмах было одинаковым, и внешне они отличались только размерами — Гедимин сразу видел, что в броню Хольгера он не влезет, и Константин в его броне утонет. Из опознавательных знаков на чёрный фрил были нанесены только вензеля из двух первых букв имён — один на лбу, над прозрачным щитком, другой — чуть ниже ключиц. Они сдвигались вместе с пластинами и сами по себе на нажатие не реагировали, — Гедимин пришёл к выводу, что это именно отличительные знаки, безо всяких дополнительных функций.

Через пятнадцать минут с демонстрацией было покончено, и последний сармат, пошатываясь и неуверенно ощупывая пальцами пол, спустился со стапеля и встал рядом с Ассархаддоном. Следом, широко улыбаясь, подошёл Кумала.

— Хорошая работа, — сказал ему куратор. — Вы упоминали, что ваша броня защищает от малого и среднего калибра. Может быть, наши физики хотят увидеть её в деле?

Один из охранников, повинуясь едва заметному жесту, подошёл к выпуклой бронированной двери и остановился рядом. Сарматы переглянулись.

— В деле? — Константин настороженно посмотрел на Ассархаддона. — Как это будет выглядеть?

— Очень просто, — куратор небрежным жестом указал на дверь. — В соседнем отсеке — небольшой стрелковый полигон нашего конструктора. Если один из вас согласится побыть мишенью, все получат хорошее представление о возможностях брони. Но настаивать не буду…

«У него там и корабельные орудия?» — Гедимин с уважением посмотрел на Кумалу; тот перехватил его взгляд, и по его лицу скользнула странная бесформенная улыбка. «Я бы на это взглянул.»

— Я могу побыть мишенью, — сказал он. — Ядерное оружие там тоже есть?

Ассархаддон весело хмыкнул и жестом приказал охраннику открывать дверь. За стеной долго шипело и гудело; створка откинулась далеко не сразу.

— Ядерного оружия там нет, — сказал куратор, подходя к проёму. — Это вы опробуете самостоятельно. Однако у Кумалы хорошая коллекция вооружений. Идите со мной, Гедимин. Придётся закрепить вас на стенде, иначе возможны травмы. Кумала, ваша помощь не помешает.

— Если вы его убьёте, проект можно закрывать сразу, — хмуро сказал Хольгер. За грохотом четырёх скафандров его было плохо слышно — до бесшумной походки Ассархаддона всем сарматам было ещё далеко.

— Я был бы идиотом, если бы рисковал его жизнью, — отозвался Ассархаддон. — Гедимин не получит ничего страшнее мелких царапин.

— Да, я ручаюсь, — закивал Кумала. — Было бы очень неприятно, если бы он пострадал. Будьте осторожны, Ассархаддон. Не забывайте об импульсе и инерции.

— Трудно забыть об импульсе и инерции, — спокойно ответил жёлтоглазый, останавливаясь у стенда. Это сооружение стояло в ста метрах от огневой позиции, напротив люка. Повернувшись к стенду спиной, Гедимин увидел, как разворачиваются защитные поля, отрезая его от сарматов, остановившихся на позиции. Охранники частью рассредоточились вдоль стены; двое привели в действие подвесной кран и теперь расставляли на позиции разнообразное оружие. Гедимину стало не по себе.

— Становитесь вот здесь, в арке, — Кумала ловко передвинул опоры так, чтобы они легли сармату под плечи. — Закрепляем руки… Основная нагрузка придётся вот сюда, это сочленение брони сделано очень жёстким, — суставы не должны пострадать.

— Я помню ваши указания по калибрам, — отозвался Ассархаддон. — Оторвать Гедимину руки не входит в мои планы.

Он шевельнул ладонью над прикованным запястьем ремонтника, и тот увидел, что его ладонь прижимает к стенду небольшой купол защитного поля. Точно так же была прикрыта вторая рука, а потом и ступни, и поле уплотнилось до непрозрачности.

— Непоражаемая зона, — пояснил Ассархаддон. — Не беспокойтесь, броня здесь так же прочна, как на других участках. Но это области повышенной чувствительности, ваша нервная система может с непривычки не выдержать.

Он отошёл на пять метров от Гедимина, посмотрел на него оценивающим взглядом и пошёл к полосе защитных полей. За ним, поправив на Гедимине шлем и спустив затемнённый щиток на глаза «мишени», почти бегом направился Кумала. Гедимин поглядел на сарматов за огневым рубежом — они выглядели встревоженными, даже Линкен смотрел угрюмо.

— Защита установлена, мишень готова, — объявил Ассархаддон, двумя руками опираясь о массивную стойку на рельсах. — Кто хочет сделать выстрел?

Гедимин увидел, как сарматы вздрагивают и отшатываются от него. Кумала лизнул губы, но промолчал. Охранники стояли неподвижно, будто к ним вопрос не относился.

— Тогда испытания проведу я, — сказал Ассархаддон, выждав полминуты. — Начнём с небольшого калибра. «Мадсен — девятьсот восемьдесят», одноручный бластер лёгкой пехоты и легкобронированного десанта Атлантиса.

«Восьмидесятка? Новый, только что с конвейера,» — слегка удивился Гедимин, глядя на ствол, миниатюрный в широкой ладони Ассархаддона. Бластер был сделан под человечью руку, но сармат управлялся с ним легко. Он практически не прицеливался — только приподнял ствол над стойкой, и Гедимин услышал приглушённый треск и увидел вспышку. Больше ощущений не было никаких — разряд, ударивший его в левый локоть, как будто даже броню не зацепил.

— «Райдо — три тысячи», — отложив лёгкий бластер, Ассархаддон взял из рук охранника следующий образец, более массивный, с длинным прикладом. — Автономная модель, двуручный бластер тяжёлой пехоты Атлантиса.

Яркая вспышка погасла на груди Гедимина. Сармат скосил глаза, пытаясь увидеть след попадания, — на броне не осталось даже щербинки.

— И наконец, «Бааль-Мэт», — последний бластер даже Ассархаддон предпочёл держать двумя руками. — Встраиваемая модель для тяжёлых экзоскелетов, она же — «четырёхручник». Легенда Космофлота Мацоды, прошибающая лёгкий экзоскелет насквозь вместе с пилотом.

Гедимин вспомнил шрамы на груди Хольгера, — выстрел из «Бааль-Мэта» разворотил сармату рёбра и практически вырвал лёгкое, и сам сармат до сих пор удивлялся, что его после этого взялись лечить. Ему стало не по себе, но он вдохнул глубже и застыл на месте, глядя поверх чёрного сопла. Выстрел был громче двух предыдущих, вспышка — ярче. Щиток над глазами заволокло дымкой или испариной, и Гедимин невольно потянулся к нему, но фиксаторы не позволили освободить руку. Издалека он услышал, как вскрикнул Хольгер.

— Гедимин, что с глазами? — громко спросил Ассархаддон. Сармат мигнул. Странная дымка со щитка улетучивалась быстро — через пару секунд он очистился.

— Ничего, — ответил Гедимин. — Щиток запотел.

Из-за барьера донеслось хмыканье.

— Небольшая реакция на попадание из «Бааль-Мэта», — сказал Ассархаддон. Гедимин изумлённо мигнул: «Он стрелял мне в глаза⁈ И… только дымка, и всё⁈»

— Ещё один образец вооружения Мацоды, — Ассархаддон встал над поставленным перед ним лафетом с шестиствольной турелью и подобрал пульт. — «Эгед А-шесть», универсальная турель. Входит в штатное вооружение «Давида».

Восемнадцать вспышек слились в одну. Все разряды сошлись на груди Гедимина, и он увидел, как броня дымится, и услышал тихое шкворчание. Пластины скафандра словно запотели, но сармат внутри ничего не почувствовал. «Хорошая броня,» — подумал он, прикрывая уставшие от постоянного мигания глаза. «Мне нравится.»

— Устройство брони делает её неуязвимой для бластера, — довольно осклабился Кумала. — Не говоря уже о станнерах и всякой мелочи.

— Да, это было наглядно, — Ассархаддон с видимой неохотой отложил пульт «Эгеда» и кивнул на турель охранникам. — Теперь опробуем кинетику. «Скар», штурмовая кинетическая винтовка, невстраиваемое вооружение Космофлота Австралии…

Что-то мягко толкнуло сармата в живот. За первым толчком последовали ещё два. Он покосился на броню — в районе солнечного сплетения появилась небольшая щербинка.

— Будем увеличивать калибр — или сразу перейдём к турелям? — Ассархаддон оглянулся на сарматов. Гедимин увидел, как вздрагивает вместе со скафандром Хольгер.

— Если «Скар» не пробил, увеличивать смысла нет. Выставляйте турель, — неуклюже, едва не рухнув набок, махнул рукой Линкен.

— Очень хорошо, — Ассархаддон подал знак охранникам, и по рельсам к нему подъехала массивная станина. Стволы новой турели были четырёхметровой длины, большую её часть занимали электромагниты, — рядом с этим сооружением даже сарматы казались мелкими.

— «Маркус Магнификус», — произнеся это название, Ассархаддон хмыкнул. — Любимое орудие нашего координатора. Устанавливается на большинство кораблей Атлантиса, от десантников до крейсера. Единственный недостаток — частые перегревы стволов.

«С охлаждением везде проблемы,» — вздохнул про себя Гедимин. Секундное погружение в мысли о заброшенном реакторе подавило страх, и сармат пришёл в себя, только услышав грохот. Его с силой толкнуло в живот, броня заскрежетала об арку, на секунду пластины скафандра прижались к телу, и у сармата сбилось дыхание, и ослабли ноги. «Это не камешек,» — напомнил он себе, хватая ртом воздух и стараясь не упасть. «Это „Марк“, корабельная турель. Такой выстрел снесёт даже „Рузвельта“!»

— Небольшой ушиб, — сказал Ассархаддон, отложив пульт турели. — Можно было бы поставить рядом стандартный «Шерман» и сравнить результаты. Но, по-моему, и так наглядно. Ну что, Линкен, у вас есть предложения — или перейдём к гранатам?

Взрывник на секунду замялся. Гедимин увидел, как Хольгер разворачивается к нему.

— Да, гранаты, — ответил Линкен. — Только… атомщик точно не покалечится?

— Не будем искушать судьбу, — отозвался Ассархаддон. — Один выстрел, жидкоплазменная граната типа «Тяньджу», штатный гранатомёт Космофлота Сина. Гедимин, вы готовы?

Удар в грудину был так силён, что у сармата потемнело в глазах, и он беспомощно захрипел, глотая горячий воздух. Всё вокруг на секунду побелело, а потом зашипело и вспыхнуло красным. Со всех сторон из проплавленного пола поднимались столбы пара. Арка не выдержала мгновенного нагрева, и её опоры, прогнувшись, повалились навстречу друг другу. Гедимин, не устояв на ногах, упал на колени, и размягчившийся рилкар под ним слегка просел. С запястий сармата стекал, капая на пол, расплавленный металл — всё, что осталось от фиксаторов. Жар он почувствовал несколько секунд спустя — наручи нагревались изнутри, но недостаточно сильно, чтобы оставить ожог.

Сармат глубоко вдохнул и сощурился от боли в груди. Он ждал привкуса крови и золы во рту — лёгкие от раскалённого воздуха должны были выгореть изнутри — но пахло только озоном и горячим металлом. «Я ещё жив?» — он недоверчиво ощупал грудь. На размягчившемся чёрном фриле остались борозды. Спустя секунду сверху вылилась цистерна воды, а ещё через пять секунд к Гедимину подошли двое охранников и молча подняли его под руки и повели к огневому рубежу. Там уже убрали защитные поля, и Ассархаддон подошёл к разделительной черте, проведённой на полу красным цветом, и стоял там, внимательно глядя на Гедимина.

— Атомщик! — Линкен бросился было к нему, но охранник удержал его. Глаза Хольгера потемнели, и он словно оцепенел, намертво вцепившись в барьер. Константин стоял поодаль, разглядывая пол нод ногами.

— Больно, — сказал Гедимин, досадливо щурясь. Дышать было тяжело. Он покосился на свои руки — расплавленный металл унёс с собой чёрное напыление, из-под него проступил жёлтый констий. «Ипрон,» — поправил сам себя Гедимин. « Yi’peranu. То, что не развалится. Здесь этот металл называют так.»

— После прямого попадания из гранатомёта и взрыва плазменной гранаты вы ещё можете говорить и чувствовать боль, — глаза Ассархаддона весело сверкнули. — Обычно бывает по-другому. Кумала, оцените состояние брони и извлеките из неё Гедимина.

Выпуклый люк открылся. На пороге стояли двое — охранник-«Гарм» и сармат-медик. Ассархаддон кивком указал на Гедимина и жестом позвал остальных сарматов-«научников» к противоположной стене. Они отошли и молча наблюдали, как Гедимин выбирается из оплавленного скафандра, и охранники выносят броню в соседнее помещение.

— Серьёзных повреждений нет, ушиб пройдёт через три часа, — сообщил медик Ассархаддону спустя пару минут. Гедимин к этому времени уже сам стоял на ногах и свободно дышал, но старался не прикасаться к большому кровоподтёку на груди. «Рана от плазменной гранаты,» — думал он, скрывая ухмылку. «Почти как ожоги Иджеса от ядерных взрывов.»

— Я думал, ты запёкся заживо, — тихо сказал Хольгер, останавливаясь рядом. Несколько раз он порывался протянуть руку к Гедимину, но каждый раз отдёргивал её.

— Мне нравятся эти скафандры, — сказал ремонтник, сжав ладонь Хольгера. Тот старался не шевелиться, чтобы не придавить бронированной рукой незащищённые пальцы Гедимина.

— У кого-нибудь остались сомнения в качестве скафандров? — спросил Ассархаддон. — Ещё пять минут, и Гедимину вернут его броню. Или, возможно, кто-то другой займёт его место на стенде. Кто намерен продолжать?

Сарматы переглянулись.

— Только не я, — угрюмо сказал Линкен. — Хватит стрельбы.

— Как хотите, — пожал плечами куратор. — Здесь есть даже гравитрон «Циклопа», и можно было бы его опробовать.

— В другой раз, — буркнул Гедимин, не глядя на Ассархаддона.

Охранники с пустым скафандром вернулись. Восстановленные пластины брони снова покрылись чёрным напылением, вензель из двух знаков сарматского алфавита занял прежнее место под ключицами.

— Можете одеваться, — сказал Гедимину Кумала, пристально глядя на его грудь. — Я восхищён вашей отвагой. Выдержать такой обстрел…

Он протянул руку, чтобы помочь сармату надеть шлем, и Гедимин почувствовал, как чужие пальцы гладят его шею. Он мигнул.

— Ты меня трогаешь? Что это значит?

Все сарматы, как по команде, развернулись к нему. Кумала улыбнулся и показал пустые ладони.

— Я поправляю шлем. Это не значит ничего, кроме моего желания помочь. Да, помочь.

— Кумала, — ровным голосом сказал Ассархаддон. — Хватит на сегодня. Вы впечатлили меня и ядро проекта «Феникс», теперь можете быть свободны. Что касается вас, повелители энергии атома, — до отбоя остаётся ещё два часа, и я готов показать вам столовую. Мы часто будем делить трапезу — некоторое время я буду следить за вашими тренировками.

Кумала и его охранники остались в зале для демонстраций. Гедимину казалось, что конструктор смотрит ему вслед — так, что под его взглядом едва не плавится нейтронностойкий фрил — но оборачиваться он не стал.

— Кумала — странный, — пробормотал он в респиратор — совсем тихо, но Ассархаддон услышал.

— Не буду спорить. Один из лучших моих конструкторов, великолепен в своём деле, но… — сармат слегка наклонил голову. — Полный извращенец. Держат его здесь не за это, так что проявите снисхождение. Кажется, вы привлекли его внимание.

Гедимина передёрнуло. Он недоверчиво посмотрел на Ассархаддона. Линкен, идущий чуть позади, тоже слышал разговор — и сдавленно зашипел.

— Лучший конструктор? Ну, посмотрим…

— Не нужно, — ровным голосом сказал Ассархаддон. — Не давайте волю эмоциям. Ни вы, ни Гедимин не обязаны отвечать ему взаимностью, но его избиение я тоже не одобрю. Держитесь в рамках вежливости.

Спираль лабиринта выписала ещё один поворот, и сарматы вошли в белую дверь, по форме похожую на люк оружейной Кумалы. Однако внутри не было никакого оружия — только прикрытые ниши с номерами вдоль стен и круглые столы на высоких ногах. Стульев не было.

«Всё верно,» — думал Гедимин, доставая из открывшейся ниши сдвоенный контейнер. «Это же столовая.» К двум большим контейнерам крепился один маленький, плоский, и одна упаковка с крупными тонкими таблетками.

— За энергию атома и могущество флота! — Ассархаддон сжал плоский контейнер в ладони и поднял высоко над столом. — Несколько глотков жжёнки за успех нашего проекта.

— Tza atesqa! — Линкен поднял контейнер в ответ. Сарматы свернули шлемы, освобождая лица от респираторных масок.

Гедимин пил молча, разглядывал странные таблетки и вспоминал Иджеса. «Ему бы тут понравилось,» — думал он. «Никаких проблем со снабжением. Тонна кеззия? Хоть десять…»

— О чём вы задумались, Гедимин? — спросил Ассархаддон. — Если вас занимают запечатанные предметы — это набор вкусовых добавок. Мне сообщили, что вы неравнодушны к некоторым видам человеческой еды. На нашу базу её, конечно, не завозят, но Химический блок постарался и обеспечил вас вкусовым концентратом. Используйте по вашему усмотрению. Мне не привыкать к самым странным пристрастиям моих учёных и инженеров.

Только сейчас Гедимин заметил, что в пайках других сарматов нет никаких таблеток, и что Линкен, глядя на «лишнюю» упаковку, недовольно щурится. Стараясь не показывать удивление, он перевернул пластинки, — на нижней стороне были отпечатаны названия приправ и специй, вкус которых воспроизвели химики. В сарматском языке таких слов не было, и их набрали по-атлантисски, но сарматскими буквами.

— Хорошее у тебя снабжение, — одобрительно хмыкнул Гедимин, переведя взгляд на Ассархаддона. — Нам с Иджесом в Ураниуме было трудно… А где Иджес? Здесь? Ты взял его к конструкторам?

«Надо бы вытащить его оттуда,» — думал сармат. «Навряд ли он уживётся с Кумалой. Даже если тот — хороший конструктор.»

— Иджес? — удивлённо переспросил Ассархаддон, щёлкнув пальцем по пластине, прикрывающей смарт. — Не понимаю, о ком речь.

— Иджес Норд, механик «Полярной Звезды», — вполголоса подсказал ему один из охранников, до того молча стоявший у стены и сливающийся с местностью.

— А. Да, помню, — Ассархаддон качнул головой. — Нет, Гедимин, Иджес Норд остаётся на Земле, и я не вижу смысла в его изъятии.

«Иджесу придётся опознавать…» — запоздало вспомнил Гедимин.

— Он — хороший механик, один из лучших в Ураниуме, — сказал он. — Я долго с ним работал.

Ассархаддон снова покачал головой.

— Я ценю хороших механиков. Но для включения в проекты «Гекаты» просто механиком быть недостаточно. Можете не беспокоиться — у вас будут лучшие лаборанты и техники из возможных.

Повисло молчание. Сарматы доели Би-плазму и теперь разглядывали пустые контейнеры, — им всем было не по себе. Гедимин, сложив упаковку со «специями», затолкал её в одну из нащупанных на скафандре ниш. «Надо прочесть инструкцию перед сном,» — думал он. «Не знаю, что там за тренировки, но в этой броне так быстро не освоишься.»

— Что касается снабжения, — нарушил тишину Ассархаддон, — то не всё так гладко. Могут быть проблемы и заминки, но я стараюсь, чтобы «Геката» не испытывала недостатка в оборудовании и материалах. Может быть, кто-то из вас уже хочет получить определённые предметы для работы или изучения?

Он посмотрел на Константина. Тот неловко мотнул головой.

— Одеяло, — сказал Гедимин. Куратор повернулся к нему, и в его глазах мелькнуло удивление.

— Одеяло?

— Да. Для каждого в группе, — кивнул Гедимин. Он видел, как Линкен стискивает зубы, чтобы не сказать лишнего, и как Константин отводит взгляд. Ассархаддон, помедлив, кивнул.

— Вы их получите. А теперь, если все готовы, я провожу вас в жилой блок и там оставлю. Устройство душевой и жилых комнат вам знакомо, разъяснения там не потребуются. Отбой через час, ровно в двенадцать. А в полпятого утра я буду ждать вас на выходе из блока.

Сарматы прошли ещё несколько десятков метров вдоль стены, свивающейся в спираль, прежде чем наткнулись на вход в душевую. Жилой блок — круглый маленький холл, вокруг — множество дверей, но все заблокированы — находился дальше, в самом центре спирального лабиринта.

— Здесь поместится много сарматов, — заметил Хольгер, глядя на закрытые комнаты. — Где остальные?

— Сейчас блок полностью отведён под вас, — ответил Ассархаддон. — В «Гекате» он не единственный. Пока двери закрыты, но на выходе из душевой вы найдёте ключи. Надеюсь, вы хорошо отдохнёте ночью, — завтра будет напряжённый день. Уран и торий!

Он вскинул руку, посмотрел на удивлённо мигающего Гедимина, едва заметно усмехнулся и пошёл прочь. Охранники молча последовали за ним. Сарматы, оставленные посреди коридора, переглянулись, и Константин жестом позвал их к себе, а потом указал на дверь душевой.

Гедимин вывалился из скафандра и облегчённо вздохнул, растирая уставшие плечи.

— Восемь центнеров, мать моя пробирка, — пробормотал он, выпрямляясь и почти чувствуя, как трещат перегруженные кости. — Хорошо, что эти штуки не прирастают к телу!

— М-да, — Хольгер, выпав, сразу сел на пол и теперь пытался встать, цепляясь за стапель. — Наверное, просить о помощи сейчас бесполезно…

Гедимин, с трудом передвигая ноги, подошёл к нему и кое-как его поднял. Тут же пришлось прислонить сармата к скафандру, поставленному на стапель, — поднять Хольгера ремонтник ещё мог, удержать — уже нет.

— У всех вас на пальцах мелкие дырки? — спросил Константин, разглядывая свои руки. — Должно быть, это следы вживления…

В душевой они сидели долго и вылили на себя много воды разной температуры, прежде чем смогли снова влезть в броню и доковылять в ней до жилого блока. Гедимину вспоминался Ассархаддон — его лёгкие бесшумные движения и быстрая походка. «Если он привык, освоимся и мы,» — решил сармат, неуклюжими пальцами прижимая пластину ключа к щитку на двери. Открыть комнату удалось не с первого раза.

Внутри зажёгся свет, и Гедимин остановился на пороге, изумлённо мигая. Он даже забыл, что собирался первым делом сбросить скафандр и лечь — всё равно на что, хоть на голый пол, хоть на битое стекло.

Эта жилая ячейка была чуть больше той, что осталась в бараке «Нова» — в основном из-за места, отведённого под стапель для скафандра. Конструкция стояла справа «в ногах» матраса, а на матрасе лежало аккуратно свёрнутое одеяло в крупную чёрно-серую клетку — точно такое же, как оставленное в «Нове».

«Быстро тут всё делается…» — Гедимин ошеломлённо мигнул. Судя по возгласам из других комнат и недовольному ворчанию Линкена, Хольгер и Константин тоже получили свои одеяла — и даже подушки.

«Не знал, что у них есть подушки,» — подумал сармат, опускаясь на матрас и осторожно беря в руки одеяло. «А вот снабженцы „Гекаты“ — знали.»

Ему снова стало не по себе, и он, стараясь ни о чём не думать, растянулся на матрасе и закутался в одеяло поверх комбинезона. «Через два месяца начнётся работа,» — мелькнуло в голове перед тем, как мозг отключился. «Это определённо будет интересно.»

16 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Протяжный вой сирен взвился над главным корпусом, и Гедимин увидел, как крышка реактора неестественно медленно проседает внутрь, раскалываясь на сегменты, а затем вздувается распадающимся на глазах пузырём и взлетает шквалом обломков. Из пролома ударил столб серого пара.

— Fauw! — вскрикнул сармат, перекатываясь на пол и рывком поднимаясь на ноги. Он не сразу понял, где находится, даже когда открыл глаза. Это была не площадка «Полярной Звезды», никаких реакторов вокруг не было, — только странная чёрная конструкция на стапеле, и она не взрывалась.

«Никаких станций. Я на Луне,» — вспомнил Гедимин и с облегчённым вздохом сел обратно на матрас и провёл ладонью по глазам. Сирена замолчала, зато в комнате включился свет. Гедимин, сердито щурясь, дотянулся до выключателя, но кнопка не сработала. «Да чтоб вам всем…» — сармат нехотя поднялся на ноги. «Уже четыре?»

Он взялся за «плечи» скафандра, поставленного вертикально, и подтянулся на них, разминая затёкшие ото сна мышцы. Броня выдержала и даже не заскрипела; устоял на месте и стапель — для конструкции, не прикреплённой к стене, он был очень хорошо сбалансирован, и сармат одобрительно хмыкнул.

Гедимин мягко спрыгнул на пол и вскрыл нишу с контейнером-водосборником. За ночь он наполнился на треть. Вкус воды ничего не говорил о её происхождении, — обычный слегка подсоленный раствор, какой выдавали сарматам на тяжёлых и жарких работах.

«Свой чан с Би-плазмой,» — хмыкнул про себя Гедимин, откручивая крышку второго контейнера. «Еда всегда в доступе и не нормируется. Интересно. С таким я ещё не сталкивался.» На секунду задумавшись, он вскрыл упаковку со «специями» и отломил половину таблетки с надписью «горчица». Химики «Гекаты» не подвели — вкус соответствовал надписи, и Гедимин не взялся бы отличать «настоящее» вещество от синтетического.

Снаружи открылась дверь, и послышались тяжёлые неуверенные шаги, а потом — приглушённые упоминания макак и их размножения. Гедимин выглянул из комнаты. В холле стоял, широко расставив бронированные руки, Линкен в скафандре с убранным шлемом.

— Питаешься? — хмыкнул он, взглянув на упаковки в руках Гедимина. — Живой после вчерашнего?

Ремонтник вспомнил о «расстреле» из гранатомёта и ощупал ушибленную грудь. За ночь боль ушла, и, расстегнув комбинезон, сармат не увидел синяка, — кожа снова посветлела.

— У Ассархаддона всегда были лучшие медики, — Линкен довольно ухмыльнулся. — Только никогда не знаешь, в каком виде от них вернёшься. Нас всех хорошо доработали. Заметил, как быстро ушла усталость?

Сирена взвыла снова; открылась ещё одна дверь, и в холл, громыхая металлическими «сапогами», вышел Константин. Он был в шлеме и даже прикрыл глаза тёмным щитком.

— Атомщик, ты бы оделся, — недовольно сказал он. — На разговоры с Линкеном будет много времени.

Забираясь в скафандр и до упора просовывая руки в «рукава», Гедимин ждал новой вспышки боли в пальцах, но ничего не произошло. Он провёл ладонью по броне и почувствовал прохладу чёрного фрила, — перчатка сохраняла чувствительность. Со второго раза скафандр удалось закрыть, и сармат вышел в коридор. Дверь захлопнулась от лёгкого прикосновения, выгнулась и отлетела обратно. Гедимин досадливо сощурился и, взявшись за неё, осторожно вернул её в проём. «И что было строителям не поставить здесь втяжные створки⁈»

В стену у люка, ведущего наружу, было встроено табло с расписанием, но времени на чтение не оставалось — сирена включилась в третий раз, и Гедимин вышел из жилого блока и увидел шестерых экзоскелетчиков. Они молча ждали в коридоре. В их кольце стоял Ассархаддон и смотрел на экран смарта, встроенного в левое предплечье.

— Хорошая точность, — куратор взглянул на сарматов с одобрением. — Кто-нибудь из вас успел заглянуть в инструкцию к скафандру?

«Научники» переглянулись.

— Я не успел, — признался Гедимин, недовольно щурясь.

— Надеюсь, вы хотя бы отдохнули, — сказал Ассархаддон и жестом подозвал сарматов к себе. Охранники расступились, и вся группа двинулась назад по спиральному коридору. Гедимин оглядывался по сторонам в поисках знакомых дверей — указателей на стенах не было, а однообразные изгибы даже на сармата наводили тоску.

— Операторам и лаборантам тоже дадут тяжёлую защиту? — спросил он на очередном повороте.

— Их защитят, Гедимин. Не беспокойтесь, — сухо отозвался Ассархаддон.

Они прошли короткий коридор, закрытый гермоворотами с двух сторон, и выбрались прямо к массивному раздвижному люку, покрытому чёрными пластинами из нейтронностойкого фрила. Двое в «Фенрирах» стояли рядом, и при появлении Ассархаддона один из них повернулся к стене и сдвинул щиток, прикрывающий очередное табло с панелью ввода.

— Tza atesqa! Вы, как всегда, приходите точно в срок, — из-за спины охранника вышел улыбающийся Кумала. Он остановился перед сарматами, внимательно разглядывая скафандры и кивая собственным мыслям. На Гедимине его взгляд замер надолго.

— Вчерашние ранения вас не беспокоят? — спросил конструктор, заглядывая сармату в глаза; он и так был ниже ростом, чем Гедимин, а скафандр ещё добавил ремонтнику тридцать лишних сантиметров, и Кумале пришлось задирать голову. — Как вы осваиваетесь в новой броне? Мне особенно интересно ваше мнение — вы считаетесь одним из лучших механиков Eatesqa…

Гедимин ошалело мигнул. «Только в Ураниум-Сити. А Иджес ненамного хуже,» — подумал он.

— Это прочная броня, — сдержанно признал он. — И хорошо, что в комнатах были стапеля для неё. Мне нравится, как они сконструированы. Кто это сделал?

Кумала смущённо потупился. Ассархаддон поднял руку и щёлкнул пальцем по щитку, прикрывающему экран смарта.

— Я вынужден прервать вашу беседу — заставлять Гуальтари ждать по меньшей мере неразумно…

Кумала судорожно сглотнул и склонил голову, отходя в сторону. Над чёрной дверью мигнул жёлтый светодиод, но ничего не произошло, кроме короткого взвяка сирены.

— Теперь Гуальтари заставляет ждать нас, — криво усмехнулся Кумала. — Видимо, технический сбой. Он сам запрограммировал все свои машины и отказался от помощи моего отдела. Я не хочу сказать, что причина сбоев в этом…

Он говорил вполголоса и обращался — как с изумлением понял Гедимин — исключительно к нему. Ассархаддон, возможно, слышал его, но никак не реагировал — его внимание сейчас занимала панель ввода и попытка связаться с Гуальтари, кем бы он ни был.

— Он тоже конструктор? — тихо спросил Гедимин. Кумала слегка поморщился.

— Это его необоснованные претензии, не более того. Обучение новобранцев — его потолок, но признать это… Не будем о Гуальтари, он совершенно неинтересен. Но я знаю, что вас точно заинтересует… — он придвинулся так близко, что мог бы говорить Гедимину на ухо, если бы они были одного роста. — С утра привезли новейший ландыш. Не серийник — вчера из конструкторского бюро. Не терпится испытать его во взаимодействии с нашей бронёй. Я велел выставить на стенды «Гарм» и «Фенрир»… и было бы приятно, если бы вы составили компанию им — и мне…

Последнее он произнёс еле слышно, шелестящим шёпотом. Гедимин увидел сбоку странное движение, тяжело повернул голову и успел заметить, как ладонь Кумалы скользит по чёрной броне на предплечье.

— Кумала, — ровным голосом сказал Ассархаддон, не оборачиваясь. — Достаточно. Занятия по новым вооружениям я проведу завтра же, и Гедимин осмотрит ваш хвалёный «Ландыш» со всех сторон.

Сирена издала короткий, но оглушающий вой, и чёрные створки стремительно — но без единого звука — раздвинулись, открыв коридор, освещённый длинными красными цепочками светодиодов. Ассархаддон сделал приглашающий жест. Кумала, досадливо поморщившись, шагнул в сторону — ему как будто очень не хотелось, чтобы его увидели, когда откроется люк на другом конце красного коридора.

— Системы безопасности, — издал короткий смешок Ассархаддон, когда внешний люк закрылся; внутренний открываться не спешил, и Гедимин невольно посмотрел на потолок — обычно в таких местах ставили много наблюдательных камер, и традиционно их размещали на стыке потолка и стен. — Здесь есть отдельный цех — там изготавливают только камеры и следящие дроны. Гуальтари, впрочем, предпочитает ручную сборку, а вот Кумала… Мне сообщали, что две или три его камеры спрятаны в душевой этого зала. Странно, что Гуальтари их до сих пор не обнаружил. Те, кого он обычно тренирует, к концу дня не заметят и ядерный взрыв перед носом, но вот он сам… Да, это действительно странно.

«Кумала — псих,» — угрюмо думал Гедимин, пересчитывая камеры в коридоре. Второй люк медленно, с шипением, открылся. Ассархаддон с прощальным жестом отступил в сторону.

— Передоверяю вас Гуальтари Лиску. Вечером встретимся.

Помещение, расположенное за вторым люком, было огромным, — но трудно было оценить это от порога — оно было рассечено на множество частей сужающимися арками, какие-то сложные конструкции свисали с потолка и покрывали стены, и всё это чем-то напомнило Гедимину лабиринты, сооружаемые для Летних Полётов.

— Tza atesqa! — сармат в массивной серо-стальной броне шагнул навстречу, вскидывая одновременно несколько рук. Настоящей среди них была только одна, но отличить её от четырёх автоматических конечностей Гедимин сумел не сразу.

«Экзоскелет или скафандр?» — озадаченно мигнул ремонтник. Броня выглядела крайне тяжёлой, ещё больше весило вооружение — и мощные реактивные ранцы по бокам.

Шлем сармата щёлкнул, разделяясь на сегменты и втягиваясь в «воротник» скафандра; Гуальтари — не слишком рослый, но плечистый сармат с по-марсиански синей кожей и короткими ярко-красными волосами — обвёл «гостей» цепким взглядом и едва заметно усмехнулся.

— Взрывник? Давно не виделись!

— Ты⁈ — Линкен изумлённо мигнул. — Да, верно. Очень давно. Не знал, что ты жив, Колючка.

Гуальтари ухмыльнулся.

— Вижу, Маркус собирает старых солдат. У тебя новая банда?.. Ну ладно, найдём время поболтать. Сейчас — к делу. Ассархаддон выдал вам спецодежду, но пока что вы в ней еле ходите. Это поправимо — скоро сможете бегать по потолку. Мне дали вас на два месяца. Постарайтесь не убиться — здесь я за вас отвечаю.

Он широким жестом указал на идущую вдоль стены ребристую выстилку со светящимися линиями и стрелками.

— Сегодня — ничего сложного: обычная разминка и пробежка. Придираться не буду. Вам нужно побегать в броне, чтобы обвыкнуть. Ну что, готовы?

Сарматы переглянулись. Гедимин тяжело повёл плечами — восемьсот килограммов металла и фрила ощущались при каждом движении. Константин шагнул одной ногой на выстилку и хмыкнул.

— Пробежка? Из нас каждый весит больше тонны. Полы не провалятся?

Гуальтари широко ухмыльнулся.

— За мои полы не беспокойся. А сам упадёшь — поднимем. На ста-арт!..

…Гедимин, стараясь не опираться на стены, брёл к двери, подсвеченной синим, — за ней находилась душевая, и сармат ничего не хотел так сильно, как сбросить броню и подставить перегревшееся тело под прохладную воду. «Слишком много мышц,» — угрюмо думал он, с трудом переставляя ноги. «И все болят. Если регенерация за ночь не отработает — вот будет позор…»

Другие сарматы, судя по их вялым движениям и медленной походке, чувствовали себя ненамного лучше. Даже Линкен не задержался в зале, как ни звал его к себе Гуальтари, — только попрощался с ним усталым жестом и пошёл к душевой.

В предбаннике стояли стапеля для скафандров, и Гедимин одобрительно хмыкнул, увидев их, — каким бы странным ни был Кумала, его конструкции были хорошо выверены и собраны прямыми руками. Хольгер, закрепившись на стапеле, повис и тяжело дышал, пытаясь изобразить жест, вскрывающий броню; получалось плохо, и Гедимин, избавившись от своего скафандра, подошёл к нему и, взяв его за руки, крепко встряхнул запястья. Броня раскрылась, и Хольгер почти выпал наружу, цепляясь за подставленное плечо ремонтника. На выражение благодарности у него не осталось сил — он только мотнул головой и прохрипел что-то неразборчивое.

— Так тебя можно загонять, атомщик? — криво ухмыльнулся Линкен, забираясь под душ. Нижнюю одежду он не снял — так и привалился к мокрой стене, подставив затылок холодным струям, и только через несколько минут оттянул воротник, чтобы намочить спину. Гедимин, покосившись на него, стянул комбинезон и бросил в мойку. Крышка тут же защёлкнулась, механизм загудел, и сармат удивлённо мигнул, — кажется, постиранная одежда должна была ждать его на выходе из душевой уже сегодня.

Тёплая вода казалась ледяной на раскалённой коже, но через несколько минут стала терпимой — можно было продолжать постепенное охлаждение. Когда сердце сармата снова забилось спокойно и ровно, и он, осмотрев себя, убедился, что тело вовсе не разваливается на части, как ему казалось первые десять минут, Гедимин выбрался из-под воды и посмотрел на потолок. Что-то блеснуло на стыке плотно пригнанных плит; щель между ними была не толще сотни микрон, и можно было принять странный объект за поблескивающую каплю воды, но Гедимин, приглядевшись, криво усмехнулся — «Одна есть…»

Он прошёл вдоль стены, высматривая другие камеры. Их оказалось больше, чем он думал, — и он мог бы поручиться, что ставила их не одна бригада. Шесть камер были установлены в спешке, щели были шире, с неровными краями, внутрь подтекала вода. Остальные — Гедимин перестал считать их на втором десятке — были замаскированы на совесть и забраны пластинками зеркального фрила, — чтобы различить их, нужно было хорошо присмотреться.

«Значит, Гуальтари не будет против, если я почищу стены…» — Гедимин осмотрелся в поисках тонкого штыря или пластины, которую можно было бы вогнать в щель. Чтобы дотянуться до камеры, пришлось привстать на пальцы, и сармат едва не зашипел от боли, — он успел забыть о перетруженных мышцах.

— Что там? — вяло заинтересовался Хольгер, когда под ударом Гедимина захрустел стык плит. Сармат просунул палец внутрь и, не обратив внимания на слабый электрический щелчок, дёрнул устройство на себя.

— Камеры Кумалы, — буркнул он. — Нечего здесь глазеть!

— Как сказал бы наш Маккензи — «он на тебя запал», — криво ухмыльнулся Линкен, глядя на потолок. — Как ты нашёл эти камеры? Я вот ничего не вижу.

— Пусть западёт на Ассархаддона, — отозвался Гедимин, выдирая из стены третье устройство и тщательно растирая его остатки по полу.

«Интересно, чьи все остальные камеры,» — думал он, разглядывая стыки плит. «Самого Ассархаддона? Что он тут надеется пронаблюдать? Ничего интересного для науки в душевой не увидишь.»

Чистая одежда, как и догадывался Гедимин, ждала их на выходе, в отсеке, отделённом от помещения со стапелями тонкой ширмой. Даже тонкий слой скирлина сейчас казался сармату тяжёлым — а когда он вышел в предбанник и увидел скафандр, невольно зашипел сквозь стиснутые зубы и услышал смешок Гуальтари. Инструктор стоял на выходе и оценивающе смотрел на сарматов.

— На самом деле вы можете это выдержать, — ухмыльнулся он, перехватив хмурый взгляд Гедимина. — У вас прочные тела. Но привычки к ним ещё нет. Сегодня разрешаю уйти без брони. Она побудет тут до завтра. И да…

Он покосился на комок проводов, раздавленных корпусов и обломков микросхем и линз, зажатый в ладони Гедимина.

— Спасибо, что прибрался в душевой. Всё руки не доходили — возня с разрешениями, знаешь ли…

— Чьи остальные камеры? Твои? — спросил Гедимин, стараясь не показывать недоумения. Тут явно происходило что-то странное, и он не был уверен, что ему так уж надо в этом разбираться.

Гуальтари неопределённо пожал плечами — броня ему в этом ничуть не помешала. «Может, всё-таки экзоскелет?» — на секунду усомнился Гедимин.

— Это всё для безопасности, физик, — сказал Гуальтари, глядя куда-то в сторону. — И моего там ничего нет. Ладно, идите в столовую. Куратор, небось, заждался.

Ассархаддон действительно был там — один, не считая охраны, незаметно рассредоточившейся по углам; увидев сарматов, он приветственно помахал им и жестом пригласил за свой стол. Гедимин забрал контейнеры из пронумерованной ниши (в этот раз жжёнки не было, но ему выдали ещё несколько вкусовых таблеток) и подошёл к куратору. Несколько минут все молча поглощали пищу; только потом Гедимин заметил, что порция в полтора раза больше обычной — и то по размеру опустевшего контейнера. В желудок она провалилась, не вызвав ощущения перегрузки, — новое тело требовало материала для регенерации.

— Гуальтари очень вами доволен, — сказал Ассархаддон. — Говорит, что для первого раза вы прекрасно держались. А вы, Гедимин, ещё и проявляете наблюдательность в любых условиях и любом состоянии. Вы нашли шесть камер или… немного больше?

— Я все не считал, — буркнул ремонтник. — У Кумалы было шесть. Ещё пятнадцать или больше там остались.

Ассархаддон мигнул.

— Пятнадцать или больше, — медленно повторил он за Гедимином. — Очень интересно… Я бы попросил вас пересчитать их завтра. А теперь прошу прощения — я вынужден срочно уйти. Встретимся завтра напротив зала для тренировок…

17 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Сирена взвыла; и Гедимин, сбросив одеяло, прокатился по полу и вскочил, на ощупь пытаясь найти и надеть ремонтную перчатку и респиратор. Ударившись рукой о стену и почувствовав, как проминается непрочный фрил, он пришёл в себя и открыл глаза, досадливо щурясь на свет. «Гребучий сигнал подъёма!» — тяжело вздохнув, сармат поднялся на ноги. «Попросить Ассархаддона сменить его?»

Контейнеры с Би-плазмой и подсоленной водой стояли у двери; как они туда попали, Гедимин не знал, — кто бы ни заходил в его комнату, он ни звуком не потревожил сармата. Тот невольно вспомнил, как проспал на днях группу захвата в экзоскелетах, и его передёрнуло. «Может, от камер в душевой есть прок? Там ещё проще застать врасплох…» — подумал он.

Через десять минут вся четвёрка была в сборе и даже выбралась из жилого блока. Линкен осмотрел всех сарматов и криво ухмыльнулся.

— Снова к Гуальтари, а? Кто хотел бы остаться в постели?

Гедимин неопределённо повёл плечами. За ночь тело восстановилось до такого состояния, чтобы мысль о тренировках не вызывала панического страха.

— Я одного не понимаю, — жалобно сказал Хольгер, потирая правое запястье. — Почему было не вставить пневмоприводы⁈

…Ассархаддон и его шестеро охранников ждали в условленном месте; увидев их, Гедимин вспомнил, что ни он, ни другие «научники» не знают кодов к люкам тренировочного зала — и без куратора навряд ли смогут войти. Он кивнул на скрытую в стене панель ввода и только хотел открыть рот, как Ассархаддон качнул головой и указал в коридор.

— Сегодня — немного теории. Я заберу вас у Гуальтари на полдня — покажу несколько слайдов и образцов нового вооружения. Потом вы вернётесь к обычным тренировкам. Идёмте…

Сарматы переглянулись. «Кое-что для мозга?» — Гедимин довольно усмехнулся. «Новое вооружение? Не сомневаюсь — действительно новое. Вчера из конструкторского бюро. Как тот „ландыш“, чем бы он ни был.»

Догадки о природе «ландыша» у него уже были — за ночь он вспомнил давнюю северянскую традицию называть некоторые виды оружия «растительными» именами. Коридор, по которому сарматов вели, выглядел знакомым, — вскоре они вышли к демонстрационному залу Кумалы.

— Кумала сегодня занят, — пояснил Ассархаддон, проходя по пустому помещению к двери в «оружейную». — На соседнем полигоне. Он жалеет, что не сможет прийти. Но я выполню обещание за него. Ваши скафандры уже здесь. Кто хочет испытать на себе новейший огнемёт Северного Союза? У северян всегда были прекрасные химики, особенно в военной промышленности…

Хольгер судорожно сглотнул и, жестом отодвинув Гедимина, шагнул вперёд.

— Испытывать буду я.

— Ничего не имею против, — отозвался куратор. — Но сначала — немного скучных слайдов. Прогресс в Солнечной Системе не стоит на месте, как бы нам того ни хотелось. Наши друзья-приматы постоянно выдумывают что-то новое. Недавно в поясе астероидов испытали девятую модификацию «Тилаколео»… да и «Давид» сильно изменился за последние полгода, хотя Мацода всегда заявляет о своём полнейшем миролюбии.

Линкен заинтересованно хмыкнул.

— И такие слайды вы называете скучными⁈

Гедимин изумлённо мигнул и покосился на Линкена — обращаться к кому-то на «вы» взрывнику было несвойственно…

— Это не моё мнение, коллеги, — пожал плечами Ассархаддон. — Но за всё время работы я бы мог по пальцам одной руки пересчитать командиров, которые проявляли бы к ним интерес. И не после того, как потеряют пару флотов из-за пренебрежения разведкой. Но оставим это…

Он жестом отправил охранников к устройствам, вмонтированным в стены зала, и Гедимин увидел, как голографические экраны растягиваются через всё помещение.

— Итак, базовый «Тилаколео», тяжёлый экзоскелет Космофлота Австралии, — Ассархаддон провёл по высветившейся картинке красным лучом, выделяя ключевые области. — В долгих представлениях не нуждается…

…Хольгер встал под стендовой аркой, разведя руки; охранники, прикрыв его кисти и ступни защитным полем, аккуратно подвинули весь механизм к огневому рубежу.

— Зачем? — Гедимин, как ни был увлечён изучением нового огнемёта, оставил его в покое и настороженно посмотрел на Ассархаддона. — Эта вещь достанет за километр. Зачем приближать мишень?

— Для наглядности, — отозвался куратор. — Кажется, вы изучили образец достаточно тщательно? Хотите выстрелить из него или отдадите его мне?

Гедимин опустил огнемёт на стойку и сделал шаг назад. «Надо было отговорить Хольгера,» — запоздало подумал он, с тревогой наблюдая за Ассархаддоном и слишком близко установленной аркой. «Так расплавиться недолго…»

Сарматы расступились; вокруг куратора поднялись защитные экраны. Слабое синеватое свечение скользнуло по краям сопел и погасло — и в тот же момент арка взорвалась огнём. Пламя из синего стало белым, фриловые конструкции вспыхнули и потекли. Гедимин увидел, как Хольгер, пошатываясь, отделяется от полыхающей арки и делает шаг вперёд. Его броня горела. За пару секунд пламя облизало с неё фрил, открыв жёлтый слой ипрона, но Гедимин смотрел не на тугоплавкий металл, а на шлем Хольгера. Внешний щиток, прикрывающий глаза, оплавился и стекал на респиратор. Ремонтник с судорожным вздохом шагнул вперёд. Защитное поле надолго не задержало бы его, но охранники успели его перехватить. Ассархаддон, оглянувшись через плечо, нехотя отложил оружие и жестом объявил, что испытания окончены. С потолка на Хольгера полился пенящийся реагент, но пламя уже и так угасло, — фрила вокруг не осталось.

— Вы в порядке? Глаза, лёгкие? — громко спросил Ассархаддон. Защитные поля растаяли, и охранники уже выводили сармата-испытателя под руки. Он шёл вполне уверенно — тёмный щиток стёк, не залив прозрачный, и не мешал видеть.

— Всё цело, — отозвался Хольгер. — Но внутри было жарко.

Он снял шлем и вдохнул полной грудью. Гедимин, наконец убедившийся, что химику не выжгло лёгкие, потрогал «полинявшую» броню.

— Она прогревается, — сказал Хольгер. — Но постепенно. Думаю, если бы горение продолжалось ещё минут пять, без ожогов не обошлось бы.

— Снимайте броню, — приказал Ассархаддон. — Я не могу отпустить вас к Гуальтари в таком виде. Пока её приводят в порядок, мы можем развлечь себя стрельбами. Так никто не хочет опробовать гравитрон «Циклопа»?..

…Хольгер сошёл с дистанции метров за двадцать до финиша, — просто сел на обочину и поднял руку. Охранники — Гедимин так и не понял, откуда они взялись — помогли сармату выбраться из скафандра.

— А вот это было зря, — сказал Гуальтари, наблюдая за ремонтником, свернувшим с дорожки и направившимся к Хольгеру. — Сбил дыхание, теперь не добежишь.

Гедимин ничего не ответил. Ноги уже с трудом держали его — сегодня у Гуальтари было меньше времени на то, чтобы гонять сарматов, но он использовал каждую секунду, и даже «доработанные» мышцы, казалось, готовы были лопнуть. И всё же Гедимин подошёл к Хольгеру и протянул ему руку.

— Хватит, — буркнул Гуальтари, щёлкая переключателем; указатели на дорожке погасли. — Скафандры на стапель, сами — в душ. Все могут идти?

Один из охранников-«Гармов» подошёл было к Хольгеру, но сармат резко мотнул головой и направился к душевой, опираясь на Гедимина. Тот чувствовал, что рука химика трясётся.

— Слишком много… за один раз, — прохрипел он, прислонившись к стене, уже под душем. — Это глупо…

— Мы — сарматы, — отозвался Линкен. — Наши тела работают так. Утром ты будешь как новенький. И станешь сильнее.

— Чем тогда тебе не нравилось работать на макак? — Гедимин устало сощурился на взрывника, но вместо ответа услышал только сердитое фырканье и плеск воды. Перегретая кровь медленно остывала, дыхание замедлялось, красный туман по краям поля зрения рассеивался, — несколько минут спустя сармат выбрался из-под душа и посмотрел на стыки плит под потолком. Полы и плинтуса он проверил раньше — там не было никаких подозрительных щелей, под ноги моющимся никто не заглядывал.

Видимо, за ночь Кумала не успел поставить новые камеры — или обиделся на уничтожение старых: «широкие», протекающие прорези между плитами исчезли. Вместе с ними куда-то делись узкие, защищённые от влаги, — Гедимин дважды осмотрел каждый стык, прежде чем увидел хотя бы одну. Поодаль, в углу, обнаружилась вторая. «Интересно, где остальные,» — сармат машинально поискал, чем можно приподнять плиты. У него было чёткое ощущение, что все следящие устройства (кроме уничтоженных им лично) всё ещё в душевой, но замаскированы гораздо лучше.

— Эй, атомщик, отстань от стен, — Линкен несильно ткнул его кулаком в плечо. — Сказано — это для твоей безопасности. Вот влезут в душ повстанцы, а ты драться не умеешь, а мы еле на ногах держимся…

— Не начинайте войн — и повстанцы не полезут, — буркнул Гедимин. «Две камеры. Других я не вижу. Ассархаддон знал, что так будет. Зачем ему их пересчитывать?» — сармат по-прежнему мало что понимал, и ему было досадно.

Ассархаддон ждал в столовой — как обычно, никого, кроме охранников, с ним не было. Задумчиво проследив за движениями сарматов — они старались держаться достойно, но даже Гедимин чувствовал, что не вполне управляет мышцами — он сочувственно хмыкнул.

— Работу двух месяцев Гуальтари, как всегда, порывается сделать за неделю, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Это, конечно, похвально, однако… Ладно, не буду вас отвлекать. Спрашивать о чём бы то ни было — бесполезно. Только одно… Гедимин, сколько камер сейчас в душевой?

Сармат мигнул. «Он сам не знает?»

— На виду — две, — отозвался он, глядя куратору в глаза. Взгляд Ассархаддона был так же неподвижен и ничего не отражал, как и его респиратор.

— Две, — повторил он, глядя сквозь Гедимина. — Ну что же… Хорошего отдыха, seatesqa. Поговорю с Гуальтари, чтобы дал вам передышку.

Он вышел, забрав с собой двоих охранников. Остальные не двинулись с места. Гедимин озадаченно посмотрел на Линкена, потом на Константина, — оба сделали вид, что очень заняты едой.

— Я не понимаю, чего он хотел, — сказал сармат.

— Это проверка, атомщик, — угрюмо отозвался Линкен. — Не только для тебя. И вот ты её прошёл. А кто-то другой — нет. Я думаю, сегодня на базе станет на одного сармата меньше. Ассархаддон не любит, когда его подводят. Особенно — дважды.

Он замолчал и больше не отзывался на вопросы — даже когда Гедимин, не дождавшись ответа, встряхнул его за плечо, он только вывернулся из-под его руки и отодвинул её в сторону. «Ничего не понимаю,» — думал ремонтник поздним вечером, забираясь под одеяло. Мышцы ныли, отсутствие скафандра на стапеле в комнате радовало — хотя бы утром можно было от него отдохнуть…

18 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Чёрный скафандр Гедимина дожидался его на передвижном стапеле в коридоре с красной подсветкой; внешний люк закрылся, внутренний не открывался, не реагируя на коды. Сарматы переглянулись и пошли надевать броню, и по их глазам Гедимин видел, что не один он предпочёл бы остаться в обычной одежде. Воспоминания о том, как скафандр отражал серьёзнейшие атаки без вреда для сармата, ненадолго его утешило. «Лучше бы не лазить там, где в тебя швыряют гранаты,» — подумал он, смыкая пластины брони и спускаясь со стапеля. Сегодня, на удивление, спецодежда не казалась такой тяжёлой — тянула центнеров на шесть, но никак не на восемь. «Привыкаю?» — сармат невесело хмыкнул. «Ещё дней шесть, если раньше никто не сдохнет, и можно будет в этом работать. И правда — почему было не вставить пневмоприводы⁈»

Войдя в зал, он неприязненно покосился на дорожку для пробежек, — беготня в скафандре утомляла сильнее всего, и в первую очередь — своей бессмысленностью. «От реактора не бегают,» — угрюмо думал он, глядя на подсвеченные стрелки направлений. «А если бегают — то уже поздно.»

— Tza atesqa! — Гуальтари с радостной ухмылкой вскинул руку и обвёл хмурых сарматов прищуренным взглядом. — Ассархаддон считает, что я перестарался. Вполне возможно. Сегодня будем разрабатывать кисти и пальцы. Небольшая, совсем скромная, разминка, пара кругов по залу, — и приступим. Sa tiitzki?..

…Гуальтари отключил подсветку и жестом позвал сарматов за собой, к стене, с которой свисало что-то пёстрое, похожее на размотанные провода. Гедимин повёл плечами и сделал несколько глубоких вдохов, — сегодня перегрев не чувствовался так сильно, и этого хватило, чтобы слегка остудить кровь. После каждой ночи, как ему казалось, мышцы по-другому сплетались вокруг костей, иногда это можно было отследить невооружённым глазом. «Это и есть направленная мутация?» — он попытался вспомнить, не было ли на упаковках с Би-плазмой значка биологической опасности, но сообразил, где находится, и только хмыкнул. «Здесь предупреждать не станут.»

— Ассархаддон считает, что следовало начать с марсианской гравитации, — Гуальтари сегодня был необычно разговорчив, но начало его рассуждений Гедимин от неожиданности пропустил мимо ушей. — Но я подумал — двое из вас на Марсе не были вовсе, так к чему им привыкать?

— Что Гедимин, что Хольгер нам на Марсе пригодились бы, — заметил Линкен. — Многое бы пошло по-другому.

— Да читал я их досье, читал, — отмахнулся Гуальтари, останавливаясь у стены. Теперь Гедимин увидел, что к металлическим креплениям на ней в самом деле привешены пучки тонких цветных проводов и нитей, и отдельно в прозрачных коробках насыпаны мелкие предметы разной формы с просверленными в них дырками. Они были разных размеров — от трёхсантиметровых в диаметре до едва заметных — в пару миллиметров, не более.

Гуальтари взял из пучка одну толстую нить и показал её сарматам.

— Начнём с чего попроще. Здесь вот бусины, а это — нитка. Берёте и нанизываете. Когда наберёте штук по тридцать, завязываете на узел и берёте другую нитку. Начинайте с самых крупных.

Все сарматы ошалело переглянулись, ещё раз посмотрели на бусины и нитки, на Гуальтари, — очевидно, инструктор не шутил. Линкен сунул палец в коробку, едва не сорвав её с крючка; половина бусин посыпалась вниз, но до пола не долетела — скатилась в подвешенный снизу лоток. Гуальтари усмехнулся.

— Всё предусмотрено, взрывник. Давай, действуй! Как ты будешь собирать взрыватели, если у тебя пальцы не шевелятся⁈

— Откуда ты взял эти… странные штуки? — спросил Константин, постучав пальцем по дну коробки и послушав шуршание мелких предметов. — Впервые слышу о таком тренажёре.

— Это не моя выдумка, — ухмыльнулся Гуальтари. — Мартышечьи штучки. И пока я видел только одного теска, не выпучившего на них глаза. Эй, искусственнорождённые! Вы что, никогда не делали цацки? Не знаете, для чего нужны бусы?

Сарматы снова переглянулись.

— Я однажды собирал на проволоку позвоночник рыбы в гальванике, — вспомнил Хольгер. — Это чем-то похоже. Но в скафандре…

Он попытался взять двумя пальцами кончик самой толстой нити, промахнулся и подцепил всю прядь. Гуальтари поспешно ткнул себя в воротник, захлопывая шлем; Гедимин был уверен, что он внутри брони трясётся от смеха.

— А я не нанизывал никакой позвоночник, — проворчал он. — Почему не заняться тем, в чём мы понимаем? Что-нибудь спаять или выжечь лучевым резаком? Здесь, в броне, есть хороший резак…

Линкен с размаху хлопнул его по бронированному плечу. Металл загудел.

— Тихо, атомщик. Дойдёт и до резака. Ты ещё предложи ирренций в фольгу раскатать. Давай тренироваться — время-то идёт! Колючка, отвернись и прикуси язык — твоя рожа всех смущает.

…«А полезное занятие,» — Гедимин, зайдя в душевую в скафандре (в этот раз ему не хотелось содрать с себя броню сразу после тренировки, хотя запястья и суставы пальцев и поднывали), задумчиво пошевелил пальцами. Соизмерять силу с массой и прочностью окружающих предметов стало немного проще, — в этот раз он лёг на стапель аккуратно, ничего не сместив, и люк от его прикосновения не пытался выгнуться в противоположную сторону. «Надо попробовать бусины помельче. Начну в другой раз с полусантиметра. Хорошая настройка на тонкую работу… А вот интересно, тут есть ненужные детали для цацек? Или нам тут некогда будет думать о такой ерунде?»

Он вспомнил все свои подвески, все украшения, подаренные Хольгеру и Линкену, — всё осталось на Земле и было, скорее всего, уничтожено после опознания трупов «атомщиков», как и сертификаты об обучении. «Как будто мы никогда не делали ничего забавного,» — сармат тихо вздохнул.

Закончив купание, он посмотрел на стык плит под потолком и мигнул — в этот раз там не было никакого намёка на щель, как и в дальнем углу. Все камеры исчезли. Гедимин был уверен, что они всё ещё в душевой, — но указать не смог бы ни на одну.

«Как-нибудь соберусь и расковыряю стену,» — подумал он, оглядываясь на предбанник, — скафандр с инструментами остался там, и к тому же сармат пока не был уверен в своей тонкой моторике и опасался сломать что-нибудь лишнее. «Хорошо спрятано. Ну ладно, хотя бы Кумала теперь не подсматривает. Не на что тут глазеть.»

… — Сегодня вы смотрите бодрее, — отметил Ассархаддон, взглянув на сарматов в столовой. — И… вы, Гедимин, чем-то в душевой были сильно удивлены. Чем именно?

— Как спрятали камеры? Я не понял, — ответил сармат. Глаза куратора весело сверкнули.

— На это-то и был расчёт, Гедимин. Именно на это с самого начала. Но внезапное снижение контроля расхолаживает даже, вроде бы, неплохих специалистов… Да, это грустно.

Его взгляд не выражал ничего, кроме доброжелательности, но Гедимину внезапно стало не по себе — до неприятного холодка под рёбрами.

— Этот специалист… Что с ним? — спросил он и услышал лязг металла — кулак Линкена врезался в его бок. Если бы не скафандр, Гедимину это обошлось бы в пару-тройку рёбер, — взрывник даже не подумал соизмерять силу.

— Не надо, — спокойно сказал Линкену Ассархаддон. — Ничего пугающего с ним не произошло, и Гедимин имеет право знать. Обычный расстрел, ничего из ряда вон. Надеюсь, в дальнейшем применять такие методы придётся реже. А теперь прошу прощения — вынужден оставить вас. Если всё пойдёт по плану, к концу месяца я проведу для вас пару своих тренировок. Довольно полезных, на мой взгляд…

Лишь когда за куратором закрылась дверь, Гедимину удалось подавить дрожь. Линкен молча заехал ему кулаком в бок — сармат вяло отмахнулся.

— Похоже, фильмы не слишком-то врали, — пробормотал Хольгер, растерянно мигая. — Он действительно… такой.

Линкен угрюмо кивнул.

… — Ты не мог сказать внятно — и в самом начале? — Гедимин, гневно щурясь, смотрел в глаза Линкену, но тот не спешил отвести взгляд. — Я бы заткнулся!

— Сказать внятно? При Ассархаддоне? При том, что ему сразу стало интересно? Атомщик, я псих, но не идиот, — Линкен вздохнул. — Ты просто… осторожнее будь, ладно? Это тебе не патрульные, не Масанг — и даже не твой Фюльбер, хоть у них и куча сходства. Пока не спрашивает — молчи. Ты тут ещё ничего не знаешь.

— Сколько рассказывают, столько и знаю, — ремонтник сердито фыркнул. — А вечная молчанка уже надоела. Вот ты, Линкен Лиск… Ты их всех знаешь? Кем ты был в ту войну?

Линкен мигнул.

— Я… Вот об этом не сейчас, ладно? — его голос на секунду стал умоляющим, и теперь ошарашенно замигал Гедимин. — Расскажу. Но не сейчас. Сейчас мы все — учёные-физики. Вот не думал, что стану учёным…

23 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

От вспышки слева Гедимин успел уклониться — снаряд задел только стену, обрызгав её белой краской; но вспышка справа, чуть ниже плеча, застала его врасплох — упругий шар чиркнул по руке, обдав её белыми брызгами. Сармат запоздало пригнулся, опираясь о стену, и резко качнулся в сторону, пропуская мимо ещё один шар, и почувствовал слабый тычок в грудину. Сирена коротко взвыла, сообщая о критическом попадании, а секунду спустя — взвыла снова: второй шар зацепил Гедимина в движении и размазался по рёбрам вниз от подмышки. Сармат растянулся на полу. Последний снаряд поразил уже неподвижное тело — кто бы ни стоял у гашетки, у него явно не выдержали нервы.

— Heta! — донёсся снаружи сердитый крик Гуальтари. Туннель загудел от вибрации, — обстрел закончился, пора было выходить. Гедимин выбрался наружу, стараясь не размазывать краску по броне. Линкен, нехотя отошедший от гашетки, посмотрел на него и ударил кулаком о кулак. Броня лязгнула.

— Гедимин, хватит спать! О каком реакторе ты там задумался, что еле ползал⁈

— Хватит, хватит, — Гуальтари успокаивающе похлопал его по плечу. — Эти игры не стоят ссор. Иди мыться, атомщик. На сегодня действительно хватит.

Свет в тренировочных туннелях уже гас, люки на выходе закрывались, и изнутри доносилось усиливающееся шипение, — их промывали реагентами, растворяющими краску. Гедимин в скафандре втиснулся в крошечную мойку — там он помещался впритык, там даже узкоплечему Хольгеру было тесно. Сквозь шипение реагентов, смывающих белые пятна с брони, он слышал снаружи ворчание Линкена. Через минуту взрывнику начал отвечать Хольгер. Когда Гедимин вышел из мойки, сарматы уже замолчали и только сердито косились друг на друга. Гуальтари, ни во что не вмешиваясь, пересыпал из коробки в коробку бусины для будущей тренировки и ухмылялся.

— Ты давно знаешь Линкена? — тихо спросил у него Гедимин. — Вместе воевали?

Инструктор едва заметно вздрогнул, но ухмылка стала только шире.

— А ты не такой сонный, как кажется. И по сторонам смотришь… Да, было дело. Работали когда-то на Церере, осваивали Марс… Вообще мне нравится мирное время. Жаль, надолго его не растянешь… Ну что, остыли? — он повернулся к сарматам, прекратившим спор и приблизившимся к нему. — Ещё по двадцатке подтягиваний и круг по залу, — и можете идти в душ. Даже не знаю, давать ли вам ещё раз туннели. Много ругани выходит. От тебя, взрывник, я такого не ждал. Давай, иди на трубы…

Гедимин не думал, что конструкции из полых труб, прикреплённые к стене, могут выдержать вес сармата — и тем более попытку на них подтянуться — но уже третий день группа тренировалась на них, и до сих пор ни одна труба не треснула, и крепления из стен не повылезали. «Прочная вещь,» — Гедимин крепко взялся за перекладину и поднялся над ней на вытянутых руках, зависая на секунду. «Мне такие нравятся.»

…Улёгшись на матрас и по привычке завернувшись в одеяло, сармат закрыл глаза, но через несколько секунд, так и не заснув, открыл их и удивлённо мигнул, — в комнате было необычно жарко. «Опять уснул в комбинезоне,» — ремонтник потянулся к застёжке, но одежды на нём не было, и он мигнул ещё раз. «Что-то с отоплением? Зачем было утеплять блок?»

Он выглянул в общий коридор — там ничего не поменялось, и по-прежнему было прохладно — привычно для сарматов, но человек тут, скорее всего, одним одеялом не обошёлся бы. Пожав плечами, Гедимин вернулся к себе, сложил одеяло в угол и снова растянулся на матрасе. «Нет никаких причин усиливать подогрев. Температура тут должна быть стабильной…» — лениво подумал он, тут же переключаясь на размышления о веществе, изобретённом химиками Усть-Илимска, и гигантских электромагнитных катушках на омикрон-излучении. Долго думать не вышло — мозг быстро подал усталому телу команду «спать»…

24 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Утренний сигнал побудки — если он заставал Гедимина спящим — каждый раз преображался в видениях в вопль аварийной сирены. Сюжеты, выстроенные вокруг него, от раза к разу отличались, некоторые были почти логичными, некоторые — невероятно бредовыми, что-то сармат даже пытался записать, если находил на это время. Сегодня времени не было — когда Гедимин в полусне доел утреннюю порцию Би-плазмы и влез в скафандр, в дверь уже заглядывал Хольгер.

— А долго ты последнее время спишь! Трудно отрегенерировать столько мышц? — хмыкнул он. — Выходи, все уже в сборе!

— Иду, — буркнул сармат, надевая шлем. Взгляд его случайно упал на стык двух гладких фриловых плит между стеной и потолком, и глаза ремонтника недобро сузились, — там виднелась щель, слишком широкая для этой комнаты, и за ней что-то поблескивало. «Знакомая картинка,» — Гедимин пошевелил пальцами, выдвигая из крайней фаланги прочный короткий крюк, а из ладони — гранёное сопло лучевого резака. Выковыривать «чужой глаз» из стены времени не было — сармат полоснул по нему лучом и услышал хруст и шипение. Наружу просочилось немного чёрного дыма. Хольгер мигнул.

— Что там у тебя? Думаешь, стоило это ломать?

— Камера Кумалы, — буркнул Гедимин. — Только он так их ставит. Что он тут забыл⁈

— Кумала? — удивлённо переспросил Хольгер. — М-да… Кажется, Линкен прав. Он к тебе крепко прилип.

Времени на поиски других сюрпризов не оставалось, и Гедимин вышел из жилого блока, догоняя сарматов, ушедших далеко вперёд. «Отопление,» — вспомнил он по пути.

— Хольгер, у тебя в комнате стало жарче? — спросил он. Химик мигнул.

— Не заметил… Ну, это, в общем, понятно. Если Кумала хотел посмотреть на тебя, а не на твоё одеяло, — поддать жару — вполне логичный ход.

— Tza hasu! — Гедимин сплюнул бы, но пока тянулся к шлему, прошёл мимо урны. — Ничего, вечером перенастрою. И блокиратор на входе, чтобы всякие не лазили…

31 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Tza! — крикнул Гуальтари, и конструкция из соединённых под разными углами труб, плит и петель свисающих проводов пришла в движение. Гедимин прокатился по полу, пропуская над собой летящую балку, и уцепился за болтающуюся «косу» толстых кабелей. Она рывком подбросила его в воздух, и он с грохотом приземлился, по пути пинком выломав одно из колен подвижной трубы. Проход был свободен, и следующие несколько метров сармат преодолел, почти не пригибаясь.

— Heta! — донеслось со стартовой черты. Конструкции, заскрипев, остановились. Гедимин отдёрнул руку от ключевой части очередного блока — её разрушение, кажется, не предусматривалось тренировками, но существенно облегчало прохождение лабиринта — и оглянулся на Гуальтари.

— Хольгер снаружи, — сказал тот. — Обогнал тебя на три секунды. Атомщик, ты не мог бы не ломать моё оборудование? Ничего, кроме лишних потерь времени, ты не добьёшься.

— Даже Хольгер! — Линкен ударил кулаком о кулак. — Атомщик, не позорься!

— Взрывник, не поддакивай, — Гуальтари приглашающим жестом указал на лабиринт. — Тебе и Константину — готовиться. Гедимин, иди уже сюда! Не надо там ничего ни ломать, ни чинить!

Хольгер на финише смотрел на него смущённо и слегка виновато. Гедимин молча хлопнул его по плечу и снова перевёл взгляд на лабиринт. Запоминать расположение конструкций не имело смысла — Гуальтари не ленился каждый раз модифицировать их. Иногда после этого прохождение становилось сложнее, иногда — проще. «Просто игры,» — пояснял инструктор, когда сарматы выползали наружу — выправлять щербины на броне и ждать, пока перестанут ныть отшибленные пальцы. «Чтоб не скучно было. Нигде это вам не понадобится. Разве что залезете в рабочий механизм, — а что там делать, если ты не идиот? А боевые навыки… Их по-другому ставят, и меня об этом не просили.»

— Скучно, да? — Гуальтари ткнул его в бок. Гедимин удивлённо мигнул.

— Не хватает работы? — продолжал инструктор, сочувственно ухмыляясь. — Ассархаддон всех так вымаривает — по месяцу, по два — чтобы потом от проекта не оттащить было.

— Будут тренировки с инструментами? — спросил ремонтник. — Тут встроен хороший набор, я бы его испытал.

— Когда увижу, что базовые навыки вы все освоили, — пойдём по частностям, — кивнул Гуальтари. — Пока что двигаетесь вы неважно. А я ещё даже гравитацию не наращивал. Эта броня должна на теле сидеть, как своя же кожа.

— Твоя — из того же набора? — спросил Гедимин. — Работа Кумалы?

— Он тут всех одевает, — кивнул инструктор. — Большой спец. Но голова у него отбита напрочь. И он ни разу не Марци, — Криос, самый настоящий…

На выходе блеснул красный луч, — люк, ведущий наружу, открылся, и только после этого запоздало взвыла сирена.

— Чего надо? — спросил Гуальтари у охранника-«Фенрира», мнущегося на пороге в компании двух «Гармов». — Я что, звал кого-то?

Гедимин ждал, что охранники войдут в зал, но они остановились на входе, будто не решались переступить невидимую черту, и заговорили с инструктором вовсе не так, как ожидал удивлённый сармат.

— Куратор прислал нас за Гедимином Кетом, — тихо сказал «Фенрир», вскинув «руку» в приветственном жесте. — Особые тренировки…

— А, — Гуальтари нехотя кивнул и смерил ремонтника очень странным взглядом — то ли с гордостью, то ли с сожалением, но точно — с сочувствием. — Это ладно. Иди, атомщик. Вернёшься, как сможешь.

«Как сможешь?» — Гедимин удивлённо мигнул, но пояснять ему никто ничего не собирался. «Гармы» молча встали с двух сторон от него, и они шли по спиральному коридору, пока не уткнулись в неприметный люк овальной формы, практически слившийся со стеной. Найти его можно было только по небольшому значку красного цвета — перечёркнутому кругу.

Стоило люку приоткрыться, как все трое охранников одновременно шагнули назад и в сторону, будто не хотели не только оказаться внутри, но даже и попасть под исходящий оттуда яркий белый свет. Едва Гедимин переступил порог, люк за ним захлопнулся, и он оказался в небольшом помещении с серебристыми стенами, собранными из пластин, под каждой из которых угадывался спрятанный механизм или скрытая ниша. Сейчас одна из плит на потолке была отодвинута, и из проёма свисало странное приспособление из труб и винтов. У дальней стены стоял стол со встроенной в него панелью управления, над ним тускло светился голографический экран. Ассархаддон, тронув какие-то клавиши, поднялся на ноги и шагнул навстречу Гедимину.

— Гуальтари быстро отпустил вас… Что ж, освобождайтесь от скафандра, — он кивнул на стапель у стены. — Остальную одежду тоже можете снять. По опыту знаю, что пятна крови обычно смущают — и их обладателя, и окружающих.

Гедимин настороженно посмотрел на него — определённо, Ассархаддон не шутил, но говорил он совершенно доброжелательно — и под респиратором, вполне возможно, улыбался.

— Я сам настоял на введении особых тренировок, — продолжал куратор. — Немного разъяснений — и мы приступим. Не бойтесь, сегодня не будет ничего особенного, — я проверю ваш болевой порог, вы познакомитесь со свойствами нового тела.

«Болевой порог?» — Гедимин мигнул. Отступать было некуда — скафандр уже остался на стапеле. Воздух в маленьком помещении был холоднее, чем в коридоре, и неприятно щипал кожу.

— Пока вы работаете над проектом, я сам позабочусь о том, чтобы до вас никто не добрался, — продолжал Ассархаддон. — Но когда работа будет закончена, ваша ценность для наших друзей-приматов возрастёт многократно. Возможно, они начнут охоту за вами. Возможно, вы случайно попадёте к ним в руки. Так или иначе — они не должны ничего узнать о вашей работе, даже если это будет стоить вам жизни. Если вам удастся от них сбежать — хорошо, но если нет — найдите быстрый способ умереть. А если не получится… я покажу кое-что из того, что с вами могут сделать в плену, и вы попробуете этому противостоять. Запомните — что бы с вами ни делали, узнать от вас ничего не должны.

«Он говорит о пытках,» — понял Гедимин, и ему стало не по себе. Он украдкой оглянулся на люк за спиной, но тут же отказался от попыток его открыть, — этот механизм был сделан надёжно.

— У макак есть сканеры, — напомнил он, с опаской глядя на приспособление, свисающее с потолка. — Этого хватит.

— Сканеры? — во взгляде Ассархаддона промелькнула усмешка. — Что же, в своё время мы поговорим и о них. Сканеры есть не у всех, но всем, даже самым диким повстанцам, может захотеться выслужиться перед главарями. Большая их часть допрашивать не умеет. Но попытается. С разговора о них мы и начнём. Становитесь сюда, Гедимин. Поднимите руки… Вот так. Не бойтесь, ваше тело рассчитано на такие испытания. Я не собираюсь необратимо калечить вас.

Металлические браслеты обхватили руки Гедимина и прижали их к конструкции из труб. Сармат почувствовал, как она вместе с ним поднимается к потолку — невысоко, ровно настолько, чтобы он больше не мог опираться на пол даже кончиками пальцев. Висеть так было неудобно — плечи странно вывернулись, но больше мешало то, что сармат не мог вдохнуть полной грудью — он вынужден был дышать неглубоко и часто.

— Подвешивание, — прокомментировал Ассархаддон, останавливаясь рядом с Гедимином и протягивая руку к удерживающей его конструкции. — Метод очень ленивых повстанцев. Рано или поздно время и анатомия сделают всё за них… если речь идёт не о сармате. Вы не можете задохнуться в таком положении. Однако процесс всегда можно ускорить…

Он провернул какой-то винт на краю конструкции, и Гедимин вздрогнул от резкой боли в неестественно вывернутых суставах.

— Очень тяжело продержаться так дольше получаса, — сказал Ассархаддон, с любопытством глядя на подвешенного сармата. — Однако… вы сейчас должны кое-что почувствовать.

Туман, на секунду размывший поле зрения, быстро отступал; резкая боль сменилась тупой, ноющей, но суставы всё равно болели, и висеть было очень неудобно.

— Регенерация, — Ассархаддон, вглядевшись в глаза Гедимина, довольно кивнул. — Работа Биоблока… Она защитит вас от боли. Но если вы попадётесь тем, кто умеет допрашивать, это не поможет. Боль — только одно из воздействий. Унижение, стыд, страх… Рано или поздно они найдут нужную кнопку. Постарайтесь сбежать или умереть раньше, чем это произойдёт. Если вас сломают, вы всё равно умрёте. Так сделайте это, не доставляя никому удовольствия…

Он снова провернул винт. Вторая вспышка боли была слабее, но Гедимин почувствовал, как его дыхание против воли учащается и становится ещё более поверхностным. «Скоро будет нечем дышать,» — он попытался наполнить лёгкие воздухом до отказа, но мышцы не подчинялись.

— Как я уже говорил, — куратор смотрел ему в глаза пристально и без малейшей враждебности; возможно, под респиратором он даже улыбался, — большая часть приматов допрашивать не умеет. Они ограничатся банальным избиением. Скорее всего, не снимая экзоскелетов, не соизмеряя силу и не стараясь не задеть голову, шею или область сердца. А значит, вы умрёте раньше, чем захотите рассказать им хоть что-нибудь. Что до боли от побоев…

Он коротко, без замаха, ударил Гедимина в живот. Боль в суставах, утихшая было, от рывка вспыхнула снова; на секунду сармат перестал дышать, но, вдохнув ещё раз, с удивлением отметил, что мышцы живота слегка онемели, но не болят.

— От неё вас хорошо защитит мышечный корсет и жировая прослойка. Ваше тело удачно устроено. Однако… — Ассархаддон отошёл в сторону и опустил «руку» в узкую ёмкость. Когда он извлёк её обратно, перчатка блестела от мелкой взвеси какой-то жидкости. Гедимин учуял один из дезинфектантов, — чем-то подобным обрабатывали карантинный барак в Ураниум-Сити.

— Даже при такой мышечной массе остаются незащищённые области, — продолжил он, протянув мокрую руку к шее Гедимина. — Лицо. Горло. Остатки репродуктивной системы… да, даже при сниженной чувствительности. Суставы…

Он прикоснулся к пальцу на руке сармата, и тот стиснул зубы, — сустав, зажатый в стальных тисках, отозвался неожиданно сильной болью.

— Хорошее, эффективное воздействие, — сказал Ассархаддон, разжав пальцы. — Отработано на многих поколениях приматов. Посмотрим, насколько вы к нему устойчивы. Я даю вам ключ. Это слово «ирренций». Именно его я хочу услышать. Одно слово — и я получу то, что мне нужно. Начнём?

Он не стал дожидаться ответа. Конструкция, неприятно дёрнув Гедимина за руки, поднялась к самому потолку. Ассархаддон протянул руку к его ступням. Сармат попытался пнуть его, но удар, зацепивший броню, казалось, даже не был им замечен. Стальные пальцы сжались на крайней фаланге, и она хрустнула, заставив Гедимина дёрнуться от боли. Он стиснул зубы, медленно выдыхая.

— Помните ключ? — Ассархаддон взялся за другой палец. Боль в первом пальце ещё не угасла; вторая вспышка словно усилила её, и комната утонула в красном тумане. Куратор не спешил выпускать сломанную фалангу — просто держал раздробленную кость в пальцах, но этого было достаточно, чтобы Гедимин сжал зубы до хруста.

— Вы можете кричать, — напомнил Ассархаддон, раздробив третью фалангу; у Гедимина уже звенело в ушах, и слова доносились как сквозь слой волокнистого скирлина, но он ещё отметил остатками сознания, что куратор говорит спокойно и даже с сочувствием. — Что угодно и как угодно. Всё, что вы скажете, не имеет значения… кроме ключа, конечно же. Крик помог бы вам переносить боль. Итак?

Последний палец на правой ноге сармата хрустнул; стальные пальцы слегка сжали место перелома. Отчего-то регенерация не смягчала боль — видимо, на ступни было выведено слишком много нервных окончаний, или вживление в скафандр увеличило чувствительность. Гедимин был не в том состоянии, чтобы делать правильные выводы, — сейчас его хватало только на то, чтобы стискивать зубы и пытаться дышать. Сердце, по ощущениям, билось где-то в горле.

— Бессмысленно, — Ассархаддон действовал спокойно и размеренно, будто закручивал гайки на надоевшем конвейере; на секунду Гедимин отключился, но боль вырвала его из забытья, когда куратор размозжил ему сустав — не фалангу, а сочленение. Сармат захрипел, чувствуя на языке вкус крови.

— Гедимин, я ведь могу пойти по второму кругу, — с лёгкой досадой сказал куратор, подняв руку. Сармат почувствовал, как его берут за подбородок и немного опускают голову. Кажется, Ассархаддон хотел посмотреть ему в глаза, но Гедимин сейчас не мог сфокусировать взгляд ни на чём — всё вокруг плыло в чёрных и красных кругах. Он хотел плюнуть в подставленный лицевой щиток, но во рту пересохло — ничего, кроме кровяной соли и сухого жара.

— Достаточно, — сказал Ассархаддон, на мгновение прижав палец к его шее. — Займитесь им.

К кому он обращался, Гедимин увидел не сразу, — спустя пару минут, когда его руки освободили из захватов и осторожно положили на что-то вроде поручней. Он думал, что его поставят на ноги, и боялся упасть, не выдержав боли, но внизу уже ждала тележка, и сармата усадили, осторожно поддерживая под спину. Сквозь рассеивающийся туман он увидел белые комбинезоны — в комнате были двое сарматов-медиков. «Даже так?» — Гедимин вяло удивился. «Полная готовность… Интересно, многих тут так… тренировали?»

— Завтра вы будете в порядке, — металлическая перчатка Ассархаддона легла ремонтнику на грудь, и тот запоздало дёрнулся. — Вы очень гордый сармат, Гедимин. Это вас сломает. Что же, время ещё есть…

Медики что-то вкололи сармату в плечо — на долю секунды боль стала острее, и он ненадолго отключился, а когда она сменилась приятной прохладой в повреждённых суставах и костях, тележка уже подъезжала к одному из знакомых медотсеков.

— В автоклав? — тихо спросил один из медиков.

— Да, часа на три, — ответили ему. — Он легко отделался. Один разрушенный сустав, одна фаланга под замену, остальное само отрастёт. Может, не придётся всю ночь бегать…

Гедимин шевельнулся и с трудом открыл глаза. Анестетик, введённый ему, вызывал тяжесть во всём теле и почти неодолимую сонливость.

— Ассархаддон… — прохрипел он, пытаясь встретиться взглядом с кем-нибудь из медиков; они все — и двое, вытащившие Гедимина из пыточной, и тот, кто встречал на пороге медотсека, — вздрогнули и повернулись к нему. — Он со многими… так делал?

— Тихо, физик, — встречающий сармат погладил его по макушке. — Это стандартная программа. К утру починим. Ты тут не первый.

Гедимин стиснул зубы, и не от боли — слышать спокойный голос медика было неприятно до тошноты, как смотреть в глаза эа-мутанту.

— Псих… и он — тоже, — прохрипел он. — Бегите, пока живы… здесь оставаться нельзя…

Он успел увидеть, как медики встревоженно переглядываются, и почувствовать тонкую иглу, входящую под кожу на загривке; секунду спустя зрение отключилось, и тележка вместе с полом туннеля провалилась куда-то вниз, к центру Луны.

01 ноября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Вот не думал, что когда-нибудь войду в научный проект Ассархаддона, — вполголоса сказал Линкен — где-то совсем рядом, чуть ли не над головой лежащего Гедимина, и ремонтник открыл глаза и удивлённо мигнул. «Где я? В медотсеке? А он что тут делает?»

— Это что, такая честь? — судя по голосу, Хольгер — он тоже был где-то рядом — попаданию в научный проект совсем не радовался. — Или тебе без оторванных пальцев жизнь не мила?

— Хватит уже, химик, — обиделся Линкен. — Тебе сломали-то две фаланги, а воплей, воплей…

«Сломали? Значит, их всех тоже…» — Гедимин, забыв обо всём вокруг, рывком поднялся и едва не своротил стеклянный купол автоклава. Под запоздалый предупреждающий крик медика он пригнулся и потёр ушибленный локоть.

— Хольгер, Лиск, вы там живы? — крикнул он, подтягиваясь на краю «саркофага» и неуклюже вываливаясь наружу. Что-то мешало рукам свободно двигаться, да и пальцы, насильно сведённые в узкую человечью ступню, не могли как следует оттолкнуться от дна, но сармат выбрался из автоклава и, ошалело мигая, огляделся по сторонам. Хольгер успел к нему раньше, чем сердитый медик; Линкен и лаборант подошли чуть позже, Константин остался стоять в стороне, криво ухмыляясь. Он уже был одет, и Гедимин не видел, что с его плечами, но хорошо рассмотрел фиксаторы на двух пальцах левой ноги, — судя по их расположению, у бывшего командира «научников» были сломаны две ногтевые фаланги.

— Все живы, атомщик. Ассархаддон сказал — ты продержался дольше всех, — ухмыльнулся Линкен, показывая свои фиксаторы. Так же, как и у Гедимина, они были жёстко скреплены вместе, чтобы дать пальцам восстановиться. Но у Линкена была повреждена только одна нога.

— Кто бы сомневался, — Константин едва заметно скривил губы. — Там, где не надо, наш атомщик будет терпеть. И какая разница, назвать этот нелепый ключ после первого перелома или после восьмого⁈

— Я не называл ключ, — буркнул Гедимин, переводя взгляд на Хольгера. Сармат-медик, бормоча что-то недовольное, снимал дозаторы и повязки с плеч ремонтника, но тот не обращал на это внимания, лишь отметил мимоходом, что руки снова могут свободно двигаться, а боль ушла — видимо, связки не порваны.

— Я попал Ассархаддону в респиратор, — хмыкнул Хольгер, заметив, что Гедимин смотрит на фиксатор на его пятке. — Удачно, но… не очень.

— Всё срастётся, — Линкен хлопнул обоих сарматов по спине. — Это вы ещё ничего не умеете. Когда научитесь — макакам лучше не подходить к вам на дальность выстрела гравитрона!

— Шли бы вы трещать в другой отсек! — повысил голос сармат-медик, для большей доходчивости постучав обрезком трубы по стальной крышке люка. — Вечером зайду к вам снять фиксаторы.

На выходе Гедимин огляделся, по привычке разыскивая скафандр.

— В отсеке Гуальтари, — ответил на незаданный вопрос Линкен. — Вся наша броня там.

— Что, после вчерашнего… — Хольгера передёрнуло. — Мы ещё будем тренироваться? Ладно ты, у тебя одна нога в порядке…

«После вчерашнего…» — Гедимин резко остановился. Заторможенность, вызванная анестетиками, ещё не прошла, но в голове прояснилось. Его снова затрясло, как от воющей в туннелях аварийной сирены.

— Ты чего? — удивился Линкен, встретившись с ним взглядом.

— Надо бежать, — прошептал ремонтник, оглядываясь по сторонам; на первый взгляд, экзоскелетчиков вокруг не было, но здесь, как уже понял Гедимин, в их отсутствии никогда нельзя было быть уверенным. — Бежать, пока все живы, и всё на месте. Это ненадолго. Они все здесь не в себе.

— Само собой! Только психи могли поднять первое восстание, — ухмыльнулся Линкен. — И надо было совсем свихнуться, чтобы повторить попытку — после первого разгрома. Кого ты ждал тут увидеть, атомщик? Это они отбили для нас Марс! И едва не отбили Землю… жаль, Саргон не вовремя мутировал, на полгода бы позже…

— Вы все тут мутировали, — Гедимин стиснул зубы. — Надо искать выход. Должна быть возможность побега…

— С Луны? — фыркнул взрывник. — Разве что ты умеешь дышать вакуумом и в нём же летать. Успокойся, атомщик. Нас уже не отпустят. Да чего ты испугался? Всё же идёт, как должно…

— И это тоже? — Гедимин указал на фиксаторы. Линкен пожал плечами.

— Что, до сих пор болит? Почему медику не сказал? Мы недалеко ушли — давай вернёмся. Он нам «спасибо» скажет. Если Ассархаддон узнает, что он отпустил тебя недолеченным…

Гедимин посмотрел ему в глаза — сверкающие, как ртуть, и так же не выражающие признаков разума — и оглянулся на Константина и Хольгера. Бывший командир был хмур и смотрел в сторону. Хольгер молча сжал запястье Гедимина; судя по глазам, сменившим цвет на тёмно-багровый, он был напуган и растерян не меньше, чем сам ремонтник.

— Ты попал в дурдом, атомщик, — подвёл итоги Константин. — Чего ждать, если водишься с полоумными⁈ Нас пока не расстреляли — и то хорошо. Идём. Не знаю, что нам сегодня сломают, но, по-видимому, в итоге мы должны стать супер-учёными и расплющивать «Рузвельты» лёгким пинком. Вполне в духе покойного Саргона. Псих, но с размахом, — за что его и помнят…

Гуальтари ждал их на выходе из красного коридора. Молча кивнув на стапеля со скафандрами, он задумчиво смотрел на сарматов, влезающих в броню, и особенно внимательно — на их руки и ноги. Увидев, как Гедимин разминает ладони и потягивается, проверяя, как сел на руки скафандр, инструктор довольно ухмыльнулся и прикоснулся к своему воротнику, смыкая купол шлема.

— С Ассархаддоном всё как обычно, да? Хорошо он вас отделал… Ладно, сегодня тренируемся умеренно. Покажу, как есть и пить, не снимая шлема. А потом займёмся лепкой.

— Чем⁈ — Линкен изумлённо мигнул.

— Будем лепить из пластичного фрила, — пояснил, ухмыляясь под респиратором, Гуальтари. — Каждый попробует соорудить… ну, хотя бы «Гарпию». Все помнят, как выглядит «Гарпия»?..

«Лепка. Похоже, что здесь все с большими странностями,» — думал Гедимин, наблюдая за инструктором; тот раскладывал на выдвинутую из стены подставку небольшие контейнеры с жидкостями и помятые упаковки с какой-то человеческой едой. «И тренировки у них — страннее некуда.»

— Мы, сарматы, можем съесть любую органику, — напомнил слушателям Гуальтари, ткнув пальцем в упаковки. — Но предпочитаем свою, чистую, пищу и воду из проверенных источников. Здесь, в респираторах, есть набор фильтров и фильтров-измельчителей. А есть просто проводящие отверстия. Так вот — если пища и вода получены из проверенного источника, и фильтрация им не нужна, вы жмёте вот сюда…

Он медленно провёл пальцем по нижней части респиратора. Гедимин повторил его движение и с удивлением нащупал непрерывные бороздки — ошибиться с местом нажатия было трудно.

— Потом приставляете сюда контейнер и открываете отверстие до конца, — голос Гуальтари стал менее внятным — он прижал к респиратору одну из распечатанных ёмкостей и звучно всосал жидкость. — Трубка выдвинется внутрь, держите её губами и пейте. Ясно?

Ещё пять минут сарматы сосредоточенно сопели и хлюпали — с отверстиями, герметизацией и выдвижными трубками сразу разобраться было непросто. Гедимин едва не всосал контейнер вместе с содержимым и долго откашливался от обрывков фрила.

— Наверное, из наших контейнеров пить удобнее, — сказал он, вскрыв шлем и выплюнув обрывки в ладонь.

— Да, так и есть. Не подавился?.. — Гуальтари отнял у него комок фрила и швырнул в утилизатор. — Эй, Хольгер, возьми ветошь.

Химик, заляпавший респиратор Би-плазмой из порвавшегося контейнера, благодарно кивнул и потянулся за тряпкой.

— Если нужна фильтрация, то делаете всё так же, но нажимаете на второй выступ снизу, — продолжил инструктор, когда все сарматы взяли с подставки по контейнеру с мутной жидкостью, поведением напоминающей воду. Гедимин хотел проверить её на примеси — что они там есть, видно было издалека, но что именно там содержалось — сармат не знал.

— Тогда фильтры остаются на месте. Их там достаточно, чтобы отцедить вязкую грязь, — Гуальтари поднёс к респиратору ёмкость с мутной грязно-оранжевой жижей и сделал большой глоток, а затем наклонил голову, сплёвывая примеси обратно в сосуд. — Можно пить из шламоотстойника — ничего, кроме чистой воды, внутрь не попадёт. Она, конечно, горчит, но от жажды не помрёте.

— Это из шламоотстойника? — Гедимин с интересом посмотрел на мутную жижу в своём контейнере и хотел опробовать на ней анализатор, но Гуальтари щёлкнул по его предплечью, заталкивая прибор обратно под броню.

— Нет, просто вода и щепоть грунта. Опыты будешь ставить без меня. На Кумале опробовали и шлам, и смесь кислот, — вроде живой. Опять мотался у входа в зал. Сделай одолжение — проверь ещё раз душевую, а?..

Гедимин, недобро сощурившись, кивнул.

— А теперь об измельчителях, — громко сказал Гуальтари, повернувшись к сарматам и подбросив на ладони мятую упаковку с земной едой. — Отверстие с противоположной стороны респиратора. Используется в крайних случаях, когда с едой совсем туго. Берёте найденную органику и проталкиваете в измельчитель…

Его голос снова стал невнятным. Проглотив то, что попало в рот, он хмыкнул и указал на подставку.

— Пробуйте. Измельчители перемелют даже древесину.

В упаковке, однако, была не древесина, — обычный засохший сэндвич с чем-то вроде волокнистой Би-плазмы. «Горчицы не хватает,» — подумал Гедимин, всасывая перемолотую кашицу. «А вообще — удобно. Можно поесть на рабочем месте. Ни выходить, ни отмываться по часу, — берёшь контейнер и ешь…»

— Ну, наигрались? — Гуальтари щелчком перевернул подставку, и она втянулась в стену. — Теперь к делу. Тут у меня контейнер с пластичным фрилом, и я покажу вам, как из него лепить. Очень хорошая тренировка для пальцев.

Сарматы, заглянув в контейнер с тёмно-серой массой, озадаченно переглянулись. Инструктор зачерпнул немного и показал им. Отломленный им кусок действительно выглядел пластичным. Гуальтари прокатил его меж ладоней и поднял результат двумя пальцами.

— Сначала сделайте вот такую штуку. Макаки называют это «колбаской». Или вот такую… — он скатал из «колбаски» небольшой шар. — Это просто.

Его движения в самом деле выглядели несложными. Гедимин попытался повторить их — и помянул про себя уран и торий: вся серая масса неровным слоем размазалась по ладоням. Он стал отчищать их и убедился, что вещество очень липкое.

— Hasu! — Линкен, кое-как отцепив от себя слой налипшего фрила, уронил его обратно в контейнер. — Колючка, ты как это делаешь⁈

— Тихо, тески. Не надо сжимать это вещество с такой силой, — Гуальтари ухмыльнулся в респиратор. — Осторожно берёте и осторожно катаете. Вот, подержи.

Он положил скатанный фриловый шар на ладонь Гедимина. Тот, стараясь лишний раз не дышать, накрыл его второй рукой. Шар слегка сплющился.

— Нескоро мы тут слепим «Гарпию», — вздохнул Хольгер два часа спустя. На его ладони лежала треугольная лепёшка с грубо намеченным контуром пилотской рубки и вмятинами на «крыльях», обозначающими место для бластеров. Гедимин мог только досадливо сощуриться — то, что получилось у него, на «Гарпию» не было похоже даже отдалённо, а пальцы на руках ныли сильнее, чем переломанные фаланги на ступнях.

— Ничего, это не страшно. Главное — размять руки, — сказал Гуальтари. — Ладно, хватит мучиться. Займёмся теорией. Кто всё-таки прочёл инструкцию к скафандру?..

…В столовой их ждал Ассархаддон. Ничего неожиданного в этом не было — но Гедимину при виде куратора захотелось шагнуть назад. «Как те охранники у пыточной,» — вспомнил он удивившее его поведение экзоскелетчиков; теперь-то в нём ничего удивительного не было. «Их он, наверное, тоже…»

— Tza atesqa! Гуальтари говорит, вы делаете успехи, — Ассархаддон жестом пригласил сарматов за свой стол, и охранники молча, не дожидаясь приказов, разошлись по углам. — Он пользуется наработками наших друзей-приматов — что необычно для сармата-инструктора. За это я его и взял. Готовить солдат умеют многие, а вот работать с учёными…

Он тяжело вздохнул. Его цепкий взгляд остановился на Гедимине, и сармату стало не по себе. Он с самого начала ужина разглядывал только свою порцию и на куратора старался не смотреть, но остаться незамеченным трёхметровому сармату было трудно…

— Гедимин, — Ассархаддон положил руку на его предплечье, и ремонтник запоздало дёрнулся. — Мне кажется, вы всерьёз обижены на меня. Вы даже готовы бросить проект… Медик, проверивший вас вечером, утверждает, что раны зажили, и что боли вы не ощущаете. Это правда? Если он был недостаточно внимателен или просто не вполне правдив…

Куратор выразительно сжал пальцы в кулак и посмотрел Гедимину в глаза. Тот резко качнул головой.

— Ты что, всех решил перестрелять⁈

Он услышал, как сбоку от него с присвистом выдохнули Константин и Линкен, — кажется, ремонтник опять нарушал какие-то обычаи, но ему было всё равно. Ассархаддон осторожно похлопал его по предплечью.

— Я просто хочу, чтобы на моей базе специалисты получали помощь, если она им нужна, — сказал он. — «Геката» — большой механизм, и я слежу, чтобы он не ломался. Значит, дело не в физической боли…

Он положил перед Гедимином несколько маленьких предметов. Тот нехотя посмотрел на них и изумлённо мигнул — это были цацки, оставленные им на Земле. Не все, — только копии уничтоженной им техники — истребителей, дрона, «джунга»… Кто-то воспроизвёл украшения с большой точностью, и сармат подумал со странной тоской, что за ним, наверное, наблюдали не один месяц — и всё это время кто-то знал, что научный центр в Ураниуме будет сожжён, и что мирной работы с Лос-Аламосом не будет никогда…

— Кажется, это было дорого вам. Пусть оно будет у вас, — сказал Ассархаддон, подвинув цацки ближе к Гедимину. Тот невесело усмехнулся. «Хочет по-хорошему? Странно. Мог бы пообещать расстрел…»

— Отсюда всё равно не сбежать, — буркнул он, сгребая цацки и складывая их на ладонь. — Сам знаешь.

— Я не хочу, чтобы здесь работали под угрозой расстрела, — Ассархаддон наконец отпустил его руку и отодвинулся. — Я понимаю, что мои… и не только мои… методы могут вызвать оторопь и даже страх. Но это никогда не было моей задачей. Надеюсь, следующая наша встреча покажет, что я не хочу вам навредить.

Гедимин вздрогнул, едва не выронив украшения, но Ассархаддон уже не смотрел на него — вместе с охранниками он шёл к выходу. Линкен крепко сжал ладонь ремонтника и не отпускал её, пока куратор не вышел.

— Ты очень нужен здесь, — прошептал взрывник. — Я не видел, чтобы с кем-то ещё так носились. За все полсотни лет не видел. Только не делай глупостей, атомщик. Напроситься на расстрел — дело несложное.

08 ноября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Снизу послышался гортанный крик Гуальтари, и скобы, в которые вцепился Гедимин, с тихим щелчком ушли в потолок. Он вовремя успел разжать пальцы, и теперь оставалось только лететь вниз — все три метра до столкновения со множеством упругих жгутов, растянутых над полом. От удара падающего тела жгуты натянулись, провисая на те же три метра вниз, — и с той же силой швырнули сармата в потолок. Он извернулся, вытягивая руки, и вцепился во что-то металлическое, на ощупь нашёл вторую скобу и повис, тяжело дыша. Стальная лестница, вколоченная в потолок, была на месте, и сармат двинулся вперёд, быстро перебирая руками, — ступени могли втянуться обратно в любой момент.

Гуальтари снова что-то крикнул, и скобы ушли под плиты, едва не прищемив Гедимину пальцы. Он упал на пружинистые жгуты, но в этот раз они подбросили его не вертикально вверх, а под углом, — само их расположение изменилось, и Гедимин еле успел сгруппироваться перед тем, как эластичная сетка сбросила его на пол. Прокатившись по ребристой дорожке для кросса, ремонтник поднялся на ноги и с удивлением оглянулся на Гуальтари. Тот молча ткнул пальцем в сторону входного люка, и Гедимин увидел, что в зал проникает красный свет, — кто-то стоял на пороге красного коридора, оставив ворота открытыми.

— Куратор прислал нас… — услышал он раньше, чем повернулся к люку и встретился взглядом с сарматом в тяжёлом экзоскелете. На пороге стояла обычная тройка — два «Гарма» и «Фенрир». Все трое смотрели на Гедимина.

— Приказ есть приказ, — буркнул Гуальтари. — Иди, атомщик.

Хольгер, подтягивающийся на пучке эластичных жгутов, разжал руки и с грохотом упал вниз. Гедимин встревоженно оглянулся на него — химик уже выпрямился и бросился бы наперехват ремонтнику, если бы Гуальтари не схватил его за плечи. «Гармы» шагнули вперёд и встали между Гедимином и теми, кто мог бы за ним пойти.

— Идём. Куратор не любит ждать, — пробормотал «Фенрир». Он выглядел напуганным, и Гедимин заставил себя ухмыльнуться — он не хотел показывать страх, особенно — охранникам.

Его привели в ту же комнату — про себя сармат назвал её пыточной, но сам Ассархаддон, скорее всего, использовал другое название — возможно, «кабинет» или «особый отсек». Охранники шарахнулись от приоткрывшегося люка; Гедимин, не медля ни секунды, шагнул внутрь.

Первым делом он огляделся — в этот раз с потолка ничего не свисало, и из оборудования внутри был только раскладной стол странной, на вид неудобной и хрупкой конструкции. За столом, перемещая что-то на голографическом экране, сидел Ассархаддон. Увидев Гедимина, он погасил экран и встал с места.

— Вы выглядите решительно, Гедимин, — куратор поднял руку в приветственном жесте. — Хотите осмотреться? Я не люблю, когда неиспользуемое оборудование торчит на виду и занимает место. Всё, что нужно, легко достать из ниш. Сегодня обойдёмся без оборудования. Достаточно будет нескольких небольших образцов. Они здесь, в нише, и легко поместятся на моём столе.

Он сдвинул в сторону одну из пластин фрила на ближайшей стене и жестом пригласил Гедимина подойти. Тот приблизился, с сожалением отвёл взгляд от неизученной части комнаты, — даже пересчёт всех скрытых ниш и механизмов занял бы не один час. Что-то блеснуло на краю зрения, и сармат вгляделся и недобро сощурился — между двумя пластинами фрила виднелась знакомая щель со стеклянистым блеском.

— Что там? — Ассархаддон посмотрел на потолок и хмыкнул. — А, это… Кумала очень просил дать ему разрешение. Отказать я не смог. Не бойтесь, он ничего не расскажет. Даже мне самому.

«Здесь ему что высматривать⁈» — Гедимин вспомнил, как корчился и хрипел от боли, подвешенный к потолку, и его передёрнуло. «Вот сборище психов…»

— Сегодня ты опять что-нибудь мне сломаешь? А он будет смотреть и пускать слюни? — Гедимин презрительно фыркнул. Ассархаддон спокойно покачал головой и указал на пустующий стапель за спиной сармата.

— Снимайте скафандр. Одежду можете оставить, она не помешает. Думаю, вам не понравилась не столько боль, сколько беспомощность. Сегодня условия будут другие. Я покажу несколько образцов, привезённых с Земли. Это сдерживающие устройства. Некоторые из них вы видели в деле, другие — доработки разных периодов и местностей. Представлено, конечно, не всё… например, охрана в марсианских шахтах и повстанцы Австралии предпочитали всем возможным оковам колючую проволоку. Её же любил использовать Гуальтари Лиск, когда работал в другой области… но я отвлёкся. Посмотрите на эти предметы. Что-то выглядит знакомым?

Гедимин, чувствуя себя без скафандра практически голым и очень уязвимым, подошёл к столу и посмотрел на коллекцию Ассархаддона. Здесь было пять пар магнитных наручников, шесть устройств, похожих на корабельные координаторы, прикрепляющиеся к виску, и связка широких ошейников, внутри которых угадывалась сложная начинка — а некоторые, возможно, были снабжены взрывчатой капсулой.

— Такой ошейник я носил в Нью-Кетцале, — сармат указал на устройство, выглядящее старым и не вполне исправным. — И нас с Хольгером держали в таких наручниках, когда… А, ладно. Это стандартная модель.

— Да, штатное снаряжение во всех местах лишения свободы, — кивнул Ассархаддон. — В отличие от ошейников, не запрещено. Простые магнитные наручники с минимальным противодействием взлому. В тот раз вы успешно сняли их, верно?

— Хольгер помог, — отозвался Гедимин. — В одиночку не снял бы.

— Хм, — Ассархаддон набросил оба браслета на левое запястье и защёлкнул их. — На самом деле никаких сложностей тут нет. Одна маленькая тонкость…

Он повернул руку к Гедимину так, чтобы тот видел каждое движение его пальцев, и прижал один из браслетов к запястью, одновременно защемив его костяшками и резко повернув под небольшим углом. Металл, к удивлению Гедимина, лишь слегка промялся под давлением — браслет был сделан с хорошим запасом прочности. Два пальца из четырёх на руке сармата ещё оставались свободными, и Ассархаддон пошевелил ими.

— Теперь он зафиксирован, а вы — нет. Дальше — стандартные манипуляции, — спустя две секунды и несколько быстрых движений наручники упали на стол. — Требует гибкости пальцев, но осваивается быстро. Хотите попробовать?

— Давай, — Гедимин подставил руки. «Интересное движение. Выглядит простым, но так сразу не додумаешься,» — отметил он про себя. «Знать бы раньше, когда с Зольтом сидел в Академии…»

Минуту спустя вскрытые и слегка помятые браслеты снова лежали на столе, а Гедимин, смущённо щурясь, пытался выправить вмятину.

— Оставьте, — махнул рукой Ассархаддон, подбирая со стола другую пару наручников. — Здесь достаточно механиков. Не хотите усложнить задачу? Это образец из старых марсианских шахт — когда-то принадлежал охранникам Нергала. Снабжён разрядниками и шипами. В такие заковывали тех, кто не наработал на карцер. А вот это для особо непокорных — с двумя взрывчатыми капсулами. Капсулы исправны. Не хотите опробовать?

«Разрядники? Шипы?» — Гедимин растерянно мигнул. Ассархаддон подвинул пару наручников к нему; эти браслеты были шире и массивнее предыдущих, и, несмотря на множество щербин и царапин на внешнем корпусе, внутри угадывался простой, но исправный механизм.

— Дайте руку. На запястье сойдётся, — куратор протянул ладонь к Гедимину. Тот с сомнением посмотрел на «образец». «Все магнитные наручники похожи. Не думаю, что это будет сложно. Тем более — взрывчатки тут нет…»

— Я дам вам фору, — Ассархаддон после недолгой заминки выложил на стол узкий осколок фрила. — Всегда интересно смотреть на действия профессионала. Покажите, что вы умеете.

Гедимин протянул ему левую руку. Браслет оказался раздвижным и без труда сошёлся на широком предплечье сармата, но Ассархаддон сдвинул его на запястье и защёлкнул там. Второй лежал свободно на столе, но стоило Гедимину шевельнуть рукой — и магнитное поле потащило браслет вслед за первым. Между ними было задано расстояние в полметра — видимо, предполагалось, что сарматы, закованные, но не отправленные в карцер, будут в них работать.

Гедимин провернул браслет на запястье. Тот изменил форму и вращался уже с трудом, царапая и натирая кожу. Внутри были какие-то бугорки — сармат заметил их только сейчас. Он осторожно ощупал корпус, постучал по нему ногтем, а потом осколком фрила, — механизм как будто не сильно отличался от встроенного в обычные магнитные наручники.

«Зажать здесь, рычаг — сюда, а тут — держать,» — привычным движением сармат вогнал фриловое лезвие между пластин. Послышался электрический треск, и Гедимин дёрнулся всем телом и стиснул зубы до хруста. Разряд, по силе не уступающий станнерному, превратил руку в трясущийся ком Би-плазмы и сильно обжёг пальцы второй — к счастью, сармат вовремя её отдёрнул. Но хуже всего было не это. Что-то изнутри воткнулось в запястье и пронзило его насквозь, и Гедимин при каждом движении и даже вздохе чувствовал эту раскалённую иглу. Он замер, стараясь лишний раз не шевелиться, и досчитал до тридцати. Потом снова прикоснулся к браслету. Игла никуда не делась. Из-под металла на стол упала чёрная капля.

— Нервный узел, — спокойно пояснил Ассархаддон, внимательно глядя на Гедимина. — Точная настройка. Обездвиживало даже сильнейших. Мне освободить вас, или попробуете сами?

— С-сам, — выдохнул сармат, болезненно щурясь. «Занятный предмет. Значит, их использовали на Марсе… Линкен определённо с ними знаком,» — Гедимину вспомнился дёргающийся шрам на лице взрывника. «Так, тихо. Механизм немного отличается. Зажимать надо было не там…»

Прикасаться к проткнутой руке было очень неприятно. Сармат рывком прижал её к столу и быстро, не дожидаясь, когда красный туман зальёт всё вокруг, до хруста вдавил пальцы в стыки на металлическом корпусе и снова вогнал лезвие под пластину — в этот раз гораздо глубже, так, что фриловый осколок выгнулся и затрещал. Из-под корпуса просочился едко пахнущий дымок, и браслет открылся с электрическим треском. Гедимин, стиснув зубы, выдернул из запястья гранёную иглу. Капля вязкой крови задрожала на краю ранки и втянулась обратно. Сармат почувствовал усиливающееся жжение, а потом — зуд: повреждение быстро заживало.

— Очень хорошо, — в глазах Ассархаддона мелькнуло одобрение. — Скорость и трезвый расчёт. Запомните это состояние. Вам придётся сохранять холодную голову при гораздо более сильных воздействиях.

Он отодвинул набор наручников в сторону и поднял один из «координаторов».

— Разработка «Вайт Рок». Предполагался полный ментальный контроль. К счастью, у нас прочные черепа, а мозг немного отличается от человеческого. Иногда ими дополняли отсидку в карцере. Работать под их действием не мог никто. Хотите проверить на себе?

Гедимин подобрал «координатор» и с силой провёл пальцем по корпусу. Кажется, никаких выдвижных элементов здесь не было.

— Они взрываются или бьют током? — угрюмо спросил он.

— Немного тоньше, Гедимин. Прямое воздействие на некоторые зоны мозга. Вызывает… эмоции. Самый простой вариант бил по болевым центрам, но… у сарматов они быстро отключаются от «передоза», — Ассархаддон сжал «координатор» двумя пальцами, и из-под плоского корпуса выдвинулись иглы-ножки. — Охранники на Титане называли их «выключателями». Работают они в паре. Сорвите один — второй отвалится сам. И… скажите мне сразу, если ничего не почувствуете. Возможно, они уже вышли из строя. Редкий артефакт, на Титане электроника плохо хранится…

Гедимин прикрыл глаза, позволяя куратору прикрепить «образцы» к вискам. Уколы «ножек» были слабыми, практически безболезненными. Сармат выждал пять секунд, ничего не заметил и, пожав плечами, потянулся к виску.

Внезапная вспышка страха заставила его замереть на месте. Он резко оглянулся — что могло так потревожить его? — но в комнате не появилось ничего нового. Глубоко вдохнув, он попытался унять сердцебиение — от него неприятно дрожали пальцы, и рука не хотела подниматься — но кровь шумела в ушах всё громче. «Быстро. Надо действовать быстро,» — он резким движением вскинул руку, но пальцы, не успев прикоснуться к «координатору», судорожно сжались в кулак. Болезненный спазм зацепил плечо; Гедимин вспомнил, как свисал с потолка, и зашипел от боли и досады. Рука больше не поднималась, как он ни пытался отделить её от стола. «Hasu!» — он распластался на столе, прижимаясь виском к дрожащей ладони. «Ну же…»

«Не выйдет,» — мелькнуло в клубке растерянных мыслей. «Пальцы онемели. Только загонишь глубже в висок. Или рывком порвёшь вену.»

Он глубоко вдохнул и задержал дыхание; сердце стало биться медленнее, к онемевшей руке постепенно возвращалась чувствительность. «Так. Это ушло. Теперь — осторожно…»

«Ничего не полу…» — вякнуло что-то в его мозгу, и сармата передёрнуло — хоть он и успел оборвать явно чужую мысль на полуслове, от внезапного вторжения ему стало очень противно. «Эта дрянь — и под кожей, и в мозгах!» — он вслух помянул уран и торий и тычком большого пальца поддел колючий диск. Висок пронзила резкая боль. «Выключатель» повис на двух «ножках». «Никчёмный неуклюжий урод…» — прошептал кто-то на границе слышимости, но рука Гедимина уже подчинялась ему — и секунду спустя «координатор» хрустел в крепко сжатой ладони. Второй упал на стол и был раздавлен ударом кулака. Ассархаддон молча наблюдал за тяжело дышащим сарматом и его расправой над «образцами». Как глупо это выглядит, до Гедимина дошло минут через пять. Он разжал ладонь и пробормотал извинения. «Уничтожил образец. Вот зачем⁈ Это же не охранник с Титана. Это просто кусок железа и кремния…»

— Ничего-ничего, — отмахнулся Ассархаддон, небрежным движением сбрасывая обломки на пол. Гедимин, проследив за ними, изумлённо мигнул — он ждал появления робота-уборщика, но вместо этого пластина покрытия, выглядящая, как обычный лист гладкого фрила, вдруг заколыхалась и тихо зачавкала, всасывая мусор. На то, чтобы поглотить металлическое крошево, ей понадобилось ровно тридцать секунд. Гедимин посмотрел себе под ноги — все пластины выглядели одинаково, и он не сомневался, что каждая из них может проделать такой же фокус. «Хороший отсек. Интересно, в других то же самое?» — подумал он.

— Не бойтесь, вас они не съедят, — сказал Ассархаддон, вертя в руках один из взрывчатых ошейников. — А вы хорошо держитесь. Я видел приматов, пускающих слюни и жалобно бормочущих на исходе первой минуты общения с «выключателем». Наши мохнатые друзья редко способны выдержать удар своей же палки…

— К тебе… и к Саргону… на Титане применяли эти штуки? — угрюмо спросил Гедимин. — Теперь я, кажется, понимаю…

— Не тратьте время попусту, Гедимин, — Ассархаддон провернул ошейник на пальце, и его глаза странно сверкнули. — Вот эта вещь. Я бы посмотрел, как вы её снимете. Этот образец мне прислали из Бразилии. Странные вещи иногда сохраняются в глуши…

Он задумчиво сощурился.

— Бразилия? Там тоже база? — спросил Гедимин, вертя в руках ошейник. Он не торопился — механизмы Ассархаддона, как выяснилось, были с подвохом…

— А вы догадливы, — взгляд Ассархаддона стал пристальным и цепким. — Вам ещё многое предстоит узнать… Это ошейник со сдвижными пластинами, шокером и двумя капсулами. Всё исправно. Корпус такой массивный из-за теплоизоляции — в первые годы на Марсе это было важно.

Гедимин провёл пальцем по внутренней поверхности, нащупывая подвижные элементы. Их было два — стальные пластины, способные выдвигаться и скользить навстречу друг другу до стыковки. «Электроды,» — сармат осторожно подвигал одну из пластин и услышал тихий треск; ему слегка прижгло подушечку пальца. «Разряд неопасен. Достаточно будет блокировать капсулы. Нужен фрил…»

— Здесь нужны осколки фрила, — сказал он. — Голыми руками я не справлюсь.

— На самом деле — могли бы, — в глазах Ассархаддона мелькнуло любопытство. — Но с инструментами, конечно, проще. Держите.

Он высыпал на стол пригоршню разнокалиберных обломков и осколков. Гедимин выбрал несколько и протянул куратору ошейник.

Чувствовать, как тугой обруч смыкается на шее, было настолько неприятно, что сармат стиснул зубы и несколько раз досчитал до тридцати, отгоняя мысли о том, чтобы отобрать отвратительную вещь у Ассархаддона и зашвырнуть подальше. Ошейник был немного тесен — на шее тоже прибавилось мышц после доработки в Биоблоке, а «образец» был рассчитан на обычных сарматов, менее мускулистых.

— Готово, — Ассархаддон отошёл к столу и, не глядя на Гедимина, принялся собирать и раскладывать по нишам свою «коллекцию». Сармат осторожно ощупал закрывающий механизм, надавил немного сильнее — шею обжёг электрический разряд. «Hasu!» — Гедимин с трудом сдержал сердитое шипение: удар оказался на порядок сильнее, чем он предполагал. Глубоко вдохнув и подавив усилившееся было сердцебиение, сармат потрогал выступы на корпусе ошейника. Там находились капсулы со взрывчаткой — вполне достаточно, чтобы оторвать ему голову. Он уже понял, какой именно элемент замка приведёт их в действие, и теперь искал ведущие к ним провода. Судя по всему, они шли пучком, и его полное перерезание приводило к взрыву. «Досадно,» — сармат убрал руку и снова ощупал замок, а потом подсунул самый тонкий осколок под одну из пластин. «Длина!» — запоздало подумал он, услышав тихий хруст, и оцепенел, ожидая взрыва. Однако его план сработал — механизм временно отключился… зато пришёл в действие другой, и шею Гедимина сдавило, как в тисках. Обе пластины выдвинулись навстречу друг другу. Сармат, напрягая все мышцы на загривке, просунул под корпус ещё один фриловый клин, потолще. Заскрежетало железо, и пластины остановились. Гедимин вдохнул так глубоко, как только мог; в лёгкие воздух проходил, но в голове отчётливо шумело — прижатые артерии не давали мозгу достаточно кислорода. «Шевелись!» — приказал себе сармат, сжимая в дрожащих пальцах два осколка. Втыкать их нужно было в две точки одновременно, и вторая рука уже была занята — она прижимала вколоченные клинья, не давая сработать взрывному механизму.

«Один, два, три… Attahanke!» — два фриловых лезвия вошли под корпус, и Гедимин с замирающим сердцем услышал треск и почувствовал, как одно из них проседает на полсантиметра глубже. Замок щёлкнул, открываясь, и сармат, сдёрнув ошейник, швырнул его в дальний угол — точнее, хотел швырнуть, но не успел. Капсула сработала в пяти сантиметрах от разжавшейся ладони.

Ощущения проявились полминуты спустя, и сармат, стискивая зубы, прижал окровавленную руку к груди. Крайние фаланги, почти оторванные, висели на сухожилиях, на ближайших к ладони лопнула кожа. «Гедимин, ты идиот,» — успел он подумать, прежде чем боль волной накрыла его.

— Займитесь им, — услышал он сквозь гул в ушах. Кто-то схватил его за предплечье, оттягивая рукав; иглы воткнулись под кожу, и резкая боль в раздробленных пальцах сменилась саднящей.

— Я рассчитывал, что вы успеете, — голос Ассархаддона оставался ровным и спокойным. — Скорость, Гедимин. Скорость и точный расчёт. Это важно.

«А если бы сработало на шее?» — внезапно пришедшая мысль вызвала неприятный холодок под рёбрами. «Чем я вообще думал⁈»

Он хотел посмотреть на искалеченную руку, но её уже обернули белым скирлином с торчащими из-под него трубками. Пальцы уже не саднило — сармат просто не чувствовал их. Медик стоял рядом, придерживая его за плечо, и смотрел на Ассархаддона, ожидая указаний.

— С завтрашнего дня Гуальтари будет отводить час или два тренировкам с удерживающими устройствами, — продолжал, как ни в чём не бывало, куратор. — По вам видно, что вы редко имели с ними дело. Это хорошо для вас, но плохо для вашей подготовки. В последний момент такие вещи тяжело осваивать. И… наверное, о колючей проволоке тоже расскажет он. Это его любимая тема, а мне она не очень интересна.

Он жестом приказал медику вывести сармата. Гедимин не сопротивлялся. Он ожидал, что ноги будут подкашиваться, — крови на комбинезон натекло немало — но, к удивлению, шёл уверенно, даже не опираясь на сопровождающего.

— Не бойся, — ухмыльнулся под прозрачной маской тот, поймав его взгляд. — Пальцы быстро отрастают. Вечером пойдёшь в жилой блок, а через сутки снимем с тебя фиксаторы. Ни одной тренировки не пропустишь.

…Из приоткрытого контейнера просачивался красный свет. Гедимин пошевелил пальцами — они понемногу «оттаивали», и свежие срезы начинали саднить.

— Сиди тихо! — прикрикнул на него медик, поправляя крышку контейнера, и щёлкнул переключателем. Повреждённой руке стало тепло, и саднящая боль быстро ослабла.

— Ускорит рост зачатков, — пояснил сармат-медик. — Только не дёргай пальцами!

Гедимину хотелось ближе рассмотреть прозрачные трубки-фиксаторы и странные жёлто-розовые предметы в сети красных прожилок за слоем фрила — к последнему уцелевшему суставу каждого пальца прикрепили по одной трубке, сами суставы жёстко зафиксировали — от места отрыва до самой ладони.

— Атомщик! — громко прошептали за непрозрачной ширмой. — Он отошёл. Давай рассказывай, как тебя угораздило!

— А я вот — на месте, — хмуро сказал сармат-медик, заглядывая за ширму. — Вам что, десять минут не просидеть тихо?

Гедимин едва заметно усмехнулся. В этот раз он обошёл Линкена — тот потерял только две ногтевые фаланги, зато на разных руках, и как это получилось, ремонтник пока не понимал. Хольгер и Константин не появились в медотсеке вовсе, и Гедимин был за них рад. «Хоть кому-то хватило мозгов не вестись на „слабо“,» — думал он, глядя на смутные очертания искалеченной руки. «А я чем думал⁈»

Люк беззвучно открылся, пропустив внутрь прохладный воздух. Мигнул предупреждающий светодиод. Сармат-медик оглянулся на дверь, готовясь рявкнуть на незваного гостя, но промолчал и даже растянул губы в нарочито широкой улыбке. Гедимин удивлённо мигнул и хотел повернуться и посмотреть на вошедшего, но тот уже сам приблизился к нему и остановился рядом. Розовато-лиловые глаза довольно щурились.

— Вот я и нашёл вас. Приятно видеть, что вы серьёзно не пострадали. А руку быстро приведут в порядок.

— Что тебе надо? — Гедимин недобро сузил глаза и отодвинулся. Кумала Марци, уже протянувший руку к его плечу, быстро её отдёрнул и виновато улыбнулся.

— Я узнал, что вы были ранены, и захотел навестить вас… пока вы не заняты ни тренировками, ни научной работой. Это удобный случай, чтобы познакомиться поближе, не так ли?

Гедимин вспомнил первый день в скафандре — обжигающую боль в пальцах и виноватую ухмылочку конструктора, потом — камеру, установленную в «пыточной», и его передёрнуло.

— Ты видел, как мне оторвало пальцы? — угрюмо спросил он. — Тебе понравилось?

Кумала мигнул и хотел что-то сказать, но Гедимин сощурился, и конструктор промолчал и только отвёл взгляд.

— Любишь смотреть, как сарматов пытают и калечат? — уцелевшие пальцы Гедимина сами сжались в кулак — он заметил это, когда заныли костяшки. — Тебе это нравится?

Кумала, судорожно сглотнув, покачал головой.

— Я люблю смотреть, как ведут себя тела на пике испытаний, — тихо сказал он и улыбнулся. — Это очень красиво. Я не хотел оскорбить вас, а вам нечего стыдиться. Мне жаль, если я чем-то задел вас, но, возможно…

«Ещё один псих,» — Гедимин посмотрел в его розовые глаза и почувствовал, как желудок судорожно сжимается. «И это даже для меня слишком.»

— Катись на Седну, — он сердито сощурился. — Не подходи ко мне больше. А прикоснёшься — шею сверну.

Кумала мигнул.

— Мне жаль, — повторил он, склонив голову. — Поправляйтесь, Гедимин. У нас хороший медблок. А если вы смените гнев на милость, вы знаете, где найти меня…

«Псих,» — Гедимин отвёл взгляд и не смотрел в сторону Кумалы, пока люк за ним не закрылся. Ему снова вспомнилась камера в углу «пыточной»; его мутило.

Он услышал тихий смешок и вздрогнул, но это был всего лишь сармат-медик.

— И снова главный конструктор ушёл ни с чем, — тихо сказал он и ухмыльнулся. — Проще, похоже, найти желающего спариться с макакой, чем того, кто захочет иметь дело с Кумалой.

— Пусть имеет дело с Ассархаддоном, — буркнул Гедимин. — И с ним же спаривается.

Сквозь полупрозрачную дверцу прогревающего аппарата казалось, что красно-жёлтые «добавления» на пальцах увеличились в размерах, и жёлтого в них стало меньше, а красного прибавилось. Гедимин прислушался к ощущениям — он по-прежнему не чувствовал крайних фаланг. «Наверное, нервы отрастают позднее,» — подумал он. «Интересно, а вживление в броню мне теперь проходить по-новой? Не хочу я идти к Кумале. Даже по делу…»

11 ноября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Нет, — твёрдо сказал Хольгер, бросив моток колючей проволоки на пол. Сначала его услышал только растерянно мигнувший Гедимин, которого поставили с химиком в одну пару; вторая пара — Линкен и Константин — уже выполнила задание, и бывший командир научников, связанный проволокой по рукам и ногам, сосредоточенно выпутывался, а взрывник, пока выдались свободные минуты, ушёл к Гуальтари.

— «Колючка», аккумуляторы от глайдеров и покрышки от них же, — доносился до Гедимина громкий голос инструктора. — И ещё топливо. Где ни встретишь повстанцев — этого добра у них навалом. Ту группу, что накрыли под Микатаррой, так и нашли — по факелу из пленного пилота… Хольгер, Гедимин, что у вас там?

— Я не буду его связывать, — угрюмо сказал химик. — Особенно этой дрянью.

— А… — Гуальтари, судя по затуманенному взгляду, мыслями ещё был где-то под Микатаррой. — Так это с ним надо говорить. Может, поменяется с тобой. Хотя — распутывать колючую проволоку никто не любит. И Гедимин тоже. Так что место может не уступить…

— Он уже уступил, — буркнул Хольгер, ногой отодвигая от себя моток — пока ещё не спутанный ничьими попытками из него выбраться. — Я не могу. У него уже вся спина изодрана.

Гедимин удивлённо мигнул. С «колючкой» сарматы тренировались уже третий час, комбинезон от её шипов защищал плохо, и многочисленные царапины успели появиться не только на спине, но и на руках, груди, щиколотках и шее. Сармат уже не замечал их — только иногда, когда заживающие повреждения начинали зудеть особенно сильно, машинально расчёсывал их и снова спохватывался, увидев под ногтями кровь. Но Хольгер говорил о царапинах, как о серьёзных повреждениях…

— Ну, это «колючка», — пожал плечами Гуальтари. — Ну, подожди минут пятнадцать. Пусть он пока тебя свяжет.

Гедимин покосился на проволоку, на Хольгера с окаменевшим лицом, — что-то было не так, и пока он не понимал, что именно, — действовать было опасно.

— Не буду, — он угрюмо сощурился. — Если Хольгер не хочет — на то есть причины. Гуальтари, ты — инструктор. Надо — свяжи нас сам. Будем тренироваться дальше.

Гуальтари выразительно пожал плечами.

— Да мне нетрудно, но тебе же сложнее будет освободиться — только и всего, — он подобрал моток проволоки и, взяв Гедимина за плечо, развернул к себе спиной. — Руки давай.

…Петля оказалась туже, чем ожидал сармат, — и он дёрнулся раньше времени, всадив в себя шипы. Хольгер резко мотнул головой — проволока, которую он удерживал в зубах, разодрала ему губы, но к шее Гедимина так и не прикоснулась. Медленно, стараясь не замечать шипов под кожей, сармат протащил исцарапанную руку сквозь ослабшую петлю на предплечье и перехватил «удавку». Хольгер замычал и мотнул головой — петля, которую он удерживал, натянулась, угрожая придушить Гедимина или пропороть ему горло шипами. Сармат извернулся, протискиваясь в «удавку»; места было впритык — и то потому, что Хольгер её держал, иначе все колючки давно были бы у Гедимина в шее. Несколько плавных движений — и окровавленный моток свалился с плеч ремонтника, оставалось распутать ноги и освободить шею и грудь Хольгера от последних витков. Руки тот уже почти вытащил — от пальцев до локтей они были свободны, проволока держалась на вывернутых назад плечах и туго обмотанной груди. Избавившись от неё, Хольгер брезгливо фыркнул, оттолкнул спутанные мотки к стене и ощупал изрезанный комбинезон. Гуальтари, проследив взглядом за летящей в стену проволокой, выразительно хмыкнул.

— Вдвоём удобнее, да? Спорить не буду. Иди, рот прополощи. А ты, атомщик, иди сюда. Посмотрим, что ты можешь без чужой помощи.

…Вода, стекающая на пол душевой, была светло-красной — чёрная сарматская кровь размылась, разбавилась до едва заметной мути. Гедимин разглядывал исполосованную грудь и плечи — регенерация работала быстро, но ещё не все царапины закрылись, а закрывшиеся не успели слиться с кожей. Другие сарматы выглядели не лучше.

— Тебе не больно? — встревоженно спросил Хольгер, проведя мочалкой по его спине. Сармат фыркнул.

— Я ничего не чувствую. Ты дёргаешься сильнее, чем я. Что, так болит?

— Мерзостная штука эта «колючка», — буркнул химик, смывая со спины Гедимина засохшую кровь. — И я не хочу узнавать, что повстанцы делали с аккумуляторами…

— Да всякое, — первую часть фразы Линкен, очевидно, прослушал. — Можно прицепить электроды на нежные места. А можно слить кислоту и…

— Лиск! — Гедимин услышал тихое сдавленное шипение за спиной и поспешил одёрнуть взрывника до того, как Хольгер сам к нему развернётся. — Не надо ничего рассказывать. Гуальтари объяснит, если надо.

— Вот ты и прилетел с Энцелада, атомщик, — широко ухмыльнулся Линкен. — А ты думал — мы повстанцев за рост не любим, что ли? Или за количество пальцев?

«Кажется, я много чего тут узнаю,» — угрюмо думал Гедимин, глядя на затягивающиеся царапины на предплечье; здесь один из шипов порвал вену, но кровь быстро остановилась — разве что тёмное пятно под кожей ещё напоминало о ранении. «Проводами связывать любят и у нас. Видимо, „колючку“ труднее достать или неприятно таскать с собой. Надо ещё поупражняться. Должен быть способ распутаться без такой кровопотери…»