Обратный отсчет: Проект "Геката"

Часть 17 18.12.29–13.04.28. Луна, кратер Пири, город Кларк

18 декабря 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин уже спустился с жилой палубы, но назойливый писк в наушниках не смолкал.

— Заткни свою пищалку, — буркнул он в коммутатор. — Я иду.

Кенен наконец убрал палец с кнопки экстренного вызова, и писк прекратился. Гедимин поморщился. Его выдернули из жилого отсека за минуту до выхода — он уже собирался на космодром. «Что там у Маккензи?» — думал он, преодолевая многочисленные шлюзовые камеры в хвостовой части бывшего корабля. «Не авария. Мелкую неполадку он бы не распознал. На крупную первым среагировал бы дозиметр. Очередная идея?»

— Извини за вызов, Джед, — Кенен, едва увидев сармата на пороге, поднялся из кресла и отошёл от щита управления. — Отложи пока вылет, ладно? Я отправлю рабочих, скажу, что ты их догонишь.

— Зачем звал? — спросил Гедимин, заняв освободившееся место. Он покосился на мониторы — ирренций синтезировался, плутоний охлаждался, гелий, выделяясь, откачивался из реактора, давление выходящего газа пока не порвало стержни, — ничего необычного не происходило.

— Я отъеду на пару часов, — сказал Кенен, стряхивая с локтя невидимую пылинку. — Посиди за реактором!

— Опять совет? — спросил Гедимин. — Был же недавно.

— Хорошая память, Джед, — вежливо улыбнулся Маккензи. — Поеду встречать новичка. У нас пополнение на базе, я, как командир, должен решать вопросы с обустройством.

— Новый сармат? — Гедимин слегка оживился. Кенен закивал, с намёком оглядываясь на закрытый люк.

— Филк. Работал оператором на ядерной установке. То, что надо для нашего дела. Сразу приведу его к тебе. Никуда не уходи, Джед, — никаких аварий тут быть не должно!

Два часа прошли за ленивым наблюдением за мониторами (реактор, в общем-то, в присмотре не нуждался) и попыткой начертить «что-нибудь мианийское». Гедимин разбирался в том, что насканировал на «Мийяфьоси», не первую неделю, но устройство станции яснее не становилось. Информации по мианийским технологиям не было нигде — да что там, о самих мианийцах сармат не знал почти ничего. Вроде бы их громадные крейсера были на слуху; вроде бы их технологии отличались от союзных алитийских (хотя что-то из них заимствовали, — кажется, Миана и Алити объединились в федерацию довольно давно); вроде бы их корабли именно строились, а не росли из земли или подводного ила… Посмотрев на свой чертёж, Гедимин поморщился и, скомкав его, бросил в мусорный контейнер. «Ничего не изучишь, когда никуда не пускают,» — думал он, досадливо щурясь. «В следующем рейде выверну сканер на максимальную дальность. Может, увижу реактор…»

— Джед, мы на пороге, — раздался в наушниках довольный голос Кенена. Гедимин покосился на часы — Маккензи управился быстрее, чем рассчитывал, видимо, это его и радовало. «Филк-оператор,» — сармат задумчиво сощурился. «Их, наверное, было много…»

Люк открылся. Кенен, улыбаясь до ушей, подтолкнул вперёд маленького сармата в радиозащитном скафандре. На базе таких миниатюрных скафандров было два — филки тут были, но в реакторы, как правило, не лезли.

— Вот он, Джед. Может, ты его вспомнишь. Амос Атабаска…

Гедимин встал. Он шагнул к Амосу, остановившемуся у порога, и протянул руку к его плечу, — но остановился, наткнувшись на ледяной взгляд. Глаза филка быстро темнели, сходясь в узкие щели.

— Конечно, — тихо сказал Амос. — Надо было понять. Кому ещё настолько наплевать на закон?

Гедимин мигнул.

— Эй-эй, — встревожился Кенен. — Ты сам согласился, помнишь? Ещё тогда, в гетто, когда я вышел на тебя. Ты сам вошёл в проект, хотел участвовать, согласился лететь на Луну…

Амос кивнул.

— И я буду участвовать, — он посмотрел на мониторы. — Синтезная установка Кета. Помню эту штуку. Макаки меня долго о ней расспрашивали…

Его передёрнуло. Гедимин двинулся было к нему, но Амос снова взглянул ему в глаза — с отвращением, как смотрел бы на эа-мутанта.

— Я даже думал воспроизвести её, — Амос криво ухмыльнулся. — Не нашёл плутония. Ну, чего вы ждёте? Давайте указания. Сколько она уже работает?

Он слегка повернул голову к Гедимину, но в глаза ему больше не смотрел.

— Четвёртый день, — сказал сармат, угрюмо щурясь. — В конце января — перезагрузка. Добавлю плутония. Где ты был весь год? В гетто?

Амос качнул головой.

— Только работа, — ровным голосом сказал он. — Ничего больше.

Кенен втиснулся между ними, жестом попросив Гедимина отойти в сторону.

— Ты приехал на мою базу, Амос, — заговорил он, недовольно щурясь. — У нас тут решают вопросы мирно. Если у вас с Джедом разногласия…

Амос резко мотнул головой.

— Это не разногласия. Он — военный преступник. Я не буду иметь с ним никаких дел сверх того, что нужно для «Заражения».

— Мне и не нужно, чтобы вы целовались, — буркнул Кенен, покосившись на неподвижного Гедимина. — Не деритесь, этого хватит. Иди, Джед. Я оставил глайдер на обочине. Дать тебе ещё денег?

Гедимин качнул головой и, не оглядываясь, вышел из отсека. Под рёбрами неприятно ныло. «Преступник,» — он криво усмехнулся. «Это он про тот мартышечий город? Видимо, Ураниум бомбить было можно. Даже нужно. Рассказать ему, что ли, про Хольгера? Тоже мне, hasukemu…»

25 декабря 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Да-да, — Кенен, закинув за спину надоевший шлем, широко, по-человечески, улыбнулся. — Официальная ремонтная база Мианы принимает официальные поздравления. Ну и ритуальный обмен дарами, куда без него…

На кольцеобразном столе в капитанской рубке появилось маленькое искусственное дерево — скорее всего, сосна, со множеством мелких предметов на ветках. В каждый из них был вставлен светодиод, и предмет назойливо мигал на краю поля зрения, мешая Гедимину сосредоточиться на мониторах. Там, впрочем, показывали примерно то же самое — много искусственных колючих деревьев, «снег», нанесённый на крыши домов и насыпанный в ниши и на ветки «растений», ветви с красными ягодами, много странных предметов, в том числе светящихся. Шуметь город начал ещё вечером; ночью мимо сарматской базы пронеслись байкеры, и на переднем флиппере ярко горела белая звезда. Гедимин щурился на неё из приоткрытого люка, пока она не скрылась за углом, и вспоминал Ураниум и ночные забеги охранников — и утренние поиски звезды, кем-то уроненной в овраг или придавленной стальным «сапогом». Звезда, провезённая по улицам Кларка, пережила ночь, и с утра её торжественно вздели на макушку самого большого искусственного дерева. Вокруг толпились разноразмерные «макаки», сновали разносчики в странных красных костюмах, играла громкая музыка, и периодически с дронов, подвешенных в небе, что-то сыпалось. Гедимин смотрел на всё это настороженно, как на цепочку пьяных экзоскелетчиков, пытающихся одновременно идти и прыгать, — начиналась Рождественская Неделя, невероятно длинный ритуал, как-то связанный со сменой дат, и сармат надеялся, что Кенен не потащит его «развлекаться». Последнее время ему не хотелось видеть людей.

— Космодром? — Кенен повернулся к сармату, задавшему какой-то вопрос, и подвинул к нему открытый контейнер со сладостями. — Да кому там работать⁈ Вахтовики разлетелись по домам, постоянников тут немного. До второго января даже и не думай о работе. Если у Джеда будет настроение, проверим оборудование базы, проведём учёт запасов, составим план закупок…

— Глинтвейн «Маккензи», — вслух прочитал Иджес надпись на этикетке, налепленной на контейнер со жжёнкой. — Гедимин, пей. Это делали не макаки. Они к этому даже не прикасались.

Сармат сделал глоток. Вкус «глинтвейна» не изменился — Кенен усвоил пропорции ещё в Ураниуме, и никто с тех пор не менял их. Глинтвейн, как и вся ураниумская «химия», напоминал Гедимину о Хольгере — вот и теперь сармату захотелось уйти в тихий реакторный отсек и некоторое время не видеть ни людей, ни сарматов.

— Нет, — что-то рассмешило Кенена, и он хихикнул. — Это ряженые, люди в костюмах. Ни одного мианийца в городе нет. Тикийя? Когда я его видел, он уже собирался на корабль. Тоже летит домой — не знаю, будет ли праздновать, но дикарские игры ему точно ни к чему.

— Дикари-дикари, — Иджес поморщился. — Не нравится — летели бы в Миану! Можно подумать, их сюда кто-то звал! Мы расщепили атом и освоили космос — и у чужаков помощи не просили. Верно, атомщик?

«Ничего мы не расщепили,» — угрюмо подумал Гедимин. «И с освоением то же самое. Разве что ирренций… и то — половину работы сделал Север. Без их сверхпроводника я бы даже ЛИЭГ не построил.»

— Да вот, Ис, — Кенен развёл руками. — Получается, что звали. Наделали дырок им в стенах, лазили по их планетам, — вот они и пришли призвать нас к порядку. И теперь нескоро уйдут. Нет, ну мне они не мешают…

— Запрет на ирренций, — прошептал Гедимин. Кенен фыркнул.

— Это люди. Твой друг Конар и другие… Только мианийцы ещё не дали им нас перестрелять. Никакого вреда, одна польза.

— Может, они хотят нас терраформировать, — буркнул один сармат, настороженно щурясь. — Добавить ещё планету к своим. Земля ведь — удачная планета. Кислород, вода…

— Наш воздух им не подходит, — качнул головой Кенен. — Высадки точно не будет. Мы для них — что-то вроде зоны заражения под саркофагом и присмотром.

— Им не подходит — кому-нибудь подойдёт, — сказал Иджес. — Вот ирренций вычистят, и… Есть у них кто-то, похожий на людей? Там же много видов. Алити?

Кенен хмыкнул.

— Алити на людей похожи, как я на это дерево. Нет, там строгий запрет, — все контакты только через базовых мианийцев. Этих, ушастых. Всем остальным сюда нельзя.

— Почему? — спросил, придвинувшись к нему, один из ремонтников. Кенен пожал плечами.

— Кто-то для нас опасен. Для кого-то опасны мы. А кто-то уже успел тут наследить.

Гедимин вздрогнул.

— Мианийцы были тут? — спросил он, глядя Кенену в глаза. — Раньше, до наших макропроколов?

— Да не мианийцы, — отмахнулся тот. — Не ушастые. Эти как раз были гуманоидами. Империя Рокка, — простое название, я сразу запомнил. Почти как филки, только кожа рыже-красная.

— Перегревшиеся филки, — усмехнулся сармат с Венеры.

— Да, только мохнатые, — Кенен провёл ладонью по щетине на макушке. — У них тут был… как это называется?.. палеоконтакт. Группа прожгла портал, высадилась и скрестилась с местными.

— Тьфу ты! — не выдержал Иджес. — Маркуса на них не было!

Кенен рассмеялся.

— Да, мианийцы того же мнения. Группа выродилась, одичала и сгинула, следов практически не осталось… кроме какой-то штуки на месте высадки. Она, как я понял, влияет на порталы, — поэтому, когда мы начали ковырять мембрану, вышли именно к мианийцам.

Гедимин, вздрогнув всем телом, потянулся к нему.

— Объект Эк Чуах? — недоверчиво спросил он. — Это… место древнего портала?

Кенен пожал плечами.

— Я понял так. Мианийцы говорить об этом не любят. Мутная, грязная история с ксенофилией. Рокканцам запрещено сюда соваться, объект изучается… Ну ладно, парни. Сегодня развлекайтесь, а завтра начнём осмотр базы. Джед, готовься. Ты ведь раньше не проводил инвентаризации?..

30 декабря 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен перечитал список, делая на полях пометки, выключил смарт и встряхнул головой, отгоняя дремоту. Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Ты ночью не спал?

— Поспишь тут, — пробормотал Кенен, покосившись на хвостовую часть корабля. — Наш филк хапнул кусок больше, чем смог откусить. Вчера вырубился прямо за монитором, едва не упал на пульт.

Гедимин мигнул.

— Почему мне не сказал? У него, что, вообще нет сменщика?

Кенен замялся, глядя в сторону.

— Я, конечно, подменяю… Иджес вот…

— Иджес никого не подменяет, — Гедимин сердито сощурился. — Его потом трясёт по три часа. Маккензи, я все праздники на базе, — почему не позвал⁈

— Ну вот — зову, — развёл руками Кенен. — К утру он оклемался, но… Подмени его до вечера, ладно? Я отъеду… по общим делам.

Он многозначительно сощурил левый глаз. Гедимин кивнул.

— Попроси достать ипрона. Или хотя бы кеззия. Нужна нормальная биозащита. От полей одна демаскировка.

…Амос сидел за пультом, немигающими глазами глядя в монитор. Гедимин решил сначала, что он снова отключился, только в более устойчивом положении, и быстро двинулся к филку, чтобы оттащить его от щита управления, но Амос шевельнулся и посмотрел на него через плечо. «Не спит,» — немного успокоился сармат. «Реактор тоже в норме. Но филку пора в отсек.»

— Иди отдыхать, — сказал Гедимин. — Я тебя сменю.

Амос молча поднялся из-за пульта. В отсеке было тесно, и Гедимин стоял между филком и закрытым люком; Амос развернулся и прошёл вдоль переборки, прижимаясь к ней спиной, будто Гедимин был эа-формой, и прикосновение к нему было смертельно опасным. Сармат недобро сощурился и сделал шаг в сторону, перекрыв узкий проход.

— Уйди, — ровным голосом сказал Амос, не глядя на него.

— Знаешь, что стало с Хольгером? — спросил Гедимин. Филк едва заметно вздрогнул, перевёл было взгляд на сармата, но тут же отвёл и уставился на закрытый люк за его спиной.

— Он умер, — процедил Амос.

— Не выяснял, как именно? — сощурился на него Гедимин. — Вы вроде были дружны.

— Оставь Хольгера в покое, — Амос вскинул на него взгляд потемневших глаз. — Он бы на одной базе с тобой не стал работать.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Его убили макаки. Три месяца пытали, а потом пристрелили. Лупили из бластеров, пока у него спина не задымилась. А потом пробили череп. Он не был военным преступником. Он не взрывал мирные города. Он знал кое-что. А макакам это было нужно. И они убили его. Они всегда так делают.

Амос смотрел ему в глаза, не мигая; веки почти сомкнулись, в оставшихся прорезях была только чернота, расплывшаяся от зрачка до края белка.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросил он. Гедимин притронулся к скафандру на правом боку, растаскивая в стороны пластины, дёрнул за плотную ткань комбинезона, и она расползлась, открывая побелевший шрам.

— Видел? Это оттуда, — он хотел сплюнуть, но помешал респиратор. — Я тоже… кое-что знал. Сначала нас допрашивали порознь. Потом к нему привели меня. Макака резала меня, а Хольгер смотрел. Он сказал «отпустите его». Я… — Гедимин, с лязгом сложив пластины одна на другую, прерывисто вздохнул. — Я подумал, что он им расскажет. Но он не рассказал ничего. Он убил конвоира. Мы пытались бежать, но…

Он замолчал. Невидимый обруч сдавил рёбра так, что, казалось, они вот-вот лопнут, и сармат хватал ртом воздух, пытаясь вдохнуть.

— Ясно, — безжизненным голосом ответил Амос. — Вас спрашивали об атомолётах? Меня тоже. Я выдержал два дня.

— Им это не помогло, — буркнул Гедимин, кое-как протолкнув в лёгкие воздух. — Иди в отсек. Надо спать.

Он сел к мониторам. Люк за его спиной закрылся через несколько секунд — Амос какое-то время стоял на пороге, прежде чем уйти. Гедимин досадливо сощурился. «Зачем рассказал? Будто от этого кому-то легче…»

…Люк снова открылся, палуба громыхнула, — в отсек ввалился Кенен, и Гедимин недовольно поморщился — чем больше Маккензи общался с людьми, тем хуже управлялся с собственными руками и ногами. «Топает, как „Шерман“ на параде,» — подумал сармат, сердито оглядываясь на Кенена. «Что у него надето на ноги?»

Кенен был в обычных сарматских сапогах и комбинезоне под цвет лунного грунта. Закрыв за собой люк, он вскинул обе руки и широко улыбнулся.

— Тридцать килограмм плутония! Не знаю, сколько маяков он для этого обчистил, но у нас тридцать килограмм!

Гедимин сдержанно усмехнулся.

— Хорошо.

— Завтра начнёшь делать стержни, — Кенен бросил на край пульта три ампулы флония. — С ипроном сложнее, но обещал поискать. Послезавтра он хочет тебя видеть, Джед. Он едва не прибил меня, когда узнал, что ты тут с самого марта.

Гедимин мигнул.

— Зачем?

— Вот уж не знаю, — отмахнулся Кенен. — Но я обещал тебя привезти. Послезавтра, Джед. Никому не болтай, даже Иджесу.

01 января 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Кенен не стал включать оповещение — Гедимин проснулся от того, что кто-то сжал обе его ладони и крепко встряхнул. Он открыл глаза и увидел над собой тёмный силуэт. Рядом было пусто — Иджес ушёл подменять Фланна; плутониевый реактор отчего-то пугал Иджеса меньше, чем ирренциевый.

— Вставай, — громко прошипел Кенен, склонившийся над Гедимином. — Держи.

Он положил сармату на грудь два баллона с кислородом.

— Выходим через задний люк, — прошептал Кенен, пятясь к выходу. — Через три минуты!

На часах было без десяти четыре, когда Гедимин подошёл к люку в хвостовой части бывшего корабля. Кенен уже стоял там, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он был в маскировочном комбинезоне поверх радиозащитного скафандра; скирлин растянулся и просвечивал на выступах, и Кенен старался не прикасаться к переборкам.

— Выходим, — прошептал он. — Иди по моим следам. От корабля не отходи.

Они спрыгнули на пыльную поверхность, и Гедимин почувствовал под пальцами осколки — остатки дорожного полотна, залитого фрилом. Будь снаружи воздух, они захрустели бы, а так сармат ощутил только холод выстуженной поверхности — в тени корабля нечему было её нагреть.

— Un… du… ter… qu… — еле слышно отсчитывал шаги Кенен. Они шли вплотную к обшивке; Гедимин не видел ничего, кроме хвостовой части корабля, равнины, слегка поднимающейся к северу, и чёрного неба над ней. Над горами, едва не ложась на ближайшую вершину, висел Сатурн, и его кольца холодно поблескивали.

— Heta! — Кенен схватил Гедимина за руку и притянул к себе. Над ними сомкнулось защитное поле — один слой, потом второй, оба — плотные до белизны. Кенен разогнул три из четырёх согнутых пальцев, затем снова дёрнул Гедимина за руку и сам прижался спиной к обшивке корабля. Перед глазами сармата вспыхнула белая точка, стремительно превращаясь в кольцо. Едва оно расширилось до полутора метров, Кенен стиснул его руку, выпустил и пролез в открывшийся портал. Гедимин двинулся следом, почувствовав плечами края мембраны — более прочные, чем даже его броня. Он сгруппировался и вкатился в сужающийся портал кувырком. Знакомое тепло коснулось ладоней, пощекотало приоткрытые виски, — прокол напоследок ожёг сарматов сигма-излучением. Они уже были по ту сторону, и защитное поле над ними лопнуло. Гедимин, поднявшийся на ноги, увидел знакомые переборки с дугообразными выступами «ограничителей портала», — он был на борту «Феникса».

— Уран и торий! — Кенен вскинул сжатый кулак. — Сказал бы «Tza atesqa!», но о превосходстве нам теперь лучше молчать.

— Заткнись, — бросил ему сармат в чёрно-красной броне, до того молча стоявший в дверном проёме, и Гедимин вздрогнул и замигал, пытаясь разглядеть его лицо под тёмным щитком. Сармат, шагнув вперёд, сам его сдвинул; белесая радужка горела ярким серебряным огнём.

— Атомщик, — выдохнул он.

Гедимин выпустил его минут через пять, когда броня под пальцами, сведёнными до онемения, ощутимо начала похрустывать. Линкен разжал объятия на несколько секунд позднее, заглянул ремонтнику в глаза и сердито смигнул набежавшую влагу.

— Маккензи, ублюдок макаки! Почему молчал⁈

— Не трогай его, — Гедимин недовольно сощурился. — Он возился со мной, когда я… когда меня впору было пристрелить. И прикрыл меня от макак. Не смей его оскорблять.

Линкен ухмыльнулся.

— Всё тот же атомщик. Заступаться за Маккензи… Я ведь сразу понял, что ты тут, — когда он притащил сразу три килограмма и даже не хныкнул, что ему нужна затравка. Знаешь, по скольку граммов он отслюнивал мне раньше?

Кенен сердито сощурился на них. Он стоял в проходе, среди солдат Линкена, — все отошли подальше, чтобы не мешать командиру и его товарищу.

— Значит, ты сохранил корабль… — Гедимин огляделся по сторонам; даже в этом отсеке были видны следы кое-как заделанных повреждений — трещин, вмятин, разрывов проводки и деформаций вентиляционных труб.

Линкен с ухмылкой погладил его по плечу и потянул к выходу.

— Идём в рубку. Маккензи, пойдёшь с нами.

— А я и не собирался никуда, Лиск, — Кенен поднял перед собой пустые ладони. — Ты тут капитан, распоряжайся.

Гедимин покосился на плечо Линкена. Броня сармата осталась чёрно-красной, но угловатые полоски с неё исчезли — больше у сармата не было звания. Перехватив его взгляд, Линкен провёл пальцем по тёмному наплечнику и негромко хмыкнул.

— Флота больше нет, атомщик. Могу назваться сержантом, могу — адмиралом.

Отсек, переоборудованный под межгалактический порт, далеко отстоял от капитанской рубки. Гедимин шёл по знакомым коридорам, пересчитывая про себя повреждения и мелкие неполадки. Этому кораблю доставалось всерьёз, — ни «Феникс» Стивена, ни «Бет» Корсена не были настолько потрёпанными.

Заметив на одном участке серьёзный дефект — рукав электрокабеля прижался к нему слишком плотно и корродировал вместе с изоляцией — Гедимин шагнул к переборке, но Линкен аккуратно его отодвинул.

— Мой корабль не в лучшем виде, да? — криво ухмыльнулся он, жестами отдавая распоряжения ближайшим сарматам. Один из них, отделившись от группы, остался у повреждённого кабеля.

— Как ты ото всех ушёл? — спросил Гедимин. — Там — макаки, тут — мианийцы…

Линкен хмыкнул.

— Мне не привыкать прятаться, атомщик. Мы, сарматы, не очень удачно воюем в открытую. Партизанить получается лучше. Слышал небось о Взрывнике? — он прижал кулак к своей груди и широко ухмыльнулся. Гедимин мигнул.

— Так и знал, что это ты. Ушёл в пираты?

Линкен поморщился.

— Да, атомщик. Паршивая судьба для боевого корабля, — он ласково погладил переборку и тычком открыл люк. — Заходи.

Из мониторов два не работали, в остальных светились чужие звёзды. Одна из них была очень близко, — раздувшийся, остывающий красный гигант.

— Что за система? — спросил Гедимин, кивнув на звезду. Судя по её размерам на мониторе, именно рядом с ней сейчас дрейфовал «Феникс».

Линкен пожал плечами.

— Какая разница? Тут нет Ассархаддона, чтобы дать ей название. Нам с ней сильно повезло, — когда отказал прожигатель, мы еле влезли в портал и обратно уже не вылезли. Думал, придётся посылать истребители за кислородом в пояс Койпера…

Гедимин мигнул.

— Что значит «отказал прожигатель»? Повреждены линзы? Или реактор…

Замолчав, он прислушался к гулу механизмов. Вдалеке мерно вращались два массивных ротора, — реакторы, возможно, были не готовы к переходу в режим пульсации, но работали исправно.

— Эй, парни, — зашевелился в своём углу Кенен. Договорить он не успел — Линкен, резко развернувшись, «прожёг» его свирепым взглядом.

— Маккензи, держи рот закрытым.

— Я молчу, Лиск, — сармат поднял пустые ладони; улыбка в этот раз получилась совсем кривой. — Но ты обещал…

Линкен фыркнул.

— Да, эти ваши проекты… Последняя надежда! Подлизаться к макакам и взорвать их изнутри… Или просто подлизаться, а, Маккензи? Ты у нас любитель мартышек…

Гедимин ткнул его кулаком в бок.

— Отстань от Маккензи. Без него я вообще не знал бы, что ты жив.

Линкен протяжно вздохнул.

— Этот комок слизи нашёл тебя в марте. И молчал, как убитый. Я позавчера силой вытряхнул из него, где ты, и что с тобой было… Это всё правда, атомщик? Про Хольгера и Константина… и что ты не сдал им флот?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Флот у них. Но летать он не будет. Знаешь, как они сейчас взлетают?

Линкен кивнул.

— Наслышан. С тем же успехом могли бы таскать корабли на буксире. Хвалятся трофеями…

Он жестами отдал указания одному из солдат, и тот, взяв с собой ещё двоих, ушёл.

— Ты уже строишь реактор? Я припас для тебя кое-что с Ириена. Мы тут пробуем перерабатывать, — Хильдир и Эверис построили установку…

Гедимин вздрогнул и пристально на него взглянул.

— Перерабатывать ирренциевую руду⁈

Линкен ухмыльнулся.

— Её. На ирренций, на ипрон и кеззий… Немного для себя, больше для проекта. На ракеты она не годится, — приходится ходить к Маккензи.

— Зачем тебе ракеты? — запоздало насторожился Гедимин. — Война же закончилась…

Линкен досадливо сощурился.

— Не для меня, атомщик. Сдамся — убьют на месте. И их, — он кивнул на оставшихся часовых. — Всех, кто со мной. Мы вне закона в двух галактиках. Без ракет мы давно были бы мертвы. Ирренций… полезное всё-таки вещество вы тогда открыли.

Он замолчал. Гедимин смотрел на тёмный монитор. Мысли вспыхивали и тут же гасли. «Хольгер и Константин мертвы. Линкен — пират, вечный изгой. Я… меня вообще нет. А ирренций… да, ирренций. Всё, что осталось…»

Он поднял на Линкена тяжёлый взгляд.

— Я ещё… не приступал к реактору, — нехотя признался он. — После Сокорро… мозг немного… испортился. Я… Пусти меня к своим реакторам. Посмотрю, что я делал тогда. Может, так лучше пойдёт.

Линкен положил руку ему на плечо и несколько секунд молчал, глядя ему в глаза.

— Даже так… — тихо проговорил он. — Маккензи не сказал мне, что тебя настолько… изувечили.

Забытый всеми Кенен громко фыркнул.

— Чем ты слушал, капитан⁈ Я говорил — он даже уборщика починить не мог! Ему спалили мозги, по черепу размазали!

Взрывник молча показал Кенену кулак и снова взглянул на Гедимина. Его радужка стала тёмно-серой, почти чёрной.

— Пойдём в реакторный. Хильдир будет рад, что ты… Только сначала… — он говорил с трудом, будто слова застревали в горле. — Покажи. Покажи, что с тобой сделали. Шрамы… Кенен говорит — их много. Я хочу взглянуть.

Гедимин, недовольно щурясь, коснулся пластин на животе, но рука дрогнула — и броня вскрылась сверху донизу, удержавшись только на конечностях. Линкен молча смотрел на тёмно-серую полосу на шее, на зарубцевавшуюся «сетку» на груди — едва заметный след щелочного ожога; потом протянул руку и тронул пальцем шрам под рёбрами — там, где операционные швы наложились на грубые рубцы от порезов.

— Так… — его лицо окаменело. — Сокорро, купол Альбукерке?

Гедимин кивнул и резко провёл ладонью по скафандру, смыкая пластины. Он был рад, что «осмотр» закончился, — ему было не по себе под пристальным взглядом Линкена.

— Идём, — кивнул ему Лиск. — Пойдём в реакторный.

Едва они вошли в отсек, сармат-реакторщик шагнул им навстречу, вскинув руку с широко расставленными пальцами, и застыл. Гедимин недовольно сощурился на Линкена — «зачем было такое придумывать, только зря отвлекать на ритуалы…» — но внезапно понял, что оператор приветствует вовсе не капитана.

— Heta, — слегка улыбнулся Линкен. — Мы тебе не помешаем. Атомщик хотел заглянуть в реакторы…

Гедимин быстро осмотрелся. Следы повреждений были и здесь — дошло даже до пробоин во внешнем корпусе, но всё было тщательно заделано. Вместо хлипкого, ломающегося при каждой встряске кресла перед щитом управления поставили сидение пилота, снятое со старой «Гарпии», — его пришлось когда-то чинить, но оно не рассыпалось на куски. Вход в активную зону снаружи прикрыли защитным полем; Гедимин так не делал, но ничего против не имел. Поле не рябило — корпуса реакторов остались герметичными.

…Он закрыл за собой люк и остановился между сияющими полумесяцами активных зон — и долго смотрел, как стремительно вращаются роторы, и как по их тёмно-синим бокам бегут зеленоватые блики. Под шлем медленно, одно за другим, просачивались невидимые тёплые волокна, постепенно разогреваясь и сплетаясь на коже в причудливые узоры. Сармат не обращал на них внимания. Он смотрел на реакторы.

Им тоже доставалось в битвах, — два малых ротора треснули, один, по-видимому, собирали по кусочкам, восемь твэлов были заменены самоделками из ириенского металла и «горели» вполсилы, так и не вступив полностью в реакцию, один из них заметно грелся. Гедимин шёл вдоль светящихся колонн, осторожно гладя их кончиками пальцев. «Состав топлива…» — он покосился на включённый анализатор. «Материал оболочек… формула ферка… А вон там — линзы прожигателя. Видимо, были расколоты, — отливали заново…»

Линкен и Кенен ждали его в дезактивационной камере, по щиколотку в растворе меи. Они успели что-то между собой обсудить, и теперь взрывник ухмылялся, а Кенен сердито щурился.

— Один твэл греется, — сказал Гедимин, подставив руки под брызги меи. — Нельзя его так оставлять. Дай мне, я на базе переделаю.

Сарматы переглянулись и зафыркали, с трудом сдерживая смех.

— Вот это я называю «регенерация», — ухмыльнулся Линкен, хлопнув Гедимина по плечу. — Никакие макаки не оттащат тебя от реактора! Здорово, что мы снова работаем вместе, атомщик. Не хочешь ко мне на корабль?

Кенен вскинулся, как от удара, и недобро сузил глаза, но промолчал, ожидая, что скажет Гедимин. Тот покачал головой.

— Лучше мне быть… снаружи. Я помогу тебе, если смогу. И с твэлом, и с прожигателем. Что с ним, кстати? Я не нашёл неполадок.

Сарматы снова переглянулись.

— Подожди, атомщик, — попросил Линкен. — Тебе пока хватит работы. Мы тут тоже не с дерева упали, — может, Хильдир с Эверисом что-нибудь сообразят.

— Тебе нужен позывной, — вмешался Кенен. — Ты ведь в проекте, верно?

Гедимин кивнул.

— Я помогу с «Заражением». И если мозги заработают, подумаю над «Неистовым светом». Мне когда-то нравилась наука. Может, в Сокорро мне не всё выжгли…

Взрывник на секунду отвёл взгляд; его глаза, мимолётно потемнев, снова стали серебристыми.

— Какой у тебя позывной? — спросил он. — Координаторы должны знать, что ты есть, но имя им ни к чему. Как ты будешь называться?

Гедимин озадаченно мигнул.

— Он — «Взрывник», — пояснил Кенен, — у меня позывной «Топаз», но тебе он не подойдёт. Придумаешь что-нибудь, или мне подсказать?

— Маккензи, не лезь, — Линкен, взяв его за плечо, отодвинул к закрытому люку. — Пусть атомщик скажет.

Сармат растерянно смотрел на них. «Позывной…» — в последний раз он слышал это слово в каком-то странном земном фильме про крайне везучих «макак». «Я не умею выдумывать имена. Своё-то получил от мартышки…»

Сарматы ждали. Гедимин задумчиво сощурился. В голове не было ничего, кроме зеленоватого ирренциевого свечения, отливающего синевой; потом вспомнился плутоний, сине-зелёный от окиси, холодный огонь черенковского свечения под водой, градирни Нью-Кетцаля и вымершая птица с тёмно-зелёным оперением, в честь которой назвали город — ныне такой же мёртвый, как и она.

— Кецаль, — Гедимин с трудом вспомнил правильное произношение. — Мой позывной — «Кецаль».

Линкен мигнул. Кенен одобрительно хмыкнул.

— Отлично, Джед! Выше всяких похвал. Не знаю, какие у тебя с этой птичкой ассоциации, но ты на неё непохож ни с какой стороны. Лиск, не забудь сообщить на Землю!

— Заткнись, сам помню, — буркнул взрывник, протягивая Гедимину руку. — Снова вместе, да? Нам всем тебя не хватало.

…На корабль-базу они возвращались на ощупь, волоча за собой непрозрачный пузырь защитного поля. Гедимин нёс за плечом твэл, обёрнутый защитным полем по всей длине, — точнее, пустые оболочки с хвостовиками, наспех залитые меей изнутри и снаружи. В руках у него был контейнер, небольшой, но увесистый, — десять килограммов ириенского металла, сто граммов (маленький брусок) ипрона и столько же — окиси кеззия. «Осталось найти серебро,» — думал сармат, нащупывая входной люк, — «и у меня будет флия. Дальше — дело за малым…»

05 января 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен протиснулся под защитный купол с дозиметром наперевес. Гедимин не сразу его заметил — он настраивал воздушный поток для охлаждения плутониевых цилиндров. Остывали они медленно и неохотно — остаточный жар отжига смешивался с внутренним, и сармат опасался, что свежеизготовленные стержни деформируются, не дойдя до реактора.

— Ничего себе! — присвистнул Кенен; прибор на его запястье громко пискнул. — Джед, ты знаешь, что тут уже плюс сто?

«Сто⁈» — Гедимин недоверчиво покосился на термодатчики. «Тридцать восемь же… А, у него Фаренгейт…»

— Ты прожарил своим плутонием весь цех, — продолжал Кенен, глядя на сармата с опасливой укоризной. — Зет думает — это опасно для рабочих.

Гедимин мигнул.

— Я же ограничил своё помещение, — он кивнул на защитные экраны, окружающие со всех сторон его самодельное оборудование. — Там вообще не должно быть нагрева… или это там плюс сто⁈

Кенен поспешно замотал головой.

— Нет, там пока прохладнее. Но Зет опасается… Джед, ты тут ещё надолго?

— Я слежу за охлаждением, — Гедимин покосился на стержни — судя по показаниям термодатчиков, температура наконец начала падать. — А ты — за реактором. Что ты забыл в цеху? Опять Амос круглые сутки за пультом?

Кенен шагнул назад, одновременно показывая Гедимину пустые ладони.

— Что ты нервничаешь, Джед? Амос спит. За пультом Айзек.

Гедимин мигнул.

— А за основным реактором кто следит?

— Фланн. А Иджес подменяет его на плутонии, — объяснил Кенен, глядя на Гедимина с лёгким удивлением. — Всё как обычно.

Сармат покачал головой — в расстановках Кенена он, как всегда, запутался. «Вроде бы всё под присмотром,» — подвёл он итоги услышанному. «Но Маккензи почему-то здесь. Зачем?»

— Джед, отвлекись на пару часов, — жалобно попросил Кенен. — Я обещал Дэйву…

— Дэвиду из «Юйту»? — уточнил Гедимин; его удивление быстро сменилось досадой.

— Да, ему, — кивнул Маккензи. — У него что-то не то с холодильником. Съезди, посмотри, — глайдер я подгоню…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Я тебе что, тягач на стоянке? Так и норовишь сдать меня в аренду.

Кенен развёл руками.

— Ты — лучший, Джед. Я же не мог отказать Дэйву. Не так много заведений, куда нас с тобой пускают!

…Гедимина ждали. Некрупный землянин караулил его ещё у входа в терминал; когда сармат подошёл к вывеске «Юйту», он увидел этого подростка, шмыгнувшего внутрь и подлетевшего к Дэвиду, а полминуты спустя человек, обычно реагирующий на сарматов беглым взглядом и вежливым кивком, оставил дела и подошёл к двери.

— Гедимин? — он запрокинул голову, чтобы увидеть лицо сармата. — Быстро ты пришёл. Эй, разойдитесь!

В этот день людей в «Юйту» было даже больше обычного — в основном пассажиры с недавних рейсов; столы сдвинули в угол, освободив пространство перед стойкой, её саму развернули перпендикулярно стене с турелью, декоративные панели разобрали и поставили к свободной стене, и из-под них проступила ячеистая крышка массивного агрегата со множеством панелей ввода и информационных табло.

— Это твой холодильник? — спросил Гедимин у Дэвида, на ходу пытаясь понять, зачем агрегату такой разброс температур.

— Он самый, — отозвался тот. — Ещё довоенный. Нашёл его, когда всё закончилось, в развалинах базы. Так тогда он работал, а сейчас — нет. Иди сюда, смотри, как должно быть…

…Агрегат снова подключили к сети, и он еле слышно зарокотал. Гедимин, прижав пальцы к задней панели, вибрации не уловил, — демпферы были установлены правильно и больше не расшатывали стену. Он вернул на место последние крышки и перевёл взгляд на цифровые табло — внутренности агрегата быстро остывали.

— Много температурных режимов, — сказал Гедимин, повернувшись к Дэвиду — тот наблюдал за меняющимися цифрами на табло и, когда они замирали окончательно, одобрительно хмыкал. — Это для разных… жидкостей?

— Верно, — рассеянно отозвался бармен — его интересовал только отремонтированный агрегат. Зеваки, выползшие из-за столов к стойке, медленно разбредались по своим местам, мелкий поселенец по кивку Дэвида юркнул за дверь — возможно, побежал искать ещё кого-то.

— Это же одно вещество, — с недоумением сказал Гедимин, глядя на табло. — В разной концентрации, но одно. Зачем его охлаждать по-разному?

«И зачем вообще охлаждать этиловый спирт?» — вертелось на языке, но сармат смутно вспоминал нечто подобное… и, кажется, это имело смысл — ощущения от холода и жгучей жидкости, смешиваясь, заметно изменялись.

Ответом на его вопрос были многочисленные смешки из затемнённой части зала. Дэвид, на секунду забыв о настраивающемся холодильнике, поднял взгляд на Гедимина и едва заметно усмехнулся.

— Одно вещество, говоришь? Странные вы всё-таки, тески…

— Одно вещество, — донеслось из-за отдалённого стола. — Скажет же…

Гедимин, озадаченно мигнув, хотел было потребовать разъяснений, но тут в коридоре послышался грохот стальных «копыт», и в бар вошёл экзоскелетчик в жёлтом трофейном «Гарме».

— Стоять! — крикнул он, едва взглянув на Гедимина. — Один здесь!

Пять секунд спустя вокруг сармата собрались трое «копов». Дэвида, удивлённого не меньше, чем сам Гедимин, оттеснили за сдвинутую к стене стойку, подошедший к столам патрульный жестом приказал всем оставаться на местах. По лицу сармата скользнул невидимый луч считывателя.

— Гедимин Кларк, — вслух прочитал один из «копов». — Гетто «Маккензи», механик, регистрация… Где был второго января?

Сармат мигнул.

— На базе, — ответил он, озадаченно глядя на людей. Они смотрели на него так, будто он, а не они, был обвешан кинетическими турелями и ракетомётами, и отслеживали каждое его движение.

— Подтверждается? — спросил один патрульный у другого. Тот махнул рукой, отзывая патруль, и «копы» быстро вышли за дверь. Гедимин посмотрел на Дэвида. Тот неопределённо пошевелил пальцами.

— Внеплановый рейд. С чего бы? Это не я, теск. Мне это незачем.

— А, это из-за налёта, — донеслось из-за стола вслед за писком карманного смарта. — Вот чего они всполошились. Видно, ищут причастных.

— Какой налёт? — спросил Дэвид, повернувшись на звук. — Земные дела?

Человек, подняв голову от светящегося экрана, выразительно хмыкнул.

— Купол Альбукерке пробили второго. Сначала выжгли дыру, потом накидали булыжников. Целый городок снесло. Вместе с армейским космодромом. Весь Альбукерке сейчас гудит — до них чуть-чуть не долетело.

— Астероидный обстрел? — оживились за столами. Кто-то сам полез в смарт — проверять, что разрушилось. Гедимин задумчиво сощурился. «Армейский космодром? Второе января? Ah— hasulesh…» — он в очередной раз порадовался, что люди сарматскую мимику не считывают.

— М-да, — бармен машинально протёр и без того чистую декоративную панель и взглянул на Гедимина. — Кто-то из ваших, не иначе. Земля рапортовала — «космос чист!»…

За столами послышались невесёлые смешки.

— Да ну их! Прохлопали атомный флот… Эй, теск! Где вы его прятали? Как так вышло, что никто не заметил?

Гедимин посмотрел на него, и человек, внезапно изменившись лицом, подался назад. Дэвид опустил руку под стойку, выразительно глядя на сармата. Гедимин качнул головой.

— Флот был здесь. Куда вы смотрели — не знаю.

13 января 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин зажёг у входа в реакторный отсек красный светодиод, — не то чтобы туда многие лазили, но технику безопасности следовало соблюдать. Сигнал сработал, но противоположным образом, — не прошло и пяти минут с тех пор, как он зажёгся, а в люк уже кто-то барабанил. Гедимин не обернулся — хрупкие полые стержни из реактора надо было вынимать очень аккуратно, стенки цилиндров норовили лопнуть прямо в руках. В этот раз, впрочем, они были крепче обычного, — сармат разгрузил установку в середине цикла, до того, как внутренние процессы разъели металл окончательно.

Люк со скрежетом сдвинулся в сторону — кто-то, не дождавшись ответа, достал аварийный ломик и поддел крышку. Гедимин, недобро щурясь, повернул голову на звук. В проём боком втискивался Кенен в радиозащитной броне.

— Джед! — крикнул он, просунув голову и плечи в отсек. — Что ты с этой штукой делаешь⁈

— Разгружаю, — отозвался Гедимин. «Наверное, увидел неладное на мониторах,» — понял он причину появления Кенена в реакторном отсеке и слегка смутился. «Надо было предупредить.»

— До срока? — недобро сощурился на него Маккензи.

— Это для Линкена, — ответил Гедимин. — Весь этот металл. Выгрузим плутоний — снова запущу синтез. С тридцатью его килограммами и нашей выгрузкой. Тогда хватит и твоему проекту.

Кенен ухмыльнулся.

— Не моему, а твоему, Джед «Кецаль», — нараспев проговорил он. — Точно нужно переводить наш металл на Лиска?

Гедимин отвернулся. Оставалось извлечь последние слои плутония — они уже были отсоединены от общего стержня и лежали, вложенные друг в друга, на дне реактора.

— Сколько там? — спросил Кенен.

— Девятьсот пятьдесят, — ответил Гедимин, заворачивая последние стержни в защитное поле. «Прочные,» — подумал он, тронув пальцем горячую поверхность. «Сами не развалятся. Придётся срезать с каркаса.»

— Девятьсот пятьдесят… — Кенен протяжно вздохнул. — Ты всё это заберёшь?

— Этого мало, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. — Нужно килограмма полтора.

«Для твэла Линкена и для меня,» — закончил он уже беззвучно. «Экспериментальный твэл. Добавлю „ириена“, уменьшу долю ипрона. Может, это добавит стабильности…»

17 января 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Хватит на сегодня,» — Гедимин, бросив последний взгляд на остывающее оборудование, уплотнил защитное поле, включил вентиляцию на полную мощность и вышел из цеха. «Хорошо работать, когда не дёргают. Если не дёрнут и завтра, девятнадцатого можно будет запустить реактор.»

Плутониевый реактор был остановлен и разгружен сегодня утром; переработка урано-плутониевой смеси продолжалась весь день, и Гедимин устал и заметно перегрелся. До душевой идти было далеко, и он, поддев пластину обшивки, извлёк наружу узел водопровода и воткнул трубки под скафандр. Холодная жидкость потекла за шиворот, приятно остужая кожу, и сармат прижался спиной к переборке и блаженно зажмурился.

— Термодатчики? Какие термодатчики? — донеслось сквозь шипение помех. Гедимин удивлённо мигнул, но тут же понял, что неполадка не в его шлеме, — это Кенен, общаясь с кем-то из сарматов через коммутатор, не до конца заблокировал остальные каналы.

— Серьёзно? Наверное, я потерял эту часть списка, — продолжал Маккензи. — В любом случае, сейчас на это нет денег. Ну правда, Айзек, — нельзя было подойти с этим раньше?

Гедимин мигнул. Скафандр уже отфильтровал и выпустил обратно в трубы большую часть воды; меньшая ещё хлюпала в сапогах, но сармат решил вылить её позднее. Он отсоединился от водопровода и быстро пошёл к отсеку управления.

Кенен уже выходил оттуда — стоял в приоткрытом проёме, держась за крышку люка.

— В начале июля, Айзек, — быстро говорил он, повернувшись лицом к дезактивационной камере. — В первых же числах, ладно?

— Мать твоя пробирка! Они уже неисправны! — взвыл разъярённый Айзек, и Гедимин, изумлённо мигнув, одним прыжком преодолел расстояние до люка и крепко взял Кенена за плечо. Тот был в обычном комбинезоне с нейтронностойким слоем — в такие одевались сарматы на базе, когда не объявляли радиационную тревогу. Почувствовав на своём плече руку Гедимина, Кенен задёргался, но его уже втолкнули в камеру. Захлопнув за собой люк, ремонтник остановился, ошеломлённо глядя на Айзека.

— Что происходит? Авария?

— Джед! Ффух, — громко выдохнул Кенен. — Ну ты меня напугал… Нет, всё спокойно, мы с Айзеком решали вопросы…

— Маккензи спустил все деньги на мохнатых шлюх, — Айзек скрипнул зубами. — Термодатчики первого контура показывают каждый своё, а на замену ничего нет.

«Первый контур? Да, помню. С ними давно непорядок,» — подумал Гедимин, растерянно глядя на сарматов. На всякий случай он придерживал Кенена за плечо и прикрывал спиной люк — Маккензи, когда пахло жареным, становился очень быстрым и увёртливым.

— Надо купить, — сказал он. — У нас официальная АЭС. Городской совет должен понимать…

Айзек мотнул головой, с ненавистью глядя на Кенена. Командир базы съёжился и пригнул голову, подёргивая плечом, — он не терял надежды вывернуться.

— Когти выпущу, — вполголоса предупредил его Гедимин. Кенена передёрнуло.

— Надо, — согласился Айзек, переведя дыхание. — Шестнадцать датчиков, по тридцать койнов за штуку.

Кенен, забыв о недавней угрозе, дёрнулся и громко хмыкнул.

— Я же говорил, Айс, — у нас нет лишних пяти сотен! Надо было в начале года внести их в смету…

Гедимин мигнул.

— Я вносил, — процедил Айзек. — Ты понимаешь, что это кончится аварией? У нас вообще не будет ни АЭС, ни базы!

Кенен хлопнул себя по карманам.

— Айс, ты скажи, — откуда мне взять денег, если у меня их нет? Всё, что было, ушло на содержание базы. Постарайся не взорваться до июля, хорошо? Вот, тут у нас Джед, он хороший механик, и он тебе всё почи…

Гедимин молча сжал пальцы. Кенен охнул и схватился двумя руками за помятое плечо — скорее от неожиданности, чем от боли.

— Я видел твои датчики, — сказал ремонтник Айзеку. — Их ещё в ноябре надо было менять.

Айзек кивнул и угрюмо сощурился на Кенена.

— Слышал? Ищи деньги. На этой неделе мне надо найти новые датчики. Иначе я ни за что не отвечаю!

Кенен через плечо оглянулся на Гедимина и криво улыбнулся.

— Всё настолько плохо, да? У нас тут физик-ядерщик, и даже он ничего не может… Ну хорошо! Конец марта. Я вывернусь из кожи, но найду тебе пятьсот койнов. Идёт?

Гедимин снова сжал пальцы. Айзек одобрительно ухмыльнулся.

— Не идёт. Я не видел твой главный счёт, но там должно быть тысячи полторы. Мы работали весь год, и ты экономишь на всём подряд. Обойдись пару месяцев без человечьих самок и питья из красивых бутылок — нам хватит и на датчики, и на новый реактор!

Гедимин с недоумением посмотрел на Кенена. Тот усмехнулся, но как-то неуверенно.

— Каких самок, Айс? Ты что-то странное тут выдумал… У меня нет лишних денег. Ни на главном счёте, ни на других. Есть запасы на случай форсмажора…

— Тут уже форсмажор, — перебил его Гедимин. — Дай Айзеку на датчики. Без мартышечьей еды и питья база обойдётся. Без реактора — нет.

Кенен обиженно сощурился.

— Я не сам это всё съедаю, Джед, — напомнил он. — Вся ремонтная бригада жрёт и пьёт за мои день…

«В верхних карманах — мелочь,» — Гедимин, приглядевшийся к складкам и выпуклостям комбинезона, задумчиво сощурился. «Надо искать внутренние нычки. Носит с собой. Где основная — не знаю, но стокойновые…»

— Эй! — запоздало вскрикнул и задёргался Кенен. Коготь Гедимина аккуратно вскрыл верхний комбинезон и слой ткани на нижнем. В подставленную ладонь ремонтника посыпались карточки.

— Сто, ещё сто, здесь по пятьдесят, — одной рукой отсчитывать было неудобно, и часть просыпалась на палубу. — Тут пятьсот. Держи. Не тяни с заказом, быстро их не привезут.

Айзек, пересчитав деньги, убрал их под броню — и, не замахиваясь, съездил Кенена по респиратору. Маккензи хрюкнул.

— Это было лишнее, — пробормотал он, прижимая ладонь к шлему. — Ты порвал мне крыло носа…

— Ещё раз сэкономишь на АЭС — шею сверну, — ровным голосом предупредил его Гедимин. Айзек уже ушёл в отсек управления, можно было выпустить командира и позволить ему собрать рассыпанные карточки. Под ногами было сухо — даже если в желобах остались какие-то следы меи, повредить магнитную полоску они не могли.

— Джед, это было совершенно излишним, — с укоризной сказал Кенен, соединяя края разрезанной ткани на груди. — Мы с Айзеком уже договорились. Ничего бы не случилось, если бы датчики подождали до марта. Он всегда поднимает панику…

— Он сроду не поднимал панику, — перебил его Гедимин. — Датчики надо было менять ещё в ноябре. Что за мохнатые самки?

Кенен вздрогнул.

— Понятия не имею, — сказал он, глядя в сторону. — Айзеку что-то померещилось… Я отложил немного на новый костюм, чтобы не ходить в совет в ремонтной броне. Ну ладно, безопасность базы дороже моей репутации…

Гедимин мигнул.

— Почему туда нельзя в броне? — спросил он. — В декабре ты меня водил…

Кенен досадливо отмахнулся.

— Ты ходил туда как ремонтник. А я — как официальный представитель сарматской диаспоры. Ладно, пусть будет старый костюм. Куплю к нему новый галстук…

— Ничего не понимаю, — признался Гедимин. — Но в июне надо будет менять датчики давления во втором контуре. Найдёшь деньги сам, или мне помочь?

Кенен вздрогнул и прикрыл ладонью рваный карман.

— Скажи Айзеку, чтобы заказал их заранее. Я… хорошо, база некоторое время обойдётся жжёнкой и дешёвыми пайками, а я — старыми галстуками. Мы купим все датчики, какие только есть. Обвешаем ими реактор сверху донизу.

25 января 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин сердито сощурился. Кенен выдержал его взгляд, не дрогнув, — только, не глядя, вынул из кармана пятикойновую карточку.

— Очень надо, Джед. Просто очень-очень.

— Тут четыреста сарматов, — напомнил Гедимин, судорожно вспоминая, кого сегодня можно посадить за пульт управления. — Почему нужно дёргать меня?

— Ты уже закончил с реакторами, — отозвался Кенен. — И с плутонием, и с ирренцием. Всё работает. Там пригнали австралийский транспорт — он идёт к Сатурну, и он должен дойти туда без проблем. Сходи, займись им. За реактором присмотрят. Ночью я замещал Амоса, и он готов работать.

Гедимин нехотя кивнул и забрал у него деньги.

— Кецаль, — вполголоса напомнил он. Кенен наклонил голову.

— Сегодня же, Джед. В просвете между патрулями.

…Австралийский транспорт, приподнявшись на «подушках» защитного поля, медленно пополз по маневровой полосе к северным площадкам. Гедимин, вместе с другими сарматами отошедший от него на полсотни метров, ощущал, как под ногами вибрирует полотно. Это был полноценный спрингер, не так давно прошедший конверсию, — бывший миноносец, с ядерным реактором, бортовым антигравом и антиастероидной защитой, ненамного легче сарматского крейсера.

— Тут всё, — объявил Гедимин, повернувшись к ремонтникам. — Возвращаемся на базу.

Сарматы переглянулись. Половина двинулась к терминалу, вторая обступила Гедимина; первые, увидев, что никто никуда не идёт, остановились тоже.

— Что насчёт «Юйту»? — спросил один из ремонтников. Гедимин пожал плечами.

— Хорошо, идём. У меня с собой пять койнов, надеюсь, этого хватит.

«Далась же им эта мартышечья пища…» — думал он, недовольно щурясь, пока сарматы занимали свободный стол. Дэвид, посмотрев на карточку, кивнул и широким жестом указал на холодильник. Синтетические пайки стоили недорого, как и пиво — самый дешёвый из растворов спирта. Гедимин попробовал сам, прежде чем предложить это сарматам, — спирт чувствовался, горький вкус был выразительным, но неприятным. Четверо из бригады согласились на пиво, остальные достали фляги с водой.

Гедимин, убедившись, что всё в порядке, а на карте ещё осталось полтора койна, поднялся в информаторий. Свободных терминалов было много — пассажиры австралийского транспорта недавно ушли на посадку, и их места никто не успел занять. Гедимин, отмахнувшись от попыток затолкать его в дальний тёмный угол, устроился недалеко от выхода. «Электрические пиявки» — ввёл он в поисковике.

«Электрические пиявки отброшены на юг» — гласил первый заголовок в ленте. «Группировка военных сил Восточного Блока уничтожила рой, сформировавшийся в районе Нделе. Передвижная дизельная электростанция, попавшая в окружение, вернулась в город. Остатки роя замечены южнее Нделе. По наблюдениям дронов-разведчиков, они рассеянной стаей движутся к югу. Управление Центральной Африки объявило об уничтожении большого роя Нделе и двух малых, продвигавшихся вдоль берега реки Убанги. Формируется группировка для уничтожения рассеянных остатков роевых скоплений. Общие потери Восточного Блока составили двадцать шесть человек убитыми…»

Гедимин мигнул. «Армия против животных? Двадцать шесть убитых⁈ Интересные там зверьки… Захватили электростанцию? Почему не пишут, сколько погибших там?»

Сармат поискал в сети — сначала на языке Атлантиса, потом на северянском. О погибших на электростанции не сообщалось нигде — хотя новости о её блокаде появились неделю назад, и с тех пор о ней вспоминали регулярно. Сейчас она вернулась в Нделе, а «пиявки» были отогнаны на юг. «Далеко они продвинулись,» — Гедимин посмотрел на карту, прикидывая, сколько нужно времени крылатому животному на полёт от Мафетенга до Нделе. «Но дальше, наверное, не улетят. Скоро Африку зачистят…»

«Обстрел Сокорро» — ввёл он новые слова.

Через пару минут, убедившись, что Линкена не нашли и никого из невиновных сарматов не расстреляли, Гедимин спускался в «Юйту». Ещё из коридора он услышал какой-то шум — и, насторожившись, ускорил шаг.

Сарматы, как и раньше, сидели за своим столом, и никто их не трогал. Дэвид, покинув своё обычное место, подошёл к одному из центральных столов и остановился там, недовольно глядя на человека в расстёгнутой пятнистой куртке.

— Тут не ставят рекламу, — сказал он, указав на плакатик, выставленный на середину стола. — Убирай.

— Ты знаешь, кто я? — человек вынул из кармана сигаретную пачку и ткнул в неё пальцем. — Узнал?

Гедимин мигнул, пригляделся к худому, странно потемневшему лицу и неприязненно сощурился — «Джон Винстон. Опять на Луне.» Он бросил взгляд на плакатик, так и не убранный со стола, и мигнул ещё раз — там размашистым, не слишком ровным почерком было написано: «Продаётся атомный крейсер!»

— Да, я знаю Джона Винстона, — ответил Дэвид, не изменившись в лице. — Ты воин, ты герой… Но здесь не место для рекламы. Иди с этим на космодром.

«Атомный крейсер,» — повторил про себя Гедимин. Глаза против воли сужались, а вокруг расплывалась красноватая пелена. «Это, наверное, про „Бет“. У него мой корабль. И он ему впрок не пошёл.»

— Это не реклама, — Джон поднёс руку к плакатику, но убирать его не спешил. — Это информирование. Люди имеют право знать что-то полезное, разве нет?

— Информируй на входе в терминал, — ответил Дэвид. — Заплати и увешай хоть всю улицу. А здесь для этого не место. Мне вызвать патруль?

Джон с тяжёлым вздохом переставил плакат на пустой стул рядом с собой. Там уже лежал отстёгнутый вместе с респиратором шлем.

— Ты воюешь за них, — вздохнул бывший постанец, — убиваешь сарматских адмиралов и захватываешь крейсера. А они потом гонят тебя из бара. В моём стакане пусто, Дэйв. Вот за чем тебе надо следить. А не за моим плакатом.

Он приподнял стакан и с силой опустил его на стол. В дверь заглянул патрульный. Дэвид, не оглядываясь, качнул головой.

— Тебя никто не гонит, Винстон, — сухо сказал он. — Веди себя тихо, большего от тебя не требуется.

Официантка тихо подошла к столу, за которым сидел Джон и его молчаливые спутники. Придвинутые стаканы снова были наполнены. Винстон покосился на плакатик, тяжело вздохнул и оперся руками на стол.

— Ну ладно, ты убрал мою бумагу. Но рот ты мне не заткнёшь. Эй, все! У меня тут атомный сарматский крейсер. Прямо на вашем космодроме. Настоящий. Я угнал его у сарматов. У капитана Кета, да-да! Это я убил его. Отомстил за разрушение Иерусалима. И за Бейт-Маим. Есть тут кто из Мацоды? Этого сармата убил я! Мы бежали тогда с Кагета. Мы, кучка каторжан, отбили у сарматов крейсер! Это мой крейсер, лучший корабль в галактике! И я его продаю, — он с тяжёлым вздохом навалился грудью на стол и коснулся носом стакана с виски. — Прямо здесь, прямо сегодня. Открытый аукцион… Да, я продаю его.

— Эти мне повстанцы… — вздохнул кто-то за дальним столом. Гедимин, медленно отошедший в тень, остановился рядом с ним.

— Врёт и не краснеет, — поддержал его сосед. — Крейсер он отбил… Схожу на двор, гляну, что там на продаже…

Выйти он не успел — в бар влетел некрупный поселенец, периодически крутившийся рядом с Дэвидом.

— Дядя Дэйви, — он нырнул за стойку. — Там атомный крейсер! Прямо на аукционе!

Человек флегматично пожал плечами и перевёл взгляд на Гедимина, замершего перед стойкой.

— М-да. Тяжело на крейсере летать на работу. На парковку не влезает. Что тебе, Джед? Ещё пива, или послать за едой?

Гедимин смотрел на него в упор, недобро щурясь. Джон, допив виски, рассказал про крейсер ещё раз, добавив к истории с десяток деталей. Сармат разобрал не всё — голос повстанца заглушали смешки и взволнованные визги, но Джон вроде бы убил «капитана Кета» в одиночку, голыми руками, хотя тот был в тяжёлом экзоскелете с полным обвесом.

Он шагнул к столу, выходя на свет, и опустил ладонь на край. Стаканы дрогнули, люди вскинулись, глядя на сармата с изумлением и испугом.

— Винстон? — Гедимин сузил глаза, глядя на повстанца в упор. — У тебя мой корабль?

В наступившей внезапно тишине сармат расслышал, как проворачивается под стенными панелями турель, направляя стволы в его сторону.

— Т-ты⁈ — человек, слегка пошатнувшись, выпрямился. Его глаза предельно расширились.

— Эй, вы двое! — повысил голос Дэвид. — Шуметь выходите в коридор! Там как раз патруль скучает.

Гедимин качнул головой.

— Садись, — буркнул он. Один из ремонтников по беззвучной просьбе пихнул в его сторону подушку, и сармат сел за стол, с любопытством глядя на бывшего повстанца. Злость неожиданно испарилась — Гедимин чувствовал только вялый интерес и немного досады. «Надо зайти на космодром,» — подумал он. «Посмотрю на „Бет“. Давно не видел…»

— Вот оно как, — пробормотал Джон, ухмыльнувшись. — Ты здесь. Значит, живой. Профессор, помнится, за тебя волновался. Как тебя там… Джед?

Гедимин сузил глаза.

— Продаёшь мой корабль?

— Возьми и купи, проблем-то, — пожал плечами повстанец. В его взгляде не было страха — только удивление.

— Чего на Земле не продал? — спросил Гедимин, вспоминая оставленную в реакторе «ловушку». Видимо, «Бет» добирался до Луны так же, как трофейные крейсера, вошедшие в земной флот, — на аккумуляторах, с реактором, до отказа набитым аварийными стержнями.

Джон внезапно смутился, отвёл взгляд и на секунду замешкался с ответом. За дальним столом кто-то выразительно хмыкнул.

— Все, кому нужен хороший корабль, собираются тут, в Кларке, — сказал повстанец, широко махнув рукой и едва не уронив стакан. — А кто ещё поймёт, что такое атомный крейсер⁈ Эй, теск, я бы продал его тебе. Пять тысяч — и он твой!

Гедимин должен был бы разозлиться, но названное число достигло его сознания раньше, чем ярость его отключила, и сармат изумлённо мигнул.

— А что не пятьсот? — вылетело у него. Спутники повстанца, не сдержавшись, фыркнули. Женщина отобрала у Джона стакан и отодвинула на край стола.

— Смейся, теск, — мрачно сказал Винстон. — Война закончилась. Теперь мы сидим тут за одним столом. Ты, сармат-механик, и я, капитан «Немезиды». Мне сейчас нужны деньги, а торговаться я не умею. Пять тысяч, теск. Мне этого хватит.

Он покосился на карманный смарт и с трудом поднялся на ноги.

— Уже подняли до семи… Тут знают толк в атомных крейсерах!

Его усадили обратно. Гедимин, с подушкой в руках возвращаясь к столу сарматов, слышал невнятную перебранку — Винстон хотел выпить, спутники считали, что с него хватит. Дэвид проводил сармата успокоенным взглядом и слегка поморщился.

— У него там правда крейсер? — спросил он у Гедимина. Тот нехотя кивнул.

— Урановозка. Транспорт. На нём даже ракет не было.

Дэвид тихо хихикнул.

— Ты, видимо, из тех, кого наш герой заколол обломком забора? Или тебя пинком выкинули за борт?

Гедимин невольно усмехнулся.

— Три выстрела из станнера, — он притронулся пальцем к виску. — Вышел без шлема, как идиот. Был один на борту, чинил гравитрон.

Дэвид хлопнул себя по рту ладонью и ненадолго прижал её к губам; его глаза расширились и снова сузились.

— Хорошая история, теск, — кивнул он, наливая в чистый стакан немного прозрачной жидкости. — Выпей. Это водка. Спирт и вода — всё как ты любишь.

— Атомный крейсер! — повысил голос Джон, поднявшись на ноги. Он держался за стол, будто боялся упасть.

— Первый корабль, догнавший мою «Немезиду»! — он сжал пальцы в кулак и обвёл людей за столами внимательным взглядом. — Первый… и последний. Они расстреляли её. А я взял их крейсер себе. Всего девять тысяч, лунари! Другого такого не будет…

— Пойду посмотрю на аукцион, — сказал Гедимин Дэвиду. «Надоест тут сидеть — летите на базу,» — жестами попросил он сарматов. «Я догоню.»

Тепло в пищеводе, вызванное раствором спирта, ещё не успело развеяться, когда сармат добрался до ангара, арендованного байкерами, и увидел развешанные по стенам плакаты с кривой фотографией «Бета»: «Продаётся сарматский атомный крейсер! Трофей Джона Винстона!»

Самый большой и подробный плакат висел на здании аукциона. Двое экзоскелетчиков стояли у входа, из-за приоткрытой двери доносились голоса. Один из охранников поднял руку, преграждая Гедимину путь.

— Тескам нельзя, — буркнул он. — Это корабельный аукцион.

— Атомный крейсер? — Гедимин кивнул на плакат.

— Ну да, — охранник ткнул пальцем в табло на входе. Там было много строк, некоторые из них заполнялись цифрами, — сейчас продавали четыре корабля. «Бет» был самым дорогим — цена поднялась уже до девятнадцати тысяч.

— Где корабль? — спросил Гедимин. Охранник махнул стальной «рукой» в сторону огороженной площадки.

«Бет» был там — лежал на брюхе, отключив «лучевые крылья» и убрав «подушки», правым бортом к ограждению. Ради него защитный купол сделали прозрачным и включили всю подсветку. Гедимин остановился, глядя на иссиня-чёрную обшивку. Она была цела — даже царапины перед продажей старательно заровняли.

«Не думал, что так все сложится,» — Гедимин склонил голову. Он вспоминал капитана Корсена, восхищённый взгляд Фьонна, сбор обсидиановых капель в языке застывшей лавы и «учения» в поясе Гермеса — так далеко, что оттуда не видно ни одной известной галактики. «По крайней мере, корабль цел. Эта „макака“ хорошо за ним следила…»

— Смотри, сармат! — воскликнул кто-то за его спиной. — Пришёл за крейсером?

— Заткнись ты, — шикнул другой. — Кто их знает, клонированных, — ещё набросится…

Кто-то тронул Гедимина за локоть. Сармат нехотя обернулся и увидел Люнера. Низкорослый байкер широко улыбнулся и щёлкнул пальцем по респиратору.

— Вот ведь как, теск! Это же был кошмар наяву. Крейсер в небе — все по норам. А теперь — найди двадцать тысяч, и он твой… Вот повезёт кому-то!

Гедимин хмыкнул.

— Повезёт… — протянул он, глядя, как из здания аукциона выходит группа людей. Среди них был Джон — в застёгнутой куртке, в шлеме, с уверенной походкой и прямой спиной, будто не он только что едва держался на ногах. Увидев Гедимина, он поднял указательный палец и ткнул им вверх. Остальные вообще не заметили сармата — их интересовал только «Бет», и для них сейчас открывали проход в ограждении и в городском куполе.

— Закрыли на перерыв, — Люнер покосился на табло. — Будут торговать до февраля… Да, хороший корабль. Делает порталы… Интересно, он с ракетами?

Гедимин качнул головой.

— Не было там ракет. Это урановозка. Ей не положено.

…Ремонтники не уехали без него — выйдя из терминала, Гедимин увидел припаркованный фургон с открытым верхом. Кто-то заговорил с сарматом, но он молча качнул головой — ему хотелось побыть одному.

Кенен сидел в капитанской рубке, разглядывая трёхмерную карту Солнечной системы.

— Привет от Взрывника, — сказал он, обернувшись. — Теперь не свидимся до марта.

Гедимин кивнул.

— «Бет» капитана Корсена пригнали на продажу, — сказал он.

Кенен ухмыльнулся.

— Тот, что достался повстанцу? Ну что ж, героям тоже нужны деньги. Купит себе ферму, посадит органические овощи…

— Это мой корабль, — Гедимин недобро сощурился. — Как его забрать?

Кенен поднялся на ноги.

— Никак, — сказал он, глядя Гедимину в глаза. — Верный расстрел. Если вырвешься с Луны — дорога только в Вендану. В вечные изгои. Туда захотел? Шёл бы тогда к Лиску. У него хоть экипаж…

Гедимин тяжело опустился в кресло.

— Не знал, что так противно на это смотреть, — пробормотал он. — Мой корабль — и мартышки…

Кенен похлопал его по плечу.

— Держись, Джед. Мне ещё не звонит Чарли — значит, ты не натворил там дел. Давай так и дальше, ладно?

01 февраля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Ну вот, совсем другое дело, — Гедимин сверил показатели на мониторе с теми, что выдали наручные приборы, и довольно кивнул. Айзек с облегчённым вздохом опустил рычаг и нажал на клавиши блокировки, герметично закрывая вход в реакторный отсек.

— Спасибо, Гедимин. Не устал?

Сармат качнул головой.

— Не ожидал, что Кенен купит датчики давления.

Айзек ухмыльнулся.

— Ты его сильно напугал, Гедимин. Он ещё два дня потом ходил зелёный и оглядывался. И оплатил мне все датчики и десять запасных.

Гедимин одобрительно кивнул.

— Пригодятся.

«И мне тоже,» — он подумал о собственном реакторе, урано-ирренциевая смесь для которого остывала после отжига в нижнем трюме. Дело было за малым — доделать бесшовные трубки, найти серебро для флиевого сплава…

— А что ты говорил про каких-то самок? — внезапно вспомнил сармат. Айзек досадливо поморщился.

— «Сюаньхуа», заведение в порту. Видел вывеску с белыми цветами? Там что-то среднее между купальней и борделем. А Маккензи вечно лезет вслед за макаками.

Гедимин мигнул.

— Бордель? — значение слова вспомнилось с трудом. — Зачем Кенену самки макак? Он же неспособен к спариванию.

Айзек пожал плечами.

— Я не проверял, на что он там способен. Но ходит он туда каждую неделю. Ходил, пока ты не вывернул ему карманы. Самки, наверное, расстроились.

Гедимин озадаченно покачал головой.

— Странный он всё-таки…

Сармат снова взглянул на мониторы, кивнул и зашевелился, разворачиваясь к выходу.

— Я съезжу в город. Ненадолго.

Айзек взглянул на него с подозрительным прищуром.

— Опять аукцион?.. Ты только зря себя изводишь. Лучше бы тебе не летать туда. Перетерпеть, пока корабль не продадут. Иджес говорит — ты опять стонешь во сне…

Гедимин качнул головой.

— Сегодня последний день. Интересно же… — он сглотнул подступивший к горлу комок и с трудом закончил фразу. — Кому он достанется.

…Сквозь терминал он прошёл, не сворачивая в закоулки и ни на секунду не задерживаясь. «Копы» встретили его приветственными кивками и даже не включили считыватели — массивная чёрная броня Гедимина уже примелькалась на космодроме. За выходом он, покосившись на южную окраину, где стая чёрных «муравьёв» облепила патрульный крейсер, свернул влево, к пустующим и занятым ангарам.

— Лот номер шесть! — разносилось над северным краем космодрома. — Трофейный сарматский грузовой глайдер!

Сармат покосился на ангар байкеров — объявления о продаже атомного крейсера уже сняли. Длинный чёрный силуэт ещё просматривался за прозрачным защитным куполом — корабль не увели, он так и стоял вплотную к ограждению. Гедимин ускорил шаг.

— Эй, теск! — закричал кто-то в левое ухо, и сармат услышал топот. Он приостановился, дожидаясь, пока Люнер его догонит.

Видимо, он сильно спешил, — выскочил из ангара в одном сапоге и теперь цокал по мостовой металлической «лапкой» протеза. На ней был повязан широкий жёлтый бант.

— К тебе что-то прицепилось, — заметил Гедимин, кивнув на ленту. Люнер ухмыльнулся.

— У моей ноги сегодня день рождения. Решил её порадовать. Ты уже слышал? Крейсер-то продали!

Из ангара на знакомые голоса высунулись две самки, очень похожие друг на друга; их неестественно красные волосы были увязаны в одинаковые пучки. Они помахали Люнеру — или, возможно, Гедимину — подручными деталями от флипперов. Сармат сдержанно кивнул в ответ. Люнер, ухмыляясь, вскинул обе руки и слегка поклонился.

— Продали? Почему не забрали? — Гедимин перевёл взгляд на «Бет» и почувствовал, как неприятно заныло под рёбрами. «Надо было закрыть порталы и остаться на Кагете. „Макак“ из лагеря выпустить — пускай обживаются…» Он тихо вздохнул. «Хорошо, что Корсен этого не видит. Да и Фьонн тоже.»

— Не так всё быстро, теск, — Люнер дёрнул сармата за руку и потянул его в сторону ангара аукционщиков. — Тридцать пять тысяч из кармана не достанешь. Вон, смотри, верхняя строка, — «лот номер один, атомный крейсер…»

— «Бетси»? — прочитал Гедимин вслух и изумлённо мигнул. — Какая ещё Бетси⁈

Люнер пожал плечами.

— Название как название. Видишь итоговую цену? Тридцать пять тысяч! Мой колледж стоил в семь раз меньше! Эх, надо было нам с Торни угнать крейсер…

Гедимин, не обращая внимания на его болтовню, смотрел немигающим взглядом на табло: «Продавец — Джон Ричард Винстон; Покупатель — Североафриканское управление мелиорации». «Зачем управлению мелиорации крейсер?» — думал он, угрюмо щурясь. «Ледяные астероиды расстреливать?»

— Винстон ещё тут? — спросил он, перебив Люнера на середине фразы. Тот сбился на полуслове и озадаченно посмотрел на него.

— Или там, или в «Юйту», — ответил он, прикинув что-то в уме. — Так и ходит туда-сюда. Куда он в последний раз шёл?.. А, не помню. Тридцать пять тысяч! Это можно купить свой барк. Открыть грузовую компанию…

Гедимин перевёл взгляд на чёрный корабль. Он слегка поблескивал — роботы-уборщики следили, чтобы обшивка не покрывалась лунной пылью. «Скоро отправится в Мацоду. Или в пояс астероидов,» — думал сармат. «И на севере Африки снова устроят водохранилища. С помощью атомного крейсера. Люди всему находят применение. Удобное свойство.»

04 февраля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

На северо-восточной окраине космодрома было тихо, и даже подсветку над опустевшими ангарами сделали по-вечернему тусклой. Пройдя вдоль ограждения, Гедимин не увидел ни одного объявления аукционистов, и даже табло над входом погасло, а охранники, закрыв ворота, куда-то ушли. Ангар байкеров ритмично гудел изнутри — там включили незнакомую Гедимину мелодию с протяжными завываниями после каждой серии громких «бабахов», но входы были плотно закрыты — чужаков не ждали.

Гедимин подошёл к зданию аукционистов, тронул пальцем запертые ворота — хлипкие створки качнулись, но замок удержал их. Внутри было тихо. Над площадкой, где раньше стояли корабли, пригнанные на продажу, больше не было защитного поля, и она была совершенно пустой. Внутренняя часть ограждения заметно деформировалась, выгнувшись наружу, будто её случайно задел гравитационный конус. Гедимин посмотрел на повреждённый участок и криво ухмыльнулся.

«Закрыто» — было крупно напечатано на листе скирлиновой бумаги, засунутом под прозрачный фрил. «До 05.02» — приписали чуть ниже мелким шрифтом. «Приносим извинения.»

«Вот и всё,» — сармат посмотрел на площадку, где недавно стоял «Бет». «Вот мы и уничтожили „макак“, и завоевали себе планету. Надо было колонизировать Кагет…»

08 февраля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен, выразительно прищурив один глаз, выложил на кольцеобразный стол что-то небольшое, но тяжёлое, завёрнутое в тёмный скирлин. Гедимин поддел обёртку, тронул пальцем холодную поверхность под ней и изумлённо мигнул. Из-под скирлина проступил серебристый с прозеленью бок металлического слитка. Это не был ни брусок, ни диск, ни шар, — казалось, кто-то собрал множество комков и капель серебряного расплава и небрежно слепил их вместе — и так и бросил остывать, едва они хоть как-то слиплись.

— Техническое серебро, — пояснил Кенен, щёлкнув пальцем по комковатому слитку. — Не без примесей, но ты с этим справишься.

Гедимин мигнул.

— Почему оно… такое? — спросил он.

— А так его добывают, Джед, — ухмыльнулся Кенен. — Думаешь, это выкопали в шахте? Сейчас там, на Земле, тысячи километров сплошных развалин. В них копаются, собирают полезное, выковыривают, плавят и продают. Говорят, через пару лет это развлечение прикроют, но пока я могу тебя поснабжать. Начни с экрана для всех своих отсеков! Когда ты там возишься, я так и жду, что Чарли мне позвонит — «детекторы засекли омикрон-выброс…»

Гедимин слегка наклонил голову.

— Не позвонит.

— Будем надеяться, Джед. Будем надеяться, — Кенен прикрыл бугристую поверхность слитка тёмным скирлином и пощёлкал кнопками наручного смарта. — Ну, настроен ты сегодня поработать?

Гедимин пожал плечами.

— Что там сегодня?

— Партия юпитерианских проходчиков, — Кенен сверился с записями. — Транспорт Восточного Блока, идёт на Амальтею… Ну вот куда их несёт⁈ На Земле жилых районов — раз-два и обчёлся, а им подавай Амальтею.

— Раньше мы занимались кораблями, — заметил Гедимин. — А теперь — их грузом?

Кенен ухмыльнулся.

— Какая тебе разница, Джед? Ты — высококлассный механик. Ты собирал такие проходчики из обломков, когда тебе и года не было. Неужели забыл, как они устроены?

…С проходчиков, принайтованных в нижнем трюме юпитерианского спрингера, сняли жёсткие кожухи, спустили брезент, открыв матовую пятнистую обшивку. Её сделали бело-серой, — знак серии, обозначенной в грузовых документах как «Ирбис». На каждом люке чернел дважды изогнутый символ, и Гедимин, увидев его, едва заметно вздрогнул. «Производство „Вирма“,» — он сверился с документами и прочитал знакомое название. «Они ещё работают? Будто и войны не было…»

— И зачем они нас звали? — вполголоса сказал Иджес Гедимину, глядя, как поднимаются трапы, и закрываются грузовые трюмы. Спрингер готовился к отлёту, — для него уже освобождали широкую полосу, зажигая вдоль неё красные огни. В этот раз за сарматами прислали космодромный автобус, и они вместе с охранниками ждали его, отойдя подальше от массивного корабля.

— Ничего сломаться ещё не успело. Не тросы же проверять? Это они и сами умеют, — Иджес недоумённо хмыкнул.

— Ничего, — отозвался Гедимин. — Хорошо, что проверяют.

Сегодня ему почти не пришлось работать; несколько ничтожных неполадок исправили ремонтники, ослабший трос натянули матросы спрингера. Сармат, не найдя себе занятия, занялся трапом, слегка заедающим на спуске, — работы там было на десять минут. Он не жалел, что пришлось скучать, — исправные механизмы всегда ему нравились.

— Сегодня пойдём к мартышкам? — спросил Иджес. Гедимин пожал плечами.

— Мы быстро управились. Можно немного отдохнуть.

Едва свернув в коридор, отмеченный изображением бегущего зайца, сармат замедлил шаг, — из-за открытой двери доносились резкие голоса и один глухой, оправдывающийся. Полминуты спустя из бара быстрым шагом вышел Чарльз Фостер в сопровождении двоих патрульных. Увидев сарматов, он приостановился и смерил их мрачным взглядом.

— Гедимин Кларк? Соизмеряй силу. Дверь ты не повредил, но сигнализация сработала. Штрафовать не за что, но на будущее — не трогай запертые ворота.

Пока сармат озадаченно мигал, «копы» прошли мимо. Иджес осторожно похлопал Гедимина по плечу, возвращая в реальность, и указал на открытую дверь бара. Изнутри доносилось недовольное бурчание.

— А, тески, — едва заметно усмехнулся Дэвид, кивком указывая на свободный стол. — Всё самое интересное вы пропустили.

В затемнённом углу кто-то сердито фыркнул.

— Ровно ничего интересного, Дэйви, — проворчал человек, прячущийся в тени, и Гедимин удивлённо мигнул, узнав голос Джона Винстона. — Клевета, беспричинные подозрения и сорванная сделка. И всё из-за того, что мацодские пилоты не могут раскочегарить реактор. При чём тут я⁈ Я, что ли, их набирал⁈

Гедимин повернулся к нему.

— Что с реактором? — спросил он. — Была авария?

Иджес молча ткнул сармата кулаком в бок и потянул за локоть к столу, вокруг которого уже разложили подушки. Гедимин сунул механику пятикойновую карточку — «рассчитайся сам» — и снова перевёл взгляд на Винстона, ожидая ответа. Тот сердито хмыкнул.

— Сбой на взлёте. Обвинили меня в обмане… Я же при них его запускал — никаких сбоев! Помнишь профессора? — человек заглянул сармату в глаза. — Он мне всё показал тогда. Они взлетали на аккумуляторах, а реактор всё равно перегрелся. Где таких пилотов берут⁈

В другом углу кто-то тяжело вздохнул.

— Напомни, почему ты выставил корабль на продажу?

— И зачем перегнал на Луну? — дополнил другой человек.

— Это что, запрещено? — ощерился в его сторону бывший повстанец. Его спутник молча сжал его локоть, призывая к спокойствию.

— Где корабль? — спросил Гедимин. Он прикусил себе язык, чтобы не ухмыльнуться человеку в лицо.

— Здесь, где ему быть, — уныло ответил Джон. — Я его продам рано или поздно. Найду кого-нибудь, кто может нанять толкового пилота. Отличный корабль, мощный, как летучая АЭС, один стоит целого флота!

— И пяти тысяч койнов, — хохотнули в углу.

Гедимин вышел. За терминалом его встретили привычные возгласы, разносящиеся над космодромом, — аукцион открылся, и на продажу пригнали два «Ицмитля» — «Смита», как называли их здесь. Один уже продали, и на табло высветилась окончательная цена — семь тысяч триста койнов. Гедимин недоверчиво хмыкнул, но тут же забыл об «Ицмитлях», — на краю космодрома под прозрачным куполом лежал «Бет», и патрульные расхаживали вокруг, а Фостер стоял у главного шлюза и слушал человека в лёгком скафандре. Тот оживлённо махал руками, и его тёмное лицо под прозрачным щитком то сморщивалось, то расправлялось.

«Фостер тут,» — Гедимин недовольно сощурился. «Прицепится. Пойду в информаторий…»

В информатории желающих к нему цепляться не было; почти все машины были заняты пассажирами отбывающих рейсов, скучающими перед вылетом, и сармат забрался в самый дальний угол.

— И он пригнал крейсер в Кларк на продажу, — донёсся до Гедимина негромкий незнакомый голос. — А тот теск, оказывается, жив. Он его нашёл и говорит: «Это мой корабль, и мартышкам на нём не летать.»

— Ишь ты, — пробормотали в ответ. — Тески — они такие. А что, выходит, Винстон его не пришил?

— Да врёт твой Винстон, как компас на железном астероиде, — отмахнулся первый. — Нашёл кому верить! Говорю же — он тут, этот капитан, и ему нужен его крейсер. Он тогда подошёл прямо к Винстону и говорит…

Голоса заглушил тонкий писк отключающейся машины — кто-то высидел оплаченное время и забыл докинуть десяток центов. Гедимин, досадливо щурясь, уставился в экран. «Не надо было лезть к Винстону,» — думал он. «Капитан Кет — так он меня назвал? Гедимин, ты идиот. Вот сам же себя выдал на ровном месте…»

Он заставил себя сосредоточиться на «электрических пиявках» и прочитал последние сообщения из Нделе. Рои странных «птиц», по-видимому, были рассеяны, — отдельных особей видели на юге Африки, но их было не так много, чтобы всерьёз угрожать линиям электропередач. Но первая же новость из Мацоды мигнула Гедимину в глаза красным заголовком — «Каменный змей Бейт-Маима — галлюцинация или чудовищный мутант?»

Фотография была всего одна, вся в белом «снегу» от излучения, — «каменный змей» появился там, куда крейсер Стивена сбросил омикрон-бомбы, и местность ещё даже не начали чистить. Что-то двигалось под развалинами, вздымая над собой волны обломков и клубы пыли, — длинный, очень крупный объект. Гедимин мигнул, потянулся за сигма-сканером, вспомнил, что перед ним только дрянной снимок, и досадливо сощурился — «А у них там сканеров не нашлось? Там определённо что-то есть…»

«Каменного змея» видели и севернее, в пустыне Гоби, западнее покинутого сарматами и обживаемого людьми Ясархага. Оттуда сообщали о сериях слабых подземных толчков и о сейсмодатчиках, сработавших на что-то не очень крупное, но массивное, плывущее в толще горных пород, как в вязкой жидкости. Фотографий не было — объект, чем бы он ни был, на поверхность не вылезал.

«Ещё один мутант?» — Гедимин поискал чёткие снимки, но вскоре бросил это занятие — вместо фотографий подземного существа на него высыпались рисунки и кадры из фильмов о вымышленных монстрах. «Ничего странного. В Бейт-Маиме полно ирренция. И не захочешь, а мутируешь. Может, это такой крупный Зелёный Пожиратель?»

Он перечитал статью о подземных толчках. В голову лезли нелепые расчёты — какие повреждения получит каркасный дом, под которым проползёт такой зверёк, и что будет с АЭС, окажись она на траектории его движения… Когда на забытый сарматом экран вывалился рекламный баннер «новой жизни на Луне», Гедимин сердито сощурился, выкинул бред из головы и, прервав сеанс, пошёл к выходу. Ему было неспокойно — не из-за непонятного животного, никак не способного добраться до Луны, а из-за Винстона и его пьяной болтовни. «Могут тут сообразить, что я — действительно Кет, и что…» — сармат оборвал мысль на полуслове и вышел на лестницу. Патрульных в информатории не было — все разбирались с делами Винстона и его сорвавшейся сделкой. «Надеюсь, не сообразят. Надо же мне было привлечь внимание этого повстанца…»

14 февраля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кто-то сильно, но робко стукнул в крышку люка, и Гедимин услышал в наушниках протяжный писк.

— Атомщик, ты там? — осторожно спросил Иджес. — С ирренцием?

Сармат посмотрел на самодельный стенд с креплениями, в которых были зажаты простейшие излучатели, — пятьдесят граммов ирренция, нанизанные на обсидиановый стержень, миниатюрный генератор защитного поля, работающий на том же ирренциевом заряде, экран из флиевой фольги — для выделения сигма-лучей из общего потока, круглый корпус из рилкара, проложенного слоем сусального ипрона. Из корпусов торчали проводки, ещё не подсоединённые к модулям управления. Гедимин сидел над ними с утра — он встал в четыре, чтобы успеть что-то сделать до того, как проснётся Кенен и найдёт сармату работу на космодроме. Сейчас семь из десяти излучателей были готовы — на них ушли остатки ириенского ирренция, привезённого Линкеном. Гедимин прикрыл их непрозрачным защитным полем и поднял блокирующий рычаг.

— Всё экранировано. Можешь зайти.

Иджес вошёл — вернее, втиснулся между слегка отодвинутой крышкой люка и его краем — и остановился на пороге, с опаской глядя на вытянутый купол защитного поля. Гедимин увидел, что сармат в радиозащитном скафандре, и удивлённо мигнул — чем Иджесу могли повредить миниатюрные излучатели по пятьдесят граммов ирренция в каждом?

— Я подал заявку на предрегистрацию, — сказал Иджес, подбросив на ладони невидимый дрон.

— Так рано? — удивился Гедимин. — Регата же в июне?

«Или я опять что-то перепутал,» — добавил он мысленно. У людей, живущих в Кларке, была уйма праздников и выходных дней, и все они смешались в голове сармата в неразличимую кашу. «Может, и сегодня праздник,» — подумал он, покосившись на часы. «Уже полвосьмого, а Маккензи до сих пор молчит. Или просто нет работы?»

— Ну да, в июне, — согласился Иджес. — В апреле будет перерегистрация, а в мае пройдёт отбор. Там уже три сотни желающих, а отберут всего три десятка.

Он со вздохом посмотрел на пустую ладонь — видимо, представил лежащий на ней дрон.

— Как думаешь, меня возьмут?

Гедимин пожал плечами.

— Не вижу препятствий. Там есть какие-то испытания? Чтобы ты показал мастерство пилотажа?

— В мае, — кивнул Иджес. — Значит, думаешь, я войду в малый лист? Отборочный тур — тоже неплохо, можно себя показать… Ну, если не пройду, — тогда на следующий год…

Гедимин положил ладонь ему на плечо и легонько сжал. Иджес благодарно улыбнулся.

— На отбор, наверное, не пускают зрителей. Если нет — я тебе скажу. Пойдёшь смотреть?

В наушниках громко задребезжало.

— Джед, открывай, — послышался недовольный голос Кенена. — Ты там с четырёх. Ещё мозги не вскипели?

Гедимин поднял рычаг. Кенен, смело шагнувший в проём люка, был в пятнистом комбинезоне — никакой брони, никакой защиты от омикрон-излучения. Иджес вполголоса помянул спаривание «макак», Маккензи ехидно ухмыльнулся.

— Ис, иди в рубку. Парни настраивали трансляцию из информатория — и потеряли всё, что можно. Теперь я своих камер не вижу, не то что информатория.

— Мать их колба… — выдохнул Иджес, отодвигая Кенена и выбираясь в коридор. Люк закрылся.

— Что там? Новая работа? — Гедимин, смирившись с тем, что доделать излучатели ему не дадут, вопросительно посмотрел на командира. Тот, ошеломлённо мигнув, хлопнул себя по бёдрам и рассмеялся.

— Джед! Я понимаю, что Энцелад — далёкая планета, но не до такой же степени! У тебя календарь есть?

Гедимин угрюмо сощурился — он всё-таки что-то забыл, и, судя по взгляду Кенена, это было что-то очевидное каждому разумному существу.

— Четырнадцатое, Джед, — сказал Маккензи. — День влюблённых. Помнишь, сколько вокруг него было шума во времена Джеймса Марци? Здесь его называют Днём новой жизни и уже два года празднуют так, что окна дребезжат. Людей, видишь ли, стало мало, надо пополнять резервы…

Гедимин хмыкнул.

— Пусть построят клонарий.

Кенен покачал головой, глядя на сармата с непонятной жалостью.

— Не будем об этом, Джед. Заканчивай возню с радиацией и выходи. Если повезёт, найду тебе приличный костюм. Сходим кое-куда. Тебе надо развеяться.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Куда?

— «Сюаньхуа», — ответил Кенен. — Ты там точно не был. А сегодня скидки.

— «Сюаньхуа»? — повторил Гедимин, с недоумением глядя на командира. — Я не могу спариваться. Нечем.

Маккензи нетерпеливо отмахнулся и покосился на передатчик.

— Тебе никто не предлагает. Это отдельные деньги — и немалые. Не знаю, что тебе наплёл Айзек — у него богатая фантазия — но мы пойдём в купальню и массажный салон. Полезно для здоровья и приятно телу. Собирайся, Джед, — у меня запись на утро.

«Идти к человечьим самкам…» — Гедимин, смывая со скафандра багряную плёнку меи, всё пытался уложить услышанное в голове; получалось плохо. «Как он до этого додумался? Исследователь, мать его пробирка…»

В скафандре он и вышел к капитанской рубке и ожидающему его Кенену, уже одевшемуся во что-то крайне странное, состоящее из трёх слоёв и предельно неудобное для любой физической работы.

— Плохи дела, Джед, — сказал Маккензи. — Моя одежда на тебя не налезет. Возьми свой комбинезон, я подумаю, что на него можно навесить.

Гедимин качнул головой.

— Я пойду так, — сказал он. Кенен изумлённо мигнул.

— В скафандре⁈ Джед, не дури. Снимай эту штуку. Твой комбинезон…

Гедимин недобро сощурился.

— Я без скафандра не пойду.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Кенен отвёл взгляд и махнул рукой.

— Твоё дело, Джед. Хочешь позориться — иди. Но сам будешь думать, где там раздеться и куда деть броню.

Он осторожно, стараясь не задеть высокий воротник, надел респиратор и жестом позвал Гедимина к главному шлюзу.

Маленький глайдер довёз их до космодрома дальним окольным путём — многие городские дороги были перекрыты. На окраину из центра выплёскивалась музыка, на городской купол спроецировали изображения цветов и птиц. Заглядывая в переулки, Гедимин замечал людей — преимущественно самок — в странной длинной одежде, нижним краем практически подметающей мостовую, в венках из искусственных цветов и листьев, в странных широкополых шляпах с цветочными украшениями… Он покосился на Кенена и решил, что его одежда не такая уж дурацкая — по крайней мере, он не посадил себе на макушку ярко раскрашенную птицу.

Здание, к которому глайдер подъехал, было Гедимину знакомо — он не раз проходил мимо по дороге к мастерской, где работал Харольд. Мастерская сегодня была закрыта, на воротах висел плакат с обнимающейся парочкой.

— Голову пригни, — вполголоса посоветовал Кенен, отодвигая в сторону чёрную дверную створку с орнаментом из белых цветов.

За дверью с потолка свисало что-то волокнистое, шуршащее и звенящее, — завеса, больше похожая на примитивное устройство сигнализации, состоящее из множества нитей стеклянных бус. Выпутавшись из странной сетки, Гедимин обнаружил, что Кенен уже пересёк вестибюль со множеством коридоров, уходящих вглубь здания и расставленными вдоль стен мягкими диванами и, старательно улыбаясь, разговаривает с невысоким человеком в ярко-красной одежде. Её слои накладывались друг на друга и торчали во все стороны волнистыми выступами, почти полностью скрывая очертания тела; на лице была красная полумаска, волосы сколоты в тугой узел с торчащей из него «рукояткой» чего-то, напомнившего Гедимину заточки Линкена. Это существо агрессивным не выглядело; Кенену оно улыбалось — слегка, не показывая зубов.

— Мистер Маккензи, — тонким голосом произнесло оно, сверившись с телекомпом. — И ваш друг…

— Гедимин Кларк, — Кенен небрежно кивнул в его сторону. — Никак не хотел расставаться со своим панцирем.

«Красная» самка никак не ответила на его смешок. Дружелюбно улыбнувшись Гедимину, она сделала какую-то пометку и нажала кнопку на краю стола.

— Мистер Маккензи и мистер Кларк. Джой, проводите их в покои. Будет нужен стапель для экзоскелета. Нет, оружейный сейф не потребуется.

Она смерила Гедимина задумчивым взглядом и улыбнулась немного шире. Сармат озадаченно мигнул и покосился на Кенена. Тот всё ещё изображал широкую улыбку, но смотрел недовольно. «Что опять не так?» — подумал Гедимин, на всякий случай переводя взгляд на дальний диван.

В вестибюле было до странности пусто и тихо, будто никто не заходил сюда, и коридоры никуда не вели, — или там, куда они вели, была отличная звукоизоляция. По стенам вился крупный растительный орнамент, с потолка свисали искусственные лианы, и робот-уборщик, затаившийся среди нитей занавеси, был замаскирован под мохнатого паука.

Вышедшая им навстречу самка была в белом, чуть менее многослойном, но с той же красной маской на пол-лица. Остановившись в проёме, она отвесила неглубокий поклон. На подвижном лице отразилось удивление, а потом — смесь любопытства и восторга.

— Вы оба — сарматы? — спросила она, ещё раз поклонившись.

— Несомненно, — с широкой улыбкой ответил Кенен. — Давай, Джед, не стой! Нас уже ждут.

Три уровня раздвижных дверей открылись перед ними в одну и ту же секунду и так же слаженно закрылись за спиной Гедимина. Теперь звуков стало больше — в основном это был шум булькающей воды и шелест занавеси — эта структура, имитирующая цветущие лианы, занимала полкоридора. Самка приподняла её перед идущими, но Гедимину всё равно пришлось пригнуться.

— Ваш сейф, — сказала она, указывая на открытую бронированную дверку. — Оставьте там ценности и те предметы, за сохранность которых вы опасаетесь. Мистер Кларк, ваш стапель напротив. Вам нужна будет помощь?

Гедимин качнул головой. Он смутно представлял, как маленькая самка поможет ему со скафандром — разве что уронит на себя пластину и набьёт синяк… или, что в разы хуже, будет придавлена пятью центнерами металла.

Стапель был менее надёжным, чем сармату хотелось бы, но пять центнеров выдержал. Гедимин вжался спиной в крепления, вскинул руки и встряхнулся, сбрасывая с себя металлическую «кожу». Ему было не по себе. «Среди „мартышек“ без скафандра…» — он недовольно сощурился, ступая в одних носках на подогретый пол. «Надеюсь, обойдётся без стычек. Тут вроде бы мирное место…»

Он посмотрел на самку. Даже без скафандра он был значительно крупнее — существо смотрело на него снизу вверх, слегка приоткрыв рот. В вытянутых руках оно держало украшения Кенена.

— Мисс Джой, — ровным голосом напомнил о себе Маккензи, бросив на Гедимина сердитый взгляд. Сармат ничего не понял, но на всякий случай потупился. Самка со сбивчивыми извинениями донесла вещи Кенена до сейфа. Из-под завесы выглянул ещё один человек — в белой маске и тонком, обтягивающем каждую выпуклость и выступ, белом комбинезоне. Его волосы, как и у всех, кого Гедимин тут видел, были сколоты в тугой узел на макушке и проткнуты «заточкой», и сармат невольно задумался, насколько хорошо они все этим оружием владеют, и почему им не выдали бластеры.

— Мистер Маккензи сегодня с товарищем, — сообщила новому человеку Джой. — Мистер Кларк… Гедимин Кларк.

— Мы вам рады, — новая самка слегка поклонилась и плавным жестом поманила их за собой. — Всё готово, мистер Маккензи.

— Привет, Эмми, — широко, показав все зубы, улыбнулся Кенен. — Сегодня с нами ты? Управишься с двумя сразу?

— У нас не так мало людей, мистер Маккензи, — нараспев ответила Эмми. — Заходите, прошу вас. Расслабьтесь, пусть вам будет спокойно.

Она подняла занавесь, пропуская Кенена в полутёмное помещение. Там еле слышно играла музыка, и в такт ей бурлила и плескалась вода. Гедимин шагнул следом и почувствовал, как прохладная рука скользнула по его предплечью, мимоходом ощупав мышцы.

Впереди, под прозрачным, подсвеченным изнутри защитным полем стояли две длинные неглубокие ёмкости, заполненные водой. В неё подавался сжатый воздух, и она бурлила. Над ёмкостями стоял пар, и в помещении пахло чем-то непонятным, скорее всего органическим, но не вызывающим у Гедимина ни внятных ассоциаций, ни отвращения.

Чья-то рука скользнула по его груди, провела по мышцам растопыренными пальцами, спускаясь на живот. Комбинезон расстегнулся сверху донизу, и сармат почувствовал, как его гладят по горячей коже. Рука человека была влажной, не холодной, но прохладной. Сармат шевельнулся, но его остановили, прижав ладонь к груди.

— Мы поможем вам раздеться, — из-под белой маски сверкнули такие же белые зубы. — Вы тут новичок, мистер… Кларк? Ничего не смущайтесь. В воду входят нагими, и мы проследим, чтобы снято было всё.

Самка хихикнула. Гедимин мигнул, но остался на месте. Краем глаза он видел, как довольно ухмыляется Кенен, — он вошёл сюда в одном слое одежды, не считая белья, и теперь с него стащили всё, включая подштанники.

Комбинезон уже был расстёгнут, но самки не спешили его снять — они вдвоём отодвинули плотную ткань и гладили Гедимина по животу и груди, будто изучая его. Их пальцы ощупывали мышцы, скользили по шрамам, и лица самок — то, что можно было видеть из-под маски — непрерывно двигались, выражая что-то между восхищением и страхом.

— Вот не думала, что кто-то может быть таким… огромным, — услышал Гедимин шёпот, почти заглушённый шумом воды. — Десять футов роста, сплошные мышцы…

Кто-то поймал упавший комбинезон. Одна из самок припала к полу, ловко стаскивая с сармата носок. Он невольно усмехнулся — это выглядело очень странно. Самка ответила на его улыбку и подмигнула.

— Эй, Эмми, — послышался из ёмкости недовольный голос Кенена. — Девочки увлеклись, а Джед стоит и мёрзнет. Не пора его окунуть?

— Не беспокойтесь, мистер Маккензи, — ответила, хихикнув, самка, поливая Кенена из ковшика чем-то пузыристым; он частично погрузился в булькающую воду, но её хватило только на две трети туловища. — С Мишти ещё никто не замёрз.

Одна из самок, подмигнув Гедимину, положила руки на его бёдра и ловко, разделив скирлин по трём швам, сняла с него подштанники. Вторая коротко вскрикнула и прижала руку ко рту; первая вздрогнула и медленно подняла взгляд на сармата.

— Ч-что же с вами сделали⁈

Гедимин увидел, как смуглое лицо Эмми побелело и совпало цветом с её маской — впрочем, всего на несколько секунд. Затем она щёлкнула пальцами и что-то быстро проговорила на непонятном языке. Самки склонили головы и, взяв Гедимина с двух сторон за руки, повели к ёмкости с водой.

— Ложитесь, — одна из них погладила его по ладони. — Лежите и слушайте песню воды. Мы всё сделаем сами. Приятного вам купания…

С подачей газа что-то было не так, но в темноте трудно было рассмотреть выходные отверстия. Сейчас, погрузившись в ёмкость, Гедимин чувствовал неполадку кожей, — с одной стороны газ нагнетался вполсилы. Самка склонилась над ним, выливая на грудь мыльный раствор. Сармат приподнял голову, перехватывая её взгляд.

— Подача газа, — тихо сказал он. — Компрессор в порядке, но уплотнитель треснул. Стравливается в атмосферу. Второй выходной патрубок по правой стороне.

Рядом раздался громкий плеск.

— Дже-ед! — Кенен с досадой хлопнул ладонью по воде, обдав крупными брызгами и стены, и мокрых самок, и даже Гедимина. — Вот нашёл же время, а⁈

— Тш-ш, — прошелестела сармату на ухо одна из самок, растирая мыльный раствор по его коже и перебирая пальцами каждую выпуклость мышц. — Вы много работали, мистер Джед. Сейчас время отдыха.

Это было странное ощущение, и сармат не мог определиться, нравится оно ему или нет, — его как будто разбирали на части для тщательной промывки. Воду слили, перевернули его, долго натирали непонятными веществами разгорячённую кожу, потом сбрызгивали холодной жидкостью — и, перевернув, проделали то же самое с передней частью. Гедимин лежал, распластавшись на тёплой поверхности и прикрыв глаза, и размеренно дышал. На секунду он ощутил странное напряжение — от солнечного сплетения оно спустилось вниз, к паху, но пропало на полпути. Ему вспомнился проект «Слияние» — всплески гормонов, отключающие мозг и берущие на себя управление телом. «Что-то ещё осталось,» — не без удивления подумал он. «Странно. Эти самки, видимо, знают, где это искать.»

— Ничего себе, — прошептал над его головой незнакомый голос. — Настоящий гигант. И шрамы… Матерь божья! Кто его так⁈

Гедимин, уплывший было в воспоминания, нехотя открыл глаза. Его уже вытирали — множеством мягких губок или тряпочек, то осторожно, то с силой, разминая мышцы и вызывая прилив крови. Кто-то из «белых», остановившись рядом с сарматом, смотрел на его пах. Гедимин напряг мышечные волокна — хрящевая трубка, остаток выделительной системы, качнулась кверху, вильнула из стороны в сторону и опустилась. Человек отшатнулся, из-под маски послышался нервный смешок.

— Просто хрящи, — сказал Гедимин, опуская голову на стол. — Немного мышц. Дополнительный канал выделения. Для спаривания непригоден.

Из-под масок — и той, что виднелась в полумраке впереди, и тех, что проступали из влажного тумана за плечами сармата — донеслось странное бульканье.

— Изуверство какое-то, — пробормотал тот, кто стоял у ног сармата; теперь Гедимин разглядел, что это самец, и, видимо, из молодых — нижняя часть его лица была очень гладкой, нежной, как у вчерашнего клона. — Не знаю, кто вас так, но он з-заслужил расстрел.

Гедимин с недоумением смотрел на его лицо, очень выразительное, даже при том, что половина его скрыта маской. «Он напуган,» — думал сармат. «Чем⁈»

Его вытерли; две самки осторожно помогли ему встать — точнее, поддержали его с двух сторон, как будто это чем-то помогло бы, если бы сармат действительно завалился набок. От долгого лежания, странных запахов и контрастных температур в голове немного гудело. Гедимин, терпеливо дожидаясь, пока на него наденут комбинезон (почему-то люди решили сделать это самостоятельно — и справились с задачей очень ловко, сармату только пришлось нагнуться, когда они закрывали швы на плечах), прислушивался к ощущениям. Они были скорее приятными — расслабленное тело снова наполнилось силой, и Гедимин чувствовал себя очень бодрым. Мозг, проснувшись, тут же переключился на эксперименты с ирренцием. «Двухпучковый прожигатель,» — напомнил себе сармат. «Надо проверить, как изменились свойства мембраны. Где-нибудь, где всплеск сигма-излучения не будет заметен.»

Кенен больно ткнул его пальцем под рёбра. Гедимин удивлённо покосился на него, и Маккензи, угрюмо щурясь, указал на занавесь в дверях. Одна из самок приподняла её, пропуская сарматов в «сухой» отсек, где остались их вещи.

— Хорошего дня, мистер Джед, и вам, мистер Маккензи! — донеслось из полумрака. На пороге их уже ждала Джой — или другая самка в такой же белой униформе с волнистыми выступами. Гедимин нырнул в свой скафандр и удовлетворённо выдохнул, когда пластины сомкнулись на его груди. Все странные обычаи и непонятные намёки остались снаружи, и больше никто не мог к нему прикоснуться.

— Компрессор надо проверить, — сказал Гедимин самке. — Уплотнитель на патрубках. Утечка там. Заменить — сразу будет другой напор.

— Джед! — Кенен скривился и исподтишка показал сармату кулак. Бить его — в бок или в живот — он не стал, видимо, сообразив, что скафандр твёрже его костяшек. Гедимин недоумённо мигнул.

У выхода самка в красной униформе беседовала с компанией весёлых поселенцев. Их лица были тронуты краснотой, и, проходя мимо них, Гедимин учуял запах спирта. Передав гостей в руки Джой, самка поднялась из-за стола и улыбнулась.

— Как вы провели время, господа? Мистер Кларк, вам понравилось?

— Любопытно, — признал Гедимин, снова прислушавшись к своим ощущениям. — Похоже на техосмотр. Но компрессор надо чинить. Это несложно…

— Джед! — Кенен с досадой хлопнул себя по бёдрам. — Ему понравилось, Мэрикрис. И мне тоже.

— Приходите к нам ещё, мистер Маккензи, — вежливо улыбнулась самка; её взгляд, скользнув по Кенену, снова остановился на Гедимине, и сармат растерянно мигнул. — Мы будем вам рады. Вам и вашему другу.

— Идём, — буркнул Кенен Гедимину и быстро вышел за дверь. Сармат догнал его у обочины, где их дожидался небольшой глайдер. Там Кенен, развернувшись к Гедимину, поднёс кулак к его респиратору.

— Больше ты сюда не попадёшь, Джед. Даже мимо не ходи!

Сармат мигнул.

— Что было не так? — спросил он, чувствуя, как озадаченность переходит в раздражение. — Ты сам меня сюда притащил. Я не просился.

— И не просись, — буркнул Кенен, занимая место в глайдере. — Что они в тебе нашли⁈ Серый амбал в уродливых шрамах…

Гедимин протянул руку к его плечу, и командир, закрыв рот, потеснился и дал сармату сесть. До базы они доехали молча; в полной тишине Гедимин вернулся к своим излучателям и закончил сборку. Через час он хотел спросить у Кенена, где можно провести эксперимент с прожигателем, но передатчик молчал. Сармат в растерянности бродил по кораблю, трижды пройдя мимо запертой капитанской рубки, пока не вышел к отсеку управления. Кенена там, естественно, не было, зато был Айзек, тоже не первый день проживший на Луне, — и, возможно, он знал, где Гедимину с его излучателями спрятаться.

— Атомщик, — Айзек сам поднялся ему навстречу и вышел вместе с ним в камеру дезактивации. Сармат молчал, выжидающе глядя на него, — тут опять происходило что-то непонятное, и Гедимин надеялся на разъяснения.

— Ты был с Кененом сегодня? Там, с человечьими самками? — Айзек пытливо заглядывал ему в глаза. Гедимин мигнул.

— Был, — признал он. — Мы не спаривались. Там просто горячая купальня со странным запахом. Если из-за этого Маккензи не купит тебе что-то для АЭС…

Айзек качнул головой.

— Нам пока ничего не надо, атомщик. Значит, просто купальня… А с чего Кенен вернулся таким злым?

Гедимин пожал плечами.

— Наверное, я нарушил какой-то обычай. Мне с ними сложно. Я хочу поставить опыт с прожигателем. Не знаешь, где тут можно спрятаться?

Айзек покачал головой.

— Разве что под кораблём, но… Это ведь может взорваться?

— Вот именно, — Гедимин угрюмо сощурился. — Придётся отложить. Жаль.

«Испытательный отсек,» — сармат прикинул, сколько у него ипрона и флии, и хватит ли их на качественное экранирование небольшого помещения. «В хвосте есть пустые отсеки. Выберу один под лабораторию. Маккензи спрашивать не буду — всё равно его нет.»

20 февраля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин пристально глядел на дозиметр, развернув его «щупы» полностью, до последнего сенсорного волоска. Внутренности корабля слегка фонили — больше, чем городские улицы, но меньше, чем поверхность Луны, не прикрытая атмосферой. Примеси омикрон- и сигма-квантов в излучении не было.

Сармат вышел из отсека, зашёл в соседний, медленно обходя самодельную лабораторию по кругу. Из переборок кое-где выступало защитное поле, и Гедимин утрамбовывал его обратно, придавая ему форму лабораторного помещения. Ни зелёных, ни красных бликов на нём не было, и дозиметр по-прежнему молчал.

«Сойдёт,» — Гедимин с довольной усмешкой отключил прибор. В лаборатории стоял, не прикрытый никакими кожухами, ирренциевый твэл с полностью поднятым управляющим стержнем; внутри дозиметр показывал сотни кьюгенов в час, но наружу не просачивалось ни кванта. Гедимина смущало только одно — экраны состояли преимущественно из защитного поля с непрерывной генерацией, а оно рано или поздно должно было выгореть.

Выставив дополнительные экраны и прикрыв проём в защитном куполе, сармат вернулся в лабораторию. Твэл светился чистой зеленью без примесей белизны, температура держалась в пределах девяноста по Цельсию, — если бы у сармата были ферковые роторы для испытания, они бы исправно вращались. Роторов не было, как и некуда было скинуть выработанную электроэнергию; пока у него был только твэл, сделанный по старым образцам. «Рабочая конструкция,» — в очередной раз признал Гедимин. «Работает, пока не трогаешь. А если тронуть?»

Прицелившись, он аккуратно пнул стенд. Установка дёрнулась, и в тот же момент управляющий стержень отделился от электромагнита и упал, прервав реакцию. Гедимин, промигавшись от ослепительно-белой вспышки, посмотрел на дозиметр. «Нейтронная волна,» — он досадливо сощурился. «Вот то-то и оно. Выброс нейтронов и мгновенный перегрев. И что с ним делать?»

Крышка люка негромко задребезжала — кто-то снаружи постучал по ней кулаком. Выждав полминуты, он постучался ещё раз. Гедимин, с присвистом выдохнув сквозь зубы, прикрыл твэл кожухом и поднял блокирующий рычаг.

— Чего надо?

На пороге, застенчиво улыбаясь и пряча руки за спиной, стоял Кенен. За ним смыкались защитные поля — непрерывная генерация не прекратилась из-за того, что кто-то вломился в отсек.

— Твоя лаборатория? — Кенен огляделся по сторонам и уважительно хмыкнул. — Неплохо ты тут обустроился, Джед. Тут идёт работа, а снаружи ничего не видно и не слышно…

— Зачем пришёл? — прервал его долгие вступления Гедимин. Кенен потупил взгляд.

— Компрессор, Джед. Его всё-таки надо чинить.

— Какой компрессор? — удивлённо мигнул сармат.

— В «Сюаньхуа», — терпеливо ответил Кенен. — Я договорился, Джед. Но не тащить же туда всю базу! Двадцать восьмого мы поедем в госпиталь с плановым визитом, а потом — сможешь провести небольшой ремонт в «Сюаньхуа»?

Гедимин пожал плечами.

— В госпитале последнее время мало работы. Будет так же — успеем к твоим самкам.

— Я знал, что на тебя можно рассчитывать, — Кенен, подобрав пульт управления, повертел его в руках. — Тебе нужна помощь, Джед? Я бы мог нажимать на кнопки, когда надо…

Гедимин мигнул.

— Пока не надо. Тут какая-то ерунда с нейтронами. Не понимаю, откуда они берутся. Встряска не должна вызывать такую реакцию…

Кенен сочувственно похмыкал.

— Они очень мешают, да?

— Они… — Гедимин хотел выдать развёрнутое объяснение, но посмотрел на топазовые искры на манжетах Кенена и передумал. — Из-за этого реактор накаляется и отключается. А может расплавиться. Ненужная реакция, лишняя. Что-то надо с ней делать…

Кенен развёл руками.

— Бывает, Джед. Айзек тоже работает с нейтронами. Кажется, в таких случаях он берёт карбид бора…

Гедимин покачал головой.

— Нет, не то… Хотя…

Он мигнул. «Дополнительный слой поглощения? Слой… Обеднённый уран? Внутренний канал из ирренция, а снаружи… и будет изоляция и поглощение, и стержни не будут обмениваться… Любопытно. Надо попробовать.»

— Ну что, сходить за карбидом? — деловито спросил Кенен.

— Не надо карбида, — ответил Гедимин. — Есть одна мысль… Ты иди, я тут сам справлюсь.

«Надо же,» — думал он через полчаса, доделывая чертёж и время от времени удивлённо мигая. «От Маккензи есть польза. Правда, что ли, взять его в лаборанты? Он шустрый, его так просто не взорвёшь…»

28 февраля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Свет в коридорах госпиталя горел вполсилы, из лифтов работал только один, — от питания отключили всё, что только можно было отключить без риска для чьей-либо жизни. Гедимин сидел у полуразобранного генератора, оттирая повреждённые детали от смазки и задумчиво щурясь. Кенен стоял над ним с фонарём, добавляя света на и так ослепительно блестящие поверхности. Гедимину было не до него — он думал, удастся ли восстановить эту деталь так, чтобы она не рассыпалась в первый же месяц, или придётся послать «макак» за новой.

— Думаю, это из-за топлива, — сказал Питер Фокс, отступивший от генератора к стене, но так и не выбравшийся из отсека — ему, видимо, нравилось наблюдать за ремонтом. — Привезли новый дизель, и к вечеру — вот это.

— Возможно, — отозвался Гедимин, глядя на корродированную поверхность. — Какие-то примеси…

Он покосился на топливный бак. Горючего там уже не было — его слили до капли и промыли внутреннюю поверхность. Гедимин не хотел включать лучевой резак в облаке нефтяных испарений — их концентрация и так была слишком велика, даже после распыления поглощающей смеси. «После перелива там будет что угодно. Изначальные примеси уже не отследишь…» — сармат досадливо сощурился. «Надо было сразу анализатором…»

— Если проблема в топливе, оно непригодно, — сказал он, разглядывая деталь; её можно было восстановить — на полгода, не более, но Гедимин решил рискнуть. — Ищи замену. Когда привезут, позови, я проверю. Сейчас анализировать бесполезно.

…Он уже собирал генератор, когда Питер, наконец успокоившись, отошёл от него и заговорил о чём-то с Кененом. «А вот сейчас фонарь мне нужен,» — Гедимин оглянулся на Маккензи и досадливо сощурился.

— Кенен, иди сюда. Нужен свет.

— Да-да, Джед, — мгновенно отозвался Маккензи. — Ну зачем ты мне это рассказываешь, Пит? Я и так знаю, как хорошо Кларк относится к чужакам. Даже к таким слизистым уродам, как мы с Джедом.

Гедимин криво ухмыльнулся — эта интонация была ему хорошо знакома.

— Это нормальное отношение, Кенен, — отозвался Питер. — Не какое-то достижение жителей Кларка. Нормально — не издеваться над военнопленными, не пытать их и не отстреливать больных и раненых. Надеюсь, все виновные будут наказаны.

— Если за дело взялись мианийцы — я даже не сомневаюсь, — сказал Кенен. — Без расстрелов не обойдётся. Даже странно, что высшая цивилизация так трясётся над остатками нашей расы. Её уже списали в утилизацию собственные создатели…

— Перестань, — резко мотнул головой Питер. — Это послевоенное время. Гнев ещё не остыл. Я и сам поначалу… не очень радовался нашему соседству. Но я встану с оружием, если кто-то решит убить тебя или Гедимина без суда, без вины, только за рост и число пальцев.

Кенен хмыкнул.

— За такой рост, как у Джеда… Ну, я понимаю тех, кто хочет его убить. Не обращай внимания на мою болтовню, Пит. Наши сарматские шутки грубы и глупы — нам неоткуда было взять изящный юмор.

Пробный запуск генератора пришлось отложить на послезавтра — именно тогда управление обещало прислать новую партию дизеля. «Надеюсь, не с того же склада?» — буркнул Гедимин, услышав об этом. Питер пообещал, что горючее никуда не зальют, пока сармат с анализатором его не проверит. Он вышел на улицу проводить Кенена и Гедимина, и ремонтник, оглядываясь на его белый силуэт, задумчиво щурился.

— Им бы надо ЛИЭГ, — тихо сказал он, переключив коммутатор, когда госпиталь исчез за поворотом. — Знаешь, где взять ферк?

Кенен пошевелил пальцами.

— Ферк — штука специфическая, Джед, — протянул он. — Сам знаешь, на что указывающая. Заказать партию ферка — всё равно что вывеску повесить: «Ирренций — здесь!»

Гедимин угрюмо кивнул.

— А материалы для синтеза? Если заказывать понемногу и в разных местах…

Кенен прикинул что-то на пальцах и покачал головой.

— Я подумаю, Джед. Питер мне дорог, ты — тем более, но… Мы можем очень глупо спалиться. А я не для этого полтора года вгрызался в лунный грунт.

— Я не хочу, чтобы тебя спалили, — сказал Гедимин. Шрам на правом боку на секунду обожгло болью — физических причин для неё не было, но нервная система всё запомнила и периодически выдавала фантомные всплески. «Сокорро-то разбомбили,» — сармат незаметно прижал ладонь к подрёберью. «Но сколько ещё осталось…»

…Глайдер проехал мимо фасада прикосмодромных зданий, не останавливаясь. Гедимин удивлённо мигнул.

— Чёрный ход, — усмехнулся Кенен, глядя на озадаченного сармата. — Сейчас мы не посетители. Иди, Джед, работай, тебя давно ждут. Я буду снаружи.

«А потом я что-нибудь перепутаю, и он опять неделю будет дуться,» — думал Гедимин, сердито щурясь, пока пробирался по узким коридорам внутрь здания. «Чёрный ход» был проложен под соседней автономкой, среди складских помещений и подземных стоянок, и сармат долго шёл по стрелке с белыми цветами, пока не наткнулся на нужную дверь. Едва он притронулся к звонку, она распахнулась, и человек на пороге радостно улыбнулся. Это была одна из местных самок с тугим узлом волос на макушке, но на этот раз одетая в нормальный уличный комбинезон с респиратором.

— Мистер Джед, — она слегка наклонила голову. — Вас трудно не узнать. Заходите.

Они прошли несколько вспомогательных помещений с гладкими стенами и добрались до тройных дверей со звукоизоляцией. Самка небрежно хлопнула растопыренной пятернёй по считывателю, и створки одновременно разошлись, открывая Гедимину уже знакомую комнату. Сейчас там горел яркий свет; пёструю подсветку отключили, украшения смотали, водяной пар уже не висел в воздухе, но запах незнакомых веществ ещё чувствовался.

— Перекройте главный вентиль, — распорядился Гедимин, деловито осматривая постаменты «столов». Их тут, как он и запомнил с прошлого раза, было два, оба с дополнительными опорами, верхние части легко снимались, открывая механизм подачи воды и воздуха и пневмоприводы, приводящие ёмкость в движение.

— Всё перекрыто ещё с утра, — отозвалась, подойдя к сармату, другая самка, из полупрозрачной униформы переодевшаяся в стандартный комбинезон; узнать её можно было только по узлу волос на макушке и торчащей из него «заточке».

— Эмми Конаган, — она протянула Гедимину узкую ладонь. Сармат тронул её двумя пальцами и тут же отпустил, опасаясь сломать.

— Мы нечасто вызываем ремонтников, — продолжала Эмми, кивнув на оборудование. — Обычно справляемся сами. Но мистер Маккензи был так любезен… Можете приступать, мистер Джед. Мы с Мишти будем здесь, если понадобится помощь.

Сармат кивнул и жестом попросил самок отойти от механизма. Корпуса вскрывались очень легко, нигде не заедали, — за оборудованием действительно следили и сделали всё, чтобы упростить доступ. Гедимин внимательно осмотрел патрубки — замена уплотнителя нужна была на тех узлах, до которых добраться было сложнее, где-то стёрлась резьба, один из рукавов треснул на сгибе — в складках гофры это было трудно заметить. Гедимин отсоединил его и показал самкам.

— Это под замену.

— Где? — Эмми отобрала у него деталь и покрутила её в руках. — Да, и правда… Мишти, взгляни сюда.

— А, так вот где оно сифонило! — Мишти, хмыкнув, забрала рукав себе. — Подождите, мистер Джед. Эй, Лука! Лука-а!

Из-под завесы выглянул парень в белой маске — кажется, тот, которого видел Гедимин в прошлый раз. Ему сунули в руки неисправную деталь и отправили в мастерскую, и он убежал, напоследок смерив сармата внимательным взглядом.

В ремонте не было ничего сложного — протереть, обезжирить, просушить, затолкать уплотнитель, покрыть сверху эластиком… Гедимин не торопился, тщательно проверяя каждый узел, — Лука ещё не вернулся из мастерской, а сидеть без дела сармату было неловко. Ему и так казалось, что он снова без скафандра.

— У нас тут редко бывают тески, — сказала Мишти; они с Эмми незаметно подошли и теперь стояли над полуразобранным компрессором. — Не считая мистера Маккензи, конечно. У вас красивые глаза, мистер Джед. Очень красивые.

Гедимин покосился на неё и снова уткнулся взглядом в патрубок.

— Я слышала, что тески очень страстные, — вступила в разговор Эмми. — Даже свирепые и яростные. У нас тут никто не проверял…

— Я неспособен к спариванию, — ровным голосом сказал Гедимин, сердито щурясь на почти собранный механизм. «А ты в пять раз меня легче,» — мысленно добавил он.

— Я не хотела вас задеть, — виновато сказала Эмми. — Мы видели… Это чудовищно — то, что с вами сделали. Это ранение? У вас ведь был корабль, да?

Гедимин мигнул.

— Лука забегал в бар, когда там был этот… повстанец, — продолжала самка. — Даже сходил потом на космодром. Мы тоже зашли. Очень красивый корабль. И совершенно целый. На самом деле не было никакого боя, да? Вас заманили хитростью?

«Надо же мне было сунуться к Винстону…» — Гедимин досадливо сощурился. «Теперь весь космодром знает, что у меня был корабль. И много чего ещё. Интересно, как скоро слухи дойдут до шерифа…»

— Боя не было, — сдержанно подтвердил он. — Винстон очень… удачливый.

Занавесь зашуршала. Из-под неё высунулся Лука с коробкой в руках.

— Вы не очень разговорчивы, мистер Джед, — заметила Мишти, положив перед Гедимином принесённую деталь. — Но всё равно — мы надеемся, что вы ещё сюда зайдёте. У вас очень красивое тело. Жалко всё время прятать его в броне.

Гедимин мигнул. «Люди — странные,» — в очередной раз убедился он. Принесённый рукав был без дефектов, и сармат поспешил прикрепить его на место. Ремонт надо было заканчивать.

— Лука, тише, — укоризненно шикнула Эмми на бормочущего парня. — Никто не спрашивал твоего мнения.

— Я просто говорю, что я бы сделал, — сердито отозвался тот. — Ведь отращивают же руки и ноги! Я нашёл бы денег, у кого угодно занял, но не ходил бы изувеченным. Это надо быть теском, наверное. Я не понимаю…

Его речь прервала звонкая затрещина. Гедимин, мигнув, закрыл корпус компрессора, свёл обратно подвижные опоры, надвинул верхнюю часть и, убедившись, что всё соединилось правильно, поднялся на ноги.

— Работает, — буркнул он. — Проверяйте.

Лука и Мишти склонились над бурлящей водой. Ёмкость наполнилась быстро. Гедимин проследил за всплывающими пузырьками, — напор усилился так, что самка, проверив его ладонью, прикрутила вентили, — видимо давление газа и водяных струй стало неприятным.

— Так этот компрессор мощнее, чем я думала, — пробормотала Эмми. — В офисе клялись, что большего напора не добьёшься. Видимо, вся партия такая же.

Она оглянулась на Гедимина и, быстро протянув руку, притронулась к его перчатке.

— Хорошая работа, мистер Джед. Вы и капитан, и механик?

— Я — ремонтник, — буркнул сармат. Въедливый взгляд самки его тревожил — он казался себе подопытным в каком-то эксперименте, но в чём состоит исследование, никто ему не объяснял.

— Вы стесняетесь или боитесь, — сказала Эмми, понизив голос. — Не надо. Мы не заманиваем вас, как тот повстанец. Нам просто любопытно, что ещё вы можете. Вам в самом деле понравилось тут?

Гедимин пожал плечами.

— Мне нравятся купальни с разной водой. И когда вода чередуется. У нас была очень горячая вода. А потом мы ныряли в озеро. Оно никогда не прогревалось. Холодная местность.

Из-под качнувшейся занавеси долетел резкий запах чего-то растительного, похожего на мятую хвою, и сармат невольно усмехнулся.

— Там всегда пахло шлаком. Венерианцы жгли его. Сернистый газ… Тут лучше. Не жжёт глаза.

Самка неуверенно улыбнулась.

— Интересные воспоминания. Шлак? Жечь шлак?

— Серный шлак, — кивнул Гедимин. — Похоже на венерианский воздух. Жжёт слизистую. Людям, наверное, неполезно. Мне тоже не нравилось. Но венерианцы…

Он осёкся, поняв, что наболтал много лишнего, и потянулся к передатчику — надо было предупредить Кенена, что работа закончена, и пора вызывать глайдер.

— А вы с какой планеты? — спросила самка, заглянув ему в глаза. — Там очень сильная радиация. Тут, на Луне, даже без скафандра так не обгоришь.

— С Энцелада, — буркнул сармат. Передатчик на его руке протяжно пискнул — Кенен получил сообщение и вызвал транспорт, минут через пять глайдер должен был подъехать.

— Работает? — он кивнул на ёмкость с водой. — Тогда я пойду.

— Я провожу вас, — сказала Эмми, кивнув другой самке и самцу. — Выпускайте роботов, надо тут прибраться. Через полчаса запустим посетителей. Идите за мной, мистер Джед.

За тройными дверями она оглянулась и всунула что-то в его ладонь.

— Это для вас. Не для мистера Маккензи. Хорошая скидка и бесплатный чай.

Гедимин, мигнув, посмотрел на маленький предмет. Это была карта с изображением белого цветка и двумя золотистыми полосками.

— Спрячьте, — велела самка. — Мистер Маккензи давно такую хочет. Я не хочу, чтобы он её у вас отобрал. Приходите без него, когда будет время. По воскресеньям у нас церемонии лунного чая.

Последняя дверь открылась, и Гедимин вышел на улицу. Кенен ждал его, угрюмо щурясь на мостовую.

— Починил? — хмуро спросил он. — Идём, Джед. Я уже боялся — ты у них на чай останешься.

— Что такого в их чае? — спросил Гедимин. — Почему он лунный? Тут же не растёт эта трава.

Кенен изумлённо замигал, а затем вцепился в его руку и зашипел в респиратор так, что сармат невольно отдёрнул ладонь и подался назад.

— Церемония лунного чая⁈ Джед, кусок слизи, тебя позвали на церемонию⁈

— С тобой что-то не так, — сказал Гедимин, с опаской глядя на Маккензи. — Едем на базу. Ничего не скажу, пока не успокоишься.

Когда глайдер вывернул на восток, Кенен несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и снова повернулся к Гедимину.

— О чём ты с ними говорил?

— Они слишком много знают, — недовольно сощурился сармат. — Про корабль, про Винстона… Не надо мне сюда больше ходить.

Кенен расплылся в довольной улыбке и протянул руку.

— Давай сюда карту, Джед. Нечего ей валяться без дела. Всё равно ты чай не пьёшь.

06 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Контейнеры, обёрнутые плотным защитным полем, со стороны выглядели как небольшой белый шар. Кенен поднял его на вытянутых руках и довольно усмехнулся.

— Одиннадцать килограммов?

— Десять, — поправил его Гедимин. Он готовился к выходу — наносил поверх брони нейтронностойкую пыль, разглаживал неровные участки, и скафандр постепенно приобретал нетронутый вид, будто и не было бесчисленных царапин и оплавлений. На корабле было тихо — в полтретьего сарматы ещё не проснулись, и перемещения Кенена и Гедимина могли бы заметить разве что операторы трёх реакторов, но им было не до того.

— Десять? — переспросил Кенен, опустив контейнеры на палубу. — Разве ты вчера не говорил…

— Килограмм останется тут, — пояснил Гедимин, прикрепляя белый шар к груди и придерживая левой рукой; контейнеры с ирренцием казались ему невесомыми. — Мне на опыты.

Кенен недовольно сощурился.

— Тебе мало «ириена»? Я думал, мы договорились…

Гедимин качнул головой.

— Мне нужен «лунник».

Несколько секунд Кенен молчал, разглядывая его броню, потом нехотя кивнул и жестом позвал Гедимина за собой. Они двинулись к хвостовому люку — отправляясь в другую галактику, не следовало привлекать к себе внимания.

…Тёплая волна сигма-излучения скользнула по лицу и схлынула, оставив сармата на палубе крейсера, и он кожей почувствовал гул массивных роторов и смещённую тягу антигравов.

— Уран и торий! — Линкен, остановившись напротив прибывших, вскинул кулак и ухмыльнулся. — Да, у нас большие проблемы с превосходством и величием расы. Но у нас ещё есть атомщик. Принесли? Сколько здесь?

— Десять триста, — Гедимин протянул ему контейнеры.

Линкен расплылся в довольной ухмылке и притянул сармата к себе, небрежно закинув белый шар на спину.

— Самое время, атомщик. Мы растратили все ракеты, а с кинетикой к Ириену не прорвёшься.

Гедимин мигнул.

— Объясни, — попросил он. — Я ничего не понял, но что-то не так.

— У тебя там своих проблем хватает, — недовольно поморщился Линкен. — Не бери в голову ещё и мои. Мы прорывались раньше, прорвёмся и теперь. Двадцать ракет — двадцать прорывов, сорок тонн руды. Идём, нечего тут стоять, — тебе место в капитанской рубке, и ты туда пойдёшь!

Гедимин озадаченно хмыкнул, но сопротивляться не стал. Кенен, оттеснённый солдатами, шёл где-то сзади; в рубку его попытались не пустить, но на удивлённый взгляд Гедимина Линкен всё-таки махнул рукой и позволил Маккензи войти.

— Не забывайся, Лиск, — хмуро сказал тот, садясь в кресло. — Я — такой же участник всех ваших проектов, как Джед.

— Гедимин, — недобро сощурился на него Линкен. — Так тяжело выучить семь букв?

Ремонтник облокотился на кольцеобразный стол и угрюмо посмотрел на обоих сарматов.

— Расскажи про Ириен.

Линкен досадливо поморщился.

— С Ириеном ничего нового. Закрытая планета, запрещённый металл, патрульная эскадра… Если бы я мог подогнать к ней крейсер, дело пошло бы бодрее, но в портал он не лезет. Обычно высылаю пару истребителей и рудовоз. Патруль отвлекается на ракеты и пальбу, рудовоз ныряет в атмосферу и летит обратно. Только вот мои шутки мианийцам уже приелись, и однажды на нырке нас всех прихватят. А крейсер в портал не пролезает. Мы вчетвером думали — может, ракетой его расширить?

Гедимин мигнул.

— Всё та же проблема с прожигателем?

«А я так и не поставил опыты с мембраной,» — с досадой подумал он. «Ведь есть же лаборатория! Откачать воздух, прожечь пару порталов, замерить…»

Линкен пожал плечами.

— Эта перегородка… Видимо, ей мы тоже надоели. Хильдир говорит, что порталы с каждым месяцем всё уже и уже. Скоро даже истребитель не пролезет.

— Скверно, — буркнул Гедимин. — И ты ещё сказал — из десяти килограммов получится двадцать ракет? Значит, критическая масса сейчас…

Линкен снова пожал плечами.

— Хильдир говорит — четыреста двадцать, но я беру с запасом.

— И это для «лунника», — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Видимо, «кагет» теперь…

— До Кагета не добраться, — перебил его Линкен. — Да и незачем. Пока там досверлишься до руды, тридцать раз пристрелят.

В рубку вошли двое солдат с контейнерами, тщательно обёрнутыми защитным полем. Линкен, спохватившись, достал из «кармана» небольшую, но тяжёлую коробку.

— Ипрон и кеззий. Немного, но что есть.

— Сколько здесь? — Кенен, оживившись, подошёл к контейнерам. — Это плутоний?

— В этот раз мало, — сказал Линкен. — Девять килограмм. Ещё полкило серебра — говорят, оно вам нужно. Зато надрали урановых пластин — тонны три, обеднённый, сложили в трюме. Надо?

Гедимин кивнул.

— Тебе не попадался ферк?

Линкен задумался.

— Есть немного в корабельных запасах, — сказал он. — Роторы, бывает, трескаются…

— Тогда не надо, — качнул головой Гедимин. — Но если найдёшь…

Линкен хмыкнул.

— Ферк — редкое ископаемое. Разве что… — он ненадолго задумался, и на лицо выползла недобрая ухмылка. — Протащить бы крейсер сквозь портал…

Гедимин положил ладонь на его кулак.

— Дай мне время на опыты. К маю, если всё пойдёт как надо, сделаю тебе новый прожигатель.

Линкен мигнул.

— Справишься? Тебе же выжгли всё…

Гедимин поморщился.

— Не выжгли бы — уже бы сделал. Поищи обсидиан. Он должен быть на вулканических планетах. Возможно, там, где звезда растёт, и приливные силы…

Взрывник хлопнул его по плечу.

— Что-нибудь найдём, атомщик.

…Они возвращались на корабль, обвешанные контейнерами, — Гедимин нёс три центнера обеднённого урана, плутоний и серебро, Кенен шёл налегке, на ощупь вычисляя расстояние до люка. Ремонтник, сгрузив всё в герметичном отсеке и выложив плутоний в охлаждаемую цистерну, забрал серебро, кеззий и ипрон и пошёл было в цех, но Кенен поймал его за локоть.

— На какие там опыты тебе нужно время?

— Прожиг, — ответил Гедимин. — Надо изучить свойства мембраны…

— Прожиг, — повторил за ним Кенен. — Тот самый, что при неудаче заменяет собой небольшой «Теггар»?

Гедимин озадаченно посмотрел на него.

— Я знаю, как проводить прожиг, — недовольно сказал он, догадавшись, что Кенен совсем не рад будущим экспериментам. Командир базы хмыкнул.

— Ты много чего знаешь, Джед. Критическую массу ирренция, например…

Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Говори прямо, — угрюмо сказал он. — Что не так?

— Мне корабль жалко, Джед, — тяжело вздохнул Кенен. — Иди-ка со своими экспериментами… куда-нибудь из этого кратера. Мы на днях едем в Бэрд за субстратом, включу тебя в экспедицию.

…Флия, недавно вылитая в форму, ещё не остыла и просвечивала сквозь полупрозрачные стенки алым с рыжеватым отливом. Литейная станция тихо шипела под воздушными потоками — после такого сильного нагрева её следовало охлаждать медленно. Гедимин раскатывал ипрон, то и дело останавливаясь и замеряя толщину листа; всё, что тоньше полумиллиметра, у него начинало рваться, и тут надо было уступить место Иджесу. Пока Иджес сидел рядом, на пустом месте у литейной станции, поглядывая на термодатчики и баюкая на ладони шаровидный дрон.

— Так говоришь, твои прожигатели стали работать ещё хуже? Хуже, чем во время войны? — спросил он, дождавшись, когда Гедимин закончит измерения и запустит станок. — Может, Лиск сломал реактор?

Сармат качнул головой.

— Я бы заметил. Что-то меняет свойства. Либо ирренций, либо мембрана. Если ирренций… — он задумчиво сузил глаза. — Тогда и реактор работал бы не так. Или вообще остановился бы. А мембрана… Мы так и не изучили её на «Гекате».

— Значит, вы сломали мембрану, — Иджес едва заметно поёжился. — Может, оставить её в покое?

Гедимин вздохнул.

— Линкен застрял в чужой галактике. А я так и не сделал нормальный реактор. Всего-то и надо было — каких-то два года не лезть в идиотскую войну…

Он остановил станок и снова измерил толщину листа. Ипрон незаметно раскатался до четверти миллиметра. Удивившись, что лист до сих пор цел, сармат отошёл от механизма и кивнул Иджесу. Литейная станция (а тем более — слиток флии) до сих пор не остыла, и металл дышал жаром. Гедимин достал чертёж нового твэла и сверился с ним. Конечно, работать с ирренцием в присутствии Иджеса он не стал бы, но топливные таблетки нового образца уже проходили отжиг в паре метров от сарматов, за непрозрачным защитным полем, — Иджес их не видел, а дозиметры не чувствовали. «Эти твэлы вчетверо тяжелее старых,» — думал Гедимин. «Из-за внешнего слоя… Надеюсь, реакцию он не загасит. У „лунника“ омикрон-поток сильнее…»

10 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — кратер Бэрд

Ирренциевый реактор был загружен заново и остался под присмотром Амоса; он же после недолгих уговоров согласился присмотреть за экспериментальным твэлом. Миниатюрный реактор, закрытый кожухом, «горел» в лаборатории Гедимина. Сармат давно не трогал его, только отслеживал параметры и собирал статистику. Пару раз в сутки твэл терял стабильность, излучение начинало пульсировать, и немедленно срабатывала система глушения; поставить запуск на автоматику Гедимин пока не рисковал — для этого и был нужен Амос. Филк, услышав о нестабильном реакторе под боком, скривился, в заверения, что взрыв его не зацепит, не поверил, но приглядеть согласился, — и теперь Гедимин, относительно успокоенный, стоял в капитанской рубке и терпеливо ждал, пока Кенен, открыв потайную нишу, рылся в документах.

— Список бригады… — командир ткнул в передатчик, и смарт на запястье Аксы, бригадира, с которым Гедимин отправлялся в кратер Бэрд, несколько раз мигнул. — Разрешение на выход из-под городского купола… разрешение на пребывание в кратере Бэрд… лицензия на управление проходчиком… квитанция на аренду проходчика… чёрт! Ещё же пошлина, совсем забыл… ладно, на месте доплатишь. Там ещё пени набежали, чтоб их…

Он сунул Аксе в руку пятикойновую карточку и вернулся к раскопкам.

— И разрешение на добычу двухсот тонн силикатного субстрата, — с облегчённым вздохом он протянул Аксе ещё один блестящий лист. — Всё. На посту сегодня Курт Урслер.

Акса, кажется, знал этого человека, — при звуках его имени он слегка поморщился.

— Вот именно, — мрачно кивнул Кенен. — Из фургона без приказа не лезть, рот не открывать. Джед, ты слышал? Вот тебе особенно — рот не открывать!

Гедимин досадливо сощурился. «Можно подумать, я тут один не знаю местных порядков!»

— Давайте, парни, — Кенен обвёл сарматов внимательным взглядом и, не услышав возражений, удовлетворённо кивнул. — Станцию понесёт Гедимин. Он — ваш штатный ремонтник, поняли?

Гедимин посмотрел на свою временную бригаду. Кроме него, настоящих сарматов там не было — только филки, и он в своей спецброне возвышался над ними на метр.

— Там не действуют гравикомпенсаторы, — напомнил ему в спину Кенен. — Джед, смотри не упрыгай в соседний кратер! На пребывание там у тебя разрешения нет!

…Глайдер-тягач с тремя прицепами, набирая скорость, поднимался по склону кратера Пири. Из закрытого пассажирского фургона Гедимин не видел ничего, кроме восьми филков, осторожно рассредоточившихся вокруг него, и кислородной станции, на которой он сидел. Станция перерабатывала последние килограммы субстрата, наполняя кислородные баллоны, и расщепляла углекислый газ, выдыхаемый сарматами; все сидели с открытыми респираторами и вроде как не чувствовали духоты, но Гедимин думал, что ему удобнее было бы респиратор закрыть. Все слоты под кислородные баллоны в его скафандре были заполнены — как и у филков, едущих с ним: в кратере Бэрд не было ни гравикомпенсаторов, ни своего атмосферного купола.

— Туда всегда ездят только филки? — спросил Гедимин у ближайшего сармата, но в тишине его голос прозвучал неожиданно громко и дошёл до бронированной кабины, где сидел Акса.

— Ты — первый Старший в этой бригаде, — отозвался он. Гедимин мигнул.

— Первый кто?

Филки захмыкали, переглядываясь.

— Старший. Так вас называют, — сказал Акса. — Никогда не слышал?

— Меня никогда не… называли, — проворчал Гедимин, думая о стремительности изменений. «Мы всегда были просто сарматами. Обычными. Настоящими. Значит, у филков есть для нас свои обозначения. Ну, этого следовало ждать. Они ведь тоже разумные существа.»

— Люди меньше нас боятся, — пояснил ближайший филк озадаченному сармату. — Вы, Старшие, крупнее, сильнее… и трижды с ними воевали. Тебе, наверное, лучше сидеть в фургоне. Разрешение на тебя есть, но мало ли…

Гедимин пропустил последние фразы мимо ушей — у него уже была расписана программа экспериментов, и сидеть в фургоне он не собирался. Глайдер, перевалив через невидимый хребет, снизил скорость; сармату на секунду заложило уши.

— Вышли из городской зоны, — сказал один из филков, широко расставляя пальцы на ступнях, как будто пол мог уйти из-под его ног. — Теперь держитесь.

Гедимин выпустил когти за секунду до того, как его подбросило к потолку, и едва успел смягчить удар. Крыша фургона затрещала, филки, «заземлившиеся» на пару секунд раньше, укоризненно захмыкали.

— На Энцеладе земная гравитация? — еле слышно пробормотал один из них. Гедимин сердито сощурился, но не ответил — он устраивался на кислородной станции так, чтобы не слетать с неё на поворотах. Сама станция была принайтована прочно — сармат проверил крепления перед выездом и теперь жалел, что сам не пристегнулся к тем же тросам. Гравитация падала с каждым метром, глайдер спускался на дно южного кратера. Спускаться было недалеко — всего километра три.

Тягач плавно затормозил — Акса старался не трясти прицепами, в областях обычной лунной гравитации они становились необычайно летучими. Гедимин, проскрежетав когтями по обшивке, кое-как удержался на месте. Что-то запищало в ушах — сначала тихо, потом — пронзительно до боли.

— Пост, — тихо сказал ближайший филк. Фургон слегка встряхнуло. Люк открылся. Внутрь заглянул жёлтый «Шерман» довоенного образца — Гедимин даже мигнул от удивления, увидев такую «древность».

— На выход! — рявкнул экзоскелетчик. Гедимин, досадливо щурясь на распахнутый люк, в который высвистел из фургона весь кислород, поднялся на ноги и широко расставил пальцы. Он старался передвигаться осторожно, на цыпочках, но всё равно врезался в край люка и едва не сбил с ног пару филков.

Двое экзоскелетчиков, выстроив сарматов в шеренгу, светили на них считывателем, третий сверялся со списком, перед четвёртым Акса разложил документы.

— Просроченная пошлина, — буркнул человек. — Пеня за четырнадцать дней…

Он потыкал в кнопки смарта.

— Четыре восемьдесят два, — объявил он. — Плати или езжай обратно.

Акса без единого звука протянул ему пятикойновую карту. Лицо на нагрудном мониторе экзоскелета сморщилось, но наручный аппарат исправно запищал — долг Кенена был погашен.

— Сектор эпсилон восемь дробь четыре, — экзоскелетчик снова тронул кнопки; в этот раз запищал наручный смарт Аксы. Гедимин услышал в наушниках негромкий ропот.

— Это в часе пути! — Акса недовольно сощурился. — Других свободных секторов нет?

Сармат оглянулся через плечо. Глайдер загораживал обзор, но кое-что было видно. Пост находился на склоне кратера, и вся равнина была как на ладони — груды поднятой взрывом породы, световая разметка, редкие проходчики, роющиеся в обломках. Гедимин насчитал всего шесть на обозримом пространстве; он не знал, как распределяются сектора, но свободных было много, и гораздо ближе, чем в часе пути от поста.

— Сектор эпсилон восемь дробь четыре! — повторил постовой, повысив голос. — Продолжайте движение!

— А лучше бы вас сюда не пускать, — пробормотал один из экзоскелетчиков, глядя на Гедимина в упор. Сармат посмотрел на него, не мигая, и человека передёрнуло.

— Все на борт! — объявил Акса, отмахиваясь от направленного на него ракетомёта. — Ждите меня в фургоне, я за проходчиком.

Тягач остался на посту; дальше фургон и пустые прицепы тащил проходчик, медленно пробираясь мимо завалов силикатной породы вдоль края кратера. Гедимин пытался освоиться в области низкой гравитации. Кислородную станцию отключили — субстрат кончился, баллоны наполнились, углекислый газ вышел из фургона, когда его вскрыли.

— Здесь, — объявил Акса спустя пятьдесят три минуты тряски и переваливания с боку на бок. Проходчик был тяжелее тягача, подушка защитного поля не держала его, и он ползал на своих гусеницах по раздробленному камню, — вместе с ним из стороны в сторону мотало прицепы.

Гедимин выходил последним, стараясь никого не придавить. Проходчик проехал десяток километров от края кратера к центру; вал ещё был виден — трёхкилометровая стена с неровным осыпающимся верхом. Солнце стояло в чёрном небе над горами, и они роняли на дно длинные зубчатые тени.

Пассажирский фургон отстегнули; Гедимин вытащил кислородную станцию и пристроил там, где обломков было меньше, прикрепив её к целой, не разбитой взрывом породе. Акса предлагал развернуть проходчик, но сармат, отмахнувшись, ухватил фургон за крюк и оттащил его на край сектора, за кислородную станцию, туда, где обломков не было вовсе — их убирали сразу, чтобы не сбилась разметка. Взрыв поднял и перемешал три метра «грунта»; глядя на горы, Гедимин вспоминал, что когда-то они были на полтора километра ниже, — город, нуждающийся в кислороде и стройматериалах, углубил кратер вдвое.

Когда сармат вернулся в центр сектора, филки уже состыковали пустые контейнеры между собой и с проходчиком. Двое сели за штурвал, остальные разбрелись в поисках гор обломков, удобных для погрузки. Гедимин чувствовал, как рыхлый слой под ногами трясётся, но звука не слышал, — в наушниках была мёртвая тишина.

Защитное поле он установил в тени горы, среди крупных вывороченных глыб выше его роста, — он не знал, насколько хорошо просматривается кратер сверху, но не хотел рисковать. Купол вышел длинным — пять метров в одном измерении, три — в другом. Гедимин долго настраивал приборы, прикреплял к руке излучатели, — их было два, но работали они синхронно, как обычный двухпучковый взрыватель, и с той же мощностью. «Хорошо, что скафандр не просвечивается,» — он вспомнил экзоскелетчиков на посту и недовольно сощурился. «И никто не знает, где в нём ниши. Кроме нескольких дохлых „макак“ из Сокорро…»

Защитное поле шло красными волнами от всплесков сигма-излучения, — Гедимин, набирая статистику, сделал полсотни прожигов. Проколы затягивались быстро — сармат даже не тратил время на их закрытие. Все удары были нанесены в межзвёздное пространство, и Гедимин надеялся, что не зацепил пролетающий мимо крейсер Мианы или живой астероид Алити.

Едва он убрал защитное поле, в наушниках задребезжало.

— Урслер спрашивает, что ты делаешь под куполом, — сообщил недовольный Акса. Гедимин на секунду задумался, гадая, какое объяснение покажется человеку правдоподобным.

— Мне неспокойно, когда небо чёрное, — сказал он. — Я с Земли и к этому не привык.

В наушниках запищало, потом Акса вернулся на связь.

— Урслер приказывает убрать купол, — сказал он. — Войти в фургон и не выходить, пока мы не закончим. Лучше сделай, как он велел, не то на посту проблем не оберёмся.

— Ладно, — не стал спорить Гедимин. Опыты были закончены, и он мог заняться разбором результатов. «Всё-таки кратер просматривается,» — сделал он вывод из услышанного. «Видимо, я пропустил дрон. Не люблю дроны…»

То, что он увидел на экранах приборов, сильно ему не понравилось — и, когда через два часа он свёл информацию в единую схему, он сердито сощурился и обругал про себя Маркуса и его идиотскую спешку. Пучок установленной мощности при первых испытаниях прожигал в мембране трёхмиллиметровый прокол, во время проверки на Кагете он сузился до двух миллиметров, сейчас еле-еле набирал один, но чаще получалось восемь-девять десятых. «Понятно, почему крейсер не лезет,» — думал Гедимин, мысленно подбирая параметры прожигателя, чтобы крейсер всё-таки пролез. «Мембрана распухла втрое. Интересно, это из-за нас, или она всегда так делает?»

Спросить было не у кого. Филки уже собрали субстрат и теперь возились со сцепкой контейнеров, выразительно оглядываясь на «амбала в скафандре». Гедимин, выключив все приборы, пошёл им помогать, думая про себя, как они раньше обходились без «Старшего», — ведь до сих пор ни один прицеп не остался в кратере Бэрд…

Проходчик с тяжёлым грузом полз обратно к посту полтора часа. Гедимин усилил «подушки» под прицепами, но ход мягче не стал. Мучительно долго глайдер всползал по склону кратера, и когда он остановился, все облегчённо вздохнули.

— На выход! — гаркнул, всунувшись в открытый люк, жёлтый «Шерман». В этот раз ценного газа в фургоне не было, и никто не расстроился.

Гедимину в глаза снова ударил луч считывателя. Один из экзоскелетчиков остановился перед ним. Лицо на экране ухмыльнулось.

— Значит, тески боятся космоса?

Гедимин промолчал, только сощурился, вспомнив листы фэнрила в фальшивых окнах, — везде, где люди проводили дольше нескольких минут.

— Я тебя раньше не видел, — продолжал человек, не дождавшись ответа. — Вам с ним не тесно в одном фургоне?

— Гедимин — штатный ремонтник, — отозвался Акса. — В секторах, которые нам достаются, вашу службу не дождёшься и за сутки.

Человек не двинулся с места, только переключил экраны, — теперь его лицо смотрело с боковой панели прямо на филка.

— Не нравится Бэрд — сиди в Пири, — сказал он. — Нечего лазить по всей Луне. Вам и так дали слишком много воли. Двигай к городу и передай Маккензи, что в следующий раз без уплаченной пошлины в кратер не пущу.

Поезд, прицепленный к тягачу, пополз дальше — медленно вверх по склону, ещё медленнее — вниз, под действие гравикомпенсаторов Кларка, на дно кратера Пири. Гедимин смотрел на дозиметр и задумчиво щурился. «Надо отслеживать изменения,» — думал он. «Каждый месяц ставить опыты. Мембрана меняет свойства, и… есть подозрение, что это устроили мы.»

11 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Обсидиан… — Кенен в задумчивости пощёлкал пальцами по краю кольцевидного стола. — Так много, и без очевидной причины… Это наверняка вызовет подозрения. Боюсь, Джед, я тебе ничем не помогу. Попробую связаться с «Фениксом» — Лиску это надо, Лиск пускай и думает.

Гедимин кивнул, молча разворачиваясь к выходу. Его в лаборатории ждал полусобранный твэл.

— Постой, — сказал Кенен, когда он уже выходил в коридор. — Значит, эта штука меняет свойства… и за ней надо следить? А что-то с ней сделать ты можешь?

Гедимин качнул головой.

— Может, Хольгер мог.

Его голос дрогнул на этом имени, и он перевёл взгляд на ближайшую переборку, чтобы Кенен не заметил, как потемнели его глаза. Хольгер снова приснился ему в ночь после экспериментов — он был жив, сгорал от любопытства и заглядывал через плечо Гедимина в показания дозиметра. Сармат чувствовал его прикосновение ещё несколько минут после того, как проснулся, и долго сидел, прижав ладонь к ноющей груди и сдерживая рвущийся из неё вой.

— Ладно, Джед, — Кенен заметил неладное и поспешно замахал руками. — Иди, займись наукой. Если нужно понажимать на кнопки — я в твоём распоряжении.

…Твэл, оставленный под присмотром Амоса, ещё не «погас». Гедимин, отсоединив кабель, ведущий к реакторному отсеку, осторожно пнул стенд. После короткой белой вспышки управляющий стержень упал, и свет нехотя потускнел. Засунув твэл обратно в кожух, Гедимин отодвинул его в самый дальний угол и, подключив охлаждение, прикрыл защитным полем. Сборка нового не заняла много времени — всё было практически готово, осталось прикрепить к дуге управляющего механизма.

Ипроновый стержень был поднят, и сразу же Гедимин увидел зелёную вспышку и услышал тревожный писк дозиметра. Пульсирующее излучение не понадобилось — твэл «зажёгся» без промедления, и оболочки из обеднённого урана этому не помешали. Гедимин, довольно усмехнувшись, проверил показатели — стержни грелись чуть сильнее обычного, но температура оставалась в рабочем диапазоне. Он выждал несколько минут; интенсивность омикрон-излучения, перевалив за обычный предел, продолжала расти. Она не пульсировала, и Гедимин, потянувшийся было к рычагу сброса, остановил руку. «Другой предел,» — предположил он, внимательно наблюдая за ростом. «Ещё немного… Всё, вышел на плато. Хм… Странно. Я думал, уран возьмёт часть квантов на себя…»

Он подключил анализатор. Ирренций внутри стержней медленно «выгорал», но внешние оболочки так же медленно перерождались. «Вот область синтеза,» — Гедимин поднёс к твэлу «щупы» прибора. «А вот тут — обратный синтез. И за счёт него такая интенсивность. Надо за ним понаблюдать…»

Он накинул на конструкцию экранирующий кожух и вышел. Хотелось сразу проверить стабильность твэла, но Гедимин заставил себя отложить опыты на неделю. «Пусть поработает в мирных условиях,» — думал он, чувствуя на коже привычное фантомное тепло — волокнистое «существо» засело в его лаборатории в момент запуска первого миниреактора и с тех пор оттуда не вылезало. «Дней через пять попробую встряхнуть его. А потом дойдём до Прожига. Откачаю из отсека воздух… Кенену лучше не говорить.»

17 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Резкий звон коммутатора застал Гедимина в коридоре рядом с лабораторией — он только успел выйти из-под защитного поля, из-за плотности блокирующего любые виды связи. Досадливо щурясь, он притронулся к шлему.

— Джед, где тебя носит? — возбуждённо спросил Кенен. — Быстро на космодром!

…Повреждённый барк, вытащенный космодромными тягачами на далёкую южную площадку, теперь состоял из двух крупных частей и одной помельче — метеороид, встреченный между Землёй и Луной, расколол его пополам. Сарматы-ремонтники стояли вокруг, озадаченно переглядываясь.

— Шли с неисправным «сивертсеном»? — спросил Гедимин, досадливо щурясь на остатки корабля. Восстановить его можно было, — несколько тысяч стяжек, дополнительный слой обшивки, — но область разлома навсегда осталась бы уязвимой и при неудачном старте снова разорвала бы барк надвое. «Корабли не регенерируют,» — мелькнуло в голове у сармата, вспомнившего, как зарастают «раны» мианийского крейсера.

— Да было у них поле, — отозвался Кенен. — Иджес выцепил данные с сервера… Поймали нейтронную мину, поле поглотило излучение и само выгорело, а дальше сработали осколки. Когда уже космос вычистят⁈

Он потыкал в разломанный барк дозиметром и повернулся к Гедимину.

— Что скажешь, Джед? Я вот не уверен, браться ли. Много они не заплатят.

Гедимин пожал плечами.

— Скажи им, что собрать его можно. Или ставить стяжки, или… — он ненадолго задумался. — Или пересобирать заново. На первое хватит трёх дней, на второе… неделя, не меньше. Но на стяжках он долго не пролетает — ещё одна мина, разбалансированный антиграв на старте, и его снова порвёт.

Кенен задумчиво сощурился.

— Подожди, Джед. Дам им возможность выбрать. Макаки это любят…

…Сарматы покинули ремонтный ангар, оставив его под присмотром кларкских «копов». В этот раз экзоскелетчики-земляне вокруг не вертелись — корабль относился к лунному флоту. Сейчас он, частично разобранный, лежал в ангаре среди подготовленных к установке стяжек, а Кенен оживлённо переписывался с городским советом — выбивал заказы на балансировку гравитационных батутов. Гедимин настороженно косился на него, думая, что балансировать, если Маккензи договорится, придётся именно ему — только он из всего персонала базы мог сделать это вручную и за считанные минуты.

Сармат снова оглянулся на ангар на южном краю космодрома и недовольно сощурился. Кенен, с облегчённым вздохом прикрыв передатчик броневыми пластинами, ткнул Гедимина в бок.

— Ну что с тобой, Джед? Это было их решение, их выбор — и их корабль, в конце-то концов! Мы что, должны трястись над ним больше, чем его владельцы?

Гедимин качнул головой.

— Почему они так решили? Я не понимаю.

— Деньги, Джед, — со вздохом ответил Кенен. — Кларк — не такая уж богатая колония. А расходы у неё… Эй! Ты меня слушаешь?

Гедимин, забыв о собеседнике, остановился и медленно развернулся лицом на восток. Там, за всеми терминалами космопорта, напротив ангаров, сдающихся в аренду, стоял широкий купол прозрачного защитного поля. Под ним стояла одинокая «Гарпия», неизвестно как дожившая до этого дня; больше не было ничего.

— А… — Кенен проследил за его взглядом и, взяв сармата за плечо, потащил за собой. — Крейсер улетел. Интересно, продали его, или тот повстанец перебрался на Землю?

— Даже ты не знаешь? — недоверчиво покосился на него Гедимин. Кенен пожал плечами.

— Я тут не живу, Джед. Что-то происходит — мне не докладывают.

В баре Джона не было, и вообще людей было немного. Сарматы забрались в привычный тихий угол; Гедимин, равнодушно взглянув на разложенную на столе еду, подошёл к стойке.

— Ты, Джед? Давно тебя не видно, — кивнул ему Дэвид, поставив полупустую ёмкость в холодильник. Сармат скользнул взглядом по табло с показателями температуры — с прошлой настройки агрегат работал без сбоев.

— Винстон улетел? — спросил Гедимин. — Продал корабль?

Человек хмыкнул; его взгляд на секунду стал очень внимательным.

— Нет, в этот раз не выгорело, — ответил он. — Забрал свой крейсер и вернулся на Землю. Не знаю, как он его поднял, но повторить этот фокус больше никому не удалось. Ты, наверное, смог бы.

— Вернулся… — повторил Гедимин, сузив глаза. «Значит, он с реактором справляется. И… чего-то не говорит покупателям? Глупо. Он возвращает им деньги, платит неустойку, имеет дело с полицией… Из-за чего? Если не хочешь продавать корабль, так не продавай…»

— Ты что-нибудь слышал об электрических пиявках из Африки? — спросил он.

— Я не люблю животных, теск, — покачал головой Дэвид. — У нас они, к счастью, не водятся.

…Охранники информатория, болтавшие о чём-то в дверях, расступились при виде сармата, и он удивлённо мигнул, но тут же выкинул эту странность из головы. Машина, за которой он обычно сидел, была свободна; убрав с экрана рекламный баннер лунной колонии, сармат набрал в поисковике «электрические пиявки Африка».

«Население Нделе эвакуировано» — замигал перед ним первый же заголовок. «Войска удерживают рой в районе электростанции. Судьба персонала остаётся неизвестной…»

Гедимин, изумлённо мигая, развернул статью. На размытой фотографии вокруг крупной дизельной электростанции бушевал электрический шквал. Вокруг неё дымились обломки военной техники — от наземных бронеходов до лёгких бомбардировщиков. На трансформаторной подстанции висели гроздья багровых тел с вытянутыми кверху хвостами, ещё несколько тысяч метались в воздухе, создавая живой заслон и стену непрерывно сверкающих разрядов. Гедимин смотрел на всё это, пытаясь прикинуть суммарную мощность живых электрогенераторов, — получалось, что зверьки должны были обуглиться изнутри задолго до первой молнии.

«Вспышка агрессии со стороны электрических мутантов вызвана атакой вооружённых сил Восточного Блока на формирующийся рой, — к такому выводу пришла Комиссия по взаимодействию разумных существ», — прочитал Гедимин по следующей ссылке. К ней не прилагались фотографии, но, увидев, о чём речь в статье, сармат не закрывал её, пока не дочитал до последней буквы. «Служба планетарного контроля Мианийской Федерации направила на Землю комиссию для наблюдения за мирным процессом. Первое совещание её членов с Советом безопасности Солнечной системы… А, так они тут не из-за животных. „Проверка, проведённая в поселениях военнопленных…“ Они тут из-за нас,» — Гедимин удивлённо хмыкнул. При слове «гетто» ему вспомнился Ураниум-Сити, и он продолжил читать, держа всплывшие картинки перед глазами. «Выдача спецодежды была саботирована в трети поселений… новые летние комбинезоны не были привезены… один комплект зимней спецодежды… отсутствие моющих средств…» — Гедимин озадаченно покачал головой. «Да, в Ураниуме порядка было больше. Не помню там проблем со стиркой. И одежду выдавали…»

«Комиссия следит за устранением замеченных недостатков», — говорилось в статье. «Так, военнопленные в семидесяти крупнейших гетто получили разрешение на изготовление моющих средств и необходимое оборудование. Вопрос о самостоятельном производстве одежды и обуви для нужд гетто пока обсуждается…» Гедимин снова мигнул. «Так быстро зашевелились? Мианийцы держат их за горло? Хм… Мне нравится эта цивилизация. Интересно, почему им так интересны сарматы. Выглядит так, будто они на нашей стороне, против землян. Зачем им это?»

Он вспомнил внутренности мианийского корабля и странные жесты встреченных пришельцев, — если бы это были люди, Гедимин подумал бы, что его встречают, как почётного гостя. «Или такие поклоны для них — всё равно что кивок для сармата,» — оборвал он бесполезную цепочку ассоциаций и снова взглянул на экран. Оплаченное время летело быстро; надо было собрать побольше информации, — собственный информаторий пока не разрешили ни одному гетто как на Земле, так и на Луне.

20 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Тёмно-красный раствор меи въелся в броню Гедимина и отслаивался неохотно — нейтронностойкий фрил всё-таки набрался нейтронов, и вычистить его было затруднительно. Сармат влез под прозрачный дезактивирующий состав и долго стоял под душем, наблюдая, как жидкость под ногами из багровой становится розоватой. Два часа назад он вернулся с космодрома, где собранный из трёх кусков барк наконец отогнали с ремонтной площадки на предстартовую; выходя из терминала, Гедимин уже видел бортовой номер этого корабля в списке готовящихся к рейсу на Землю. Два часа он провёл в плутониевом реакторе; пятнадцать минут назад загрузка материала для синтеза наконец закончилась, и сармат мог немного отдохнуть.

«Да, найдёшь тут время для опытов…» — тяжело вздохнул он, наблюдая за струями розовой жидкости. Изготовленный им твэл с двуслойными стержнями который день оставался под присмотром Амоса и Кенена, и сармат не был уверен, что он вообще «горит», а не стоит «погасший» с тех пор, как Гедимина от него отвлекли. «Надо сегодня начать,» — он выбрался из-под душа и, наскоро обсушив броню, вышел из санпропускника. Дозиметр на рамке мигнул, но не запищал.

Твэл действительно был «погашен» — аварийная система глушения сработала три часа назад. Гедимин потыкал в передатчик, пытаясь связаться с Кененом, — сармата не было на корабле, и, судя по миганию экрана, он сам с кем-то общался. Ремонтник раздражённо сощурился. «Надо же было посадить Маккензи к реактору! Кто, интересно, сейчас следит за ирренцием? То существо с вибриссами?»

Существо, кажется, было единственным на этом корабле, кого интересовали опыты Гедимина, — стоило сармату войти, к его вискам прикоснулись тёплые волокна. Сплетя узор по лбу вдоль бровных дуг и спустив несколько завитков к скулам, они замерли, и сармат подошёл к твэлу, подбирая по дороге пульт управления. Ипроновый стержень поехал вверх вместе с дугой контрольного механизма; реакция возобновилась, и сармат, сверившись с приборами, довольно хмыкнул. «Работает. Теперь проверим стабильность…»

Положив руку на стенд, он аккуратно качнул его. Дозиметр не заметил ничего. Анализатор на максимальной чувствительности уловил несколько нейтронов во внутреннем слое топлива. Гедимин встряхнул установку снова, — нейтроны мелькнули и затерялись в пластах обеднённого урана, частично переродившегося в ирренций. Сармат хмыкнул и, уже не соизмеряя силу, пнул стенд и тут же отскочил, готовый в любую долю секунды распластаться на палубе. Установка «горела» по-прежнему — так ровно, будто к ней никто не прикасался.

Гедимин тряс и раскачивал стенд ещё десять минут, моделируя ракетный обстрел на минном поле, но, с какой бы стороны ни оказывалось воздействие, на процессы внутри твэла оно не влияло. «Как и должно быть,» — подумал сармат, убрав руку со стенда и досадливо сузив глаза. «Всего-то — один слой урана. Кто мешал сделать это на „Гекате“⁈»

Волокон на висках стало больше, и они слегка нагрелись. Гедимин задумчиво сощурился. «Оно опять реагирует. И, возможно, на что-то влияет. Надо исключить…» — он резким движением опустил пластины на виски. Ощущение тепла продолжалось несколько секунд, но наконец «щупальца» отцепились, и сармат снова встряхнул установку. Серию опытов следовало повторить.

«И всё-таки дело не во мне,» — подумал он четверть часа спустя, глядя на молчащий дозиметр. «Она стабилизировалась. Значит, слоя урана достаточно для нейтрализации… Надо проверить в пульсирующем режиме.»

На секунду ему стало не по себе — твэлы такого типа ещё ни разу не выводились на пульсацию. Сармат проверил состав атмосферы в лаборатории — кроме ничтожной примеси выделившегося гелия, вокруг не было ни молекулы. «Если взорвётся, то не сильно,» — подумал он, отходя к дальней переборке и беря в руки пульт. «Попробуем на безобидной закрывающей пульсации…»

Грохота он не услышал — только почувствовал, как под весом его брони, отброшенной ударной волной, проминается переборка. Он продавил её насквозь; три слоя защитного поля лопнули, не выдержав лучевого удара, четвёртый подхватил сармата и позволил ему рухнуть на светящуюся палубу. Светилось всё — зелёные сполохи на уцелевшем куполе, ирренций, тонким слоем размазанный по лаборатории, скафандр Гедимина, облитый шкворчащим расплавом. Сармат попытался встать и зашипел от боли.

«Не работает,» — заключил он, кое-как поднимаясь на ноги и стряхивая горячие ошмётки с брони. Защитное поле разделило расплав надвое, и свечение потускнело; Гедимин замерил температуру и досадливо сощурился. «Ещё два поля, и пусть остывает. Потом займусь дезактивацией…»

Шевелиться было больно — сармат серьёзно ушиб спину. Он обвёл взглядом лабораторию, оценивая повреждения и мимоходом удивляясь, что никто ещё не поднял тревогу. Открыв уцелевший люк, он выполз в камеру дезактивации и вылил на себя канистру меи. Раствор зашкворчал — броня ещё была слишком горячей.

Он как раз успел остыть, когда в люк — не тот, через который вползал Гедимин, а дополнительный, выводящий в «чистую» зону — кто-то постучал и, судя по грохоту, ногами.

— Джед! — донеслось из ожившего передатчика. — Джед, приём! Ты жив⁈

— Да, — отозвался Гедимин, с трудом поднимаясь на ноги. — Не заходи. Тут ирренций.

— Да уж наверное не мармеладки! — рявкнул Кенен, пнув крышку люка. — Долго тебе там сидеть?

— Минимум час, — сармат вылил на броню ещё одну канистру меи и прислонился боком к переборке. — Следи за куполом над лабораторией. Если прорвётся, насветит на весь кратер.

— Да уж наверное — насветит! — Кенен отвесил крышке ещё один пинок — видимо, это его успокаивало. — Что ты там сотворил, Джед? Хотел взорвать корабль?

— Это несчастный случай, — Гедимин сердито сощурился. — Твэл потерял стабильность. Я всё уберу.

— Только попробуй не убрать, — буркнул Кенен. — У нас тут не «Геката», понимаешь? Город уже в курсе, что у нас тут авария. Мы уже под саркофагом, и Айзек объясняет совету, что его реактор не взорвался. Если они полезут на корабль…

Гедимин поморщился. «Да, город… Очень неудобно ставить опыты под боком у „макак“. Они быстро реагируют…»

— Через час в рубке, — Маккензи в последний раз пнул крышку люка и ушёл, тяжело грохоча металлическими «сапогами». Гедимин поддел пальцем корку меи — от поглощённого вещества она затвердела и сама отслаивалась от скафандра. «Ещё раз,» — сармат потянулся за канистрой. «И выделить собранный ирренций. Не на свалку же его везти…»

Когда он выбрался из хвостового отсека, оставив лабораторию, залитую меей, под усиленным защитным полем, снаружи уже горели красные светодиоды, предупреждая об опасности, и в коридорах, окружающих «логово» Гедимина, никого не было. Те, кого он встречал на жилой палубе, вздрагивали при его виде и косились на дозиметры. То же самое сделал и Кенен, ожидающий сармата в капитанской рубке.

— Ну что? — спросил он, хмуро глядя на Гедимина.

— Через три дня очистится, — ответил тот. — Я заделаю дыру в переборке…

Он шевельнул лопатками и сощурился от боли. Кенен мигнул.

— Облучился?

— Ушиб спину, — сармат осторожно сел в кресло, стараясь не прислоняться к спинке. Кости уцелели, но повреждённые мышцы ныли при каждом неловком движении. Кенен хлопнул себя по бёдрам и закатил глаза.

— В медотсек! Джед, вот найдёшь же ты время покалечиться…

— К утру пройдёт, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. — Я вывел твэл на пульсацию, и он…

— Закрой рот! — рявкнул Кенен, поднимаясь на ноги. — Твэл… Тебя ждут на космодроме! Надо же было сломать себе хребет на ровном месте…

— Чего им надо? — спросил Гедимин, пропуская лишнее мимо ушей. Заниматься ремонтом сейчас было сложновато, но искалеченным сармат себя не чувствовал — и он не понимал, из-за чего Маккензи так взвился.

— Корабли-разведчики Мианы, — буркнул Кенен. — Их три. Пришли сегодня утром. Господин Тикийя хочет, чтобы ремонтом руководил ты. Вот что я должен ему ответить⁈

Гедимин шевельнул плечом и досадливо сощурился.

— Сейчас я бесполезен. До завтра ждёт?

Кенен тяжело вздохнул.

— Через неделю, Джед. Скажу, что тебя ударило током на местных работах. Надо же было тебе именно сегодня ковыряться в твэлах!

Гедимин недобро сузил глаза.

— Ты сам втащил меня в проект. Целый год добивался. Теперь я работаю. Чего ещё⁈

Кенен замахал руками.

— Иди, иди, Джед. Иди в медотсек. Через неделю ты должен быть в полном распоряжении Мианы! Никакого ирренция, понял?

27 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Мея въелась в броню слишком глубоко, ни вымыть, ни выжарить её из межмолекулярного пространства не удалось, — после дезинфекции жёстким ультрафиолетом скафандр Гедимина покрылся тёмно-лиловыми пятнами. Сармат косился на них и досадливо щурился, — «Надо было химикам „Гекаты“ сделать эту дрянь бесцветной!»

Десятеро сарматов миновали последний кордон. Их уже не останавливали, только светили считывателем в лицо и на ходу сверяли списки. Экзоскелетчики, поднятые по тревоге карантинной службой космопорта, снова стягивались к ограждению, чтобы вернуться под городской купол и глотнуть воздуха, — до возвращения бригады с южного края космодрома им делать на площадке было нечего.

Кордонами обнесли весь юго-западный сегмент, подогнали бронеходы и развернули кислородные станции. В кольце охраны под прозрачным защитным полем стояли три ярко раскрашенных корабля. Гедимин смотрел на них, щурясь от рези в глазах, — ослепительная зелень, ультрамарин и серебро обжигали сетчатку. «Разведка?» — сармат недоверчиво ухмыльнулся. «Кем надо быть, чтобы вот это вот не заметить⁈»

Иджес, успевший прикрыть глаза тёмным щитком, покосился на Гедимина и ткнул его кулаком в бок.

— Что ты щуришься? Мы — лучшие механики двух галактик. Чего нам бояться⁈

Гедимин хмыкнул.

— Уверен?

— Иначе они ремонтировались бы у своих, — уверенно сказал Иджес. — Думаешь, им сложно за секунду вернуться домой?

— За секунду не выйдет, — буркнул Гедимин. — Порталы запрещены. Теперь — тихо, я изучаю техзадание.

Передатчик на его запястье часто замигал и погас. Бронеходы медленно отъезжали в разные стороны, пропуская сарматов к повреждённым кораблям. Гедимин смотрел внимательно, надеясь наткнуться на кого-нибудь из пришельцев, но мианийцы, если и оставались на «разведчиках», наружу не выглядывали.

Войдя под защитное поле, сарматы остановились и собрались вокруг командира, заглядывая с разных сторон в экран его передатчика.

— Повреждения обшивки, — прочитал вслух Гедимин. — Термические и лучевые ожоги, частичное расплавление…

Он посмотрел на ближайший корабль. Теперь, когда глаза не болели от яркой раскраски, сармат видел на обшивке неровные тёмные пятна с просевшей, а местами и прорванной поверхностью. В какой-то момент ему показалось, что обшивка вздымается, как от тяжёлого дыхания, и его передёрнуло. «Биолога бы им сюда,» — подумал он, растерянно глядя на ноздреватую почерневшую поверхность. «К таким ожогам без анестезии, наверное, не притронешься…»

— А где брать запчасти? — спросил Иджес. — Если обшивка так просела, они явно понадобятся.

Гедимин пожал плечами.

— Я прочитал всё, что тут было.

Он оглянулся на экзоскелетчиков, охраняющих периметр, но их уже не было — пока сармат изучал техзадание, защитное поле над кораблями уплотнилось до непрозрачности. Гедимин сердито сощурился.

— И имплант нам не дали, — один из ремонтников кивнул на ближайший корабль. — У этих тоже ничего не спросишь.

Иджеса передёрнуло, и он поднёс руку к респиратору.

— Вот и хорошо, что не дали. Я эту штуку в себя совать не стану.

Гедимин, выключив бесполезный передатчик, направился к кораблям, полагая, что остальные сарматы идут за ним. Подойдя к ближайшему «разведчику» на расстояние вытянутой руки, он остановился. Это была странная конструкция — как издалека, так и вблизи, — восемь сегментов, частично вставленных друг в друга и сужающихся от носа к корме, широкий нос в виде затуплённого клина, двойные расходящиеся «крылья» вдоль всех сегментов и многочисленные трёхметровые выступы-шипы сверху и снизу. На нижних корабль лежал, опираясь на выделенную ему платформу, верхние торчали в небо. Вблизи сармат увидел ещё несколько сотен выступов, длиной от полуметра до нескольких сантиметров, — они были разбросаны по всей обшивке, и в ней проглядывались тянущиеся к ним волокна. В некоторых шипах были отверстия, затянутые чёрной стеклообразной массой. Там, где ожоговая деформация накрыла такие элементы, «стекло» побелело.

Ожоги тянулись наискосок от носа к хвосту, поперёк через оба левых «крыла», и выглядели так, будто корабль обрызгало горячей жидкостью, — несколько выгоревших провалов разных размеров и «воспалённая» тёмная полоса поверх них. Снаружи она, как и весь корабль, была покрыта «тканью» десятисантиметровой толщины; под «кожей» лежали плотно переплетённые волокна, обёрнутые вокруг коротких шипов. «Кожа» от облучения или высокой температуры потемнела и просела, и волокна проступили сквозь неё. Отверстия уходили ещё глубже. Посветив в одно из них, Гедимин увидел блеск жидкости и знакомые тонкие трубки, обвитые вокруг конца толстой «балки». Её покрывала тонкая красноватая сетка, частично выгоревшая. Она поблескивала, и свет фонаря тут был ни при чём, — яркость блеска изменялась в каком-то причудливом ритме. Гедимин осторожно тронул её пальцем, и она сверкнула ослепительно ярко. Сармат отдёрнул руку.

— Зря Бринна не взяли…

Ответом ему была тишина. Он оглянулся и увидел, что ремонтники остановились в трёх метрах от корабля. Иджес подошёл на полшага ближе остальных и держал кулак сжатым, выдвинув из перчатки включенный лучевой резак. Гедимин растерянно мигнул.

— Вы чего?

— Что с этой штукой делать? — спросил Иджес. — Покажи, с чего начать?

«Нашли ксенобиолога…» — ремонтник, сердито щурясь, повернулся к кораблю. Обшивка не вздымалась, как ему показалось издалека, но под ней что-то пульсировало — возможно, трубки.

«Сначала — толстые балки, потом — трубки,» — вспомнил он особенности конструкции и ремонта «Мийяфьоси». «За ними — тонкие шипы, потом — тросы. Всё остальное — по ходу дела…» Он посмотрел на потемневшую «кожу» и выгоревшую волокнистую массу и задумчиво сощурился. «А в тот раз обугленного вещества не было. Что с ним делать? Может, убрать?»

Он аккуратно поддел просевший пласт и отрезал небольшой кусок. Обгоревшая масса упала ему под ноги. Корабль никак не отреагировал на её утрату. Сармат, примерившись, отсёк всю обесцвеченную «шкурку» — фрагмент шириной в полметра. Под обшивкой что-то задрожало, и Гедимин подался назад, но ничего не случилось — только теперь вместо тёмной «кожи» перед ним была частично потемневшая волокнистая «обшивка» — пласт полуметровой толщины, местами завивающийся в кольца. Сармат включил анализатор и направил на кольчатую структуру. «Тут внутри шип. Целый. Хорошо…» Он перерезал чёрные волокна у основания. Структура немного приподнялась, выдвигаясь из обшивки, но через несколько секунд снова осела. Гедимин стряхнул на землю обрезки и пожал плечами. «Ничего не понимаю, но голову пока не оторвало.»

— Идите сюда, — сказал он ремонтникам. — Тут ничего сложного. Вот это, чёрное, надо убрать, а то, что внутри повреждено, соединить. Трубки с трубками, штыри со штырями. Как на «Мийяфьоси».

Иджес тронул пальцем чёрную корку и поёжился.

— Тут много убирать. Останутся дыры. Так и надо?

Гедимин кивнул. «Если нет — нам скажут,» — думал он.

Этот корабль изнутри напоминал «Мийяфьоси», разве что ячейки «внутренних тканей» были мельче и не красные, а зеленоватые. Сармат скреплял порванные трубки, соединял обломки шипов, сращивал обрывки белесых тросов. Из-за удаления обгоревших участков они заметно укорачивались, но общая структура не менялась, — как только элемент становился на место, корабль втягивал его внутрь и накрывал зеленоватой губчатой массой. Несколько минут Гедимин наблюдал, как волокнистая «обшивка» разделяется на слои, чтобы прикрыть выжженную дыру. Его подмывало проверить её прочность ударом кулака, но на него смотрело слишком много шипов с чёрными «глазками» — они все развернулись к сармату — и он решил ничего больше не трогать.

«А волокна довольно прочные,» — сармат, выбрав самую длинную «нить» из обугленных обрезков, попытался порвать её пальцами, но поцарапал броню. Анализатор показывал сложносоставную органику с металлическим напылением, но не сплошным, а кольцами. Выломав большой пласт, Гедимин отколол кусочек и сунул в «карман» — «Интересное вещество, надо изучить.»

Следующий повреждённый участок находился в шести метрах над землёй на округлом боку корабля. Гедимин поставил ногу на ближайший выступ и полез вверх, но секунду спустя что-то обвило его щиколотки, и продвижение вынужденно прекратилось. Сармат посмотрел под ноги и увидел два белесых троса, выпущенных придавленными выступами. Ещё один пробивался под его рукой, неуверенно ощупывая вакуум симметрично расположенными волокнами на конце. Сармат замер на месте. Трос качнулся над обшивкой и лёг на неё.

Гедимин шевельнул ногой. Тросы, и так державшиеся прочно, от движения усилили хватку, а тот, что тянулся к руке, оживился и снова закачался над обшивкой. «Похоже на вибриссы,» — подумал Гедимин, глядя на его ветвящиеся окончания. «Был бы здесь воздух, он уже нашёл бы меня.»

Повреждённый участок обшивки по-прежнему чернел над его головой. Сармат дёрнулся, но тросы не поддались и на миллиметр. С ним ничего не делали — просто держали, но и вырваться он не мог.

В наушниках пискнуло.

— Эй, атомщик, — встревоженно прошептал Иджес. — Эта дрянь держит меня за руку. Я её только тронул, а она вцепилась. Что с ней делать?

«Общий механизм,» — сухо щёлкнуло в мозгу сармата, и он опустил взгляд на тросы, плотно обвившие его ноги. «Защита?»

— Дай подумать, — шёпотом, будто корабль мог его услышать и понять сказанное, ответил он. Положив левую руку на гладкий участок обшивки на максимальном расстоянии от всех шипов и пупырышков, он опустил правую к щиколотке и резко полоснул по тросу лучевым резаком.

Поверхность под его рукой дёрнулась, и он, уже ничем не удерживаемый, скатился наземь. Отступив на пару шагов, он наблюдал за быстро втягивающимися тросами. Повреждений не было ни на одном из них.

— Включи резак, — тихо посоветовал он Иджесу. — Просто прижги верёвку и прыгай вниз. Она тебя отпустит.

В наушниках благодарно хрюкнуло — сармат сразу же воспользовался советом. Гедимин посмотрел на корабль и озадаченно мигнул. Ожоговые полосы так и чернели в нескольких метрах от земли, и до них, так или иначе, надо было добираться.

Он выпустил когти и прижал руки к гладкому участку обшивки. Двинуться вверх он не успел — сразу четыре троса с разных сторон обвились вокруг его пояса и слегка его приподняли. Сармат повис на них, прижатый грудью к обшивке корабля. Проколы, оставшиеся от его когтей, затянуло тёмной жижей, быстро застывающей и превращающейся в плотную плёнку.

Толком испугаться Гедимин не успел — сразу же стало понятно, что тросы удерживают его, но не тащат и не пытаются раздавить. Найдя опору для ног, он тронул пальцем край прокола. Жижа колыхнулась, но не вытекла, — верхний слой уже застыл. Сармат приложил к проколам ладонь, с силой провёл снизу вверх и убрал руку, чтобы рассмотреть перчатку. Тросы резко качнулись кверху и снова замерли.

На ладони не осталось ни капли, но Гедимина уже интересовало не это. Он покосился на тросы, снова приложил руку к обшивке и провёл снизу вверх. Его плавно потянули кверху. Он двинул ладонью влево, и тросы повторили его движение. Обрадованно хмыкнув, сармат прижал к обшивке обе руки и повёл кверху. Несколько секунд спустя странный подъёмник дотащил его до повреждённого участка и, подчиняясь беззвучному приказу, остановился. Гедимин нашёл опору для ног и левой руки — отростки, поднявшие его с земли, отцепились и втянулись в свои шипы, но сармата тут же подхватили три новых троса. «Похоже на челноки на „Мийяфьоси“,» — запоздало сообразил сармат. «Предупреждать надо!»

— Иджес, слушай сюда, — прошептал он в коммутатор. — Эти тросы — подъёмники. Чтобы управлять, вози ладонями по обшивке. Остальных предупреди, чтобы не пугались.

— Етижи-пассатижи, — обречённо выдохнули ему в ухо. — Непросто быть лучшим механиком в двух галактиках…

…Тросы, бережно передавая сармата друг другу, довезли его до земли и, едва он поставил ногу на твёрдую поверхность, утянулись обратно под обшивку. Гедимин оглянулся на ближайший повреждённый участок — его поверхность уже заливало с краёв тёмно-зелёной жижей. «Регенерирует,» — сармат довольно хмыкнул. «А вот эти верёвки я бы взял для исследования. Был бы Хольгер жив…»

Он выкинул бесполезные мысли из головы и повернулся к ремонтникам. Они, сбившись в плотную группу за его спиной, подавленно молчали. Иджес смотрел на свои руки, потирал локоть и недовольно щурился.

— Ремонтная бригада! — гаркнул кто-то в наушниках Гедимина, и сармат от неожиданности вздрогнул. — Прекращайте работу! Все в карантинный модуль! Территорию космодрома не покидать!

— Карантин, — облегчённо вздохнул Иджес. — Надеюсь, у них там есть чем продезинфицироваться. Я весь в этой жиже и волокнах.

— Ты в скафандре, — напомнил ему Гедимин. Механик поморщился.

— Эти штуки втроём поднимают тебя. Может, им скафандр проковырять — на пару минут…

Гедимин не увидел связи, но промолчал.

Выделенный им модуль — металлический бокс, пустой внутри, с тесной шлюзовой камерой и герметичными люками — был подключён к кислородной станции. Воды там не было, как и матрасов, спать предстояло прямо на полу. Гедимин подумал, что пострадает от этого не он — скафандр выдержит, а вот бокс — навряд ли.

— Нет ничего для дезинфекции, — пожаловался Иджес, обыскав весь модуль. — Что у них на уме? Через пару дней нас вместе с модулем закатают в расплавленный металл?

— Мианийцы не позволят, — успокоил его один из ремонтников. — Кто к ним пойдёт чинить, если всех будут совать в металл?

В наушниках задребезжало.

— Джед, что нового? — спросил Кенен. — Все живы? Надолго вы там?

— Работы на два дня, — ответил Гедимин. — Но не знаю, сколько продлится карантин.

Кенен облегчённо вздохнул.

— Ни о чём не волнуйся, Джед. Вы все молодцы.

До обычного времени сна оставалось три часа, но заняться было решительно нечем, и Гедимин лёг, выбрав себе место в самом отдалённом углу модуля. Подумав немного о подъёмной силе «живых» тросов и о странной жидкости, заделывающей пробоины в кораблях, он переключился на недавний неудачный эксперимент. Судя по показаниям дозиметра, твэл был порван на части не внутренней реакцией, — это был типичнейший выброс из микропрокола, точнее, из полутора десятков проколов. Омикрон-излучение распалось на пучки, и часть пересеклась, и Гедимин, недовольно щурясь в потолок, думал, как этого можно было бы избежать. «Сделать излучение рассеянным… Видимо, надо „отравить“ топливо. Как в прошлый раз… Но чем? Уран? Там уже много урана…» — сармат перевернулся набок и в задумчивости провёл пальцем по стене — думать, ничего не держа в руках, ему было тяжело. «Ириенский ирренций? Ириен вот-вот прикроют, и проку от такой конструкции? Может, ипрон или кеззий? Надо попробовать…»

29 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Тёмные пятна на бортах мианийских кораблей заметно сузились, кое-где — распались на небольшие участки. Обшивка между ними посветлела и снова покрылась узорами. Гедимин, поднявшись к верхнему ожогу, несколько минут наблюдал за тёмной жижей, затянувшей «рану». Она отчётливо делилась на два слоя, и в нижнем уже проглядывали волокнистые структуры — такие же, как в неповреждённом участке обшивки под ней.

— Они регенерируют, — поделился Гедимин наблюдениями с Иджесом, дожидающимся его внизу, на почтительном расстоянии от корабля. — Удобно.

— Удобно, пока к тебе не приросло, — Иджес брезгливо поморщился. — Пойдём, там дезинфектор подогнали.

На северном краю огороженной площадки сарматов ждали четверо в экзоскелетах с символами биологической опасности. Рядом стоял вскрытый карантинный модуль, из его люка сочился зеленоватый газ, — химическая дезинфекция закончилась, теперь была очередь вакуума. Ещё двое экзоскелетчиков стояли рядом с тягачом, притащившим дезинфекционную камеру. Она была одна и, судя по внешним размерам, с трудом вмещала одного сармата.

— В шеренгу, — буркнул ремонтникам один из дезинфекторов, направляя на шлемы считыватель. — Гедимин Кларк? Достань то, что вынес с корабля, и брось на землю.

Сармат изумлённо мигнул.

— Быстрее, — поторопил его хмурый дезинфектор. — Брось и открой карман. Открой всё, что открывал на корабле. Всё? Теперь в камеру. Ноги и руки в крепления. Жди.

Массивный люк закрылся. Между ним и спиной сармата оставалась пара сантиметров, ещё немного — и крышка легла бы на скафандр. Со всех сторон в Гедимина ударил ослепительный белый свет, и он закрыл глаза, а когда открыл, вокруг клубился зеленоватый газ. Его продержали в камере долго — минут пять, не меньше, потом выгнали и заставили встать отдельно, поодаль от «грязных» сарматов. Следующим в камеру полез Иджес.

— Тройная дезинфекция, — облегчённо вздохнул он, через семь минут присоединившись к Гедимину. — Свет, газ и вакуум. Надеюсь, этого хватит.

— Через десять дней узнаем, — отозвался один из экзоскелетчиков. — Идите в модуль. Вас поставят вон там, привезут воду и пищу. Из модуля никто не выходит! Всем понятно?

09 апреля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин вышел за ограждение космодрома и, открыв респиратор, с наслаждением вдохнул условно-свежий воздух. От сидения в тесном модуле мышцы затекли, а мозг отключился, и теперь сармат не знал — пробежаться ему по мостовой или влезть на вертикальную стену, чтобы расправить смятое тело.

Мианийских кораблей на южном краю космодрома уже не было. Карантинные модули утащили на окончательную дезинфекцию. Скафандр Гедимина блестел от омывающих растворов, фиолетовые пятна с него наконец сошли, никаких волокон и шипов не отросло.

— Теперь — на базу, — выдохнул он, выходя на край тротуара.

— Гедимин, — окликнул его Иджес. — А поесть?

Сармат мигнул.

— Тебе ещё не надоело среди макак?

— Я к ним только что выбрался, — фыркнул Иджес. — До сих пор мы были среди непонятно чего из другой галактики.

— Идём, — пожал плечами Гедимин. — Мне не жалко.

Бар гудел изнутри, как трансформаторная подстанция, но, когда сарматы вошли, все разом замолчали. Дэвид молча выставил перед ними батарею из десяти кружек.

— За счёт заведения.

Гедимин удивлённо мигнул, но спорить не стал, — сарматы, кажется, остались довольны. Сам он не почувствовал в выпитой жидкости ничего, кроме этилового спирта.

— Мы теперь порт межгалактического значения, — сказал Дэвид, кивнув на новый знак над стойкой. Там была изображена мианийская длиннопалая ладонь, пожимающая человеческую руку на фоне лунного диска.

— Сюда будут ходить мианийцы? — спросил Гедимин. За столами засмеялись, Дэвид скупо улыбнулся.

— Не исключено. Надеюсь, перед этим мне дадут время на межпланетные закупки. Понятия не имею, что эти ушастые пьют.

— Тебе легко, Дэйв, — вздохнул человек за ближайшим столом. — Спирт есть спирт, если они им не травятся, нальёшь им бурбона. А мне что делать⁈

Дэвид ухмыльнулся.

— Джед, ты знаешь, что едят ушастые? Они тебя ничем не кормили?

Гедимин покачал головой.

— Карантин же. И у них, и у нас.

«Кларк» — было написано на верхнем краю новой таблички. «Первая ремонтная база в Тлаканте».

— Что такое Тлаканта? — спросил Гедимин, кивнув на табличку. — Наша галактика?

— Что-то вроде этого, — кивнул Дэвид. — Они её так называют.

— Это не по-мианийски, — заметил сармат, не найдя в новом слове ни писка, ни мяуканья. «Так же, как и названия излучений,» — отметил он про себя. «Может, на языке тех… палеоконтактчиков? Рокканцев?»

— Информаторий работает? — спросил он. Дэйв кивнул, выставляя перед собой две полупустые бутыли. Содержимое одной из них он налил в прозрачный стакан и теперь осторожно вливал туда же жидкость другого цвета. Она ложилась верхним слоем, не стекая вниз.

На входе в информаторий висела та же табличка про первую ремонтную базу. Охранники молча расступились перед Гедимином. Дежурный, покосившись на карточку в его руке, отмахнулся от оплаты и предложил прикрыть сармата защитным полем, если ему мешают чужие взгляды. Гедимин сильно удивился, но отказался, — к зевакам он уже привык.

«Тлаканта» — ввёл он в поисковик. Упоминаний было несколько тысяч; разъяснение сармат нашёл только на северянском сайте с обрывками чего-то вроде словаря. «Тлаканта, в другой транскрипции — Тлака’атнан,» — делился своими познаниями кто-то. «То, где люди (биол.вид). Обозначает Метагалактику. Чётко отделяется от области „Найа“ (миан. Ньяйе, алит. Нга’ай). Термин, предположительно возникший во времена палеоконтакта (Рокка/працивилизации Мексики)…»

На экран, закрывая текст, вывалилась красная табличка блокировки. Сармат недовольно сощурился. «Значит, здесь Тлаканта,» — думал он. «А там, за мембраной, — Найа. А я привык называть её Венданой. Надо будет переучиться. Правильные термины — лучше.»

«Электрические пиявки» — набрал он. «Континент: Африка, Азия» — предложили ему на выбор, и сармат невесело усмехнулся. «Карантин не помог. Наверное, не надо было их расстреливать…»

«Комиссия по взаимодействию разумных видов возмущена агрессивными мерами по отношению к африканской популяции электрофагов,» — сообщала первая же статья. «Рекомендации для азиатского региона, впервые столкнувшегося с мигрирующими электрофагами, — при встрече не проявлять агрессию и как можно быстрее уходить из контакта, применять барьерные меры для сохранения электрокоммуникаций, ни в коем случае не атаковать крупные стаи и роящихся животных.»

«Они уже в Азии,» — Гедимин задумчиво сощурился. «Скоро переберутся в Австралию. Интересно, как у них с морозоустойчивостью? Берингов пролив не такой уж широкий…»

«Ураниум-Сити» — набрал он в поисковике.

«Гетто „Ураниум-Сити“ сообщает, что добыча урана затруднена из-за непрекращающихся атак радиофагов,» — над статьёй мигал красный заголовок — новость была свежая и немаловажная. «Блокирующие купола постоянно окружены ими — по-видимому, животные запоминают расположение источников излучения и не отходят от них даже после экранирования. Среди шахтёров есть раненые и получившие лучевые ожоги. Координаторы требуют радио- и термозащитной экипировки для сарматов, работающих на урановых скважинах.»

«Радиофаги?» — сармат вспомнил синих длиннохвостых существ, цепляющихся присосками к кораблям. «Кажется, они с электрофагами с одной планеты. Странное, должно быть, место…»

Он хотел почитать ещё про «каменного змея» из Мацоды, но сообщения об этом существе пропали два месяца назад, — вроде бы земля странно содрогалась на Аравийском полуострове, но это списали на расширение тектонического разлома. «Уполз,» — подумал Гедимин. «И им повезло, если в портал. Много же там теперь пришельцев…»

10 апреля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — кратер Бэрд

Дребезжащий звук вырвал Гедимина из бредовых, но приятных видений в полпятого утра, и сармат едва успел приоткрыть один глаз, как услышал бодрый голос Кенена:

— Джед, ты встал? Все тебя ждут. Бегом в рубку!

Гедимин фыркнул в коммутатор, но Кенен уже отключился. За пояснениями пришлось идти в рубку, на ходу допивая Би-плазму. Иджес, привыкший к полуночным шевелениям Гедимина, даже не проснулся.

— Ну чего… — начал было сармат, ввалившись в рубку, но осёкся — кроме Кенена, там собрался десяток филков во главе с Аксой. Узнав его и вспомнив, какое сегодня число, Гедимин растерянно мигнул.

— Так-то лучше, — сказал Кенен с довольной улыбкой. — Джед в вашем распоряжении, парни. Выезжайте без промедления. На посту сегодня Гунтур Сламет, всё должно пройти без заминок.

Филки пошли к выходу. Гедимин отодвинулся от двери и недовольно сощурился.

— Я там зачем?

— Хороший механик всегда пригодится, — широко улыбнулся Кенен. Последний филк вышел в коридор, и только Гедимин видел, как Маккензи приподнял руки и быстро зашевелил пальцами. «Взрывник скинет тебе стекло,» — сказал жестами Кенен. «Спрячешь среди камня. Здесь разделим.»

Гедимин еле успел сбегать в лабораторию за излучателями — тягач с тремя прицепами уже ждал сарматов у обочины. Филки, охраняющие кислородную станцию, встретили сармата ворчанием, но он, не обращая на них внимания, поднял её и занёс в фургон. Мелкорослые сарматы вынужденно притихли.

…Тягач притормозил на спуске в кратер Бэрд. Гедимин ждал, что охранники вломятся в фургон, но те ограничились вежливым стуком. Сарматы выбрались наружу и построились вдоль прицепа. Проверка не затянулась — минуту спустя Акса уже разглядывал карту кратера в поисках выделенного сектора.

— Бета четыре дробь шесть, — сказал, ткнув пальцем в плоскую голограмму, человек с необычно тёмным, почти чёрным лицом. — Ваша база чинит корабли пришельцев, так? В городе говорили.

Акса кивнул и жестом загнал сарматов в фургон.

— Бета четыре дробь шесть, — вслух повторил Гедимин. В наушниках коротко пискнуло — Кенен принял сигнал.

Через пятнадцать минут сармат вышел из фургона посреди россыпи обломков. Взрыв снова углубил кратер, и повсюду вокруг громоздилась поднятая им порода. Филки отцепили проходчик, и он теперь маневрировал, дожидаясь, пока Гедимин оттащит в сторону прицеп с фургоном. Сармат недовольно сощурился, но возражать не стал — чем дольше он жил и работал с филками, тем мельче и слабее они ему казались, и тем нужнее им была помощь во всяких простых делах. «А ведь они крупнее людей,» — пришло ему в голову, когда фургон уже стоял на краю сектора, а сарматы запустили проходчик и начали сбор субстрата. «А люди освоили две планеты без нас. Как они справлялись?»

В наушниках пискнуло.

— Северо-восточный угол, — чётко проговорил Кенен и отключился. Гедимин, притронувшись к «карману» с излучателями и досадливо сощурившись, пошёл вдоль границы к указанной точке. Там горел красный маячок — пропустить его было невозможно.

«Нашёл место,» — думал сармат, глядя на мелкие обломки под и перед собой. «Я тут как на ладони. Если сверху висит дрон…»

Белая точка вспыхнула перед ним и расплылась в двухметровое кольцо с тонким светящимся краем. Из кольца вылетело полсотни разноразмерных булыжников буровато-чёрного цвета с характерным стеклянным блеском. Гедимин не успел их рассмотреть, как портал захлопнулся, оставив над поверхностью слабое свечение.

Сармат пинками согнал камни в аккуратную груду. Тёмная порода вокруг них отдалённо напоминала застывшую лаву — в ней тоже поблескивали чёрные осколки.

— Акса, — громко сказал он в коммутатор, — северо-восточный угол.

— Понял, — отозвался филк. — Стой там.

Когда проходчик, по дороге сгребая обломки породы, подполз к горке обсидиана, Гедимин собрал её в охапку и шагнул к прицепу. На крышу он запрыгнул с места — хоть какая-то польза была от сниженной гравитации. Контейнер был заполнен на две трети; проходчик измельчал субстрат в крупный песок, и обсидиановые булыжники, упав, полностью в него погрузились и пропали из виду. Гедимин с довольной усмешкой спрыгнул вниз, едва не вылетев за пределы сектора. Извернувшись, он кое-как остановился у самой полосы красных огней и некоторое время сидел там, наблюдая за проходчиком. Тот, собрав несколько тонн камня, развернулся и поволок прицеп на юг. Сармат вернулся к фургону с кислородной станцией и зашёл внутрь, подальше от летающих дронов, — он не видел в небе ни одного, но кожей чувствовал, что они где-то рядом.

В фургоне было пусто — ни сарматов, ни воздуха. Гедимин, хмыкнув, достал излучатели и стал настраивать дозиметр. «Прошёл месяц,» — он заглянул в прошлые данные и выложил их на видное место. «Посмотрим, что изменилось.»

Филки пришли за кислородными баллонами через полчаса, и Гедимин, сняв со станции наполненные ёмкости, поставил их у входа и заменил пустыми. Станция была подключена к поверхности под фургоном, — выработанный субстрат позволялось не оплачивать, и сарматы использовали каждую секунду, чтобы запастись кислородом. В наручном передатчике Гедимина добавился ещё один блок данных о реакции мембраны на прожигатель, и ремонтник думал о них за рутинной работой и досадливо щурился. Процесс, замеченный им ещё на Кагете, после войны и не подумал прекращаться, — портал ужался ещё на микрон. «Всё-таки мембрана утолщается,» — думал сармат. «Медленнее, чем раньше, но всё-таки… Видимо, наши развлечения на неё влияли. А теперь — или этот процесс затухнет, или… или его подогревает ещё что-то. Интересно, что будет, если закрыть все остаточные порталы?»

…Фургон остановился на посту; сарматы вышли на пересчёт, Акса, сдав патрулю проходчик, пошёл за тягачом. Прицепы с субстратом тщательно взвешивали; Гедимин, зная, что десяток килограммов обсидиана никак не повлияет на общую массу, всё же немного нервничал.

— Уплотнения в средней трети первого контейнера, — доложил весовщик, и сармат досадливо сощурился. Командир патруля, насторожившись, повернулся к патрульному.

— Форма, структура, состав?

— Округлая, минерал, алюмосиликат, — отозвался весовщик. — Похоже на брак измельчителя. Вскрывать?

Командир качнул головой.

— Незачем. Проезжайте!

«Проскочили,» — Гедимин, подавив облегчённый вздох, забрался в фургон. «Плохое место для контрабанды. Плутоний тут не провезёшь.»

…Кенен, выслушав его бурчание, ухмыльнулся.

— Эти патрули очень бдительные! Не беспокойся, я знаю, чего от них ждать. Выловил свои камешки?

Гедимин кивнул на груз неровной формы, обёрнутый брезентом и увязанный в подобие мешка. Вылавливать ничего не понадобилось — субстрат при выгрузке просеивали, и все камни остались на решётке. Гедимин проверил их омикрон-излучателем — обсидиановая линза исправно концентрировала луч, в отличие от тёмного стекла со дна кратера, — сармат проверил и его, но ничего интересного не обнаружил.

— И что теперь? Освободить под тебя литейную станцию? — Кенен недовольно сощурился на передатчик. — Я сказал Зету, что это не радиоактивно, но он не слишком рад.

Гедимин пожал плечами.

— Это просто камень. Он расплавится и застынет.

13 апреля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Пластины из тёмного вещества медленно остывали в потоках воздуха. Гедимин рискнул снизить его температуру на десять градусов, чтобы ускорить охлаждение, — линзы получились равномерными, кристаллизации удалось избежать, и готовые детали, затвердев, уже не сминались под пальцами, — ещё немного, и можно было их испытывать.

«Три сборки на пульсацию,» — Гедимин разглядывал чертёж перед тем, как его стереть. «Три с каждой стороны. По одной на сигма-луч, — этого хватит. Переставить экран вот на этот твэл, и поток накроет все три. Дополнительные линзы… интенсивность должна утроиться. Но надо будет сразу это проверить.»

Остывшую литейную станцию уже заняли рабочие Зета, и она, перемешивая новый расплав, зажгла красные светодиоды и подсветила предупреждающие знаки. Гедимин, задумчиво глядя на неё, думал, что пора делать новый твэл — двуслойный, как и предыдущий, но с другим составом топлива. Чистый кеззий у него ещё оставался — считанные граммы, всё остальное пошло на изготовление флии. Смешивать с ирренцием нужно было именно чистый — примесь серебра могла всё испортить.

Передатчик громко задребезжал. Гедимин, забывший о существовании Кенена и его заказов, вздрогнул от неожиданности и нехотя принял сигнал.

— Джед, я знаю, ты ничем не занят, — деловито сказал Маккензи. — Мойся и выходи. Через полчаса тебя ждут в «Сю».

— Где? — сармат растерянно мигнул.

— «Сюаньхуа», — пояснил Кенен. — У них там потоп. Рвануло что-то из крупных труб, девчонок едва не смыло. Езжай, разберись, запчасти они оплатят.

Гедимин снова мигнул.

— Больше послать некого? У меня тут остывают линзы…

— И ты лично на них дуешь, — Кенен насмешливо хмыкнул в коммутатор. — Давай, Джед, не тяни! Зет присмотрит за твоими стекляшками.

…Глайдер затормозил у соседнего здания. Место аварии было заметно издалека — перед вывеской с белыми цветами растекались лужи, покрывая каждое углубление дорожного покрытия, и всё вокруг блестело от воды.

— Бывает же! — хмыкнул молчаливый пилот, оглянувшись на Гедимина. — Будто дождь прошёл. Да, я так и подумал. Еле вспомнил, что мы на Луне.

— Серьёзная утечка, — пробормотал сармат, глядя на воду. Над улицей стоял, не развеиваясь, запах неизвестных, но знакомых Гедимину веществ, — по-видимому, они были подмешаны в жидкость и теперь испарялись вместе с ней. Редкие глайдеры объезжали лужи по широкой дуге.

На дверях «Сюаньхуа» висела красная перечёркнутая табличка, и навстречу Гедимину, вошедшему в вестибюль, шагнул охранник в лёгком экзоскелете.

— У нас тут закрыто, — извиняющимся тоном сказал он, выставляя перед сарматом вытянутую «клешню». — Вам, мистер…

— Кто там? — раздражённо спросила из коридора одна из самок.

— Ремонтник, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь на охранника. — Звали?

— Прошу прощения, мистер Джед, — самка, вынырнув из-под занавески, облегчённо вздохнула. — Проходите. Тьягу, закрой уже дверь изнутри!

— Да, мэм, — охранник, опасливо покосившись на сармата, склонился над запирающей панелью. Издалека доносились плеск воды и приглушённая ругань на несколько голосов. Гедимин посмотрел под ноги, — большая часть жидкости вытекла наружу, но пол остался мокрым, и запах распространился на вестибюль. Занавеси в коридорах были подняты, внутри здания зажгли верхний свет, в коридорах блестели лужи, а на стенах белели хлопья высыхающей пены.

— Где прорвало? — спросил Гедимин у выглянувшей самки в мокром красном платье. Она стряхнула с подола пену и жестом позвала его за собой.

— В этом-то и проблема, — быстро говорила она по дороге. — Наш водопровод — ветка от автономки. Первый прорыв у нас — сорвало вентиль…

— Вентиль на отводе? — Гедимин сузил глаза. «Внезапно возросший напор? Авария на магистрали?»

— Вы, кажется, поняли, — мрачно кивнула самка. — Какая-то авария под автономкой. Сможете сбавить напор, не влезая под фундамент? На той стороне говорят, что у них нет проблем, и вас туда не пустят.

Гедимин пожал плечами.

— Смогу. Тогда прорвёт у них. В любом слабом месте.

Самка подняла на него хмурый взгляд и едва заметно усмехнулась.

— От них потечёт вниз, в их же ярусы. И это уже будут не наши проблемы. Ну вот, мы в затопленном трюме… Мишти, Джой, Приша! Никто не утонул?

Самки и самцы — кто в уличных комбинезонах, кто в мокрой белой одежде — выглянули из разных углов помещения. Гедимин шагнул в тёмную воду, включая фонарь. Освещения тут не было — где-то залило оголённый кабель. «Потом поправлю,» — решил сармат, глядя на развороченную трубу. Вентиль вышибло с куском металла; он лежал сейчас у дальней стены, и на ней осталась заметная вмятина. Сармат покосился на стену, откуда выходила труба. «Хороший был напор. В автономке что-то с цистернами.»

— Давно это было? — Гедимин кивнул на вентиль.

— Минут сорок назад, — отозвалась одна из самок. — И пять минут мы прыгали вокруг. Думала, весь дом смоет.

— Потом напор спал? — сармат заглянул под сдвинутую крышку люка, ведущего во внутренние туннели. Там в свете фонаря блеснуло продолжение трубы и три вентиля в ряд — каждый в метре от предыдущего. «Эти выдержали,» — сармат тронул пальцем место возможного прорыва и довольно хмыкнул. «Значит, через пять минут напор спал. Иначе рвануло бы и тут. Их счастье, что не хватило сил закрутить вентили…»

— Там цистерны, — буркнул он, выбравшись из туннеля. — Были полные. Теперь всё вытекло. Где автономка теперь берёт воду?

Самки ошеломлённо переглянулись.

— Цистерны водосбора⁈ — одна из них, шумно сглотнув, вынула из кармана мокрый, но исправный передатчик. — Джой, готовься, я звоню шерифу.

Гедимин, склонившийся было над лопнувшей трубой, растерянно мигнул.

— Зачем шериф?

Самка с передатчиком уже поднялась в относительно сухой коридор; ответил сармату молодой самец, вставший над ним с мотком ветоши на руке.

— Чтобы не обвинили в краже воды. Цистерна-то вытекла, и в нашу сторону. В автономке сейчас пусто — все на работе. Как только вернутся, начнётся шум. Если они нас залили — они нам заплатят. А если приплетут кражу воды, мы с ними три года будем судиться. Пусть Фостер приезжает. Он такой ерунды не допустит.

Фостер не задержался — сармат едва успел заварить трубу и послать охранника (самого ненужного свидетеля) за полосой уплотнителя. Вентиль ещё годился в дело — Гедимин разобрал его, почистил, вытер и только собрался ставить на место, как сверху послышался грохот стальных «копыт» и «сапог».

— Гедимин Кларк? — патрульный, остановившись на средней ступеньке лестницы, мазнул по шлему сармата лучом считывателя. — Поднимайся, дашь показания.

Гедимин качнул головой.

— Я работаю, — он поднял на ладони деталь вентиля и показал человеку. — Надо — спускайся, говори здесь.

Патрульный ушёл. Сармат подумал, что его оставили в покое, но минуту спустя снова загрохотали «сапоги».

— Могу и спуститься, — Чарльз Фостер, сойдя в затопленный подвал, смерил ремонтника хмурым взглядом. — Гедимин Кларк… механик с базы «Маккензи»? Ты на хорошем счету. Мы проверили вызов — ты приехал через полчаса после аварии. Так что можешь спокойно рассказывать. Что ты увидел, когда приехал?

— Воду, — отозвался Гедимин. — Лужи вдоль здания. Очень много воды. И снаружи, и внутри. В здании самки, наверное, прибрались. А тут осталось столько же, сколько было. Посмотри под ноги.

— Я заметил, — спокойно сказал Фостер. — Тебя привели сюда. Что ты увидел?

Прошло двадцать минут, прежде чем Гедимин вернулся к ремонту; патрульные обшарили подвал сверху донизу и даже, забрав у сармата собранный вентиль, положили его туда, где он валялся, и так сфотографировали. Гедимин думал, что они заберут его в участок — либо вентиль, либо сармата, либо и то, и другое, но через двадцать минут Фостер выгнал патруль из подвала и вышел сам, оставив ремонтника в одиночестве. Потом прибежал местный самец с купленными запчастями, и дело пошло быстрее. Десять минут спустя Гедимин уже выходил из осушенного подвала и слышал, как тихонько гудит от напора заделанная труба. Воду он включил, предупредив, что если авария повторится, то лучше потерять по второму разу внешний вентиль, чем барьер между веткой и магистралью. Одна из самок проводила его в вестибюль; там уже было сухо, снова зажгли подсветку и спустили до пола подсохшие занавеси; об аварии напоминал только запах непонятных веществ, чуть более резкий, чем обычно.

— Открываемся, — сказала самка, из комбинезона переодевшаяся в красное платье. Гедимин вспомнил её лицо, ещё недавно покрытое мелкими каплями влаги; сейчас кожа, виднеющаяся из-под белой полумаски, была сухой и гладкой, а улыбка — безмятежной. Едва охранник открыл дверь и убрал красную табличку, на порог ступил человек в странной многослойной одежде, а за ним — ещё двое, самец и самка. Гедимин отошёл от стойки записи, намереваясь выйти, но его поймали за локоть.

— Вы нас здорово выручили, мистер Джед, — прошептала в наушник Джой, переодевшаяся в белое многоярусное платье. — И так быстро! Может, чаю?

Гедимин качнул головой.

— Я поеду. Работы много.

Джой усмехнулась, пристально глядя ему в глаза.

— Чай — всего лишь чай, мистер Джед. Могу послать во «Фьори» за пирожными. Или вы любите бургеры?

— Я не ем вашу еду, — буркнул сармат. — А тебе надо работать.

Самка оглянулась на посетителей — перед ними уже подняли завесу, и они вошли в раздевалку.

— Наплыва не будет. Авария почти всех распугала. До вечера у нас тут тишина и покой. Что едят сарматы?

Из соседнего коридора выглянула ещё одна самка, подмигнула Гедимину и скрылась. Сармат недовольно сощурился.

— Мне тут не нравится. Это место для людей. И потолок низкий.

Джой усмехнулась.

— Да, это верно. Охранники часто жалуются. Может, открыть вам купальню? Душ после работы ещё никому не повредил.

Гедимин вспомнил местную купальню и порадовался, что его кожа неспособна краснеть.

— Нет, — он с тоской посмотрел на закрытую дверь. Стряхнуть самку с локтя было проще простого — она толком и не держалась, но удирать оттуда, где нет никакой опасности, было как-то… странно.

— Ну что же, — Джой выпустила его руку и снова усмехнулась — что-то в этой ситуации её развлекало. — Идите, мистер Джед. Мистер Маккензи клялся, что мы можем на вас рассчитывать, а это здание очень плохо восстановили. Думаю, мы скоро встретимся.

…Кенен, выйдя к главному шлюзу, при виде Гедимина всплеснул руками.

— Уже не надеялся увидеть тебя живым! — его взгляд был угрюмо-подозрительным. — Как провёл время?

— Полчаса болтал с шерифом, — буркнул Гедимин, отодвигая Кенена с дороги. — Доказывал, что самки не крали воду. Иди ты на Плутон со своим «Сю»!