Обратный отсчет: Проект "Геката"

Часть 18 26.04−21.10.28. Луна, кратер Пири, город Кларк

26 апреля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Какие толстые эти новые твэлы,» — думал Гедимин, стоя перед экспериментальной установкой. «Теперь хоть не боишься сломать.»

Это была единственная радующая новость за весь день, проведённый за опытами с новым твэлом. Гедимин закрылся в лаборатории час назад; всё было готово, оставалось убрать временно ненужный кожух, поднять управляющий стержень и наблюдать, как растёт интенсивность омикрон-излучения. Излучение было и даже слегка возросло за время эксперимента — ровно настолько, насколько прибавилось атомов ирренция в урановом слое. Реакция не запустилась, и сармат, как ни смотрел на дозиметр, не видел никаких признаков «разгорания». Твэл оставался «холодным».

«Не идёт,» — Гедимин, опустив руку с дозиметром, взялся за пульт управления. Излучатель, обычно применяемый сарматом для «розжига» слишком «холодных» твэлов, исправно выдал пульсирующий поток и отключился. В толще урана прибавилось несколько атомов ирренция, в остальном всё осталось без изменений.

«Всё равно не идёт,» — сармат с тяжёлым вздохом опустил управляющий стержень и обошёл вокруг установки, досадливо на неё щурясь. Сомнений не было — он всё-таки ошибся с составом топлива и добавил слишком много кеззия, «отравив» ирренций до полного «остывания». «Здесь — один к ста. Сколько теперь взять? Один к тысяче?» — сармат растерянно покачал головой. «Когда Константин подбирал пропорции, было проще. Хоть он и врал через раз…»

Он прижал ладонь к занывшим рёбрам и с досадой поморщился. «Нас было четверо в проекте „Феникс“. А я сейчас пытаюсь повторить его в одиночку. Чего и ждать, кроме пустой траты металла…»

05 мая 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Этой ночью Гедимин почти не спал — до часу ворочался, думая о правильном соотношении ирренция и кеззия в ядерном топливе, а в два уже был в цеху — оборачивал готовые обсидиановые линзы мягкой ветошью и раскладывал их по контейнерам. Груз получался очень неудобный — длинный, широкий, хрупкий, и Гедимин думал, что линзы он понесёт сам, а вот контейнер с ирренцием придётся отдать Кенену, даже если он будет сопротивляться.

В три Кенен напомнил о себе вкрадчивым писком в наушниках. Гедимин, закрепив грузы на спине и груди, вышел к шлюзу в хвостовой части бывшего корабля. Маккензи, натянувший маскировочный комбинезон поверх радиозащитной брони, был уже там.

— Неси, — Гедимин указал на контейнер с ирренцием. — Мне нужны будут руки.

Кенен судорожно сглотнул, но спорить не стал. Сегодня он был на редкость молчаливым — молча вывел Гедимина из корабля, накрыл защитным полем и дождался, когда крейсер Линкена открыл для сарматов портал.

— Хэ-э! — Гедимин с протестующим воплем выставил руки вперёд, удерживая взрывника на безопасном расстоянии. — Здесь обсидиан!

— И вечно ты держишь меня за придурка, — проворчал Линкен; в его белесых глазах сверкали серебристые искры. — Давай сюда свои стекляшки. Ядро Сатурна! Сколько их тут… И все пойдут в дело?

Гедимин кивнул.

— Я перестрою шесть сборок под пульсирующий режим. Луч будет очень интенсивный. Если и этого не хватит на портал — придётся взрывать.

Линкен хмыкнул.

— Шесть вместо двух? Понятно… А ты не выяснил, что с этой штукой… с мембраной?

Гедимин пожал плечами.

— Упрочняется. Втрое против того, что было при «Гекате». Я думал, процесс остановится после войны, но… Наверное, это из-за оставшихся порталов. Вечно их бросали нараспашку…

Линкен угрюмо кивнул.

— А может, из-за моих прыжков к Ириену. Хотя — странно. Я не привык влиять на две галактики. Ну что, отвести тебя в реакторный?..

…Хильдир спустился вместе с ним в активную зону, хоть и было заметно, что сармату не по себе, — реактор, даже заглушенный, он обошёл по широкой дуге. Ремонтник доверил ему собрать систему линз, а сам занялся перестройкой сборок, — пришлось поменять местами немало твэлов и доработать управляющую дугу.

— Тут остался обсидиан, — Хильдир, закончив работу, кивнул на разобранные остатки старой системы линз. — Заберёшь?

Гедимин качнул головой.

— Оставь для ремонта. Вам нужны запасы.

Всё было готово к испытаниям, но сармат медлил. По кораблю уже прокатилось предупреждение — «Tza tatzqa jasu!», и можно было бы начать обратный отсчёт; Гедимин занял место Хильдира в прочном, снятом со старой «Гарпии» пилотском кресле, реакторы были запущены, и приостановившиеся роторы снова ускорили вращение, но сармат тянул с началом испытаний — ему было не по себе.

— Пора, — негромко напомнил Хильдир, устроившийся на палубе рядом с ним. — Лучше-то не будет.

Гедимин невесело усмехнулся и положил руку на пульт управления.

— Tza tatzqa jasu deka den una! — объявил он и почувствовал, как по коже бежит знакомый холодок. «Давно не объявлял обратный отсчёт. Полтора года прошло…»

На руке Хильдира вспыхнула трёхмерная карта. Для выхода из галактики Вендана сарматы выбрали точку в поясе Койпера, на максимальном расстоянии от дронов-разведчиков и дрейфующих мианийских станций. Излучение запульсировало, системы линз двинулись навстречу друг другу, сводя два мощнейших луча в одной точке. «Attahanqa!» — беззвучно выдохнул Гедимин и вжался в кресло.

Секунду спустя у него зазвенело в ушах от радостного рёва, а карта на руке Хильдира замигала, — крейсер, покинув чужую галактику, беспрепятственно вплывал в пояс Койпера. Гедимин тронул пульт управления, — пульсационный код выхода он помнил наизусть, — и корабль снова нырнул в безопасный вакуум, оставив Солнечную систему позади. «Найа,» — мелькнуло в голове сармата. «Здесь Найа. А там Тлаканта. Надо запомнить.»

— Я утроил мощность, — сказал он, встав из кресла и уступив место Хильдиру. — На какое-то время этого хватит.

Пилот, поднявшись с палубы, молча обнял его. Гедимин неловко потрепал сармата по спине и зажмурился, отгоняя воспоминания. «Слишком много дряни в голове,» — думал он. «А когда-то и вспомнить было нечего. Хорошее было время.»

Глаза Линкена горели белым огнём, когда он вошёл в реакторный отсек. Он ударил Гедимина по плечам так, что броня загудела, и прижал его к себе. Сармат терпел, но морщился, — пластины ощутимо сдвигались, угрожая прищемить кожу.

— Прости, что не добыл тебе плутония, — Линкен виновато опустил голову. — Есть пять килограмм «ириена» — можешь забрать. Теперь, когда я могу вывести крейсер, всё пойдёт по-другому.

Он недобро ухмыльнулся, и Гедимину стало не по себе.

— Значит, тебе нужен ферк?

— Ферк, обсидиан, ипрон и кеззий, — Гедимин загнул пальцы на правой руке и поднёс к ней левую. — Ирренций, уран и плутоний. Мне постоянно что-то нужно, Лиск. А твэлы всё равно не разгораются. Ты тут осторожней, ладно?

Линкен хлопнул его по плечу.

— Ты же знаешь меня, атомщик. Я привык прятаться. Значит, ферк? У тебя будет ферк. Столько, сколько увезёт мой «Феникс».

10 мая 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Караван байкеров растянулся на полкилометра, но всё ещё держал строй, — плотное «ядро» впереди, волнистый «хвост кометы» сзади. Едва они показались на ближайших камерах, Гедимин вышел и остановился у главного шлюза. Он успел увидеть долговязый силуэт у маяка кислородной тревоги, — секунду спустя Харольд, с тоской глядящий на караван, исчез за летящими флипперами. Во главе «ядра» ехала Рагна Даллен, и ярко-жёлтый хвост её волос торчал наружу сквозь узкую прорезь в шлеме и трепетал на ветру. Поравнявшись с Гедимином, она вскинула кулак. Торнтон и Люнер, ехавшие по бокам от неё, повторили её жест, и сармат, растерянно мигнув, поднял руку в ответ.

Он опустил её, только проводив последнего замыкающего в «хвосте кометы», — по примеру предводителей все, кто ехал по этой улице, салютовали сармату, и он чувствовал, что должен ответить. Когда проехал последний флиппер, Гедимин взглянул на маяк — там уже никого не было

«Ну вот, с ритуалами покончено,» — сармат облегчённо вздохнул, закрывая за собой люк главного шлюза. «Пойду работать.»

Едва он вышел из шлюзовой камеры, навстречу ему шагнул Кенен, и сармат изумлённо мигнул. К «мартышечьей» одежде Маккензи можно было бы привыкнуть, но он каждый раз выкапывал новую. Сейчас на нём поверх белой рубашки была жилетка из тёмного скирлина, на шее — яркая тряпка с двумя хвостами, а на голове шляпа с полями широкими, но странно подвёрнутыми кверху. Встретившись взглядом с Гедимином, Кенен ухмыльнулся и сдвинул шляпу на лоб.

— Тебя, Джед, можно было бы переодеть в индейского воина — я даже знаю, где взять перья — но ты наверняка откажешься, так что предлагать не буду. Отряхни скафандр от плутония — и на выход. Глайдер подъедет минут через семь.

Гедимин мигнул.

— Куда ты собрался? Не на работу же? — он пощупал двумя пальцами край шляпы и усмехнулся. «Перья… Да, с него станется навешать мне на броню перьев, костей и прочей органики.»

— У нас, Джед, и так на один выходной в неделю меньше, чем у граждан Кларка, — недовольно сощурился Кенен. — А в мирное время у них было по два выходных в неделю, а у нас — по три в год. Пользуйся отдыхом, Джед, пока позволяют. Мы едем в парк.

…До ограды их проводили двое «копов». Город кишел жёлтыми экзоскелетами; стоило сарматам сойти с глайдера, их сразу обступили патрульные. К удивлению Гедимина, обратно на базу его не отправили — только проследовали вместе с сарматским отрядом по огороженной улице до открытых ворот парка.

Гедимин уже был здесь; он помнил деревья, обсаженные кустарником, и траву у подножия небольших холмов. Крупные растения были на месте; некоторые деревья цвели, и вентиляционная система гнала пропитанный их запахом воздух к воротам. Часть травы убрали, а на свободные участки, прорезанные в грунте, посадили цветущие растения, небольшие, но очень яркие, напомнившие сармату окраску мианийских кораблей. Между цветочными полосами оставили проходы, ведущие к холмам; там поверх низкой травы положили зелёные маты с «травянистой» поверхностью, и на них, заняв все свободные места, расселись поселенцы. «Коп» на обочине выписывал штраф самке с цветком, сорванным в «зелёной зоне»; она, не слишком расстроившись, заткнула растение за ухо и достала платёжную карту.

— Эй, парни, не отставайте! — крикнул, остановившись, Кенен. Он успел уйти на десяток метров вперёд, пока Гедимин рассматривал растения. Впрочем, ремонтник был не единственным отставшим — группа незаметно растянулась по аллее, все глазели по сторонам, и кто-то даже примерялся к цветочной полосе. Люди шныряли вокруг них, между ними, особенно невнимательные из числа детёнышей налетали на них и тут же мчались дальше.

— Идём-идём, — поторопил группу Кенен. — Джед, дай руку! Чего ты там не видел⁈ Нас ждут в салуне!

«А. Ясно,» — Гедимин, разумеется, не дал ему руку, но слегка придержал его за плечо, и Кенен притих и ускорил шаг. «Мы там были. И Винстон. Интересно, где он сейчас? И где мой корабль?»

Перед верандой салуна, как и в прошлый раз, стояли слегка потрёпанные, но тщательно подкрашенные фигуры бегущих животных, и люди клубились вокруг, то влезая на статуи, то подсаживая детёнышей. Едва Гедимин повернулся к ним, ближайшая самка, изменившись в лице, жестом отогнала детей за спину и шагнула назад, пристально глядя на сармата. Кенен, сердито фыркнув, ткнул его в бок и указал на дверь салуна. Сармат, в недоумении пожав плечами, поднялся на веранду и поддел пальцем шаткие створки. Дверь здесь была символическая — в проём между ней и потолком пролез бы лёгкий экзоскелет, не то что обычная «макака».

Сначала Гедимин подумал, что на столе разложены ветки, срезанные с цветущего дерева, но, присмотревшись, понял, что они сделаны из тонкослойного фрила. Их тут же собрали и унесли, взамен оставив кружки по числу сарматов и фриловый бочонок с краном. Кенен с довольной ухмылкой придвинул его к себе и начал разливать напиток. Гедимин, принюхавшись, учуял запах этилового спирта и, потеряв интерес к веществу, огляделся по сторонам.

Занято было всё — даже веранда, и работники, открыв кладовую, выносили дополнительные бочонки, заменяющие здесь стулья. Кого-то сселили вниз, на траву, выделив ему циновку. В зале играла музыка, и Гедимин среди стука, свиста и завываний уловил несколько слов о космических кораблях, бластерах и ракетах.

Кенен, прошмыгнув к стойке, принёс на стол ещё один бочонок, поменьше, и разбавил одно вещество, налитое в кружки, другим, более тёмным и, видимо, более концентрированным. Гедимин, проследив за ним взглядом, заметил на стойке что-то любопытное. Пробегающие туда-сюда люди мешали рассмотреть интересный предмет, и сармат поднялся и подошёл к нему вплотную.

Это был плакат — один из множества расставленных здесь по стойке, столам и углам, но с несколько другими изображениями. В верхней его части был нарисован уже знакомый Гедимину символ — рукопожатие человека и мианийца; снизу, под припиской «кто они, и как узнать их» были вклеены яркие картинки с подписями. Наверху был нарисован мианиец — без скафандра, весь закрашенный тёмно-серым, видимо, изображающим короткую шерсть. Рисовали, похоже, с натуры, — Гедимин узнал и короткие задние конечности, и причудливо изогнутые кисти, и любопытно развёрнутые складчатые уши. Нос, обычно прикрытый респиратором, был на виду, — широкий выступ со сложным рельефом из бугорков и вмятин. «Миана» — было приписано сбоку.

Чуть ниже было вклеено другое изображение — птица с необычно короткими крыльями, плотно прижатыми к бокам. Из-под перьев просматривались длинные когтистые пальцы. Когти на задних лапах, перьями не покрытых, были ещё длиннее, два на каждой ноге странно отгибались кверху. Вместо привычного клюва Гедимин увидел тяжёлые челюсти с жёсткими «губами». На макушке существа топорщился яркий перистый гребень — единственное яркое пятно на светло-коричневом с чёрными крапинками туловище. «Кейнер» — прочитал сармат рядом с картинкой.

На третьем рисунке был человек — вернее, только голова. Несколько секунд Гедимин смотрел на смуглое скуластое лицо, пытаясь понять, зачем его сюда вклеили. Странными были только глаза — ярко-зелёные, цвета, достижимого лишь направленной мутацией. Поверх чёрных волос была нарисована повязка с бахромой. «Рокка» — прочитал Гедимин рядом с картинкой и задумчиво сощурился. «Рокка? Это у них был палеоконтакт и портал в области Эк Чуах? Ну да, понятно, почему они скрещивались с аборигенами…»

Четвёртое существо с аборигенами скреститься никак не могло — разве что в лаборатории Ассархаддона. Это была жёсткая кольчатая трубка с закрытым нижним концом. Из её среднего сегмента торчали, упираясь в землю, шесть суставчатых конечностей, из верхнего — ещё шесть, и они были прижаты к корпусу и снабжены крючковатыми захватами. Над открытым концом трубки слегка приподнималась ещё одна, с более узкими кольцами, окрашенная в ярко-розовый, а из неё торчал пучок длинных лиловых щупалец. Под ними Гедимин разглядел выступы с круглыми «глазами» — или чем-то похожим. Это существо было подписано как «Илэн».

«Так вот как они выглядят…» — промелькнуло в мозгу сармата, и он быстро оглянулся, надеясь увидеть хоть одно из этих существ. Но в зале по-прежнему были только «макаки» и несколько сарматов.

— Чего тебе, теск? — спросил человек за стойкой, осторожно перемещаясь в сторону сармата. Одну руку он держал под столешницей — видимо, там, как и в «Юйту», была спрятана тревожная кнопка.

— Они все бывают здесь? — спросил Гедимин, кивнув на плакат. Человек, усмехнувшись, покачал головой.

— Пока не заходили. Что ты смотришь, теск? Велели поставить — я и поставил. Картинки из сети.

— Мианиец похож, — сказал Гедимин. — А остальных я не видел.

Из-за стола в углу донёсся взрыв хохота, и сармат, сузив глаза, развернулся на звук.

— Без разницы, — заплетающимся языком проговорил худой человек в пятнистом комбинезоне; он пытался выпрямиться, опираясь ладонью на стол, но его ощутимо шатало, а соседка за рукав тянула его вниз. — Совер-ршенно без разницы. Щупальца там, крылья, хвост… Если они понимают в кораблях, его купят сегодня же. Сарматский атомный крейсер! Одна секунда… и ты из Кларка уходишь на Нептун… и садишься… Одна секунда! Любое рас-стояние… Ну чего? Чего ты мен-ня тянешь?

Гедимин удивлённо мигнул. «Винстон? Опять здесь? Так и не продал корабль, но надеется…» — он стиснул зубы и, отвернувшись, пошёл к своему столу. «И снова „макаки“ будут там всюду лазить. Трогать своими пятипалыми конечностями… Ah— hasulesh!»

— Атомный крейсер! — бывшего повстанца усадили на бочонок, но он снова возвысил голос. — Единственный в мире! Полностью исправный атомный крейсер!

Человек за стойкой, скривившись, шепнул что-то охраннику, и экзоскелетчик подошёл к столу Винстона. Гедимин молча щурился на столешницу и водил по ней пальцем, глядя, как «древесина» проседает под давлением.

— Атомный крейсер… — негромко хмыкнули за соседним столом. — В этих кораблях две хорошие вещи — реактор и прожигатель. Но реактор тесков никто, кроме тесков, запустить не может. А Прожиг со дня на день запретят. И на кой тебе тогда атомный крейсер⁈

17 мая 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Двадцатого начинается отбор, — сказал Иджес, догнав Гедимина у выхода с космодрома. — Меня взяли. Пойдёшь смотреть?

— Двадцатого? — сармат задумчиво сощурился. — Завтра выгрузка, потом у меня два реактора…

Иджес сник.

— Это же ненадолго, атомщик, — пробормотал он, глядя мимо сармата. — Я потом помогу тебе… с двумя реакторами.

Гедимин хмыкнул.

— Зачем я тебе на отборе? Выбирать будут люди. Мне слова сказать не дадут. А если скажу, опять начнётся какая-нибудь ерунда. С этими их обычаями…

Он поморщился.

Сегодня на космодром выехала урезанная бригада — всего пятеро сарматов вместе с инженером-Иджесом, и то Гедимин не был уверен, что стоило их сюда тащить. Он занимался балансировкой гравитационных волчков — там ни к чему была толпа ремонтников, там требовалась физическая сила и хороший глазомер. Иджес сопровождал его, общался с охраной космодрома и находил занятия для троих сарматов, приписанных к бригаде. Мелких поломок вокруг хватало; Иджес вёл список устранённых недостатков и выяснял у Кенена, оставшегося на базе, за что сарматам заплатят, а за что — нет. Гедимин, выбираясь из антиграва, старался не прислушиваться, иначе в голове быстро начинало гудеть, а координация движений резко ухудшалась.

— Всё равно, — упрямо сказал Иджес, перехватив его взгляд. — Приходи, атомщик. Хотя бы ненадолго.

Они уже вышли за ограждение, и Гедимин, повернувшись, посмотрел на ряд терминалов и дальше — на самый дальний из арендуемых ангаров. Справа от сооружения стоял прозрачный купол защитного поля, а под ним — длинный чёрный корабль. Сквозь шум космодрома до сармата долетали обрывки объявлений из аукционного ангара, и он прислушивался, надеясь уловить что-нибудь про атомный крейсер, но звук рассеивался среди зданий.

— Вы идите, — Гедимин протянул Иджесу десятикойновую карточку; с собой у него осталась ополовиненная пятикойновая — на информаторий. — Позовёшь к отъезду.

— Зря ты себя растравляешь, — недовольно сощурился Иджес, посмотрев на дальний край космодрома. — Только не лезь туда, ладно? Кораблю ты уже не поможешь.

Гедимин, ничего не ответив, быстрым шагом отделился от группы и пошёл вдоль ограждения. С минуты на минуту должен был отбыть рейс на Цереру, и пассажиры, изнывающие от нетерпения, собрались у входа в терминал и заняли скамейки вдоль космодрома. Гедимин вспоминал, как по приказу адмирала Тохиля одинокий «Феникс» пытался взять Цереру, и болезненно щурился. «Интересно, что там теперь. Полтора года прошло, наверное, всё отстроили.»

На подходе к ангару аукционистов сармат услышал объявление о продаже двух трофейных «Ицмитлей» — они были выставлены первым лотом. Объявление повторили трижды, пока Гедимин прошёл вдоль терминала и пустых ангаров; ни о каких других кораблях речи не шло, и сармат насторожился.

У ангара байкеров стоял чей-то флиппер, и десять человек собрались вокруг, разглядывая его и ощупывая. Гедимин бросил на машину равнодушный взгляд — это была серийная модель без доработок, только что с конвейера, отвалиться от неё ничего не успело, но и от идеала она была далека.

— Эй, теск! — один из байкеров, отряхнув руки, выпрямился и повернулся к сармату. Тот кивнул ему, не останавливаясь.

— Его продали утром! — крикнул человек, приложив ладони, сложенные воронкой, ко рту. Гедимин едва заметно вздрогнул. Теперь и он видел объявление над воротами аукционного ангара: «Продавец — Джон Ричард Винстон; Покупатель — Талита Маседу-Граса».

У выхода на космодром стояли двое в тяжёлых экзоскелетах серо-зелёного цвета — не «копы» и не федералы, скорее, чья-то частная охрана. Ещё один такой же замер у главного шлюза «Бета». Сармат остановился. Дальше идти смысла не было — самка, выбравшая этот корабль, прямо сейчас его осматривала, Винстон, очевидно, тоже был внутри, и Гедимина там не ждали.

«Двадцать одна тысяча,» — сармат посмотрел на итоговую цену и невесело усмехнулся. «Пришлось сбросить цену? Интересно, зачем этой самке „Бет“? Хочет открыть грузовую компанию?»

Зайдя в терминал, он сразу повернул к лестнице, — надо было успокоиться перед тем, как смотреть Иджесу в глаза. В информатории было пустынно — посадка на рейс на Цереру уже началась, и терминалы стояли погасшие в ожидании новых посетителей. Гедимин сел к ближайшему, набрал в поисковике «уранофаги» и несколько минут с едва заметной ухмылкой читал, как Атлантис и Северный Союз обвиняют друг друга в диверсии. Существа, которых сармат видел в Ураниум-Сити, пролезли-таки на межконтинентальный барк, — новости пестрели сообщениями из рудников Мафетенга об «урановых пиявках». Эти животные, кажется, несклонны были роиться, — они летали небольшими стаями, видели плохо, но агрессивно реагировали на прикосновения. Гедимин рассмотрел фотографию проходчика, потревожившего «уранофагов» в заброшенной шахте — его жалкие обломки, залитые меей, ещё можно было пустить на переплавку или нарезать из них запчастей, но проходчиком это уже не являлось. «Необычайно крупные амфибии атаковали водорослевую ферму в Индийском океане», — прочитал сармат, едва отделавшись от «уранофагов», и невольно усмехнулся. «Там стало много агрессивных животных в последнее время. Это из-за ирренция, или опять что-то лезет из порталов? Были у нас подводные порталы?.. А, с этими бомбардировками могло быть что угодно. Говорил же — изучите сначала, успеете навзрываться…»

21 мая 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Глайдер высадил Гедимина и Иджеса на восточной окраине космодрома, напротив ряда ангаров, пустующих и сдающихся в аренду, и, развернувшись на кольцевой, снова ушёл на север. Заглянув за первый ряд ограждения, сармат увидел несколько десятков человек, собравшихся у ворот одного из строений. «ОТБОР» — крупными буквами было напечатано на вывеске, закреплённой у входа; ещё неделю назад её там не было.

— Жёваный крот… — еле слышно прошептал Иджес, глядя на толпу, и его передёрнуло. Гедимин крепко сжал его плечо.

— Тески! — удивился кто-то, оглянувшись на них. Остальные посмотрели равнодушно и уткнулись в экраны смартов. Кто-то, встав в проходе между ангарами, глазел на космодром, кто-то, постелив на пыльную дорогу пакет или припасённую подстилку, сел, скрестив ноги, и положил смарт на колено. Двое, как разглядел Гедимин, играли в бумажные карты; сармат хотел подойти и понаблюдать за старинным развлечением, но Иджес потянул его к соседнему ангару — там свободного места было больше.

Кроме Иджеса и Гедимина, здесь были только люди, и сармат чувствовал себя валуном, лежащим на озёрном мелководье. Иногда кто-то приходил, кто-то, устав стоять, перебирался на другое место, — по «воде» шла «рябь».

— Второй день, — прошептал Иджес, кивнув на закрытые ворота. — Что-то их много. Должна быть сотня. Десять из сотни пройдут отбор…

— Мне тут тоже быть незачем, — угрюмо откликнулся Гедимин, вспомнив, что его ждёт в лаборатории почти готовый урано-ирренциевый твэл. — Уймись, без списка никто не пройдёт.

Толпа зашевелилась, пропуская к воротам двухместный глайдер с открытым верхом. Невысокая самка, встав на сидение, повесила на стену табло в одну строчку, потыкала в карманный смарт, проследила за миганием букв на табло и придавила пальцем кнопку. Над окраиной космодрома прокатился громкий гудок.

— Второй день отбора на Звёздную регату! — объявила она, поднеся смарт ко рту, и у Гедимина заложило уши. — Следите за табло! Если в течение пяти минут участник не появляется, его регистрация аннулируется!

Иджес с присвистом выдохнул в респиратор. Толпа зашевелилась. Некоторые убрали смарты, кто-то даже поднялся на ноги и свернул подстилку. Табло вспыхнуло через пару минут; ещё через тридцать секунд первый участник вошёл в ангар.

— Эй, тески! — кто-то в толпе развернулся к сарматам и быстро двинулся в их сторону. Гедимин настороженно сощурился, но тут же узнал голос и прихрамывающую походку.

— Билл Томсон?

— Тебя знают, Билли, — хмыкнула, догнав его, бритая налысо самка. Если бы не густая шерсть на бровях, Гедимин принял бы её за сулиса — такого, коренастого, с правильным человеческим телосложением, но всё же сулиса.

— А вот меня никто не помнит, — вздохнула она, смерив сарматов любопытным взглядом. — Джед Кларк? Устранитель потопа?

Гедимин мигнул.

— Идёшь? — Билл кивнул в сторону ангара. В руках у него был небольшой шар, обёрнутый ветошью и засунутый в мятый пакет. Очертания дрона угадывались, но с трудом.

— Иджес идёт, — Гедимин тронул сармата за плечо. Тот смотрел на людей, настороженно щурясь.

— А, вот кому достался дрон, — Билл дружески покивал Иджесу и повернулся к ангару. — Никогда не соревновался с теском. В мирное время, я имею в виду. Так-то вы хорошие пилоты.

— Меня ещё, может, не примут, — буркнул Иджес. — Тут сто человек. Зачем им тески?

— Я бы принял, — пожал плечами Билл. — Всех. Из этой галактики, из той… Тут не так много хороших пилотов. Я, например, дрянной.

— Ну хватит, Билли! — самка бросила на него сердитый взгляд. — Ты не хуже половины здесь собравшихся. И вообще — твоё место на флиппере!

Человек криво усмехнулся и переступил с ноги на ногу; его ощутимо качнуло.

— Не в этом десятилетии.

Ангар загудел. «Иджес Норд» — высветилось на табло, и сармат, едва заметно вздрогнув, двинулся к воротам. Гедимин отошёл в сторону — теперь можно было не торчать среди растущей толпы.

— А сам что не пошёл? — Билл Томсон, несмотря на хромоту, догнал его через пару секунд и с любопытством посмотрел ему в лицо снизу вверх. Разница в росте, по-видимому, его не смущала.

— Не люблю гонки, — буркнул сармат, глядя на закрытые ворота ангара. На секунду он задержал взгляд на зрачках человека, и того передёрнуло, — смелость смелостью, а смотреть сармату в глаза мало у кого получалось. «А вот Конар мог,» — промелькнуло в мозгу Гедимина. «И Вольт тоже.»

— А он, похоже, любит, — человек кивнул на закрытый ангар. — Азартный парень?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Очень, — он по старой памяти потёр ладонь, на которой, если снять перчатку, ещё виден был тонкий шрам. Он постепенно стирался — регенерация шла, рубцы рассасывались, поверх ложились новые…

Ангар загудел. На табло высветилось новое имя, и один из участников двинулся к открывающимся воротам. Гедимин помахал Иджесу, но тот и так уже шёл к сармату, — не заметить его было трудно.

— Взяли? — спросил Билл, переводя взгляд на притихшего механика. Тот молча кивнул. Гедимин хлопнул его по плечу и облегчённо вздохнул — одной проблемой стало меньше, оставалось пережить регату.

— Удачи, теск, — Билл, отойдя на пару шагов, вскинул кулак и скрылся в толпе вместе с самкой, похожей на сулиса.

— Я в окончательных списках, — прошептал Иджес, оглянувшись на людей, и потянул Гедимина к шоссе. — Теперь идём. Тебе помощь нужна, так? Я сегодня весь день свободен.

Гедимин отмахнулся.

— Лучше смени Амоса. Он опять на посту круглые сутки. А излучение там слабее.

27 мая 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Итак, кеззий в пропорции один к ста — это слишком много,» — Гедимин, отключив генератор защитного поля, поднялся на ноги и досадливо сощурился на слипшийся комок стержней. «А один к тысяче — слишком мало.»

Очередной эксперимент окончился ничем — твэл, «отгоревший» непрерывно трое суток, при выводе в пульсирующий режим вздулся изнутри и, поплавив оболочки, слипся намертво. Ипроновый стержень, упавший внутрь комка, разбил его и не дал ирренцию растечься лужицей, но для повторных испытаний твэл уже был непригоден.

«Надо что-то среднее,» — сармат озадаченно смотрел на обломки. «Один к пяти сотням? Как же трудно без Константина…»

Когда он, вылив на палубу в лаборатории канистру меи, с остатками твэла в руках выбрался из отсека, в наушниках послышался недовольный голос Кенена. Сармат приостановился, решив, что командир базы говорит с ним, но нет — Маккензи снова забыл переключить коммутатор.

— Айзек, ты так это расписываешь, будто я там сношаюсь с десятком макак. Это обычная купальня с благовониями. Хочешь, я куплю их и принесу в душевую?

Что ответил Айзек, Гедимин не слышал, но Кенен сердито фыркнул.

— Нет ничего противозаконного в массаже. Нет, правда, — ты будто ждёшь, что я приведу сюда стаю полукровок!

Гедимин ухмыльнулся, но тут же посерьёзнел и щёлкнул коммутатором.

— Айзек, что у вас там? Опять нужны детали для АЭС?

В наушниках раздался раздражённый вздох.

— Джед! В чужой разговор вмешиваться невежливо. Айзек, твои фильтры уже заказаны. Все восемьсот комплектов. Я что, виноват в каждой транспортной задержке⁈

— Фильтры? — Гедимин тронул пальцем коммутатор, переводя канал на Айзека. — Респираторные фильтры? Что с ними?

— Да ничего страшного, атомщик, — отозвался недовольный Айзек. — Заказ действительно сделан — и в самом деле где-то застрял. Но… ты в курсе, что эта полумартышка еженедельно ходит в «Сю»?

Гедимин что-то промычал. Он догадывался, что Кенен своим привычкам не изменяет, но куда и как часто ходит — ремонтника это никогда не интересовало. Айзек фыркнул.

— Тридцать койнов в неделю, атомщик. Не считая затрат на его одежду. Нам что, больше некуда деньги потратить? Сколько раз я просил подключить нас к информаторию?

Теперь фыркнул Кенен.

— Информаторий! Знаешь, сколько стоит разрешение? А абонентская плата? Это Луна, тески, Луна, а не Земля, — тут не прицепишься к мимолетящему спутнику!

Гедимин задумчиво сощурился в потолок. «Спутник на экваторе… А ведь можно на него выйти. Поймать в сигма-луч… Во времена „Гекаты“ это никак не фиксировалось. Интересно, многое ли поменялось…»

— Тихо! — вскрикнул вдруг Кенен, и сармат услышал в наушниках громкое дребезжание, а потом щелчок отключающегося коммутатора. Гедимин вздрогнул. «Авария⁈»

Он добрался до реакторного отсека раньше, чем понял, что все сирены молчат, и наручный дозиметр не показывает ничего угрожающего.

— Джед, — голос Кенена, вышедшего на связь, был сух и деловит. — На космодроме форсмажор. Готовься к вылету. Через четверть часа у главного шлюза.

…Когда они, миновав кордоны, вошли под непрозрачный купол защитного поля, выстроенный на южной окраине космодрома, Гедимин, не удержавшись, негромко присвистнул. Перед ними, дымясь и посвечивая холодной зеленью, лежал «Койот» с развороченным правым бортом. Взрыв снёс обшивку и выворотил наружу генераторный отсек, — полосы обмотки торчали из пробоины. «Слева тоже дырка,» — подумал Гедимин, глядя на них. «Генераторы разрушены. А вот турбины могли уцелеть.»

— На дозиметрию! — гаркнул Кенен, прикрывая лицо тёмным щитком. — Джед, Фланн, вперёд! Бригаде — оставаться на местах! Тут ни черта не сделать без дезактивации!

Это Гедимин понял безо всякой дозиметрии — ирренций, впитавшийся в борта, заливал зеленоватым светом площадку и заставлял защитное поле идти волнами. «Без „Гельта“ не обошлось,» — определил сармат, чувствуя, как под рёбрами растекается холод. «Лиск?»

— Парни, шевелитесь! — раздался в наушниках недовольный голос Кенена. — Второй корабль сам себя не проверит!

«Второй?» — Гедимин заглянул в сквозную пробоину и увидел на той стороне ещё один «Койот», почти порванный пополам. Его ударило в брюхо, в область антиграва. Увидев сеть трещин на обшивке в центральной части, сармат вполголоса помянул про себя ядро Сатурна. Проломы сочились, наружу валил пар, — если первый корабль отделался генераторами, второй потерял реактор и годился в лучшем случае на металлолом.

— Реактор разрушен, — сказал Гедимин в коммутатор. — Этот «Койот» негоден.

— Представь себе, я в курсе, — отозвался сердитый Кенен. — Дозиметрия и дезактивация — ваша задача на сегодня.

— Ошмётки реактора дезактивировать бесполезно, — Гедимин недобро сузил глаза. — Есть оборудование для вывоза?

Коммутатор, щёлкнув, отключился. Гедимин, переглянувшись с Фланном, обошёл «Койот» по кругу и приблизился ко второму спрингеру. Вакуум не задерживал излучение — реактор отчаянно «фонил», и, когда сармат выставил между кораблями защитное поле, оно вмиг покрылось чёрными пятнами. Поверх них тянулись зелёные волнистые полосы — оба корабля пострадали от ирренциевых ракет, и дезактивацию надо было проводить срочно, пока синтез не «съел» весь металл. «И всё это — на выброс,» — Гедимин вспомнил синтезирующий реактор, с трудом вырабатывающий десяток килограммов в месяц, и досадливо сощурился. «На кой я просил запрещать ирренций⁈»

…Верхний слой обшивки не надо было резать — он сам крошился под рукой, и сармат не мог даже зацепиться за него когтями. Листы были наварены друг на друга с запасом — приходилось погружать в них резак дважды, а то и трижды. С носовой частью корабля разбирались трое ремонтников с плазменным инструментом — там ирренция было меньше, и сарматы не опасались, что он среагирует. Гедимин думал про себя, что реакции не было бы и в хвостовой части, — плазма никак не связана с омикрон-излучением, способным вызвать «хлопок»… но речь шла об ирренции, и сармат ни в чём не был уверен.

Корма отвалилась от реакторного отсека, дымясь и разбрызгивая остатки воды. Фланн, заткнув пробоины защитным полем, подключил насосы к реактору. Едва вода хлынула в цистерну, закреплённую на выходе, в наушниках заверещало, а цистерна замигала сигнальными огнями, — топливо внутри полурасплавленного отсека уже превратилось в бесформенный комок, и жидкость вынесла наружу его ошмётки. «Вывозить,» — беззвучно прошипел Гедимин, глядя на дозиметр. «В необитаемый кратер. Сейчас же!»

Отрезанную корму подцепили два космодромных тягача; её отволокли в сторону, и к ней сбежались сарматы с распылителями меи. Ещё два тягача оттащили от реакторного отсека нос корабля.

— Джед, Фланн, оба вниз! — крикнул Кенен; Гедимин видел его — он стоял у дальнего края купола и озабоченно косился на дозиметр. — Это всё накрыть полем. Насосы пусть работают. Охлаждение на цистерну!

Гедимин, спрыгнув с обшивки, подошёл к цистерне и взглянул на термодатчики — жидкость внутри уже близка была к закипанию и на несколько процентов состояла из остатков реактора. Освободившийся тягач уже подтаскивал вторую ёмкость и установку охлаждения. Гедимин посмотрел на защитное поле — чёрных пятен почти не осталось, влитая внутрь борная кислота погасила реакцию, но прокачка воды еле-еле удерживала температуру в ошмётках реактора от взрывного роста — они грелись, но потихоньку, и можно было рассчитывать, что до утра они не проплавят площадку космодрома.

— Поле! — рявкнул Кенен. — Джед, не стой столбом!

Фланн и двое ремонтников уже растягивали над реакторным отсеком плотный экранирующий купол. Гедимин мигнул.

— На кой астероид поле⁈ Это надо вывозить в могильник!

В наушниках заверещало, и сармат зашипел от боли в ушах — звук был на редкость гадкий.

— Гедимин, прикрой угол! — донёсся сквозь верещание голос Фланна. — Что-то с генератором?

Сармат нехотя поднял руку. Защитное поле схлопнулось и закрыло остатки реакторного отсека, оставив снаружи трубы, ведущие к цистернам и охлаждающей установке. Гедимин положил на прицеп переносной «арктус», настроенный на непрерывную генерацию поля, проверил термодатчики (температура слегка снизилась), покосился на новый купол и недобро сощурился.

— Маккензи, местные знают, что эта штука может рвануть?

Кенен фыркнул.

— Местные не глупее тебя, Джед. Эта штука до завтра остынет, и мы потащим её в Пласкетт. На сегодня транспорта нет. Ну что там, Фланн?

— Мея на исходе, — доложил сармат. — Первый слой сформирован, теперь — до утра.

— Слышал, понял, — Кенен потыкал пальцем в клавиатуру смарта. — Выходим! На сегодня хватит. Идём мыться.

Переносная камера дезактивации у сарматов была своя; туда помещалось пятеро сарматов, и даже Гедимину не надо было сворачиваться в клубок, чтобы в неё влезть. Остатков привезённой меи хватило на очистку скафандров и инструмента; у входа в камеру Кенен спешно договаривался с космопортом о подвозе двух цистерн дезактивирующего сольвента. Гедимин, выйдя на вакуум, смотрел на отдалённый купол, прикрывающий повреждённые корабли, и недобро щурился. «Хорошо, воздуха тут нет. Если рванёт — далеко не улетит и много не разрушит…»

— Кто их так? — спросил он, дождавшись, когда Кенен договорится и выключит передатчик. — Повреждения недавние. У кого на борту есть «Гельты»?

Маккензи криво ухмыльнулся.

— А то сам не знаешь, — он слегка понизил голос. — Их перехватили на орбите Марса. Крейсер и два «Койота» сопровождения. «Койоты» дотащили до Луны. Где крейсер, не знает никто. Выжившие говорят об огромном чёрном корабле из ниоткуда.

Гедимин выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Взрывник… Что за крейсер? Трофейный?

Кенен кивнул.

— «Ицума-Бет». У землян они сходят за крейсера. Пропал бесследно… Мианийцы сейчас прочёсывают область исчезновения. Никаких следов, Джед. Как в вакууме растворился.

Гедимин прикусил язык, чтобы не ухмыляться слишком широко. «Линкен снова в деле. Наверное, доволен по уши. Надеюсь, „Ицума-Бет“ не сильно раздолбан. Целый реактор мне пригодился бы.»

— Снять щиток! — рявкнуло в наушниках, едва сармат вышел под городской купол. Напротив остановились двое патрульных, один держал считыватель.

— Идём, — дёрнул его второй. — Пустая трата времени. Все местные тески сидели на Луне, тут и проверять нечего. Это кто-то из неучтённых…

Конец его фразы утонул в гуле проезжающего тягача с тремя прицепами.

В коридоре напротив открытой двери бара стоял патрульный и подозрительно смотрел на всех, кто проходил мимо. Гедимину посветили в глаза считывателем, но останавливать не стали. Кенен, небрежно поприветствовав патрульного, прошёл в бар и направился к стойке, остальные сарматы — к освобождённому для них столу в дальнем углу. В баре было полдесятка патрульных; они, выбираясь из лабиринта между столами, сходились к стойке и своему командиру, о чём-то беседующему с Дэвидом. Тот, покосившись на Гедимина, махнул ему рукой, не отрываясь от разговора.

— Да, непременно. Как только появится. Нет, давно не видел. С тех пор, как он продал корабль.

— Чтоб его тем кораблём прихлопнуло, — пробормотал ближайший к Гедимину патрульный. — Бегай теперь за ним по городу!

— Хорошо ещё, что с Луны не убежишь, — угрюмо сказал командир, отворачиваясь от стойки. — Рано или поздно найдём. Тысяча койнов в предоплату… Небось половину уже спустил!

Он двинулся к выходу, едва не зацепив Гедимина плечом, за ним потянулся весь патруль. Сармат перевёл взгляд на Дэвида.

— Это про Винстона?

Тот бросил на стойку робота-уборщика и слегка поморщился.

— Опять возвращают корабль. Надеюсь, третий аукцион ему не разрешат.

— А с чего бы ему запрещать? — влез в разговор кто-то за ближайшим столом; в зале было тихо — все слушали, что говорят патрульные, а теперь открыл рот ещё и сармат — как тут было удержаться?

— Всё законно. Он продаёт, земляне покупают, — человек отхлебнул из кружки и громко фыркнул. — Он при них двигатель запускал? Они видели, что корабль не на ходу?

— Он на ходу, в том-то и дело, — мрачно посмотрели на него из-за соседнего стола, и Дэвид, убирая робота со стойки, согласно кивнул. — Запускается. Заряжается. Взлетает. Садится. С Винстоном на борту — как вчера со стапеля. После продажи — хоть на свалку.

Первый недоверчиво фыркнул.

— Да как же… Что-то он там делает, этот повстанец. Что, эта миссис-как-её там, — она за ним не смотрела?

— Ну да, все идиоты, один ты умный, — отозвался второй, и его стол одобрительно загудел. — На запуске с Винстоном были её пилоты. Всё, что он делает, видели. Потом его к кораблю не подпускали. Чужаки там не шлялись. Перед запуском снова всё проверили. На взлёте — авария.

Дэвид со вздохом перевёл взгляд на Гедимина.

— Пить будешь? Садись за стол. Тут ничего умного не скажут.

— «Бет» цел? — негромко спросил Гедимин. Человек кивнул.

— На штрафной площадке. Через месяц жди третьего аукциона. Запретили бы ему, что ли…

— А тебе-то что, Дэйви? — один из спорщиков, на время отвернувшись от собеседника, привстал из-за стола. — Тебе тот крейсер насильно впихнут?

За столом засмеялись.

— Опять начнут болтать, что все лунари — мошенники, — угрюмо отозвался Дэвид, придвинув к Гедимину полупустой стакан с прозрачной жидкостью. — Доказывай потом, что этот умник — землянин. Опять придёт с рекламой — выгоню в шею.

01 июня 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

В три часа ночи уличные фонари горели в четверть силы, изображая естественное освещение; окна — те, что не были снабжены затемняющим экраном — погасли, только подсветка над отелями разгорелась ярче прежнего. Сарматская база утонула в темноте — Кенен отключал внешнее освещение при первой возможности; он бы вообще его не ставил, если бы не местные законы, но пара фонарей у входа всё же была. Теперь они погасли. Гедимин, выбравшийся на обшивку бывшего корабля, тоже старался не светить ни приборами, ни блестящей бронёй.

— Маскировочное поле, — предложил Айзек — в третий раз за последние пятнадцать минут. Гедимин ничего не ответил. Он снова перенастраивал передатчик, формируя тонкий сигма-луч, и сверялся с картой. «На метр правее… нет, там пусто. Значит, левее… Есть сигнал!»

Экран передатчика вспыхнул. Строка поисковика, потускневшая было, снова зажглась, и на страницу выпало два десятка ссылок, — информаторий ответил на несанкционированный запрос. Гедимин ждал, между делом читая новости об агрессивных амфибиях, разрушивших три водорослевые фермы и атаковавших подводную лодку Сина; он дочитал до расстрела опасной стаи и сброса в воду соединений ртути и ввёл новый запрос — связь так и не прервалась.

— Работает? — Айзек заглянул в передатчик. — «Атака амфибий на побережье Индостана…» Солёноводные амфибии? Способные повредить обшивку подлодки? Что-то не то они там намутировали…

— Работает, — Гедимин отключил передатчик и сел на корабельную броню. — Дело за Иджесом. Вывести антенну, настроить телекомп…

— Иджес… — Айзек поморщился. — Иджес у нас гонщик.

— Завтра придёт в себя, — успокоил его Гедимин. — Гонки не каждый день. Лишь бы луч не засекли…

Официальный подъём был в девять, Звёздная регата начиналась в десять; в полвосьмого Иджес, выбираясь из жилого отсека, наступил спящему Гедимину на руку, и тот поневоле проснулся.

— На взлёт? — он приподнялся на локте, сонно мигая. Иджес, наклонившись, молча сжал его руку.

— Никого не убей там, — попросил Гедимин, с трудом подавив зевок. — Макаки — они хрупкие.

Иджес ушёл, и на жилой палубе снова стало тихо, но спать сармату уже расхотелось, и он спустился в цех. В лаборатории делать было нечего — из деталей, нужных для сборки твэла, у Гедимина были только новые трубки и центральный стержень — тугоплавкие ипроновые таблетки пережили последнюю аварию без деформации. К остальному за последнюю неделю он не притронулся — хватило возни с расплавленным реактором «Койота», дезактивацией двух кораблей и растаскиванием одного из них на запчасти и металлолом. Для сборки исправного «Койота» из двух куч обломков тоже многого не хватало, и работа шла медленно, чуть не каждый день прерываясь на согласования. Сегодня был праздник, согласовывать было некому, и Гедимин не собирался даже ехать на космодром.

«А зачем мне вообще пульсирующий реактор?» — сармат набросал простейший чертёж и теперь в задумчивости на него смотрел. «Если речь об энергостанции — ей пульсировать не нужно. Или… бывают ведь самопроизвольные пульсации? Надо свести на нет их эффект и на этом остановиться. Всё равно нужен будет кеззий… Один к пятиста? Один к двухсот пятидесяти? Сделаю сразу три образца… Нет, не из чего. Материала на один… Подождать выгрузки? Добавить ириенского металла? Нет, нужен чистый эксперимент. С „ириеном“ каждый сможет…»

Официальный сигнал побудки застал его за отжигом пустотелых таблеток из обеднённого урана — «кожуха» для ирренциевых стержней. Кожух был нужен — встряска так или иначе угрожала любому реактору, и он не должен был из-за неё расплавиться.

… — Пицца от «Фьори»! Мистер теск, мистер теск! Роллы, свежайшие, с настоящими водорослями! Бургер? Четыре? Со свёклой? Одну секунду, мистер!

Разносчик, поставив на землю миниглайд, просунул обе руки под защитное поле. Гедимин быстро рассовал свёртки с едой по нишам скафандра.

— Чизбургеры! Мороженое! Какое вам, сэр? — разносчик повернулся в другую сторону — на площади было много существ, и никто не отказывался от бесплатной еды. Кенен, посмотрев на Гедимина, держащего в руке свекольный бургер, одобрительно кивнул.

— Правильно, Джед. Угощайся! Праздники бывают нечасто.

— Это для операторов, — буркнул сармат, спрятав свёрток под скафандр. «Айзек, Иджес, Фланн, Амос… Вроде никого не забыл.»

Над площадью громыхнул гимн Кларка и оборвался на первых нотах. Толпа притихла. На трибуну взобрался кто-то из странно одетых людей, и его изображение появилось на экранах, закреплённых над головами.

— В том году им хватало времени на болтовню в начале гонок, — недовольно поморщился Кенен. — А теперь влезли между этапами. Ну что им, мало телеэфира⁈

Люди, собравшиеся на площади, были с ним согласны, — Гедимин, даже не вглядываясь, увидел немало недовольных лиц. Кто-то, наоборот, замахал флажками и привстал с места — и у речей Маркуса, как вспомнил сармат, были свои поклонники.

— Горячие пончики! — к защитному полю подлетел ещё один разносчик. Его сумки с едой почти опустели, и он начал собирать мусор, — две ёмкости из закреплённых на его миниглайде были наполнены обёртками и пустыми контейнерами.

Лицо политика на экране сменилось изображением «усреднённого» крейсера — то ли «Солти», то ли «Кондора», но почему-то с электромагнитными выжигателями от «Юрия». Гимн зазвучал и тут же смолк.

— Дроны на старте, — Кенен пихнул Гедимина в бок — не кулаком, ладонью, практически неощутимо: сегодня Маккензи был в праздничной одежде, без бронированных рукавиц, и боялся отбить костяшки. Сармат покосился на него и снова перевёл взгляд на экраны. Камеры, выводящие на них изображение, расположены были не слишком удобно — в мелькающих цветных пятнах невозможно было даже понять, кто кого обгоняет.

— Том-сон, Том-сон! — скандировали где-то справа от сармата, размахивая жёлтыми флажками с некрупной картинкой — рассмотреть её Гедимин не смог. Цветные пятна промчались по следующему экрану, и раздался гудок сирены — кто-то кого-то задел и выбыл из соревнований. Гедимин пробежал взглядом всплывшие на экране строчки и облегчённо вздохнул — это был не Иджес.

Кенен снова ткнул Гедимина в бок и указал в толпу. Там по оставленному между скамеек проходу шли двое — один, меньшего роста, крепко держал за локоть рослого, но худого спутника. Тот время от времени дёргал рукой, порываясь освободиться, но не слишком настойчиво.

— Твой сулис, — прошептал Кенен. — После прошлогоднего он один не ходит?

Гедимин недовольно сощурился.

— С чего он мой⁈

Над площадью, заглушив все звуки, загремел гимн Кларка, и на потемневшем экране появились десять строчек. Увидев знакомое имя, Гедимин радостно усмехнулся — Иджес Норд был на четвёртом месте, слегка отстав от Билла Томсона.

— Фу-уф, — громко выдохнул Кенен. — Ну, свои бургеры он заслужил.

Гедимин зашевелился, выглядывая в толпе проходы к центру площади.

— Ты куда? — Кенен перехватил его у защитного поля.

— К ним, — Гедимин кивнул на табло. — Знаешь, как туда пройти?

— Стой тихо, Джед, — буркнул Маккензи, берясь за наручный передатчик. — Он сам к нам придёт. Куда ему ещё-то деваться⁈

Иджес, и правда, вышел к пятачку, отведённому под группу сарматов, — через четверть часа, когда на площади заиграла музыка, а в центре замелькали ярко одетые фигуры танцоров. Рядом с ним шёл, не отставая от него ни на шаг, патрульный в жёлтом экзоскелете. В руках Иджес держал дрон, обвязанный жёлтой лентой.

— Все в сборе, — облегчённо вздохнул Кенен. — Едем домой, парни, хватит с вас гуляний!

Гедимин молча пожал Иджесу руку и, притянув его к себе, обхватил за плечи. Механик ухмыльнулся.

— Так себе отлетал, — прошептал он сармату в наушник. — Сразу не освоишься. В следующем году надо прорваться в тройку.

Гедимин кивнул. Думал он о проекте собственного информатория, но даже ему было ясно, что сегодня от Иджеса толку не будет. Он молча забрал у механика дрон, вручил ему свекольный бургер и вместе с ним пошёл к стоянке, жалея, что на ходу запрещено прикрываться защитным полем. Людей вокруг было много, и у большей части были проблемы со зрением и координацией движений, — только так сармат мог объяснить, почему на их плотную группу в тяжёлой броне постоянно кто-то натыкается.

02 июня 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— А мне нравится, — хмыкнул Иджес, разглядывая чертёж. — Маленькая такая антенна… Почему не хочешь приделать её под куполом? Направить луч на информаторий… А! Зачем информаторий? Тут у каждой автономки выделенный сетевой канал. Вот на него и направить.

— Заметят, — недовольно сощурился Айзек. — Даже если каждый день менять автономки. Один раз атомщик влезет на запрещённую страницу…

Гедимин фыркнул.

— Это что, мой личный информаторий? Никто больше не может спутать страницы?

Айзек ухмыльнулся, но ответил вместо него Иджес.

— Спутать может каждый. А вот направленно долбить в одну точку… Ну ладно, ладно, спутник так спутник. Уверен, что он там?

Гедимин кивнул.

— Ночью проверил. Его там вешают со времён пяти городов.

— А куда мы поставим машину? — вмешался Фланн, до сих пор спокойно следивший за показателями на мониторе. Сарматы собрались в отсеке управления плутониевым реактором — там было меньше всего лишних ушей.

— Если взять телекомп у Кенена… — вслух подумал Иджес, и все дружно фыркнули. — Да, верно. Идея — дрянь. Тогда можно огородить какой-нибудь отсек в трюме и спустить туда кабель. Машину я найду — тут есть несколько неиспользуемых, из них можно что-то собрать.

Защитное поле на входе мигнуло, и дверная створка от резкого толчка отъехала в сторону. В отсек заглянул Кенен.

— Айзек, а ты что не при реакторе? — подозрительно спросил он. — Джед, тут спрашивают, когда ты уберёшь уран из цеха.

Гедимин недовольно сощурился.

— Мой уран никому не мешает.

— А вот если к нам заглянет очередная проверка… — многозначительно начал Кенен. Гедимин нехотя отвернулся от монитора и пошёл к выходу — вероятность проверки была мала, но далека от нуля.

— Займись телекомпом, — попросил он перед тем, как над отсеком сомкнулся экран. — К полудню будет антенна.

Кенен появился в цехе, когда Гедимин, собрав урановые таблетки, выложил на стенд чертёж антенны и рылся по «карманам» в поисках деталей. Бросив взгляд на схему, Кенен хлопнул ладонью по стенду и сцапал Гедимина за плечо. Пальцы, конечно, соскользнули, но сармат, временно забыв об антенне, изумлённо замигал.

— Вы совсем ополоумели? — спросил Маккензи, гневно щурясь. — Ядро Юпитера! Ну ладно, ты с Энцелада, — но Айзек с Иджесом могли включить мозги⁈

Ремонтник прикрыл ладонью чертёж — пальцы Кенена скользили по стенду, пытаясь уцепиться за металл, и Гедимин испугался за сохранность листка.

— Что… — начал он, но тычок кулаком в грудь прервал его фразу на полуслове.

— Вот это, Джед! — Кенен дёрнул за уголок чертежа. — Вот этот идиотский план! Давно хотелось всех нас сдать, а⁈ Вывесить над базой плакат «Здесь ирренций!»⁈

Гедимин мигнул. «Откуда он знает?»

— Это обычный сигма-луч. Никто ничего не заметит, — сказал он. Кенен фыркнул.

— Это считывающий сигма-луч! Нет, до войны, возможно, такие вещи не замечали. Здесь и сейчас за твоим паршивым лучом проследят в первую же секунду. И через неделю, когда ты будешь мирно тупить в свой реактор, нагрянет команда зачистки. Вот для этого я вытащил тебя из верной могилы⁈

— Команда зачистки? — Гедимин недоверчиво сощурился. — Макаки настолько бдительны?

— Ты себе не представляешь, — мрачно кивнул Кенен. — Ладно, Джед. Иджесу и Айзеку я сделал внушение. Сами они не полезут. А вот с тобой внушения бесполезны. Скажи, чего тебе не хватало в портовом информатории? Бесплатной колы⁈

— Каждый день не налетаешься, — Гедимин показал пальцами расстояние до космодрома. Кенен тяжело вздохнул.

— Ты у нас такой занятой, Джед… Ну хорошо! Тебе лень летать. Что такого ценного ты ищешь в сети, что за этим тяжело съездить в порт?

— Слежу за новостями, — пожал плечами Гедимин. — Новая техника, сведения о Миане…

— И о зверьках, резвящихся в зонах заражения, — закончил за него Кенен. — Из-за этого ты хотел всех нас подставить, да? Биолог, мать твоя колба…

Гедимин недобро сузил глаза, и Кенен проворно попятился.

— Не пори горячку, ладно? Я попробую выбить разрешение. Конечно, наш канал будут отслеживать, и переписка будет запрещена, — но, думаю, один терминал нам дадут. Скажу, что ремонтникам надо следить за техническими новинками.

Он ловко вытянул чертёж из-под ладони зазевавшегося Гедимина и вылетел из цеха. Сармат пожал плечами — если бы он хотел сделать антенну, отсутствие рисованой схемы ему не помешало бы. «Маккензи бдительный,» — подумал он. «Прямо как Ассархаддон. Хорошо, хоть никого не расстрелял.»

05 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Газовое распухание,» — Гедимин, досадливо щурясь, смотрел на экспериментальную установку. «Надо же было о нём забыть…»

Внешне твэл, «горевший» целый месяц без малейших проблем (не считая двух всплесков омикрон-излучения — и, соответственно, двух перезапусков), выглядел так же, как в начале работы. Но сигма-сканер показывал, что происходит внутри, — и из показанного следовало, что стержни готовы полопаться от малейшего толчка. Слой обеднённого урана вспух, стал пористым и пошёл мелкими трещинами, — процесс синтеза взял своё, и вещества, не нашедшие выхода из толщи металла, взорвали его изнутри.

«Неудачная конструкция,» — Гедимин заглушил установку и начал разбирать её, стараясь не встряхивать стержни. «Хотя проблему нейтронов решает. Надо что-то другое. Может, залить охладителем? Борная кислота… Бор возьмёт лишние нейтроны. Металл лёгкий, синтез начнётся нескоро. Если начнётся — удалить газ из жидкости проще, чем из стержня…»

Уран отделялся от ирренция легко — достаточно было микросотрясений при вскрытии оболочки, и в подставленный контейнер уже падали отдельно миниатюрные ирренциевые таблетки и комки деформированного урана. Его Гедимин отложил до завтра — до разгрузки синтезирующего реактора и запуска разделяющих агрегатов. Тут тоже был ирренций, и надо было его выделить.

«Но с кеззием я угадал,» — сармат поддел пинцетом кусочек ирренция и положил в отдельный контейнер. «Один к пятиста. Удачная пропорция. Оставлю для следующих опытов. Надо подумать о борной кислоте…»

07 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

— Одиннадцать килограммов! — Кенен щёлкнул пальцем по контейнеру с ирренцием. — Вся выгрузка? Ничего для себя не припрятал? Ну надо же…

Гедимин фыркнул.

— Я даю вашему проекту много ирренция. Хватает даже на ракеты.

— Но и себя ты не забываешь, — ухмыльнулся Кенен, примирительно похлопав его по плечу. — Я не против, Джед. Пока есть Ириен, «Заражение» без сырья не останется. Главное — не взорви мне базу!

Портал от Линкена ждал сарматов в тени бывшего корабля. Гедимин волновался, как никогда, — все его мысли были заняты остатками «Ицума-Бета». С тех пор, как он увидел на космодроме два разбитых корабля сопровождения, Линкен на связь не выходил. Гедимин надеялся, что сегодняшний сеанс не сорвётся, и что «крейсер» всё-таки у Линкена, хотя бы и по частям.

Белая точка сверкнула над поверхностью Луны точно в назначенную минуту, и портал растянулся на три метра, едва не выехав за края маскирующего купола. Гедимин, удивлённо мигнув, заглянул в проём. Его встретила широкая ухмылка Линкена и приветственный салют.

— Корабль, — выдохнул Гедимин, едва ему удалось набрать в лёгкие немного воздуха. Лиск, выпустив его из объятий, выразительно хмыкнул.

— Конечно, корабль. Грязным мартышкам — хвост от кометы, а не наш флот. Мы, когда его вскрыли, прошли по всем палубам. Не люблю абордаж, но — сам знаешь, какая на этих кораблях броня. Снаружи не вычистишь. Трое моих сарматов…

Он стиснул зубы. Гедимин склонил голову. Несколько секунд они молчали, поминая погибших в абордаже; потом ремонтник поднял взгляд на Линкена и робко спросил:

— Можно его увидеть?

…Захваченный «Ицума-Бет» пристыковали к «Фениксу» по левому борту. За полтора месяца от него мало что осталось — сарматы разобрали трофей на запчасти, и сейчас в вакууме одиноко висел шарообразный реакторный отсек. Пластины его усиленной обшивки были изрыты мелкими вмятинами, и он напоминал Гедимину внешнюю сторону Луны, — маленькая чёрная планета с ровными швами-каньонами и россыпью кратеров.

— Центнеры ипрона, атомщик, — Линкен ухмыльнулся, встретив его восхищённый взгляд. — Тонны флии. Три разбитых ЛИЭГа… это не специально, так вышло… в общем, можешь забрать из них ферк. Ирренций тоже бери, если надо.

Гедимин покачал головой.

— Там «ириен», а я хочу поработать с «лунником». Спасибо за ферк. Обсидиан тоже?..

В трюме Кенен разбирал трофеи — Гедимин слышал в наушниках его довольное сопение и редкие реплики, заглушённые толщей переборок и защитных полей. Гедимин смотрел на монитор, где висел в вакууме реакторный отсек.

— Я пойду туда.

…Шлюзы бронированного шара были открыты, и воздух вышел; гравитация внутри поддерживалась компенсаторами, установленными на крейсере, и Гедимин чувствовал, как его разворачивает, отрывая ноги от палубы и укладывая набок. Помогая себе когтями, он подполз к щиту управления. Монитор, переживший свой корабль, исправно работал; реактор, оставшийся без воздушного охлаждения, нагрелся вдвое против рабочей нормы, но это для тугоплавких твэлов и роторов было неопасно. Гедимин сверился с показателями и, преодолевая перекошенную гравитацию, пополз к реакторному шлюзу.

Тот, по идее, должен был быть закрытым, но кто-то совался внутрь и выпустил остатки воздуха. Внутри в кольце тёмных колонн остановившихся роторов светились четыре серебристо-зеленоватых сборки, и их свет показался Гедимину необычайно ярким. Он сверился с дозиметром, — всё было в норме, цепная реакция давно прервалась — и пошёл проверять сохранность твэлов. Едва он коснулся горячей колонны, его виски обожгло, и он поневоле зажмурился — жар на долю секунды стал таким сильным, что заставил глаза слезиться. Пытаясь промигаться, Гедимин чувствовал, как по лицу расползаются тонкие горячие волокна. Разные их участки были нагреты по-разному и хаотично меняли расположение и температуру. Им понадобилось полминуты, чтобы «успокоиться», и в тот же момент сердце сармата сделало два лишних удара, и он ощутил в крови знакомый жар. «Существо» было здесь, и оно его узнало.

— Ну тихо, тихо, — пробормотал сармат, смущённо щурясь. Он сам не знал, что беспокоит его сильнее, — что он говорит с живым реактором, или что реактор могут задеть его слова. «Придурок ты, Гедимин,» — подумал он. «Веришь во всякий бред. А ещё атомщик…»

Невесомое волокно скользнуло по его лбу, словно ощупывая металлизированную проволоку, впаянную в череп. «А оно может видеть клеймо,» — ничуть не удивившись, подумал сармат. «Сигма-лучи… Интересно, как я для него выгляжу? В каком диапазоне частот?»

— Ты больше не у макак, — прошептал Гедимин, берясь за ближайшие хвостовики; надо было убрать из реактора все «ловушки». — Теперь ты у сарматов. И я заберу тебя на свою станцию.

…На борту «Феникса» его встретили странными ухмылками, и сармат с запозданием понял, что не отключал коммутатор внутри активной зоны, а сквозь приоткрытые шлюзы сигнал выходил беспрепятственно, — все слышали, как он болтает с реактором, а кто-то мог даже видеть, как он его гладит. Гедимин угрюмо посмотрел Линкену в глаза — тот, мигнув, убрал с лица усмешку и прикрикнул на солдат. Кенен, явившийся туда же, ухмыляться не перестал, но проворно шагнул за чью-то бронированную спину.

— Я должен забрать реактор на базу, — мрачно сказал Гедимин. — Сможешь осторожно протолкнуть его в портал?

Линкен мигнул.

— Простое дело для нормального пилота… А в базу он влезет?

Кенен высунулся из-за спины солдата. Он хотел что-то сказать, но из горла выходило только возмущённое бульканье — что-то вроде шума закипающей воды. Гедимин озадаченно смотрел на него, ожидая понятных реплик. Минуту спустя Кенен глубоко вдохнул, ненадолго задержал дыхание, перестал клокотать и рявкнул:

— Джед!

— Говори быстрее, — Линкен поморщился. — То тебя не заткнёшь, то тебя не дождёшься…

Кенен повернулся к нему.

— Разбери эту дрянь и пусти в переработку, — сердито сказал он. — Джед совсем ополоумел, но ты-то был умным сарматом! Не дай ему убиться на ровном месте…

Гедимин шагнул к нему, и Кенен снова спрятался за ближайшим солдатом. Тот, фыркнув, подался в сторону — влезать в чужую драку ему не хотелось. Линкен резким жестом отогнал его в коридор, и Кенен снова остался без укрытия.

— Гедимин-то больше тебя понимает в реакторах, — проворчал Лиск, не двигаясь с места. — Как-нибудь не убьётся.

— Надо подготовить на базе место под выгрузку, — сказал Гедимин, подумав, что вникать в мысли и опасения Кенена — задача не для его выжженных излучением мозгов, и лучше он займётся чем-нибудь несложным — вроде планирования будущей операции. — Чтобы не повредить каркас «Ицумадена». В хвостовой части, рядом с отсеком синтеза…

— Sa hasu! — рявкнул Кенен, и все, включая солдат в коридоре, вздрогнули и повернулись к нему. — Ты понимаешь, что с нами сделают, когда эту штуку найдут⁈

Гедимин пожал плечами.

— У тебя там полтора года стоит синтезирующая установка. А если её найдут?

Кенена передёрнуло.

— Я-то понимаю, что такое осторожность, — угрюмо сказал он. — А ты засветишься в первую же неделю. Пихать реактор в базу! Его же видно будет от самого космодрома!

Гедимин и Линкен переглянулись.

— Туннель, — сказал взрывник. — Вырой туннель. «Гекату» пять лет не могли найти. Твою лабораторию под свалкой вообще не нашли. Туннель чуть в стороне от базы, подземный ход к нему… Если найдут, Кенен может сделать вид, что он ничего не знал.

Маккензи сердито фыркнул, хотел что-то сказать — но прикрыл рот и начал быстрые расчёты на пальцах. Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Туннель? Давно их не копал… А ты сможешь выгрузить реактор в туннель?

Линкен махнул рукой.

— Какая разница, атомщик? Его надо вывести к порталу и аккуратно подтолкнуть. Вырой яму с запасом, чтобы он спокойно выкатился, и мембрана его не прищемила.

Кенен, закончив свои расчёты, тяжело вздохнул и бросил на Гедимина сердитый взгляд.

— Ладно, Джед. Можешь копать. Если что — я об этом впервые слышу, остальные на базе — тоже. И чтобы ни Иджес, ни Айзек там не копались! Каждый день буду проверять.

Линкен, внезапно о чём-то вспомнив, открыл наручный передатчик и неловко потыкал в клавиши.

— Совсем забыл, атомщик. Ты же в проекте «Неистовый свет»? С Земли спрашивают, начал ли ты работу. Если да — отчитайся.

Гедимин недовольно сощурился.

— Ничего путного, Лиск. Один взрыв, одна газовая деформация…

Линкен ухмыльнулся.

— Это же наука, атомщик. Неудача — тоже результат. Распиши, как ты что взорвал и деформировал, а я свяжусь с Землёй.

— С кем ты там работаешь? — спросил Гедимин. — Там есть… другие атомщики?

Линкен пожал плечами.

— Я не знаю ничего, кроме позывных. Со мной связался «Торий», есть ещё «Уран». Ты пиши, вам же ещё на базу возвращаться…

«Торий…» — Гедимин, забрав у Линкена передатчик, задумчиво сощурился. «Может, Исгельт? Он ещё жив. Или кто-то из моих курсантов? Могли же они заинтересоваться ядерной физикой…»

…На базу сармат вернулся, весь увешанный пластинами, нарезанными из обшивки «Ицума-Бета», и обломками ферковых роторов. Кенен шёл налегке и, встречаясь взглядом с Гедимином, сердито фыркал, но сармату было не до него. «Ирренциевый бур,» — думал он. «Собрать один агрегат, рассчитать наклон туннеля… Минимум пять метров вниз, сверху порода слишком рыхлая… Нет, сначала просканировать. Давно ничего не бурил, как бы всё не испортить…»

— Джед! — Кенен ткнул его кулаком в бок. — Ты меня слышишь?

— Нет, — честно ответил Гедимин. — Чего тебе?

— Если эта дрянь взорвётся, мою базу не должно даже встряхнуть, — сказал Маккензи, сердито щурясь. — Ничего не должно пострадать, понял? Тащить ядерный реактор на Луну… Надо же было до такого додуматься!

10 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Туннель под наклоном уходил на запад от сарматской базы. Лунная порода дробилась легко — труднее всего было, не разворачиваясь в узком туннеле, выгрести обломки. Гедимин заворачивал их в защитное поле и выкатывал, волоча за собой; их складывали в пустом отсеке, часть должна была пойти на забутовку, часть Кенен собирался переработать на субстрат.

Очередной сплющенный шар защитного поля выкатился из туннеля, и Гедимин, выпрямившись, перевёл дух. Ползать на животе он не привык и всё время опасался застрять — хорошо, что туннель был прямой.

«Прошёл ещё два метра,» — он просветил нетронутую с виду скалу сигма-сканером. В невидимых лучах туннель просматривался отчётливо — шесть метров, где можно ползти на четвереньках, два — куда втиснешься только на брюхе. «Теперь расширить. Ещё два захода, и туннель я закончу.»

Никакого чертежа у него не было — все схемы и расчёты хранились в голове. С минералами в месте бурения ему повезло — порода выдержала вибрацию бура и только уплотнилась, и можно было обойтись без подпорок (хотя сармат собирался, расширив туннель до двух метров, поставить крепь).

«Надо сегодня просверлить до конца,» — Гедимин, сменив наконечник, поднял бур и двинулся к прорези в палубе, временно прикрытой защитным полем. «Пока никому ничего не понадобилось.»

— Джед! — крикнул в наушниках Кенен, запоздало нажимая на кнопку вызова, и его слова утонули в дребезжании. Гедимин сердито сощурился.

— Что?

— Нас ждут на космодроме. Вылет через полчаса.

…Грузовой спрингер с полным трюмом сатурнианских проходчиков уходил на Титан. Гедимин, вместе с другими ремонтниками отойдя от корабля, смотрел, как закрываются шлюзы.

— Зачем мы им понадобились? — тихо спросил он у Кенена. — Тут всё исправно.

— Проверка, Джед, — отозвался тот. — Проверка никогда не повредит. На Титане, знаешь ли, нет ремонтных баз.

Гедимин покачал головой. Ему было тоскливо. «Превосходство сарматской расы…» — он брезгливо скривился. «Люди уже восстанавливают заводы Титана. Без единого сармата. И нас туда уже никогда не пустят.»

— База на Энцеладе восстановлена? — спросил он. Кенен ухмыльнулся.

— Понятия не имею. Её вроде бы взяли без лишних разрушений, — наверное, уже работает.

«И черви плавают подо льдом…» — сармат тихо вздохнул. «Интересно, зачем им глаза под километрами льда?»

…Гедимин давно не смотрел на восточный край космодрома — он и так знал, что увидит там неподвижный чёрный корабль. Его не убирали с площадки — это была, как понял сармат, местная достопримечательность, и на неё со дня на день должны были начать водить экскурсии. Пока зеваки смотрели на него со стороны, из-за ограждения; с каждым разом их становилось больше, и Гедимин, проходя мимо, однажды даже услышал пояснения гида — «атомный крейсер, трофей, захваченный героем войны…» В тот раз сармат долго не мог ни взяться за работу, ни заснуть, и больше старался к кораблю не приближаться — растравлять старую рану, и правда, было ни к чему.

Двери бара были открыты, и изнутри доносился знакомый голос. Гедимин, вздрогнув, приостановился, но Кенен потащил его дальше.

— Просто не лезь к нему, Джед, сиди тихо, — бросил он, входя в бар. Голос к тому времени уже утих, и Гедимин увидел угрюмого Винстона за крайним столом и Дэвида, возвращающегося за стойку с разорванным плакатом в руках.

— Выкинь, — велел он подростку, отирающемуся у двери. — В утилизатор, понял? Не в урну, а в утилизатор!

— Вот же тебя разобрало, Дэйв, — пробурчал бывший повстанец. — У шерифа ко мне никаких претензий.

— Его дело, — отозвался Дэвид, не глядя в сторону Винстона. — Я бы отослал тебя на Титан с конвоем.

Сарматы расселись вдоль стола. Гедимин, покосившись на прозрачную жидкость в кружке, подвинул её к ближайшему соседу и подошёл к стойке.

— Сегодня не в духе? — спросил Дэвид, поднимая на него настороженный взгляд. — Только тихо, ладно? Я тоже не настроен на дружелюбие.

Он покосился на стол недалеко от выхода. Джон всё ещё был там — ему принесли подогретый паёк и кружку с чёрной жидкостью. Запах был знакомый, и примеси спирта в нём не было.

— Опять аукцион? — спросил Гедимин. Дэвид поморщился.

— Не понимаю я Фостера…

— Что будет с кораблём, если его не купят? — спросил сармат. Из-за стола донёсся смешок, и бывший повстанец, отодвинув от края полупустую кружку, вышел к стойке. Дэвид, покосившись на него, протянул руку к тревожной кнопке.

— Если не купят даже за пять тысяч, — Винстон посмотрел Гедимину в глаза и широко ухмыльнулся, — сдам его Кларку в аренду. Пусть водят детишек. «Вот он, легендарный атомный крейсер „Элизабет“! Джон Винстон в одиночку отбил его у сарматов. Он сошёлся в рукопашной схватке с их командиром…»

Гедимин недобро сузил глаза.

— Напомнить, как было?

Джон встретил его взгляд, не дрогнув, только ухмылка стала шире.

— Я дам тебе расписание экскурсий. Можешь приходить. Только смотри, ни с кем не фотографируйся бесплатно! Десять центов с носа, не меньше, иначе вконец обнаглеют.

Он посмотрел на оторопевшего сармата и рассмеялся.

— Я бы отдал его тебе, теск. За пять тысяч, можно даже врассрочку. Мне-то он не нужен. Спроси у Совета безопасности и этой инопланетной комиссии — можно тебе его купить? Если разрешат — я не против.

Ладонь Дэвида опустилась на руку Гедимина, плотно прижав её к стойке, и сармат изумлённо мигнул — он и не собирался ничего делать, а если бы собрался, бармен, при всей своей смелости, ему не помешал бы.

— Иди за стол, Винстон. Доедай и топай на космодром.

Бывший повстанец, рассмеявшись, отошёл от стойки.

— Есть же в этой дыре другие бары, — пробормотал Дэвид, переводя взгляд на Гедимина. — Теск, ты будешь пить мохито?

Сармат мигнул.

— Нет, — он качнул головой. — Не бойся. Я никого не трону. Винстон — странный.

— Винстон — полудурок, — поморщился Дэвид. — И когда-нибудь нарвётся. Не понимаю, почему Фостер не узнал, что не так с кораблём. Вызвал бы вас, если сам не видит…

Уже из-за стола Гедимин снова посмотрел на Винстона. Тот заказал ещё кружку и сидел с довольной улыбкой, не расстроившись даже из-за порванного плаката. «А я не спросил его про Нью-Кетцаль,» — внезапно подумалось сармату. «Отстроили его или нет? Там добывали медь, — не могли её так запросто бросить…»

19 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Плёнка защитного поля в три слоя, метр забутовки над ней, на выходе — заваренный люк… Гедимин вернулся к замаскированному туннелю под утро, за час до официального подъёма, поковырял пальцем остывшие сварные швы и остался доволен. «Если сканера нет — не найдут,» — думал он, возвращаясь в жилой отсек.

И всё-таки ему было не по себе, когда дорожное полотно задрожало под гусеницами массивного транспорта. Для бронированного глайдера освободили всю улицу вдоль западной окраины, в переулках Гедимин видел жёлтые экзоскелеты — «Шерманы» и несколько «Рузвельтов», чуть ли не весь «тяжёлый» отряд Кларка. Сарматы — Гедимин, Кенен и Айзек — вышли к главному шлюзу встречать пришельцев. Ремонтник предпочёл бы остаться в недрах базы, но Маккензи настоял на его присутствии — должно быть, боялся, что сармат без присмотра снова залезет в туннель и попадётся на глаза патрульным.

Мостовая дрожала всё сильнее, и Гедимин, недовольно щурясь, думал, что без замены покрытия не обойдётся, — местный фрил выдерживал один-два бронехода, но тут ехал целый караван. Впереди, обгоняя грузовой контейнер на десять метров, шли боевые глайдеры с поднятыми в небо зенитными орудиями и взведёнными ракетомётами. Всего их было четыре — два впереди, два сзади. На крыше грузового глайдера — тоже в тяжёлой броне, с бластерными турелями по бортам — сидели двое в тяжёлых экзоскелетах. Над ними медленно плыли вооружённые дроны-разведчики.

Кенен вцепился в локоть Гедимина и сердито зашипел, и сармат обнаружил, что вжимается в обшивку и уже держит наготове лучевой резак.

— Тихо, Джед! Стой спокойно, — Кенен попытался оттащить его от шлюза, но не смог сдвинуть с места. — Им нужен только плутоний.

— Целая армия, — пробормотал сармат, криво ухмыляясь. Контейнеры с плутонием стояли у его ног — радиоактивный металл его не интересовал, но оружие со всех сторон заставляло нервничать.

— Кенен Маккензи? — экзоскелетчик в тёмно-синей броне направил на сарматов считыватель. — Хорошо. Это плутоний?

Сарматам не позволили даже притронуться к контейнерам — ящики тут же оттащили в сторону, и экзоскелетчики склонились над ними. «Сканеры,» — Гедимин настороженно щурился, отступив к шлюзу. «У них есть сигма-сканеры. Армии нет дела до мианийских запретов?»

— Чисто, — сказал тёмно-синий, повернувшись к Кенену. — Наша благодарность за работу. Выгрузить уран!

Последняя команда относилась к экзоскелетчикам. Сарматов оттеснили на мостовую. Гедимин наблюдал, как перед закрытым шлюзом растёт штабель длинных контейнеров, и косился на собственный сканер, подсчитывая массу привезённого вещества. Когда выгрузка закончилась, и люки бронехода с грохотом захлопнулись, все дроны застыли в небе и часто замигали.

— Разворот! — скомандовал тёмно-синий. — Взять сармата на борт!

Гедимин изумлённо замигал, но экзоскелетчики, отодвинув его в сторону, взяли под руки Кенена. Маккензи воспринял это спокойно, только нервно усмехнулся, когда его посадили на броню грузовика.

— Джед, начинай загрузку! — он кивнул на контейнеры с ураном. Гедимин мигнул.

— Куда его везут? — спросил он у ближайшего патрульного.

— Через час вернётся, — буркнул тот, снимаясь с поста и направляясь по улице вслед за караваном бронеходов. Гедимин повернулся к Айзеку.

— Знаешь, куда он поехал?

— На Землю, — ответил Айзек, беря сармата за локоть и подталкивая к открывающемуся шлюзу. — Идём, тут больше делать нечего.

Гедимин, подобрав половину контейнеров, вошёл в шлюз. Айзек хотел взять остальные, но сармат качнул головой.

— Потом принесу. Зачем Кенену на Землю?

— Сопровождать плутоний, — с лёгким удивлением ответил Айзек. — Ты что, не знаешь? Взрывник нападает на транспорты. Даже на мианийские. Не трогает только сарматов. Кенена пристроят на видное место, дадут ему баллон с кислородом…

Гедимин хмыкнул.

— Хитрые макаки…

«Можно подумать, Лиску помешает один сармат,» — думал он. «Или он не вскроет корабль так, чтобы Кенена не задело.» Он наклонил голову, сделав вид, что рассматривает контейнеры, и широко ухмыльнулся. «Они все боятся одного нашего крейсера. Весь космофлот Земли! Надо рассказать Лиску — он порадуется.»

21 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Да уж конечно, Джед, — проворчал Кенен, недовольно щурясь. Недовольным он ходил с тех пор, как вернулся с Земли. Гедимин не спрашивал, что случилось, — и так было понятно, что никому не нравится летать пристёгнутым к обшивке звездолёта и вместе с ней входить в атмосферу. Корабли в таких случаях прикрывали защитным полем — оно выгорало, но броня оставалась нетронутой. Скафандр Кенена тоже не оплавился — видимо, прикрытия хватило и на него, но сармат был не в духе и, встречая Гедимина в коридорах базы, только сердито фыркал.

— Ты был бы рад весь день просидеть в реакторе. Ведь праздники — они именно для этого, да? Нет, не выйдет. Ты едешь с нами в парк. В оранжерею можешь не ходить — ещё сломаешь чего, с твоим-то изяществом…

В руках Кенен держал две шляпы, отличающиеся только цветом; с его локтя, с рукава белой рубашки, свисали шейные платки.

— Ты сам как оранжерея, — фыркнул Гедимин, уловив запах синтетических цветочных масел — Кенен зачем-то натёр ими шею и затылок, и они висели над ним невидимым облаком. — Зачем ты пахнешь растениями?

— Иди-иди, — махнул рукой командир базы. — Не забудь приклеить стикер!

Стикеры — стилизованное изображение трёх человеческих лиц на фоне лунного диска с кратерами — он привёз на базу, вернувшись с Земли. Их было двадцать — столько же, сколько сарматов, получивших разрешение выйти в город. Гедимин не помнил, чтобы он подавал заявку на выход, — он вообще собирался копать бункер, но у Кенена были другие планы.

…По парку гулял ветер — вентиляционная система работала на полную мощность, распределяя по территории запах цветущих кустов. Вдоль холмов на зелёных ворсистых подстилках расселись парочки и компании, некоторые люди даже сняли часть одежды, подставив голую кожу рассеянному ультрафиолету; освещение в парке тоже выкрутили на полную, и Гедимину порой хотелось прикрыть глаза тёмным щитком. Кроме настоящих деревьев, на лужайках выставили имитации — с бугристой корой и причудливо изогнутыми ветвями, на некоторых даже был искусственный мох. «Макаки» помельче облепили их, как электрофаги — подстанцию. Но основной поток шёл мимо, следуя за стрелками, выставленными на обочине. Часть их была Гедимину знакома, но к ним добавились новые, особенно яркие, и сармат, прочитав надпись на одной из них, вздрогнул и остановился. «Экзотарий» — гласил указатель. «Выставка инопланетной фауны».

— Ты чего? — удивился Иджес, налетев на застывшего ремонтника. Тот кивнул на табличку.

— А… Ну, это Луна, — сармат пожал плечами. — Тут вся фауна инопланетная.

Кенен, услышав их разговор, ухмыльнулся и потянул Гедимина за локоть.

— Не стой столбом, Джед! Здесь не «Геката». Ничего интереснее пары-тройки земных зверюшек тут не покажут. Максимум — цистерну с полудохлым венерианским плавунцом.

Вскоре тропа, отмеченная указателями, круто завернула вправо, и сарматы упёрлись в хвост очереди, петляющей вместе с тенистой аллеей. Очередь упиралась в ярко раскрашенный павильон; его передняя часть была покрыта пластинами фэнрила, изображающими разные земные пейзажи с обильной флорой и мелькающей повсюду фауной. «Экзотарий» — светилась надпись над входом.

— Нам точно туда? — спросил Иджес, кивнув на очередь. За сарматами уже пристроились полтора десятка других посетителей. Гедимин оценил скорость продвижения, — в принципе, через четверть часа у него был шанс в «экзотарий» попасть. Кенен расплылся в улыбке и похлопал ближайших сарматов по плечам.

— Туда-туда! Не бойтесь, парни. Павильон большой, мы всё увидим.

Прогуливающийся вдоль очереди «коп», услышав голос сармата, развернулся к нему и подошёл к Кенену вплотную.

— Мои извинения, сэр, — сказал он, упорно глядя мимо лица Маккензи, будто боялся встретиться с ним взглядом; Гедимин, удивившись, попытался взглянуть ему в глаза, и человека передёрнуло. — Вам туда нельзя. Там… низкие потолки. Распоряжение дирекции парка.

Он сунул Кенену в лицо голограмму, подвешенную над наручным передатчиком. Маккензи, внимательно её прочитав, недовольно сощурился и жестом позвал сарматов к себе.

— Уходим, парни, — сказал он, выдавив дружелюбную улыбку. — Спасибо за предупреждение, офицер.

— К осенним праздникам оранжерею перестроят! — крикнул ему вслед патрульный. — Хорошей прогулки, мистер теск!

Иджес выразительно хмыкнул.

— Что, не помогла мартышечья одежда?

Кенен отмахнулся.

— Мы немного потеряли, парни. Я знаю, куда мы пойдём!

…Связку свёрнутых зелёных подстилок вручили Гедимину. Их удобно было бы нести на плечах, концами в стороны, но в таком положении они при каждом шаге попадали кому-нибудь из низкорослых посетителей по голове. Сармат недовольно щурился, озираясь по сторонам и надеясь, что в конце концов их группа выйдет из толпы, — ему уже было не по себе.

— Почему их столько? — тихо спросил он у Кенена, кивнув на гуляющих. — Им же не нужны разрешения. Захотел — пришёл завтра.

Кенен ухмыльнулся.

— Если бы парк работал круглый год, его давно стоптали бы. Завтра тут будет закрыто. А в воскресенье набежит такая же толпа. Нам сюда, парни, — по тропинке до упора!

Он остановился поболтать с подлетевшим разносчиком от «Бобби», а сарматы пошли дальше. Через десяток метров тропа вильнула и оборвалась, оставив группу в ложбине между двумя длинными холмами. На холмах росли особенно раскидистые деревья, а на подсветке сэкономили — и сарматов накрыл зелёный полумрак. Кустарники вдоль холмов были, но искусственные и весьма колючие; в ложбине трава росла, выше по склону — нет, и слежавшийся грунт прикрыли укрепляющей сеткой. Гедимин посмотрел на деревья и едва заметно усмехнулся. «Эти штуки, кажется, не любят соседей…»

— Джед, ты где? — Кенен с большим пакетом в руках догнал группу и теперь удивлённо смотрел на ремонтника. — Расстилай маты. Сегодня у нас пикник на свежем воздухе. Редкое удовольствие на этой планете…

«Вот мартышка…» — Гедимин беззвучно ухмыльнулся, вспомнив полуголые тела под цветущими кустарниками. Потом в памяти всплыл берег Атабаски и попытки охранников искупаться. В воду окунуться им обычно удавалось, но из травы и кустарников они вылетали, ругаясь и хлопая себя по всем частям тела. «На Луне насекомых нет. Вот почему тут лежат так спокойно. В Ураниуме они из скафандров не вылезли бы…»

Сарматы, рассевшиеся по матам, чувствовали себя неловко, один Кенен довольно улыбался. Раздав всем пайки из пакета, он лёг на подстилку и расстегнул на груди рубашку. Гедимин не сдержал усмешки, Иджес, покосившись на него, фыркнул в респиратор.

— Воздушные ванны, парни, — отозвался Кенен, надвигая шляпу на лицо. — Очень полезно. Джед, снимай броню, тут ничего не взорвётся.

Кто-то из ремонтников, посмотрев на Кенена, решил снять скафандр, но поймал взгляд Гедимина и сильно смутился. Сармат отвернулся, чтобы не мешать, — лежание голышом в тени деревьев было странным занятием, но он видал и не такое. Он достал ежедневник и открыл чистую страницу. «Мы в „Гекате“ взяли для ирренциевого реактора простейшую модель,» — думал он. «Копию уранового. Ничего другого даже не пробовали. А если сделать сборки в виде секторов круга, а ротор выставить внутри…»

Справа, со стороны солнечного склона, донёсся шорох шагов, приглушённые голоса, а потом — смешки.

— Сюда⁈ Хендрикс, боже правый! Отвык от солнца на своей Весте?

— Для тебя же стараюсь, Сеп, — отозвался первый. — Ты собрался бренчать, по лицу видно. Сядем в людном месте — будет драка. А теперь найди мне на солнце безлюдный участок.

Кто-то громко фыркнул.

— Если тебе, Хендрикс, не нравится его игра, не сваливай на других, — вступил третий голос. — Тут не дикари живут.

— Не знаю, не знаю, — проворчал Хендрикс; его группа была уже совсем близко — Гедимин видел пятнистые комбинезоны в тени деревьев. — У нас на Весте таких игрунов в рейд не брали. Но я готов пожертвовать ушами… Вот тут. Хорошее тихое местечко.

Он сбросил с плеча скатанную подстилку и опустился на корточки, стягивая сапоги. В его группе было не три человека, как сначала показалось Гедимину; шестеро в пятнистых комбинезонах расстелили коврик и поставили по центру пакет, взятый у того же разносчика от «Бобби». Они все были очень бледными, но болезненными не выглядели, несмотря на мелкие шрамы на руках и лицах, — для людей они были весьма крепко сложены, и никто не сутулился, даже долговязый парень со странным предметом за плечом. Эта штука, назначения которой сармат не понял, была то ли очень хрупкой, то ли очень ценной, — человек обращался с ней крайне осторожно, и остальные старались её не трогать.

— Ну вот, взвод снова в сборе, — Хендрикс снял респиратор и вдохнул полной грудью. — Вот чего мне не хватало на Весте… Ещё пять лет, и мы вернёмся.

— В пустыню, где солнце сжигает до костей, — проворчала коротко стриженная самка. — Что до меня — я останусь на Весте.

— Обвинения с нас давно сняты, — отозвался Хендрикс, запуская руку в пакет. — Как много тут синтетики… Кто претендует на роллы?

К нему потянулись три руки.

— Достань мне чизбургер, командир, — буркнула самка. — Давно — это в прошлом месяце?

Хендрикс пожал плечами.

— Я собираюсь вернуться. А вы решайте. Скоро два года, как я никем не командую. Кому ещё чизбургер?

«Хендрикс,» — Гедимин, забыв о начатом чертеже, задумчиво сощурился на «взвод». «Где-то я это имя слышал… Ураниум-Сити? Курсант Хендрикс⁈»

Он дотянулся до Иджеса, растянувшегося на подстилке, и ткнул его в бок.

— Смотри туда. Видишь человека с пакетом?

Сармат приподнялся на локте.

— Что с тобой, Гедимин? Они далеко сидят. И им не до нас.

— Помнишь курсанта Хендрикса? — шёпотом спросил ремонтник. Иджес изумлённо мигнул.

— Тот, кто тебя вытащил… Уверен⁈

Гедимин положил ладонь ему на плечо, придавливая сармата к подстилке. Будь там Конар, он бы вышел навстречу, хоть бы его за это расстреляли, — но этот человек определённо его не помнил, зато недавно с ним воевал.

С пятачка, где разместилась компания Хендрикса, донёсся странный дребезжащий звук.

— Предлагаю спеть, — сказал рослый парень, положив странное устройство на колени и взявшись за него двумя руками. — «Когда мы вернёмся с Марса».

— Не так сразу, Сеп, — Хендрикс, растянувшийся было рядом с пакетом, нехотя сел. — Начни с «Лили среди звёзд». Сью, проверь, мы тут действительно одни?

Сеп сердито фыркнул. Самка с короткими вьющимися волосами привстала, оглядываясь по сторонам. Её взгляд упал на сарматов, и она прикрыла рот ладонью и резко повернулась к «командиру».

— Мы не одни. Там сдвоенное звено тесков.

Гедимин опустился на подстилку и уткнулся взглядом в лист ежедневника. «Выстроить твэлы в кольцо…» — повторил он про себя, поднося руку к чертежу. За спиной послышались смешки.

— С каких пор Сепа смущают тески? — спокойно отозвался Хендрикс. — Тот, кому он читал «Будет ласковый дождь» под бомбами на крыше небоскрёба…

— Он умирал, и я думал, что это его поддержит, — сердито сказал Сеп. — И он, в отличие от вас, слушал.

— Куда ему было деваться с простреленными лёгкими? — хмыкнула одна из самок. — Если я буду умирать, Сеп, прочитай мне что-нибудь другое. С такой поддержкой до эвакуации не доживёшь!

Сеп, отмахнувшись от насмешников, коснулся странного устройства. Снова послышалось дребезжание, прерываемое звоном и гудением.

— Ты поверишь мне не сразу посреди холодной тьмы, — мы ещё вернёмся с Марса на зелёные холмы, будет клевер под ногами и ручья прохладный звон, Марс за тучами растает, как нелепый страшный сон…

Гедимин закрыл глаза. Он видел, как два «Та-сунгара» сперва вспухают белыми шарами, а потом катятся навстречу друг другу зелёными волнами, — и глыба красного камня, зажатая между ними, лопается изнутри и разлетается обломками.

— Это ты начала тогда стрелять, Сью, — донёсся сквозь дребезжание негромкий голос Хендрикса. — И не поверх голов, а насмерть. Ты же лучший стрелок в отряде, такого ещё поискать.

— А ты позволил бы их убить? — отозвалась самка. — Не ты тогда развернул турели и подбил «Койот» из ручной ракетницы? Или скажешь — рука дрогнула?

Кто-то из людей издал тихий смешок.

— Они сложили оружие, Сью, — проговорил Хендрикс. — Все эти тески мне доверились. Я обещал их вывезти — и я их вывез. Те, на «Койоте», выполняли приказ… преступный приказ, Сью, не мне это объяснять. Их командирам уже всё объяснили. А те сарматы живы, и если кто из них был военным преступником — его судили по закону, а не расстреляли по приказу Цанева. А с теми, кто не был, мы ещё приведём эту планету в порядок. И вот тогда-то мы вернёмся с Марса. Прости, Сеп. На чём ты остановился?

Гедимин только сейчас заметил, что песня оборвалась, и бренчания почти не слышно.

— Да так… — отозвался музыкант. — Вижу, вы не в настроении петь. Там ещё остались сэндвичи?

— Смотри, какой там теск, — самка понизила голос, но сармат отлично её слышал. — Спиной к нам, в чёрной броне… Все десять футов, а?

— Это всё броня, — проворчал другой человек. — Таких амбалов нет даже среди тесков. В этой штуке наверняка пневмоприводы, — она весит, как истребитель!

Гедимин поднялся на ноги. Кенен, вскинувшись, крикнул что-то ему вслед, но он не обратил внимания.

— Тут нет приводов, — сказал он, глядя на Хендрикса. — Ты был на тренировках в Ураниум-Сити?

Человек, рывком поднявшись на ноги, изумлённо уставился на сармата.

— Белый амбал⁈ Через всю войну, это всё… Вас тогда не убили⁈

Гедимин покачал головой.

— Спасибо, что вытащил. Я работаю тут на ремонтной базе. Если вам нужна помощь в ремонте…

Хендрикс замахал руками и неловко рассмеялся.

— Нет проблем, сэр теск. На Весте хорошие механики. Значит, вот так выглядит спецовка ремонтника?

Он указал на скафандр. Гедимин усмехнулся.

— Удобно. Этот человек, — он кивнул на отложившего инструмент музыканта, — он хорошо поёт. Я хочу ещё послушать.

У него было ещё много вопросов, но от смущения рот не открывался, и сармат, отвернувшись, пошёл к своему месту. Кенен встретил его сердитым шипением и тычками в бок, но Гедимин не обратил внимания. Он, закрыв глаза, слушал звон, дребезжание и легко перекрывающие их слова — про самку, чей корабль разбился на астероиде, и про то, как она сделала звездолёт из самого булыжника. Достоверности в этой истории не было ни на атом водорода, но чертёж под неё достраивался легко.

… — Атомщик доволен, — сказал Иджес, занимая место в открытом фургоне; пришло время ехать на базу, но парк ещё не закрывался, и толпы на аллеях не поредели. — Не зря съездили.

— Атомщику надо бы прочистить мозги, — буркнул Кенен. — Опять полез дружить к макакам! Ты бы ещё реактор им нарисовал!

— Им не будет интересно, — ровным голосом ответил Гедимин. Он ещё слышал голос певца, а перед глазами светилось кольцо твэлов. «Хорошо, что Хендрикс жив,» — думал он. «Жаль, что больше не встретимся.»

01 августа 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Жёваный крот! — Иджес, заглянув в отсеки, заполненные битым камнем, восхищённо хмыкнул. — Тут тонны и тонны субстрата. Если всё это переработать, Акса может никуда не ездить месяца три.

Гедимин, ненадолго вынырнувший из туннеля с полной тележкой обломков, поднял её к проёму, ссыпал камни в полупустой отсек и качнул головой.

— Это будет подозрительно. Всегда нам был нужен субстрат, а в этом месяце вдруг не нужен. Макаки спросят — где взяли?

Счёт субстрата уже шёл на десятки тонн, дробильные агрегаты едва успевали его перерабатывать, — с тех пор, как Гедимин расширил туннель до двух метров и приспособил для перевозок модифицированную гусеничную тележку, работа пошла значительно быстрее. Круглая пещера к западу от сарматской базы быстро разрасталась во все стороны; постоянную крепь Гедимин не ставил, ограничиваясь дугами и полусферами защитного поля, но и в них большой необходимости не было — сармат не просчитался с прочностью горных пород и формой подземной ниши.

«Мусор вывез. Надо ещё покопать,» — Гедимин развернул тележку к временному шлюзу, но на дороге встал Иджес.

— Можно с тобой? — спросил он. — Давно хотел посмотреть, что там внизу. Могу бурить, могу сгребать камни.

Гедимин на секунду задумался — с мелкими обломками ему помогал робот-уборщик, но если бы кто-нибудь во время работы сгребал крупные и вывозил их… Он с сожалением покачал головой.

— Маккензи просил тебя в это не втягивать.

— Пусть спарится с мартышкой, — скривился Иджес. — Тебе нужна помощь, а я буду слушать Маккензи⁈

В наушниках зашипело, а секундой спустя задребезжало.

— Джед, Ис, я вас вижу, — сердито сообщил Кенен. — О чём вы там общаетесь, отключив коммутаторы? Если ты, Ис, намерен влезть в его авантюру…

— Говори, чего надо, — перебил его Гедимин, недовольно щурясь. — У меня полно работы.

— Да уж конечно, — хмыкнул Кенен. — Идите оба сюда. У главного шлюза стоит ваш терминал — тот, из-за которого я месяц бодался с городским советом. Если в течение часа вы его не воткнёте на место, я его верну совету.

…Терминал поставили во вспомогательном отсеке справа от главного шлюза — там, где связь не перекрывалась городским куполом. Кенен хотел утащить его в капитанскую рубку, но Иджес заявил, что протянуть туда кабель невозможно, — и Маккензи, несколько секунд посверлив его подозрительным взглядом, отступился. Терминал был «мартышечьего» размера — да и странно было бы ждать, что на Луне где-то найдут сарматскую машину. Иджес поднял его на удобную высоту, Кенен поделился креслом, снятым со списанного истребителя, и сразу же в нём засел. Гедимин, увидев, что его помощь не нужна, ушёл в шахту и вернулся только к вечеру — а вернувшись, вынул Кенена из кресла и сел к терминалу сам, не обращая внимания на сердитое фырканье за плечом.

«Морские хищники: неохраняемые пляжи Юго-Восточной Азии и Австралии запрещены для посещения», — сообщил сармату первый же заголовок. «Ультразвуковые отпугиватели устанавливают на водорослевых и рыбных фермах. Предупреждение производителя — свистки для собак неэффективны в морской воде.»

«Необычные подземные толчки в штатах Мексика и Техас,» — сармат включил отбор по «странным животным/мутантам», и красных заголовков стало больше. «Две фуры, пропавшие с трассы на юге Оклахомы, найдены в Мексике. Следы взрывчатых веществ на обломках не обнаружены.»

Гедимин посмотрел на «обломки» — обе машины были разорваны в клочья, самые прочные части конструкций выглядели так, будто их долго били обо что-то твёрдое. «Взрывчатки не нашли?» — он удивлённо мигнул. «Или крупный метеорит, или…» Он задумчиво сощурился, вспомнив сообщения о «каменном змее». «На Линкена непохоже. Куда Линкен без взрывчатки⁈»

«Охране электромагистралей и передвижных электростанций предписано не применять летального оружия,» — сообщали из Северного Атлантиса. На фотографии вдоль ЛЭП, прикрытой по всей длине защитным полем, реяли хвостатые розовые силуэты. Гедимин прикинул размеры и удивлённо мигнул. «Раньше вроде были мельче? Можно так распухнуть с одного электричества?»

Он проследил по новостям за распространением электрофагов и удовлетворённо кивнул — как он и предполагал, летучих существ не задержали ни Берингов пролив, ни Панамский канал. Последние наблюдатели видели зверьков в Бразилии; там они, осмелев, снова начали роиться. Вдоль линий электропередач выставили ультразвуковые отпугиватели, но Гедимин, глядя на фотографии, недоверчиво хмыкал — по его ощущениям, зверьки отступать не собирались и рано или поздно должны были что-то придумать.

«Уранофаги» — набрал он в поисковике. «Университет Саскачевана», — всплывшая в верхней строке новость в кои-то веки была научной. «Итоги наблюдения за радио- и электрофагами: краткие периоды покоя и долгий анабиоз».

«Эти животные не приспособлены к беспрерывной активности,» — делился наблюдениями биолог из Саскатуна. «Одиночный электрофаг, накопив заряд порядка пятидесяти кулон, стремится найти укрытие и не покидает его в течение трёх-четырёх месяцев. Вероятно, в их естественном ареалес такой частотой наступает период мощных гроз. Их постоянные миграции и лихорадочная активность — последствия „переедания“: на Земле для них слишком много доступной пищи.»

Гедимин хмыкнул. «Это верно. Столько висящих повсюду проводов… Если эти твари не вымрут от обжорства, придётся как-то прятать магистрали.»

Он внимательно рассмотрел схемы, изображающие электрофага на разных стадиях насыщения. Голодный зверёк был тёмно-малиновым и поместился бы в ладонях сармата; по мере поглощения заряда он растягивался во всех направлениях и постепенно светлел. Гедимин попытался представить, что при этом происходит с его костями, мышцами и прочей требухой и безнадёжно покачал головой. «Там очень не хватает Ассархаддона.»

«А где про радиофагов?» — он перечитал статью и недовольно сощурился. Заметка о «пожирателях урана» обнаружилась на сайте самого университета и выдала Гедимину табличку секретности. Он обиженно хмыкнул и ушёл в северянский поисковик. «Тёплый Север» не подвёл — минуту спустя сармат читал о том, как в Лос-Аламосе исследовали радиофагов, как живых, так и убитых Национальной гвардией при атаке на лабораторию Лоуренса. Отчёт о «битве под Лос-Аламосом» также был весьма занимателен — Гедимин в очередной раз пожалел об утраченной переписке с Гербертом Конаром. Физик отличился при обороне экспериментальных реакторов и с лучевыми ожогами попал в местный госпиталь, но к августу выписался и даже написал пару комментариев к отчёту. Гедимин, перечитав их, с задумчивой улыбкой вернулся к исследованиям радиофагов.

«Миграции на небольшие расстояния,» — сообщал исследователь, «возможно, в пределах одного месторождения радиоактивных минералов. Животные идеально приспособлены к жизни под землёй, в неком лабиринте узких ходов, с постоянно высокой влажностью, широким диапазоном температур и повышенным радиационным фоном. Перелёты на большие расстояния для них нехарактерны и стали возможными только из-за нарушений карантинного режима — животные проникали в межконтинентальные барки и не были отловлены. Если карантин будет нарушаться и далее, их растащат по всей Солнечной Системе. Эксперименты показали их выживаемость в очень широком диапазоне температур и малую привязанность к кислороду, — возможно, они станут первыми обитателями на спутниках Юпитера и Сатурна, если радиационный фон их устроит.»

Животное на фотографии притаилось в пучке труб охладительной системы одного из Лос-Аламосских реакторов. Практически расплющенное, втиснувшееся в узкие проёмы и поджаренное на горячих трубах, оно выглядело вполне довольным — и, по сообщениям, вытряхнуть его оттуда удалось только после пяти разрядов станнера. Гедимин сочувственно хмыкнул и сохранил фотографию на память.

— Подбираешь себе питомца? — насмешливо фыркнул Кенен. — Через годик-другой я об этом подумаю. Мианийцы собираются пересмотреть условия планетарного карантина — может, и эту живность разрешат к вывозу. Как только разберутся, как её стерилизовать.

Гедимин сердито покосился на него. «Питомца? Зачем мне животные? Я же не Ассархаддон…» — не додумав мысль до конца, он вспомнил Зелёных Пожирателей. «Хотя… может, они были бы мне полезны. Выявляли утечки, подъедали утёкшее… Жаль, они флоний не вырабатывают. Зато, вроде бы, хороши в бою… Поставить на охрану реактора — и пусть гоняют „макак“. Да, было бы неплохо…»

14 августа 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Завтра,» — думал Гедимин, и его сердце невольно сжималось, а от волнения по коже растекался жар. Он отхлебнул из фляги и запрокинул голову, разглядывая участок свода, выхваченный лучом фонаря из темноты.

Реакторный отсек был достроен, вспомогательный туннель — расширен до двух с половиной метров, десятки тонн извлечённой породы — переработаны на субстрат для кислородных станций. Одну станцию Кенен согласился выделить Гедимину — с условием, что она не будет соприкасаться с ирренцием, и что при необходимости сармат вернёт её на базу. С утра Кенен даже спустился в шахту, долго смотрел на пещеру, щурился и хмыкал — и ушёл, взяв с Гедимина обещание, что тот проверит экранирование реактора и не «насветит» на весь Кларк.

«Завтра,» — все мысли сармата свернулись в одно слово. Он думал о реакторе, висящем сейчас в пустоте посреди галактики Вендана — или, как он недавно узнал, в Метагалактике Найа. Мианийцы, как удалось прочитать на полузапрещённом сайте, отказывались отвечать на вопросы о расстоянии между «Найа» и «Тлаканта» — или, как сказал один из комментаторов, «не понимали вопроса». «Они отдельно,» — всё, что узнали спрашивавшие. «Эти два. Есть ещё.» Гедимин не знал, что имеется в виду; он был уверен только в существовании реактора — и в том, что завтра его попытаются засунуть в эту пещеру.

«Он будет работать,» — думал сармат. «А я — наблюдать. Изучу нестабильные твэлы. Опробую жидкостное охлаждение. Проверю кольцевую схему. Всё проще, чем строить реактор с нуля.»

15 августа 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

У дальней стены пещеры вспыхнула белая точка, и секунду спустя луч фонаря в руке Гедимина упёрся в черноту с мельчайшими искрами отдалённых звёзд. Тут же в наушниках пискнуло, и на запястье замигал передатчик, устанавливая связь, — кто-то из сарматов с корабля Линкена вышел в открытый космос.

— Tza atesqa! — голос взрывника звучал весело. — Атомщик, ты здесь?

Гедимин, молча вскинув руку, направил луч на себя. В проёме показался подсвеченный прожекторами иссиня-чёрный бок огромного шара; он спускался к порталу, пока не встал напротив него, и фонарь сармата не осветил его выпуклую броню. Между ним и Гедимином оставались считанные метры — или несколько миллионов световых лет, как вспомнил внезапно сармат. Ему до сих пор странно было видеть открытый космос у ног и понимать, что на расстоянии вытянутой руки от него — невообразимо далёкая галактика. «Шагни, и никто никогда тебя не найдёт,» — мелькнуло в голове, и сармат, поспешно отогнав бессмысленные и пугающие мысли, коснулся передатчика.

— Tza tatzqa attahanu!

— Tza, — отозвался Линкен. Прожектора погасли, шар качнулся вперёд. Между его боками и краями портала оставалось по сантиметру — в самый раз, чтобы не повредить ни обшивку, ни стенки пещеры.

— Deka den una! — объявил Гедимин, прикасаясь к броне реакторного отсека. Теперь граница галактик проходила по его лучезапястному суставу. Обшивка шара, отдавшая в вакуум почти всё тепло, была обжигающе-холодной, и пальцы сармата сразу же онемели, но он не отнял руку.

— Dek, — раздалось в наушниках; шар плавно двинулся вперёд, и Гедимин отступил на шаг. — Nu… un… shep… shi…

Шар, выплыв из портала, всем весом опустился на «подушки» защитного поля, и они просели, сплющиваясь до самой поверхности. Четыре слоя должны были бы поддержать груз, но вместо этого работали смазкой, позволяя Линкену закатывать реактор в пещеру. Держали его боковые стяжки; Гедимин, отступая, развешивал их по пещере, и шар медленно полз на него. Где-то считанные сантиметры отделяли его от стенок, где-то он, качнувшись в сторону, прошёл впритирку, и Линкен, остановив гравитационный «толкач», приглушённо выругался.

— Heta, — отозвался Гедимин, налегая на шар всем телом; его усилий еле-еле хватило, чтобы выровнять массивный груз. — Tza sulqa!

— Atta’an! — облегчённо выдохнул Линкен, и отсек снова двинулся вперёд. — Sa heta!

Реактор вышел из портала; теперь проём находился позади него. Гедимин убрал защитное поле, и шар лёг в подготовленную выемку. Стяжки по-прежнему придерживали его с боков, оставляя место для забутовки.

Передатчик мигнул.

— Хорошо лежит, — луч прожектора на долю секунды скользнул по лицу Гедимина и снова скрылся за выпуклым боком чёрного шара. — Осторожно с ним, атомщик.

Сармат усмехнулся.

— Можешь закрывать. Осторожно с мианийскими крейсерами!

— Хорошо бы нам обоим дожить до сентября, — вздохнул Линкен. — Tza seatesqa!

— Zaa seateske, — эхом отозвался Гедимин. Портала он уже не видел — только дозиметр показывал, как сигма-излучение вспыхивает, пульсирует и затухает, рассеиваясь в пространстве. Экранирующая выстилка на сводах пещеры подёрнулась красными разводами и погасла.

Реакторный отсек лёг закрытым люком к сармату, и тот на секунду замешкался, прежде чем забраться внутрь. Сердце трепыхалось, как при нехватке кислорода, и Гедимин покосился на датчик, — кислород был в норме, из запасных баллонов два оставались невскрытыми.

Щит управления всё ещё работал — реактор давно остановился, роторы замерли, но аккумулятора реакторного отсека хватало надолго. Сармат забрался в активную зону, минуту постоял там, глядя то на дозиметр, то на светящиеся колонны — и с кривой усмешкой шагнул к пульту.

— Attahanqa!

…Досаднее всего было стравливать энергию в пустоту, — Гедимин запитал от реактора кислородную станцию, крошечный отсек управления, но главный ротор всё-таки пришлось застопорить, — столько электричества не потребила бы и вся база «Маккензи». Сармат оставил реактор работать и занялся перетаскиванием камней. За этим занятием его застал подошедший Кенен.

— Сделали? — спросил он. Гедимин кивнул

— Он полностью экранирован. Даже если взорвётся, снаружи не узнают.

— Смотри, теск, — Кенен покосился на временный шлюз и поморщился. — Тут, в Кларке, нет Фюльбера. Никто не будет тебя вытаскивать. Показательно расстреляют на космодроме — и на этом всё.

20 августа 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Вязкий ферк остывал медленно, до последнего сохраняя пластичность; защитное поле поддерживало его со всех сторон и само светилось от перегрева. Гедимин надеялся, что из множества обломков удастся собрать ротор хотя бы для одного ЛИЭГа, но в конце концов махнул рукой и переплавил ферковое крошево. В последние месяцы он не столько работал, сколько ждал, наблюдая за термодатчиками и охладительными системами; такой режим уже входил в привычку, и только изредка сармат вспоминал, как удобно было работать, когда все плавки и отливки выполнял Инженерный блок. «А теперь я сам себе Инженерный блок,» — думал он, в очередной раз меняя настройки воздушного охлаждения. «Сам себе — все блоки „Гекаты“. Не очень удобно…»

Защитное поле над его головой пошло рябью — кто-то постучал по нему кулаком. Сармат сверился с термодатчиками и убрал купол — температура отливок уже не представляла опасности для пришельца, даже если это Кенен в человеческом костюме.

— Гедимин? — Иджес, остановившийся на границе растаявшего купола, удивлённо мигнул. — Я думал, ты внизу

Сармат качнул головой, указывая на остывающие отливки.

— Работал с ферком.

Иджес без интереса скользнул взглядом по отлитым пластинам — это был запас ферка для будущих экспериментов — и остановился на миниатюрном роторе.

— Похоже на деталь ЛИЭГа. А это не запрещено?

Гедимин криво ухмыльнулся. База была напичкана запрещёнными производствами — один маленький ЛИЭГ ничего не менял.

— Это для госпиталя, — сказал он. — Им надо.

Иджес мигнул.

— Ирренциевый РИТЭГ для госпиталя? Для макак⁈ Они же тебя сдадут.

Гедимин пожал плечами.

— Навряд ли.

— Да точно, точно, — Иджес недовольно сощурился. — Как только у них найдут ЛИЭГ и спросят, откуда это…

— Сарматский трофейный, с подбитого корабля, — отозвался Гедимин. — На космодроме продают «Ицмитли» и «Стимфалиды» на «лучевых крыльях». А это трофейный ЛИЭГ.

Иджес недоверчиво хмыкнул.

— А что, по нему не видно, что он новый?

— Они прочные, если по ним не стрелять, — Гедимин едва заметно усмехнулся. — А следы износа будут. Сейчас я запущу его, а в госпиталь отдам через полгода. Новым он уже не будет.

— Ну, смотри, — протянул Иджес, подозрительно щурясь на отливку. — Досадно будет, если тебя расстреляют.

В наушниках задребезжало.

— Начинаю понимать Ассархаддона, — услышал Гедимин мрачный голос Кенена. — Со временем развешаю на базе камеры и выделю расстрельный взвод. Для начала — со станнерами. Ис, отойди от Джеда. Джед, бегом ко мне! Едешь в город. Надеюсь, ты мытый?

В капитанской рубке, куда Гедимин добрался через четверть часа (Иджес, которого не звали, остался следить за термодатчиками — ферк не вызывал у него приступов фобии, он даже рад был помочь «атомщику»), не было никого, кроме Кенена. Тот без предисловий протянул сармату десятикойновую карточку.

— Едешь в «Сю». У них повреждение фасада. До вечера можешь не возвращаться.

…Глайдер притормозил у обочины, и из шофёрской кабины долетел изумлённый свист. Гедимин свистеть не стал, но от кривой ухмылки не удержался. Фасад здания действительно был повреждён — в нём зияла метровая пробоина с неровными краями и трещинами во все стороны, будто стена взорвалась изнутри. «Бластер-разрядник,» — определил Гедимин после недолгой заминки. «Но зачем стрелять в стену?»

Вылетевшие из пробоины осколки валялись на мостовой; их собирал в мусорный мешок робот-уборщик, за которым неотступно ходил местный охранник. Место «вылета» было оцеплено жёлтой лентой, рядом стоял «коп», ещё один охранял выход из здания. Непрозрачная стеклянная дверь была открыта нараспашку, внутри гудели голоса.

— Гедимин Кларк? — «коп» покосился на считыватель. Охранник вскинулся и замахал руками.

— Ага, ты вовремя, теск! Я почти всё собрал.

— Что у вас тут было? — спросил Гедимин, прикидывая, с чего начать ремонт. Опорные балки не задело — вынесло часть декоративной панели, и не так важна была прочность, как возвращение исходного внешнего вида. Кроме фасада, пострадала подсветка, — выстрел перебил кабель.

— В мире много идиотов, — буркнул охранник, покосившись на патрульных. — А у меня вообще был перерыв! Эй, сколько мне тут ещё торчать?

— Спроси хозяйку, это её стена, — отозвался патрульный у двери.

Гедимин отломил кусок внутренней плиты (это было несложно — после взрыва она растрескалась) и протянул охраннику.

— Вот такой пласт нужен на замену, — он быстро замерил высоту и длину. — Толщина стандартная. Внутри что-нибудь подстелено?

Заходить в здание он не стал — стены кларкских домов не отличались толщиной, и вся структура была видна снаружи. Истрескавшуюся часть плиты он выломал вручную, потом включил резак и выровнял края. Вскоре ему попался перебитый кабель; к тому времени, как охранник пришёл с тележкой, нагруженной фриловыми пластинами, подсветка уже включилась и мерцала вполсилы — в дневном режиме.

— Мои работники не стоят на улице и ничего никому не предлагают, — послышался из вестибюля ледяной голос одной из самок; Гедимин увидел в проём жёлтые экзоскелеты и красное платье. — Особенно во время перерыва. Безнадзорные малолетние девицы и невменяемые люди с бластерами — это по вашей части, шериф. Мне хватает своих забот.

В проём выглянула другая самка в уличном комбинезоне, приветливо подмигнула Гедимину и расправила подстилку, засыпанную обломками плит. Патрульный, проходящий мимо пролома, посветил на сармата считывателем — видимо, сработал рефлекс.

— Я понял с одного раза, миссис Агуэра, — отозвался Фостер. — С бластером всё решено, осталось куда-то пристроить девицу. Ну, мисс Космокошка, вы вспомнили своё имя, или мне зачитать результат экспертизы?

«Космокошка?» — Гедимин, удивлённо мигнув, поставил наземь уже приготовленную к стыковке плиту и заглянул в пролом. Никаких кошек он не увидел — только человеческую самочку, низкорослую и тощую даже по сравнению с девушками из «Сю». Она была завёрнута в цветное полотнище, отдалённо знакомое Гедимину, — кажется, чем-то таким его вытирали после горячего купания. Из тряпки торчала только голова со свисающими с макушки волосяными петлями, похожими на щупальца. Самка смотрела себе под ноги, но при словах об экспертизе на долю секунды вскинула взгляд на Фостера и сердито засопела.

— Роза Карраско, Атлантис, штат Аргентина, купол Текка, — зачитал патрульный с экрана смарта. — Пятнадцать лет, единственный ребёнок в семье…

— Родственники ответили на запрос? — перебил его Фостер. «Космокошка» вздрогнула и снова подняла взгляд на него.

— Я имею право здесь находиться, — угрюмо сказала она. — У меня разрешение.

— Я его видел, — сухо ответил Фостер. — Там нет ничего о стоянии на мостовой в полуголом виде и приставании ко всем проходящим пилотам.

Щёки и уши самочки побагровели.

— Я только искала попутчиков!

— Ну так и нашла, — сказал патрульный, разглядывая экран смарта. — Что не понравилось? Зачем было кричать и царапаться? Могли бы пристрелить.

Он махнул рукой в сторону пролома. Гедимин поднял плиту и насадил её край на торчащие снизу штыри. Фиксация была ненадёжной — до первого врезавшегося в стену глайдера — и сармат постарался укрепить её, сплавив фрил по швам в плотную массу. По мере уплотнения швов голоса из здания становились тише и наконец заглохли. Сармат хмыкнул. «Космокошка… Люди всё-таки странные.»

С порога донеслось хихиканье.

— Ну, они пушистые и… Они ведь как-то плодятся! И я видела алитийцев в кино. Они красавцы!

— Они — растения, — мрачно ответил Фостер, выходя из вестибюля. Рядом с ним, аккуратно придерживаемая за прикрытое полотенцем плечо, шла Роза Карраско.

— Растения-симбионты. К тому же ни один землянин их в глаза не видел. А по рокканским обычаям тебя подвесили бы за волосы над пропастью. Спаривание с кем попало там очень не одобряется.

Девица недоверчиво хихикнула.

— Гедимин, — Фостер, остановившись, перевёл взгляд на сармата. — Как идёт работа?

Ремонтник кивнул на почти восстановленную декоративную панель. Она раскололась на крупные кусочки, и узор на них был несложным, — оставалось замаскировать швы.

— Хорошо-хорошо, — рассеянно покивал Фостер, думая о чём-то своём. — Скажи, у тебя были женщины? Лет двадцать пять назад у вас вроде были свободные нравы…

Гедимин мигнул.

— Да, — ответил он и замолчал, ожидая новых странных вопросов.

— Отлично, — Фостер подтолкнул самочку к нему. Она, резко перестав хихикать, попятилась, но «клешня» экзоскелета держала её крепко.

— Значит, знаешь, что делать. Вот это существо хочет лечь под инопланетянина. У нас в штате их нет, но, я думаю, теск тоже сойдёт. Можешь забрать на базу. Никто не знает, что она тут, — искать не будут.

Гедимин не успел даже понять, чего от него хотят, как Роза, вывернувшись из стальной «клешни», рванулась к терминалу. На полпути её поймал патрульный. Фостер, махнув сармату рукой, прошёл мимо и нагнал упирающуюся девицу у входа в терминал, — патрульный с трудом её удерживал. Гедимин, пожав плечами, вернулся к работе.

Часть осколков относилась к внутреннему покрытию; на них был выпуклый цветочный орнамент, и он сильно раскрошился. Гедимин разложил его остатки на подстеленном полотнище скирлина и думал, что с ними получится сделать, когда его тронули за тыльную сторону ладони.

— Достаточно, мистер Джед, — сказала самка, глядя на сидящего сармата сверху вниз. — Не мучайтесь. Мы повесим тут цветы, и никто не поймёт, в чём дело. Не устали?

— Тут не было ничего сложного, — ответил Гедимин, стряхивая оставшиеся обломки в мусорный контейнер. — Эта самочка… кто она?

— Малолетняя дурёха с Земли, — отозвалась самка, брезгливо скривив губы. — Думала добраться до Мианы, переходя из кабины в кабину. А тут не Земля, и на звездолётах нет кислорода для шлюх. Надо было ещё с утра отвести её в участок, а мы думали — к обеду сама устанет и уйдёт. И вот — нашла себе каких-то ненормальных…

Самка указала на полузаделанный пролом.

— Надеюсь, шериф найдёт её родственников. Хорошо, обошлось без крови, а то копы здесь бы на неделю застряли.

— Джой, хватит ныть, — недовольно сказала другая самка, уже переодевшаяся из уличного комбинезона в белое платье — только полумаска пока ещё висела на груди, и смуглое лицо было открыто. — Мистеру Джеду надо отдохнуть. Идёмте, я налью вам чаю. Нет-нет, не спорьте, — приказ миссис Агуэра!

Сармат, вытерев руки мокрой ветошью, пошёл за ней. Местные традиции оставались странными — надо было к этому привыкать.

Он сел на пол перед маленьким круглым столом и долго соображал, куда деть ноги, — столешница располагалась слишком низко, неудобно даже для человека. «А, так положено,» — облегчённо вздохнул он про себя, увидев, что и самка опускается на пол, прежде чем выдвинуть из стенной ниши посудину из тёмной керамики. Это действительно была керамика, очень старая на вид, с затейливым орнаментом, — кажется, змеи и растения в разных сочетаниях. Рядом, на том же подносе, стояли белые квадратные чашки и небольшое корытце, частично наполненное водой. В воде плавали сухие цветы; жидкость расправила их лепестки, и они казались свежими. «Эти — настоящие,» — понял Гедимин, даже не притронувшись к анализатору. «Зачем они тут?»

— Вот этому чайнику, — сказала самка, с едва заметной улыбкой подняв предмет со стола, — в том году исполнилось двести лет. Много для такой непрочной вещи, правда?

Гедимин кивнул. «Двести лет,» — он задумчиво сощурился. «ЛИЭГ рассчитан на пятьсот лет работы. Интересно, через двести лет в госпитале всё ещё будет электричество от моего ЛИЭГа?»

— Ваш чай, мистер Джед, — самка поставила перед ним чашку с желтоватой жидкостью. Запах показался Гедимину знакомым — примерно так пахла земля под прибрежными кустами поздней осенью (если никто из охранников не опустошал там выделительную систему).

— Настоящий, — самка снова улыбнулась. — Это когда-то росло в горах Северного Союза. Говорят, раньше это выращивали в Сине. Сейчас там зачумлённые земли. Ни один дурак не сунет в рот нечто, выращенное в Сине. Пейте, мистер Джед.

Жидкость была довольно горячей, — не настолько, чтобы сармат мог обжечься, но он привык к более прохладной пище. Вкуса не было — ещё одно вещество, которое сарматские рецепторы не обнаруживали.

Из вестибюля донёсся шорох занавеси и удивлённый возглас.

— Что ты тут забыл, Винстон? Бар в соседнем доме!

В ответ раздался смешок.

— Я трезв, разве не видно? Я пришёл расслабиться. В «Сю» кончилась горячая вода?

— Мы не даём в долг, Джон Винстон, — сухо отозвалась самка.

— Я всегда готов расплатиться, Джой, — усмехнулся бывший повстанец, и Гедимин услышал звонкий шлепок и негодующее фырканье. В соседнем помещении загромыхали стальные «копыта».

— Тихо-тихо, Тьягу, — успокаивающим тоном сказал Джон. — Не понимаю я тебя, Джой. Вот деньги, вот хороший клиент. Неужели я для тебя противнее теска-ремонтника со шрамами по всей шкуре? Или тебя, наоборот, привлекают шрамы?

Гедимин недобро сощурился, но не тронулся с места, — ничего опасного пока не происходило, а «копы», насколько он знал, сюда прибегали очень быстро.

— Оставь в покое тесков, — холодно ответила Джой. — И прибереги деньги — тебе ещё возвращать их. Кого в этот раз удалось облапошить?

Джон громко хмыкнул.

— Не бойся, Джой, это честный заработок пилота. На корабль пока не нашлось покупателя. Ну так что, найдётся ведро тёплой воды для героя Солнечной системы?

Занавесь опять зашуршала.

— Проводи его, Лука, — попросила Джой. — Клиент есть клиент. Тьягу, проследи, чтобы не делалось ничего неоплаченного.

Повстанец сердито фыркнул, но шорох занавеси и грохот экзоскелета заглушил его недовольную речь. Пару секунд спустя Джой заглянула в помещение. Её щёки — та часть, что выступала из-под полумаски — заметно покраснели.

— Мои извинения, мистер Джед, — ровным голосом сказала она. — Жаль, что вы это слышали. Как вам чай?

— Горячий, — честно ответил сармат. — Винстон снова продаёт корабль?

Джой фыркнула.

— У нас на Луне очень мягкие законы. Каждый мошенник считает, что только его тут и ждали. Думаю, на Земле это веселье оборвалось бы на второй попытке. Ещё чаю?

Гедимин качнул головой.

— Я всё равно не чувствую вкуса. Пустые расходы.

Какая-то сильнодействующая органика в жёлтой жидкости всё же содержалась — сармат, возвращаясь на базу, чувствовал необычную бодрость и даже успел обдумать, как приспособить реактор под жидкостное охлаждение. «Надо было проанализировать,» — запоздало сообразил он, покосившись на выключенные приборы. «Какой-то стимулятор. Может, имело бы смысл освоить синтез…»

25 августа 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин резко опустил оба рычага. Палуба не дрогнула от проседания демпферов, но реактор заметил его и немедленно отреагировал, заплевав активную зону нейтронами. Вторая группа нейтронных датчиков была приделана к ЛИЭГу, перенесённому в подземный отсек и работающему непрерывно третьи сутки; ЛИЭГ на встряску не отреагировал никак, хотя сейсмодатчик колебания зафиксировал, — его тоже качнуло, но ирренций продолжал распадаться обычным путём, не разбрасываясь нейтронами. Сармат в недоумении посмотрел на мониторы и пожал плечами. «Сюда бы настоящего физика…»

Красный светодиод у входа замигал, бросая красные блики на монитор. Гедимин дотянулся до рычага, открывая входной шлюз.

— Если вошёл — не стой на пороге, — сердито сощурился он на Иджеса, сжимающего в руках двухметровый цилиндрический контейнер. — Ты уже внутри. Реактор заэкранирован. Что принёс?

— Заэкранирован? — Иджес с сомнением посмотрел на защитное поле, прикрывающее спуск в активную зону. Оно было белесым — излучение наружу не просачивалось.

Гедимин, забрав у него контейнер, поставил его к трём таким же. Анализатор показал, что внутри кристаллическая борная кислота — проще было включить прибор, чем дождаться от Иджеса ответа.

— Выходи, — Гедимин взял его за плечо и развернул к шлюзу. — Прислал бы Фланна. Или оставил бы у спуска. Зачем тебе сюда лезть?

Иджес слабо качнул головой.

— Я… всё нормально, атомщик. Не надо меня выпихивать.

Он развернулся к мониторам и сделал шаг вперёд. Гедимин видел, как расширяются его зрачки, и тревожно щурился, — по его мнению, Иджес поступал очень глупо.

— Ч-что ты сейчас с ним делаешь? — механик кивнул на защитное поле. — Просто смотришь?

— Я проверял реакцию на встряску, — ответил Гедимин. — Не могу понять, откуда берутся нейтроны. Омикрон-излучение при этом не ослабевает… не штампует же он их из вакуума?

Иджес слабо усмехнулся.

— Вспомнил, как вы с Хольгером работали, — пробормотал он, глядя на защитное поле. — Ещё тогда, в Ураниуме… Физика вакуума — так это называлось? Ты нашёл такого учёного?

Гедимин качнул головой.

— Теперь даже Хольгера нет… Ладно, иди наверх. Кенен не знает, что ты тут?

Иджес отмахнулся.

— Вот ещё перед Маккензи я не отчитывался… Не бойся, атомщик. С базы не выгонит. Осторожнее тут, ладно? Я не физик, но некоторые штуки взрываются от тряски.

Гедимин закрыл за ним шлюз и недовольно сощурился. «Да соблюдаю я вашу технику безопасности, соблюдаю…» Он посмотрел на свои ладони — со времени последнего напыления верхней обшивки она осталась нетронутой, не считая микроскопических царапин и сколов от механических воздействий. «Ладно, работаем,» — он перевёл взгляд на защитное поле и потянулся к рычагам. «Опыт номер четырнадцать…»

01 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Цистерна с раствором борной кислоты и насос к ней заняли много места в и без того тесном реакторном отсеке. Можно было бы вынести её наружу, убрав часть забутовки и расширив немного туннель, но Гедимину хотелось, чтобы реактор с его системами не разрастался вширь, оставаясь миниатюрным. «Зато управлять удобно,» — думал сармат, протискиваясь между цистерной и шлюзом к мониторам. «Все вентили под рукой.»

Цистерна, с вечера наполненная раствором, еле слышно гудела — насос неторопливо перекачивал жидкость в активную зону. Весь реактор затапливать не предполагалось — только герметичные кожухи топливных сборок; Гедимин предусмотрел отцепление кожуха и подъём сухой сборки — ему не нравилось, что доступ к твэлам затрудняется. «Константин бы посмеялся,» — думал он, глядя на развёрнутую схему активной зоны; электромагнит мог при необходимости подцепить любой твэл, но Гедимин хотел сохранить ручное управление. «Сказал бы, что мне с кожухами неудобно будет гладить сборки. А если нужно быстро вбросить ипрон, и стержней не хватает? Я же не гладить сборки туда хожу…»

Осознав, что оправдывается перед давно погибшим сарматом, Гедимин криво ухмыльнулся и отключил насос. Кожухи были заполнены, и температура начала выравниваться, — сармат даже немного перегрел раствор, твэлы остановленного реактора были холоднее. Гедимин открыл оба вентиля и включил насос снова — теперь жидкость двигалась, омывая сборки и охлаждая их. «Концентрация превышена,» — думал он, настороженно щурясь на анализатор. «Довольно кислая среда. Был бы металл — разъело бы.»

Металла в реакторе было немного, и тот был представлен ипроном и флией — веществами, устойчивыми к омикрон-заражению; «стеклянная игрушка» — иногда называл про себя установку Гедимин. Стеклоподобному рилкару до борной кислоты не было дела.

Сармат, помедлив, поднял пластины, прикрывающие виски, и убрал защитное поле со шлюза, выпуская наружу просачивающееся сигма-излучение, — как ни глупо это выглядело, ему хотелось знать реакцию «существа». Невидимые волокна немедленно дотянулись до сармата и зашевелились на коже, меняя свою температуру в небольшом диапазоне. Гедимин озадаченно посмотрел на шлюз. «Заметило изменения. Возможно, удивляется. Не напугано,» — он пожал плечами. «Сказал бы мне кто, что я буду наблюдать за живым реактором…»

— Attahanqa, — беззвучно выдохнул он, поднимая управляющие стержни. Для волнения не было причин — он сам заглушил реактор три дня назад, чтобы собрать охлаждаемые кожухи, а до этого он отработал почти две недели — но сармату, как и всегда при запусках, было неспокойно. Невидимые волокна вдоль висков на секунду налились жаром и снова остыли, сплетаясь в более плотные «косы». Волоски по их краям слегка подёргивались, но толстые «пряди» оставались неподвижными, — существо изучило новые части реактора и сочло, что бояться нечего. «Существо,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Хорошо, что никто не подслушивает мои мысли.»

Реактор работал; борная кислота никак на него не влияла — за исключением снижения температуры сборок на десяток градусов. Можно было добавить к цистерне охлаждающий модуль, но смысла Гедимин не видел — реактор и так был очень холодным, а если ему случалось нагреться, происходило это так быстро, что никакое охлаждение не помогало. Сармат следил за омикрон-излучением — были опасения, что бор частично его поглотит и уменьшит мощность установки, но ничего не происходило — и жидкость, и кожухи были для излучения полностью прозрачны.

«Трое суток на спокойную работу,» — Гедимин откинулся в кресле — оно, извлечённое из списанного лёгкого бомбардировщика, позволяло такие трюки, не пытаясь развалиться под сарматом на части. «Потом — эксперименты с толчками и раскачкой. Если сработает — сообщу Линкену.»

07 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Выйдя в полтретьего в хвостовую часть бывшего корабля, Гедимин удивлённо мигнул — Кенен ждал его у замаскированного люка, ведущего в туннель; у ног сармата стоял одноразовый рюкзак с жёстким корпусом.

— Для переноски ирренция и прочих грузов, — пояснил Кенен, кивнув на рюкзак. — Складывай сюда своё добро. Сколько можно таскать взрывоопасную дрянь в руках⁈

— Ирренций не взрывается от тряски, — сдержанно напомнил ему Гедимин. «Ведь сам же построил примитивную установку синтеза,» — не без удивления думал он, глядя на Кенена. «Получал ирренций, отделял его… Должен вроде бы понимать, что это. А как ляпнет…»

— Да без разницы, — отмахнулся Кенен. — У тебя всегда так — то ты про ирренций ничего не знаешь, то говоришь, чего он не может… Давай спускаться. Взрывник ждёт нас на третьем метре трубы.

Гедимин мигнул.

— Внизу?

Кенен уставился в потолок.

— Должен же быть прок от твоей подлунной базы, — буркнул он, проглотив какую-то фразу. — Меньше возни с маскировкой. Переход через десять минут. Давай, Джед, не спи, открывай люк!

Спуск занял много времени — Кенен, хоть и был без рюкзака, неловко повернулся и застрял в проёме. Пока он протискивался, бормоча ругательства, в тёмном туннеле вспыхнула белая точка — и несколько секунд спустя Гедимин, выдернув Кенена из люка и прикрыв отверстие защитным полем, шагнул в портал.

— Два с половиной метра, — сказал, глядя на закрывающийся портал, Линкен; он стоял в дверном проёме и следил за сарматами, перебирающимися на корабль. — Боялся что-нибудь тебе обрушить. Как новая база? Похожа на «Гекату»?

Гедимин хмыкнул.

— Да, — ответил он с усмешкой. — Туда бы ещё Зелёных Пожирателей…

— Могу привезти, — Линкен дружелюбно ткнул его кулаком в плечо. — На Ириене их полно. Только с прокормом будут проблемы. Привёз?

Гедимин протянул ему рюкзак.

— Девять сто.

Линкен усмехнулся.

— Торий передаёт тебе благодарность. С синтезированным ирренцием у них большие проблемы.

— Да уж наверное! — вступил в разговор Кенен, похлопав Гедимина по плечу. — Кто ещё построит такой реактор под носом у макак? Второго такого психа не найти… Эй! Это была похвала! Вы что, шуток не понимаете?

Он потёр ушиблённые рёбра и, сердито щурясь, отодвинулся от сарматов.

— Идём в рубку, — Линкен, положив руку Гедимину на плечо, подтолкнул его к выходу. — Я послал за обрезками брони. Ипрон и флия тебе нужны точно. Ещё есть обсидиан, но астероидный, не вулканический.

— Давай, — кивнул Гедимин. — Проверю, работает или нет. А что с плутонием?

Линкен покачал головой.

— Пока ничего. Знаешь, что придумали макаки? Чтобы отвадить меня от транспортов с плутонием?

Гедимин сузил глаза.

— Прикреплять сармата к обшивке? У нас так Кенен летал.

Кенен поморщился.

— Вам обоим, может, привычно вплавляться в скафандр, но я-то не атомщик и не взрывник… В следующий раз полетишь ты, Джед. Полюбуешься космосом…

Гедимин пожал плечами — идея была скорее любопытной, чем пугающей.

— Ты же можешь вскрыть корабль, не зацепив сармата, — сказал он Линкену. Тот угрюмо кивнул.

— Я-то могу. Но сармата потом надо где-то высадить. И макаки назовут его соучастником. Надо же им будет кого-то расстрелять. А тут и искать не надо — вот сармат, он мой пособник.

Гедимин ошалело мигнул.

— Бред какой-то.

— Мартышечьи традиции, — Линкен, поморщившись, поднёс руку к затылку, но вспомнил, что погладить шрам сквозь шлем не получится, и опустил её. — Ну их в ядро Сатурна! «Уран» и «Торий» хотят знать, что у тебя нового. Ставил опыты? Есть чертежи?

— И не забудь удалить всё это, когда отправишь сообщение, — напомнил Кенен, усаживаясь в кресло в углу рубки. Гедимин, положив руку на кольцевой стол, притронулся к передатчику. «Сначала — про борную кислоту,» — подумал он. «Опыт с поглощением нейтронов прошёл успешно. Потом — про реактор-кольцо… или не рассказывать, пока сам не проверю? Опыт интересный…»

15 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Воздушный путь открыт: рейсы между Ураниум-Сити, Эдмонтоном и Саскатуном возобновлены. Штаб Канадского воздушно-космического гарнизона сообщил об уничтожении тринадцати группировок агрессивной фауны над загрязнёнными территориями. Компаниям, занимающимся перевозкой пассажиров и грузов, пока не рекомендовано отказываться от вооружённого сопровождения.»

К статье прилагалась фотография, сделанная с дрона, — лилово-серая масса на земле, отряд экзоскелетчиков вокруг. Рядом с останками мутанта они выглядели карликами — длина животного составляла тридцать метров. Гедимин долго его рассматривал, пытаясь понять если не видовую принадлежность, то хотя бы тип. Кажется, у него был какой-то внутренний каркас, но не позвоночник, — что-то вроде длинных дуг, сходящихся в противоположных концах туловища. Выглядело оно как лопнувший лиловый пузырь — обстрел разрушил структуру существа, и найти у него конечности, щупальца, усики или ещё что-нибудь определимое Гедимину не удалось. «В Саскатуне вроде учат биологов,» — вспомнил сармат. «Пускай сделают анализ ДНК. Оно вообще с этой планеты?»

Фотографий живого «пузыря» не было. Гедимину вспомнился давний разговор с сарматом из гарнизона Ураниум-Сити — о существах, пожирающих звездолёты — и он невольно поёжился. «Этот, видимо, был мелкий. Тридцать метров на звездолёт не натянешь,» — заключил сармат, закрывая страницу. О том, как «пузырь» умудрялся летать, будучи явно тяжелее воздуха, и как он настигал низколетящие звездолёты, Гедимин думать не стал. На Земле творилось что-то странное, и сармат был уверен, что без ирренция не обошлось — и ему было не по себе.

Когда он выходил из информатория, на жилой палубе ещё было тихо — в праздничный день редкие сарматы вставали в три ночи, и даже Кенен ещё не начал готовиться к выезду в городской совет. Капитанская рубка была закрыта наглухо, под дверью лежал отключённый робот-уборщик. Гедимин бесшумно прошёл мимо.

Реактор встретил его клубящимися невидимыми волокнами, на долю секунды облепившими лицо, как будто «существо» кинулось сармату навстречу. Гедимин постоял на пороге, неловко ухмыляясь, — из-за волокон глаза щипало, и мониторы виделись размытыми. «Существо» подобрало щупальца, распределив их по бровным дугам и вдоль висков, и сармат сел к пульту управления, привычно проверяя показатели.

Борная кислота, омывающая сборки, каким-то образом повлияла на стабильность реакции, — за ночь установка не заглохла, продолжала работать, хотя около полуночи была небольшая омикрон-вспышка. Гедимин спустился в активную зону, частично выдвинул сборку и проверил, не начал ли бор поглощать омикрон-частицы, — с ирренцием можно было ждать и такого фокуса. Но нет — свойства бора не изменились, излучение проходило сквозь кожух свободно. «Ну ладно, работает — и хорошо,» — Гедимин досадливо сощурился, вспомнив давнюю переписку с Конаром — сейчас совет толкового физика не помешал бы. «Теперь проверить на пульсации…»

Полноценный пульсационный режим он вводить не стал — только подвигал стержни, в произвольном порядке поднимая и опуская твэлы и сбрасывая вдоль них защитное поле. Начал он с одного перемещения в пять минут, после каждого всплеска на мониторе оставляя реактор в покое и позволяя вспышке угаснуть. Установка держалась — сигма-излучение приподнималось волной и плавно опадало, «утягивая» за собой интенсивность омикрон-потока. Гедимин увеличил скорость до одного перемещения в минуту — волны на мониторе стали выше, но опадали так же плавно.

Сармат выбрал наиболее стабильную сборку для итогового эксперимента и отработал на ней стандартную пульсацию Прожига. Тут же интенсивность излучения взлетела до небес и так же резко рухнула, и Гедимин едва успел сбросить управляющие стержни. Их оказалось недостаточно — только весь запас ипрона прервал реакцию. Секунду спустя сармат был в активной зоне и с недоумением рассматривал сборку. Она заметно нагрелась, но из белой уже стала зелёной, — пульсация прервалась, лишние нейтроны поглотила борная кислота, до взрывной омикрон-реакции так и не дошло.

«Всё-таки не тянет,» — Гедимин тронул пальцем кожух и досадливо сощурился. «Где-то оно сцепляется, и бор не успевает… Сделать широкие твэлы, чтобы жидкости между стержнями было больше? Возможно, сработает…»

Он едва успел добраться до мониторов, когда входной шлюз замигал красным светодиодом. Сармат покосился на часы — он уже провёл в туннеле половину суток. «Хватились,» — он нехотя опустил рычаг, открывая реакторный отсек, и прикрыл спуск в активную зону защитным полем. «Опять что-то сломалось?»

— Атомщик, ты здесь надолго? — Иджес, не переступая порог, с опаской выглянул из шлюза. Вид белесого, нетронутого излучением защитного поля немного его успокоил, и он вошёл в отсек.

— Опыты, — сармат кивнул на мониторы. — Всё-таки для пульсаций реактор не предназначен… Что у вас там?

— Кенен просил зайти в рубку, — ответил Иджес. — Вернулся из города. Раздаёт какую-то мартышечью дрянь.

Гедимин хмыкнул.

— Чего сам не пришёл? Вместе с остатками дряни…

«Я не ем человечью еду,» — он недобро сузил глаза. «Так трудно запомнить⁈»

Иджес пожал плечами.

— Зайди. Пусть эта штука от тебя отдохнёт.

Гедимин задумчиво посмотрел на монитор. Отдых реактору действительно был нужен — сармат собирался оставить его в покое на пару часов. Проводив взглядом зигзаг на графике интенсивности излучения, медленно уходящий за край монитора, сармат поднялся на ноги.

— Ладно, идём.

Капитанская рубка была открыта, изнутри доносилась негромкая мелодия, — несколько сарматов вместе с Кененом смотрели на обзорном мониторе какой-то фильм. Увидев Гедимина, Маккензи достал из-под стола белый пакет с яркими надписями.

— Тебе сегодня особый подарок, Джед, — сказал он, глядя мимо сармата; его глаза неприятно сузились. — Бери.

Гедимин заглянул в пакет. Внутри было несколько предметов, обёрнутых в прозрачный скирлин, — три плоских и три круглых.

— Что это? — спросил он.

— Фрукты и сладости, — отозвался Кенен. — Из «Сю» просили передать. Иди, Джед, сегодняшний фильм не в твоём вкусе.

Гедимин растерянно мигнул, но спорить не стал. В коридоре он ещё раз заглянул в пакет и хмыкнул.

— Иджес, ты это ешь?

Механик пожал плечами.

— Да небось не хуже Би-плазмы. Чего там тебе прислали?

У свёртков был заметный запах — не отвратительный, но резкий — и Гедимин не стал вскрывать их на жилой палубе. Вместе с Иджесом он перебрался на необитаемую корму; там по коридорам ходили только роботы-уборщики — можно было сесть и спокойно рассмотреть подарок.

То, что лежало в плоских свёртках, было сделано из муки и — частично — сахара и специй; верхнюю часть покрывал орнамент из дуг и полукружий. «Лунный пряник» — гласила этикетка. «Кларкский пищевой комбинат. Серия: Праздники мира». На ощупь предмет был твёрдым, но при сильном давлении трескался.

— Сахар и корица. Должно быть съедобно, — Гедимин отдал три свёртка Иджесу и взял четвёртый. Предмет в нём был более податливым на ощупь; сверху его покрывала нетолстая оболочка, внутри он состоял из сегментов, на которые под давлением и разделился.

— Апельсин, — Иджес, изучающий другой свёрток, прочитал этикетку вслух. — Тут нарисовано дерево с такими штуками на ветках.

— Это было на дереве? — Гедимин настороженно сощурился. — Росло на земле?

— Да ну, вон приписка — «синт», — Иджес посмотрел ему в лицо и насмешливо фыркнул. — Ты думаешь, макаки будут на нас тратить настоящую еду? У них там сейчас выращенное на земле — дороже чистого радия. Территории-то загрязнены…

Гедимин поднёс к апельсину анализатор. Ничего подозрительного он не нашёл — обычная синтезированная органика, по составу — почти однородная, разве что в верхнем слое было больше ароматических масел.

— Можешь съесть, — он сложил всё в пакет и отдал Иджесу. — На вкус должно быть кислым, если твои рецепторы потянут.

— Ты теперь никогда не будешь есть мартышечье? — Иджес внимательно посмотрел ему в глаза. Гедимин пожал плечами.

— Посмотрим. Лиск не ел. Может, и мне не надо.

20 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин выбрался из реакторной ямы и, оттолкнув от края нагруженную гусеничную тележку, сел на её край. Защитное поле над ней колыхалось, подёргиваясь чёрными пятнами. Несколько секунд Гедимин наблюдал, как оно «дышит» под выбросами нейтронов, прежде чем услышал в отдалении условный стук. Поднявшись на ноги, он уплотнил защитный купол до непрозрачности, удостоверился, что яма закрыта, и повёл тележку к выходу. Там уже ждал сармат в тяжёлом скафандре; у его ног стояла другая тележка — с урановыми блоками, подготовленными для загрузки.

— Быстро в цех и сразу в воду, — сказал ему Гедимин, хлопнув ладонью по куполу над выгруженным плутонием. — Над водой — купол. Много нейтронов.

— Tza, — отозвался сармат, и Гедимин изумлённо замигал, узнав по голосу Иджеса. Механик, не дрожа и не тараща глаза, спокойно стоял рядом с полутонной урана и не меньшим количеством урано-плутониевой смеси; его лицо скрывал тёмный щиток, под которым что-то светилось — Гедимин заметил желтоватое пятнышко на стекле.

Промигавшись, ремонтник махнул рукой в сторону цеха и, забрав тележку, быстро пошёл к яме. Затягивать с новой загрузкой было нельзя — предполагалось, что синтезирующий реактор работает непрерывно все четыре месяца, а не вскрывается через два, и что сарматы ничего из него не забирают. Вероятность, что комиссия заглянет на базу именно сегодня, была невелика, но всё же отличалась от нулевой.

«Иджес,» — думал Гедимин, расставляя урановые блоки внутри реактора. «Согласился везти плутоний. Даже не дрогнул. Странно.»

Снова наткнулся на Иджеса он в камере дезактивации; скафандр механика был полностью покрыт слоем меи, а рядом, в контейнере, лежали остатки двух содранных слоёв. Такого количества реагента хватило бы на вычистку синтезирующего реактора изнутри, но Иджес держал наготове ещё один баллон меи — он всё ещё был недостаточно «чистым».

— Ты хорошо выгрузил плутоний, — сказал ему Гедимин и увидел, как сармат морщится. Это уже было похоже на обычное поведение Иджеса, и ремонтник немного успокоился.

— Не оставлять же тебя одного со всей этой дрянью, — отозвался механик. — Вот, возьми мею.

— Мне хватит, — Гедимин встал под омывающий раствор. — Как ты выдержал? То тебе в отсек было не войти, то полтонны плутония носишь в руках…

Иджес фыркнул.

— В захватах. Не хватало ещё это трогать! — он поддел застывший слой меи и содрал его с себя, аккуратно стряхивая ошмётки в контейнер. — Айзек приделал мне дозиметр внутрь скафандра. Видишь маячок? Жёлтый — всё в норме.

Гедимин посмотрел на слабый желтоватый светодиод и мигнул.

— Ты что, думал, что скафандр пропускает излучение? Но ведь очевидно…

Иджес отмахнулся.

— Я не атомщик. Если будет пропускать, маячок загорится красным. Или зелёным, если там ирренций. А пока он жёлтый — мне спокойно.

— Айзек хорошо придумал, — кивнул Гедимин, сообразив наконец, что пора бы прикрыть рот. «А придумать должен был я,» — ему стало досадно. «Видел же, что Иджесу плохо, и не сделал такую простую штуку. Ну, хоть Айзек догадался…»

Он поднёс к броне Иджеса дозиметр.

— Смотри, уже чисто. Не надо больше меи. И так скафандр красный.

Сармат посмотрел на экран, включил свой дозиметр, провёл от макушки до пяток и нехотя кивнул.

— Да, хватит. Полезное вещество вы тогда придумали. Хорошо вычищает.

«Мы придумали,» — Гедимин отвёл взгляд — его глаза против воли сужались, и Иджес был тут ни при чём. «Это Хольгер придумал. И мею. И как синтезировать сольвент Йонице на нашем оборудовании. А я без него не могу стабилизировать один паршивый реактор. Надо же было снова влезть в проект не по мозгам…»

В камеру постучали. Гедимин удивлённо мигнул — обычно сарматов, проходящих дезактивацию, не тревожили, никому не хотелось надышаться радиоактивной пылью.

— Джед, Ис, вы там? — спросил за дверью Кенен. Сарматы переглянулись.

— Ты-то где влез в радиацию? — удивлённо спросил Иджес.

— Открывать не надо, — отозвался Кенен. — Будем переговариваться через дверь. Джед, ты помнишь, что скоро День атомщика?

— Ну? — Гедимин, оторвавшийся от воспоминаний о совместной работе с Хольгером, недовольно сощурился.

— Надо что-то придумать, парни, — сказал Кенен. — В том году всем было не до того. А в этом надо что-то сделать. Светящуюся жидкость, ёмкости в виде стержней, съедобные твэлы, — что-нибудь праздничное. Меня уже в совете спрашивают, как мы это отмечаем. Надо привезти им интересный сувенир. Что скажешь, Джед? Раньше ты неплохо выдумывал такие штуки.

Сармат мигнул.

— Я⁈ — он покачал головой. — Я никогда такого не выдумывал. Это идеи Линкена. А делал Хольгер. И… это ведь ты раздавал в «Гекате» всякие такие штуки. Вспомни, как они делаются, и раздай снова.

В наушниках послышался досадливый вздох.

— Раздача и производство — разные вещи, Джед. Всё это делалось в Химблоке. Хольгер, Арторион, их лаборанты… Я к этому не прикасался.

Гедимин пожал плечами.

— Тут кто-нибудь понимает в химии? Бринн? Зет? Я могу сделать бесшовные трубки для ёмкостей. Остальное — не по моей части.

Кенен снова вздохнул.

— Я понял. Пойду к Бринну. Придумаем что-нибудь попроще.

В камере дезактивации снова стало тихо. Иджес тронул Гедимина за плечо.

— Тебе всё ещё не хватает Хольгера? Я думал, тебе стало легче…

Сармат качнул головой.

— Надо было ему меня бросить. Один бы он успел сбежать. Добрался бы до мианийцев…

28 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Это был самый широкий твэл из тех, что Гедимин когда-либо делал, — между стержнями сармат мог просунуть два пальца. Дольше всего он провозился с центральным, управляющим стержнем, — тонкий ипроновый штырь пришлось заменить на широкий цилиндр и размазать слой ипрона между двумя рилкаровыми трубками. Цилиндрическая обсидиановая линза тоже расширилась, и материала на неё ушло больше. Зато не пришлось делать новый кожух — Гедимин взял один из тех, что сделал для реактора; в него помещалась топливная сборка «старого образца» — или один «новый» твэл.

«Вот эти штуки точно надо выставлять кольцом,» — думал сармат, держа на весу твэл и внимательно его разглядывая. «Такие сборки в реактор не влезут.»

Он подвесил образец на стенд и подключил к ёмкости с борной кислотой. «Поработает так, потом проверю на вибрацию,» — думал сармат. До официального «праздничного» подъёма оставались считанные минуты, и Гедимин не знал, идти ему наверх или продолжать работу, — без него, как он подозревал, праздник пройдёт гораздо веселее.

Через пять минут после подъёма в закрытый люк забарабанили. Сармат, недовольно щурясь, опустил управляющий стержень и нехотя потянулся к рычагу. «Ну кто там успел соскучиться⁈»

— Уф, — облегчённо выдохнул Кенен, переступая порог. — Ничего не взорвалось. Глуши реактор, сворачивай опыты, закрывай лабораторию — и бегом наверх. Бригада уже собирается, а ты всегда в сборе. Глайдер ждёт, доплата за срочность прилагается.

Гедимин растерянно мигнул — Кенен, как обычно, трещал быстрее, чем ремонтник вникал в его треск.

— У нас праздник, — напомнил он, уловив смысл вываленных на него фраз — сарматам предстояла срочная и, видимо, непростая работа. Кенен фыркнул.

— Взорванный реактор ждать не будет. Давай, давай, не спи на ходу!

Глайдер прислали с космодрома — Фостер выделил один из своих фургонов, и сарматы ехали с сиреной, проблесковым маячком и даже несколько быстрее обычного. Кенен был с ними — в радиозащитном скафандре без единой щербинки, ни разу не уделанном в мее. «Любит же Маккензи выделываться,» — беззлобно усмехнулся Гедимин, выбираясь из фургона вслед за ремонтниками. «Ещё бы платок на шею повязал…»

Как всегда, от волнения в голову лезла всякая чушь. И о Маккензи, и о его платках сармат забыл мгновенно, — их фургон остановился на южном краю космодрома, пройдя сквозь ограждения, вплотную к защитному куполу. Купол горел изнутри, его бока подёргивались чёрным налётом; на той стороне лежал, дымясь, разваленный надвое грузовой спрингер. Его разворотило точно по оси продольной симметрии — несколько ракет цепочкой, от управляющего отсека до реакторного, на полукружьях грузовых палуб не было ни единой пробоины — только царапины от осколков.

— Тески, все сюда, — нетерпеливо махал руками Кенен, дожидаясь, когда ремонтники вокруг него соберутся. — Задача номер один — извлечь реактор. Джед, тебе отсюда видно, что с ним?

— Мелтдаун, — отозвался сармат, угрюмо щурясь. — Лужа жидкого урана. Есть чем вычёрпывать?

— Руками, Джед, руками, — криво ухмыльнулся Кенен; в его глазах плескался с трудом скрываемый ужас. — Оно очень горячее и продолжает греться. Надо остудить, извлечь и вывезти в Пласкетт.

Гедимин покосился на дозиметр. Вакуум под куполом не мешал нейтронам, и они летели во все стороны, проступая на защитном поле чёрными пятнами. Количество пятен настораживало сармата, но он всё же надеялся, что обойдётся малой кровью. Первый взгляд на дозиметр развеял его надежды.

— Реакция идёт! — он толкнул Кенена в плечо, прерывая его речь. — Где карбид бора⁈

Командир мигнул.

— Вон там, в цистер…

Гедимин стиснул зубы.

— Это раствор. Он испарится. Нужны стержни. Где?

Кенен, переменившись в лице, ткнул пальцем в передатчик, а свободной рукой замахал ближайшему охраннику.

— Айзек, космодром на связи. Карбид бора есть? Джед говорит — срочно нужно. Готовь, фургон уже в пути.

Охранник, посмотрев на него, взялся за свой передатчик. Фургон, выгрузивший сарматов, развернулся к воротам. Гедимин посмотрел на дозиметр и выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Все наружу, купол уплотнить, поставить на непрерывную генерацию!

Сарматы попятились к воротам. Кенен, оставшийся на месте, озадаченно мигнул.

— Что это зна…

— Скоро рванёт, — бросил Гедимин, отворачиваясь и ускоряя шаг. «Взрыв был в верхней полусфере. Карбид обычно там. Здесь его нет. Искать бесполезно,» — мерно пульсировало в мозгу вместе с убыстряющейся пульсацией крови. Он, подтянувшись на когтях, перемахнул через ближайший конгломерат грузовых палуб и замер над дымящимся провалом. Упрочнённая сфера реакторного отсека была расколота надвое. Верхней части практически не было. В нижней, в чаше непрерывно формирующегося защитного поля, светился белый расплав. Никакая структура в нём уже не угадывалась — все конструкции реактора вместе с топливом слились в горячую тяжёлую лужу, подёрнутую мелкими пузырьками газа. Дозиметр, едва Гедимин отвёл от него экранирующую ладонь, отчаянно заверещал. Реактор разорвало раньше, чем управляющие стержни в него упали; их выкинуло в космос, и урановый расплав отчаянно фонил и вскипал, готовясь к разбрызгиванию. «Взрыва не будет,» — щёлкало в мозгу сармата, немигающим взглядом наблюдающего за белой лужей. «Только испарение. Размажет по всему космодрому. Где карбид⁈»

Он швырнул вниз защитное поле, свёрнутое конусом, — оно испарилось, едва коснувшись светящейся массы, не столько от жара, сколько от лучевого потока. «Ah— hasu», — обречённо выдохнул Гедимин. «Какой же бред…»

Он прыгнул вертикально вниз, надеясь, что его веса и набранного ускорения хватит, чтобы преодолеть плотность расплава. Частично сработало, — он погрузился в металл на пару десятков сантиметров. Вязкая тяжёлая жижа поддалась неохотно, удар был вполне ощутимым, температура — тоже. Шипя от досады, сармат вбил руку по локоть в металл, стараясь закопаться в него, добраться до центра массы и разделить его ипроновым барьером. Верхний слой обшивки испарился мгновенно, ипрон заблестел, медленно размягчаясь. Жижа всё так же светилась белым. Гедимин заворочался, поднимая вязкие волны и пытаясь понять, что не сработало — но внезапно вспомнил, что имеет дело не с ирренцием, и что температура в отсутствие охлаждения и не должна падать. Выдернув руку из расплава, он посмотрел на дозиметр. Нейтроны были, и много, но их количество не росло, а падало, — реакция всё же была прервана.

В наушниках взвизгнуло, и сармат схватился за шлем.

— Я под куполом с карбидными стержнями, — сообщил один из ремонтников. — Ты где?

— В расплаве, — отозвался Гедимин. — Лезь наверх и бросай их сюда.

В наушниках хрюкнуло. Через пару минут сармат, взлетевший на реактивном ранце, с охапкой стержней в руках опустился на обшивку спрингера. Гедимин не видел его лица под тёмным щитком, но слышал потрясённое бульканье в наушниках.

— Стержни! — напомнил он, кое-как поднимаясь на ноги. Расплав не давал ему утонуть, но и опираться на него было трудно — «поверхность» уплывала из-под ног, расправить пальцы никак не удавалось.

— Бросай вертикально вниз! — скомандовал он сармату, застывшему на грузовой палубе. Тот шевельнулся, выходя из оцепенения. Первый стержень упал криво; Гедимин успел поймать его и навалился всей тяжестью, вбивая его в расплав. Стержень с трудом опустился на тридцать сантиметров и дальше пошёл неожиданно легко. «Плавится,» — понял сармат. «Лишь бы хватило…»

Стержни падали вокруг него, и большая часть втыкалась вертикально, — ремонтник приноровился. Гедимин поворошил расплав, загоняя поглотитель нейтронов поглубже в массу металла. Остатки реактора «успокаивались» быстро — через несколько минут сармат рискнул выдернуть ноги из жижи и перебраться повыше, на покорёженную обшивку.

Сверху в «яму» заглянул второй ремонтник, протяжно свистнул в респиратор и помахал Гедимину.

— Как там, остывает?

— Температура та же, — отозвался сармат, — но реакция прервалась. Пора это растаскивать и класть в охладитель. Само оно ещё долго будет кипеть.

Сармат притронулся к запястью, включая «арктус», и некоторое время шевелил пальцами, сворачивая защитное поле в плотную многослойную воронку.

— Кинь сюда, сколько зацепишь, — сказал он Гедимину, ткнув пальцем в белый расплав.

— На непрерывную поставь, — напомнил сармат, сворачивая такую же воронку с длинной «ручкой». Ремонтник, уже сбросивший все стержни, спустился по обшивке и встал между ними с такой же «ёмкостью» в руках. Выглядело это настолько нелепо, что Гедимин невольно ухмыльнулся. «Повезло Константину — не дожил…»

Он зачерпнул из нижнего слоя, насколько хватило сил погрузить руки в вязкую массу. То ли сармат устал, то ли излучение всё же унесло заметную часть теплоты из радиоактивной лужи, — расплав поддавался с трудом, тяжелее, чем в начале работы. Зачерпнуть и не выронить удалось килограммов десять, не больше. Воронка защитного поля пошла волнами, но выдержала.

— Надо вытаскивать всю чашу, — сказал Гедимин, переправляя наверх третью порцию расплава. — Отрезать борта, обмотать поплотнее и тащить в Пласкетт.

— Не пойдёт, — раздался в наушниках голос Кенена, и Гедимин удивлённо мигнул. — Такой груз нечем поднять. Растаскивайте, парни, там под сотню тонн!

«На космодроме нечем поднять двухсоттонный груз,» — ремонтник досадливо сощурился. «Все боятся радиации?»

Через несколько минут на обшивку спрингера выбрались ещё двое «черпальщиков». Гедимин внизу по-прежнему был один, но заманить в расплав ещё кого-нибудь не вышло. Работа пошла немного быстрее, и через полчаса на палубу с другой стороны выбрались ремонтники с плазменными резаками. «Сфалты,» — с удивлением узнал Гедимин. «У нас такого нет. Одолжили на космодроме?»

Через три часа над полупустой чашей с урановым расплавом уже не нависали остатки корабля — их оттащили на край площадки и там заливали меей, начиная долгий процесс дезактивации. «Черпальщики» встали на твёрдую землю, к их команде присоединились ещё двое, а Гедимин наконец увидел, куда относят расплав. Это была огромная цистерна с прорезями в бортах; несмотря на экраны, из них валил пар. К цистерне подсоединили ещё две с охлаждающими агрегатами. «Борная кислота,» — прочитал Гедимин надпись на одной из ёмкостей и облегчённо вздохнул. «Вот так пусть и вывозят.»

Цистерна после недолгой процедуры отстыковки и замены на другую того же объёма быстро направилась на юг. Там её уже ждал буксир, увешанный знаками радиационной опасности. Гедимин распрямился, повёл лопатками и почувствовал, как ломит спину, — эта работа даже для сармата была тяжёлой.

— Это уже можно сдвинуть тягачом, — он выбрался из чаши, отряхиваясь от расплава; «черпальщики» шарахнулись в разные стороны. — Подцепляйте и увозите. Я устал.

Он отошёл от чаши, выбрал место, уже забрызганное застывающим металлом, и сел там. Обшивка на его руках стала серебристой — два слоя стекли с рукавов и перчаток, оставив на третьем длинные золотистые полосы. Расплав, остывая, стал серым; сармат поскоблил его когтем — вниз посыпалась металлическая шелуха. «Всё равно дезактивировать,» — подумал он, посмотрев на покорёженную площадку космодрома. «Садились бы сразу в Пласкетт с такими повреждениями. Только зря транспорт гонять…»

— Эй, парни! — раздался в наушниках голос Кенена; сармат справился со страхом и заговорил с обычной деловитой интонацией. — Заберите Джеда! Он фонит, как сам реактор!

Двое ремонтников, обернувшись поверх брони защитным полем, направились к Гедимину, и он нехотя поднялся на ноги. Только теперь он увидел, сколько сарматов Кенен согнал на площадку. Об одной бригаде речи уже не шло — он поднял две сотни, выделив им все запасы радиозащитной брони. Те, кому досталась лёгкая, завернулись в защитное поле и держались подальше от остатков реактора, занимаясь дальними палубами, почти не затронутыми брызгами расплава и наведённой радиацией. Кроме сарматов, под куполом шныряли экзоскелетчики со значками космодромной ремонтной службы, — подвозили мею и распределяли шланги от цистерн. Гедимина отвели к одной из них; ремонтники что-то сказали экзоскелетчику, и он шарахнулся от сармата, уступив шланг сопровождающим. Гедимин посмотрел на себя — большую часть урана он отскоблил, оставшееся должна была поглотить мея.

— Джед, мать твоя пробирка! — раздалось прямо над головой. Кенен, завёрнутый в защитное поле, подошёл к нему. Из-под белесой плёнки проглядывал лёгкий радиозащитный скафандр, — тяжёлое снаряжение командир отдал кому-то из ремонтников.

— То ты целуешь твэлы, то купаешься в уране… Теперь я понимаю бедолагу Константина. Сколько же сил он тратил, чтоб не дать тебе убиться!

Гедимин криво ухмыльнулся. Теперь, когда азарт и волнение схлынули, он чувствовал себя как после тренировки у Гуальтари, — мышц было слишком много, и все болели.

— День атомщика, — прохрипел он, поднимаясь на ноги; Кенен тут же подался назад. — Ты же хотел что-нибудь придумать. Уран ещё не застыл. Сходи искупайся!

05 октября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Последний грузовик с металлическими обрезками в сопровождении двух жёлтых «Маршаллов» выехал с космодрома. Гедимин проводил его взглядом и осмотрелся в поисках разбежавшихся ремонтников. Они уже собрались у выхода; ждали только Кенена — он поехал сдавать «макакам» передвижной ангар и арендованные резаки. Защитный купол над южным краем космодрома давно растаял — площадка была дезактивирована, и местные ремонтники приводили её в порядок.

«Сказать Линкену — если взрывает реакторы, то с двух сторон,» — думал Гедимин. «Не нужен уран — пусть вытряхивает в космос. Каждый раз полскафандра плавить — металла не напасёшься.»

Его рукава, ещё недавно покрытые серебристым слоем флии, снова стали чёрными. Кенен собирался напылить верхнюю обшивку поверх флиевой, но Гедимин отказался и собрал себе новый слой ипроновых пластин из обломков трофейного «Ицума-Бета». Обломки ещё остались в трюме — на один-два небольших ремонта хватило бы, но сармат надеялся, что больше ему не придётся нырять в расплавленный уран, и скафандр останется цел.

— Ты с нами, Джед? — спросил, проходя мимо, вернувшийся Кенен; он довольно улыбался — видимо, после оплаты аренды и расчётов за материалы на его карточке что-то осталось.

— Нет, — отозвался Гедимин. — Мой паёк отложи, возьму на базу.

Кенен хмыкнул.

— Хватит кормить Иджеса, Джед! Он скоро в главный шлюз не пройдёт.

Говорил это Кенен всерьёз или в очередной раз пытался шутить, Гедимин не стал разбираться — смерил командира немигающим взглядом и пошёл в информаторий.

Ещё с лестницы он услышал голоса и приостановился — человека он не знал, но тон был очень знакомым — так говорили местные «копы». Один из них дожидался товарища на выходе, второй показывал дежурному информатория распечатанный снимок. Посмотреть на листок Гедимин не успел — человек забрал его и утвердительно кивнул.

— Вот сейчас же и развешу. Нет, таких я не видел. У меня здесь только… ну вот — амбал в скафандре.

Он перевёл на Гедимина подозрительный взгляд. «Коп» поднял было считыватель, но второй махнул ему стальной «рукой»:

— Это Джед Кларк. Он тихий.

Патрульные вышли. Дежурный прикрепил листок под пластину прозрачного фрила; Гедимин над его плечом посмотрел на снимок — это были кадры из видеосъёмки довольно скверного качества, затемнённые и размазанные, и всё, что сармат смог различить, — два человеческих силуэта с белыми кругляшами лиц и флиппер, за который люди держались с двух сторон.

— Откуда это? — спросил он у дежурного.

— Мастерскую ограбили, — угрюмо отозвался он. — Ярик Галь при смерти. Плати за время и иди к машине, долго ты тут будешь стоять?

Гедимин качнул головой, не вслушиваясь в его слова, и развернулся к выходу.

Ворота мастерской «Галь и Уотерс» были открыты настежь, рядом стояли три флиппера, вокруг которых расхаживал коренастый самец с голыми разрисованными плечами. Гедимин остановился, настороженно щурясь. Из помещения послышались голоса, а секундой спустя наружу вышел Торнтон. Рядом с ним был Харольд; он остановился на пороге и криво усмехнулся.

— Они давно уехали. Там кислорода на пять часов. Выбрались из кратера, а снаружи их подобрали.

— Будет тебе, — отмахнулся Торнтон. — Кто их заберёт? Спрингеры незаметно не летают. Они где-то внизу, в развалинах. Ничего, их выловят. Поедешь сегодня к Ярику?

— После работы, — понуро ответил Харольд. — Ангар свой запирайте, ладно? Если им нужны флипперы…

— Пусть лезут, — Торнтон расплылся в недоброй ухмылке. — Встретим. После работы я за тобой заеду. Не мотайся по городу в одиночку. И не бойся — тут у нас двойной патруль.

Он махнул рукой, широким жестом очертив полукруг. Гедимин проследил за его траекторией и заметил троих наблюдателей, не считая «копа» в жёлтом экзоскелете. Ещё один — или, может быть, двое — сидели по ту сторону ангара, присматривая за вторым выходом.

— Эй, теск! — Люнер, выходивший из мастерской последним, развернулся к сармату. Харольд, дёрнувшись, подался назад; Гедимин хотел перехватить его взгляд, но не успел — сулис уже шагнул в мастерскую и опустил подъёмную створку.

— Слышал, что тут было? — Люнер, подойдя к сармату на пару метров, кивнул на ангар. — Угонщики! В двух шагах от нас! Я ночевал в ангаре — и не успел выйти!

Он с досадой покосился на механическую ногу и звонко шлёпнул стальной ступнёй по мостовой. Торнтон, крепко взяв его за плечо, потащил за собой.

— Ты тоже будь осторожен, теск, — бросил он, не оглядываясь. — Вдруг им и скафандры нужны.

Люнер коротко хохотнул и оглянулся через плечо на Гедимина.

— Винстон продал крейсер! — крикнул он. — Австралийцу! Вчера увели! Как думаешь — скоро верну-у…

Окончание фразы утонуло в шуме отъезжающих флипперов. Гедимин пожал плечами и пошёл к терминалу. «Угонщики флипперов,» — думал он, недовольно щурясь. «В двух шагах от космодрома. Под носом у Фостера. Где у „макак“ глаза и уши⁈»

13 октября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Подземная экосистема: „каменный змей“ — не враг, а союзник?»

Едва прочитав заголовок, Гедимин развернул иллюстрации, — он рассчитывал, что загадочное подземное существо рано или поздно будет заснято. В этот раз не повезло — на снимках были всё те же опрокинутые грузовики, горящие, сплющенные или растёрзанные на части и разбросанные вдоль шоссе, или повреждения дорожного полотна, вроде бы нанесённые чем-то, что двигалось под ним. Кто-то исхитрился и подвесил дрон над «норой» — узким колодцем с оплавленными краями, уходящим вертикально вниз. Луч фонаря осветил часть шахты — на её стенках была неровная спиральная резьба и асимметричные вмятины, оставленные чем-то острым. Повсюду остались следы огня — будто вязкая жидкость выплёскивалась на стенки, немного стекала и вспыхивала, выгорая и оставляя пятно сажи. Гедимин смотрел на заснятый участок и заинтересованно щурился. «Понятно, почему дрон не спустился в шахту. Но если бы к нему привесили сигма-сканер…»

«Якоб Зигман, сотрудник Университета Монаша, в течение месяца исследовал подземных мутантов, терроризирующих внутренние районы Австралии, и пришёл к неожиданному заключению. По его словам, под землёй обитает не один, а два вида необычайно крупных роющих существ, и так называемый „каменный змей“ не имеет никакого отношения к нападениям на грузовые колонны. Доктор Зигман считает, что это хищник, преследующий „поджигателей“. По его наблюдениям, в районах, где начинались необычные подземные толчки, активность „поджигателей“ резко снижалась. „Там, внизу, формируется новая экосистема,“ — сообщил нам доктор Зигман. „Мы, к сожалению, низшее звено пищевой цепи, но наши враги, в свою очередь, пища для более крупных существ. 'Каменный змей“, скорее всего, одно из них. Нет, я не могу гарантировать, что он не считает съедобными нас или содержимое наших фур. Но „поджигатели“, очевидно, предпочитают его избегать».

— Етижи-пассатижи, — пробормотал над ухом Гедимина Иджес. — Они ещё выясняют, кто из этих тварей кого жрёт⁈ У них что, взрывчатка закончилась?

Гедимин пожал плечами.

— Может, Миана запрещает…

С «подземной экосистемой», как он считал, удобнее было бороться не взрывчаткой, а газом, и тут были свои тонкости; но и с существами, никуда не прячущимися и формирующими огромные рои над всеми континентами, земляне ничего не делали — то ли не хотели, то ли не могли. Сармат равнодушно пролистнул сообщения об электрофагах — животные прижились на Земле, размножились и нашли, чем прокормить детёнышей, — им явно там понравилось. Концерны «Янмар» и «Геко Зюйд», торгующие передвижными дизельными электростанциями, строили новые заводы и запрашивали разрешения на вывоз рабочих из сарматских гетто, — электромагистрали были уничтожены, и восстанавливать их никто не собирался. «Им бы ирренциевые реакторы,» — думал Гедимин, читая статью о росте цен на синтетический дизель и о выкачивании метана из озёр на Титане. «Или десяток ЛИЭГов. Такую миниатюрную АЭС… да хоть бы на гусеницах! С дизелями я работал. Их ни на что не хватает…»

Сидеть в информатории можно было бы долго, но Гедимин усилием воли развернул себя от терминала к выходу и кивнул Иджесу:

— Будешь смотреть? Я пойду. Работы много.

— Да ну, на что там смотреть, — отмахнулся механик. — Одна секретность. Пойду потренируюсь, пока коридоры свободны. Ты в реактор?

Последнее слово он произнёс после недолгой заминки, недовольно щурясь. Под прозрачным лицевым щитком по-прежнему горел жёлтый маячок — даже в отсеке информатория, где по определению не могло быть повышенного радиационного фона, сармат не отключал детектор.

Гедимин молча кивнул. Вдаваться в подробности не было смысла — на базе не было никого, кто мог бы ему помочь.

В активной зоне было пусто и темно, только неподвижные роторы чернели в свете фонаря. Все твэлы Гедимин извлёк ещё позавчера, и сейчас пустые рилкаровые трубки отмокали в растворе меи, а ирренций, вынутый из оболочек, раздробленный, вычищенный и смешанный с кеззиевым порошком, проходил отжиг в закрытой части цеха. Зет обещал изготовить двадцать четыре бесшовных кожуха с патрубками; для чего они нужны, Гедимин не сказал — на точность и скорость изготовления это не влияло. На палубе между мониторами и входным шлюзом лежала управляющая дуга, требующая перепайки под кольцевую конструкцию. Гедимин думал отдать её Иджесу — управляющие модули у механика получались хорошо — но вспомнил, что устройство извлечено из реактора, и придётся неделю его дезактивировать, прежде чем Иджес согласится к нему подойти. «Сам перепаяю,» — решил он, пристраивая дугу на самодельный стенд. «И останется только обсидиан. Внутренний круг вертикальных линз… Надо всё выверить, чтобы не было уплотнений. Не хотелось бы взорвать главный ротор…»

19 октября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Тесный отсек. Надо бы расширить,» — думал Гедимин, остановившись на входе в активную зону. Новый реактор получился шире предыдущего, хотя твэлов в нём было меньше; они стояли незамкнутым кольцом вокруг главного ротора, и в оставленный проём сармат мог пройти только боком. Охладительные кожухи твэлов уже были наполнены борной кислотой, и свечение ирренция, пройдя сквозь жидкость, из белесо-зелёного стало синеватым. «Красиво,» — думал Гедимин, пролезая между ротором, окружённым цилиндрической обсидиановой линзой, и светящейся стеной и проверяя каждую «стеклянную колонну» дозиметром. «Но отсек я бы расширил.»

Управляющие стержни были подняты час назад, ротор ещё не запускался, но, судя по интенсивности излучения, мощность реактора возросла процентов на пятнадцать. Гедимин думал об оставшихся четырёх твэлах, которым не хватило места в кольце. «Расширить отсек,» — он поднял руку и коснулся хвостовика, выступающего над краем кожуха. «Хотя бы на метр. Поставить все двадцать восемь… или тридцать? Всё излучение — на центральную линзу, дополнительные убрать, за их счёт увеличить главный. Так, интенсивность…» — он покосился на дозиметр. «Какой поперечник ротора? Сколько пробьёт? Если взять весь ферк и нарастить толщину… Hasu! Какой слой пробивает такая интенсивность?»

Он в растерянности посмотрел на передатчик. Пользы это не принесло — данные о свойствах ферка после войны были засекречены, а сам Гедимин практически всё забыл. «Снова опыты,» — он досадливо сощурился. «Проверять всё вручную. А потом считать… Как Константин это обсчитывал?» — он смерил растерянным взглядом неподвижный ротор. «Ну же, думай! Есть ЛИЭГ. Есть данные об интенсивности и толщине ротора. Есть старый реактор…»

Он, оборвав расчёты на середине, поморщился и резко развернулся к выходу. «Попрошу Айзека,» — решил он. «Мой мозг выгорел.»

Несколько секунд он стоял над щитом управления, приводя мысли в порядок, а затем тронул рычаг, запуская главный ротор. «Пусть крутится. Проверю мощность. А потом — тесты на вибрацию и нестабильность…»

20 октября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — окололунная орбита

Сигнал вызова от Кенена прозвучал в наушниках Гедимина одновременно с общей побудкой. Вместе с Гедимином зашевелился Иджес, поднося руку к шлему, — это значило, что он тоже слышит неприятное дребезжание.

— Через четверть часа — в капитанской рубке, — деловито сказал Кенен и тут же отключился. Гедимин переглянулся с Иджесом и досадливо сощурился. Проверку нового реактора на виброустойчивость придётся отложить — это сармат понял сразу.

В коридоре у капитанской рубки стояли вдоль переборки реактивные ранцы, всего семь штук. Кенен, пробегая мимо, вслух пересчитал их, на ходу сверяясь со списком, и жестом позвал сарматов в открытый отсек. Четверо ремонтников уже были там. При виде Гедимина тот из них, кто оказался к сармату ближе всего, подозрительно покосился на дозиметр.

— Джед? — Кенен посмотрел на ремонтника так, будто впервые его видел, и уткнулся взглядом в список. — Ну, их дело, но я бы тебя не брал. Ты у нас далеко не акробат, а уж в невесомости…

Гедимин мигнул.

— Что ты там бормочешь? — насторожился Иджес. — Мы что, не на космодром едем?

— Ну да, но это не конечная, — Кенен потыкал в передатчик, отсылая кому-то сообщение. — Сегодня мы работаем на окололунной орбите. Почётный подряд, я думал, нам он в жизни не достанется. Это после твоего купания в уране, Джед, других предположений у меня нет.

Гедимин недобро сощурился.

— Говори внятно, — буркнул он, глядя на Кенена в упор. — Что на орбите? Мианийцы?

Кенен ухмыльнулся.

— Нет-нет, сегодня работа попроще, — ответил он. — Будем работать с местными спутниками. Они приписаны к Кларку, Земля их не обслуживает — а значит, как после войны их подняли, так они и летают. Здесь нет орбитальных ремонтников — ну, кроме нас.

Он гордо выпятил грудь. Ремонтники озадаченно переглянулись.

— Вот задание, — передатчики на руках сарматов одновременно запищали. — Сначала разберёмся с экваториальным «Шэньджоу», потом пойдём к группировке «Юйту». Их полтора десятка, и все не на своих орбитах. Вот эти два пропали с радаров ещё в том году. Джед, Ис, ваши сканеры исправны? Займётесь космическим поиском.

Он смахнул с рукава скафандра невидимую пылинку и развернулся к выходу.

— Глайдер будет через десять минут. Мы тут подготовили реактивные ранцы, на орбите пригодится. Джед, проверь их все. У кого ещё сомнения в оборудовании — все обращайтесь к Джеду, пока мы на Луне, а не над ней!

…Ориентировки на грабителей, вывешенные на зданиях рядом с космодромом, погасли и были заменены на земные пейзажи. «Видимо, нашли,» — подумал Гедимин, скрывая облегчённый вздох. Чужаки с ворованными флипперами долго скрывались в туннелях под автономками; сармат не очень понимал, откуда они берут еду и воду, и как им удаётся неделями не попадать под камеры патрульных дронов, но ориентировки исчезли только сейчас. Увидеть, дежурят ли у мастерской добровольные охранники, Гедимин не успел, — глайдер свернул к космодрому.

— Гедимин, о чём ты думаешь? — Иджес тронул сармата за локоть. Ремонтники ждали у ограждения, пока Кенен и ушедший с ним пилот искали орбитальный модуль и договаривались с персоналом гравитационного батута. Гедимину было слегка не по себе — ему снова предстояло быть вышвырнутым в космос в малоуправляемом железном контейнере. «Надеюсь, мимо орбиты не пролетим,» — думал он. Собственных двигателей модуля и запаса гептила хватало на манёвры в пределах сотни-другой километров, прочности, возможно, хватило бы на проход сквозь атмосферу, но Гедимин предпочёл бы не проверять.

— О роторе, — отозвался он. — Трудно будет сделать такую отливку. Над ней весь Инженерный трясся…

Иджес хмыкнул.

— Цех не потянет, — он показал руками сначала высоту ротора, потом — толщину. — Они цельнолитые? Нет, не потянет. А сварить из сегментов нельзя?

Гедимин покачал головой.

— Огромные нагрузки и специфичный материал. Разнесёт.

Иджес ненадолго задумался. Гедимин тронул коммутатор, проверяя, действительно ли он переключен, — несколько раз сармат забывал это сделать, а здесь, у космодрома, было слишком много чужих ушей.

— Тогда не делай, — сказал Иджес. — Пусть другие возятся. Ты же не один в этом… деле? Дай им схему, пусть считают.

Гедимин мигнул. «Да, верно. Так и надо сделать. Проверить на вибрацию и отдать чертежи. Пусть промасштабируют на широкий отсек, большее число твэлов, другой ротор… Такой проект я не вытяну в одиночку.»

В наушниках запищало — Кенен запрашивал подключения.

— Модуль у нас, все на поле! — крикнул он. За ограждением, на мигающей красными огнями полосе, маневрировал тягач, волокущий за собой управляемый орбитальный модуль. На обгоревшем борту железной «цистерны» был нарисован лунный диск со взлетающей на его фоне ракетой древнего-древнего образца.

…Погасшие было лампы в коридоре модуля снова вспыхнули. Гедимина уже не вдавливало в палубу, и он потянулся к ремням — и повис на них, отброшенный в сторону своим же движением. «Невесомость,» — выдохнул он про себя, проглотив ругательства. «Не люблю невесомость…»

— Всем лежать! — поспешно скомандовал Кенен. — Не спешите, парни. Мы на орбите «Шэньчжоу», сейчас его догоним и состыкуемся. Кислород у всех есть?

Гедимин покосился на датчик. Кислорода было достаточно — он успел выдышать только один баллон, и фильтры внутри скафандра сейчас расщепляли углекислый газ, возвращая сармату часть пригодного для дыхания воздуха. Гедимин осторожно пошевелил руками, приспосабливаясь к невесомости; «Шэньчжоу» был слишком мал, чтобы таскать на себе антиграв, и сармат с тоской вспоминал огромные корабли мианийцев.

— Догнали! — радостно сообщил Кенен. — Так-так-так… Есть! Можно вставать. Осваиваемся и движемся к шлюзу! Иджес, на тебе кислородная станция!

Мимо Гедимина, ловко отталкиваясь от стен и лишь для вида придерживаясь за поручни под потолком, пролетел Иджес. Он успел помахать ремонтнику, возящемуся с ремнями, и тот досадливо сощурился. «Ведь ничего же сложного. Так, когти в палубу, руки на поручни…»

Передвигаться в коридорах модуля приходилось внаклонку — он не был предназначен для экзоскелетчиков, а значит, плохо подходил и рослым сарматам. Кое-как добравшись до шлюза, Гедимин выдохнул, прицепился к переборке и пересчитал ремонтников. Все, кроме пилота, были здесь; свободнее всех себя чувствовали двое филков — невесомость нравилась им, и они даже затеяли возню, толкаясь и кувыркаясь в воздухе, и при этом не улетали ни в переборку, ни в соседей. Гедимин тихо вздохнул.

— Все на выход! — скомандовал Кенен, пройдя сквозь рыхлую толпу и повернув винт на крышке люка. — У шлюза разбираем страховочные тросы. Тут не Миана, челнок не пришлют!

Трос — полсотни метров стальных жил и пара магнитов — показался Гедимину ненадёжным; он подёргал канат, проверяя на прочность, и очень удивился, что жилы не полопались. Нехотя пристегнув страховку к скафандру, сармат отполз в сторону и сел на обшивку модуля, оглядываясь по сторонам.

Они висели посреди пустоты; в пяти метрах лежал захваченный защитным полем спутник — чуть меньше модуля размером, если не считать выступающие части. Внизу проплывало какое-то из лунных «морей» с изрытым древними карьерами дном, и вытянутая чёрная тень скользила по освещённой впадине. Солнце светило сармату в плечо; он прикрыл глаза тёмным щитком — иначе тут работать было нельзя.

— Сидишь? — ухмыльнулся Кенен, пролетая мимо; он придерживал руками разматывающийся трос и сейчас перехватил его, останавливаясь над Гедимином. — Правильно делаешь. С «Шэньчжоу» разберутся другие. Включай сканер и ищи группировку «Юйту»!

Над запястьем сармата вспыхнула трёхмерная карта. Большую её часть занимала Луна. «Шэньчжоу» и прицепившийся к нему орбитальный модуль выглядели рядом с ней крохотной чёрточкой, вышедшие на связь спутники из группировки «Юйту» — светящимися точками. Гедимин настроил сканер на максимальную дальность и чувствительность и повернулся спиной к планете. Точки удвоились — белые показывали теоретическое расположение спутников, красные — настоящее, и расстояние между ними кое-где доходило до десяти километров.

— Ага, вижу, — Кенен довольно ухмыльнулся, сверяясь со своей картой. — Девять, десять, одиннадцать… Этого нет?

— Есть, — буркнул Гедимин. — Пятьдесят километров вниз.

— Мать моя пробирка, — пробормотал Кенен. — Двенадцать, тринадцать… А этот где?

— Похоже, упал, — Гедимин смотрел на сканер, ожидая, что модуль в полёте догонит пропавший спутник, но красная точка так и не появилась. Сармат направил лучевой поток вниз, на поверхность Луны, но Кенен шлёпнул его по локтю.

— Брось! Вот ещё два, этот ближайший… Твой выход, Джед. Включай ранец и лети. Вернёшь на орбиту и проверишь, что внутри.

Гедимин сердито сощурился. «Даже Маккензи умеет летать,» — думал он с досадой, проверяя крепления реактивного ранца и в последний раз сверяясь с картой. «Тринадцать километров и семь градусов влево…»

Он оттолкнулся от модуля, отстёгивая страховку; его подбросило на двадцать метров, прежде чем он включил реактивный ранец. Удар в спину был резче и сильнее, чем воздействие сработавшего «лучевого крыла»; сармата швырнуло в сторону и завертело винтом, и несколько секунд он болтался в неуправляемом полёте. До спутника оставалось полсотни метров, когда Гедимин справился с ранцем и развернулся. «Скорость не гасить,» — щёлкнуло в голове. «Поймать и толкнуть вверх. На верхней орбите — уйти влево.»

Странно было не чувствовать веса своего тела, не ощущать никакого сопротивления… Серебристый шар, осторожно пойманный в защитное поле, тоже ничего не весил. Сармат летел вместе с ним, не сводя глаз с карты, — других ориентиров у него не было. Едва белая и красная точки совместились, он всем телом качнулся влево, разворачиваясь вместе с шаром в руках. Его крутануло вокруг оси — раз, другой, третий, он отключил реактивный ранец и старался не шевелиться, пока инерция вертела его в пустоте. Когда вращение приостановилось, сармат открыл глаза и взглянул на карту. Спутник оставался на орбите, Гедимин летел вместе с ним, а далеко «внизу» — в направлении Луны — плыл «Шэньчжоу», и вытянутая тень чернела на его обшивке.

— Эй, теск! — послышался в наушниках весёлый голос Иджеса. — Взгляни на Солнце!

Гедимин перевёл взгляд на ослепительно-яркий диск — ненадолго, на несколько секунд — и увидел ещё одну продолговатую тень. Иджес поймал второй спутник, вытащил его на штатную орбиту и теперь, приподняв часть обшивки, копался внутри. Гедимин осторожно махнул ему рукой и, сделав прорезь в шаре защитного поля, дотронулся до спутника. Механизм был новый — запущенный после войны, излучение и космическая пыль не успели серьёзно его повредить, но приборам требовалась настройка. Гедимин почистил солнечные батареи, развернул их под оптимальным углом, удостоверился, что аппарат следит за расстоянием до Луны, и что на приборах верный курс, и оттолкнулся от него. Спутник полетел по своей орбите, сармат — в противоположную сторону, высчитывая секунды до включения реактивного ранца.

— У тебя всё? — удивился Иджес. Он так и плыл по высокой орбите, удерживая блестящий шар со сложенными пластинами солнечных батарей, — с ремонтом что-то не заладилось. Гедимин покосился на карту — почти все спутники вернулись на свои орбиты. «Пойду к Иджесу. Надо помочь,» — подумал он, включая реактивный ранец и разворачиваясь ногами к Луне.

Его бросило вперёд, а потом — вбок, и несколько секунд он вращался, пытаясь развернуть реактивный поток в другую сторону и притормозить. Потока не было — сармата крутило по инерции. Он дёрнулся всем телом, разворачиваясь вбок, — вращение замедлилось, ещё один рывок — и сошло на нет. Гедимин висел в вакууме на триста метров выше орбиты, с которой только что сошёл, и его вместе с другими вращающимися объектами волокло по неровной траектории вокруг Луны. Он сердито сощурился, ткнул в управляющий элемент, — ранец не издал ни звука. Табло, показывающее расход рабочего тела, погасло. Гедимин ударил по ближайшей выступающей части — метод был грубый, но на Земле работал. Устройство никак не отреагировало. Сармат помянул про себя уран и торий и едва успел качнуться назад — мимо пронёсся отремонтированный «Юйту».

«Снизился,» — машинально отметил он про себя. Снизу, в пятнадцати километрах от него, плыл «Шэньчжоу». Гедимин снова нажал на кнопку — табло даже не мигнуло.

— Иджес, — медленно проговорил он, поднимая голову к пролетающему наверху спутнику. — Тебе там долго осталось?

— Да почти всё уже… — пробормотал механик, неохотно наклоняясь к сармату; Гедимин видел горящее жало лучевого резака в его руке — Солнце осталось за лунным диском, за спиной Иджеса были далёкие звёзды, и резак затмевал их своим белым свечением. — Эй! Ты чего там висишь⁈

— Ранец отказал, — Гедимин услышал в наушниках потрясённый выдох и досадливо сощурился — «Надо же было так встрять!». — Забери меня, когда закончишь.

Иджес спикировал на него через пять секунд. Сармат хотел спросить про спутник, но не успел — его швырнуло «вниз», к блестящему корпусу орбитального модуля, а секунду, как ему показалось, спустя он едва не размазался по обшивке. Вместе с прицепившимся к нему Иджесом он пролетел вдоль модуля, тормозя осторожными касаниями когтей, и едва не промчался мимо шлюза. Иджес спрыгнул, на лету хватая страховочные тросы. Гедимину досталось сразу два, но закрепить их он не успел — его уже втолкнули в открытый шлюз.

— Жёваный крот! Маккензи, открой, живо! — заорал Иджес, барабаня в закрытый люк. Второй, внешний, ещё не сомкнулся — стучать было бесполезно, Маккензи мог бы открыть шлюз только лучевым резаком.

— Ты чего? — спросил Гедимин, отстёгивая от спины бесполезный ранец. Беглый взгляд на механизм показал, что тот исправен — так же, как при последней проверке на базе. Сармат тронул кнопку запуска — ничего не произошло, не было даже малейшей вибрации, не то что реактивного выброса. Табло оставалось тёмным.

— Что там? — в шлюз высунулся испуганный Кенен. Из разных углов модуля выглянули трое ремонтников — все, кроме пилота. Иджес, крепко схватив Гедимина за плечо, втолкнул его внутрь.

— У атомщика отказал ранец, — выдохнул он, глядя на сарматов. — Я вытащил его с орбиты. Жёваный крот! Маккензи, ты слышишь⁈

Кенен потрясённо мигнул.

— У… у Джеда отказал… Ис, ты не врёшь? Не перегрелся там, на солнечной стороне?

Гедимин сердито сощурился. Теперь все уставились на него, и ему не нравились их взгляды.

— Иджес не врёт, — буркнул он. — Я не смог запустить ранец. Полный отказ…

— Дай сюда, — Иджес отобрал у него агрегат. — А… что с ним не так?

Гедимин посмотрел на ранец и изумлённо мигнул. Табло светилось, показывая, что баллоны почти полны. Не веря своим глазам, он тронул кнопку предварительного запуска, — устройство задрожало. Сармат быстро отключил его и растерянно покачал головой.

— Он не запускался. Ни с пульта, ни вручную…

Ремонтники столпились вокруг ранца. Кто-то положил рядом свой — точно такой же и, как видел Гедимин, совершенно исправный. Оба устройства должны были работать без перебоев, не было никаких причин для отказа…

— Дай, — Гедимин поднял ранец, только что положенный на палубу, и надел на себя. Табло мгновенно погасло. Иджес изумлённо замигал, нажал на кнопку на пульте Гедимина, — агрегат не издал ни звука.

— Что за бред⁈ — Кенен потянул ранец на себя. — Джед, ты видишь неисправность?

Гедимин качнул головой. Он положил агрегат на пол, шагнул в сторону, — табло осталось тёмным.

— Давай ты, — посмотрел он на ближайшего ремонтника. Тот, мигнув, поднял ранец. Надеть не успел — табло зажглось, будто и не гасло.

— Етижи-пассатижи, — выдохнул Иджес. — Атомщик, давно с тобой такое?

Гедимин сердито сощурился.

— Я долетел на нём до орбиты «Юйту». Отремонтировал. Хотел подняться к тебе… — он покосился на совершенно исправные ранцы и поморщился. — Ничего не понимаю.

— Я тоже, Джед. Я тоже, — покивал Кенен, глядя на него со странным прищуром. — Ладно. Здесь мы закончили. Пристёгивайтесь, скоро пойдём к Луне. Иджес, забери ранцы. На базе проверим.

Перед выходом с космодрома им устроили газовую дезинфекцию и зачем-то проверили считывателем — будто на окололунной орбите кто-то мог подменить одного сармата на другого. В другое время Гедимин сравнил бы охранников с дрессированными мартышками, но сейчас он едва отметил сам факт проверки и тут же о ней забыл. Через полчаса ремонтники сидели в открытом кузове глайдера, увозящего их на базу. Иджес упорно ловил взгляд Гедимина и порывался о чём-то спросить, но сармату не хотелось разговаривать.

— Спасибо, что вытащил, — запоздало поблагодарил он, вдвоём с механиком проходя по коридорам базы.

— Ерунда, — отмахнулся Иджес. — Любой бы так сделал. Но всё-таки — как вышло, что…

— Вот и мне интересно, — мрачно сказал Кенен, обогнав сарматов и встав перед ними. — Кислород у вас есть? Ис, бери вот эти ранцы. Трёх штук для проверки хватит.

Иджес подобрал упакованные механизмы и удивлённо мигнул.

— Какая проверка?

— Быстрая и простая, — буркнул Кенен, подозрительно щурясь на Гедимина. — Джед, смотри сюда. Что с передатчиком?

Гедимин посмотрел на его запястье и недовольно сощурился.

— Зачем было резать корпус? Дай сюда…

Кенен стоял неподвижно, пока сармат исправлял неполадку и заделывал прорезь в незаметном месте корпуса. Когда тот вставил экран передатчика на место и включил его, командир хлопнул по клавишам, загоняя прибор под пластины скафандра, и ударил себя ладонью по бедру.

— Так! Теперь смотри сюда. Что с ранцами?

Иджес разложил механизмы на палубе. Гедимин посмотрел на них и пожал плечами.

— Все три исправны.

— Ис, проверяй, — приказал Кенен. — Все три на предзапуск. Ну?

Ранцы негромко загудели, три табло вспыхнули, сообщая, что батареи заряжены, а топлива достаточно. Гедимин кивнул.

— Теперь ты, — Кенен отодвинул Иджеса в сторону. — Проверяй все три.

Гедимин сел на палубу, протянул руку к ближайшему аппарату, — механизм хрюкнул и заглох. Секундой позже вырубились два соседних. Сармат с досадливым шипением постучал пальцем по условным точкам — табло замигали и вновь отключились, один из ранцев плюнул топливом на переборку.

— Tza hasu! — выдохнул Гедимин, глядя на маслянистые потёки.

— Отойди, — сказал ему Кенен, наклоняясь над механизмами. — Дальше! Стой там. Теперь я…

Он взял в руки ранец. Табло вспыхнуло. Топлива стало меньше — ровно на выплюнутые граммы.

— Tza hasu, — повторил Гедимин, машинально потирая левый бок. В груди ныло.

— Что за чушь⁈ — Иджес смотрел то на него, то на Кенена, то на три исправных ранца. — Маккензи, что с ним?

Кенен пожал плечами.

— Понятия не имею, Ис. Но что с ним неладно — это мы все видели. Эксперименты, Ис. Эксперименты со странными веществами…

Гедимин гневно фыркнул.

— При чём тут ирренций⁈

Кенен развёл руками.

— Понятия не имею, Джед. Моё дело — учитывать ваши… особенности. Так вот — тебя с реактивным ранцем больше никуда не отпустят.

…Гедимин перевернулся с боку на бок и досадливо поморщился — плечо с грохотом врезалось в переборку. Иджес выглянул из-под одеяла и вздохнул.

— Атомщик, хватит, а? Это просто идиотские ранцы. Твои «крылья» были лучше в сто раз. Ты, наверное, к ним привык, вот и…

Гедимин фыркнул.

— Когда мне было привыкать⁈ У меня их отобрали… — он осёкся. На часах было далеко за полночь, а Иджес не спал, — и, скорее всего, из-за ворочающегося Гедимина.

— Спи, — буркнул он, переворачиваясь на спину. «Идиотские ранцы… Только ранцы?» — кольнула его внезапная тревожная мысль. «Или ещё что-то? На что распространилось это… явление? На чём проверить?»

21 октября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Доброе утро, Джед, — Кенен, не успевший закрыть настенное зеркало панелью обшивки, развернулся к сармату и изумлённо мигнул. Он был в белой рубашке и штанах от оранжевого комбинезона — и собирался надеть куртку поверх человеческой тряпки. В другое время Гедимин задал бы пару вопросов — и насчёт одежды, и насчёт зеркала — но сейчас только скользнул по несарматским вещам равнодушным взглядом.

— Вызови глайдер на десять минут раньше, — попросил он. — Я сяду за штурвал. Надо кое-что проверить.

Кенен, потянувшийся было к зеркалу, опустил руку.

— Глайдер? Ты повезёшь нас на космодром?

— Обойдёшься, — фыркнул Гедимин, увидев его ухмылку. — Только проеду несколько метров.

Кенен пожал плечами.

— Твоё дело, Джед. Если что — сам починишь.

Он взялся за передатчик.

Глайдер подъехал к сарматской базе раньше, чем Кенен застегнул комбинезон, но, когда Гедимин садился в кабину, Маккензи вышел из главного шлюза, на ходу надевая уличный респиратор.

— Как тебе машина, Джед?

— Ездит, — буркнул Гедимин, втискиваясь за штурвал. С такими глайдерами он часто имел дело в Ураниум-Сити — водить доводилось редко, чаще он их ремонтировал, и самым сложным в управлении было влезть в кабину, ничего не своротив. Теперь, в скафандре, он стал ещё крупнее, а ловкости не прибавилось.

«Реактивный двигатель,» — сармат покосился на приборную панель. «Более сложный, но всё же…» Ему было не по себе. «Запускай!» — мысленно рявкнул он, проворачивая ручку и берясь за штурвал. Глайдер взревел, как древняя ракета, подпрыгнул, будто собирался взлететь, прополз два метра и замер.

— Ah— hasu, — обречённо выдохнул Гедимин, вываливаясь из кабины. Обшивка глайдера отслаивалась легко; секунду спустя двигатель был перед сарматом — старый, довольно надёжный, совершенно исправный.

— Tzaat hasukemesh, — пробормотал Гедимин, глядя на него, и с грохотом опустил капот. — Маккензи!

— Не ори, «копы» прибегут, — поморщился Кенен, подходя к машине. — Ещё одна проверка, да? Неисправных машин мне не присылали ни разу. Были так себе, были побитые, но с техосмотром тут строго.

— Заводи, — буркнул Гедимин, отходя в сторону.

— Zaa ajewaske, — еле слышно пробормотал он через несколько секунд, глядя на притормозивший глайдер. Пять метров машина проскользила, как по воздуху, не издав ни одного подозрительного звука.

— В ядерный могильник, — прошептал Гедимин, отворачиваясь к приоткрытому шлюзу. В голове гудело. «Значит, не только ранцы. Глайдеры тоже. Возможно, и флипперы. И…» — он оборвал бесполезное перечисление. «Реактивные двигатели. Вот в чём дело. Все реактивные двигатели… И что мне с этим делать⁈»

— На твоём месте, Джед, я бы реактор сегодня не трогал, — сказал ему в спину Кенен.