Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Приложение 1. Интерпретация важнейших мифов о прошлом в английской исторической традиции эпохи Средневековья

Данный раздел вынесен в особое приложение, так как в значительной степени выбивается из общего повествования. Это заметно хотя бы по тем источникам, на основе которых он написан: здесь были привлечены не только тексты XIV–XVI вв., но и сочинения авторов раннего и классического Средневековья. Прослеживается и некоторая тематическая девиация, так как разобранные ниже сюжеты фактически не связаны с историей Столетней войны. Тем не менее этот материал представляет определенную ценность в контексте всего исследования, ибо позволяет на более масштабном уровне и в длительной временной перспективе рассмотреть фундаментальную для моей работы проблему формирования и развития исторической традиции (в том числе и в контексте функционирования национальных идентичностей).

Представления о прошлом, несомненно, играют существенную роль в складывании коллективных идентичностей. Интерес к героическому прошлому заметно возрастает в обществе в периоды активизации внешней политики. Английские историки и теоретики политической мысли XIV–XVI вв. (как, впрочем, и последующих столетий) нуждались в аргументах, подтверждавших уникальность их народа, его превосходство над другими сообществами как в моральном, так и в физическом аспекте (а также в плане благородства крови, совершенства политического устройства и древности истории). Как отмечает известный американский исследователь Дж. Армстронг, одним из важнейших элементов в формировании самоидентификации любого народа была адаптация его лидерами мифов о божественном или героическом происхождении предков и последующая манипуляция этими мифами[1332]. Говоря о решающей роли мифов в осознании группой людей «общей судьбы», Дж. Армстронг подчеркивает, что этот процесс, кроме того, усиливает сплоченность «своих» против «чужих»[1333].

Другой авторитетный сторонник теории «этнического континуитета» Э. Смит также настаивает на исключительном значении мифов и исторических преданий в процессе становления национального самосознания[1334]. Не споря с авторитетными теоретиками, отмечу, что в данном контексте наиболее актуальным мне кажется предложенное Я. Ассманом определение «мифа» как «обосновывающей истории, истории, которую рассказывают, чтобы объяснить настоящее из его происхождения»[1335].

Исследуя «коллективные» представления англичан об историческом прошлом, необходимо осознавать, что специфика имеющихся источников вынуждает говорить в основном о воззрениях историографов, которые, естественно, могли отличаться от того, что думали об истории своего народа представители более широких кругов интеллектуальной элиты английского общества, знакомые лишь с отдельными легендами и преданиями по литературным произведениям или каким-то хроникам.

Первыми историками из числа уроженцев Британии являлись Тильда Премудрый, написавший свой главный труд «О погибели и завоевании Британии» примерно в первой половине VI в.[1336], и Беда Достопочтенный, закончивший «Церковную историю народа англов» в начале 30-х гг. VIII в. После краткого описания географии Британии Тильда декларирует намерение опустить «те старые и общие со всеми язычниками ошибки, которыми до прихода Христа во плоти был связан весь провинившийся человеческий род», когда погрязшими в грехах людьми правили тираны. Данное решение историк объясняет не только нежеланием рассказывать о ветхозаветных временах, но и тем, что не сохранились труды бриттских писателей, которые если и существовали, были «или сожжены огнем врагов, или увезены далеко флотом изгнания граждан и недоступны»[1337]. Историческое повествование Тильда начинает с момента появления в Британии римских войск, которые вместе с бедами завоевания принесли бриттам свет истинной веры и плоды просвещения. В свою очередь, Беда Достопочтенный, использовавший сочинение Тильды и «Семь книг истории против язычников» Павла Орозия в качестве основных источников, более подробно описывает географию острова, его флору и фауну. Затем автор сообщает, что первыми эту землю заселили приплывшие из Арморики бритты, от которых и пошло название Британия[1338]. После этого Беда кратко повествует о появлении на острове воинственных племен пиктов и скоттов и, начиная с истории о вторжении войск Цезаря, переходит к подробному изложению событий, сосредотачивая внимание на приходе англосаксов.

В свою очередь, первым автором, поведавшим о доримском периоде истории Британии, традиционно называют жившего на рубеже VIII–IX вв. Ненния, хотя в последнее время исследователи склонны считать, что приписываемая ему «История бриттов» была составлена около 830 г., то есть уже после смерти ученого мужа. Именно этого неизвестного автора первой половины IX в., которого в соответствии с историографической традицией и во избежание путаницы я в дальнейшем буду именовать «Неннием», можно считать отцом «троянского мифа» о происхождении бриттов. Согласно его версии, повторенной более поздними авторами, предками первых поселенцев Туманного Альбиона были легендарные троянцы. Как метко заметил еще в середине XIII в. Мэтью Пэрис[1339], «от троянцев ведет свое происхождение большинство народов Европы»[1340].

Раскрывая причину скитаний троянцев, «Ненний» сообщил, что правнук Энея, Брут, стреляя из лука, случайно убил отца, за что был изгнан из Италии[1341]. Со своими спутниками Брут сначала отправился в Галлию, где основал город Тур, а затем на остров, который назвал в честь себя Британией. Упоминание о путешествии Брута в Галлию позволило «Неннию» избежать противоречия с текстом Беды, утверждавшим, что бритты прибыли из Арморики. «Ненний» попытался даже составить генеалогию Брута (в его версии Бритта), объединив библейскую и античную традиции[1342]. Столь сложная генеалогия не была популярна у большинства английских историков, предпочитавших ограничиваться упоминанием о царственном прадеде Брута Энее и не стремившихся проследить предков легендарного правителя бриттов до сыновей Ноя или Адама[1343].

Следующей вехой в складывании мифа о Бруте и остальных «преданий» древней истории стала написанная около 1138 г. «История бриттов» Гальфрида Монмутского, которая благодаря увлекательнейшим сюжетам и живому повествованию на протяжении всего Средневековья пользовалась неизменной популярностью как у духовных, так и у светских лиц. Работая над этим трудом, Гальфрид не только использовал сочинения античных и средневековых авторов (в частности, Беды, Тильды и «Ненния»), но и активно прибегал к собственной фантазии, досочинив многие сюжеты[1344]. Например, Гальфрид повествует о том, что, находясь в Греции, Брут освободил потомков троянцев из рабства царя Пандраса и женился на дочери последнего, или о том, как, приплыв на остров Альбион, троянцы разбили живших там гигантов. Этим он отличается от лаконичного «Ненния» — единственного из «древних» авторов, повествующего о заселении острова потомками троянцев.

Анализируя творчество Гальфрида, некоторые современные исследователи высказывают смелые предположения о том, что он был не «серьезным» историком, а романистом[1345]. Так, например, по мнению К. Брука, единственной целью Гальфрида являлось создание «исторического романа»[1346], посредством которого автор стремился высмеять современное ему общество, его законы, традиции и «национальные амбиции», воссоздавая прошлое целого народа из обрывочных и разрозненных данных. В. Флинт предложила другую интерпретацию целей Гальфрида Монмутского, согласно которой «История» является своего рода «пародией» на труды двух его современников — Уильяма Мальмсберийского и Генриха Хантингдонского[1347]. В пользу этой версии свидетельствует обращение самого Гальфрида в самом конце «Истории бриттов» к обоим хронистам с настоятельной рекомендацией писать о королях саксов, но умалчивать «о бриттских королях, ибо они не располагают той книгой на языке бриттов», из которой он смог почерпнуть все рассказы о деяниях древних правителей Британии[1348]. Скорее всего, для фантазии Гальфрида, помимо желания «уязвить» конкурентов, существовали другие действенные стимулы. Так, необходимо помнить о том, что Гальфрид работал над своей «Историей» в период постоянных военных столкновений англичан с шотландцами, валлийцами и французами. Упорное молчание, которым все хронисты обходили доримский период английской истории, еще Гильда объяснял полным отсутствием источников. Это неизвестное прошлое предоставляло широкое поле для деятельности человека, решившего описать «достойные славы» деяния древних королей, сказания о которых живы в народной памяти[1349].

Быстро завоеванная популярность труда Гальфрида[1350], затмившего не только современников, но даже авторитетнейшего Беду[1351], как нельзя лучше свидетельствует о том, что читателям страстно хотелось знать «правду» о древней истории бриттов, которые ни происхождением, ни славными деяниями не уступали ни одному народу Европы (а то и превосходили их). Автор середины XII в. Альфред из Беверли отмечал в написанных им анналах, что не знавшие рассказов из «Истории бриттов» рисковали прослыть невеждами[1352]. И если непосредственные современники Гальфрида, идентифицируя себя с потомками англосаксов, зачастую не воспринимали «Историю бриттов» в качестве истории предков, то уже век спустя она превратилась для англичан в органичную и неотъемлемую часть «своего» прошлого.

После Гальфрида английские историографы получили реальную возможность начинать посвященные истории острова сочинения не с Юлия Цезаря, а прямо от Адама, воспевая превосходство английского народа над другими. И хотя Гальфрид Монмутский не принадлежал к числу наиболее «уважаемых» и «авторитетных» хронистов, его труд, как правило, вызывал критику лишь в той части, которую можно было сопоставить с сочинениями более ранних авторов, то есть уже при рассказе о событиях, последовавших за римским завоеванием. Безусловно, следует учитывать, что помимо удовлетворения интереса к неизвестному прошлому популярности труда Гальфрида также (а может быть, и в большей степени) способствовала увлекательность повествования: хроника буквально переполнена интригующими историями о воинских подвигах, любовных приключениях, тайных интригах, коварных заговорах и чудесных избавлениях от несчастий. Лишенная изящной поэтической формы, «История бриттов» даже как занимательное чтение обладала существенным преимуществом перед рыцарским романом, поскольку читателю предоставлялась возможность поверить, что все, о чем он читает, происходило на самом деле.

Несмотря на то что уже в классическое Средневековье многие хронисты предпочитали ограничиваться описанием правлений современных им монархов, традиция начинать повествование с Брута сохранилась в Англии вплоть до XVIII в. При этом именно сочинения, изложение событий в которых начиналось с древнейших времен, становились самыми популярными (особенно в периоды активизации внешней политики), а их авторы — крупнейшими авторитетами для современников и потомков. Здесь в первую очередь следует упомянуть Мэтью Пэриса, Ранульфа Хигдена и анонимного автора хроники, известной как «Брут»[1353]. Обилие списков и постоянное цитирование данных хроник другими авторами как нельзя лучше свидетельствуют о том, что эти труды прямо или опосредованно оказали существенное воздействие на формирование представлений англичан XIV–XVI вв. о прошлом. Весьма показателен текст, написанный в 1366 г. монахом из аббатства Мальмсбери и озаглавленный «Дар истории». Его структура, а также факты всемирной истории были заимствованы у Мэтью Пэриса и Хигдена, в изложении же ранней истории Британии хронист предпочитал придерживаться, как и автор «Брута», текста Гальфрида Монмутского.

Порой интерес историографов к общеанглийским мифам и преданиям способствовал тому, что хронисты вставляли эти сюжеты в анналы своих аббатств. В качестве примера можно привести сочинение Генриха Бланефорда, продолжившего хронику монастыря Сент-Олбанс после смерти своего предшественника Джона Трокелоу в 1323 г. Не прерывая основное повествование, этот хронист делает небольшую вставку, в которой описывает первых обитателей Альбиона и рассказывает о победе, одержанной Брутом над гигантами[1354].

В период Столетней войны не только хронисты, но и поэты нередко обращались к древнейшей истории английского народа. Например, официальный придворный поэт эпохи Генриха V и Генриха VI Джон Лидгейт неоднократно упоминал о троянском происхождении первого короля Британии[1355]. Из более поздних, но столь же популярных сочинений можно назвать рифмованную хронику Джона Хардинга, «Новую хронику Англии и Франции» Роберта Фабиана, «Прошлое народа» Джона Растелла, а также целый ряд трудов историков и антиквариев второй половины XVI в. — периода, когда Реформация всколыхнула интерес к доримскому, кельтскому периоду английской истории.

Как уже отмечалось, английские средневековые историки, читавшие труды континентальных авторов, не могли не знать содержания этногене-тических мифов других народов. Но готовы ли были англичане признать, например, предков франков, возводивших свой род к Франсиону, сыну Приама[1356], столь же благородными по крови, что и потомков Брута? Следует отметить, что тема соперничества рода Энеадов с родом Приама встречается еще в «Илиаде»[1357]. В отличие от древних римлян, для которых было важно подчеркнуть родство Юлиев с Венерой и Зевсом, англичане эпохи Столетней войны существенно упрощали генеалогию античных героев, опуская их сложные отношения с языческими богами. Например, в середине XIV в. автор «Полихроникона» Ранульф Хигден, признавая троянское происхождение франков, но не будучи склонен уравнивать благородство крови последних с бриттской, подчеркивал, что в отличие от Брута, потомка царского рода Энея, Франсион происходил лишь от знатного троянца Антенора (того самого, который уговаривал сограждан возвратить Елену ахейцам)[1358]. Очевидно, что даже один из самых сдержанных историографов эпохи Столетней войны, далекий от политики и мало интересующийся современными ему реалиями, предпочел отказать Франсиону в родстве с последним царем Трои, поставив таким образом предков английского народа выше предков французов.

Если легенда о Бруте предлагала единственную версию этимологии слова «Британия», то по поводу происхождения первого названия острова — Альбион, о котором вслед за римскими историками упоминал Беда[1359], мнения английских историографов расходились. Вплоть до конца XVI в. существовало два объяснения. Первое, популяризированное Ранульфом Хигденом, восходило еще к античным авторам, полагавшим, что свое название остров получил из-за белых скал, возвышающихся над морем[1360]. Хроника «Брут» обеспечила широкую известность второй версии[1361]. В ней рассказывалась легенда об Альбине, старшей дочери сирийского царя Диоклетиана, и ее тридцати двух сестрах, которые были изгнаны из отцовского государства за убийство мужей. Приплыв на неизвестный остров, сестры не только научились ловить птиц и зверей, но также, одержимые похотью, вступили в связь с инкубами, родив от них гигантов, потомков которых и разбили троянцы во главе с Брутом.

Излагавшие обе версии хронисты, как правило, указывали, какая из них казалась им более правдоподобной. Так, в середине XV в. Джон Хардинг подверг критическому анализу легенду о принцессе Альбине, отметив целый ряд ошибок, допущенных его предшественниками. Этот представитель нового гуманистического направления в английской историографии был хорошо знаком не только с трудами средневековых хронистов, но и с сочинениями античных авторов. Хардинг утверждал, что в Сирии не только никогда не существовало царя с именем Диоклетиан, но и вообще не было никаких царей, пока Александр Великий не дал этот титул Селевку[1362]. В истории об убитых женами мужьях Хардинг с легкостью узнал миф о пятидесяти дочерях египетского царя Даная, старшего брата Рамзеса[1363]. Однако указания на заблуждения древних хронистов не мешали Хардингу считать это предание заслуживающим пересказа. Историк даже отдал ему предпочтение перед нейтральной версией о белых скалах. Более того, на легенду о первых правительницах острова Хардинг ссылается, замечая, что, видимо, от них английские женщины унаследовали жажду власти. Эта ремарка особенно любопытна в свете сюжетов, связанных с адаптацией или даже присвоением англичанами мифов и исторических преданий других народов: для Хардинга к предкам англичан относятся не только англосаксы и нормандцы, но также троянцы и египтяне.

Младший современник Хардинга, знаменитый антикварий и историограф Джон Роуз, изучив различные версии мифа, пришел к выводу о том, что главная ошибка средневековых хронистов заключалась в том, что они перепутали Сирию с Ассирией. Сам Роуз, пересказавший легенду о Данаидах по тексту Овидия, также счел ее исправленный вариант вполне правдоподобным[1364]. Напротив, издавший свою «Историю народа» в 1529 г. Джон Растелл категорически отказывается верить в историю об Альбине и ее сестрах (изложенную им в соответствии с хроникой «Брут»). По его мнению, совершенно невозможно, чтобы у какого-либо царя нашлось тридцать три дочери, которых он захотел бы выдать замуж в один день, чтобы отыскалось тридцать три царя, готовых жениться на них в один день, чтобы все принцессы оказались настолько жестокими, что решились на убийство, чтобы они смогли заплыть так далеко от дома (не встретив по пути никаких других земель), и, наконец, чтобы дьявол обладал силой, позволившей ему зачать гигантов (если бы это было так, тогда, как считает Растелл, подобные случаи встречались бы и в его дни). После столь аргументированной критики историк делает вполне логичное умозаключение о том, что название «Альбион» может происходить только от белых скал[1365].

Во второй половине XVI в. Рафаил Холиншед выдвинул новую версию происхождения гигантов и названия острова. Историк утверждал, что впервые остров был заселен примерно через 200 лет после Всемирного потопа, когда туда из Кельтики (Celtica) прибыл Сатурн, один из сыновей Иафета. Этот Сатурн, имя которого означает «прародитель», и стал первым правителем острова, названного в его честь Самотией (Samothea)[1366]. Полтора столетия спустя потомок другого сына Ноя — Хама, могущественный царь Нептун (правивший островами Средиземного моря и имевший огромный флот, «за что был почитаем как бог морей»), помог своему сыну гиганту Альбиону покорить кельтское население Самотии. Холиншед замечает, что Альбиона и его спутников называли гигантами не потому, что они были огромного роста (хотя ростом они значительно превосходили всех живущих в то время людей), а по месту их рождения: ибо этим словом называют коренное население какой-либо местности[1367]. Альбион стал девятым царем острова. Дальнейшее изложение истории представляет собой еще более причудливую смесь из разных мифов. Через семь лет правления Альбион и его брат Бергион были убиты Геркулесом, мстившим сынам Нептуна за смерть своего отца Осириса. Власть над островом снова досталась правителю Кельтики тирану Лукусу.

Таким образом, Рафаил Холиншед не только попытался объединить библейскую историю с древними мифами, хорошо известными читателям эпохи Возрождения, но и предложил новую версию происхождения названия «Альбион», которая казалась ему самой вероятной. Историк, разумеется, упоминает и теорию о белых скалах[1368], но лишь для того, чтобы не подвергать сомнению авторитет древних. Традиционное же для английских средневековых авторов возведение этимологии острова к имени старшей дочери сирийского царя кажется этому ренессансному историографу совершенно необоснованным. Ссылаясь на Джона Хардинга, Джона Роуза, Дэвида Пенкера и других историков и поэтов XV в., Холиншед заявляет, что благодаря им ученые мужи могут больше не беспокоиться об исправлении ошибок древних хронистов, перепутавших Даная с Диоклетианом[1369]. Однако в отличие от предшественников Холиншед утверждает, что, даже если корабль с Данаидами действительно прибыл к берегам будущей Британии, ни одна из принцесс не могла дать острову свое имя, поскольку ни одну из них не звали Альбиной (дотошный гуманист перечисляет имена всех пятидесяти, начиная со старшей, Иды)[1370]. Впрочем, дальнейшее изложение событий Холиншедом полностью соответствует английской историографической традиции.

Авторитет Холиншеда способствовал быстрому росту популярности его версии заселения острова. В 1592 г. она была изложена Джоном Стау в «Анналах Англии»[1371]. А вот Эдмунд Спенсер, вставивший историю английского народа в знаменитую поэму «Королева фей» (1596 г.), в X песне II книги повторил традиционный рассказ о заселении острова гигантами, рожденными пятьюдесятью дочерьми царя Диоклетиана, а в XI песне IV книги — версию Холиншеда о гиганте Альбионе, сыне Нептуна[1372].

Важное место в английской истории занимает сюжет о покорении Британии Римом. После рассказов о многочисленных победах, одержанных бриттами над разными противниками, включая римлян, хронисты были вынуждены переходить к повествованию о превращении Британии в римскую провинцию. Все тот же Гальфрид Монмутский попытался «облагородить» поражение бриттов. В уста Юлия Цезаря — первого римского полководца, решившего покорить этот остров, — он вложил слова об общем происхождении двух народов, что автоматически подразумевало иной статус бриттов в составе империи. «У нас, римлян, клянусь Геркулесом, и у бриттов течет в жилах та же самая кровь, ибо свое начало мы ведем от общего корня… Поэтому нужно прежде всего… предложить им изъявить, подобно другим народам, покорность сенату и готовность вносить нам надлежащие подати, дабы мы не оказались в необходимости проливать кровь наших сородичей, что было бы кощунственным оскорблением, наносимым нами Приаму, общему нашему пращуру»[1373]. После того как бритты ответили отказом, Цезарь трижды пытался покорить их силой. Каждый раз его войска терпели сокрушительное поражение от бриттов под предводительством Кассибеллана.

Если для Тильды римское завоевание однозначно трактуется как кара небесная, посланная Богом, дабы наказать бриттов за прегрешения, то авторы следующих эпох были куда менее суровы в своих приговорах. Даже Беда Достопочтенный, четко ассоциирующий себя с народом англов (то есть с новой волной завоевателей) и осуждающий бриттов за грехи, тем не менее указал на то, что Цезарю удалось разбить Кассибеллана лишь потому, что вождь Андрогей, а затем и другие вожди бриттов сдали римлянам заложников и удерживаемые ими крепости[1374]. Версия Беды о предательстве Андрогея стала доминантной в историографии. В свою очередь, Гальфрид Монмутский тщательно разработал этот сюжет, дополнив его многими увлекательными и драматическими подробностями. Этот хронист не только выдумал вполне правдоподобное объяснение вражды Кассибеллана с Андрогеем, но и приписал последнему тайный сговор с врагом[1375]. Любопытно замечание Холиншеда, который, как и большинство историков периода Реформации, уделяет особо пристальное внимание борьбе бриттов с римлянами, о том, что Цезарю удалось покорить не всех бриттов, а только население южного побережья острова[1376]. Произошло же это в 3913 г. от Сотворения мира, в 698 г. от основания Рима, в 53 г. до Рождества Христова и через 1060 лет после высадки Брута на острове[1377]. Пассажи Холиншеда свидетельствуют не только о более скрупулезной работе с источниками, но и об особом внимании автора к римским сюжетам.

Следует отметить, что отношение англичан к римскому завоеванию носило несколько амбивалентный характер: с одной стороны, это был период подчинения бриттов иноземным правителям, а с другой — еще Тильда был готов рассматривать приход римлян как благо для бриттов, ибо враги принесли с собой истинный свет образования и христианской веры. Разумеется, я не стремлюсь приписать средневековым англичанам те же эмоции, которые испытывал по отношению к римлянам Тильда, в сознании которого христианская и культурная идентичность явно доминировали над «национальной». Я лишь хочу показать, что Тильда заложил основы неоднозначного отношения к завоеванию. Пытаясь преодолеть эту двойственность, английские историографы старались изобразить взаимоотношения победителей и побежденных в наиболее выгодном для последних свете, в результате чего римские императоры и их наместники предстают в хрониках как равноправные соправители бриттских королей.

Довольно часто английские авторы эпохи классического Средневековья рассказывали о династических браках римлян с бриттами, в результате которых рождались великие государи, правившие не только Британией, но и всей Римской империей. Например, автор хроники «Брут» вслед за Гальфридом отметил, что император Клавдий выдал свою дочь за короля бриттов Армодера и от их брака родился сын, получивший имя Вестминстер[1378]. Но самым знаменитым браком, бесспорно, был союз римского сенатора Констанция Хлора, отправленного в Британию для прекращения борьбы между претендентами на королевский трон, и Елены, дочери победившего в этой борьбе графа Колчестерского, поскольку в этом браке был рожден Константин Великий[1379]. После смерти отца Константин стал королем бриттов, которыми он мудро правил вплоть до провозглашения его императором. Перебравшись в Рим, Константин оставил бритте кую корону дяде по материнской линии. Таким образом, согласно устойчивой историографической традиции, первый христианский император и его мать ев. Елена, отыскавшая на Голгофе крест Спасителя и копье, которым он был убит, имели бриттское происхождение. Эта версия, несмотря на опровержения со стороны современных историков, оказалась настолько дорога сердцам англичан, что в середине прошлого века известный писатель Ивлин Во выстроил вокруг нее свой роман «Елена»[1380].

Рассказывая о родстве бриттов и римлян, Гальфрид решил не ограничиваться одним Константином. По его версии, дядя Елены также женился на римлянке, родив в этом браке Максимилиана. Этот Максимилиан, будучи римским сенатором, долгие годы безуспешно пытался стать императором, пока правитель Корнуолла не предложил ему жениться на дочери короля бриттов и самому стать королем, после чего с легкостью подчинить себе Рим: «…при изобилии в ней [Британии. — Е. К.] золота и серебра, при великом множестве находящихся там смелых воинов ты обретешь возможность вернуться в Рим и, прогнав императоров, подчинить его своей воле. Ведь именно так поступили родич твой Константин и многие наши короли, достигшие вершин власти»[1381]. Став императором, Максимилиан, так же как и Константин, охотно делал бриттов первыми людьми империи. После убийства Максимилиана в Риме приверженцами его противника Грациана последний попытался упрочить свою власть в империи, также провозгласив себя королем бриттов. Однако бритты не потерпели притеснений со стороны чужеземца и, «собравшись толпой, кинулись на него и его умертвили»[1382].

В средневековых английских исторических сочинениях римляне изображаются не только народом равным бриттам по благородству крови, но и единственным, с которым бритты готовы родниться. В этом смысле показательна чрезвычайно популярная история о вожде бриттов Конане, получившем от императора Максимилиана Арморику, названную Малой Британией. Ни сам Конан, ни его люди не желали брать в жены француженок («wolde nou|t take wifes of J)e nation of France»[1383]; «indignati cum Francigenis commisceri»[1384]; «nuptias Gallorum detestans»[1385]; «no will to wedde Frenschemen dou|tres»[1386]), или, как написал Жан Ворэн, не хотели «смешивать бриттскую кровь с кровью других народов (car il ne voloit point mesler le sang britonicwue avec aultres nations)»[1387]. Поэтому Конан обратился к графу Корнуолла с просьбой прислать 11 тысяч дев (3 тысячи для знати и 8 тысяч для простого народа), чтобы он и его люди могли сочетаться браком с равными себе по крови. Граф отправил Конану свою дочь Урсулу и еще 11 тысяч дев, которых буря занесла в район Кельна, где они и приняли мученическую смерть[1388]. Легенда о св. Урсуле и ее спутницах, пользовавшаяся особой популярностью у историков эпохи Столетней войны, не только свидетельствовала о том, что бритты высоко ценили свое происхождение, допуская браки лишь с равными по крови, но также позволяла приписать бриттское происхождение 11 тысячам христианских мучениц.

В середине XVI в. отношение к бракам бриттов с римлянами меняется: историки и поэты периода Реформации предпочитали не упоминать о таких союзах (исключение делается только для Констанция Хлора и Елены), сосредотачиваясь на освободительной борьбе бриттов с захватчиками. Положение данников не устраивало «гордых и свободолюбивых бриттов», поэтому, как утверждает Рафаил Холиншед, «предки англичан» неоднократно пытались отказаться выплачивать дань и постоянно воевали с римскими войсками. В этот период особенно популярной становится легенда о королеве Боадиции, в уста которой Холиншед вложил следующую пламенную речь: «Я полагаю [милорды и друзья], что среди вас не найдется человека, который бы прекрасно не понимал, насколько свобода и независимость предпочтительнее неволи и рабства… некоторые из вас безрассудно предпочитают чужеземное господство обычаю и законам вашей собственной земли, сейчас вы должны понять (и я в этом не сомневаюсь), насколько свободная бедность предпочтительнее перед огромным богатством в рабстве… Насколько более похвально потерять наши жизни, защищая нашу страну, чем… ежедневно подчиняться многочисленным господам»[1389]. В качестве одного из достойных восхищения потомков подвигов Боадиции Холиншед упоминает ее приказ казнить без разбора возраста и пола семьдесят тысяч пленных римлян[1390].

Исключительное по важности место в представлении англичан об историческом прошлом занимало предание о завоевании Британии англосаксами. Легенда о призвании правителем бриттов Вортигерном для защиты от пиктов и скоттов воинов из племен воинственных германцев нашла отражение еще в тексте Тильды. Для Тильды, видевшего причину погибели Британии в поведении самих бриттов, погрязших во всевозможных грехах и пороках и тем самым навлекших на себя гнев Господа, появление англосаксов в Британии было не чем иным, как очередной божественной карой. Ученый муж именует пришельцев «дичайшим и нечестивейшим» народом, «мерзкими людьми». Они получили восточную часть острова для поселения, «якобы собираясь сражаться за отечество [родину бриттов. — Е. К.], а на самом деле скорее намереваясь сражаться с ним»[1391]. Осознавая и сожалея о пороках соотечественников, Гильда тем не менее не мог воспринимать вторжение германцев как благо, ибо для него они однозначно были врагами, бедой, посланной в наказание грешникам, равносильной вспыхнувшей ранее эпидемии чумы.

Совсем иначе трактовал эти же события Беда Достопочтенный, ассоциировавший себя с народом англов, то есть с завоевателями. В отличие от склонного выражаться туманным языком иносказаний и пространных библейских цитат Тильды Беда вполне конкретен в перечислении преступлений бриттов против Бога. Цитируя своего предшественника, он сначала признает англов злом, точнее, карой, посланной «Божьим промыслом в наказание за нечестивые дела», именуя зажженный ими огонь «мщением Божьим тому погрязшему в грехе народу, подобно огню халдейскому, что сжег стены Иерусалима»[1392]. После же обращения в истинную веру соплеменники превращаются для Беды в «ангелоподобный народ», угодный Богу, проявляющему к нему великие милости[1393]. В доказательство этих слов достопочтенный муж приводит пространные цитаты из писем папы Григория Великого к крестителю англов Августину Кентерберийскому, в которых понтифик убеждал проповедника в том, что все совершенные им чудеса Господь даровал не ему, но обращенным им[1394]. Даже короля Эдильфрида, который «теснил бриттов сильнее, чем все прочие правители англов», Беда именовал «славнейшим», сравнивая его с царем Саулом. И хотя Эдильфрид «не был знаком с истинной верой», он все же заслужил восхищение автора именно по той причине, что «ни один другой правитель или король не подчинил народу англов больше земель; эти земли он заселил, изгнав или подчинив местных жителей»[1395]. Таким образом, очевидно, что для Беды этническая идентичность выступает на первом месте: для него англы хороши еще до принятия христианства, как я покажу ниже, этот авторитетнейший из английских историографов даже был готов одобрить массовое убийство христиан-бриттов язычниками-англами. Впрочем, разумеется, описывая эти деяния предков, достопочтенный муж принимал в расчет последующую историю своего народа и учитывал его грядущее крещение.

Предложенная Бедой история оставалась незыблемой вплоть до появления труда Гальфрида Монмутского. Этот смелый автор диаметрально изменил, казалось бы, навечно утвержденный в исторических текстах взгляд на прошлое. Гальфрид не только изобразил бриттов самым великим и благочестивым народом прошлого, но и совершенно иначе, чем его предшественники, изложил историю прихода англосаксов. Во-первых, в трактовке Гальфрида вождь гевиссеев Вортигерн был не законным правителем Британии, а тираном, обманом захватившим трон[1396]. Приглашенный им предводитель саксов Хенгист в свою очередь коварно обманул Вортигерна, возведя укрепленный замок на месте, которое можно было бы обвести одним ремнем. В этом эпизоде Гальфрид использовал миф о строительстве Карфагена царицей Дидоной, купившей у берберского царя Ярба землю, которую можно было бы покрыть воловьей шкурой. Разрезав шкуру на тонкие ремни, хитрецы смогли обвести большую площадь земли. Дидона назвала город Карфагеном, что в переводе с греческого означает шкура, а Хенгист свою крепость Танекастре — Замок ремня.

Вскоре прибывших в Британию язычников стало так много, что это стало беспокоить христиан. Тогда, пригласив бриттских вождей для переговоров, саксы коварно перебили безоружных, оставив в живых только Вортигерна, который под страхом смерти передал врагам власть над королевством[1397]. Но в тот момент, когда враги бриттов уже праздновали победу, к борьбе с ними подключились прибывшие из изгнания сыновья законного правителя Константина — Аврелий Амброзий и Утерпендрагон. Расправившись с предателем Британии Вортигерном, братья стали доблестно теснить саксов. Но окончательную победу над завоевателями одержал сын Утерпендрагона Артур, покоривший не только Британию, но и большую часть Европы от Норвегии до Рима[1398].

При преемниках Артура борьба бриттов с саксами продолжалась с переменным успехом, пока, наконец, несколько врагов не объединились. Вместе с саксами против бриттов выступили африканцы и франки под предводительством Изембарда, племянника короля Людовика, который ради любви к союзникам даже отрекся от христианства. Уцелевшие после битв с врагами бритты оставили центральные части острова, удалившись на запад, в Уэльс и Корнуолл, а некоторые отплыли в Арморику, еще в древности заселенную их соплеменниками. В конце VII в. законный правитель бриттов Кадваллон с 10 тысячами воинов, данных ему вымышленным Гальфридом правителем Арморики Соломоном, разбил саксов, после чего был коронован в Лондоне. Сорок восемь лет его правления Гальфрид описал как эпоху возрождения былого могущества державы бриттов. После его смерти подданные якобы поместили забальзамированное тело короля в бронзовое изваяние, которое затем было закреплено на бронзовом коне и установлено над западными воротами Лондона для устрашения врагов.

Повествуя о бесконечных победах бриттов над саксами, Гальфрид тем не менее был вынужден хоть как-то привести свое сочинение в соответствие с трудами авторитетных предшественников. Для этого он, во-первых, включил в повествование описанных Бедой вождей англосаксов, заставив их взаимодействовать с выдуманными им самим персонажами, а во-вторых, нашел поистине драматическое объяснение захвата Британии германцами. Согласно версии Гальфрида, после смерти Кадваллона среди бриттов снова начались внутренние распри, за которые они были наказаны Богом голодом и очередной эпидемией. А посему сын великого правителя Кадвалладр, которого Беда называет Кэдваллой[1399], собрав остатки бриттов, вернулся в Арморику. В уста Кадвалладра автор вложил горестные сожаления о судьбе его народа, которые одновременно являются заключением ко всему труду Гальфрида: «Всемогущий обрушил на нас заслуженное нами возмездие, которое вырывает нас с корнем из родной почвы, чего не удалось добиться некогда римлянам, а позднее скоттам, и пиктам, и саксам, несмотря на коварство их предательства. Но тщетно мы столько раз избавляли от них свою родину, ибо не было воли Господней на то, чтобы мы властвовали на ней вечно. Праведный судия, узрев, что мы никак не хотим прекратить преступления наши и что никому не по силам изгнать с острова наш народ и пожелав покарать неразумных слепцов, ополчился на нас… Вернитесь, римляне, вернитесь, скотты, вернитесь, амброны-саксы, перед вами покинутая нами из-за Божьего гнева Британия, опустошить которую вам было невмочь! Из нее нас изгнала не ваша доблесть, но всемогущего царя над царями, которому непрестанно наносили мы оскорбления»[1400]. Лишь после того, как Британия опустела, ее смогли захватить англы. В Арморике же Кадвалладру явился ангел, предсказавший, что однажды «народ бриттов в воздаяние за свою приверженность к истинной вере вновь завладеет… своим родным островом». Те же бритты, что поселились в Уэльсе, утратили былое благородство и не смогли воссоздать древнее государство. На этом Гальфрид Монмутский заканчивает свое повествование, предоставив другим хронистам рассказывать о королях саксов и правителях Уэльса[1401].

Таким образом, Гальфрид вернулся к той же версии гибели державы бриттов, что была у Тильды Премудрого, однако лишив ее роковой безысходности. Более того, что особенно важно в свете изучаемой темы национального самосознания, обличение пороков бриттов у Гальфрида совершенно не похоже на инвективу Тильды. Если первый готов сетовать на внутренние распри или даже частные пороки отдельных персонажей (например, на жестокость или сластолюбие Вортигерна), изображая основную массу бриттов преисполненными всяческих достоинств, как физических, так и моральных, то последний видел у соплеменников одни лишь недостатки. Войско, которое древний автор характеризовал как «ленивое в битве и неловкое в бегстве, ни к чему не способное со своими дрожащими поджилками»[1402], предстает в «Истории бриттов» преисполненным силы и отваги. Если Тильда винил в погибели Британии весь ее народ, то Гальфрид возлагал ответственность лишь на отдельных его представителей.

Непосредственные современники Гальфрида восприняли предложенный им альтернативный взгляд на историю англосаксонского завоевания по-разному. Например, Генрих Хантингдонский, хотя и редактировал хронику на протяжении всей жизни, тем не менее предпочел твердо следовать в своем изложении за Бедой, ограничившись кратким пересказом Гальфрида. Даже Альфред из Беверли, который попытался дополнить освященное многовековой традицией представление о прошлом неожиданно открывшимися «новыми сведениями», в спорных местах отдавал предпочтение авторитету Беды[1403].

С определенной уверенностью можно сказать, что текст Гальфрида стал частью историографического канона в середине XIII в. Знаменитый хронист из Сент-Олбанса Мэтью Пэрис виртуозно справился с задачей по написанию всемирной хроники. Рассказывая о древней истории Британии, он полностью доверился Гальфриду, фактически дословно переписав «Историю бриттов». Дойдя в своем изложении до англосаксонского завоевания, хронист стал совмещать текст Гальфрида с другими историями, главным образом с трудами Беды и Уильяма Мальмсберийского. В результате получился органичный рассказ о далекой истории острова, в котором стерты представления о «своем» и «чужом» этносах. Для Мэтью Пэриса, а также для последующих историографов, таких как Ранульф Хигден, анонимный автор хроники «Брут», Роберт Фабиан, Рафаил Холиншед и многих других, бритты и саксы воспринимались одинаково отстраненно. В историю Беды и его продолжателя Уильяма Мальмсберийского эти хронисты вставляли рассказы Гальфрида о доблести Аврелия Амброзия, Утера и Артура, о последнем успехе бриттов под предводительством Кадваллона и т. д. В зависимости от контекста симпатии авторов были то на стороне бриттов, то на стороне завоевателей. По мере того как разворачивалось повествование, цитат из Гальфрида становилось все меньше и меньше, пока, наконец, история бриттов не сходила на нет. При этом некоторые историки упоминали о пророчестве, якобы данном ангелом Кадвалладру, замечая, что жители Уэльса верят в эту легенду[1404], другие же предпочитали ограничиться информацией об уходе потомков троянцев в Уэльс и Арморику[1405], третьи просто переставали упоминать о бриттах[1406].

Говоря о представлении английских хронистов о Нормандском завоевании, необходимо отметить, что это важнейшее событие в истории Англии было подвергнуто историографической мифологизации уже в XI в.[1407] При этом важно учитывать изначальное существование двух версий данного сюжета. Знаменитая «Англосаксонская хроника»[1408] предлагала проанглийский взгляд на произошедшие события, представляя нормандского герцога Вильгельма жестоким захватчиком, отнявшим трон у законного короля Англии. Однако эта хроника не пользовалась особой популярностью у хронистов последующих поколений, хотя они нередко обращались к ней при составлении своих сочинений. Например, Уильям Мальмсберийский, оценивая английскую историческую традицию после смерти Беды, весьма скептически отозвался об «Англосаксонской хронике» и ее латинских редакциях[1409].

В конце XII в. обладавший обостренной «английской» идентичностью Уильям Ньюбургский, прославившийся прежде всего благодаря язвительной критике в адрес Гальфрида Монмутского, начал хронику с изобличения герцога Вильгельма. По версии этого историографа, Вильгельм Бастард начал войну исключительно «из-за беззаконной жажды новых приобретений». Отдавая должное уму и военным успехам Вильгельма, хронист, тем не менее, настойчиво изображал его жестоким тираном, решившимся ради «удовлетворения собственных страстей запятнать себя кровью и присвоить себе права других»[1410]. Впрочем, даже считая, что у Вильгельма не было настоящих прав на английский престол, Уильям Ньюбургский полагал, что законная коронация все-таки сделала Завоевателя легитимным государем, что, впрочем, не отменяло греховности пролития им христианской крови.

Столь скептическое отношение к правам Вильгельма на английскую корону было скорее странным исключением, чем общим правилом для английской средневековой историографии. Дело в том, что наиболее авторитетные хронисты первой половины XII в., а именно-упомянутый выше Уильям Мальмсберийский и его современник Генрих Хантингдонский, труды которых стали главными источниками по этому периоду для всех последующих историографов, следовали (в контексте проблемы законности завоевания) скорее за трактовкой, предложенной в сочинениях двух нормандских авторов: «Деяниях герцогов Нормандии» (1070–1072 гг.) Гийома Жюмьежского и «Деяниях Вильгельма, герцога Нормандии и короля Англии» (1073–1074 гг.) Гийома из Пуатье. Именно в трудах нормандских хронистов, желавших оправдать покорение Англии и легитимировать коронацию Вильгельма, были изложены все основные компоненты «мифа» о Нормандском завоевании.

Согласно историографической традиции, у Вильгельма было три основания для вторжения в Англию. В первую очередь называется месть Вильгельма за смерть своего родственника[1411] принца Альфреда (брата Эдуарда Исповедника)[1412]. В этой смерти не без оснований обвиняли отца Гарольда эрла Годвина, одного из самых могущественных сеньоров того времени. По версии хронистов, Годвин в 1041 г. предательски убил одного из наследников английской короны[1413], а чудом уцелевшего Эдуарда вынудил жениться на своей дочери Эдит[1414]. Историографы утверждают, что в планы «предателя» Годвина также входило убийство короля и захват престола[1415]. В 1051 г. Эдуард попытался покарать Годвина, объявив его самого и всех его сыновей вне закона. Король также расстался с Эдит, отправив ее в монастырь[1416]. В ответ на решение королевского суда Годвин и его сыновья, собрав большие силы, «два года грабили побережье Англии». Стремясь подчеркнуть крепость родственных уз Эдуарда Исповедника и Вильгельма Завоевателя, хронисты отмечают, что нормандский герцог оказывал английскому королю помощь в борьбе с мятежниками[1417]. Однако в 1053 г. после целого ряда побед Годвин заставил короля вернуть ему земли и положение при дворе. Подчинив слабого короля своей воле, Годвин принялся расправляться с противниками. В результате его действий Англию покинули архиепископ Кентерберийский Роберт Жюмьежский, а также многие знатные нормандцы из числа приближенных короля, имущество которых было конфисковано. Месть за оскорбление архиепископа и других соплеменников была, согласно изложению хронистов, вторым основанием для вторжения.

По преданию, однажды во время обеда король открыто обвинил Годвина в смерти своего брата. Чтобы снять с себя это обвинение, могущественный эрл положил в рот кусочек хлеба и поклялся Господом, что если он действительно виновен, то не сможет его проглотить. Легенда гласит, что Годвин подавился этим хлебом и умер[1418]. После смерти отца главным лицом в королевстве стал Гарольд. Согласно нормандской версии, бездетный Эдуард Исповедник, не желая, чтобы сын предателя и убийцы правил Англией после его смерти, провозгласил своим наследником герцога Вильгельма, который к тому же был самым близким из его кровных родственников. Таким образом, право на корону было третьим, но, бесспорно, самым главным основанием для выступления Вильгельма против Гарольда (оно упоминается абсолютным большинством авторов, в то время как остальные «причины» и детали варьируются).

История о правах Вильгельма на английский престол сопровождается дополнительной легендой о клятве Гарольда. Попав в шторм у берегов Нормандии, Гарольд стал пленником Вильгельма. Зная о планах Эдуарда провозгласить его наследником, Вильгельм взял с Гарольда клятву, которая была принесена на реликварии, полном святых мощей, что он женится на дочери Вильгельма и передаст ему английскую корону после смерти Эдуарда. После принесения этой клятвы Гарольд был отпущен в Англию с богатыми дарами. Историю о клятве рассказывают все хронисты без исключения, некоторые из них к тому же утверждают, что Гарольд был специально послан в Нормандию королем Эдуардом, который, опасаясь усобицы после его смерти, приказал шурину присягнуть Вильгельму как будущему королю[1419].

Именно клятвопреступление Гарольда позволило Вильгельму обратиться за поддержкой к папе Александру II. Папа не только благословил поход Вильгельма, но и прислал ему освященное знамя и другие реликвии. Генрих Найтон добавляет, что помимо права наследника, подкрепленного клятвой Гарольда, Вильгельм получил дополнительное право на английскую корону: недовольные злобным характером Гарольда английские бароны призвали на престол нормандского герцога[1420]. Следует отметить, что тема тиранического правления Гарольда, грабившего и притеснявшего англичан после захвата власти, особо разрабатывалась некоторыми авторами. Например, в рифмованной «Истории о святом короле Эдуарде», написанной в середине XIII в., названы злодеяния Гарольда главной причиной завоевания. Мэтью Пэрис (предполагаемый автор данного сочинения[1421]) разумеется, не обошел вниманием рассказ о завещании Эдуарда Исповедника, взявшего с шурина обещание передать английскую корону Вильгельму. После узурпации святой король какое-то время поддерживал Гарольда: пытался наставить его на путь праведный, являясь во снах, а также помог ему одержать победу над норвежским войском Харольда Сурового в битве при Стэмфорд-Бридже. Однако, разбив врага, Гарольд не только не раскаялся в своих преступлениях, но впал в еще большую гордыню, карой за которую и стала его гибель в битве при Гастингсе и последовавшее за ней завоевание Англии. Таким образом, по версии Мэтью Пэриса, действиями герцога Вильгельма руководил сам Эдуард Исповедник, разгневавшийся на Гарольда настолько, что не пожалел население Англии[1422].

Позицию значительной части средневековых английских историографов по рассматриваемой проблеме неплохо передает цитата из Джона Капгрейва, утверждавшего, что «Гарольд захватил корону, не имея на это права, ибо он был сыном лживого предателя Годвина»[1423]. В целом большинство авторов XIV–XVI вв. придерживались мнения, что Гарольд являлся потомственным и закоренелым клятвопреступником, а также незаконным узурпатором английской короны[1424].

Хотя сам миф о Нормандском завоевании почти не изменился с XI в., некоторые трансформации претерпело отношение хронистов к образу самого Вильгельма. В изображении Генриха Хантингдонского Вильгельм был могущественным, но жестоким и жадным правителем, жаждущим богатства и славы, безжалостным к противникам, не щадившим не только представителей английской знати и духовенства, но и собственных соратников[1425]. Архидьякон из Хантингдона неоднократно упоминает притеснения англичан со стороны нормандских рыцарей, в которых хронист, несомненно, видит врагов.

Продолжительные войны с Францией, которые английские короли вели на протяжении нескольких веков, усиливали неприязнь англичан к континентальным соседям, воспринимаемым ими в качестве заклятых врагов. Тем интереснее отметить существенное изменение, произошедшее в отношении английских историографов к Нормандскому завоеванию. Потребность адаптировать историю завоевания к остальным мифам и преданиям о прошлом во многом была вызвана невозможностью для англичан примириться с тем фактом, что их предки покорились власти народа, входящего в состав Французского королевства. Радикальную трансформацию претерпел образ герцога Вильгельма. Для хронистов XIV–XV вв. Вильгельм олицетворяет собой справедливого и благочестивого государя. Историографам периода Столетней войны совершенно очевидно сходство Нормандского завоевания Англии с современной для них войной за французскую корону. Как и Эдуард III, Вильгельм — законный наследник, права которого попирает узурпатор. Как и Эдуард, Вильгельм не желает войны: хронисты подробно рассказывают о трехкратном обращении Вильгельма к Гарольду с напоминанием о священной клятве и просьбой вернуть ему наследство Эдуарда Исповедника[1426]. Так же, как в войне королей из рода Плантагенетов против узурпаторов из династии Валуа, в более раннем конфликте правую сторону поддерживает сам Господь, посылая Вильгельму попутный ветер[1427] и помогая ему в сражении[1428]: как сказано в «Полихрониконе» Ранульфа Хигдена, «в битве Бог их рассудит»[1429]. Чувствуя себя законным правителем Англии, Вильгельм запрещает своим людям грабить население острова[1430]. Аналогичные запреты, оберегающие мирное население, регулярно издавались английскими монархами в ходе Столетней войны. Так же, как английские солдаты перед Азенкуром, войска Вильгельма проводят ночь перед сражением в молитвах, в то время как их противники пьют вино и веселятся[1431]. И, наконец, получив при помощи Бога принадлежавшую ему по праву корону, Вильгельм начинает заботиться о безопасности и благополучии новых подданных, отражая нападения шотландцев и датчан[1432].

Говоря об отношении английских историографов времен Столетней войны к Нормандскому завоеванию, стоит отметить еще одно важное обстоятельство. Трансформированный образ Вильгельма приобрел все положительные характеристики истинного английского короля. В период Столетней войны особенно подчеркивалась разница между нормандцами и французами. Хронисты подробно рассказывают о родственных связях между английскими королями и нормандскими герцогами[1433], описывают пребывание короля Этельреда и его сыновей в Нормандии[1434], дружеский визит Вильгельма в Англию[1435], его помощь Эдуарду в борьбе с предателями. Не менее подробно повествуется о войне нормандских герцогов с их давними противниками — королями Франции[1436]. В сочинениях хронистов XIV–XV вв. прослеживаются известные параллели в трактовке истории о Нормандском завоевании с сюжетами и объясняющими моделями времен Столетней войны: справедливые основания престолонаследия, помощь Бога в военных действиях правой стороне, негативный образ представителей «коренной Франции». Не случайно «отвоеванная» потомком Вильгельма — Генрихом V — Нормандия получила название «pays de conquete» («завоеванная земля»), рождающее аллюзии с Нормандским завоеванием Англии.

По версии Гальфрида, Брут оставил королевство трем сыновьям. Произошло это событие, как указывает автор «Дара Истории», ссылающийся при этом прямо на Гомера, в 4123 г. от Сотворения мира[1437]. Старший сын Локрин взял себе центральную часть острова, получившую название Лоегрией, средний, Альбанакт, — северную, названную Альбанией, а младший, Камбр, — территорию будущего Уэльса, прозванную Камбрией. Совершенно очевидно, что эта часть легенды не только объясняет этимологию географических названий, но также демонстрирует историческую зависимость Шотландии и Уэльса от Англии. Как выразился Эдмунд Спенсер, «Локрин был оставлен суверенным господином всего»[1438]. Воспоминания об общем происхождении и подчиненном положении Уэльса и Шотландии нередко всплывали во время войн, которые короли Англии вели в этих регионах[1439], являя интересный пример проецирования на мифическое прошлое современных для автора реалий разделения острова на три части.

В отличие от англичан валлийцы не видели в легенде о разделе острова между сыновьями Брута указаний на верховную власть правителей Лоегрии, полагая, что после смерти Брута его потомки были независимы друг от друга. В качестве иллюстрации подобного отношения к этой легенде хочется привести интересное письмо Оуэна Глендауэра, считавшего себя независимым князем Уэльса, адресованное в 1401 г. королю Шотландии Якову Стюарту и процитированное в хронике Адама из Уска: «Мой уважаемый господин и царственный кузен, возможно ли напомнить Вам и Вашему королевскому величеству, что Брут, Ваш благороднейший предок и мой, был первым коронованным королем, который жил в королевстве Англия, известном как Великая Британия. Брут родил трех сыновей, Альбанакта, Локрина и Камбра. Вы происходите по прямой линии от этого Альбанакта, в то время как потомки Камбра правили в качестве королей до времен Кадвалладра, который был последним королем моего народа (mа dit nacion) и от которого по прямой линии происхожу я, Ваш смиренный кузен»[1440]. Любопытно, что Глендауэр, дабы не напоминать этой историей о подчиненном положении Шотландии по отношению к Англии, делает Альбанакта старшим сыном Брута. Особенно важным является обращение Глендауэра к этногенетическому мифу о бриттах именно в письме к королю Шотландии, поскольку это свидетельствует не только о популярности легенды о Бруте на территории Уэльса, но прежде всего о том, что составители письма не были знакомы с шотландским преданием, согласно которому скотты считались выходцами из Египта и Скифии. Следует также отметить, что в самой Шотландии (за исключением южной, пограничной с Англией области) легенда о Бруте не получила никакого распространения: интеллектуальная элита северных районов Британских островов оставалась верной собственным мифам о прошлом.

Если Беда Достопочтенный и все последующие историографы «народа англов» до Гальфрида Монмутского изображали бриттов жалким народом, тяготеющим к пороку и неспособным самостоятельно защитить себя от внешней опасности, то с появлением «Истории бриттов» картина разительно изменилась. В вошедших благодаря Гальфриду в английскую историографию рассказах о правлениях и деяниях бриттских государей их власть не была ограничена пределами острова. Брут стал известен как первый предводитель бриттов, разбивший объединенное войско двенадцати королей Галлии[1441]. Мало кто из последующих английских хронистов ставил под сомнение историю пребывания Брута в Аквитании, большинство же добавляли к ней все новые подробности. Например, уже упоминавшийся автор хроники «Брут» сообщает, что в той битве 7300 троянцев победили 20 тысяч французов (frenssh-men)[1442]. Свою грандиозную победу Брут одержал в 2850 г. от Сотворения мира, то есть за 368 лет до основания Рима[1443]. Таким образом, согласно английской историографической традиции, могущественная держава бриттов существовала задолго до Римской империи.

Вся дальнейшая история взаимоотношений бриттов с соседями предстает в тексте Гальфрида неопровержимым доказательством их физического и морального превосходства над другими народами. Шестой король бриттов Эбраук, «первый, после Брута, направил корабли к границам Галлии и, затеяв войну, изнурил эти края убийством мужей и насилиями, чинимыми в городах, после чего возвратился с победою, обогащенный несметным количеством золота и серебра… В Иудее тогда правил царь Давид, в Италии — Сильвий Латин, пророками в Израиле были Гад, Натан и Асаф»[1444]. В середине XIV в. Хигден внес небольшую поправку в хронологию, несколько приблизив к своему времени произошедшие события: согласно «Полихроникону», Эбраук начал правление в 15-й год царствования Соломона (Соломон начал править еще при жизни отца, поэтому эти годы считаются годами царствования Давида)[1445]. Джон Стау и Эдмунд Спенсер утверждали, что, покорив Германию, войска Эбраука получили отпор во Франции, завоевать которую удалось только Бруту II[1446]. В любом случае могущественная держава бриттов существовала задолго до исхода евреев из Египта и основания Рима. Такие всемирные хроники, как «Полихроникон» и «Дар истории», дают полное представление о величии древнейшего государства бриттов: хорошо знакомые по Ветхому Завету цари, пророки и герои превращаются в современников различных бриттских королей (например, прославленная Шекспиром история короля Лира произошла в правление царя Иоаса[1447]).

Согласно изложенной английскими хронистами истории, из всех континентальных народов только римляне оказались достойным соперником для бриттов. Имея общее происхождение, бритты и предки римлян первоначально жили в мире и согласии. Знаменитый король Эбраук отправил своих дочерей правителю Италии Сильвию Латину, чтобы они могли составить достойную партию потомкам троянцев[1448]. Потом наступила эра военных походов бриттов, в ходе которых Рим был покорен, и его население было вынуждено платить дань. В IV в. до Рождества Христова два брата Белин и Бренний, в течение года «окончательно покорив Галлию… со всем своим многочисленным войском двинулись на Рим и стали разорять по всей Италии как города, так и крестьян»[1449]. Два выдуманных Гальфридом римских консула Габий и Порсена откупились от бриттов богатыми дарами и обещанием ежегодно выплачивать им дань. Вскоре римляне нарушили договор. Братья после кровопролитного сражения, в котором погиб Габий, взяли Рим и пленили Порсену[1450]. Рассказывая об этих событиях, Джон Хардинг добавил, что после захвата Рима, которому предшествовало покорение Франции, Савойи, Ломбардии, Тосканы и всей Италии, братья были коронованы императорами[1451]. Для того чтобы бриттские вожди выглядели не только удачливыми полководцами, но и хорошими правителями, Джон Стау приписал Бреннию основание целого ряда итальянских городов (Милана, Брешии, Комо, Бергамо, Виченцы, Таранто, Вероны)[1452]. Поскольку в бриттском герое легко угадывается Бренн, предводитель галлов, вторгшихся в Италию в 390 (или 387) г. до н. э., захвативших и разграбивших Рим, то ни Гальфрид, ни последующие хронисты на всякий случай не отрицали присутствия галлов в войске бриттов, объясняя совместные действия брачным союзом Бренния и дочери герцога Арморики (после смерти тестя бриттский герой сам стал править в Бретани)[1453].

Война Белина и Бренния также является одним из излюбленных сюжетов английской средневековой историографии: драматический рассказ о братской междоусобице, примирении и одержанных вместе победах не был пропущен ни одним из хронистов, которые, правда, в большинстве своем предпочитали не упоминать имена римских консулов[1454]. В качестве примера снова сошлюсь на Ранульфа Хигдена — самого авторитетного и популярного хрониста эпохи Столетней войны, добавившего к побежденным братьями народам германцев, датируя войны временем правления на Сицилии тирана Дионисия I[1455]. Только Роберт Фабиан решился на исправление текста Гальфрида: ссылаясь на Тита Ливия, ренессансный историк указал, что Рим был взят в консулат Клавдия Эмилия и Луция Лукреция[1456]. В период правления Эдуарда III, когда взаимоотношения с папской курией были сложными и натянутыми, английские клирики не пропускали сюжет о покорении Рима предками. В представлении историков периода Реформации взятие Рима и разорение Италии окончательно затмевает успех предыдущих кампаний Белина и Бренния[1457].

Если большинством английских историографов эпохи Столетней войны легендарное бриттское прошлое однозначно воспринималось в качестве органичной части древней истории «своего» народа, то суждения «сторонних» наблюдателей по этому вопросу были отнюдь не столь однозначны.

В качестве примера любопытно привести высказывания придворных хронистов Жана IV, герцога Бретонского. Выросший и воспитанный в Англии, женатый на английской принцессе Жан IV де Монфор, хотя и принес в 1366 г. оммаж за свое герцогство Карлу V, тем не менее правил, опираясь на английскую военную помощь. Обвиненный французским королем в сговоре с врагами Франции и в нарушении вассального долга, оставленный бретонскими сеньорами, Жан де Монфор был вынужден в апреле 1373 г. бежать в Англию. В декабре 1378 г. парижский парламент принял решение о включении герцогства в королевский домен. Только после смерти Карла V в сентябре 1380 г. Жану де Монфору удалось получить формальное прощение нового короля Франции в обмен на полный оммаж и клятву верности. Однако вплоть до собственной кончины в 1399 г. этот первый герцог из династии де Монфоров продолжал лавировать между своим могущественным сеньором и грозным союзником в лице Англии, постоянно рискуя вызвать недовольство бретонской знати, не желавший усиления ни французского, ни английского влияния.

В сложившейся ситуации придворные историографы герцога регулярно обращались к теме истории суверенной Бретани, демонстрируя исключительное благородство бретонской крови. Полностью восприняв изложенную Гальфридом Монмутским историю бриттов, заселивших сначала Британию, а потом и Арморику, бретонские хронисты подчеркивали, что их народ не имеет ничего общего с французами. Однако и в англичанах они отказывались видеть «братьев по крови», именуя их не иначе как саксами. По мнению секретаря герцога Гильома де Сен-Андре и его анонимного современника, только бретонцы являются истинными бриттами, а герцог Жан де Монфор — прямым потомком Брута[1458]. Этот сюжет важен не только с точки зрения популярности мифа о Бруте за пределами Англии, но также как пример своеобразной антианглийской пропаганды.

Своего рода квинтэссенцией процессов складывания в английской историографической традиции представлений о героическом прошлом англичан стало предание о короле Артуре. Он предстает в образе величайшего правителя Англии и самого благородного рыцаря христианской эпохи; Артура, его двор и рыцарей Круглого стола воспевали поэты и авторы романов по всей Европе.

Своими корнями предания о короле Артуре уходят в верования и сказания древних кельтов. Мифологизированные рассказы кельтов о вождях и героях долгое время существовали исключительно в устной форме. Самые ранние валлийские поэмы, в которых встречаются упоминания о подвигах великого воина и вождя по имени Артур, датируются VI–VII вв. Имя Артур упоминается в «триадах» — заголовках, использовавшихся бардами для запоминания воспеваемых ими историй. В конце XI в. Артур стал популярным персонажем агиографической литературы, представая в роли первоначально жестокого и лживого предводителя воюющих с саксами отрядов, кардинально изменившегося под влиянием святых мужей[1459].

Около 830 г. «Ненний» в «Истории бриттов» рассказал о том, как под предводительством удачливого и доблестного воина Артура бритты одержали двенадцать грандиозных побед над саксами, самой великой из которых стала битва при горе Бадоне[1460]. С этого произведения началось проникновение сюжета об Артуре в корпус текстов, признававшихся историческими. Рассказ «Ненния» об Артуре противоречил трудам его авторитетнейших предшественников Тильды и Беды Достопочтенного. Первый утверждал, что при горе Бадоне бритты одержали победу под руководством римлянина Амброзия Аврелиана[1461]. Беда же и вовсе не упоминает имени победителя саксов[1462]. Это разногласие с трудами авторитетнейших авторов существенным образом отразилось на отношении к данному герою историографов последующих веков.

По всей видимости, в середине XII в. легенды об Артуре были довольно широко распространены среди населения Британии, что подталкивало хронистов к упоминанию о нем в своих трудах. Как и в тексте «Ненния», Артур чаще всего представал в образе военного вождя бриттов. Например, в «Анналах Камбрии», датируемых примерно концом X в., под 516 г. рассказывается о победе Артура при горе Бадоне, а под 537 г. — о гибели Артура и Медрауда[1463]. Написавший около 1125 г. свой главный труд «Одеяниях королей англов», Уильям Мальмсберийский прямо опроверг утверждение Тильды о том, что бритты сражались при горе Бадоне под предводительством Амброзия, указывая на то, что ими командовал Артур, о котором бритты сложили множество легенд. По мнению хрониста, великие подвиги этого христианского воителя заслуживают того, чтобы им воздали должное «не в досужих вымыслах, но в подлинной истории»[1464]. За этой декларацией следует краткий пересказ «Ненния» — единственного, с точки зрения Уильяма Мальмсберийского, заслуживающего доверия источника о деяниях Артура. Современник Уильяма Генрих Хантингдонский решил не ограничиваться пересказом текста «Ненния», добавив к нему изложение версии Гальфрида Монмутского. Труд Генриха был написан примерно в одно время с сочинением Гальфрида, чья богатая фантазия превратила военного предводителя в могущественного государя, жизнь которого была полна удивительных приключений, великих подвигов и грандиозных свершений. Именно Гальфрид подарил истории Британии величайшего героя, любовь к которому уже почти девять веков отражает любые нападки скептиков.

Согласно кельтским преданиям, король Артур вовсе не умер, а заснул и будет спать до тех пор, пока его народу не понадобится помощь. Предание о спящем Артуре находит множество параллелей в легендах различных народов. По всей видимости, в XII в. эта часть мифа об Артуре была особенно популярна в Уэльсе, население которого продолжало оказывать сопротивление англичанам. В конце XII в. Геральд Камбрийский свидетельствовал: «О короле Артуре рассказывают разные небылицы, будто тело его было перенесено духами в волшебную страну, а смерть его не коснулась». Анонимный комментатор сочинения Гальфрида, ошибочно идентифицированный с Аланом Лилльским, предлагал читателям: «Ступайте в Арморику, иначе Малую Британию, и только попробуйте возгласить на рынках и в деревнях ее, что Артур, бритт, умер, как и все смертные, — увидите сами, сколь верным было пророчество Мерлина, что кончина Артура будет сомнительной. Вы едва ли останетесь невредимы, ибо слушатели обрушат на вас град камней и проклятий»[1465]. Ему вторил Уильям Мальмсберийский, заметивший: «Могила же Артура нигде не обнаружена; поэтому древние баллады предсказывают, что он еще объявится»[1466]. Даже сам Гальфрид, провозглашавший правдивость и достоверность своих исторических рассказов, ничего не писал о смерти короля Артура, уклончиво указав, что смертельно раненный Артур был переправлен «для лечения» на остров Авалон. Но именно у Гальфрида остров блаженных, куда, согласно кельтской мифологии, отправлялись души умерших, превратился в некое точно локализуемое место (название которого происходит от валлийского слова «afal» — яблоко).

В 1191 г. в монастыре Гластонбери якобы случайно были обнаружены захоронения, признанные останками короля Артура и его жены. Найденные в Гластонбери могилы еще более конкретизировали месторасположение Авалона. Район монастыря был не только богат яблонями (возможно, так же, как и другие области Британии), но и являлся довольно заболоченной местностью. Оба этих обстоятельства позволили сделать предположение о том, что во времена короля Артура территория аббатства находилась на острове. Геральд Камбрийский, посетивший монастырь на следующий год, поведал, что под двумя каменными пирамидами находился дубовый гроб, над которым возвышался крест с надписью «Здесь, на острове Авалон, погребен славный король Артур со своей второй женой Геневерой»[1467]. Согласно описанию Геральда, в гробах было найдено два скелета: мужской, поражавший своим огромным размером, и женский; женский череп был покрыт золотыми волосами, рассыпавшимися от прикосновения монаха; на мужском было более десяти ранений, все из которых зажили, кроме одного, приведшего к смерти[1468].

Вряд ли сама идея поиска могилы была инспирирована насущной необходимостью подтвердить реальность короля Артура. Обнаружение этой могилы было лишь косвенно связано с «Историей бриттов» Гальфрида Монмутского. Скорее всего, причина кроется в потребностях Гластонберийской обители. Дело в том, что еще в 1129 г. аббат Гластонбери, желая поднять престиж провинциального монастыря, а также подтвердить притязания на некоторые реликвии, оспариваемые другими общинами, заказал его историю одному из самых авторитетных в тот период хронистов — Уильяму Мальмсберийскому. Целью последнего было проверить все связанные с аббатством легенды (особое внимание монахи уделяли преданиям о св. Дунстане, который некогда был аббатом Гластонбери, св. Патрике, могила которого, как они считали, находилась на территории монастыря, и св. Иосифе Аримафейском, основавшем, согласно преданию, первую христианскую общину где-то в этом районе) и написать труд, подтверждающий древность и значимость монастыря. Проведя в этом аббатстве около шести лет, Уильям Мальмсберийский внимательно изучил не только хранящиеся там рукописи, но и все надгробия, в том числе и то, которое в 1191 г. было признано принадлежащим к могиле короля Артура. Однако он не только не упоминул Артура в истории аббатства, но вообще не идентифицировал Гластонбери с Авалоном. Описывая эти пирамиды, историк отметил абсолютную неразборчивость надписей, предположив, что захоронения принадлежали первым аббатам монастыря[1469].

Представленный в конечном итоге Уильямом Мальмсберийским текст, по-видимому, не соответствовал ожиданиям и амбициям заказчиков[1470], поскольку в следующем 1130 г. предприимчивый аббат пригласил в монастырь другого историка — валлийца Карадока из Лланкарфа, известного автора агиографических сочинений. Карадоку было поручено составить жизнеописание святого Гильды. Написанное житие, скорее всего, полностью удовлетворило требования гластонберийских монахов. Карадок не только сделал Гластонбери местом упокоения почитаемого святого, но и связал его имя с именем популярного в Уэльсе короля Артура. Согласно тексту Карадока, король Артур враждовал с королем Летней страны Мелвасом, который похитил его жену Геневеру. В результате посредничества Гильды Геневера была возвращена мужу, конфликтующие правители примирились, поклялись всегда следовать советам Гильды и подарили монастырю много земли[1471]. Однако истории, содержащиеся в «Жизни св. Гильды», требовали дополнительных подтверждений. Монахи так и не смогли найти убедительные доказательства того, что св. Тильда нашел упокоение на территории Гластонбери. Аббатству никак не удавалось подкрепить свои амбиции вплоть до счастливого обнаружения могилы короля Артура. Именно официальное признание Гластонбери местом упокоения величайшего христианского короля могло стать залогом процветания монастыря. Прочная и неоспоримая связь Артура с Гластонбери придала весомость притязаниям аббатства на обладание другими христианскими реликвиями. Составивший около 1400 г. новую историю монастыря аббат Джон, после длинного перечня хранимых в Гластонбери мощей святых и других реликвий, отметил, что через монастырскую церковь и кладбище трудно было пройти, «не наткнувшись на прах благословенных»[1472].

Обнаружение могилы короля Артура было выгодно не только для монахов Гластонбери, но и для английской короны, которая использовала в военной пропаганде мифы об эпохе, когда все население острова подчинялось единственному государю. Вместе с этим наглядная демонстрация останков Артура должна была развенчать надежды тех, кто верил в возвращение защитника Уэльса. Таким образом, труд Гальфрида и обнаружение могилы Артура сыграли амбивалентную роль в жизни данного мифа. С одной стороны, выход мифа на уровень истории, его закрепление в легитимном прошлом сообщества может считаться его главным успехом. К тому же «История бриттов» и рыцарские романы популяризировали и развили его, снабдив дополнительными увлекательными сюжетами. С другой стороны, превращение мифа о защитнике народа в историю конкретного человека наносило удар по самому мифу, точнее, по его волшебной составляющей. Впрочем, даже официальное провозглашение Артура покойным королем не могло поколебать веру в его бессмертие среди тех, кто, собственно, и мог ожидать возвращения «своего» короля. В середине XV в. Джон Капгрейв отметил, что «старые бритты» (по всей видимости, так хронист называл валлийцев) все еще верят в то, что Артур жив[1473]. Через полвека о сохранении этой веры среди жителей Уэльса не забыл упомянуть и Роберт Фабиан, сделав важную оговорку о том, что он лично в это не верит[1474]. Но даже для отвергающих идею бессмертия Артура средневековых скептиков превращенный в историю миф, живущий по ее правилам и законам, не утрачивал полностью всех элементов волшебной сказки. Например, все тот же Фабиан пересказал историю о волшебном зачатии Артура Утером, принявшим при помощи волшебства Мерлина облик первого мужа красавицы Ингерны.

В 1278 г. Эдуард I, считавший Артура своим предком, решил использовать образ легендарного и популярного в народе короля в репрезентации собственной власти. Эдуард приказал перезахоронить останки короля Артура. Адам из Домерхама, автор очередной истории аббатства Гластонбери и, как предполагают исследователи, вероятный свидетель описываемых им событий[1475], повествует: «Господин Эдуард… со своей супругой, госпожой Элеонорой, прибыл в Гластонбери… отметить Пасху… В следующий вторник… в сумерках господин король открыл могилу знаменитого короля Артура. Внутри было два саркофага, расписанных картинами и гербами, где лежали отдельно кости этого короля, огромные по своему размеру, и кости изумительно красивой королевы Геневеры. На следующий день, во вторник, король перенес кости короля, а королева — кости королевы в отдельные ларцы, завернув их в дорогие шелка. После того как [Эдуард I и Элеонора. — Е. К.] их запечатали, они приказали расположить могилу перед главным алтарем, затем выставили черепа для поклонения народа»[1476]. Чуть позже над могилой Артура было воздвигнуто мраморное надгробие, поражавшее воображение не только современников Эдуарда I, но и историков XVI в.[1477] В 1285 г., вернувшись из очередного удачного похода в Уэльс, Эдуард I привез в Англию в качестве военного трофея, символизирующего покорение валлийцев, корону короля Артура, которая была торжественно возложена на алтарь Вестминстерского аббатства[1478].

Уже после первого официального королевского объявления об обнаружении могилы легендарного правителя Англии, подтверждающего достоверность «Истории» Гальфрида, легенды о короле Артуре стали весьма популярны в Европе; в Англии же он постепенно превращался в национального героя. Особую роль в популяризации сказаний об Артуре сыграли рифмованные хроники и рыцарские романы. Самым ранним из сочинений подобного рода является несохранившаяся рифмованная «История бриттов» Гаймара (конец 1130-х гг.), написанная на англо-нормандском диалекте французского языка. Об этом произведении известно лишь то, что в его основу был положен текст Гальфрида. В продолжавшей «Историю бриттов» «Истории англов» Гаймар также обращался к легендам об Артуре. Любопытно, что в этом тексте он, сравнивая королей Артура и Эдгара, указал, что оба правителя были похоронены в Гластонбери[1479]. Напомню, что «случайное» обнаружение могилы Артура произошло лишь в 1191 г. Продолжателем поэтической традиции Гаймара стал Вас, написавший свою версию «Истории бриттов» около 1155 г. и посвятивший ее Алиеноре Аквитанской[1480]. Длина этой поэмы составляет 15 тысяч строк. Вас излагает «Историю» Гальфрида очень близко к тексту, придавая и без того увлекательному сюжету прелесть поэтического произведения. Труд Гальфрида и роман Васа стали основными источниками для «Брута» Лайамона, священника из Арли в Вустершире, написавшего около 1205 г. первый английский рифмованный роман[1481].

Вторгнувшись на территорию истории, миф стал требовать к себе иного отношения. Все писавшие после Гальфрида хронисты были вынуждены считаться с существованием подробного «жизнеописания» величайшего короля бриттов. Труд средневекового хрониста нередко являлся простой компиляцией более ранних произведений, что не подразумевало непременного включения собственных авторских изысканий или критических очерков о сочинениях предшественников. Компилятор мог полностью переписать рассказы Гальфрида о битве драконов и пророчествах Мерлина, что отнюдь не означало его полного доверия тексту «Истории бриттов». Целый ряд хронистов, в частности Мэтью Пэрис и анонимные авторы популярнейших хроник «Брут» и «Дар истории», почти дословно повторяют текст Гальфрида Монмутского. Рассказывая о пророчествах Мерлина, хронист из Артуа Жан Ворэн перечисляет важнейшие из предсказанных волшебником событий из истории Британии, в том числе победу принца Уэльского над французским королем при Пуатье[1482]. От имени Мерлина он предрек могущество Британии в период правления Эдуарда III, на щите которого будет изображен дикий вепрь[1483].

Благодаря «доверившимся» Гальфриду хронистам неотъемлемой частью английской истории стали рассказы о военных походах Артура, в ходе которых он не только разбил саксов, но и подчинил своей власти всю Британию, Ирландию, Норвегию, Данию и Галлию[1484], сразив в личном поединке наместника римского императора Флоллона. После рассказа об этих фантастических завоеваниях у Гальфрида следует описание повторной коронации Артура и Геневеры. И хотя большинство историографов не указывает на то, что во время этой коронации Артур был провозглашен императором, на мысль об этом наводит особая торжественность церемонии, состоявшейся в присутствии правителей покоренных Артуром земель[1485]. Усилиями Артура могущественная держава бриттов превращается в империю, альтернативную римской. Неудивительно, что логическое развитие рассказа Гальфрида о подвигах Артура приходит к повествованию о противоборстве двух империй. Во время праздничного пира по случаю коронации к Артуру явились послы императора Луция Гиберия, обвинившего короля бриттов в том, что он не только задержал выплаты дани, но и отторгнул от Римской империи многие земли. Артур в свою очередь бросил императору вызов, утверждая, что неоднократно подчинявшийся власти бриттских королей Рим должен выплачивать ему дань[1486]. После ряда блистательных побед бритты разбили имперские войска, в которые входили не только римляне, но и различные подвластные Риму восточные народы. Сам император погиб в одном из сражений[1487]. В конце XV в. Джон Хардинг перенес вторую коронацию Артура в покоренный Рим, прямо указывая на то, что король бриттов был провозглашен императором. В присутствии представителей всех монашеских орденов, простых клириков и светских клерков, перед святыми мощами епископы и кардиналы:

И все же, хотя большинство хронистов не сомневалось в существовании короля Артура, доказанном благодаря обнаружению захоронения в Гластонбери, многие авторы не решались полностью поверить в приписываемые ему деяния. Даже Альфред из Беверли (восторженный отклик которого на сочинение Гальфрида цитировался выше) отметил, что использовал «Историю бриттов» в своем сочинении с разумной осторожностью, сопоставляя ее с трудами других авторов, тщательно оценивая достоверность описываемых там событий[1489]. «Избирательный» подход к легендам об Артуре был наиболее популярным в Средние века. Например, такой уважаемый хронист середины XIII в., как Мэтью Пэрис, полностью приводит и комментирует придуманные Гальфридом «Пророчества Мерлина»[1490]. Однако о победоносных войнах и о многочисленных завоеваниях, приписываемых Артуру, он упоминает лишь очень кратко: «После покорения Галлии король Артур переправился за Альпы для подчинения себе римского народа»[1491].

Следует отметить, что круг историков, не скрывавших скептического отношения к сочинению Гальфрида, был достаточно широк. О появлении первых отзывов на «Историю бриттов» можно говорить вскоре после завершения Гальфридом рукописи. Уже в январе 1139 г. Генрих Хантингдонский, остановившись по пути в Рим в монастыре Бек в Нормандии, смог ознакомиться с рукописью Гальфрида. Архидьякон Хантингдонский был очень изумлен (stupens) прочитанным. И хотя, как известно, Генрих перерабатывал и дописывал свой труд вплоть до начала 50-х гг. XII в., этот историк не счел нужным вставлять рассказы Гальфрида в основной текст «Истории англов», ограничившись относительно подробным изложением их содержания в «письме к Варину» (Warinus Britus), включенном при очередной редакции в VIII книгу хроники. Скептическая ремарка Элреда из Риво, касающаяся неких «басен» об Артуре, которыми в ущерб чтению религиозных текстов увлекся один из монахов, относится, вероятно, именно к сочинению Гальфрида[1492].

Самую радикальную позицию по проблеме достоверности «Истории бриттов» занял Уильям Ньюбургский, написавший свою хронику около 1196–1198 гг. Этого историографа не просто насторожило отсутствие упоминаний о короле Артуре у других авторов, в первую очередь у авторитетных Беды и Тильды (этот аргумент станет одним из главных доводов критиков Гальфрида в последующую эпоху). Уильям открыто обвинил Гальфрида в том, что он «рассказы об Артуре, частично собранные им среди древних преданий бриттов, частично придуманные им самим, скрасил при помощи латинского языка, дабы им можно было приписать благородное имя истории»[1493]. Со своеобразной иронией Уильям высказался о ложности всех побед Артура. Хронист заметил, что король бриттов не мог сражаться с гигантами, ибо ему «не встречалось ни одно упоминание о гигантах со времен Давида». Еще более язвительно Уильям отозвался о скорой победе Артура над галлами, с которыми сам Цезарь воевал десять лет. По мнению историографа, Гальфрид, несомненно, сочинил это «дабы показать, что мизинец этого бритта толще, чем чресла великого Цезаря»[1494]. Следует отметить, что Уильям Ньюбургский был одним из крайне немногочисленных средневековых авторов, полностью отвергших сочинение Гальфрида, признав его лживым и недостоверным. Среди последних стоит особо выделить аббата Сент-Олбанса середины XV в. — Джона из Уитхэмстеда, который в своем трактате о великих мужах («Granarium de viris illustibus») открыто поставил под сомнение аутентичность рассказа Гальфрида о Бруте и происхождении бриттов и в целом охарактеризовал «Историю бриттов» как поэтическое, а не историческое сочинение[1495]. В XVI в. защитники Гальфрида нередко ставили Уильяма Ньюбургского и Джона из Уитхэмстеда в один ряд с «исказителем английской истории» Полидором Вергилием, о котором речь пойдет чуть ниже[1496].

В отличие от грозной инвективы Уильяма Ньюбургского критика Геральда Камбрийского смягчена юмористической формой. В своем «Путешествии по Камбрии» (1191 г.) он рассказывает о неком Милерии из Карлеона, который заявлял, что при помощи демонов может отличать правду от лжи. После того как бесноватому на грудь положили Евангелие от Иоанна, демоны улетели подобно птицам и исчезли. Но затем в целях чистоты эксперимента Евангелие заменили «Историей» Гальфрида Монмутского, после чего демоны вернулись, еще более толстые и многочисленные, чем прежде[1497].

Своеобразный эталон критического отношения к сочинению Гальфрида был выработан Ранульфом Хигденом, автором знаменитого «Полихроникона» (середина XIV в.). Рассказывая о правлении легендарного короля Артура, Хигден упоминает, что подробнее всего об этом правителе бриттов поведал в своей «Истории» Гальфрид, однако приведенные им данные не подтверждаются другими источниками. Хигден сомневается в правдивости рассказа Гальфрида о том, что Артур смог покорить тридцать королевств, среди которых были Римская империя и Франция, поскольку ему не удалось найти в римских и французских анналах названных современными Артуру правителей Луция Гиберия и Флоллона[1498]. Автора «Полихроникона» также удивляет то обстоятельство, что Гальфрид так много и столь подробно повествует о великих деяниях человека, о котором ни Беда, ни Тильда («древние историки, правдивые и знаменитые») совершенно не упоминают. Любопытно, что, переводя «Полихроникон» на английский язык во второй половине XIV в., Джон Тревиза сделал добавление от себя: «Между прочим, святой Иоанн сказал в своем Евангелии многое, о чем Марк, Лука и Матфей не говорят»[1499]. Ремарка Тревизы свидетельствует о настойчивом желании найти объяснение и оправдание существующим противоречиям. Сам Хигден также пытался обосновать существование преданий о грандиозных подвигах Артура, рассматриваемого хронистом в одном ряду с правителями, подлинность которых не вызывает сомнений: «Возможно, что в обычае у каждого народа прославлять чрезмерными похвалами своих, таким образом, как греки превозносили своего Александра, римляне — своего Октавиана, англичане — своего Ричарда, франки — своего Карла, так и бритты своего Артура. Это часто происходит, как говорит Иосиф [Флавий. — Е. К.], или из-за приукрашивания историй, или ради удовольствия читателей, или ради возвеличивания собственной крови. Ибо, как говорит Августин в первой главе восемнадцатой книги "О граде Божием", деяния афинян были велики более благодаря молве, чем на самом деле, и это благодаря писателям, [одаренным] большим талантом...»[1500] Таким образом, для Хигдена вполне понятным и оправданным является стремление каждого народа возвести предания о своих героях в ранг истории. Необходимо также отметить, что, критикуя Гальфрида за отклонения от истины и явное желание преувеличить славу легендарного правителя бриттов, Хигден не поставил под сомнение само существование Артура. Он указал на неверную датировку времени его правления Гальфридом, сделавшим Артура современником не императора Льва, но императора Юстиниана. В итоге Ранульф Хигден, найдя многочисленные опровержения и никаких (помимо могилы в Гластонбери) подтверждений рассказам Гальфрида, предпочел ограничиться лишь упоминанием о существовании Артура и указанием на то, что, умирая, тот оставил корону кузену Константину.

Критикуя Гальфрида за недостоверность, Ранульф Хигден по сути дела способствовал дальнейшей «историзации» и легитимации преданий об Артуре. Разобрав все ошибки Гальфрида, но, сохранив самого Артура, Хигден подтвердил правдивость существования этого государя. Можно сказать, что в «Полихрониконе» был сформулирован канон отношения историографов к Артуру: Артур признавался реально существовавшим великим правителем Британии, с Божьей помощью одержавшим двенадцать (перечисленных еще «Неннием») побед над саксами, а возможно, и над многими другими народами. Артур был женат на Геневере и похоронен на территории аббатства Гластонбери. Авторитет Хигдена среди историков был настолько велик, что большинство английских хронистов последовало за ним в стратегии обращения с сюжетом об Артуре. В начале XVI в. Роберт Фабиан написал, что наиболее полно история правления короля Артура изложена в сочинении Гальфрида, которое противоречит данным большинства других хронистов. Чтобы не утомлять читателей перечислением ошибок Гальфрида, Фабиан просто отсылает их к четвертой главе пятой книги «Полихроникона», поскольку ее автор, Ранульф, монах из Честершира, сделал это самым исчерпывающим образом[1501]. Впрочем, Фабиан отметил, что «все авторы согласны, что он [Артур. — Е. К.] был благороден и удачлив во всех делах». Подобная уклончивая формулировка позволяла Фабиану, оставаясь в русле предложенной Хигденом критики, «угождать читателям», жаждавшим видеть в книге по истории рассказы о победах Артура. Не запятнав репутацию критически настроенного по отношению к источникам автора, историк тем не менее смог рассказать обо всех двенадцати победах Артура над саксами, об успешных войнах с галлами и римлянами, о предательстве Мордреда и смерти Артура и о погребении его тела в долине Авалон за Гластонбери. Не забыл Фабиан упомянуть о найденной могиле и повторном захоронении[1502].

Предложенный Хигденом канон не изменился и через двести лет. Джон Растелл (1529 г.) вслед за другими критиками Гальфрида отметил, что его рассказ о деяниях Артура противоречит данным других источников (тексту Беды, а также французским хроникам и романам, в которых нет упоминаний о Луции). Растелл также обратил внимание на то, что многие считают Артура вымышленным персонажем, созданным валлийцем Гальфридом, задумавшим возвеличить соотечественников. Впрочем, историк привел ряд доказательств, выдвинутых сторонниками теории о подлинности Артура. Часть из них, по мнению Растелла, довольно спорна (как найденная в могиле св. Эдуарда восковая печать Артура), другие же (например, захоронение в Гластонбери) весьма серьезны. Поэтому Растелл, кратко рассказав об основных победах Артура, предоставил читателям право самим решать, верить в них или нет[1503].

Автор истории христианских мучеников Джон Фокс (1563 г.), хотя и считал большинство преданий об Артуре «более фантастическими, нежели заслуживающими доверия», тем не менее не мог не признать, что «Бог через этого Артура даровал бриттам немного отдыха и спокойствия»[1504]. Наконец, в 1580 г. вышло в свет первое издание «Истории Англии» Рафаила Холиншеда, ставшей для многих поколений англичан главным источником информации о прошлом. Холиншед не только рассказал обо всех приписываемых Артуру победах, оригинально разрешив проблему несуществующего римского императора Луция, превратив его в «капитана Парижа», но и дополнил текст Гальфрида данными других источников, в частности рыцарских романов. Обходя возможные возражения относительно отсутствия имени Артура в списках римских императоров, историк сообщает, что вскоре после захвата города и коронации Артур вернулся в Британию, назначив вместо себя другого императора[1505].

Самым подробным образом Холиншед разобрал сведения, касающиеся гибели и погребения Артура, а также обнаружения его могилы в Гластонбери. Совершенно очевидно, что хрониста лично занимал вопрос о найденном в той же могиле женском скелете, принадлежавшем, как считалось, королеве Геневере, которая, как свидетельствовали самые разнообразные тексты, была виновна в супружеской измене. Среди разных версий, выдвинутых Холиншедом по этому поводу, было предположение о том, что у Артура было две жены с одинаковыми именами[1506]. Впрочем, Холиншед, так же как и Роберт Фабиан, отметил, что «никто из древних авторитетных авторов не подтверждает» эти истории. Из-за отсутствия достоверных источников «бритты были вынуждены записывать просто басни (meere fables) вместо реальных событий, заходя в этом дальше, чем следовало, в результате чего этот Артур стал их благородным защитником, так же французы поступили со своим Роландом»[1507]. Последняя фраза, явно заимствованная у Ранульфа Хигдена, как нельзя лучше свидетельствует о существовании в английской историографии устойчивого канона критического отношения к легендам об Артуре: король Артур, захоронение которого находится в Гластонбери, несомненно существовал; о деяниях его известно мало достоверного, однако упоминание об этом правителе (хотя бы об отсутствующих свидетельствах его великих подвигов) должно присутствовать в любой истории Англии.

Говоря об отношении английских хронистов к труду Гальфрида, следует отметить, что неоднозначную и разнообразную реакцию вызывали только рассказы об Артуре (среди исключений стоит упомянуть Уильяма Ньюбургского, отвергшего весь текст «Истории бриттов» и Джона из Уитхэмстеда, а также некоторых иностранных авторов, в частности Боккаччо, поставивших под сомнение достоверность рассказа о Бруте). Только в этом случае повествование Гальфрида наталкивалось на альтернативную версию в изложении авторитетнейших Тильды и Беды, упоминающих битву при горе Бадоне, но никак не связывавших ее с именем Артура. Достоверность всех остальных сюжетов «Истории бриттов», столь же фантастических с точки зрения современных исследователей, не вызывала у английских авторов высокого и позднего Средневековья никаких сомнений. Возможно, эта странность объясняется отсутствием авторитетов, опровергающих текст Гальфрида.

Развив предложенную «Неннием» краткую версию истории бриттов, Гальфрид предложил соотечественникам то, чего у них раньше не было, — знание о древнейшей истории острова. Отсутствия противоречий с текстами уважаемых предшественников было достаточно для того, чтобы счесть правдоподобными все его рассказы о старых временах. Желание поверить в достоверность единственной версии древней истории подогревалось тем, что предложенный Гальфридом вариант был весьма лестным для англичан, «присвоивших» себе легендарных предков бриттов, являвшихся одним из самых благородных и могущественных народов. Никто из хронистов, многие из которых педантично сопоставляли даты правления древних королей бриттов со временем правления иудейских царей или римских императоров, не обратил внимания на какие-то несоответствия и ошибки в тексте Гальфрида. Напротив, сюжет о короле Артуре из-за того, что средневековой хронистике была присуща высокая степень веры в непогрешимость авторитета (в данном случае — Тильды, и особенно — Беды), находил свое место в трудах писавших после Гальфрида историков с серьезным сопротивлением. На протяжении нескольких столетий каждый автор был вынужден самостоятельно решать, следует ли, и если да, то в каком объеме включать увлекательный и лестный для англичан, но не подтвержденный серьезными авторитетами рассказ об одном из древнейших героев острова в корпус знания, достойный именоваться «историей». В этом смысле опыт включения повествования об Артуре в средневековый английский историографический канон весьма показателен не только для изучения средневекового историописания, но и для размышлений о национальном самосознании. Англичане эпохи классического и позднего Средневековья, так же как их современные потомки, «присвоили» историю покоренных ими бриттов (как, впрочем, и покоривших их нормандцев), сделав ее частью собственной древней истории — преданиями о своем народе.

Скорее всего, современники Гальфрида не воспринимали «Историю бриттов» в качестве древней истории «своего» народа. Изначальную популярность текста Гальфрида разумнее объяснять другими факторами (соответствием эстетическим вкусам эпохи, интересом к приключениям и т. п.). Многомерный и разносторонний процесс «освоения» и «присвоения» истории бриттов историками и элитами Англии был более сложным и постепенным. К началу XIV в. формируется осознание единой истории, определенное место в которой занимали и бритты, и англосаксы, и рыцари Вильгельма Завоевателя. С этого времени актуализируется тенденция понимания повествования о прошлом Англии как истории территории (страны), в то время как этническая (или квазиэтническая) история отступает (хотя, конечно, не полностью), перестает быть структурообразующим элементом исторического дискурса (в отличие от более раннего периода). Этот процесс генезиса единой истории происходит параллельно в хронологическом и взаимосвязано в фактическом аспекте с оформлением «национального» мышления, которое столь ярко проявилось в восприятии Столетней войны как войны национальной. Возможно, именно синтетичность категории «национального» позволяет объединить в воображаемом прошлом многочисленные разнородные элементы. Правда, викингам не нашлось места в этой общей истории — в отличие от всех остальных они всегда воспринимались (и до сих пор воспринимаются) как чужеродный элемент. Возможно, такое отношение к викингам объясняется тем, что они не стали государствообразующим элементом, что еще раз подчеркивает связь ментального процесса выстраивания единой истории с политическим (социальным) процессом оформления «национального» государства.

Возможность признать первого христианского императора наполовину бриттом идеально вписывалась в историю принятия истинной веры населением острова. Согласно средневековой традиции, восходящей к Беде Достопочтенному, принятие христианства населением острова проходило в несколько этапов. В середине II в. король Луций отправил в Рим послов к папе Элевтерию с просьбой крестить его вместе с подданными. Возможно, Беда счел бриттским королем правителя Эдессы в Месопотамии, столица которого называлась Britium[1508]. Два легата Фаган и Дувиан, якобы прибывшие на остров, «крестили короля и всех его людей»[1509]. Хронисты расходятся в датировках этого события: автор «Брута» называет 156 г.[1510], Ранульф Хигден — 178 г.[1511], Джон Стау — 179 г.[1512], Джон Хардинг и Джон Растелл — 180 г.[1513], автор «Дара истории» и Джон Фокс — 181 г.[1514], Роберт Фабиан — 188 г.[1515], Рафаил Холиншед — 169 г.[1516], по мнению Жана Ворэна, крещение Луция произошло в 150 г.[1517] Подобные расхождения в любых датировках — явление вполне типичное для средневековой хронистики. Гальфрид Монмутский также внес лепту в порожденный ошибкой Беды миф. В своей хронике он добавил важные подробности о миссии Фагана и Дувиана: папские легаты якобы основали 3 архиепископства (в Лондоне, Йорке и Карлеоне) и 28 епископств, при них было начато строительство собора Св. Павла в Лондоне. Примечательно, что это расхождение с текстом Беды вызвало возмущение лишь у Уильяма Ньюбургского. После того как Мэтью Пэрис и Ранульф Хигден включили это важное дополнение в свои труды, у историков последующих поколений просто не должно было возникать ни малейших сомнений в его достоверности.

Помимо не вызывающей нареканий, освященной авторитетом Беды истории о крещении короля Луция существовало предание о еще более раннем проникновении христианства на Британские острова. Согласно этому преданию, около 63 г. апостол Филипп послал св. Иосифа Аримафейского[1518] в Британию. Вместе со своими спутниками Иосиф, избравший для поселения место, на котором позднее был воздвигнут монастырь Гластонбери, проповедовал слово Божье и окрестил многих бриттов. Легенда о пребывании Иосифа Аримафейского в Британии заканчивалась рассказом о смерти и погребении святого. При составлении первой истории аббатства Гластонбери Уильям Мальмсберийский не забыл рассказать об этой легенде. В середине XIII в. к основному тексту «Древностей Гластонбери» было сделано добавление о том, что на территории Гластонбери похоронен Иосиф Аримафейский. Читателей отсылали к книгам «Деяния славного короля Артура», «Поиски Ланцелота Озерного» и «Поиски чаши, которую они называли Святой Грааль»[1519]; все эти книги входили в состав большого цикла французских артуровских романов, главной сюжетной линией которых был именно поиск Святого Грааля.

Таким образом, предания об Артуре, более того, их литературные переложения привлекаются для подтверждения достоверности легенды о святом. Впрочем, как и в случае с самим Артуром, весьма желательно было отыскать могилу святого. В 1345 г. по просьбе аббата Гластонбери Эдуард III выдал официальное разрешение начать поиск могилы Иосифа на территории монастыря[1520]. Захоронение не было найдено, но связь Иосифа Аримафейского с Гластонбери стала более чем прочной, причем не без участия сюжета о короле Артуре. На рубеже XIV–XV вв. Джон Гластонберийский довольно подробно описал деяния св. Иосифа, указав, что о его смерти рассказывается в «Книге деяний славного короля Артура», в той ее части, где повествуется, как рыцари Круглого стола искали славного рыцаря Ланцелота Озерного и Святой Грааль[1521]. По версии аббата, именно в могиле св. Иосифа находится Святой Грааль. Сам по себе Грааль был христианской формой волшебной исцеляющей чаши из кельтского фольклора. Он считался священной чашей, из которой Иисус пил во время Тайной вечери и которую Иосиф вымолил у Пилата, чтобы собрать капли крови Спасителя. Рыцарские романы повествуют о том, как Иосиф привез Грааль в Британию, его видели король Артур и рыцари Круглого стола, сделавшие священный сосуд предметом своих поисков.

Легенды о св. Иосифе были довольно органично вписаны в сказания об Артуре, который в довершение всего оказывался одним из потомков апостола. Генеалогия выглядела следующим образом: Алайн, племянник Иосифа, породил Джозию, а Джозия Аминадабский был предком Игерна в пятом колене, «от которого был рожден король Утер Пендрагон, отец благородного и славного короля Артура». Другая родственная связь сложилась потому, что Петр, кузнец Иосифа Аримафейского, ставший королем Органии, породил Эрлана и далее, через четыре поколения, — Лота, который женился на сестре Артура и был отцом Гавейна[1522]. Провозглашение родственных отношений между двумя некогда мифическими персонажами делало обоих в какой-то мере более реальными, вписывало их в единое пространство исторической памяти, пусть даже и с несколько сомнительной фактической достоверностью.

История поиска монахами Гластонберийского аббатства известного патрона для своей обители чрезвычайно показательна с точки зрения изучения того, как первоначально существовавшая в форме легенды информация постепенно становится частью историографического канона. Рассказы о поисках Святого Грааля, получившие развитие в романах о рыцарях Круглого стола, апокрифические предания о миссии св. Иосифа Аримафейского в Британию, не подтвержденные никакими достоверными свидетельствами, начинают восприниматься как часть истории английского народа. Безусловно, важную роль в этом сыграло представление об «историчности» Артура: одно предание, найдя историческое подтверждение, свидетельствовало в пользу достоверности другого. Не так важно, относились ли современники к этому знанию как к информации о несомненно произошедших исторических фактах или как к своего рода удачным моральным примерам. Значительно существеннее то, что переписавший предания в соответствии с требованиями историографического жанра Гальфрид Монмутский и монахи Гластонбери, связавшие с королем Артуром определенные материальные свидетельства и практики церковного почитания, произвели весьма интересную операцию с историческим сознанием современников. Из нетвердого материала легенд и преданий выкристаллизовывался определенный образ древнего, еще до-саксонского прошлого, существенный для представлений средневековых англичан о самих себе.

К XIV–XV вв. легенда о крещении Британии в середине I в., превратившись в хорошо известное, освященное давней историографической традицией предание, обросла дополнительными подробностями. По утверждению автора «Дара истории», кроме св. Иосифа «в Британию прибыли Симон Зилот и апостол Павел, бежавший из Рима после второго пленения»[1523]. Веком позже эта версия привнесения христианства не из римской курии, а непосредственно ближайшими сподвижниками Христа стала важнейшим элементом представления англичан о прошлом. Хочется отметить, что история христианства, в частности проблема обращения населения Британии в истинную веру, вызывала повышенный интерес практически у всех авторов второй половины XVI — начала XVII в. Например, Джон Фокс на вопрос «Получила ли английская церковь веру из Рима или нет?» решительно дает отрицательный ответ. Фокс, ссылаясь на Гильду, Тертуллиана («жившего во времена папы Элевтерия»), Оригена, Беду, Никифора, Петра Клюнийского и цитируя приведенное в тексте Беды письмо самого папы Элевтерия, приводит семь доказательств того, что христианская вера была привнесена в Британию задолго до обращения Луция и не из Рима, а с Востока — из Греции Симоном Зилотом, Иосифом Аримафейским, который «был послан апостолом Филиппом из Франции в Британию около 63 г., где он оставался со своими спутниками до конца жизни, основав среди британского народа (the Britain people) пять общин Христовой веры»[1524]. О принятии христианства с Востока в середине I в. вслед за Фоксом повествуют и остальные историки. Например, Фрэнсис Хастингс в трактате «Предостережение всем верующим и верным англичанам», изданном в 1598 г., ссылаясь на Гильду Премудрого, утверждал, что «Британия получила Слово Божие еще во времени Тиберия[1525], а Иосиф Аримафейский был послан туда апостолом Филиппом, где и оставался до самой смерти». После этого пуританский полемист добавляет: «А Беда (также наш соотечественник) подтверждает, что наша страна отмечала Пасху подобно Восточной Церкви, из чего можно заключить, что первые проповедники пришли сюда из восточных частей света, а не из Рима»[1526]. Весьма примечательно замечание А. Ю. Серегиной о том, что на сам «текст Хастингса воздействуют свойственные пуританам представления об "истинной церкви" как о месте, где прежде всего проповедуется Слово Божие (а таинства, соответственно, отступают на второй план). В его памфлете посланники Элевтерия названы только "проповедниками", тогда как в средневековых хрониках и у Полидора говорится, что они совершали таинство крещения и проповедовали (именно в таком порядке)»[1527]. Современники Хастингса англиканский богослов Мэтью Сатклифф и историк Рафаил Холиншед также не отрицали авторитет Беды и не опровергали свидетельства других средневековых авторов, но подчеркивали, что, хотя король Луций, крещенный посланниками папы Элевтерия, и стал первым христианским королем бриттов, к моменту появления на острове папских легатов многие представители этого народа уже были христианами[1528]. При этом Сатклифф отметил, что и в эпоху папы Элевтерия, и в период понтификата Григория Великого римская Церковь еще не извратила христианскую веру, поэтому деятельность папских проповедников не могла нанести урон бриттам. Еще более важным для истинного приверженца англиканской Церкви является убеждение в том, что, несмотря на личные заслуги двух римских пап, английская Церковь ничем не обязана их преемникам и не должна подчиняться Римскому престолу[1529]. Холиншед и Стау, в свою очередь, добавили к рассказу о миссии Иосифа Аримафейского сообщение о том, что тот был похоронен на границе с Уэльсом, «на том месте, где позднее было построено аббатство Гластонбери»[1530] (оказавшееся местом упокоения и короля Артура).

Одновременно с историками и религиозными полемистами, перечисленными выше, свой вклад в обсуждение проблемы крещения Британии внес знаменитый антикварий Уильям Кэмден. В приложении к топографическому описанию острова он не только добавил к традиционному списку первых миссионеров (Иосифу Аримафейскому, Симону Зилоту, Аристобулу) апостолов Петра и Павла, но также заметил, что благодаря их деятельности христианство еще до конца I в. распространилось «в таких районах Британии, которых римляне никогда не достигали». Поэтому королевская власть в Британии, «являясь весьма древней, получена только от Бога, не подчиняется никакой высшей власти и не находится в вассальной зависимости от императора или папы»[1531].

На фоне практически единодушного отношения протестантов к истории обращения населения Британии в христианство позиция католиков второй половины XVI — начала XVII в. по этому же вопросу выглядит более сложной и интересной. По оценке А. Ю. Серегиной, католических авторов можно условно разделить на две группы. Представители первой, более малочисленной, такие как Томас Стэплтон и Ричард Верстеганиз, принципиально разводили бриттскую и англосаксонскую историю. Для этих авторов было важно подчеркнуть, что история крещения бриттов, в какой бы форме этот народ ни принял христианство, никак не связана с религиозной историей англичан, предками которых были англосаксы, обращенные в истинную веру римскими проповедниками. Ссылаясь на тексты все тех же Тильды и Беды, приверженцы данной точки зрения указывали на невнимание бриттских священников к проповедям среди завоевателей, в результате которого, уже живя в Британии, рядом с христианами, предки англичан более полутора столетий оставались язычниками[1532]. Подобное размежевание истории «своих» англосаксов и «чужих» бриттов было характерно, как уже отмечалось выше, не только для средневековой историографии (примерно до середины XIII в.), но и для исследователей Викторианской эпохи. В определенном смысле можно говорить о том, что на протяжении веков менялся лишь ракурс рассмотрения этой проблемы: так, если для ученых второй половины XIX в. на первом месте стояли присущие предкам англичан германские свободы и зачатки конституционного строя, то для английских католиков XVI–XVII вв. важнее было подчеркнуть верность предков пришедшей из Рима, следовательно, истинной христианской Церкви.

Между тем представители второй, более многочисленной группы католических авторов, среди которых были Томас Фицгерберт, Джон Мартиалл, Томас Хардинг, Роберт Парсонс, Ричард Брутон, были склоны включать бриттский период в общую историю английского народа. Практически все авторы, относящиеся ко второй группе, указывали на крещение Луция и его приближенных как на первый этап обращения «страны» в католичество. Например, Томас Фицгерберт в начале XVII в. написал: «Наша католическая религия, которую ев. Августин насадил среди англичан, была за 400 лет до этого проповедована королю Луцию и бриттам Фугацием и Дамианом, или, как некоторые говорят, Динацианом, посланными в Британию папой Элевтером в год Господа Нашего 182-й». По мнению Фицгерберта, совершенно очевидно, что папские посланцы принесли в Британию именно католическую веру, поскольку в те времена «невозможно было себе вообразить никакой иной веры, кроме римской». И эта вера сохранялась бриттами не запятнанной никакими ересями вплоть до распространения в стране пелагианства[1533].

Один из самых известных католических полемистов, иезуит Роберт Парсонс, в «Трактате о трех обращениях Англии» (1603 г.) не только повторил основные аргументы Фицгерберта в пользу принятия христианства по католическому образцу во II и VI вв., но также признал правдивыми легенды о миссии Иосифа Аримафейскош. Впрочем, Парсонс высмеял «невежество» своего протестантского оппонента Джона Фокса, «приписавшего крещение восточным проповедникам на основании сообщения Беды и позднейших авторов об обычае праздновать Пасху, рассчитывая дату ее наступления по восточной пасхалии». По утверждению Парсонса, этот обычай пришел в Британию не с Востока, а с Запада вместе с проповедниками из Ирландии или с Гебридских островов. Именуя своих протестантских оппонентов «еретиками, склонными к обману как в делах веры, так и истории», иезуит согласился признать, что первые христиане в Британии появились даже раньше прибытия туда Иосифа Аримафейского, называя среди первых проповедников в этом регионе свв. апостолов Петра и Павла[1534].

Таким образом, в английских текстах эпохи Средневековья и раннего Нового времени, независимо от конфессиональной принадлежности их авторов, определенно прослеживается четко выраженное представление об исключительности предков своего народа: имея самое древнее и благородное (или же просто славное) происхождение, они были наделены наилучшими физическими и моральными качествами, позволившими им не только превосходить все другие народы по силе и храбрости, но, как заявил Рафаил Холиншед, стать первым народом, открыто принявшим Евангелие[1535]. Примечательно, что эта фраза Холиншеда хотя и приводится в контексте рассказа о крещении бриттов, но относится к его современникам, которых историограф соотносит с потомками древнего народа, достойными разделить славу предков. В зависимости от политической ситуации полемисты и историографы могли подразумевать под предками своего народа либо исключительно англосаксов, либо включать в их число бриттов. В свете изучаемой темы важнее иное: пример полемики католиков и протестантов разного толка об истории обращения жителей Британии в христианство свидетельствует о том, что даже самых непримиримых противников, именовавших своих оппонентов еретиками и иска-зителями правдивой истории, объединяло навязчивое желание утвердить у читателей представление об исключительных достоинствах предков, в частности об удивительном благочестии, позволившем им принять христианство раньше других народов и сохранить на протяжении веков чистоту истинной веры.

Важно отметить, что с самого начала легенды о раннем крещении бриттов ничуть не противоречили истории о крещении англов в конце VI в. Согласно Беде, опиравшемуся в данном случае на текст Тильды, оставленный римлянами на произвол судьбы народ бриттов погряз в смутах и кровопролитиях, а также во всевозможных грехах и пороках, к тому же на острове широко распространилась пелагианская ересь. Завоевавшие большую часть острова племена англов и саксов продолжали оставаться язычниками: «К неописуемым преступлениям бриттов, о которых со стыдом пишет их собственный историк Гильдас, добавилось еще и то, что они не научили вере народы англов и саксов, жившие в Британии рядом с ними. Но Бог не оставил милостью эти народы, славу которых прозревал в будущем, и послал к ним много лучших вестников истины, дабы принести им веру»[1536].

Рассказывая о жизни папы Григория, Беда поведал историю, объясняющую интерес святого к насаждению христианской веры в Британии. Однажды среди товаров, продаваемых в Риме на рынке, папа увидел красивых мальчиков из языческого племени англов и пожалел о том, что «Создатель тьмы владеет людьми, столь светлыми ликом, и что души, облаченные такой внешней благостью, лишены благодати внутренней!». После этого Григорий решил, что, раз «у них лица ангелов, они достойны приобщиться к ангелам на небесах», и послал монаха Августина проповедовать христианство и крестить ангелоподобный народ[1537]. Прибыв в Британию в 597 г., Августин нашел там семь прежних бриттских епископств[1538]. Но бриттские епископы отказались вернуться в лоно католической Церкви и вместе с ним проповедовать англам. «Говорят, что тогда Августин, человек Божий, пригрозил им, что, отказавшись принять мир от своих братьев, они получат войну от врагов и, отказавшись наставлять в вере англов, примут смерть от их мстительной руки. Волею Божьего суда все случилось в точности по его слову». Этот приговор свершился, когда 1200 молящихся безоружных бриттов было уничтожено войском короля англов Эдильфрида[1539].

Сместив позитивные и негативные акценты, Гальфрид, пересказывая изложение Беды, нарисовал совершенно иную картину. Он не только утверждал, что у бриттов христианская вера никогда не приходила в упадок, именуя бриттских епископов «благочестивейшими владыками», но и объяснил их отказ присоединиться к Августину не гордыней, а благородными патриотическими чувствами: они не могли проповедовать англам, потому что те стремились «отнять у бриттов родину». Гальфрид ничего не написал о проклятии Августина, а, повествуя об избиении молящихся, добавил, что, приняв мученический венец, они удостоились Царствия Небесного[1540]. Таким образом, Гальфрид, не допуская видимых противоречий с текстом Беды, тем не менее предложил читателям иную трактовку истории, стирая конфликт между крестителем англов и бриттским духовенством. Переложив ответственность за избиение христиан на язычников, Гальфрид смог примирить два противоречащих друг другу мифа: проанглийский и пробриттский.

Когда в 1505 г. английский король Генрих VII обратился к итальянцу Полидору Вергилию с просьбой написать историю Британии, едва ли он предполагал, что исполнение этого заказа вызовет в английском обществе целую бурю возмущений и негодования. В самом факте приглашения иностранца на должность придворного историографа не было ничего необычного. В конце XV — начале XVI в. охватившее многих европейских монархов желание обрести историю своего рода или государства, написанную в ренессансном духе, вынудило их прибегнуть к услугам известных итальянских гуманистов. В свое время Эней Сильвий Пикколомини (будущий папа Пий II) написал историю для императора Фридриха III, а Паоло Эмилио из Вероны — для Людовика XII Французского, Джованни Нанни из Витербо — для католических королей Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, Антонио Бонфини — для короля Венгрии Матяша Корвина. Почти за век до Полидора «добрый герцог» Хэмфри Глостер, известный покровитель художников и литераторов, заказал итальянскому историку Титу Ливию Фруловези биографию своего старшего брата. Созданная в 1437 г. «Жизнь Генриха V» стала авторитетным и популярным образцом исторического сочинения для англичан.

Прибывший в Англию в конце 1501 или в начале 1502 г. в качестве помощника сборщика «пени св. Петра» преподобного Адриано Кастелло (ставшего в 1503 г. кардиналом) Полидор Вергилий, казалось, идеально подходил для королевского поручения[1541]. Родившийся в Урбино около 1470 г. в семье, на протяжении нескольких поколений тесно связанной с университетскими кругами, Полидор Вергилий получил блестящее образование в университетах Падуи и Болоньи, после чего поступил на секретарскую службу к герцогу Урбино. Уже после публикации двух первых трудов — «Книжки пословиц» (Венеция, 1498) и трактата «Об изобретателях» (Венеция, 1499), посвященных герцогу Урбино, имя Полидора Вергилия стало широко известным в ученой среде. В течение XVI в. оба сочинения неоднократно переиздавались в разных городах Европы.

Радушно принятый при английском дворе, Полидор Вергилий сразу после приезда получил неплохой приход в Ландтоне (Лестершир), а в 1507 г. его доходы возросли за счет двух пребенд в епархиях Херефорда и Линкольна. Вскоре он был назначен архидьяконом Уэллса и пребендарием в Бренте. Однако на деле Вергилий редко покидал Лондон, занимаясь сочинительством и ведя обширную переписку со своими коллегами и покровителями. После смерти Генриха VII Вергилий не утратил расположения английского двора: новый государь, Генрих VIII, не только сохранил за итальянцем его доходы, но даже освободил его от уплаты пошлин, взимаемых в Англии с иностранцев. Пользующийся распположением короны, Вергилий находился в дружеских отношениях со многими влиятельными англичанами: деятелями науки и искусства, дипломатами и представителями высшего духовенства (Дж. Колетом, Т. Мором, Т. Линэкром, У. Лили, У. Гросином, епископами Дж. Фоксом, Дж. Фишером, архиепископами У. Уорхэмом и Э. Ли и другими). Не менее широким был круг его континентальных друзей и единомышленников, среди которых стоит упомянуть знаменитых гуманистов Леонардо да Винчи и Гийома Бюде. Особое место среди друзей Вергилия занимал Эразм Роттердамский, с которым он близко сошелся во время пребывания немецкого гуманиста в Англии. Не стесненный материально итальянец неоднократно предлагал другу денежную помощь, а Эразм в свою очередь содействовал изданию трудов Вергилия.

В феврале 1514 г. Полидор Вергилий решил посетить Италию. По всей видимости, во время этой поездки он заказал знаменитому переписчику Фредериго Ветерани подарочную рукопись недавно законченной «Истории Англии», которую впоследствии намеревался преподнести Генриху VIII. Впрочем, у этого путешествия, похоже, была еще одна цель: лоббирование в папской курии кандидатуры канцлера Уолси, желавшего получить кардинальскую шапку. С последней задачей Вергилий справился крайне неудачно, поскольку после возвращения в Англию он неожиданно был арестован по обвинению в поношении Уолси перед папой и интригах, в результате которых кандидатура английского канцлера была отклонена. Заключение Полидора в Тауэр вызвало всеобщее волнение. Папа Лев X, кардинал Джулио Медичи и оксфордские профессора обращались к королю с просьбами об освобождении Вергилия. В сентябре 1515 г. Уолси стал кардиналом, а на Рождество Вергилий получил свободу. И хотя он потерял право на сбор папских налогов, ему все же удалось восстановить свои бенефиции. Главный урок, извлеченный гуманистом из этой истории, заключался в том, что вплоть до конца жизни он предпочитал держаться на почтительном расстоянии от большой политики. Впоследствии, перерабатывая рукопись для очередной публикации, Полидор Вергилий смог отомстить кардиналу Уолси за нанесенные обиды, опорочив имя прелата в своем сочинении.

Ни смерть Генриха VII, ни конфликт с могущественным канцлером не отвратили Вергилия от жизни в Англии и продолжения труда над историей острова. В 1533 г. он предпринял новое путешествие на континент: на этот раз в одну из столиц книгопечатания — Базель. Именно там в 1534 г. появилось посвященное Генриху VIII первое издание «Истории Англии», охватывающей период от древнейших времен до коронации второго короля из династии Тюдоров. В 1546 г. там же вышло второе, переработанное издание этого труда, еще через девять лет, в 1555 г., благодаря благосклонности к итальянцу королевы Марии «История Англии», доведенная до 1537 г. (год рождения принца Эдуарда), была переиздана в третий раз в Англии[1542]. Поселившийся в Англии благодаря милостивому расположению Генриха VII, Полидор Вергилий провел на острове пол века, пережив не только своего покровителя, но и его сына и внука. Реформация в Англии практически не затронула этого вопреки духовному сану в целом индифферентного к религиозным вопросам итальянца. В 1536 г. он безо всякого сопротивления подписал бумагу, в которой отказывался признавать суверенитет папы и принял англиканский символ веры. В 1546 г. он ненадолго был лишен сана архидьякона, но уже в 1547 г. Эдуардом VI был полностью восстановлен во всех правах. Лишь в 1553 г., будучи уже очень старым и больным, он, отправив поздравления с восшествием на престол королеве-католичке, решил вернуться в Урбино, чтобы умереть на родине. После смерти Вергилия в 1555 г. его труды регулярно переиздавались по всей Европе, однако, несмотря на безусловную популярность и широкую известность, в Англии его репутация как историка была крайне противоречивой.

Приступая к историческому повествованию, Полидор Вергилий, подобно другим гуманистам, декларировал намерение отринуть многовековые, основанные на народных преданиях и лживых писаниях заблуждения предшественников. В обращении к Генриху VIII он намеренно подчеркнул, что выполнил возложенное на него венценосным заказчиком поручение максимально честно и ответственно, при этом определенную пользу ему принесло неанглийское происхождение, позволившее взглянуть на историю Британии «объективным взглядом» стороннего наблюдателя[1543]. Прежде чем перейти непосредственно к рассказу о далеком прошлом, итальянский автор решил особо остановиться на анализе источников. В первую очередь Вергилий уделил внимание недооцененному многими другими историографами труду Гильды Премудрого. Признавая текст Гильды темным и трудным для понимания, он между тем посетовал на его редкость (указав, что ему самому удалось отыскать лишь два списка). Ввиду этого обстоятельства, а также для того, чтобы истинное сочинение Гильды не путали с приписываемой ему более поздней фальшивкой, Вергилий в 1525 г. осуществил публикацию «О погибели Британии». Повторяя слова английского хрониста Уильяма Ньюбургского (конец XII в.), он указал, что наилучшим аргументом в пользу правдивости Гильды и, соответственно, достоверности его труда является критика в адрес собственных соотечественников, о которых ученый муж сказал мало хорошего, но скорбел об их многочисленных грехах и злодеяниях. Гальфрид Монмутский, измысливший многочисленные байки для необоснованного возвеличивания предков своего народа, по мнению Вергилия, напротив, заслуживает решительного осуждения[1544]. Итальянец охотно признает, что включение в историю народных преданий, подобных легенде о Бруте, не является чем-то исключительным, поскольку «в стародавние времена» многие племена (прежде всего римляне) и города грешили против правды, возводя свое происхождение к божествам. Но его удивляет, как два таких «прекраснейших историка», как Генрих Хантингдонский и Ранульф Хигден, были вынуждены повторять эти рассказы, «более похожие на басни, чем на серьезные свидетельства великих деяний», отмечая с сожалением, что именно благодаря тому, что столь авторитетные авторы привели в своих трудах измышления Гальфрида, они дошли до потомков[1545]. С точки зрения Вергилия, логичнее предположить, что Британия была впервые заселена с континента, вероятнее всего галлами, поскольку «в ясный день с французского берега хорошо виден этот остров» с его белыми скалами, благодаря которым он получил название Альбион. Цитируя текст Гильды, он попытался убедить своих читателей в том, что никаких письменных источников, относящихся к доримскому периоду английской истории (даже если таковые и были, в чем лично он сомневается), не сохранилось[1546]. Поэтому для итальянского гуманиста кажется разумным подход все того же Гильды, начавшего рассказ о Британии с момента появления на острове римских войск.

Тем не менее, высказав в начале своего труда пренебрежительное отношение к столь «любимым простолюдинами народным преданиям», Вергилий вовсе не собирался отказываться от их пересказа, поскольку, во-первых, необходимо хоть чем-то заполнить отсутствие достоверного знания о прошлом, а во-вторых, это позволяло ему снова и снова сопоставлять их с данными континентальных источников, возвращаясь к проблеме разоблачения заблуждений англичан относительно собственной истории. Например, дойдя до похода братьев Белина и Бренния в Италию, Полидор Вергилий указал на целый ряд ошибок, порожденных сочинением Гальфрида Монмутского: во-первых, этот поход состоялся на 310 лет позже, чем его датируют английские историографы, во-вторых, римские источники вообще не упоминают о вожде бриттов по имени Белин, а пишут лишь о предводителе галлов Бреннии, и, наконец, в-третьих, Бренний так и не смог захватить Вечный город, а его войска были легко побеждены римлянами[1547]. Ссылаясь на отсутствие информации о британских городах в сочинениях Цезаря, Тацита, Страбона, Птолемея и Плиния, итальянский историк опровергнул приводимые в «Истории бриттов» этимологии, свидетельствующие, как утверждал Гальфрид, о том, что эти населенные пункты были основаны задолго до прихода римлян древнейшими правителями острова[1548]. Рассказ о войнах Кассибеллана с Цезарем завершается у Вергилия обращением тринобантов (население будущего Уэссекса) к Цезарю с просьбой защитить их от беззакония Кассибеллана и честной победой римлян над войском бриттов[1549]. Дойдя до легенд о принятии бриттами христианства, историк и вовсе отказался от критических замечаний: он не только изложил предание об Иосифе Аримафейском, прибывшем в Британию с большим числом спутников, но и указал, что на месте погребения святого позднее был основан монастырь Гластонбери[1550]. Далее гуманист заметил, что поскольку св. Иосиф крестил в основном на западе острова, то обращение основной части бриттов произошло в 172 г., когда по просьбе короля Луция в Британию прибыли папские легаты[1551].

Ссылаясь на умолчавшего об Артуре Гильду, Вергилий упрекнул Гальфрида в изложении «древних легенд бриттов» по-латыни с целью придания им «вида истории», а также в переводе с «добавлениями кое-чего от себя» пророчества «некоего Мерлина»[1552]. Фактически, в этой части своей критики сочинения Гальфрида Монмутского итальянец дословно повторил текст Уильяма Ньюбургского. Впрочем, дальше обвинения Гальфрида в авторстве фальшивого пророчества и пересказе народных преданий он не пошел, не решаясь, подобно Уильяму, полностью отвергнуть идею существования правителя, культ которого всячески популяризировал Генрих Тюдор, упорно желавший видеть в Артуре прославленного предка. Возможно, желая угодить венценосному покровителю, а может, опасаясь задеть национальные чувства англичан, Вергилий предпочел последовать примеру Роберта Фабиана и повторить сдержанную критику Ранульфа Хигдена. Говоря о короле Артуре, он отметил, что этот правитель был наделен большой мудростью и всевозможными воинскими достоинствами. К этой уважительной ремарке итальянский историк добавил, что «народная любовь вознесла Артура на небеса», приписывая ему многочисленные победы над различными народами. «Через много лет после его смерти в аббатстве Гластонбери было сооружено внушительное надгробие, чтобы потомки могли представить его величие, но во времена Артура это аббатство еще не было построено»[1553].

За пол века до Реформации приход Тюдоров к власти всколыхнул интерес англичан к кельтскому, доримскому и доанглосаксонскому периоду в истории острова. При всем скепсисе в отношении переработанных оксфордским каноником народных баек Полидор Вергилий не смог удержаться от того, чтобы польстить гордящемуся своим валлийским происхождением Генриху VII, обыграв сюжет с пророчеством, якобы полученным последним правителем бриттов Кадвалладром от ангела, предсказавшим, что однажды «народ бриттов в воздаяние за свою приверженность к истинной вере вновь завладеет… своим родным островом». По мнению итальянского историка, это пророчество действительно сбылось, когда истинный потомок Кадвалладра был коронован английской короной после битвы при Босворте в 1485 г.[1554] Более того, на страницах «Истории Англии» это пророчество связывало Генриха Тюдора не только с древними правителями Британии, но и с последним королем из династии Ланкастеров, поскольку именно Генрих VI в детстве открыл сводному брату предсказание ангела[1555]. Этот тщательно продуманный ход свидетельствует о том, насколько Вергилий был внимателен в отношении суждений или пожеланий своего покровителя. Как свидетельствуют многие историки, в частности Фрэнсис Бэкон, Генрих VII меньше всего желал взойти на английский престол по праву супруга Елизаветы Йорк, а также опасался стать государем, не по закону природы и происхождения, но по воле сословий, до конца разыгрывая карту лидера партии Ланкастеров[1556]. Руководствуясь этими соображениями, Вергилий изобразил Генриха VI истинно святым человеком[1557], наделив обоих королей из династии Йорков всевозможными пороками и недостатками. Впрочем, давая характеристики ближайшим предкам Генриха VIII, которому и была посвящена «История Англии», автор проявил удивительную изворотливость, утверждая, что от своего деда по материнской линии тот унаследовал исключительную сердечность и приветливость, за что и стал любим в народе, как ни один государь до него[1558].

Увы, сейчас невозможно судить, насколько самому Генриху VIII понравился труд итальянского гуманиста. Более того, до нас не дошел даже преподнесенный королю список. Единственное, о чем могут рассуждать исследователи творчества Полидора Вергилия, — так это о реакции на его сочинение подданных английской короны. Предпринимая одну за другой публикации «Истории Англии», автор явно рассчитывал не только на коммерческий успех, но и на признание его заслуг английскими мыслителями, многие из которых в свое время охотно делились с ним источниками, помогая собирать нужную информацию. Между тем реакция англичан оказалась весьма неоднозначной: очень быстро Полидор Вергилий превратился в одного из самых порицаемых авторов, при этом его произведение продолжали весьма активно читать и использовать.

Первая серьезная атака на труд Вергилия последовала со стороны любимца Генриха VIII, королевского антиквария Джона Лиланда, опубликовавшего в 1544 г. работу, озаглавленную «Утверждение прославленнейшего Артура, короля Британии» и посвященную Генриху VIII. В этом труде придворный антикварий подробно разбирает различные аспекты легенды об Артуре, приводя веские, с его точки зрения, доказательства их правдоподобности[1559]. Уже во введении Лиланд упоминает, что итальянец Полидор Вергилий не верит в реальность этого великого правителя Англии. Разбирая аргументы Вергилия, среди которых самое важное место занимает апелляция последнего к Тильде и другим авторитетным историкам древности, не упоминавшим об Артуре, Лиланд задает примечательный вопрос: если в этих источниках также не упоминаются императоры Белин и Бренний, царица Елена, Аврелий Амброзий, неужели их также не существовало?[1560] Этот риторический вопрос как нельзя лучше доказывает комплексное восприятие легендарного прошлого, когда доказательства, найденные для подтверждения одного из мифов, способствовали признанию достоверности и остальных преданий. Сомнения Полидора в достоверности всех гальфридовских рассказов об Артуре были не только не новы для такого специалиста по английским древностям, как Джон Лиланд, но даже весьма сдержанны. Однако, в отличие от своих предшественников, Вергилий отверг все байки в комплексе, предложив здравомыслящим читателям принимать в расчет только ту часть древней истории, которая находила подтверждение у римских авторов. Более того, он вообще весьма скептически отозвался обо всех английских монастырских хрониках, за исключением трудов Уильяма Мальмсберийского и Мэтью Пэриса, как об «убогих, грубых, беспорядочных и лживых» писаниях, которые читать противно, а понимать трудно. Для человека, проведшего всю жизнь в поисках древних хроник, такой отзыв со стороны иностранца был равен прямому оскорблению, на которое Лиланд решил ответить соответствующим образом.

Вскоре Лиланд написал еще одно сочинение в защиту мифа об Артуре, прямо направленное против итальянского историка: «Похвала и защита Гальфрида Артура Монмутского от Полидора Вергилия». В этой работе, по жанру напоминающей памфлет, Лиланд повторил основные положения предыдущего труда[1561], ужесточая нападки на Полидора Вергилия, который для него является прежде всего «тщеславным иностранцем», «бесстыднейшим человеком», намеренно принизившим авторитет Гальфрида, «чтобы придать вес своей лживой болтовне» и исказить представление об английском прошлом[1562]. Лиланд открыто обвинил Вергилия в том, что тот был не просто иностранцем — любителем английских древностей, но и тайным агентом римской курии, который не колеблясь использовал полномочия для достижения «предательских целей»[1563].

Поэт и историк Джон Бэйл в своем труде «Знаменитые британские писатели», изданном впервые в 1548 г., намекнул на то, что, даже будучи папистом, Вергилий не был постоянно верен собственной Церкви, а также считает, что его планы вернуться в Италию оскорбляли английское гостеприимство. «Полидор Вергилий, бывший некогда в Англии сборщиком лепты ев. Петра, а впоследствии архидьяконом Уэллса, сильно изменил с этой целью свои сочинения, оскверняя наши английские хроники самым гнусным образом своей римской ложью и другими итальянскими нуждами… Он был очень хорошо знаком с епископами и слишком много с ними советовался, когда составлял свои двадцать шесть книг английской истории»[1564].

Врач и исследователь английских древностей Джон Каюс в трактате «О древностях Кембриджа», опубликованном в 1574 г., отметил, что Полидор Вергилий предал огню полную телегу древних рукописей, чтобы скрыть ложь собственного сочинения[1565]. Постепенно эти обвинения в уничтожении рукописей в интересах римской курии превратились в легенду о том, что Вергилий, разграбив английские библиотеки, вывез в Рим старинные рукописи, нагрузив ими целый корабль[1566]. Опубликовавший в 1572 г. «Описание Англии» валлиец Хэмфри Лвид в своем сочинении нашел для итальянского знатока английской истории целый ряд уничижительных эпитетов: «чужеземец», «бесстыжий», «преисполненный завистью и злобой», «позорный человечишка», «безумец из Урбино». По его мнению, Полидор Вергилий «своей лживой клеветой всеми силами пытался опорочить… славу бриттов»[1567].

В середине правления Елизаветы общественное мнение о Вергилии стало совсем гротескным: он предстает иностранцем и папистом, клевещущим на все английское. Здесь стоит еще раз подчеркнуть, что в этот период особенно выделяется тайная миссия Вергилия как римского агента, специально направленного в Англию для искажения истории этой страны. Пометка на полях «Писателей» Джона Бэйла, сделанная в том же XVI в., содержит следующую характеристику: «Полидор Вергилий — самая лживая собака в мире… он разграбил все английские библиотеки и, когда он получил все, что хотел, сжег эти знаменитые рукописные тома и сделал себя отцом чужих трудов — наивысшее преступление. Он не заслужил небеса, которые слишком хороши для него, но я не буду столь жесток, осудив его на ад, полагая, что он заслужил быть подвешенным между ними»[1568]. В 1582 г. издатель Ричард Робинсон, правильно оценив актуальность антиполидоровских трактатов, перевел на английский язык и переиздал «Утверждение прославленнейшего Артура, короля Британии» Джона Лиланда.

В 1586 г. вышло первое издание «Английского Альбиона» Уильяма Уорнера, лондонского стряпчего, который в стихотворной форме изложил историю Британии начиная от Потопа до 1066 г.[1569] Уорнер излагает всю генеалогию пресловутого Брута от Иафета, включая греко-римскую линию (от Геркулеса) и подробно повествуя обо всех деяниях легендарного правителя[1570]. Не забыл Уорнер рассказать о войнах Цезаря и Кассибеллана[1571], крещении Луция[1572] и правлении императора Константина, чья мать была бриттской крови[1573], а также о победах, одержанных королем Артуром над саксами[1574]. В 1596 г. известный антикварий Генри Сэвил издал с посвящением королеве Елизавете пять средневековых английских хроник[1575]. Данное действие он объясняет следующим образом: «Дело в том, что Полидор, как итальянец и человек несведущий в наших делах и (что главное) не радеющий об общественном благе, не обладая ни величием, ни умом, выбирая немногое из многого и увеличивая ложь во много раз вместо правды, оставил нам историю во многом лживую, а также неумело и плохо написанную»[1576].

Подробно пересказав все легенды об Артуре, Рафаил Холиншед не обошел вниманием многовековые споры историографов о существовании этого легендарного правителя. Вслед за такими авторитетами, как Хигден, Холиншед готов был признать, что многие из рассказов об Артуре являются не историческими свидетельствами, а народными байками. Однако он не готов даже допустить мысль о том, что Артур мог и вовсе не существовать. Холиншед обрушился с резкой критикой на Уильяма Ньюбургского и Полидора Вергилия, обвиняя их в том, что они, «преисполненные невежества», «завистливо оклеветали и позорно оболгали своими лживыми языками» величайшего из государей[1577]. После детального рассказа об обнаружении могилы в Гластонбери Холиншед решил вставить в свой текст сочиненную Джоном Лиландом эпитафию, воспевающую деяния легендарного правителя бриттов[1578]. «Хроника» Холиншеда продемонстрировала верность англичан своим преданиям, а также их настойчивое стремление не подвергать критике любимые мифы. Сказания о Бруте, войнах Белина и Бренния, история крещения Британии и, наконец, правление короля Артура относились к числу тех легенд и преданий, сомневаться в которых сами англичане не решались и не позволяли это делать иностранцам. Этногенетические мифы и древние предания становились важным формообразующим элементом национального самосознания в период классического Средневековья и раннего Нового времени.

Несмотря на столь негативную, а временами просто агрессивную реакцию, английские историографы, не только из числа друзей и единомышленников, вроде Томаса Мора, но и явные оппоненты, среди которых следует назвать Джона Бэйла и Рафаила Холиншеда, активно использовали «Историю Англии» в качестве источника при написании собственных трудов, ссылаясь на «исказителя английской истории» так же, как и на более «достойных» авторов. Бесспорно, пальма первенства по числу заимствований из труда Полидора Вергилия принадлежит Эдуарду Холлу. В 1548 г., через год после смерти автора, Ричард Графтон опубликовал его сочинение, озаглавленное им как «Союз благородных и знаменитых семейств, Ланкастеров и Йорков». Большая часть хроники Холла, охватывающей историю правления семи английских королей от Генриха IV до Генриха VIII, представляет собой написанное на английском языке переложение, если не сказать перевод, текста Вергилия. Работа Холла особо интересна не только тем, что он под своим именем популяризовал в Англии вергилиевское видение истории (точнее, той ее части, которая и так не подвергалась нападкам), но и тем, что этот хитроумный автор нашел способ весьма ловко обозначить свое собственное, отличное от полидоровского, отношение к английским древностям. В общем прологе к хронике Холл после довольно банального рассуждения о Славе и Забвении (автор специально обратил внимание Эдуарда VI на заслуги историков, защищающих от Забвения имена правителей и других достойных мужей и сохраняющих в памяти великие деяния), подобно Полидору, дает краткую характеристику ряду используемых им источников. В качестве одного из примеров наиболее уважаемых историографов Холл указал на Гальфрида Монмутского, спасшего от забвения Брута и его потомков[1579]. Как бы парадоксально это ни выглядело, но, задавшись целью отчистить истинную историю от «баек», измысленных Гальфридом Монмутским, Полидор Вергилий фактически добился того, что его собственный труд повторил судьбу столь критикуемой им «Истории бриттов»: обоих этих авторов коллеги по цеху не уставали поносить за лживость, продолжая при этом активно использовать их сочинения.

В заключение хочется отметить, что в свете изучаемой темы важно не только и не столько гипертрофированно позитивное представление англичан эпохи позднего Средневековья и раннего Нового времени о своих предках, якобы превосходивших другие народы Европы по благородству крови, физическим параметрам и христианскому благочестию. С определенной уверенностью можно сказать, что в мифологизированном прошлом любой общности (не только этнической, но и политической, религиозной, социокультурной и т. д.) интересующиеся с легкостью находили и находят героические легенды и предания. Гораздо важнее иное: к XIV в. в Англии складывается представление о единой истории народа. Например, для Уолтера Питербороского англичане и бритты являются синонимичными названиями одного народа[1580]. Этот и многие другие примеры показывают, как отдельные, нередко противоречащие друг другу мифы постепенно сливаются в единую линейную историю. Еще в середине 70-х гг. XII в. начитавшийся Гальфрида Уильям Фиц-Стефан, рассказывая об истории Лондона, отметил, что в дохристианские времена многие уроженцы «Новой Трои» покоряли разные народы, в том числе и Римскую империю[1581]. В рассматриваемый мной период (XIV–XVI вв.) для англичан одинаковой ценностью обладали истории о доблестных бриттах, англосаксах и нормандских рыцарях Вильгельма Завоевателя. Английские короли возводили свою генеалогию и к нормандским герцогам, и к правителям англов, и к легендарным Артуру и Бруту. В этом плане показательны изменения, произошедшие в названиях исторических трудов: если раньше в них преобладали названия этносов («История бриттов», «История англов», «Церковная история народа англов» и пр.), то с XIV в. чаще всего встречаются истории государства («История Англии», «Английская хроника» и пр.).

В зависимости от той или иной политической ситуации общество актуализировало наиболее злободневные эпизоды из общего свода исторической памяти, которые со временем могли предаваться забвению или радикально переосмысляться. Довольно показательным в этом плане является история принятия христианства: разрыв с Римом вынудил англичан сделать акцент на крещении бриттов непосредственно учениками Христа — то, что хронисты XIV в. воспринимали в качестве бездоказательных легенд, в глазах авторов XVI в. приобрело ценность исторических свидетельств. Сами по себе подобные эпизоды обращения к истории в пропагандистских целях еще не свидетельствуют о степени зрелости национального самосознания. На примере мифа об англосаксонском завоевании видно, как одни и те же события могут получать диаметрально противоположную трактовку в зависимости от этнической идентичности автора исторического текста. Принципиальнее иное: в какой-то момент сообщество начинает ревностно охранять незыблемость исторических преданий, допуская лишь «правильное» повествование о прошлом. Попытка Полидора Вергилия рассказать «правду» о древней истории Британии, указать на недостоверность любимых мифов была воспринята в качестве акции, направленной на унижение национального достоинства англичан, требующей незамедлительного опровержения. По сути, критика в адрес Вергилия сводилась к тому, что он иностранец, неспособный по определению должным образом изучить историю чужого народа, а также папист, который намеренно исказил истину в целях защитить корыстные интересы римской курии. Однако, помимо Вергилия, нападкам антиквариев подвергся и Уильям Ньюбургский — высоко ценимый современными исследователями, именующими его одним из самых блестящих историографов Средневековья: он был обвинен авторами тюдоровской эпохи в полном невежестве. Таким образом, очевидно, что сообщество обороняет «правильную» память о прошлом не только от «внешних врагов», но и от внутренних.

Необходимо также отметить, что воспроизведение представления о прошлом английского народа как о важнейшей составляющей его национальной идентичности было достоянием не только «историографии», но и «изящной литературы» (в той мере, в какой применительно к Средневековью можно говорить о разнице между двумя этими жанрами, о ее постепенном оформлении или, наоборот, размывании). В тюдоровскую эпоху, судя по обилию трудов историков, антиквариев и поэтов XVI в., английского читателя со всех сторон окружали вполне устоявшиеся версии историй о величии прошлого английского народа и о его национальной специфике, что, в свою очередь, способствовало укреплению национального самосознания.

Приложение 2. Краткие сведения об историографах и анонимных текстах

Адам из Уска (Adam of Usk) — доктор права, историк.

Родился в г. Уске (графство Монмутшир в Уэльсе) около 1352 г. Первым покровителем Адама был Эдмунд Мортимер, третий граф Марч (1360–1381 гг.), который также являлся лордом Уска. В 1368 г. Адам поступил в Оксфорд, который закончил, получив степень доктора права. С 1395 г. по 1402 г. Адам служил адвокатом при дворе архиепископа Кентерберийского Томаса Эрандела. По всей видимости, в свите архиепископа Адам посещал заседания парламента в сентябре 1397 г. В любом случае сессии этого парламента, принявшего решение об изгнании Эрандела из Англии, а также утвердившего другие меры наказания для выступивших против тирании Ричарда II лордов, Адам уделил особо пристальное внимание в своей хронике. Когда в июле 1399 г. архиепископ и Генрих Болингброк (будущий Генрих IV) вернулись в Англию, Адам из Уска прибыл в Бристоль, чтобы присоединиться к их войску. Именно Адаму было доверено вести дело о низложении Ричарда и коронации Генриха Болингброка. Позднее Адам также представлял интересы короля в деле определения вдовьей доли принцессы Изабеллы, малолетней жены Ричарда II. Благодаря покровительству архиепископа и нового короля из династии Ланкастеров Адам получил несколько бенефициев в разных епархиях. Немалый доход приносила ему и адвокатская практика. По неизвестной причине в 1402 г. Адам неожиданно был выслан из Англии (возможно, за поддержку Оуэна Глендауэра). Лишь в 1411 г. после подавления восстания в Уэльсе ему было даровано прощение и разрешение вернуться и восстановить практику в Кентербери. В годы изгнания из Англии Адам путешествовал по Италии, Франции, Германии, Фландрии, много работая в библиотеках разных монастырей. Конец жизни он провел в своем имении, в двух милях от Уска, в котором и скончался в 1430 г.

Адам начал писать хронику (Chronicon), охватывающую период 1377–1421 гг., еще в 1401 г., азакончил в 1421 г. Это написанное на латыни сочинение не представляет собой единого повествования: большая часть заметок довольно лаконична, однако ряд событий, которым Адам был непосредственным свидетелем (или же знал о них от самих участников), освещается весьма подробно. В целом, по характеру отбора информации, но не по манере изложения, хроника больше напоминает дневник. Среди сюжетов, вызвавших наибольший интерес у автора, бесспорно, находятся взаимоотношения Ричарда II с оппозицией и обстоятельства смены династий, волнения в Уэльсе, события в папской курии (прежде всего для периода с 1402 г. по 1414 г.).

«Английская хроника (1399–1461)» («Ап English Chronicle of the Reigns of Richard II, Henry IV, Henry V, and Henry VI»). Условное название данной хроники, под которым она известна в научной литературе, было предложено издавшим ее в 1856 г. Дж. Дэвисом. На самом деле это произведение является очередным анонимным продолжением хроники «Брут», составленным вскоре после восхождения на престол Эдуарда IV (1461 г.). Охватывает период с 1399 г. по 1461 г. Автор ― явный сторонник дома Йорков. Именно эта версия «Брута» была опубликована в 1480 г. английским первопечатником Уильямом Кэкстоном.

Анонима из Кентербери хроника («Anonimi Cantuariensis Chronica»), 1346–1367. По всей видимости, работа над текстом этой анонимной хроники была закончена в 1367 г., вскоре после возвращения армии Черного принца из испанского похода. Исключительная точность в изложении фактов, а также анализ рукописи указывают на то, что неизвестный автор вел свои записи постепенно, фиксируя информацию о наиболее важных событиях, произошедших за несколько последних лет. Аноним в полной мере использовал преимущества, которые предоставляла ему близость к архиепископскому двору: он мог не только работать с документами из архива архиепископа, но и активно расспрашивать знаменитых паломников о тех или иных событиях. В результате это небольшое сочинение является ценнейшим источником для изучения различных аспектов истории Столетней войны. Например, оно содержит самый подробный рассказ о заговоре в Кале 1350 г., а также полный отчет об обстоятельствах бегства Людовика Анжуйского из плена в 1363 г. Для специалистов по военной истории исключительно интересны детальные описания передвижения армий и построений войск перед сражениями. Отличительной чертой хроники является особое внимание историографа к дипломатическим переговорам, которые ее автор описывает чрезвычайно подробно.

Анонимная хроника из аббатства Девы Марии в Йорке (1333–1381) («The Anonimalle Chronicle 1333 to 1381 from a MS Written at St. Mary's Abbey, York»). Это анонимное историческое сочинение из аббатства Девы Марии в Йорке является продолжением франкоязычной версии хроники «Брут», охватывающим период с 1333 г. по 1381 г. Хроника дошла в единственном списке. Это свидетельствует о том, что она не была известна за пределами монастыря. Источниками анонимному монаху послужили: до 1346 г. — хроника «Брута» и хроника из Ланеркоста, с 1346 г. по 1376 г. — ныне утраченная латинская хроника, с 1376 г. — королевские информационные письма и устные свидетельства. Хроника представляет особый интерес для изучения истории последних континентальных кампаний Эдуарда III, являя исключительный пример ровного отношения ко всем английским командирам этого периода, без каких-либо «партийных» симпатий или антипатий. Как и большинство английских авторов того времени, анонимный монах из Йорка (или его предшественник, написавший латинскую хронику) выдержал текст в радикально патриотическом духе. Однако по манере подачи материала этому произведению больше подходит определение «рыцарская история», чем «монастырская хроника»: помимо воинских подвигов и военных рассказов, в тексте встречаются многочисленные описания куртуазных сцен, в которых автор демонстрирует несвойственное для монахов внимание к одеждам героев и другим «светским» деталям. Поскольку начиная с 1376 г. повествование становится гораздо более подробным и точным в отношении столичных дел, можно предположить, что автор мог не только пользоваться какими-то исходящими из Лондона материалами, но и был непосредственным свидетелем дебатов Доброго парламента (1376 г.) и восстания 1381 г.

Беда Достопочтенный (Bede Venerabilis) — англосаксонский монах, богослов, историк, один из авторитетнейших авторов эпохи Средневековья, святой, канонизированный католической церковью в 1899 г.

Беда родился в 672/673 г. на земле аббатства Уирмут в Нортумбрии. С детства он был отдан в соседний монастырь Ярроу, в котором оставался до самой смерти в 735 г. На протяжении жизни Беда написал множество трудов, большую часть из которых составляют его комментарии к Священному Писанию. Среди своих исторических сочинений Беда на первое место ставил работы по хронологии: «Книгу о временах» («De temporis liber», 703 г.) и трактат «О шести возрастах мира» («De sex aetatibus mundi», 726 г.), в то время как «Церковную историю народа англов» («Historia ecclesiastica gentis Anglorum», 731 г.) сам автор называл в последнюю очередь. Между тем именно этот труд принес Беде мировую славу, прозвище «отца английской истории» и репутацию самого авторитетного из всех английских средневековых авторов. В качестве образца для этого сочинения Беда избрал «Церковную историю» Евсевия Кессарийского. Как следует из названия, труд Беды является не просто историей народа, но историей обретения этим народом истинной веры. Рассказывая об истории Британии с 55 г. до н. э. и до 731 г., Беда сосредотачивает внимание на событиях, последовавших уже после появления на острове англосаксов. Повествуя о различных королевствах, он вместе с тем четко воспринимал соплеменников как единый народ («gens Anglorum»).

Бермондси анналы (1042–1432) («Annales monasterii de Bermun-deseia, 1042–1432»). Составленные после 1432 г. краткие анналы этого клюнийского монастыря, располагавшегося недалеко от Лондона, носят компилятивный характер.

Бертон, Томас (Thomas Burton). Монах цистерцианского монастыря в Мо (Йоркшир).

О биографии Томаса Бертона исследователям известно очень мало. В 1396 г. благодаря покровительству патрона аббатства лорда Холдернесса и настоятеля монастыря в Фаунтейнсе Бертон был избран девятнадцатым аббатом Мо. Однако, как отметил монах, продолживший хронику Бертона, настроенный против аббата конвент не давал ему спокойно жить. В августе 1399 г. Бертон отказался от должности аббата и перебрался в Фаунтейне. Около 1429 г. он ослеп, после чего прожил еще восемь лет. По мнению продолжателя хроники, Бертон был «очень набожным и хорошо образованным» человеком.

Составленная Бертоном хроника («Chronica monasterii de Melsa, a fundatione usque ad annum 1396»), охватывающая период с основания монастыря в 1150 г. до смерти его восемнадцатого аббата в 1396 г., считается одной из самых авторитетных и, без сомнения, одним из самых больших из созданных английскими цистерцианцами исторических сочинений. Исследователи считают, что работа над текстом была начата около 1388 г., а первая версия закончена в 1396 г. Позднее Бертон вносил в текст некоторые поправки и редактировал его. По своей структуре труд Бертона может считаться монастырской историей: хроника разбита на 18 глав, каждая из которых посвящена правлению одного из аббатов Мо. Однако, не сосредотачиваясь исключительно на делах обители, хронист подробно излагает события общегосударственного масштаба. История Англии скомпилирована Бертоном из нескольких источников: сочинений Ранульфа Хигдена, Джона Бромптона, Мартина Поляка, Гальфрида Монмутского, Геральда Камбрийского, Уильяма Мальмсберийского, хроники «Брута» и некоторых других текстов. С 1334 г. по 1338 г. события излагаются весьма близко к хронике из Бридлингтона. Бертон подробно описывает войны Эдуарда III до капитуляции Кале (1347 г.), для дальнейшего периода его источники содержали более скудную информацию. Повествование о внешней политике короля выдержано в восторженно-патриотическом духе. Склонный к упорядочиванию текста, Бертон отвел особые главы для объяснения причин войны, которые он приводит не в хронологическом порядке, подобно большинству историографов, а по степени их значимости. Об этих причинах хронист неоднократно напоминает и в ходе рассказа о королевских кампаниях; при этом дела на континенте его интересуют не меньше, чем события на шотландской границе. Простоту языка Бертона компенсирует его любовь к пересказу анекдотов и чудес, а также склонность к комментированию поступков тех или иных персонажей, что весьма важно при исследовании характеристик обобщенного образа представителей различных «национальностей». В середине XV в. анонимный монах продолжил хронику Бертона, ограничившись, правда, исключительно монастырскими делами.

Бридлингтонская хроника («Деяния Эдуарда III») и анналы («The Chronicle of Bridlington Priory»). В начале правления Эдуарда III в монастыре Бридлингтона была написана хроника, озаглавленная издавшим ее У. Стеббсом «Деяния Эдуарда III» («Gesta Edwardi Tertii»). Данный текст является продолжением «Деяний Эдуарда II» («Gesta Edwardi Secundi»), написанных в этом же монастыре чуть ранее. Хроника начинается с пророчеств, приписываемых Томасу Бекету и некоему гасконскому дворянину, предсказывающих грядущие победы англичан над французами, в результате которых «король Англии получит корону Французского королевства». Как и многие авторы, жившие в северных графствах, монах из Бридлингтонского приората уделял особое внимание взаимоотношениям Англии с Шотландией, подробно фиксируя все события начиная с договора 1328 г. В качестве источников анонимный автор активно использовал «информационные» письма Эдуарда и документы из архива архиепископа Йоркского, которые он нередко приводит целиком. Подробное повествование заканчивается на событиях 1339 г. С 1340 г. по 1377 г. идет краткий текст, по всей видимости, добавленный к «Деяниям» из монастырских анналов в конце правления Эдуарда III. Автор «продолжения» внес некоторые изменения в текст, составленный его предшественниками, добавив к нему цитаты из «Бридлингтонского пророчества».

Бридлингтонское пророчество («Prophecies of John of Bridlington»). Анонимное рифмованное «пророчество» (около 600 строк гекзаметром), составлено около 1362–1363 гг. В позднее Средневековье и Новое время чаще всего в качестве предполагаемых авторов называли двух приоров Бридлингтона: Роберта (XII в.) и св. Джона Твинга (ум. 1379 г.). Современные исследователи больше склоняются к версии о том, что «пророчество» было написано регулярным каноником-августинцем из Йорка Джоном Эргомом (John Erghome). Для своего покровителя Хэмфри де Боэна Эргом составил пространный комментарий, без которого чрезвычайно сложно понять и интерпретировать содержание полного шифров и сложных аллегорий текста «предсказания». Формально «пророчество» охватывает период с низложения Эдуарда II до 1405 г., когда Эдуард Черный принц должен был отвоевать французскую корону. Кем бы ни был автор «пророчества», он явно принадлежал к партии сторонников возобновления войны во Франции, недовольных условиями заключенного в 1360 г. мира в Бретиньи. Целый ряд «предсказаний», касающихся критики королевских фаворитов, возлюбленных, а также и самого Эдуарда III, позволяют считать «Бридлингтонское пророчество» своеобразным политическим памфлетом.

«Брут» («The Brut»). Хроника существует в нескольких версиях на трех языках (французском, латыни и английском). Хроника «Брут», впервые составленная на французском языке в самом начале XIV в. (изложение событий начинается с появления на острове принцессы Альбины и ее сестер и доведено до 1272 г.), является компиляцией различных сочинений, главным образом «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского, франкоязычных историй середины XII в. Жоффрея Гаймара и Васа, а также популярнейшей английской поэмы Лайамона «Брут» (около 1205 г.). Продолжение этой хроники, сочиненное в середине XIV в., существует в двух версиях: краткой, изложение событий в которой доведено до битвы при Хэлидон-Хилле (1333 г.), и пространной — повествующей об этом сражении. Последняя версия является также самой ранней прозаической хроникой, относящейся к традиции «Брута», написанной на англо-нормандском диалекте французского языка. Между 1350 и 1380 гг. пространная версия была переведена на английский и сопровождена очередным продолжением, доведенным до 1377 г. Эта хроника стала первым после «Англосаксонской хроники» историческим сочинением, написанным по-английски в прозе. Из 160 известных исследователям списков этой хроники почти ¾ составляют английские версии, 4 — латинские, остальные рукописи написаны по-французски. Следует отметить, что эта хроника может считаться наиболее популярным английским историческим сочинением XIV–XV вв.

«Брута» продолжения. У хроники «Брут» существует целый ряд разновременных анонимных английских продолжений, сведения о которых ограничиваются примерной датировкой рукописей. Большая часть опубликованных У. Бри продолжений была составлена в середине XV в. и характеризуется относительно кратким и подчас неточным изложением важнейших событий, начиная с правления Эдуарда III и заканчивая первыми годами правления Эдуарда IV. По всей видимости, эти сочинения никак не были связаны между собой: на протяжении всего XV в. в Лондоне и его окрестностях, а также в различных монастырских скрипториях возникали однотипные сочинения на английском языке, подражающие знаменитой хронике «Брут».

Бэйл, Джон (John Bale) — епископ Оссори, полемист, историк.

Джон Бэйл родился 12 ноября 1495 г. в деревне Кав возле Данвича (графство Саффолк). В двенадцатилетнем возрасте поступил в общину кармелитов в Норидже. В 1514 г. для продолжения образования Бэйл был направлен в Колледж Иисуса в Кембридже, где попал под влияние симпатизирующих Лютеру теологов — М. Ковердейля, Т. Кранмера и других. В 1533 г., накануне Реформации, Бэйл был избран приором кармелитов в Ипсвиче. В 1536 г. оставил монастырь и женился на некой Доротее, о которой, кроме имени, ничего не известно. Несмотря на то что Бэйл был активным сторонником Реформации, в 1537 г. он был арестован за склонность к папизму. Свободу Бэйл получил довольно скоро благодаря заступничеству королевского антиквария Джона Лиланда. В этот период Бэйл также пользовался покровительством министра короля Томаса Кромвеля, после падения которого в 1540 г. историк был вынужден бежать во Фландрию. Бэйл вернулся в Англию после воцарения Эдуарда VI, а в 1552 г. был назначен протестантским епископом Оссори (Ирландия). В период Контрреформации Марии Тюдор Бэйл снова бежал на континент и вернулся в Англию лишь после коронации Елизаветы. В 1560 г. он получил должность каноника в Кентербери. Джон Бэйл умер и был похоронен в Кентербери в ноябре 1563 г.

Помимо проповедей и религиозных трактатов перу Джона Бэйла принадлежит ряд мистерий и пьес на религиозные и исторические сюжеты, среди последних особенно знаменита драма «Король Джон» («King John», 1538 г.). Главным трудом Бэйла считается написанный на латыни «Каталог самых прославленных писателей Британии…» («Scriptorum illustrium maioris Brytannie… catalogus»), охватывающий период с раннего Средневековья до середины XVI в., впервые изданный в Везеле в 1548 г. В 1557–1559 гг. этот фундаментальный труд, дополненный и исправленный, был переиздан в Базеле под новым названием «Каталог прославленных писателей Британии» («Scriptorum illustrium maioris Brytanniae catalogus»). Помимо собственных сочинений Бэйл подготовил к публикации труды Джона Лиланда.

Вергилий, Полидор (Polydor Vergil) — итальянский гуманист, клирик, автор популярной «Истории Англии».

Родился в Урбино около 1470 г. Образование будущий историк получил в университетах Падуи и Болоньи. Опубликовав два своих первых труда: «Книжку пословиц» («Proverbiorum libellus», 1498 г.) и трактат «Об изобретениях» («De inventoribus rerum», 1499 г.), Полидор Вергилий привлек внимание приближенного ко двору Генриха VII преподобного Адриано Кастелло. В 1502 г. Кастелло, получив епархию в Херефорде, вернулся в Англию, которую незадолго до этого покинул; вместе с ним туда прибыл и Вергилий. За исключением нескольких кратких поездок за границу, историк прожил в Англии большую часть своей активной жизни. В 1503 г. его покровитель Кастелло стал кардиналом, а через год получил кафедру в Бате и Уэллсе. Сменив множество церковных должностей, сам Вергилий в 1508 г. был назначен архидьяконом Уэллса. Не вмешиваясь непосредственно в высокую церковную политику, Вергилий, тем не менее, с интересом за ней наблюдал. После Реформации историк присягнул на верность королю Англии. В 1553 г., когда на престол взошла католичка Мария, Вергилий вернулся в Урбино, чтобы умереть на родине (ум. в 1555 г.).

Свои исторические изыскания Полидор Вергилий начал сразу же после прибытия в Англию. Зная о работе итальянца в этом направлении, Генрих VII лично поручил ему написать обобщающий труд об истории Англии. Изучая средневековые рукописи, Вергилий уделил особо пристальное внимание раннему периоду истории острова. В 1525 г. он впервые опубликовал сочинение Тильды Премудрого. В это время Вергилий близко сошелся со многими влиятельными англичанами, деятелями науки и искусства, дипломатами и представителями высшего духовенства (Колетом, Мором, архиепископами Уорхэмом, Ли и другими). Первый вариант посвященной Генриху VIII «Истории Англии» («Anglica historia»), охватывающий период от высадки легендарного Брута на острове Альбион до 1509 г., был опубликован в Базеле в 1534 г. Прекрасный знаток древних и средневековых (в первую очередь английских) источников, Вергилий поставил под сомнение достоверность старых английских хроник, полагая, что, подобно Тильде и Беде Достопочтенному, изложение английской истории следует начинать с римского завоевания. Лишенный английского патриотизма, Полидор Вергилий старался объективно оценивать многие болезненные для англичан проблемы, в том числе события внешней политики. Скептическое отношение итальянца к древним английским мифам и преданиям вызвало бурю негодования в Англии. Впрочем, несмотря на яростные нападки и гневные обвинения в адрес Вергилия, его текст активно использовался английскими историографами, особенно для рассказа о событиях XV–XVI вв. Важно отметить, что труд Вергилия особо интересен для изучения жизни и нравов английского общества, поскольку, будучи иностранцем, он обращал внимание не только на историю, но и на право, обычаи, традиции англичан, а также на географию и топографию Британии, этимологию названий.

В 1546 г. в Базеле появилось второе издание данного сочинения, еще через девять лет, в 1555 г., «История Англии», изложение событий в которой было доведено до 1537 г., была переиздана в третий раз в Англии.

«Вестминстерская хроника» («The Westminister chronicle») (1381–1394). Хроника составлена двумя монахами Вестминстерского монастыря. Первый работал над текстом за 1381–1383 гг. Второй, которого исследователи называют «монахом из Вестминстера», переработал сочинение предшественника, а затем продолжил его труд. Последний издатель «Хроники» Б. Харви предположила, что «монахом из Вестминстера» был Ричард Эксетер. Он поступил в монастырь в 1358 г. в возрасте 21 года, пять лет провел в Оксфорде, в 1377 г. стал приором. Эксетер имел доступ к богатой библиотеке, проявлял интерес к истории, каноническому праву, астрологии. «Вестминстерская хроника» — бесценный источник для изучения представлений оппозиции о правлении Ричарда II. Текст хроники, составленной за несколько лет до восшествия на престол Генриха IV, явно отражает недовольство подданных Ричардом. В качестве источников монах из Вестминстера использовал документы из королевской канцелярии, а главное — парламентские свитки. В отличие от хронистов тюдоровской эпохи автор данного сочинения уделял большое внимание не только ошибкам Ричарда в управлении Англией, но и его внешнеполитическим промахам.

Ворэн, Жан (Jean de Waurin) — французский рыцарь, советник герцога Бургундского, историограф.

Незаконнорожденный сын знатного рыцаря из Артуа Роберта Ворэна, наследного сенешаля Фландрии. Родился около 1399 или 1400 г. На протяжении всей жизни Жан Ворэн служил герцогам Бургундским. В 1415 г. он вместе со своим отцом и законнорожденными братьями принял участие в битве при Азенкуре, сражаясь на французской стороне. В этом бою погибли его отец и один из братьев. Вплоть до договора в Аррасе 1435 г. Ворэн исправно нес военную службу, нередко участвуя в совместных с англичанами походах, предпринятых герцогом Бедфордом. Закончив военную карьеру, Ворэн остался при герцогском дворе, выполняя обязанности советника и камергера. До 1442 г. Филипп Добрый посвятил его в рыцари и пожаловал владения Форестел и Фонтейн. Время от времени Ворэн выполнял различные дипломатические миссии. Например, в 1463 г. он находился в составе посольства к Пию II, направленного для обсуждения планов военных действий против турок. В 1467 г. хронист сопровождал на турнир в Англию Антуана де Ла Роша, незаконнорожденного сына герцога Бургундского. После смерти Филиппа Доброго Ворэн продолжил служить Карлу Смелому. Ворэн был еще жив в 1473–1474 гг., дата его смерти неизвестна.

Работу над хроникой Ворэн начал в 1446 г. по просьбе своего племянника Валерана, который часто обсуждал с дядей героические деяния древних героев, а также «достойные славы и памяти» подвиги современников. Особенно часто дядя и племянник беседовали об истории «славного и древнего королевства Британии», удивляясь тому, что сами англичане не чтят в достаточной степени «великие свершения» своих «выдающихся и могущественных королей и принцев и многочисленных благородных рыцарей». Отойдя от ратных дел, вдохновленный племянником, Жан Ворэн решил написать по-французски пространную историю Британии, дабы память о совершенных ее правителями достижениях не канула в Лету. Первый вариант труда бургундского хрониста охватывал период с Брута до смерти Генриха V в 1422 г. Вскоре после восшествия на престол Эдуарда IV (1461 г.) Ворэн добавил к своему сочинению продолжение, доведя его до 1443 г. Позднее историк дописал еще одно продолжение, завершив его рассказом о восстановлении Эдуарда Йорка на английском престоле в 1471 г. Само название сочинения Ворэна «Собрание хроник и древних историй Великой Британии, в настоящее время именуемой Англией» («Recueil des croniques et anchiennes istoires de la Grant Bretaigne, a present nomme Engleterre») указывает на его компилятивный характер. В качестве источников Ворэн использовал множество английских, шотландских и континентальных исторических трудов, среди которых он отдавал явное предпочтение «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского, хронике «Брут» (для рассказа о событиях до середины XIV в.), «Хроникам» Жана Фруассара и сочинению бургундца Ангеррана Монстреле (для повествования о периоде с 1400 г. по 1444 г.). Пространная хроника Ворэна насквозь проникнута куртуазным рыцарским духом: историк уделял основное внимание описаниям военных кампаний и рыцарских подвигов, а также знаменитых турниров, пиров и романтических любовных историй. Особую ценность для исследователей представляет самостоятельный рассказ автора о континентальных событиях времен правления Генриха V и Генриха VI, многим из которых Ворэн являлся непосредственным свидетелем. Труд Ворэна изначально предназначался для более широкой аудитории, чем круг ближайших родственников автора. Вскоре после завершения работы один из списков был подарен герцогу Карлу Смелому, другой — Эдуарду IV, третий — графу Винчестерскому, четвертый — графу де Ла Маршу.

Вустерские анналы (Annales prioratus de Wigornia). С небольшими перерывами краткие анналы велись в Вустерском монастыре с конца XI в. до 1377 г. К событиям, упоминаемым в анналах, относятся даты правления монархов, а также крупнейшие английские победы: взятие Берика в 1333 г., битвы при Слейсе, Креси, Невиллс-Кроссе, Кале и Пуатье.

Гальфрид Монмутский (Geoffrey of Monmouth, Galfridus Artur) — клирик, автор «Истории королей Британии» — одного из самых популярных исторических текстов эпохи Средневековья.

Родился около 1100 г. Прозвище Монмутский, очевидно, связано с местом его рождения, в то время как Артур вероятнее всего является именем отца Гальфрида. Примерно с конца 1120-х гг. по 1151 г. Гальфрид входил в коллегию секулярных клириков в Оксфорде. В этот период были созданы все его известные сочинения. Первым из них стали «записанные» по просьбе епископа Линкольна «Пророчества Мерлина», датируемые примерно 1134 г. или же рубежом 1120–1130-х гг. Позднее «Пророчества» вошли в состав «Истории королей Британии», но продолжали довольно широко бытовать и в качестве отдельного текста. Самый известный труд Гальфрида «История королей Британии», принесший ему как мировую славу, так и сомнительную репутацию, датируется временем около 1138 г. Последнее его сочинение — рифмованная «Жизнь Мерлина» — написано между 1149 и 1151 гг. В 1151 г. Гальфрид был избран епископом Сент-Асафа (в Северном Уэльсе), но из-за сложной политической обстановки в этом регионе так и не сумел вступить в должность. Вскоре, в конце 1154 или в 1155 г., Гальфрид скончался.

«История королей Британии» («Historia Regum Britanniae») (в некоторых списках именуемая «Историей бриттов»), вне всякого сомнения, является одним из самых известных и популярных средневековых исторических сочинений, обошедшим по числу сохранившихся рукописей (около двухсот) даже сочинения обладавшего непререкаемым авторитетом Беды Достопочтенного. Гальфрид стал первым автором, подробно рассказавшим историю древней доримской Британии. По утверждению самого историка, в основу его труда была положена некая книга на языке бриттов, которую ему дал глава оксфордских клириков архидьякон Вальтер. Как полагают современные исследователи (впрочем, подобные подозрения возникали еще у средневековых авторов), ссылку на эту книгу Гальфрид сделал с целью придания достоверного вида выдуманным им самим байкам и историям. В увлекательной форме Гальфрид рассказал о заселении острова потомками троянцев, о подвигах и приключениях легендарных и вымышленных правителей (именно в его тексте впервые появилась история о короле Лире и его дочерях), среди которых центральное место занял король Артур. Текст Гальфрида не только вдохновил многих писателей на создание литературных сочинений о его героях, но также дал возможность английским историографам начинать изложение истории острова с момента заселения.

Генрих Хантингдонский (Henry of Huntingdon) — архидьякон Хантингдона, хронист XII в.

Родился около 1088 г. в семье Николаса, первого архидьякона Хантингдона. Образование Генрих получил при дворе епископа Линкольна Роберта Блоэта, канцлера короля Вильгельма II и богатейшего церковного иерарха Англии. В 1110 г. унаследовал пост отца. Генрих также был женат и имел детей. Умер между 1156 и 1164 гг.

Единственным сохранившимся историческим сочинением Генриха Хантингдонского, первый вариант которого был написан около 1130 г., является «История англов» («Historia Anglorum»). Генрих редактировал этот труд на протяжении всей жизни, в результате окончательный вариант охватывает период от походов Цезаря в Британию до 1154 г. Генриха Хантингдонского можно считать типичным средневековым историком, ориентированным на авторитетные труды предшественников: примерно три четверти его собственного текста основывается на сочинениях других авторов, прежде всего — на «Церковной истории» и «Большой хронике» Беды и «Англосаксонской хронике». Заботясь о композиционном совершенстве своей «Истории», Генрих разделил текст на примерно равные по размеру десять книг (в последнем варианте), каждую из которых можно было бы прочитать или выслушать за один раз. Ключевой для Генриха была схема пяти бедствий, соответствующих пяти нашествиям (римлян, скоттов и пиктов, англосаксов, датчан и нормандцев), обрушившимся на Британию в наказание за грехи ее жителей.

Геральд Камбрийский (Giraldus Cambrensis, Gerald of Wales, Gerald de Barry) — клирик, теолог, историограф XII в.

Младший из сыновей знатного нормандского рыцаря Уильяма де Барри и его жены Анхарад, состоявшей в родстве со знатнейшими фамилиями Уэльса. Геральд родился около 1146 г. в замке Манорбир на юго-западе Уэльса (совр. Пемброкшир). Благодаря написанной Геральдом автобиографии исследователям известно о нем куда больше, чем о большинстве историографов того времени. Образование Геральд получил сначала в аббатстве св. Петра в Глостере, а после 1169 г. — в школах Парижа. Около 1174 г. Геральд вернулся на родину и получил назначение легата архиепископа Кентерберийского в диоцез Меневии (Сент-Дэвиде), епископом которого был его дядя по материнской линии Дэвид Фиц-Геральд. Уличив престарелого архидиакона Бреккона (совр. Брекнок) в нарушении целибата, Геральд добился его отставки и получил должность. После смерти дяди в 1176 г. у Геральда сложились напряженные отношения с новым епископом Петром де Лейа, место которого он хотел занять сам. В 1183 г. после очередного конфликта с епископом Геральд совершил первую поездку в Ирландию, в ходе которой начал собирать материал для сочинения об лом острове. В 1184 г. Геральд был приближен к королевскому двору и занимался но преимуществу делами, связанными с Ирландией и умиротворением валлийской знати. В 1194 г. Геральд оставил двор, объяснив свой поступок разочарованием в придворной карьере и стремлением к тихим ученым занятиям. За время службы он получил от короны несколько бенефициев, один из которых, в Честертоне, остался за ним пожизненно. С 1198 г. по 1203 г. Геральд безуспешно вел борьбу за кафедру Минении, в ходе которой он неоднократно совершал путешествия в Рим. Последние двадцать лет жизни Геральд провел в Линкольне, занимаясь научными штудиями.

По количеству написанных им сочинений Геральд Камбрийский может считаться одним из самых плодовитых авторов Средневековья. Им было написано множество агиографических, теологических, исторических сочинений. Наиболее известными среди трудов Геральда являются «Топография Ирландии» («Topographia Hibemica», 1186–1187 гг), «Путешествие по Камбрии» («Itinererium Kambriae», 1191 г.), «Автобиография» («De rebus a se gestis») и трактат «О наставлении государям» («De principis instructione»).

Гильда Премудрый (Gildas Sapiens) — святой, автор самого раннего исторического сочинения, написанного в Британии.

О биографии св. Тильды доподлинно ничего не известно. Сохранившиеся жития содержат весьма противоречивую информацию. Считается, что Гильда родился примерно в середине V в., умер предположительно около 570 г. Скорее всего, Гильда обладал смешанным римско-бриттским происхождением. Неизвестно, был он монахом или пастырем. Единственный сохранившийся труд Тильды «О погибели Британии» («De excidio Britanniae») написан, скорее всего, в первой половине VI в. Текст посвящен концу истории римской Британии и вторжению на остров языческих племен, которое автор трактует как наказание за грехи бриттов.

Графтон, Ричард (Richard Grafton) — издатель и историк.

Ричард родился около 1511 г. в семье скорняка из Шрусбери, но предпочел торговать бакалейными товарами. Его дела шли так успешно, что со временем он перебрался в Лондон. С 1537 г. также стал заниматься издательским делом, печатая в основном религиозную литературу. С 1545 г. Графтон являлся официальным издателем двора наследника престола, а с 1547 г. — короля Эдуарда VI. Опубликованная в 1553 г. прокламация о восшествии на престол леди Джейн Грей привела к утрате звания придворного издателя. Стараясь вернуть благосклонность двора, Графтон опубликовал серию прокламаций, прославляющих королеву Марию. В 1553–1554 гг. он был избран в парламент от Лондона. До конца жизни (1571 г.) Графтон занимался как издательским, так и бакалейным делом.

Среди опубликованных Графтоном исторических произведений следует выделить изданную в 1543 г. хронику Джона Хардинга, снабженную написанным самим издателем прозаическим продолжением (с начала правления Эдуарда IV до 1543 г.). В 1548 г. Графтон переиздал хронику Эдуарда Холла. В 1562 г. вышло в свет его собственное сочинение «Извлечение из английских хроник» («Abridgement of the Chronicles of England»), которое многократно переиздавалось еще при жизни автора. Эта работа была предпринята Графтоном в целях предупреждения появления сочинений Стау, работавшего в том же направлении и издававшегося у конкурента Графтона. Будучи не только любителем древней истории, но и предпринимателем, Графтон пытался опередить своих соперников, первым издавая труды, отвечающие вкусам публики. В 1568 г. была опубликована более пространная «Хроника английской истории» («Chronicle of History of England»), охватывающая период с 1189 г. по 1558 г. Так же как и предыдущий труд Графтона, это сочинение носит компилятивный характер.

Грегори, Уильям (Wiliam Gregory) — лондонский торговец.

Уильям Грегори был сыном дворянина из Суффолка. Сколотил немалое состояние на торговле кожами. В 1450–1451 гг. был избран шерифом Лондона. Долгое время Грегори считался автором одной из лондонских хроник, охватывающих период с 1189 г. по 1469 г. Однако, поскольку Грегори умер в 1467 г., исследователи вынуждены либо отказаться от версии об его авторстве, либо предположить, что после смерти Грегори некий аноним продолжил его работу. Говоря об этой хронике, важно отметить, что ее автор, несмотря на особый интерес к истории Лондона и событиям, произошедшим в столице, также не упускал из виду дела государственного масштаба.

Грей, Томас (Thomas Gray [Grey] of Heaton) — рыцарь, автор «Скалахроники».

Томас Грей происходил из рыцарской семьи из Нортумберленда, члены которой издавна защищали шотландскую границу Англии. Его отец, сэр Томас Грей-старший, служил Эдуарду I и Эдуарду II с 1297 г. В 1314 г. он был взят в плен шотландцами в битве при Бэннокберне. С 1319 г. по 1331 г. являлся шерифом и коннетаблем замка Норем. Томас Грей-младший родился около 1328 г. Военную службу начал нести с 1338 г. во Фландрии под началом Уильяма де Монтегю, графа Солсбери. В 1344 г. был посвящен в рыцари. В этом же году умер его отец. В 1345 г. Грей-младший принес оммаж за родовое поместье Хетон епископу Дарема. В следующем году Грей, подобно отцу, был назначен шерифом и коннетаблем Норема. Во главе своих людей 17 октября 1346 г. Грей сражался в битве при Невиллс-Кроссе. В 1355 г. он был захвачен в плен, в котором провел два года, до того как был выкуплен Эдуардом III. Осенью 1359 г. Грей участвовал в кампании Черного принца во Франции, а в 1367 г. возглавлял одну из экспедиций на восток Франции. Грей был женат на Маргарет, наследнице поместья Прессой в Нортумберленде. Умер рыцарь в середине октября 1369 г., оставив десятилетнего сына Томаса, который, в свою очередь, продолжил нести службу на северной границе Англии.

«Скалахроника» («Scalacronica») — «лестничная хроника» — была написана Греем по-французски во время пребывания в шотландском плену в Эдинбурге. Как рассказывает сам Грей в прологе к своему сочинению, в плену от скуки он стал читать прозаические и рифмованные хроники как на латыни, так на французском и английском языках, в результате чего у него пробудился интерес к истории. По утверждению Грея, однажды во сне он увидел пятиступенчатую лестницу. Явившаяся в том же сне пророчица Сивилла не только разъяснила рыцарю значение сна (на каждой ступени лестницы располагались авторы прошлого, описавшие в своих трудах различные периоды истории Британии), но и открыла ему план предстоящей работы. Результатом труда Грея стала история Британии с древнейших времен до 1363 г. «Скалахроника» разделена на пять частей. Первые четыре части полностью являются компиляцией из других сочинений (начиная от Тильды и Беды и заканчивая Ранульфом Хигденом). Особый интерес для исследователей представляет пятая книга, которая начинается с восхождения на престол Эдуарда I: она содержит множество важных сведений о войнах с Шотландией, основанных на личном опыте Грея и на воспоминаниях его отца (подвигам Грея-старшего в хронике уделяется особое внимание). Часть сохранившейся в единственном списке хроники (с 1340 г. по 1355 г.) была утеряна английским антикварием XVI в. Джоном Лиландом. О ее содержании можно судить лишь по конспекту Лиланда.

«Дар истории» («Eulogium historiarum sive temporis») (написан после 1366 г.). Предположительно, автором этой хроники был монах из Мальмсбери Томас. Первая из пяти книг «Дара истории» представляет собой краткую всемирную историю от Сотворения мира до вознесения Христа; вторая — повествование о путешествиях апостолов и правлении пап до Иннокентия V; третья — описание мировых империй; четвертая — география мира; пятая — история Британии от Брута до 1366 г. Хотя четыре книги содержат множество заимствований из «Полихроникона» Хигдена, анонимный автор был недоволен многими трактовками знаменитого предшественника, находя расхождения в его тексте с трудами авторитетнейших авторов (Иеронима, Исидора, Беды и Уильяма Мальмсберийского). Отвергнув критику Хигдена в адрес Гальфрида Монмутского, неизвестный историограф практически полностью скопировал текст «Истории бриттов».

Для описания более поздних событий автор «Дара истории» использовал одну из версий хроники «Брут», лишь с 1354 г. текст перестает носить чисто компилятивный характер. Однако следует признать, что так же, как и Ранульфа Хигдена, современность привлекала этого анонимного хрониста меньше, чем древность, что не могло не сказаться на лаконичности повествования в последней части.

«Дара истории» продолжение («Eulogium historiarum sive temporis continuatio»). В начале XV в. анонимный монах предпринял попытку добавить продолжение к «Дару истории», доведя его до 1413 г. Содержание хроники не оставляет сомнения в принадлежности анонима к францисканскому ордену, а также в его связи с Кентербери. Это позволяет предположить, что он являлся членом кентерберийского конвента миноритов. Особый интерес для исследователей представляет последняя часть хроники, которая, по всей видимости, была составлена параллельно с описанными в ней событиями. Помимо официальных документов, в частности парламентских свитков, автор активно прибегал к рассказам очевидцев и «слухам», ходившим в народе.

«Делакре хроника, 1337–1403» («Dieulacres Abbes Chronicle»).

В цистерцианском аббатстве Делакре в Стаффордшире хронику вели начиная с XIII в. Ее окончательный вариант, датируемый 1403 г., состоит из трех частей. Первая часть, скомпилированная из произведений Беды, Геральда Камбрийского, Ранульфа Хигдена и других авторов, посвящена описанию Англии: ее законов, обычаев, географии. Вторая (самая объемная) является историей аббатства и его покровителей — графов Честерских. Третья часть, непосредственно повествующая о войне между Англией и Францией, охватывает период с 1337 г. по 1403 г. До смерти Эдуарда III хроника следует тексту продолжения «Полихроникона» из Сент-Олбанса с добавлениями фрагментов широко известного «Бридлингтонского пророчества». Работавший в конце правления Ричарда II хронист, несомненно, принадлежал к сторонникам короля: любые выступления против Ричарда трактуются им как «несправедливые» и «преступные» мятежи. Тем не менее с 1400 г. оценка Генриха IV, являвшегося личным патроном аббатства, также вполне позитивна, что, вероятно, связано со сменой хрониста (возможно, с 1400 г. по 1403 г. хроника велась новым монахом, сторонником Ланкастеров, вступившим в обитель после смены династии).

«Деяния Генриха V» («Gesta Henrici Quinti»). Имя автора этого сочинения неизвестно, однако его близость к королевскому двору не вызывает сомнения; предположительно, он был королевским капелланом. Историограф находился рядом с королем во время восстания лоллардов, сопровождал Генриха во Францию в 1415 г., наблюдал лондонский триумф короля после победы при Азенкуре, присутствовал в Кале во время встречи короля и императора Сигизмунда с герцогом Бургундии в 1416 г. Рассказом об этой встрече и заканчивается текст «Деяний». Установить причину, по которой автор решил закончить или не смог продолжить работу над этим сочинением, не представляется возможным. Не исключено, что анонимный клирик просто решил поведать о тех событиях, которые он видел собственными глазами. Последнее обстоятельство делает этот источник исключительно ценным для изучения первой континентальной кампании Генриха V. Говоря об отличительных особенностях этого небольшого текста, хочется отметить, что его автор кажется чрезвычайно религиозным человеком, склонным усматривать волю Всевышнего в любом, даже самом заурядном событии. В соответствии с традицией автор довольно часто приводит пространные речи и диалоги героев.

Джон Гластонберийский (John of Glastonbury) — бенедиктинский монах из Гластонбери.

О биографии этого бенедиктинского монаха из Гластонбери ничего не известно, кроме того, что он являлся автором сочинения, озаглавленного как «Хроника или древности гластонберийской церкви» («Cronica sive antiquitates Glastoniensis ecclesie»). Скомпилированная из трудов предшественников (Уильяма Мальмсберийского, Адама из Домерхама, Геральда Камбрийского, Ранульфа Хигдена и др.) история монастыря начинается с Иосифа Аримафейского и доведена до 1342 г. Опираясь на труды авторитетных авторов, Джон Гластонберийский использовал их довольно своеобразно, неизменно трактуя любые сомнения в пользу своего монастыря. Например, если Уильям Мальмсберийский и Ранульф Хигден сочли погребенного в Гластонбери св. Патрика не тем Патриком, что крестил Ирландию, то Джон прямо написал о том, что «апостол Ирландии» не только нашел упокоение в сей славной обители, но и был ее первым аббатом. Эта хроника является ценнейшим источником по монастырской и региональной истории, но в ней практически ничего не сообщается о событиях государственного масштаба. Джон Гластонберийский умер после 1400 г. В конце XV в. другой монах, Уильям Уинч, продолжил эту хронику, добавив к ней краткие анналы до 1497 г.

Джон из Рединга (John of Reading) — бенедиктинский монах из Вестминстера.

Впервые в монастырских документах Джон из Рединга упомянут под 1340 г. В следующем году Джон принял сан и провел первую мессу. С 1350 г. по 1353 г. он занимал должность главы лазарета. Неизвестно, в каком году Джон возглавил скрипторий монастыря, но очевидно, что он занимал эту должность вплоть до своей смерти в 1368 г. или 1369 г.

Формально написанная Джоном из Рединга хроника («Chronica») является очередным продолжением Сент-Олбанской хроники «Цветы истории», приобретенной Вестминстером в 1265 г., однако на самом деле этот текст, охватывающий историю Англии с 1346 г. по 1367 г., никак не связан с предшествующим сочинением. Исследователи предполагают, что работу над своим трудом Джон начал довольно поздно (около 1366 г.), в результате чего в первой части встречаются ошибки в хронологии. Вплоть до 1356 г. изложение событий основано на материале «Полихроникона» Ранульфа Хигдена и хроники Роберта из Эйвсбери; в то время как при написании последней, самостоятельной части он опирался главным образом на свидетельства очевидцев и документальные источники. Несмотря на то что в центре повествования Джона из Рединга находятся войны Эдуарда III, историограф не забывает упоминать о проблемах, связанных непосредственно с Вестминстером. Любимым героем историографа, вне всякого сомнения, является Черный принц: хронист не устает превозносить благочестие и праведность последнего, его уважение к церквям и личное целомудрие, в награду за которые Бог посылает военные победы.

Джон из Уитхэмстеда (John of Whethamstede) — аббат Сент-Олбанса, английский гуманист.

Джон, сын Хью Востока, родился в местечке Уитхэмстед (графство Херефорд), от которого и происходит его имя (латинская форма — Frumentarius). В шестнадцатилетнем возрасте вступил в бенедектинекий монастырь Сент-Олбанс, предварительно окончив школу при данной обители. В 1420 г. был избран аббатом Сент-Олбанса. В 1423 г. посетил церковный собор в Павии. В 1440 г. Джон оставил пост настоятеля, однако после смерти своего преемника Джона Стока в 1451 г. вновь стал аббатом Сент-Олбанса. Умер Джон из Уитхэмстеда 20 января 1465 г.

Одним из наиболее примечательных сочинений Джона является его четырехтомный трактат «Granarium», посвященный истории и литературе. В названии аббат Сент-Олбанса обыгрывает свое имя: Granarium — «житница», Frumentarius — «хлеботорговец». Текст представляет собой своеобразную энциклопедию: собранные им «зерна» знания Джон разместил в алфавитном порядке. «Granarium» считается первым гуманистическим сочинением исторического жанра, написанным англичанином. В четвертом томе, озаглавленном «De viris illustribus» («О знаменитых мужах»), Джон из Уитхэмстеда поставил под сомнение достоверность рассказа Гальфрида Монмутского о Бруте и происхождении бриттов, а также в целом охарактеризовал «Историю королей Британии» как скорее поэтическое, чем историческое сочинение.

«История жизни и правления Ричарда II» («Historia vita et regni Ricardi II»). Анонимная хроника, составленная в монастыре г. Ившем (Уэльс) около 1402 г. Хронист явно являлся сторонником дома Ланкастеров, тем не менее он довольно сдержан в негативных оценках правления Ричарда. В качестве источников этот монах использовал продолжение «Полихроникона» монаха из Вустера Джона Малверна, хроники Томаса Уолсингема, парламентские свитки (для описания парламента 1397 г.), собственные воспоминания и свидетельства очевидцев (о продвижении войск Генриха Болингброка в 1399 г.). Автор почти не уделял внимания внешней политике Ричарда II, полностью сосредоточившись на событиях внутри Англии.

Капгрейв, Джон (John Capgrave) — приор августинцев в Линне, теолог, историк.

Родился 21 апреля 1393 г. в Линне (Норфолк), где и провел большую часть жизни. В 1410 г. вступил в обитель августинцев в Линне, а семь лет спустя принял священнический сан. После этого в течение пяти лет изучал теологию в орденской школе в Лондоне, а затем в Кембридже. В 1425 г. Капгрейв стал доктором богословия, после чего еще два года преподавал в университете, заслуженно пользуясь репутацией самого образованного представителя своего ордена в Англии. В 1445 г. был избран приором монастыря в Линне, а в 1453 г. — провинциальным приором. Умер Капгрейв 20 августа 1464 г.

На протяжении жизни Джон Капгрейв написал множество трудов, в основном по теологии (большей частью комментарии к различным книгам Библии), как на латыни, так и на английском языке. Капгрейв также весьма успешно упражнялся в стихосложении: «Житие святой Екатерины» написано им на английском языке стихами. Многие из своих трудов Капгрейв посвятил знаменитому покровителю историографов и поэтов Хэмфри Глостеру. В конце 1446 г. или начале 1447 г. Капрейв для Генриха VI написал на латыни «Книгу о знаменитых Генрихах» («Liber de illustribus Henricis») в трех частях: первая посвящена императорам, вторая — королям, третья — всем остальным знаменитым людям с этим именем. Каждая глава представляет собой небольшой панегирик, превозносящий достоинства очередного обладателя имени Генрих. В качестве образца была использована рифмованная «Жизнь Генриха V» Томаса Элхэма. После 1461 г. Капгрейв принялся за написание прозаической «Хроники Англии» («Abbreviacion of Cronicles») на английском языке, которую условно можно разделить на две части. Первая представляет собой всемирную историю от Сотворения мира до начала царствования Генриха III. Вторая же является историей Англии с 1216 г. по 1417 г. По всей видимости, Капгрейв планировал довести ее до восшествия на престол Эдуарда IV. Для работы над столь масштабным трудом Капргейв использовал целый ряд знаменитых исторических сочинений. Для первой части, кроме Библии, были привлечены Иероним, Исидор, Беда, Гуго Сен-Викторский и другие. Для второй — «Брут», «Полихроникон» и его продолжения, «История жизни и правления Ричарда II», а также труды Томаса Уолсингема. Исторические сочинения Капгрейва весьма четко отражают изменения в трактовке недавнего прошлого под давлением политической ситуации. Если в более ранних трудах Капгрейв приветствовал восшествие на престол Генриха Ланкастерского, то в последней работе, адаптируясь к йоркистской позиции, он трактовал коронацию Генриха как узурпацию.

Керкстолл аббатства хроники (Kirkstall Abbey Chronicles). В конце правления Эдуарда III в цистерцианском монастыре в Керкстолле (Йоркшир) была составлена история Британии начиная с Кердика (первого короля западных саксов) и заканчивая 1360 г., известная в историографии как «Длинная хроника аббатства Керкстолл». Изложение событий правления Эдуарда III в этой хронике является компиляцией из двух источников: «Золотой истории» Джона Тайнмутского (до сих пор не опубликованной) и «Бридлингтонского пророчества» (заимствования из последнего преобладают). Анонимный монах задумал эту часть работы как «подтверждение фактами» цитат из «Пророчества».

Вскоре после коронации Генриха IV в монастыре в Керкстолле была составлена «Краткая хроника», охватывающая события с 1356 г. до 1399 г. Ее автор уделяет больше внимания событиям в монастыре, чем внешней политике Английского королевства, тем не менее он не склонен игнорировать ее полностью, подробно разбирая династические претензии Эдуарда III, а также останавливаясь на важнейших сражениях. Наибольший интерес у исследователей вызывает описание правления Ричарда II, поскольку симпатии этого хрониста почти до самого конца находятся на стороне короля. Вплоть до конца 1397 г. Ричард изображается как сильный и мудрый правитель, способный установить порядок в королевстве. Победа оппозиционеров и коронация короля из династии Ланкастеров вынудила автора внести определенные изменения в последнюю часть текста (1398–1399 гг.).

«Краткая английская хроника» («А Short English Chronicle») (от Альбины до 1465 г.). Составлена на английском языке вскоре после 1465 г. лондонцем, принадлежавшим к сторонникам дома Йорков. Хроника начинается с истории о принцессе Альбине и ее сестрах и доведена до 1413 г., представляя собой краткую компиляцию из хроники «Брут» и ее продолжений. Краткая «авторская» часть больше походит на анналы, чем на хронику.

Крауленд монастыря история («Historia monasterii Croylandensis»). В начале XII в. в бенедиктинском монастыре Крауленд (Линкольншир) от имени аббата Ингульфа (около 1045–1109 гг.) была составлена первая история этой обители, охватывающая период с 616 г. по 1066 г. В первой половине XIII в. хроника была доведена до 1117 г. В период правления Эдуарда IV было составлено так называемое «Первое продолжение хроники монастыря Крауленд», представляющее собой не только рассказ об обители (с 1144 г. по 1470 г.), но и компилятивную хронику английской истории. В качестве основных источников по истории королевства анонимный автор, по видимости, использовал наиболее популярные сочинения (хронику «Брут», «Полихроникон», возможно, сочинения Томаса Уолсингема), в результате в тексте нередко встречаются противоречивые оценки, в частности в отношении борьбы Ричарда II с оппозицией. Наибольший интерес у исследователей вызывает последняя часть хроники, посвященная началу Войны роз. Анонимный автор, вне всяких сомнений, принадлежал к сторонникам дома Йорков. Весной 1486 г. к хронике было добавлено новое продолжение (с 1459 г.), в результате она была доведена до мая 1486 г. «История монастыря Крауленд» является одним из важнейших источников по истории Англии эпохи Войны Алой и Белой розы.

Кретон, Жан (Jean Creton) — французский рыцарь, историк и поэт.

О ранней биографии и предках Кретона ничего не известно. С 1386 г. находился на службе при дворе герцога Бургундского. Весной 1399 г. прибыл в Англию с целью «развлечься и посмотреть страну». Летом этого года принял участие в ирландском походе Ричарда II под началом Джона де Монтегю, графа Солсбери. Кретон и Монтегю были вместе с королем во время его пленения и сопровождали его в Лондон. Кретон вернулся во Францию до низложения Ричарда II; продолжил служить герцогу Бургундскому, детали его карьеры неизвестны. Умер Жан Кретон около 1420 г.

По словам самого Кретона, после пленения Ричарда граф попросил его написать историю «об этих трагических событиях». В конце 1401 г. (или начале 1402 г.) Кретон в написанных по-французски стихах (хроника выдержана в стиле рыцарских романов) поведал об увиденном им, добавив рассказ о низложении короля и возвращении принцессы Изабеллы во Францию.

Кэкстон, Уильям (William Caxton) — английский первопечатник, торговец, дипломат, историк.

Родился около 1422 г., предположительно в графстве Кент. Его отец, по-видимому, был состоятельным человеком, поскольку около 1438 г. смог устроить сына в обучение к богатому лондонскому торговцу Роберту Ладжу, который являлся заметной фигурой в компании «Купцов-авантюристов». Закончив обучение, Кэкстон открыл собственное дело, поставляя в Брюгге английскую шерсть и олово (с 1465 г. по 1470 г. возглавлял там гильдию английских купцов). Во время поездки в Кельн (1471–1472 гг.) освоил печатное дело. В 1476 г. Кэкетон привез печатный станок в Англию и установил его в Вестминстере. Первую опубликованную книгу — выполненный им самим перевод с французского романа Р. Лефевра «История Трои» — Кэкстон посвятил Маргарите, сестре короля Эдуарда IV Йорка, вышедшей замуж за герцога Бургундского. Помимо издательской деятельности Кэкстон развернул широкую торговлю книгами, привозя их из Франции и Голландии. В 1482 г. Кэ кетоном был напечатан «Полихроникон». Издатель не только переработал перевод Джона Тревизы (модернизировав язык и опустив все вставки в авторский текст Хигдена), но и снабдил его собственным продолжением, доведя хронику до 1461 г. В 1495 г. многотомный «Полихроникон» был еще раз переиздан учеником Кэкстона Уинкином де Уордом.

Кэмден, Уильям (Wiliam Camden) — антикварий.

Родился в Лондоне 2 мая 1551 г. в семье художника. Учился сначала в школе при соборе Св. Павла, а с 1566 г. — в Оксфордском университете, который закончил без ученой степени. Благодаря поддержке декана Вестминстера Габриэля Гудмана Кэмден в 1575 г. получил должность преподавателя в Вестминстерской школе, в которой проработал двадцать два года. В 1593 г., будучи уже знаменитым историком, он был назначен директором школы, а через два года получил должность одного из главных герольдов королевства (Clarenceux King of Arms).

Однако Кэмден прославился не на ниве просвещения, а благодаря объемному труду по топографии и истории Британии, составленному на основе материалов, собранных во время путешествий по Англии. Первое издание «Британии» («Britannia») было опубликовано в 1586 г. Несмотря на то что труд был написан по-латыни, он был чрезвычайно популярен и к 1607 г. выдержал семь изданий. В 1610 г. при участии самого Кэмденабыл опубликован английский перевод «Британии». Работая над «Британией», обходя графство за графством, Кэмден не только собрал и изучил множество древностей и средневековых текстов, а также опубликованных и рукописных работ своих предшественников и современников, но даже выучил валлийский и староанглийский язык. В 1597 г. Кэмден получил заказ написать историю правления королевы Елизаветы. Для осуществления этого проекта ему был открыт доступ к королевским и государственным архивам. В 1615 г. «Анналы деяний Елизаветы, королевы Англии и Ирландии» («Annales rerum Anglicarum, et Hibemicarum, regnante Elizabetha, or the History of Elizabeth») были завершены, но опубликованы они были только после смерти автора (в 1625 г. в Лейдене, а в 1627 г. в Лондоне), скончавшегося 9 ноября 1623 г.

Кювелье, Жан (Jean Cuvelier) — клирик при дворе Карла V, трувер.

Самым известным сочинением Кювелье является поэма о Бертране Дюгеклене — «La chanson de Bertrand de Guesclin» (в разных версиях 22–25 тысяч стихов), написанная сразу после смерти великого коннетабля в 1380 г. Скорее всего, лично Дюгеклена Кювелье не знал (хотя и мог видеть во время официальных церемоний) — свою версию биографии знаменитого бретонца трувер писал на основе хроник из Сен-Дени, официальных документов и устных рассказов. Изобилующая литературными топосами и клише, а также фактологическими ошибками самого разного толка, поэма Кювелье тем не менее может считаться одним из ценнейших источников не только для изучения исторической или литературной традиции, но и непосредственно военной истории.

Ланеркоста хроника (1201–1346) («Lanercost chronicle»). Хроника составлена в конце 40-х гг. XIV в. анонимным автором, предположительно францисканским монахом из Ланеркоста. Подобно другим францисканцам, минорит из Ланеркоста также активно интересовался историей своего ордена. Рассказывая о правлении Эдуарда II, хронист решительно осуждает королевскую тиранию, а также греховные действия фаворитов государя, открыто демонстрируя симпатии баронской оппозиции. Месторасположение монастыря на границе с Шотландией предопределило особый интерес автора к англо-шотландским войнам. Примечательно, что, вынося «приговор» Эдуарду II, анонимный автор поставил в один ряд неспособность короля «управлять собственным государством и защитить его от шотландцев». Прощая Эдуарду III заключенный им в юности мир с Шотландией, минорит в патриотическом духе описывает ход возобновленной в 1333 г. войны.

Лвид, Хэмфри (Humphrey Llwyd) — антикварий, картограф.

Единственный сын и наследник валлийского рыцаря сэра Роберта Лвида родился в 1527 г. в Денби (Северный Уэльс). В 1551 г. получил магистерскую степень в Оксфорде и через два года поступил в качестве личного врача на службу к Генри Фицалану, графу Эранделу. Благодаря покровительству графа Лвид неоднократно избирался в парламент. В 1559 г. женился на Барбаре, сестре лорда Ламли, зятя Эрандела. В 1566–1567 гг. Лвид вместе с Эранделом совершил поездку по Европе, во время которой познакомился с картографом Абрахамом Ортелиусом, пригласившим его принять участие в работе над созданием атласа Британии. Помимо созданной по заказу Ортелиуса карты Уэльса с комментариями, которая выдержала 50 переизданий с 1571 г. по 1741 г., Лвидом было написано несколько сочинений, посвященных главным образом истории родного края. Завершенная в 1559 г. «Хроника Уэльса от правления короля Кадваладра до 1294 г.» («Cronica Walliae a rege Cadwalader ad annum 1294») была опубликована в английском переводе Дэвида Пауэла в 1584 г. уже после смерти Лвида (1568 г.). В посмертно изданном «Кратком описании Британии» («Commentarioli Britannicae descriptionis fragmentum», в английском переводе Томаса Твина «The Breviary of Britayne», 1573 г) центральное место уделялось защите Гальфрида Монмутского от «нападок» Полидора Вергилия.

Ле Бейкер, Жоффруа (Джеффри) (Geoffrey le Baker) — каноник из Оксфордшира, автор ряда исторических сочинений.

Родился в деревне Суинбук в графстве Оксфорд около 1326 г. Предположительно, был регулярным каноником в Осни (сам автор называл себя «clericus»), работавшим в библиотеке местного монастыря. В июле 1347 г. Ле Бейкер закончил небольшую хронику (Chroniculum), представляющую собой серию кратких анналов от Сотворения мира до 1336 г. Это произведение, а также другие написанные им сочинения Ле Бейкер посвятил своему покровителю сэру Томасу де Ла Мору, одному из самых влиятельных людей графства. Последнее обстоятельство привело к тому, что очень долго некоторые труды Ле Бейкера (например, «Жизнь и смерть Эдуарда II») приписывались де Ла Мору. Кроме семьи де Ла Мор, Джеффри Ле Бейкер имел тесные связи с другой знатной фамилией в Оксфордшире, а именно с Боэнами, графами Херефордскими.

Самым известным трудом Ле Бейкера является «Хроника» (Chronicon), охватывающая период с 1303 г. по 1356 г. Излагая события до 1341 г., автор опирался главным образом на текст Адама Маримута, добавляя к нему небольшие пассажи, заимствованные из других источников. Практически совершенно не интересуясь событиями в Англии, Ле Бейкер чрезвычайно подробно повествует о ходе военных действий в Шотландии и Франции: его рассказы о континентальных кампаниях короля Эдуарда и принца Уэльского отличаются информативностью и вниманием к деталям. Увлечение хрониста описаниями поединков и тактических приемов, речами полководцев, а также турнирами и придворными праздниками свидетельствует о его ориентации на литературные вкусы рыцарства. Очевидно, что при описании событий во Франции Ле Бейкер опирался прежде всего на официальные документы, в том числе на королевские письма, полученные им от знатных покровителей. Скончался Джеффри Ле Бейкер около 1358 г.

Ле Бель, Жан (Jean le Bel) — льежский каноник, поэт, историограф.

Родился около 1290 г. в Льеже в семье благородного рыцаря Жиля дель Канжа, от которого и унаследовал прозвище Ле Бель (Красивый). Все предки Жана принадлежали к городскому патрициату и занимали важные должности в органах городского управления: среди них были эшевены, старшины и даже бургомистры. Около 1312 г. Ле Бель получил место каноника собора Св. Ламберта, а чуть позднее — должность «пробста» при церкви Св. Иоанна. При этом неизвестно, был ли Жан Ле Бель посвящен в духовное звание, поскольку обе должности не были непосредственно сопряжены с исполнением священных обрядов. Благодаря связям и литературному таланту (Ле Бель сочинял баллады и вирелэ) будущий историограф был хорошо известен при дворе графа Геннегау. Вместе с Жаном де Бомоном (дядей английской королевы Филиппы), отправившимся на помощь Эдуарду III, Ле Бель участвовал в шотландской кампании 1327 г.

В 1352 г. Жан Геннегау попросил его написать по-французски хронику (chronique) современной истории. Труд Жана Ле Беля, охватывающий период с конца XIII в. до 1363 г., посвящен в основном войнам Эдуарда III. Именно повествование «о походах и сражениях, воинских подвигах и доблести» стало главным предметом хроники. Свой прозаический труд Жан Ле Бель противопоставлял рифмованным рыцарским романам и хроникам, описания войн в которых, по его мнению, не соответствовали действительности, были полны выдумок и смешных фантазий. Хроника Ле Беля является важнейшим источником по многим аспектам Столетней войны, шотландскому походу Эдуарда в 1327 г., взаимоотношениям Англии с Фландрией и Бургундией, войне в Бретани.

Лиланд, Джон (John Leland) — королевский антикварий, поэт.

Родился в Лондоне около 1503–1504 гг. Учился в школе Св. Павла, а с 1519 г. — в Кембридже, который закончил в 1521 г., после чего перебрался сначала в Оксфорд, а потом во Францию и Италию. Блестящее знание разных наук и древних языков позволило Лиланду после возвращения в Англию в 1529 г. стать наставником сыновей герцога Норфолкского и графа Хантингдонского. Кроме того, Генрих VIII назначил его своим капелланом и главой библиотеки, даровав Лиланду титул королевского антиквария. В 1533 г. король приказал Лиланду проводить изыскания во всех библиотеках, монастырях, аббатствах и колледжах и собирать древние рукописи. В течение шести лет (1540–1546 гг.) Лиланд путешествовал по Англии и Уэльсу, собирая и изучая средневековые рукописи, а также описывая всевозможные памятники и древности. Результат его труда был представлен в виде рукописи, озаглавленной «Путешествие и тщательное исследование… английских древностей» («The Laboryouse Journey & Serche… for Englandes Antiquitees»), преподнесенной королю в качестве новогоднего подарка (в 1549 г. текст был издан Джоном Бэйлом). Начиная с 1542 г. Лиланд также вел работу по отбору для королевской библиотеки рукописей из закрытых в ходе Реформации монастырей. В это время он написал множество научных трудов, в том числе ставшие широко известными трактаты против Полидора Вергилия, а также ряд поэтических произведений. Опубликованная в начале XVII1 в. Томасом Хирном часть научных сочинений Лиланда насчитывает полтора десятка томов («The Itinerary of John Leland the Antiquary», 9 vols.; «Joannis Lelandi antiquarii de rebus Britannicis collectanea», 6 vols.). В 1547 г. официально было засвидетельствовано помешательство Лиланда; скончался историк 18 апреля 1552 г.

Сам Лиланд за всю жизнь опубликовал только одно свое прозаическое научное сочинение «Утверждение прославленнейшего Артура, короля Британии» («Assertio inclytissimi Arturii regis Britanniae», 1544 г.), которое в 1582 г. было переведено на английский язык и переиздано Ричардом Робинсоном. Этот трактат, направленный непосредственно против итальянского историка Полидора Вергилия, посвящен доказательствам существования короля Артура и достоверности сочинения Гальфрида Монмутского. Позднее Лиланд написал еще один трактат на эту же тему «Похвала и защита Гальфрида Артура Монмутского от Полидора Вергилия» («Codrus, sive, Laus et defensio Gallofridi Arturii contra Polydorum Vergilium»).

Лондонские анналы (Annales Londonienses). На базе «Лондонских анналов», охватывающих период с 1194 г. по 1330 г. и написанных в начале 30-х гг. XIV в., были составлены «Анналы собора Св. Павла» («Annales Paulini»), в которых отражены основные, с точки зрения автора, события за период с 1307 г. по 1341 г. Авторы этих анналов имели доступ ко многим официальным документам. Интересуясь не только городскими и религиозными вопросами, эти анонимы постарались уделить внимание шотландским войнам, а также объявленной войне во Франции.

Лондонские хроники (Chronicles of London). Самым ранним образцом городской хроники Лондона считается написанная на латыни в правление Генриха III «Хроника лондонских мэров и шерифов» («Cronica maiorum et vicecomitum Londoniarum»), автором которой, предположительно, являлся олдермен Арнольд Фиц-Тедмар.

В первой половине XIV в. на французском языке анонимным горожанином (возможно, занимающим какой-то из постов в столичной администрации) была составлена новая хроника («Croniques de London»), охватывающая период с 1259 г. по 1343 г. И хотя основной интерес автора был явно сосредоточен на городских делах, он, тем не менее, не мог обойти вниманием события государственного масштаба. Неизвестный горожанин не только смог описать ликование жителей столицы по поводу королевских побед, но также не забыл упомянуть о непосредственном участии лондонцев в военных успехах Англии. Довольно любопытны простодушные рассуждения автора о «недостойном поведении» в боях французских монархов и рыцарей.

В середине и во второй половине XV в. в Лондоне было написано множество хроник «городского» типа. В качестве языка историописания большинство представителей городского сословия в этот период избирали английский. Как правило, историю города авторы XV в. начинали излагать с 1189 г., поскольку именно в правление Ричарда Львиное Сердце мэрия и городская коммуна смогли добиться ряда привилегий. Как и веком раньше, лондонцы редко писали исключительно о жизни столицы. Несмотря на то что сообщения о государственных или международных делах в городских хрониках отличаются не только краткостью, но также (довольно часто) неточны, источники данного типа содержат ценнейший материал для изучения «общественного мнения», слухов и сплетен, а также для исследований в области организации официальной пропаганды и репрезентации власти.

Маримут, Адам (Adam Murimuth) — правовед, историограф.

Родился между 1274 г. и 1275 г. в местечке Файфилд в графстве Оксфорд. В 1308 г. закончил Оксфордский университет, получив степень доктора гражданского права. Некоторое время был проктором в Оксфорде, в 1317 г. занимал эту же должность в Кентербери. Начиная с 1311 г. выполнял различные дипломатические миссии при папском дворе в Авиньоне. В награду за дипломатическую службу в 1320 г. получил от короля пребенду в Херефорде. В 1325 г. Адам назначен старшим викарием архиепископа Кентерберийского. В 1328 г. стал регентом хора в Эксетере, сочетая эту должность с пребендой в Виадсвери в диоцезе Линкольн. До конца жизни хронист (ум. 1347 г.) сохранил прочные связи с королевским двором и архиепископской кафедрой в Кентербери.

Назвав свой труд «Продолжением хроник» («Continuatio chronicarum»), Адам Маримут объясняет в прологе, что взялся за написание работы по истории, поскольку в хранящихся в Эксетере хрониках изложение событий доведено до 1302 г., а в «Вестминстерских хрониках» — до 1305 г. По всей видимости, знаменитый правовед приступил к работе над своей хроникой около 1325 г., но многочисленные разъезды по королевским поручениям оставляли мало времени для занятий историей. Возможно, именно этим объясняется краткость первоначального варианта хроники, который был закончен в 1337 г. и охватывал период с 1303 г. по 1337 г. С другой стороны, краткость первой части может быть связана с тем, что главным источником для Маримута служила собственная память, а также его журнал. В пользу последнего предположения свидетельствует скудость информации о событиях в Англии в середине правления Эдуарда II, когда Адам находился в Авиньоне. Определенная близость хрониста к королевскому двору открыла для него доступ ко многим официальным документам, которые он нередко приводит полностью. С 1341 г. по 1347 г. Маримут неоднократно перерабатывал текст (всего исследователи насчитывают четыре редакции), в итоге доведя его до 1346 г. Хроника Адама Маримута является ценнейшим источником по истории низложения и убийства Эдуарда II (например, он первым из английских авторов сообщил о том, что король был убит при помощи раскаленного прута), а также по взаимоотношениям Англии с папской курией и дипломатическим переговорам в начале Столетней войны.

Маримута Адама Продолжатель (1337–1377) и Маримута Адама Продолжателя Продолжатель (1377–1380). Обе хроники являются продолжениями седьмой книги «Полихроникона» и по ошибке были атрибутированы издателями XVIII–XIX вв. как продолжения сочинения Адама Маримута. Вероятно, оба анонимных автора были монахами из Сент-Олбанса.

Монстреле, Ангерран де (Enguerran de Monstrelet) — бальи герцога Бургундского, хронист.

Родился в конце XIV в. в семье знатного пикардийского рыцаря. Всю жизнь провел на службе у герцогов Бургундских в Камбре: сначала в должности сборщика налогов (1436 г.), затем одного из бальи (1436–1440 гг.), наконец — прево города (1444–1446 гг.). В 1445 г. Монстреле был назначен бальи Волинкура и исполнял эти обязанности вплоть до своей смерти в июле 1453 г. Написанная им хроника («La chronique») была задумана как продолжение труда Жана Фруассара, а посему охватывает период с 1400 г. по 1444 г. Так же как и хронист из Валансьенна, Монстреле опирался не только на документальные источники, но и на устные свидетельства очевидцев. Избрав текст Фруассара в качестве образца для подражания, Монстреле не смог создать столь же увлекательное для чтения произведение. Тем не менее его текст не только весьма информативен, но и довольно точен.

Мэтью Пэрис (Матвей Парижский) (Matthew Paris, Matthaeus Parisiensis) — бенедиктинский монах из Сент-Олбанса, самый авторитетный историограф XIII в.

О биографии одного из самых прославленных хронистов XIII в. известно чрезвычайно мало. Самые ранние сведения о нем связаны с вступлением в 1217 г. в бенедиктинский монастырь в Сент-Олбансе (Херефордшир), в котором он состоял вплоть до своей смерти в 1259 г. Неясно, что именно означает прозвище Parisiensis (или de Parisius): возможно, в юности хронист учился в Парижском университете или же это просто латинизированная форма английского родового имени Пэрис. Вплоть до 1236 г. Мэтью работал в монастырском скриптории под началом Роджера из Вендовера, автора «Цветов истории» («Flores historiarum») — всемирной хроники от Сотворения мира и до 1235 г. После смерти наставника Мэтью возглавил монастырский скрипторий и продолжил работу над хроникой. Собирая материал для своих трудов, Мэтью не ограничивался богатой монастырской библиотекой и королевским архивом, к которому имел доступ благодаря покровительству Генриха III, но совершал многочисленные поездки по Англии и за ее пределами. Хронист также состоял в активной переписке с государственными мужами и другими историографами. Кроме «Большой хроники» («Chronica maiora»), над которой Мэтью Пэрис работал всю жизнь, им были написаны «Извлечение из хроник» («Abbreviatio chronicorum»), «Деяния аббатов Сент-Олбанского монастыря» («Gesta abbatum monasterii sancti Albani») и несколько агиографических сочинений. Следует отметить, что Мэтью был не только выдающимся историографом, но также прекрасным картографом, герольдом и художником. Только для «Большой хроники» им было нарисовано более 130 иллюстраций.

Найтон, Генрих (Henry Knighton, Henricus Cnitthon) — монах-августинец из Лестера, хронист.

Практически всю жизнь Найтон провел в августинском аббатстве Девы Марии в Лестере, в котором он был каноником с 1377 г. вплоть до своей смерти в 1396 г. Само имя Генриха — Найтон, возможно, связано с названием одного из принадлежавших монастырю маноров. Свою хронику Найтон («Chronicon») начал писать с последней части, примерно в 1378 г., задумывая ее как историю правления Ричарда II. Однако вскоре он решил изменить композицию сочинения, параллельно приступив к тексту о Нормандском завоевании. Как предполагают исследователи, части за 1350–1372 гг. и 1382–1396 гг. писались одновременно. Постепенно сводя обе части своей хроники воедино, Найтон ослеп и не успел завершить задуманный им план: именно этим объясняется пробел с 1372 г. по 1377 г.

До 1337 г. главными источниками Найтона были труды его предшественников, однако даже в этой компилятивной части чувствуется авторский подход к материалу: Найтон очень тщательно отбирал цитируемые им пассажи, руководствуясь не столько авторитетом предшественников, сколько собственным представлением о «правильности» изложения событий. В качестве каноника монастыря в Лестере Найтон был весьма близок дому Ланкастеров (Лестер находился во владении Генриха Ланкастерского, после смерти которого он перешел к Джону Гонту; оба герцога покровительствовали обители августинцев), что не могло не отразиться не только на внимании историографа к деяниям Ланкастеров (в частности, к испанской кампании Джона Гонта), но и на его политических взглядах. Хроника Найтона, несомненно, является сочинением английского патриота: автор постоянно восторгается успехами соотечественников на полях сражений, особенно когда доблесть проявляют не только рыцари, но и духовные лица и простолюдины, часто приводя неправдоподобные цифры о соотношении сил и потерях англичан и их противников. Представив правление Эдуарда III в виде «золотого века» для англичан, Генрих Найтон постоянно выражает недовольство как внешней, так и внутренней политикой Ричарда II, неизменно трактуя конфликты короля и Джона Гонта в пользу последнего. Личные симпатии Джона Гонта, а также утвержденного им в 1393 г. в качестве лестерского аббата Филиппа Репиндона к Джону Уиклифу и лоллардам не могли не сказаться на манере освещения Найтоном сюжетов, связанных с распространением в Англии этого движения. Найтон не просто сдержан в осуждении еретиков, но достаточно подробно останавливается на их учении (хронист, очевидно, был хорошо знаком с трудами лоллардов, некоторые из которых находили убежище в лестерском монастыре).

«Ненний» (Nennius, Ninnius, Nemniuus) — ученый муж, жил на рубеже VIII–IX вв. (около 770–810 гг.).

Традиционно, но, по мнению большинства современных исследователей, ошибочно «Ненния» называют автором написанной около 829/830 г. «Истории бриттов» («Historia Brittonum»). Неизвестный автор этого сочинения, вероятно, жил на юго-востоке Уэльса и, скорее всего, был клириком. Этот текст, ставший впоследствии одним из важнейших источников для Гальфрида Монмутского, содержит самый ранний рассказ о заселении Британии потомками троянцев, а также ряд историй о деяниях легендарных бриттских правителей, в том числе о подвигах короля Артура, успешно сражавшегося с саксами. Считается, что в качестве основных источников анонимный автор использовал валлийские легенды и предания.

Осни анналы (1016–1347) («Annales de Oseneia»). Краткие анналы, составленные в аббатстве каноников августинцев на острове Осни (Оксфорд).

Оттеберн, Томас (Thomas Ottbourne) — хронист первой половины XV в.

В середине XIV в. оксфордский францисканец Томас Оттеберн написал хронику (в настоящее время считается утерянной), которую использовал в своей работе сэр Томас Грей.

Другой автор с таким же именем жил на рубеже XIV–XV вв., возможно, на севере Англии. Его хроника (от легендарного Брута до 1420 г.) представляет собой краткую компиляцию из наиболее популярных английских исторических сочинений: хроники «Брут», «Полихроникона» Хигдена и трудов Томаса Уолсингема. Начиная с правления Ричарда II изложение событий более подробно, чем в первой части. Рассказывая о правлениях Генриха IV и Генриха V, автор сделал три добавления к тексту Уолсингема: о конфликте принца Генриха с отцом в 1412 г., о подаренных в 1414 г. дофином мячах и о проповеди Винсента Ферье перед Генрихом V в Кане в 1418 г. Хроника довольно неожиданно обрывается в 1420 г., что, возможно, объясняется смертью историографа.

«Первая английская жизнь Генриха V» («The First English Life of King Henry V»). В начале XVI в. неизвестный англичанин решил сделать более доступным для соотечественников труд Тита Ливия Фруловези. Для этого он не только перевел «Жизнь непобедимого Генриха V» на английский язык, но и дополнил ее сведениями, почерпнутыми из других источников (хроники Монстреле, продолжения хроники «Брут» и продолжения «Полихроникона» Кэкстона, а также ряда других исторических сочинений). Изданная в 1513 г. «Первая английская жизнь короля Генриха V» традиционно рассматривается историками как вполне самостоятельное, хотя и компилятивное сочинение.

Псевдо-Элхэм (Pseudo-Elmham). Издавший в 1727 г. анонимное сочинение «Жизнь и деяния Генриха V» («Thamae de Elmham Vita et Gesta Henrici Quinti»), T. Хирн высказал предположение, что автором этого труда был Томас Элхэм. И хотя позднее было доказано, что данный текст не является сочинением Элхэма, я для удобства оформления сносок и в соответствии со сложившейся традицией именую анонимного историографа Псевдо-Элхэмом. Текст сохранился в двух редакциях, первая была составлена вскоре после смерти Генриха V, вторая датируется 1445 или 1446 г. Ранняя версия посвящена Уолтеру Хангефорду, по заказу которого она и была написана. Занимавший при дворах Генриха V и Генриха VI должности главного стюарда и казначея, неоднократно исполнявший сложные дипломатические миссии, лорд Хангефорд открыл историографу доступ к многим важным источникам информации. Стиль этого произведения представляет собой комбинацию ренессансного исторического сочинения и рыцарских романов. «Жизнь и деяния» написаны на прекрасной, ориентированной на античные образцы латыни, украшенной множеством риторических пассажей и отступлений. Влияние ренессансной литературы на творчество Псевдо-Элхэма усиливается во второй редакции, посвященной придворному врачу Генриха VI и доверенному лицу Хэмфри Глостера Джону Сомерсету. В середине 40-х гг. анонимный историк успел познакомиться с заказанным Глостером сочинением Тита Ливия Фруловези. Труд Псевдо-Элхэма является самой подробной из всех сравнительно современных хроник правления Генриха V. Историк в мельчайших деталях отразил каждый шаг своего героя. Для исследователей чрезвычайно важны не только пространные описания сражений и поединков, рассказы о переговорах и тексты различных соглашений, точные описания тех городов и крепостей, которые вставали на пути английского войска и даже некоторых осадных орудий, но также абсолютно идеализированный, лишенный каких бы то ни было человеческих слабостей или недостатков образ короля Генриха.

Растелл, Джон (John Rastell) — юрист, издатель, антикварий.

Родился около 1475 г. в Ковентри в семье потомственных юристов. Получив соответствующее образование, Джон Растелл продолжил семейное дело. В 1497 г. он женился на Джоанне, сестре Томаса Мора. В 1504 г. унаследовал от отца должность коронера в Ковентри. Примерно в 1509 г. Растелл переехал в Лондон, где успешно сочетал юридическую практику с издательским делом. В числе опубликованных Растеллом произведений были и его собственные сочинения, самым известным из которых стало «Прошлое народа: хроники разных королевств и, главным образом, королевства Англии» («The Passtyme of People: The Chronicles of Dyuers Realms and Most Specyally of the Realme of Englond») — труд, написанный им около 1530 г. на основе хроники Роберта Фабиана и охватывающий историю Англии от Вильгельма Завоевателя до Ричарда III. В качестве иллюстраций к тексту впервые были приложены 18 гравюр с портретов английских королей (от Вильгельма Завоевателя до Ричарда III), выполненных с надгробий. В начале 30-х гг. издательское дело перестало приносить доходы — это было связано с тем, что обратившийся в радиальный протестантизм Джон Растелл стал избирать для публикации произведения, противоречащие официальной религиозной политике двора. В 1535 г. он был арестован и отправлен в Тауэр, где и умер 25 июня 1536 г.

Редмэн, Роберт (Robert Redmayne, Redmann) — автор «Истории Генриха V», вторая половина XVI в.

Предположительно, Роберт принадлежал к одной из ветвей фамилии Редмэн из Йоркшира или Ланкашира. Скорее всего, в середине 1570-х гг. он был начинающим юристом, ищущим покровительства могущественного графа Хантингдонского, которому он и посвятил свое сочинение. Между 1574 и 1578 гг. он написал латинскую версию «Истории Генриха V» («Historia Henrici Quinti»), используя в качестве источников Томаса Уолсингема, Эдуарда Холла и, возможно, Томаса Элхэма. По структуре и содержанию сочинение Редмэна ничем не отличается от биографий Генриха V, написанных в первой половине XV в.

Роберт из Эйвсбери (Robert of Avesbury) — секретарь архиепископа Кентерберийского.

Предположительно, закончил Оксфордский университет. Из текста завещания Роберта (от 27 января 1359 г.) явствует, что его жена Милисент умерла раньше его, оставив двух сыновей Джона и Уильяма. Сам Роберт из Эйвсбери умер около 1359 г. Труд Роберта «Об удивительных деяниях короля Эдуарда III» («De gestis mirabilibus regis Edwardi Tertii») охватывает период с 1308 г. по 1356 г. и является историей военных походов. Роберт использовал «информационные» письма, а также официальные послания командиров английской армии (некоторые из которых сохранились только благодаря этой хронике) в большей степени, чем другие хронисты. По сути дела, его личный труд сводился к тщательному переписыванию документов, которые он собрал в единое повествование, связав небольшими информационными вставками. Именно подобное обилие «отчетов» (помимо архиепископского архива он имел доступ к архиву собора Св. Павла в Лондоне) о продвижениях армий и данных англичанами сражениях, отличающихся чрезвычайной подробностью, сделало сочинение Роберта из Эйвсбери незаменимым источником для изучения английских войн первой половины XIV в.

Роуз, Джон (John Rous) — клирик, антикварий.

Родился в первой четверти XV в. в семье сэра Джеффри Роуза из Уорика. К 1444 г. получил магистерскую степень в Оксфорде, после чего был рукоположен в дьяконы в диоцезе Вустера. Вскоре стал священником при часовне Гая Клиффа возле Уорика, возведенной по приказу прославленного военачальника Ричарда Бошама, графа Уорика, в память о его предке — известном отшельнике. Полученный Роузом бенефиций приносил ему скромный доход в 10 фунтов. Покровительствовавший Роузу граф Уорик, скорее всего, также делал ему регулярные подарки. Оставаясь вплоть до своей смерти в 1491–1492 гг. служителем в часовне Гая Клиффа, Роуз время от времени совершал поездки в разные библиотеки Англии, собирая материал для научных изысканий, главным итогом которых стали составленные между 1477 и 1485 гг. свитки («Warwick roll»), посвященные генеалогии и истории рода графов Уориков, украшенные рисунками тушью, выполненными самим автором. Свитки сохранились в двух вариантах: первый («Ланкастерский») составлен на латыни и содержит посвящение правившему в этот период королю Ричарду III; второй («Иоркистский») написан на английском языке и также содержит похвалы в адрес короля Ричарда и его сына. Также Роуз считается автором текста и рисунков к составленной между 1485 и 1490 гг. биографии графа Уорика («Pageant of the Birth, Life and Death of Richard Beauchamp Earl of Warwick»). Помимо указанных трудов Роуз написал трактат о гигантах, историю города Уорика, историю епископов Вустерских, житие Гая Клиффа, историю британских университетов и «Историю английских королей» («Historia regum Angliae»). Большая часть его сочинений носит компилятивный характер.

Стау, Джон (John Stow) — антикварий.

Старший сын лондонского торговца свечами, родился в 1524 или 1525 г. Не являвшийся выпускником ни одного из известных учебных заведений, Стау благодаря самообразованию обладал достаточным уровнем знаний для того, чтобы вскоре после основания в 1586 г. Общества антиквариев (любителей древностей) быть принятым в его члены. Будучи страстным любителем истории и собирателем книг и древних рукописей, Стау подвергался обыскам, в результате которых попадал под подозрение в склонности к католицизму. За свою жизнь Стау подготовил к публикации двадцать одно издание, среди которых были не только средневековые (в первую очередь лондонские) хроники и труды его современников, но и его собственные произведения. Его первое сочинение «Краткое изложение наших английских хроник» («А Summarie of our Englysh Chronicles») было издано в 1565 г., за ним последовали большие работы — «Хроники Англии» («Chronicles of England», 1580), «Анналы Англии» («The Annales of England», 1592) и, наконец, принесшее своему автору широкую известность «Описание Лондона» («А Survey of London», 1598) — фундаментальный труд по топографии, истории, архитектуре, праве и обычаях столицы, со списками мэров и шерифов, биографиями выдающихся людей и прочими подробностями. Джон Стау умер в Лондоне 5 апреля 1605 г.

Стрич, Джон (Jonh Streeche) — монах-августинец из Кенилворта, хронист.

О Джоне Стриче известно лишь то, что в период с 1407 г. по 1425 г. он был каноником августинского аббатства Девы Марии в Кенилворте в Ратлендшире. Для провинциального монаха Стрич был удивительно хорошо образован и начитан. Он написал несколько исторических сочинений, в частности «Краткую хронику Англии от Брута до 1422 г.», в которой достаточно подробно освещен англосаксонский период (компиляция хроники «Брута» и ее продолжений), а также «Хронику правления Генриха V» («The Chronicle for the Reign of Henry V»). Последнее произведение полностью посвящено войнам короля во Франции. Сам Генрих V много раз бывал в Кенилвортском монастыре, и Стрич, безусловно, мог видеть его. Возможно, в качестве образца для подражания Стрич использовал рифмованную «Жизнь Генриха V» Элхэма: об этом свидетельствует ряд параллелей в изложении некоторых событий и акростихи, содержащие имена авторов. Хроника является типичным панегириком в адрес короля, которого автор сравнивает с различными библейскими и античными героями. Английский патриотизм историографа традиционно выражается в преувеличении побед соотечественников и преуменьшении их потерь. В целом небольшая хроника содержит несколько важных замечаний о королевских войнах, которые не встречаются в других источниках.

Сэвил, Генри (Sir Henry Savile) — математик, историк, знаток классической литературы.

Средний сын йоркширского землевладельца средней руки Генри Сэвила родился в 1549 г. Генри Сэвил-страший, некогда изучавший право в Оксфорде, позаботился о том, чтобы все его сыновья получили университетское образование. Старший из братьев — Джон стал известным юристом и политиком, младший — Томас — преподавателем древних языков в Оксфорде, прославившимся переводами с греческого и латыни. К концу обучения в Оксфорде Генри Сэвил имел репутацию одного из лучших знатоков греческого и отличного математика. Подобно другим английским ученым, после завершения обучения на родине Сэвил совершил продолжительное путешествие на континент. После возвращения из него в 1585 г. он получил должность наставника королевы Елизаветы по греческому языку. В 1595 г. возглавил колледж Мертон в Оксфорде, а в 1596 г. стал ректором Итона. В 1604 г. он был посвящен в рыцари и включен в группу переводчиков, которым предстояло подготовить новый официальный перевод Библии на английский язык. За свою жизнь Сэвил написал множество трудов по геометрии и астрономии, осуществил ряд переводов античных авторов (особую известность получил перевод «Истории» Тацита), снабдив их своими комментариями. В 1598 г. Сэвил опубликовал несколько средневековых английских хроник («Rerum Anglicarum scriptores»), а в 1604 г. издал трактат, посвященный объединению Англии и Шотландии («Historical collections»). Умер Сэвил 19 февраля 1622 г. в Итоне.

Тит Ливий Фруловези (Titus Livius of Forli, Titus Livius de Frulovisi / Forojuliensis, Tito Livio da Forli) — итальянский гуманист, поэт, историк.

Около 1436 г. итальянский гуманист Тит Ливий из Форли (недалеко от Феррары) был специально приглашен ко двору герцога Хэмфри Глостера, где выполнял обязанности придворного поэта и оратора, а также помогал герцогу с изучением итальянской литературы. По заказу герцога историк написал в 1437 г. «Жизнь Генриха V» («Vita Henrici Quinti»), посвятив данное сочинение Генриху VI. Источники для своего труда, в частности королевские письма, Ливий получил от своего патрона. Вполне возможно, что этот хронист также был знаком с анонимными «Деяниями Генриха V», рифмованной «Жизнью Генриха V» Элхэма и трудом Томаса Уолсингема. По утверждению самого Тита Ливия, образ славного короля Генриха, одерживающего победы над всеми врагами, поразил его воображение, когда тот был еще мальчиком. Труд итальянского гуманиста вдохновил многих англичан на создание собственных произведений, воспевающих Генриха V, и сыграл существеннейшую роль в формировании образа — идеального короля и образцового англичанина — храброго, справедливого, безукоризненного и вполне заслуженно пользующегося Божьей помощью. Перед своим возвращением на родину Тит Ливий написал латинскую поэму («Humfroidos»), посвященную кампании герцога Глостера во Фландрии против Филиппа Храброго, герцога Бургундского. Поэма начинается с описания конгресса в Аррасе (1435 г.) и заканчивается рассказом о «триумфальном» возвращении Глостера в Англию в августе 1436 г. Работы Ливия носят явно пропагандистский характер и направлены на возвеличивание Глостера как способного правителя и удачливого полководца.

Торн, Уильям (William Thorne) — монах из аббатства Св. Августина в Кентербери.

В конце правления Ричарда II составил хронику (Chronica), посвященную истории своего монастыря (597–1397 гг.). Судя по тексту, Торна больше всего интересовали хозяйственные и правовые проблемы: центральное место в хронике занимают описание монастырских земель, различные тяжбы и судебные разбирательства, автор очень лаконичен в рассказах о внутренней жизни монастыря и практически ничего не пишет о религиозных вопросах.

Тревиза, Джон (John Trevisa) — священник, переводчик, историк.

Один из самых известных английских переводчиков XIV в. родился около 1342 г. в Корнуолле, в местечке под названием Trevessa или Trevease. В 1362 г. Джон Тревиза или, точнее, Джон из Тревизы закончил оксфордский колледж Эксетер, в котором преподавал до 1369 г., когда, получив степень магистра, перешел в колледж Королевы. В следующем году Тревиза принял священнический сан. Начавшийся в 1376 г. конфликт Тревизы и ряда других преподавателей с новым ректором Томасом Карлайсом привел в 1379 г. к исключению оппозиционеров из университета за «непригодность». Однако вскоре Тревиза вернулся в Оксфорд (известно, что с 1383 г. по 1387 г. он занимал одну из комнат в колледже Королевы). Около 1374 г. Джон Тревиза стал викарием в приходе Беркли в Глостершире, одновременно исполняя обязанности каноника в Уэстбери, а также семейного капеллана Томаса IV лорда Беркли. Умер Тревиза в Беркли в мае 1402 г.

За свою жизнь Джон Тревиза перевел множество текстов, в основном энциклопедического характера, с латыни на английский язык, но венцом его деятельности на этом поприще стал «Полихроникон» Ранульфа Хигдена. В 1387 г. Джон Тревиза по заказу своего покровителя Томаса Беркли (аргументировавшего данную просьбу затруднениями, которые возникают у него при необходимости читать на латыни) первым перевел «Полихроникон» на английский язык, приложив к нему собственное краткое продолжение, доведенное до 1360 г. (заключение мира между Англией и Францией в Бретиньи). О популярности перевода «Полихроникона» свидетельствует тот факт, что труд Тревизы сохранился в четырнадцати списках. Стараясь переводить текст Хигдена максимально точно, не пропуская ни одного пассажа, Тревиза, тем не менее, иногда включал в него собственные комментарии или замечания.

Уильям Мальмсберийский (William of Malmesbury) — монах из Мальмсбери, авторитетный историограф XII в.

Родился в 1090-х гг. в англо-нормандской семье, в раннем детстве был отдан родителями в монастырь Мальмсбери в Уилтшире, где и провел оставшуюся жизнь (сперва простым монахом, а затем регентом хора и библиотекарем). В начале 20-х гг. XII в. Уильям совершил длительную поездку по Англии, собирая материал для своих исторических трудов. Кроме того, он располагал обширной сетью корреспондентов, с которыми обменивался информацией, а также редкими рукописями. Первый вариант «Деяний английских королей» («Gesta regum Anglorum») был окончен к 1125–1126 гг. Данное сочинение, состоящее из пяти книг и охватывающее период от смерти Беды до правления Генриха I, любопытно попытками историографа отойти от хронологической организации повествования, вероятно, связанными с его стремлением подчеркнуть принадлежность текста к более высокому жанру жизнеописания. Вскоре после завершения «Деяний английских королей» Уильям закончил «Деяния английских епископов» («Gesta pontificum Anglorum»), представляющие собой выстроенный по территориальному принципу рассказ об истории епископских кафедр Англии. Помимо этих сочинений, принесших Уильяму славу известного историографа, он подготовил компиляции по римской и каролингской истории, а также оригинальную версию «Книги понтификов» («Liber pontificalis») и выполненную по заказу аббата Гластонбери историю этого монастыря («De Antiquitate Glastoniensis Ecclesia»). В последние годы жизни Уильям (ум. около 1142 г.) редактировал написанные ранее труды, а также работал над «Новейшей историей», посвященной событиям с 1126 г. по 1142 г. Уильям Мальмсберийский был страстным библиофилом и одним из самых начитанных людей своего времени.

Уильям Ньюбургский (William of Newburgh) — каноник августинского приората Ньюбурга, автор теологических и исторических сочинений.

Родился около 1136 г., предположительно близ города Бридлингтона (Йоркшир). Получил образование в приорате Ньюбурга, где и стал впоследствии регулярным каноником. Самый известный его труд — «Historia Rerum Anglicarum» — охватывающий период от Нормандского завоевания до 1198 г., был написан между 1196 и 1201 гг. (текст, скорее всего, остался незаконченным по причине смерти историографа). Уильям Ньюбургский — единственный средневековый хронист, подвергший последовательной критике «Историю бриттов» Гальфрида Монмутского и полностью отвергший ее содержание, как недостоверное. Современные исследователи восторженно оценивают Уильяма как одного из самых выдающихся и интересных хронистов эпохи Средневековья.

Уолсингем, Томас (Thomas Walsingham) — монах из Сент-Олбанса, один из наиболее авторитетных историографов XV в.

Родился около 1340 г., предположительно в Норфолке. Возможно, учился в Оксфорде. Время его появления в монастыре Сент-Олбанс не установлено. С 1380 г. он занимал должность регента хора и главы скрип-тория. В 1394 г. аббат Томас де Ла Мор назначил Уолсингема приором в Уимандхаме (Wymondham). После смерти де Ла Мора в 1396 г. положение Уолсингема в монастыре изменилось: историк не только был отозван обратно в Сент-Олбанс, но больше никогда не занимал ключевые посты в обители (с этого времени он даже не именуется главой скриптория, хотя, безусловно, оставался ведущим хронистом монастыря вплоть до своей смерти в 1422 г.).

За свою жизнь Томас Уолсингем написал несколько произведений, часто работая над разными сочинениями параллельно. Так, одновременно со своим главным трудом — «Большой хроникой» («Chronica majora») — он работал над «Книгой благодетелей» (список жертвователей монастырю Сент-Олбанс с краткой информацией о каждом), продолжением «Деяний аббатов Сент-Олбанского монастыря» Мэтью Пэриса, «Краткой хроникой», образцом для которой послужило «Извлечение из хроник» того же Мэтью Пэриса, «Историей Александра Великого», трактатом о ритме в музыке, комментариями к «Метаморфозам» Овидия и другими текстами. В 1419 г. Уолсингем преподнес Генриху V «Описание Нормандии» («Ypodigma Neustriae»). Эта работа представляет собой историю герцогства Нормандского начиная с правления Роллона (911 г.) и заканчивая 1419 г. Целью данного труда была не только демонстрация прав королей Англии на владение Нормандией, но и ознакомление короля Генриха с географией и историей этого региона.

Несмотря на то что в монастыре Сент-Олбанс, а также в других английских обителях было составлено несколько продолжений «Большой хроники» Мэтью Пэриса, Томас Уолсингем начал свой труд с 1272 г. Работая над этим сочинением всю жизнь, историограф в итоге довел изложение событий до 1420 г. Составленный параллельно текст «Краткой хроники» заканчивается смертью Генриха V в 1422 г. Формально исторические труды Томаса Уолсингема являются традиционной средневековой компиляцией: хронист активно использовал многочисленные труды предшественников (Николая Тривета, Ранульфа Хигдена, Адама Маримута и других), дополняя их сведениями из официальных документов (часто приводя их целиком). Между тем Уолсингем далек от простого переписывания чужих текстов: все его труды отражают авторское представление об истории — он не только пытается установить причинно-следственную связь между отдельными событиями, но достаточно активно навязывает читателям собственные суждения и оценки произошедших в прошлом событий. Взяв на себя роль продолжателя Мэтью Пэриса, Уолсингем перенял и морализаторский настрой предшественника: нередко его рассказы о прошлом приобретают характер проповедей.

Постоянно выказывая сочувствие страданиям бедняков, Уолсингем решительно осуждал всех, причиняющих вред простому народу: от поднимающих налоги монархов до затуманивающих сознание своими проповедями лоллардов и последователей Уиклифа. При этом он довольно точно излагает позиции оппонентов. Это свидетельствует о том, что историк читал труды еретиков. Будучи безусловным противником тирании Ричарда II и сторонником новой династии, Уолсингем тем не менее ничуть не симпатизирует Джону Гонту, не только обвиняя его в алчности и в стремлении к власти, но даже высказывая предположение о том, что истинного сына Эдуарда III подменили в Генте на фламандского ребенка. В целом Уолсингем является решительным антагонистом единоличной, бесконтрольной власти государя. Выражение патриотических чувств у Уолсингема гораздо сложнее, чем у большинства историографов его времени: он не ограничивается восхвалением ратных подвигов соотечественников или их готовности пожертвовать своим благосостоянием ради военных успехов англичан, но постоянно сетует на внутренние распри, беспорядки и правонарушения, ослабляющие Англию и мешающие ее процветанию.

К сожалению, главный труд Уолсингема — «Большая хроника» до сих пор не опубликован должным образом, что создает известное неудобство при работе и путаницу при цитировании. Основная часть хроники (с 1272 г. по 1406 г.) опубликована в RS в трех разных изданиях, при этом в первых двух она скомбинирована с отрывками из «Краткой хроники»: «Chronicon Angliae, 1328–1388» (ed. Е. М. Thompson), «Historia Anglicana, 1272–1422» (ed. H. T. Riley) и «Annales Ricardi Secundi et Henrici Quarti, 1392–1406» (ed. H. T. Riley). Последняя часть хроники была также опубликована как «St Albans Chronicle, 1406–1420» (ed. V. H. Galbraith). В настоящее время в рамках серии «OxfordlHedieval Texts» осуществляется новое издание этой хроники. у

Уорнер, Уильям (William Warner) — поэт, юрист.

Родился в Лондоне около 1558/1559 г. Его отец был мореплавателем, сопровождавшим Ричарда Ченслера во время его путешествия в Россию (1553 г.) и Уильяма Тауэрсона в Гвиану (1577 г.). По всей видимости, Уорнер закончил один из английских университетов, но не получил ученой степени, после чего поселился в Лондоне, где занимался адвокатской практикой. Среди написанных Уорнером литературных сочинений, главным образом поэтических, самым известным является поэма «Английский Альбион» («Albions England»), опубликованная в 1586 г. Поэма повествует об истории Британии от Ноя до Нормандского завоевания и содержит массу популярных исторических мифов и преданий. В последующие годы Уорнер дописал поэму и опубликовал ее с внесенными изменениями. Так, в третьем и четвертом изданиях (1596–1597 гг.) английская история была доведена до правления Елизаветы I. К пятому изданию (1602 г.) было добавлено краткое прозаическое изложение английской истории. Наконец, издание 1606 г. содержало похвалу новому монарху — Якову I.

Фабиан, Роберт (Robert Fabian) — олдермен Лондона, историограф.

Роберт Фабиан происходил из семьи купцов, приехавших из Эссекса в Лондон. В молодости он был подмастерьем сукнодела Уильяма Холма. В конце 1470-х гг. вступил в гильдию суконщиков, в которую также входил и его отец. В 1486 г. Фабиан стал олдерменом округа Фарингдон, а в 1493 г. исполнял обязанности шерифа. В 1503 г. Фабиан сложил с себя обязанности олдермена, объясняя это тем, что из-за растущей семьи (у Фабиана, женатого на Элизабет Пэйк, дочери состоятельного торговца сукном, было шестнадцать детей) он не в состоянии нести расходы, связанные с исполнением данной должности. После своей отставки Фабиан начал работу над хроникой, которая была издана в 1516 г. (через три года после его смерти).

Хроника Фабиана представляет собой, как это видно из названия, изложение событий из истории Англии и Франции. Сам автор озаглавил ее как «Согласование историй Англии и Франции» («The New Chronicle of England and France by Robert Fabyan, Named by Himself the Concordance of Histories»). Повествование строится по следующему принципу: сначала идет изложение основных событий, произошедших в Англии во время правления короля имярек, затем аналогичным образом рассказывается французская история. Количество цитат и ссылок в хронике свидетельствует об исключительной эрудиции ее автора. Фабиан разделил работу на семь частей, каждая из которых завершается стихотворным эпилогом. Во введении хронист по традиции пишет о Сотворении мира, падении Трои и основании Рима. Повествование начинается с высадки на побережье Англии Брута, которого Фабиан, так же как и его предшественники, считает родоначальником английских королей. Первые шесть частей хроники посвящены времени до Нормандского завоевания Англии, а в седьмой, наиболее объемной, излагается история Англии и Франции от Нормандского завоевания до конца правления короля Карла VII во Франции. Благодаря доступности широкому кругу читателей (написанная по-английски хроника неоднократно переиздавалась) сочинение Фабиана очень быстро стало весьма популярным у любителей истории.

Фокс, Джон (John Foxe) — теолог.

Родился в Бостоне (Линкольншир) в 1516 г. Закончил колледж Магдалины в Оксфордском университете. Еще во время учебы оставил католичество и перешел в протестантскую веру. В период Контрреформации Марии Тюдор Фокс, подобно многим другим протестантам, вместе с семьей уехал из Англии на континент. Обосновавшись в Базеле, он в 1554 г. опубликовал написанный на латыни мартиролог, который впоследствии лег в основу его главного сочинения, первоначально озаглавленного как «События и памятники наших последних и опасных дней…» («Acts and monuments of matters most special and memorable…»), но более известного как «Книги мучеников или истории гонения на христиан» («Acts and monuments of martyrs with a general discourse of these latter persecutions…»). Первое английское издание «Книги мучеников» Фокс осуществил в 1563 г., после того как воцарение Елизаветы позволило его семье вернуться на родину Еще в 1560 г. Фокс был рукоположен в священники, но вскоре после возвращения из Швейцарии отказался от исполнения церковной службы, поскольку стал убежденным пуританином. Помимо своего главного труда, который он неоднократно переиздавал с разными дополнениями, Фокс опубликовал множество проповедей и религиозных трактатов. Умер 18 апреля 1587 г.

Фруассар, Жан (Jean Froissart) — придворный, историограф, поэт.

Родился около 1337 г. в Валансьенне (Геннегау). Его отец, возможно, был составителем гербов, хотя более вероятной считается версия о происхождении Фруассара из среды зажиточных горожан. Первым покровителем будущего прославленного историографа стал (как и в случае с Жаном Ле Белем) Жан де Бомонт, дядя королевы Филиппы. Став английской королевой, Филиппа Геннегау приблизила к своему двору многих соотечественников, среди которых оказался и Жан Фруассар. Около 1361 г. он стал секретарем королевы, оказывавшей ему личное покровительство вплоть до своей смерти в 1369 г. Находясь на королевской службе, Фруассар много путешествовал (в том числе в 1368 г. в Италию с Лайонелом Кларенсом). В 1366 г. секретарь встретил Пасху вместУсо своей госпожой в Брабанте, а на Рождество 1367 г. был в Бордо при дворе Черного принца и его супруги Джоанны Кентской (где смог не только присутствовать при крестинах будущего Ричарда II, но и наблюдать за приготовлениями войск к походу в Испанию). После смерти королевы его покровителем стал ее зять, Роберт Намюрский, затем — герцог Брабантский (ум. 1381 г.) и, наконец, граф Блуа. Со всеми своими сеньорами Фруассар путешествовал по Европе, параллельно собирая материал для хроник (он работал в библиотеках, монастырских и личных архивах, расспрашивал очевидцев и т. д.). В 1395 г. Фруассар вновь посетил Англию, где преподнес королю Ричарду экземпляр своих «Хроник». Помимо исторических трудов, Фруассар прославился поэтическими сочинениями, прежде всего любовными лэ и балладами. Умер этот знаменитый историограф между 1404 и 1410 гг.

Первое историческое сочинение Фруассара, преподнесенное им королеве Филиппе, в настоящее время утеряно. Это была французская хроника (возможно, рифмованная), охватывавшая события от битвы при Пуатье до 1360 г. «Хроники Франции, Англии, Шотландии, Бретани, Гаскони, Фландрии и соседних стран» («Chroniques de France, d'Angleterre, d'Ecosse, de Bretagne, de Gascogne, de Flandre et lieux circonvoisins») Фруассара c 1327 r. no 1400 г. сохранились в трех основных редакциях. В первой, написанной вскоре после возвращения из Англии, Фруассар иногда дословно следует тексту Ле Беля (до 1361 г.). Во время составления второй редакции (после 1376 г.) хронист находился на службе у союзника короля Франции, что наложило отпечаток не только на тон повествования, но и на изложение некоторых событий — к тексту Ле Беля добавился ряд новых французских источников (в основном устных). В последней редакции (после 1400 г.) Фруассар переписал пассажи, заимствованные у Ле Беля, критика англичан усилилась, хотя положительный образ Эдуарда III не претерпел существенных изменений. Непосредственный доступ к государственным и частным архивам, личное знакомство с могущественными сеньорами, определявшими своими действиями европейскую политику, прославленными воинами и прекрасными дамами, позволило Фруассару сделать его труд не только весьма информативным с фактологической точки зрения, но и увлекательным для рыцарской аудитории чтением.

Хардинг, Джон (John Hardyng) — английский рыцарь, историограф.

Хардинг родился в 1378 г. в семье рыцаря в Нортумберленде. Воинскую службу на шотландской границе нес с двенадцати лет под началом графа Генри Перси. Вместе с ним он принял участие во многих знаменитых сражениях — таких как битва при Хомилдон-Хилле (1402 г.) и Шрусбери (1403 г.). После поражения и гибели Перси при Шрусбери Хардинг перешел на службу к сэру Роберту Амфравилю, которому он был очень предан и тяжело переживал его смерть в 1437 г. Вместе со своим новым господином Хардинг участвовал в континентальных кампаниях Генриха V. По всей видимости, будущий историограф смог обратить на себя внимание короля, поскольку в 1418 г. Хардинг был отправлен Генрихом на шотландскую границу с приказом «прилежно искать» свидетельства английского «права на суверенитет» над Шотландией. По свидетельству самого Хардинга, королевское поручение обошлось ему в 450 марок серебром из собственных денег. В мае 1422 г. Джон Хардинг привез королю в Венсенский замок отчет о проделанной работе, которой Генрих остался вполне доволен, пообещав в качестве награды поместье Геддингтон (Нортгемптоншир). Однако король умер, не успев сделать пожалование. Тем не менее Хардинг продолжил изыскания в том же направлении и в 1440 г. преподнес новую порцию собранных документов Генриху VI, от которого получил ежегодную пенсию в 10 фунтов (в 1457 г. король наградил его еще одной пенсией — в 20 фунтов). По всей видимости, Хардинг рассчитывал на больший интерес со стороны короны к этому труду, а посему в 1462 г. он решил преподнести его новому королю из династии Йорков Эдуарду IV. Точная дата смерти Хардинга неизвестна, скорее всего, он скончался после 1464 г.

Помимо инспирированной Генрихом V работы по поиску свидетельств об английском суверенитете над Шотландией, Джоном Хардингом был написан еще один исторический труд — пространная рифмованная хроника на английском языке. Первая версия этой хроники, состоящей из 2700 строф, была преподнесена Генриху VI в 1457 г. вместе с шотландскими документами. Позднее Хардинг переработал текст: новый вариант (1800 строф), завершающийся рассказом о правах герцога Йоркского на английский престол, был предоставлен в 1463 г. Эдуарду IV. Охватывающая историю Британии от появления на острове легендарной Альбины и до 1460 г., хроника Хардинга, по сути дела, является традиционной компилятивной историей, облеченной в характерную для Средневековья рифмованную форму. Опираясь на множество текстов предшественников (от «Ненния», Беды, Генриха Хантингдонского, Хигдена до Гауэра, Чосера, Лидгейта, Тита Ливия Фруловези и многих других), Хардинг демонстрирует весьма критическое к ним отношение. Это, впрочем, не мешало ему фальсифицировать ряд документальных свидетельств для подтверждения некоторых своих положений. Особый интерес у Хардинга, как у непосредственного участника, вызывают войны в Шотландии и на континенте. У этого хрониста имелась собственная концепция успеха в данных конфликтах: возвращение Англии принадлежащих по праву земель (королевств Шотландии и Франции) не может быть осуществлено посредством переговоров или куплено за деньги, его можно добиться только в справедливой войне и при отсутствии раздоров внутри королевства. Не случайно идеальными королями для Хардинга являются великие завоеватели: Артур, Эдуард I, Генрих V. Хроника сохранилась в большом количестве списков, что как нельзя лучше свидетельствует о ее популярности.

Хигден, Ранульф (Ranulf Higden) — монах, один из самых авторитетных историографов XIV в.

Предположительно, Хигден родился на западе Англии в последней четверти XIII в. В 1299 г. он вступил в богатое бенедиктинское аббатство Св. Вербурги в Честере, в котором провел всю жизнь (ум. около 1364 г.). Неизвестно, совершал ли хронист какие-либо путешествия за пределы Англии, также нет свидетельств и о его обучении в каком-либо университете. За свою долгую жизнь Хигден написал множество теологических и дидактических произведений, которые сохранились лишь частично. В 1352 г. снискавший славу большого знатока древностей, Хигден был «со всеми своими хрониками» приглашен для участия в Королевском совете.

Главным трудом его жизни стал «Полихроникон, или Универсальная история» («Polychronicon»), принесший ему славу авторитетнейшего историка. По популярности с «Полихрониконом» могли конкурировать только «Церковная история» Беды и «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского. «Полихроникон» представляет собой всемирную историю от Сотворения мира до 1342 г., разделенную на семь книг — аллюзия на семь дней Творения. В качестве источников Хигден использовал огромное количество сочинений древних и средневековых авторов, среди которых были: Валерий Максим, Плиний, Светоний, Евтропий, Евсевий, Августин, Орозий, Исидор Севильский, Беда Достопочтенный, «Флоренс» Вустерский, Уильям Мальмсберийский, Гальфрид Монмутский, Генрих Хантингдонский, Иоанн Солсберийский, Геральд Камбрийский, Винсент из Бове и прочие. Впрочем, подобно многим другим средневековым историографам, Хигден часто ссылается на какие-то книги древних авторов (например, Гомера, Тита Ливия или Цицерона), не зная их напрямую, но цитируя по другим источникам. Первая книга «Полихроникона» посвящена мировой географии, естественной истории, описанию народов и их обычаев, остальные шесть — собственно истории. Наибольший интерес у исследователей вызывает седьмая книга, в которой излагаются события от Нормандского завоевания Англии до 1342 г. Хотя ближе к концу сочинение перестает быть компиляцией, превращаясь в оригинальное авторское произведение, сам Хигден, очевидно, больше интересовался событиями далекого прошлого, чем современностью, о которой повествует довольно лаконично.

Холиншед, Рафаил (Raphael Holinshed [Hollingshead]) — историк.

Уроженец Чешира (родился около 1525 г.), учился в Кембридже (предположительно, в Колледже Троицы), в начале правления Елизаветы занимался переводами в лондонской конторе издателя Реджинальда Вульфа. В 1548 г. Вульф запланировал издание всемирной истории и космографии с картами и иллюстрациями. Вместе с Вульфом Холиншед работал над оставшимися от Джона Лидгейта заметками по истории Англии, Шотландии и Ирландии. После смерти Вульфа в 1573 г. Холиншед продолжил эту работу для других лондонских издателей. Опубликованный в 1577 г. труд стал результатом коллективной работы многих лиц, среди которых главную роль, вне всякого сомнения, сыграл Рафаил Холиншед. Первоначально было запланировано три тома: первый — по истории Англии, Шотландии и Ирландии с древнейших времен до Нормандского завоевания; во втором — история Шотландии до 1571 г. и Ирландии — до 1547 г.; анонсированный третий том должен был стать английской историей до «настоящего времени». Успех этой хроники был поистине грандиозным. После смерти Холиншеда (около 1580 г.) его коллеги продолжили запланированную работу, издав в 1586–1588 гг. три тома истории. Данный труд стал своего рода итогом работы историков предшествующих веков. Подобно средневековым хронистам, Холиншед и его коллеги далеко не всегда работали с первоисточниками, часто пользуясь ссылками, содержащимися в опубликованных трудах предшественников и современников (Фабиана, Холла, Полидора Вергилия и других авторов). Важно отметить, что начиная с конца XVI в. именно этот труд надолго стал главным сочинением по английской истории, определяя и формируя представление англичан о прошлом их народа.

Холл, Эдуард (Edward Hall) — юрист, историк.

Родился около 1499 г. в Шропшире. Учился сначала в Итоне, потом — в Кембридже (изучал право). С 1518 г. и до самой смерти в 1547 г. Холл прожил в Лондоне, занимаясь политикой (был членом парламента). Подобно многим средневековым хронистам, Холл разделил хронику на семь частей, но у него это деление восходит не к дням Творения, но основано на светском принципе правлений отдельных государей (от Генриха IV до Генриха VIII). Озаглавленная им как «Союз благородных и знаменитых семейств, Ланкастеров и Йорков» («The Union of the Two Noble and Illustre Families of Lancaster and York»), хроника прославляла династию Тюдоров и пользовалась огромной популярностью у читателей. Впервые она была напечатана в 1542 г., в 1548 г. вышло новое издание, через два года хроника была опубликована в третий раз. Холл — горячий приверженец английского абсолютизма вообще и династии Тюдоров в частности и в то же время достаточно осторожный юрист и парламентарий, сумевший в реформационных и постреформационных смутах избежать как близости к оппозиции, так и чрезмерной лояльности.

Хроника предательства и смерти Ричарда II Английского («Chronique de la trason et mort de Richart deux roy Dengleterre»). Предположительно, автор этого небольшого текста происходил из Бургундии и был связан с герцогом Эксетером. Сочинение написано до 1412 г. с позиции сторонника низложенного короля Ричарда. Большая часть текста составлена на основе личных впечатлений и наблюдений неизвестного автора. Хроника, охватывающая период с 1397 г. по 1400 г., сохранилась в четырех версиях разного размера. Вероятно, первой была самая короткая версия; к последующим был добавлен материал из хроники Кретона.

«Хроника о Дюгеклене» («Chronique de du Guesclin»). Анонимная прозаическая хроника датируется 1380-ми гг. Хроника носит явные следы влияния текста Кювелье, хотя и не является его дословным пересказом.

Чандоса герольд (Chandos Herald) — герольд, поэт.

Рифмованная хроника «Жизнь и деяния Черного принца» («La vie et gestes du Prince Noir») была составлена на французском языке личным герольдом одного из самых знаменитых рыцарей эпохи Столетней войны Джона Чандоса, коннетабля Аквитании, спасшего принцу жизнь в битве при Нахере. Имя самого герольда неизвестно, так же как его биография. До создания Ричардом III Коллегии гербов для знатных лордов было обычным иметь своих собственных герольдов, которым давалось имя господина. Одним из таких герольдов был Чандос. Именно так называет себя сам поэт. Под этим же именем он значится в бумагах короля гербов Джона Анстиса.

Текст этой рифмованной хроники был закончен в середине 80-х гг. XIV в. Условно его можно разделить на две части. В первой кратко излагаются события из жизни принца Уэльского вплоть до 1365 г. (отправки на Пиренеи французской армии). Вторая часть, доведенная до смерти принца, гораздо более подробна. Герольд постоянно находился при своем господине, сопровождая его во всех кампаниях (в том числе в испанском походе), отлучаясь от него только для доставки посланий Черному принцу, герцогу Бургундскому, графу Пемброку, графу Кембриджу и другим лордам. Герольд Чандоса лично был свидетелем и непосредственным участником многих важных событий во Франции и Испании, а также имел доступ к документам из канцелярии Черного принца, что, безусловно, повышает историческую ценность его сочинения. По роду своих занятий автор не только прекрасно разбирался во всех тонкостях военного искусства, но и являлся хорошо образованным человеком, которому была не чужда придворная жизнь. Хроника герольда Чандоса написана в традициях рыцарской литературы: реальные исторические события на Пиренеях, которым поэт был непосредственным свидетелем, трансформированы в рыцарский роман на историческую тему, в котором роль главного героя играет герцог Аквитании, а героя «второго плана» — сэр Джон Чандос.

Элхэм, Томас (Thomas Elmham) — клюнийский монах, поэт, историк.

Родился 8 апреля 1364 г., вероятнее всего в Норфолке. В 1379 г. вступил в бенедиктинский монастырь Св. Августина в Кентербери, где в 1407 г. исполнял должность казначея. В 1414 г. стал приором клюнийского монастыря в Лентоне (графство Ноттингем). В 1415 г. клюнийский аббат Раймунд сделал Элхэма викарием и камерарием Англии и Шотландии, а в 1426 г. — генеральным комиссаром по имуществам ордена в Англии, Шотландии и Ирландии. Однако по неизвестной причине в том же году Элхэм ушел в отставку. Возможно, отставка была связана с ухудшением здоровья, поскольку в 1427 г. (или вскоре после) он умер.

Все три главных (из сохранившихся) труда Элхэма были написаны между 1414 и 1418 гг. Во всех трех автор зашифровал свое имя в акростихах. Первое из этих сочинений посвящено истории монастыря Св. Августина в Кентербери («Historia monasterii S. Augustini Cantuariensis»). В 1416 г. Элхэм закончил «Хронику благородных королей Англии» («Cronica regum nobilium Angliae») — компилятивный труд (основанный главным образом на «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского и хронике «Брут») о правителях Британии от легендарного Брута до Ричарда II. Сразу после завершения этой работы Элхэм принялся за написание прозаической и рифмованной истории войн Генриха V. Прозаический текст пока не найден.

В 1418 г. Элхэм преподнес королю «Рифмованную книгу о Генрихе V» («Liber metricus de Henrico Quinto»). Это сочинение весьма близко к анонимным «Деяниям Генриха V», что позволяет предположить знакомство приора из Лентона с трудом анонимного капеллана. О второй королевской континентальной кампании Элхэм повествует вполне самостоятельно, опираясь на официальные донесения об успехах английских войск. Книга заканчивается провозглашением законности притязаний английских королей на французскую корону, восходящим по своему содержанию к текстам прокламаций Эдуарда III, которые Элхэм вполне мог прочитать в одной из более ранних хроник.