Обычная магия 3

Никому не говори. Часть 2

12 июля

Знакомый таксист безропотно приехал в полчетвёртого утра и увёз видящих обратно к лагерю.

Бьёрн договорился, что таксист подождёт. Правильно, а вдруг ребёнка после изгнания существа надо будет срочно везти куда-нибудь? В больницу, например. Или к Сторожу.

В предрассветных сумерках мёртвые яблони казались ещё страшнее. Ветер шевелил их ломаные ветки, и они жутко скрипели. Точь-в-точь как в фильме ужасов или кошмарном сне.

Бьёрн начертил перед собой знак поиска. Тот ярко засветился и полетел куда-то левее плиты с люками. Завис в воздухе и вспыхнул.

— Он там! — крикнул Бьёрн. — Ставь защиту!

Сам наставник кинулся к люкам, видимо, желая отрезать монстру путь к отступлению.

Руслан начертил три защитных знака и на секунду пожалел, что рядом нет Змей. Вот бы всем вместе ...

Встряхнулся и вгляделся в темноту между деревьев.

Невысокий силуэт он разглядел почти сразу. Неестественной шаркающей походкой “покойник” вышел из-за дерева. Потом вдруг ускорился и попытался обогнуть Бьёрна. Тот встретил его знаком.

Монстр хрипло зашипел и шарахнулся в сторону. Замер, притаившись за одной из мёртвых яблонь.

Руслан ощущал, как сердце колотится где-то в горле. Ладони стали липкими. По спине под курткой тёк пот. Во рту пересохло.

Существо повернуло голову в его сторону, и Руслан с ужасом увидел белёсые вздутия вместо глаз.

Бьёрн шарахнул в сторону монстра несколькими знаками. Тот застыл на пару секунд, а потом перебежал за соседнее дерево.

— Ученик, сюда! Швыряй в него знаками!

Руслан тут же домчался до наставника. Встал на плиту, напряжённый и еле живой от страха. Где же монстр? Не видно! Где он?!

Бьёрн прыгнул в люк. Руслан огляделся. Где. Этот. Монстр. Где он?

И что за странный шум? До него не сразу дошло, что он слышит собственное дыхание.

Совсем рядом вдруг прохрипело:

— Стой...

Руслан стремительно развернулся. Монстр, прикрывая жуткое лицо руками, стоял метрах в трёх от бетонной плиты.

Видящий еле сдержался, чтобы не метнуть знак изгнания. Почти законченный символ мерцал на кончике ножа. Это рука, в которой зажат нож, дрожит или воздух дрожит от напряжения?

Монстр вздрогнул и снова захрипел:

— Помоги...

Из люка высунулся Бьёрн.

— Надо же, оно разговаривает! — восхитился он.

Наставник выбрался наружу и сказал:

— Как раз ловушку на скорую руку закончил. Так, ты, ужас яблоневого сада, прыгай-ка в свою нору. Я тебя могу и сам сунуть, но если ты решил заговорить, то прояви-ка добрую волю.

Бьёрн ткнул пальцем в сторону люка.

Монстр слушал, склонив уродливую голову к плечу. Потом медленно поплёлся к своему убежищу. У люка он замер и по-прежнему невнятно повторил:

— Помоги...

— Прыгай! — велел Бьёрн.

Существо тяжело спустилось в “нору”.

— Хорошо. Счас мы тебя изгнанием обработаем. Будет больно.

Руслану показалось, что монстр кивнул.

— Давай вместе, — неожиданно предложил наставник.

Со второй попытки двойное изгнание получилось. Переплетённые знаки высверкнули и ударили монстра. Тот пошатнулся, но устоял.

— Так, так, — сказал Бьёрн. — Не сработало. Не хочешь вылезать из ребёнка?

Монстр тяжело помотал головой:

— Хочу... помоги...

— Так выметайся!

— Нет... не могу...

Каждый звук давался ему с явным трудом.

— Надо же, — пробормотал Бьёрн.

Потом громко спросил:

— А кто ты, знаешь?

Монстр задвигал руками, словно силясь объяснить что-то недоступное словам. Потом опустил руки, постоял, покачиваясь, и наконец выдавил:

— Туман... страх...

Бьёрн несколько секунд думал, сосредоточенно хмурясь, потом щёлкнул пальцами и воскликнул:

— Подземный туман!

Существо кивнуло.

— Эй, ты должен быть дымкой и пугать детишек! Совсем по-другому пугать! Как так?

Монстр обнял себя за плечи, сгорбился и прохрипел:

— Умер... внутри... не выйти!

— В тебя попал ребёнок и умер?

— Да... долго-долго умирал...

— Так, а что на Фрунзе?

— Бросил! Ищу... не могу уйти... ищу... пусть придёт... прощу... покой...

Существо опустилось на дно своего логова, словно обессилев.

— Так, значит, там живёт пацан, который бросил другого пацанёнка умирать в этом люке. И эта тварь пытается найти живого, — пробормотал Бьёрн. — Последнее желание?

— Да... не могу уйти... помоги...

— Из-за смерти ребёнка они с подземным туманом слились, и туман теперь запечатан в теле. Ему нужно выполнить посмертное желание, чтобы освободиться, — пояснил наставник.

Бьёрн снова обратился к монстру:

— Что хочешь от того пацана, который на Фрунзе живёт?

— Хотел мстить... Давно... Теперь устал... Простить... Устал...

— Что будем делать? — сумел наконец выжать из себя вопрос Руслан.

— Счас эту тварь выпустим в её нору, а то утром тут все со страху перемрут. Этого красавца же и людям видно. А потом поедем на Фрунзе и будем думать, как с пацаном поболтать.

— А дети, которых он ловил? С ними всё хорошо?

— Что ты делал с детьми?

Монстр прохрипел:

— Метка... себя дал.. искать... нет следа...

Руслан ничего не понял, но Бьёрн кивнул.

Потом наставник бесстрашно прыгнул в люк. Руслан облился холодным потом, но ничего страшного не произошло: Бьёрн стёр несколько знаков — монстр упал на прелую листву и пугающе прытко ввинтился в зазор между трубами.

— Так что он сделал с детьми? — спросил Руслан, когда они перелезли через забор и пошли к такси.

— Подземный туман может ненадолго вселяться в человека. И разделяться может. Ну, то есть вот он, туман, а вот его части вселились в трёх человек, и те друг друга боятся до истерики. Тут он, судя по всему, перетекал частично в тех детей, которых ловил, и заставлял их ночью идти в тот двор. Нашёл адресата, передал послание — и свободен. Ну, или если помешали посланцу, тогда он тоже освобождается от влияния тумана. Кстати, и Ваня, и этот, с астмой, в первую же ночь после приезда из лагеря шли к тому дому. Значит, он так далеко от логова долго существовать не может.

Таксист довёз их до дома Бьёрна. Серое мрачное утро сулило хмурый день.

Наставник поджарил четыре стейка, вынул из холодильника незнакомый соус, настрогал овощей и велел ученику есть.

Глядя на обжаренный кусок мяса, Руслан вдруг понял, что очень голоден. Некоторое время видящим было не до разговоров.

Наконец, уже проваливающийся в сытую истому Руслан отодвинул тарелку и сказал:

— Спасибо! Так, и какой у нас план?

— Ты мне скажи, — отозвался Бьёрн.

Поднялся, потянулся и добавил:

— Нужен кофе. Я варю, а ты рассказывай, какой у нас план.

Руслану пришлось сосредоточиться изо всех сил, чтобы не задремать прямо за столом. Потом поспишь, а сейчас надо думать.

— Ладно. Так, нам нужно поговорить с тем мальчиком из первого подъезда и выяснить, что случилось в лагере. Если всё так, как сказал тот... хм, туман, то надо уговорить мальчика съездить к этому люку и попросить прощения, так?

— Ага.

— А этот туман не обманывает? Вдруг он хочет убить пацана?

— Вряд ли. Для вранья эта тварь слишком примитивна. А даже если попытается, у него не выйдет.

— Кстати, а его можно как-то уничтожить?

— В принципе да. Огнём.

— Значит, возьмём на всякий случай “бензинку”. У тебя же есть?

— Есть, — односложно ответил наставник, следя за джезвой.

— Хорошо. И, кстати, надо ещё определиться с тем, как поговорить с мальчиком.

Тут Руслан задумался: у них ведь нет полномочий, чтобы его допрашивать.

— Ну-у, — неуверенно протянул он, — можно просто подстеречь пацана на улице и расспросить. Если он там приятеля бросил, то наверняка его совесть мучает. Есть шанс, что он во всём сознается.

— А если не сознается? Или сознается, но не захочет с нами ехать? Силой его волочь предлагаешь?

— Нет, конечно.

— Уже хорошо. Какие ещё варианты?

— Так, можно попытаться зайти к нему в квартиру под видом журналистов: типа у вас тут детей находят... Или как будто мы соцопрос проводим! Соцопросы очень разные бывают, кстати, — можно любую подходящую тему взять: летние лагеря, инциденты с детьми, безопасность района...

— Неплохо, но и журналистам, и социологам пацан или его родители могут отказать.

— Так, волонтёры тогда? Те, которые людей ищут. У меня номер Регининого знакомого есть — можем попросить помочь. С добровольцами из такой организации люди, мне кажется, охотнее говорить будут.

— Хм, возможно, — Бьёрн поставил перед учеником кружку чёрного кофе. — Но они редко людей по квартирам опрашивают.

— Ну да... — Руслан невольно принюхался: потрясающий аромат! — Тогда давай Антону Иванычу позвоним! Люди из спецотдела наверняка могут официально даже с детьми общаться. И родителей его уговорят, если надо...

— Ну уж нет! — фыркнул Бьёрн. — Видели мы сегодня тот спецотдел!

— Ну не все же такие...

— Не все. Но кого Иваныч пришлёт — фиг его знает. А ему самому этим всем заниматься некогда. Нет. Я им это дело не отдам.

Наставник был настроен решительно, и Руслан попытался найти компромисс:

— Я недавно пересекался с их стажёром. Он вроде нормальный парень. Давай я попробую его найти и уговорить сходить с нами? У него и корочка есть, и полномочия, но он будет с нами как бы неофициально. А если он откажется, тогда с волонтёрами как-нибудь попробуем.

Бьёрн пару минут молча пил кофе. Потом сказал:

— Ладно, это твоё дело, так что тебе решать.

Было заметно, что наставник не в восторге, но Руслан был благодарен ему за то, что тот признал право ученика выбирать способ действий.

Руслан позвонил в спецотдел и попросил дать ему координаты стажёра Кошкина, который беседовал с ним в июне по поводу Рябиновки. Номер ему не дали, но обещали передать запрос самому Кошкину в начале рабочего дня, то есть в восемь ноль-ноль.

Видящие перетрясли рюкзаки, чтобы точно не забыть ничего нужного, привели себя в порядок. А в четверть девятого позвонил Кошкин. Услышав, в чём дело, он обещал приехать на Фрунзе в девять и помочь по мере сил.

В нужный двор все прибыли ровно без опозданий.

— Нам нужно узнать, — не здороваясь начал Бьёрн, — знает ли что-то пацан по поводу люков в лагере “Новая смена” и их содержимого.

— Я понял, — кивнул Кошкин. — Давайте попробуем. Доброе утро, кстати!

После обмена рукопожатиями все трое двинулись к первому подъезду.

— Почему вы лично ко мне обратились? — поинтересовался стажёр, когда они подошли к входной двери.

— Нужна помощь честного спецотделовца, — признался Руслан.

— О, даже так? Польщён, — улыбнулся Кошкин.

Из подъезда вышла бабуля с таксой, и видящие проскользнули в дом.

— Так, нам на второй этаж, — сказал Руслан.

Прикинул, куда какие окна выходят. На площадке четыре квартиры. Мальчик смотрел из окна слева от подъездной двери. Значит, его квартира пятая.

— В пятую квартиру.

Дверь открыл светловолосый мужчина с настороженным взглядом.

Не дав ему заговорить, стажёр махнул корочками и строго сказал:

— Специальный сотрудник Кошкин. Ваш сын дома? У нас к вам несколько вопросов.

Мужчина покосился на соседскую дверь и буркнул:

— Заходите.

— Папа, кто там? — послышалось из глубины квартиры.

— Выйди на минутку, — отозвался мужчина.

Повернулся к незваным гостям:

— Пройдите в комнату, пожалуйста.

Он махнул рукой в сторону ближайшей двери, и видящие зашли в гостиную. Хозяин квартиры проследовал за ним. Отодвинул стул у письменного стола. Сел на край. Бьёрн опустился на диван, Руслан устроился рядом, а стажёр остался стоять.

— Чего, пап? Это кто?

Мальчишка оказался тощим и бледным, но не больным, а скорее невыспавшимся. Светловолосый, голубоглазый, неулыбчивый — весь в отца. Пёстрая футболка, джинсовые шорты, тапки с гоночными машинками. Ребёнок как ребёнок.

— Кирилл, ты опять с Колей спички кидал с балкона? — строго, но беззлобно, спросил отец.

Мальчик замотал головой.

— Нет, мы по другому вопросу, — вклинился Кошкин. — Во-первых, по поводу странных происшествий с детьми в вашем дворе. Кирилл, что ты об этом знаешь?

Мальчик покосился на отца, потом нехотя выдал:

— Ничего...

— Ты видел кого-то из потерявшихся детей?

Кирилл помотал головой: нет, мол, не видел.

— А я знаю, что вчера ты был во дворе, когда там нашли мальчика.

— Не был! То есть я просто домой шёл. Задержался у Кольки. Я ничего не знаю!

Мальчика вдруг затрясло. Отец встал со стула, подошёл к сыну, обнял.

— Кирилл, всё хорошо. Ты что-то знаешь про этих детей?

— Нет, папа...

— Это может быть опасно, — заявил Кошкин. — Вам лучше всё рассказать — мы разберёмся.

— Вы мне не поверите! Никто не поверит! — заплакал ребёнок. — Они подходят... говорят: “Это ты!”... а я... я... я не знаю... кто это... почему... не знаю!

Мальчик захлебнулся рыданиями и прижался к отцу.

Кошкин покосился на Руслана. Тот кивнул.

— То есть, — подключился Бьёрн, — ты видел детей, которые говорят тебе: “Это ты”?

— Да... мне страшно... я...

— Кирилл, почему ты мне не сказал? — мужчина мягко отстранился и слегка встряхнул заплаканного сына.

— Я не знал, что это... не знал, как сказать...

Мальчик всё плакал и плакал. Признаваться оказалось страшно, но молчать было ещё страшнее. В его рыданиях Руслану слышался пережитый ужас и одновременно облегчение.

Через полчаса Кирилл сумел связно поведать о странных визитёрах. Оказалось, что он четыре раза видел незнакомых жутких детей в этом году и дважды в прошлом. Но тогда, прошлым летом, он решил, что ему показалось. Не могла же на самом деле в его дворе среди ночи стоять девочка в пижаме и таращиться в его окно. Наверное, ужастиков пересмотрел. Во второй раз он, возвращаясь поздно вечером от приятеля, заметил, что “скорая” увозит совсем мелкого пацана, завёрнутого в одеяло. Кирилл не обратил на это внимания, но позже понял, что мальчишка был не местный и, кажется, родителей рядом с ним не было.

А в этом году он дважды видел детей в окно. Они смотрели прямо в его комнату и тыкали пальцем в его сторону. Что-то шептали.

Потом кошмарный пацан с закатившимися глазами подкараулил его у дома и, так же выставив палец, прошептал:

— Это ты!

И упал без чувств. Будто выключился. Кирилл малодушно убежал, но видел в окно, что мальчишку нашла соседка, возвращавшаяся с прогулки с собакой.

Об этих детях много говорили его приятели во дворе. Одни считали, что это жертвы извращенца. Другие твердили, что странные дети — лунатики. Третьи полагали, что те ребята одержимы. Но все видели тех детей только издали. Никто с “этими лунатиками” не разговаривал. Ни в кого они не тыкали пальцами и никому не говорили: “Это ты!”

И Кирилл решил не быть особенным. Решил никому не говорить о том, что “эти лунатики” ищут его. Вдруг, если пораньше возвращаться домой и пореже смотреть в окно, всё как-нибудь само наладится? В прошлом году же сработало...

— У следствия есть ниточка, — сказал Кошкин, когда мальчик замолчал. — Она ведёт к лагерю “Новая смена”. Ты там был, Кирилл?

— Нет, — помотал головой мальчик.

— А в прошлом году?

— Я вообще никогда в лагерь не ездил. Скажи им, пап!

Руслан перевёл взгляд на отца и замер. Мужчина страшно побледнел, осунулся и будто постарел лет на десять.

— Хорошо, тогда мы поговорим с твоим папой, — сказал стажёр, бросив взгляд на хозяина квартиры. — Кстати, Кирилл, ты мне покажешь, где у вас ванная?

Кошкин кивнул Руслану и вышел вместе с мальчиком.

Отец, казалось, не заметил, что сын ушёл. Сидел и смотрел в никуда, неподвижный, как статуя.

Бьёрн встал с дивана и подошёл к мужчине.

— Так это ваш приятель остался в люке возле “Новой смены”? — негромко спросил видящий.

Мужчина вздрогнул и деревянно кивнул. Потом проскрипел:

— Да... это Юрка... он не понял, что я вырос... Юрка...

Потом он вдруг встряхнулся и уставился на Бьёрна дикими глазами.

— Кирилл! Мой сын! Юрка его не тронет?!

— Нет, — покачал головой Бьёрн. — Расскажите, что случилось.

— Я не хотел... — мужчина сгорбился и опустил голову. — Мы тогда договорились в заброшенный санаторий съездить. Хотели привидений ловить. Мне отец запрещал на заброшки ходить и всякой такой ерундой заниматься, но интересно же. В детстве всё интересно, а если опасное, то прям совсем хорошо.

Он тяжело вздохнул и продолжил:

— Мы с Юркой тогда пошли вдвоём. Вовка заболел, Димку к бабке увезли, Саньку на огород загнали. А мы решили, что не струсим и вдвоём поехать. Уехали в Заречье. Лазали там по закрытым корпусам. Бегали между яблонь. А потом...

Мужчина судорожно вздохнул и заговорил быстрее и тише:

— Потом мы поссорились из-за какой-то ерунды. Слово за слово — и я на него замахнулся. Юрка язык показал и отскочил, а там люк... господи! Там был люк, а нём вода. Кипяток! И я убежал. Уехал домой и никому ничего не сказал: Юрка всё равно не жилец, а меня отец отлупил бы за то, что играл где не надо. Он пил тогда и бил и меня, и мать... мне было десять — я испугался! Юрка... господи...

Плечи мужчины затряслись. Он плакал без слёз, и Руслан отвернулся, потому что смотреть на него было стыдно и страшно. Он пытался не думать о словах существа о том, что мальчик случайно упавший в подземный туман, умирал долго.

— Вы должны поехать с нами, — Бьёрн помог мужчине подняться. — Юра хочет, чтоб вы попросили прощения. Тогда он сможет успокоиться. Едем.

Благодаря корочкам Максима Кошкина перелезать через забор не пришлось. Видящие в сопровождении понуро бредущего мужчины прошли через центральные ворота и долго шли к мёртвым яблоням.

Стажёр остался беседовать с администрацией лагеря. Обещал дождаться их, а потом доложить начальству о результатах расследования и о поведении того коллеги, который так взбесил Бьёрна накануне.

На фоне пасмурного дня чёрные стволы деревьев выглядели мрачно и торжественно.

— Он услышит? — негромко спросил Руслан.

Наставник молча кивнул в ответ.

Мужчина, пришедший с ними, подошёл к люку и прошептал:

— Юрка, прости меня... Юрка, мне так жаль... двадцать лет прошло. Я вырос. Женился. У меня сын, Юра. Ты его пугал, не меня. Не надо, Юра. Меня забери или что там нужно. Что хочешь со мной сделай, а Кирилла не трогай. Я прошу тебя.

Из люка послышался шорох.

Мужчина вскрикнул и попятился, глядя, как из-под земли вылезает жуткое существо.

При дневном свете оно выглядело ещё хуже. Руслан твёрдо решил не разглядывать его лицо и сосредоточено смотрел в грудь монстра, следя, чтобы тот не кинулся на человека. Грязная футболка с уже неразличимым рисунком облепила тощее тело.

Странно, что тело мальчика не раздулось, пришло в голову Руслану. Он ведь умер в воде. А может, не было никакой воды? Да и кипятка в канализации заброшенного санатория быть не могло. Наверное, это морок тумана.

“Юрка” встал во весь небольшой рост и прохрипел:

— Гена...

Его бывший приятель споткнулся о корень, грузно рухнул на спину. Приподнялся, сел и прошептал:

— Юрка... прости меня...

Существо двинулось в его сторону. Бьёрн преградил ему дорогу:

— Он извинился. Уходи.

— Не вижу... хочу знать... Генка...

Монстр вытянул руку и слепо пошарил в воздухе.

Бьёрн повернулся к мужчине:

— Ему нужно потрогать вас. Убедиться, что вы — это вы. Терпите.

“Юрка” медленно приблизился к приятелю, пережившему его на двадцать лет. Вытянутая рука с потемневшими пальцами и обломанными ногтями коснулась чужого лица.

Мужчина замер, с ужасом глядя на невозможного, не живого, но и не мёртвого мальчика.

Пальцы монстра мучительно долго ощупывали человеческое лицо. Руслан боялся, что “Юрка” вцепится в того, кто бросил его умирать. Если так, то нужно успеть остановить существо. Нельзя оставить Кирилла без отца.

Но монстр не нападал. Он словно пытался понять, действительно ли перед ним Гена. Силился представить, как бывший приятель выглядит теперь. Хотел вместить двадцать лет, чужую жизнь и свою смерть в несколько прикосновений к тому, кого наконец нашёл.

— Это ты...

“Юрка” отошёл на шаг, рухнул на землю и съёжился, истлел до костей, обтянутых кожей.

Над останками появилась мерцающая серая дымка. Повисела в воздухе перед человеком и медленно опустилась в люк.

— Он услышал, — подал голос Бьёрн. — Он вас простил.

Мужчина обмяк и уткнулся лицом в ладони.

Вечером Руслан позвонил Ване:

— Мы разобрались с тем покойником.

— Ура! Вы его убили?

— Не совсем. Он искал друга, который бросил его много лет назад. Нашёл и упокоился. Больше он не будет никого пугать.

— Это хорошо! А друзей бросать нельзя.

— Ты прав, Ваня. Друзей бросать нельзя.

Руслан попрощался и набрал номер Регины.