ГЛАВА 3

Бренди поняла, что ее план очаровать Адама Маккаллоу развеялся теплым ветерком. Разочарование, смешанное с каким-то более сильным чувством, охватило ее. Придется ей найти другой способ получить разрешение на пользование его землей.

— Что я могу сделать для тебя, Сюзанна? — спросил Адам красавицу, беря ее за руку.

Женщина окинула быстрым взглядом ярко-желтую с низким вырезом блузку Бренди, зеленую юбку и пыльные коричневые башмаки. Губки Сюзанны сложились в некое подобие презрительной усмешки, прежде чем она снова повернулась к шерифу, явно посчитав Бренди не стоящей внимания.

Чувство, чем-то напоминавшее стыд, охватило Бренди. Тут она впервые обратила внимание на воздушный розовый наряд этой женщины. Платье из поплина в тонкую полоску украшали метры кружев и лент. В свободной руке она держала такой же зонт. Светлые волосы были зачесаны вверх в шиньоне, который напомнил Бренди сахарную вату, которую она ела на ярмарке прошлым летом.

Рядом с ней Бренди выглядела неряшливой и неуклюжей. Ей всегда нравились яркие одежды, но сейчас Бренди чувствовала себя жалкой в своем стареньком дорожном костюме. Волосы, перехваченные лентой, свободно ниспадали на спину. К этому времени они обычно безнадежно спутывались. Бренди прикоснулась к щеке, уверенная, что пыль, клубящаяся вдоль дороги, осела на ней разводами. Поморщившись, удивилась, как только ей могло прийти в голову, что она сможет очаровать такого мужчину, как Адам Маккаллоу.

— Обед будет сегодня немного позже, дорогой. Я была у твоей тети, и мы потратили просто уйму времени, разглядывая выкройки из нового журнала мод.

— Прекрасно, Сюзанна. У меня есть здесь кое-какие нерешенные дела.

Ясные серые глаза Сюзанны снова обратились к Бренди, словно заново оценивая ее. Явно успокоенная, что женщина, стоящая по другую сторону Адама, не представляет реальной угрозы ее собственности, она обратилась к Адаму:

— Хорошо. Тогда я увижу тебя через час? Она потрепала его по щеке и ушла, даже не дождавшись ответа, явно уверенная, что он последует ее указаниям.

— Итак, мисс…

— Эштон, — подсказала Бренди. Взглядом проводив Сюзанну, она повернулась к шерифу. — Бренди Эштон.

Она протянула руку, зная, как теперь ей надо себя вести.

Люди были ее бизнесом, и она гордилась, что умеет обращаться с ними. Первое правило, которое она усвоила, было таково: с женатым мужчиной, особенно при такой жене, как эта слащавая Сюзанна, следует обращаться совсем по-другому, нежели с холостяком.

Адам пожал ее руку, и она снова почувствовала тепло его прикосновения. «Счастливая дамочка эта Сюзанна. Во многих смыслах», — подумала Бренди.

— Если бы вы соблаговолили пройти со мной в мой офис, я был бы счастлив продолжить там наш разговор.

Адам бросил косой взгляд на взбудораженную толпу, и Бренди подавила улыбку. Итак, шерифу не нравится аудитория. Она могла понять это. Особенно если он собирается выгнать ее из города.

— Простите, шериф, я не могу оставить фургон без присмотра. Нам придется разговаривать здесь.

Адам нахмурился, и на его лице появились глубокие, не по его возрасту, морщины. «От силы ему тридцать два — тридцать три года, — предположила Бренди, — но, кажется, он чаще хмурится, чем улыбается». У девушки от жалости сжалось сердце.

Ее собственная жизнь была наполнена смехом, несмотря на постоянные трудности, и она полагала, что, когда на ее лице появятся морщины, они расскажут о женщине, которая наслаждалась каждым мгновением своей жизни.

Возможно, в Адаме Маккаллоу скрыто больше, чем, кажется с первого взгляда. Почему человек такого общественного положения, занимаясь, судя по всему, спокойной работой в городе, полном друзей, имея заботливую жену, так много времени проводит в мрачных раздумьях? Это и в самом деле было загадкой.

— А где ваша маленькая помощница? — спросил он, выводя Бренди из задумчивости.

— Моя сестра отошла на несколько минут, чтобы размяться, — солгала Бренди, надеясь в душе, что Дейни не соблазнилась оставить себе какую-нибудь из безделушек, которые должна была вернуть.

— Я здесь, Бренди, — отозвалась Дейни с другого края платформы.

У Бренди вырвался вздох облегчения, когда Дейни подбежала к ней. Слава Богу, ее сестре удалось выполнить свою задачу без осложнений!

— Так теперь мы пойдем? — спросил Адам.

Торопливо сообщив Дейни, куда идет, Бренди позволила Адаму крепко подхватить себя за локоть и увести от толпы. Она повернула голову и увидела, как Дейни залезает на платформу. Какое-то время сестра сможет управиться с делами. Если покупатель будет жаловаться на болезнь, от которой Дейни не знает лекарства, она просто попросит его прийти попозже, когда будет Бренди. А так ей надо просто читать названия лекарств на бутылках и получать деньги, что она проделывала сотни раз.

Подчинившись Адаму, Бренди прошагала вместе с ним через дорогу, потом по дощатому тротуару, и они вошли в пыльную, слабо освещенную контору.

— Ну а теперь, — сказала Бренди, когда Адам закрыл за ними дверь, отгородившись от уличного шума и полуденного солнца, — мне кажется, что можно было бы договориться о разумной плате за пользование вашей землей. Я охотно заплатила бы, скажем…

— Нет.

Она замолчала на полуслове и моргнула. Не было ни малейшего сомнения в том, что шериф хотел продемонстрировать свое упрямство. Почему — она не знала. Неважно, с упрямством ей приходилось иметь дело и раньше.

— Мне не надо много места, несколько футов вполне достаточно.

— Может быть, вам следует полечиться одним из ваших снадобий, мисс Эштон. Думаю, у вас плохо со слухом. Я сказал «нет».

Он подошел к вешалке, лучшие дни которой миновали давным-давно, и закинул шляпу на шаткий крюк. Проведя руками по волосам, уселся за облезлый стол.

— Нет, вам нельзя пользоваться моей землей, чтобы разбивать на ней свой маленький цыганский лагерь. Вам нельзя ставить свой фургон на моей улице и, что более важно, нельзя заниматься своим сомнительным делом в моем городе.

Бренди заговорила, ужаснувшись наглости этого человека. Его неожиданная враждебность изумила ее, но она быстро пришла в себя.

— Как вы смеете?! — крикнула она, ударив ладонью по его столу с такой силой, что поднялось облачко пыли. — К вашему сведению, моя сестра и я не цыганки. Мы законопослушные деловые женщины. И, кроме того, что дает вам право командовать мной? Вы ведете себя так, будто весь этот благословенный городишко принадлежит вам! — Говоря, она низко склонилась над столом, с каждым словом приближая свое лицо к нему, так что носы их почти соприкоснулись.

Адам посмотрел вниз, поднял брови при виде ложбинки между ее грудей, которая стала видна, когда девушка наклонилась, потом медленно отвернулся, словно утомленный этим зрелищем. Он достал из ящика стола табак и папиросную бумагу и привычными движениями стал сворачивать сигарету.

Бренди выпрямилась, не собираясь смущаться из-за того, что этот человек не обращает на нее внимания. Она вся кипела от негодования. Хоть бы этот человек перестал вести себя так чертовски высокомерно!

Он выудил спички из кармана, но, перед тем как прикурить сигарету, встретил ледяной взгляд Бренди и ответил просто:

— Так оно и есть.

Целую вечность Бренди смотрела, как дым от сигареты поднимался и окутывал его голову. Плечи девушки напряглись, и она отступила назад, чтобы внимательно рассмотреть его.

— Вы серьезно?! — не могла она сдержать восклицания.

— Да, мэм.

— Но как такое возможно? Как один человек может владеть целым городом? Я имею в виду — эти люди, эти магазины и мастерские. Не хотите же вы на самом деле сказать…

— Именно это я и хочу сказать. — Он глубоко затянулся, и Бренди отвернулась.

Даже на расстоянии она ощущала самоуверенность, которую излучал этот человек. И от этого он казался сильным и опасным. Подойдя к крошечному грязному окну, Бренди стала смотреть на суету маленького городка.

Две главные улицы шли параллельно, и еще две параллельные улицы пересекали их, образуя небольшую площадь. Она поставила фургон на краю площади и сейчас за ним видела ряды деревянных домов.

Она с готовностью признавала, что Чарминг не был большим. Но сама мысль, что одному человеку принадлежит так много, повергла ее в изумление.

— Мой отец владел здесь землей на много миль вокруг. Но до ближайшего города надо было ехать больше недели. Тогда он дал объявление в основные торговые газеты. Каждому, кто отвечал на объявление, давалась аренда на девяносто девять лет по низкой цене и гарантировалась монополия. Перед вами все те, кто откликнулся на объявление. Каждый из них является моим арендатором, поскольку отец умер.

Мысли Бренди путались. Она еще никогда не встречала таких богатых людей. Конечно, если у торговцев и рабочих такая долгосрочная аренда, это совсем не означает, что Адам Маккаллоу держит землю под своим контролем.

— Почему аренда? — спросила она, все еще не в состоянии или, не желая посмотреть ему в лицо. — Почему бы просто не продать им эту землю?

— Отец считал, что единственным поистине ценным товаром в этом новом богатом мире является земля. Предлагая аренду, он тем самым гарантировал, что земля останется в семье на многие поколения. Он смекнул, что рано или поздно земля будет распродана, и тогда тот, у кого ее больше, будет хозяином положения.

Наконец Бренди отвернулась от окна, слегка улыбаясь своими полными губами.

— Умный человек. Я могу понять мудрость его решения, оно просто гениально.

Она не могла не вспомнить, что ее собственный отец был не в состоянии ничего удержать в руках дольше, чем это требовалось, чтобы обменять или продать за несколько монет. Отец Адама был далеко не глуп, это точно.

Так, на этот раз она проиграла. Можно было только утешаться, что ее обыграл мастер. Или, по крайней мере, сын такового.

— Я уверен, что отец оценил бы ваш комплимент. Но мы ведь здесь не для этого, да?

Бренди покачала головой:

— Нет. Мы здесь, чтобы поговорить о моем недолгом пребывании в вашем городе.

— Неверно. Мы здесь, чтобы поговорить о вашем отъезде.

Бренди, уперев руки в бока, снова шагнула к столу, глядя на Адама сверху вниз:

— Будьте благоразумны, шериф. Я уже сказала вам, что я не цыганка, не воровка и не шлюха. Люди вашего города хотят мои лекарства. Могу судить об этом по их энтузиазму. А я хочу заплатить вам любую цену, которую вы сочтете справедливой, за использование земли у площади и за городом.

— Мне жаль, — сказал он, гася сигарету в плоском металлическом блюдце, которое он извлек из хлама на столе.

«Это уж точно», — со смешком подумала Бренди.

— Я не смог бы разрешить вам, даже если бы захотел, мисс Эштон, — сказал Адам, вставая со стула. Теперь их глаза снова были на одном уровне. Его взгляд заставил Бренди почувствовать духоту в пыльной комнате.

— Почему, шериф? — из-за вспыхнувшего раздражения резко спросила она.

— Более двух лет в этом городе действует правило: на любую торговлю в Чарминге надо получить лицензию и разрешение.

— Прекрасно. Где я могу их получить?

— Прямо здесь.

Ее глаза сузились, и она попыталась посмотреть так, как смотрел ее отец, успокаивая самых пылких ее покупателей. Но с Адамом Маккаллоу это не вышло. Он просто продолжал смотреть на нее с абсолютно непроницаемым лицом.

— Так выдайте мне их или продайте, или что вы там с ними делаете! — Ее голос дрогнул и затих.

— Не могу. — Он перебирал какие-то бумаги на столе, освобождая маленькое пространство, чтобы удобно поместить на нем свой обтянутый джинсами зад.

— Это же глупо! Не думайте, что я не понимаю, чем вы занимаетесь, шериф!

Никакой реакции. Черт побери, да этот человек, должно быть, лишен всяких человеческих чувств.

— Прекрасно. Скажите мне, кто может, — потребовала она.

— Разрешение может выдать только городской совет, а я никому не могу продать лицензию без его разрешения.

Наконец-то она добилась хоть чего-то. На какой-то миг Бренди почти забыла, зачем хотела остановиться в Чарминге. Потом вспомнила Дейни и неизбежное наступление зимы. Впервые им придется пережить суровое время совсем одним, и Бренди должна была позаботиться о надежном укрытии до прихода холодов.

Кроме того, неукротимая гордость заставляла ее попытаться перехитрить этого высокомерного хама.

— В этот совет входят жители этого города, шериф? — Она едва дождалась его небрежного кивка. — Хорошо. Тогда я уверена, что у меня не будет затруднений в получении разрешения.

— Возможно, и нет, — согласился он. Бренди прищурилась. Ей не верилось, что он сдается. Вспыхнуло подозрение. Интересно, что он теперь замышляет?

— Сложно ли собрать членов совета для принятия решения? — спросила она.

— Нет.

— Так мы с Дейни сможем все-таки остаться в Чарминге? — Ее голос немного поднялся от осторожного оптимизма.

— Боюсь, что нет.

Воздух со свистом вырвался из легких Бренди. Она тяжело опустилась на стул, устав от этой игры в кошки-мышки, которую вел с ней Адам Маккаллоу.

— Почему? — процедила она сквозь зубы.

— Потому, что окончательное разрешение для вашего пребывания на этой земле должен дать я.

— А вы не собираетесь этого делать, да?

Он покачал головой.

— Что вы имеете против меня, шериф?

Сначала Бренди показалось, что он не собирается отвечать. Потом он тяжело вздохнул и поднялся со стула, вышел на середину комнаты, засунул руки в карманы джинсов и снова покачал головой.

— Если сказать коротко, мисс Эштон, то это змеиное масло.

Гнев поднялся в Бренди, как столбик ртути в термометре в жаркий летний полдень.

— Я возмущена, шериф. Мои лекарства — это не змеиное масло или спиртное, выдаваемое за лекарство. Такое я и сама видела и тоже терпеть не могу подобные штучки. Но уверяю вас…

— А я уверяю вас, — прервал он ее хриплым голосом, — что не допущу этого. Моя обязанность как шерифа Чарминга заботиться, чтобы его жителей никто не обманывал. Как правило, я ничего не имею против коробейников. Сегодня приехали — завтра уехали. Но вот таких, как вы, у меня есть причины не любить. Вы продаете напрасные надежды больным людям и говорите, что ваши снадобья принесут им облегчение. Они беспомощны и доведены до отчаяния, а иногда лишены и надежды, и то, что вы делаете, достойно презрения.

Бренди словно дали пощечину. Что произошло в жизни Адама Маккаллоу такого, что заставляет его так сильно ненавидеть ее? В его глазах она читала гнев и боль и не могла подавить возникшее у нее желание доказать ему, что она не такая. Посмеялся бы он, если бы она призналась в этом? Он ничего не хотел от нее, кроме как увидеть заднюю стенку фургона, когда она будет выезжать из города.

— Видите ли, мисс Эштон, может быть, вы действительно верите в эти фальшивые снадобья, которыми торгуете. Но я — нет. И ничто, что бы вы ни сказали или сделали, не убедит меня.

Гнев вновь охватил Бренди. Боже, ну и упрям же этот человек! Он отказывался даже дать ей шанс!

— Мне неинтересно убеждать вас в чем бы то ни было, шериф, потому что для всех совершенно ясно, что ваш разум зажат крепче, чем кулак скупердяя с деньгами. Но я готова в любой день предоставить на проверку свои лекарства.

— И что это за проверка? Вы собираетесь заставить мой ревматизм исчезнуть или сделать гуще мои волосы? — издевательски засмеялся он и сделал к ней шаг. — У меня нет ревматизма, и в последний раз, когда я смотрел в зеркало, моя голова еще не начинала лысеть.

— И, несомненно, крепка, как столетний дуб. — Бренди шагнула вперед. Тяжело дыша, они стояли так близко, что могли бы коснуться друг друга.

Зеленые глаза Адама стали как холодный тяжелый нефрит. Бренди спокойно встретила его взгляд.

— Нет, шериф, я не буду пытаться доказать свою правоту вам. Все, что мне надо сделать, — это убедить милых горожан. Потому что мой па, когда был жив, говорил бывало, что никакой человек не кажется высоким, когда стоит один.

— Очень мило, цыганочка, — поддел Адам, — но не забываете ли вы одну вещь?

Ни за какие акры драгоценной земли Адама Маккаллоу не задала бы Бренди вопрос, который ему так хотелось услышать от нее. Она упрямо молчала, ее обычно веселое лицо было насуплено.

— Вы тоже одна.

Бренди ощутила вдруг тяжелый, холодный комок в желудке. Слишком хорошо она знала, как одиноки они с Дейни. Разве не она одна выгрызала землю, чтобы выкопать могилу? Разве не она одна с помощью Дейни подтащила тело отца к краю, столкнула его, а потом тщательно засыпала той же самой землей? Ей не нужно, чтобы люди, подобные шерифу Адаму Маккаллоу, говорили ей, насколько одинокой чувствует она себя в эту минуту.

О, как тяжело без отца сталкиваться со всеми трудностями, такими, например, как твердолобые шерифы и недоступные разрешения. Она долго думала, действительно ли сумеет содержать себя и Дейни без Уэйда Эштона. Но она скорее умрет, чем доставит Адаму Маккаллоу удовольствие увидеть, что она сдалась.

С решительностью, которой она не чувствовала, и с притворной самоуверенностью, которая взялась неизвестно откуда, Бренди улыбнулась. Не вежливой улыбкой и даже не дружеской, а самой соблазнительной, дерзкой, манящей улыбкой, в которую когда-либо складывались ее губы.

Ее усилия не пропали даром. Она увидела, как расширились, а потом подозрительно прищурились глаза Адама. Его руки медленно выскользнули из карманов и потянулись вперед. Он вопросительно взглянул на нее, когда она протянула руку.

— Мы просто посмотрим, на чьей стороне будут жители Чарминга. На вашей — я уезжаю, на моей — я остаюсь. Все так просто.

Он посмотрел на ее руку, протянутую с шутливой сердечностью. Бренди почувствовала, как ее охватило дурманящее чувство. На этот раз она поняла, что это. Желание. То же чувство отразилось в мрачном взгляде Адама. Ее сердце дрогнуло в ответ, и она поняла, что зашла слишком далеко.

— Нет ничего проще, мисс Эштон.

И, проговорив это, он схватил ее руку, притянул к себе и наклонился, чтобы завладеть ее улыбающимся ртом сильным, властным поцелуем.

Он жадно целовал ее, под ласковым напором его языка рот Бренди приоткрылся. Она ослабла, пораженная силой желания, которое ощутила в его руках.

Так же неожиданно, как начался, поцелуй закончился. Адам выпустил девушку, и она отступила от него на шаг. Ей ужасно хотелось дотронуться до своих губ, которые пощипывало, словно от электрического тока. Но она очень хорошо понимала, как будет выглядеть этот жест.

Вместо этого она дала Адаму пощечину. Его голова мотнулась назад, и он прижал ладонь к горящей щеке.

— Я говорила вам, шериф, что я не продажная женщина. Если вы позволите себе что-нибудь такое опять, я… я… скажу вашей жене! — выпалила она, не в состоянии придумать более весомой угрозы.

Адам откинул голову и расхохотался:

— Ну, так мне сначала пришлось бы жениться, чтобы вы смогли это сделать, а я не собираюсь позволять вам оставаться здесь так долго, чтобы увидеть это событие.

Бренди не обратила внимания на облегчение, которое почувствовала, узнав, что супружеская измена не входит в список недостатков шерифа. Она повернулась на каблуках и направилась к двери. Взявшись за ручку, обернулась:

— Это мы еще посмотрим, шериф.

Загрузка...