Очаровательная попрошайка

Глава 1

Делла Стрит обратилась с просьбой к Перри Мейсону:

— Пожалуйста, примите ее, шеф.

Мейсон нахмурился.

— У меня на 10.30 назначена встреча, Делла, а сейчас я занялся бы... Ладно, не хочу портить тебе с утра настроение. В чем там дело?

— Она только что приехала в Лос-Анджелес с Востока, по-моему, из Гонолулу. С письмом от ее дядюшки, в котором тот велел ей связаться с вами сразу же, как только она вернется из путешествия.

— Она не посылала телеграммы с просьбой о свидании? — спросил Мейсон.

— Нет. Этой наивной, застенчивой девушке года 22. Она неразговорчива и очень взволнованна.

— Так ей было приказано повидаться со мной сразу по прибытии?

— Да. Ее дядя, Горас Шелби, написал ей письмо и...

— Что сказано в письме?

— Не знаю. Она сказала, что дядя не разрешил ей показывать письмо никому, кроме Перри Мейсона.

Мейсон вздохнул.

— Ладно, тащи ее сюда. Я постараюсь немедленно попасть в точку, отделаюсь от нее и...

Не дослушав до конца фразу, Делла выскочила в соседнюю комнату.

Мейсон усмехнулся. А затем поднялся, встречая прелестную молодую особу, которую привела Делла.

— Это Дафния Шелби,— сказала она, потом повернулась к девушке: — А это мистер Мейсон.

Дафния задумчиво пробормотала приветствие, открыла сумочку, вынула из нее конверт и сказала:

— Большое вам спасибо, мистер Мейсон, что вы согласились меня принять. Полагаю, мне следовало послать телеграмму, но я так расстроилась, что просто об этом не подумала... Простите меня, я постараюсь не отнимать у вас лишнего времени и объясню все как можно короче.

Делла протянула письмо вместе с конвертом адвокату.

Мейсон взял его, внимательно приглядываясь к Дафнии.

— Не присядете ли вы? — сказал он.

Она робко опустилась на стул, стоящий наискосок от письменного стола адвоката, а не на удобное кожаное кресло, предназначенное для посетителей.

Мейсон продолжал изучающе разглядывать ее.

— Сколько вам лет? — спросил он.

— Двадцать два года.

— Вы хотели меня срочно видеть по поводу вашего дядюшки?

— Да, Гораса Шелби.

— А ему сколько лет?

— Семьдесят пять.

— Он ваш родной дядя?

— Да,— ответила Дафния,— я дочка Роберта Шелби, который был на 15 лет моложе брата.

— Ваш отец жив?

— Папа и мама у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне был один год. Меня забрал к себе дядя Горас, и я выросла в его доме.

Он женат?

— Нет, он вдовец, но у него была замечательная экономка, которая вела все хозяйство. Мне она заменяла мать.

— Она все еще работает у него?

— Нет, она умерла два года назад... Пожалуйста, мистер Мейсон, прочтите это письмо, и тогда вы поймете, что данное дело не терпит отлагательств.

Письмо было написано чернилами. Почерк, размашистый и неровный, свидетельствовал о том, что рефлексы писавшего изменились с годами.

«Моя дорогая Дафния!

Не показывайся дома, пока не исполнишь того, что я прошу. Никому не говори, что ты получила от меня письмо. Я не смогу приехать встречать пароход. Сразу же бери такси и поезжай в контору Перри Мейсона, адвоката. Уговори его поехать с тобой в банк, реализуй вложенный в письмо чек и передай деньги Перри Мейсону. Пусть он ими распоряжается в твоих интересах, но так, чтобы никто ничего не узнал;

После этого возвращайся домой, но держи себя в руках. Заранее подготовься к неприятной неожиданности.

Попроси Перри Мейсона подготовить завещание, по которому все мое состояние переходит к тебе. Завещание должно быть ясным, коротким и готово как можно скорее. Когда мистер Мейсон все сделает, пусть он придет ко мне домой для подписи. Попроси его захватить с собой необходимых свидетелей. При первой же возможности пускай он мне передаст это завещание. Никто, кроме мистера Мейсона и свидетелей, не должен знать, что он явился с заранее подготовленным завещанием, которое останется только подписать. В данном деле необходимо соблюдение абсолютнейшей тайны.

И помни, Дафния, что бы ни случилось, я тебя очень люблю.

Твой дядя Горас».

Мейсон, читая письмо, все сильнее и сильнее хмурился.

— Действительно, похоже на то, что дело срочное. Вы не имеете представления, что это может быть?

— Письмо это было прислано мне в Гонолулу. Я путешествовала три месяца. Решили, что мне надо отдохнуть.

— Кто решил?

— Дядя Борден и его приятель.

— Борден Шелби?

— Нет, его фамилия Финчли. Он его сводный брат. Они с женой приехали навестить дядю Гораса. Он привез с собой своего приятеля Ральфа Экзеттера, и поскольку тетя Элина была там...

— Тетя Элина? — спросил Мейсон.

— Это жена Бордена. Она обещала заняться хозяйством. Они же старались убедить меня, что я переутомлена и что мне необходимо хорошенько отдохнуть. Ну и я отправилась в морское путешествие, дабы «позабыть обо всем, кроме самой себя».

— Вы долго отсутствовали?

— Почти три месяца.

Мейсон протянул руку.

— В письме находится чек, не так ли?

Она отдала ему бумажный пакетик.

— Вот он.

Мейсон взглянул на чек и неожиданно выпрямился на стуле, брови его вытянулись в одну линию. Снова посмотрев, он сказал:

— Это чек на 125 тысяч долларов?

— Видела...

— Ну и что вы думаете?

— Я ничего не понимаю.

— Совершенно очевидно, что вашего дядюшку что-то тревожит...— сказал Мейсон, взглянув на часы.

— Олл райт, пойдемте в банк и реализуем чек. Вас там знают?

— Да. Я всегда занималась дядиными банковскими делами.

— Достаточно ли у него денег на счету, чтобы мы могли предъявить такой чек?

— Когда я уезжала, там было около 145 тысяч. Я вела все его книги учета, платила по счетам... ну и все прочее.

— Но счета он подписывал сам?

— Ну а как же?

Мейсон обеспокоенно посмотрел на Деллу.

— У меня деловое свидание в 10.30,— сказал он,— пожалуйста, извинись, что мне пришлось неожиданно отлучиться и я немного задержусь...

— Что вы хотите сделать с этими деньгами? — обратился он к Дафнии.— Нельзя же бегать по городу с такой огромной суммой в кармане.

— Нет, нет. Дядя же пишет в письме, что деньгами должны заняться вы, а я могу ими пользоваться, но так, чтобы никто не знал об этом.

Мейсон нахмурился.

— Что-то мне не хочется браться за такое дело, но, конечно, я смогу найти место для хранения ваших денег, пока мы с ними... одним словом, пока все прояснится.

— У вас есть сколько-то в наличии? — спросил он, когда они двинулись к двери.

— По правде сказать, нет. Дядя Горас снабдил меня путевыми аккредитивами, когда я отправилась путешествовать. Но все оказалось гораздо дороже, чем я предполагала. Последний аккредитив я потратила в Гонолулу, оставалось лишь немного денег, которые я заплатила за такси сюда. Так что мне придется платить за такси, которое довезет меня до дома, уже из тех денег, что вы получите по чеку. Понимаете,— добавила она извиняющимся тоном,— я же не ожидала ничего подобного. Была уверена, что дядя приедет к пристани на машине... Так что я нищенка.

— Все ясно,— рассмеялся Перри Мейсон.

Когда они ожидали кабину лифта, он спросил девушку:

— Так ваш дядя Горас человек состоятельный?

— Очень. Я так считаю. У него имеется кое-какая недвижимая собственность, акции и другие ценные бумаги, не говоря уже о наличных.

— Понятно... я так и подумал.

— Да, он любит иметь свободные деньги, которые может пустить в оборот, не затрагивая ни счета, ни акции.

Они спустились на лифте вниз, прошли два квартала до банка, и Мейсон спросил у Дафнии:

— Вы знаете одного из этих джентльменов у окошечка кассира?

— Да, я знаю нескольких. Вон тот мистер Джонс, к нему небольшая очередь.

Она заняла место. Мейсон стоял с ней.

Вскоре наступила ее очередь, Дафния подписала чек и протянула его через раздвижное окошко.

— Это вы, Дафния? — сказал кассир, узнав девушку.— Вклад?

— Нет, я хочу получить по чеку.

Кассир выдвинул ящик.

— Хорошо, какими купюрами вы хотите получить? Вы...

Тут он взглянул на чек, его поднятая рука замерла в воздухе, он торопливо пробормотал:

— Извините меня, пожалуйста, я отлучусь на минуточку...

Он исчез за перегородкой, а через пару минут вернулся со старшим кассиром.

Тот посмотрел сначала на Дафнию, потом на Перри Мейсона.

— Как поживаете, мистер Мейсон? — сказал он.

Мейсон поклонился в свою очередь.

— Он с вами? — спросил кассир у Дафнии.

Она кивнула.

— Я очень сожалею, Дафния,— сказал он,— но на счету нет таких денег.

— Нет денег? — удивилась девушка.— Но послушайте, это невозможно... Когда я уезжала, у дяди было...

— Счет был закрыт по решению суда,— пояснил кассир,— деньги переведены опекуну. Я думаю, что вам лучше повидаться с вашим дядюшкой. Мистер Мейсон может объяснить, что случилось.

— Боюсь, что нет,— показал головой адвокат.— Каков точный статус счета?

— Судебное решение с назначением опекуна. Опекун, Борден Финчли, запросил количество денег по счету и выписал чек на всю сумму, переведя ее на свой счет.

— Когда это случилось? — поинтересовался Мейсон.

— Позавчера.

Кассир сочувственно посмотрел на Дафнию, возвращая ей чек.

— Мне очень жаль... Но, вообще говоря, чек необычный.

— Да, вы правы. Но таково было желание дяди Гораса.

— Я советую с ним переговорить. Да и с Борденом Финчли тоже. Вы его знаете?

— Да, он тоже мой дядя, сводный брат дяди Гораса. Он приехал в гости к нему.

Кассир бросил взгляд на Перри Мейсона, затем снова обратился к Дафнии:

— Вы уезжали?

— Да, почти на три месяца.

— Очевидно, хорошие дела произошли в ваше отсутствие! — воскликнул кассир и потом, заметив длинную очередь, выстроившуюся у его окна, заторопился.

— Ну, я не сомневаюсь, что Мейсон не даст вас в обиду.

Он подбодрил ее улыбкой и отошел на свое рабочее место.

Мейсон придержал Дафнию за локоть.

— Отдайте-ка мне этот чек, Дафния, да и письмо пусть хранится у меня. Сейчас у меня деловое свидание, которое я просто не могу отменить. Этот человек уже ожидает у меня в конторе. Вам же я советую: садитесь на такси, поезжайте домой и, если удастся, побеседуйте со своим дядей. В любом случае позвоните мне и...

— Но почему вы сомневаетесь в том, что я смогу поговорить с дядей Горасом?

— Не знаю... С ним мог случиться удар или еще что-то тяжелое. Вы же понимаете, что в таком возрасте с человеком происходят всякие неприятности. Возможно, за ваше отсутствие события приняли драматический характер... Если по какой-то причине вам не удастся повидаться с дядюшкой, сразу же возвращайтесь ко мне в контору. Можете предварительно предупредить по телефону мисс Стрит о своем приезде.

Ее лицо выражало тревогу.

— Так вы считаете, что мой дядя...

— Не знаю. Во всяком случае, в тот момент, когда ваш дядя Горас писал это письмо, он был в полном порядке. Однако, вне всякого сомнения, что-то стряслось... Возможно, что он не поладил со своим сводным братом.

— Очень может быть. Он ведь очень не хотел, чтобы они приезжали.

— Хорошо, вот вам двадцать долларов на такси и прочие непредвиденные расходы. Не теряйте времени даром, ищите машину. А я возвращаюсь в контору. Вы обязательно позвоните мисс Стрит, потому что меня крайне интересует ситуация с вашим дядюшкой.

Адвокат ободряюще похлопал ее по плечу, поднял руку, чтобы остановить проезжающее мимо такси, посадил в него Дафнию, сам же, решив, что не стоит дожидаться автобуса, пошел назад пешком.

Глава 2

Когда Мейсон собрался пойти поесть, Делла Стрит сообщила:

— Она вернулась, шеф.

— Кто?

— Дафния Шелби.

— Я хочу ее видеть, Делла.

Секретарша пошла приглашать посетительницу’.

— Ну, что случилось, Дафния? Дурные новости? сразу же спросил Мейсон.

По покрасневшим глазам девушки можно было понять, что она плакала. Более того, она даже почти утратила дар речи после перенесенного шока:

— Они сделали что-то ужасное, мистер Мейсон!

— Кто?

— Борден Финчли, Ральф Экзеттер и Элина.

— Что же они сделали?

— Увезли дядю Гораса.

Она снова расплакалась.

— Спокойно, спокойно: Держите себя в руках. Вы же знаете, слезами горю не поможешь. Расскажите мне все по порядку... Что значит «его увезли»?

— Они добились того, что его объявили не то слабоумным, не то недееспособным, я точно не знаю, забрали себе весь дом, мою комнату заперли на ключ. И не хотят мне ничего рассказывать про дядю.

Мейсон сразу помрачнел.

— Садитесь. Давайте проясним всю картину.

Он потянулся к телефону.

— Герти? Попросите зайти ко мне Пола Дрейка, если он на месте. Скажите, у меня к нему дело.

Потом он обратился к девушке:

— А теперь постарайтесь на секундочку расслабиться, Дафния. Пол Дрейк очень хороший частный детектив. Его контора находится на этом же этаже, так что он сейчас появится. А тем временем я хотел бы, чтобы вы обрисовали мне общую ситуацию.

— Что именно вас интересует?

— Вы провели на Востоке три месяца?

— Да. Это было продолжительное морское путешествие. Я побывала в Гонолулу, Японии, Гонконге/ на Маниле.

— За это время вы получали письма от дядюшки?

— Получала.

— Какого рода письма?

— Милые, жизнерадостные письма.

— А потом, в Гонолулу, вы получили вот это?

— Если бы я не спешила так сойти на берег, мне бы его вручили сразу, как только судно пришло в порт, и тогда бы я позвонила, пересела на самолет или приняла какие-нибудь другие меры. Но во время пути я познакомилась с молодыми людьми из Гонолулу. Они меня пригласили к себе, и я чуть ли не первой поспешила сойти с лайнера, а назад вернулась за минуту до отплытия. Я оставалась на палубе до конца, потому что мои новые друзья меня провожали. Я спустилась в каюту уже после того, как корабль вышел в открытое море. Дядино письмо я прочла, когда мы проплывали мимо Алмазной головы. Почему-то письмо сначала не произвело на меня особого впечатления. Подумала, что дядя Горас соскучился. У него плохое настроение, он решил, что мне понадобятся наличные деньги и... Что греха таить, я подумала, что это и своего рода увертка от подоходного налога. Вы же знаете, что такие штуки проделывают...

Мейсон покачал головой:

— Если бы это было так, не нужна была такая таинственность. И он мог бы просто открыть на ваше имя счет в банке, перевести на него деньги, и все было бы в порядке... Нет, зачем он послал вам этот чек?

— Я не знаю.

— Вы говорите, что его письма были жизнерадостными?

— Да, но, если хорошенько поразмыслить, в его письмах была какая-то натянутость, как если бы... Верно, когда вы упомянули об этом, я начинаю многое припоминать... Дядины письма были стереотипными, как если бы он не хотел меня огорчать и поэтому скрывал всякие неприятности.

— Теперь расскажите про сегодняшнее утро. Как вы туда приехали...

Адвокат не договорил, потому что в этот момент послышался условный стук Пола Дрейка у входной двери.

Мейсон кивнул Делле Стрит, та поднялась и впустила его.

Пол Дрейк, высокий, немного расхлябанный, с обманчиво ленивыми манерами и безразличным взглядом, вместо приветствия подмигнул присутствующим.

Мейсон пояснил:

— Пол, это Дафния Шелби. Посиди, послушай, мы как раз с ней разбираемся в случившемся. Потом мы сообща спланируем дальнейшие действия. Сейчас же самое главное — во всем хорошенько разобраться.

Мейсон снова обратился к Дафнии:

— Опишите, как вы приехали домой.

— Вы сами понимаете, что я страшно волновалась и торопилась как можно скорее увидеть дядю Гораса, так что я отперла дверь собственным ключом, влетела в комнату и закричала: «Бууу-хууу, вот я!» Мне никто не ответил. Я сразу же заглянула в комнату дяди Гораса, но она была пуста. Не было его и в спальне, и в кабинете. Тогда я побежала наверх в свою комнату, но она оказалась запертой.

— У вас есть от нее ключ?

— В том-то и дело, что нет. Он всегда торчал в замке изнутри, а у меня не было привычки запираться.

— И вдруг комната оказалась закрытой.

— Да. Тогда я пошла искать дядю Бордена, Ральфа Экзеттера или тетю Элину.

— С кем же вы разговаривали?

— С тетей Элиной.

— Как это было?

— Тетя Элина улыбнулась и сказала: «Хэллоу, Дафния. Поездка была интересной?» На это я ответила: да, спасибо. Но что случилось? Где дядя Горас? А она мне заявляет, что его пришлось увезти. Он находится в таком месте, где окружен вниманием и заботой. И что я, как они полагают, захочу отсюда уехать, как только уложу свои вещи. Тут она мне улыбнулась ледяной улыбкой и сказала: «Мы заперли твою спальню, чтобы сохранить твои вещи. Я прошу тебя к завтрашнему вечеру освободить помещение, ибо Борден собирается сдать дом в аренду с меблировкой. За него он получит приличную сумму».

— Так... продолжайте.

— Я недоуменно поглядела на нее и говорю: «Но это же мой дом. Я в нем живу чуть ли не с рождения. И не собираюсь из него уезжать. Я хочу повидаться с дядей Горасом и узнать от него, что все это значит». И тут тетя Элина рассвирепела, я ее никогда прежде не видела в таком состоянии. Превратилась в холодный гранит и в то же время буквально кипела от возмущения. Она начала кричать:

«Нет, юная леди, можешь не рассчитывать, здесь ты не останешься! Ты достаточно подоила своего дядюшку». Я, конечно, обиделась: «Что значит, я его подоила? Не забывайте, что я заботилась о нем, исполняла обязанности его секретарши. Вы же сами говорили, что я слишком много работала и нуждаюсь в длительном отдыхе».

— Ну и что она ответила на это?

— Она ответила, что после моего отъезда она многое узнала про меня, и что ее мужа назначили опекуном над состоянием Гораса Шелби, и что он намерен действительно беречь и хранить это состояние, чтобы его не разбазаривали. Она заявила, что располагает доказательствами того, что я собиралась обвести дядю Гораса вокруг пальца и прибрать к рукам все его деньги еще до его смерти, что я была настолько жадной, что обворовывала его и в большом, и в малом, и что дядина экономка, спевшись со мной, помогала мне в этом. Хорошо еще, что ее Бог прибрал, а то мы бы вдвоем пустили дядю Гораса по миру.

— Что потом?

— Я уже была в слезах и не могла спокойно выслушивать ужасные обвинения, которые она предъявляла мне. Я повернулась к ней спиной и убежала, а она вслед кричала, чтобы к завтрашнему вечеру моих вещей не было в доме, в противном случае она сама их вышвырнет на улицу.

— Дальше?

— Боюсь, что со мной случилась истерика. Я... единственное, что я могла придумать, это как можно скорее возвратиться к вам, потому что... потому что произошло что-то страшное. Теперь я понимаю, что все это было спланировано заранее, что они насели на дядю Гораса, воспользовавшись его щедростью и доверчивостью, а меня специально услали на. три месяца из дома под предлогом необходимости отдохнуть. После моего отъезда они наверняка начали заводить свои порядки, изводили дядю Гораса, раздражали его так, что у него лопалось терпение; дядя Горас, жалея меня, ничего про это не писал, ему хотелось, чтобы я отдохнула и хорошо провела время.

Мейсон нахмурился.

— Посылая вам этот чек, дядя думал, что располагает гораздо большим временем, чем у него было на самом деле. Или же он надеялся, что назад вы полетите самолетом. Так или иначе, но родственники ополчились на него куда раньше, чем он ожидал, и, как я понимаю, сумели добиться судебного решения.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

Делла, позвони-ка судебному исполнителю и узнай, в каком районе слушалось дело Шелби позавчера или два дня назад, какой судья вынес решение, и выясни положение вещей в данный момент.

Затем обратился к Полу Дрейку.

— Пол, а тебе поручается узнать, где сейчас находится Горас Шелби. Полагаю, что они вывезли его санитарной машиной. У них должен быть врач, посвященный в их планы или нет, и они наверняка использовали какой-то наркотик.

После этого снова вопрос к Дафнии:

— Скажите, ваша тетка или второй дядя имеют какое-нибудь представлении о медицине?

— Да, тетя Элина имеет сестринское образование.

— Понятно.

Мейсон становился все более мрачным.

— Существуют такие препараты, которые способны успокоить пожилого человека, если он находится в слишком возбужденном состоянии, но и есть и такие, которые делают его совершенно психически неуравновешенным. Боюсь, Дафния, что он пал жертвой хитро задуманного заговора... Вы знаете, каково состояние вашего дядюшки?

Она покачала головой:

— Миллион долларов как минимум. Возможно, более, учитывая стоимость недвижимости, все акции и облигации.

Мейсон задумался.

— Пол, я хочу, чтобы ты узнал еще кое-что. Мне помнится, у тебя есть кое-какие знакомства в банковских кругах. Конфиденциальной информации ты не получишь, но общий план ты сумеешь выудить. Я имею в виду то, что у них сообщается всем работникам... Меня интересует судьба счетов Гораса Шелби.

Делла, выходившая звонить в соседнее помещение, явилась с известием.

Судебное решение о назначении Бордена Финчли опекуном Гораса Шелби было вынесено судьей Поллинге-ром позавчера. Борден Финчли подписал обязательство и сразу же вступил в свои права.

— Олл райт,— сказал Мейсон, поглядывая на часы,— мне известно, что судья уезжает на завтрак домой рано, а вот его секретарь задерживается всегда до половины первого. Позвони-ка секретарю и спроси у него, сможет ли меня в половине второго принять судья Поллингер. А если нет, то когда ему удобнее, но только я должен его видеть сегодня до того, как он отправится на вечернее заседание. Скажи, что это крайне важно.

Делла занялась телефонными переговорами и вскоре выяснила, что судья придет к началу заседания, но если Перри Мейсон подъедет без четверти два, то он сможет увидеть судью и лично договориться с ним о встрече. Судья сегодня завтракает с кем-то и поэтому задержится с перерыва.

— Я его поймаю,— сказал Мейсон.

Он повернулся и увидел убитое горем, осунувшееся личико Дафнии.

— Где ваш багаж? — спросил он.

— В такси. Я его так и не вынула из багажника, потому что мне его некуда положить... Ведь я понимаю, что все эти камеры хранения ужасно дороги. Я живу на одолженные у вас деньги, своих у меня нет ни одного цента.

— Это ерунда. Мы временно позаботимся о вас.

— Я... мне придется подыскать себе где-то работу, но все это явилось для меня такой неожиданностью...

Мейсон повернулся к Делле Стрит.

— Делла, отправляйся с мисс Шелби и разыщи для нее комнатку в каком-нибудь тихом отеле, подальше от центра. Возьми в кассе долларов двести, пусть у нее будет достаточно денег на личные нужды.

— Ох, мистер Мейсон, я не могу принять от вас эти деньги. Я не хочу быть... попрошайкой.

Мейсон улыбнулся.

— Перестаньте плакать, Дафния. Если бы все попрошайки были такими очаровательными, как вы, мы бы жили в удивительном мире... Но вы вовсе не попрошайка, вы моя клиентка, а я ваш адвокат.

— Но ведь* я не смогу, вам ничего, заплатить. А судя по тому, как сейчас обстоят дела, вряд ли смогу и в дальнейшем... Скажите, если дядя Горас оставил завещание в мою пользу, а они нашли его и просто сожгли, что можно сделать?

Лицо у Мейсона напряглось.

— Возможно, и ничего, если только нам не удастся доказать, что такое завещание на самом деле существовало, что ваш дядя написал подобное завещание.

— Он говорил мне, что собирается.

— Судя по его письму, он этого не успел сделать. Мне кажется, Дафния, что вам надо быть готовой к худшему. Повторяю, вы стали жертвой хитрого заговора, но вообще-то в нем нет ничего нового. У богатого родственника существуют всевозможные близкие ему люди и не слишком близкие. Последние являются к нему в дом, поселяются в нем, отделываются от людей, близких к старику, затем, пользуясь их отсутствием, заявляют, что богач «впал в детство» и что он легко может стать жертвой беспринципных и наглых людей. Всеми правдами и неправдами они добиваются, чтобы их назначили опекунами, уничтожают, если получают к нему доступ, всякое неугодное им завещание и автоматически становятся законными наследниками... Все это старо, как мир.

— Но разве... разве он не может составить новое завещание?

— После того, как его признали недееспособным, нет. Тем-то и хороша эта схема!

— Но каким образом можно объявить человека ненормальным, если он совершенно здоров?

— Эта чертовски хитрая часть всего дела, но, опять-таки, ничего трудного в этом нет. Если взять любого человека преклонного возраста, который привык к любви, заботе, преданности и верности, затем окружить его людьми, которые не колеблясь могут дать ложные показания, сами же специально раздражают его, вызывают у него припадки ярости, а зачастую и вообще прибегают к наркотикам, а потом в нужный момент вызывают врача и добиваются постановления о его невменяемости или слабоумии. Но что касается вашего дядюшки, он вообще мог попасть в ловушку.

— Какую ловушку?

— Это письмо к вам.

— А что в нем особенного? Видимо, он хотел позаботиться обо мне независимо от того, что произошло...

— В этом нет сомнения, но если они явились в суд с заявлением, что данный человек разбазаривает свое состояние— вот только что послал племяннице чек на 125 тысяч долларов наличными и велел ей спрятать деньги в такое место, где их никто не отыщет,— то их требование назначить опеку над его имуществом никому не показалось бы чрезмерным.

У Дафнии округлились глаза.

— Вы предполагаете, что они использовали это письмо?

— Очень может быть. Наверняка сказать нельзя, но это не исключено. Так или иначе, вы сейчас же отправитесь с Деллой Стрит, а я тем временем поговорю с Полом Дрейком о подробностях наших действий. Он примется за работу, ну, а около двух часов я повидаюсь с судьей Поллингером и буду куда более осведомленным, чем сейчас.

— Что делать с моими вещами в доме?

— Пусть они там и остаются, если только там нет ничего такого, что вам срочно нужно.

— Они же пригрозили мне завтра вечером выкинуть их.

— Кто знает. Может быть, завтра вечером вы уже будете у себя дома, а им придется забирать свои вещи.

— Но, мистер Мейсон, я не представляю, как я с вами буду расплачиваться.

— Позднее и это утрясется. А пока вам полезно вспомнить, что я офицер суда, один из жрецов богини Правосудия. Вы же наивное создание, ставшее жертвой огромнейшей несправедливости. Хотя бы из принципа я постараюсь вмешаться. Так что отправляйтесь с Деллой.

Мейсон кивнул секретарше:

Делла, не забудь, что мисс Шелби не ела. Да и ты тоже.

Глава 3

Судья Поллингер влетел, запыхавшись, в здание суда без двадцати минут два.

— Хэллоу, Перри! — закричал он.— Понимаешь, времени у меня в обрез, я все рассчитал до минуточки, но у меня сегодня было очень важное деловое свидание за ленчем.

Мейсон прошел за судьей в кабинет и с интересом наблюдал, как тот надевает на себя мантию.

— В два часа начинается очередное заседание,— пояснил судья,— я могу опоздать минуты на две-три. Какое у вас дело?

— Может случиться так, что я буду выступать в вашем суде со спорным вопросом. Не подумайте, что я намерен усложнять вашу позицию или мою, обсуждая сейчас это дело, но я хотел бы знать его предысторию и, если возможно, узнать, на каком основании вами было принято данное решение.

— Что за дело?

— Об опеке Гораса Шелби.

— Как же, помню, дело слушалось всего лишь пару дней назад.

— Совершенно верно.

Судья Поллингер бросил на адвоката вопросительный взгляд.

— Вы предполагаете, что в деле не все гладко?

— Давайте не будем касаться чего-либо другого, кроме предыстории. Но я вам буду очень благодарен, если вы выскажете свое мнение.

— Я всегда готов обсудить дело об учреждении опеки. И суд бывает благодарен за любые сведения, которые он может получить.

— Учтите, я вовсе не хочу услышать того, что при решении спорного дела может фигурировать в качестве доказательства с вашей стороны.

— Я и сам не намерен сообщать вам подробные сведения. Но мои личные соображения сколько угодно. Горас Шелби — старый человек, он, несомненно, был страшно смущен и растерян. Говорил он несвязно, сразу виднр, что он эмоционально возбудим, неуравновешен. Ну и, кроме того, он выдал чек на 125 тысяч молодой особе, которая жила в его доме. Вы сами понимаете, что когда сталкиваешься с подобной комбинацией, то начинаешь думать, что что-то следует сделать. Я назначил опекуна временно, оговорив в решении, что суд пересмотрит данное дело, как только выяснятся дополнительные факты.

Судья снова посмотрел на Перри Мейсона.

— Вы полагаете, что сможете представить другие факты?

— Возможно.

— Хорошо,— сказал судья Псллингер,— решение может быть пересмотрено в свете этих дополнительных фактов. Завтра в десять часов вам не слишком рано?

— Думаю, что нет.

— Завтра в 10 часов утра... Нет, обождите минуточку. На 10 я назначил слушание другого дела. Мы можем созвать суд раньше. Договоримся на 9.30. Я не намерен просить привезти Гораса Шелби в суд, потому что, как мне кажется, судебные заседания его расстраивают. Но я просмотрю весь тот дополнительный материал, который будет мне представлен, и, если решение нужно будет отменить или изменить, я охотно это сделаю. Это вас устраивает?

— Превосходно,— сказал Мейсон.

— Приготовьте записку для противной стороны, чтобы не отнимать слишком много времени... Ну, мне пора, я уже задержался на целых две минуты.

Он пожал Мейсону руку и вышел в зал заседаний.

Мейсон же поспешил к себе в контору и, проходя через приемную, спросил у секретаря:

— Делла вернулась?

— Да, минут 20 назад.

Мейсон вошел в кабинет.

— Как дела, Делла?

— Все о’кей... Бедняжка буквально ничего не могла есть... Ну слышали ли вы когда-либо о таком чудовищном вероломстве?

— К сожалению, подобные вещи случаются гораздо чаще, чем вы думаете.

— Как вы договорились с судьей Поллингером?

— Назначил дополнительное слушание дела на завтра в 9.30 утра. Позаботься о том, чтобы был предупрежден поверенный противной стороны. Кстати, кто их представляет?

— «Дентон, Мидллсекс и Мелроз». В суде присутствовал младший партнер Дарвин Мелроз.

— Вообще это солидная фирма, никто из них не взялся бы за дело в том случае, если бы знал, что в нем есть подтасованные факты. И они досконально изучают материал, прежде чем берутся за дело. Ты еще не разговаривала с Полом Дрейком?

— Нет еще. Насколько я поняла, он что-то разнюхивает в банке.

— Так вот займись подготовкой, Делла. Позвони Дафнии и предупреди ее, что завтра в 9.30 мы должны быть в суде. Пусть она приезжает сюда к девяти, и мы вместе поедем. Ты бы заехала к ней вечером, Делла, я не хочу ее без нужды расстраивать.

Делла кивнула в знак согласия и спросила:

— Ну, а как держался судья Поллингер?

— Ну,— Мейсон подмигнул,— судья не желает обсуждать ничего такого, что могло бы быть компрометирующим материалом для противоположной стороны, поскольку судебное решение будет опротестовано. Но с другой стороны, судья Поллингер не вчера родился на свет, и он великолепно знает, как некоторые родственнички ведут себя наподобие верблюда, который сначала всунул голову в палатку, потом втиснул в нее все тело, а под конец выбросил на холод самого хозяина.

— Но сам он этого ведь не сказал? — спросила Делла с улыбкой.

— Нет, этого он не сказал, но что мысли у него так заработали, тут уж можешь не сомневаться.

— Завтра утром будет интересное заседание?

— Возможно.

В дверь постучался Пол Дрейк.

— Вот и Пол! Я приглашу его, а сама займусь бумагами.

Распахнув дверь, она сказала:

— Входите, Пол. У меня срочная работа. Босс только что вернулся. Вторичное слушание состоится завтра в 9.30 утра.

— Да, с учетом новых фактов,— подтвердил Перри Мейсон.

— Ну, что же, кое-какие факты я для вас раздобыл,— сказал Дрейк.

— Что именно?

— Стэнли Пэкстон очень переживает за старика Шелби. Он хотел бы ему как-нибудь помочь.

— Он будет' давать показания?

— Конечно. Если только он узнает, что завтра повторное слушание, он непременно там будет.

— Прекрасно. Расскажи мне про Пэкстона.

— Пэкстон — заместитель президента банка, который наблюдает за всеми активными счетами, особенно за крупными.

— Насколько хорошо он знает Гораса Шелби?

— Они знакомы главным образом на деловой почве. Но большинство банковских операций проводилось через Дафнию.

— Что он думает о ней?

— Говорит, что она одна из милейших и симпатичнейших девушек, которых он встречал на протяжении многих лет. Уверяет, что она хорошо разбирается в делах. По его мнению, Шелби поставили в такое положение, что он теперь не сможет выразить собственное желание, а эти «опекуны» Финчли сделали ход конем, чтобы прибрать к рукам все состояние старика.

Шелби очень любит Дафнию, он к ней привязан, как к собственному ребенку, во всем полагается на нее, и она ни разу не обманула его доверия и всегда защищала его интересы.

Он также скажет, что не слышал ни про Бордена Финчли, ни про Элину Финчли, ни про их приятеля Ральфа Экзеттера до тех пор, пока Дафния не отправилась в поездку. В ее отсутствие Борден Финчли вел себя непристойно любопытно. Он пытался выведать у Пэкстона размеры сбережений Шелби и его состояния вообще. Борден Финчли показался Пэкстону обманщиком, чтобы не сказать мошенником, пройдохой, действующим исключительно в собственных эгоистических интересах.

Мейсон усмехнулся:

— Конечно, этого он не скажет под присягой.

— Ну почему все, только, может, не такими словами и покороче,— возразил Дрейк,— но, если он нечаянно выскажет свое мнение, суду все станет ясно. Пэкстон умный и тонкий человек. Можешь не сомневаться, когда ты его пригласишь на свидетельское место и начнешь задавать вопросы о Горасе Шелби, он улучит возможность высказать свое мнение и о Бордене Финчли.

— Что ты скажешь о Ральфе Экзеттере?

— Экзеттер что-то вроде тени Финчли, но никто толком не знает, что их связывает. К Шелби, разумеется, он не имеет никакого отношения.

— Ты в этом уверен?

— Почти. Не забывай, что я очень торопился и не имел возможности проверить все, что мне хотелось, но вроде бы Финчли задолжал Экзеттеру огромную сумму денег, тот стал голубчика прижимать, вот поэтому Финчли и привез Экзеттера к своему богатому сводному брату, дабы тот убедился, что рано или поздно Финчли разбогатеет.

Мейсон задумался.

— Что ж, картина начинает проясняться. И конечно, Экзеттер выяснил, что Горас Шелби собирается все оставить Дафнии и...— Адвокат медленно покачал головой.— Пол,— улыбнулся он.— Экзеттер слабое звено в этой цепи. Я хочу узнать все, что тебе удастся выяснить про этот долг Бордена Финчли Ральфу Экзеттеру. Фигура Экзеттера приобретает особое значение, поэтому нам нужно знать его прошлое. В судебном заседании я буду расспрашивать Финчли не о Шелби, а об Экзеттере... Откуда ты получил эти сведения, Пол?

— От экономки, которая приходит ежедневно к Финчли.

— А кто готовит?

— Сейчас Элина Финчли. А до приезда Финчли все это лежало на Дафнии. Запросы старого Шелби весьма простые, Дафния великолепно знала, что он любит и как нужно все приготовить. Все говорят, что вертелась, как белка в колесе, и страшно уставала. Вот почему им и удалось уговорить Дафнию отправиться в это длительное морское путешествие. Она старалась изо всех сил угодить незваным гостям и дядюшке, быть любезной хозяйкой. Она и правда нуждалась в отдыхе. Затем, после того как они весьма ловко выставили Дафнию из дома, отыскали эту экономку. Очень часто берут обеды на дом из ресторана.

Мейсон подмигнул детективу:

— Не хочу показаться тебе хвастуном, но мне думается, что завтра утром в 9.30 у нас будет весьма занимательное судебное заседание. Но для этого тебе необходимо как-то подобраться к Ральфу Экзеттеру. Нам необходимо его досье, если можно так выразиться. Меня интересует основа его взаимоотношений с Финчли. Если Борден Финчли ему действительно много должен, про это тоже необходимо знать.

— Деньги-то он ему точно должен. Экономка сама слышала, как Экзеттер говорил Бордену, что он не намерен дожидаться неизвестно сколько времени или сидеть сложа руки, не получив того, что принадлежит ему, ожидая, пока кто-то умрет. Он сделан не из такого теста. Ему нужны деньги, чтобы пустить их в оборот. Потом они заметили, что кто-то ходит поблизости, и переменили тему разговора.

Мейсон кивнул.

— Все тебе ясно, Пол? Всю подноготную об Экзет-тере. Можешь не стесняться в расходах, занимая столько своих ребят, сколько потребуется.

Глава 4

Ровно в половине десятого судья Поллингер поднялся на возвышение и сообщил:

— Слушается дело об учреждении опеки над состоянием Гораса Шелби. В предыдущем решении оговорено, что при появлении новых фактов суд может потребовать пересмотра дела, чтобы учесть их и не допустить ошибки. Сейчас суд желает послушать дополнительные сведения и свидетельские показания. Мистер Мейсон, можете ли вы что-нибудь представить суду?

— Могу,— ответил адвокат.

— Вы желаете представить свидетеля или же взятые под присягой свидетельские показания?

— У меня имеются показания Дафнии Шелби, племянницы Гораса Шелби, охватывающие время вплоть до последних трех месяцев, когда ее убедили отправиться в длительное морское путешествие, оставив Гораса Шелби на попечение Бордена Финчли, его жены и Ральфа Экзеттера, гостившего в доме. Три месяца назад Горас Шелби был совершенно здоров. У меня также имеются показания Стэнли Пэкстона из Национального банка, где Горас Шелби на протяжении многих лет хранил свои сбережения. Мистер Пэкстон считает, что мистер Шелби абсолютно компетентный человек и дееспособен, что он проявляет хорошие деловые качества во всех своих начинаниях, что на протяжении года его состояние увеличилось, что его капиталовложения всегда были дальновидными и оправданными, что Дафния Шелби во всем защищала его интересы и была исполнительным и аккуратным делопроизводителем. Мне известно также, что с того момента, как Дафнию Шелби принудили поехать в путешествие, Борден Финчли принялся разнюхивать, каково финансовое положение Шелби, расспрашивая всех банковских служащих, сколько денег у него на счету и каково вообще его состояние. Пэкстон свидетельствует, что, когда он вызвал мистера Шелби по телефону, тот держался совершенно нормально и здраво судил о своем бизнесе.

На основании тех фактов, которые я намерен подтвердить показаниями под присягой, ваша честь, я предлагаю аннулировать опеку Гораса Шелби. Или же, если суд найдет необходимым все же такую опеку утвердить, назначить опекуном Дафнию Шелби, в настоящее время возвратившуюся из своей поездки, поскольку она гораздо ближе мистеру Шелби, чем чета Финчли. В качестве доказательства моего предложения я намерен вызвать для дачи показаний Бордена Финчли.

Судья Поллингер хмуро посмотрел на последнего.

— Примите присягу, мистер Финчли,— вы уже раз присягали по ходу данного дела, но я считаю полезным заставить вас повторить эту процедуру, дабы позднее не возникло никаких недоразумений.

Борден Финчли, коренастый человек лет шестидесяти с бычьей шеей и кривыми ногами, поднял руку и громко произнес слова присяги, затем поднялся на место для свидетелей и злобно уставился на Перри Мейсона маленькими голубыми глазками.

— Итак, вы Борден Финчли, сводный брат Гораса Шелби, и вы намеревались перебраться сюда на постоянное жительство, обратившись в суд с просьбой назначить вас опекуном над состоянием Гораса Шелби?

— Совершенно верно.

— Вы приехали к мистеру Шелби погостить?

— Да.

— Сколько времени вы у него гостите?

— Около шести месяцев.

— Другими словами, вы прожили здесь три месяца до того, как Дафния Шелби уехала в путешествие?

— Да.

— Кто в настоящее время находится в доме, мистер Финчли?

— Моя жена Элина и Ральф Экзеттер.

— Ральф Экзеттер?

Это было спрошено с достаточным изумлением, не ускользнувшим от судьи.

— Разве Ральф Экзеттер — родственник мистера Шелби?

— Нет.

— В таком случае его близкий друг?

— Да, он близкий друг, только не Гораса Шелби, а мой. Он приехал вместе с нами на тихоокеанское побережье. Мы путешествовали в его машине.

— И вы вместе с ним въехали в дом Г ораса Шелби?

— Мы остановились навестить Гораса, но, когда заметили, что он умственно слабеет, нам пришлось задержаться, чтобы оказать ему помощь. Разобраться в положении вещей.

— И Ральф Экзеттер помогал вам разбираться в положении вещей?

— Он прибыл вместе с нами, мы, как уже было сказано, путешествовали в его машине. Нам было просто неудобно попросить его уехать. Он же проявил свою деликатность, не бросив нас в трудную минуту, когда события приближались к кульминационному моменту.

— Кульминационным моментом вы называете, очевидно, тот момент, когда вам удалось убрать с дороги Дафнию Шелби и прибрать к рукам финансы Шелби?

— Я вовсе не это имел в виду. Я говорил о том, что Ральф Экзеттер, как настоящий друг, не посчитался с собственными планами и согласился остаться со мной, пока положение не прояснится.

— Что вы понимаете под «прояснением положения»?

— До того времени, пока мой брат освободится от вредного влияния молодой женщины, которая, пустив в ход все свои чары, сначала стала распоряжаться всеми его делами, а затем заставила его послать на ее имя чек на. 125 тысяч долларов, которые она должна была получить и передать поверенному так, чтобы их никто не смог найти.

— Понятно,— наклонил голову Мейсон.— Вы узнали про это письмо.

— Я знал про него.

— Каким образом?

— Видел письмо до того, как оно было отправлено.

— Где вы его видели?

— На письменном столе брата.

— Вы подумали, что письмо адресовано вам?

— Нет, этого я не думал.

— Знали ли вы, кому оно адресовано?

— Совершенно точно.

— И, однако же, вы его прочитали?

В голосе Мейсона звучало такое недоверие, как будто чтение чужих писем является тягчайшим преступлением.

— Да, прочел! — рявкнул Финчли.— Сначала прочитал сам, а потом позвал жену, она тоже прочла письмо и видела чек на 125 тысяч, который должен был уйти с письмом, и вот тут-то я решил, окончательно решил, что пора положить конец этому безобразию и не разрешать совершенно чужому человеку разбазаривать состояние брата.

— Совершенно чужому человеку? Вы имеете в виду мисс Дафнию Шелби, его племянницу?

— Я имею в виду Дафнию Раймонд, которая неизвестно почему именуется Дафнией Шелби и представляется администрации банка и всем деловым знакомым Гораса Шелби как его племянница. В действительности же она дочь домоправительницы и не состоит в родстве с моим братом.

Мейсон, ветеран судебных боев, ухитрился ничем не проявить своего изумления, он просто улыбнулся и спросил:

— Полагаю, вы неоднократно слышали, как ваш сводный брат называл мисс Дафнию своей племянницей?

— Слышал,— угрюмо ответил Финчли,— и при этом каждый раз думал, что это является новым доказательством слабоумия Гораса и что льстивые речи и лицемерие этой молодой особы достигли своей цели.

— Но он действительно мой дядя! — со слезами на глазах закричала Дафния.— Он же...

Судья Поллингер постучал карандашом.

— Вам будет предоставлена полная возможность изложить свою сторону дела. А сейчас прошу удержаться от всякого рода высказываний.

— Вы понимаете, ваша честь,— с постной физиономией продолжал Финчли,— я не хотел давать этому делу официальный ход, потому что мне не хотелось портить репутацию молодой особы, но, разумеется, если она будет настаивать, мы представим факты суду.

— Каковы эти факты? — спросил судья.

— Мария Раймонд была весьма привлекательной женщиной, в Детройте у нее был неудачный роман. Она явилась в Лос-Анджелес в поисках работы без копейки денег, без друзей, к тому же не имея никакой специальности или опыта работы... Так что ей не оставалось ничего иного, как пойти в прислуги. Она дала объявление в газету, и случилось так, что Горас его увидел. Он договорился о встрече. Мария Раймонд произвела на него благоприятно^ впечатление и стала работать у него экономкой. В тот момент Мария Раймонд опасалась, что она беременна, но точно еще не знала. Позднее, когда врачи подтвердили ее подозрения, она призналась во всем Горасу Шелби. Мягкосердечный мечтатель согласился, чтобы она продолжала у него работать, имея ребенка. Позднее, когда младший брат Гораса и его жена погибли в автомобильной катастрофе, Шелби решил, что они всем заявят, будто дочка Марии была в действительности ребенком его погибшего брата и его жены. Таким образом, Дафния получит имя, и ее школьные подруги ничего не будут знать о ее незаконном рождении. Так и сделали.

— Вы можете это доказать? — полюбопытствовал судья Поллингер.

— Конечно могу. У меня сохранились письма, написанные Горасом Шелби мне и моей жене, в которых он подробно рассказывает об этой истории.

— Каким образом Дафния получила паспорт?

— Со слов Гораса Шелби,— ответил Борден Финчли.— Случилась так, что здание судебного архива в том городе, где они жили, сгорело, так что свидетельства о рождении Дафнии не было. Могу только добавить, что Горас, хотя и не женился вторично после смерти своей первой жены, всегда легко поддавался женским чарам, то есть верил в искренность льстивых слов и всяческих заверений в любви и преданности. У нас нет оснований предполагать, что между Марией Раймонд и Горасом существовали интимные отношения, но все же ей удалось заставить моего брата дать ее дочери имя Шелби, Дафния же воспользовалась этим и втерлась к нему в доверие. Я не сомневаюсь, что он был к ней искренне привязан, что девица, прекрасно сознавая, это, постаралась использовать расположение брата с максимальной для нее выгодой.

— Где в настоящее время Мария Раймонд?

— Она умерла немногим более двух лет назад. И вот тогда мы с женой решили проверить положение вещей, потому что мы стали серьезно опасаться, как бы Горас не стал жертвой авантюристки. И хотя мы считали, что необходимо любой ценой скрыть факт незаконного происхождения Дафнии Шелби, но ввиду последних событий мы заявляем, что данное судебное разбирательство неправомочно, ибо Дафния Раймонд является совершенно чужим человеком для Гораса Шелби, а раз так, то Перри Мейсон, ее адвокат, не имеет никакого статуса перед судом и не должен подвергать сомнению решение суда и допрашивать свидетелей.

Судья Поллингер, который терпеть не мог слишком «подкованных» ответчиков, которые, как он считал, стремились подменить собой его, заговорил недовольным голосом:

— Одну минуточку, мистер Финчли. Положение действительно своеобразное. Однако следует помнить, что прошлое судебное решение не было окончательным, и независимо от того, кто предоставит дополнительные факты, близкий родственник, или знакомый, или совершенно чужой человек, суд обязан его пересмотреть в свете этих новых сведений. Если вы возражаете против вопросов Перри Мейсона, на мои вопросы вы отвечать обязаны.

Сразу поднялся с места Мелроз.

— Мы вовсе не возражаем против самой тщательной проверки и перепроверки обстоятельств дела, но мы стараемся предупредить необоснованное и противозаконное слушание дела, когда совершенно чужой человек станет притязать на то, на что он не имеет юридических прав.

Перри Мейсон усмехнулся. Молодой защитник Финчли явно не знал, как надо вести себя с судьей Поллингером.

Судья Поллингер с хмурым видом повернулся к Бордену Финчли.

— Итак, вы утверждаете, что Горас Шелби стал жертвой авантюристки?

— Да, мы решили, что это вполне возможно, и решили сами все проверить.

— Это «мы» — Ральф Экзеттер и ваша жена?

— Да, это я и моя жена. Ральф Экзеттер ничего не знал до тех пор, пока мы не прибыли сюда.

—- Ну, и вы поняли, разумеется, что эта молодая особа настолько втерлась в доверие вашего брата, выражаясь опять-таки вашими словами, что он может оставить завещание в ее пользу, сделав ее своей единственной наследницей?

Финчли растерялся, глаза у него забегали.

— Мы как-то не задумывались над этим моментом.

— Такие мысли не приходили вам в голову? — настаивал судья.

— Нет.

— Но зато вы понимали, что, если вы добьетесь

назначения опекуна, если вы докажете суду, что Горас Шелби не способен заниматься собственными делами и ему грозит опасность попасть под влияние бессовестных и беспринципных людей, тогда вы помешали бы ему составить такое завещание, которое в глазах закона является правомочным.

— Ничего подобного! Мы вовсе об этом и не думали!

Перри Мейсон обратился к Дафнии:

— Дайте-ка мне это письмо.

Она протянула ему послание Гораса Шелби.

Мейсон поднялся.

— Ваша честь, я не вполне уверен в моем статусе в данном деле и не хочу прерывать расследование суда, однако, учитывая тот факт, что свидетель только что заявил, что он читал письмо, полученное Дафнией в Гонолулу, я считаю, что суду стоит также ознакомиться с содержанием этого письма.

И Мейсон протянул листок судье Поллингеру.

Судья прочитал письмо очень внимательно, потом повернулся к Бордену Финчли.

— Вы утверждаете, что вам не приходило в голову, что ваш сводный брат может составить завещание, лишающее вас наследства?

Финчли растерянно пробормотал:

— Не-ет..,

— Всего лишь несколько минут назад вы категорически утверждали, что даже и не думали о такой возможности, теперь же картина изменилась... Вы колеблетесь, но все еще отрицаете?

— Совершенно верно.

— Не желаете ли вы изменить свой ответ?

— Нет.

— Однако в том письме, которое я держу сейчас в руках, в том самом письме к Дафнии, которое вы читали, черным по белому сказано, что Горас Шелби просит Перри Мейсона составить завещание, по которому все его состояние переходит к Дафнии. Учитывая, мистер свидетель, что вы показали под присягой, что это письмо вы читали, вы продолжаете утверждать, что ни разу не подумали о возможности лишиться наследства?

— Ну, конечно, после того как я прочел это письмо, мне пришла в голову подобная возможность.

— Именно после ознакомления с текстом этого письма вы предприняли шаги, чтобы вы были назначены опекуном?

— Вообще-то я думал об этом уже давно, долгое время и...

— Отвечайте просто «да» или «нет». После прочтения данного письма вы принялись хлопотать о том, чтобы вас назначили опекуном над состоянием Гораса Шелби?

— Да.

— Где находится Горас Шелби в настоящее время?

— Он в частном санатории. Его было необходимо поместить в лечебное заведение. Он стал весьма неуравновешенным и буйным в настоящее время, так что мы просто не могли с ним справиться и решили, что он нуждается в профессиональной помощи.

Финчли кивнул в сторону жены:

— Моя супруга — дипломированная медсестра, она работала в больнице. В свое время она видела множество подобных больных, и она сразу же заявила, что Горас Шелби страдает от старческого маразма.

— Совершенно верно,— раздался гортанный голос миссис Финчли,— я могу подтвердить справедливость всего того, что сказал мой муж.

Судья Поллингер нахмурился.

— Вы еще не свидетельница, миссис Финчли, потому что вас не привели к присяге. Однако, я хотел бы у вас спросить, видели ли вы то письмо, которое Горас Шелби написал Дафнии?

— Да, я его видела.

— Кто вам его показал?

— Мой муж-

— До того, как его положили в конверт?

— Я видела его лежащим в конверте.

— Письмо было подписано?

— Да.

— Сложено?

— Не помню.

— Постарайтесь припомнить.

— Не могу.

— Что вы сделали с письмом после того, как прочли его?

— Сунула снова в кон...

Она прикусила язык.

— В конверт?

— Да.

— Так вы держали конверт над паром, чтобы распечатать его?

— Да.

— Итак, вы послали его?

— Нет, мы запечатали конверт и положили его снова на стол Гораса. Он сам отнес его на почту.

— У меня нет времени дальше заниматься этим делом, — заявил судья Поллингер,— потому что на 10 часов назначено слушание другого дела. Но эта история требует самого тщательного рассмотрения...

Он повернулся к судебному клерку.

— Когда у нас ближайшее свободное время... Обождите, если я не ошибаюсь, дело Дженсен против Нибеди откладывается? Значит, у нас половина завтрашнего дня?

Клерк кивнул.

— К завтрашнему полудню, точнее, к двум часам,— рассуждал вслух судья,— мы покончим с этим процессом. И к этому времени я хочу видеть Г ораса Шелби в суде. Кроме того, я намерен назначить сам врача, который осмотрит его и вынесет квалифицированное решение. Так в каком частном санатории он находится в настоящее время?

Финчли заколебался.

— Санаторий «Гудвилл» в Эль-Мираре,— ответил Дарвин Мелроз.

— Прекрасно. Итак, завтра в два часа я буду свободен. Назначенный мной психиатр осмотрит мистера Шелби в санатории. Суд не дисквалифицирует Перри Мейсона и не возражает против его появления в суде в качестве адвоката Дафнии Шелби, или Дафнии Раймонд, неважно, каково ее имя. Решение по этому поводу будет вынесено позднее, после того как дело будет должным образом изучено.

Перри Мейсону будет разрешено на завтрашнем заседании продолжить допрос свидетелей в качестве поверенного заинтересованной стороны, ибо это не противоречит первому решению суда, где было сказано, что опекун назначается временно и что при появлении дополнительных сведений будет назначено доследование.

Суд откладывается до двух часов завтрашнего дня.

С этими словами судья Поллингер покинул зал заседаний.

Глава 5

Дафния вцепилась в руку Перри Мейсона точно так же, как тонущий хватается за проплывающее мимо него дерево.

Борден Финчли насмешливо посмотрел на нее и вышел из помещения.

Дарвин Мелроз подошел к Перри Мейсону и смущенно сказал:

— Мне не хотелось подрубать сук, на котором вы сидели, но иного выхода у меня не было.

— Пока вы еще не подрубили никакого сука,— любезно улыбаясь, ответил адвокат.— Правда, меня несколько удивило, что такая уважаемая фирма взялась за столь некрасивое дело, но...

Легонько обняв Дафнию за плечи, он весело сказал:

— Пошли отсюда.

Они прошли в соседнюю комнату для свидетелей.

— Посидите здесь,— сказал он,— пока остальные не очистят зал заседаний. После этого за вами начнут охотиться репортеры, особенно из тех, кто насобачился сочинять статейки на тему «Бедная богатая девушка».

— Мистер Мейсон,— горячо заговорила Дафния,— это же совершенно невероятно. У меня такое впечатление, что рушится весь мой мир. Великий Боже, представляете, что я пережила за...

— Я все знаю и все понимаю. Но теперь вы уже взрослый человек, вы вышли из детского возраста, из сказочного дворца в большой и не всегда добрый мир. Вам придется научиться отражать удары, а иногда и давать сдачи. А теперь подведем итог и посмотрим, с чего мы начнем наступление.

— Что мы можем сделать? — спросила Дафния.

— Прежде всего мы можем проверить одну вещь. Впрочем, мне думается, что они уверены в тех фактах, которые сегодня были оглашены. Иначе бы они не действовали так откровенно, ибо это было бы равносильно самоубийству.

— Я все еще ничего не могу понять.

— Родственнички почувствовали, что они будут лишены наследства, но рассчитали, что в том случае, если у Гораса Шелби не будет завещания, они смогут контролировать его материальное состояние. Вот они и заявились к нему с визитом, сумели выпроводить вас из дома и подстроили дела так, что смогли заявить о его старческой недееспособности, слабоумии и необходимости уберечь бедного брата от происков беспринципных людей... Вы сами понимаете, что «бессовестным» лицом они называют того, кому достанется состояние Гораса Шелби, на которое они сами точат зубы. Если им удастся убедить суд в необходимости назначить опекуна или наблюдателя, это сильно облегчит их дальнейшую задачу. Если нет, тогда все равно останутся протоколы судебных заседаний, и, когда дело дойдет до апробации завещания, коли таковое все же будет составлено, они снова завопят об отсутствии завещательного права, нежелательном постороннем влиянии и так далее:

— Я никогда не думала, что существуют такие люди! — вздохнула Дафния.

Мейсон внимательно посмотрел на нее.

— Разве вы только сегодня родились на свет?

— Нет, конечно, но проявить такую низость, такое вероломство... и по отношению к такому замечательному человеку, как дядя Горас. Вы даже не знаете, какой он добрый, какой отзывчивый и щедрый!

— А что вы скажете про Бордена Финчли?

— Мне он всегда не нравился.

— Ну а Горасу Шелби?

— Я этого не знаю, но его раздражал их затянувшийся визит. Вот тут-то дядя Борден заговорил о необходимости дать мне хорошенько отдохнуть, поехать в морское путешествие, и дядя Горас сразу же ухватился за эту идею. Я ведь прекрасно понимала, как ему будет без меня плохо и одиноко, что он вынужден будет терпеть присутствие в доме этих троих неприятных людей, мириться с неудобствами, но все это меркло перед желанием доставить мне удовольствие. Я вам говорила, что тетя Элина раньше работала медсестрой, она стала уверять, что я доведу себя до чахотки, что у меня слишком много обязанностей, что он взвалил на мои плечи непосильный труд... ну и так далее.. Все это, разумеется, было сказано для того, чтобы поскорее выпроводить меня из дома.

— Олл райт,— сказал Мейсон,— пойду проверю, очистился ли берег и нет ли поблизости писательской братии; если все в порядке, то вам надо уезжать. Только никому не говорите, где вы живете, и постарайтесь избегать репортеров. Но если уж вас кто-то из них изловит, скажите просто, что вы ничего не желаете сообщать в мое отсутствие. Таково распоряжение вашего поверенного.

— А вы не боитесь журналистов?

Мейсон рассмеялся:

— Ох, дорогая, я всегда знаю, что мне можно сказать и что нельзя, что выгодно и что невыгодно...

— Хорошо, я никому ничего не скажу. Да и говорить-то мне не хочется. У меня не укладывается в голове, как такое могло произойти.

— Наша юридическая система не безупречна. Но вы рано вешаете голову. Дело-то еще не закончено. Возможно, у них действительно имеется письмо, в котором написано о вашем происхождении, но ведь подобные письма не являются вещественными доказательствами, пока сам мистер Горас ничего не подтвердит. Так что сидите себе спокойно и не давайте волю нервам!

Она покачала головой.'

— Легко сказать!

Уголки ее губ опустились.

— Незаконнорожденная. Никто. Вы сами понимаете, что впредь мне придется самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, а я ничего не умею. У меня нет ни профессии, ни навыков. До сих пор мое единственное занятие было забота о дяде Горасе, у меня просто не было времени учиться.

— Но печатать вы умеете, не так ли? — спросил Мейсон.

— Да, печатаю. Но я не умею стенографировать и ни разу не пробовала что-то писать под диктовку. До сих пор я сама составляла деловые письма и приносила их дяде Горасу на подпись. По-моему, теперь уже никто так не действует.

— Вы умеете печатать слепым методом?

— Благодарение Богу, да. Сперва я поняла, что, если я хочу стать настоящей машинисткой, мне надо отказаться от этой вредной привычки, и овладела слепым методом.

— Ну, что же, вам нечего волноваться. Если фортуна от вас отвернется и вам действительно придется зарабатывать себе на жизнь, место вы себе найдете.

— Фортуна уже отвернулась от меня, наступило самое страшное. Меня доконали.

Неожиданно она распрямила плечи.

— Нет, ничего подобного! И я не собираюсь стать нищей попрошайкой. Я сама проложу себе дорогу в жизни, но сначала я посмотрю, чем я смогу помочь дяде Г орасу. И не разрешу этим мерзким людям распоряжаться его жизнью.

— Вот это сила духа! — похвалил Мейсон.

Она улыбнулась ему и сказала:

— И я не намерена быть нищей попрошайкой, слышите?

— Вы подписали тот чек на 125 тысяч долларов, когда пытались реализовать его в банке?

Дафния кивнула.

— Итак, у вас остался чек на 125 тысяч, на обороте которого вы расписались, что может оказаться и не очень удачным, и письмо, посланное вашим дядей, которое свидетельствует...

— Мистер Мейсон,— прервала она,— я просто не могу поверить, что он мне чужой. Ох, это ужасно, какой-то ночной кошмар, от которого я никак не могу отделаться.

Мейсон потрепал ее по щеке.

— Очень может быть, что все действительно рассеется, как дурной сон. Опыт многих лет учит меня, что подобные вещи выглядят гораздо страшнее, чем они есть в действительности. Честное слово, девяти моим клиентам из десяти я имею полное право сказать: «Вещи никогда не бывают такими ужасными, какими они кажутся».

— Благодарю вас за ваши старания подбодрить меня, но я просто не знаю, что же мне теперь делать. Как я стану жить до того, как найду работу. Каким образом я найду себе комнату и...— Нет, нет,— поспешно вмешалась она, когда Мейсон открыл рот, чтобы что-то сказать,— не вздумайте сказать, что вы меня финансируете. Не могу же я жить на ваши подаяния.

— Это вовсе не подаяние, а помещение денег... Дайте мне чек и письмо. Я их положу в свой сейф.

— Боюсь, что это письмо показывает, что дядя Горас — или я должна говорить «мистер Шелби»? — так и не оставил завещания в мою пользу, да и вообще никакого завещания.

— Не будьте столь уверены. Очень часто, к вашему сведению, человек пишет завещание вообще от руки, что совершенно законно, а потом решает заменить его формальным документом на бланке, составленным адвокатом и подписанным в присутствии свидетелей.

— Разве завещание, написанное от руки, не требует подтверждения свидетелей?

— В этом штате да,— сказал Мейсон,— но при условии, что оно написано с начала и до конца, подписано и датировано. Разумеется, имеются всякого рода юридические придирки и оговорки. Например, на листе бумаги не должно быть никаких других отметок и помарок. Затем, если что-то написано другими чернилами или напечатано на машинке, к примеру, месяц, год и дата, тогда такое завещание является неполным и недействительным. Затем, в тексте должно быть точно написано, что это волеизъявление подписавшегося. Нельзя забывать о дате. Распоряжение касательно имущества должно быть исчерпывающе ясным и полным. Внизу должна стоять подпись. Вот я предполагаю, что ваш дядюшка Горас, будучи настоящим бизнесменом, наверняка составил такое рукописное завещание.

— Возможно, но если они добрались до его бумаг, то могли найти его и уничтожить. Это такие наглые люди, что они не остановятся ни перед чем.

Мейсон пожал плечами.

— Пока мы можем лишь гадать. Безусловно, такая возможность существует. Помните, что мы уже сильно попортили игру Бордена Финчли, который сначала несколько раз громогласно заявлял, что даже и не помышлял о возможности лишиться наследства, а потом, когда судья припер его к стенке с письмом Гораса Шелби, он пошел на попятную. А проделывать такие штучки под присягой не рекомендуется. Вы, наверное, видели, как после этого на него ополчился судья Поллингер? Не надо обманывать себя, Дафния, дела выглядят не блестяще, но надо продолжать борьбу. Так что не вешайте головы и не сдавайтесь раньше времени! Пока у вас достаточно денег?

Девушка кивнула.

— Да, благодаря вашей щедрости.

— Повторяю, я просто выгодно поместил свои деньги. После того как вы добьетесь своего, вы мне вернете долг и заплатите солидный гонорар.

Она печально улыбнулась.

— Боюсь, что ваши шансы получить солидный гонорар, как и шансы вернуть «вложенные» в меня деньги, очень малы. Лишь получив работу, я смогу вам возвращать по 10—15 долларов ежемесячно. Вряд ли такая перспектива вас устраивает.

— Разрешите мне дать вам добрый совет: перестаньте тревожиться за будущее. Сейчас ничего нельзя предугадать.

Войдя к себе в кабинет, где Делла Стрит что-то печатала, сидя за маленьким столиком, Мейсон сказал:

— Бедное дитя! Мне так ее жалко... Она права, в одно мгновение весь ее привычный уютный мир рухнул и развеялся как дым.

— Есть ли у нее. хоть какие-то шансы?

— Не знаю. Если мне удастся добиться отмены решения об опеке и если Горас Шелби именно такой человек, каким я его себе представляю, тогда еще не все потеряно. Однако нужно думать, что с Горасом Шелби безобразно обращались, искусственно взвинчивали и добивались истощения нервной системы, не говоря уже о химическом воздействии каким-нибудь наркотическим препаратом, противопоказанным при его состоянии. Последнее могло и правда повредить его умственные способности. Их стратегия ясна, как дважды два. Избавившись от Дафнии на продолжительное время, они делали все возможное, чтобы сделать Шелби психически неуравновешенным. Затем, когда они уже не осмеливались затягивать исполнение своего плана, они обратились в суд. Конечно, тот факт, что они заявили о его намерении отдать племяннице, которая к тому же, кажется, ему не сродни, 125 тысяч долларов, то есть практически почти все, что у него лежало в банке, сыграл огромную роль в вынесении судебного решения об учреждении опеки. Поставь себя на минуточку на место судьи, к которому являются родственники пожилого возраста и начинают излагать подобные вопиющие вещи. Могу поспорить, что ты бы тоже решила, что несчастный Шелби нуждается в охране его собственных интересов.

Делла Стрит кивнула головой.

— Вы правы, шеф... Кстати, вас дожидается мистер Стэнли Пэкстон.

— Пригласи его. Тем временем займись-ка вот чем, Делла. Нужно вызвать фотографа, чтобы сфотографировать чек на 125 тысяч с подписью Дафнии на обратной стороне, а также письмо к ней от Гораса Шелби. Сейчас их надо спрятать в сейф.

Делла протянула руку.

— Пока они останутся у меня. Живее веди сюда мистера Пэкстона. Он человек занятой, его временем надо дорожить.

Делла Стрит отправилась в другую комнату и тотчас же возвратилась в сопровождении заместителя президента банка.

— Мистер Мейсон,— заговорил банкир,— я оказался в довольно неловком положении.

Мейсон приподнял брови, молча задавая вопрос, жестом руки приглашая своего посетителя сесть в кресло.

Пэкстон уселся, пригладил волосы и обеспокоенно посмотрел на адвоката.

— Время от времени нам приходится сталкиваться с аналогичными вещами, и мы научились оценивать людей. Вы понимаете, первоочередная задача любого банкира — защищать интересы вкладчиков.

Мейсон кивнул.

— Горас Шелби наш старый клиент, ну а его опекун, с точки зрения банка, чужак, захватчик, человек, вмешивающийся в дела других.

— Но по распоряжению суда,— улыбнулся Мейсон.

— Совершенно верно, по распоряжению суда...

Вздохнув, Пэкстон добавил:

— Именно по этому поводу я и пришел с вами посоветоваться.

Мейсон снова кивнул.

— Я вас слушаю.

— Конечно, это некоторое отступление от правил, потому что вы не его адвокат, а его племянницы.

Мейсон молчал, ожидая продолжения.

Пэкстон сложил кончики пальцев и уставился вдруг в какое-то пятно на полу, находившееся от него на расстоянии пяти футов. Слушая его, можно было сразу заметить, что он имел привычку обращаться с цифрами и точными формулировками. А поэтому предельно ясно выражает собственные мысли, дабы избежать возможности их неправильного толкования.

— В операциях с опекунами обычно принято, чтобы опекун заполнил бланк вкладчика, приложил к нему нотариально заверенную копию судебного решения, после чего мы переводим счет на имя опекуна.

— В данном случае эта процедура не была соблюдена?

— В данном случае,— сказал Пэкстон,— я отлично помню формулировку судебного решения, потому что я имел возможность прочитать ее. Там было сказано, что Борден Финчли, как опекун, получил право распоряжаться всеми вкладами Гораса Шелби, находящимися на сохранении в Национальном банке, в целях сохранения этих вкладов. Аналогичное распоряжение получила и расчетная группа банка. После этого Борден Финчли, очевидно, не доверяя нам, выписал чек полностью на всю сумму вклада Гораса Шелби.

— И открыл новый счет на свое имя как опекун? — спросил Мейсон.

— Да, но только временно. Он действительно открыл новый счет в качестве опекуна, но примерно через два часа отправился в другой банк, открыл там счет уже на имя Бордена Финчли и перевел туда решительно все, что было у него на счету.

Мейсон усмехнулся.

— Значит, этот тип миндальничал с вами до тех пор, пока вы не перевели ему все денежки Гораса Шелби, а потом, прошу прощения за грубые слова, наплевал на вас?

— Вероятно, он почувствовал, что мы ему не слишком симпатизируем. Мы лично считаем Гораса Шелби хотя и пожилым, но весьма проницательным дельцом. Вы же знаете, что бывают дряхлые старцы в 70 лет и полные сил мужчины в 90!

— А Горас Шелби был полон сил, и умственных и физических?

— Мы все считали его исключительно порядочным, приятным человеком и умным и дельным бизнесменом, как я уже говорил... Уж если быть откровенным, он был порой рассеянным, но с кем такого не случается, однако полностью полагался на ‘Дафнию. Ну а та была сама аккуратность.

— Каково ваше мнение о Дафнии?

— Это не девушка, а клад. Очаровательная, горячо любящая и преданная, которая посвятила всю свою жизнь старику дяде и нисколько этим не тяготилась. Самое же основное, что она ухаживала за ним из искренней привязанности, а вовсе не из расчета. Личная выгода ее ни капельки не интересует.

Мейсон кивнул несколько раз.

— Значит, он воспользовался решением суда и сразу же забрал деньги из вашего банка?

— Совершенно верно. Может, было бы лучше, если бы Финчли не нарушал этого неписаного закона, то есть по-прежнему оставил бы прежний счет Шелби и лишь заставил бы нас делать пометку, что с этого счета без его, Бордена Финчли, разрешения ничего нельзя брать.

— Что вы имеете в виду? — встрепенулся адвокат.

— А только то, что вчера на счет Гораса Шелби поступило 50 тысяч долларов.

— Что???

Пэкстон кивнул.

— Это был последний взнос по контракту. Горас Шелби продал какой-то старый завод в Брайтоне в кредит, взносы делались на его счет в нашем банке. Основная сумма была выплачена раньше какими-то переводами. Эти последние 50 тысяч поступили, как я уже сказал, вчера днем. Покупатель ничего не знал о назначении опекуна, поэтому действовал так, как было оговорено в соглашении.

Мейсон тихонечко свистнул.

— И теперь мы попали в крайне странное положение,— продолжал Пэкстон,— если мы известим Бордена об этих 50 тысячах, он просто выпишет еще один чек и переведет их на свое имя. Но нужно ли нам ставить его в известность?

— Непременно. Это ваша прямая обязанность.

На лице Пэкстона появилось разочарование.

— Вам следует ему немедленно написать письмо и объяснить что к чему.

Пэкстон поднялся с кресла.

— А я-то надеялся, что вы мне посоветуете что-нибудь другое.

Мейсон покачал головой.

— Это единственный этичный способ решения данной проблемы. Идите в банк, напишите соответствующее письмо. Впрочем, я пойду вместе с вами. Мне все равно нужно туда сходить, вдвоем нам будет веселее.

— Если бы Горас Шелби узнал про эти деньги, он бы непременно что-нибудь предпринял, чтобы они попали в руки Дафнии.

— Мы ничего не можем сделать,— сказал Мейсон.— Ваш юрисконсульт скажет вам то же самое.

— Я в этом не сомневаюсь...

Пэкстон тяжело вздохнул.

— Понимаете, мистер Мейсон, вы пользуетесь репутацией весьма находчивого и предприимчивого адвоката, вот почему я и обратился к вам.

— Я очень рад, что вы это сделали. Банк находится неподалеку: давайте пройдем туда пешком.

— Так вы считаете, что я должен написать про эти деньги Финчли?

— Немедленно.

Они спустились на лифте вниз и направились к зданию Национального банка. Пэкстон буквально едва тащил ноги.

— Конечно,— заговорил он снова,— каждому понятно, что старался сделать мистер Шелби. Он пытался обеспечить Дафнию в финансовом отношении. Вот что его беспокоило. Если бы не этот чек на ее имя, суд с большей осторожностью подошел бы к вопросу назначения опеки.

— Думаю, что вы правы... Кстати, что вы скажете про мой кредит в вашем банке?

— Ваш кредит? — Пэкстон был удивлен.— Абсолютно безукоризненный.

— Я бы хотел сделать заем в 75 тысяч.

— Я думаю, это можно будет устроить... У вас имеется какое-то обеспечение?

— Никакого обеспечения. Я дам расписку.

Пэкстон собрался было покачать головой, потом нахмурился.

— На сколько времени вам потребуются деньги, мистер Мейсон?

— Примерно минут на 10.

Пэкстон недоверчиво поглядел на адвоката.

— 75 тысяч на 10 минут?

— Да.

— Великий Боже, что вы намереваетесь с ними сделать?

Мейсон подмигнул.

— Я подумал, что имеет смысл положить их на счет Гораса Шелби.

— Вы с ума сошли? Вы...

Внезапно он остановился посреди дороги, с ошеломленным видом посмотрел на адвоката и разразился громким хохотом.

— Пошли! — закричал он.— Давайте поскорей пойдем в банк!

Походка у него сразу стала энергичной, так что и Мейсону пришлось тоже удлинить свои шаги.

Они вошли в здание банка. Пэкстон позвал секретаря.

— Если вы не возражаете, мистер Мейсон, я должен продиктовать письмо Бодену Финчли, чтобы сообщить...

— Я думаю, правильнее будет адресовать письмо Горасу Шелби через Бордена Финчли, опекуна.

Пэкстон усмехнулся.

— Все ясно. Это юридический нюанс, весьма важный.

Пэкстон повернулся к секретарю.

— Отправьте письмо Горасу Шелби через Бордена Финчли, опекуна.

«Дорогой мистер Шелби. На ваш счет поступило 50 тысяч долларов, последний взнос за проданную вами недвижимую собственность в Брайтоне, официальное подтверждение о чем нами было отправлено сразу же. Эти деньги в настоящее время перечислены на ваше имя.

Искренне ваш и так далее».

Мейсон кивнул.

— А теперь не могли бы мы зайти в отдел кредита?

— Сразу же, мистер Мейсон.

Пэкстон продолжал:

— Мне думается, мистер Мейсон, что при данной ситуации я вам разрешу данный заем. Вы желаете получить 75 тысяч?

Мейсон кивнул.

— Я оформлю его на 30 дней?

— На любой срок, который вас устраивает. Мне эти деньги не нужны на столько времени, но, если вам это необходимо для отчетности или для чего-то еще, пусть будет на тридцать.

Пэкстон написал расписку, Мейсон расписался.

— В какой форме вы желаете получить эти деньги?

— Предпочтительно наличными, 75 тысячедолларовых купюр.

Пэкстон сам отправился в хранилище и возвратился оттуда с требуемой суммой.

— Я думаю,— сказал он, обращаясь к Мейсону,— что теперь нам лучше действовать по регулярным каналам.

— Совершенно верно,— согласился адвокат, пожимая ему руку.

Мейсон сунул деньги во внутренний карман и прошел к окошечкам кассиров, написал приходный ордер и терпеливо занял очередь в цепочке вкладчиков.

— Пожалуйста, положите эти деньги на счет Гораса Шелби,— сказал он.

Кассир удивленно посмотрел на приходный ордер.

— Вы вносите 75 тысяч наличными? — спросил он.

— Совершенно верно.

— Мне кажется, этот счет был переведен... Очень сожалею, но...

— Разве банк не может принять вклад?

— Пожалуй, это возможно.

— В таком случае примите от меня деньги на названный мною счет.

— Прошу извинения, но я должен посоветоваться с администрацией.

Он отсутствовал несколько минут, а когда вернулся, то любезно сказал:

— Если вы настаиваете на этом вкладе, мистер Мейсон, то у нас нет иного выхода, придется его принять.

— Вот и прекрасно. Сосчитайте купюры.

Получив корешок ордера с пометкой кассира о получении денег, Мейсон отправился в другую половину отделения касс, где занимались расходными операциями.

Здесь тоже была порядочная очередь, отстояв в которой Перри Мейсон протянул кассиру чек на 125 тысяч, подписанный Дафнией Шелби.

— Я хотел бы получить по этому чеку наличными 125 тысяч.

Вы хотите реализовать чек на 125 тысяч долларов? — недоверчиво спросил ошеломленный кассир.

— Совершенно верно.

Кассир недоуменно посмотрел на квадратную бумажку, и вдруг лицо у него прояснилось, и он пробормотал:

— Одну минуточку, я только наведу справки.

Этот тоже отсутствовал всего пару минут. Вернувшись, пояснил:

— Случайно на счету оказалось достаточно денег, чтобы выдать по этому чеку.

— Количество денег на счету меня совершенно не интересует. Мне просто необходимо реализовать этот чек.

Кассир все же заметил, что это крайне необычная ситуация.

Мейсон зевнул.

— Для вас она, может быть, и необычная!

И многозначительно посмотрел на свои часы.

— Какими купюрами выдать вам деньги, мистер Мейсон?

— Предпочтительно тысячедолларовыми.

Кассир вынужден был сходить вниз в кладовую банка, и через 5 минут адвокату была вручена солидная пачка новеньких хрустящих бумажек.

— Спасибо,— поблагодарил Мейсон.

Он спрятал деньги в карман и отправился за стеклянную перегородку, где находился столик Стэнли Пэкстона.

— Мистер Пэкстон, я только что получил в вашем банке 75 тысяч долларов в кредит.

— Да, совершенно верно, я видел, мистер Мейсон, вашу расписку о получении денег с обязательством уплатить их в 30-дневный срок.

— Правильно.

— Ну так что же?

— Я выяснил, что мне эти деньги больше не понадобятся. Поэтому я хотел бы вернуть их незамедлительно.

— Но это же не принято!

— Я все понимаю, но уж слишком быстро нарастают проценты. За сегодняшний день мне придется уплатить 20 долларов и 32 цента.

Адвокат с самым серьезным видом выложил на стол банкира 75 тысячедолларовых банкнот, две 10-долларо-вых и мелочь.

— Необычайное происшествие,— еще раз воскликнул Пэкстон.— Но, конечно, раз вы настаиваете на немедленном погашении своего долга, мы не можем вам воспрепятствовать. Одну минуточку, прошу вас.

Пэкстон спрятал деньги в ящик письменного стола, поднял трубку внутреннего телефона и распорядился:

— Пришлите мне расписку Перри Мейсона на 75 тысяч долларов, прошу вас. Сделайте пометку об уплате. Да, совершенно верно. Да, да... Я знаю, что она только что поступила... Вы слышите? Поставьте штамп «Погашено».

Минуты через три появился молодой банковский служащий с требуемой распиской.

— Вот, пожалуйста,— сказал Пэкстон,— сожалею, что вам не пригодились наши деньги. Мы всегда бываем рады услужить нашим хорошим вкладчикам.

— Я в этом не сомневаюсь... У меня есть 50 тысяч долларов наличными. Я хотел бы приобрести на них 10 кассовых чеков по 5 тысяч с обязательством уплатить их Дафнии Шелби. Надеюсь, вы знакомы с мисс Шелби?

— Да, конечно, мы хорошо ее знаем... Она обычно приходит к нам по делам своего дядюшки... Так вам нужно десять кассовых чеков по 5 тысяч каждый?

— Совершенно верно.

— Если вы сможете еще немного подождать, вам все это принесут.

Через десять минут в руках у Мейсона находились требуемые чеки.

— Большое вам спасибо, мистер Пэкстон.

Банкир поднялся из-за стола.

— Я уже один раз пожал вам руку, мистер Мейсон, но хотел бы пожать ее еще раз. Прошу меня великодушно простить за мимолетные сомнения, которые у меня появились по поводу вашей находчивости. Когда я явился к вам в контору, нарушая банковские правила сохранения тайны, я надеялся вопреки всему, что вы отыщете способ решить данный вопрос. И потом мне на минуту показалось, что все мои надежды погибли... теперь-то мне ясно, что я должен был испытывать к вам больше доверия.

Банкир схватил руку адвоката обеими руками и крепко пожал ее, потом похлопал Мейсона по плечу.

— Желаю и в дальнейшем удачи!

— Еще раз большое спасибо. Вам лично и Национальному банку, который принимает так близко к сердцу интересы своих клиентов. Поверьте мне, что ваш благородный поступок когда-нибудь будет оплачен вам сторицей.

Выйдя из банка, Перри Мейсон поехал к Дафнии Шелби в отель.

Увидев девушку, он весело воскликнул:

— Ну, Дафния, больше вы не очаровательная попрошайка!

— Что вы имеете в виду?

Мейсон разложил перед ней 10 кассовых чеков.

Она поочередно взяла в руки каждый, глядя на них округлившимися от изумления глазами.

— Господи, что это за чудо?

— Подпишите-ка один из них на мое имя. «Выплатить Перри Мейсону». Подпись. Дата. Знаете, как это делается?

— Это ваш гонорар?

— Нам еще рано говорить о гонораре. Просто я хочу его реализовать, чтобы у вас были наличные деньги. Более пяти тысяч вам в настоящее время иметь при себе неразумно. Впрочем, даже будет лучше потом получить на большую часть аккредитивы. Примерно на 4 с половиной тысячи. А остальные чеки останутся на черный день. Ясно?

Глава 6

Не успел Мейсон вернуться к себе в контору, как раздался условный стук Пола Дрейка в дверь, выходящую непосредственно в коридор. Делла Стрит впустила детектива.

Тот шлепнулся прямо в кресло и объявил:

— Ну, Ральф Экзеттер сидит у меня на булавке.

— Что ты про него выяснил?

— Его настоящая фамилия Камерон, а имя у него какое-то странное — Бослей. Никогда такого не слыхал! Он из Лас-Вегаса. Сам он игрок, Борден Финчли должен ему более 150 тысяч долларов.

— Этим многое объясняется,— заметил Мейсон.

— Это еще далеко не все. Камерон сам в долгу, как в шелку, и если только не получит денег с Финчли по его распискам, то его дела плохи: он не посмеет показаться на глаза своим дружкам. Короче говоря, Камерон скрывается. Вот почему он назвался Экзеттером из Бостона, штат Массачусетс.

— Ну, Пол, на этот раз ты превзошел самого себя! Поразительная работа!

Дрейк покачал головой.

— Практически я ничего не сделал. Совершенно случайно я наткнулся на след людей, которые пытаются найти Камерона.

— Каким образом?

— Чистое стечение обстоятельств. Финчли весьма обтекаемо объяснил, где он был, чем занимался, но та женщина, которая приходит к ним делать уборку, заметила, что на их чемоданах были наклейки из Лас-Вегаса и что они очень старательно пытались их счистить. Это было на следующий день после приезда. Ты помнишь, Финчли говорил, что они путешествуют на машине Экзеттера? Я проверил номерной знак на машину, он действительно был выдан в Массачусетсе. Тогда я позвонил по телефону и выяснил, на чье имя была зарегистрирована машина, когда они выехали из штата. Оказалось, что тот человек поехал в Лас-Вегас, его вовлекли в игру, и Камерон, которому он задолжал свыше тысячи долларов, предложил продать ему машину в счет этого долга. А разницу отдать ему. У парня не было иного выхода, он отдал автомобиль Камерону, официально не оформляя сделку. Было решено, что это они сделают позднее, когда Камерон выправит для себя водительские права. Располагая этими сведениями, я звонил в Лас-Вегас и узнал, что Камерон один из тех азартных игроков, которые сегодня в облаках, а завтра опускаются на дно морское. Он проигрался в пух и прах в покер, выдал несколько долговых расписок, объяснил своим приятелям, что один голубок задолжал ему полторы тысячи долларов и что он уже сообразил, откуда их достать, но что требуется некоторое время, прежде чем его план осуществится, и что он намерен поехать вместе с голубком и подгонять его. После этого Камерон исчез. Сначала люди, обладающие долговыми расписками Камерона, довольно стойко ожидали его появления, затем стали беспокоиться и очень бы хотели знать, где он скрывается.

Мейсон ухмыльнулся.

— Ну, что же, Пол, похоже, что мы начинаем

нащупывать почву. Располагая таким огнестрельным оружием, можно начинать артподготовку.

— Какая жалость, что мы не знали всего этого при первом слушании дела!

— Ничего, припасем для второго тайма!

Зазвенел телефон.

Делла Стрит взяла трубку, потом посмотрела на адвоката.

— Вы ответите Дарвину Мелрозу?

— Разумеется.

Мейсон взял протянутую ему трубку.

— Хэллоу, Мелроз. Чем могу быть полезен?

Мелроз был настолько возбужден, что говорил со скоростью пулемета:

— Какого дьявола вы натворили? Нам сообщили, что на счет Гораса Шелби были переведены 50 тысяч долларов, последний взнос за продажу недвижимости.

— Да?

— Мы обратились в Национальный банк, но нам ответили, что на счету Гораса Шелби нет ни одного пенни. Тогда мы спросили о судьбе 50 тысяч, и нам ответили, что на данный счет поступили два вклада, сначала на 50 тысяч, а потом на 75, после чего они реализовали чек, выданный на имя Дафнии Шелби, который и поглотил все деньги.

— Все совершенно верно. По-моему, ничего непонятного здесь нет. Данный чек фигурировал в суде. Вам и вашему клиенту было известно о его существовании.

— Одно дело — знать про чек, другое — получить по нему деньги.

— Не понимаю, чего вы кипятитесь? Чек был оставлен Дафнии Шелби. На счету Гораса Шелби было достаточно денег, чтобы погасить его. Банк имел полное право это сделать, а Дафния Шелби — получить то, что ей причиталось.

— Но ведь банк прекрасно знал о назначении опекуна.

— Банку было сообщено, что опекун назначен для того счета, каким он был в то время. Ни одного слова не было сказано ни о последующих счетах, ни о вкладах.

— Мы просто не посчитали необходимым сделать подобные оговорки, поскольку сняли все со счета.

— Очень сожалею, что вы неправильно разобрались в положении вещей. Но ваше распоряжение в банк было специфичным. Там было сказано о необходимости перевести на счет опекуна все деньги Гораса Шелби, находившиеся на его счету на день получения распоряжения.

— Мне это не нравится! Сомневаюсь, чтобы суд одобрил ваши действия. Это мошенничество.

— Мне кажется, что вы не разобрались в положении вещей. Это было не мошенничеством с моей стороны, а недосмотром с вашей... Обращайтесь в суд, если хотите, посмотрим, что вам скажет судья.

— Именно это я и собираюсь сделать!

— Это ваше право. Поспешите, я буду в суде и отвечу на все ваши притязания. Это все, что вы хотели мне сказать?

Дарвин Мелроз, не ответив, бросил телефонную трубку.

Мейсон подмигнул Полу Дрейку.

— Этот Дарвин Мелроз настоящая черепаха и тугодум. Разве ему по плечу такое скользкое дело?

— Я понял из вашего разговора, что ты быстренько воспользовался его ошибкой?

— На то и щука в море, чтобы карась не дремал... Ну а Дарвин Мелроз принадлежит к тем адвокатам, которые любят оригинальничать и чересчур умничать. Если бы ему пришлось описывать лошадь с левой передней ногой белого цвета, он бы описал ее как лошадь с одной левой передней ногой белого цвета. Разумеется, он точно выяснил, сколько денег имеется на счету у Гораса Шелби, ну и соответственно составил распоряжение именно эту сумму перевести на счет опекуна. Ему и в голову не пришло, что после этого на счет Шелби могли поступить новые деньги.

— А кто-то их перевел? — заинтересовалась Делла.

— Да, перевел.

— Вы имеете отношение к этой истории?

— Кое-какое,— признался Мейсон, ухмыляясь.— Мы просто частично использовали желание Гораса Шелби, ну а теперь, благодаря полученным тобой сведениям, Пол, возможно, нам удастся вообще довести дело до победного конца.

— Ты, наверное, посодействовал тому, чтобы твоя клиентка не осталась на бобах.

— Да, сейчас она кое-что получила.

— А тебе не кажется, что она излишне наивна? — спросил Дрейк.

— Что ты имеешь в виду?

— Для девушки, которая занималась всеми финансовыми делами своего дядюшки, вела деловую корреспонденцию, в конечном счете имела отношение к многотысячным сделкам, она представляется ненатурально бескорыстной.

Мейсон внимательно посмотрел на детектива.

— Знаешь, Пол, я думал то же самое. Меня брало сомнение, не скрывается ли за этим милым детским личиком расчетливый и трезвый ум. Но учти, банк имеет с ней дела на протяжении многих лет. Они великолепно знают о характере ее взаимоотношений с Горасом Шелби и стоят за нее горой.

— Видимо, она и правда замечательная, но все равно меня берет сомнение... Как думаешь, знала ли она о своем происхождении и просто скрывала это от мистера Шелби, так что он не догадывался о ее подозрениях?

Мейсон покачал головой.

— Провалиться мне на этом месте, если я знаю, Пол... а что ты думаешь по этому поводу, Делла?

Делла погрозила пальцем.

— Моего мнения я вам не скажу.

— А у тебя таковое имеется?

— Да.

— Почему же ты не хочешь высказать его вслух?

— Потому что я не имею достаточных оснований. Это всего лишь женская интуиция.

— Как знаешь... Мы, во всяком случае, изо всех сил стараемся помочь ей. Конечно, ей еще придется попереживать, но, как я считаю, в итоге все кончится вполне благополучно. Скажи, Пол, какого врача назначил суд?

— Этого я еще не выяснил; но как только...

Ему не дал договорить телефонный звонок.

Делла подняла трубку.

— Это тебя, Пол. Звонит твоя контора.

Пол взял трубку, выслушал и попросил:

— Повторите-ка мне еще раз это имя. Понятно. Спасибо.

Он положил на место трубку и повернулся к адвокату.

— Перри, теперь я могу ответить: суд назначил в качестве эксперта доктора Грантланда Олма.

Делла Стрит немедленно принялась листать телефонную книжку и через минуту смогла сообщить дополнительные сведения.

— Его адрес — Центральное здание, 602, а телефон: Лейвин 3681.

— И,— сказал Мейсон,— любая попытка повлиять на него разъярила бы почтенного доктора, но я не вижу препятствий к тому, чтобы мне, адвокату Гораса Шелби, не повидаться с ним прежде врача.

— У тебя на это нет ни малейшего шанса,— покачал головой Пол Дрейк.

Мейсон подмигнул.

— Если они его держат взаперти решительно от всех друзей, про это тоже полезно узнать.

Он посмотрел на часы.

— Почти наверняка доктор у себя в конторе. Вряд ли он захочет осматривать Шелби раньше завтрашнего утра. Позвони-ка его старшей сестре, Делла.

— Старшей сестре?

— Ну да. У врачей вместо секретарш бывают старшие сестры.

Делла Стрит поколдовала с телефоном и кивнула адвокату.

— Алло, это Перри Мейсон, адвокат, я очень хотел бы поговорить по телефону с доктором Олмом. Если это невозможно, тогда я бы просто хотел задать ему вопрос, на который ему легко 'будет ответить. Дело крайне срочное.

Женский голос на другом конце провода сказал:

— Я его старшая сестра. Может быть, вы соблаговолите задать этот вопрос сейчас, поскольку доктор очень занят и освободится не скоро?

— Я ведь не ошибаюсь, доктору Олму поручено судом осмотреть Гораса Шелби до начала судебного заседания, которое должно состояться...

— Я уверена, что доктор не станет разговаривать ни с вами, ни с кем другим по этому вопросу!

— Я этого и не хочу. Меня просто интересует, не нарушу ли я планов доктора, если сейчас поеду навестить мистера Шелби в санаторий «Гудвилл»?

— Без всякого сомнения, он не будет против. Но при условии, что вы ничем не расстроите и не встревожите больного. Вы ведь один из адвокатов по делу?

— Да.

— Не волнуйте его, если он принадлежит к легковозбудимым людям.

— Благодарю вас, вы очень внимательны... Кстати, в какой палате он находится?

— По-моему, он лежит в изоляторе. Сейчас посмотрю... совершенно верно. Бокс 17.

— Еще раз большое спасибо.

— Не за что.

— Не забудьте передать доктору Олму, что я звонил.

— Непременно.

Мейсон повесил трубку, улыбаясь.

— Если тебе нужны сведения, то самое правильное действовать открыто.

Дрейк расхохотался.

— Хороший частный детектив раздобыл бы тебе информацию через двое суток при оплате 50 долларов в день... Мне поехать с тобой, Перри?

— Нет, пожалуй, лучше ехать одному.

— Знаешь, в таких местах служащие не отличаются любезностью.

— В определенных обстоятельствах и я не ягненок,— хмыкнул Перри Мейсон.

Глава 7

Санаторий «Гудвилл» и дом отдыха в Эль-Мираре представляли собой сочетание бывшего мотеля и старинного трехэтажного особняка, стоявших на соседних участках.

Теперь они были окружены деревянным забором, причем на окнах мотеля и на первом этаже большого здания имелись либо замысловатые железные украшения-решетки, либо самые обычные набитые крест-накрест полосы.

Перри Мейсон все это осмотрел и мысленно взвесил, затем, не таясь, прошел сквозь ворота по широкой подъездной аллее к парадной двери, над которой красовалась надпись «Офис».

Сбоку висела менее импозантная записочка: «Требуется молодая особа с покладистым характером для выполнения общей работы». Мейсон несколько удивился подобной формулировке, потом решил, что это писала не женщина. Аналогичное объявление было приклеено сбоку на оконном стекле. Написаны они были от руки, и Мейсон сообразил, что в данном учреждении кадры поломоек и уборщиц не задерживались и замещать их нелегко.

Мейсон вошел в контору.

Длинная стойка разделяла помещение на две половины. С внутренней стороны находился коммутатор и стул. По одну сторону стол, заваленный бумагами, обшарпанный вращающийся стул и два простых кресла с прямыми спинками. По другую — нечто вроде стеллажа с углублениями для почты, над которыми были написаны номера комнат.

Свет горел только над коммутатором. Знакомое адвокату громкое гудение показывало, что звонят сюда.

Мейсон подошел к стойке.

Из двери, что находилась в дальней стене помещения, торопливо вышла женщина средних лет. Едва взглянув на Мейсона, она поспешила к коммутатору и надела наушники.

— Алло,.. Санаторий «Гудвилл».

Послушав немного, она ответила:

— Его еще нет. Я предупредила секретаря. Он зайдет, как только вернется... Нет, я не могу сказать, когда он вернется... Да, он вам позвонит, доктор... Сразу же, как вернется. До свидания.

Она вытащила штекер и повернулась как-то нехотя к адвокату.

— А вам что нужно? — спросила она.

— У вас здесь находится Горас Шелби.

Женщина моментально стала как бы неживой, глаза у нее приобрели отчужденное выражение.

— Ну и что?

— Я хочу его видеть.

— Вы родственник?

— Я адвокат.

— Вы представляете его?

— Я представляю его родственницу.

— Приемные часы окончились.

— Но мне крайне важно его видеть.

Она решительно покачала головой.

— Вы должны явиться в положенное время:

— А когда именно?

— От двух до трех часов дня.

— Вы хотите сказать, что я не смогу его видеть до завтрашнего дня?

— Я не уверена, что и завтра вы его увидите. Вам надо сначала поговорить с доктором. У мистера Шелби пока еще состояние не из блестящих. Против его фамилии есть пометка «посетителей не пускать»... Как вы себя назвали?

— Мейсон. Перри Мейсон.

— Я скажу доктору, что вы приходили.

— Какому доктору?

— Доктору Бекстеру. Тиллману Бекстеру. Он руководит этим местом.

— Он врач?

— У него имеется лицензия на руководство этим местом. Это все, что мне известно. И я думаю, что вам не имеет смысла сюда возвращаться. Вряд ли Горас Шелби будет в состоянии принимать посетителей.

Она резко повернулась к нему спиной и скрылась за дверью, показывая, что разговор окончен.

Мейсон вышел во двор, осмотрелся и пошел туда, где стояла его машина.

Около его автомобиля стоял какой-то человек.

— Вы доктор, назначенный судом? — спросил он.

Мейсон задумчиво посмотрел на человека.

— Какой врач, назначенный судом?

— По делу Шелби.

— А что?

— Я хочу поговорить с вами.

— Могу ли я узнать, на какую тему?

— Вы не ответили на мой вопрос — вы доктор, назначенный судом?

— Нет. Я — Перри Мейсон, адвокат. Так для чего же вам понадобился док...

Человек не стал дожидаться, пока он закончит фразу, бегом пустился к машине, стоявшей перед автомобилем Мейсона, юркнул в нее, сказал что-то водителю, и машина сорвалась с места.

Мейсон попытался разглядеть регистрационный номер, но до машины было слишком далеко, так что он смог разобрать только то, что она из Невады.

Мейсон притворился, будто он возвращается в санаторий, в действительности же обошел свою машину сзади, вынул из кармана ключ, сел за руль и быстро помчался по дороге.

Однако машины с невадским номером он не заметил: она, по всей вероятности, свернула на боковую улицу.

Адвокат проехал несколько кварталов, все еще надеясь натолкнуться на машину, но она как сквозь землю провалилась.

И тогда он вернулся в контору.

Делла Стрит ему сразу же сообщила, что звонил доктор Олм. Он просил передать, что готов поговорить с адвокатом в любое время, как только он вернется.

Мейсон кивнул.

— Герти закрыла контору и пошла домой. С ним говорила я сама. Вас соединить?

Она быстро набрала требуемый номер.

— Доктора Олма, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Мейсон.

Она кивнула адвокату.

Мейсон взял трубку:

— Алло! Перри Мейсон у аппарата.

— Доктор Грантланд Олм, Мейсон, вы хотели со мной поговорить?

— Да. Как я понял, судья Поллингер поручил вам побеседовать с Горасом Шелби и выяснить его физическое и психическое состояние.

— Правильно.

— Вы собираетесь скоро с ним повидаться?

— Я не могу увидеть его раньше завтрашнего утра, но я предупредил дежурного, что буду в санатории в 10 часов.

— Стоило ли их предупреждать о времени вашего приезда?

— Я думаю, что да. Потому что я предупредил, чтобы сегодня после 8-ми часов ему не давали никаких наркотических средств, чтобы мне подготовили описание всех тех средств, которые ему были выписаны, и чтобы при осмотре в комнате не было никого, кроме моей собственной сестры.

Мейсон широко улыбнулся.

— Благодарю вас, доктор.. Теперь мне ясно, почему суд назначил именно вас для проведения экспертизы... Я как раз и намеревался спросить вас, будут ли приняты все меры предосторожности для того, чтобы пациент был поставлен в совершенно объективные условия.

— Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я даже могу добавить, что существуют определенные наркотические средства, которые при интравенозном введении вызывают у больного глубокий сон. Но некоторые типы при этом становятся дезориентированными, даже несколько невменяемыми на несколько дней. Другие же наркотики у больных, страдающих атеросклерозом, вызывают явления психической недостаточности.

— Можно ли обнаружить, что эти наркотики применялись?

— И да, и нет. Если я заподозрю нечто подобное, я проверю кровь пациента, но и без того не так трудно сказать, естественное ли это состояние или вызванное искусственно. Доказать труднее. Мне известно все про вас и про вашу репутацию, мистер Мейсон. Я слышал, что вы представляете племянницу Шелби или ту молодую особу, которая считала себя его племянницей. Говорят, она за ним преданно ухаживала и очень его любила. Могу по секрету добавить, что санаторий принялся спорить со мной, когда я запретил после 8-ми часов вводить Шелби какие-либо препараты. Якобы пациент беспокойный, легко раздражается, не спит по ночам, так что ему необходимо снотворное. Тогда я спросил, какое именно снотворное они используют, и мы по этому поводу снова поспорили. Мне пришлось все же назвать одно совершенно безвредное средство, которое не может оказать никакого нежелательного воздействия. Считаю своим долгом предупредить, что я намерен самым тщательным образом разобраться в этом деле. Так мне было сказано, но и без этого все равно я поступил бы только так.

— Огромное спасибо,— сказал Мейсон.— Я как раз хотел выяснить, какие у вас намерения.

— Мне думается, я теперь знаю, какие намерения у вас,— посмеиваясь, сказал доктор Олм. — Не сомневайтесь, Мейсон, я буду совершенно объективен, но предельно строг.

— Не знаю, как вас и благодарить. Искренне ценю ваше доброе отношение.

Адвокат повесил трубку и сказал Делле Стрит:

— Мне думается, надо запирать контору и идти домой. Доктор Олм прекрасно знает, что он делает. Он не новичок, в последствиях применения наркотиков отлично разбирается, и я не удивлюсь, если завтрашний день окажется решающим в нашем сражении. Что же касается санатория, то я не завидую его руководителю!

— Кстати, какое он произвел на вас впечатление?

— Это «то» заведение. Не сомневаюсь, что тип, которого они именуют доктором, столько же понимает в медицине, сколько и я. Просто он имеет лицензию на заведование домом отдыха и извлекает из этого максимум выгоды праведными и неправедными путями. Некоторые из этих частных заведений вполне приличные, но большинство — нет. Господи, помоги тому человеку, который угодит в последнее! К сожалению, очень часто родственники не желают, чтобы им мешал какой-нибудь старичок или старушка, которые с годами становятся забывчивыми, рассеянными, неаккуратными. Вот они его и задирают в такую лечебницу, умывают после этого руки, считая, что проявили достаточно заботы, и практически забывают о его существовании. Однако такая лечебница, при условии, что она получает ежемесячно переводы, все же заботится о своих питомцах, дабы те не стали капризничать и не перебрались в другое заведение, но есть учреждения совсем иного плана. Их руководители прекрасно разбираются, по какой причине привезенный к ним «пациент» внезапно становится слабоумным. И пускай себе этот несчастный старается вырваться из такой лечебницы, пока его опекун или просто богатый родственник не скупится на плату, он может спать спокойно: все будет шито-крыто за высокими стенами частного заведения!

— Так вы полагаете, что «Гудвилл» относится к заведениям последнего типа?

Во всяком случае, это бы меня не удивило ни капельки! Давай-ка закрывать наши двери и расходиться по домам.

Глава 8

Когда Перри на следующее утро явился в контору, Делла Стрит разбирала принесенную корреспонденцию, подразделяя ее на три кучки: «Срочная», «Важная» и «Неважная».

Мейсон мельком просмотрел кое-что из первой стоики и сказал:

— Давай-ка, Делла, поговорим о деле. Дафния тебе звонила?

— Нет еще.

Мейсон посмотрел на часы.

— Через час доктор Олм должен быть уже в санатории, чтобы обследовать мистера Шелби. Полагаю, что-то будет с их стороны предпринято.

— Что именно?

— Либо они дадут ему наркотики, несмотря на предупреждение Олма, либо придумают отговорку для того, чтобы не' показать ему Шелби.

— Ну а что сделает доктор Олм?

— Из того, что я заключил о характере доктора на основании разговора с ним, я предполагаю, что он потребует показать ему больного, пригрозив персоналу санатория вызвать их в суд за оскорбление суда и за невыполнение его решения.

— Ну а если он находится под воздействием наркотика?

— Доктор Олм об этом узнает и так и доложит суду.

— А если нет?

— А если нет, то могу поспорить на что угодно, что Горас Шелби в психическом отношении так же здоров как мы с тобой, не исключено, что он сильно ослабел, благодаря всему тому, что ему пришлось перенести, но он ответит связно и логично на все вопросы врачами я надеюсь, что нам удастся добиться отмены судебного решения об учреждении опеки. Ну, а как только это случится, Шелби выставит Финчли с супругой и сомнительным приятелем из дома, и все будет о кей!

— Послушайте, шеф, а у вас не будет неприятностей из-за реализации того чека?

— Возможно, они и попытались бы, но, как мне кажется, им будет не до этого. В подобных случаях лучшим средством обороны является контрнаступление... Олл райт, давай-ка разделаемся с некоторыми из этих писем.

Адвокат принялся диктовать.

В 10 часов он потянулся и зевнул.

— Пока хватит, Делла. Все равно я не могу думать ни о чем ином, как о санатории «Гудвилл» и о том, что там творится... Позвони-ка Дафнии. Пускай поднимается... Не исключено, что сегодня утром вся оппозиция рухнет...

— Вы сегодня оптимистически настроены,— сказала Делла Стрит, протягивая руку к телефону.

— Прекрасно выспался ночью, вкусно и сытно позавтракал, а главное то, как со мной разговаривал по телефону доктор Олм. Я убежден, что он очень компетентен. В то самое мгновение, когда врач такого масштаба переступает порог подобного заведения, он вносит смуту в сердца противников. Если руководители этого санатория или дома отдыха опасаются, что у них отберут лицензию, они легко могут удариться в другую крайность.

Делла сказала в трубку:

— Мисс Дафнию Шелби, пожалуйста. Ее комната 718.

Она несколько секунд прислушивалась к гудкам в трубке, потом взглянула на часы и удивленно сказала:

— Она не отвечает.

— В таком случае, Делла, попроси ей передать, что звонил мистер Мейсон и просит ему позвонить, как только она вернется.

Делла сообщила просьбу адвоката, затем повесила трубку.

— Скорее всего, она проспала, а сейчас завтракает в столовой,— сказал Перри Мейсон.

— Или отправилась по магазинам... После вашего финансового трюка у нее есть возможность позволить себе такое удовольствие.

— Никакого трюка здесь не было... Просто Дарвин Мелроз из таких адвокатов, которые за кучей мелочей способны проглядеть- главное. На этот раз он был так озабочен тем, чтобы на счет Бордена Финчли были переведены все деньги до последнего пенни, хранившиеся в тот день в банке, что полностью упустил в своем распоряжении упомянуть такой «пустяк», что Финчли назначен опекуном над всем состоянием Шелби. Он же ограничился тем, что дал возможность Финчли выбрать полностью содержимое счета в Национальном банке и открыть счет на свое имя в другом. Так что, если Мелрозу захочется придираться ко мне, я стану придираться к нему.

— Ну, а что на это скажет судья Поллингер?

— Не знаю, на меня он не производит впечатления судейского крючкотвора, как мне кажется, он подозревает, что в этом деле есть нечто такое, что не устоит перед тщательной проверкой. Конечно, тот факт, что Дафния не родственница Гораса Шелби, сильно пошатнул наши позиции. Если бы не это, я вообще пошел бы в суд и устроил бы там фейерверк. Но сейчас у меня практически в глазах суда нет официальной основы для тяжбы.

Зазвонил телефон. Делла взяла трубку.

— Соединяй, Герти.— И Мейсону: — Наверняка это звонит Дафния.

Мейсон кивнул, потянулся к трубке, но замер, пораженный выражением лица Деллы.

Та сказала:

— Это доктор Олм. Он говорит, что ему срочно нужно с вами посоветоваться.

Мейсон подошел к аппарату.

— Да, слушаю.

Бас доктора Олма был слышен на весь кабинет:

— Мистер Мейсон, я приехал в так называемый санаторий «Гудвилл». Как вам известно, явился я туда по распоряжению суда освидетельствовать мистера Гораса Шелби.

— Ну да, конечно. Что с ним? Надеюсь, ничего страшного?

— Вы правы, с ним таки кое-что случилось...

— Великий Боже! Он не умер?

— Не знаю. Его здесь нет.

— Его там нет?

— Совершенно верно.

— То есть как это? Они позволили Финчли его куда то увезти?

— Не знаю, но очень хочу узнать. Человека нет. Мне говорят, что он «удрал». Прежде чем тут успели намудрить с вещественными доказательствами, я хочу все выяснить... Если не ошибаюсь, у вас имеется весьма опытный детектив, частный, который всегда работает вместе с вами?

— Совершенно верно.

— Да и вы сами легендарная личность. Не могли бы вы приехать сейчас сюда со своим детективом?

— А нас впустят?

— Впустят ли? — взорвался доктор Олм.— Я сам вас впущу. Я не оставлю здесь камня на камне, если они rte выложат своих карт на стол и не перестанут играть со мной в кошки-мышки.

— Выезжаю.

Мейсон бросил трубку на аппарат, схватил шляпу, на ходу крикнул Делле Стрит:

— Вызывай Пола Дрейка. Пусть садится в машину и едет прямиком в санаторий «Гудвилл» в Эль-Мирар. Позвони еще раз Дафнии Шелби. Предупреди ее о случившемся... Пусть никуда не выходит из отеля, пока я не позвоню ей.

— А если она не ответит?

— Пусть ее вызовут, громко выкрикивая фамилию... Я уехал.

Через 35 минут езды на бешеной скорости адвокат добрался до Эль-Мирара.

Он поставил машину на место для стоянки транспорта близ ворот санатория, автоматически отметив про себя, что исчезло объявление о том, что санаторию нужна уборщица, и что входная дверь распахнута настежь.

Тощая грымза, которая накануне едва разговаривала с ним, сегодня была сама любезность.

— Доктор вас ожидает, мистер Мейсон. Он в боксе номер 17. Это по коридору направо.

— Благодарю... С минуты на минуту должен подъехать частный детектив по имени Пол Дрейк. Направьте его тоже в 17-й номер.

— Да, конечно.

Ее губы изогнулись в угодливой улыбке, голубые глаза оставались холодными и враждебными.

Изнутри доносились сердитые голоса.

Бокс № 17 был маленький коттеджик, стоящий в ряду таких же, к которым попадаешь через основное здание.

Мейсон подошел к двери и распахнул ее.

Высокий человек лет сорока со слегка сутуловатой спиной повернулся сразу же к адвокату, на лице его было написано крайнее возмущение.

Его собеседник, человек много старше по возрасту, примерно на голову ниже ростом, выглядел испуганным и, по всем признакам, защищался.

Мейсон с одного взгляда разобрался в ситуации.

— Доктор Олм? — обратился он к высокому.

Горящие возмущением глаза доктора Олма уставились на адвоката, потом их выражение смягчилось.

— Вы Перри Мейсон?

— Точно.

Они пожали друг другу руки.

— А это доктор Тиллман Бекстер.

Мейсон последнему руки не подал.

— Доктор Бекстер,— продолжал доктор Олм,— получил лицензию на диетическое лечение в другом штате. У него имеются особые теории в отношении питания больных.

— Я получил лицензию на заведование этим домом отдыха! — заявил Бекстер.

— Несомненно! — хмыкнул доктор Олм.— Но надолго ли у вас сохранится эта лицензия — вопрос другой! А теперь я хочу услышать решительно все про Гораса Шелби. Вы заявили, будто не ведете историй болезней?

— Это же не больница, а дом отдыха.

— И в домах отдыха регистрируются все назначения врача. Или же у вас вообще не принято записывать методику лечения?

— В важных случаях мы записываем.

— Что вы называете «важными случаями»?

— Все, что указывает на какое-то изменение в физическом или психическом состоянии больного.

— Вы заявили, будто не учитываете прописываемые наркотики?

— Мы не даем наркотиков. Как правило.

— Ну а что же вы делаете?

— Мы обеспечиваем наших пациентов отдыхом, покоем и здоровой пищей. Мы...

— Мне было сказано, что Горас Шелби находится под воздействием сильного снотворного. Кто ему его дал?

— Сильного снотворного? — ненатурально удивился доктор Бекстер.

— Так я понял.

— Медикаменты мистеру Шелби прописывал посторонний врач. Мы, разумеется, относимся с уважением к распоряжениям лечащих врачей наших пациентов.

— Кто его лечащий врач?

— Не помню его фамилии.

Мейсон осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти железную больничную койку, умывальник, комод с зеркалом, потертый линолеум на полу, ветхие тюлевые занавески на окнах.

— Куда ведет эта дверь?

— В ванную,— ответил доктор Бекстер.

Мейсон распахнул дверь: старомодная, неудобная ванна, туалет еще более старый, чем линолеум, наполненный доверху ящик для бумаги, кривое зеркало над маленькой аптечкой,

— А вторая дверь?

— Стенной шкаф. В них пациенты хранят свою одежду.

— Я туда заглядывал,— сказал доктор Олм,— одежды нет.

В шкафу прямо на стенке был набит ряд гвоздей.

— Он все забрал? — спросил Мейсон.

— Насколько нам известно, все,— ответил доктор Бекстер.— Конечно, у него практически ничего и не было. Брил его парикмахер... У него была собственная зубная щетка и тюбик с пастой, они остались в ванной. Ну, а затем у него была только та одежда, в которой он сюда приехал.

— Другими словами,— гнул свою линию Перри Мейсон,— он не имел понятия, что его везут в санаторий, когда его доставили сюда?

— Я этого не говорил, да и не мог бы сказать, потому что, откровенно говоря, не знаю.

— Отправляясь в санаторий, человек берет с собой, по крайней мере, чемодан с носильными вещами, пижамы, белье, рубашки, носки, носовые платки.

— Так поступает нормальный человек,— сказал доктор Бекстер.

— А Горас Шелби не был нормальным?

— Ни в коем случае. Он был раздражительным, нервничал, выходил из себя, грубил и огрызался.

— Кто привез его сюда?

— Его родственники.

— Сколько их было?

— Двое.

— Борден Финчли и Ральф Экзеттер?

— Один был точно Финчли, имени второго я не знаю. С ними была медсестра.

— Миссис Финчли?

— Вроде бы да.

— И они втроем силком затолкали мистера Шелби в этот бокс.

— Они зарегистрировали его как положено. Он начал проявлять беспокойство, и сестре пришлось прибегнуть к наркотику.

— Вы знаете, что это был за наркотик?

— Она ввела его подкожно.

— Но вы хотя бы спросили, что это за наркотик?

— Она сказала, что это средство было ему предписано его постоянным лечащим врачом.

— Посмотрели ли вы рецепт? Узнали ли фамилию врача?

— Я поверил ей на слово. Она же дипломированная медсестра.

— В нашем штате?

— Нет, как будто из Невады.

— Откуда вы знаете, что дипломированная сестра?

— Так она отрекомендовалась. Ну и потом, из того, как она обращалась с мистером Шелби, было видно, что она имеет опыт работы с подобными больными.

Мейсон неожиданно схватил один из стульев, поднес его к стенному шкафу, влез на него и принялся шарить рукой на верхней полке.

— А это что такое? — спросил он, вытаскивая связку толстых ремней.

Кашлянув, доктор Бекстер смущенно сказал:

— Ремни.

— Все понимают, что не ленточки... для чего они здесь?

— Мы их используем, чтобы усмирять пациентов, которые имеют склонность к буйному поведению... Вы прекрасно знаете, что во всех психиатрических больницах существуют либо смирительные рубашки, либо ремни.

— Иными словами, вы связываете человека в постели?

— Когда этого требует его состояние.

— И Гораса Шелби тоже привязывали?

— Не уверен. Возможно — на протяжении какого-то времени.

— Какого именно?

— Очень недолго. Мы прибегаем к помощи ремней, только когда с пациентом совершенно невозможно справиться, ну и потом, когда у нас не хватает обслуживающего персонала. Вы же сами видели, мистер Мейсон, что ремни были убраны.

— Убраны, говорите? Они перерезаны острым ножом.

— Боже мой, вы совершенно правы! — воскликнул доктор Бекстер, разглядывая две половинки ремня.

— В таком случае, если Горас Шелби на самом деле сбежал, как заявляете вы, значит, ему помог кто-то со стороны. Ибо он был привязан к своей постели все время, не стоит этого отрицать. Ну а привязанному к этой железной койке человеку даже руки не протянуть, не то чтобы куда-то сбегать!

Бекстер промолчал.

Мейсон посмотрел на доктора Олма.

Тот возмущенно воскликнул:

— Обещаю вам разобраться не только в данной истории, но и проверить, что это за странное учреждение! Это вы организовали санаторий, Бекстер?

— Доктор Бекстер.

— Вы его сами организовали? — переспросил доктор Олм, возвышая голос.

— Нет, я купил его у человека, организовавшего этот санаторий и дом отдыха.

— Он дипломированный врач?

— Я не занимался вопросом его квалификации. Я посмотрел лицензию, разрешающую ему заведовать этим лечебным заведением, и переправил ее на свое имя.

— Кто это сделал?

— Лицо, продавшее его мне.

— Советую вам сегодня в 2 часа быть в суде,— сказал доктор Олм,— не сомневаюсь, что судья Поллингер захочет с вами потолковать.

— Я не смогу быть в суде. Это невозможно физически. У меня множество пациентов, а обслуживающего персонала не хватает. Мы делали все, чтобы набрать штат компетентных работников, но у нас ничего не получилось.

— Сестры? Санитарки?

— У нас имеются сестры-практикантки, а дипломированная сестра всего одна, но самое трудное найти хороших санитарок и уборщиц. Так что мы все в настоящее время выполняем двойную работу.

На ступеньках крыльца раздались шаги.

Голос Пола Дрейка произнес:

— Хэллоу, Перри!

— Входи,— пригласил Мейсон.

Дрейк вошел в помещение.

Мейсон представил его.

— Доктор Грантланд Олм — мистер Дрейк. И доктор Бекстер.

— Вы — детектив? — спросил доктор Олм.

— Точно.

— Я думаю, что мистер Мейсон обнаружил ключ,— сказал доктор Олм.

— Ключ?

— Да, к исчезновению Гораса Шелби.

— К бегству Гораса Шелби,— поправил доктор Бекстер.

— Что касается меня,— сердито буркнул доктор Олм,— я рассуждаю так: человек исчез, и не знаю, как это случилось, куда он отправился и кто его отсюда забрал.

— Он сам себя забрал! — снова крикнул Бекстер.

— Вы так считаете?

— Да.

— В таком случае извольте объяснить противоречия в ваших собственных показаниях.

— Что вы имеете в виду?

— Вы держали его здесь в качестве человека, страдающего старческой неполноценностью, то есть полнейшая дезориентация, неспособность позаботиться о собственных нуждах и управлять своими делами. Когда он стал возражать против подобного отношения, вы привязали его ремнями к кровати, вы не пропускали к нему посетителей, вы даже не разрешили его поверенному увидеть его.

А теперь вы пытаетесь внушить, что этот человек оказался достаточно ловким и находчивым, чтобы найти способ перерезать ремни, которые приковывали его к койке, подняться с постели, пройти по коридору главного здания, выйти незамеченным из ворот на улицу... и все "это проделал пожилой, обессилевший мужчина, у которого даже денег не было на автобус. И все же ему удалось скрыться. После этого попробуйте заявить в суде, что он был немощным, по-старчески слабоумным, нуждающимся в постороннем уходе, и давайте посмотрим, кто вам поверит!

— Одну минуточку, одну минуточку,— забеспокоился доктор Бекстер,— конечно, ему могли и помочь. Просто я утверждаю, что этого не сделали сотрудники данного учреждения. Другими словами, мы не старались его куда-то перевезти, чтобы скрыть от суда и сорвать заседание...

— Это вовсе не то, что вы собирались нам сказать, а то, что сказали,— фыркнул доктор Олм.— Лично я высказал все. Сейчас я возвращаюсь и напишу рапорт суду. Не стану скрывать мое впечатление о данном, с позволения сказать, лечебном заведении... впрочем, не стоит повторяться... Что вы скажете, Мейсон?

— Мне думается, я ничего не выиграю, оставаясь здесь,— покачал головой адвокат, насмешливо поглядывая на сникшего доктора Бекстера.— Особенно потому, что мы все сегодня должны быть днем в суде... Полагаю, доктор Бекстер получил повестку с вызовом на заседание?

— Если и нет, то получит,— сразу же отрезал доктор Олм.— Этим я займусь.

— Одну минуточку, одну минуточку. Я не смогу явиться. У меня не хватает персонала, как я уже го...

— Понимаю,— с насмешливой симпатией заговорил доктор Олм.— Со мной время от времени случается то же самое, меня вызывают в суд как эксперта, и я теряю целый день. Но ведь это одна из обязанностей нашей профессии, доктор?

Мейсон двинулся в сторону к выходу и отвел Дрейка в угол.

— У тебя есть машина с телефоном?

Дрейк кивнул.

— Олл райт. Направь людей на работу. Я хочу, чтобы на протяжении 24-х часов весь твой штат был в моем распоряжении.

— Что значит «весь штат»? Для чего они тебе понадобились?

— Чтобы установить слежку за Экзеттером, Финчли, мистером и миссис, этим самым доктором Бекстером, ну и выяснить, каким же образом Гораса Шелби удалось увезти и куда.

Дрейк кивнул.

— Кто-то не стал терять времени даром. Кстати, вчера я заметил два объявления о том, что санаторий нуждается в обслуживающем персонале. Сейчас этих бумажек уже нет. Это значит, что вчера кто-то явился сюда и предложил свои услуги, возможно, как я думаю, в качестве новой санитарки. Попробуй выяснить в отношении этой особы, ибо это могло быть подставное лицо, направленное сюда Борденом Финчли с целью упрятать Гораса Шелби в такое место, где его невозможно найти и обследовать перед судом. Если тебе удастся найти эту особу, коли мои предположения правильны и новая санитарка или уборщица была принята на работу, не жалей средств, чтобы выудить у нее информацию.

Дрейк кивнул.

— Будет сделано. Платить-то тебе, Перри, а мне получать.

— Черт с ним, мне сейчас не до денег!.. Если я ввязался в борьбу, я обязан победить!

Глава 9

Ровно в 2 часа судья Поллингер занял свое место.

— Пора, согласно предварительной договоренности, продолжать слушание дела об учреждении опеки над имуществом мистера Гораса Шелби. Я вижу, что доктор Олм, которому суд поручил обследовать Гораса Шелби, находится на месте. Доктор Олм является свидетелем суда. Суд просит вас, доктор, выйти и принести присягу.

Дарвин Мелроз вскочил с места.

— С разрешения суда, я хотел бы сделать предварительное заявление.

— Какое? — спросил судья.

— Мистер Перри Мейсон, поверенный Дафнии Шелби, нашел способ обойти решение суда о назначении опекуна над состоянием мистера Шелби, чтобы его не обманула весьма умная и беспринципная особа. Он так все подстроил, что 50 тысяч со счета Шелби были вручены мисс Дафнии, не состоящей с мистером Горасом Шелби в кровном родстве и посягательств которой суд как раз и опасался.

— Как же он это сделал? — удивился судья.— Разве вы не переслали в банк копию решения суда?

— С разрешения суда, я приготовил для банка частное решение, по которому все деньги, находящиеся на счету Г ораса Шелби, до последнего пенни должны, были быть переданы его опекуну Бордену Финчли.

— Банк это не выполнил?

— Нет, выполнил.

— Как же Мейсон получил 50 тысяч из этих денег?

— Не из этих денег, а из других.

— Предусмотренных распоряжением? — спросил судья Поллингер.

Мелроз заколебался.

— Продолжайте!

— Эти деньги не были упомянуты ни в частном распоряжении, ни в объяснительной записке к нему. Но, конечно, они были предусмотрены самим духом судебного постановления об учреждении опеки.

— Ладно, прежде чем разбираться в этом вопросе, давайте узнаем, насколько неправоспособен Горас Шелби,— сказал судья.— Мне прекрасно известно, как сильно занят доктор Олм. В это время дня перед его кабинетом сидит огромная очередь больных, поэтому я хочу обо всем его расспросить, чтобы как можно скорее отпустить к себе на работу.

Судья Поллингер повернулся к доктору Олму, и у Дарвина Мелроза появилось неприятное ощущение, что инициатива у него отнята.

— Вы видели Гораса Шелби, доктор?

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что его больше нет в санатории, или так называемом доме отдыха.

— Где же он?

— Не знаю.

— Как это случилось?

— Опять-таки не знаю. Но у меня появились кое-какие идеи: на основании того, что я обнаружил.

— Что вы там обнаружили?

— Этот так называемый санаторий даже нельзя назвать домом отдыха. Им руководит человек, который называет себя доктором, но, по моему мнению, он совершенно ничего не понимает в психической медицине. Мы нашли доказательство того, что Горас Шелби был привязан ремнями к койке, по всей вероятности, с того самого момента, как поступил в это учреждение. Мы нашли, что персонал не ведет ни историй болезней, ни учетных карточек, по моему мнению, это место совершенно неподходящее для человека, которого там держат против его воли.

Я пытался узнать, убежал ли мистер Шелби Оттуда по собственной инициативе или же его переместили сотрудники санатория, не желая, чтобы я произвел порученное мне обследование. В связи с этим я услышал весьма примечательное заявление человека, руководящего этим заведением. Он уверял, что мистер Шелби сбежал самостоятельно. Означает ли это,— спросил я его,— что мистер Шелби, который, по заявлению своих родственников, не способен заниматься собственными финансовыми делами и которого пришлось привязать к койке, ибо с ним не мог справиться персонал, проявил достаточно сообразительности и изобретательности, чтобы раздобыть нож, перерезать ремни, одеться и незаметно улизнуть из санатория, не имея денег не только на такси, но даже на автобус, и спрятаться так, что его не могут найти. Я сказал Бекстеру, что одно из этих заявлений исключает другое, они — несовместимы.

— С разрешения суда,— вмешался Мелроз, лицо которого покраснело не то от негодования, не то от стыда,— я настаиваю, что это неправильное и недопустимое заявление психиатра, даже если он был назначен судом. Он делает выводы, не обследовав пациента, а из личных соображений и оценки слов доктора Бекстера о побеге пациента.

Судья Поллингер в задумчивости нахмурился.

— Весьма логичный вывод,— сказал он наконец,— знает ли кто-нибудь о местонахождении Гораса Шелби в данный момент? Я задаю этот вопрос главным образом адвокату, ибо он в первую очередь отвечает за действия своих клиентов по делу.

Мелроз ответил:

— Я заверяю суд, что не имею представления, где находится Горас Шелби, и мои клиенты, мистер и миссис Финчли, заверили меня, что они тоже не располагают никакими данными в этом отношении. Ральф Экзеттер, гостивший в их доме, сказал мне то же самое. Однако, как я понимаю, Дафния Шелби, молодая женщина, претендующая на родство с мистером Шелби, не находится в своем отеле. И. хотя она знает, что слушание дела назначено на два часа, ее в суде нет. Более того, я убежден, что ее поверенный тоже не знает, где она. *

Судья Поллингер нахмурился.

— Мистер Мейсон, объясните,— попросил он.

Мейсон медленно поднялся, слегка повернул голову, так как услышал, как скрипнула входная дверь, и, не изменив выражения лица, спокойно заявил:

Поскольку Дафния Шелби только что сама вошла в суд, пусть она и отвечает.

Дафния подбежала к Перри Мейсону.

— Прошу прощения, мистер Мейсон, я попала в пробку на улице, весь транспорт стоял, и я...

— Хорошо,— сказал Мейсон,— садитесь.

Потом он повернулся к судье.

— Что касается меня, исчезновение Гораса Шелби явилось для меня настоящим ударом. Меня вызвал в санаторий доктор Олм, вот так я узнал об этом новом осложнении дела.

Судья Поллингер объявил:

— Суд не может вынести решения вслепую. Слушанье дела откладывается до того момента, когда доктор Олм обследует Гораса Шелби.

— Но какое решение будет вынесено в отношении тех 50-ти тысяч, которые мистер Мейсон обманным путем передал Дафнии Шелби?

Судья Поллингер посмотрел сначала на Перри Мейсона, потом на Мелроза. На губах у него появилось подобие усмешки.

— Нарушил ли мистер Мейсон какое-то специальное постановление суда?

— Никакого постановления в отношении самого мистера Мейсона не было, ваша честь.

— Нарушил ли банк какое-нибудь постановление суда?

— Полагаю, банк был предупрежден о назначений опекуна.

— Банк выплатил деньги, переведенные на счет опекуна?

— Нет, ваша честь, банк выплатил эту сумму до того, как опекун о ней узнал.

— Разве распоряжение, переданное в этот банк, не охватывает все счета, кредиты, деньги на депозите? И разве опекун не распорядился написать свое имя на счет Шелби?

— Все было сделано не совсем так. Распоряжение, спущенное банку, гласило, чтобы банк выплатил опекуну все деньги, находящиеся на счету Гораса Шелби.

— Откуда же взялись эти 50 тысяч?

— Эти деньги были переведены на счет Шелби уже позднее и были сняты с него до того, как опекун узнал об их существовании.

— Но они не были специально оговорены в распоряжении, переданном банку?

— Эти деньги — нет. Не были.

Судья Поллингер покачал головой.

— Тогда чего же вы хотите? В будущем, мистер Мелроз, не допускайте таких промашек... Что же касается мистера Мейсона, то он действовал исходя из положения, что мистер Шелби совершенно дееспособен и может защищать свои интересы и заниматься собственными делами, раз он проявил умение и находчивость и сумел без посторонней помощи убежать из учреждения, где его держали привязанным сыромятными ремнями к койке. Да и я начинаю сомневаться, что такого человека можно назвать рамоликом, впавшим, как принято выражаться, в детство.

— Мы не знаем, помогал ли кто ему или нет!

— Совершенно верно, этого мы не знаем! И именно это беспокоит суд, потому что открывает весьма жуткие возможности. Если только выяснится, что Гораса Шелби увезли из санатория для того, чтобы доктор Олм не мог его обследовать, суд предпримет самые решительные меры и привлечет виновных к уголовной ответственности сразу по нескольким статьям.

Слушание дела переносится на 4 часа дня следующей среды.

Мейсон поманил Дафнию, подзывая ее к себе, и они опять прошли в комнату для свидетелей.

— Вы должны поддерживать со мной связь, Дафния,— сухо заявил адвокат.— Мне необходимо было с вами увидеться, но я никак не мог до вас дозвониться. Моя секретарша все утро добивалась вас, для вас оставляли записки, и...

— Я очень сожалею,— она прервала его,— мистер Мейсон, очень прошу вас простить меня на этот раз. Я была занята одним делом и... я не могу сейчас ничего объяснить. Но сюда бы я действительно не опоздала, если бы не попала в уличную пробку. Машин на проезжей части было так много, и они вынуждены были ехать одна за другой, не имея возможности лавировать.

— Это-то как раз вполне можно простить. Я говорю о том, что вы должны поддерживать со мной постоянную связь. У вас есть мой номер телефона, не думаю, что время от времени звонить по нему было бы так трудно.

Она избегала его взгляда.

— Да, да. Я знаю...

— Послушайте, Дафния, чем это вы были заняты? Что вы задумали?

Ее наивные, широко раскрытые глаза посмотрели на него с самым невинным видом.

— То есть как это я что-то задумала?

— Мне кажется, вы чувствуете за собой какую-то вину?

— В чем?

— Не знаю... Вам было известно, что ваш дядя исчез из санатория?

Она горько сказала:

— Это меня ни капельки не удивило. Они бы ни за что не осмелились показать его специалисту, назначенному судом.

— Дело выглядит вроде бы так. Но я хорошо знаю, что очевидный вывод не обязательно бывает правильным. А теперь я прошу вас запомнить следующее: поддерживайте связь с моей конторой и своим отелем. Так чтобы, если бы я попросил там оставить для вас какое-то сообщение, вы могли его быстро получить. Все ясно?

— Да, я очень сожалею, мистер Мейсон.

— Вы сказали, что попали в пробку... Так вы с кем-то катались...

— Нет, нет. Я воспользовалась машиной друга.

— Какого друга?

— Дяди Гораса.

— Его машина? Но Финчли забрал ее одновременно со счетом в банке и всем остальным!

Она опустила глаза.

— Про эту машину мистер Финчли ничего не знал.

— Послушайте, молодая леди. Сейчас мне надо срочно возвращаться к себе в контору, у меня нет времени на разговоры с вами. Но через час извольте сами туда явиться, потому что я должен все это выяснить до конца.

— А что вам надо выяснить?

— Не знаю... И поэтому хочу разобраться. Каким образом вы раздобыли другую машину, принадлежавшую Горасу Шелби?

— Это была его машина.

— О которой они не знали.

— Да.

— Хорошая машина? На ходу?

— Практически новая.

Послышался стук & дверь.

Мейсон отворил ее.

Судебный служащий сказал:

— Вас просят к телефону, мистер Мейсон. Сказали, что это крайне важно. Чтобы вы сразу подошли.

— Олл райт. Извините меня, я на минутку, Дафния.

Мейсон прошел вслед за служащим в зал для заседаний.

Телефонный аппарат стоял на столе у секретаря суда.

Взяв трубку, Мейсон услышал голос Пола Дрейка, вибрировавший от возбуждения:

— Перри, Дафния явилась в суд?

— Да.

— Она рассказала тебе, где была?

— Нет.

Но ты собираешься подробно расспросить, чем она занималась и где пропадала?

— Уже начал.

— Отпусти ее с миром, пускай уезжает. Вели ей позвонить тебе завтра утром. А сейчас пусть едет.

— Она ведет себя весьма странно, Пол. Утверждает, что существует другая машина, про которую Финчли не знают.

— Есть-таки... есть многое такое, о чем никто ничего не знает... У меня нет времени для объяснений, но, ради Бога, отпусти ее. Мне важно, чтобы она отправилась. Позднее, Перри, я приду к тебе и все расскажу.

— Постой, Пол. Я начинаю различать свет. Ты проверил мою версию в отношении особы, которая устроилась на работу в санаторий?

— Точно.

Оглянувшись через плечо и убедившись, что никто не прислушивается к их разговору, Мейсон спросил, понизив голос:

— Так есть возможность...

— Это разговор не для телефона. А такая возможность даже большая. Встретимся у тебя, и не показывай Дафнии вида, что ты что-то подозреваешь.

— О’кей, Пол. Приеду через 20 минут.

Мейсон вернулся в комнату для свиданий. Дафнии и след простыл.

Тогда он пошел в комнату перед кабинетом судьи Поллингера и обратился к секретарю:

— Будьте добры, спросите у судьи, не могу ли я повидаться с ним на несколько минут по весьма важному делу?

Секретарь позвонил по телефону, передавая просьбу Мейсона.

— Судья просит вас пройти к нему в кабинет.

Мейсон кивнул и приоткрыл дверь кабинета.

— Мистер судья,— начал он,— я сделал заявление на заседании, которое в то время было совершенно правильным. Но после того положение несколько изменилось.

Судья Поллингер взглянул на него дружелюбными, чуть насмешливыми глазами.

— Вы помните, надеюсь, мистер Мейсон, что это спорное дело и что я не хочу слышать от вас ничего такого, что могло бы в какой-то мере связать руки вам или мне.

— Я все помню... Речь идет о том, что я тогда заявил, будто не знаю о местонахождении Гораса Шелби.

Глаза Поллингера приняли суровое выражение.

— Так это заявление было неправильным?

— Тогда оно было абсолютно правильным.

— Но после того вы успели выяснить, где он находится?

— Нет, но я считаю себя обязанным вам сообщить, что обнаружил ниточку, которая может привести меня к мистеру Шелби до того, как будет возобновлено слушание данного дела.

Судья Поллингер обдумал эти слова, потом сказал:

— Я думаю, вы можете мне сказать, что это за ниточка, потому что суд крайне заинтересован в том, чтобы доктор Олм связался с мистером Шелби как можно скорее... Фактически, не раскрывая своих карт, я могу даже сказать: чем быстрее это случится, тем лучше.

— Я понимаю и потому могу вам рассказать.

— Повторяю, я считаю, что вправе услышать от вас такие сведения.

— Так вот: не исключено, что Дафния Шелби знает, где скрывается ее дядя.

Судья Поллингер приподнял брови. Чисто человеческое любопытство перебороло сдержанность судьи, . и он спросил:

— А что заставляет вас так думать?

— Есть данные о том, что Дафния Шелби приобрела машину и сразу же на ней куда-то поехала. Скорее всего, она отправилась в Эль-Мирар, где ее никто в лицо не знает, и там устроилась ночной сиделкой.

— Это было вчера вечером?

— Это было вчера вечером.

— Вы спрашивали саму Дафнию Шелби об этом?

— Я не имел возможности сделать это, так как узнал про это всего несколько минут назад.

Неожиданно судья Поллингер откинул голову назад и рассмеялся.

Мейсон молча ждал продолжения.

— Мейсон, я не могу ничего сказать, не скомпрометировав себя. Однако, если это вас удовлетворит, учтите, что этот суд не сегодня родился на свет. Я рад, что вы про это сказали, потому что я немного успокоился в отношении дела, которое меня сильно тревожило. Но поскольку этот разговор зашел все равно слишком далеко, он должен остаться строго между нами. Я и правда считаю, что вы должны были мне все это сказать. Добавлю вот что еще: в случае, если у вас будет возможность лично встретиться с Горасом Шелби, не забудьте, что я хочу, чтобы доктор Олм его немедленно осмотрел. По причинам, которые я не намерен упоминать и которые, как мне кажется, не нужно уточнять, я считаю, что крайне важно, чтобы это обследование было проведено как можно скорее.

Мейсон кивнул.

— Думаю, я все понимаю.

— Не сомневаюсь, что это так... Вы тоже не вчера родились на белый свет.

Глава 10

Когда Мейсон вошел к себе в кабинет, воспользовавшись запасным входом из коридора, он увидел Пола. Дрейка, ожидающего его с большим нетерпением.

Первым делом. Мейсон спросил у Деллы Стрит, не звонили ли ему.

Делла покачала головой.

После этого Мейсон обратился уже к Дрейку.

— Ну, что случилось, Пол?

— Я не могу сказать тебе наверняка, потому что боялся выдать себя, задавая слишком много вопросов, но вот вкратце вся история. Вчера днем молодая девушка, по приметам схожая с Дафнией Шелби, остановила новенькую машину перед зданием санатория «Гудвилл» и заявила, что зашла по объявлению о том, что они нуждаются в санитарке. Похоже, что в этом санатории полным-полно пациентов, а персонала раз два и обчелся. Им срочно требовался человек, в обязанности которого входило: общая уборка помещений, заправка коек, смена белья, мытье полов и даже присмотр за некоторыми больными. Кроме того, у них ушла «ночная няня», которая дежурила от десяти вечера до семи утра, и наш дорогой доктор Бекстер был в отчаянии. Эта девушка, я буду называть ее Дафнией, потому что я не сомневаюсь, что это была она, обещала выйти на работу к 10-ти вечера. Никтс не обратил внимания на новый знак на ее машине. Она назвалась Ив Джонс и сказала, что имеет некоторый опыт ухода за старыми больными людьми.

Доктор Бекстер, боясь, как бы она не передумала, не стал спрашивать у нее никаких бумаг или рекомендаций. Впрочем, они готовы были взять кого угодно, лишь бы этот человек согласился работать.

Она проработала всю смену, проявив расторопность, трудолюбие и сметку. Доктор Бекстер поднялся наверх и проверил, как дела. Казалось, всё идет прекрасно. У них имеется кухарка и еще две так называемые «санитарки», которые приходят к шести часам утра, чтобы приготовить завтрак, а после завтрака они же застилают постели. Это опытные люди, работающие в этом учреждении несколько лет и знающие тамошние порядки. А вот «ночную няню» они никак не могли подыскать.

Новую девушку последний раз видели примерно без четверти шесть. Когда кухарка явилась в санаторий, новенькая была на месте. Ей полагалось оставаться на работе до семи, чтобы помочь разнести завтрак, но после того, как новенькая поздоровалась с кухаркой, ее больше никто не видел.

Некоторое время все были заняты завтраком и уборкой. Наконец пришло время накормить обитателя бокса № 17, который, как правило, доставлял всем массу хлопот. Они должны были прежде успокаивать его.

Кровать оказалась пустой. Исчезли и Горас Шелби, и новая санитарка. Они не слишком удивились последнему, решив, что она неправильно поняла, когда ей следует сменяться, а сегодня вечером в десять часов снова явится на дежурство.

— Я представился им работником кредита, заинтересованным каждым новым сотрудником «Гудвилла», и под этим предлогом стал расспрашивать об Ив Джонс, они назвали мне ее адрес, самое главное, описали ее внешность. Я поехал по адресу, но, как и следовало ожидать, никакой Ив Джонс там не было. Да и вообще девушки, отвечающей приметам Ив, там не знали. Думаю, Перри, нетрудно сделать соответствующий вывод. Дафния купила машину, на ней отправилась в санаторий и оставила ее где-то поблизости. В ночное время она не решалась действовать, понимая, что за ней легче уследить, а дождавшись утра, она проскользнула в бокс своего дядюшки, перерезала ему ремни, воспользовавшись для этого столовым ножом, взятым ею из кухни. Она помогла Шелби одеться, провела его незаметно через здание во двор и на улицу, где ждал автомобиль.

Мейсон задумчиво кивнул:

— Что ты выяснил про машину?

— Я нашел, наконец, департамент мототоваров. Дафния Шелби приобрела машину марки «форд» последней модели и в пригородном агентстве вчера потребовала, чтобы ее немедленно оформили. За машину она рас-платилась кассовым чеком Национального банка на ее имя. Так как она проявила такую спешку, работники агентства заподозрили неладное, отвезли чек в банк, однако там его им без слов обменяли на наличные. И тогда они доставили ей машину. Номер лицензии ЛИЛ 851, но, как я упомянул, никто в «Гудвилле» не заметил, какой знак был на том новеньком «форде», на котором явилась «ночная няня».

Мейсон, присевший на угол письменного стола, в задумчивости хмурил брови.

— Наша наивная, неискушенная девушка, на всем данным, имеет голову на плечах и отличается предприимчивостью.

— Что на все это скажет суд, Перри?

— На что?

— Я имею в виду все эти факты. Если Гораса Шелби обманным путем представили недееспособным, одно дело, но, если Борден Финчли действовал с твердой уверенностью, что Дафния обманывает старика и втирается ему в доверие, чтобы получить себе львиную долю состояния, тогда картина совсем иная.

— Если Гораса Шелби освидетельствует Олм, тот ему расскажет все как было, как с ним обращались в санатории, почему привязывали к койке и держали под наркотиками. Если участники заговора действительно обманом довели его до такого состояния, что суд признал возможным учредить опеку, то они не могут допустить этой встречи. Они должны предотвратить ее любой ценой.

— Что ты имеешь в виду под «любой ценой», а?

— Убийство,— спокойно сказал Мейсон.

— Убийство! — воскликнула Делла.

Мейсон кивнул.

— Но как им поможет убийство?

— Само по себе убийство не поможет. Им хорошо бы совершить нечто такое, вину за что можно свалить на Дафнию Шелби. Тогда они расскажут весьма простую историю: Дафния вызволила Гораса из санатория и заставила его написать завещание в свою пользу, а ночью он умер. Его смерть внешне вызвана самыми естественными причинами, но в действительности ему помогла отправиться на тот свет Дафния Шелби... Короче говоря, Пол, нам необходимо найти Дафнию, чтобы защитить ее от самой себя и от других.

— Я поручил своим ребятам следить за Дафнией с того момента, как она вышла из здания суда. Нам известен номерной знак машины, на которой она ездит, так что через несколько минут нам будет известно, где она скрывается.

— Она могла на этот раз поехать и не прямиком в свое убежище.

— Что нам сделать, когда мы ее увидим?

— Предупредить доктора Олма, отвезти его туда, чтобы он смог обследовать Гораса Шелби.

— А если Шелби действительно находится в невменяемом состоянии?

— Тогда мы поместим его в хорошую больницу под наблюдением доктора Олма, отправимся в суд и посмотрим, не удастся ли нам добиться назначения другого опекуна.

— А если он совершенно нормален?

Мейсон усмехнулся.

— Тогда мы обвиним Финчли в преступном заговоре, полностью их дискредитируем, добьемся того, что суд объявит Гораса Шелби правомочным, а затем, если он того пожелает, составим завещание, по которому все его состояние будет передано Дафнии. Ну и тогда представление будет окончено.

— Финчли все поставили на карту! — покачал головой Пол Дрейк.

Мейсон кивнул.

Зазвонил внутренний телефон.

Делла Стрит подняла трубку.

— Это вас, Пол.

Детектив потянулся к трубке.

— Дрейк у телефона... Да, алло? Джуж?.. Что-о?.. Но как же это могло случиться?

Дрейк довольно долго слушал объяснение собеседника, потом спросил:

— Где вы сейчас?.. О’кэй, ждите инструкций.

Повернувшись к адвокату, Дрейк удрученно заявил:

— Очень сожалею, Перри, но они ее потеряли.

— Потеряли?

Мейсон даже побледнел.

— Точнее, они не теряли, но она их перехитрила.

— Каким образом?

— Мне приходилось работать в спешке,— пожал плечами Дрейк.— Я поставил одного своего оперативника у здания суда, чтобы он ее «принял», когда она покажется на улице. Как это часто бывает, при выезде с места стоянки получилась небольшая заминка, во время которой Дафния ухитрилась вырваться вперед. Но я думаю, что дело было вовсе не в этом, а в том, что она наверняка знала о слежке и поспешила улизнуть.

— Что заставляет тебя так думать?

— Она приняла хитроумные меры предосторожности для того, чтобы никто не мог За ней последовать.

— Какие, например?

— Она ехала в колонне машин, вроде бы совершенно не обращая внимания на окружающие автомобили, затем повернула в поперечную улицу и вдруг совершенно неожиданно сделала подковообразный поворот в неположенном месте, воспользовавшись перерывом в потоке транспорта. Конечно, она при этом сильно рисковала, ибо у нее просто могли бы на некоторое время отобрать права, не говоря уже о штрафе. Но на сей раз ей это сошло, зато ее преследователь растерялся и потом должен был довольно далеко проехать вперед, пока не нашел то место, где смог повторить ее маневр.

В итоге между Дафнией и моим оперативником вклинились машин 15—20. Дафния завернула в боковую улицу, обогнула квартал и выехала на такой перекресток, где она могла ехать прямо, налево и направо.

Мой оперативник решил, что она поехала прямо, потому что ее не было видно. Впрочем, дальнейшее ясно и так, если ты потерял человека, то нужно особое везение, чтобы наткнуться на него вторично. Он добрался До следующего перекрестка, завернул здесь направо, потому что, как правило, скрываясь от преследования, сворачивают именно вправо, на это уходит меньше времени. Где-то он ошибся в своих расчетах, и ей удалось скрыться.

— Ну,— покачал головой Мейсон,— и заварила же Дафния кашу! Ведь если она не перестанет вести эту неумную игру, суд решит, что она намеренно противится его решениям. Ну, а если она все это делает от чистого сердца и если Бордену Финчли удастся найти ее раньше, чем нам, тогда опасность грозит не только ей, но и Горасу Шелби.

— Неужели вы считаете возможным, что они не остановятся перед убийством?— пришла в ужас Делла Стрит.

— Не знаю, но это весьма возможно, ну а адвокаты привыкли считаться с возможностями. Пол, вызывай всех своих свободных людей. Направь их на дорогу к Эль-Мирару. Пусть следят, не появится ли машина Дафнии.

— В Эль-Мирар она не поедет, она не посмеет сунуться туда! — возразил Пол Дрейк.

— А я считаю, что это единственное место, где она осмелится находиться! Поставь себя на ее место, она приехала в санаторий «Гудвилл» посмотреть, не сможет ли она найти там себе места. Устроившись на работу, она рассчитывала удрать оттуда вместе со своим дядюшкой и была достаточно находчива, чтобы провести эту операцию в то время, когда все были чем-то заняты. Но с другой стороны, она не могла быть вполне уверена, что никто из сотрудников санатория не видел, как они вместе покидали это. место, или же что, в силу каких-то непредвиденных ею обстоятельств, их бегство не было обнаружено до того, как они успели далеко уехать. Поэтому умнее всего ей было бы съездить в Эль-Мирар, зайти в какой-нибудь мотель, объяснить, что ей нужен двойной номер и что позднее к ней присоединится ее дядюшка... Позднее, когда пьеса была разыграна, она просто показалась бы там с Горасом Шелби. Я, кстати, заинтересовался ее объяснением причины опоздания к началу судебного заседания. Она пожаловалась, что на шоссе был затор, транспортная пробка, поэтому у нее ушло больше времени на переезд, чем она предполагала. В тот момент я еще не знал, что она водит машину, и долго соображал, что же она имеет в виду. Так вот, по-моему, она неосознанно сказала правду, а уж потом до нее дошло, что ей не следовало бы этого говорить.

Дрейк кивнул.

— О’кей, Перри, давай-ка я пойду к себе. Там я пошевелю своих ребят, а то, когда я сижу у тебя, они немного расхолаживаются.

— Проверь мотели в Эль-Мираре, Пол. Авось тебе удастся обнаружить новую машину Дафнии Шелби перед одним из них.

Глава 11

В тот момент, когда Перри Мейсон и Делла Стрит собрались закрывать контору, раздался условный стук Пола Дрейка.

Делла Стрит поспешила открыть дверь.

Мейсон сказал:

— Мы всё ждали твоего появления или, на худой конец, твоего звонка, Пол. Потом решили пойти поужинать и выпить по коктейлю, по дороге захватив и тебя. Но, как говорится, на ловца и зверь бежит. Так что, раз мы уже все собрались, то давайте пойдем без промедления.

Дрейк ухмыльнулся.

— Не соблазняй меня без нужды, тем более что я твердо решил послать за бутербродами и жидким кофе из бумажных стаканчиков.

— Что так?— спросил Мейсон.— Или твои ребята напали на след?

— Они не только напали на след, но и разыскали Дафнию Шелби.

— Вот это да! И где?

— Твоя догадка оказалась правильной. Я направил ребят проверить автомашины, стоящие около мотелей, в Эль-Мирар, ну и нашли ее «форд» перед «Сирин Сламбер». В этом мотеле она занимает номер 12 и находится там одна.

— Одна?

Дрейк кивнул.

Мейсон вернулся назад к столу, уселся во вращающееся кресло и принялся выстукивать на сукне какой-то марш кончиками пальцев.

— Ну и что же случилось с Горасом Шелби? — спросила Делла Стрит.

Мейсон покачал головой.

— Она могла его где-то спрятать... неподалеку, в другом мотеле или отеле.

— В «Сирин Сламбер» его нет,— прервал его Пол Дрейк.— Мои ребята это все проверили самым тщательным образом. Побывали они и во всех остальных заведениях, разговаривали лично со всеми управляющими. Во всем Эль-Мираре не нашлось ни одного пожилого мужчины, который бы один занимал номер. Дафния Шелби с самого начала явилась сюда одна, и номер у нее одиночный.

— Под каким именем она зарегистрировалась? — спросил Мейсон.

Дрейк подмигнул.

— Под своим собственным.

— Благодарение Богу, что это так... Мы сумеем хоть за что-то зацепиться, когда они ее сцапают.

— Ее сцапают?

— Вероятно. Но в данный момент нас интересует больше всего Горас Шелби. Можно не сомневаться, что свора Финчли организовала на него форменную охоту, и, если, не дай Бог, им удастся разыскать его до того, как доктор Олм его осмотрит, вы сами догадываетесь, чем все это кончится! Пол, сейчас тебе необходимо приставить к ней опытного «хвоста» и посмотреть, не приведет ли она нас к какому-то другому месту, где скрывается ее дядя.

— Зачем ей было его где-то прятать?

— По всей вероятности, она опасается, что ее сумеют выследить, вот она и подумала о двух тайных местах... Если ее и найдут, Горас Шелби все же останется на свободе. Пошли, Пол, ты отправишь своих людей на работу, а мы втроем отправимся в ресторан. Закажем коктейли, в меру румяные бифштексы, жареный картофель с маслом и большим количеством жареного лука...

— Прекрати, ты меня совращаешь, Перри.

— Ваши бутерброды будут на черством хлебе, а жидкий кофе совершенно остынет, пока его принесут к вам в контору,— подхватила Делла Стрит.

— Уговорили,— воскликнул Дрейк.

— Пошли. Ты предупредишь у себя в конторе, где они тебя смогут разыскать в случае необходимости.

— Чует мое сердце, что дело предстоит -горячее, так что я должен находиться где-то рядом с телефоном.

— Мы найдем местечко где-нибудь рядом,— обещал Мейсон.

— Ладно, коли я уже поддался уговорам, теперь можешь больше не утешать.

Они остановились у конторы Дрейка, идя к лифту. Дрейк отдал соответствующие распоряжения оператору на коммутаторе, после чего с обеспокоенным видом сказал Мейсону:

— Только давайте провернем это дело поживее. Могу поспорить, что мы усилим аппетит коктейлями, закажем бифштексы, и в тот самый момент, когда официант принесет их на стол, зазвонит телефон, срочно требуя меня.

— Ничего, тогда вы получите бутерброд с бифштексом на свежей французской булке, сдобренной маслом,— засмеялась Делла,— это все же лучше того, что вы собирались получить на ужин.

— Правильно! Вы, конечно, подтрунивали надо мной, но я именно так и сделаю! Блестящая идея.

Они отправились в ресторан «Красный лев», в котором частенько бывал Мейсон, поскольку до него было 5 минут езды.

Они одновременно заказали коктейли и ужин.

— Принесите картонную коробочку для бутербродов, побольше свежесбитого масла для жареного картофеля и для сэндвичей с бифштексами,— попросил Мейсон официантку с самым серьезным лицом.

— Сэндвичи с бифштексами? Как это понять? Я могу принести три лишних отбивных или...

— Может случиться так, что этот человек не дождется ужина и убежит из ресторана голодным. Поэтому ему нужно заранее приготовить такие бутерброды.

— Понятно,— сказала официантка, улыбаясь.— Я немедленно подам коктейли, а хлеб, масло и коробочку принесу с ними.

— Замечательно,— усмехнулся Мейсон,— а в том случае, если эта предосторожность окажется излишней, мы сможем позавтракать этими самыми бутербродами перед работой.

— И все же, какого черта она сидит там совершенно одна, Перри? — недоуменно спросил Дрейк.

— Ждет дальнейшего хода событий. Но в одном можно не сомневаться: она не разрешит Горасу Шелби болтаться по городу без надзора, даже если бы он мог по состоянию своего здоровья совершенно спокойно это сделать.

— Так что?

— Так что в скором времени ей придется подумать об его ужине. В конце-то концов, понимаете, человек должен есть.

— Будем надеяться, что она не снабдила его недельным запасом бутербродов и целым термосом кофе из какого-нибудь мотеля... Все это очень вкусно в свежем виде, но, когда ты их кладешь в бумажный мешочек, хлеб черствеет, а сыр и ветчина... Вообще-то в этом нет ничего плохого, но я уничтожил такое количество того и другого, сидя у себя в конторе у телефона, что и мне они больше не нравятся.

— А почему ты не заказываешь что-нибудь другое? — улыбнулся Мейсон.

— А что еще могут тебе прислать? И мясо, и гарнир в холодном состоянии еще хуже любого сэндвича на самом черством хлебе! А если к нему добавить большое количество мелко нарезанного сладкого лука, то это вообще мечта.

— Ты непоследователен, Пол! То тебе не улыбается подобный ужин, то ты называешь его мечтой.

— Слишком часто повторяющаяся мечта превращается в кошмар!

Официантка принесла коктейли и для Пола Дрейка коробочку для бутербродов, французский хлебец, взбитое масло и холодные эскалопы.

Дрейк принялся демонстративно намазывать масло на два толстых ломтя хлеба.

Они благополучно покончили со своими коктейлями, и через несколько минут официантка принесла аппетитно пахнущее жаркое.

Делла Стрит поступилась своей женской прерогативой: кивнув в сторону Пол Дрейка, она сказала:

— Обслуживайте его в первую очередь, он и правда - ждет с минуты на минуту вызова по телефону.

В это время к их столику подошел старший официант.

— Кго-то из вас мистер Пол Дрейк? Вас вызывают. Может быть, перенести аппарат к вашему столику?

Пол Дрейк застонал.

Мейсон кивнул.

— Да, будьте любезны, принесите телефон сюда.

Дрейк со вздохом подцепил на вилку румяный бифштекс с тарелки и положил его между двумя ломтиками хлеба. Второй же порезал и сразу же принялся есть. Когда ему поднесли телефонный аппарат, он заговорил с полным ртом:

— Да, это говорит Пол Дрейк.

В трубке раздавались какие-то квакающие звуки. Детектив внимательно слушал, потом сказал:

— Одну минуточку.

И повернулся к Перри Мейсону.

— «Хвост» докладывает о Дафнии Шелби. Она сходила в китайский ресторан и заказала пищу на вынос: жареный рис. варенье из апельсиновых корок с имбирем, молочного поросенка, запеченного целиком, и особо приготовленные ананасы. Я вернусь в контору и...

— Оставайся на месте,— прервал его Мейсон,— у тебя просто не будет времени туда добраться. Что она сейчас делает?

— Ожидает, когда будет готова пища. Мой человек проскользнул к телефону.

— Она не знает, что за ней установлена слежка?

— Вроде бы нет. Правда, она оглянулась, выйдя из мотеля, но похоже, что она чувствует себя в полной безопасности.

— Скажи своему оперативнику, чтобы он с нее глаз не спускал, мы не можем допустить, чтобы на этот раз она нас провела. Нам необходимо узнать, куда она направляется. Сейчас она повезет эти блюда Горасу Шелби.

— Так, по-твоему, я должен спокойно сидеть и продолжать ужинать? — спросил Пол.

— Совершенно верно. Ты себе ужинай, работать должен твой оперативник. Только предупреди его, чтобы он ни при каких обстоятельствах не потерял ее!

Дрейк отдал инструкции по телефону, после чего вытащил свой бифщтекс из коробки, куда успел его положить вместе с холодными бутербродами, полил жареную картошку растопленным маслом, добавил янтарного лука и восторженно, вздохнул.

— Иной раз, Перри, ты мне кажешься настоящим рабовладельцем, но на этот раз я за тебя на миллион процентов. Я ведь воображал, что ты погонишь меня выискивать Гораса Шелби, так что мне пришлось бы эту божественную пищу есть в виде сомнительного сэндвича.

Мейсон покачал головой.

— Я сначала хочу узнать, что затеяла Дафния Шелби. Она что-то задумала, но я не представляю, что именно.

— А вы не допускаете, что старик и вправду свихнулся, вот она и прячет его?

— Сомневаюсь. Если бы он действительно плохо соображал, если бы ему требовалась постоянная нянька, она никогда не решилась бы оставить его одного и... В конце концов, Пол, Шелби всего 75 лет, а в наше время^ когда существуют разные витамины, диета и прочие вещи, это вовсе не настоящая старость, а всего лишь зрелость.

— И все же в старости многие становятся немного чокнутыми. Не забывай, Финчли запасся заключением врача, который нашел Шелби недееспособным из-за помрачения сознания.

— Дорогой мой, мы ведь не знаем, какими препаратами его напичкали перед тем, как показать врачу.

Старший официант унес телефон.

Дрейк атаковал свой бифштекс, заглатывая его большими кусками, которые запивал горячим кофе.

Мейсон и Делла ели медленнее.

Официантка, чувствуя, что клиенты действительно торопятся, не отходила от их стола.

Пол Дрейк отправил в рот последнюю жареную картофелину, обильно политую маслом и присыпанную красным перцем.

— Давно я так вкусно не ужинал! Ты не поверишь, Перри, как меня выматывает моя работа. Особенно если расследуется твое дело!

— Признаю, мне всегда нужно как можно больше фактов. Ну а потом мои дела почему-то развиваются необычайно быстро.

— Ты и есть этот фактор скорости. Уж коли ты взялся за что-то, ты торопишься прийти к заключению. Другие адвокаты, для которых я работаю, свято чтут часы работы своей конторы, уходят домой ровно в 4.30 или в 5 часов, забывая о делах до девяти-десяти часов следующего дня.

— У них не мой стиль работы.

— Такого стиля вообще ни у кого нет.

С извиняющимся видом вновь появился старший официант, на этот раз уже с телефоном в руках.

— Вас, мистер Дрейк.

Дрейк благодушно улыбнулся.

— Теперь я поужинал, и не черствыми сэндвичами, благодарю Бога.

Он приложил трубку к уху.

— Дрейк у телефона... Давай, Джим, выкладывай все, .что тебе известно.

Через пару минут детектив прикрыл трубку рукой и обратился к Мейсону:

— Она отвезла все кушанья, в мотель «Северные огни», остановила свою машину прямо перед номером 21, осторожно постучала в дверь, потом вошла, неся две большие сумки с судками и термосом.

— Что было потом?

— Она закрыла дверь. И сейчас еще находится там. Там на углу стоит телефонная будка, мой оперативник звонит из нее.

— Вели ему держать глаза широко раскрытыми и особенно обратить внимание на время. Мне важно знать, когда она туда вошла и когда оттуда выйдет. Ну, потом, куда поедет после этого... Ты не хочешь еще кофе, Пол?

— Ты что, смеешься?

— Почему? Я спрашиваю совершенно серьезно.

Дрейк передал инструкции Мейсона по телефону, уселся поудобнее в кресло и задумался. Потом, не обращаясь ни к кому особенно, внезапно продекламировал:

Мейсон рассмеялся.

— Пол Дрейк на завтра может даже придумать меню по собственному усмотрению... и разнообразить сегодняшнее меню чем-то еще. Как мне думается, Дафния пробудет там некоторое время, так что нам нужно тут посидеть, ожидая новых сообщений.

Теперь уже не спеша они приступили к десерту.

— Что теперь? — спросил Дрейк, когда они закончили:

— Мы все еще ждем.

— Можно поехать ко мне в контору,— предложил Пол Дрейк.— Ведь все мои ребята звонят сначала туда, а уже оператор соединяет их с тем местом, где я в тот момент нахожусь.

Мейсон кивнул:

— Ладно, звони к себе. Предупреди, что мы выезжаем.

— Надеюсь, ты понимаешь, что творится. Лично я нахожусь в потемках.

— Для меня тоже,— сознался Мейсон,— не все ясно, но я хочу запастись несколькими фактами — хорошими картами, прежде чем потребовать партнера показать свои.

— А ты хочешь этого потребовать?

— Мне непременно нужно это сделать.

— Сегодня?

Мейсон кивком позвал официанта, подписал чек, оставил чаевые обслуживавшей их официантке и сказал:

— Я вас от всей души благодарю за ту дружескую помощь и за отличное обслуживание, которыми вы нас сегодня порадовали.

Ее лицо расцвело от удовольствия.

— Да что вы, огромное вам спасибо. Вы такой симпатичный.

Проходя мимо старшего официанта, он еще раз поблагодарил его за первоклассное обслуживание, присовокупив, что благодаря этому в их ресторан приятно приходить.

Старший официант поклонился.

— Это одна из наших лучших официанток. Я специально направил ее к вашему столику, мистер Мейсон.

— Спасибо.

Уже в машине Дрейк спросил:

— Зачем столько пышных фраз, Перри... Деньги, вот что ценят эти люди.

Адвокат покачал головой.

— Нет, похвала каждому приятна, особенно когда она заслуженная.

— Ты показал ее своими чаевыми.

— Нет, Пол, деньги без слов вульгарны, а слова без денег дешевы.

— Знаешь, я как-то никогда' над этим не задумывался... Возможно, именно поэтому тебя так превосходно обслуживают в ресторанах.

— А ты и не догадался?

Дрейк подмигнул.

— Понимаешь, я обычно посылаю свою секретаршу в ближайшее кафе за бутербродами, горчицей и сладким луком. Ну и за кофе, разумеется. Она приносит все, улыбаясь. Так сказать, «сервис с улыбкой».

— Нам придется взять шефство над твоим питанием,— покачал головой Мейсон.

— Твои речи ласкают мой слух. Когда я узнал, как вы с Деллой сибаритствуете, я больше не хочу одних бутербродов!

Они оставили Пола Дрейка в его конторе, сами же предпочли пойти к себе.

— Она ужинает с Горасом Шелби? — спросила Делла.

Мейсон кивнул.

— Вас очень тревожит это дело?

Снова кивок.

— Почему?

— Прежде всего потому, что моя клиентка стала действовать в обход закона. Мне это не нравится. Во-вторых, она не доверяет мне. Это очень скверно. В-третьих, то, что она придумала какой-то хитроумный план, чтобы спрятать его, доказывает, что либо она слишком далеко зашла в своей игре, либо опасается, как бы Финчли не сумели силой вернуть Гораса Шелби снова в санаторий «Гудвилл».

— Ну, что же, после того, как человека привязывали к койке и держали фактически насильно в сумасшедшем доме, он непременно должен бояться попасть туда снова.

— Скорее всего, этим все и объясняется, но положение может быть куда более серьезным, чем это кажется с первого взгляда... Как ты думаешь, чем заняты Борден Финчли и его жена? А Ральф Экзеттер? Вряд ли можно предположить, что они сидят сложа руки.

— Разве Дрейк не приставил, к ним своих людей?

Мейсон покачал головой.

— После того как они отыскали Дафнию Шелби, я сосредоточил все внимание на ней. Остальные сравнительно не так важны, а мне не хочется, чтобы Финчли пожаловался суду, что за ним установлена слежка.

— А вы полагаете, что он догадывается о наличии хвоста?

— Он как раз из тех типов, которые могут догадаться о такой вещи. Опытный оперативник на протяжении какого-то времени может незаметно следить за человеком, но. когда тебе приходится устанавливать наблюдение сразу за тремя объектами, кто-то непременно замечает за собой «хвост». А потом, после того как он сообщает об этом товарищам, они становятся подозрительными и тоже замечают преследователей. Разумеется, если не жалеть денег, то это можно все обставить иначе: менять преследователей, прикомандировывать машины к каждому объекту, приставить по нескольку оперативников: не только позади него, но и впереди. В общем такое групповое преследование бывает гораздо более эффективным, но в данном-то случае нам нужно найти Гораса Шелби, так что не стоит усложнять нашу задачу. Добравшись до него, мы сорвём банк.

— Что вы намерены предпринять после этого?

— Все зависит от того, в каком он состоянии. Я буду вести честную игру. Как только мы будем совершенно уверены, что обнаружили его. я свяжусь с доктором Олмом и устрою их встречу. Если Шелби в порядке, я посмотрю, что мне удастся сделать с Дафнией. Если же нет и ему действительно нужен человек, который будет за ним смотреть, тогда, конечно, положение меняется. В этом случае надо заставить суд пересмотреть свое решение в отношении Бордена Финчли и подобрать какого-то более подходящего опекуна.

Мейсон принялся бесцельно шагать взад и вперед по кабинету.

Ю Очаровательная попрошайка

Делла, великолепно зная, что при этом он всегда что-то обдумывает, устроилась в мягком кожаном кресле и старалась совершенно не шевелиться, чтобы не мешать адвокату.

Ночная тишина воцарилась в огромном конторском здании.

Ее нарушил звонок «неофициального» телефона, номер которого был известен троим: самому Перри Мейсону, Делле Стрит и Полу Дрейку.

Поэтому адвокат нетерпеливо схватил трубку и спросил:

— Да, Пол?

Действительно, это был Дрейк:

— Мой оперативник только что звонил. Она возвратилась в мотель «Сирин. Сламбер». У него не было возможности позвонить, когда Дафния вышла из «Северных огней»: она сразу же вскочила в машину и взяла с места на третьей скорости, так что ему не оставалось ничего иного, как последовать за ней. В данный момент он ждет у телефона указаний.

— Вели ему дождаться нашего приезда, разумеется, если она снова никуда не поедет. Ну а если такое случится, пусть он продолжает слежку и сообщит при первой же возможности. Сейчас мы просто не можем ее потерять.

— Твоя машина или моя?

— Обе. Возможно, в дальнейшем нам придется разделиться. Делла поедет со мной. Мы присоединимся к тебе у твоих дверей и выедем одновременно.

Мейсон повесил трубку, кивнул Делле, которая уже держала руку на выключателе.

Они поспешили по коридору к конторе Пола Дрейка. В ту самую минуту, когда они подошли к освещенному прямоугольнику перед его дверью, сам детектив вышел им навстречу.

— Готов? — спросил Мейсон.

— Все. Поехали.

Адвокат знал, что у Пола Дрейка в машине имеется телефон. Они с Деллой ехали сзади, и Мейсон видел, как Дрейк несколько раз прикладывал трубку к уху. Очевидно, узнавал у своих подручных, как быстрее и удобнее добраться до «Сирин Сламбер».

Дрейк вел машину очень ровно на хорошей скорости, потом пару раз мигнул задними огнями, очевидно, обращая внимание адвоката на замаячившую впереди неоновую надпись «Сирин Сламбер мотель», а внизу, ближе к дороге, менее шикарная вывеска извещала, что в мотеле нет свободных мест.

Мейсон замедлил ход машины и направился к свободному местечку в цепочке стоявших у обочины машин, почти в самом ее конце.

Мейсон и Делла подошли к Полу Дрейку, который уже разговаривал с каким-то высоким человеком, почти невидимым в тени деревьев.

— Мне кажется, вы знакомы с Джимом Инскипом,— сказал Пол Дрейк, представляя своего оперативника.— Это Делла Стрит, секретарь Перри Мейсона.

Инскип поклонился.

— Мы уже раньше встречались, мистер Мейсон, и я счастлив знакомству с мисс Стрит. Наша подопечная в домике № 12.

— Есть ли признаки того, что она собирается куда-то снова уехать или же, наоборот, улечься спать?

— Ни тех, ни других. Ее машина здесь. В домике горит свет, вон там, видите...

Детектив ткнул пальцем в желтые прямоугольники окон.

— Как будем действовать, Перри? — спросил Дрейк.

— Инскип остается здесь и ведет наружное наблюдение. Ему придется остаться с Дафнией Шелби в любом случае. Если мы выйдем и уедем, Инскип не должен к нам приближаться. Пусть сидит себе в машине и ждет, потому что у Дафнии хватит сообразительности выключить свет и выглянуть из бокового окна. Позднее мы свяжемся по телефону.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Пол Дрейк.

— Пожалуй, но, возможно, позднее я буду вынужден попросить тебя уйти. Понимаешь, все то, что клиент говорит своему поверенному, является профессиональной тайной. И наоборот. Секретарь адвоката имеет право присутствовать при подобных разговорах, но любого другого человека можно вызвать на свидетельское место и спросить его о любом разговоре, состоявшемся в его присутствии. Возможно, кое-что в нашей беседе окажется конфиденциальным. Конечно, многое зависит от того, что она намеревается сделать и на что рассчитывает.

Они втроем прошли по общей подъездной дороге, от которой отходили подходы к кабинкам. Мейсон тихонько постучал в дверь номера 12.

Изнутри не доносилось никаких звуков, хотя слабый свет пробивался сквозь занавеси.

Мейсон постучал еще раз.

Третий стук был уже громким и требовательным.

Через секунду ручка повернулась, дверь слегка приоткрылась, и Дафния Шелби спросила:

— Кто... кто там... Чего вы хотите?

— Добрый вечер, Дафния,— с изысканной учтивостью сказал Мейсон.

Дафния, глаза которой еще не привыкли к темноте снаружи, попыталась захлопнуть дверь, но Мейсон и Дрейк, не сговариваясь, нажали на створку, и Дафния отлетела в сторону.

Мейсон распахнул полностью дверь, пропуская вперед Деллу Стрит.

Только сейчас Дафния узнала его, и ее глаза широко раскрылись от изумления.

— Вы? — воскликнула она.— Но как же вы попали сюда?

Мейсон заговорил почти сурово:

— Дафния, я хочу задать вам несколько вопросов. Я прошу вас отвечать на них крайне вдумчиво. Все, что вы говорите, является профессиональной тайной, если при этой беседе присутствуем только мы с Деллой Стрит. Но поскольку здесь же находится мистер Дрейк, наш разговор не может оставаться в тайне. Дрейка могут вызвать в качестве свидетеля. Таким образом, если некоторые мои вопросы вас затруднят или смутят или вы захотите сообщить мне нечто очень важное, предупредите Пола Дрейка, и он либо выйдет, либо пройдет в ванную. Понятно?

Она молча кивнула.

— Олл райт, Дафния, Как вы считаете, что вы затеяли?

— Я стараюсь сохранить разум дяди Гораса. Если бы я не вырвала его из этого санатория, он попросту бы сошел с ума. Или вы не знаете, что это я увезла его оттуда?

— Знаю, конечно. Почему вы мне ничего не сказали о своем намерении?

— Я не посмела. Побоялась, что вы меня остановите.

— Почему?

— Ваши идеи о профессиональной тайне и этике...

Мейсон задумчиво посмотрел на девушку.

Через минуту она тихо спросила:

— Полагаю, вы уже все про меня знаете?

— Вы приехали в санаторий. Увидели на дверях несколько объявлений о том, что им нужны санитарки и уборщицы. Ну и устроились на работу.

Она кивнула.

— Вы приобрели новую машину.

— Да.

— Вы получили это место и стали работать. Что дальше?

— Я никогда не забуду, что я увидела, когда вошла туда. Я принялась за работу. Лишь часа через два я осмотрелась и проскользнула в бокс № 17, где они держали дядю Гораса.

— Каково было его психическое состояние?

— А каково было бы ваше психическое состояние на его месте? Бедненького увезли силком из дому, лишили всего имущества, поместили в этот кошмарный санаторий и, не скрывая, говорили, что он в нем останется до самой смерти... К тому же делалось все, чтобы конец наступил как можно скорее. Он был привязан ремнями к койке настолько крепко, что практически не мог пошевелиться. Дядя Горас всегда страшно боялся сделаться беспомощным, если он не сможет двигаться. И вот его связали. Представляете? Вы бы видели, как он вертел головой, пытаясь дотянуться до ремней и перегрызть их! Он был разъярен и предельно взвинчен... и...

— Он вас узнал? — спросил Мейсон.

Она с минуту поколебалась, потом негромко сказала:

— Пожалуй, мне больше не стоит говорить на эту тему, мистер Мейсон, пока мы не останемся с вами вдвоем.

— Хорошо. О чем мы можем сейчас поговорить?

— Я вернулась утром, после того как вся работа была выполнена, как раз перед тем, как явилась утренняя смена. Кухарку я видела и с ней поздоровалась. В кухне я взяла острый нож и перерезала ремни, которыми связали дядю. Его одежда была спрятана в стенном шкафу. Я помогла ему одеться, посадила в автомобиль и увезла.

— Вы подумали, что вас станут преследовать?

— Да.

— Почему вы не поселили дядю тут, рядом с собой?

— Я решила, что ему будет безопаснее устроиться отдельно от меня.

— Он вас узнал утром, когда вы пришли к нему?

— Еще бы!

— Каково его психическое состояние сейчас?

— Почти нормальное, но стоит упомянуть про санаторий, и он готов лезть на стенку. Честно говоря, он недалек от полного нервного истощения из-за пребывания там.

— Вы считаете, что они узнали, что похищение — дело ваших рук?

— Я чувствовала, что это возможно.

— Знали ли вы, что вас разыскивают?

— Именно потому я и поместила дядю Гораса в такое место, где его никто не сумеет отыскать.

Мейсон вопросительно приподнял брови.

— Его никто там не найдет! — повторила уверенно Дафния.— И там он останется до тех пор, пока нервы у него не придут в полный порядок и он сможет доказать всем без исключения, какой негодяй этот Борден Финчли! Дядя Горас рассказывал мне, что не успела я уехать в путешествие, как они принялись всячески раздражать его, не давали ему покоя, во все вмешивались, спорили с ним, обращались с ним как с неразумным, капризным ребенком. Они не разрешали ему делать то, что ему хотелось, и постепенно он все сильнее и сильнее начал нервничать. Он предполагал, что тетя Элина давала ему какой-то наркотик, который его страшно возбуждал. Он не мог спать, а когда пожаловался ей на бессонницу, она стала пичкать его какой-то дрянью, называя ее снотворным. Примерно дней через 10 он настолько привык к этому препарату, что без него просто не решался лечь спать, потому что примерно через час он просыпался и до самого утра ворочался с боку на бок.

— Неужели ему не приходило в голову, что миссис Финчли дает ему какой-то наркотик, противопоказанный ему при таком состоянии?

— Сначала нет. Она ему столько толковала о том, что все это является естественным нарушением привычной для него обстановки, когда я была всегда рядом, но что мне просто необходимо было поехать в это морское путешествие, потому что я бы не выдержала и слегла от переутомления. Эта нахалка бесстыдно заявляла, что он невероятно капризный и требовательный и кого угодно доведет своими фокусами до чахотки! Сама же давала ему все в больших дозах какие-то снотворные и успокоительные порошки. Наконец до него дошло, что они стараются сделать. И тогда он написал мне то письмо.

— Почему он его написал, с какой целью, вы не спросили?

— Он хотел, чтобы я взяла в банке со счета побольше денег на тот случай, если они затеют судебный процесс об учреждении над ним опеки, чтобы не оказаться совершенно беспомощным.

— Значит, мистер Шелби понимал, что они задумали?

— К этому времени да. Это бросалось в глаза... Вы сами подумайте, какая это кошмарная история, мистер Мейсон. Ни с того ни с сего человека волокут в суд, объявляют его слабоумным, не способным управлять собственными делами и лишают всего, что он сумел накопить на протяжении своей жизни. Ну как бы вам понравилось, если бы вы сумели отложить достаточно денег для спокойной и независимой жизни в пожилом возрасте, а потом бы нагрянули какие-то ваши родственники, отобрали бы у вас все до последнего пенни, заперли бы вас в так называемый санаторий, который мало чем отличается от уголовной тюрьмы!

— Я бы чувствовал себя отвратительно. Но дело-то вовсе не в этом. Каковы ваши теперешние планы?

— Я собиралась связаться с вами...

— Долго же вы собирались...

— Ну, мне пришлось позаботиться о том, чтобы дяде Горасу было удобно и спокойно.

— Где он? — спросил Мейсон.

Она упрямо сжала губы и покачала головой.

Мейсон улыбнулся.

— Не хотите мне этого сказать?

— Я вообще никому про это не скажу. Вот почему я отвезла его в такое место, где его невозможно найти и где он наберется сил и успокоится, пока не почувствует себя способным выступить в суде и начать сражение за свои права. Тем более, сейчас его никто не станет одурманивать наркотиками.

— А он был одурманен наркотиками, когда его привезли в суд?

— Разумеется! Не воображайте, что им удалось бы добиться этого решения об опеке, если бы они не позаботились о том, чтобы дядя не был в состоянии нормально разговаривать на самые обычные темы.

— Но ни судья, ни обследовавший его доктор не заметили, что он находится под воздействием наркотиков?

— Финчли действовали весьма хитро на протяжении целых трех месяцев, они умело и целенаправленно действовали ему на психику. Не забывайте про эту подготовку! А за три месяца пожилого человека можно довести до

Бог знает какого состояния, если только по-умному взяться.

— Как он себя чувствует?

Она долго колебалась, прежде чем ответить:

— Лучше!

— Вы дали ему денег?

— Я дала ему 40 тысяч!

— Сорок тысяч?

Она кивнула.

— Я купила машину, и у меня еще достаточно денег для того, чтобы сделать все то, что нужно сделать. А остальные я отдала ему.

— Сказали ли вы ему про то, что вы не его родственница?

— Мне не хочется в настоящее время об этом говорить. Но вот что я могу сказать: сейчас он написал завещание.

Мейсон прищурил глаза.

— Как вы не понимаете! Этого я и боялся очень. Вам бы следовало сначала посоветоваться со мной. Именно этого ему не следовало делать!

— Почему?

— Этим вы подыгрываете Финчли и компании! Ведь они и в суде заявили, что, если только вам удастся снова бесконтрольно руководить его действиями, вы принудите его составить завещание в вашу пользу. То письмо со вложенным в него чеком на 125 тысяч долларов было именно тем доказательством, которого им не хватало. И если только они сумеют доказать, что мистер Шелби, как только вы вытащили его из санатория, составил завещание, сделав вас своей единственной наследницей, это будет самым большим козырем в их игре!

— Но это же была его собственная идея! — воскликнула она со слезами на глазах.— Он хотел это сделать. Он настаивал на этом. Он считал, что в этом случае больше не будет никаких спорных вопросов и сомнений.

— Тогда ему следовало это оформить через адвоката с соблюдением всех установленных законом правил. Документы нужно было заверить двум свидетелям... Какого рода завещание он составил?

— Он сказал, что рукописное завещание является правомочным, если оно полностью написано завещателем, если на нем проставлены число и подпись. Вы говорили то же самое. Именно такой документ дядя Горас и составил.

— У кого он сейчас?

— У меня.

— Давайте его сюда.

Она с минуту замерла в нерешительности, потом открыла сумочку, достала из нее сложенный пополам лист бумаги и протянула его адвокату.

Мейсон внимательно прочитал документ.

— Здесь все написано им самим?

— Да.

Мейсон проверил все пункты.

— Дата... подпись... Объяснение, что это выражение последней и единственной воли... Лучше разрешите мне хранить его у себя, Дафния?

— С большим удовольствием.

— Я очень прошу вас ничего не говорить про эту бумагу, пока у вас о ней не спросили. Я хочу встретиться с Горасом Шелби, и, если он находится в хорошей форме, я предложу ему составить новое завещание по всей форме, чтобы, как говорится, комар не мог носа подточить. А теперь поедем к Горасу Шелби.

Но Дафния затрясла головой.

— Я не собираюсь вам говорить, где он сейчас.

— В таком случае давайте прокатимся вместе с вами и зайдем с ним потолковать.

Она улыбнулась.

— Вам меня не купить, мистер Мейсон. Я вовсе не такое наивное дитя, каким меня многие считают.

— Наивной вас не назовешь, но и умной тоже,— буркнул Мейсон.— Вам бы следовало разбираться, кто вам враг, а кто настоящий друг.

Он кивнул многозначительно Делле и глазами показал на телефонную книжку. Делла Стрит спокойно прошла за стулом Дафнии к тумбочке с телефоном, перелистала справочник, нашла требуемый адрес и номер и записала все на кусочке бумаги, который молча протянула адвокату.

Дафния Шелби упрямо вздернула голову и сказала с вызовом:

— Я все равно вам ничего не скажу, и вам не провести меня этими дешевыми штучками. Я знаю, что не сказала вам ничего такого, что послужило бы вам указанием. Да, я все знаю о такой методике получения информации.

Мейсон насмешливо улыбнулся.

— Очень может быть, что вы и знаете. Но ведь я у вас ничего не спрашиваю. Наденьте-ка шляпку и поедем прокатимся...

— Хорошо, я с вами поеду, но вы от меня ничего не узнаете о том, где дядя Горас... Ему необходим отдых, необходима уверенность, что он снова принадлежит сам себе. Вы не можете себе представить, как тяжко, как убийственно подействовало на него пребывание в санатории!

— Вы дали ему 40 тысяч долларов? — спросил Мейсон.

— Да.

— В какой форме?

— Я переписала 7 кассовых чеков на дядю, а один разменяла наличными.

— Человек в его положении не должен иметь при себе столько денег. Фактически никому не рекомендуется иметь такие «карманные деньги», вашему же дяде Горасу в особенности.

— Это же его деньги! — возмутилась Дафния.— И я не могла их ему не отдать, потому что ему было необходимо почувствовать себя снова хозяином положения, состоятельным бизнесменом, имеющим право тратить свои средства по собственному желанию.

— Олл райт, пойдемте в машину. Возможно, Пол, тебе стоит поехать за нами в своей?

— Договорились,— кивнул головой детектив.

— Может быть, вы будете так любезны и все же скажете, куда вы меня повезете? — с негодованием спросила Дафния.

Мейсон усмехнулся.

— Прокатимся по шоссе. Не сомневайтесь, мы привезем. Там находится один человек, которого я должен повидать.

С высоко поднятой головой Дафния прошла к машине адвоката.

Две машины плавно помчались по автостраде, повернули направо, «продефилировали» мимо мотеля «Северные огни» и немного проехали дальше. Мейсон внимательно смотрел на Дафнию, но та сидела с совершенно каменным лицом. Она даже бровью не повела, когда впереди показались первые строения мотеля.

Пол Дрейк, ехавший сзади, дал два коротких гудка и мигнул фарами.

Мейсон сразу же прижался к обочине. Пол Дрейк подъехал к ним вплотную.

Адвокат опустил боковое стекло.

— В чем дело, Пол?

— Полиция.

— Где?

— С другого конца мотеля. Две машины!

— Ох!

— Что будем делать?

— Дотянем до угла и остановимся, ты отправишься на разведку. Прямых вопросов не задавай, так, полюбо-пытничай.

— Ясно.

Когда детектив тихонько поехал вперед, Мейсон повернулся к Дафнии и злым голосом отчеканил:

— Допрыгались со своими шалыми выдумками? Теперь сами видите, что натворили? Так всегда получается, когда предают собственного адвоката и берутся за то, в чем ни черта не понимают. Финчли выяснил, куда вы так остроумно спрятали своего дядю Гораса. Финчли обвинил его в том, что он сбежал из санатория, куда его поместили по распоряжению суда, и, очевидно, призвал полицию, чтобы вернуть его назад.

Дафния, которая до этого храбро молчала, внезапно разрыдалась.

— Если они его отправят назад в этот ужасный санаторий и привяжут опять к кровати, это его сразу убьет.

— Мы попытаемся не допустить этого,— сказал Мейсон.— Сейчас проедем дальше, поставим машину и поглядим, что можно, сделать.

Доехав до поворота, Мейсон собирался свернуть направо, но тут с угрожающим ревом на дороге показалась полицейская машина, и адвокату пришлось срочно прижаться к обочине.

Черная машина проехала было мимо них, но внезапно затормозила и остановилась. Красный луч прожектора осветил внутренность машины Мейсона.

— Ну и ну! — раздался голос лейтенанта Трэгга.— Посмотрите, кто здесь!

— Как, это вы, лейтенант? Но что вы здесь делаете?

— Пожалуй, мне следует первому задать столь простой вопрос, и задать вполне официально...— сказал Трэгг.— Что вы тут делаете?

— Я ездил повидаться с клиентом по вопросу о взятии на поруки, и...

— Ваш клиент живет в мотеле «Северные огни»? — перебил его Трэгг.

Мейсон усмехнулся и покачал головой.

— А что?

— Мы расследуем то, что касается убийства.

— Что-о???

Мейсон не поверил своим ушам.

— Убит какой-то тип из номера 21. Похоже, что кто-то накормил его китайской пищей, сдобренной барбитуратом. А затем, когда тот заснул, включил газ и был таков. Обитатели соседнего номера почувствовали запах газа, вызвали управляющего. Тот открыл двери и окна в 21-м номере, но было уже слишком поздно.

— Умер?

— Умер, можете не сомневаться... Вы об этом ничего не знали? Э?...

— О смерти этого человека? Господи, нет! Понятия не имел, что речь идет о смерти, пока вы мне об этом не сказали.

— Я просто проверил, только и всего. Неожиданное совпадение, что вы оказались рядом, поблизости. Поехали!

Когда полицейская машина отъехала, Мейсон повернулся, чтобы взглянуть на Дафнию.

Она сидела совершенно неподвижно, лицо у нее побелело, глаза были широко раскрыты.

— Ну? — спросил Мейсон.

Она посмотрела на него, попыталась что-то сказать, но тут же свалилась на пол машины.

Адвокат сделал подковообразный поворот, вернулся к углу и тут заметил в тени деревьев машину Инскипа. Поравнявшись с нею, он притормозил.

— Скажите Полу, что мы возвращаемся в «Сирин Сламбер»,— сказал Мейсон,— пускай он возвращается туда, как только узнает, что тут творится.

Добравшись до мотеля, где была комната у Дафнии, Мейсон вместе с Деллой Стрит помог Дафнии выйти из машины. Дафния протянула ему ключи холодными, негнущимися пальцами. Адвокат отворил дверь и провел Дафнию в комнату.

— Олл райт, возьмите себя в руки, Дафния. Имеете ли вы какое-нибудь отношение к смерти своего дяди?

Она покачала головой. Губы у нее дрожали.

— Я его любила. Он был мне настоящим отцом. Я большую часть своей жизни отдала тому, чтобы ему было хорошо...

— Все это прекрасно, но факты говорят о другом!

— Какие факты?

— Давайте рассуждать вместе. Вы не являетесь кровной родней Горасу Шелби, поэтому вы не можете унаследовать его состояние без завещания. Сводный брат Шелби написал в суд заявление, что вы ведете дальновидную и хитрую политику, стараясь обвести его вокруг пальца, затем, чтобы он в конечном счете отдал вам свое состояние. В протоколах суда записано, что Горас Шелби послал вам чек на 125 тысяч долларов. Суд назначает опекуна, чтобы защитить деньги вашего дядюшки от расхищения, вы похищаете его из дома отдыха, куда он был помещен по приказу врача, и перевозите в «Северные огни». Вы заставляете его срочно написать завещание в вашу пользу, а через час после того, как завещание написано, мистер Шелби оказывается мертвым.

— Думаю,— сказала она еле слышно,— что дядя был в таком угнетенном состоянии, что мог решиться на самоубийство, хотя мне такая мысль никогда не приходила в голову.

— Мы дождемся приезда Пола Дрейка. Очевидно, у полиции есть основания предполагать, что в данной истории какую-то роль сыграл барбитурат. Вы приобрели сегодня вечером для мистера Шелби китайские блюда?

— Да.

— Привезли их в картонной коробке?

— Да.

— У вас были вилки, которыми вы ели прямо из этих картонок?

— Дядя любит пользоваться китайскими палочками для еды. Я купила их 4 штуки, вот ими-то мы и ели.

— А что вы сделали с пустыми картонками?

— Совершенно пустых не было. Мне нужно было уезжать, и дядя Горас сказал, что вечером он доест оставшееся, вымоет картонки под краном, чтобы от них не пахло, и выбросит их в корзину для использованной бумаги. В конце концов, этот номер не приспособлен для стряпни, всего лишь комната и ванная с туалетом, и я подумала, что у нас могут быть неприятности, если мы станем использовать эту большую корзину в качестве помойного ведра. Вот я и сказала дяде, что если он что-то не доест, то пусть спустит в уборную.

— Если на это посмотреть с точки зрения полиции, то они непременно скажут, что остатки пищи в уборную спустили вы сами, дабы уничтожить вещественные доказательства. Но этого вам показалось мало, и вы даже вымыли картонки горячей водой... Ведь именно так вы велели поступить вашему дяде?

— Да.

Раздался условный стук Дрейка.

Его впустила Делла Стрит.

Дрейк выглядел озабоченным.

— Очень плохо, Пол? — спросил Мейсон.

— Очень.

— Давай рассказывай.

— Кто-то из номера 22 уходил ужинать. Возвратившись к себе, он почувствовал запах газа, доносившийся из номера 21-го. Поставили в известность управляющего мотелем. Он принес запасной ключ и вошел в помещение. Запах газа чуть не свалил его с ног. Он распахнул дверь, добежал до окон, устроил сквозняк и вытащил бездыханного мужчину наружу. Он поставил в известность полицию. Полиция приехала и попробовала привести несчастного в чувство, но ничего не получилось.

— Почему они говорят так уверенно об убийстве, а не о самоубийстве? — спросил Мейсон.

— Газовая печка вентилируется. Кто-то отвинтил подводящую трубу, так что газ выходил прямо в комнату. Этот человек ел китайские блюда. Приехавший доктор заподозрил барбитураты. Он быстро произвел обследование. Очевидно, пища была обработана снотворным. Мне кажется, что нашли наркотики в ванной.

Мейсон взглянул на Дафнию Шелби.

Она не смела взглянуть ему в глаза.

— Вы оставались у дяди, пока вы оба ужинали этими китайскими кушаньями?

— Я ушла до того, как он кончил есть.

— Дали ли вы ему какие-то барбитураты?

— Я... я не знаю.

— То есть как это вы не знаете?

— Я же вам говорила, что он совершенно не мог спать без снотворного. Дядя настолько к нему привык, что оно стало ему необходимо. Я это знала, так что, когда уходила, оставила ему специальные пилюли.

— Где вы их взяли?

— Мне их дал врач, тот же самый, который наблюдает за дядей Горасом. Помните, когда я уезжала, я была страшно усталой и нервной. Тогда этот доктор дал мне какое-то снотворное на случай, если у меня будет бессонница. Но мне оно не потребовалось. С того момента, как я взошла на палубу судна, все мои неприятности окончились, я спала как бревно. Я подумала, что дяде Горасу не уснуть без лекарства, ну и дала ему свои таблетки.

— Вот и получается, что вы сделали все, чтобы вас обвинили в убийстве первой степени.

Заговорил Дрейк.

— Владелица мотеля заподозрила, что дело не совсем чисто. Она сказала, что номер снимала какая-то молодая особа для своего дяди, который, как та объяснила, прибудет позднее. На всякий случай она записала номер новенького «форда», на котором эта особа приехала.

Мейсон повернулся к Дафнии.

— Видите, как все просто?

Пол Дрейк мотнул головой, давая знак Мейсону, что он хочет с ним потолковать с глазу на глаз.

— Прошу простить, на минуточку,— сказал Мейсон, отходя с детективом в дальний угол комнаты..

Дрейк заговорил почти шепотом:

— Послушай, Перри, ты попался,— потому что твоя клиентка выдала себя с головой... В то самое мгновение, как она предъявит завещание, она сама себя уличит в убийстве. Эта девушка отнюдь не милое, любящее, наивное создание, она весьма умна, находчива и решительна. Она обнаружила своего дядю. Увезла его из этого учреждения. Она сообразила, что не стоит его помещать в один с собой мотель, а устроила его в другом. Все, что она делает, говорит о ее сообразительности и изобретательности. Она узнала, что в действительности не является родственницей Гораса Шелби, то есть без завещания она не сможет претендовать на его деньги. Что же она делает: увозит его из-под надзора властей, заставляет написать завещание, после чего бедняга быстренько отдает Богу душу. Так вот, если ты хочешь забыть про это завещание, я про него тоже забуду.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мейсон.

— Это самый сильный и убедительный фактор против нее. Советую тебе, возьми и сожги это проклятое завещание. Убеди ее, чтобы она никому про него даже не заикалась. И тогда, возможно, тебе удастся что-то сделать.

Мейсон покачал головой.

— Почему нет? Ведь я тоже страшно рискую. У меня могут отобрать разрешение на руководство моим агентством, но я все же хочу дать твоей клиентке шанс на спасение жизни.

— Дело не в том, Пол. Прежде всего, как офицер суда

я никогда не позволю себе подтасовывать свидетельские показания. Да и ты, официальный детектив, тоже не имеешь права обманывать правосудие. Во-вторых, я давно убедился, что любая правда является самым сильным оружием в арсенале защитника. Беда состоит в том, что адвокаты часто сами не знают правды. Они оперируют полуправдой, узнанной ими из свидетельских показаний или от своих клиентов. Коль дело касается нас, мы...

Мейсон резко замолчал, услышав тяжелые шаги на деревянных ступеньках мотеля. Тут же раздался требовательный стук в дверь.

— Позвольте мне, Дафния,— сказал Мейсон, прошел через всю комнату и отворил дверь.

На пороге стоял лейтенант Трэгг, за которым виднелась фигура полицейского в форме.

Лейтенант не сумел скрыть своего удивления.

— Какого дьявола вы тут делаете? — воскликнул он.

— Разговариваю со своей клиенткой.

— Если ваша клиентка — владелица новенького «форда», стоящего перед зданием, ей действительно нужен защитник! — сказал лейтенант Трэгг.

— Входите же,— пригласил Мейсон.— Дафния, это лейтенант Трэгг из Департамента Насильственных Смертей. Лейтенант Трэгг, а это Дафния Шелби.

— О-го! Передо мной забрезжил зеленый свет. В штабе говорили, что разыскивают Гораса Шелби, которого увезли из санатория «Гудвилл» в нарушение постановления суда.

Трэгг повернулся в сторону к своему спутнику.

— Приведите женщину. Посмотрим, опознает ли она мисс Шелби.

На крыльце снова раздались шаги, и офицер ввел в комнату женщину.

— Посмотрите хорошенько,— предложил Трэгг,— не узнаете ли вы кого-нибудь среди присутствующих здесь людей?

Женщина сразу же указала на Дафнию:

— Как же, вот эта молодая особа сняла у меня номер 21. Она сказала, что его будет занимать ее дядя.

Трэгг повернулся к Мейсону с усмешкой.

— На этом роль ваша заканчивается. Вы уходите, в дальнейшем мы великолепно обойдемся без вас.

Мейсон учтиво поклонился.

— Плохо верится, лейтенант, что вы могли позабыть недавнее постановление Верховного Суда, по которому мисс Шелби имеет право на защитника, представляющего ее на всех стадиях расследования.

Повернувшись к Дафнии, он добавил:

— Прежде чем отвечать на вопросы, Дафния, посмотрите на меня. И если я покачаю головой, не отвечайте. А если кивну, отвечайте и говорите чистую правду.

— Это будет черт знает что за допрос свидетельницы! — возмутился Трэгг.

— Возможно, это действительно усложняет допрос свидетельницы, но зато это единственный путь допроса возможной подзащитной,— отпарировал Мейсон.— Не желаете, чтобы я предварительно ввел вас в курс дела, дабы облегчить вашу задачу?

— Что именно вы хотите заявить?

— Это Дафния Шелби. Вплоть до недавнего времени она была совершенно уверена, что является родной племянницей Гораса Шелби. Независимо от того, существует ли между ними кровное родство или нет, Дафния сильно привязана к человеку, которого она считала своим дядей. Она жила в его доме и наблюдала за его весьма ограниченной диетой. Она сама была на грани нервного истощения, отдавая много сил и энергии уходу за дядей и ведению всего хозяйства. Когда Гораса Шелби отправил в санаторий «Гудвилл» его опекун и врач, нанятый другими родственниками Шелби, Дафния устроилась на работу в этот санаторий. Она нашла Гораса Шелби привязанным ремнями к койке. Тогда она взяла нож, перерезала ремни, увезла Гораса Шелби в мотель «Северные огни» и устроила его в номере 21. Так что вот исходная позиция, с которой вы можете начинать, лейтенант.

Трэгг повернулся к Дафнии.

— Вы приносили ему сегодня какую-нибудь еду?

Мейсон покачал головой.

Дафния промолчала.

— Китайские кушанья, в частности, мы знаем, что вы это сделали, ,так что отмалчиваться не имеет смысла. В конце-то концов, мисс Шелби, нам нужно добраться до истины. И если вы не виновны, вам нечего опасаться правды.

Мейсон снова покачал головой.

— Черт, побери! — чертыхнулся Трэгг. Потом обернулся к Мейсону:

— Вы не возражаете, если она опознает тело?

— Нет, разумеется.

Трэгг повернулся к Дафнии Шелби и протянул руку.

— Будьте любезны дать мне свое снотворное, мисс Шелби. Те таблетки, которые вы оставили.

Дафния машинально потянулась к сумочке, но тут же заметила предостерегающий жест Мейсона.

— Не пойдет, лейтенант! Нам бы не хотелось, чтобы вы прибегали ко всяким уверткам, потому что в этом случае нам придется перестать помогать вам.

Лейтенант горько сказал:

— Не понимаю, что думал Верховный Суд, когда он снял наручники с подзащитного и надел их на руки честного офицера, который старается провести в жизнь закон.

— Что-то я не замечаю никаких наручников.

— Зато я их чувствую.

— Вы намеревались опознать тело? — напомнил Мейсон.

— Олл райт, поехали...

Повернувшись к Дафнии, он сказал:

— Нам придется на некоторое время конфисковать у вас «форд». Это — улика, нам нужно машину идентифицировать.

— Хорошо,— ответил Мейсон.— Поступайте так, как считаете нужным. Мы будем всячески помогать.

— Хорошая мысль! — проворчал Трэгг, проводя пальцем по шее.— Я уже ощущаю необычайную сердечность вашей помощи!

Обращаясь к офицеру, Трэгг сказал:

— Пришлите сюда эксперта по дактилоскопии. Пусть проверит «форд» на отпечатки пальцев.

После этого он обратился уже к Дафнии:

— Вы едете со мной.

— В таком случае я тоже в вашей машине,— сказал Мейсон.

Трэгг покачал головой.

— Исключено.

— Тогда Дафния поедет со мной.

Трэгг на секунду задумался.

— Пусть она едет с вами. Следуйте за нашей машиной.

— Ну а я буду завершать процессию,— заявил Пол Дрейк.

— Пошли, Делла. Вы с Дафнией сядете на заднем сиденье в моей машине,— распорядился адвокат.— Учтите, Дафния, вы не должны отвечать ни на какие вопросы, если при этом нет меня и если я не посоветовал вам ответить!

Девушка кивнула.

— А теперь приготовьтесь к удару,— добавил Мейсон, понизив голос,— они хотят, чтобы вы опознали тело вашего дяди: вы опознаете его и только, и на этом точка. Никаких заявлений или ответов на вопросы. Вы поняли?

Она снова кивнула, губы у нее слегка дрожали.

— Это будет крайне тяжело, и я понимаю, что за последние сутки у вас было множество всяких переживаний. Но все равно вам необходимо взять себя в руки и сделать то, что от вас требуется. Лейтенант, поехали.

Три машины направились к мотелю.

У «Северных огней» уже ждал фургон с останками убитого.

Лейтенант Трэгг подошел к носилкам, схватил за уголок простыню, которой они были полностью закрыты, и чуть приподнял ее.

— Подойдите сюда, мисс Шелби.

Она подошла к офицеру. Мейсон стоял рядом, придерживая ее за локоть.

Трэгг откинул простыню.

Неожиданно Мейсон почувствовал, как Дафния замерла. Она вцепилась в руку адвоката, потом как-то странно охнула.

Мейсон похлопал ее по плечу.

— Это же не дядя Горас! — сказала она.— Это Ральф Экзеттер.

Лейтенант Трэгг был озадачен.

— А кто такой был Ральф Экзеттер?

Онемевшие губы Дафнии дважды пытались выговорить какие-то слова, прежде чем она все же произнесла:

— Приятель дяди Бордена.

— А кто такой дядя Борден?

— Сводный брат Гораса Шелби.

Мейсон сказал:

— Это два разных вопроса, лейтенант, ответы на которые вам придется искать самому.

Женщина, опознавшая Дафнию Шелби, подошла к офицерам.

— Хотите взглянуть? — спросил ее Трэгг.

Та кивнула.

Трэгг снова сдернул простыню.

— Этот человек не похож на того, который должен был жить в 21-м номере. По-моему, он три часа назад занял номер 20.

— Как он сюда попал? — спросил Трэгг.

— У него собственная машина с массачусетсским номером. С ним, кажется, была еще женщина. Сейчас принесу регистрационную карточку.

— Пошли вместе.

Он прошел с ней в контору и через минуту возвратился с регистрационным листком.

— Ну а где же его машина? Куда она девалась? Ее здесь нет.

Наступило недолгое молчание, после чего Трэгг предложил:

— Давайте взглянем на номер 20, авось в нем что-то можно узнать.

Он повернулся к Мейсону:

— Поскольку вы мне ничем не можете помочь на данной степени расследования, вы и ваша клиентка можете отправляться, но я хочу, чтобы вы находились поблизости, так чтобы при первой необходимости я мог вас отыскать.

Мейсон сказал:

— Извините меня, Дафния. Это займет всего пару минут...

Мейсон отозвал в сторону Пол Дрейка и заговорил тихим голосом:

— Пол, Горас Шелби был в этой хижине, а сейчас его нет. Либо он сам удрал, либо его увезли. Если последнее, то он попал в беду. Я хочу быть уверенным, что он может и впредь действовать без посторонней помощи.

Дрейк кивнул.

— Отправь своих парней проверить все агентства такси.

Новый кивок.

— Самое ужасное будет, если полиции удастся внушить хозяйке мотеля мысль, что Ральф Экзеттер — тот человек, которого Дафния привезла в мотель. Дафнию она видела, опознала ее и даже записала номер машины Дафнии. Постарайся повлиять на нее раньше полиции. Важно, чтобы она заявила, что не может узнать ту женщину, с которой Экзеттер приехал в машине в этот мотель. Я ведь знаю, как легко подобные свидетели поддаются внушению. Стоит Трэггу с ней «потолковать», как начнет она во всем сомневаться, а дальше, чем больше она станет об этом думать, тем сильнее будет казаться, что в машине Экзеттера сидела Дафния. Мы с тобой прекрасно знаем, что персональное опознание — самая ненадежная улика, особенно если человека видишь только мельком, а потом предъявляют фотографии.

— Конечно, мы все это прекрасно знаем,— согласился Дрейк.— И поэтому я постараюсь сделать все, что в моих силах. Что еще?

— Пока все. Запускай своих людей. Воспользуйся телефоном в машине, чтобы ничего не терять в смысле времени. Сейчас лейтенант Трэгг занят номером 20, так что ему не до хозяйки.

— Бегу. С чего начать?

— С разговора с хозяйкой. Сейчас это самое важное. Возможно, Трэгг в 20-м номере задержится на долгое время.

Глава 12

Мейсон обнял Дафнию Шелби за плечи и довел ее до машины. Он чувствовал, что она дрожит, словно осиновый лист.

— Спокойнее, Дафния, спокойнее! По-видимому, нам приходится бороться против какого-то сложного и запутанного заговора. Этого человека нашли в 21-м номере. Какой номер вы сняли для дяди?

— Этот самый, 21-й.

Мейсон усадил Дафнию на заднее сиденье, заставив Деллу Стрит передвинуться в другой угол, и продолжал расспросы:

— Вы ходили в китайский ресторан и там брали кушанья на вынос?

— Да.

— Кто вас обслуживал?

— Понятия не имею. Какая-то девушка.

— Не китаянка?

— Нет. Повар был китаец.

— Каким образом вы попали в этот ресторан?

Дафния ткнула пальцем:

— Их реклама видна отсюда.

Мейсон взглянул в ту сторону: высоко в небе горели зеленые буквы:«Китайская кухня. Отпуск обедов на дом».

— Когда лейтенант Трэгг спросил вас о снотворных таблетках, вы стали открывать сумочку?

Дафния кивнула.

— Они и правда у вас есть?

— Нет, просто он протянул руку и так спросил, что я машинально полезла в сумочку. На какое-то мгновение я позабыла, что оставила их дяде Горасу.

— Так и вспоминайте дальше про эту подробность. Не отвечайте ни на какие вопросы относительно снотворного. Дальше, Экзеттер прибыл в этот мотель где-то среди дня. Выходит, они знали, куда вы поместили своего дядюшку и просто выбирали наиболее подходящее время, чтобы добраться до него.

— Почему же они не вызвали полицию и не вернули его в санаторий? — возразила Дафния.— Ведь именно этого мы с ним больше всего боялись.

— Скорее всего, потому, что они опасались, что назначенный судом врач сразу же обследует его, а им надо было предварительно «обработать» его, а потом уже допускать к нему доктора Олма.

— Так вы предполагаете, что они увезли с собой дядю Гораса?

— Вполне вероятно.

— Что будет теперь?

— Они станут пичкать его наркотиками, они станут всячески терроризировать его. А когда он будет доведен до практически невменяемого состояния, вернут его в санаторий и известят доктора Олма.

— Неужели этому никак нельзя помешать? Надо постараться отыскать дядю Гораса.

— Я еще ничего не знаю... Надо учесть две возможности... Первое — это то, что ваш дядя уехал отсюда с Борденом Финчли. Но почему-то я не верю в эту возможность.

— Что же тогда еще?

— Он уехал отсюда по собственному желанию.

— Но почему? Зачем это ему понадобилось?

Мейсон посмотрел ей прямо в глаза.

— Потому что он убил Ральфа Экзеттера.

— Боже мой, дядя Горас не стал бы...— Она замолчала.

— Вот именно. Вы не можете знать всех подробностей его пребывания в доме без вас и в этом санатории. Вы не знаете его психического состояния. Вы дали ему снотворное. Допустим, Экзеттер занял соседний номер и после того, как вы уехали из мотеля, явился к вашему дяде и стал предъявлять различные требования. Учтите, что в действительности Экзеттер вовсе не приятель Бордена Финчли. Его интересовало только одно — получить деньги, а деньги могли прийти к нему только от Гораса Шелби.

Предположим, Экзеттер потребовал от вашего дяди 125 тысяч за свое с ним сотрудничество. Далее, допустим, что Экзеттер сказал, что он ничего не ел и принялся уничтожать остатки кушаний в картонках. Горасу страшно хотелось отделаться от этого человека, и он подмешал снотворное в острые китайские блюда. Растереть таблетки в порошок — одна минута! Возможно, первоначально он намеревался усыпить Экзеттера и удрать. Но после того, как он увидел, что один из его врагов лежит совершенно беспомощный перед ним, он решил отомстить хотя бы ему за все свои страдания.

Дафния покачала головой.

— Только не дядя Горас! Он не способен на такие вещи. Он бы и мухи не обидел.

— В таком случае, если Горас Шелби ни при чем, остается всего один подозреваемый.

— Кто?

— Вы!

— Я?

Мейсон кивнул.

Она решительно затрясла головой.

— Нет, дядя Борден мог так поступить, но ни я, ни дядя Горас не способны на такие кошмарные вещи.

— Вашего дядюшку Бордена мы не оставим без внимания,— серьезно сказал Мейсон.— Мы его непременно проверим.

— Когда?

— Немедленно,— сказал Мейсон, выключая мотор.

— А что я должна делать? — спросила Дафния.

— Вы поедете в свой отель и останетесь в нем. Если вы снова начнете проявлять активность и куда-то удирать, вас обвинят в преднамеренном убийстве.

— Ральфа Экзеттера?

— Да.

— Но ради чего я стала бы его убивать?

— Я могу привести с полдесятка причин... Одна из них, что он является движущей силой против вашего дяди Гораса. Именно он оказывал давление на Финчли. Ну а если я придумал пять причин, полиция изобретет десяток. Вы еще не выбрались из трясины, молодая леди. Вы под подозрением, можете в этом не сомневаться. Существуют люди, которые полагают, что за покровом ангельской невинности скрывается расчетливая интриганка, пытающаяся любой ценой обеспечить свое будущее.

— Я буду с вами совершенно откровенна, мистер Мейсон. И я до сих пор вас ни в чем не обманула.

— Точно. Вы рассказали мне все то, что хотели рассказать. Вы выложили на стол все те карты, которые хотели мне показать. Но я относился бы к вам с большим доверием, Дафния, если бы вы не затеяли всей этой истории с освобождением вашего дядюшки из так называемого санатория, ибо я совершенно не уверен, сделали ли вы это ради себя или ради него, но в любом случае вы не пожелали посчитаться со мной. Я не буду говорить, что в итоге вы страшно все усложнили, если не сказать: погубили. Я многим рисковал, раздобывая для вас деньги, и вам следовало бы относиться ко мне с большим доверием и помогать мне во всем.

— Я все понимаю, мистер Мейсон.— Не думайте, что я не ценю вашего отношения.

— Если вы вернули эти деньги дядюшке, то это большой плюс в вашу пользу, однако не обольщайтесь: еще до завтрашнего дня полиция начнет за вами охоту. Если к вам явятся, я хочу, чтобы вы настояли на том, чтобы позвонить мне. Я вам дам номер телефона, по которому меня можно будет отыскать ночью. Ни при каких обстоятельствах не отвечайте ни на какие вопросы. И тем временем не подвергайте сомнению все то, что буду делать я.

— Не понимаю, почему я вдруг могу подвергнуть сомнению ваши поступки?

— Потому что я, если мне представится возможность, намерен подкинуть полиции вашего дядю Гораса в качестве ложной приманки.

— Как это?

— Постараюсь внушить им мысль о том, что Ральфа Экзеттера убил он и что в тот момент он был если не с юридической, то с медицинской точки зрения невменяем.

Глава 13

Условный стук Пола Дрейка раздался в 11-м часу.

Делла Стрит открыла дверь.

Страшно уставший, даже осунувшийся Пол Дрейк буквально свалился в кресло со словами:

— Я старался справиться поскорее, зная, что вы мечтаете попасть домой. Но это была чертовская работа!

— Что же ты выяснил? — спросил Мейсон.

— Нечто, о чем полиция умалчивала. Я узнал, почему они заговорили о барбитуратах.

— Как же?

— В ванной комнате номера 21, где найден мертвец, они заметили высокий стакан из толстого стекла, которые обыкновенно встречаются в комнатах мотелей.

Мейсон кивнул.

— Знаю такие.

— Внутри этого стакана находился футляр от зубной щетки и немного белого порошка. Лейтенант Трэгг проверил стакан на отпечатки пальцев.

— Что-нибудь нашли?

— Нашли. Возможно, это следы Гораса Шелби, но наверняка они не знают.

— Продолжай, Пол.

— Кто-то использовал этот футляр, чтобы растолочь таблетки снотворного в этом стакане. Стакан послужил как ступка, а футляр — как пестик.

— Откуда это известно?

— Крупинки препарата пристали к донышку футляра.

— Трэгг дотошный малый.

Пол Дрейк кивнул.

— Что это был за препарат?

— Барбитуратовое соединение называется сомнифероном, действует быстро и одновременно продолжительно.

— Каким образом они сумели установить, что это именно сомниферон?

— У них теперь имеется специальная рентгеновская аналитическая установка. Трэгг в первую очередь занялся отпечатками пальцев, а потом помчался в полицейскую лабораторию. Сомниферон был прописан Горасу Шелби тем врачом, которого пригласил Борден Финчли после своего приезда в дом брата. И этот же препарат он рекомендовал Дафнии. Перед тем как ей отправиться в свое длительное морское путешествие, она заказала в аптеке трехмесячный запас этого снотворного.

— Дальше?

— Полиция еще всего не знает, но они идут уже по правильному следу.

— Что ты называешь правильным следом?

— Твою клиентку. Эта девица замечательная актриса. Посмотришь на нее — сама простота и наивность, а в действительности она... ее голыми руками не возьмешь.

— Что она сделала?

— Отправилась в китайский ресторан и приобрела там кое-какие китайские блюда. Привезла их в номер 21. Растолкла в стакане с помощью футляра от зубной щетки несколько таблеток снотворного. Пригласила на совещание Ральфа Экзеттера. Она подмешала наркотик в его еду, потом спустила все остатки пищи в туалет и даже вымыла картонки. Ну а после того как он заснул, она разъединила газовую трубу и удрала. Она прекрасно знала, что может больше не думать о Ральфе Экзеттере.

Мейсон покачал головой.

— Я не приму твою версию, Пол.

— А тебе и не надо принимать. За нее ухватится полиция.

— Она купила китайскую пищу для Гораса Шелби.

— Ничего подобного. Шелби уехал задолго до этого. Мы обнаружили таксиста, который получил вызов подобрать пассажира на углу той улицы, где находится мотель «Северные огни». Таксист туда поехал. Пожилой мужчина, казавшийся несколько растерянным, ждал его на улице. Усевшись в машину, он был настолько не уверен, куда же ехать! Сначала велел доставить его на объединенный вокзал, потом передумал и велел везти себя в аэропорт. Они туда и поехали. У пассажира было много денег. Он достал из кармана целую пачку бумажек, причем самая мелкая купюра была сотенная. Таксисту пришлось идти с ним в кассу аэропорта менять деньги.

— Время?

— За целый час до того, как Дафния пошла в китайский ресторан и принесла оттуда еду в картонных контейнерах, которые отвезла в «Северные огни».

— Это косвенные доказательства, а мы еще не раздобыли всех прямых, Пол. У Дафнии не было мотива убивать Ральфа Экзеттера.

— Не обманывай себя. Она больше всех ненавидела именно Экзеттера из всей их своры. Ведь Бордена Финчли она считала своим дядей, а его жену теткой. Ну а Экзеттер являлся корнем зла. Он оказывал на них на всех давление, и она это великолепно знала.

— Что ты выяснил насчет Бордена Финчли? Где он находился в то время?

— У Бордена Финчли и его жены имеется алиби.

— Ты проверял?

— Проверял. Вообще-то это показания мужа и жены, но они подтверждены посторонними. Супруги Финчли были заняты тем, что убирали вещи Дафнии из се комнаты, составляя на все подробную опись, не пропуская ни одежды, ни туалетных принадлежностей, ни бумаг. На это у них ушло три часа.

Экономка большую часть времени находилась внизу, проливая слезы по поводу происходящего. Миссис Финчли спустилась вниз, отругала ее и отправила домой.

— Пол, нельзя забывать, что имеется целая группа из Лас-Вегаса, которая сильно заинтересована в данном деле.

Когда я впервые приезжал в санаторий «Гудвилл», ко мне подошел какой-то человек и спросил, не я ли врач, которого суд направил на освидетельствование Гораса Шелби. Я сказал, что нет, и он поспешно удрал, сел в машину, стоявшую на некотором расстоянии впереди и укатил. Полностью номер машины я не мог разглядеть, но успел заметить, что она из Невады. Мне не хотелось слишком явно пускаться за ним следом, потому что они могли наблюдать за мной в заднее зеркало, поэтому я сделал вид, будто возвращаюсь в санаторий, а потом вроде 6ы передумал. Я поехал за ними специально посмотреть номер их машины, но они успели скрыться.

— Возможно, конечно, но факт остается фактом: в то время как твоя клиентка вроде бы ужинала в номере с Горасом Шелби, сам Горас Шелби был далеко.

— Никакого сомнения во времени?

Дрейк покачал головой.

— Никакого, Перри.

— Олл райт, придется иметь с Дафнией откровенный разговор. Она что-то слишком часто и слишком много стала от меня скрывать важных вещей.

Мейсон крикнул Делле Стрит:

— Соедини-ка меня с ней, Делла.

Через секунду та уже говорила:

— Я бы хотела поговорить с мисс Шелби.— Немного подождав, она пробормотала: — Бедняжка, наверное, заснула. Трудный ей выдался денек.

— И где это вы нашли «бедняжку», Делла? — насмешливо спросил Пол Дрейк.— Очень может быть, что эта «бедняжка» затеяла что-то новое, оттого и не отвечает.

Все трое напряженно ждали ответа. Через пару минут Делла спросила:

— Вы уверены, что звоните в новый номер? Да? Будьте любезны, повторите еще разок на всякий случай.

Новое ожидание, потом Делла сказала:

— Большое спасибо, мы позвоним позднее. Нет, передавать ничего не надо.

Делла повесила трубку.

— Ответа нет. Либо ее нет в комнате, либо...

Она не закончила фразы.

Перри Мейсон поднялся и кивнул остальным:

— О’кей, придется ехать!

— На одной машине? — спросил Дрейк, пока они спускались на лифте.

— Возьмем такси. Чтобы не искать места для стоянки, когда приедем туда. А когда будем возвращаться, наверняка перед отелем будет сколько угодно машин.

Мейсон сообщил водителю название отеля Дафнии, и уже минут через 7 они были на месте.

С самым независимым видом Перри Мейсон прошел к лифту и сказал «седьмой этаж», как если бы он был здешним завсегдатаем. Когда они вышли из лифта, он сразу же повернул налево и пошел по коридору.

Двери лифта закрылись.

Мейсон подождал, пока кабина не скрылась из вида, и только тогда посмотрел на номера над дверьми.

— Не то направление,— сказал он,— мне не хотелось, чтобы лифтер догадался, что мы здесь не ориентируемся.

— Какой номер? — спросил Дрейк.

— 718.

На двери была приколота записка: «Просим не беспокоить».

Заговорила Делла:

— По-моему, вы не учитываете того, что бедняжка всю ночь проработала в санатории. Самое малое 36 часов она без сна. Совершенно естественно, что она повесила такую записку на дверь и легла спать.

— Не менее естественно было ей проснуться от телефонных звонков и взять трубку,— сердито буркнул Мейсон.

— Не скажите, в молодости люди умеют спать так, что и пушкой их не разбудишь.

Мейсон постучал в дверь.

Ответа не последовало. Он постучал еще сильнее — и снова безрезультатно.

Тогда Мейсон повернулся к Делле:

— Делла, мне очень не хочется тебя об этом просить, но я хочу видеть внутренность этой комнаты. Спустись на лифте, выйди из отеля, потом вернись назад, смело подойди к стойке и спроси ключ от номера 718. Если ты спросишь достаточно уверенно с нужной позой, он отдаст тебе ключ. Если он спросит имя, назовись Дафнией Шелби. Если он станет настаивать, сошлись на меня, скажи, что я жду наверху, что Дафния — моя клиентка. Я не могу попасть к ней в комнату и страшно боюсь, что ее либо опоили наркотиками, либо убили. Во всяком случае, к дверям она не подходит, но, уж коли дойдет до этого, тогда попроси детектива при отеле сопровождать тебя сюда.

— Шеф, вы и вправду думаете?..

— Откуда мне знать? Одно убийство уже произошло. Возможно, будет и второе. Но вот что важно помнить: если сюда явится местный детектив, Делла, ему ты скажешь, что я жду наверху с частным детективом. Тогда он не придерется к тому, что ты просишь ключ от чужой комнаты.

Делла кивнула.

— Думаешь, тебе это удастся?

— Постараюсь,— улыбнулась девушка.

— Самое важное незаметно выйти из холла, чтобы клерк не обратил на тебя внимания.

— Ну, а если Дафния взяла ключ с собой?

— В отелях, как правило, по два ключа к каждой комнате на доске, а третий, запасной, в ящике стола на тот случай, если два других потеряются...

— Вы будете здесь?

— Да.

Делла Стрит подошла к лифту и вызвала снизу кабину.

Перри Мейсон на всякий случай снова постучал в дверь. Не получив ответа, он прижался спиной к стене и сказал со вздохом детективу:

— Черт подери! Новые осложнения!

— Все, разумеется, зависит от того, что случилось?

— Неважно, что случилось, осложнения налицо. Если она действительно внутри, но не ответила ни на звонок, ни на стук в дверь, тогда мы можем обнаружить либо труп ее, либо найти ее в таком состоянии, что нам останется как можно скорее отправить ее в больницу.

— А если ее в комнате нет, тогда перед нами возникает действительно сложная проблема!

— Например?

— Допустим, лейтенант Трэгг пожелает ее допросить. Он приказал ей никуда не уезжать, находиться поблизости. Если ее нет в комнате, Трэгг расценит это как бегство, а в данном случае бегство равносильно признанию вины.

— Ox! Ox!

Они прождали минуты 4-5, наконец, лифт снова остановился на 7-м этаже. Делла Стрит вышла из кабины, кивнула головой лифтеру и пошла по коридору к ним.

— Получилось? — спросил Мейсон.

Вместо ответа Делла протянула ключ с металлической овальной биркой, прикрепленной к кольцу.

— Я сам отопру дверь,— сказал Мейсон,— если она заперта на задвижку изнутри — одно дело, тогда мы столкнулись с весьма сложной проблемой. Если она не на задвижке, я — ее поверенный, так что лучше мне входить первому.

Ключ щелкнул в замке. Мейсон осторожно нажал на ручку, поднажал плечом на дверь, но тут же повернулся к своим спутникам:

— Все ясно. Дверь закрыта изнутри.

— Это значит, что она у себя?

Адвокат кивнул.

Дрейк предложил:

— Давайте пригласим местного детектива?

— Попробуем еще раз.

На этот раз он стучал в дверь совсем не деликатно.

Когда и это ничего не дало, Мейсон заявил решительно:

— Олл райт, нам придется вызвать детектива и взломать дверь. Мы...

Он не договорил, так как изнутри раздался звук отодвигаемой задвижки.

Дверь распахнулась.

Дафния Шелби, одетая в одну ночную сорочку, стояла на пороге, сонными глазами глядя на них.

— Что... у меня кружится голова... помогите...

Она упала на пол.

Делла Стрит первой подскочила к ней.

Мейсон сказал:

— При отеле должен быть врач. Его нужно пригласить. Но сначала не давайте ей заснуть. Пол, принеси холодных компрессов. Положи ей на голову и шею.

— О’кей, Перри, но сначала ее снова надо отнести на кровать и...

— Никакой кровати! Это для нее самое опасное, если она наглоталась наркотиков, пусть она ходит. Делла, держи ее под руку, я возьму под эту. Ей необходимо двигаться. Принесите холодные полотенца.

— Я отыщу какую-нибудь тряпку,— сказала Делла.

Она поспешила к стенному шкафу, принесла оттуда большой плед, которым они и закутали девушку, после этого Делла и Мейсон возобновили свое хождение. Дрейк поспешил в ванную.

Дафния сделала пару шагов, потом ноги ее подкосились. Она простонала:

— Ох, как я хочу спать... спать.

Дрейк принес из ванной холодные полотенца, которые положил Дафнии на шею и на голову.

— Ходите, Дафния, ходите...

Мейсон спросил:

— Что случилось, Дафния?

— Мне кажется, я отравилась,— сонным голосом ответила она.

— Вы считаете, что вас отравили?

— Я остановилась около кафе и выпила шоколада. Больше я ничего не хотела. Всего лишь большую кружку шоколада и тостик... Я так устала... я же не спала всю ночь.

— Знаю,— сказал Мейсон,— продолжайте.

— Шоколад был очень вкусным... Я отходила на пару минут к телефону, шоколад оставался на столе... За крайним столиком сидела очень странная женщина. Я попросила официантку не уносить шоколад...

Внезапно Дафния перестала рассказывать, ноги у нее подогнулись, она опустилась на колени, повиснув мертвым грузом у Деллы и Мейсона на руках.

Те с большим трудом снова подняли ее на ноги. Появился Дрейк с новым холодным полотенцем.

Мейсон попросил:

— Позвони-ка по телефону, Пол. Пускай сюда срочно поднимется здешний врач. Скажи ему — это случай со снотворным...

Мейсон откинул плед и провел холодным влажным полотенцем по спине Дафнии.

— Оо-ох...

Она задрожала.

— Холодно...

— Вам сразу станет легче... Ходите же, ходите. Не останавливайтесь.

Дрейк отошел от телефона.

— Доктор придет через несколько минут.

— Позвони в отдел обслуживания... Пусть принесут две чашки крепкого черного кофе.

— Пожалуйста... пустите меня! — взмолилась Дафния.

— Меняйте все время полотенца,— распоряжался Мейсон.

— Нет, нет,— запротестовала она.— Я же насквозь промокла.

— Когда мы закончим, вы действительно будете мокрой. Делла поможет вам принять ванну как стимулирующее средство, чтобы вы не простудились. Нужно, чтобы ванна была всего на несколько градусов теплее температуры тела.

Мейсон продолжал водить Дафнию по комнате. Делла заказывала по телефону черный кофе. Из ванной доносился звук текущей воды.

Дафния вздохнула. Ее голова упала адвокату на плечо. Ноги снова подкосились.

Мейсон снова поставил ее на ноги.

— Ходите, Дафния, ходите. Вы должны нам помочь. Должны ходить. Я не могу носить вас на руках! Ходите!

— Я не чувствую пола,— пожаловалась она,— мои ноги ничего не касаются.

— Так вы считаете, что сидевшая неподалеку от вас женщина что-то подсыпала вам в шоколад?

— У шоколада был странный вкус, горьковатый, но я подложила сахару...

— Не можете ли вы ее описать? Вы знаете, как она выглядела?

— Нет... я не могу сосредоточиться... Мне очень жаль, что я вас так подвела, мистер Мейсон.

И снова ее ноги стали подгибаться.

Мейсон и Делла с трудом подняли ее.

И тут адвокат отвел назад левую руку и сильно шлепнул Дафнию по мягкому месту.

Девушка вздернула голову и сразу выпрямилась.

— Не смейте больше делать такие вещи! — гневно закричала она.

Застонала и упала на пол.

На этот раз ни адвокат, ни Делла Стрит не сумели заставить Дафнию сделать усилие, чтобы подняться на ноги. Она просто оставалась лежать инертной массой на полу.

Мейсон постоял над ней, глядя на нее внимательными глазами, затем обратился к Делле Стрит:

— Давай-ка перенесем ее на кровать.

— Но она сразу же впадет в бессознательное состояние. Вы же сами мне это говорили.

— Знаю... Перенесем ее на кровать.

Раздался стук в дверь.

Пошел открывать Дрейк.

Невысокий человек с черным саквояжем сообщил:

— Я доктор Селкирк.

Мейсон пояснил:

— Похоже, что этой женщине была дана повышенная доза барбитурата.

— Олл райт,— спокойно сказал доктор,— мы сделаем ей промывание желудка.

— Меня очень интересует его содержимое,— сказал Мейсон.

—Найдется ли здесь какая-нибудь посудина? — спросил врач.

— В ванной есть таз для воды.

— Ну что же, сойдет. Нам нужно немного кофе.

— Уже заказали.

— А сейчас ее надо хорошенько укутать и держать в тепле... Я сейчас произведу очищение желудка.

Это было проделано необычайно быстро и ловко, после чего врач выслушал стетоскопом грудь девушки. Он нахмурился и принялся считать ее пульс, затем подошел к тазику с содержимым желудка. Мейсон же прошел в ванную и сказал Дрейку:

— Замени-ка эту воду холодной. Чем холоднее, тем лучше.

— Что? — недоверчиво спросил детектив.

— Повторяю! Самой холодной.

Доктор Селкирк отозвал в сторону Мейсона:

— Можно вас на минуточку?

Мейсон отошел. Доктор понизил голос, осторожно взглянув в ту сторону, где Делла Стрит причесывала Дафнию, на лицо которой нависли мокрые волосы.

— В этой истории есть что-то странное. Пульс у нее сильный, хорошего наполнения, дыхание ровное, вполне нормальное, но в содержимом желудка действительно имеются остатки каких-то таблеток.

— Вы хотите сказать, что таблетки не были переварены? Проглотила ли она их в шоколаде?

— Она пила шоколад на протяжении последнего часа,— подтвердил доктор Селкирк,— но я сомневаюсь, чтобы таблетки были приняты одновременно с шоколадом. Мне кажется, что гораздо позднее.

— Вы не против, доктор, если я проделаю небольшой эксперимент?

— Эксперимент? Какого рода?

Мейсон повысил голос.

— Я попросил мистера Дрейка, частного детектива, приехавшего вместе со мной, наполнить ванну теплой водой. Я хочу...

Доктор Селкирк сразу же закивал головой:

— Я считаю, что теплая ванна предохранит ее от простуды,— продолжал Мейсон.

Доктор Селкирк собрался что-то сказать.

Мейсон поднял палец, привлекая внимание врача, й, когда тот посмотрел на него, весьма красноречиво подмигнул.

— Давай, Делла, отведи ее в ванную. При необходимости мы тебе поможем. Пусть она помокнет минут 10.

— Она ослабнет и заснет, возможно, впадет в глубокий транс,— сказал доктор Селкирк.

— Давайте все же попробуем,— сказал Мейсон.— Мы всегда ее можем вытащить из ванны.

— Я не собираюсь ее раздевать,^— сердито сказала Делла,— если желаете, позовите хотя бы горничную или медсестру.

— Можешь оставить ее в ночной рубашке и даже плед не убирать. Сунешь ее в теплую воду, и все.

Делла сказала:

— Вы должны помочь мне.

— Хорошо, помогу.

Они вдвоем дотащили Дафнию до ванны, приподняли над краем и раскачали.

— Вы проснулись, Дафния? — спросил Мейсон, видя, что у нее затрепетали ресницы. Но это была единственная реакция со стороны девушки.

— Хорошо, Делла. Отпускай ее!

Они разом отпустили плечи и ноги Дафнии, и она шлепнулась в ванну, подняв фонтан брызг.

Раздался пронзительный вопль:

— Какого черта вы делаете? Это же ледяная вода. Ах вы, сукины...

— Хватит, Дафния! — прикрикнул адвокат.— Вы отлично играли роль, но номер не прошел. Делла останется с вами, принесет вам из шкафа сухую одежду. После этого вы выйдете к нам и объясните, какова истинная подоплека всей этой комедии.

Мейсон вышел из ванной, прикрыв за собой дверь.

— Я окоченела! — пожаловалась Дафния, как только они остались вдвоем с Деллой.

— Снимите с себя эти мокрые вещи.

— Умоляю, добавьте горячей воды в ванну, я приму теплый душ, чтобы согреться.

— Черт подери, как ты узнал, Перри? — спросил Пол Дрейк.

— Понимаешь, когда мы начали ее водить по комнате, первые два шага она сделала совершенно нормально, потом вспомнила, что находится в состоянии наркотического сна, и сразу же ноги у нее стали ватными. А еще через минуту вообще повисла на наших руках мертвым грузом. Потом начиналось все сначала, играла она весьма старательно, но не знала, как ей следует вести себя.

— Что сделать с содержимым ее желудка? — спросил доктор Селкирк.

— Забыть про него,— ответил Мейсон,— спустите его в туалет и обмойте тазик. Счет пришлите мре, доктор. Я — Перри Мейсон — адвокат. Вы помогли мне узнать все, что меня интересовало.

— Знаете, вы приняли довольно суровые меры... Девушка рассчитывала попасть в теплую ванну...

— Я ожидал, что это вызовет реакцию, но не рассчитывал на столь бурную.

Он замолчал, потому что раздался уверенный стук в дверь.

Доктор Селкирк вопросительно посмотрел на адвоката.

— Это комната девушки,— пробормотал адвокат,— по-моему, мы не должны отворять дверь.

Стук сделался более настойчивым.

Голос лейтенанта Трэгга потребовал:

— Отворите. Именем закона.

Мейсон пожал плечами.

Доктор Селкирк нахмурил брови.

— Я здешний врач. Мы не имеем права не подчиняться таким распоряжениям.

Он подошел к двери и отворил ее.

Трэгг удивился.

— Мисс Дафния Шелби у себя?

И, только тут заметив Перри Мейсона, с усталым вздохом в третий раз повторил все ту же фразу:

— Бога ради, вы-то что делаете здесь?.

Мейсон пояснил:

— Мисс Шелби больна. Ее отравили барбитуратом. С ней в ванной комнате находится Делла Стрит. Я хочу с ней поговорить, когда она выйдет оттуда.

— И я тоже,— заявил Трэгт.

Он повернулся к доктору Селкирку.

— Кто вы такой?

— Я доктор Селкирк, здешний врач.

Мейсон сказал:

— Учтите, доктор, что вы были вызваны сюда как представитель своей профессии. И вам следует испросить согласия своей пациентки, прежде чем отвечать на подобные вопросы.

Доктор Селкирк смутился.

— Не поддавайтесь увещеваниям этого ловкого адвоката... Это она вас вызвала?

— Меня вызвал кто-то из этого номера.

— Вы врач при отеле?

— Да.

— Иными словами, вы представляете отель?.. Так что же с ней случилось?

— Но... я не готов еще дать точный ответ.

Трэгг подошел к тазику, стоявшему на полу возле кровати.

— Что это?

— То, что мы выкачали из ее желудка.

— А это что за розовые штучки?

— Таблетки. Они частично переварены.

— Кто-то пытался дать ей наркоз?

— Именно поэтому я и сделал ей промывание желудка...

— Будь я проклят...— пробормотал растерявшийся Трэгг.

С некоторым сомнением в голосе доктор продолжал:

— Однако я бы сказал, что эти таблетки были приняты самое большое 15 минут назад. Мы здесь находимся почти столько же времени. Я как врач заявляю, что она проглотила это снотворное как раз перед тем, как открыть дверь этим джентльменам.

Торжествующая улыбка появилась на лице Трэгга.

— Это именно та улика, которую я искал... Я не знал, что мы ее так легко найдем...

Мейсон спросил:

— Вы полностью уверены в своем диагнозе, доктор?

Доктор Селкирк усмехнулся.

— Похоже, что вы полностью уверены в своем!

Мейсон подошел к дверям ванной и сказал:

— Пришел' лейтенант Трэгг. Он хочет задать вам несколько вопросов, Дафния. А я не хочу, Дафния, чтобы вы ответили хотя бы на один из них. Ни одного слова, ясно?

— Одну минуточку,— прервал его Трэгг.— Такая тактика может навлечь на молодую особу массу неприятностей.

— Какого рода неприятностей?

— Я заберу ее в Управление.

— Под арест?

— Возможно.

— Увезти ее вы можете, только арестовав ее. А если вы ее сейчас арестуете, то впоследствии не оберетесь стыда, когда на свет божий появятся новые факты.

Трэгг на секунду задумался, потом уселся в кресло, в самое удобное кресло в комнате.

— Доктор,— обратился он к Селкирку,— я не хочу, чтобы вы с кем-нибудь разговаривали по этому делу, пока я не задам вам несколько вопросов. Сейчас вы можете идти, если, по вашему мнению, опасность миновала.

— Никакой опасности нет,— заверил его доктор Селкирк.— Пульс у нее ритмичный, хорошего наполнения, разве что немножко частит. Тоны сердца точные и ясные. Дыханье превосходное. Реакция зрачков нормальная. Ей было сделано очищение желудка. Тот барбитурат, который в ней остался, поможет ей спокойно проспать всю ночь, но это совершенно безвредно.

Трэгг подошел к письменному столу, вырвал листок перекидного календаря, сложил его наподобие лопаточки с острым носиком и принялся с его помощью выуживать таблетки из тазика.

— Прямо скажем, отвратительное занятие,— сказал он,— но я думаю, что это будет уликой, именно такой уликой, которую я искал.

Делла Стрит крикнула из ванной:

— Будьте добры, дайте мне одежду, которая находится на стуле возле кровати.

Мейсон подошел к стулу, взял вещи, небрежно перекинутые через спинку стула, подошел к двери в ванную и постучался.

Делла Стрит приоткрыла небольшую щелочку, и Мейсон просунул туда всю кипу.

Трэгг сказал:

— Перри, я собираюсь забрать эту девицу в Управление. Если это необходимо, я арестую ее по подозрению в убийстве. У меня достаточно данных, оправдывающих такую меру.

— Валяйте, действуйте, но только я попрошу ее не отвечать ни на один ваш вопрос, если меня не будет при этом. Почему вы не можете дать ей спокойно проспать ночь и допросить ее утром?

— Мы дадим ей выспаться, но только в таком месте, где мы будем спокойны, что она снова не наглотается снотворного.

— Что ж, поступайте, как считаете правильным!

Трэгг внимательно посмотрел на него.

— Перри, я вижу, вы о чем-то упорно думаете. В чем дело, а?

— Просто мне кажется, что вы можете нажить себе крупные неприятности, предпринимая необдуманные шаги до того, как у вас появится полная ясность и уверенность в их целесообразности.

— Вас волнуют свои проблемы, меня мои...

Через несколько минут из ванной вышли Делла Стрит и Дафния Шелби.

— Я очень сожалею, мисс Шелби,— заговорил лейтенант Трэгг,— но вам придется поехать со мной в Управление. Я должен поместить вас в такое место, где смогу вас наверняка застать завтра утром. Я обещал Перри Мейсону, что дам возможность вам хорошенько ночью выспаться, но в то же время приму все меры для того, чтобы вы больше не баловались наркотиками. Сколько вы их приняли?

— Не отвечайте ни на какие вопросы,— предупредил Мейсон.

Трэгг вздохнул:

— Олл райт, принесите свои вещи. Я не стану обыскивать здесь вашу сумочку, но предупреждаю, что в камере предварительного заключения все ваши вещи будут проверены... Вы получите тюремную одежду и никакого снотворного!

Дафния подошла к дверям, голова у нее была высоко поднята, глаза сверкали. Уже на самом пороге она повернулась к Перри Мейсону и яростным тоном прошипела:

— Вы, умник-разумник, с вашими холодными купаньями!

Мейсон предупредил:

— Оставьте это ребячество, Дафния. Я же пытаюсь вам помочь. Все ваши старания по меньшей мере кустарщина!

— Зато ваши исключительно профессиональны и отвратительны.

Лейтенант Трэгг с любопытством прислушивался к столь необычной беседе. Наконец он холодно и резко сказал:

— Поехали.

Перри Мейсон тихонько сказал:

— Не отдавайте ключи, Делла.

Все вместе они спустились вниз в лифте. Трэгг быстро провел Дафнию через холл и посадил в полицейскую машину.

Тогда Мейсон скомандовал:

— Быстренько возвращаемся в комнату Дафнии. Дорога каждая минута.

— Почему? — спросил Дрейк.

— Как ты считаешь, зачем Дафнии нужно было принимать снотворное?

— Чтобы вызвать к себе симпатию. Чтобы создать впечатление, что кто-то другой покушается... нет, что это не она колдовала с китайскими кушаньями...

Мейсон покачал головой.

— Мы поймали ее врасплох, когда я постучал в ее номер. Она не осмелилась открыть дверь, пока не разделась, не нацепила на себя ночную рубашку, не проглотила несколько таблеток и не разыграла комедию.

— Но для чего?

— Чтобы помешать нам. задуматься о том, что она делала, пока мы стучали в дверь и ждали в коридоре.

— Что же она делала?

— Если только я не слишком ошибаюсь,— усмехнулся Перри Мейсон,— она была в соседней комнате. Ей нужно было выйти из этой комнаты, запереть на ключ соединяющую дверь, надеть на себя ночную рубашку, предварительно раздевшись, проглотить несколько таблеток, а потом пошатываясь подойти к двери и разыграть все последующее так, чтобы никто из нас не заподозрил, почему на самом деле она не сразу открыла дверь.

— Что за дикое предположение? — воскликнула Делла Стрит.

Адвокат подмигнул.

— Возможно, и так, но все же мы вернемся в комнату Дафнии, постучим в соединительную дверь и посмотрим, что произойдет. А пока я буду заниматься этим перестукиванием, ты Пол, покарауль в коридоре, чтобы уважаемый Горас Шелби не попытался от нас улизнуть... Одним словом, пошли!

Глава 14

Мейсон сразу же подошел к двери, находящейся на правой стороне комнаты Дафнии и связывающей это помещение с соседним.

Адвокат попробовал открыть дверь, она была на задвижке.

Совершенно бесшумно Мейсон отвел ее в сторону, нажал на ручку и осторожно надавил плечом на створку.

Дверь отворилась без скрипа: комната была совершенно пуста.

Мейсон для порядка заглянул в ванную и стенной шкаф, а потом поспешно выглянул в коридор.

Пол Дрейк стоял у поворота.

— Никто не выходил,— сказал он.

— Живо! Он догадлив. Он ускользнул, пока мы здесь были с Дафнией, выходит, она нам морочила голову не только для того, чтобы защитить себя, но и чтобы дать ему возможность удрать. Бежим!

Адвокат и правда побежал к лифту, нетерпеливо нажал на кнопку, а когда кабина подошла,- протянул лифтеру 5-долларовый билет и скомандовал:

— Без остановки вниз!

Дверца захлопнулась. Улыбающийся оператор в одно мгновение опустил кабину до холла. Мейсон поспешил к стойке кассира.

— Номер 720 рассчитался с вами?

— Да, несколько минут назад.

— Как выглядел этот человек?

— Пожилой, худощавый, респектабельный, но нервный... Да вон он проходит!

— Где?

— Выходит через вращающуюся дверь на улицу...

Мейсон побежал к выходу, выскочил на улицу и попросил швейцара:

— Раздобудьте нам такси, живее.

Снова 5-долларовая бумажка свершила чудо.

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит вскочили в машину.

— Куда?

— Следом вон за тем мужчиной, который идет по улице,— распорядился Мейсон.— Но не давайте ему дать заметить преследование. Все это вполне законно, но несколько щекотливо. Вот 20 долларов, дабы вас не слишком терзала совесть.

Водитель рассмеялся.

— За 20 долларов моя совесть вообще не проснется.

Он подмигнул, сунул бумажку в карман.

— Это добавка к счетчику,— пояснил Мейсон.

— Разве мы не станем его останавливать? — спросила Делла Стрит.

— Нет, боже упаси. Надо проверить, куда он направляется.

Человек шел к гаражу отеля.

— Он выедет оттуда на машине, и мы не должны потерять его из виду... Пол, вон будка телефона-автомата. Вызови-ка свою контору, пускай поднимут на всякий случай пару оперативников... Сколько у тебя машин, оборудованных телефонами?

— Две.

— Запускай обе в работу. Одна пусть направляется на восток, вторая на юг/

Дрейк поспешил к автомату.

Прошло не менее 10 минут, прежде чем показался преследуемый ими человек: он ехал на машине с массачусетсским номером.

Мейсон всего разок взглянул на машину и сразу же схватил Дрейка за локоть.

— Да ведь это номер машины Экзеттера!

Потом он обратился к водителю:

— Вам необходимо ехать, следом за этой машиной... Как только она выберется за городскую черту, это станет трудным. Но вы уж постарайтесь.

— Да, среди потока машин я могу как угодно за ним угнаться, но на прямой придется попотеть. Здесь-то приходится считаться со светофорами, и с пешеходами, и с автобусами, а там все зависит от мотора...

— Все понятно, просто сделайте все, что в ваших силах.

Пожилой беглец вел машину осторожно, не рискуя, точно соблюдал все правила, так что такси без труда ехало следом.

Но вот они и на шоссе Санта Эн. Здесь скорость сразу возросла.

Однако все же водитель такси с честью выдерживал соревнование.

Через 10 минут машина остановилась перед бензозаправочной станцией.

— Горючее не требуется? — спросил Мейсон.

— Пока есть запас.

— Подъезжайте ко второй колонке и тоже заправьтесь.

— А это не опасно? — спросила Делла.

— Он же не знает, как мы выглядим.

Водитель машины с массачусетсским номером отправился в ресторан.

Мейсон подошел к служителю с зажатой в руке 5-долларовой бумажкой и поинтересовался, нельзя ли сделать так7 чтобы их обслужили раньше той машины.

Парень сразу сообразил, что к. чему.

— Я могу, если желаете, малость попридержать ту машину.

— Пожалуйста...

Пол Дрейк уже звонил по телефону.

— Вызови-ка свою машину, которая поехала в южном направлении. По всей вероятности, она где-то на этом шоссе. Сообщи им наши координаты: Пусть они постараются нас подобрать.

Таковы были инструкции Мейсона.

Сам он в нетерпении ходил по бетонированной дорожке близ станции.

Наконец из ресторана показался их преследуемый, и Мейсон получил возможность вглядеться в него. Лицо аристократа, тонкий нос с горбинкой, пушистые седые усы, высокие скулы, голубые глаза.

Человек упорно оглядывался через плечо, его глаза беспокойно во что-то всматривались. На такси он не обратил внимания, но Мейсон из предосторожности старался не выходить из-за колонки.

Из будки автомата вышел Пол Дрейк.

— Та машина примерно в пяти милях позади. Но к тому времени, как нам отсюда уезжать, она нас нагонит.

— Замечательно, Пол! Эти автомобильные телефоны себя окупают!

— Боюсь, Перри, что, если мы поедем следом, он заподозрит недоброе!

— Вот почему я хочу отъехать первым. Он теперь привязан к шоссе, мало шансов, чтоб он вздумал свернуть в сторону.

— Но если он свернет, тогда мы останемся с носом.

— Что же делать, приходится рисковать... В нашем деле редко бывает, чтобы ты действовал наверняка.

Служитель кивнул Перри Мейсону:

— Баки заполнены.

Мейсон заплатил по счету, потом попросил водителя:

—. Поезжайте вперед, но не слишком спешите. Пускай эта машина обгонит нас, коли пожелает.

— Очень трудно распознавать машины, перегоняющие тебя с тыла, все они выглядят одинаковыми.

— Точно. Ну да ничего, попробуем.

— Эй, Перри, вот и моя машина! — закричал Пол Дрейк.

Их нагнал черный блестящий автомобиль обтекаемой формы. Водитель дважды коснулся гудка, подавая сигнал.

— Прижмитесь к обочине,— попросил водителя Мейсон.— Вот еще 20 долларов. Это покроет путь сюда и назад. И разрешите мне записать ваш номер, если вы мне понадобитесь в качестве свидетеля.

— Вы ведь Перри Мейсон — адвокат? — спросил таксист.

— Точно.

— Я с удовольствием дам для вас любые показания. Вот моя карточка.

Такси остановилось. Пассажиры пересели в черную «сигару».

Через несколько минут Дрейк, не спускавший глаз с заднего окна, предупредил:

— А вот и наш приятель, Перри.

— Сколько у нас горючего? — спросил. Перри у водителя.

Дрейк усмехнулся.

— Не волнуйся, Перри, у нас закон выезжать с полными баками. Куда бы ни ехать, даже на самое короткое расстояние, предварительно машина заправляется.

— О’кей, тогда все будет просто.

Массачусетсская машина промчалась мимо.

— Немного поварьируйте со скоростями... Не надо держаться на постоянном расстоянии,— сказал Мейсон.

Мейсон усмехнулся, увидев, как Пол Дрейк недовольно покачал головой. Надо было понимать, что его водитель изучил до тонкости искусство преследования и не нуждался в подобных советах.

— Я нервничаю, как кошка перед мышиной норой,— пожаловался адвокат.

— Я что-то ничего не понимаю,— в тон ему пожаловался детектив.— Почему Горас Шелби ведет машину Ральфа Экзеттера, и чего ради Дафния поместила своего дядюшку в соседнюю комнату?

— Попридержи свои вопросы до того момента, когда мы раздобудем ответы,— посоветовал Мейсон.

Делла Стрит покачала головой.

— Это не жизнь для образцовой служащей... К тому времени, когда мне полагается отпирать контору, мы будем где-нибудь возле Таксена.

— Скорее, в Энсенаде,— сказал Мейсон.

Они приготовились к длительному преследованию, но, к их великому изумлению, первая машина остановилась у мотеля Сан-Диего, и седовласый мужчина снял комнату, назвавшись X. Р. Доусеном.

— Мы вас освободи^ при первой возможности. Нам нужно для этого дела несколько человек. Вы будете рапортовать по телефону в контору Дрейка. Вам придется торчать поблизости, чтобы не упустить из виду интересующий нас объект, но, конечно, вам кто-то должен помочь.

— Все хорошо. Я могу продежурить всю ночь, если изредка буду иметь возможность выпить чашку черного кофе. На всякий случай у меня есть пилюли, которые не дадут мне заснуть, если будет уж очень невмоготу.

— Поддерживайте связь по телефону,— напомнил Мейсон.

Потом повернулся к Полу Дрейку.

— Позвони-ка по телефону в свое отделение в Сан-Диего, пусть вышлют оперативника.

Дрейк кивнул и велел своему оперативнику:

— Позвони в контору, попроси еще две запасные машины.

— Предпочтительно одну из них с телефоном,— вмешался Мейсон.

— Эта уже уехала на шоссе Сан-Бернардино. Я распорядился вернуть ее назад. Она будет здесь к трем часам утра.

— Мы немедленно организуем вам замену,— обещал Мейсон оперативнику.— А пока нам нужна машина, чтобы вернуться назад.

Водитель воспользовался телефоном, чтобы вызвать им такси. Мейсон попросил доставить их до пункта проката машин, и через час адвокат, Делла Стрит и Пол Дрейк уже ехали назад, на север, на взятой ими напрокат машине.'

— Ты хоть представляешь себе, что все это означает? — спросил Пол Дрейк.

— Я еще не уверен, но кое-какие мысли у меня появились.

— Не следует ли нам доложить, чем мы заняты?

— Зачем?

— Горас Шелби стал подозреваемым в убийстве Эк-зеттера, когда сел за руль его машины.

— Кто его подозревает?

— Полиция...

— Но только не я. Прости меня небо, но мы-то знаем, что ничего подобного он не мог сделать.

— Откуда мы знаем?

— Потому что сама Дафния так заявила. По ее словам, «дядя Горас и мухи не обидит».

— Возможно, они договорились выгораживать друг друга. Или же мы преследуем совершенно другого человека? Я чувствую себя неуютно, так как мы не поставили в известность полицию, что обнаружили машину убитого.

— Полиция не просила нас об этом, мы должны предоставить Горасу Шелби эту возможность.

— Какую возможность?

— Ему необходимо почувствовать себя на протяжении некоторого времени нормальным человеком, возвратить утерянную веру в собственные силы. Ну и как можно дольше поводить за нос полицию. Если его сводный брат станет снова стараться доказать его недееспособность и неполноценность, мы в ответ заявим, что он перехитрил самого лейтенанта Трэгга, а для этого надо иметь хорошую голову на плечах.

— А я думала, шеф, что вы постараетесь доказать, что убийца как раз он, но что в тот момент он был невменяемым и не может нести юридической ответственности за свой поступок,— сказала Делла.

Мейсон усмехнулся.

— Хороший главнокомандующий меняет план кампании в соответствии с изменившимися факторами.

— А факторы изменились?

— Сильно... Пол, нам необходимо, кое-что сделать, прежде всего направить оперативника в мотель «Северные огни». Пусть он там все проверит. Это нужно сделать сегодня же вечером. Позвони ему из ближайшего автомата.

— Зачем такая спешка?

— Потому что уже завтра утром там все заполнится. Сегодня же единственное свободное место — это номер 21. Полиция труп увезла, комнату сфотографировала, ну и к тому времени ее с удовольствием сдадут. Так что, если твой человек заявится в мотель сейчас, ему дадут номер 21. Далее, другой оперативник, вооруженный официальным удостоверением частного детектива, пусть отправляется туда утром. Он попросит показать ему регистрационные книги и спишет оттуда номера всех автомобилей из Невады.

Если таковые окажутся, нужно немедленно проверить, кто является их владельцами, чем они занимаются и где находятся в настоящее время.

— Сделаем,— пообещал Пол Дрейк.— Как в отношении того, чтобы мне сесть за руль? Путь домой очень длинный.

— Обожди еще с полчасика. Потом я сяду спокойно сзади и хорошенько обо всем подумаю.

Делла Стрит усмехнулась:

— Иными словами, нам предлагается сидеть тихо и не приставать с глупыми вопросами

Глава 15

Плохо отдохнувшая Делла Стрит, появившись на следующее утро в конторе в 10 часов, к своему величайшему изумлению, застала Перри Мейсона уже на месте.

— Перри, и давно вы пришли?

— Примерно полчаса назад... Выспались?

— Ровно наполовину. Господи, до чего же не хотелось вставать.

— События стали разворачиваться. Оперативник Пола Дрейка звонил, что Горас Шелби пересек границу, проехав через Тихуану, и теперь едет на Энсенаду. Похоже, он не догадывается, что за ним установлена слежка. Сейчас он ведет машину менее осторожно, на большой скорости. И он едет не на массачусетсской машине.

— Да?

— Ту он оставил на стоянке в Сан-Диего, а себе приобрел подержанную за наличные в одном из многочисленных магазинов, которые, как мне кажется, вообще не закрываются.

— Что слышно про Дафнию?

Мейсон сразу посуровел.

— У них против нее нет ни одной серьезной улики, но прокуратура прочитала все доклады полиции, нашла что-то между строк, решила, что вещественных доказательств хватает с избытком, и назначает суд. По их мнению, они выиграют дело.

— А вы что думаете?

Мейсон подмигнул.

— Я играю на противоположных интересах. Но ведь я представляю одну Дафнию, больше никого, независимо от того, чего она ждет от меня, я защищаю ее интересы.

— Ну и что вы сделали?

— Потребовал предварительного слушания.

— Достаточно ли у них данных, чтобы обяза-ть ее явиться в суд?

— Они считают, что да. Они убеждены, что Ральф Экзеттер находился в этом номере мотеля уже после того, как Горас Шелби уехал, что Дафния купила все эти китайские кушанья для него и что они ужинали вдвоем с Экзеттером.

— И в таком случае она подсыпала ему барбитурат? — спросила Делла Стрит.

Мейсон кивнул.

— Почему они так уверены, что Гораса Шелби там не было?

— Они тоже нашли того таксиста, с которым разговаривал Пол Дрейк.

— Есть еще какие-то новости?

— Человек Пола Дрейка уже снял номер 21 в «Северных огнях».

— Были затруднения?

— Никаких. А теперь, Делла, нам нужно посоветоваться с Вилли Хедли, детективом-физиком.

— Это тот, кто специализируется на автомобильных авариях?

Мейсон кивнул.

— Он прекрасно знает металлургию и теорию изнашиваемости материалов, поэтому может определить, на какой скорости двигалась машина перед столкновением. Вот я и подумал, что он должен взглянуть на эти разъединенные части трубы и сказать нам нечто такое, до чего еще пока не додумалась полиция. Они восприняли газовую трубу как нечто само собой разумеющееся, но в дей-ствительности-то голыми руками это не сделаешь. Для этого нужны инструменты, а что бы ни воображала полиция, никакое жюри не поверит, что Дафния могла возить с собой набор слесарных инструментов, при помощи которых можно разъединить газовые трубы.

Лицо Деллы Стрит прояснилось.

— Вот это мысль! Я об этом даже не подумала!

— Сомневаюсь, чтобы Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, тоже думал на эту тему! — усмехнулся Мейсон.— Вызови-ка ВиЛли Хедли по телефону.

Через минуту Мейсон уже говорил со специалистом.

— Вилли, вы помогли мне при разборе нескольких автомобильных аварий. На этот раз я хотел бы, чтобы вы приняли участие в выяснении дела об убийстве. Поезжайте в мотель «Северные огни», пройдите в номер 21. Там было совершено убийство, во всяком случае, полиция считает это убийством. Там разъединили газовую трубу, в результате чего умер человек, предварительно усыпленный барбитуратом.

— Чего вы от меня хотите?

— Узнайте, что там произошло.

— Вы полагаете, что я ясновидец?

— Внимательно осмотрите газовую трубу. Газовые трубы одними пальцами не разъединяют.

— Сумею ли я туда проникнуть? — спросил Хедли.— Нужно ли мне действовать силой или же...

— Нет, нет. Поезжайте туда как можно скорее. Занимающий этот номер человек предельно любезен или станет таковым, как только вы отрекомендуетесь. Труба была присоединена снова. Поглядите, что вы сумеете выяснить.

— Как я понимаю, мне надо захватить с собой фотоаппарат и сделать снимки.

— Привозите все, что хотите: аппарат, микроскоп, осветительную технику...

— О’кей, что еще?

— Смотрите, чтобы никто посторонний не узнал, чем вы занимаетесь. Жилец номера не в счет.

— Хорошо. Кое-что у меня начинает проясняться. Так что часов в 5 или даже раньше мы там будем.

— Только не вызывайте подозрений.

— Не беспокойтесь, я буду провинциальным туристом, самым натуральным болваном,— обещал Хедли.

Мейсон повесил трубку и сказал Делле Стрит:

— А теперь поеду к Дафнии и узнаю, как она провела ночь.

— Бедняжка,— вздохнула Делла.

— Все зависит от того, как смотреть на это дело. Ты должна согласиться, что она поступила опрометчиво, поместив своего дядюшку в соседнем номере, а затем разыграв эту комедию со снотворным.

— Боюсь, что они используют это против нее,— покачала головой Делла.

— Не сомневайся, Трэгг вытащил все до единой таблетки или их остатки из гадости, которую отторг ее желудок.

И тут же рассмеялся.

— Не могу забыть, как она завизжала, когда плюхнулась в холодную воду, ожидая . очутиться в теплой ванне:

Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что Дафния Шелби провела бессонную ночь. Но Мейсона не разжалобили ни темные круги у нее под глазами, ни бледность.

— Кажется, вам невозможно внушить, что вы должны вести себя честно по отношению к собственному адвокату,— сказал он.

— Что я теперь сделала?

— Вернее, что вы не сделали. Вы позабыли предупредить меня, что ваш дядюшка Горас занимает соседний с вами номер 720 в том же мотеле и что вы не слышали, когда я первый раз постучал в вашу дверь, потому что уходили в его комнату.

— Мистер Мейсон,— сказала она,— давайте раз и навсегда выясним одну вещь. Я хочу быть с вами во всем честной, но не ждите от меня ничего такого, что может хоть в какой-то. мере повредить дяде Горасу.

— До сих пор только вы ему и вредили, Дафния.

— Неправда.

— Не будем спорить, у нас для этого нет времени. Теперь-то вы уже знаете, что вы ему не родственница?

— Ну и что же? Все равно я его люблю. Я росла в его доме как дочь, я ухаживала за ним, а. теперь он стал стареньким и нуждается в заботе и уходе. Разумеется, я буду всячески его оберегать от всяких неприятностей.

— Офицерам известно, что он находился в соседнем помещении?

— Думаю, что нет.

— Значит, вы им про это ничего не говорили?

— Боже упаси, нет!

— Из их вопросов не явствовало, что они догадываются об этом?

— Нет.

— Известно ли вам, что он ездил на машине Ральфа Экзеттера..

Она с вызовом посмотрела ему в глаза, глубоко вздохнула и сказала «нет».

— Олл райт,— нахмурился Мейсон.— Я вижу, игра продолжается. Вы стараетесь водить меня за нос, чтобы выгородить дядюшку. Теперь я вам кое-что объясню. Я представляю вас. И я постараюсь, чтобы с вас сняли подозрение в данном убийстве. Я не представляю вашего дядю и никого другого, помимо вас. Я прибегну к любой законной и этичной стратегии, которая мне известна. Это мой долг. Вы меня понимаете?

— Да.

— Вам придется здесь еще остаться на некоторое время.

— Я уже стала привыкать.

Мейсон поднялся, собираясь уходить.

Неожиданно ее пальцы схватили его за руку.

— Пожалуйста, мистер Мейсон, поймите, что я могу с этим смириться. Я молода и вынослива. Я стерплю многое. Но если бы дядя Горас угодил в такую камеру, если бы на его окнах была решетка, а у дверей дежурил бы часовой и все такое прочее, он бы окончательно помещался.

Мейсон улыбнулся.

— Дафния, я защищаю вас, адвокат не в состоянии иметь более одного подзащитного. Вам необходимо привыкнуть к этому.

— А я защищаю дядю Гораса. Вы тоже должны привыкнуть к этому!

Мейсон усмехнулся.

— К сожалению, я давно уже это понял, а вот вы не хотите понять, что оказываете своему дядюшке поистине медвежьи услуги.

В конторе Перри Мейсона ждал Пол Дрейк с важным донесением. В мотеле «Северные огни» действительно была зарегистрирована машина из Невады. Ее владелец назвался Гарвеем Майлсом из Карсон-Сити, но машина-то была записана на Стэнди Фриэра из Лас-Вегаса.

— Получил сведения?

— На Фриэра? Да. «Майлс» вроде бы просто имя, а Фриэр — сборщик.

— Сборщик?

— Да, к его услугам прибегают, когда какой-нибудь проходимец пытается уклониться от уплаты карточного или другого долга.

— Методы?

— Поскольку подобного рода долги в большинстве штатов не признаются законными, методы Фриэра тоже являются нелегальными, но, как мне сказали, в высшей степени успешными. Так вот, если Экзеттер задолжал многим из этих людей, в том числе большую сумму этим парням из Лас-Вегаса, а Фриэр нашел его и подсказал, что Горас Шелби занимает номер 21 в мотеле «Северные огни», то можно не сомневаться, что Экзеттер отправился туда, чтобы вытрясти из Шелби деньги. Во всяком случае, я так себе это представляю.

Мейсон задумался, потом сказал:

— Что ж, Пол, это похоже на истину. Какие-то парни из Невады следили за санаторием «Гудвилл». Им не терпелось поговорить с врачом, назначенным судом. Это означает, что игрокам надоело ждать и что они решили сами поторопить события. Они могли обнаружить, когда Горас Шелби уехал из санатория и куда направился. Потом они сообщили Экзеттеру, что не намерены дожидаться смерти Гораса Шелби, что дело Экзеттера раздобыть деньги, иначе... После этого сборщик поехал посмотреть, что делает Экзеттер, и, если бы тот не справился с заданием, он мог с ним расправиться.

— Вполне возможно,— согласился Дрейк,— такие сборщики прибегают к крайним мерам, дабы держать в страхе остальных должников. Если распространяются слухи, что какой-то злостный неплательщик внезапно преставился, остальные начинают шевелиться. Правда, обычно они начинают с того, что избивают нерадивого до потери сознания...

Мейсон снова задумался.

— Знаешь, Пол, жюри может поверить в такую версию. Возможно, что я сам ее приму.

Глава 16

Марвин Мошел, один из заместителей окружного прокурора, обратился к судье Линдену Кайлу, который только что поднялся на свое место.

— Могу ли я произнести вступительное слово, ваша честь?

— На предварительном слушании такое не принято,— сказал судья.

— Я знаю, ваша честь, но цель моего вступительного слова заключается в том, чтобы суд разобрался в сущности показаний, которые будут принесены, и увязал их з единое целое.

— Мы не возражаем,— сказал Мейсон.

— Говорите, но покороче. Не думайте, что судья без ваших разъяснений не сумеет разобраться в сути показаний.

— Хорошо, я изложу суть дела в коротеньком резюме,— сказал Мошел.— Обвиняемая, Дафния Шелби, вплоть до недавнего прошлого считала себя родной племянницей Гораса Шелби, человека 75 лет. Она вела себя как племянница Шелби и, как покажут свидетели, снискала его полное доверие и намеревалась материально обогатиться из-за этого родства. Но вот к Горасу Шелби приехали в гости его сводный брат Борден Финчли с женой, Элиной, и приятелем. Они были поражены тем, что узнали, а именно, насколько этой молодой особе удалось втереться в доверие к Горасу Шелби и подчинить его себе.

— Одну минуточку,— прервал его судья.— Вы сказали, что обвиняемая считала себя племянницей Гораса Шелби?

— Совершенно верно, ваша честь. Сейчас, с вашего разрешения, я перехожу к этому моменту.

— Пожалуйста, суд крайне заинтересован в столь необычной ситуации.

— Финчли посоветовали, чтобы обвиняемая уехала на три месяца, сказав, что за время ее отсутствия они позаботятся о Горасе Шелби и займутся домашним хозяйством. Обвиняемая нуждалась в отдыхе, мы должны с этим согласиться, она очень ревностно относилась к своим обязанностям по уходу за человеком, которого она считала своим дядей. Обвиняемой была выдана большая сумма, чтобы она могла совершить морскую поездку на Восток, рассчитанную на три месяца, как я уже говорил. Во время ее отсутствия Финчли узнали, что Горас Шелби не только намеревался сделать ее своей единственной наследницей по завещанию, но и давал ей огромные деньги.

Выражайтесь точнее, что вы называете «огромными деньгами»? — спросил судья.

— Чек на 125 тысяч долларов, именно этот шаг Гораса Шелби принудил чету Финчли принять законные меры защиты.

— На сколько? — переспросил судья.

— 125 тысяч,— повторил Мошел.

— Была ли эта женщина его племянницей?

— Нет, ваша честь. Между ними не существовало кровного родства. Она была дочерью экономки Гораса Шелби, появившейся в результате мимолетной связи на другом конце континента. Однако я должен указать, что обвиняемая была абсолютно уверена, что Горас Шелби ее дядя. Он сам приучил ее к этой мысли.

— А мать?

— Ее мать умерла сравнительно недавно. Она работала экономкой у Гораса Шелби почти двадцать лет. Финчли установили, что Горас Шелби впал в детство, что он совершенно неверно представляет себе свои обязанности по отношению к обвиняемой, что обвиняемая проводит политику, в результате которой этот весьма пожилой человек может оказаться без единого цента. А когда Финчли узнали, что Горас Шелби намеревается послать этой особе чек на 125 тысяч долларов, они отправились в суд и попросили назначить ему опекуна.

— Это вполне понятно,— сказал судья, с любопытством поглядывая на Дафнию.

— Когда Дафния возвратилась с Востока,— продолжал Мошел,— и узнала, что состояние, которое она рассчитывала в скором времени получить, стало для нее недосягаемым, она впала в ярость. Горас Шелби был помещен родственниками в санаторий на излечение. Дафния Шелби поступила на работу в это учреждение под другим именем и в первый же день помогла Горасу Шелби тайно бежать оттуда. Она поместила его в мотеле «Северные огни» в номере 21. С этого времени никто из настоящих родственников Гораса Шелби не слышал и не видел его. Полиция не сумела его найти... С помощью обвиняемой Горас Шелби исчез, после того как написал завещание, что оставляет ей все состояние. Более того, обманным путем, во время назначенной судом опеки, обвиняемая ухитрилась получить из банка 50 тысяч долларов со счета Гораса Шелби. Убитый, Бослей Камерон, он же Ральф Экзеттер, был. другом семьи Финчли и в качестве такового был в курсе происходящего. Кажется, Экзеттеру каким-то образом удалось выследить Гораса Шелби в мотеле «Северные огни». Свидетельские показания докажут, что обвиняемой удалось заманить Экзеттера в комнату, занимаемую Горасом Шелби, почти сразу же после того, как сам Горас Шелби уехал из мотеля.

Обвиняемая отправилась в ближайший китайский ресторан, получила пищу в картонных контейнерах и принесла все это в номер. Затем она растерла снотворные таблетки в высоком стакане, использовав вместо пестика футляр от зубной щетки, и подсыпала порошок в блюда, предложенные ей Экзеттеру. После того как Экзеттер заснул, она отсоединила трубу, по которой в комнату поступает газ. Тело Экзеттера было найдено, когда обитатели соседнего помещения почувствовали запах газа. Он к этому времени уже умер. Смерть наступила в результате отравления газом, но предварительно он был одурманен барбитуратом. Затем эта молодая женщина отправилась в отель «Холланд-Хис». Когда офицеры обнаружили ее там, она поспешно проглотила несколько таблеток снотворного того же состава, которыми был усыплен Ральф Экзеттер, рассказав офицерам неправдоподобную историю о том, как ей кто-то подсыпал таблетки в шоколад, который она пила в кафе. Очевидная цель последнего поступка была убедить офицеров в том, что кто-то третий убил Ральфа Экзеттера.

Теперь я бы хотел обратить внимание суда на то, что данное дело разбирается сейчас благодаря вынесению постановления Верховного Суда, направленного на защиту невиновных, которое невероятно усложняет обязанности прокурора и полиции. Эта молодая женщина отказывается нам помогать. Она отказывается отвечать на любые вопросы, если при этом нет ее адвоката. Ее адвокат посоветовал ей не делать никаких заявлений по ключевым моментам следствия, и в результате нам не оставалось ничего иного, как передать дело в суд с теми немногими данными, которыми мы располагаем. Мы в данное время намерены только показать, что было совершено преступление и что у нас есть серьезные основания полагать, что оно совершено обвиняемой. В этом случае суд обязан передать дело на рассмотрение в суд высшей инстанции.

Мошел опустился в кресло.

Заговорил судья:

— Если представленные обвинения подтвердятся доказательствами и окажутся убедительными, дело, без всякого сомнения, будет передано в суд присяжных. Что касается недовольства, выраженного помощником прокурора, то мы не уполномочены отменять или изменять законы, принятые вышестоящими организациями. Продолжайте слушание дела.

— Могу ли я сделать вводное заявление? — поднялся с места Перри Мейсон.

— Да, конечно, если вы того желаете, хотя это идет вразрез со всеми правилами,— буркнул судья Кайл.

Мейсон заговорил:

— Свидетельские показания докажут, что Финчли на протяжении многих лет не интересовался Горасом Шелби. Однако, когда они узнали, что мистер Шелби стал состоятельным человеком, они приехали к нему с визитом. Выяснив же, что Шелби составил в пользу моей подзащитной завещание или намеревался его составить, передав ей по нему все свое состояние, они поспешно отправили девушку на Восток и за три месяца, пока Горас Шелби находился в их руках, довели его до такого состояния, что человек пришел в отчаяние. Узнав об их намерениях отправить его в санаторий, Шелби пытается получить хотя бы часть своих денег наличными, чтобы при помощи этой суммы оспаривать дело, если они действительно обратятся в суд. Поэтому он просит мою подзащитную получить для него эти деньги.

Она пыталась это сделать, но не смогла, так как суд успел уже назначить опекуна над состоянием Шелби. Что касается тех 50 тысяч долларов, которые, как старался убедить суд прокурор, подзащитная якобы получила обманом, я должен официально заявить, что эти деньги были получены совершенно законно, благодаря моей помощи. Получив деньги, подзащитная передала большую часть этой суммы Горасу Шелби, так чтобы он имел возможность распоряжаться ими как собственными средствами. Мы намерены показать, что Ральф Экзеттер был профессиональным игроком, сильно задолжавшим другим игрокам. Финчли же, в свою очередь, был должен ему, и поэтому Экзеттер всячески нажимал на него, требуя, чтобы Борден Финчли использовал свое родство с Горасом Шелби и получил от него немедленно деньги. Мы намереваемся показать, хотя бы с помощью косвенных улик, что Ральф Экзеттер узнал, где находится Горас Шелби, и стал требовать от последнего значительную сумму денег, угрожая, что в противном случае вернет его в санаторий.

Мы намерены доказать, что Шелби растер несколько таблеток снотворного, которые ему дала подзащитная, подсыпал их в кушанья Экзеттера с единственной целью вырваться из когтей своих слишком заботливых родственников. Мы убеждены, что после того, как наша подзащитная уехала к себе в отель, и после того, как Горас Шелби тоже уехал, в помещение, где спал одурманенный Ральф Экзеттер, проник кто-то еще и разъединил газовую трубу.

— Вы можете это доказать? — спросил заинтересованный судья.

— Мы можем это доказать,— сказал Мейсон.

Судья Кайл несколько минут оставался в задумчивости, потом повернулся к Мошелу:

— Ну что же, представьте свои доказательства.

Мошел вызывал одного свидетеля за другим. Приводимые ими косвенные доказательства выглядели довольно неубедительно.

Доктор Тиллман Бекстер, опознав Дафнию, рассказал, как она обратилась к нему в поисках работы и как помогла убежать Горасу Шелби.

Состояние последнего он описал медицинскими терминами. По его словам, у Шелби была первая стадия «сенильной деменции», но суд поручил доктору Грант-ланду Олму освидетельствовать состояние Гораса Шелби как раз в тот день, когда того вывезли из санатория.

Доктор Бекстер заявил, что он не сомневался, что его диагноз подтвердит столь маститый психиатр, и что действия Дафнии помешали узнать, каково действительное состояние Гораса Шелби, и прервали только что начатый курс лечения.

Лейтенант Трэгг описал, как был найден Ральф Экзет-тер, который также известен под именем Бослея Камерона. Далее было сообщено о том, как стеклянный стакан был кем-то использован в качестве ступки, чтобы растереть в нем футляром от зубной щетки таблетки снотворного. Впоследствии обвиняемая приняла несколько таблеток такого же лекарства, как раз в тот момент, когда к ней в отель явился ее адвокат с целью предупредить ее о неизбежном визите полиции.

Лейтенант Трэгг с явным удовольствием обрисовал, как происки обвиняемой были разоблачены ее же собственным адвокатом, который распорядился посадить ее в ванну с ледяной водой, перед тем громко объявив, что вода будет теплой.

После Трэгга выступил фармацевт из аптеки близ мотеля «Северные огни». По его словам, обвиняемая в тот самый день заходила в аптеку и приобрела зубную щетку, зубную пасту, щетку для волос и расческу, пачку безопасных бритв, крем для бритья и небольшой пакет из пластика, куда это можно было уложить. Она объяснила, что ее дядя потерял весь свой багаж, поэтому она ему все это покупает.

Официантка из китайского ресторана узнала Дафнию, которая брала несколько блюд. Их положили в картонные коробки, чтобы она смогла их отнести своему дяде, который, со слов обвиняемой, очень любил блюда китайской кухни.

Официантка добавила, что, пока Дафния ожидала, чтобы ей все запаковали, она очень волновалась.

Мейсон слушал показания свидетелей, выказывая праздное любопытство, как если бы это относилось к совершенно неинтересному для него делу, все показания не содержали ничего существенного. Он даже не потрудился подвергнуть перекрестному допросу ни одного из этих людей, пока лейтенант Трэгг не был вызван вторично на возвышение для дачи окончательных показаний.

Тогда Мейсон поднялся и дружески улыбнулся офицеру.

— Вы говорите, что труба, подающая газ к газовой печке, была отсоединена?

— Да.

— И вы считаете, что это было сделано уже после того, как покойный потерял сознание, наглотавшись барбитуратов?

— Как офицер следственной группы, я считаю это вполне логичным объяснением. Данные вскрытия подтвердили правильность моих заключений. Я принял во внимание, что отвинтить такую трубу сразу невозможно, и вряд ли можно предположить, что Экзеттер сидел бы сложа руки, пока делались подобные приготовления.

— Если это только не было самоубийством,— сказал Мейсон.

Лейтенант Трэгг торжественно улыбнулся.

— Если бы он покончил с собой, мистер Мейсон, -тогда при нем имелось бы орудие, а когда такого на месте происшествия не оказывается, мы не принимаем в расчет теорию самоубийства.

— Орудие? — переспросил Мейсон.

— Да, небольшой гаечный ключ. Газовая труба была присоединена к печке прочно, чтобы не было утечки, так что ключ понадобился, чтобы ослабить трехдюймовую секцию соединительной трубы. В комнате никакого гаечного ключа не было.

— Ах, так,— с вежливой улыбкой сказал Перри Мейкон,— я как раз собирался перейти к этому, лейтенант. Вы буквально предвосхитили мой вопрос. Так вы говорите, что для того, чтобы ослабить секцию трубы, потребовался бы гаечный ключ?

— Да, конечно.

— Во избежание утечек газовые трубы, как правило, свинчиваются очень плотно?

— Да.

— Чтобы разъединить их, необходимо значительное усилие. Не так ли?

Трэгг избежал ловушки.

— Не такое уж значительное, во всяком случае, молодая, здоровая женщина справится с подобной задачей, если вы это имеете в виду.

— Нет, лейтенант, я не это имею в виду. Дело в том, что гаечный ключ должен удерживать трубу достаточно крепко, чтобы отвинтить ее в месте присоединения.

— Совершенно верно.

— У гаечных ключей имеются губки с острыми краями. Так?

— Так, сэр.

— И именно по следам, оставленным острыми краями инструмента, вы и узнали, что газовую трубу отвинтили гаечным ключом.

— Да, сэр.

— Сфотографировали ли вы эти следы на трубе, лейтенант?

— Фотографировать их?

— Разумеется.

— Нет, сэр, чего ради я бы стал их фотографировать?

— В таком случае, вы вывинтили эту секцию трубы, чтобы представить ее в качестве вещественного доказательства?

— Да нет же! Выходил газ, так что мы как можно скорее привинтили трубу на прежнее место.

— Но вы заметили отметки на трубе?

— Да, сэр.

— Подумали ли вы, лейтенант, что они могут оказаться крайне важными?

— Ну, конечно. Они доказали, что злоумышленник прибег к помощи гаечного ключа, чтобы отвинтить трубу.

— Исследовали ли вы отметины под микроскопом?

— Нет.

— Под увеличительным стеклом?

— Нет, сэр.

— Вы ведь знаете, лейтенант, что в случае, когда используют нож, щипцы, а также стамеску, отвертку или сверло, то на дереве или на металле остаются характерные следы. Так что можно безошибочно узнать инструмент, которым действовали?

— Разумеется, это всем известно.

— Обратили ли вы внимание на то, что на следах, оставленных на газовой трубе, имеется особая отметка, показывающая, что одна из губок ключа или надломлена, или затупилась?

По лицу лейтенанта Трэгга было видно, что он неожиданно понял, куда гнет Перри Мейсон; и оценил всю важность вопроса.

— Мы не меняли трубы,— сказал он,— она находится на прежнем месте.

— Но ее привинтили, и печка действует?

— Да, сэр.

— И до сих пор вы не знаете, есть ли на следах, оставленных гаечным ключом на трубе, характерные отметины, которые дадут нам возможность опознать ключ?

Лейтенант с явно смущенным- видом заявил:

— Должен признаться, мистер Мейсон, что в вашем вопросе имеется рациональное зерно. Нет, я этого не выяснил. И мне думается, что правильнее всего будет обследовать эти следы под микроскопом. Я стараюсь всегда быть вполне справедливым. Расследование преступления часто становится научным вопросом. Я допустил оплошность, мне действительно следовало осмотреть эти отметины хотя бы через лупу и -непременно сфотографировать их.

— Огромное вам спасибо, лейтенант, за крайне ценное заявление. С вами приятно работать, вы исключительно добросовестный человек... Дальнейших вопросов не имею.

Судья Кайл сказал:

— Ну что же, джентльмены, за сегодня мы много сделали. Полагаю, что завтра нам для решения этого дела хватит двух часов.

— Думаю, что да,— сразу же согласился помощник прокурора.

После этого судья произнес привычную фразу. Суд был отложен до 9.30 следующего дня.

Глава 17

Вернувшись в контору, Мейсон увидел у себя в кабинете Пола Дрейка. Он пришел рассказать о Горасе Шелби.

— Он себя чувствует превосходно. Разгуливает по Энсенаде, греется на солнышке, и уверенности у него, видно, прибавилось, да и вид стал куда более здоровый.

— С ним никто не разговаривал?

— Специально — нет, но один их моих ребят вовлек его в беседу, когда тот прогуливался по молу, и он уверяет, что Шелби совершенно здоров во всех отношениях.

Мейсон вздохнул.

— Олл райт, думаю, что теперь он перенесет еще один удар.

— Ты туда поедешь?

— Поеду... Сначала долечу до Сан-Диего, в Тихуане пересяду на «Франсис-Муноз» и... Одним словом, распорядись, чтобы твой парень искал меня, мы встретимся перед мотелем.

— Будет сделано.

— Тем временем я должен быть спокоен, что ты. тут не упустишь ни Бордена Финчли, ни его прекрасную Элину. Они должны находиться под наблюдением непременно. Направь, если это необходимо, двоих или троих оперативников с машинами.

— Уже все сделано.

— Ну и чем занимаются Финчли?

— Живут нормально. Ездили в суд на заседание, затем вернулись домой.

— Наблюдай за ними особенно тщательно. Надеюсь на тебя, Пол. А мы с Деллой уезжаем в Энсенаду. Пошли, Делла.

— Без обеда? — спросила Делла.

— Обед будет восхитительным, настоящий черепаховый суп, жареные куропатки, отбивные из дикой оленины, коли ты их любишь... прекрасное вино «Санго Томас».

— Короче говоря, мы обедаем в Мексике?

— Совершенно верно... Ну, не мешкай... Чем скорее мы отправимся, тем лучше.

Делла Стрит вздохнула:

— Вот и попробуй соблюдать диету. В Энсенаде никак не ограничишься кусочком овечьего сыра и стаканом апельсинового сока...

Ее палец привычно набирал номер на диске аппарата.

Мейсон снова повернулся к Полу Дрейку.

— Послушай, Пол, ты сумел бы отвинтить кусок трубы гаечным ключом, но предварительно обернув его кусочком замши, чтобы не оставалось следов?

— Я видел, как это делается.

Мейсон протянул детективу кусок трубы.

— Поручи своему парню в «Северных огнях» отвинтить ту секцию трубы, которая примыкает непосредственно к печурке, и заменить ее этим куском.

Пол Дрейк взял в руки трубу.

— Это подойдет?

— Подойдет, не сомневайся. Все было измерено самым тщательным образом.

Дрейк стал медленно поворачивать кусок.

— О, да на нем следы гаечного ключа, а вон тут какие-то вмятины. Наверно, на инструменте была зарубка.

— Совершенно верно.

— Послушай, Перри, но ведь это подмена вещественного доказательства!

— Доказательства чего?

— Ты прекрасно знаешь чего. Убийства. Преднамеренного или нет, но убийства.

— Тщательно спрячь ту секцию трубы, которая в настоящее время находится в газопроводе. Смотри, чтобы нигде не осталось твоих отпечатков. Не забудь обернуть трубу замшей, чтобы она сохранилась точно в таком виде, как сейчас. Сразу же отвези твой трофей в тюрьму, сдашь там на хранение. А как только Трэгг потребует, отдашь ему.

— И все же это сокрытие улики!

— Сокрытие улики, ты тут мне наговоришь! Улику-то мы сохраняем, если хочешь' знать, причем такую, о которой Трэгг думать не думал. Так что шевелись, все надо проделать до того, как кто-нибудь вспомнит про такую возможность.

Дрейк вздохнул.

— Ох, и отчаянный же ты человек, Перри! Ни один адвокат не решился бы на такие трюки, которые ты придумываешь. Говорю это тебе с полной ответственностью. А ведь я со многими работал.

— Так ты немедленно объяснишь своему оперативнику суть задания?

Дрейк кивнул.

— Повторяю, немедленно. От этого очень многое зависит. Мне нужно, чтобы это было проделано в течение часа, пока Трэгг докладывает, как проходило заседание в суде.

Делла сообщила:

— Нас будет ожидать самолет, задержки не будет ни на секунду.

— Пошли,— скомандовал Мейсон.

— Мы вернемся сегодня вечером?

— Конечно, утром же назначен суд.

Глава 18

Такси остановилось перед мотелем «Каса де Мана-ка».

Мейсон помог Делле Стрит вылезти из машины и расплатился с водителем.

— Ждать не надо? — спросил тот.

— Не надо,— улыбнулся адвокат.— Большое спасибо, грасиас.

Водитель поблагодарил Мейсона за чаевые, завел мотор и уехал.

Мейсон и Делла Стрит остались стоять в том месте, где он их высадил.

Вдруг они услышали свист из стоящей неподалеку машины. Это подавал сигнал поджидавший их оперативник Пола Дрейка, Инскип.

Мейсон и Делла Стрит подошли к нему.

— Пятый номер,— сказал Инскип,— он там.

Адвокат попросил:

— Обождите нас здесь, Инскип. Потом довезете до аэропорта, и на этом ваше задание закончится.

Адвокат с Деллой прошли под банановыми деревьями мимо конторы, затем по длинному коридору до двери с номером пять.

Мейсон постучался.

Никакого ответа. Внутри ничто не шевельнулось.

Мейсон постучал вторично.

Дверь слегка приоткрылась.

Мейсон увидел взволнованное л^цо и улыбнулся.

— Мистер Шелби, я — Перри Мейсон, а это моя секретарша Делла Стрит. Мне кажется, пришло время нам с вами поговорить.

— Вы... вы... Перри Мейсон?

— Точно.

— Но как вам удалось... впрочем, это к делу не относится... Входите.

Шелби распахнул дверь.

— Я собирался укладываться спать,— сказал он извиняющимся тоном.

Мейсон ободряюще похлопал его по плечу, прошел в номер и присел на краешек постели. Делла Стрит уселась на тяжелый стул с кожаным сиденьем. Горас Шелби расположился на другом стуле.

— Для вас это было долгое и изнурительное сражение,— сказал Мейсон.

Шелби кивнул.

— Вы адвокат, представляющий Дафнию?

— Да.

— Бедняжка...

— У нее крупные неприятности.

Шелби поднял голову.

— У нее неприятности?

— Точно так.

— Почему? Она не должна иметь никаких неприятностей!

— Знаю.

— Неприятности какого рода?

— Ее судят за убийство Ральфа Экзеттера.

На лице Гораса Шелби отразились удивление, испуг, злоба.

— Вы сказали — за убийство?

— Да. За убийство.

— Ральф Экзеттер,— с негодованием произнес Шелби,— дешевый вымогатель, игрок и нахал. Так он умер?

— Да, он мертв.

— Вы говорите, что это убийство?

— Да.

— Кто его убил?

— Полиция говорит, что Дафния.

— Она не могла бы это сделать.

— Полиция так не думает.

— Где его убили?

— В номере 21 мотеля «Северные огни».

Шелби долго молчал, что-то обдумывая,

Делла Стрит незаметно вытащила из кармана свой блокнот для стенографирования и принялась делать заметки.

Наконец Шелби сказал:

— Что ж, мне думается, я должен держать ответ.

— Ответ? — спросил Мейсон.

— Если его нашли мертвым в той же комнате, которую занимал я, значит, я его убил.

— Каким образом?

— Дал ему повышенную дозу снотворного,— сразу же ответил Шелби.

— А не расскажете ли вы мне все по порядку?

— Рассказывать-то нечего. Я прошел через ад, мистер Мейсон, через самый настоящий ад.

— Мне кое-что известно про ваши переживания.

— Всего вы не знаете. Вы же рассматриваете все это с точки зрения совершенно здорового и психически уравновешенного человека. Я же, к сожалению, далеко не молод, а порой замечаю за собой рассеянность, забывчивость. Временами я чувствую себя превосходно, а временами бываю каким-то вялым, сонным. Я не реагирую так, как следовало бы. Я засыпаю под чужие речи. Да, да, я не юноша!

Но с другой стороны, я не рамолик... Я вполне в состоянии позаботиться о себе. Я прекрасно знаю, как мне следует поступать с моими деньгами, что мне выгодно, а что нет. Я хочу сам заниматься бизнесом. И вы не можете себе представить, что чувствует человек, когда все это отнимают, оставляют без центовой монетки в кармане, лишают буквально всего, заставляют подчиняться другим лицам, смиряться с бесконечными уколами, с тем, что тебя привязывают к койке. Я не согласился бы пройти снова через эти муки.'

Мейсон сочувственно кивнул головой.

— Дафния вырвала меня из этого кошмара, дай ей Бог всего хорошего в жизни. Она привезла меня в эту комнату мотеля «Северные огни».

— Что было потом?

— Она велела мне сидеть тихонько, никуда не вылезать, сама же отправилась за пищей.

— Ну и привезла ее?

— Да, она сходила в китайский ресторан и принесла оттуда кое-какие китайские блюда.

— Дальше?

— После того как она ушла, раздался стук в дверь. Сперва я решил не отвечать, но стук повторился, а мне не хотелось привлекать внимание к своему убежищу, не открывая двери. Я открыл ее. На пороге стоял Экзеттер со своей отвратительной масляной улыбкой. «Я войду, Горас»,— сказал он и буквально оттеснил меня в сторону, силой ворвавшись в помещение.

— Говорите все, не пропуская подробностей. Меня крайне интересует личность Ральфа Экзеттера,— сказал Мейсон.— Так что же было?

— Повторяю, Экзеттер ворвался в комнату и без обиняков заявил, что он распоряжается моим будущим, что, если я заплачу ему 125 тысяч долларов, он отпустит меня на все четыре стороны и позаботится о том, чтобы Борден Финчли с супругой исчезли с моего пути, так что я смогу свободно распоряжаться остальными моими деньгами. Но если я не пожелаю с ним «поделиться», то он немедленно передаст меня в руки властей, покажет под присягой, что я совершенно невменяем, так что до конца дней своих я буду находиться в санатории под воздействием наркотиков, да еще привязанным к койке.

— Продолжайте.

— Вы не представляете себе, что я почувствовал, мистер Мейсон. Если бы я до этого не побывал в «Гудвилле», я бы поднял его на смех, подошел бы к телефону и вызвал полицию. Но в подобной ситуации никто бы не принял моих слов всерьез. Меня считали ненормальным. Я был в отчаянии.

— Что вы сделали?

— Дафния дала мне несколько таблеток снотворного на тот случай, если я не смогу без этого заснуть. Я пошел в ванную, бросил несколько штук в стакан, вернулся обратно к Экзеттеру, надеясь, что мне удастся подсыпать их ему в еду или в питье. Экзеттер буквально играл мне на руку. Когда я вернулся он разглядывал китайские блюда, оставленные Дафнией. Он спросил у меня: «У вас найдется тарелка, куда бы я мог положить эту снедь?» Я ответил, что у меня есть несколько палочек, что это остатки того, что у меня было на ужин. Он потребовал палочки.

Я позабыл сказать, что таблетки я растолок, использовав для этого футляр от зубной щетки. Ну и вот в тот момент, когда Экзеттер занимался палочками, мне удалось всыпать снотворное в еду. Наверное, он был очень голоден, потому что съел все до капельки.

Я сказал ему, что постараюсь обдумать, как достать требуемую сумму. В принципе я не возражаю, но такие деньги в кармане не лежат, нужно все организовать, тем более что надо мной учреждена опека. Снотворное подействовало на него почти сразу же. Через несколько минут он растянулся на моей кровати,, зевнул и погрузился в крепкий сон.

— Что вы тогда сделали?

— Вымыл картонки, в которых Дафния принесла еду, вышел из номера, сел в машину и поехал в отель «Хол-ланд-Хис», где мне посчастливилось снять номер рядом с комнатой Дафнии.

— Почему вы взяли его машину?

— У меня не было другого выхода, чтобы раздобыть машину, я должен был выйти на перекресток и долго стоять в ожидании проходящего мимо такси. А это было опасно. Днем я испытал это удовольствие,

— Куда вы ездили на такси?

— Поехал в город, на Центральный вокзал. Потом решил, что разумнее ехать в аэропорт. У меня были деньги, и я хотел взять напрокат машину. В районе аэропорта есть несколько бюро прокатных машин, как вы, наверное, знаете. Но ни в одном из них мне не дали машину, поскольку у меня не было с собой водительских прав.

— Разве у вас их нет?

— У меня вообще не было никаких документов, да и вещей, кстати, тоже. Дафния купила мне пижаму, зубную щетку, туалетные принадлежности и кое-какие мелочи, вот и весь мой багаж.

— Что же вы сделали?

— Доехал автобусом до Эль-Мирара и четыре квартала прошел пешком к мотелю.

— Продолжайте, что произошло после того, как вы приехали в отель «Холланд-Хис»?

— Дафния сидела в моей комнате, она не слышала, как к ней кто-то постучался. Она повесила специально на двери надпись «Не беспокоить», но допустила ошибку, заперев комнату изнутри на задвижку, так что ее посетители сразу же узнали, что она дома. Ей необходимо было что-то быстро предпринять. Она проглотила остальные таблетки, которые оставались у меня, скинула с себя одежду, надела ночную сорочку и легла в постель. После этого она поднялась, чтобы отпереть дверь. Девочка рассчитывала, что она как-то протянет время, пока не начнет действовать снотворное... Так или иначе, но она дала мне возможность незаметно скрыться.

— Что же вы сделали после этого?

— Дафния довела дело до конца. Мне же пришлось немного подождать, чтобы не натворить глупостей. Я положил все то, что она мне купила, в пакет, спустился вниз в холл и расплатился, после чего вывел из гаража машину Ральфа Экзеттера и доехал до Сан-Диего. Там я оставил ее на официальной стоянке, провел ночь в мотеле, утром пошел на склад подержанных машин, где никого не интересуют формальности вроде водительского удостоверения, если человек располагает необходимой суммой денег, и приобрел себе подержанную машину.

Мне хотелось уехать куда-то подальше, в Мексику, это конечный пункт, далее требуется туристическое удостоверение, а чтобы его получить, надо предъявить соответствующие документы.

— Правда ли, что Дафния дочка вашей экономки?

Шелби посмотрел прямо в глаза адвокату:

— Правда. Но кроме того она и моя дочь.

— Что???

— Я сказал вам чистую правду. Я хотел жениться на матери Дафнии, но она не была разведена и не могла добиться развода. Потом мой брат с женой погибли при автомобильной катастрофе, ну я и воспользовался этим, чтобы представить Дафнию как свою племянницу. Но, конечно, Борден Финчли знал, что это не так, поэтому я сказал ему, что она дочь моей экономки, которая поступила ко мне на работу уже беременной, когда я приехал с Востока. Борден Финчли никогда не питал ко мне никаких родственных чувств, так же как и я к нему. Он даже не знал о моем финансовом положении. Полагаю, именно Ральф Экзеттер сообщил ему о том, что я довольно состоятельный бизнесмен. Борден сильно задолжал Экзеттеру, проиграл ему огромную сумму в карты. Экзеттер стал на него нажимать, требуя эти деньги. И тогда они все втроем приехали ко мне, так сказать, на разведку.

Это был первый визит Бордена и его жены за двадцать с лишним лет. Начали они с дьявольского плана отделаться от Дафнии, а потом принялись меня всячески изводить и раздражать, пока не довели меня до черт знает какого состояния.

Вы даже не представляете, как они издевались. Ну а под видом лекарств они начали накачивать меня наркотиками, да так, что у меня в голове вскоре все перемешалось... Ну да хватит об этом. Теперь я снова стал самим собой. Я вернусь и не побоюсь ответить за то, что я сделал. Если Ральф Экзеттер действительно умер от слишком большой дозы снотворного, которое я подсыпал ему в еду, пусть меня за это накажут. Но я-то просто старался усыпить его, чтобы суметь удрать из этого мотеля. Клянусь вам, это так!

Мейсон улыбнулся.

— Снотворное его не убило. Кто-то отвинтил газовую трубу, он отравился газом.

— Что? — Шелби был потрясен.

Мейсон кивнул.

Шелби подумал о чем-то несколько минут, потом сказал со вздохом:

— Боюсь, что мне придется ответить и за это. Вряд ли кто-нибудь поверит, что все произошло совсем не из-за меня.

— Полиция обнаружила, что вы уехали из мотеля на такси где-то днем. Им известно, что Дафния для кого-то покупала китайские кушанья в ресторане, ну и они решили, что для Ральфа Экзеттера, поскольку вы успели уехать.

— Я уехал и приехал. Поступив таким образом, я нарушил обещание, данное Дафнии. Она просила меня оставаться в номере, но я стремился обеспечить себе средство для спасения в случае нужды, мне хотелось иметь свою машину, на которой я мог бы свободно разъезжать повсюду.

Мейсон посмотрел на часы.

Горас Шелби еще раз вздохнул, достал из-под кровати новенький чемодан и принялся складывать в него одежду.

— О’кей,— сказал он,— через 10 минут я буду готов.

Глава 19

Суд собрался в 9.30.

Судья Кайл произнес обычную формулу:

— Народ против Дафнии Шелби.

Марвин Мошел уже стоял наготове.

— С разрешения суда, я хотел бы еще раз вызвать лейтенанта Трэгга для дачи показаний.

Лейтенант Трэгг поднялся на ступеньки.

Мошел начал:

— Вчера возник вопрос об отметках, оставленных инструментом на газовой трубе в мотеле. Вы заявили, что не использовали эту трубу в качестве улики. Скажите, лейтенант, со вчерашнего дня не произошло ли изменений в положении вещей?

— Произошло, сэр.

— Какова теперешняя ситуация?

— Сегодня утром я побывал в номере того мотеля и удалил секцию соединительной трубы. Она теперь здесь.

И лейтенант Трэгг протянул помощнику прокурора отрезок трубы.

— Мы возражаем,— заявил Мейсон,— на том основании, что это не доказано должным образом.

— Что вы под этим подразумеваете, мистер Мейсон? — спросил судья.

— Вы же сами подняли вопрос о том, что из-за того, что полиция не удалила участок трубы, они не сохранили улику! — вмешался Марвин Мошел.

— Это верно,— согласился Мейсон,— но ведь полиция не может сейчас доказать, что это та самая труба, которая была в 21-м номере в тот момент, когда было совершено убийство.

Судья Кайл махнул рукой.

— Это технические мелочи...

И повернулся к лейтенанту Трэггу:

— Было ли видно, что с этой трубой что-то делали после того, как вы ее впервые увидели, лейтенант?

— Труба была в полном порядке.

— А следы инструмента, замеченные вами в тот раз, похожи ли они на те, которые вы видите в настоящее время?

— Они выглядят совершенно такими же.

— Очень хорошо, я принимаю трубу в качестве вещественного доказательства,— объявил судья.

— Приступайте к перекрестному допросу! — бросил Мошел Мейсону.

Мейсон поднялся и подошел к лейтенанту Трэггу.

— Изучили ли вы следы, оставленные на металле трубы инструментом, через увеличительное стекло?

— Нет, сэр, поскольку я раздобыл эту трубу как раз перед тем, как отправиться в суд. Я подумал, что в случае необходимости мы можем это проделать на месте.

Мейсон достал из кармана увеличительное стекло, внимательно разглядел через него вмятины от гаечного ключа на трубе, потом передал и трубу, и стекло лейтенанту.

— Прошу вас теперь как следует вглядеться в эти следы,— сказал он.

Лейтенант 'Трэгг медленно поворачивал трубу под увеличительным стеклом, и вдруг все увидели, что он замер.

— Что-то увидели? — спросил Мейсон.

— Мне кажется,— осторожно ответил Трэгг,— что здесь имеется свидетельство того, что на одной из губок гаечного ключа существует либо раковина, либо зазубрина.

— Так что можно будет опознать тот инструмент, при помощи которого эта труба была отсоединена?

— Пожалуй,— согласился Трэгг.

— В таком случае вы признаете, что проглядели весьма существенную улику?

Трэгг заерзал на месте и довольно невнятно пробурчал, что улика теперь находится перед судом.

—. Благодарю вас,— сказал Мейсон,— у меня все.

— Обвинение кончило изложение дела,— заявил Мо-шел.

— Будет ли выступление защиты? — спросил судья Кайл.

— Защита будет выступать,— спокойно объявил Перри Мейсон.— В качестве моего первого свидетеля я вызываю Гораса Шелби.

— Кого? — подпрыгнул на месте Мошел.

— Моим первым свидетелем будет Горас Шелби,— повторил Мейсон.

— С разрешения суда, это является страшной неожиданностью для прокуратуры,— заговорил Мошел,— могу ли я попросить сделать перерыв на 15 минут? Я намерен доложить о ходе событий лично окружному прокурору.

— Хорошо, я даю вам эти 15 минут,— сказал судья Кайл,— ибо дело и правда принимает неожиданный поворот.

Когда судья вышел из зала, Мейсон повернулся к Дафнии.

— Дафния,— сказал он,— вам необходимо приготовиться к шоку. Я не стану вам больше ничего говорить. Пусть это явится для вас сюрпризом... Они станут следить за вашей реакцией. Пускай все увидят ваше удивление.

— Вы и вправду вызываете сюда дядю Гораса в качестве свидетеля?

Мейсон кивнул.

— Ох, не делайте этого!

— Почему?

— Потому что они схватят его и снова упрячут в тот ужасный санаторий. Они...

— Вы, наверное, считаете меня новичком в подобных делах, Дафния? Я заставил трех врачей-психиатров обследовать мистера Шелби, один из них это сделал вчера поздно вечером, двое других сегодня утром. Ваш дядя спокойно спал. Он превосходно себя чувствует. Все трое нашли его абсолютно здоровым во всех отношениях, никаких психических отклонений от нормы у него не обнаружено, вы не представляете, как это его обрадовало. Эти врачи-специалисты — звезды в своей области. Самое большое, что Борден Финчли мог представить в пользу своего заявления, было заключение обычного терапевта и того типа, который заведует санаторием. Кстати, им вплотную занялся доктор Олм, и я сильно сомневаюсь, чтобы «Гудвилл» просуществовал больше недели. Ну а мистера Шелби обследовали специалисты и признали его нормальным.

— Господи, до чего же я рада! Вы даже не представляете!

— Вы его любите, да?

— Я его и уважаю и восхищаюсь им, мистер Мейсон.

— Ну что же, Дафния, мы подождем несколько минут, а потом, как мне кажется, положение начнет изменяться к лучшему. Посидите здесь, Дафния, и ни с кем не разговаривайте. Я вернусь через пару минут.

Мейсон двинулся к тому месту, где сидел Пол Дрейк.

— Ну как, твои люди следят за всеми объектами?

Дрейк кивнул.

— Ты должен знать, что делаешь, Перри.

Мейсон рассмеялся.

— Скажи, у меня уверенный вид?

— Такой, как будто у тебя на руках все четыре туза.

— Это замечательно. В действительности у меня лишь пара двоек, при помощи которых я рассчитываю сорвать банк.

— И знаешь, Перри, я почти не сомневаюсь, что у тебя это получится!

— Будем надеяться.

Вдруг в зал энергичными шагами вошел Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, и Мошел сразу же позвал его на совещание.

— Видишь, что я имел в виду? — засмеялся Мейсон.— Мошел позвонил своему шефу, и тот сразу же примчался самолично проверить, что здесь творится.

Судья Кайл вернулся на свое место, призвал суд к порядку и сказал:

— Я вижу, что сам окружной прокурор явился в суд. Вас заинтересовало дело, мистер Бюргер?

— Весьма, ваша честь. Я намерен следить за развитием событий с большим вниманием.

— Могу ли я спросить почему?

— Потому что, если обвиняемая не убила Ральфа Экзеттера, тогда это сделал Горас Шелби. И я намерен проследить за тем, чтобы все законные нормы были соблюдены и мы не оказались в таком положении, когда не сможем привлечь к уголовной ответственности Шелби.

— Очень хорошо,— сказал судья,— продолжайте, мистер Мейсон. Попросите мистера Шелби подняться на возвышение.

Шелби присягнул, ободряюще улыбнулся Дафнии и занял свидетельское место.

— Одну минуточку, ваша честь,— заговорил Гамильтон Бюргер.— Прежде всего я хочу предостеречь этого свидетеля, что он подозревается в причастности к убийству либо как действующий самостоятельно, либо как соучастник обвиняемой Дафнии Шелби. Я хочу его предупредить, что все, сказанное им в дальнейшем, может быть использовано против него.

Мейсон поднялся с кресла.

— Ваша честь, я возражаю против этого явного нарушения норм судебной практики, ибо расцениваю слова окружного прокурора как явную попытку запугать свидетеля защиты в такой мере, чтобы он отказался от дачи показаний.

— Далее,— повысил тон Гамильтон Бюргер,— я возражаю против того, чтобы этот свидетель давал показания на том основании, что он страдает заболеванием, называемым «сенильной деменцией».

Мейсон ответил с улыбкой:

— Я бы хотел, чтобы окружной прокурор, если он действительно уверен в неправоспособности Гораса Шелби, на минуту задумался о характере собственных действий. Зачем же было его предупреждать о том, что все, сказанное им в дальнейшем, может быть использовано против него?

Судья Кайл улыбнулся, затем повернулся к свидетели).

— Суд желает задать вам несколько вопросов, мистер Шелби.

— Да, сэр.

— Вы понимаете, что это зал судебных заседаний?

— Да, сэр.

— Тогда зачем вы здесь?

— Я вызван сюда в качестве свидетеля защиты.

— Вы были объявлены неправоспособным судебным решением этого округа?

— Это не так. Меня осадили жадные родственники, которые без моего ведома давали мне наркотики, отправили меня в так называемый санаторий вопреки моей воле и даже привязали ремнями к койке. Мне известно, что суд, вынесший решение об учреждении опеки, позднее поручил врачу-специалисту обследовать меня.

Наступила очередь давать объяснения Перри Мейсону.

— Должен сообщить суду, что доктор Грантланд Олм, которому суд поручил обследовать мистера Шелби, сделал это и признал мистера Шелби совершенно компетентным и психически здоровым. Два других известных психиатра также обследовали его и подтвердили заключение доктора Олма, заявив, что мистер Шелби совершенно здоров и в состоянии заниматься своими делами. Если суд желает, я могу попросить этих врачей подняться на свидетельское место.

Судья Кайл улыбнулся.

— Продолжает ли окружной прокурор настаивать на своем заявлении?

Гамильтон Бюргер шепотом посовещался с Марвином Мошелом, затем сказал:

— С разрешения суда, имеются два врача, которые подтверждают, что мистер Шелби страдает старческой деменцией.

— Два практикующих врача, не являющихся специалистами в области психиатрии,— с самым любезным видом утЬчнил Перри Мейсон,— причем в данный момент Врачебная Коллегия вообще решает вопрос о лишении доктора Бекстера звания и права заниматься лечебной практикой. Если вам хочется отнимать время суда и слушать спор трех специалистов-психиатров с этими двумя врачами общего профиля, мы можем доставить вам такое удовольствие.

Гамильтон Бюргер снова посовещался со своим помощником, затем сказал:

— Мы временно снимаем возражение, ваша честь, но мы желаем, чтобы этого свидетеля предупредили.

Судья повернулся к Горасу Шелби.

— Мистер Шелби, суд не хочет вас никоим образом запугивать, но в то же время считает необходимым предупредить вас, что в соответствии с заявлением прокурора данного округа вы можете считаться сообщником или даже основным преступником по тому делу, по которому судится обвиняемая. Поэтому суд предупреждает, что все, сказанное вами позднее, может быть использовано против вас и что вы имеете право на собственного защитника на любой стадии процесса. Скажите, представляет ли вас мистер Мейсон как поверенный?

— Только в той степени, что он доказывает мою правомочность и здравый смысл.

— Он не представляет вас в связи с возможным обвинением, которое может быть вам предъявлено по делу об убийстве Ральфа Экзеттера?

— Нет, сэр.

— Желаете ли вы иметь собственного защитника, который будет давать вам советы в отношении ваших прав, обязанностей и привилегий в связи с данным преступлением?

— Нет, сэр.

— Желаете ли вы добровольно давать показания?

— Да, сэр.

— Вы понимаете природу этого процесса?

— Да, сэр.

— Вы учитываете предупреждение суда о том, что ваши показания впоследствии могут быть использованы не в вашу пользу?

— Да, сэр.

— Понимаете ли вы, что вы не обязаны отвечать на те вопросы, которые могут вас инкриминировать?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. В таком случае, мистер Мейсон, продолжайте ваше расследование.

— Мистер Шелби, существует ли какая-нибудь родственная связь между вами и обвиняемой? — спросил Перри Мейсон.

Шелби высоко поднял голову и громко сказал:

— Да, сэр. Она моя дочь!

По задним рядам прокатился шепот. Судья постучал молотком, призывая к порядку.

— Будьте любезны объяснить, как вас следует понимать? — спросил Мейсон.

— Ваша подзащитная — дочь той женщины, которая на протяжении многих лет была у меня экономкой и которую я сильно любил,— сначала я не мог на ней жениться из-за юридических осложнений, а позже было решено оставить наши взаимоотношения такими, какими они были, но при условии, что Дафния будет называться моей племянницей. Чтобы защитить й обеспечить ее, я составил завещание, по которому, разумеется, все должно было перейти к матери Дафнии. После того как она умерла, я намеревался переделать свое завещание, объявив своей единственной наследницей дочь, но у меня все не доходили руки, пока... пока не было уже слишком поздно.

— Теперь вы составили такое завещание?

— Да.

— Оно было написано вами по вашей доброй воле, без постороннего нажима?

— Да.

— Вас содержали в санатории «Гудвилл»?

— Да, сэр.

— Добровольно или против вашего желания?

— Насильно, ваша честь.

— Что случилось?

— Дафния меня освободила.

— А что было потом?

К этому времени Дафния уже тихонько плакала, утираясь носовым платком. В зале стояла мертвая тишина, настолько все заинтересовались показаниями Шелби.

Горас Шелби подробно описал свое пребывание в «санатории», как он оттуда бежал, поселился в мотеле «Северные огни», визит Ральфа Экзеттера и его требования, каким образом он усыпил его, а потом украл машину.

Гамильтон Бюргер время от времени совещался шепотом со своим заместителем.

Наконец Мейсон повернулся к столу обвинения.

— Желаете допросить свидетеля?

Гамильтон Бюргер ответил:

— Если суд разрешит, это заявление застало нас врасплох. Сейчас уже почти полдень, мы бы просили сделать перерыв до двух часов, чтобы спланировать нашу стратегию.

— Хорошо,— сказал судья Кайл.— Объявляется перерыв до двух часов дня.

Судья Кайл вышел из зала.

Горас Шелби поспешил к Дафнии, крепко обнял ее.

Дафния плакала и одновременно смеялась.

Газетные репортеры, обрадованные драматическим поворотом событий, побежали к телефонам.

К Перри Мейсону подошел Пол Дрейк.

— Нечто странное, Перри,— сказал он тихим голосом.

— Что?

— Во время утреннего перерыва, после того как лейтенант Трэгг дал свои показания, Борден Финчли поспешил к своей машине. Он сел в нее, доехал до свободного места на площадке, густо поросшей сорняками, посмотрел во все стороны, проверяя, не интересуется ли кто тем, что он делает, достал из-под переднего сиденья гаечный ключ, вылез из машины, походил и незаметно положил инструмент в траву.

— Твой человек следил за ним?

— Да.

— Он отыскал ключ?

— Нет еще, у него не было возможности это сделать, потому что он продолжал следить за Борденом Финчли.

— А чем занят Финчли?

— Снова сел в машину и вернулся в зал заседаний, чтобы присутствовать на втором заседании.

Мейсон подошел к лейтенанту Трэггу, который разговаривал с одним из репортеров.

— Не могли бы вы уделить мне минуточку внимания, лейтенант? — спросил он.

— Конечно,— сказал Трэгг и отошел с адвокатом в угол комнаты.

Мейсон сказал:

— Сегодня утром вы довольно опрометчиво утверждали, что это была та же самая труба.

— Ох, Перри, для чего быть столь придирчивым к таким пустякам? Вы знаете и я знаю, что это одна и та же труба. Конечно, я не просидел возле нее целую ночь, формально я не могу присягнуть, что она та же самая, и я не расписался на ней, но я имел возможность опознать ее.

— Вы ошиблись,— сказал Мейсон.

Трэгг прищурил глаза.

— Что вы хотите сказать?

— Я вынул ту секцию трубы, действуя при этом при помощи замши, которую подложил под губки гаечного ключа, и заменил ее другой, на которой были следы, специально нанесенные инструментом, на одном из краев которого была сделана зазубрина.

У Трэгга вспыхнуло лицо.

— Вы понимаете, что вы говорите, Мейсон?

— Полагаю, что да.

— Вы уничтожили вещественное доказательство в деле об убийстве.

— Ничего подобного. Вот тот кусок трубы, который я оттуда забрал. Истинное вещественное доказательство. Если оно, по вашему мнению, представляет какой-то интерес для следствия, вот этот кусок. Я принял все меры предосторожности, чтобы сохранить его в целости и сохранности.

По глазам Трэгга было видно, что он не находит слов от ярости.

— Понимаете,— продолжал Мейсон с невозмутимым видом,— я все это проделал для того, чтобы тот человек, который в действительности отвинтил гаечным ключом газовую трубу, убедился, что на его гаечном ключе имеется зазубрина, которая оставила вполне ясные отметины на трубе. К вашему сведению, во время утреннего перерыва Борден Финчли побежал к своей машине, поехал на пустырь и запрятал гаечный ключ в сорняки, после чего возвратился в суд. Теперь, если я вызову Бордена Финчли в качестве свидетеля и неожиданно преподнесу ему эти улики, я сумею добиться от него необходимого признания. Но тогда Отдел Насильственных Смертей будет выглядеть' весьма бледно. С другой стороны, если вы сами приметесь за него в течение двух часов перерыва, то к началу заседания вы сумеете добиться от него признания. Вы весьма искусны в подобных делах. И в этом случае никому никогда не потребуется узнать, что труба была заменена, полиции достанутся все лавры за раскрытие преступления. Гамильтон Бюргер ликвидирует дело против Дафнии Шелби, мы станем свидетелями счастливого семейного торжества.

— Где этот пустырь? Куда он забросил свой гаечный ключ?

Перри Мейсон поманил пальцем Пола Дрейка.

— Пол, позови своего оперативника, который следил за Борденом Финчли, пусть он работает совместно с лейтенантом Трэггом.

Адвокат, повернувшись к Дафнии, улыбнулся и сказал:

— Увидимся после ленча.

Дафния, руки которой обвивали шею Гораса Шелби, посмотрела на него глазами, полными слез:

Мейсон подмигнул Делле Стрит:

— Самое время нам удалиться.

Глава 20

Когда в два часа суд возобновил свою работу, Гамильтон Бюргер поднялся и обратился к судье Кайлу:

— С разрешения суда, обвинение желает сделать весьма важное сообщение.

— Пожалуйста.

— Благодаря блестящей детективной работе полиции, в частности Отдела Насильственных Смертей во главе с лейтенантом Трэггом, убийство было разоблачено, полиция получила письменное признание Бордена Финчли.

Изложу вкратце ход событий. Борден обнаружил Ральфа Экзеттера в бессознательном состоянии. При таких обстоятельствах он был уверен, что сумеет безнаказанно разъединить газовую трубу и отравить Экзеттера, а свалить вину за это преступление на Гораса Шелби.

Своим извращенным умом он решил, что если Шелби будет казнен за убийство, то он останется единственным наследником. Однако его основной целью было отделаться от Ральфа Экзеттера и от нажима, который тот оказывал на него, требуя значительную сумму карточного долга.

Поэтому я хотел бы публично поблагодарить лейтенанта Трэгга. Прокуратура желает прекратить дело против Дафнии Шелби.

Гамильтон Бюргер опустился на место.

Судья Кайл, глаза у которого хитро поблескивали, посмотрел на Перри Мейсона.

— Со стороны защиты нет возражений?

Мейсон улыбнулся.

— Никаких, ваша честь.

Судья заявил:

— С моей стороны было бы нечестно, если бы я не констатировал, что такое решение доставило суду огромное удовольствие. Дело против Дафнии Шелби прекращено, и она освобождается из тюрьмы. Суд откладывается.

Громкие крики восторга раздались в переполненном зале. А когда судья Кайл вышел, мужчины окружили плачущую Дафнию, поздравляли ее и пожимали руку улыбающемуся Горасу Шелби.

Лейтенант Трэгг подошел к Перри Мейсону.

— Если вы когда-нибудь проговоритесь про замененную трубу, я отрекусь от всего.

— Почему? Все прошло замечательно.

— Вы чертовски умны и изобретательны, Мейсон. На этот раз вам удалось выйти сухим из воды, но не искушайте дальше судьбу!

Мейсон подмигнул лейтенанту.

— Терпеть не могу статику, Трэгг, мне как раз нравится искушать судьбу... Финчли сказал вам, как ему удалось разыскать Шелби?

— Его нашли игроки из Лас-Вегаса и поручили Экзеттеру попробовать добиться финансового соглашения. Парень из Лас-Вегаса нашел Шелби для Экзеттера, а потом умыл руки. Он не хотел вредной для игроков Лас-Вегаса гласности.

Финчли понимал, что им надо действовать как можно умнее и осторожнее. Они с женой надумали убрать из дома вещи Дафнии. Жена занималась этим, он же поехал в мотель проверить, как обстоит дело. Он нашел Экзеттера спящим после принятия большой дозы снотворного.

Финчли решил, что случай подарил ему возможность освободиться от Экзеттера и его компании. Достав гаечный ключ от своей машины, он отвинтил газовую трубу, закрыл комнату, быстро вернулся назад и велел жене обеспечить ему алиби.

Мейсон кивнул.

— Что ж, похоже на истину.

Трэгг неожиданно пожал руку адвокату.

— Спасибо за эффективную помощь!

Фотограф из газеты заснял эту сцену. К Мейсону сразу же подошел репортер.

— Что вам сказал Трэгг?

Мейсон усмехнулся.

— Лейтенант указал, что, если бы я раскрыл ему свои карты немного раньше, они бы никогда не арестовали Дафнию Шелби.

Трэгг улыбнулся адвокату.

Репортер казался огорошенным.

— Ну а почему же вы этого не сделали?

Мейсон повернулся в ту сторону, где Горас Шелби выписывал чек.

— Чтобы не лишить себя солидного заработка! — ответил он. .

Репортер рассмеялся, а фотограф запечатлел на пленке, как Мейсон принимает этот чек.