Очень храбрый и непобедимый рыцарь Амадис Гальский

Глава 41. Как рыцари привезли дам на Твердый остров и как Амадис собрал всех тех сеньоров, чтобы посоветоваться о том, что делать дальше

Итак, как вы уже слышали, флот с попутным ветром отправился в путь и через семь дней достиг гавани на Твердом острове. Жители острова очень встревожились, увидев столько приближающихся кораблей. Взяв оружие, они вышли к морю и, когда те подошли, узнали своего господина по флагам и вымпелам на верхушках мачт. Чтобы дамам было удобнее переправляться на сушу, от берега к кораблям построили деревянные мостки. Скоро они были готовы, и Ориана, королева Сардамира и другие женщины и девушки вышли из кают. Рыцари взяли их под руки и вместе с ними спустились на берег. Ориану усадили на лошадь, украшенную настолько богато, что вряд ли можно было бы еще где-нибудь увидеть что-либо подобное: это королева Брисена так позаботилась о своей дочери, отправляя ее в Рим. Королева Сардамира села на другую лошадь, а затем их примеру последовали все остальные дамы. Как ни противилась Ориана, многие рыцари пожелали идти рядом с нею пешком, и это очень ее смущало. Однако сколько ни старалась она отговорить их, они ее не слушали и отвечали, что для них очень большая честь быть рядом с нею и служить ей. Скоро все вошли в расположенную на острове крепость и повели Ориану и других девушек и женщин к башне в саду. Там уже приготовились принять их. Каждой отвели особые покои, и Амадис распорядился, чтобы им дали все, чего они только пожелают.

Хотя Амадис старался показать другим, что очень доволен одержанной победой, он все время думал о том, как поступить, когда весть об их дерзком нападении на римлян разнесется повсюду. Не было никакого сомнения, что ни король Лисуарте, ни император Патин не простят им того, что они сделали. Поэтому он решил посоветоваться с рыцарями, как быть дальше. Когда они пришли и не осталось никого, кто не явился бы, Амадис встал и, усадив рядом с собой мудрого Элисабада, которому всегда оказывал самую большую честь, сказал:

— Сеньоры, я пригласил вас собраться здесь, чтобы напомнить о том, что ваша слава разнеслась по всему свету. Каждый из вас мог спокойно и беззаботно жить на своей земле в полном довольстве и не нуждаясь ни в чем, в окружении множества людей, которые служили бы вам. Но вы предпочли вместо этого последовать с оружием в руках по тому пути, по какому ведет людей разум, уверенный в том, что на свете нет ничего выше чести и славы. Мы пришли на помощь столь достойной принцессе и этим исполнили свой долг, хотя и вызвали недовольство двух великих и могущественных государей — императора Рима Патина и короля Великой Британии Лисуарте. Что же теперь нам следует предпринять? Воистину, ничего иного, как продолжать бороться за правду и справедливость. Но как это сделать? Я собрал вас для того, чтобы вы высказали свои мысли по этому поводу.

Желая ответить ему, слово взял дон Куадраганте.

— Благородный рыцарь! — сказал он. — Нам всем понравилось то, что мы услышали от вас. У каждого из нас всегда было только одно стремление — оберегать всех, у кого не было никакой защиты, и прежде всего — женщин и девушек. Сейчас, я думаю, было бы лучше всего, если бы вы направили к королю Лисуарте послов, которые потребовали бы от него благоразумия и справедливости. Пусть они от вашего имени объяснят ему, как он виноват перед своей дочерью. Он должен поручиться, что не сделает больше с ней ничего против ее воли и не отправит ее к императору Патину. Но мы не знаем, как отнесется король Лисуарте к тому, что скажут послы. У нас нет уверенности, что он захочет поступить так, как подобает достойному человеку. Поэтому, пока наше посольство будет в пути, было бы неплохо, если бы мы обратились к нашим многочисленным друзьям и родственникам. Пусть они будут готовы, если мы их позовем, поддержать нас и помочь добиться торжества добра над злом.

Ответ дона Куадраганте очень понравился рыцарям, и они решили, что говорить больше не о чем. Сразу же условились, что Амадис известит о том, что случилось, своего отца — короля Периона. Следовало попросить короля помочь им, когда его позовут. С подобной же просьбой Амадис должен был обратиться и ко всем другим, про кого знал, что они захотят и сумеют быстро прийти к нему. Таких оказалось очень много. Это были те, ради кого в свое время он, подвергая себя большой опасности, совершил великие подвиги, чтобы отстоять их честь и принести им пользу. Аграхес должен был послать кого-нибудь или поехать сам к королю Шотландии — своему отцу. Дон Куадраганте обещал направить своего племянника Ландина за помощью к королеве Ирландии. Решили послать гонцов к своим родственникам и друзьям и другие рыцари.

После этого все собравшиеся разошлись с большим желанием исполнить то, что задумали. Договорились, что к королю Лисуарте отправятся дон Куадраганте и Бриан де Монхасте.

Глава 42. Как весть о поражении римлян и захвате Орианы дошла до короля Лисуарте, и что он после этого сделал

В тот день, когда король Лисуарте отдал свою дочь римлянам, его охватила глубокая печаль. От всего, что произошло, он чувствовал на душе большую тяжесть, словно облако набежало на его сердце. Как король, он решил быть твердым и непреклонным, но как отец не мог побороть свою любовь к ней. Вернувшись во дворец, был встречен всеобщим плачем не только женщин, но и мужчин, открыто выражавших свое безутешное горе, и никакие, даже самые строгие, приказания успокоиться не действовали на них: ведь никогда никого во всей Великой Британии не любили так, как принцессу Ориану. Ему рассказали, как горько плачет королева в своих покоях, и он пошел к ней. Увидев мужа, королева лишилась чувств. Король поднял ее и, обняв, держал в объятиях, пока она не пришла в себя. Видя, что ей стало чуть легче и она немного успокоилась, он сказал:

— Королева, не подобает при вашем высоком положении и ваших достоинствах проявлять такую слабость даже при самом большом несчастье, а тем более сейчас, когда вам оказана такая великая честь. Если вы хотите сохранить мою любовь и дружбу, перестаньте так убиваться. И пусть это будет в последний раз. Как вы не можете понять, что ваша дочь поднялась на такую высоту, какой не достигала ни одна принцесса в нашем роду?

Не в силах что-нибудь ответить, королева упала на постель лицом вниз, тяжело вздыхая от безмерной печали, охватившей ее сердце.

Король оставил ее и вернулся к себе. Ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь, но во дворце никого не было. Чтобы хоть немного отвлечься, он уехал на следующий день на охоту, однако и там не нашел успокоения. Дело в том, что некоторым римлянам удалось бежать с Твердого острова, и они, узнав, где был король, пришли к нему и обстоятельно, не упустив ничего, потому что видели все собственными глазами, рассказали о победе Амадиса. Выслушав их, король, ничем не выдавая своего волнения, велел им ничего никому не говорить и вернулся в свой дворец.

Днем позже, когда король Лисуарте собирался обедать, в дверь вошел незнакомый оруженосец.

— Друг, объясните, кто вы и чего вы хотите? — спросил его король.

— Сеньор, — отвечал тот, — я пришел от дона Куадраганте и Бриана де Монхасте, которые прибыли с Твердого острова по поручению Амадиса Гальского. Прежде чем явиться к вашему двору, они хотели бы, чтобы вы заверили, что они будут у вас в полной безопасности. Если же нет, то им придется объявить об этом повсюду и вернуться туда, откуда пришли.

Услышав это, король помолчал некоторое время, а затем отвечал:

— Друг, передайте этим рыцарям, что они будут в полной безопасности, пока находятся в моем королевстве, и могут без страха явиться к моему двору, а я выслушаю все, что они пожелают мне сказать.

После этого оруженосец вернулся к дону Куадраганте и Бриану де Монхасте, и те, узнав об ответе короля, сошли с корабля на сушу, надев богато украшенные доспехи и взяв оружие. На третий день, когда король только что закончил обед, они были в городе. Доехав до дворца, послы сошли с коней и, войдя туда, где был король, почтительно приветствовали его. Он встретил их, всем своим видом показывая доброе к ним отношение.

— Великим государям подобает выслушивать послов, которые к ним приходят, отбросив прочь и забыв все обиды, — сказал дон Куадраганте. — Причиной нашего прихода к вам, король Лисуарте, были приказ и просьба Амадиса Гальского и многих других славных рыцарей, оставшихся на Твердом острове. Им стало известно о том, что вопреки разуму, справедливости и желанию знатных особ всего вашего королевства вы захотели лишить наследства вашу дочь Ориану. Вас не тронули ее слезы, и вы без всякой жалости отдали ее римлянам, чтобы она стала женой их императора. Поэтому мы вступились за нее и, победив римлян, отвезли ее на Твердый остров, где оказываем ей величайшее уважение, подобающее ее высокому положению. Мы хотели бы попросить вас о том, чтобы вы вернули ей вашу любовь и не делали бы с ней ничего против ее воли. Если вы согласны, мы возвратим ее к вам.

— Рыцари, — отвечал король, когда дон Куадраганте закончил свою речь, — я постараюсь проявить терпение, которого заслуживает ваше посольство. Вы исполнили то, что вам поручили, и можете спокойно уйти. Передайте же тем, кто вас послал, что я не желаю вести с ними никаких переговоров, потому что они поступили бесчестно. Они должны отпустить мою дочь и всех, кого захватили с нею, безо всяких условий и понести за это заслуженное наказание. Больше нам с вами говорить не о чем.

Услышав такой ответ, послы простились с королем, вышли из дворца и, сев на коней, удалились. А король Лисуарте решил послать одного из своих рыцарей — дона Гилана к императора Рима Патину, чтобы сообщить ему о случившемся и посоветоваться, что делать дальше.

Глава 43. Как обрадовался волшебник Аркалаус, узнав о том, что случилось, и что он задумал сделать, если Амадис вступит в бой с королем Лисуарте и императором Рима

А теперь мы вам расскажем о том, что сделал волшебник Аркалаус. Живя в своем замке, он, как всегда, все время думал, кому бы причинить какое-нибудь зло. До него тоже дошла весть о ссоре между королем Лисуарте и Амадисом. Невозможно передать, как он обрадовался, потому что это были два человека, которых он ненавидел как никого другого на свете. Чем бы он ни занимался, его никогда не покидала мысль о том, как бы им напортить, и теперь он подумал, что настал час, когда можно будет навредить им обоим. Ему пришла в голову мысль, что нужно собрать войско из тех, кто считал себя врагом и короля Лисуарте, и Амадиса. Если бы между королем Лисуарте и Амадисом состоялась битва, эти люди могли бы спрятаться где-нибудь поблизости, а затем напасть на оставшихся в живых и, разгромив их, стать победителями. С такими мыслями он сел на коня и, захватив с собой нескольких слуг, отправился, сначала по суше, а потом по морю к королю Аравии и другим королям, которые были побеждены в свое время королем Лисуарте и Амадисом.

— О, король Аравии! — сказал, явившись к нему, Аркалаус. — Я узнал очень важную новость. Твои и мои враги — король Лисуарте и Амадис Гальский — смертельно поссорились друг с другом. Причина этого такова, что никакого примирения нельзя ожидать и между ними непременно произойдет жестокая битва, в которой один из них будет разгромлен, а может быть, и оба.

И он рассказал обо всем, что случилось.

— Мой друг Аркалаус, вы сообщили мне об очень важном деле. Я непременно все сделаю так, как вы сказали, — отвечал ему король Аравии.

После этого Аркалаус отправился к другим королям, которые были врагами короля Лисуарте и Амадиса. Благодаря своему великому коварству и хитрости он убедил их в том, что, собрав всех своих воинов, они без особого труда смогут одержать победу и захватить большие богатства и обширные земли. Побывал он и у родственников рыцаря Дардана Высокомерного, которые ненавидели Амадиса. Их тоже удалось уговорить отправиться в поход.

Глава 44. Как дон Гилан прибыл в Рим с поручением короля Лисуарте и о том, что он сделал у императора Патина, и когда вернулся домой

Дон Гилан следовал своей дорогой и через двадцать дней после того, как покинул Великую Британию, прибыл в Рим и сразу же направился к императору Патину, который в окружении знатных особ и других людей готовился встретить Ориану. Ее ожидали со дня на день, потому что от послов получили письмо, они уже пустились в путь и скоро будут, как условились, Риме. Всех очень удивляло, что они задерживаются. Дон вошел во дворец в доспехах и с оружием, обнажив лишь голову и руки, и прошел прямо туда, где был император.

— Добро пожаловать, дон Гилан! — приветствовал его Патин.

— Я полагаю, что вы явились вместе с вашей госпожой Орианой. Скажите, где она осталась, и пусть мои люди доставят ее сюда.

— Сеньор, — отвечал рыцарь, — Ориана и ваши люди остались в таком месте, о котором не договаривались ни с вами, ни с нами.

— Как это так? — удивился император.

— Сеньор, — продолжал дон Гилан, — король Лисуарте, мой господин, сообщает вам, что славные рыцари, которые явились от вас в его королевство, взяли его дочь — прекрасную инфанту Ориану для того, чтобы отдать ее вам в жены, и вышли с нею в море. Но едва они покинули пределы его королевства, как их встретил со своим флотом Амадис Гальский. Ваши люди были разгромлены, многие погибли, а остальных взяли в плен и вместе с Орианой и другими дамами отвезли на Твердый остров. Там они находятся и сейчас. Король Лисуарте просил известить вас об этом. Если ваше мнение будет таким же, как и его, они должны быть наказаны как можно быстрее. Ведь большего оскорбления нельзя даже себе представить.

Патин, когда услышал все это, был потрясен.

— О, несчастный император Рима! — воскликнул он с болью в сердце. — Если ты не накажешь их, то не сможешь больше прожить и часа на этом свете! А вы, дон Гилан, возвращайтесь сейчас к королю, вашему господину, и скажите ему, что я не хочу его утруждать и сам отомщу тем, кто нас так опозорил!

— Сеньор, — сказал дон Гилан, — вы отвечаете так, как и подобает великому государю. Я передам ваши слова моему господину.

На этом он простился.

Вернувшись в Великую Британию, дон Гилан сразу же пошел в королевский дворец. Король приветливо встретил его, и он рассказал о том, что произошло у императора, который собирается как можно быстрее выйти в поход. Король тоже стал готовиться к войне.

Глава 45. Как воины и с той, и с другой стороны собрались и выступили в поход, и что сделали тем временем волшебник Аркалаус и король Аравии

А тем временем к Амадису стали собираться воины, которых дали ему в помощь его родственники и друзья. Славный король Перион привел три тысячи рыцарей, король Богемии Тафинор прислал полторы тысячи, от королевы Бриоланхи пришли тысяча двести, от прекрасной Грасинды — пятьсот, король Испании направил две сотни, от короля Шотландии явились полторы тысячи, а войско, которое снарядил император Константинополя, насчитывало восемь тысяч рыцарей. Все они вместе со своими обозами расположились на берегу моря, в окруженной деревьями очень широкой и красивой долине, где было очень много родников и ручьев. Король Перион, явившийся раньше всех, первым разбил свой полевой лагерь, а все остальные, как только прибывали, располагались поблизости. Глядя на поле, заполненное воинами, можно было подумать, что здесь собрались люди со всего света.

Через некоторое время туда в сопровождении двадцати очень достойных рыцарей, своих родственников, явился Баланс из Карсанте — один из тех, кого Амадис вызволил из ужасной темницы, куда его вместе с другими заключил волшебник Аркалаус, как о том уже было рассказано в первой книге. Он сообщил, что король Лисуарте расположился в лагере и у него, как говорят, может быть до шести тысяч конных воинов и еще больше пеших. Император Рима тоже прибыл с большим флотом, и все его люди сошли на берег и разбили свой лагерь рядом с лагерем короля Лисуарте. Пришел также Гаскилан, король Швеции, который привел с собой восемьсот очень хороших рыцарей. Надо полагать, что в ближайшие две недели они не сдвинутся с места, потому что очень утомлены долгим и нелегким плаванием по морю. Вот о чем успел как следует разузнать этот Баланс из Карсанте, потому что у него был очень хороший укрепленный замок во владениях короля Лисуарте, расположенный в таком месте, что там без большого труда можно было получить все новости о собравшемся войске.

Командование войском, выступившим на стороне Амадиса, взял на себя король Перион. На следующее утро он, как только поднялся, сразу же велел созвать всех военачальников и сказал им, что всем воинам нужно выйти из лагеря и построиться рядом на лугу. Когда это было сделано, он приказал выступить в поход. Затрубили трубы, забили барабаны, заиграли рожки, и все войско двинулось вперед.

Император Рима и король Лисуарте, ничего не зная об этом, думали, что Амадису не удастся собрать много людей, и поэтому не очень спешили. Император надеялся, что сумеет осадить противника на Твердом острове с моря и с суши и заставить отдать Ориану. Они оставались в своем лагере еще пятнадцать дней, устраивая смотры войскам и принимая рыцарей, которые прибывали каждый день. Наконец, видя, что никто уже больше не придет, а собравшиеся воины достаточно отдохнули, они тоже дали приказ отправиться в путь.

Волшебник Аркалаус через своих шпионов все это время внимательно следил за тем, что делалось на Твердом острове и у короля Лисуарте. Узнав, что они собирают силы для того, чтобы выступить друг против друга, он известил об этом короля Аравии и всех остальных, кто хотел сразиться на его стороне. Они высадились с кораблей неподалеку от замка Аркалауса и поскорее скрылись в горах, чтобы, наблюдая оттуда за движением войск и битвой, напасть потом на оставшихся в живых. Всего их собралось более двенадцати тысяч.

Глава 46. О том, как оба войска сошлись и стали готовиться к битве

Итак, король Лисуарте и император Рима, каждый со своим войском, отправились в поход. Было решено двигаться медленно, чтобы люди и кони не устали в дороге. В первый день они прошли совсем немного и разбили лагерь неподалеку от леса, в широком поле, а па следующее утро, на заре, продолжили свой путь. Так, не спеша и часто отдыхая, они двигались несколько дней. И вот местные жители сообщили им, что король Перион со своими людьми гоже идет им навстречу и находится на расстоянии всего двух дневных переходов от них. Король Лисуарте тут же послал вперед отряд из пятидесяти рыцарей, которые должны были скрытно двигаться на некотором расстоянии перед войском. На третий день они наткнулись на передовой отряд короля Периона, тоже получивший приказ не вступать в бой. И те, и другие сразу же вернулись к своим, чтобы дать знать о том, что противник совсем рядом. Скоро войска подошли с обеих сторон. Между ними оставалось большое ровное поле. И те, и другие, словно сговорившись, разбили лагеря и стали быстро их укреплять многочисленными рвами и другими оборонительными со оружениями, чтобы скрыться за ними, если будет нужно.

Пока оба войска были заняты этим делом, к Амадису подошел Гандалин.

— Сеньор, — сказал он, — я всегда старался верно служить вам, но сейчас прошу вас найти себе другого оруженосца, а меня посвятить в рыцари.

Амадис, услышав его просьбу, очень опечалился и некоторое время был не в силах что-нибудь ответить. Наконец, он сказал:

— О, мой истинный друг и брат! Как же тяжело для меня исполнить то, о чем вы просите! Однако ваша просьба настолько справедлива, что невозможно найти никаких оснований для того, чтобы ее отвергнуть. Очень жаль, что я не знал об этом заранее и поэтому не приготовил для вас коня и оружие, которые были бы достойны вас.

— Не беспокойтесь об этом, сеньор, — отвечал Гандалин.

— Дон Галаор, который сейчас заболел и поэтому остался в Галии, узнал о моем желании и отдал мне свои доспехи. Что же касается меча, то дайте мне один из тех, что вам подарила королева Менореса, когда вы были в Константинополе. Все же остальное, что нужно рыцарю, я заранее заказал, когда был на Твердом острове.

— Пусть будет так, — согласился Амадис.

И он сдержал свое слово, посвятив, прежде чем началась битва, своего верного оруженосца Гандалина в рыцари.

А тем временем король Перион занимался укреплением лагеря и подготовкой всего, что было нужно для боя. То же самое делали и их враги. Два дня оба войска не отвлекались ни на что иное: и на той, и на другой стороне спешили завершить все как можно быстрее.

На второй день вечером шпионы короля Аравии скрытно, как им было приказано, пробрались на гору, возвышавшуюся неподалеку, и увидели оба лагеря. Они тут же доложили об о всем своему королю, и тот, посоветовавшись с верными ему рыцарями, решил, что лазутчики должны вернуться обратно на гору. Им велели спрятаться там таким образом, чтобы хорошо видеть то, что делается внизу. Все, кто пришел с королем Аравии, ничем не выдавая себя, укрылись в укромном месте. Оттуда, если люди короля Лисуарте и Амадиса помирятся и захотят напасть на них, они всегда могли бы через горную цепь отступить к своим кораблям. Если же битва состоится и окончится победой одной из сторон, они собирались неожиданно выйти из укрытия и напасть на тех, кто обратится в бегство и будет думать лишь о собственном спасении. Расположившись в очень уединенном, окруженном скалами месте, воины дополнительно укрепили его и загородили все входы и выходы. Теперь они были словно в крепости и могли, ничего не опасаясь, ждать, что сообщат шпионы.

Однако, несмотря на всю их осторожность, королю Лисуарте стало известно, что на его земле высадились чужестранцы. Но кто они, сколько у них людей, что они делают и где скрылись, он не знал. Поэтому он приказал, чтобы все жители окрестных деревень и неукрепленных селений, взяв провизию и скот, укрылись в городах и крепостях, охраняли их, выставив посты, и не уходили оттуда, пока не кончится битва. В помощь им он оставил рыцарей, хотя они были очень нужны ему самому. Король Перион тоже узнал о пришельцах и опасался их нападения, также не догадываясь, где они прячутся.

Глава 47. О том, как началась великая битва между римлянами и рыцарями короля Периона

Прошло три дня. Император Патин со страхом ожидал предстоящей битвы. Теперь он уже не был так самоуверен, как прежде, и понимал, что ему не очень-то легко будет одолеть противников, которые оказались намного сильнее, чем он предполагал. Амадис, Аграхес, дон Куадраганте и все остальные рыцари торопили короля Периона поскорее начать сражение, в котором победит тот, на чьей стороне правда. Король не меньше других желал того же, но хотел сначала все как следует приготовить. Наконец, он предупредил своих воинов, что на следующий день, на заре, они должны будут взять оружие и собраться возле командиров своих отрядов, потому что битва начнется сразу же после этого. То же самое сделали и их противники, которые скоро о том узнали.

И вот загорелась заря. С обеих сторон зазвонили колокола. Их звон слился воедино, и казалось, будто они звонят вместе. Рыцари и в том и в другом войске стали брать оружие и седлать коней, а затем, вскочив в седла, поспешили под свои знамена. Император Рима надел черные доспехи. Такими же были его шлем, щит и ленты, украшавшие его копье. На щите была изображена девушка, очень похожая на Ориану, а над нею прибита золотыми гвоздиками золотая лента, очень искусно сделанная и усыпанная множеством чрезвычайно дорогих камней и жемчугом. На его черном плаще были вышиты золотыми и серебряными нитями цепи. Он избрал их себе эмблемой, которую поклялся носить до тех пор, пока не закует в цепи пленного Амадиса и всех остальных, кто захватил Ориану. С копьем в руках, на огромном и очень красивом коне он выехал из лагеря и направился туда, где, как условились, должны были собраться все его люди. За ним следовал отважный рыцарь Флоян в полосатых — желто-черных — латах и таким же щитом, на которых не было изображено ничего, потому что и без того он был очень приметным. За ним ехал ближайший родственник императора Аркисил — тот самый, которого победил Рыцарь Зеленого Меча, выступивший в защиту короля Богемии Тафинора. Доспехи и щит у него были голубого и белого цвета, украшены серебром и все усеяны золотыми розами. Король Лисуарте выбрал для себя черные латы. На них были изображены белые орлы. Такой же орел украшал и его щит.

А теперь мы вам расскажем о вооружении короля Периона, Амадиса и некоторых из тех, кто выступил на их стороне. У короля Периона были светлые блестящие латы, шлем и щит из самого лучшего железа и ярко-красный шелковый плащ. Он ехал под знаменем императора Константинополя на громадном коне, которого прислал ему король Испании. Доспехи Амадиса и его щит были зеленого цвета и усеяны множеством золотых львов. Дон Куадраганте взял себе вооружение темного цвета, украшенное серебряными цветами. У дона Брунео на щите была изображена девушка, а перед ней стоящий на коленях рыцарь, будто просящий у нее милости. Дон Флорестан надел ярко-красные доспехи с золотыми цветами. Все вооружение Аграхеса было розового цвета. На щите у него была изображена девичья рука, сжимающая сердце. За ними следовали все остальные. Но мы не станем описывать их, чтобы не утомить тех, кто станет читать об этом. Скажем только, что у всех было очень богато украшенное вооружение, цвет которого каждый выбрал себе по вкусу.

Итак, как вы слышали, все, собравшись, выехали в поле и, следуя за своими предводителями, быстро двигались вперед. Солнце только еще всходило, и новое блестящее вооружение сияло в его лучах, так что нельзя было не восхищаться, глядя на них. Пройдя немного, противники подошли друг к другу. Амадис узнал знамя императора Рима, которое несли впереди, и очень обрадовался тому, что первый удар нужно будет нанести римлянам. Ведь, хотя он и поссорился с королем Лисуарте, в его памяти всегда были живы воспоминания о том, что он жил при дворе этого короля и получил от него немалую честь. К тому же он никогда не забывал о том, что король — отец его госпожи, и поэтому колебался и больше всего боялся, как бы не причинить ему зла. Вот почему в его сердце было желание, если удастся, держаться подальше от того места, где будет король, чтобы ненароком не встретиться с ним и не быть вынужденным повредить ему. Правда, при этом он прекрасно понимал, что от короля, считавшего его своим смертельным врагом и жаждавшего его гибели, нечего было ждать ничего подобного.

Оба войска остановились, готовые атаковать друг друга, ожидая только сигнала труб и рожков. Вдруг люди короля Периона увидели оруженосца, который скакал во весь опор с вражеской стороны и громко спрашивал, нет ли здесь Амадиса Гальского. Амадис махнул рукой, подзывая его к себе, и, когда тот приблизился, спросил:

— Оруженосец, чего вы хотите? Я тот, кого вы ищете.

— Сеньор, — сказал оруженосец, — Гаскилан, король Швеции и мой господин, приказал передать вам, что он хотел бы вступить с вами в поединок, прежде чем бой начнут все остальные.

Амадис согласился, и поединок состоялся. Гаскилан потерпел поражение, а у Амадиса был убит конь.

Император Рима, наблюдавший за их поединком, как только увидел, что Гаскилан повержен, а Амадис лишился коня, крикнул Флояну, чтобы он вступил в бой. Тот так и сделал. Но и дон Куадраганте, увидев это, тоже пришпорил коня и, увлекая других, бросился вперед. Рыцари с обеих сторон помчались друг другу навстречу. Гандалин, опережая всех, поскакал на помощь Амадису, опасаясь, что, пока у того нет коня, его легче будет сразить. Увидев приближающегося Флояна, тоже обогнавшего остальных, он бросился ему наперерез. Столкнувшись, они нанесли друг другу такие могучие удары, что Флоян свалился с коня, а у Гандалина, хотя он и удержался, ноги вылетели из стремян. Тут же отовсюду на помощь Флояну поспешили другие римляне, а к Амадису во весь опор помчался дон Куадраганте. Когда враги приблизились, дон Куадраганте свалил на землю четырех рыцарей. У первого же из них рыцари с Твердого острова взяли коня и подвели к Амадису.

К этому времени оба войска сошлись вплотную. Стоял страшный шум, повсюду раздавались громкие крики, так что один не мог расслышать другого. Вы могли бы увидеть там коней без всадников, потому что владевшие ими рыцари лежали на земле убитые или раненые, и кони сражавшихся топтали их копытами. Заметив, что римляне отражают натиск, Амадис, взяв с собой Баланса из Карсанте и Гандалина, яростно атаковал врагов, врезавшись в их войско сбоку и нанося мечом такие страшные удары, что не было человека, который, увидев их, не пришел бы в ужас. Те, к кому он направлялся, были настолько напутаны, что ни один из них не осмеливался встретиться с ним. И он, и его друзья носились среди врагов подобно тому, как носится стая волков, ворвавшаяся в стадо. Дон Куадраганте и другие рыцари, которые сражались в другом месте, оттеснили врагов назад и совсем разбили бы их и победили, если бы на помощь своим не явился Аркисил со множеством рыцарей. Такая поддержка придала римлянам сил, и они снова с воодушевлением бросились вперед. После его прихода и с той и с другой стороны были сброшены на землю более тысячи рыцарей. Схватка становилась все более и более грандиозной, и все поле было усеяно убитыми и ранеными. Однако римлян оставалось еще очень много, и не будь на другой стороне стольких замечательных рыцарей, они непременно одержали бы верх. Удивительные подвиги совершал император Рима. Он был очень искусным воином и сокрушал вражеских рыцарей направо и налево до тех пор, пока его не встретил дон Куадраганте, который с мечом в руках тоже разил и сбрасывал на землю всех, кто попадался ему на пути. Оказавшись поблизости, они яростно бросились друг к другу, и каждый нанес противнику такой удар по шлему, что искры посыпались вокруг. Однако дон Куадраганте оказался сильнее, и император был настолько ошеломлен, что, потеряв стремена, пригнулся к шее своего коня, обняв ее обеими руками, и едва не лишился чувств. Но тут подскакавшие римляне пришли ему на помощь.

Люди короля Лисуарте долго не вступали в бой, полагая, что римляне и без того намного превосходят войско короля Периона. Когда же к вечеру рыцари императора отошли к тому месту, где стоял со своими воинами родственник короля Лисуарте — король Арбан из Норгалеса, он принял их и задержал наступавших. Те, видя, что солнце уже садится, тоже не пошли дальше, и битва прекратилась. Обе стороны понесли большой урон, но потери римлян были больше.

Глава 48. О том, как продолжилась та битва, и как она завершилась

На следующее утро противники договорились заключить на один день перемирие, чтобы похоронить убитых и дать отдых оставшимся в живых. Когда же тот день прошел, едва на востоке загорелась заря, с обеих сторон опять зазвонили колокола, воины взяли оружие и седи на коней. Каждый предводитель собрал своих людей и отвел их в заранее намеченное место. Было решено, что впереди будут те, кто еще не принимал участия в битве. В полном порядке противники двинулись навстречу друг другу и, когда сошлись совсем близко, и с той и с другой стороны затрубили трубы, и воины яростно бросились в атаку. Сразу же на землю были сброшены более пятисот рыцарей, а их кони стали носиться по полю. Скоро все перемешалось, и не было больше уже никакого порядка. В некоторых местах сражавшиеся сгрудились так плотно и стало так тесно, что нельзя было даже взмахнуть мечом, и противники, обхватившись, руками, старались свалить друг друга на землю. Под копытами коней погибло больше, чем от других причин. Крики, лязганье железа, топот коней слились в такой адский шум, разнесшийся по всей долине до самых гор, что казалось, будто это грохочет вся вселенная. Но ни та, ни другая сторона не могла добиться превосходства.

Амадису очень хотелось встретиться с императором Рима. Наконец, он увидел его и, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон сокрушительные удары, помчался вперед. Римляне пытались его удержать, но он разбросал всех, кто оказался у него на пути, и, пробившись к императору, с силой нанес ему сверху по шлему такой страшный удар, что тот был оглушен и выронил из рук меч. Вторым ударом Амадис окончательно сразил его. Увидев это, римляне подняли ужасный крик и бросились к Амадису но на помощь ему уже со всех сторон спешили его друзья. Битва разгорелась с новой силой. В другом месте король Перион, дон Куадраганте, Аграхес и многие другие рыцари сражались с королем Лисуарте и теми, кто бился вместе с ним. Это была самая жаркая схватка за весь тот день, в которой погибло больше всего людей. В этот час на помощь Амадису и его товарищам подоспели еще около шестисот рыцарей. Их удар оказался настолько неожиданным, что враги с большими потерями отступили, оглашая воздух громкими криками. Стало ясно, что король Лисуарте и его сторонники побеждены и им теперь уже ничто не сможет помочь.

И тут Амадис вспомнил, что его госпожа Ориана — дочь короля Лисуарте. Он подумал о том, какое горе ей принесет гибель отца, и ему уже больше не захотелось преследовать отступавших врагов, тем более что римляне, лишившись своего императора, были рассеяны и не могли оказывать большого сопротивления. Солнце уже садилось, и Амадис, разыскав своего отца — короля Периона, сказал:

— Сеньор, наступает ночь, и скоро мы не сможем в темноте узнать друг друга. Если бой будет продолжаться, то может случиться, что в такой тесноте мы убьем вместо врагов своих друзей, а они убьют нас. Мне кажется, что было бы хорошо отозвать наших людей. Я уверен, что противники понесли такие большие потери, что не осмелятся утром напасть на нас.

Король, сердце которого сжималось от скорби при виде стольких погибших, отвечал:

— Сын мой, поступай так, как тебе нравится. То, о чем ты говоришь, позволит уберечь от гибели многих.

Все воины разошлись и вернулись в свои лагеря. На следующий день заключили перемирие, потому что и с той, и с другой стороны было очень много убитых и раненых.

Глава 49. Как святой отшельник Насиано, узнав о великом разладе между королем Лисуарте и Амадисом, вознамерился установить между ними мир, и что он для этого сделал

А теперь наш рассказ снова обращается к тому самому святому отшельнику Насиано, о котором уже говорилось в третьей книге. После того как король Лисуарте взял у него маленького Эспландиана, он продолжал жить в своей уединенной хижине. Однако временами до него доходили вести о том, что делалось в мире. И вот од он узнал о великом разладе между королем Лисуарте и Амадисом и о том, что рыцари, победив римлян, захватили Ориану и увезли ее на Твердый остров. Это известие очень опечалило старца: ведь он прекрасно понимал, к каким бедам может привести то, что случилось. В свое время на исповеди Ориана призналась ему, что Эспландиан — ее сын, а Амадис — отец мальчика, и сейчас старец решил немедленно отправиться на Твердый остров. Получив у нее позволение, он намеревался потом пойти к королю Лисуарте и, открыв ему тайну, уговорить его согласиться на брак дочери с Амадисом.

Сев на осла, добрый человек отправился в путь, но из-за того, что был очень стар и слаб, двигался чрезвычайно медленно и за день мог преодолевать лишь небольшое расстояние. Поэтому, когда он достиг Твердого острова, король Перион и все его воины уже отправились на битву. Это весьма огорчило старца, однако он все же дал знать Ориане о том, что хотел бы повидаться с ней. Она очень обрадовалась и пригласила его к себе.

— О, моя возлюбленная дочь, — сказал отшельник, увидев принцессу, — я пришел, чтобы убедить вас в том, что было бы лучше, если бы ваш отец узнал обо всем, что произошло у вас с Амадисом. Нужно, чтобы он понял, что вам нельзя дать другого супруга, кроме того, какой у вас уже есть.

— Я согласна, — отвечала Ориана. — Во всем, что тяготит меня и тревожит, я полагаюсь на вашу волю и ваши желания. Сделайте то, что вы сочтете лучшим.

— Тогда, — сказал старец, — я вмешаюсь в это дело.

Простившись с ней, святой отшельник направился туда, где, как ему сказали, должны были встретиться противники.

Как мы уже говорили, он был очень стар и слаб и поэтому мог ехать только на осле, да и то очень медленно. Вот почему ему удалось добраться до цели лишь тогда, когда битва, о которой мы рассказали, уже закончилась и противники, заключив второе перемирие, хоронили мертвых и лечили раненых. Прежде всего Насиано направился к королю Лисуарте. Увидев множество убитых и раненых и услышав плач и стоны, доносившиеся со всех сторон, он пришел в ужас. Вступив в лагерь, отшельник спросил, где находится шатер короля Лисуарте, и ему указали. Подъехав туда, он сошел с осла и пошел к королю. Тот, увидев его, сразу же узнал и очень удивился его приходу. Зная его почтенный возраст, при котором было нелегко даже выходить из хижины, он сразу догадался, что такой человек не мог совершить столь тяжкое путешествие без очень серьезной причины. Выйдя гостю навстречу, король провел его в шатер и усадил рядом с собой. Им принесли обед, и они поели, а затем уединились в потайной комнатке, которая была устроена в глубине шатра.

— Сеньор, — сказал старец, убедившись, что их никто не слышит, — я хочу сообщить вам о том, что узнал от вашей дочери Орианы. Вспомните то время, когда волшебник Аркалаус обманным путем увез ее из вашего дворца, а вы сами попали в плен. Тогда на помощь ей пришел Амадис Гальский, а вы избежали неминуемой гибели благодаря его брату дону Галаору. В благодарность за это ваша дочь дала обещание стать супругой Амадиса. Знайте же, что прекрасный юноша Эспландиан, который воспитывается в вашем дворце, — их сын и ваш внук.

Король был потрясен до глубины души.

— Как же плохо, что это так долго было скрыто от меня! — воскликнул он с болью в сердце. — Теперь я вижу, что нам с Амадисом необходимо установить мир и согласие. Не откажитесь поговорить с ним. Не открывая моего намерения, узнайте, как он к этому отнесется, и скажите мне. Если и он думает, как я, мы вместе найдем решение, которое будет принято и той, и другой стороной и не уронит ничьей чести.

— Тогда, — сказал отшельник, — мне следует сейчас же уйти и постараться завершить это дело, пока не закончилось перемирие.

Король вышел с ним в ту часть шатра, где собралось много рыцарей и других людей. Когда Насиано уже хотел проститься со всеми, вошли Эспландиан и выросший вместе с ним племянник отшельника Сархиль. Кто мог бы описать ту радость, которая охватила доброго старца, когда он увидел, что Эспландиан очень возмужал и стал почти взрослым! Оставив короля, отшельник так быстро, как только мог, поспешил к юноше, чтобы обнять его, а тот, хотя они не виделись очень давно, сразу же узнал его и бросился ему навстречу. Заключив в объятия, старец расцеловал его и от радости едва не лишился чувств. Все смотрели на них и радовались, но больше всех, хотя и не показывал этого, был доволен король Лисуарте. Он и раньше очень любил Эспландиана за его красоту, воспитанность и другие достоинства, но то, что было прежде, не могло сравниться с тем, что он чувствовал теперь, узнав, что прекрасный юноша — его внук.

— Сеньор, — сказал, наконец, королю Насиано. — Вы окажете мне великую милость, если позволите Эспландиану проводить меня.

— Пусть будет так, — согласился король.

Старец вышел из шатра вместе с обоими юношами — Эспландианом и Сархилем, сел на своего осла, и они втроем направились к лагерю короля Периона. Там им сразу же указали, где стоял шатер Амадиса. Амадис никогда не видел Насиано и не мог представить себе, зачем такому старому и дряхлому человеку понадобилось явиться сюда. Взглянув на Эспландиана, он был восхищен его замечательной красотой, но тоже не мог догадаться, кто это и зачем к нему пришел. Однако дон Куадраганте, который был знаком с Эспландианом, объяснил, что это тот самый прекрасный юноша, о чьей удивительной судьбе слышали все. Амадис хотел обнять юного гостя, но тот сказал:

— Добрый сеньор, окажите прежде честь этому святому человеку Насиано. У него есть к вам дело.

Все очень обрадовались встрече с отшельником, слава о подвижнической жизни которого разнеслась повсюду. Взяв Амадиса за руку, старец уединился с ним, отойдя подальше, и сказал:

— Знайте же, мой добрый сын, что я явился сюда с большим трудом для того, чтобы установить мир и любовь там, где сейчас царят разлад и несчастья. Я уже побывал на Твердом острове у принцессы Орианы и поговорил с королем Лисуарте, а сейчас хотел бы убедиться в том, что и для вас добро и справедливость превыше всего на свете.

И он рассказал о том, как недавно встретился на Твердом острове с Орианой, как по ее просьбе пошел к королю, ее отцу, и как, открыв ему тайну его дочери и Амадиса, объяснил, что Эспландиан — их сын. Когда Амадис услышал, что у него такой замечательный сын, и узнал, как принял король Лисуарте эту весть и с какой готовностью желает теперь прийти к миру, сердце его забилось, и весь он затрепетал от великой радости.

— Мой добрый сеньор, — сказал он отшельнику, — если король Лисуарте выразил намерение заключить мир и хочет принять меня как своего сына, то я тоже буду считать его своим отцом и господином и стану служить ему во всем, что принесет ему честь.

Король Перион и все остальные рыцари тоже решили, что было бы безумием возражать против мира, и просили передать об этом королю Лисуарте.

На следующее утро и в том и другом лагере запели трубы. Все стали убирать шатры, и скоро оба войска, снявшись с места, направились в разные стороны.

Глава 50. Как король Аравии, узнав, что противники разошлись, решил напасть на короля Лисуарте

Мы уже говорили вам о том, что король Аравии, волшебник Аркалаус и те, кто был с ними, укрылись в горах, ожидая вестей от своих лазутчиков, которые тайно были все время в обоих лагерях сражавшихся. От них они очень хорошо знали о б о всем, что там делалось. И вот однажды, когда они весело проводили время, неожиданно явились шпионы и сказали, что в обоих лагерях люди собираются в путь, берут оружие и выходят на дороги, по которым пришли. Однако не было известно, что же будет дальше. Возможно, противники договорились между собой о том, чтобы установить мир и разойтись. Услышав об этом, король Аравии сразу решил вначале вступить в бой не с Амадисом, а с королем Лисуарте, который понес большой урон.

Король Лисуарте, следуя своим путем, все время опасался, что на него нападут, хотя и не знал точно, где скрываются враги. Дело в том, что местные жители не раз передавали ему, что видели в горах каких-то неизвестных людей. Войско короля было очень измучено в прошедших боях, и поэтому, желая избежать новой битвы, он решил укрыться в небольшом городке, который назывался Лувайна и находился не очень далеко от того места. Позволив людям и коням немного отдохнуть, он решил не останавливаться на ночлег, чтобы утром уже быть под прикрытием городских стен. Враги могли бы легко догнать отступавших и атаковать их, однако не стали этого делать, потому что скоро совсем стемнело, и всадники лишь с трудом могли различить, что делается вокруг.

Когда рассвело, противники увидели друг друга совсем близко и сразу же с обеих сторон яростно бросились в бой. Уже после первых же схваток многие рыцари были сброшены с коней. Людям короля Аравии пришлось очень нелегко, и его передовой отряд был бы разбит, если бы на помощь ему не поспешил волшебник Аркалаус. Врагов подходило все больше и больше, и рыцари короля Лисуарте, несмотря на все свое мужество, были вынуждены отступить. К счастью, город Лувайна был совсем рядом, и им удалось скрыться за его стенами. Однако многие погибли или были взяты в плен.

После небольшой передышки король Аравии решил начать штурм города. Уверенные в своем превосходстве, как это обычно бывает с победителями, ничего не страшась, его люди подступили к крепостным стенам, прикрываясь щитами, одни с копьями, другие — с мечами в руках. За ними шли лучники и арбалетчики. Тем, кто был внутри, пришлось очень трудно, но они защищались с таким упорством, что никому из врагов не удалось перебраться через стену. И те и другие сражались, не жалея себя и думая лишь о том, чтобы повергнуть побольше противников, и с обеих сторон было очень много убитых и раненых. Через некоторое время, получив отпор, атакующие несколько ослабили натиск и стали задерживаться. Король Аравии и все остальные его военачальники, разъезжая среди своих воинов, продолжали посылать их вперед. Теперь враги уже безо всякой опаски приближались к стенам и, сидя на конях, копьями поражали тех, кто находился наверху. Так продолжалось весь день, и лишь когда наступила очень темная ночь, нападавшие отошли в поле. Одни стали лечить раны, другие же, окружив город со всех сторон, расставили повсюду надежные караулы. Ни у кого из них не было никакого сомнения, что на следующий день в первых же схватках все будет кончено.

Глава 51. Как Амадис пришел на помощь королю Лисуарте

А сейчас вам надо узнать, что Эспландиан и племянник Насиано Сархиль задержались в лагере короля Периона, а когда вернулись туда, где оставили короля Лисуарте, то увидели, что лагерь пуст. Тогда они поехали по дороге, по которой удалилось войско, и скоро были уже там, где оно останавливалось на отдых. После этого они снова поспешили дальше, чтобы догнать уходивших, и тут заметили людей, быстро спускавшихся с гор. Они сразу же догадались, что это войско короля Аравии, потому что уже раньше слышали о нем. Посоветовавшись, юноши решили возвратиться в лагерь короля Периона и рассказать там о том, что видели.

Когда король Перион, Амадис и другие рыцари услышали новую весть, они сразу же решили прийти на помощь королю Лисуарте. Весь следующий день, когда началась битва у стен Лувайны, они были в пути. Лишь поздно ночью рыцари Амадиса, намного обогнавшие все остальное войско, которое вел король Перион, увидели множество костров, горевших в лагере, разбитом вокруг осажденного города. Чтобы враги преждевременно не обнаружили их, Амадис приказал всем остановиться и укрыться в лесу.

Скоро на небе загорелась утренняя заря, и король Аравии и все его воины, радуясь близкой победе, в которой они не сомневались, начали готовиться к бою. Взяв оружие, они ворвались в ворота и поднялись на стены, несмотря на то, что король Лисуарте и все его люди защищались очень мужественно. Началось сражение на улицах. Повсюду стоял страшный шум. Женщины, подростки и все, кто еще оставался в домах, выглядывая из окон, старались помочь оборонявшимся. Ведь каждый из них очень хорошо знал, что при поражении их ожидало бы величайшее бесчестье. В ход пошло все, что попадалось им под руку, — и ножи и копья и камни. Нельзя было не прийти в ужас, слыша громкие крики и видя, что делалось вокруг. Король Лисуарте и рыцари, которые его поддерживали, понимали, что терпят поражение, и могли бы, чтобы не умереть, сдаться в плен. Однако, несмотря на это, все продолжали упорно сопротивляться, совершая чудеса. Враги были так напуганы сокрушительными ударами, которые наносили защитники города, что не осмеливались подойти к ним и, лишь издали бросая в них камни и стараясь достать копьями, заставляли их отступать. Под натиском намного превосходивших их численностью врагов король Лисуарте и несколько сражавшихся вместе с ним рыцарей отошли к перекрестку, где им на помощь поспешили другие рыцари, скопившиеся в боковых улочках. Им удалось несколько задержать врагов, однако ненадолго: слишком много было наступавших. Скоро противники зашли им за спину и окружили их со всех сторон.

Наверное, прошло бы не больше получаса, и король Лисуарте и все, сражавшиеся вместе с ним, погибли бы или были бы взяты в плен, но в это время неожиданно явились Амадис и его товарищи. С громким криком они обрушились на людей короля Аравии, не ждавших нападения со стороны, и сокрушили или заставили спрятаться в домах очень многих. Король Лисуарте, видя, что натиск врагов ослаб, воспрянул духом и, ободрив тех, кто был с ним, с новой силой атаковал противников, которые теперь уже должны были обороняться не только от защитников города, но и от Амадиса и его товарищей.

У короля Аравии и Аркалауса не хватило решимости для того, чтобы умереть на улице, и, видя, что дело проиграно, они спрятались в одном из домов. Однако их скоро нашли и взяли в плен. Прошло немного времени, и бой на улицах закончился полным разгромом людей короля Аравии. Те, кто остался в живых, запросили пощады, и их тоже взяли в плен. В это время подошел со своим войском король Перион. Увидев его, король Лисуарте приблизился к нему, и они обнялись, всем своим видом показывая большую радость. Старые обиды были забыты, и теперь между ними навсегда установился мир.

Глава 52. О том, что сказал король Лисуарте, когда выздоровел, и как Амадис отблагодарил рыцарей за оказанную ему помощь

Прошло несколько дней. Здоровье короля Лисуарте, который был весь изранен в прошедших битвах, намного улучшилось, и он встал с постели. Поправились и другие раненые рыцари. И его и их вылечил великий мудрец Элисабад. Как-то утром король пригласил всех рыцарей собраться в церкви и, когда они пришли, сказал:

— Высокочтимые сеньоры, мне кажется, что нет нужды напоминать вам о том, что было в прошлом. Ведь вы знаете об этом так же хорошо, как и я. Если бы нам не пришли на помощь, то мы все погибли бы или лишились свободы. Особенно я обязан славному Амадису Гальскому, который не раз спасал меня от смерти и унижения. Как же мне достойно отблагодарить его за столь великие заслуги и тяжкие труды? Воистину, не иначе, как только большим уважением и вниманием, с которыми я всегда буду относиться, пока длятся дни моей жизни, к этому доблестному рыцарю, много раз защищавшему и спасавшему мою честь и достоинство, мое королевство и все мое состояние. Так пусть же он обвенчается с моей дочерью Орианой. По взаимному согласию, без моего ведома они уже стали супругами, и я, узнав об этом, хочу, чтобы оба были моими детьми и наследниками моих владений.

Все были восхищены тем, что король своими словами погасил жаркое пламя вражды, которое пылало так долго.

После этого король Перион и все, кто был с ним, вернулись на Твердый остров, а король Лисуарте со своими людьми отправился домой, обещав, что скоро тоже будет там же вместе со своей супругой королевой Брисеной и дочерью Леоноретой.

— Сын мой, — сказал однажды король Перион Амадису, — настало время, когда ты должен постараться показать свою благодарность тем, кто поддержал тебя в трудный час. Ты уже нашел себе супругу, так пусть же это сделают и другие рыцари, которые того пожелают.

Амадис согласился и на следующее утро пригласил к себе всех рыцарей.

— Мои добрые сеньоры, — обратился он к ним, — я хотел бы хоть как-то возместить свой долг перед теми из вас, кто этого пожелает. Если вы любите какую-нибудь из дам и хотели бы назвать ее своей супругой, откройте мне это, не стесняясь, и я сделаю все для того, чтобы вы обвенчались с нею тогда же, когда состоится мое бракосочетание.

Всем очень понравилось то, что предложил Амадис, и они от всей души поблагодарили его. Первому дали слово Аграхесу, который выбрал свою госпожу Олинду. Дон Брунео признался, что давно уже мечтал о сестре Амадиса Мелисии. Грасандор сказал, что из всех женщин, каких только ему удалось увидеть за всю свою жизнь, он согласен отдать свое сердце лишь одной инфанте Мабилии: он любит ее и уважает и просит ее руки.

— Мой добрый сеньор, — обратился к Амадису дон Куадраганте, — до сих пор моя молодость и бурные события не позволяли мне даже думать об отдыхе, и у меня не было иных забот, как только о моем коне и оружии. Но сейчас разум и возраст заставляют меня изменить образ жизни. Если сеньоре Грасинде будет угодно составить мне партию, то я возьму ее в жены.

— Сеньор, — сказал дон Флорестан, — я собирался, когда все дела здесь будут закончены, сразу же отправиться в Германию, откуда я родом со стороны матери: мне хотелось бы повидаться с той, которая меня родила, и другими родственниками. Однако я могу изменить свое намерение, если королева Сардамира согласится стать моей.

Остальные рыцари отвечали, что очень признательны Амадису за его доброту, но их сердца пока что свободны и не покорены ни одной из женщин; они еще молоды и не успели пока что заслужить большой славы, и сейчас у них такой возраст, когда нужно заботиться лишь о том, чтобы добиться как можно большей чести. Поэтому они намерены, не помышляя ни об отдыхе, ни о богатстве, искать новые приключения, которые позволят им поупражнять свои силы.

— Мои добрые сеньоры, — продолжил свою речь Амадис, — я надеюсь, что все так и будет, как вы желаете. А сейчас мне хотелось бы разделить между всеми то, что мы вместе заслужили. Вы, сеньор дон Куадраганте, достойны того, чтобы взять себе владение Сансуэнья, принадлежавшее раньше тому, кого мы взяли в плен. Это будет справедливо. А вы, мой добрый сеньор дон Брунео, кроме того, что получите отныне вместе с моей сестрой Мелисией, возьмите и земли короля Аравии. А владения вашего отца, которые вы надеялись унаследовать, уступите вашему брату Бранфилю. Мой брат дон Флорестан вместе с королевой, руки которой он просит, получит все, чем она владеет, то есть остров Сардинию, и еще Калабрию, принадлежавшую раньше одному из погибших римлян. Вы, мои сеньоры Аграхес и Грасандор, удовлетворитесь тем, что унаследуете от ваших отцов. А я останусь на Твердом острове.

Все согласились с тем, что предложил Амадис, и, от души похвалив его за такое решение, очень просили все так и сделать.

— Сеньор, — сказал Амадис королю, своему отцу, — было бы хорошо, если бы сюда приехали и королева, моя мать, и дон Галаор, мой брат, который сейчас гостит у нее. Он только что выздоровел после тяжелой болезни, помешавшей ему участвовать в нашей последней битве. Мне очень хотелось бы отдать ему королеву Бриоланху, которая, я надеюсь, согласится выйти за него замуж.

Пусть так и будет, — одобрил король. — Я напишу королеве письмо и пошлю к ней гонцов.

Глава 53. Как короли и знатные сеньоры собрались, чтобы посоветоваться, как устроить те свадьбы, и что случилось потом

И вот пришел тот день, когда на Твердом острове собрались все те короли и знатные сеньоры, которые явились туда, чтобы торжественно отпраздновать бракосочетание Амадиса и других рыцарей. Решив посоветоваться, как лучше устроить те свадьбы, они сидели в большом тенистом саду и вдруг услышали громкие крики и страшный шум, доносившиеся издалека. Они спросили, что случилось, и им отвечали, что в море показалось нечто невиданное, очень удивительное и страшное. Рыцари приказали привести им коней и, сев на них, направились к гавани, а королевы и все остальные дамы поднялись на вершину башни, откуда открывался широкий вид на море и большую часть острова. Внимание всех привлек поднимавшийся над водой и двигавшийся по направлению к острову огромный черный столб дыма, ужасней которого они никогда не видели. Через некоторое время дым начал понемногу рассеиваться, и в середине показалась огромная змея, намного превосходившая по своим размерам самый большой корабль в мире. По бокам у нее были огромные крылья, раскинувшиеся на пространство большее, чем пролетает выпущенная из лука стрела, а сзади поднимался кверху свернутый спиралью хвост. Сама она была выше башни. Голова, пасть и зубы у нее были такими огромными, а глаза такими ужасными, что никто бы не смог осмелиться долго смотреть на них. Время от времени змея выпускала из ноздрей клубы черного дыма, поднимавшегося кверху и застилавшего все вокруг, и, втягивая в пасть воду, издавала громкие и страшные хриплые и свистящие звуки. Казалось, будто она хочет выпить море, которое на большом пространстве было настолько взволновано, что ни один корабль, даже самый большой, не мог бы приблизиться к чудовищу, не потонув. Рыцари, хотя все были очень храбрыми, смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Никто не мог придумать, как можно было бы дать хоть какой-то отпор такому ужасному созданию. Однако ни один из них не постарался скрыться.

Подплыв совсем близко к берегу, громадная змея сделала по воде три или четыре круга, показывая свою силу и так громко хлопая крыльями, что скрежет ее чешуи был слышен очень далеко. Напуганные столь ужасным зрелищем кони, на которых сидели рыцари, умчались вместе с ними в поле, и лишь с большим трудом удалось их остановить и стреножить. Рыцари стали рассуждать, что же им делать. Одни полагали, что было бы неплохо взять оружие и быть наготове. Другие же говорили, что это свирепое чудовище живет в воде и не отважится выйти на сушу. Ведь если бы оно хотело, то у него было время и раньше вступить на остров и что оно уже начало останавливаться. И тут все увидели еще большее чудо. Бок змеи раскрылся, и оттуда спустилась на воду лодка, покрытая драгоценной золотой тканью. В нее вошла женщина, опираясь на поддерживавших ее с обеих сторон юношей в богатых одеждах. За нею следовали два удивительно безобразных карлика, у каждого из которых было по веслу, чтобы направить лодку к берегу. Все догадались, что к ним приплыла Урганда Неузнаваемая. Рыцари пошли ей навстречу и, когда она ступила на сушу, очень почтительно приветствовали ее. Все направились к башне, потому что Урганда сказала, что хотела бы на время свадебных торжеств поселиться вместе с Орианой и другими дамами.

И вот наступил назначенный день, когда должны были совершиться бракосочетания. Все женихи собрались в доме Амадиса, одетые в роскошные платья, подобающие их высокому положению и предстоящему событию. Так же нарядно оделись там, где они жили, и невесты. Короли и другие самые знатные сеньоры взяли женихов с собой и, сев на лошадей в очень богато украшенной сбруе, направились в сад, где их уже ждали королевы и невесты, тоже сидевшие на лошадях. Оттуда они поехали в церковь, где святой отшельник Насиано совершил обряд бракосочетания со всеми подобающими церемониями. Когда венчание закончилось, Амадис подошел к королю Лисуарте и сказал:

— Сеньор, я хочу попросить у вас подарок, сделать который не составит для вас никакого труда.

— Я согласен, — отвечал король.

— Тогда, сеньор, прикажите Ориане, чтобы она, прежде чем настанет час обеда, попыталась пройти под волшебной аркой Истинных влюбленных и проникнуть в Защищенные палаты. Я уверен, что ей удастся добиться успеха в испытании, выдержать которое за сто лет не сумела ни одна женщина, и тогда мы все вместе отпразднуем наши свадьбы в Защищенных палатах.

Король Лисуарте согласился и сказал об этом дочери. Услышавшие их разговор Мелисия и Олинда тоже захотели проверить себя. Всем было очень любопытно посмотреть, что у них получится, и поэтому, выйдя из церкви, рыцари и дамы направились к арке Истинных влюбленных.

Было решено, что первыми пойдут Мелисия и Олинда. Они сошли с лошадей и одна за другой безо всяких затруднений оставили арку за собой и подошли к изображениям Аполидона и Гриманесы. Фигура на арке при этом заиграла такие нежные мелодии, что все вокруг замерли от восхищения. Ориана, подойдя к черте, через которую нужно было переступить, немного задержалась, повернув лицо к Амадису, и, покраснев от смущения, шагнула дальше. Едва она миновала полпути, как фигура начала издавать сладчайшие звуки, когда же проходила под аркой, из рога посыпались розы и другие цветы. Их было так много, что они сразу же покрыли все поле вокруг. Музыка при этом стала такой восхитительной, что ее нельзя было даже сравнить с той, что звучала, когда там проходили другие. Слушать ее было очень приятно, и, пока она не умолкла, никто даже не шелохнулся. Но вот Ориана прошла арку, и все затихло.

Олинда и Мелисия тем временем рассматривали фигуры Аполидона и Гриманесы и свои имена, начертанные на яшме. Они радостно встретили Ориану и, взяв ее за руки, подвели к фигурам. Если бы был другой день и их не ждали, можно было бы задержаться там подольше, но нужно было возвращаться. Принцессы вновь прошли под аркой, и, увидев, как они идут вместе, веселые и довольные, никто уже не сомневался в том, что одна из них непременно с успехом завершит и другое ожидавшее их испытание.

После этого рыцари и дамы отправились к Защищенным палатам. Когда все собрались, к Амадису подошла Грасинда и сказала:

— Мой сеньор, хотя моя красота далека от совершенства, я не могу сдержать своего безумия и не захотеть проверить себя при входе в палаты. Ведь если такое испытание закончится без моего участия, мне никогда не избавиться от сожаления об этом.

Амадис согласился и громко объявил о ее желании. Всем очень понравилась ее решимость, и ей предложили испытать себя первой. Грасинда смело подошла к заветному месту и, без всяких усилий миновав медную колонну, прошла дальше, но, когда приблизилась к мраморной, неведомая сила задержала ее. С большим упорством, показав такую твердость духа, какую трудно было даже ожидать в ней, она все же достигла этой колонны. Но тут невидимая рука схватила ее и без всякой жалости выбросила прочь, так что она была совершенно обессилена и едва не лишилась чувств. Дон Куадраганте поднял ее и усадил рядом с собой.

Затем подошла Олинда. Ее вел, стараясь всячески ободрить, Аграхес. Она совсем не надеялась на успех, прекрасно понимая, что не может сравниться с Гриманесой своей красотой. Однако ей хотелось пройти как можно дальше. Дойдя до черты, она оставила своего спутника и, вступив в заветное место, направилась прямо к медной колонне, легко ее миновала и подошла, ничего не ощущая, к мраморной, но вдруг почувствовала там такое противодействие, что, как ни старалась, не смогла ступить ни шагу дальше. Неведомая сила подхватила ее и выбросила так же, как и Грасинду. Мелисия вошла со свойственными ей изяществом, легкостью и жизнерадостной улыбкой, что делало ее еще прекраснее. Она прошла мимо обеих колонн, так что все подумали, что ей удастся войти в палаты. Однако пройдя еще всего только на один шаг дальше Олинды, она была схвачена и выброшена так же безжалостно, как и остальные ее предшественницы.

После этого Амадис взял Ориану за руку и подвел к заветному месту. Она спокойно шагнула вперед и, не ощущая ничего, прошла мимо колонн, но, когда до палат оставалось всего несколько шагов, ей показалось, будто множество рук тянут ее назад и наносят удары со всех сторон. Три раза ее отбрасывало назад почти до самой мраморной колонны, и ей чудилось, будто кто-то удерживает ее за руки выше и ниже локтя. Однако, отводя хватавшие ее пальцы то вправо, то влево, с большим упорством и непоколебимой стойкостью она сумела, наконец, достичь дверей палаты и, упав, ухватиться за порог. Тут же появилась та самая рука, что в свое время поддержала Амадиса, и подняла ее. И чей-то голос приказал, чтобы Амадис подошел и взял ее под руку. А потом невидимый хор пропел:

— Добро пожаловать, благородная сеньора, та, что своей замечательной красотой добилась победы, сравнившись с Гриманесой! Составьте компанию рыцарю, у которого, как и у Аполидона, нет равного по храбрости и искусству владеть оружием среди всех, кто живет в его время. Он заслужил эту землю, а ваши потомки будут долго еще править и другими большими владениями, которые добудут вслед за этим.

Рука потянула ее, и Ориана вошла в палату, радуясь так, словно стала госпожой всего мира.

Тогда Исанхо — рыцарь, управлявший островом, сказал:

— Сеньоры, волшебство, которое было в этих местах, отныне потеряло силу. Больше здесь нет никаких чудес, потому что тот, кто оставил их, хотел, чтобы они сохранялись лишь до тех пор, пока не найдутся мужчина и женщина, способные выдержать испытания и достойные того, чтобы стать властителями острова. Теперь сюда может войти любая женщина, точно так же, как могли войти мужчины после того, как прошел Амадис.

Услышав это, короли, королевы и все остальные рыцари, женщины и девушки, которые там были, вошли в палаты, и их взорам предстало искусно построенное роскошное жилище, подобного которому они никогда не видели. Все окружили Ориану и так радовались за нее, что забыли про еду. Каждый только и думал о том, как бы получше все рассмотреть. Однако Амадис приказал сразу же поставить в самом большом зале столы, и все сели обедать.

Пятнадцать дней продолжались те великие празднества, а когда они закончились, гости разъехались.

Глава 54. О том, как волшебник Аркалаус обманным образом обрел свободу и что он сказал при этом

Однажды, когда Амадис и Грасандор выходили из церкви, к ним бросилась какая-то женщина, одетая во все черное. Опустившись на колени, она воскликнула, заливаясь слезами:

— Мой сеньор Амадис, разве вы не тот рыцарь, который помогает оскорбленным и несчастным, особенно женщинам и девушкам? Воистину, если бы вы этого не делали, ваша слава не разнеслась бы по всему миру так широко! Поэтому я как одна из самых скорбящих и несчастных взываю к вам о милости и сострадании!

После этого она ухватилась обеими руками за край его кольчуги с такой силой, что не дала ему сделать ни шагу. Амадис попытался ее поднять, но не смог и сказал:

— Добрая подруга, откройте мне, кто вы и почему вы желаете, чтобы я вам помог.

— Кто я, вы не узнаете до тех пор, пока у меня не будет уверенности, что вы исполните мою просьбу, — отвечала она. — Скажу только, что я замужем за одним рыцарем, которого очень люблю. Его и мое величайшее несчастье заключается в том, что его заточил в темницу самый большой его недруг, какой только есть у него во всем мире. Он не может выйти оттуда, и никто не сумеет поддержать меня, кроме вас. Поверьте, что, пока вы не согласитесь исполнить мою просьбу, я не сойду с этого места и не встану с колен, и мои руки не отпустят вашу кольчугу, если вы не заставите меня это сделать грубой силой.

Видя, в каком она состоянии, и услышав, что она говорит, Амадис не знал, что ответить. Он боялся связать себя словом и взяться за дело, которого потом будет стыдиться. Но она рыдала с таким надрывом и с такой силой, опустившись на колени, ухватилась за его кольчугу, что сердце у него содрогнулось. Ему стало очень жаль несчастную, и он забыл потребовать у нее клятву о том, что она просит помощи в справедливом деле.

— Женщина, — сказал он, — откройте мне, кто вы, и я обещаю вызволить вашего мужа оттуда, где он заключен, и отдать его вам, если смогу это сделать.

Тогда незнакомка крепко схватила руки Амадиса и стала с жаром их целовать, а потом сказала Грасандору:

— Сеньор рыцарь, вы слышали то, что обещал мне Амадис!

После этого, вновь обратившись к Амадису, она продолжала:

— Знайте же, мой сеньор Амадис, что я жена волшебника Аркалауса, которого вы захватили в плен. Прикажите, чтобы его отдали мне и отпустили в такое место, где я не боялась бы больше его потерять. Ведь вы и есть самый большой его враг. Но я, если сумею, упрошу его стать из вашего смертельного врага вашим другом!

Услышав это, Амадис был очень смущен, поняв, что женщина его обманула. Если бы он нашел честный путь, чтобы не исполнить своего обещания, то охотно сделал бы это. Он не боялся, что с ним самим случится что-то такое, но очень тревожился за тех, кому этот злой рыцарь мог причинить немалый вред без всякого повода с их стороны. Однако нельзя было не признать, что у жены Аркалауса были весьма серьезные основания для того, чтобы так поступить, и было бы несправедливо винить ее в том, что она исполнила свой долг и все сделала для спасения мужа. Поэтому, не желая нарушить своего слова, он сказал:

— Женщина, мне очень стыдно, что я согласился исполнить вашу просьбу. Но теперь делать нечего. Придется освободить вашего мужа, потому что мое слово нерушимо.

После этого все сели на лошадей и отправились домой к Амадису. Он велел дать приют жене Аркалауса, а на другой день утром она напомнила ему о его обещании. Они вместе тут же пошли в темницу, где Аркалаус был заключен в железную клетку. На волшебнике было очень дорогое старинное мавританское одеяние с подкладкой из меха диких зверей. Он сидел и читал толстую книгу. У него выросла очень длинная седая борода, а сам он был громадного роста, с безобразным лицом, с которого никогда не сходило выражение злобы. При их приближении он отложил книгу в сторону и встал, увидев же свою жену, ничего не сказал.

— Аркалаус, узнаешь ли ты эту женщину? — спросил его Амадис.

— Да, узнаю, — отвечал он.

— Почувствовал ли ты радость, оттого что она пришла?

— Если мне от этого станет лучше, — отвечал он, — то ты сам можешь догадаться. Если же это не приведет ни к чему иному, как только к тому, что меня покажут, то нет.

— Если с ее приходом ты освободишься из этой темницы, — сказал Амадис, — то ты должен за это быть мне благодарным и помнить об этом впредь.

— Если ты по собственной воле послал за нею, чтобы сделать то, о чем говоришь, я буду тебе весьма обязан, — отвечал волшебник. — Но если ты так поступаешь по какой-то другой причине, то я не буду считать себя твоим должником.

Амадис не стал скрывать от него того, что случилось, и Аркалаус сказал:

— Я хочу, чтобы ты узнал, что я ни в коем случае не смогу пожелать тебе добра, ни перестать стремиться причинять зло, какое только будет в моих силах, и тебе, и другим людям. Мой нрав уже не изменить, и я не могу противиться тому, чего мне хочется. На этом они закончили разговор, и Амадис вернулся в башню в саду.

На другой день с утра он велел позвать Исанхо, правителя острова, и, когда тот пришел, попросил его выпустить Аркалауса из темницы и дать ему коня и оружие. Сыновья Исанхо, взяв с собой еще десять рыцарей, проводили волшебника до его замка. На прощанье Аркалаус сказал:

— Рыцари, передайте Амадису, что я надеюсь очень скоро отомстить ему. Пусть он остерегается меня, хотя ему и помогает эта негодная Урганда.

— Если вы пойдете по этому пути, то скоро вернетесь туда, откуда вышли, — ответили они и повернули назад.

Глава 55. О том, как Амадис отправился в далекий путь, чтобы помочь одной женщине, и как он сразился с могучим великаном Баланом

Амадис очень любил охоту, и, если у него появлялось свободное время, с удовольствием отправлялся в лес, в горы, на берега реки или моря, где водилась какая-нибудь дичь. Так было и в том случае, о котором мы вам сейчас расскажем. Держа на поводке свою любимую собаку, он притаился в засаде в густом кустарнике на склоне горы неподалеку от берега моря. В том краю было очень много диких зверей, и он ждал, что вот-вот появится кабан, олень или медведь. И вдруг, невзначай взглянув на море, Амадис увидел вдали лодку, которая плыла прямо к тому месту, где он спрятался. Когда она приблизилась, в ней можно было различить женщину и мужчину, который сидел на веслах. Это показалось Амадису любопытным, и, оставив засаду и взяв с собой собаку, он спустился по склону вниз. Из-за густых зарослей, которые были вокруг, приплывшие его не заметили. Женщина и мужчина уже вышли на берег и с трудом вынесли на берег мертвого рыцаря в полном вооружении. Они положили его на землю, а рядом с ним — его щит. Амадис подошел к ним и спросил:

— Скажите, пожалуйста, кто этот рыцарь и почему он умер?

Женщина взглянула на него и, сразу же узнав, воскликнула:

— Ах, сеньор Амадис! Помогите мне, ради Бога! Ведь вы для того и родились на свет, чтобы приходить на помощь обиженным, а на меня обрушилось величайшее горе!

Амадису стало очень жаль эту женщину. Услышав ее слова, он более внимательно посмотрел на нее и узнал Дариолету — прислужницу, которая когда-то жила во дворце его матери, королевы Элисены.

— Я с удовольствием помогу вам, — обещал он. — Но объясните, что нужно сделать.

— Тогда, сеньор, — сказала она, — садитесь с нами в лодку, пока никто не помешал, и мы отвезем вас туда, где вы поможете моему горю, а по дороге я смогу рассказать о своем несчастье.

Но у него не было с собой никакого оружия, кроме его славного меча. Если же он вернулся бы домой или послал бы кого-нибудь за своими доспехами, то его жена Ориана непременно удержала бы его, и он не смог бы поехать, чтобы вступиться за обиженную: ведь ни один достойный рыцарь никогда не может ничего сделать против воли своей дамы. Поэтому он приказал мужчине снять доспехи с мертвого рыцаря и отдать ему. Тот так и сделал. Взяв с собой Дариолету, Амадис быстро сел в лодку, и лодочник уже собирался отчалить, когда на берегу появился один из охотников, гнавшийся за раненым оленем, который пытался скрыться в густых зарослях как раз в этом месте. Амадис окликнул его и сказал:

— Передай моему другу Грасандору, что я должен сейчас уплыть с этой женщиной. Я прошу у него прощения, но дело настолько серьезно, что мне нужно очень спешить и у меня нет времени, чтобы увидеть его и самому рассказать обо всем. Пусть он похоронит этого рыцаря и уговорит Ориану, мою госпожу, простить меня за то, что я без ее приказания отправился в это путешествие. Она должна понять, что я не мог поступить иначе: ведь если бы я не пришел на помощь обиженным, мне потом всю жизнь было бы очень стыдно.

Сказав так, Амадис оттолкнулся от берега, и лодка отправилась в путь. Они плыли весь день и всю ночь, и у них было достаточно времени для того, чтобы Дариолета смогла рассказать о том, что с ней случилось.

Вместе с мужем, дочерью и сыном она плыла на большом корабле по морю. Неожиданно разразилась ужасная буря, и моряки сбились с пути. Их носило по морю почти два месяца, и вот однажды они увидели вдали какой-то остров и решили пристать к нему. Однако едва корабль вошел в гавань, как его со всех сторон окружили местные жители в лодках, так что путешественники очутились в плену. Оказалось, что они попали на остров Алой Башни, которым правил великан по имени Балан, самый храбрый и самый могучий, равного которому не было ни на одном другом острове в море, но при этом в отличие от других великанов прославившийся своей замечательной честностью и тем, что никогда не нарушал своего слова.

Людей с корабля отвели к великану, и он спросил, нет ли среди них рыцарей. Муж Дариолеты отвечал утвердительно и указал на себя и своего сына.

— Тогда, — сказал великан, — вам следует узнать обычай этого острова.

— А что это за обычай? — поинтересовались они.

— Все чужеземные рыцари, которые сюда попадают, должны вступить в поединок со мной, — объяснил Балан. — Если кому-нибудь из них удастся продержаться и не быть побежденным в течение часа, то и он, и те, кто с ним приплыл, будут свободны. Если же нет, то все становятся моими пленниками. Если вы, как достойные люди, попробуете свои силы, то у вас еще останется некоторая надежда на вашу стойкость. Но если так случится, что ваша трусость окажется настолько большой, вы не осмелитесь принять бой, то вас всех заключат в ужасную темницу, где вы будете терпеть страшнейшие мучения в награду за то, что свою жизнь цените дороже, чем честь и все, что клялись исполнять, принимая звание рыцаря.

— Мы хотим вступить в бой, — сказал муж Дариолеты, — потому что напрасно носили бы оружие, если бы дрогнули перед опасностью. Но есть ли какая-нибудь порука, что в случае нашей победы нас не обманут?

— Нет ничего, кроме моего слова, — отвечал великан. — Ведь всем известно, что я никогда его не нарушаю.

Первым вышел молодой рыцарь. Встретившись с ним, великан нанес такой страшный удар, что рыцарь и его конь обрушились на землю и так жестоко разбились, что тут же расстались с жизнью. Следом выступил муж Дариолеты и сразу же ударил противника в щит, но это было все равно, как если бы он попытался сразить башню. Великан приблизился к нему и, схватив за руку, выбросил его прочь из седла, словно слабого ребенка, хотя рыцарь был очень высокого роста и обладал недюжинной силой. После этого всех, кто был на корабле, великан велел отвести в стоявшую на горе крепость и заключить там в темницу.

Однако Балан, узнав, что Дариолета знакома с Амадисом Гальским и его братьями, позволил ей поехать за кем-нибудь из них, чтобы один из прославленных во всем мире рыцарей мог заступиться за пленников, сразившись с великаном. Взяв своего мертвого сына, женщина отправилась в путь.

— Я непременно постараюсь отомстить за вас или погибну, — обещал Амадис, выслушав рассказ Дариолеты.

Итак, разговаривая о том, о чем вы слышали, и о многих других вещах, они плыли весь гот день и ночь и еще день и наконец увидели вдали остров Алой Башни. Это очень их обрадовало, и скоро они подплыли совсем близко к берегу. Амадис смотрел на открывшуюся его взору землю, и она показалась ему прекрасной. Вдали можно было различить горы, покрытые пышной растительностью, и на одной из них укрепленный замок с красивыми и мощными башнями, среди которых выделялась та, что называлась Алой. Она была самой большой, и сделали ее из самого лучшего красного камня, какой только можно было найти во всем мире.

Великану доложили об их прибытии. Однако своего имени Амадис не назвал и просил, чтобы и другие не говорили, кто он. Балан дал слово, что ни с кем, кроме него, каким бы ни был исход поединка, приезжему не придется сражаться, и тогда Амадис и Дариолета поднялись к замку. Великан встретил их без оружия на большой площади перед воротами и, внимательно посмотрев на рыцаря, сказал:

— Видно, ты по незнанию явился сюда, не представляя себе, какой огромной опасности подвергнешь свою жизнь. Хоть это и не в моем обычае, я готов за твою безрассудную храбрость отпустить тебя с миром и не предавать смерти.

— Не думай, Балан, что я по незнанию вызываю тебя на бой, — возразил Амадис. — Мне хорошо известно, что ты один из великанов, прославленных во всем мире, Я тебя искренне уважаю за многие хорошие качества. Но ты очень виноват перед этой женщиной, и я пришел, чтобы заступиться за нее.

— Хорошо, — сказал великан. — Сейчас уже миновал полдень. Я пришлю тебе поесть, двух очень хороших коней и два копья, чтобы ты сам выбрал, какое захочешь. Подготовь все, что необходимо для битвы, которая начнется через три часа. Чтобы доставить тебе удовольствие, если ты хочешь получить другие доспехи и оружие, я дам тебе самые лучшие.

— Ты поступаешь как достойный рыцарь, — отвечал Амадис. — Коня и копье я возьму, другого же оружия и доспехов, кроме тех, что у меня уже есть, мне не нужно.

И вот пришел назначенный великаном час. Амадису привели двух коней, огромных и очень красивых, в чрезвычайно богатой сбруе, и он выбрал себе того, который ему больше понравился. Осмотрев его снаряжение, он сел в седло, надел шлем, повесил на шею щит и выехал на площадь, приказав человеку, который привел ему коней, увести второго и передать великану, что он его уже ждет. Все жители острова, которые только могли туда прийти, окружили площадь, чтобы посмотреть на битву; стены и бастионы крепости были заполнены стоявшими на них женщинами и девушками. И тут, когда все было так, как вы слышали, на вершине высокой Алой Башни одновременно зазвучали три трубы, и полилась очень приятная мелодия. Это был сигнал, что великан выходит на бой. Так здесь было принято возвещать о начале каждой битвы.

Как только трубы умолкли, ворота замка распахнулись, и великан с копьем в руке выехал на втором коне, которого присылал Амадису. На нем были блестящие, словно зеркало, доспехи из железных листов, закрывавших почти все его тело. Такими же блестящими были у него шлем и щит. Увидев Амадиса, он спросил:

— Рыцарь, сейчас, когда ты видишь меня в полном вооружении, понимаешь ли, на что осмелился?

— Я и сейчас хочу, — отвечал тот, — чтобы ты заплатил несчастной женщине за то зло, какое ей причинил. Если нет — защищайся!

Тогда великан направил на него коня и помчался во весь опор. Он был таким громадным, что нельзя было бы найти на свете столь храброго рыцаря, который не почувствовал бы при встрече с ним величайшего страха. Охваченный жаждой поскорее вступить в бой, он мчался вперед, опустив копье, стараясь не промахнуться. Удар пришелся прямо в лоб коня Амадиса. Копье вонзилось в конскую голову, так что она разлетелась на куски. Однако Амадис, не растерявшись при виде столь могучего и мужественного противника и зная, как поступать в подобных случаях, успел нанести такой сокрушительный удар по большому и прочному щиту великана, что Балан был выбит из седла и обрушился на твердую, усыпанную камнями землю, сильно разбившись. Амадис поспешил поскорее выбраться из-под убитого коня, хотя это было нелегко, потому что его нога оказалась прижатой к земле. Великан уже успел встать и, несмотря на то, что был немного оглушен, тут же схватился за меч из очень прочного железа. Он полагал, что во всем мире вряд ли найдется столь могучий рыцарь, который, получив таким мечом хотя бы два удара, осмелился бы надеяться не погибнуть или не быть поверженным. Амадис тоже взял в руку свой прославленный меч и, прикрываясь щитом, быстро пошел к нему.

Балан бросился навстречу противнику. Перед этим при ударе, который Амадис нанес копьем по его щиту, он был контужен в грудь правее сердца, и у него были повреждены кости. Однако, охваченный яростью, он совершенно забыл об этом и, высоко подняв руку, собирался нанести противнику сокрушительный удар сверху, но тут почувствовал настолько сильную боль, что у него захватило дыхание. Амадис, увидев его перед собой, подумал, что гибель уже близка, и, чтобы защититься, поднял щит как можно выше. Обрушившийся на него удар оказался таким сильным, что щит очень легко был разрублен сверху на одну греть. Пройдись меч чуть дальше, он достиг бы руки, которая вместе со щитом упала бы на землю. Однако Амадис был очень искусен в подобных делах. Он знал, как ему поступить, и, делая то, что нужно было сделать, умел находить выход из столь опасных положений. Не дожидаясь, пока великан снова занесет свой меч, он ударил его по руке выше локтя, и, хотя рукав кольчуги был сделан из толстых и очень прочных железных колец, они не смогли стать надежной защитой. Славный меч разрубил их. Ощутив страшную боль, великан слегка отпрянул назад, но Амадис подскочил к нему и изо всех сил нанес еще один удар — сверху по шлему, так, что вокруг посыпались искры и казалось, будто вспыхнуло громадное пламя. Шлем повернулся на голове, и лицо Балана осталось открытым.

Великан поскорее поправил шлем и вдруг почувствовал, что правая рука у него настолько ослабла, что лишь с большим трудом могла удерживать меч. Он снова отступил, но Амадис опять, как прежде, подскочил к нему и ударил еще раз, намереваясь поразить в голову. Однако это ему не удалось, потому что великан, увидев, как он приблизился, успел прикрыться щитом. Меч так глубоко вонзился в щит, что у Амадиса не хватило сил вытащить его обратно. Воспользовавшись этим, великан хотел сразить его, но едва смог поднять раненую руку, и удар оказался слишком слабым. Тогда Амадис, напрягаясь, как только мог, потянул свой меч на себя, а великан свой щит на себя. Оба были очень сильными, и ремни, на которых щит висел у Балана на шее, не выдержали и лопнули. Щит остался у Амадиса, положение которого сделалось еще опаснее, потому что меч теперь уже больше не помогал ему. Увидев это, великан взял свой меч в левую руку и начал наносить противнику удары со всех сторон, но тот очень ловко защищался, прикрываясь двумя щитами. Все же некоторые удары повредили ему кольчугу и поранили его в нескольких местах. Если бы Балан мог действовать правой рукой, угроза гибели, нависшая над Амадисом, была бы очень велика, однако удары, которые он наносил с большой силой левой рукой, были хотя и ужасными, но беспорядочными: он почти все время промахивался, и его старания пропадали даром.

Амадис своим мечом мог только защищаться, потому что, поднимая его и пытаясь нанести удар, он поднимал вместе с ним и щит, в который вонзилось острое железо. И вот, видя, как это ему мешает и как опасно его положение, он нашел, наконец, выход. Быстро, как только мог, он отскочил в сторону, снял с шеи свой щит, бросил его на землю между собой и великаном и, встав ногой на щит Балана, с такой силой потянул обеими руками свой меч, что освободил его. Тем временем великан попытался взять правой рукой щит Амадиса, однако, хотя щит был сравнительно легким, сумел лишь немного приподнять его, но не смог удержать: рана около локтевого сгиба была такой большой и он потерял так много крови, что рука почти не действовала и настолько ослабла, что у него не хватило сил поднять ее. Но больше всего ему мешало то, что, как вы уже слышали, при ударе копьем он был контужен, и кости у него на груди были повреждены. Поэтому у него захватывало дыхание, и дышать ему было очень тяжело. Тем не менее, обладая большой силой и мужественным сердцем, он с большим трудом все терпел, надеясь на победу, особенно, когда меч Амадиса после могучего удара остался вонзенным в щит, и им нельзя было больше ни разить, ни защищаться. Но вот Амадис, выдернув меч, освободился от того, что ему мешало, и, приблизившись к Балану и напрягая все силы, нанес несколько могучих ударов так стремительно, что тот не успел защититься и дать ему отпор. Великан был ошеломлен, сердце у него содрогнулось, и он замертво обрушился на землю. У него не было ни одной смертельной раны, но удар в грудь остановил у него дыхание и заставил лишиться чувств.

Увидев это, люди, стоявшие возле замка, громко закричали, женщины и девушки горько заплакали, восклицая, что их господин погиб и нужно убить злодея, который виновен в этом. И вдруг из замка выбежали и направились к полю битвы сын великана Бравор и тридцать вооруженных воинов.

— Смерть, смерть злодею! — громко кричали они, приближаясь.

Вы можете себе представить, как мало надежды остаться в живых было у Амадиса, когда он услышал эти крики и увидел, как много людей хотят его убить! Однако он не растерялся и не пал духом, а решил, прежде чем умереть, сделать все, что будет в его силах, чтобы защититься. Оглядевшись во все стороны, он заметил расщелину между скалами, окружавшими площадь. Дело в том, что эта площадь была расчищена руками людей среди скал и утесов, которых еще осталось вокруг очень много. Амадис быстро бросился туда и загородил вход громадным и прочным щитом великана. Теперь напасть на него можно было только спереди, потому что сверху над расщелиной нависал утес.

Некоторые из выбежавших из замка воинов поспешили к великану, чтобы посмотреть, жив ли он, но большинство направилось к Амадису. Трое, что были впереди, попытались поразить его копьями, но не причинили ему никакого вреда, потому что, как вам уже было сказано, щит был очень большим и прочным и закрывал все его тело и ноги. Именно это и сохранило ему жизнь. Один из трех нападавших, взяв в руки меч, попробовал нанести удар, но Амадис опередил его и так ударил мечом сверху по голове, что поверг его к своим ногам. Тогда все остальные бросились к нашему герою, но подойти к нему можно было только по одному. Первому же из приблизившихся он нанес такой удар по плечу, что латы оказались плохой защитой: отрубленная рука упала на землю. Это послужило нападающим хорошим уроком. Они больше теперь не осмеливались приблизиться, а, столпившись у входа в расщелину, в которую больше ниоткуда нельзя было проникнуть, начали метать в рыцаря копья и камни и пускать стрелы. Однако это не причиняло ему ни малейшего вреда, потому что щит надежно защищал его от всего.

Тем временем великана с громким плачем отнесли в замок и уложили в постель, где он лежал, словно мертвый, не приходя в чувство.

Один из рыцарей, который наблюдал все, что там произошло, сказал сыну великана, не носившему еще оружия по причине своего юного возраста:

— Бравор, почему ты привел сюда своих людей, чтобы они убили чужеземца вопреки справедливости и слову твоего отца, которое никогда до сих пор не нарушалось? Вспомни, что ты его сын и должен показывать всем добрый пример. Ведь твой отец заверил, что только сам будет сражаться с пришельцем, а остальных ему нечего опасаться. Если ты, несмотря на это, прикажешь его убить, тебе никогда не удастся, сколько времени ни прошло бы, даже появиться среди добрых людей, потому что ты будешь навсегда ими отвергнут, и все станут тебя презирать.

— Но как мне вынести то, что мой отец мертв, а я не делаю ничего для того, чтобы отомстить тому, кто его убил?

— Твой отец не погиб, — возразил рыцарь. — Он не получил ни одного удара, от которого должен был бы умереть.

— Так что же мне делать? — спросил растерянно юноша.

— Я тебе об этом скажу, — обещал рыцарь. — Пусть его держат в осаде, как сейчас, всю ночь, не причиняя никакого вреда, а утром мы посмотрим состояние твоего отца.

— Я очень благодарен тебе за совет, — отвечал юноша. — Ведь если этот рыцарь умрет, а мой отец останется жив, то во всем мире не найдется места, где я смог бы скрыться. Я уверен, что, узнав о том, что случилось, отец повсюду разыщет меня, чтобы наказать за нарушение его обещания.

Он тут же приказал своим людям никуда не уходить и стеречь получше, чтобы чужеземец не смог выйти, но никакого вреда ему не причинять. Скоро наступила темная ночь, и стража разожгла большой костер. Амадис стоял на прежнем месте, опираясь одной рукой на поставленный на землю щит и держа в другой меч, намереваясь умереть, прежде чем они сумеют взять его в плен. Он подумал, что лучше попытаться прорваться через кольцо осаждавших его сейчас, не откладывая на более позднее время, потому что угрожающая ему опасность днем станет еще больше, чем ночью. Ведь тогда соберутся все жители острова, и он не сможет избежать смерти. Он уже приготовился выйти, чтобы напасть на врагов, но тут к нему подошел рыцарь, который разговаривал с Бравором, и сказал:

— Сеньор рыцарь, прошу вас, окажите мне любезность: выслушайте меня, прежде чем выйдете.

Амадис остановился, и рыцарь заверил его, что ему не следует ни о чем беспокоиться, пока не наступит утро. А тогда великану станет лучше, к нему вернется сознание, и можно не сомневаться, что он возьмет вину на себя и постарается все уладить по справедливости.

Амадис поверил ему и остался на том месте, где был прежде.

А сейчас мы снова обратимся к великану. Когда его отнесли в замок и уложили в постель, жена и мать призвали к нему самых лучших врачей. Благодаря их искусству на заре он пришел в себя и первым делом спросил:

— А как закончилась битва с тем рыцарем?

Ему рассказали всю правду, не осмелившись обмануть ни в чем, как и подобает честным людям. Тогда он приказал привести к нему Бравора и сказал:

— Предатель, почему ты нарушил мое честное слово? Разве ты смог бы от этого получить хоть какую-то пользу или заслужить славу? Ведь если бы я уже умер, ты все равно не сумел бы ничем меня воскресить, а твоя честь оказалась бы еще более мертвой. Ты должен понести наказание за свое злодейство.

Он велел схватить Бравора, связать его по рукам и ногам и отнести к чужеземному рыцарю, чтобы тот наказал его, как пожелает. Это приказание было тут же исполнено, но Амадис развязал юноше руки и ноги и отпустил на свободу. В это время туда прибежала жена Балана, которая очень тревожилась за судьбу сына. Она, как и рыцарь, разговаривавший с Амадисом ночью, заверила героя, что ему ничто не угрожает и великан никогда не нарушит своего слова. Амадис надел на голову шлем, взял в руки меч и щит и пошел с нею к великану. Он все еще мог ждать смерти и знал, что не получит ниоткуда никакой помощи. Даже если он сразит всех, кто на него нападет, это его не спасет, потому что для того, чтобы покинуть остров, ему потребуется корабль, а все они в руках людей великана. Поэтому, полагая, что ему все равно не удастся найти никакой поддержки и можно надеяться лишь на себя, он решил рискнуть, хотя и не очень верил тому, что ему сначала сказал рыцарь, а потом повторила жена великана. Однако, если бы его хотели обмануть, то он, несомненно, показал бы чудеса храбрости.

В замке Амадиса сразу же провели к постели великана. Войдя в комнату, он сказал:

— Балан, ты очень меня обидел. Я поверил твоему слову, а твои люди, поправ справедливость, захотели меня предательски убить. Я охотно верю, что ты не приказывал ничего подобного и тебе не нравится то, что они сделали. Но это не уберегло меня от опасности, и я был очень недалеко от смерти. Прошу тебя, Балан, загладь свою вину перед женщиной, которая привела меня сюда.

— Все, что ты захочешь для нее, я постараюсь сделать. Только сыну этой женщины уже невозможно помочь, потому что он умер. Так говори же, что я должен сделать.

— Так вот, что я хочу, — сказал Амадис. — Прежде всего прикажи освободить мужа этой женщины, их дочь и всех, кто приплыл с ними. Верни им все, что было у них, вместе с кораблем. А вместо сына, которого ты убил, отдай им своего, и пусть он женится на их дочери.

— Я сделаю все, как ты говоришь, — обещал великан. — Сейчас у меня нет больше оснований для того, чтобы и дальше пытаться противостоять твоей силе, и я хочу отныне стать твоим другом.

Амадис поблагодарил его и сказал:

— Я тоже буду считать тебя своим другом. Но прошу тебя: не сердись больше на своего сына и прости его. Лишь молодость была причиной его ошибки, и он никогда впредь не позволит себе ничего подобного.

— Раз уж я решил стать твоим другом, — сказал великан, — то сделаю все, что ты посчитаешь нужным.

Глава 56. Как король Лисуарте, покинув Твердый остров и вернувшись в свою землю, был околдован и взят в плен, и о том, что произошло вслед за тем

После того как король Лисуарте и его супруга королева Брисена побывали на тех свадебных торжествах, о которых вы слышали, они вернулись с Твердого острова домой. Чтобы отвлечься от охвативших его печальных воспоминаний и дать успокоиться своей душе, король каждое утро садился на коня и отправлялся в сопровождении всего одного слуги в лес. Охотясь на разную дичь, он пытался хоть немного забыть о том, что ему пришлось недавно пережить. И вот однажды случилось гак, что он, уже довольно далеко отъехав от города и углубившись в лесную чащу, увидел девушку, которая скакала на лошади, громко взывая о помощи.

— Ах, сеньор! — воскликнула она. — Помогите моей сестре: на нее напал какой-то злодей!

Король попросил ее указать, где это случилось, и помчался туда. Скоро он увидел среди кустов безоружного мужчину, схватившего за руку девушку. Король громко закричал, и незнакомец, оставив свою жертву, бросился прочь. Король пытался преследовать злодея на коне, но ветви и кустарник не давали проехать вперед, и он спешился, намереваясь догнать и достойно наказать того, кто осмелился обидеть женщину.

Преследуя убегавшего по пятам, он вдруг неожиданно очутился на поляне, скрытой со всех сторон густыми зарослями. Посреди поляны стоял походный шатер, и мужчина быстро скрылся там. Король вошел вслед за ним и увидел женщину и перед ней убегавшего, который просил у нее защиты.

— Войдите, сеньор рыцарь! — приветливо сказала она королю. Он хотел приблизиться к ней, но при первом же шаге упал на землю без чувств, словно мертвый. К нему тут же подошли появившиеся сзади девушки и женщина с тем мужчиной. Они подняли короля на руки и вместе с еще двумя мужчинами, вышедшими из-под окружавших шатер деревьев, отнесли его на морской берег, который был совсем близко. Там его подняли на корабль, очень хорошо скрытый спускавшимися к воде ветвями деревьев и почти не видный. Короля поместили на ложе, и корабль тут же отчалил. Все было сделано так быстро и незаметно, что никто со стороны не мог ничего увидеть.

Сопровождавший короля слуга, который шел пешком, не мог угнаться за ним и сильно отстал. Увидев оставленного коня, он очень удивился, найдя его без хозяина, и стал искать вокруг в кустах, но ничего не нашел и, наконец, вышел на поляну, где стоял шатер, но и там не увидел никаких следов, которые говорили бы о его государе. Тогда он вернулся туда, где был конь, сел на него и долгое время ездил по лесу и по берегу моря, пока, ничего не обнаружив, не решил возвратиться в город.

Королева и все, кто был с ней, очень встревожились, узнав об исчезновении короля. Рыцари поспешили взять оружие и, вскочив на коней, собрали всех мужчин, какие только были в городе, и отправились в лес. Широко рассыпавшись во все стороны, они старательно обшаривали все уголки, но не находили ничего. Скоро печальная весть распространилась повсюду. Люди всех званий, мужчины и женщины, оставили свои дома и, охваченные великим горем, с громким плачем бродили по окрестностям, призывая короля, своего господина. Их собралось столько, что они заполнили все поля, леса и горы. Но больше всех были опечалены женщины и девушки. Распустив волосы, они горько оплакивали того, у кого всегда находили защиту и помощь.

Прошло немного времени, и о том, что случилось, узнали не только во всей Великой Британии, но и в других странах. Дон Галаор, дон Куадраганте, дон Брунео и многие другие рыцари, их друзья, отправились на Твердый остров. Они хотели посоветоваться с Амадисом и вместе с ним решить, что нм следовало бы сделать, чтобы найти пропавшего короля. Скоро они были там и собрались в большой башне в саду. И тут к ним явился человек, который сказал:

— Сеньоры, какая-то дама вышла из большой змеи, приплывшей по морю. Наверное, это Урганда Неузнаваемая.

Рыцари поспешили встретить ее и увидели, что Урганда, сидя на белой лошади, которую вели под уздцы два карлика, уже успела подъехать к воротам сада. Все очень почтительно приветствовали ее и проводили в башню.

— Мои добрые сеньоры, — сказала Урганда, когда они собрались и расселись в большом зале, — я явилась сюда для того, чтобы освободить вас от напрасных трудов. Знайте же, что, если бы даже все, кто родился на свет, вместе с теми, кто родится в будущем, попытались, не жалея сил и не думая об отдыхе, найти короля Лисуарте, им не удалось бы завершить это дело: таково место, куда его увезли. Поэтому не будьте так безумны и не старайтесь делать то, что невозможно. Однако и промедление могло бы привести к величайшему несчастью. А сейчас для того, чтобы все завершилось подобающим образом, нужно, чтобы вы все, захватив с собой прекрасного юношу Эспландиана и его друзей — Таланке, Манели Осмотрительного, короля Дакии и Амбора, стали моими желанными гостями на эту ночь и на часть следующего дня внутри того большого корабля, который представляется змеей.

Рыцари тут же, выйдя из башни, сели на своих коней и, взяв с собой Эспландиана и других названных юношей, направились вместе с Ургандой к берегу моря. Там они поднялись на один из стоявших там кораблей и поплыли к громадной змее. Достигнув ее, они вошли внутрь, и Урганда провела их в большой, роскошно убранный зал, где предложила сесть за столы и поужинать, а сама удалилась. Через некоторое время она вернулась с кольчугой в руках. За ней следовали ее племянницы — Солиса со шлемом и Хулиана, сестра Солисы, со щитом. Урганда подошла к Эспландиану и сказала:

— О, юноша! Прими эти доспехи!

Он облачился в кольчугу, и Солиса надела ему на голову шлем, а Хулиана повесила ему на шею щит. После этого появились еще четыре девушки. Они несли рыцарские доспехи, которые вручили каждому из остальных юношей. По обычаю те, кто собирался стать рыцарем, прежде чем совершится их посвящение, были обязаны бодрствовать всю ночь. Поэтому Эспландиан и другие юноши остались на месте, а все остальные ушли спать.

Рано утром наверху той змеи появился карлик, очень безобразный и изможденный, с большой трубой в руке и гак громко затрубил, что стало слышно почти на всем острове. Все, до кого дошли столь необычные звуки, очень встревожились и, выйдя из домов, поднялись на стены и башни замка, на скалы и другие возвышенные места, откуда было лучше видно то, что делается вокруг. Женщины и девушки, которые жили в большой башне в саду, тоже поскорее вышли вместе со всеми, желая посмотреть, кто трубит с такой удивительной силой. Увидев их, Урганда велела всем рыцарям подняться туда же, где был карлик, а затем, взяв с собой тех четырех юношей и ведя за руку Эспландиана, поднялась сама. Вслед за нею шли шесть одетых во все черное девушек с шестью золотыми трубами.

Когда все собрались, Урганда сказала другу Амадиса — великану Балану:

— Мой дорогой Балан, посвятите в рыцари Эспландиана!

Тот взял юношу за руку и спросил:

— Хочешь стать рыцарем?

— Хочу, — отвечал он.

Тогда великан поцеловал его, надел ему правую шпору и сказал:

— Так будь же достойным рыцарем!

А Урганда вручила ему меч.

Когда это было сделано, Урганда сказала Эспландиану:

— Прекрасный сын, а теперь вы посвятите в рыцари этих юношей, и они очень скоро заплатят вам за такую честь.

Эспландиан сделал так, как она приказала. После этого шесть девушек, о которых вы уже слышали, заиграли на трубах приятнейшую мелодию. Слушая ее, все находившиеся там сеньоры и пять вновь посвященных рыцарей заснули и перестали чувствовать, что делается вокруг. Из ноздрей громадной змеи вырвался черный дым, который скоро окутал все такой густой пеленой, что те, кто наблюдал со стороны, не могли увидеть ничего, кроме огромного черного облака. Но прошло немного времени, и все те сеньоры неизвестно каким образом очутились в саду под деревьями. Когда же дым рассеялся, громадной змеи уже не было видно, и никто не знал, где сейчас Эспландиан и другие молодые рыцари. Все были потрясены.

На этом заканчиваются четыре книги о храбром и чрезвычайно добродетельном рыцаре Амадисе Гальском, сыне короля Периона и королевы Элисены, в коих содержатся весьма обстоятельные описания очень опасных приключений и ужасных битв, которые с победой завершили в свое время он и многие другие рыцари.