Глава седьмая, служащая продолжением первой

— Хорошенькая история, — сказал газетный корреспондент: — разжирел, пожалуй, Моштаков теперь?

Прокурор подтвердил. Газетный корреспондент, будучи слегка сантиментальным, подумал немножко и спросил осторожно.

— А как Вера — не жена ему теперь?

— Кому, дяде-то родному?

— Нет, Шнурову.

Прокурор захохотал — смех у него был странный, словно стукались пивные бутылки. Зубы у него мягкие, должно быть, и цвета пробки:

— Ясно, что нет!.. Я ей и не интересовался, я вам о хлебе рассказывал. А про неё будто бы сказывают, для отца по красноармейским казармам хлеб просить ходила. Напоролась на тиф или на что другое — умерла… Отец тоже, кажись, где-то раньше её свернулся… Я-то, впрочем, точно не знаю — вы у Моштакова сами спросите, он ей ведь чистокровный дядя.

Загрузка...