Одесса в эпоху войн и революций (1914 - 1920)

Глава 7 Одесса во «второе пришествие» большевиков ^{(6 апреля — 24 августа 1919) ст. 163–204}

Подойдя к окраинам Одессы атаман Григорьев телеграммой пригласил командующего Украинским фронтом В. Антонова-Овсеенко на торжественный парад в Одессу. Очевидцы вспоминают, что узнав об эвакуации войск Антанты из Одессы, атаман Григорьев, «…в продолжение суток слушал полковой оркестр… пил вино из ведра и большей частью был пьян». 6 апреля 1919 г. около трех часов дня красноармейцы-григорьевцы вступили в город, а нарком военных дел УССР М. Подвойский телеграммой уведомил советское правительство в Москве о взятии Одессы. Но взятия как — такового не было — состоялась мирная передача власти в городе от французского командования в руки Совета городского самоуправления, а из их рук — 5 апреля в руки Одесского ревкома.

Но атаман Григорьв твердил, что именно он и только он взял Одессу. Григорьев «трубил» на весь свет: «Я победил французов, победителей Германии, и один мой снаряд выбил председательское место из — под Клемансо!» Ему тогда подыгрывало и командование Красной Армии.

Красный командарм Скачко (командующий Группой войск Харьковского направления) докладывал в центр: «Одессу взяли исключительно войска Григорьева. В двухнедельных беспрерывных боях бойцы показали выносливость и выдающуюся революционную стойкость, а их командиры — храбрость и военный талант… Прошу товарища Григорьева, который лично показал пример мужества в боях на передовых линиях, под ним было убито двух коня и одежда прострелена в нескольких местах, и который добился победы над сильным врагом с незначительными потерями, наградить орденом Красного Знамени…». Командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко представление утвердил награждение, но само награждения так и не состоялось. 12 апреля 1919 г. председатель Совнаркома УССР Х. Раковский просил сообщить ему немедленно «почему не представлены к награде тт. Григорьев, Ткаченко, Горденко».

Атаман Григорьев прибыл на одесский вокзал в отдельном поезде. Для его торжественной встречи на перроне выстроился его лучший 1-й Верблюжский повстанческий полк. В Одессу было введена «армия» Григорьева в 3 тысячи бойцов — григорьевская бригада, состояла из 6 полков, конного и артиллерийского дивизионов.

Один из очевидцев тех событий так описал вступление атамана в город: «Парад он принимал на платформе у выхода из вагона. Григорьев «величественно» вышел из своего вагона, и ни с кем не здороваясь, сел на поданного кровного коня для объезда фронта полка. Атаман рысью проскакал по фронту… Верблюжский полк производил прекрасное впечатление: все одеты в английское обмундирование, отнятое у греков, и вооружены трехлинейными русскими винтовками… По Пушкинской улице, по которой проезжал автомобиль, шпалерами по обе стороны стояли горожане. Их было видимо-невидимо. Вся длина Пушкинской улицы была запружена народом. Григорьев ехал, стоя на автомобиле. Автомобиль еле двигался сквозь толпу, которая выкрикивала «Ура!». Каждому хотелось протиснуться как можно ближе к автомобилю. Кто-то схватил руку атамана и поцеловал ее. После этого атаман уже сам протягивал руку для поцелуев толпе. Толкотня, выкрики, крики.

Атаман довольно усмехался, он никак не ожидал такой встречи». Другой очевидец писал, что «григорьевцы»: «…одетые не по сезону (уже было по-весеннему тепло), в папахах и свитках, на низкорослых конях, удивляли своей незначительной численностью и несоответствием тому внешнему блеску, которым ослепляла франко — греческая кампания».

После вступления в Одессу советской бригады Н. Григорьева, в городе стала воссоздаваться Советская власть. Однако Н. Григорьев (и комендант города от воинства Грирорьева Юрко Тютюнник), став на несколько дней «хозяином» города, всячески тормозил переход власти от военного к гражданскому управлению, что привело к конфликту с местным ревкомом.

Интересно, что Ю. Тютюнник утверждал, что григорьевцы предотвратили еврейский погром в Одессе, хотя через две недели после того как воинство атамана Григорьва покинуло Одессу, эти части развязали в Центральной Украине невиданный еврейский погром, в котором погибло ок. 10 тысяч евреев.

По указанию комбрига Григорьева из Одессы, в виде трофеев повстанцев, в села Херсонщины, было вывезено ценное имущество, оставленное интервентами во время спешной эвакуации (38 эшелонов обмундирования, мануфактуры, бензина).

В середине апреля 19-го местные одесские коммунисты добились от Советского командования Украинского фронта вывода неконтролированных повстанцев Н. Григорьева из Одессы. Одесскому Совету удалось уговорить командование вывести части 6-й стрелковой дивизии Н. А. Григорьева из города на отдых. После того, как в ультимативной форме Григорьев потребовал и получил от Одесского исполкома несколько вагонов мануфактуры, его войска ушли в Александрию. Новым комендантом Одессы был назначен бывший шабс — капитан Виталий Маркович Домбровский.

В письме секретаря ЦК КП(б)У Г. Пятакова от 16 апреля 1919 г. к командующему фронтом В. Антонову-Овсеенко и членам Реввоенсовета Украинского фронта А. Бубнову и Ю. Щаденко говорилось: «Неоднократно Центральный Комитет получал сведения о том, что атаман Григорьев и командный состав его частей — элемент ненадежный. Мнение Центрального Комитета заключается в том, что Григорьева необходимо как можно скорее ликвидировать». Реввоенсовет Группы войск Одесского направления обвинил атамана Григорьева в необоснованных требованиях от командования различных видов поставок, а также в том, что получив отказ, он прибегал к угрозам, а иногда и к самозахватам.

В Одессу прибыла комиссия В. Юдовского (тогда — особоуполномоченного СНК УСРР), с правом распускать и переизбирать и утверждать Советы. Под ее контролем был возрожден Одесский Совет (выбранный еще в 1917 г.). Председателем исполкома Одесского Совета стал большевик Ф. Болкун (Белкун). Из 729 членов Одесского Совета коммунистов было 208 (28 %), 77 — сочувствующих коммунистам, левых эсеров -98, 4 — сочувствующих левым эсерам, боротьбистов — 2, анархистов — 19, еврейских социалистов — 15, правых эсеров — 35, меньшевиков — 79, один представитель польской «левицы», внепартийных 187.

Дабы укрепить большевистский режим 4 мая 19-го из одесского Совета власти исключают 114 «ненадежных» меньшевиков и эсеров.

На Первом Одесском губернском съезде Советов, был создан Губернский Исполком Советов из 18 коммунистов, 5 борьбистов, 2 боротьбиста, во главе с большевиком Иваном Клименко. Губисполком управлял губернией с помощью 18 отделов: образования, финансов, продовольствия, национальный и. т. д., причем в национальном отделе, при секции меньшинств, функционировала украинская подсекция.

Военкомом Одессы стал Ф. Анулов, руководителем комиссии по охране города А. Левковский, начальником Одесской милиции стал анархист, бывший каторжанин И. Шахворостов.

Сама система выборов в советы вызывала множество вопросов. Так называемые «лишние люди» (дворяне, капиталисты и предприниматели, бывшие офицеры полиции, армии и флота, высшие чиновники бывших режимов, представители культа, «паразитирующие элементы» и т. Д.), до 30 % одесситов становились «лишенцами» (лишенными политических прав) и не имели права избирать и быть выбранными. В то же время в Советы делегатов рекрутировало множество мелких местных профсоюзов, таких как Профсоюз служащих крединтыхи банковских учреждений.

8 апреля 19-го на буржуазию Одессы была наложена контрибуция в 500 миллионов рублей, которую необходимо было выплатить за 4 дня.

Центральный Совет профсоюзов Одессы (объединял 54 профсоюза) стал ареной партийной борьбы за рабочие массы. Большевики имели в Центрпрофе только 22 места, меньшевики и эсеры — 16, левые эсеры — 3 анархисты — 4 места. Большевики еще не могли единолично влиять на рабочий класс Одессы, а в среде рабочих зрело недовольство политикой «военного коммунизма».

В конце июня 1919 г. началась забастовка на заводе «РОПИТ». Меньшевики, эсеры, анархисты призвали рабочих выступить против обнищания, террора ЧК, диктатуры большевиков. Лозунгом забастовки стал лозунг «Советы без коммунистов!». Забастовка была разогнана войсками, прошли аресты, однако забастовка перекинулась на железнодорожные мастерские, захватив до 5 тыс. рабочих Одессы.

Новая советская власть рассматривает украинцев Одессы только как «нацменшенство», проводит политику тотальной русификации Одессы, что вызывает протесты украинской интеллигенции города.

Для «второго периода» Советской власти в Одессе характерны: хаос в управлении, невероятно раздутый советский бюрократический аппарат, в который устремились аферисты, коррупция. Что бы остановить загнивание аппарата управления губком КП(б)У систематически проводит «чистки ответственных кадров».

В Совете Одессы наметилась борьба между большевиками и левыми эсерами, которые, под воздействием большевиков распадаются на партии: борьбистов и боротьбистов (что стремятся сохранить союз с коммунистами) и УПЛС, что совместно с анархистами выступает против «комиссародержавия» большевиков и ограничения ими роли Советов.

Большевистское руководство стремилось восстановить разрушенное гражданской войной производство, процессом восстановления и управлением экономикой губернии руководил Губернский Совет народного хозяйства. Но продолжение военных действий и политика «военного коммунизма» этому не особенно способствовали. Властью поддерживалось только производство для фронта, а другие отрасли промышленности разваливались.

Для Одессы эпохи «второй советской власти» была характерна хаотическая национализация предприятий и полная национализация банков. Ряд предприятий национализируется, но хотя властью провозглашается полная национализация крупной промышленности, ряд крупных металлургических заводов остаются в частных руках. В то же время национализируется все табачное производство Одессы.

В Одессе хватает работы только для 1/3 рабочих (безработных 30 тыс. человек), 23 предприятия города закрылись. Антанта вывела из Одессы все торговые суда и 7 тысяч моряков и портовиков оказались без работы, так же как 90 % текстильщиков города.

Блокада Одессы военными судами Антанты, дополнилась блокадой города вспыхнувшими в уездах антибольшевитскими крестьянскими восстаниями и разгромом железных дорог. Горожане страдали от отсутствия воды и топлива, от эпидемий и голода. На одного жителя Одессы по введенной в городе карточной системе, полагалась пайка горохового хлеба, весом в четверть фунта, в день. Обесценивание советских денег привело к тому, что утверждалась меновая торговля, а пуд сала стоил на «черном рынке» 3,5 милл.

С июня 1919 г. в Одессе утверждается хлебная монополия и запрет на торговлю. Но никакие запреты не могли остановить спекуляцию и самоорганизованный обмен село — город, что был назван «мешочничеством» и приравнен к тягчайшим преступлениям. В такой атмосфере отмечается деморализация рабочего класса, резкое падение производительности труда, развал промышленности, который усиливался саботажем части технической интеллигенции.

В Одесском районе из двух «красных» дивизий формируется 3-я Украинская Советская Армия, штаб которой находился в Одессе (командарм Михаил Худяков — бывший командующий группой войск РККА Одесского направления).

К концу апреля 1919 г. Ананьевский, Тираспольский и Балтский уезды были заняты Красной Армией. Когда Красна Армия подходила к границам Молдовы, у ленинского руководства возник план, разгромив Румынию, прийти на помощь Венгерской революции — начать «мировую революцию», по пути присоединив к Советской республики Бессарабию, Буковину, Румынию. Командующий Украинским фронтом, уже 18 апреля 1919 г., приказал Красной Армии готовиться к походу за Днестр.

1 мая 1919 г. правительства РСФСР и УСРР предъявили Румынии ультиматум немедленно вывести свои войска с территории Бессарабии. Представители бессарабских революционных организаций 5 мая 1919 г. образовали в Одессе Временное рабоче-крестьянское правительство Бессарабии (глава — Иван Криворуков), а 9 мая была провозглашена Бессарабская Социалистическая Советская республика, на территории уже советских: Тираспольского, Балтского и Ольгопольского уездов. Эта республика рассматривалась как часть РСФСР, и ее «временной столицей» стал Тирасполь. С 11 мая 1919 г. отдельные подразделения Красной Армии вторгались в бессарабские земли, однако наступление пришлось свернуть из-за наступления армии генерала Деникина, восстания Н. Григорьева и Н. Махно.

9 мая 1919 г. на Юге и в Центре Украины начался мятеж атамана Н. Григорьева и его советской дивизии, который поддержало до 25 % красноармейцев Украинского фронта, недовольных политикой «военного коммунизма». 10 мая 1919 г. политбюро ЦК КП(б)У объявило Н. Григорьева «вне закона» и объявило «красный террор» украинским партиям.

9 мая 19-го Иван Бунин запишет: «В газетах опять: «Смерть пьянице Григорьеву!». стало известно об их нападениях на советские поезда и об убийствах топорами и вилами лучших наших товарищей… Напечатан новый список расстрелянных — «в порядке проведения в жизнь красного террора» — и затем статейка: «Весело и радостно в клубе имени товарища Троцкого. Большой зал бывшего Гарнизонного Собрания, где раньше ютилась свора генералов, сейчас переполнен красноармейцами. Особенно удачен был последний концерт. Сначала исполнен был «Интернационал», затем товарищ Кронкарди, вызывая интерес и удовольствие слушателей, подражал лаю собаки, визгу цыпленка, пению соловья и других животных, вплоть до пресловутой свиньи…»

11–12 мая 19-го Белорусская советская бригада и 1-й крестьянский полк (Казакова) из одесского гарнизона подняли восстание против большевиков на Большом Фонтане, где повстанцы провели еврейский погром (убито более 20 чоловек, пострадало более 50). Повстанцы от Большого Фонтана продвинулись в сторону центра города, ворвались в Малофонтанский комиссариат, разгромили склады, убили секретаря трибунала, но дойдя до Французского бульвара и встретив решительное сопротивление «красных» частей повернули обратно. Повстанческие отряды Вендта и Казакова побоялись наступать на центр города и «ушли в уезды» — захватывали Акаржу, Ивановку, Ананьев, разгромили советские части у Любашевки. И. Бунин фиксирует: «Предводитель солдат, восставших в Одессе и ушедших из нее, громит Ананьев, — убитых свыше ста, магазины разграблены…»

Другие отряды восставших захватили весь Балтский уезд, к ним присоединился советский гарнизон Балты. С Севера Одесса оказалась в осаде повстанцев, с Востока и Юга — с моря Одесса была взята в блокаду стоящими на рейде судами Антанты, на Западе — за Днестром стояли румынские войска.

12 мая в Одессу приехал глава Реввоенсовета РСФСР и «вождь» Красной Армии Л. Троцкий. И. Бунин запишет: «Опять флаги, шествия, опять праздник, — «день солидарности пролетариата с красной армией». Много пьяных солдат, матросов, босяков…»

14 мая Одесса и Херсонская губерния была объявлена на осадном положении, Одесса превратилась в «осажденную крепость».

12 июня 1919 г., в связи с наступлением белогвардейцев, в Одессе была оголошена массовая мобилизация в Красную Армию всех мужчин возрастом от 18 до 45 лет.

Большевики специально образовали Верховную коллегию по обложению буржуазии контрибуцией в составе секретаря исполкома A. Фельдмана, заведующего финансовым отделом Духовного, окружного военного комиссара А. Кривошеева, коменданта города B. Домбровского и представителя комитета юстиции.

13 мая 19-го был обнародован «декрет о мирном восстании» в Одессе, который в законном порядке разрешал особым отрядам изъятие у горожан «всего лишнего», оставляя каждому одесситу тоько одну пару ботинок, один костюм или платье, три рубашки, три пары кальсон, две простыни, две наволочки и тысячу рублей на одного человека. При обысках женщинам распускали волосы, подозревая, что в прическах спрятаны драгоценности, тщательно осматривали клозеты, высыпали соль, сахар, желая убедиться, что ничего не спрятано…

Однако эта акция с треском провалилась — рабочие завода РОПИТ начали избивать сборщиков добра, на деле проводивших элементарный грабеж. Подтверждением этому служат протоколы, созданной уже при деникинцах, ликвидационной комиссии по возвращению населению имущества, реквизированного советской властью в 1919 г.

По воспоминаниям анархистки, близкой к местным советским властям Н. Улановской «мирное восстание» в Одессе принесло и «реальную пользу»: «Помню одну из «акций». Алёша входил в комиссию исполкома по изъятию излишков. Эта комиссия объявила «день мирного восстания». Ходили по домам, иногда заходили в брошенные квартиры, брали всё, что попадётся под руку, и свозили на склад. Я видела столько нищеты на Молдаванке и у себя дома, что не находила в этих действиях никакой несправедливости. Я принимала и записывала излишки. Буржуазию обложили контрибуцией, при этом каждый имел право оставить себе, например, по две пары ботинок. Подумаешь! У меня тогда ни одной целой пары не было. Я присутствовала при такой сцене: одна женщина жаловалась Алёше: «Нам оставили всего по две простыни на человека!». Я получила совсем целое платье и очень довольная пришла в нём домой. Как члену исполкома ему дали прекрасную комнату в бывшей гостинице для холостяков, которая называлась Домом отдельных комнат».

В мае 19-го в Одессе побывали А. Балабанова (секретарь III-го Интернационала) и товарищ Иоффе «…чтобы заявить Антанте, что мы будем апеллировать к пролетариату всех стран… чтобы пригвоздить Антанту к позорному столбу…»

Через И. Бунин так опишет июньскую Одессу: «На Дерибасовской новые картинки на стенах: матрос и красноармеец, казак и мужик крутят веревками отвратительную зеленую жабу с выпученными буркалами — буржуя; подпись: «Ты давил нас толстой пузой»; огромный мужик взмахнул дубиной, а над ним взвила окровавленные, зубастые головы гидра; головы все в коронах; больше всех страшная, мертвая, скорбная, покорная, с синеватым лицом, в сбитой набок короне голова Николая II; из-под короны течет полосами по щекам кровь… Мертвый вокзал с перебитыми стеклами, рельсы уже рыжие от ржавчины, огромный грязный пустырь возле вокзала, где народ, визг, гогот, качели и карусели… И все время страх, что кто-нибудь остановит, даст по физиономии или облапит… Новости: «Уходят! Английский ультиматум — очистить город!» Азарт слухов: «Реквизируют сундуки, чемоданы и корзины, — бегут… Сообщение с Киевом совсем прервано… Взят Проскуров, Жмеринка, Славянск…» Но кем взят? Этого никто не знает».

Действительно, нестабильность власти в городе, постаянные восстания и заговоры порождали в Одессе «эпидемию слухов», что снова армия Антанты «спешит» в Одессу, а большевики сдатут Одессу после ультиматума Антанты, или что румынские войска в 10 километрах от города и скоро будут в Одессе, или что в Москве восстали все жители, а генерал Деникин вот — вот займет всю Украину.

О пародоксальных «одесских явлениях» той поры пишет И. Бунин: «В Берлине нынче хоронят Розу (Р. Люксембург — авт.). Поэтому в Одессе — день траура, запрещены все зрелища, рабочие работают только утром, в «Одесском Коммунисте» статья: «Шапки долой!». Десяток яиц стоит уже 35 руб., масло 40. Библиотека «национализирована», книги продаются только тем, у кого есть «мандаты». И вот являются биндюжники, красноармейцы и забирают, что попало: Шекспира, книгу о бетонных трубах, русское государственное право… Берут по установленной дешевой цене и надеются сбывать по дорогой. На фронт никто не желает идти.

Происходят облавы «уклоняющихся». Целые дни подводы, нагруженные награбленным в магазинах и буржуазных домах, идут куда-то по улицам».

22 июня 19-го в одесском цирке состоялся митинг на тему «Диктатура пролетариата и коммунистическая партия» с участием представителей украинского правительства, Одесского исполкома и Губкова партии. На митинг собралось около 250 человек, что «выражали свое недовольство стуком и хлопаньем».

В начале июня 19-го И. Бунин фиксирует «горячие» одесские новости: «Домбровский арестован, ночью разоружали его части, и была стрельба. Домбровский — комендант Одессы. Бывший актер, содержал в Москве «Театр Миниатюр». У него были именины, пир шел горой. Было много гостей из чрезвычайки. Спьяну затеяли скандал, шла стрельба, драка… Комендантом Одессы, вместо арестованного Домбровского, назначен студент Мизикевич».

Личность коменданта Витольда Домбровского занимала современников и публицистов. Было известно, что штабс — капитан В. Домбровский был то ли офицером — фронтовиком первой мировой войны, то ди профессиональным разведчиком российской разведки, что в 18-м перешел на службу к большевикам как «военспец». В феврале — марте 19-го Домбровский служил «красным» комендантом губернского Екатеринослава (Днепропетровска).

Вместе с В. Домбровским в Одессу прибыла «подозрительная» комендантская сотня (очень похожая на особый отряд при Гришине — Алмазове), преданная лично Домбровскому и состоящая из грузин и чеченцев. В. Домбровский пытался организовать альтернативную власть в Одессе, не подчиняющуюся ни Исполкому Совета, ни губкому партии большевиков. Он утврждал следователей, руководителей милиции, пытался «самолично» обложить контрибуцией одесскую буржуазию. Для контроля над комендантом губком утвердил его помошником представителя профсоюза пекарей, большевика Н. Матяша. Но Н. Матяш погиб при невыясненных обстоятельствах.

Приказом РВС Третей Украинской советской армии «за злоупотребления» В. Домбровский был арестован. Но его личная коменданская сотня не приняла нового коменданта и начала вооруженное выступление, которое подавил отряды ЧК и Исполкома Совета, взяв здание комендатуры штурмом. Как вспоминает «особист» Ф. Фомин, после того, как камендатура была взята и «дикая сотня» Домбровского арестована «в номерах гостиницы, которые занимали эти грабители, были обнаружены каракулевые и котиковые манто, золотые часы, обручальные кольца, бриллиантовые колье, брошки и т. д.»

Арестованный В. Домбровский был направлен «в распоряжение» Всеукраинского ЧК, в Киев. От расстрела его спасло бегство большевиков из Киева, во время которого Домбровскому удалось спастись. В 1920 г. Домбровский «всплывает» уже в войсках барона П. Врангеля, как офицер военно — полевого суда в Севастополе. Но его арестовывают «белые». Но и от «белых» он ушел благодаря победам Красной Армии при штурме Крыма. Он еще раз становится комендантом под фамилией Волков- на этот раз «красного» Севостополя. но «красная» пуля его догнала. Домбровский — Волков был опознан и расстрелян как «белогвардейский шпион» и «комендант — бандит».

Борьба внутри новой советской элиты Одессы прекратилась только с арестом «за бандитизм и контрреволюцию» коменданта Домбровского. Но вместо аматорского «красного» авантюризма в Одессе установилась диктатура «красной» бюрократии. Чиновников в «советских организациях было столько как на небольшом предприятии рабочих», множество организаций дублировали друг — друга. Только в одном торгово — промышленном отделе одесского Совета народного хозяйства существовало 17 секций с множеством подсекций и около 250 служащих.

Управленческий хаос стал той питательной средой где установился протекционизм, коррупция, злоупотребления, спекуляция, беззаконие. Исполком профсоюза служащих одесситы называли «комитетом саботажников».

Вот как описывал «новую советскую бюрократию» Одессы Иван Бунин: «…на автомобилях, на лихачах — очень часто с разряженными девками, мчится в эти клубы и театры (глядеть на своих крепостных актеров) вся красная аристократия: матросы с огромными браунингами на поясе, карманные воры, уголовные злодеи и какие — то бритые щеголи в френчах, в развратнейших галифе, в франтовских сапогах, непременно при шпорах, все с золотыми зубами и большими, темными, кокаинистическими глазами».

С середины мая 19-го начались «чистки» советского аппарата в Одессе, но и они, как и «милитаризация советских органов», «объявленияе учреждений на военном положении» в Одессе, мало помогали. Все решал «блат» (слово с идиш) — слово, что тогда означало неформальную записку — просьбу или незаконный мандат.

Входившая в состав руководства одесских большевиков С. Соколовская писала в ЦК партии: «Одесский пролетариат — это бандиты, спекулянты, гниль. в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг». Так за взяточничество был арестован «красный юрист» Хейфиц — председатель Комиссии по облажению контрребуцией буржуазии Одессы, за вымогательство арестован помошник начальника следственного отдела коменданта Одессы Шатилов, за растраты казенных денег — командир конных «красных» частей, что стояли в Одессе Кретьен де ля Кур.

Председатель Всеукраинского ЧК В. Манцев писал: «…Мы натолкнулись на связь ответственных работников с некоммунистической средой, а следовательно на непригодность их для работы в ЧК. Особенно ярко обнаружилось это явление в Одессе, где поспешное отступление наших войск летом 1919 года застигло врасплох многих партийных работников.

Спасаясь от белого террора, некоторые из них вынуждены были пользоваться услугами обывателей и уголовного элемента и после возвращения советской власти оказались в долгу у этих врагов советского строя. Одесские спекулянты и даже бандиты пользовались слабостью местных работников.

Работа ОГЧК то и дело стеснялась ходатайствами за отдельных арестованных. Нужно присылать в Одессу новых решительных коммунистов, не связанных никакими личными отношениями, и лишь тогда появится возможность направить работу Одесской ЧК на правильный путь».

Секретарем Одесского ЧК был подпольщик — большевик «Михаил» — Михаил Гринберг, а одним из начальников — Станислав Реденс. Среди палачей одесского ЧК — Колесниченко-Саджая (временный глава ГубЧк), Заковский, Вихман, Хусид, Дейч, Джонстон, Дора…

С. Мельгунов писал «Пыткам в Одессе посвящена специальная глава в книге Авербуха. Кандалы, арест в темном карцере, телесное наказание розгами и палками; пытки в виде сжимания рук клещами, подвешивания и пр. — все существовало в одесской Ч.К. Среди орудий сечения встречаем и «палки толщиною в сантиметр» и «сплетенную из ремней плеть» и пр. По материалам Деникинской Комиссии можно пополнить картину, нарисованную Авербухом. Вот фиктивный разстрел: кладут в ящик, в котором уже лежит убитый, и стреляют. Пожгли даже ухо и уводят, может быть, только до следующаго раза; другого заставляют рыть себе могилу в том же погребе, где он сидит — это «камера смертников», есть даже такая надпись: здесь уже зарыто 27 трупов… но все это только прием устрашения; к третьему каждую ночь является палач: «выходи», и на дворе: «веди обратно — пусть еще эту ночь протянет»… В Одессе сотрудники Ч.К. несколько раз в день посещали камеры и издевались над заключенными: «вас сегодня разменяют».

Некоторые исследователи и очевидцы указывают, что главной садисткой Одесского ЧК, что собственноручно пытала и убивала задерженных чекистами, была молодая коммуниства Дора Любарская (иногда указывается как Дора Явлинская или Гребенюкова) (1898–1920). Именно Дора хвасталась, что собственноручно уничтожила 400 человек, арестованных ЧК. Иногда, прежде чем убить, Дора сдирала кожу с жертвы, вырывала волосы, отрезала уши, нос, половые органы.

В декабре 1919 г. Дора была арестована деникинской контрразведкой в Одессе и после поспешного судебного процесса, была признана «главным убийцей одесского Губ. ЧК» и казнена вместе с девятью большевиками в январе 1920 г.

«Горстка спекулянтов, ловких и безжалостных, во главе с сахарными королями братьями X., до последней нитки обирали голодных одесситов, среди которых было немало их соплеменников. Председателем ЧК был Калиниченко, помощник бежавшего Юзефовича. Но всех их затмевал палач. А палачом была товарищ Дора. Эта жестокая женщина всего за несколько ночей расстреляла свыше семисот русских. Когда через короткое время Добровольческая армия вновь вступила в Одессу, в городе были обнаружены подвалы, заполненные телами убитых, повсюду были видны следы пыток: отрубленные пальцы, куски человеческой кожи. Военный суд приговорил ее к смертной казни через повешение. Стоя на эшафоте, она хладнокровно накинула петлю себе на шею. О таком конце она мечтала и умерла со счастливой улыбкой на опрашивал губах» — писал В. Орлов.

Александр Александрович Алехин — великий русский шахматист, четвертый в истории чемпион мира (в 1927–1935, 1937) на себе испытал «прелести» Одесского ЧК. К 1919 г. А. Алехин был уже «шахматным королем» — занял третье место на «турнире чемпионов», считался одним из претендентов на мировоешахматное первенство. Летом 1919 г., во время шахматных гастролей на Украине, А. Алехин был арестован в Одессе и приговорен к расстрелу по обвинению «в связях с белогвардейцами». Несколько недель он находился в подвалах одесского ЧК на Екатерининской полщеди. Только благодаря вмешательству председателя Совнаркома Украины Х. Раковского Алехин был освобожден.

В августе — октябре 1919 г. о кровавых ужасах и зверствах одесского ЧК часто писала белогвардейская пресса Одессы, в Одессе работала «Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков» при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России. Эта комиссия произвела опросы уцелевших свидетелей злодеяний, допросы арестованных большевиков, вскрыла несколько братских могил жертв ЧК в Александровском парке, на Втором Христианском кладбище, на Стрельбищном поле. В Одессе «как контрреволюционер и монархист» был расстрелян шестидесятидвухлетний Петр Яковлевич Дорошенко — исследователь украинского фольклера, директор гимназии и известный украинский демократ, шестидесятилетний военный министр гетманской Украинской державы — генерал — лейтенант (генерал — бунчужный) А. Ф. Рогоза.

Среди расстрелянных одесскими чекистами были: генерал М. И. Эбелов — бывший начальник Одесского военного округа, генерал-майоры Н. П. Бирюков, В. Т. Федоренко и Л. О. Гулькевич, полковники П. П. Силис, А. А. Корбут, В. А. Левдиков, А.П. Осипов. бывший председатель департамента Одесской судебной палаты Н. И. Демянович, бывший товарищ прокурора Одесской судебной палаты В. Н. Недзвецкий, бывший прокурор Одесского окружного суда. Н.С. Баранов. И. Зайченко — бывший председатель совета Южного монархического союза, члены Союза русского народа П. Нардык и Анна Ершова. Как заложники — «на основании красного террора» были расстреляны: граф Стибор-Мархоцкий и граф М. Роникер, барон Б. Штенгель; купцы 1-й гильдии Я. Зусович, Л. Фаминер, Ш. Понозон и С. Кальфа, купцы 2-й гильдии, А. Янкелев, И. Шац, Е. Багров…

И. Бунин в середине июня 19-го запишет: «В Одессе расстреляно еще 15 человек (опубликован список). Из Одессы отправлено «два поезда с подарками защитникам Петербурга», то есть с продовольствием (а Одесса сама дохнет с голоду). Нынче ночью арестовано много поляков, — как заложников, из боязни, что «после заключения мира в Версале на Одессу двинутся поляки и немцы». Поляков в Одессе арестовано больше тысячи. При арестах их, говорят, нещадно били. Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные, врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают, кого попало. Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребенком. Она молила, чтобы ее пощадили ради ребенка, но матросы крикнули: «Не беспокойся, дадим и ему маслинку!» — и застрелили и его. Для потехи выгоняют заключенных во двор и заставляют бегать, а сами стреляют, нарочно делая промахи».

Жертвами террора ЧК и Чрезвычайных Ревтрибуналов в апреле — августе 19-го стало до 2-х тысяч одесситов (расстрелянными) и до 10-ти тысяч — оказавшимися в тюрьмах и концлагерях. К этому списку необходимо добавить жертвы «красного террора» погибшие в перестрелках, застреленные при попытке побега, умершие в тюрьмах, расстрелянные по приговору судов и революционных трибуналов Террор в окрестностях Одессы осуществлялся не только уездными ЧК, но и 26-й и 31-й особыми бригадами ЧК.

В начале июня 19-го руководителем одесского ЧК стал большевик Калестрат Саджая.

В апреле 1919 г. Мишка Япончик становится командиром отряда Красной Армии, что воюет против отряда атамана Орлика, а мае 1919 г. — командиром советского бронепоезда № 870 932, что предназначался для подавления восстания, поднятого атаманом Григорьевым. На «григорьевский фронт» отправился и Анатолий Железняков.

А в первых числах июня 19-го в одесских «Известиях» появляется открытое письмо Мишки Япончика проливающее свет на тайны биографии «короля воров»: «Что касается буржуазии, то если мною предпринимались активные действия против нея, то этого, я думаю, никто из рабочих и крестьян не поставит мне в вину. Потому что буржуазия, привыкшая грабить бедняков, сделала меня грабителем ея, но именем такого грабителя я горжусь, и покуда моя голова на плечах, для капиталистов и врагов народа буду всегда грозой».

В то же время М. Винницкий — Япончик предложил организовать отряд из числа своих приверженцев «для защиты революции» в структуре 3-й Украинской советской армии Это предложение нашло поддержку в Реввоенсовете 3-й армии, и Япончику разрешают сформировать батальон особого назначения для борьбы на деникинском фронте. Этот батальон набирался из одесских бандитов, считавших своим атаманом Япончика. Когда число добровольцев превысило тысячу человек, батальон был развернут в 54-й имени Ленина советский стрелковый полк 3-й украинской советской армии. Командиром полка остался «товарищ Мишка», а комиссаром стал секретарь Одесского исполкома анархист Александр Фельдман. Среди политработников полка выделялся венгр-интернационалист будущий коммунистический вождь Тибор Самуэли.

Полк состоял из трех батальонов. В первых двух находились добровольцы — одесские налетчики и воры, дружинники отряда еврейской самообороны. В третий батальон направлялись мобилизованные студенты Новороссийского университета. В полк были зачислены также 132 коммуниста, мобилизованных губкомом КП(б)У для пропагандистской и воспитательной работы. Однако большинство коммунистов отказалось вступить в полк и вести там пропагандистскую работу, ссылаясь на то, что пребывание в полку опасно для жизни. Полк был хорошо вооружен, имел 40 трофейных пулеметов, конную сотню, оркестр и граммофон. Красное знамя от РВС вручали полку председатель Губисполкома Забудкин и комиссар труда Петр Старостин.

Кроме уголовников, анархистов, мелких авантюристов всех мастей, тут оказались и законспирированные контрреволюционеры, такие как известный Жорж Белый, который еще в апреле 1919 г., сразу после занятия Одессы «красными», организовал в городе белогвардейский партизанско-террористический отряд для борьбы против большевиков. Боевики этого отряда совершили ряд покушений на местных большевистских руководителей. Жорж Белый был назначен Япончиком ротным командиром.

Будущий убийца Котовского, содержатель публичного дома Мейер Зайдер был на командных должностях в полку Япончика. Адъютантами Япончика были Шакермани Коган, что были расстреляны уже белогвардейцами. Иногда полк Япончика называли так — «54-й железный полк имени мамаши Мозес» (Мамаша Мозес была известной одесской бандершей и была, якобы расстреляна белогвардейцами за бандитизм).

Комиссар Фельдман докладывал в военкомат: «Считаю себя обязанным обратить Ваше внимание на замеченные мною безобразия в связи с моим пребыванием в 54-м полку. Первое, что в армию добровольно записывается много людей, не способных и не желающих в ней служить, что особенно дает себя чувствовать при уходе на фронт. Кроме того, необходимо обратить серьезное внимание на военный госпиталь (Пироговская улица), где, по заявлению, поступившему ко мне через командира 54-го полка Винницкого, берут взятки у лиц, посылаемых туда на испытания, за что их освобождают из Красной Армии».

15 июля 1919 года состоялось специальное заседание президиума Одесского губернского комитета КП(б)У, на котором присутствовали С. Соколовская, Я. Гамарник и Л. Картвелишвили. Заслушали информацию «О полке Мишки Японца и постановили: «Никого из полка не отпускать, добавлять туда коммунистов, всех уходящих считать дезертирами. О происходящем в полку предложить доносить горвоенкому т. Краевскому». Совет обороны Одесского военного округа решил направить полк Япончика на «петлюровский фронт», на пополнение 45-й стрелковой дивизии.

20 июля 19-го, в воскресенье, полк Япончика, что оправлялся на «петлюровский фронт», прошел парадным строем по центральным улицам Одессы. Очевидцы оставили воспоминания об этом красочном событии: «Впереди шли музыканты. Люди Япончика собирали их по всему городу. Трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, побиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек — все они сегодня шли рядом, играя походные марши и знатные молдаванские мелодии. Позади оркестра, на белом жеребце — сам Япончик в кожаной фуражке, как у Котовского, в офицерском френче и красных галифе… Рядом несли огромное знамя из тяжелого малинового бархата. На нем было вышито полное название полка: «Непобедимый революционный одесский железный полк Смерть буржуазии». Комендант Одессы Петр Мизикевич на банкете в честь отбытия полка на фронт преподнес Япончику в награду серебряную саблю с революционной монограммой и пожелал бойцам боевых успехов». По другим данным, генеральская сабля была вручена Япончику от имени Совета обороны на прощальном митинге в Одесской консерватории.

Когда началась погрузка полка в эшелон на станции Одесса-Товарная, то выяснилось, что не явилось до 300 студентов и около 700 одесских воров. По дороге на фронт из вагонов бежало еще несколько сот «боевиков», так что до фронта доехало 704 бойца из 2202. 23 июля 19-го полк Япончика прибыл в распоряжение штаба 45-й дивизии (командир Иона Якир), в городок Бирзула (ныне Котовск). Полк включили в бригаду, которой командовал Котовский.

В конце июля 19-го войска Украинской народной республики (петлюровцы) вышли в район Жмеринка — Балта. Они упорно пытались прорваться к Одессе, надеясь тут получить «окно в мир», выход к морю. Запорожская группа петлюровцев и дивизия атамана УНР Ю. Тютюнника (преимущественно недавние григорьевцы) вели бои за Жмеринку.

Петлюровцы, разгромив 45-ю дивизию Якира отрезали три советские дивизии от основных сил Красной Армии в районе Одессы. Командование Красной Армии стремилось любой ценой возвратить станции Жмеринка и Вапнярка, восстановить связь с основными силами, считая, что только таким образом можно удержать Причорноморье.

Первый бой для полка Япончика был удачным. Одесситы забросали окопы противника гранатами и заставили его отступить. Но уже на следующий день петлюровцы не только вернули утраченные позиции, но и обратили одесситов в бегство. Отступившие «боевики» заявили, что их предали соседние части и потребовали вернуть их в Одессу. Часть бывших уголовников самостоятельно бежала в Одессу, часть разошлась по окрестным селам на «реквизицию». Помощник начальника штаба 45-й дивизии Д. Коренблит вспоминал: «Возникла опасность образования в тылу 45-й дивизии бандитской шайки. Надо было изолировать от «храброго воинства» Мишку Япончика».

Якир решил выдать Япончику бумаги о том, что его «полк» направляется в штаб армии для получения нового назначения. Якир рассчитывал в пути, в предоставленном командованием вагоне, Япончика арестовать, а бандитские батальоны разоружить. Комдив приказал «штабу» 54-го полка Япончика отбыть в распоряжение командующего 12-й советской армией, который находился в Киеве. Прямой путь из Бирзулы в Киев был невозможен, его перекрыли петлюровцы. Оставался свободным только путь через Ольвиополь (ныне Первомайск).

Япончик знал о коварстве большевиков, предчувствовал, что над ним готовится расправа. Он отобрал 116 наиболее преданных «боевиков» в свою личную охранную сотню и отбыл на Ольвиополь. Но в Киев ехать не собирался, потому что знал, что там его ждут застенки ЧК. Япончик мечтал прорваться в родную Одессу и там… может быть снова стать ее «королем» или просто на время затаиться. Поэтому от станции Помашная он поворачивает свой эшелон на Вознесенск, в направлении на Одессу. По другой версии, все пути на Киев к тому времени был уже отрезаны наступавшими белогвардейцами, махновцами и григорьевцами, и выполни Япончик тогда приказ, он попал бы в руки к врагам и неминуемо оказался бы на виселице. Поэтому Япончик не бежал, а действовал в соответствии с обстановкой.

Командование приказало немедленно догнать беглецов и наказать виновных по всей строгости военного времени. По распоряжению Котовского комиссар Фельдман и его заместители-политруки на специальном паровозе ринулись в погоню. Всем военкомам железнодорожных станций было предписано не пропускать поезд Япончика. Однако тот, под угрозой расстрела заставлял военкомов отправлять свой поезд вне графика, без всякой задержки.

Доклад уездвоенкома М.Синюкова Одесскому окружному комиссару по военным делам показывает реальные события: «4-го сего августа 1919 года я получил распоряжение со станции Помашная от командующего внутренним фронтом т. Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового советского украинского полка Митьку Японца. (В докладе Мишка Япончик ошибочно назван Митькой Японцем. — Авт.)

Во исполнение поручения я тотчас же отправился на станцию Вознесенск с отрядом кавалеристов Вознесенского отдельного кавалерийского дивизиона и командиром названного дивизиона т. Урсуловым, где распорядился расстановкой кавалеристов в указаных местах и стал поджидать прибытия эшелона.

Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором. К остановленому эшелону я прибыл совместно с военруком, секретарем и командиром дивизиона, и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца, что и было исполнено.

По прибытии Японца я объявил его арестованным и потребовал от него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой.

В это время, когда было преступлено к обезоруживанию, Японец пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего был убит, выстрелом из револьвера, командиром дивизиона.

Отряд Японца, в числе 116 человек, арестован и отправлен под конвоем на работу в огородную организацию».

По другой версии Урсулов и Синяков с отрядом устроили засаду возле железнодорожного депо в высокой кукурузе, в поле которое звалось «Марьин луг». Они закрыли семафор и вынудили эшелон Япончика остановиться. Когда Япончик, его жена Лиза и его адъютант Халип, направились к будке стрелочника, чтобы узнать, что случилось, то Урсулов, Синяков и одесский чекист Зорин начали стрелять из засады, застрелив Япончика, Лизу и Халипа.

Еще одна версия гласит, что Япончик был застрелен Никифором Урсуловым в глиняном карьере, в полутора километрах от Вознесенска, и Урсулов забрал у Япончика как трофей его генеральскую шашку. А бойцы полка Япончика, под дулами пулеметов, были выведены из вагонов и отправлены в концлагерь, что был создан в селе Кантокузовка.

Япончик был убит Н.Урсуловым «при попытке к бегству», без суда и следствия. за это убийство Урсулов вскоре получает орден Красного Знамени. Часть людей Япончика была расстреляна за разбой, некоторых направили в тюрьму Одессы, где их судили и приговорили к различным срокам заключения. Около пятидесяти человек из 54-го полка оказались на принудительных работах в огородах.

Через четыре часа после похорон, на место убийства Япончика прибыл комиссар полка Саша Фельдман. Он не верил в «глупую» смерть Япончика, и по его требованию могила Япончика была вскрыта. Там покоилось тело «короля воров» в матросской тельняшке и трусах. Фельдман столкнул ногой труп в яму со словами: «Собаке — собачья смерть». Через два дня на место событий приехал Н. Подвойский — военный народный комиссар УССР. Он поблагодарил всех участвовавших в ликвидации Япончика и снова приказал вскрыть могилу, чтобы лично убедиться в гибели Япончика.

Почему-то одесские воры связали убийство своего «короля» с именем Фельдмана. Через несколько месяцев, в октябре 1919 года на одесском базаре Фельдман, который тогда только приехал от Махно и «работал в подполье», был убит людьми Япончика «за предательство». Такая же участь постигла и агента уголовного розыска большевика Хазиса. А вот настоящий убийца Н.Урсулов благополучно прожил долгую жизнь, спокойно работая директором маслозавода в Вознесенске.

Три брата Япончика погибли на фронтах Великой Отечественной. Из них младший, Григорий, до войны был начальником Одесской электростанции. Несколько племянников Япончика погибли на войне или были уничтожены фашистами. Долгую жизнь прожил брат Япончика — Юдий Вольфович. Он участвовал в Великой Отечественной, а в семидесятые годы уехал в США. Дочь Япончика проживала до 1990 года в Баку.

Мишка Япончик оставил след не только в анналах истории Одессы, в летописи гражданской войны на Украине, но и в литературе, послужив прототипом Бени Крика — одного из главных героев произведений И.Бабеля (четыре новеллы: «Король», «Как это делалось в Одессе», «Отец» и «Любка Казак»). В 1926 году в журнале «Красная новь» вышла киноповесть писателя «Беня Крик», в которой автор воссоздает отдельные эпизоды из жизни Япончика-Винницкого. В следующем году режиссером В.Вильнером на Одесской кинофабрике был снят художественный фильм «Беня Крик».

В одесской прессе тогда появились разгромные рецензии на фильм. Писали, что в картине пропагандируется «идеал молдаванских подонков», «кумир окраиной хулиганерии», что «происходит открытое прославление уголовного хулиганства». И. Бабелю вспомнили и тактовку бандитов Бени как «рыцарей с Молдаванки», «аристократов Молдаванки». Когда в Одессе снимался фильм, писали газеты, «вокруг съемки собирались толпы хулиганов с гордостью смотрящих, в какую честь попал их недавний соратник, и сами прихорашиваются зараженные чумною славой…» Режиссер В. Вильнер вынужден был оправдываться по поводу целей и задач кинофильма. Он писал: «Я ничего не снимал на Молдаванке и даже не интересовался ею».

Коммунистический диктатор Украины в 1925–1928 годах Лазарь Каганович резко раскритиковал фильм «Беня Крик» как «романтизацию бандитизма» и картину сняли с проката. Но несмотря на это, Япончик, после своей гибели, превратился в легенду, в миф «о блатной Одессе». Он становится героем рассказов, песен, анекдотов. Его бесшабашность, «черный» юмор, вольнолюбивость отражали менталитет «вольного города Одессы».

4 июля 19-го, в связи с наступлением армии Деникина в Причерноморье, решением СНК УССР, вся полнота власти в городе переходит к Совету обороны Одесского военного округа под руководством коммунистов: Одесского окружного военного комиссара Бориса Краевского (председатель Совета), председателя Одесского губернского Исполкома Советов Ивана Клеменко и председателя Одесского губернского комитета КП(б)У Яна Гамарника.

С 10 июля одесский Совет обороны объявил о переходе Одесского округа на усиленное военное положение — «революционный порядок». Все военные подразделения приводились в боевую готовность. Основной «надежной» военной силой в Одессе были «красные» курсанты пехотных (370 штыков) и артиллерийских (400 штыков) курсов.

11–13 июля 1919 г. в Одессе проходил съезд Советов Одесской губернии. У роботе съезда приняли участие 78 большевиков, 20 сочувствующим им, 5 боротьбистов, 2 анархиста, 8 безпартийных.

24 июня Комитет обороны издал строгий приказ о том, что на Одесщине необходимо в срочном порядке начать сбор и обмолот зерновых с последующей сдачей зерна в ссыпные государственные пункты, а так же о том, что бы крестьяне выдали продотрядам все оставшиеся зерно урожая предыдущего 1918 г. Это был приказ тотального ограбления села. Большевистское руководство уже готово было сдать Юг Украины наступающим белогвардейцам и необходжимо было «вырвать» у крестьян весь хлеб «для голодной Москвы и Петрограда». Такой приказ «колониальным марионеток» вызвал всеобщее возмущение крестьян.

Но 8 июля 19-го из Одессы в Петроград был отправлен первый эшелон с продовольствием собранным в Одесской губернии (41 вагон).

Не получив, ожидаемой от большевистской власти, земли крестьяне подверглись еще и безжалостной реквизиции в виде продразверстки, когда продотряды «выбивали» у крестьян последнее. Только в трех уездах Одесщины действовало до 300 продотрядов, набранных из горожан. 20 тыс. рабочих Одессы, Харькова, Николаев, Киева было мобилизовано на «выкачку хлеба».

15 июня в Одессе произошло выступление Черноморского матросского революционного полка матроса Стародуба. Это восстание было подавлено за несколько часов, и мятежный полк, в срочном порядке под конвоем, был гружен в эшелоны и отправлен на «петлюровский фронт». В ночь на 27 июля по постановлению Комитета обороны Одессы были расстреляныматросы из черноморского полка матроса Стародуба: Н. Скрибан, Т. Дяников, Т. Лысенко, М. Губан, А. Белоусов, В. Низкоусов, М. Татаров, А. Калита, М. Калинин.

В конце июня 19-го из мобилизованных жителей Одесского уезда военные власти стали формировать 1-ю Одесскую бригаду. Однако новые соединения бригады не имели ни продовольствия, ни одежды, ни белья, ни обови, которые они должны были «выколачивать» из местного населения. Реквизиционные отряды бригады появились в немецкой колонии Иозефсталь. Но месные жители встретили отряд «фурожиров» ружейным и пулеметным огнем (убив одного и пленив еще одного из «фурожиров»). Вскоре на Иозефсталь выступила рота солдат 404-го полка, но и это наступление колонисты отбили, как и налет конного отряда Г. Котовского. 5 июня 19-го на Иозефсталь повело наступление уже целое соединение Красной Армии — два батальона с батареей и конники Г. Котовского. Но тогда удалось избежать тотального столкновения — немцы сдали оружие и собрали продовольствие для РККА.

С 20 июля — 14 августа 1919 г. Одесский уезд сотрясало мощное восстание немецких колонистов, подготовленное Центральным Союзом немцев — колонистов Черноморья. Немцы — колонисты выступили против продразверстки и мобилизации в Красную Армию, за передачу власти в стране Учредительному собранию, «За вольные Советы без комунистов и ЧК!».

В коллонии немцы разгромили отряд красноармейцев — «реквизиторов». Для покарания колонистов 22 июля 1919 г. в Гросс-Либенталь прибыл новый отряд РККА, но немцы колонисты перебили солдат и раненых красноармейцев кинули в колодец. Это уже был вызов власти и колонисты отдавали себе отчет в том, что «Рубикон перейден». Гонцы из Гросс-Либенталя были направлены во все немецкия колонии Одесщины с требованием начать всеобщее восстание.

23 июня 19-го в Гросс-Либентале был образован центр восстания — немецкий «Совет обороны — Совент десяти» и военный штаб обороны в который входили генералы немецкого происхождения Фольк и Шелл, полковник Гнилорыбов, граф Келлер. Вторым центром восстания немцев стала колония Страсбург (Кучурган). Еще в середине 1918 г. немцы — колонисты Одесщины создали Центральный комитет Союза колонистов (ЦКСК) в Гросс-Либентале и вооруженные отряды немецкой самообороны, оружье которым передали австро — германские войска стоявшие на Украине. В каждой колонии создавался отряд самообороны, с которым австро — германские офицеры проводили военную подготовку и учения. До лета 19-го немецкое подпольное ЦКСК сохраняло структуру и тайные военные склады немецкой самообороны. И оружие начало стрелять в июле 19-го, когда большевики попытались провести разоружение колоний.

29 июля на окружном мобилизационном пункте в Мангейме произошло вооруженное столкновение немецких колонистов с отрядом красноармейцев. Дело в том, что Мангейм стал сборным пунктом для мобилизируемых в РККА колонистов. В Монгейме оказалось более тысячи мобилизованных немцев, что не хотели идти служить в Красную Армию. Эти мобилизованные уничтожали около 50-ти красноармейцев и объявили о своем переходе в ряды восставших. Еще один отряд Красной Армии был полностью уничтожен в с. Великий Дальник.

Отряды восставших создавались в Мангейме, Бадене, Зельце, Страсбурге, Кадене. Во всех немецких колониях были созданы местные Советы обороны и объявлена мобилизация в повстанческое войско, которое, по разным данным, насчитывало от 10 до 15 тысяч штыков и сабель, при 20–35 пулеметах и 2 пушках.

В то же время, в районах Беляевки, Балты, Тилигуло — Березовского лимана вспыхнули восстания украинских и русских крестьян, восстание поддержали и болгарские колонисты сел: Татарка, Болгарка, Аккаржа, Севериновка, Буялык. Восставшие старообрядческого села Плоское, семь дней сдерживали наступление на село трех полков РККА.

Немецкий штаб был связан с деникинскими службами, причем в ставку Деникина ушло сообщение: «Все хорошо. Одесса в кольце. 12 тысяч восставших. Положение красных ненадежное».

Восставшие не исповедовали гуманистическую идеологию, а на «революционное насилие» отвечали еще большим насилием. В районе восстания в Люсдорже оказался комендант Одессы Павел Мизикевич, вместе с отрядом из пяти человек. Красноармейцы были расстреляны, а Мизикевич, после зверских пыток, был живым закопан в яме с негашеной известью. В Акаржи был убит член редколегии газеты «ІІІ-й Интернационал» коммунист Анри Барбаре, что призывал восставших сложить оружие, восставшими было убито около 30 местных советских работников.

Командующий войсками Одесского округа приказал: «все, захваченные с оружием в руках будут расстреляны. За издевательства над убитыми и раненными красноармейцами приказываю расстреливать каждого пятого мужчину из взрослых мужчин в тех пунктах, где были выявлены случаи такого издевательства».

В конце июля 19-го повстанцы захватили без боя Овидиополь и Черноморку, угрожали Одессе, подойдя к ней на 7 км. 30 июля вокруг Одессы образовалось кольцо осады — «акаржанский фронт», окопы которого проходили у Люстдорфа (Черноморки), Клейн-Либенталя (Малой Акаржи) — ст. Выгода у Великого Дальника и Татарки. Бои проходили в районе мыса Большой Фонтан, де был лагерь частей 47-й советской дивизии. Восстание полностью перерезало железнодорожное и любое другое сообщение с Одессой, что привело к отсутствию в городе продовольствия. Восставшие конфисковали подводы на которых крестьяне везли продукты на одесские рынки.

30 июля — 1 августа 19-го восставшие отряды имели полную возможность, прорвав немногочисленную оборону города, могли ворваться в Одессу. В этот, критический для власти, момент в городе так же вспыхнули недовольства, а один из полков одесского гарнизона, отказался от участия в борьбе с восставшими.

В конце июня 1919 г. началась забастовка на заводе «РОПИТ». Меньшевики, эсеры, анархисты призвали рабочих выступить против террора ЧК, диктатуры большевиков. Лозунгом забастовки стал лозунг «Советы без коммунистов!». Забастовка была разогнана войсками, прошли аресты, однако забастовка перекинулась на железнодорожные мастерски.

31 июня 1919 г. появилась воззвание Одесского Совета обороны, в котором рабочие Одессы призывавлись «к оружию», 31 июня — 1 августа в городе прошла молниеносная мобилизация во временные «отряды обороны». Большевики Одессы мобилизовал все «революционные» силы на разгром восстания (рабочие отряды, партийные отряды большевиков, левых эсеров, анархистов, еврейской самообороны). Был создан «Женский революционный отря» (200 штыков), отряд комунаров-китайцев (150 штыков), несколько «рабочих дружин» (вместе — до тысячи штыков) во главе с известными в Одессе большевиками «дедом Трофимом», А. Хворостиным, Б. Гумпертом.

Об отряде «одесских» китайцев следует сказать особо. Первые попытки создания китайского революционного отряда были предприняты Йоной Эммануиловичем Якиром еще в январе 1918 г.

Китайцев в бывшей Российской империи царское правительство завозило с 1914 г. на фабрики и заводы, взамен ушедших на фронт рабочих. Многие китайцы Одессы становились мелкими торговцами, прачками, грузчиками, чернорабочими. С началом гражданской войны китайцы остались безработными. И. Якир собрал отряд из 530 китайцев, что «оценили свои услуги» в 50 рублей за человека. Воссоздание китайского батальона относится к лету 1919 г., когда И. Якиру в Одессе поручили сформировать 45-ю стрелковую дивизию. Кроме китайского батальона туда входили несколько еврейских коммунистических отрядов, полк Мишки Япончика, бывшие бессарабские крестьяне, части венгров-интернационалистов, конный отряд Котовского.

Особо отличилась в подавлении восстания собранная из добровольцев «Красный батальон» (до 400 штыков) во главе с анархистом Г. Красным (погиб под Татаркой). 2-я и 3-я рота «Красного батальона» состояла из членов Комунистического Бунда и Еврейской Комунистической партии — «Комфорбунд». На «акаржинский фронт» были направлены и регулярные части — стрелковый полк, два эскадрона кавалерии, бронепоезд, два броневика.

Против мятежной колонии Страсбур были переброшены с фронта части 45-й диви И. Якира — 404-й и частью 403- й полк, дивизион кавалерии, командовал карательной группой А. Гончаров. Общее командование подавлением восстания на Одесщине ложилось на плечи военного комиссара Одессы Евсевия Чикваная и командующего войсками Одесского округа Недашковского.

31 июня — 1 августа 19-го проходили кровавые бои за с. Татарку, когда две роты одесских «красных» курсантов при 1 батареи удерживали наступление полутора тысяч повстанцев. Только 2 августа 19-го одесские власти решились на начало наступления в направлении Татарка — Клейн-Либенталь — Гросс-Либенталь. Гросс — Либенталь, Страсбург, Великоплоске пять дней беспрерывно обстреливалось артиллерией. До 6 августа велись бои за Гросс-Либенталь, после чего в село ворвались части РККА и «дружины» одесситов.

Другой советский отряд 3 августа начал наступление на колонию Страсбург и «кучурганские колонии» села и за три дня оккупировал всю округу. Несмотря на то, что 6 августа можно считать днем подавления восстания, отдельные отряды восставших сопротивлялись до 18 августа 1919 г.

На помощь к восставшим не успел и белогвардейский десант, что высадился, после обстрела с английских судов позиций «красной» береговой артиллерии, 9 августа 19-го под Одессой. Но осознав, что восстание уже подавлено, десант вернулся на корабли.

В ходе восстания погибли тысячи крестьян, колонистов, сторонников Советской власти, в том числе и анархист, член исполкома Красный.

Беспощадный «красный террор» был направлен против немецких колонистов, в отдельных колониях каратели расстреливали каждого пятого мужчину — немца. Председатель Совета Обороны Одессы И. Клименко вспоминал, что «…ликвидация была самая радикальная, имущество всех тех, кто участвовал в восстании, конфискововалось». Конфисковывались сельскохозяйственный инвентарь, кони, рогатый скот, птица, продовольствие. С помощью полной реквизиции хлеба в восставших селах, в августе 1919 г. «красным» властям улучшение снабжения Одессы. Но цены держались астрономические буханка хлеба стоила 150 рублей в то время как зарплата рабочего была не более 700 рублей.

Иван Бунин фиксировал: «…Фельдман предложил «употреблять буржуев вместо лошадей, для перевозки тяжестей». Это встретили бурными аплодисментами. Какая гнусность! Весь город хлопает деревянными сандалиями, все улицы залиты водой, — «граждане» с утра до вечера таскают воду из порта, потому что уже давно бездействует водопровод. И у всех с утра до вечера только и разговору, как бы промыслить насчет еды. В университете все в руках семи мальчишек первого и второго курсов. Главный комиссар — студент киевского ветеринарного института Малич. Разговаривая с профессорами, стучит на них кулаком по столу, кладет ноги на стол. Комиссар высших женских курсов — первокурсник Кин, который не переносит возражений, тотчас орет: «Не каркайте!» Комиссар политехнического института постоянно с заряженным револьвером в руке».

В апреле 19-го года, после установления советской власти в Одессе, Котовский получает первую официальную советскую должность — военкома Овидиопольского военного комиссариата, и одновременно ему предлагают создать группу для подпольной работы в Бессарабии. Вскоре он получает должность командира конного отряда в 80 человек Приднестровского отряда 44-го стрелкового полка 3-й украинской советской армии.

3 июня 1919 года Котовский получает крупную командную должность — командира 2-й пехотной бригады 45-й стрелковой дивизии. Бригада состояла из трех полков и кавалерийского дивизиона. Первое «проверочное» задание для Котовского заключалось в подавлении недовольства крестьян-старообрядцев села Плоское Одеской губернии. Восставшие крестьяне шесть дней обороняли свое село, но, в конце концов каратели успешно справился с заданием, потопив в крови крестьянское возмущение. Восставшие села Плоского получали боевую подмогу из сел Комаровка и Малаешты, так что пришлось «карать» и эти села. Через две недели Котовский подавил восстание немецких крестьян-колонистов, действовавших в близких от Одессы селах Большая Акаржа и Иозефсталь, а также огнем и мечем «умиротворил» петлюровское село Горячевка.

Вскоре соединение Котовского было переименовано в 12-ю Бессарабскую бригаду 45-й дивизии. Сначала она использовалась как военное прикрытие со стороны Румынии по реке Днестр. Но с наступлением войск Петлюры, с конца июля 1919 года, бригада Котовского удерживала фронт в районе Ямполь — Рахны. В состав этой бригады входило около трех тысяч бойцов, часть из которых (полк матроса-анархиста Стародуба), была полностью неконтролируема и отказывалась выступать на позиции. После того, как матросский полк перепился, разведка петлюровцев напала на матросов и перебила тех из них, кто не успел убежать. Разгром полка Стародуба привел к отступлению всей бригады.

Начдив 45-ой Савицкий сообщил, что бригада Котовского «… представляет из себя жалкие, бегущие, потерявшие всякое управление остатки. Боевой силы она не представляет». В середине июля 1919 года Котовский сражается против многочисленных крестьянских повстанческих петлюровских отрядов атаманов Ляховича, Волынца, Железняго, которые захватили подольские местечки Немиров, Тульчин, Брацлав и угрожали тылу Красной Армии.

Председатель комитета обороны Одессы тов. И. Клименко запишет: «Одесса все время жила на положении эвакуации, так как с суши все время была угроза со стороны все время разгуливавших Махно, Григорьева, а с моря угрожали англичане и французы. Комитетом обороны были приняты меры что бы встретить десант должным образом, но 47-я дивизия, которая охраняла Черноморское побережье и части которой стояли в Одессе, и командование дивизией приказа не выполнила. В городе не было абсолютно никаких сил, так как все местные силы были оттянуты для ликвидации поражения в Николаеве, восстановления фронта по Бугу и значительные части были направлены против Махно на Помашную для восстановления связи Бобринская — Киев. Был в городе караул, штыков в 4000, но он был ненадежен. В городе были отряды в незначительном количестве при Чрезвычайной комиссии, при особом отделе, которые охраняли самые важные места».

В первой половине августа 19-го белогвардейцы пошли к Николаеву, где окопалась 58-я дивизия комдива Павла Дыбенко. По сообщениям Николаевского исполкома Советов, Дыбенко и его штаб «воюют» с властями, с коммунистами и пытаются грабить город. Николаевские коммунисты арестовали дебошира-комдива. Четыре дня он просидел в заключении, вновь ожидая расстрела. Большинство частей дивизии Дыбенко разбегаются или переходят в Повстанческую армию батьки Махно. В Николаеве, в середине августа 19-го, происходил грабеж складов и солдатские бунты. Толпы разлогающиеся красноармейцы устремились к Одессе.

Комитет обороны Одессы установил заставы солдат разоружал и арестовывал бегущих красноармейцев, попытался установить фронт на реке Южный Буге. Полное разложение 58-й дивизии привел к тому, что путь белогвардейцам на Одессу от Николаева был открыт.

19 августа курьер белогвардейской разведки «Азбука» сообщал в штаб белогвардейцев об «одесских делах»: «Для того, чтобы выехать из города, будь то обыкновенный смертный или советский служащий, необходимо предварительно являться в Чрезвычайную комиссию, где первым делом приходится вымаливать, в полном смысле этого слова, разрешение, а вторым — регистрироваться. 2 июля отходил эшелон с полком имени Петра Старостина, который прибыл на товарную станцию в порядке с оркестром музыки. Его сопровождала огромная толпа, очевидно, родственников и знакомых. Большинство красноармейцев — мобилизованные евреи. Они заявили, что почти все добровольцы, настроение у них, нужно заметить, весьма бодрое, беспрестанно из разных частей эшелона раздается пение «Интернационала». Эшелон направился на Вознесенск («Коммунистический полк Хворостина направлялся против армии Махно и был полностью пленен махновцами, в плен попал командир П. Хворостин и комиссар А. Фельдман. Фельдмана, как анархиста, махновцы встретили хорошо. Анархист Волин — глава махновского Совета выписал Фельдману и Хворостину «специальный пропуск», с которым они, через повстанческие села, за десять дней добрались до Одессы — авт.), Эта часть производит впечатление более крепкой, тем не менее резко бросается в глаза отсутствие дисциплины и хамское отношение к командному составу».

Восстание в немецких колониях Одесщины проходило в критическое, для Советской власти, время. Юго — Запад УССР был отрезан от других частей республики восстанием Н. Григорьева и Н. Махно, что захватило северные уезды Херсонщины. С востока на Одессу, прорвав «красную» оборону на Днепре, двигалась Добровольческая «белая» армия, а с Подолии на Одесщину наступали части 3-й и 9-й дивизий Директории УНР, которые в концу августа 1919 г. заняли Балту и Кодыму. В августе 1919 г. начался систематический обстрел Одессы кораблями французской эскадры.

Якир Иона Эммануилович (1896–1937) — советский военачальник. Родился в Молдавии, член партии большевиков с ноября 1917 г. В начале 18-го — командир отряда, что боролся с румынскими оккупантами в Бессарабии. С октября 18-го — РВС 8-й армии, с июля 19-го — командует 45-й дивизией, что контролировала район Одессы. «Героически» сдал Одессу в августе 19-го небольшому десантному отряду белых, что в 8–9 раз уступал силам Якира. В августе-сентябре 19-го — командир Южной группы Красной Армии, что смогла отступить от Одессы в район Житомира. В 1920 г. командир Львовской группой войск, командующий 14-й армией, что бежала при первом контрнаступлении польской армии. В 1921–1937 гг. — командующий Киевским военным округом.

Горожанин Валерий Михайлович (наст. фам. Кудельский) (1889–1938) Уроженец города Аккерман Учился на юридическом факультете Новороссийского университета (г. Одесса, 1909–1912). Член партии эсеров в 1907–1914 гг., боротьбист в 1918–1919 гг., член РКП(б) с 1919 г. С января 1918 г. — в Красной гвардии, одновременно сотрудник (под псевд. Горожанин) газеты «Голос революции» в Одессе. В период деникинской оккупации оставался в Одессе, был арестован белогвардейской контрразведкой и приговорен к расстрелу, освобожден Красной Армией. В органах ВЧК с 1919 г. С мая того же года — следователь по особо важным делам Президиума Одесской губЧК. В 1920 году — уполномоченный по борьбе с контрреволюцией. С 1921 г. был начальником Секретного отдела (СО) ВУЧК-ГПУ УССР. Секретно-оперативной части Киевского губотдела ГПУ и полпредства ГПУ по Правобережной Украине. возглавлял СО-СПО ГПУ УССР. В 1930 г. заместитель начальника СО-СПО ОГПУ СССР). начальник первого отделения СО-СПО ОГПУ СССР. помощником начальника Секретно-политического отдела, с декабря — заместитель начальника того же отдела ОГПУ СССР. С 1933 года — помощник начальника, с мая 1935 года — второй заместитель начальника Иностранного (разведывательного) отдела (ИНО) ОГПУ-НКВД СССР. С февраля 1937 года — начальник, с мая — заместитель начальника Особого бюро НКВД СССР. приговорен к расстрелу. Реабилитирован посмертно.

Мизикевич Павел Петрович (1884–1919) — большевик, глава Железнодорожного районного комитета большевиков г. Одессы в 1917 г., организатор «Красной гвардии» Одессы. Во время январского восстания 18-го в Одессе — член Ревкома, в конце 18-го работал в харьковском подполье. Летом 19-го комендант Одессы. Убит в бою с восставшими немцами-колонистами в августе 19-го.

Боротьбисты — украинская социалистическая партия, что возникла в мае 1918 г. в результате раскола Украинской партии социалистов-революционеров (УПСР). Название получила от наименования центрального органа партии газеты «Боротьба». В марте 1919 г. боротьбисты приняли название Украинская партия социалистов-революционеров-коммунистов, а в августе 1919 г., после объединения с левой группой Украинской социал-демократической рабочей партии («незалежников») переименовали в Украинскую коммунистическую партию (боротьбистов). Лидеры партии — Г. Гринько, В. Блакытный, П. Любченко, А. Шумский. Отстаивали доктрину украинской революции, национальной по своему характеру, которая якобы в корне отличалась от социалистической революции в России. В феврале 1920 г. боротьбисты обратились в Исполком Коминтерна с просьбой принять их в Коминтерн. В. Ленин написал замечание на проект постановления Исполкома Коминтерна об отказе боротьбистам. Исполком Коминтерна отметил, что партия боротьбистов «отступает от принципов коммунизма в ряде важнейших вопросов», что «желание создать на Украине другую, параллельную партию В.К. Коммунистического Интернационала не может рассматриваться иначе, как попытка расколоть ряды трудящихся». В постановлении подчеркивалось, что «настоящим коммунистическим элементам боротьбистов никто не препятствует вступить в ряды КПУ (большевиков). В марте — апреле 1920 г. партия боротьбистов самороспускается а часть ее членов входит в КП(б)У.

Борьбисты — Украинская партия левых социалистов — революционеров (боротьбистов) — левая фракция УПСР, которая на 4 съезде УПСР (май 1918 г.) захватила ЦК УПСР, объединились вокруг газеты «Борьба» под названием УПЛСР (борьбистов) (7 тыс. Членов). Лидеры партии Е. Терлецкий, В. Качинский… Борьбисты признали советскую власть и сотрудничали с большевиками, но вместо «диктатуры пролетариата» отстаивали идею «диктатуры трудовых класов». В декабре 1919 г. между ЦК УПЛСР(борьбистов) и ЦК КП(б)У был заключне договор о союзе, представитель партии борьбистов вошел в состав складу Всеукрревкома — советского правительства и ряда исполкомов местных Советов. У июле 1920 г. IV съезд УПЛСР (борьбистов) принял решение о самоликвидации партии и о переходе части борьбистов в КП(б)У.