Один современный миф

Эпилог

Уже после того, как настоящая работа была готова в рукописи, мне удалось ознакомиться с книгой, о которой здесь следовало бы специально упомянуть. Речь идет о книге Орфео М. Анджелуччи «Секрет тарелок»1. Автор — самоучка, сам себя характеризующий как «физически слабого» и «неврастеника». Сменив множество разнообразных занятий, он в 1952 г. поступил рабочим на предприятие авиастроительной фирмы Локхид (Бербанк, Калифорния). По всей видимости, он лишен гуманитарной культуры, но в области естественных наук его познания выходят за пределы уровня, которого в данном случае можно было бы ожидать. Анджелуччи — американизированный итальянец, человек необразованный, но — если внешность нас не обманывает, — серьезный и обладающий определенными идеалами. В настоящее время он добывает средства на жизнь, проповедуя собственное «евангелие», внушенное ему летающими тарелками; вот почему я обращаю внимание на его книжку.

Его карьера пророка началась после 4 августа 1946 г.: в этот день ему довелось наблюдать НЛО. По его собственным словам, данная проблема прежде его никогда не занимала. В свободное от работы время он трудился над книгой «О природе бесконечных сущностей»2, которую впоследст-

Orfeo М. Angelucci. The Secret of the Saucers. — Amhurst Press, 1955 (прим. автора).

Автор утверждает, что в этой книге говорится об «эволюции атомов», «остановках в развитии», «инволюции», «происхождении космических лучей» и т. п. (прим. автора).

вии издал за свой счет. 23 мая 1952 года случилось событие, определившее его дальнейшее призвание. Около одиннадцати часов вечера он почувствовал недомогание; в верхней части туловища ощущался зуд, как перед грозой. В тот вечер он находился на работе; возвращаясь на автомобиле домой, примерно в половине первого ночи, он увидел парящий низко над горизонтом светящийся красный предмет овальной формы, который, судя по всему, так и остался незамеченным другими людьми. Выехав затем на тихий участок дороги, расположенный на некотором возвышении, он вблизи от себя увидел красный округлый предмет, как бы подвешенный над дорогой и непрерывно «пульсировавший». Вдруг этот предмет взмыл в небо под углом 30-40 градусов и, набрав высокую скорость, умчался в западном направлении. Перед тем, как он исчез за горизонтом, от него отделились два огненных шара зеленого цвета; из этих шаров донесся «мужской» голос, говоривший на «чистом английском» языке. Автор запомнил слова: «Не бойся, Орфео, мы — друзья!». Голос предложил Орфео выйти из машины, что тот и сделал; затем, опершись об автомобиль, Орфео стал следить за двумя округлыми предметами, «пульсировавшими» на «небольшом расстоянии» от него. Голос сообщил, что светящиеся тела — это «приборы для приема и передачи» (то есть нечто вроде органов чувств), и что он находится в прямом контакте с «друзьями из другого мира». Все это напомнило автору 4 августа 1946 года. Внезапно он почувствовал сильную жажду. Голос сказал ему: «Выпей из хрустального бокала, который ты видишь на крыле автомобиля». Выпитая жидкость оказалась «напитком, вкуснее которого я никогда ничего не пробовал». Напиток этот взбодрил и укрепил автора. Расстояние между двумя светящимися телами составляло около трех футов. Вдруг свет их потускнел, и между ними возникло «трехмерное» сияние. В этом сиянии появились мужчина и женщина, «совершенные в высочайшей степени» (being the ultimate of perfection); были видны лишь их головы и плечи. У них были огромные блестящие глаза; несмотря на свое сверхъестественное совершенство, они показались автору удивительно знакомыми и близкими.

Они рассматривали его и окружающий пейзаж. Автору показалось, что между ним и этими существами установилась телепатическая связь. Затем видение исчезло так же неожиданно, как и появилось, и огненные шары обрели прежнюю яркость. Он услышал слова: «Путь откроется, Орфео», а затем голос продолжил: «Мы видим каждого жителя Земли таким, каким он является на самом деле, а не таким, как его воспринимают ограниченные в своих возможностях чувства людей. Мы наблюдали за обитателями твоей планеты уже в течение нескольких веков; последняя серия наблюдений была предпринята лишь недавно. Нами отмечалось любое продвижение вперед в вашем обществе. Мы знаем вас лучше, чем вы знаете самих себя. Основные сведения о каждом из вас — мужчине, женщине, ребенке, — мы записываем на кристаллических дисках. Мы придаем каждому из вас бесконечно большее значение, чем вы, жители Земли, придаете сами себе, ибо вы не осознаете истинной тайны своего существования... С жителями Земли нас объединяет чувство братства, обусловленное давним родством между нашей и вашей планетами. Благодаря вам мы можем заглядывать очень далеко в прошлое и восстанавливать некоторые черты нашей древности. Видя ваш путь, ваши болезни роста, мы понимаем вас и преисполнены глубочайшего сострадания. Мы просим, чтобы ты воспринимал нас просто как своих старших братьев».

Автору было рассказано и многое другое. Например, он узнал, что летающие тарелки управляются на расстоянии с главного корабля — «матки»; что путешественники на летающих тарелках, будучи «эфирными» существами, на самом деле не нуждаются в этих кораблях и пользуются ими только для того, чтобы явиться людям в материальном облике; что скорость летающих тарелок почти равна скорости света; что «скорость света равна скорости истины» (то есть скорости мысли); что небесные посетители не приносят вреда и преисполнены добрых намерений; что «космический закон» запрещает показное, рассчитанное на эффект приземление; что Земле в настоящее время угрожают опасности, в истинных размерах которых жители планеты не отдают себе отчета.

После этого сообщения дух А. укрепился и усилился. Он утверждает: «Я будто в мгновение ока возвысился над уровнем обычных смертных и почувствовал свое родство с этими высшими существами». Когда светящиеся тела исчезли, ему показалось, что окружающий мир утратил реальность и превратился в обиталище теней.

23 июля 1952 года, то есть через два месяца, он почувствовал себя нездоровым и не пошел на работу. Вечером он отправился на прогулку; на обратном пути, проходя по тихому, безлюдному месту, он ощутил нечто, напомнившее о 23 мая того же года. Одновременно он отметил «притупление сознания» (the dulling of consciousness), уже испытанное им 23 мая; это состояние служит обязательным предварительным условием для спонтанного возникновения психических феноменов. На поверхности земли перед собой он неожиданно увидел туманное, слабо освещенное образование, похожее на огромный «мыльный пузырь». Этот предмет постепенно приобрел более определенную форму, и вскоре взгляду удалось различить нечто вроде отверстия, сквозь которое можно было видеть ярко освещенный интерьер. Он вошел внутрь и оказался в сводчатом помещении диаметром около 6 метров. Стены были сделаны из «эфирного материала, напоминающего перламутр». Перед ним находилось удобное откидное кресло из того же «эфирного» материала. Кроме кресла, в помещении ничего не было. Стояла тишина. Он сел в кресло; ему показалось, что он сидит в воздухе. Сиденье словно специально появилось для того, чтобы принять в себя его тело — настолько идеально подогнанной была его форма. Дверь закрылась, как будто ее никогда и не существовало. Он услышал звук, похожий на ритмичное гудение, вызванное вибрацией; этот звук привел его в состояние как бы полусна. Свет в помещении погас; со стороны стен стала доноситься музыка. Затем свет загорелся вновь. На полу он обнаружил кусочек блестящего металла, похожий на монету. Когда он взял его в руки, ему показалось, что тот уменьшился в размерах. Он почувствовал, что «тарелка» забрала его с собой. Вдруг открылось нечто похожее на круглое окно диаметром около 9 футов. В это окно он увидел планету; это был вид на Землю с расстояния свыше 1000 миль, о чем ему поведал уже знакомый голос. Он заплакал от избытка чувств, и голос произнес: «Плачь, Орфео... Мы плачем вместе с тобой о Земле и о ее детях. Несмотря на свою несомненную красоту, Земля среди разумных планет — нечто вроде чистилища. Ненависть, эгоизм и жестокость, подобно мрачному туману, исходят из многих мест на ней». Затем они удалились в глубины Вселенной. Здесь они встретили НЛО длиной примерно в 1000 и диаметром в 90 футов, сделанный из прозрачного кристаллического вещества. Из него лилась музыка, уносившая дух к видениям планет и галактик, одушевленных гармоническим вращательным движением. Голос сообщил, что на его планете (планете, далекой от Земли) все живые существа бессмертны; но смертные тени этих существ пытались избавить Землю от мрака. Все эти существа служат либо добру, либо злу. «Мы знаем, Орфео, на чьей ты стороне». Благодаря своей физической слабости он был наделен духовными дарами; вот почему они — небесные существа — смогли войти с ним в контакт. Ему было дано понять, что как музыка, так и голос доносились с этого большого межпланетного корабля. Последний начал медленно удаляться, и А. смог увидеть по обеим его сторонам два пламенеющих вихря, приводивших «корабль-матку» в движение, подобно пропеллерам; но кроме того, они служили средством «телепатического видения и слышания» (!).

На обратном пути они встретили две «летающие тарелки» обычного вида, направлявшиеся к Земле. Голос давал дополнительные объяснения об отношении высших существ к людям. Последние ни в моральном, ни в психологическом плане не смогли угнаться за собственным стремительным техническим прогрессом; поэтому обитатели других планет пытаются помочь жителям Земли лучше понять свое нынешнее критическое состояние, а также принести им пользу — особенно в области медицины. Они хотят также просветить людей насчет Иисуса Христа. Аллегорически его называют «Сыном Божьим»; на самом же деле, как сказал голос, он является «Повелителем огня» (Lord of the flame), «беспредельной солнечной, неземной сущностью». Как солнечный дух, пожертвовавший собой ради «детей скорби» (то есть людей), он стал «частью всеобщей человеческой души и мировым духом». Этим он отличается от других пророков этого мира.

Каждый человек на Земле обладает духовной, непознанной «Самостью», возвышающейся над материальным миром и сознанием, и наделенной вечным, вневременным, духовно совершенным существованием в рамках высшей, единой души... Человеческая жизнь на Земле имеет целью воссоединение с «бессмертным сознанием». Под испытующим взглядом этого «великого и милосердного сознания» он почувствовал себя «жалким червячком — грязным, порочным и грешным». Под звуки музыки он вновь заплакал. Голос произнес: «Дорогой земной друг, мы крестим тебя в истинном свете вечных миров». Блеснула белая молния; перед его глазами явственно открылась вся его жизнь, и воспоминания обо всех прежних существованиях вернулись к нему. Он понял «тайну жизни»(!). Ему показалось, что он умер, ибо он понял, что в это мгновение он был перенесен в «вечность», во «вневременное море блаженства».

После этого светлого, торжественного переживания он пришел в себя; под звуки все той же «эфирной» музыки он был возвращен на Землю. Как только он покинул летающую тарелку, последняя внезапно исчезла, не оставив следов. Позднее, ложась спать, он почувствовал жжение в левой части груди. В этом месте обнаружился стигмат величиной с монету в 25 центов, в виде воспаленного круга с точкой в центре. Он истолковал этот стигмат как «символ атома водорода» (!).

Это событие побудило его выступить в качестве прорицателя — в стиле, с которым мы только что ознакомились. Он стал свидетелем не только Слова, но и НЛО; в результате ему пришлось испытать неприятие и издевательства, всегда выпадавшие на долю мучеников. В ночь на 2 августа того же года он, вместе с восемью другими свидетелями, увидел в небе летающую тарелку обычного типа, которая вскоре исчезла. Он отправился в уже знакомое тихое, уединенное место; тарелки он там не обнаружил, но ему явилось видение, воскликнувшее: «Я приветствую тебя, Орфео!». Этот же образ являлся ему и раньше; тогда он требовал называть себя «Нептуном». Это был высокий, удивительно красивый мужчина с огромными выразительными глазами. Очертания его фигуры находились в постоянном колеблющемся движении — подобно воде, волнуемой ветром. Нептун рассказал ему много нового о Земле, о причинах ее плачевного состояния и о будущем избавлении. Потом он вновь исчез.

В начале сентября 1953 года А. впал в состояние сомнамбулизма, продлившееся примерно неделю. Придя в себя, он вспомнил все происшедшее с ним в течение всего периода «отсутствия». Он находился на маленьком «планетоиде», на котором жили Нептун и его спутница, Лира. Возможно, впрочем, что Орфео Анджелуччи попал на небо — такое, каким он представлял себе его наяву: полное цветов, благоуханное, многоцветное, изобилующее нектаром и амброзией, населенное благородными эфирными созданиями, с почти беспрестанно звучащей музыкой. Он узнал, что его небесного друга на самом деле зовут не Нептун, а Орион; «Нептуном» же должен был зваться сам Орфео, пока он еще пребывал в небесном мире. Лира относилась к нему с особым вниманием; Орфео, ставший Нептуном, отвечал ей в соответствии со своей земной природой, то есть в форме любовного влечения, что вызвало ужас у небесного сообщества. Ему понадобилось немало усилий, чтобы освободиться от этой человеческой, слишком человеческой реакции, после чего он удостоился «небесной свадьбы», мистического соития, аналогичного алхимическому «соединению противоположностей» (conjunctio oppositorum).

На этом кульминационном пункте я бы хотел завершить описание этого «паломничества души» (франц. pèlerinage de l'âme). Не имея ни малейшего представления о психологии, Анджелуччи описывает свой мистический опыт, связанный с видением НЛО, во всех желательных подробностях. Не думаю, что его рассказ нуждается в детальном комментарии; вся история настолько наивна и ясна, что любой читатель, обладающий хоть сколько-нибудь развитой психологической культурой, без труда усмотрит в ней подтверждение изложенных мною суждений и выводов. Ее можно рассматривать в качестве своего рода уникального документа, свидетельствующего о том, как создается и воздействует мифология НЛО. Вот почему я предоставил слово Анджелуччи.

Психологическое переживание, связанное с НЛО, выражается в форме видения, представленного чем-то округлым, то есть символом целостности или архетипом, изображаемым в виде мандалы. Как показывает опыт, мандала появляется чаще всего в ситуации беспокойства, растерянности, замешательства. Архетип, выявляемый в данной ситуации, представляет собой упорядочивающую схему, которая возвышается над психическим хаосом и действует в каком-то смысле подобно крестику оптического прицела: будучи кругом, разделенным на четыре равные части — фигурой, которая ограничивает и защищает, — архетип помогает элементам психического содержимого не утерять свои места в общей структуре целостности и предохраняет их от распада и исчезновения в хаосе расплывчатости и неопределенности. Именно с этой точки зрения восточный символ мандалы, в особенности в рамках буддистской доктрины Махаяна, репрезентирует космический, временной и психологический порядок. Одновременно он формирует «янтры» — инструменты, с помощью которых устанавливается этот порядок1.

Наша эпоха в целом и психология отдельных личностей в частности характеризуются распадом, растерянностью и замешательством; это выражается в особенности в виде фантастических образов и представлений, зарождающихся спонтанно, обнаруживаемых в снах или возникающих в воображении. Подобные феномены я наблюдаю у своих больных в течение вот уже сорока лет, и на основе накопленного огромного опыта я пришел к выводу, что архетип целостности имеет центральное значение, причем возрастание его значения прямо пропорционально потерям, которые несет «Я». Но ведь состояние растерянности как раз и способствует падению потенциала «Я».

С психологической точки зрения округлая форма, составляющая мандалу, символизирует Самость. Таким образом, психологически Самость — это преимущественно архетип порядка. Конфигурация мандалы обусловлена арифметически, поскольку целые числа — это также упорядочивающие архетипы простейшей природы. Последнее относится в особенности к цифре четыре, тетраде, пифагорейскому «тетрактису». Далее, поскольку состояние растерянности и дезориентации обусловлено, вообще говоря,

1) К вопросу о физиологических основах данного явления ср.: К. W. Bash, Н. Ahlenstiel, R. Kaufmann. Über Präyantraformen und ein lineares Yantra. in: Studien zur Analytischen Psychologie С G. Jungs. Festschrift zum 80. Geburtstag, Zürich, 1955 (прим. автора).

психологическим конфликтом, понятие диады — сложной, составной двойственности, синтеза противоположностей, — эмпирически связывается с мандалой, что явственно выражается в видении Анджелуччи.

Центральная позиция мандалы придает этому символу высшую эмоциональную значимость, что находит свое выражение, в частности, в стигматизации Анджелуччи. Символ Самости совпадает с образом Бога — как у Николая Кузанского, который отождествляет диаду с complexio oppositorum, возможным только в Боге, или как в знаменитом определении Бога: «Это круг, центр которого везде, а окружность — нигде»; с этим последним определением совпадает «символ водорода» у Анджелуччи. Стигмат Анджелуччи — это не христианский знак, подобный ранам Господним; это символ Самости, абсолютной целостности или, говоря религиозным языком, Божественной целостности. Из данного психологического контекста вытекает также алхимическое представление о тождестве Христа и философского камня.

Символом центра часто служит глаз — либо всегда открытый глаз рыбы (у алхимиков), либо не знающее сна «Божье око», либо, наконец, солнце, которое освещает все сущее. Современной эпохе присуще непосредственное психологическое переживанию подобных символов: они являются сознанию современного человека не как озарения внешнего порядка, но как откровения души. Я хотел бы процитировать здесь стихотворение одной женщины, написанное много лет назад и запечатлевшее ее переживание — вне какой бы то ни было связи с НЛО:

ВИДЕНИЕ

Свет ударяется в мелкие камешки

На дне глубокого синего пруда.

В колышащихся зарослях драгоценный камень

Искрится, блестит и сверкает.

Проходя мимо, я обращаю на него внимание;

Неподвижный взгляд рыбьего глаза

Притягивает мой дух и мое сердце...

Рыба прозрачна, как стекло.

Рыба — мерцающая серебряная луна, —

Постепенно обретает форму

И являет картину бурного хороводного танца;

По мере того, как свет становится все ярче,

Диск превращается в горящее золотое солнце,

Принуждая меня к более напряженному созерцанию.

Вода — это глубины бессознательного, в которые проник луч света из сферы сознания. Танцующий диск, рыбий глаз плавает не в небе, а в темных глубинах внутренней и низшей сферы; он порождает солнце, освещающее мир; это — Ихтис (Рыба), Непобедимое Солнце (Sol Invictus); вечно открытый глаз, отражающий взгляд созерцателя и представляющий собой личностную, самодовлеющую, независимую Всеобщность; округлость (rotundum), выражающая целостность Самости — Самости, которую можно отделить от Божества только на уровне понятий. Как «Рыба» (Ichtys), так и «Новое Солнце» (Novus Sol) — это аллегорические названия Христа, представляющие, наряду с «открытым глазом», Божественность. Луна и Солнце являют собой божественную Мать и ее Сына-возлюбленного, что еще сегодня можно наблюдать во многих церквах.

Видение летающей тарелки, явившееся Анджелуччи, не отступает от старого правила и развертывается в небе; фантазии Анджелуччи явно связаны с небом, а его космические друзья зовутся звездными именами. С первого же взгляда в них легко распознать если не античных богов или героев, то по меньшей мере ангелов. Автор поистине достоин собственного имени: если его жена, урожденная Борджанини, происходит, по его собственному мнению, из зловещей памяти рода Борджа1, то сам он — судя по фамилии — ангелоподобен, и возвещая, в духе элев-

1) Из итальянского рода Борджа (испанского происхождения) вышли известный своим развратом папа Александр VI (Родриго Борджа, 1431— 1503; понтификат 1492-1503) и его столь же одиозные дети: Чезаре (1476-1507) и Лукреция (1480-1519). Образ последней выведен в драме Гюго «Лукреция Борджа» и одноименной опере Доницетти.

синских мистерий, бессмертие, является новым Орфеем1, избранным богами специально с целью посвятить мир в «мистерию» НЛО. Если имя и фамилия автора выдуманы специально, о них можно сказать: è ben trovato2. Но если это его подлинные имя и фамилия, неизбежно возникают вопросы. Сегодня уже нельзя безоговорочно предполагать, что имени присуща непреложная магическая сила; в противном случае супруге Анджелуччи (или его аниме) пришлось бы приписать значимость противоположного, зловещего порядка, а это подорвало бы наше доверие к наивности и интеллектуальной ограниченности нашего пророка и заставило бы признать, что тут не обошлось без лукавства в итальянском духе. Но сфера бессознательного, обладающая природным коварством, способна делать то, что не по плечу сознанию: «то, чего не может сделать дьявол, делает женщина».

Как бы то ни было, книжка Анджелуччи сама по себе — сочинение наивное, и именно в силу своей наивности она широко выявляет бессознательный фон, скрытый за феноменом НЛО. Вот почему она наилучшим образом отвечает потребности психолога. Процесс индивидуации, столь важный для современной психологии, выражен здесь с максимальной ясностью, в символических формах, которые автор, в соответствии со своим неразвитым менталитетом, воспринимает конкретно. Вся книга в целом удивительно удачно подтверждает наши соображения, изложенные выше.

Здесь осуществлено сближение двух различных древнегреческих культов: культа Диониса Загрея («Великого ловчего»), основателем которого традиционно считался Орфей, и культа богини плодородия Деметры и ее дочери Персефоны, обряды которого разыгрывались в Элевсине, близ Афин. Общим между этими культами является то, что оба они имеют отношение к мифологическому представлению об умирающей и воскресающей природе.

Часть итальянской поговорки: se non è vero, e ben trovato: «если и не правда, то хорошо придумано».

Когда настоящий эпилог был уже в печати, я ознакомился с книгой Фреда Хойла «Черное облако»1. Автор книги — не кто иной, как профессор Ф. Хойл (Hoyle), всемирно известный астроном; его перу принадлежат выдающиеся труды «Природа Вселенной» (The Nature of the Universe) и «Границы астрономии» (Frontiers of Astronomy), которые я читал в свое время и которые представляют собой блестящее описание последних, к моменту их выхода в свет, достижений астрономии. На основании этих книг можно заключить, что их автор наделен богатым и смелым мышлением. То обстоятельство, что этот же автор обратился к научной фантастике, показалось мне любопытным. Сам Хойл в предисловии к книге характеризует ее как забавную, шуточную историю, и с самого же начала предупреждает читателя, что суждения его героя, гениального математика, нельзя идентифицировать с его собственными суждениями. Естественно, умный читатель никогда не совершит подобной ошибки (впрочем, мы к этому еще вернемся), но он обязательно задастся вопросом: во имя чего автор обращается к проблеме НЛО?

В «байке» Хойла рассказывается, как молодой астроном из Паломарской обсерватории2, изучающий сверхновые звезды, открывает в звездном скоплении в южной части созвездия Ориона темное округлое пятно. Он полагает, что это — глобула, темное облако газа, которое, по-видимому, движется по направлению к Солнечной системе. Тогда же англичане обнаруживают серьезные сдвиги скорости вращения Юпитера и Сатурна вокруг своей оси. Главный герой книги, гениальный математик из Кембриджа, выявляет причину этих сдвигов, которая кроется как раз там, где находится открытое американцами темное облако. Диаметр последнего примерно равен расстоянию от Земли до Солнца; оно состоит из довольно плотного скопления атомов водорода и направляется к Земле со скоростью около 70 км/сек. Земли оно должно достичь примерно через 18

London, Heinemann, 1957 (прим. автора). Книга издана в русском переводе Д. Франк-Каменецкого: Альманах научной фантастики, вып. 4, 1966.

Обсерватория на горе Паломар в Южной Калифорнии, одна из наиболее известных в научном мире.

месяцев. Когда темное облако оказывается в непосредственном соседстве с Землей, на последней устанавливается жесточайшая жара, уничтожающая большую часть живой природы. Затем наступает полная тьма, поистине «тьма египетская»1, которая длится около месяца; она напоминает нам nigredo («черноту»), описанную в алхимическом трактате Aurora consurgens («Восходящая заря»), приписываемом св. Фоме: «Глядя вдаль, я увидел огромную тучу, тьмой нависшую над всею землей; она поглотила землю и покрыла мою душу...»2.

Потом тьма медленно начинает рассеиваться, что сопровождается страшным холодом — вновь с катастрофическими последствиями. Все это время выдающиеся и высокопоставленные ученые находятся в окруженном колючей проволокой городке-лаборатории, специально оборудованном британским правительством для того, чтобы спасти их от катастрофы. Исследование некоторых странных явлений ионизации атмосферы подводит их к выводу, что своим происхождением эти явления обязаны чьей-то осознанной воле, то есть в облаке должен содержаться некий разумный фактор. Благодаря радио ученым удается вступить с ним в контакт и узнать, что возраст облака — 500 миллионов лет, и что в настоящее время оно переживает обновление. Облако приблизилось к Солнцу с целью получить от него заряд энергии: облако как бы «кормится» от Солнца. Ученые узнают также, что каким-то образом облако должно устранить все радиоактивные вещества, поскольку они наносят ему вред. Об этом узнают и американские наблюдатели; по их настоянию облако подвергается атаке с использованием водородных бомб, предназначенных для того, чтобы его «убить». Между тем обнаруживается, что облако окружает Солнце подобно кольцу, то есть что Земле дважды в году грозит длительное солнечное затмение. Англичане, естественно, задают облаку самые разнообразные вопросы, в том числе «метафизический» вопрос о том, есть ли в мире еще более грандиозное, древнее, всеведущее и мудрое существо. Облако отвечает, что оно уже обсуждало данную тему с другими «глобулами», но они осведомлены об этом примерно в той же мере, что и люди.

См.: Исход, 10, 22.

См.: С. G. Jung. Mysterium Coniunctionis, III, S. 48. — Zürich, Rascher (прим. автора).

Облако выказывает готовность немедленно поделиться с людьми своими познаниями. Один молодой астроном добровольно соглашается стать объектом опыта. Но, впав в гипнотическое состояние, он умирает от воспаления мозга; ему так и не удается сообщить полученную информацию другим. Тогда на участие в опыте дает согласие гениальный профессор из Кембриджа — при условии, что процесс коммуникации будет протекать значительно медленнее. Облако принимает условие, но, несмотря на это, профессор впадает в горячку и вскоре также умирает. Между тем облако решает покинуть солнечную систему и отправиться на поиски какого-нибудь другого светила. Солнце выходит из-за своего «покрывала» и все возвращается на круги своя, если не считать причиненного жизни на Земле невообразимого ущерба.

Ясно, что автор в своей книге касается характерной для нашего времени проблемы НЛО: образование округлой формы приближается из космоса к Земле и истощает ее катастрофами огромных масштабов. Молва чаще всего усматривает косвенную причину появления НЛО в катастрофической политической ситуации на Земле или в опытах по расщеплению атомного ядра. Но нередко за появлением НЛО видят другую, непосредственную опасность, заключающуюся в агрессии со стороны инопланетян; в результате такой агрессии нашему и без того непрочному положению грозили бы неожиданные и, вероятно, крайне нежелательные осложнения. Странная мысль, что облако обладает неким подобием нервной системы, то есть психической субстанцией или даже разумом, не является оригинальным открытием автора: ведь умозрительное воображение тех, кто верит в НЛО, уже разработало гипотезу о «чувствующем электрическом поле» (sentient electrical field). Этому же умозрительному воображению мы обязаны идеей, будто НЛО «запасаются» на Земле водой, кислородом, мелкими животными и т. п. — примерно так же, как облако из нашей книги «запасается» солнечной энергией. Это облако вызывает гигантские перепады температур и «черноту», уже являвшуюся алхимикам в их видениях. Обрисованная здесь картина дает представление об одном из характерных аспектов психологической проблемы, возникающей, когда «дневной свет» (сознание) непосредственно сталкивается с «ночной тьмой» (коллективным бессознательным). Это влечет за собой столкновение контрастов высочайшей степени интенсивности; отсюда, в свою очередь, вытекают потеря ориентации и помрачение сознания, которые часто принимают угрожающие масштабы, — нечто подобное нам иногда приходится наблюдать на ранних стадиях психозов. Описывая столкновение психического содержимого облака с сознанием двух несчастных жертв, Хойл подчеркивает именно данный аспект, то есть аналогию с психической катастрофой. Психическая субстанция и сама жизнь двух ученых уничтожены в результате внезапной встречи с бессознательным — аналогично тому, как большая часть живых существ уничтожена после столкновения облака с Землей.

Округлость, как уже говорилось, является несомненным символом целостности. Но в момент своего появления этот символ обычно встречается с абсолютно неподготовленным сознанием, которое ничего не понимает в целостности, заблуждается насчет нее; соответственно, оно не в силах его воспринять и выдержать. Такое сознание способно заметить целостность в виде внешней, спроецированной формы, но не способно интегрировать ее в себя в качестве субъективного феномена. В подобной ситуации сознание совершает ту же роковую ошибку, что и некоторые душевнобольные: оно воспринимает проявление целостности как факт внешнего порядка, но не понимает, что на деле это — субъективный, символический процесс. Последствия подобной ошибки, естественно, весьма серьезны: ведь в глазах душевнобольного мир отныне становится безнадежно раздробленным и неупорядоченным; миру приходит конец постольку, поскольку больной теряет связь с конкретной, повседневной действительностью. Автор подсказывает эту аналогию с психозом, изображая бредовое состояние гениального математика. Ту же фундаментальную ошибку совершают не только душевнобольные, но и все те, кто придает значимость объективной реальности различного рода философским или теософским спекуляциям — например, с теми, кто, веря в ангелов, в самом факте этой веры видит гарантию их объективного существования.

Показательно, что несчастье коснулось именно героя повествования, гениального математика. Писателям, вообще говоря, свойственно наделять героев чертами собственного характера — как бы они ни старались избежать этой фатальной закономерности; таким образом, в любом герое можно усмотреть частичное отражение психологической специфики автора. Происшедшее с героем, символически говоря, выпадает и на долю автора. В данном случае это, естественно, производит неприятное впечатление, поскольку возникает серьезный повод для опасения, что возможная встреча с бессознательным приведет к катастрофе, к утрате дифференцирующей функции сознания. Несомненно, здесь мы имеем дело с широко распространенным предрассудком, с опасением, которое можно назвать почти нормальным: неужели глубокое понимание предрасположенностей и движущих сил сферы бессознательного неизбежно влечет за собой нарушение функций сознания? Мы с уверенностью отвергаем это опасение и утверждаем, что главным результатом проникновения в глубины бессознательного является модификация сознательного отношения к миру. Что касается фабулы рассматриваемого здесь романа, то она показательна еще в одном отношении: поскольку в нашем сегодняшнем мире все спроецировано вовне, человечество и, шире, вся земная органическая жизнь становится жертвой самых страшных опустошений, причем данное обстоятельство, похоже, не особенно трогает автора; всеобщая катастрофа упомянута им как одно из малозначащих вторичных последствий, что, естественно, указывает на преобладающую роль интеллектуального фактора в его сознании.

Слегка напуганное несколькими сотнями водородных бомб (возможно, благодаря радиоактивному излучению нанесших определенный ущерб его нервной системе), облако удаляется. Мы так ничего и не узнаем о том, что оно собой представляет; впрочем, судя по всему, оно, подобно нам, действительно не обладает знаниями, касающимися одной из важнейших метафизических проблем. Как бы то ни было, уровень его разума оказался непереносимым для человека; это дает нам повод заподозрить в облаке существо, близкое к богам или ангелам. Здесь великий астроном протягивает руку простаку Анджелуччи.

Рассматривая роман с психологической точки зрения, мы можем сказать, что благодаря символической природе описанных в нем фантастических явлений последние обнаруживают свои бессознательные истоки. В каких бы обстоятельствах ни происходила подобная встреча сознания и бессознательного, мы почти всегда можем усмотреть в ней попытку интеграции. Где в нашем романе выявляется такая попытка? Я полагаю, что ее выражением служит стремление облака на длительное время «прислониться» к Солнцу, чтобы почерпнуть из него энергию. Психологически это означает, что бессознательное, соединившись с солнцем, приумножает свою жизненную силу. При этом Солнце, конечно, не теряет своей энергии, но Земля, жизнь на Земле и, в частности, жизнь человечества не могут не пострадать. Человек должен платить за это вторжение, за этот прорыв бессознательного: психической жизни человека угрожают страшные опасности.

Но что означает — опять же с психологической точки зрения — это космическое, то есть, на самом деле, психическое столкновение? Оно, несомненно, означает, что бессознательное затемняет сознание вследствие прекращения нормального диалектического процесса между содержимым сознания и бессознательного1. Для личности это означает, что облако лишает ее солнечной энергии, то есть, иначе говоря, что ее бессознательное берет верх над сознанием. Явления тождественного порядка мы усматриваем во всеобщих, катастрофических эпидемиях безумия, подобных национал-социализму или нынешнему разгулу коммунизма, этого архаичного социального порядка, грозящего уничтожить человеческую свободу и заменить ее рабством и тиранией. Человек пытается противостоять этим тревожным явлениям, используя свое «лучшее» оружие (в нашем романе таким оружием служат водородные бомбы). То ли чтобы избежать бомбовых ударов, то ли вследствие изменения образа мышления (последнее в данном случае больше похоже на правду) облако удаляется. Психологически это означает, что бессознательное, получив соответствующую энергетическую «подпитку», отступает туда, откуда оно вышло. Баланс происшедшего печален. Самосознание человечества и вся земная жизнь претерпели не

1) См. об этом: С. G. Jung. Die Beziehungen zwischen dem Ich und dem Unbewußten. — Zürich, Rascher, 1933.

поддающийся оценке ущерб, причиной которого стала непонятная, лишенная смысла, выходящая за рамки человеческого разумения «игра природы» (lusus naturae), дурная шутка, достигшая космических масштабов.

Этот последний аспект также указывает на некое обстоятельство психического порядка, не вполне понятое современной эпохой: для тех, кто пережил драму, кошмар исчез, но сами они остались жить в опустошенном мире; сознание катастрофически страдает от падения собственной значимости. Кошмар, исчезая, как бы похитил у сознания нечто очень важное и существенное. Понесенный сознанием ущерб состоит в том, что в связи со столкновением, которое может больше не повториться (или если даже и повторится, то не скоро), сознание упустило возможность контакта с содержимым сферы бессознательного. Хотя людям и удалось установить интеллектуальную связь с облаком, восприятие его содержимого привело к смерти тех, кто отважился подвергнуть себя риску непосредственного контакта. Мы так ничего и не узнаем о потустороннем содержимом. Встреча с бессознательным оканчивается безрезультатно. Наши знания ничем не обогащаются, оставаясь бесплодными. С этой точки зрения мы остаемся на той же позиции, что и до катастрофы. К тому же мы лишились по меньшей мере половины живших на земле существ. Ведущие ученые, самые передовые умы оказались слишком слабыми и незрелыми, чтобы суметь воспринять сообщение из сферы бессознательного. Будущее покажет, является ли этот печальный конец порождением субъективной убежденности автора или здесь мы имеем дело с пророчеством.

Сравнивая этот роман с наивными писаниями Анджелуччи, можно точно представить себе разницу между высокоразвитым научным образом мышления и мышлением человека, лишенного культуры. Оба переводят проблему в конкретный план; но один из них делает это для того, чтобы в достоверном виде представить небесную акцию спасения, а другой превращает тайное, или лучше сказать, тревожное ожидание в забавную литературную шутку. Но несмотря на огромную разницу между нашими авторами, оба они испытали воздействие одного и того же бессознательного фактора; они используют одинаковую в своей основе символику, чтобы с ее помощью выразить то бедствие, которое в настоящее время испытывает человеческое бессознательное.