Одиночки. Найти любовь в сети

Глава 22. Агата. Страхи

Решиться отправить Фёдору фото оказывается не сложно. Несколько кликов — и сообщение доставлено. А вот не сгрызть потом губы в кровь, ожидая от него приговора, в разы труднее.

Он ведь должен что-то ответить? Хотя бы написать «зачёт» или как там это делается?

Видно же, что сообщение просмотрено. Но он молчит.

Я успеваю отругать себя последними словами за то, что поддалась на провокацию. А потом и его за компанию. Неужели так сложно написать хоть что-то?

«Вот парнокопытное» думаю мысленно. И в это время появляется ответ.

«Кажется, я потерял способность нормально соображать и изъясняться».

А я, похоже, разучилась читать. Или как иначе объяснить, что я жадно всматриваюсь в каждую букву?

Это что, получается, ему понравилось?

Ладно, забираю свои слова обратно. Нормальный он.

«Я представлял тебя иначе! Но впечатлён. В хорошем смысле».

Вскакиваю с табурета и начинаю нервно расхаживать по комнате. Почему от его слов я испытываю труднообъяснимое ликование? Мне ведь было не важно, понравлюсь я ему или нет. Таким смазливым красавчикам наверняка нравится лишь отражение в зеркале. Но от этого «я впечатлён» хочется напевать себе под нос и пританцовывать.

Пока Федя печатает что-то ещё, открываю его профиль в социальной сети и пересматриваю галерею. Конечно, моя импровизация по сравнению с его профессиональными снимками и рядом не стоит. Ведь это не дилетантские кадры, а целая история в каждом фото.

Вот он сидит на вершине горы, бесстрашно свесив ноги. А вот карабкается по отвесной скале. Вокруг талии обвит страховочный трос. В глазах, что, лукаво улыбаясь, смотрят в камеру, ни капли страха. Только нереальный заразительный блеск. «Аккуратнее» хочется крикнуть этому любителю адреналина.

Однако больше всего мне нравится фотография, на которой он лежит посреди горного разнотравья, закинув одну руку под голову, а второй прикрывая глаза от яркого света. С его каштановыми волосами играет солнце, отчего отдельные пряди кажутся местами светлее. А на губах блуждает такая беззаботная улыбка, что машинально я и сама улыбаюсь.

Удивительно, но у этого снимка в разы меньше лайков, чем у того, где он прыгает вниз с привязанной к ногам верёвкой.

Хотя нет. Оказывается, это не фото прыжка, а видео. Обалдеть. И каждый, кто его посмотрел, будто совершил свой виртуальный свободный полёт.

Даже немного завидую. Человек по-настоящему проживает свою жизнь, а не совершает скучные путешествия по маршруту «Работа-Дом».

«Не страшно прыгать с горы или взбираться по крутым скалам?» устраиваю допрос.

Порой мне тоже хочется решиться на что-нибудь подобное. Правда, не знаю, на сколько хватило бы моего запала. Не исключено, что, стоя у обрыва, я бы затопала ногами и завопила: «Прыгайте сами».

«Нет».

«Хочешь сказать, такой бесстрашный?».

«У меня есть страхи. Ровно как у всех. И чтоб ты знала, страх высоты можно легко побороть».

«Чего же боится отважный турист?».

«Потерять свою свободу».

В простом предложении так много ответов для меня. Федя не боится прыгать в пропасть вниз головой. Зато боится, что кто-то может посягнуть на его независимость. Поведение типичного мужчины. Боюсь отношений. Боюсь жениться. Боюсь заводить семью. Потому что боюсь ответственности.

«А что пугает непобедимых боксёров?» возвращает вопрос.

«Понятия не имею. Но лично я боюсь одиночества».

Вот такой парадокс. Одиночка, которая боится одиночества.

Нет, я люблю уединение. Но… По ряду причин мне пришлось его полюбить. Одной в своей раковине проще. Особенно, если давно закрылась на все замки. Даже от себя.

Меня страшит старость, которую мне все пророчат: немощная я и сорок кошек в придачу. Возможно, просто я не так сильно люблю кошек?

Конечно, я всегда отшучиваюсь, что в старости начну путешествовать автостопом. Да так, что про меня обязательно снимут какой-нибудь репортаж. Пенсионерка, которая на мизерную пенсию объехала полмира, чем не отдельный сюжет для новостей?

«А что для тебя значит одиночество?» интересуется Федя.

«Наверное, когда ты старательно готовишь вкусный ужин по новому рецепту, но его некому съесть» отвечаю, глядя на огромный противень остывшего мяса, запечённого в прованских травах.