Одноклассник, который знал все

Глава 11 Пора к психиатру

Чем больше меня злил Чемоданов, тем большее я испытывал желание разыскать «друга» и разбить об его голову телефонный аппарат. Наверняка эти два человека никогда не встречались, но тем не менее я воспринимал их как сообщников. Непредсказуемость Чемоданова и угрожающие намеки «друга» заставляли меня изгибаться, как змее над медицинской чашей.

Вернувшись домой, я даже не разделся и сразу кинулся к телефонному справочнику. В памяти мобильника сохранился номер «друга», первые три цифры – 938. По ним запросто можно узнать, из какого района звонил анонимщик. Затаив дыхание, я вел пальцем по странице справочника. Вот 938! Ленинский проспект!

Вот это новость! Меня даже в жар бросило, и я принялся стаскивать с себя пальто. Ленинский проспект. Я только что оттуда приехал… Перед глазами замелькали лица академиков, седые бороды, бутылки, рюмки и лукавые глаза тщедушного лысого старичка. Я, как наяву, услышал его насмешливый голос: «И как вы успеваете диссертацию писать и деньги зарабатывать?»

«Спокойно! – сказал я сам себе. – Окончательные выводы делать рано!»

Я сел за стол и набрал номер справочной службы.

– Девушка, – сказал я, – мне нужна Академия наук!

– Девятьсот тридцать восемь, ноль три, ноль девять.

Я кинул взгляд на дисплей мобильника. Последние две цифры не совпадали, но это было уже не принципиально. Прочь сомнения! Два часа назад «друг» звонил мне из здания академии – это есть железный факт! Значит, балуется кто-то из гостей. Кто-то, если не лысый.

Я подпрыгнул от эмоций и жажды мести и немедля стал набирать номер Насти. Попался, лысый бубен! Опозориться захотелось на старости лет?

– Я поймал его на крючок! – возбужденно произнес я, как только Настя ответила.

– Кого? – не поняла она.

– Шантажиста! Он прокололся! Он позвонил с телефона академии, и у меня высветился его номер!

– А ты уверен, что это телефон академии? – не выказывая восторга, произнесла Настя.

– Уверен! Я уже в справочную звонил. Так что мы этого голубчика прищучим за шантаж!

– Не слишком ли ты радуешься? – недовольным голосом заметила Настя.

– А чего ж не радоваться-то? Разгребаю завалы на пути к нашей цели.

– Знаешь, мне на ум поговорка пришла про дурака, которого заставили богу молиться.

Что-то я перестал понимать Настю. Ее грубость меня задела.

– Если тебе что-то не нравится, – похолодевшим голосом произнес я, – то говори прямо. Что случилось?

– А то случилось! – сердито ответила Настя. – Отец только что приехал домой и рассказал, как ты себя вел на приеме.

– А-а! – рассмеялся я. – Вот что тебя волнует! Представляешь, в самый разгар банкета вдруг заявляется Чемоданов. Пьяный вдрызг! А твой папочка, не разобравшись, тут же приглашает его к столу. Ты можешь представить, что потом началось? Этот грязный алкаш…

– Меня алкаш не интересует! – перебила Настя. – Ты не имел права затевать с ним драку!

– Какую драку, милая?! – обомлел я. – Я просто выставил его за дверь!

– По-твоему, мой папа врет?

– Настя! Родная! Чемоданов напился и принялся орать, что это его диссертация. Я пытался вывести его незаметно, но он стал сопротивляться!

– Мне все равно, сопротивлялся он или нет, – безапелляционно заявила Настя. – Но ты повел себя так, что отцу пришлось краснеть за тебя.

– Я по-другому не мог! – резко ответил я.

– Знаешь, дорогой мой, – выразительно проговорила Настя. – Пожалуйста, постарайся впредь идти к своей цели тихо, красиво и без пьяных драк в Академии наук. А самое главное, не кидай тень на достойных людей.

– Это каких людей ты имеешь в виду? – вспылил я, но Настя уже положила трубку.

Ну вот, поговорили! Я остался весьма недовольным Настей. Все понятно, ее ранимую и нежную душу, безусловно, коробят неэстетичные поступки под сводами Академии наук. Но она забыла о том, что я не по своей воле занимаюсь диссертацией, что я трачу деньги и нервы ради каприза и прихоти ее папаши. Моя милая пребывает в розовом мире, наполненном звуками скрипки, и ждет, когда я приду к ней с кандидатским дипломом в кармане. Она думает, что это произойдет как бы само собой, без каких бы то ни было усилий и жертв.

А может быть, она права? Может быть, это лично мои проблемы?

Я так и не нашел ответа на вопрос. Тем не менее на следующий день приехал на работу ни свет ни заря, вошел в Интернет и распечатал злополучную диссертацию на принтере. После чего принялся кропотливо, слово за словом, формула за формулой, переписывать ее в отдельную тетрадь. От этого важного дела меня постоянно отрывали телефонные звонки. То поставщики требовали номер платежного поручения, то какие-то проблемы возникали на таможне, то из энергонадзора грозили отключением электричества за долги. Мне приходилось отвлекаться, кому-то что-то обещать, с кем-то ругаться. Вдобавок в кабинет регулярно заходила Зоя. Пришлось закрыть дверь на замок.

Труд, на который я себя обрек, был титанический. На пятой или шестой странице меня стало неудержимо клонить ко сну. Глаза слипались, рука отказывалась выводить формулы и схемы. Я несколько раз вставал из-за стола, энергично размахивая руками. Это помогало ненадолго. Тогда я сменил вид научной деятельности и стал заучивать наизусть отдельные абзацы, чтобы при необходимости блеснуть интеллектом. Мне почему-то приглянулась такая фраза: «Если поле течения невязкого газа найдено, то появляется возможность проинтегрировать уравнения пограничного слоя и рассчитать распределения напряжений трения и теплового потока на обтекаемой поверхности тела, что, в свою очередь, позволяет определить сопротивление трения и температурный режим поверхности тела…»

Чтобы легче было вложить в мозги эти умные слова, которые так впечатлили французов, я попытался превратить их в стихотворение и стал подбирать рифмы к ключевым словам. В итоге у меня получилось следующее:

«Если поле течения вязкого газа, То наполни бокал свой водярой два раза. Если видишь струю теплового потока, То плесни из бутылки водяры немного. А уж если ты пьешь у поверхности тела, То подумай: а водка ль тебя разогрела?»

Я перевел бы в поэму половину диссертации, но позвонил начальник охраны и сказал, что принесли почту и там есть «иностранное» письмо для меня. «Это договор из Франции!» – понял я, и мое сердце учащенно забилось от предчувствия важного и радостного события.

Настроение мгновенно улучшилось. Я выскочил из кабинета, счастливо улыбнулся Зое и попросил ее приготовить мне кофе. Секретарша мою эйфорию не разделила и холодно ответила, что при ишемической болезни и стойком атеросклерозе от кофе лучше воздержаться. Но я даже не обиделся. Какие могут быть обиды, когда с неба на голову свалились пятьдесят тысяч баксов!

Я почти бежал по коридору, думая над тем, какой грандиозный подарок сделаю Насте. Ее папочка онемеет и сразу забудет про дипломы, когда увидит на пальчике своей дочери перстень с бриллиантом. И, конечно, уже никогда не будет ворчать по поводу моего поведения.

Михалыч, майор милиции, сидел за пультом и перебирал свежие газеты. Увидев меня, он взял с подоконника пестрый продолговатый конверт и помахал им над головой.

– Пляши!

– Из Франции? – спросил я, с трудом сдерживая радость.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Михалыч. – Но то, что из-за границы, это точно.

Я схватил конверт и быстро вышел из дежурки. Хорошо, что письмо не попало в руки директора, иначе он обязательно вскрыл бы и прочитал. Потом, может быть, разорвал бы его на кусочки, чтобы мне насолить.

Когда я подошел к двери своего кабинета, Зоя как-то странно взглянула на меня, и мне показалось, что ее лицо озарено блаженным удовлетворением, как у старухи Шапокляк. Ничего не подозревая, я толкнул дверь. За моим столом сидел директор и внимательно читал мои стихи.

Я незаметно смял в руке конверт.

Директор поднял глаза. Он смотрел на меня участливо и с состраданием.

– Сережа, – произнес он, – ты себя хорошо чувствуешь?

– Нормально, – ответил я как ни в чем не бывало. – Мне никто не звонил?

Директор не сводил с меня глаз. Он поднял лист со стихами.

– Что это?

– Где? – уточнил я. – Это? Стихи.

– Ты не переживай, – заботливым голосом произнес директор, – и не волнуйся. Послушай меня внимательно… Это бывает. Даже меня иногда на стихи тянет. Так сказать, реакция на эмоциональный удар. Но здоровье надо беречь. Если вовремя не обратиться к врачу, то в голову могут прийти не только стихи.

– Хорошо, – согласился я. Предложение директора было весьма кстати. – Я в самом деле неважно себя чувствую. Поеду домой.

– Не домой! – резко произнес директор. – А к психиатру!

– Ладно, к психиатру.

Моего терпения хватило только на то, чтобы дойти до машины и сесть за руль. Закрывшись на все запоры, я вытащил из кармана изрядно помятый конверт и внимательно рассмотрел его. Он выглядел солидно. Адрес был отпечатан на принтере, со всех сторон пестрели разнокалиберные почтовые штампы. Сверху, рядом с цветным изображением Земли, стоял длинный логотип: «National Aeronautics and Space Administration / NASA». В правом верхнем углу гордо развевался полосатый американский флаг.

Кажется, это письмо пришло не из Франции.

Я вскрывал конверт с таким чувством, словно это был пухлый кошелек, набитый долларами. Пальцы мои дрожали. Я вынул листок, украшенный тем же длинным логотипом, и пробежал глазами по первой строчке: «Mr. Saveliev! NASA offers you…»[3] Я был слишком слаб в английском, чтобы понять, что от меня хотят американцы из Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, и, подняв голову, посмотрел по сторонам. Мои губы пересохли. Я очень хотел пить. В голове звенела пустота. «Мать честная! – подумал я. – Неужели это еще одна просьба опубликовать мою диссертацию? Господи, прости меня, грешного! Но как устоять перед таким соблазном?»

Я снова стал рассматривать письмо, и мой взгляд тотчас наткнулся на одну существенную деталь, которую мог понять и без переводчика: «$ 800 000».

Письмо выпало из моих рук. Я схватился за голову. Это что ж такое делается? А вдруг директор прав и со мной случилось тихое помешательство? Надо все выяснить до конца. Надо немедленно перевести письмо! Но где найти переводчика? Куда ехать?

Чтобы хотя бы начать движение, я тронулся с места. Несколько минут я не соображал, куда еду. Перед глазами крутилось хмельное лицо Чемоданова. «Какой же идиот! – подумал я. – Гениальный идиот! Его труд идет нарасхват, а он живет в бомжатнике, глушит водку и даже не догадывается, каким богатым и преуспевающим человеком мог бы быть. А если бы он узнал, сколько стоят его мозги, бросил бы пить?»

Эта мысль, как серная кислота, стала прожигать мое сознание. «А почему бы и нет? – говорила моя совесть. – Чемоданов пьет от безысходности. Его институт разогнали. Диссертация оказалась никому не нужной. Жена попала под автомобиль. Дочь забрала теща. И умный, способный парень покатился под откос… А слабо тебе, Серёнька, помочь ему подняться на ноги?»

Я мысленно пообещал совести, что обязательно подумаю об этом на досуге, и остановился у киоска. В газете с частными объявлениями я нашел несколько телефонов, где предлагали услуги по переводам.

– С какого языка на какой? – раздался в мобильнике женский голос.

– С английского на русский.

– Только на восемнадцатое марта! Очень много заказов.

– Это всего лишь письмо, девушка! – торопливо объяснил я. – Два маленьких абзаца.

– Ну, хорошо, несите.

Через полчаса я был в фирме «Лингвист» и, склонившись над маленьким окошком, протянул переводчице письмо. Женщина, надев очки, склонилась над текстом, и ее голова спряталась за стопкой тяжелых словарей. Прошло несколько томительных минут. Женщина подняла голову и как-то странно взглянула на меня.

– Что-нибудь не так? – спросил я и улыбнулся.

Она не ответила и стала щелкать пальцами по клавиатуре. Потом загудел принтер, выдавая лист с переводом.

– С вас двести сорок рублей, – сказала она и опять посмотрела на меня, как на музейный экспонат.

Я расплатился, взял письмо и лист с переводом и стал на ходу читать.

«Мистер Савельев! НАСА предлагает вам долговременное и взаимовыгодное сотрудничество. Входящее в состав Администрации Бюро научно-технических проблем авиации и космонавтики занимается программой разработки перспективной авиации и космической техники и созданием экспериментальных летательных аппаратов. Технический контингент испытывает насущную потребность в новейших исследованиях в области газовой динамики.

В связи с вышесказанным мы предлагаем вам: 1) привести к конечному результату ваши разработки, размещенные в Интернете (www.rifa.ru), относительно смешанных течений и струйного дозвукового обтекания тела в соответствии с методом Н. С. Сницаря; 2) продать нам эксклюзивное право на ваши разработки за 800 000 долларов США. Ваше согласие подтверждайте по телефону и факсом…»

«Этого не может быть! – подумал я. – Обман. Мошенничество. Все шито белыми нитками…»

Я вернулся в машину и долго не мог прийти в себя. Кто-то сзади настойчиво сигналил, но я не обращал внимания, продолжая пялиться то на письмо, то на перевод. «Восемьсот тысяч долларов! Немыслимая сумма! Так не бывает. Это фантастика. Кто-то просто разыграл меня…»

– Эй, командир! Оглох, что ли?! – закричал на меня разъяренный мужик в голубой спецовке. – Убери машину, дай мусор загрузить!

Я машинально поставил передачу и дал газ. «Нет, этого не может быть. Не стоит тешить себя иллюзиями. Конечно же, это розыгрыш. Глупая шутка. Может быть, шутник стоит где-то недалеко, наблюдает за мной и держится за живот от смеха…»

Когда я подъехал к офису, то уже почти не сомневался, что меня разыграл какой-нибудь недоброжелатель, возможно, мой лысый «друг». Чтобы успокоиться окончательно, я решил провести экспертизу, а затем выкинуть письмо в мусорную корзину.

– Зоюшка, – сказал я слащавым голосом, протягивая ей шоколадную змею в белой фольге. – Давай помиримся?

Секретарша, должно быть, была в курсе моих поэтических наклонностей и посмотрела на меня глазами директора.

– Ты где был? – спросила она, на всякий случай отходя от меня на пару шагов.

– У психиатра.

– Так быстро? – насторожилась Зоя и отошла еще дальше.

– Он сказал, что я здоров.

Зоя помолчала. Подозрение в ее глазах угасало медленно.

– Справку покажи! – потребовала она.

– Да ладно тебе! – сказал я, быстро обнял ее и поцеловал в щеку.

Зоя сделала вид, что страшно возмущена. Она зарделась и стала поправлять прическу, словно я валял ее по сеновалу всю ночь. Тем не менее шоколадную змею взяла. Теперь можно было вить из нее веревки.

– Скажи, а письма из Америки к нам когда-нибудь приходили?

Зоя призадумалась, потом кивнула.

– Месяца два назад вроде было.

– Сделай одолжение, найди его, пожалуйста.

– А зачем тебе это письмо? – удивилась Зоя.

– Да мне не столько письмо, – сказал я, – сколько конверт нужен. Я марки собираю, а в моей коллекции американских почти совсем нет.

Зоя снова с испугом посмотрела на меня и, качая головой, тихо произнесла:

– Нет, тебя все-таки зря выпустили.

Вскоре она принесла то, что я просил. Запершись, я достал свой конверт и положил его на стол. Конверты были очень похожи. Марки, штампы отправителей и даже какие-то служебные пометки были одни и те же. Это открытие меня не столько обрадовало, сколько разозлило. Неизвестно, чего мне больше хотелось: раскусить подделку или же убедиться, что письмо подлинное.

«Этого не может быть! – еще раз мысленно повторил я и откинулся на спинку стула. – Такие деньги за какую-то вшивую диссертацию не предлагают. Чемоданов – не Эйнштейн. Это розыгрыш. Ловко прокрученный розыгрыш. И сейчас я в этом удостоверюсь».

Я раскрыл телефонный справочник, нашел код Вашингтона и набрал номер, который значился в письме. Звонок в США по мобиле – удовольствие дорогое, но истина стоило того. Когда раздались длинные гудки, во мне загорелась звездочка сомнения. Когда ответил женский голос на чистейшем английском, я почти поверил, что все происходит в реальности:

– Office of Aeronautics and Space Technology. Good day! Talk, please![4] Я кашлянул и пошел к истине напролом.

– Алло! – негромко сказал я, чтобы не услышала за дверью Зоя. – Это Савельев из Москвы.

– Who?.. Saveliev? – тотчас отозвалась женщина. – Wait a moment![5] Несколько секунд в трубке пиликала музыка, затем я снова услышал голос женщины, но уже другой. Она спросила по-русски с заметным акцентом:

– Это господин Савельев? Вы получили наше письмо?

Реальность оказалась настолько невообразимой, настолько недоступной для моего понимания, что я тотчас оборвал связь и положил трубку на стол. Несколько минут я сидел, словно оглушенный, без чувств и мыслей.

«Все сходится, – наконец подумал я и зачем-то дернул себя за волосы. – Что же мне делать? Такая удача выпадает раз в жизни. Если я не использую этот шанс, то всю оставшуюся жизнь буду презирать себя. Но как заставить Чемоданова "свести к конечному результату" диссертацию? Рассказать ему всю правду? Но это же подлый человек! Он все испортит – и сам денег не получит, и мне не даст заработать. Нет, нельзя ему говорить об этом письме. А Насте говорить?»

Я удивился, что задал себе этот вопрос. Это было что-то новенькое. В отличие от Чемоданова я доверял Насте. Но когда на горизонте замаячил почти миллион долларов, она… Как бы выразиться точнее? В общем, я решил не торопиться. Сказать о таком богатстве всегда успею. Тем более что до этих денег еще ой как далеко! Надо заставить Чемоданова сделать то, что просят американцы. Причем он должен выполнить работу качественно – халтура здесь не пройдет.

Мне стало тесно и душно в кабинете. Я схватил в охапку свои вещи и вышел в коридор. Увидев меня, Зоя приложила палец к губам, поманила меня к себе, раскрыла папку и показала на приказ, подписанный директором. Мыслями я был настолько далек от этого узкого и убогого коридора, Зои, директора вместе с его фирмой, что с большим трудом уловил смысл. В приказе говорилось о том, что за прогул я лишаюсь квартальной премии в сумме ста долларов. Я долго смотрел на эту цифру с двумя нулями, а потом тихо рассмеялся.

– Ничего смешного, – произнесла Зоя, расстроившись из-за того, что не смогла изгадить мне настроение.

– Это все чепуха, – с загадочным видом прошептал я и покачал перед ее носом пальцем. – Самое главное то, что для адиабатического течения идеального совершенного газа из уравнения энергии следует формула для расчета работы…

– Бедненький, – прошептала Зоя, с ужасом глядя на меня.