Одной ночи достаточно

12

Шел я недолго. Буквально через пару секунд, открыл еще одну дверь. Пройдя несколько шагов, уткнулся носом в стену. Осмотрелся. Свет фонаря выхватил деревянные стены. Окон не было. Сзади меня — два деревянных проема. В одной двери торчал ключ. Неужели эта дверь вела в слепую нишу? Не было смысла.

Я навалился всем телом на стену перед собой, но она осталась неподвижной. Повторил эксперимент со стеной справа, но и та не сдвинулась. Я надавил на стену, которая слева. Тонкие створки мягко отошли, повернувшись на хорошо смазанных петлях. Я наклонился, прошел на другую сторону и задвинул за собой створки, придерживая их рукой, чтобы не стукнули и не выдали меня.

Там горел электрический свет. Не было необходимости в фонаре, поэтому потушил его и поставил на пол.

Электрическая лампа висела на проводе. Кто-то оставил ее включенной. Я осмотрел устройство, с помощью которого проник сюда. Это был большой гардероб, тянувшийся вверх почти до потолка. У него имелась фальшивая дверца, которая, естественно, не открывалась. Она была сделана одним куском. Заметил в комнате еще один такой гардероб. У меня возникло подозрение, что это вход в другой тайный коридор.

Очевидно, я находился в доме Тио Чина. Комната, в которой сейчас стоял, напоминала зал для заседаний. В обстановке не было ничего восточного, как контраст лавке внизу, перегруженной всем китайским. К примеру, здесь было электричество, а лавку освещали фонари. Комната, где я находился, представляла собой типичное жилище человека западного стиля. Интуиция меня не подвела: толстяк Тио Чин ломал комедию в своей лавке, играя роль учтивого и церемонного китайца.

Мебель казалась достаточно старой. В комнате стояли конторка с поднимающейся крышкой, стулья, стол и, как я уже говорил, два гардероба. Единственным цветным пятном была занавеска из бусинок, которая закрывала дверь, ведущую, очевидно, в апартаменты китайца.

Я попробовал поднять крышку конторки, но она не поддалась. Закрыта на ключ. Выдвижной ящик не был заперт, но в нем я нашел только книгу счетов, написанных по-китайски. Да, Тио Чин был не глуп!

Отложил книгу, потому что почувствовал взгляд. Почти физически ощущал его. Я боялся пошевелиться. Мне казалось, что любое движение выдаст меня. Но делать было нечего.

Задвинул на место ящик и медленно повернул голову. В комнате никого не было. Никакого шума. Только слегка колыхалась занавеска из бусинок, хотя движения воздуха в помещении не наблюдалось.

Я быстро подошел к занавеске, прислушался. И ничего не услышал. За занавеской только дверной проем. А дальше — темнота. Уловил запах — легкий аромат цветочных духов. Впрочем, я не большой знаток в этой области и мог ошибиться. А может, запах духов уже раньше витал в этой комнате…

Я вернулся к своей работе. Осмотрел корзину для бумаг. Там ничего интересного, кроме газеты двухлетней давности. Тогда обратил внимание на второй гардероб. Он был прислонен к стене, в которой имелась дверь, скрытая занавеской из бусинок, поэтому решил, что второй гардероб не является входом в еще один потайной коридор. Может, это обычный шкаф для пользования, а первый замаскирован под него? Присмотревшись, увидел, что он не повторяет в точности первый гардероб. Этот выше сантиметров на тридцать. Кроме того, его основание приподнято над полом и поддерживается на четырех ножках. Следовательно, шкаф не очень устойчив. И действительно, когда попытался открыть дверцу, он зашатался. Одна из ножек была короче других. Я оставил в покое гардероб.

Сделал шаг назад. Меня снова охватило чувство беспокойства. Но на этот раз я видел руку, сдвигающую занавеску, и блестящий глаз с длинными ресницами. Человек не думал прятаться. Сначала из-за занавески появилось его лицо, а потом медленно выплыло тело.

Это была красивая китаянка. Если китаянка красивая, то уверяю вас, она заставляет мужчину открыть рот от изумления. Малышка ростом метр пятьдесят максимум, изящная, с красным пятнышком рта. Рот был такой маленький, что возникал вопрос, как же ей удавалось поглощать пищу. Кожа кремового цвета, глянцевая. Глаза раскосые, но не намного, ровно настолько, чтобы казаться экзотическими. На ней были брюки цвета зеленой груши и бирюзовая курточка. Обе детали одежды покрыты маленькими белыми хризантемами. В волосах, над ушами, — две герани. Она несла легкий запах цветочных духов, которые почувствовал несколько раньше.

Я замер с полуоткрытым ртом, глядя на нее. И держу пари, был не первый мужчина, на которого она произвела подобный эффект.

Китаянка приблизилась ко мне быстрыми, мелкими шажками и остановилась. Слегка согнула ноги в коленях.

В ответ я поднес руку к фуражке.

Жест ужасно глупый, если учесть положение, в котором я находился. Ведь мое присутствие здесь было незаконным.

Девушка не высказала ни удивления, ни волнения. Можно было подумать, что она ждала моего визита.

— Buenos noches,[14] — сказала девушка. Речь была плавной и казалась музыкальным аккомпанементом каждому ее жесту.

Я ничего не понял, но пробормотал что-то в ответ. Тогда незнакомка продолжила на английском языке, на котором, мне кажется, в этой среде говорят все:

— Вы, наверное, тот визитер, которого ждал мой уважаемый дядя сегодня ночью?

Значит, она племянница Тио Чина. Приятная куколка, не то что дядя.

Конечно, я не был тем гостем, которого он ждал, но на вопрос ответил утвердительно. А что еще я мог сделать?

— Вы капитан Паульсен?

Увидел, как ее взгляд на мгновение задержался на фуражке, потом на моей куртке. По этой причине девушка приняла меня за капитана, ожидаемого дядей. В конце концов, ничего необычного. Он мог быть тем капитаном, который участвовал в торговле между Гаваной и берегом Эвергладес. Может, он командовал катером, перевозившим груз.

Я снова поднес руку к фуражке, как бы подтверждая слова китаянки. Мол, я действительно тот человек, которого она имеет в виду.

— Дядя скоро будет здесь. Его вызвали по делам, но ненадолго, — добавила девушка.

Все идет как нельзя лучше, подумал я.

— Он просил передать, чтобы вы чувствовали себя как дома.

«Предоставьте это мне», — ответил мысленно.

— Вы пришли отсюда, капитан? — поинтересовалась девушка, указывая на фальшивый гардероб.

— Да.

— Я очень удивилась, увидев вас здесь. Не поняла, как вошли сюда. Меня почему-то не предупредили снизу, что вас впустили в другую дверь.

Значит, куколка хорошо знала, чем занимались в забегаловке «Мама Инес». Ну что ж, это к лучшему, подумал. Чем больше она знает, тем больше могу узнать у нее.

— Ваши люди остались внизу? — продолжала китаянка, еще раз показывая на замаскированный вход.

Она намекала на забегаловку «Мама Инес». Из этого можно сделать вывод, что обычно капитан Паульсен отправляется сюда в сопровождении членов экипажа. Наверное, для того, чтобы забрать груз и перенести его на судно.

— Да, они внизу, — подтвердил.

Я решил продолжать играть роль, чтобы извлечь как можно больше информации. И прежде всего хотелось знать, каким временем могу располагать.

— Как думаете, когда вернется ваш дядя? — задал вопрос.

— Скоро придет. Он пошел искать вторую машину. Сказал, что сегодня ночью понадобится, по крайней мере, еще одна. Поручил мне сказать вам это. Он сказал, что вы поймете.

Конечно, я понял. Сегодня ночью намечалось отправить большое количество груза, и необходима еще машина для подкрепления.

— Может, выпьете чашку чая, капитан, пока ждете?

Это походило на абсурд. В той ситуации, в которой находился, спокойно пить чай!

Я покачал головой. Получилось так, будто пренебрежительно отношусь к чаю.

Тогда она поправилась:

— Естественно, я имела в виду тот «чай», который нравится капитану… дядино рисовое вино.

Ясно, что девушка никогда не видела капитана Паульсена, но, вероятно, частенько шпионила, подслушивая беседы, которые устраивал дядя.

Я попытался вывернуться. Хотел, чтобы она осталась со мной. Нужно было выудить у нее еще кое-какую информацию. Но девушка уже согнула колени и удалялась. Правда, когда открывала занавес из бусинок, несколько ниток запуталось, то ли в пуговицах, то ли в другой части ее одежды. Китаянка попробовала освободиться, но ей не удалось, и она бросила на меня умоляющий взгляд.

Я поспешил на помощь. Девушка хоть и запуталась, но находилась уже по ту сторону занавески, поэтому мне пришлось распутывать нитки, чтобы добраться до нее.

— Здесь, у запястья, — указала она. — Попробуйте, может, у вас получится…

Наши руки сплелись в один узел с мотками ниток, которые перепутались еще больше. Вдруг что-то кольнуло в тыльную часть моей ладони, как заноза, которая вошла и тут же вышла. Из-за неразберихи с нитками я не мог сразу понять, что случилось. Наконец мне удалось высвободить свою руку и повернуть ладонью вниз. На тыльной стороне виднелось голубое пятнышко. Слишком маленькое, потому что даже не кровоточило.

— Что это было? — спросил.

— О, мне очень жаль, — извинилась китаянка с мягкостью. — Должно быть, царапнула булавка с рукава.

Я заметил, что девушка тут же таинственным образом освободилась от занавески. Она сделала легкий поклон, согнув колени, и исчезла в темноте.

А я так и стоял, глупо уставившись на тыльную сторону ладони. Бросив напоследок взгляд в том направлении, куда убежала девушка, я возвратился к конторке. Вновь возобновил свои попытки сдвинуть крышку.

Вскоре заметил, что мебель оказывает меньше сопротивления. На мгновение даже показалось, что крышка начала уступать. Однако это был обман. Крышка осталась на своем месте. Меня ввели в заблуждение мои же руки, ставшие тяжелыми. Они не тянули крышку, а только держались за нее. В душу начало закрадываться желание отказаться от попыток. К чему эти поиски? И тут до меня дошло, что я почти полностью неподвижен. Руки лежали на конторке, но я не в состоянии был двинуть ими.

Правда, оставался еще небольшой всплеск энергии. Я почти по инерции в последний раз рванул крышку, но безуспешно. В таком положении и застыл.

Я оцепенел. Кружилась голова. Меня шатало. Теперь вместо того, чтобы пытаться открыть крышку, прислонился к ней, стараясь удержаться на ногах. Потерял чувство равновесия. Хотел пойти в одну сторону, а меня понесло в другую. Впрочем, это не слишком беспокоило.

Я чуть не упал, но в последний момент успел ухватиться за край стола.

Внезапно занавеска из бусинок раздвинулась, и в комнату вошли один за другим четыре человека.

Вот и они. Меня взяли, и час прошел.

Впереди всех находился толстый Тио Чин. За ним следовал светловолосый тип с худым лицом, ростом не менее метра восьмидесяти пяти, в такой же фуражке, как и у меня. На нем был пиджак — узкий, будто побывал под дождем. Наверное, это и есть капитан судна. Типичный представитель Скандинавии. Лицо настолько худое, что, казалось, этого человека похоронили на три дня, а затем извлекли из могилы. Сзади парочка грузчиков. Они были хотя и белой расы, но такие загорелые и обветренные, что напоминали копченые колбасы.

Прежде всего меня поразило, как изменился Тио Чин. О том, что он ломает комедию, я подозревал с того момента, когда впервые увидел лавочника. Сейчас он не играл больше роль слащавого торговца с руками, лениво сложенными на животе. Теперь он говорил на совершенном английском. Вместе с его доброжелательностью и сонливостью исчезли и хвостатые усы. Единственно, что в нем осталось неизменным, это тучность.

Двигаясь решительно, но неспешно, мужчины окружили меня. Должен сказать, что их действия — медленные и надежные — вовсе не казались угрожающими. Никаких драматических жестов, никакого насилия. Просто демонстрация превосходства, предвкушение забавы. Нет, они не похожи на людей, расположенных к насилию. Напротив, по всей видимости, они собирались развлечься. Как кот с мышкой. Мышкой, которая находится в состоянии оцепенения.

Только подмигни, и они поработают за восьмерых.

Первым начал Тио Чин:

— Смотрите-ка, клиент! Что вы скажете, друзья? Клиент! И вдобавок после закрытия магазина!

Капитан с худым лицом, обрамленным белесыми волосами, оттопырил верхнюю губу, показывая два белых и три черных зуба. Десять лет назад эта гримаса, возможно, изображала улыбку, сейчас же о ней не могло быть и речи.

— И никто его не замечает! Ну что за порядки у вас, Чин? Вы же теряете прибыль, черт возьми!

Чин усмехнулся:

— Если дело только в этом, мы его мигом обслужим. — Китаец учтиво поклонился: — Может быть, ищете чего-нибудь? — Он хлопнул в ладоши: — Стул для господина! Чего вы ждете?

Я получил неожиданный удар сзади под коленки и упал на стул. Сидел, не двигаясь, и отупело смотрел на них.

Чувствовал, как тяжелеют веки, хотелось опустить их. У меня не было никакого желания проявлять остроумие, чтобы парировать их фразы.

— Хорошо, — выдавил я. — Хорошо. Вы меня взяли.

Два моряка стояли, прислонившись к стене, и весело смотрели на хозяев. Капитан сидел передо мной на другом стуле. Он был слишком высок, чтобы сидеть как человек с нормальным телосложением. Поэтому просто перекинул свои длинные ноги через стул и оседлал его. Сердечность, выставляемая им напоказ, была зловещей.

— Может, он пришел поискать кого-то, — посмеиваясь, проговорил капитан. — Почему не спрашиваете, кого он ищет? Мне кажется, я знаю, кого он ищет… Ну, пусть посмотрит! Покажите!

Чин подыграл ему:

— Девиз фирмы: «Всегда удовлетворять клиента». Клиент никогда не должен уходить неудовлетворенным…

— И обязательно должен получить то, что заслуживает! — Капитан нервно рассмеялся. — Ну-ка, Чин, представь его друга. — И продолжил, подстрекая: — Не томи клиента, видишь, он весь как на иголках.

— Паульсен, эх, Паульсен, вы вынуждаете меня раскрыть профессиональные секреты! — пожаловался китаец. Но потом взял ключи и открыл шкаф. Распахнул обе створки пошире, чтобы я лучше мог видеть.

Лицо человека, висевшего в гардеробе, казалось мне знакомым, но с уверенностью подтвердить это я бы, наверное, не смог — вот до какого состояния его довели. «Фотография для господина и госпожи, чтобы показать друзьям?» Это предложение всплыло у меня в памяти. Собственно, говорить можно было лишь об ассоциации мысли, так как несчастный был почти неузнаваем. Его перевязали, как колбасу, веревкой, которая проходила подмышками и крепилась к крюку в верхней части шкафа. Фотограф был еще жив — я видел, как поднималась и опускалась его грудь. Либо его оглушили, либо потерял сознание от полученных ударов. Фиолетовые пятна виднелись на скулах и под глазами, лицо распухло, одна губа рассечена. Я еще подумал, почему человек не задохнулся там, внутри гардероба, но, присмотревшись получше, увидел, что верх шкафа заменен на железную решетку.

— Вы ведь его искали, правда? — ехидно ухмыльнулся Чин.

— Нет, — раздраженно произнес я в ответ. — Я пришел сюда в поиске грязной собаки, которая воткнула нож в… в…

Я не в силах был закончить фразу.

Чин закрыл дверцы, изобразив жест разочарования.

— Значит, мы ошиблись.

Паульсен ударил рукой по коленке.

— Теперь понимаю! Но почему не сказать об этом сразу? Смотрите, сейчас покажу вам его фото. Вы же хотели увидеть снимок, сделанный этим? — он кивнул в сторону шкафа.

Мой затуманенный взгляд переместился на Паульсена. Капитан порылся во внутреннем кармане пиджака, извлек засаленный бумажник и вытащил из него блестящий негатив.

— Правда, это не очень хорошее фото для показа, — извинился капитан.

Протянул мне негатив. Я хотел взять снимок, но он оказался вне моей досягаемости. Вытянул руку еще дальше, но негатив опять оказался недосягаем.

— Нате, возьмите. Представляю, с каким удовольствием будете рассматривать это фото, — говорил Паульсен. Очевидно, он считал свою шутку удачной. — Ну что же вы? Говорите, что хотите видеть, а когда даю негатив вам, почему-то не берете.

Я протянул вперед руку насколько мог, но все кончилось тем, что плашмя упал на пол.

Услышал взрыв смеха. Глаза закрылись. Мне были безразличны эти смеющиеся хари.

Но они еще не закончили. Меня подняли, посадили на стул. Я опять приподнял веки.

Паульсен держал теперь негатив на свету и с интересом рассматривал его.

— Я сам вам расскажу, что на снимке, — произнес он. — Вы со своего места все равно не разберете. Итак, видно лицо миссис. Я рядом выше. А вот что-то торчит в боку у миссис…

Чин подтолкнул его, чтобы он продолжал. И капитан добавил:

— Да, это нож, уже вошедший в тело. Правда, лица того, кто воткнул, не видать. Но на тыльной стороне ладони убийцы выколота звезда. Как вот эта.

— Это вы убили Еву! Сейчас припоминаю, в той толпе вертелся рядом с нами тип, похожий на вас…

У капитана появилось на лице томное выражение. Он повернулся к Чину:

— Думаете, я должен сохранить это фото на память? Но у меня есть девушка в Штатах, которая ждет. А здесь я в компании с другой женщиной. Моей девушке это может не понравиться.

Чин весело улыбнулся:

— Вы не фотогеничны, Паульсен. Очень плохо вышли на фото.

Капитан кивнул, соглашаясь:

— Может быть, на другом фото получусь лучше.

Он зажег спичку и, глядя на меня, чтобы хорошо видеть реакцию, начал медленно приближать негатив к пламени.

Еще бы не понять его! Я протянул правую руку и попытался схватить негатив. Но капитан был наготове. Откинулся на стуле, не поднимаясь, и продолжал держать негатив рядом с пламенем.

Я качнулся вперед и упал бы на пол, если бы меня вовремя не подхватили двое моряков.

Они опять бросили меня на стул.

— Теперь смотрите внимательно, — усмехнулся Паульсен.

Пламя перешло на негатив. Пленка один только миг колебалась, начиная гореть, потом ярко вспыхнула и исчезла без дыма. Спустя секунду пламя погасло, и капитан уронил на пол щепотку пепла.

Гнев распирал грудь, но я не знал, что делать, как реагировать.

Голос Чина вибрировал от смеха.

— Смотрите на него, мой друг, он устал. Наверное, местный климат ему не подходит.

Один из моряков схватил меня за волосы и сильным рывком поднял голову, упавшую на грудь.

От резкой боли я открыл глаза.

— Необходимо сменить обстановку, — заметил Паульсен. — Может, морской бриз его разбудит? В таких случаях нет ничего лучше морского воздуха. Я возьму его с собой ненадолго, когда буду уезжать. Заодно захвачу и второго, который в шкафу. Им обоим нужен свежий воздух!

— Вы что, хотите взять их на борт бесплатно? — изобразил изумление Чин.

— Бесплатно до определенной точки по курсу, — уточнил верзила.

Эта фраза разбудила меня, задремавшего на мгновение.

— Вы хорошо плаваете? — спросил меня капитан. — Но держу пари, что не так проворны, как те акулы, которые дрейфуют между этим островом и Флоридой. Я их хорошо знаю.

Чин ухмыльнулся:

— У него нет зубов, как у этих бестий.

Я снова поднял голову на мгновение, потом снова уткнулся подбородком в грудь.

Паульсен посмеивался:

— Он очень устал, даже слушать не может. Не понял ни слова из того, что мы говорили. Во всем ваша племянница виновата.

После этого время побежало быстрее. Было покончено со спокойным подстрекательством. На смену пришла бурная деятельность. Я увидел, как открылся замаскированный вход в тайный коридор и из гардероба наполовину высунулся какой-то тип. Он повернулся к Чину, пробормотал что-то по-китайски и тут же исчез.

Чин приказал двум морякам, указывая на меня:

— Свяжите его.

Толстый китаец, несмотря на тучность, мог при необходимости двигаться быстро. Он подбежал к двери с занавесом из бусинок и крикнул что-то на своем языке. Ему ответил женский голос. Потом Чин вернулся и вошел в фальшивый гардероб, хотя, судя по его комплекции, это казалось невозможным.

Он отдал какие-то распоряжения на той стороне, потом, я услышал сильный скрип блоков и глухой шум. Понял, что они поднимают лесенку через люк.

Тем временем моряки связали мне руки за спиной крепкой веревкой.

Снова появился Чин. Дыхание его было немного учащенным, но лицо казалось довольным.

— Что случилось? — спросил Паульсен.

— У нас нежданные гости. Внизу полиция. — Видя, что капитан вздрогнул, китаец добавил: — Сидите спокойно. Успеете смыться. Здесь вы в безопасности. Они уже приходили как-то, но ничего не нашли. Через несколько минут все будет кончено. Сюда они пройти не смогут, так как вход в таверну находится в другом переулке. Им и в голову не придет, что мы можем находиться наверху. Нет, до нас они не доберутся.

— Мне не нравится, что они внизу, — нервно проговорил Паульсен и задвигал ногами, будто пол под ним вдруг стал раскаленным.

— Нет никаких причин для беспокойства. Обычно люди не интересуются потолком, когда входят в таверну. Полиция не является исключением.

Час. Час должен был уже пройти.

Чин с небрежностью указал на шкаф:

— Поместите его туда. Пусть повисит вместе с другим, пока не уйдет полиция. А потом увезете их обоих в машине, вместе с тюками. Достаточно будет всунуть их в мешок.

Китаец приблизился ко мне и посмотрел в лицо.

— Этот еще не спит, но осталось немного. — Он состроил мне гримасу. — Осталась совсем маленькая искра жизни, которая вскоре погаснет. Вот так. — Чин наполнил воздухом пухлые щеки и дунул мне в лицо.

Потом его физиономия начала отдаляться от меня, но непонятно было, кто двигался — он или я.

— В конце концов, это легкий способ умереть, — услышал я голос китайца.

Все расплывалось перед моими глазами, но сознание не покидало полностью. Соображал, что меня несут к шкафу, просовывают веревки подмышки, заталкивают в нишу и крепят веревки у меня над головой. Я был подвешен в гардеробе, и мои босые ноги болтались на весу.

Потом сделалось темно, и в глазах погас даже тот красноватый свет, который проникал сквозь опущенные веки. Я услышал, как закрылись дверцы и повернулся ключ в замочной скважине. Потом наступила тишина и спокойствие. Исчезли волнения и тревоги. Ушла безвозвратно моя любовь. Нет полицейских и нечего бояться. Никто меня не ловит, и я не хочу больше ничего. Рассудок погрузился в сумерки, потом почти сразу же наступила ночь. Не та, обычная ночь, которая следует за световым днем, а ночь небытия.

Уже не чувствовал тяжести тела, висящего на подмышках. Но я висел вертикально, а мне почему-то хотелось спать в нормальном, горизонтальном положении. Попробовал несколько раз вытянуться, но ничего не получилось, так как ноги не находили опоры.

Из отверстия — шкаф сверху был открыт — доносились голоса. Звуки неясные, как отдаленный гул, но они, однако, вывели меня из беспамятства. До меня дошел обрывок разговора.

«Сейчас уходим. Через минуту. Я вам говорил… Не знаю, какая-то уличная женщина послала нас из таверны сюда. Наверное, хотела отомстить… Теперь ее арестуют за необоснованный донос…»

Я не знал, что происходит и, по правде говоря, меня это не беспокоило. Ну да, они все же уйдут. Что касается меня, то хотелось только удобно лечь, вытянувшись горизонтально, как это делает каждый христианин. Позиция, в которой находился, не позволяла мне спать.

Я сделал очередную попытку, наклонившись вперед насколько возможно, но что-то мешало. Тогда собрал все свои силы, которые во мне остались, и попробовал качнуться вперед.

Удалось прислонить голову к закрытой дверце шкафа. Не знаю, сколько на самом деле весит голова, но моя, казалось, больше тонны. Иногда так бывает, что достаточно единственной капли, чтобы переполнить чашу.

Наконец я стал засыпать. Чувствовал, что падаю куда-то вниз головой. Наверное, это был тяжелый сон. Вдруг я услышал, как кто-то кричит:

— Смотрите! Идите сюда…

Последняя искра сознания пропала с мягким шумом, пришедшим извне. Возможно, это был раскат грома, от которого содрогнулся дом, но я его уже не слышал, так как окончательно провалился в сон.

Теперь я лежал, вытянувшись во всю длину, в положении очень приятном, чтобы не просыпаться.

Я не знал, что это — сон или смерть. Но даже если это смерть, то она была очень приятной штукой!