Огненные рейсы

ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА

В Советском Союзе германские империалисты видели главное препятствие на пути к осуществлению своих сумасбродных планов завоевания мирового господства. 6 июня 1941 года Гитлер утвердил окончательный план нападения фашистской Германии на нашу страну. Его секретная директива, разосланная командующим войсками, гласила: «День вторжения — 22 июня. Время — 3 часа 30 минут утра. Армия действует независимо от авиации».

9 июня в Берхтесгадене Гитлер выслушал доклады командующих о готовности к нападению и напутствовал своих генералов: «Желаю успеха. На параде в Москве встретимся».

Так начиналась величайшая военная авантюра XX века, выношенная и подготовленная международным империализмом.

Ранним утром 22 июня 1941 года ожесточенные бои развернулись на обширном фронте от Баренцева до Черного моря. Пограничные села и города нашей Родины подверглись массированному артиллерийскому и минометному обстрелу, на многие города были совершены воздушные налеты. Немецко-фашистские войска вторглись на нашу землю.

В первые же часы войны самолеты противника появились и в районе Одессы. Они минировали фарватеры Днепро-Бугского лимана, усеяли минами район Дунайского гирла, подходы к Севастополю.

Смертельная угроза нависла над страной. С первого же дня войны Коммунистическая партия выступила как вдохновитель и организатор борьбы армии и народа против гитлеровских захватчиков. СССР превратился в единый боевой лагерь.

Партия в своей организаторской и политической работе руководствовалась указаниями В. И. Ленина о том, что «...раз дело дошло до войны, то все должно быть подчинено интересам войны, вся внутренняя жизнь страны должна быть подчинена войне, ни малейшее колебание на этот счет недопустимо»[1].

Опираясь на законы общественного развития, бессмертное учение марксизма-ленинизма, на преимущества социалистического строя, Коммунистическая партия и Советское правительство немедленно начали разработку конкретной программы мобилизации всех сил страны для отпора немецко-фашистским захватчикам. Эта программа была начертана уже в первых документах военного времени: в Заявлении правительства от 22 июня 1941 года и в директивах Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 года[2].

Конкретные указания Центрального Комитета партии, изложенные в первых директивных документах военного времени, легли в основу работы партийных организаций, боевой деятельности советских войск, партизанской борьбы в тылу врага, перестройки народного хозяйства на военный лад.

Этими историческими документами руководствовались и партийные организации водного транспорта, в том числе и черноморского. В условиях войны перед ним встали сложные и ответственные задачи. Он должен был в значительной мере обеспечить снабжение войск на юге страны, оперативные перевозки, эвакуацию народнохозяйственных ценностей и населения.

Коммунисты Одессы с первых дней войны развернули большую организаторскую и воспитательную работу, направленную на выполнение директив партии и правительства. В райкомах, горкоме и Одесском обкоме партии буквально с первых часов войны установился особо напряженный ритм работы.

Вот как, по рассказу А. И. Пермякова, бывшего помощника первого секретаря, встретили утро 22 июня 1941 года в Одесском обкоме партии:

Сразу же после правительственного сообщения о нападении фашистской Германии на заводах и фабриках, в учреждениях и учебных заведениях состоялись митинги. Патриотизмом, непоколебимой верой в победу над зарвавшимся агрессором были проникнуты выступления их участников. В резолюции многолюдного митинга тружеников Черноморского пароходства говорилось: «Считаем себя мобилизованными на выполнение всех задач, которые будут поставлены перед нами для обеспечения победы над врагом. Каждый из нас будет самоотверженно продолжать работу на своем участке и в любую минуту, когда это потребуется, грудью встанет на защиту своей социалистической Родины».

Газета «Моряк» в экстренном выпуске 22 июня 1941 года рассказала о митингах и собраниях, состоявшихся на судах и береговых предприятиях пароходства. Она опубликовала совместное заявление экипажей пароходов «Орел», «Черноморец» и «Пенай» о готовности моряков встать на защиту социалистического Отечества и «до последней капли крови драться с агрессором». Клятвенное обещание достойно выполнить свой патриотический долг единодушно дали участники митингов на судах «Белосток», «Крым», «Красный Профинтерн», «Плеханов», «Войков».

— Пока каждый из нас — боец трудового фронта, будем работать за двоих и троих, — сказал на митинге в Одесском порту кадровый докер Плаксиенко. — Но по первому же зову партии и правительства я возьму в руки оружие и, как в 1918 году, пойду бить врага.

Коммунисты разъясняли трудящимся директивы партии и правительства, постановления местных партийных и советских органов. Высокий политический и трудовой подъем вызвала среди населения передовая статья «Правды» от 24 июня 1941 года.

«Правда» звала весь советский народ на ратные и трудовые подвиги.

Партийные организации Черноморского пароходства донесли задачи, поставленные в передовой «Правды», · до сознания каждого моряка, портовика, судоремонтника. В ходе обсуждения ее в трудовых коллективах намечались конкретные меры для ускорения темпов и повышения качества перевозок, оказания помощи фронту.

Каждый понимал, что от работы портовиков, судоремонтников, экипажей торговых судов во многом зависит судьба воинских перевозок на Черном море, снабжение южных участков фронта. Центральный Комитет ВКП (б), Одесская областная и городская партийные организации постоянно следили за работой торгового флота, помогали морякам трудиться с наибольшей отдачей.

...Вернувшись утром 22 июня из обкома партии, начальник Черноморского пароходства Г. А. Мезенцев отдал необходимые распоряжения службам и отделам и отправился в порт. На причалах кипела работа. Все здесь ему было знакомо: и люди, и каждый участок большого, сложного портового хозяйства. В годы гражданской войны бегал он здесь юнгой. В 1936 году, уже капитаном дальнего плавания, поднимался отсюда на мостик легендарного теплохода «Комсомол», уходившего к берегам республиканской Испании...

На четвертом причале начальник пароходства встретил среди грузчиков заместителя начальника политотдела пароходства В. В. Попова.

— Вас, политотдельцев, никогда не опередишь, — пошутил Мезенцев. — Чем решили заняться в первую очередь, Всеволод Всеволодович!

Попов рассказал, что все работники политотдела сейчас на судах,, передаваемых Военно-Морскому Флоту. Проверяется также боевая готовность производственных участков порта и судоремонтных заводов.

23 июня работники политотдела пароходства перешли на казарменное положение. Приказом политотдела для всех партийно-политических работников устанавливалась военная дисциплина. По примеру политотдельцев перешли на казарменное положение коммунисты, а затем и все работники Одесского и других портов Черноморского бассейна.

Работники политотдела и управления пароходства провели беседы с плавсоставом о повышении бдительности в связи с минной опасностью на морских коммуникациях. Вдоль всего западного побережья Черного моря стоял уже заградительный «забор», в котором остались лишь узкие проходы для наших кораблей между берегом и минными полями. Немецкое командование предприняло меры для «закупорки» нашего флота в базах, усеяв подходные фарватеры и акватории портов неизвестными нам неконтактными донными минами. Первые такие мины на парашютах сбрасывались 22 июня 1941 года в районе Севастополя[3]. Кроме того, наши наблюдательные посты засекли появление подводных лодок противника у Тендровской косы. Враг пытался полностью блокировать все морские подступы к Одессе.

Еще больше осложнилось плавание торговых судов по Черному и Азовскому морям после того, как 26 июня 1941 года перестало действовать навигационное ограждение и сохранились только средства навигационного оборудования согласно лоциям военного времени. Судам разрешалось заходить в порты лишь в светлое время суток. Ночные рейсы были отменены. Однако вскоре оказалось, что невооруженным судам безопаснее плавать именно в ночное время. Моряки научились водить их в полной темноте и без единого огонька. Категорически запрещалось носить даже ходовые и якорные огни.

В самом начале войны на Черном море была оперативно организована специальная лоцманская служба. В нее вошли призванные из запаса опытнейшие капитаны дальнего плавания А. Ф. Горшков, Ф. И. Родионов, И. М. Письменный и другие.

Черноморское сухогрузное пароходство к началу войны являлось самым мощным в бассейне. В его составе насчитывалось 58 крупных морских судов общей грузоподъемностью 165 000 тонн и большое количество мелких, подчиненных Одесскому порту. С ростом перевозок, вызванных неотложнейшими нуждами военного времени, была коренным образом перестроена работа флота и порта. Для усиления контроля и практической помощи морякам бюро обкома партии командировало секретаря обкома по транспорту Е. Ф. Карюкова. На него возлагалась ответственность за организацию морских перевозок. Практика подтвердила целесообразность такого шага. Секретарь обкома сумел еще теснее сплотить людей вокруг партийной организации. От имени областного комитета партии он решал многие сложные вопросы. И только наиболее важные проблемы выносились на обсуждение бюро горкома или обкома КП (б) У.

На коммунистов управления пароходства, порта и судоремонтных заводов легла основная тяжесть забот о подготовке и передаче ряда торговых судов Военно- Морскому Флоту. Особенно много было хлопот с переоборудованием пассажирских теплоходов в госпитальные суда и санитарные транспорты. К этой работе привлекались многие городские организации, медицинские учреждения, санатории, поликлиники.

Активно действовала в те дни партийная организация первого судоремонтного завода, ныне имени 50-летия Советской Украины. Коммунисты работали на самых ответственных участках производства, показывали пример трудового героизма, увлекали своих товарищей по бригаде, участку, цеху на самоотверженный труд во имя победы над врагом.

В корпусном цехе бригады Лисницкого и Мидилуева на ремонте судов «Балаклава» и «Чичерин» выполняли нормы на 200—250 процентов.

В литейном, кузнечном и других цехах ежедневно ширились ряды тех, кто перевыполнял сменные задания. Особенно отличались высокопроизводительным трудом бригады механического цеха под руководством мастера коммуниста Г. Круглого. Они обязались работать по-фронтовому — ежедневно давать три нормы, не допуская брака. Их слово не расходилось с делом.

Сутками, почти без отдыха, трудились ремонтные бригады. Вместе с моряками они приводили мобилизованные суда в порядок, помогали доставлять на причалы необходимые материалы, устанавливать на судах зенитную артиллерию.

В результате первая группа судов — 30 транспортов общей грузоподъемностью 34 700 тонн — была передана военному командованию к 1 июля 1941 года. В их числе были, в частности, «Абхазия», «Крым», «Украина», «Совнефть», «Аджаристан», «Апшерон», «Рот-фронт».

В распоряжении пароходства оставалось еще много судов общим водоизмещением 355 тысяч тонн. Работа флота, всего берегового хозяйства бассейна была полностью подчинена интересам фронта.

В начале июля 1941 года нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов приказал вооружить артиллерией 54 парохода и теплохода торгового флота в Черноморском бассейне.

Этим моряки занимались во время коротких стоянок под грузовыми операциями в Одессе и Мариуполе. В Одесском порту моряки с помощью рабочих-судоремонтников установили орудия на судах «Ворошилов» и «Спартак». Самоотверженно трудились коммунисты судоремонтного завода слесарь II. Кияновский, начальник корпусного цеха Д. Крайний, мастера В. Луканов, Г. Круглый, М. Бублик, И. Рябошанченко.

Артиллерийские расчеты на транспортных судах формировались из членов экипажей. Нередко они непосредственно в боевой обстановке учились стрелять по всплывающим подводным лодкам и самолетам противника. Первые сбитые фашистские стервятники появились на счету комендоров пароходов «Чапаев» и «Курск», теплоходов «Ворошилов», «Крым» и «Анатолий Серов», ледокола «Торос». Пример в овладении комендорским искусством показывали коммунисты и комсомольцы. На пароходе «Чапаев» по инициативе парторганизации были созданы месячные курсы комендоров. Моряки, проходившие ранее военную службу, обучили артиллерийскому делу два расчета и дополнительно по три наводчика на каждую пушку в виде резерва.

За короткое время на транспортных судах Черноморско-Азовского бассейна было подготовлено около 300 артиллеристов и более 400 пулеметчиков[4]. Многие из них овладели несколькими видами боевого оружия, могли при необходимости заменять друг друга.

С фронта приходили тревожные вести. Гитлеровцы, используя превосходство в живой силе и технике, не считаясь с потерями, продвигались все дальше в глубь нашей страны.

Уже в послевоенное время стало известно, что в плане «Барбаросса» фашистские стратеги отводили не последнее место оккупации северо-западного Причерноморья, возлагая немалые надежды на водные пути юга СССР для организации снабжения южного крыла восточного фронта.

Подготавливая нападение на советское государство, гитлеровцы тщательно разработали план расчленения, ограбления и порабощения нашей страны. Для «изъятия» богатств на оккупированных территориях готовился специальный аппарат. Еще накануне войны в Германии, в частности, было создано общество по «изучению Востока», которое возглавляло «восточное бюро» под руководством Альфреда Розенберга[5].

В Вене активно действовал «рабочий кружок по вопросам Дуная Общества Юго-Восточной Европы». Его шефом был наместник фюрера в Австрии Бальдур фон Ширак. Этот так называемый «рабочий кружок» изучал, например, возможность «прямой связи немецкой водной сети с морскими коммуникациями Черного моря... в особенности с сырьевыми районами Южной России до Каспийского моря[6].

В июле 1941 года один из руководителей этой, по сути, разведывательной организации Брендель писал своему прямому начальству в Берлин, что «все товары, которые приходят вниз по течению Днестра, Буга, Днепра и Дона из богатых сырьем русских районов, а также товары, достигающие берегов Черного моря из районов северного и южного Кавказа и из Малой Азии, могут быть охвачены прямым судоходным сообщением»[7].

Все это свидетельствует о стремлении гитлеровцев обеспечить себе пути подхода к жизненно важным промышленным и стратегическим районам нашей страны, которые они мечтали захватить.

Осуществление планов захвата причерноморских областей Украины командование вермахта возлагало на десять немецких дивизий и румынскую армию, общей численностью до 600 тысяч человек. Эти войска действовали против частей Красной Армии в районах Прикарпатья, Молдавии, между Дунаем и Днестром. На южном участке фронта враг упорно стремился выйти к портовым городам — Одессе, Николаеву, Херсону, а затем и Севастополю, перерезать наши морские коммуникации, лишить черноморский военный флот его основных баз, а также парализовать перевозки военных и народно-хозяйственных грузов торговыми судами Черноморско- Азовского бассейна.

Создавшаяся обстановка требовала улучшения оперативного руководства морскими перевозками. 6 июля 1941 года создается единое Черноморско-Азовское бассейновое управление (ЧАБУ). Оно не раз меняло место пребывания, но в Одессе и Феодосии, Ростове и Новороссийске оставались его оперативные группы. Они были призваны обеспечивать плановую эвакуацию предприятий народного хозяйства, имущества морского транспортного флота из Одессы и Крыма, перевозки по заявкам командования Советской Армии и Военно-Морского Флота и дальнейшую мобилизацию торговых судов для военных целей. Управление тесно сотрудничало со штабом Черноморского флота, особенно с отделом военных сообщений (начальник — капитан второго ранга Н. И. Литвиненко) и управлением военно-транспортной службы (начальник — капитан второго ранга Б. В. Бортновский).

К началу обороны в Одессе оставалось еще значительное количество судов торгового флота. Порт по- прежнему выполнял большой объем погрузочно-разгрузочных работ, на полную мощность действовали судоремонтные предприятия. Поэтому здесь была оставлена группа политработников во главе с заместителем начальника политотдела пароходства В. В. Поповым.

Забот у политработников было много. Уходили на фронт коммунисты. Парторганизации предприятий и учреждений морского транспорта, становились все мало- численнее. К концу 1941 года, например, число членов партии в них сократилось почти в пять раз.[8] Партийные организации нуждались в квалифицированной помощи.

На суда, в экипажах которых не осталось членов партии, на время выполнения заданий военного командования направлялись сами политотдельцы. В июле 1941 года обязанности помощников капитанов по политчасти на судах «Ленин», «Ногин», «Брянск», «Красный Профин- терн» и «Товарищ» выполняли работники политотдела Л И. Маслюченко, И. М. Горюхин, Р. Д. Зейлигер, П. П. Нежнев, А. Н. Пугачев.

В экипаж «Красного Профинтерна» пришло партийное пополнение с берега, и здесь была вновь создана партийная организация. За короткое время И. М. Го- рюхин установил тесный контакт с командой, завоевал авторитет и доверие. Матросы называли его своим комиссаром. Он организовал несколько субботников, во время которых на палубах оборудовали защитные приспособления на случай пулеметного обстрела: 8 тонн песка и несколько тонн цемента для них моряки доставали с берега своими силами.

Коммунисты «Красного Профинтерна» сплотили экипаж в крепкий, дружный коллектив. За два первых месяца войны судно перевезло из Одессы в порты Кавказа более 15 тысяч тонн грузов, а обратными рейсами доставило большое количество боевой техники и воинское пополнение для фронта.

В мирное время партийные организации морского транспорта постоянно заботились о максимальном использовании возможностей каждого судна для увеличения и ускорения перевозок народнохозяйственных грузов. В условиях войны эта забота еще более возросла, стала настоящим мерилом участия моряков торгового флота в борьбе с ненавистным врагом. Ведь каждая лишняя тонна боеприпасов, каждый танк, орудие или пулемет, доставленные фронту, усиливали отпор фашистам. Моряки хорошо понимали это и старались, чтобы суда не простаивали ни одного лишнего часа под грузовыми операциями и в ремонте, чтобы все плавсредства вплоть до небольших катеров, работали на нужды фронта.

Теплоход «Ворошилов» война застала у стенки судоремонтного завода. Члены экипажа немедленно прервали свой отпуск и собрались на теплоходе. Они взяли обязательство — 75 процентов ремонтных работ выполнить своими силами. И сдержали слово. Целый месяц работали по 12—14 часов в сутки. В этом многонациональном экипаже особенно высоких показателей в труде достигли русские А. Кочетков и Н. Юрик, украинец С. Щуликин, абхазец Д. Аласания, испанец Бланко Мануэль Серранес. По нескольку суток не выходил из машинного отделения секретарь партийного бюро старший механик С. Безрученко. 24 июля без ходовых испытаний, обязательных после капитального ремонта, теплоход вышел из Одессы в свой первый военный рейс.

...Фронт приближался к Одессе. Город готовился к обороне. Районные военные комиссариаты буквально осаждались добровольцами, требовавшими отправки на фронт. Создавалось народное ополчение. В него вступило 55 тысяч одесситов, в том числе около 550 портовиков.

Общее партийное собрание Одесского порта 4 июля 1941 года обсудило доклад секретаря партийного бюро А. М. Разуваева о текущем ремонте и переоборудовании судов и наметило ряд мер по повышению авангардной роли коммунистов в решении военно-хозяйственных задач. По инициативе партийцев в порту был создан истребительный батальон во главе с коммунистом Н. В. Статиным (заместитель комбата И. П. Гербыченко). Батальон патрулировал территорию порта, боролся с пожарами, поддерживал порядок при посадке на суда гражданского населения. Одна рота истребительного батальона под командованием коммуниста В. 3. Зубкова была отправлена на фронт.

Большую помощь партийная организация оказывала штабу МПВО порта, который возглавлял коммунист Б. В. Загоровский. Вблизи причалов были вырыты траншеи и щели, оборудованы помещения для управления порта в гроте крутого берега, откуда хорошо просматривалась территория, прилегающая к причалам, акватория порта и вся Одесская бухта. В старых катакомбах устроили бомбоубежище почти на две тысячи человек с вентиляцией, электроосвещением, телефонной связью, запасом пресной воды и продовольствия.

В начале июля секретарь обкома партии Е. Ф. Карюков вместе с начальником пароходства Г. А. Мезенцевым и начальником порта П. М. Макаренко собрали руководителей производственных участков порта, капитанов, диспетчеров. Обсуждался вопрос о подготовке флота и портового хозяйства к приему и переработке еще большего потока грузов: начиналась эвакуация народнохозяйственных ценностей.

НА ДАЛЬНИХ ПОДСТУПАХ

Линия фронта постепенно приближалась к Одессе — между Дунаем и Днестром шли ожесточенные бои.

Накануне войны — весной 1941 года командование 14-го стрелкового корпуса, его разведка внимательно следили за событиями, развертывавшимися на западном берегу Дуная. Многое было подозрительным, внушало тревогу. Например, в начале мая румыны вдруг стали эвакуировать учреждения и гражданское население из Сулины, Тулчи, Исакчи и Галаца. Видно было, как на берегу Прута — напротив Джурджулешт — они закапывают в землю фугасы, вокруг селения Сатул-Ноу — напротив Измаила — ставят проволочные заграждения.

Перебежчики сообщали, что отдан приказ о начале военных действий против СССР — наступление назначено на 10 мая, затем перенесено на 20-е. Нельзя было не обратить внимания и на такие факты: 15 июня из Галаца в Тулчу проследовали два монитора типа «Братиану» и остались в Тулчинском рукаве. Зачем? Раньше такое не наблюдалось — база мониторов находилась в Галаце. 17 июня эскадренный миноносец «Реджина Мария», проходивший капитальный ремонт в Галаце, взял курс на Тулчу, а затем ушел в Констанцу. Этот переход был похож на поспешное бегство. Корабль явно не успел закончить ремонт — он так и шел с полупокрашенными наружными бортами, с палубой, доверху заваленной всякими ящиками, стройматериалами. Среди военных моряков, членов экипажа, можно было увидеть и много рабочих, очевидно, судоремонтников.

Напряженность в районе дельты Дуная возрастала. 19 июня на Килийскую пограничную заставу явился перебежчик, переплывший Дунай на камышовых снопах. Это был, как вспоминает участник тех событий пограничник Николай Терентьевич Голодняк, высокий мужчина в лохматой шапке, в постолах. Он хорошо говорил по-русски и на допросе в комендатуре сообщил, что в Старую Килию каждую ночь прибывают войска. В частях немало немцев, переодетых в румынскую форму.

— Меня послали к вам жители Старой Килии, — заявил он, — чтобы предупредить об опасности. Мы ваши друзья.

Вскоре поступил новый тревожный сигнал: в Старую Килию между 15 и 20 июня прибыл батальон морской пехоты. А по Дунаю непрерывно шныряли катера, переполненные офицерами, среди которых многие были в немецких мундирах.

Все говорило о приближении серьезных событий. Военный совет Черноморского флота 17 июня отдал приказ —Дунайской военной флотилии перейти на оперативную готовность[9].

Но не получили и, конечно, не могли получить такого приказа моряки торгового флота, находившегося в это, еще мирное, время на Дунае.

Вахтенный матрос Николай Бондаренко, сменив своего товарища, поднялся на мостик буксирного катера «Каховка». На востоке чуть-чуть алела полоска неба, предвещая рассвет. Мирно спал небольшой рыбацкий городок Вилково. Спокойно, величаво катил свои воды Дунай. Далекий, еле слышный гул самолетов нарушил предутреннюю тишину. Матрос насторожился. И вдруг на противоположном берегу мелькнули оранжевые вспышки, загремели раскаты орудийных залпов, застрекотали пулеметы. Над «Каховкой» с осиным жужжанием пролетели трассирующие пули.

Вахтенный, повинуясь годами выработанной привычке, бросил взгляд на хронометр — 4 часа 15 минут. В тот же миг возле причала разорвались один за другим несколько снарядов. Взлетели в воздух обломки разбитых лодок, закипела гладь реки.

В краткой сводке, полученной Военным советом Черноморского флота, было сказано, что в районе Измаила и Рени «22 июня в 4.45 румынская артиллерия открыла огонь по советскому берегу Дуная и кораблям Дунайской военной флотилии. В то же время береговые батареи и корабли флотилии открыли ответный огонь по огневым точкам противника. Артиллерийская перестрелка продолжалась до 6.30».[10]

Капитан «Каховки» И. К. Омельянов в своем отчете писал:

Естественно, что в те часы, о которых рассказывает И. К. Омельянов, моряки «Каховки», «Северной Буковины» и других транспортных судов не имели полной информации о происходящих событиях. Им было неизвестно, что батареи противника из Галаца, крепости Исакча, Тулчи и Чатала, с острова Сатул-Ноу открыли огонь по группе мониторов Дунайской военной флотилии в Рени, постам Картал и Раздельный, подвергли мощному обстрелу Измаил. Но они видели, как противник вел огонь по кораблям, транспортным судам и пограничным заставам в районе Новой Килии, Вилково и острова Лимба.[12] К счастью, ни один боевой корабль Дунайской военной флотилии в первые часы войны не пострадал.

Однако возвратимся к рассказу капитана И. К. Омельянова.

Мужество и отвагу в этом рейсе проявили старший механик Казаков, второй механик Мирошниченко, рулевой Альбин и матрос Бондаренко. Почти сутки они не покидали вахты, под артиллерийским и пулеметным обстрелом помогали грузить боевую технику и имущество пограничных застав. Достойно приняли боевое крещение и остальные члены экипажа...

Тяжелые испытания выпали на долю членов экипажа парохода «Северная Буковина». Из Вилково судно пришло в Измаил. У причала на него с неба обрушили бомбы фашистские-стервятники, а с земли обстреляли артиллерийские батареи, установленные на острове Сатул-Ноу. Семь человек были убиты или ранены, среди них капитан и старший механик. Из машинной команды на посту остался только один кочегар Николай Дыга.

Несмотря на непрерывный огонь вражеских батарей, было решено сняться с якоря и взять курс на Одесский порт. Когда «Северная Буковина» вышла на середину Дуная, обстрел с правого берега усилился. Фашисты старались потопить судно или принудить его возвратиться в Измаил. Перед пароходом от разрывов тяжелых снарядов то и дело поднимались огромные фонтаны воды. Моряки стремились вырваться из огневого кольца. Стараясь уклониться от прямого попадания, умело вел судно старший штурман, заменивший капитана.

В машине, у котлов, комсомолец Николай Дыга работал за четверых. Он напрягал все силы, чтобы выдержать, не подвести товарищей. И так — двое с лишним суток!

Благодаря мужеству, отваге, высокой дисциплинированности экипажа пароход «Северная Буковина» вырвался из опасной зоны и доставил ценный груз в Одессу.

Самоотверженно действовали коллективы советских дунайских портов, экипажи других торговых и пассажирских судов. Воспитанные в духе советского патриотизма, высокой организованности, сознательной дисциплины, они быстро перестраивались на военный лад. Большое влияние на моряков, особенно молодежь, оказывали люди, пришедшие сюда в мирные дни после службы в военно-морском флоте. Они любили и берегли лучшие флотские традиции — в большом и малом. Спаянные крепкой дружбой и сознательной дисциплиной, команды торговых судов переходили на фронтовой режим и четко выполняли самые сложные и ответственные задания.

Батареи противника, установленные на острове Сатул-Ноу, методически вели огонь по Измаилу, особенно по его порту, мешали погрузке и разгрузке транспортных судов, бункеровке кораблей военной флотилии. Штабы флотилии и 14-го стрелкового корпуса с участием 79-го пограничного отряда разработали план операции по уничтожению вражеских батарей на Сатул-Ноу. Рано утром 26 июня, после артподготовки, наши войска на катерах и лодках форсировали Дунай, высадились на неприятельском острове. Бой был стремительным и коротким. Противник в панике отступил. Более 70 человек попали в плен, остальные разбежались. Были захвачены 2 орудия и 10 пулеметов.[13] В этой операции принимали участие и моряки транспортного флота.

А через несколько дней группа работников Измаильского порта — диспетчер Хантадзе, грузчики Артелян и Гарби переправились на правый берег Дуная. Под пулеметным огнем смельчаки вывезли с вражеского пикета, разгромленного артогнем, пушку, несколько ящиков с артиллерийскими снарядами и гранатами, документами пикета и другие трофеи. На другом участке во время пограничной перестрелки грузчики Иванченко и Степанов, хорошо знавшие местность, незаметно проникли в расположение врага и захватили в плен семерых солдат. Портовики стали также надежными разведчиками при погранзаставе. Они не раз проникали в тыл противника, добывали ценные сведения для военного командования[14].

В те дни советские войска осуществили операцию, изменившую обстановку на этом участке фронта в нашу пользу. С рассветом, после «обработки» вражеских позиций артиллерией, бронекатера, взяв десант, устремились к вражескому берегу Дуная. Оттуда открыли ураганный огонь. Но моряков это не остановило. Они штурмом прорвали укрепленные позиции перед Старой Килией, и в ожесточенном бою, длившемся около двух часов, уничтожили почти 200 и пленили 720 солдат и офицеров противника. Было захвачено 3 орудия, около 30 пулеметов, до 1000 винтовок, большое количество снаряжения и боеприпасов. В этом смелом рейде участвовали и моряки транспортного флота, на сейнерах и лодках перебрасывая подразделения 23-го стрелкового полка на правый берег.

Противник оставил остров Сатул-Ноу, Старую Килию, селения Пардино и Татару, и на четвертый день войны в наших руках оказались оба дунайских берега протяженностью 76 километров — от Переправы до устья реки Репида. Поскольку Переправа, этот сильно укрепленный пункт, оставалась в руках противника, основная коммуникация, питающая Дунайскую военную флотилию и порты, была под постоянной угрозой. Доставлять грузы из Одессы приходилось под непрерывным огнем, но благодаря героизму моряков движение наших транспортов по Дунаю не прекращалось. Старшина А. Лысенко, матросы В. Блохин и В. Стацук на нефтеналивной барже прорвались сквозь плотную завесу артиллерийского и пулеметного огня и своевременно доставили горючее в Измаил. На обратном пути баржа вновь подверглась артиллерийскому обстрелу с вражеского берега. Лысенко был ранен, потерял много крови, но не оставил вахту. В Одесском порту, доложив о выполнении задания, он потерял сознание и был отправлен в госпиталь.

Противник неоднократно предпринимал попытки форсировать Дунай. Утром 6 июля румынские части под прикрытием огня своих батарей в очередной раз двинулись к советскому берегу. 7-я и 717-я батареи и два бронекатера заставили замолчать артиллерию врага. Без ее поддержки фашистское воинство быстро убралось восвояси. Не удалась его высадка также в районе Картала. Вражеский десант был уничтожен, 45 солдат и офицеров взято в плен. Провалилась вылазка противника и в районе Ферапонтьевского монастыря.

Однако севернее устья Прута обстановка осложнилась. 1 июля с территории Румынии 11-я немецкая и 3-я румынская армии с рубежа Ботошаны — Яссы начали наступление в направлении Могилева-Подольского. Приняла на себя этот удар 9-я армия, которой командовал генерал Я. Т. Черевиченко. Насколько тяжело приходилось нашим войскам, говорит хотя бы тот факт, что, например, против 176-й стрелковой дивизии наступали три немецкие пехотные дивизии и танковая бригада и одна румынская дивизия[15].

Тогда же командованию Дунайской военной флотилии и расположенного в Болграде 14-го стрелкового корпуса стало известно, что противник с помощью гидросамолетов стал минировать устье Дуная — торговые пароходы «Реджеле Кароль», «Андалузия», «Маракабо Дакуа», доставили большое количество мин, в том числе магнитных.

Взвесив все эти обстоятельства, советское военное командование решило, изматывая силы противника в боях, постепенно оставить территорию между Дунаем и Днестром.

Во второй половине июля началась эвакуация наших дунайских портов. К 5 августа из южной части придунайских земель был выведен весь подвижной железнодорожный состав, вывезены ценные народнохозяйственные грузы. Ушли все торговые и пассажирские суда, а также корабли Дунайской военной флотилии.

Высокую оценку боевого содружества моряков торгового флота и Дунайской военной флотилии дал в своем донесении представитель политуправления Черноморского флота батальонный комиссар Щегельский. Он писал, что работники водного транспорта, выполнявшие задания военной флотилии на Дунае, трудились самоотверженно. «Несмотря на налеты авиации и артобстрел, работы в порту и на буксирах не прекращались. Часть граждан, которые обслуживали буксиры, ушли вместе с флотилией, оставив в Измаиле свои семьи»[16].

Оккупантам мало что удалось захватить в советских придунайских районах. Еще до вывода кораблей и торговых судов из дельты Дуная местные партийные и советские органы организовали эвакуацию оборудования промышленных предприятий, сельскохозяйственной техники, скота.

Вслед за железнодорожными эшелонами к Одессе двигалось большое количество автомашин, тракторов, подвод, которые увозили в тыл ценное имущество.

Фашистские полчища, неся огромные потери, про- должали рваться на восток. Для руководства всеми действиями по организации отпора врагу 30 июня 1941 года был создан Государственный Комитет Обороны во главе с И. В. Сталиным.

Партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации на местах развернули большую работу по выполнению директив Государственного Комитета Обороны.

В начале июля 1941 года Президиум Верховного Совета УССР, Совет Народных Комиссаров Украины и Центральный Комитет КП(б)У опубликовали обращение, в котором призывали украинский народ теснее сплотиться вокруг ленинской партии, стойко и мужественно защищать каждую пядь советской земли от агрессора.

Партийные организации морского транспорта Одессы, выполняя директивы партии и правительства принимали неотложные меры по усилению своей военно-хозяйственной деятельности. В распоряжение штаба Южного фронта управление пароходства направило ряд работников для организации и обслуживания переправ через водные рубежи. Был среди них и капитан-наставник В. Г. Баглай. Начальник пароходства сказал ему:

— Областной комитет партии и военное командование утвердили вас, Виктор Георгиевич, уполномоченным на днестровских переправах. Вам поручается ответственное задание. Прежде всего нужно организовать переправу боевой техники и народнохозяйственных ценностей в районе Каролино-Бугаза. На Днестре сейчас работают несколько катеров, имеются две баржи. Их надо умело использовать. Обстановка между Дунаем и Днестром с каждым днем осложняется. 5 июля гитлеровцы форсировали Прут восточнее Хуши к подходят к Кишиневу. В Бугазе нужно быть сегодня же. Берите мою машину и отправляйтесь. Будьте осторожны, фашистские воздушные пираты охотятся даже за отдельными людьми, а уж об автомашинах и говорить не приходится.

К вечеру Баглай прибыл в небольшой морской порт Бугаз, расположенный в месте слияния Днестровского лимана с Черным морем. До поздней ночи просидел он с начальником порта В. С. Голубцовым, уточняя все детали предстоящей работы. А днем в Бугаз приехал и представитель военного командования майор Александров. В устье Днестра закипела работа.

Пришлось строить новые причалы — из свай и железнодорожных шпал. Эту трудоемкую работу делали в ускоренном темпе, днем и ночью. Под руководством капитана Бугазского порта В. И. Бацаценко на строительстве причалов работали сотрудники соседнего санатория «Затока». Небольшой коллектив порта почти двое суток не покидал строительных площадок, развернутых на обоих берегах Днестра.

По инициативе коммунистов работники порта создали трудовую коммуну. Все перешли на казарменное положение. Члена партии Галину Ляхович утвердили комиссаром коммуны но продовольствию. Она привлекла на помощь женщин из поселка. Питание строителей было организовано четко, по твердому распорядку. По согласованию с местными властями в распоряжение портовиков была передана свиноферма, принадлежащая санаторию. Женщины пекли хлеб, готовили хлебный квас. Они же помогали строителям: подносили материалы, забивали сваи — нужной техники на месте не было, а ждать, пока ее доставят, — значит потерять много драгоценного времени. В мирных условиях, при наличии соответствующей техники, на строительство таких причалов ушли бы недели. А тут люди знали, что к Днестру отступают с боями войска. Никто, разумеется, не подсчитывал тогда, какой производительности труда достигли строители.

Но известно точно — через 36 часов переправа начала действовать. Кое-что пришлось потом доделывать. Но движение барж с грузами осуществлялось бесперебойно, неутомимо сновали юркие буксиры «Ульянов», «Драч» и катер «Зенит».

Как только переправа вступила в строй, начались бомбежки. Видимо, вражеские самолеты-разведчики донесли о большом скоплении автомашин и подвод у Бугаза. Днем теперь совсем не стало покоя, поэтому с наступлением темноты переправа действовала с удвоенным напряжением. Моряки, сменяя друг друга, руководили движением судов, буксировавших баржи. Капитан В. Г. Баглай и представители военного командования устанавливали очередность погрузки военного имущества, оборудования эвакуируемых предприятий, сельскохозяйственной техники, скота. Несмотря на частые налеты авиации противника, в районе переправы не было неразберихи, а тем более паники.

Фронт приближался. Переброску грузов и воинских частей требовалось ускорить. Пришлось работать под ожесточенными бомбежками и в светлое время суток. Появились первые жертвы. Многие получили ранения.

Капитан Баглай и майор Александров выехали в штаб 9-й армии, с боями отходившей к Бугазу. Доложили обстановку. Командование отдало приказ организовать противовоздушную оборону переправы. В район Бугаза было срочно переброшено несколько зенитных батарей. Переправа вновь стала действовать надежно и бесперебойно. Днем и ночью моряки перевозили части 9-й армии — с танками, автомашинами, артиллерией.

Большую помощь переправе оказывали жители Овидиопольского района. Здесь часто бывал первый секретарь райкома партии И. Г. Илюхин. В наиболее напряженные дни партийные активисты дежурили и на восточном берегу Днестра, помогая организовывать продвижение людей и транспорта до Одессы. В селах Роксоланы и Большая Аккаржа с помощью местных жителей наладили питание личного состава воинских частей и населения, эвакуируемого из придунайских районов. Большую часть забот о питании взяли на себя комсомольские активисты во главе с секретарем Овидиопольского райкома комсомола Г. В. Зиздой.

Через пролив, соединяющий Днестровский лиман с морем, плыли в те дни суда из Аккермана в Одессу. В середине июля прибыл в Бугаз и буксир «Симеиз». Много довелось испытать его экипажу: противник уже был совсем недалеко от Аккермана, а во многих местах вышел даже на берег Днестра.

— Вам просто повезло, — сказал В. Г. Баглай, здороваясь с Н. К. Мироненко, капитаном «Симеиза».

— Смелым всегда везет, — отшутился капитан.

Позже он рассказал Баглаю, своему старому товарищу, о пережитых событиях.

Спустя неделю после начала войны команда буксира «Симеиз» получила задание подняться вверх по Днестру и доставить две баржи с боеприпасами и вооружением в Жебриянскую бухту, где стояла береговая батарея.

На подходе к заданному району буксир подвергся налету вражеской авиации. Пришлось маневрировать, уходить под высокий берег, укрываться в его тени. В это время ожесточенные бои шли уже на территории Молдавии, и капитан Н. К. Мироненко получил приказ возвратиться в Днестровский лиман. Он оставил баржи под надежной охраной у Аккермана и взял курс на Одессу, где получил задание снова идти в Жебрияны с болиндером на буксире, чтобы вывезти личный состав и оборудование береговой батареи.

Вверх по реке поднимались ночью. К утру пришли на место и стали помогать батарейцам грузить свое имущество на болиндер. Работали весь день, хотя фашистские стервятники не раз появлялись над районом демонтированной батареи, сбрасывали бомбы, обстреливали из пулеметов. Только с наступлением темноты прекратился смертоносный обстрел. Под спасительным покровом ночи, почти вслепую (светящихся бакенов на реке уже не было) двинулся «Симеиз» в обратный путь. Темнота, хоть и затрудняла буксиру с болиндером продвижение, укрыла их от вражеского огня с берегов, и на рассвете отважных моряков уже встречали в Бугазе. Здесь, под защитой зенитной артиллерии, охранявшей переправу, караван дождался следующей ночи. Капитан Мироненко взял курс на порт Бакал, расположенный в Каркинитском заливе недалеко от Очакова. Береговая батарея в порт назначения была доставлена своевременно.

...8 июля 1941 года директивой командующего войсками Южного фронта левофланговые соединения 9-й армии, прикрывавшие Одесское направление, были выделены в Приморскую группу войск, преобразованную 19 июля в Приморскую армию. Арьергарды ее отступали с боями, давая возможность основным частям переправиться через Днестр, и моряки, работавшие на Бугазской переправе, отчетливо слышали отзвуки этих боев. Дорого досталась фашистским захватчикам каждая пядь советской земли.

С приближением фронта к Днестру бомбежка переправы и порта Бугаз усилилась. Включилась в обстрел и дальнобойная артиллерия противника. Среди защитников переправы, портовиков и судовых экипажей снова появились жертвы. Был контужен капитан Баглай. Ему предлагали немедленно эвакуироваться в Одессу. Но он решительно отказался.

— Мы обязаны переправить всех до единого, кто принял на себя удар противника и ведет сейчас бой у Затоки, — сказал Баглай своим товарищам.

Еще два дня наши арьергардные части сдерживали натиск противника, чтобы войска Приморской армии, ее тылы успели преодолеть длинную и узкую песчаную косу, отделяющую Днестровский лиман от Черного моря. И все это время моряки, несмотря на усилившийся обстрел, не покидали своих постов. Как только были доставлены на левый берег последние подразделения арьергарда, часть судов во главе с капитаном Баглаем и начальником порта Бугаз В. С. Голубцовым, вырвавшись из зоны обстрела, взяли курс на Одессу.

Переправа работу закончила. Чтобы противник не сумел воспользоваться ею и быстро форсировать лиман, в районе Бугаза организовали оборону. Эту задачу командование 25-й Чапаевской стрелковой дивизии поручило роте 31-го полка, минометной роте и артиллерийской батарее[17]. Все попытки врага форсировать водный рубеж не увенчались успехом — ни сразу, ни в последующие дни. Советские воины прочно удерживали рубеж.

В это время в районе Аккермана советские войска eщe вели оборонительные бои, а из самого Аккермана эвакуировались через лиман в Овидиополь народнохозяйственные грузы, войска, боевая техника. Обслуживали переправу суда Днестровского речного участка, позже подошла вторая группа судов, работавших у Бугаза. И здесь черноморские моряки мужественно выполняли свой патриотический долг. Экипажи буксиров «Драч», «Ульянов» и «Мичурин», несмотря на непрерывные бомбежки, сумели перевезти через лиман личный состав воинских частей, гражданское население, много хлеба, боеприпасов. Продолжалась эта героическая работа вплоть до 5 августа.

За самоотверженную помощь фронту, участие в боевых операциях Наркомат морского флота СССР 14 августа 1941 года отметил первую с начала войны группу работников Черноморского бассейна. Среди награжденных значком «Почетному работнику морского флота» и похвальной грамотой Наркомата были начальник порта Бугаз В. С. Голубцов, капитан дальнего плавания В. Г. Баглай, капитан буксира «Ульянов» Н. Ф. Демьяненко, домохозяйка Г. И. Ляхович. Награды были вручены и отличившимся во время операций на Дунае: начальникам портов Ново-Килийского — Т. А. Глинянову, Вилковского — Г. Е. Козулину, капитанам портов Ново-Килийского — А. X. Погожему и Измаильского — В. Ф. Ляндовскому, капитану буксира «Каховка» И. К. Омельянову, боцману В. Н. Калинину, кочегарам Н. Д. Дыге и К. С. Батюшину. Все они, с честью выполнив задания, возвратились в Одесский порт. Героические действия черноморских моряков не дали возможности гитлеровским захватчикам блокировать Одессу со стороны моря во время героической 73-дневной обороны города.

ОДЕССА - КАВКАЗ - КРАСНОВОДСК

С первых же дней войны Одесса оказалась в прифронтовой полосе. 26 июня 1941 года начальник гарнизона генерал-майор артиллерии Воробьев и комендант города капитан Проценюк издали приказ о введении в Одессе и пригородных районах военного положения. Жители города помогали военному командованию в мобилизации всех сил и средств для борьбы с врагом, в обеспечении общественного порядка и безопасности.

Особенно напряженно трудились в те дни работники железнодорожного узла и морского порта. Неблагоприятные условия, сложившиеся для нашего государства в первые месяцы войны, продвижение немецко-фашистских войск в глубь страны вызвали необходимость в эвакуации населения, материальных и культурных ценностей. От ее успеха во многом зависела перестройка на военный лад всего народного хозяйства, дальнейшее развитие военной экономики, снабжение всем необходимым фронта и тыла.

Трудность состояла в том, что одновременно с эвакуацией населения и имущества нарастал объем перевозок к линии фронта — людских резервов, военной техники, боеприпасов, что также требовало большого количества подвижного состава, морского и речного тоннажа.

Ничего не оставлять врагу! — таков был приказ Родины. Из Молдавии, Измаильской, Винницкой и других областей и районов юга Украины к Одессе устремились эшелоны с заводским и фабричным оборудованием, сельскохозяйственной техникой, зерном, шли целые колонны грузовых машин, обозы, гурты скота.

Управление железной дорогой не могло справиться со всеми перевозками. Принимается решение наладить переброску населения и грузов морским путем — в Новороссийск, Батуми. Этот участок стал начальным звеном большой комбинированной трассы, по которой осуществлялась эвакуация из Одесского, Николаевского и Херсонского портов через Кавказ и Каспийское море до Туркестана, Узбекистана, Алтая. По приказу Наркомата морского флота СССР эвакуационные работы на причалах развернулись 8 июля 1941 года. Под погрузку зерна стали теплоход «Кубань» и пароход «Брянск». На эти суда прибыли работники политотдела пароходства. Они помогли организовать погрузку скоростными методами[18]. Люди трудились не зная усталости. Наравне с грузчиками работали свободные от вахты моряки. Уже на второй день суда были готовы сняться в рейс.

Обстановка оставалась тяжелой. К началу июля враг оккупировал Литву, Западную Белоруссию, значительную часть Латвии, Украины и Молдавии. Создалась угроза прорыва немецко-фашистских войск к Ленинграду и Киеву.

9 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны дал распоряжение о вывозе на восток важнейших промышленных предприятий Одессы. Теперь портовикам и морякам параллельно с грузами, поступавшими из Молдавии, с запада и юга Украины, нужно было обеспечивать отправку оборудования важнейших одесских заводов и фабрик. В порту и на ближних подступах к нему скопилось много гражданского населения, ждавшего отправки морем. Так как рейсы в Новороссийск и Батуми занимали слишком много времени — до них приходилось преодолевать расстояние соответственно в 670 и 1060 морских миль, руководство Черноморско-Азовского пароходства и Одесского порта предложило часть грузов доставлять в Мариупольский порт. Их рекомендация была принята правительством.

Первым в Мариуполь 16 июля 1941 года прибыл товарно-пассажирский теплоход «Ленин» с семьями военнослужащих Одесского военного округа и продовольствием для войск Южного фронта. Через два дня подошел теплоход «Грузия». Моряки доставили большое количество эвакуированных, часть оборудования завода «Большевик» и несколько десятков тонн пробки — сырья для этого предприятия. Остальное оборудование завода прибыло в Мариуполь 21 июля на теплоходах «Армения» и «Абхазия»[19].

В результате напряженной работы портовиков и судовых экипажей за первые три месяца войны из Одессы в Мариуполь было эвакуировано свыше 200 тысяч советских граждан. На этой линии систематически работали суда «Березина», «Десна», «Каменец-Подольский», «Украина». Много станков и машин одесских предприятий доставили в Мариуполь теплоход «Анатолий Серов», пароходы «Зырянин», «Фабрициус», «Ногин», «Чапаев», «Коммунист», «Псков» и «Красный Профинтерн».

Между одесскими и мариупольскими портовиками в те суровые, полные тревог дни поддерживалась тесная связь. Многие специалисты эвакуированных дунайских портов успешно трудились не только в Одессе, но и в Мариуполе, передавали азовским морякам свой опыт работы во фронтовой обстановке.

Огромный поток пассажиров и грузов, прибывавших в Мариупольский порт, вызвал большое напряжение в его работе. Как и на одесских причалах, здесь трудились круглые сутки. Приходилось оперативно решать сложные производственные вопросы. Особенно большое затруднение испытывали мариупольцы при разгрузке судов, доставлявших так называемые тяжеловесы, негабаритные грузы.

Теплоход «Анатолий Серов» перевозил в Мариуполь железнодорожные вагоны с мукой, сахаром, электромоторами, двигателями и другим оборудованием. Каждый такой вагон весил не менее 20 — 25 тонн, а иногда и больше. Требовалось немалое мастерство, чтобы снять его с борта теплохода и поставить на железнодорожную колею с помощью портальных кранов «Кировец». Труднее было, когда на рудовозе прибывали тяжеловесы, непосильные для «Кировца», а более мощными механизмами порт в то время не располагал.

Портовики и судовые команды всегда помогали друг другу. Серовцы в Мариупольском порту были, как говорится, своими людьми. Многие тысячи тонн руды от берегов Крыма и Кавказа перевез их экипаж в довоенные годы для завода «Азовсталь». Морякам и портовикам нередко приходилось работать плечом к плечу, чтобы сэкономить на разгрузке дорогое время. И сейчас, когда возникли трудности с тяжеловесами, думали сообща, как выйти из создавшегося положения. Старший штурман теплохода комсомолец К. К. Третьяков предложил использовать долгие годы стоявшие без дела гидравлические краны.

— — Не то ты предлагаешь, Корней Кононович, — краны-то неисправны, — сказал один из руководителей погрузочного участка.

Секретарь партийной организации Мариупольского порта Новицкий поддержал Третьякова:

— Наши коммунисты-механизаторы приведут краны в рабочее состояние.

На подготовку кранов понадобилось менее суток. Большую помощь портовикам оказали судовые механики и мотористы во главе с секретарем партбюро Звонаревым. Моряки участвовали и в разгрузке тяжеловесов.

В тесном содружестве с портовиками работали все экипажи черноморских транспортных судов. Эта довоенная традиция в годину тяжелых испытаний приумножалась каждым трудовым коллективом.

В середине июля 1941 года моряки Черноморско- Азовского пароходства получили задание перевести в Мариуполь огромные плавучие доки одесского судоремонтного завода грузоподъемностью в 5 и б тысяч тонн. Это сложная в техническом отношении задача. А решать ее нужно было быстро, почти без подготовки, с помощью буксирных судов, которые имелись под рукой. Подбирать наиболее подходящие для этой цели суда не было времени.

Первый железобетонный док грузоподъемностью в шесть тысяч тонн отбуксировали в рекордный срок, за десять суток. Да еще использовали это огромное сооружение для перевозки большого количества заводского оборудования и пассажиров. Руководил буксировкой дока капитан дальнего плавания В. Э. Цильке.

Переброска в Мариуполь второго дока проходила в более тяжелой обстановке. Достаточно сказать, что 28 июля, когда началась подготовка этой экспедиции, на Одессу и порт восемь раз налетали фашистские бомбардировщики. Береговая артиллерия и зенитные орудия, установленные на торговых судах, отбивали их атаки.

Буксировать док с оборудованием и пассажирами доверили экипажам теплохода «Кубань» и ледокола № 7, которым руководили опытные капитаны Г. И. Вислобоков и В. Г. Попов. Возглавил экспедицию старший капитан-наставник Наркомата морского флота СССР В. Г. Баглай, уже знакомый читателю по предыдущим главам книги.

Заметим, кстати, что «Кубань» выполняла роль буксира в этом случае как бы попутно. Теплоход-рефрижератор сам шел в рейс с немалым грузом — около 1200 тонн. Было на нем более 3500 пассажиров.

Небезынтересны подробности экспедиции, зафиксированные В. Г. Баглаем в донесении Наркомату:

«...Прибыл из Бугаза в Одессу 22 июля. Вскоре получил задание от начальника пароходства Г. А. Мезенцева — любой ценой вывести в Мариуполь пятитысячный новый сварной док. С целью маскировки от вражеской авиации он был притоплен, и немало усилий стоило приведение дока в надводное состояние. Погрузили два восьмидюймовых буксирных троса, необходимое снаряжение и продовольствие. Капитаном дока назначили Бацаценко, старшим механиком — Косого. Экипаж доукомплектовали за счет матросов, работавших со мной на переправе в Бугазе».

Дальше капитан Баглай писал, что к экспедиции был прикомандирован военный лоцман старший лейтенант А. И. Сорокин, а для ее сопровождения военное командование выделило около десятка сторожевых катеров и канонерскую лодку «Красный Аджаристан». Чтобы вывести док из завода, пришлось, помимо ледокола, мобилизовать катера 2, «Драч», «Этор» и мелкие суда, которые нашлись в порту.

«Подойдя с этой «армадой» к доку, — рассказывал начальник экспедиции, — я приказал автогеном обрезать якорь-цепи, выбирать их было нечем. Запрягли в корень ледокол № 7, всю «мелочь» пустили вперед по курсу, а буксирный катер «Драч» уперся носом в корму дока — стал и толкачом, и рулем. Выводили махину в сумерках через ворота у Воронцовского маяка. Они оказались шире дока всего лишь на пять метров. Дул свежий ветерок. Док дрейфовал, и «Кубань» отдала якорь. Это не улучшило, а ухудшило наше положение — грозил обрыв буксира. Пришлось объявить аврал, мобилизовать пассажиров. Кое-как с неполадками справились. Восход солнца застал нас уже в море. К экспедиции присоединился эсминец «Фрунзе». Фашистские летчики пытались атаковать караван, но корабельные артиллеристы бдительно несли боевую вахту».

Экспедиция привела док в Мариуполь, позже его отбуксировали в Поти, где использовали для ремонта боевых кораблей и торговых судов.

Третья экспедиция — ее возглавлял капитан дальнего плавания Н. П. Норов, — несмотря на беспрерывные бомбежки с воздуха и штормовое море, доставила плавучий док грузоподъемностью в четыре тысячи тонн из Одессы в Камыш-Бурун.

Успешную проводку плавучих доков в порты Крыма и Кавказа обеспечивали команды судов «Кубань», «Драч», «Этор», «Тайфун», ледоколов «Макаров», «Соломбала», «Снег». Мужество, большевистскую настойчивость, завидную смекалку в этих операциях проявили капитаны Вислобоков, Попов, Бацаценко, старший штурман Шапошников, военный лоцман Сорокин, старшие механики Забияко и Юрьев, боцманы Булавин, Калинин, Терещенко, кочегар Сологуб, матросы Шаповалов, Белоусов, Кушнаренко.

Несколько крупных плавучих доков у одесских берегов остались принимать в ремонт поврежденные суда.

Экипажи судов и портовики экономили буквально каждый час, пароходы не задерживались у причалов. Они доставляли оружие и боеприпасы для Приморской армии, а уходили до предела загруженные народным добром, увозили квалифицированных рабочих и их семьи, студентов и других жителей города. Отдельные суда на период эвакуации закреплялись за одним или двумя предприятиями. Заводские коллективы участвовали в погрузке и выгрузке оборудования. Так, пароход «Черноморец» сделал не один рейс, эвакуируя цехи Одесского судоремонтного завода № 2. Его команда во главе с капитаном С. А. Перловым, старшим механиком К. Н. Лазаревым поддерживала тесную связь с дирекцией завода. Совместно определяли порядок погрузки, меры для успешного выполнения каждого рейса.

Экипаж теплохода «Калинин» во главе с опытным капитаном И. Ф. Ивановым по праву считался лучшим на линии Одесса — Новороссийск. На этом судне были перевезены станки и машины демонтированных заводов «Кинап», консервных имени В. И. Ленина и имени М. И. Калинина, оборудование Одесской электростанции и станкостроительного завода имени В. И. Ленина. В общей сложности калининцы вывезли из города 10 тысяч граждан, почти 15 тысяч тонн станков и машин, б тысяч тонн цемента, 2 тысячи тонн военного оборудования. Грузы, для перевозки которых по железной дороге потребовалось бы чуть ли не 30 эшелонов, были приняты на борт, а затем сняты на причалы кавказских портов с помощью членов экипажа.

Как и на других судах пароходства, пример в труде, в исполнении долга показывали коммунисты во главе с секретарем партийной организации боцманом К. П. Лебедевым. Большим уважением экипажа пользовался коммунист ленинского призыва электромеханик Н. Д. Александров. Он не только служил примером в груде, но и помогал молодым морякам. Люди тянулись к нему за советом, поддержкой. Всегда занятый делом, аккуратный в работе, скромный, отзывчивый и общительный, Николай Дмитриевич умел поставить на место нарушителей трудовой дисциплины. Когда электромеханик брал слово на собрании экипажа, моряки, знавшие за собой грешки, поеживались. Он не разносил, не повышал тона, никогда не горячился, но умел пристыдить так, что попасть под его критику второй раз желающих не находилось. Пример с ветерана партии брали молодые коммунисты моторист С. К. Новиков, механик И. С. Ольберт.

Экипаж судна, воспитанный партийной организацией, никогда не отступал перед трудностями, с первых дней войны жил в постоянной готовности выполнить любое задание Родины, работал четко, слаженно, при встречах с противником дрался смело и отважно. Артиллеристы «Калинина» не раз метким огнем отбивались от фашистских самолетов. Боевыми и трудовыми подвигами на черноморских путях прославились старший штурман теплохода Соловьев, штурман Чернецкий, механик Зарманьян, матросы Наумов и Пшанцев.

Героические рейсы совершали экипажи пароходов «Азов», «Чапаев», «Фабрициус» и многих других. Моряки, что называется, на своих плечах вынесли трудности эвакуационных перевозок. Особенно тяжело было первое время. Какие только опасности не подстерегали моряков! Лоцманы еще как следует не освоились с минной обстановкой на Черном море. На трассах между Одессой и Севастополем, Одессой и Новороссийском все чаще появлялись подводные лодки противника, подступы к портам контролировала его авиация, нападавшая на невооруженные суда. Небезопасными были и стоянки в портах. Об обстановке на причалах Одесского порта в середине первого военного лета рассказал 1 мая 1944 года на страницах газеты «Морской флот» помполит теплохода «Ворошилов» А. Г. Белинский. Он писал: «Чуть свет начинается погрузка. Под непрерывным обстрелом с воздуха грузим ценное оборудование крупнейшего завода. Левый двигатель ремонтируем только ночью — днем команда с заводскими рабочими занята на погрузке... Опять налет. Воздушная волна сорвала на мостике двери, сбила кормовой телеграф, левую вантину бизань-мачты, нанесла много повреждений. Но погрузка все продолжается. Последние три дня ее производит только команда: заводские рабочие заняты на предприятиях и дома сборами в дорогу...»

С выходом в море для команды и пассажиров начинались новые тяжелые испытания. «...Трое суток, — писал об одном из рейсов А. Г. Белинский, — трепал нас сильный шторм. Все продовольственные запасы розданы пассажирам. Днем прямо на палубе разжигаем костры — варим пищу, в первую очередь детям».

Вслед за теплоходом «Ворошилов» шли суда «Ленин» и «Грузия». Они тоже везли людей, демонтированное оборудование промышленных предприятий. Сильный шторм сбивал с курса, двигатели работали на пределе, но скорость не увеличивалась. Трудно было идти в такой шторм днем, а в ночное время и того хуже—маяки не указывали путь, суда двигались без топовых огней, что называется на ощупь. В ночь на 27 июля 1941 года пароход «Ленин», на борту которого находилось почти 2500 пассажиров и более 500 тонн груза, подорвался в районе мыса Сарыч, снесенный штормовым ветром на минное поле.

Вся тяжесть спасения пассажиров и экипажа потерпевшего бедствие парохода легла на команду теплохода «Ворошилов». Ей помогали военные моряки двух катеров сопровождения. В кромешной тьме, в штормовом море общими усилиями удалось спасти пятьсот человек. Как уже говорилось выше, «Ворошилов» ушел в рейс не вполне отремонтированным и теперь двигался на одной машине. Все же он дошел до Ялтинского порта. Спасенных оставили на берегу, где им оказали необходимую помощь, и взяли курс на Новороссийск.

В спасательных работах отличились многие моряки. Из ворошиловцев особенно бесстрашно и умело действовали коммунисты матрос Биткин, штурман Дюднн, моторист Король, беспартийные Аласания, Воропаев, Шуликин. Мужественно и стойко исполняли свой долг капитан Шанцберг и его замполит Белинский.

Пассажиры вручили капитану письмо, в котором говорилось:

В начале августа 1941 года нарком Военно-Морского Флота СССР Н. Г. Кузнецов отдал приказ проводить транспортные суда на Черном море только под конвоем боевых кораблей, увеличить количество военных лоцманов, обслуживающих торговый флот Обращалось внимание командиров военно-морских баз на своевременное ознакомление капитанов транспортных судов с оперативной обстановкой и условиями плавания[20]. Это помогло сократить потери транспортных судов, что имело большое значение для обеспечения своевременной эвакуации и доставки грузов для нужд фронта.

Фашистская Германия, начиная войну против СССР в середине лета и рассчитывая на ее молниеносный исход, надеялась получить в свои закрома обильный урожай 1941 года. Хлеба в том тревожном году выдались на славу: на Украине, в Белоруссии, на Кубани, в Поволжье. Гитлеровцы тщательно подсчитывали, сколько зерна соберут для них наши крестьяне.

Но враг и тут просчитался. Партия и правительство приняли самые решительные меры, чтобы хлеб был собран и вывезен. В первых числах августа Государственный Комитет Обороны рассмотрел вопрос об эвакуационных перевозках на Черном и Азовском морях. От партийных и хозяйственных организаций бассейна требовалось в первую очередь обеспечить переброску хлеба в безопасные районы, наладить с этой целью круглосуточные погрузочные работы в портах. Одновременно ГКО предложил Военному совету Черноморского флота наряду с обеспечением торговых судов надежным конвоем оказывать управлению пароходства помощь в пунктах эвакуации, вплоть до выделения воинских подразделений для ускорения погрузочных работ. Особенно это касалось портов, где скапливалось большое количество зерна.

Вначале хлебные грузы отправляли из Одессы по самому короткому маршруту—в Николаевский и Херсонский порты, а затем по железной дороге на восток. Но к середине августа обстановка в северо-западном районе Черного моря ухудшилась. Немецко-фашистские войска, развивая наступление, обошли Одессу с севера и стали приближаться к морскому побережью в районе Очакова. Возникла острая необходимость ускорить эвакуацию важнейших промышленных объектов, вывоз сырья, хлеба и других народнохозяйственных грузов из Николаева и Херсона. И возлагалась эта задача в большой мере на морской транспорт.

Существенную помощь моряки оказывали отходившим частям и соединениям войск Южного фронта. Им предстояло форсировать Южный Буг в его низовьях. Армейские инженерные средства с этой задачей в сжатые сроки справиться не могли. Начальник Черноморско-Азовского пароходства Г. А. Мезенцев предложил поднять вверх по Южному Бугу несколько плавучих доков, развернуть их поперек реки и использовать в качестве переправ. В свое время, в 1936 году, он успешно провел огромный док из Черного моря во Владивосток. Многие участники героического перехода были награждены орденами и медалями, в том числе Г. А. Мезенцев — орденом Ленина. Теперь он использовал свои знания и опыт в боевой обстановке.

К середине дня 13 августа войска противника, обойдя Одессу, вышли к побережью Черного моря в районе Аджиаски (сейчас Рыбаковка). С этого момента город оказался окруженным неприятельскими войсками с суши. Для сообщения с Одессой оставались только пути по воздуху и морю.

В условиях осады резко возросла роль порта. В отдельные дни он перерабатывал до 5 тысяч тонн грузов. Под грузовые операции одновременно становилось около 20 судов. Такой интенсивности погрузочно-разгрузочных работ одесские портовики не знали в мирное время, хотя и тогда их показатели нередко были рекордными не только на Черноморском бассейне.

Героически, с неимоверным напряжением сил работали и экипажи судов. С выходом противника к Черноморскому побережью опасность плавания увеличилась, так как суда подвергались артиллерийскому обстрелу с берега.

Когда гитлеровцы прорвались к Аджиаске и взяли в полукольцо Одессу, возникла необходимость срочной эвакуации населения, оборудования предприятий, материально-культурных ценностей из Николаева и быстрого вывода судов с грузами из Николаевского порта. Это Дело оказалось очень сложным и трудным. И не только в организационно-хозяйственном отношении. Эвакуация явилась также огромным испытанием для наших кадров — испытанием на зрелость. Рабочему, инженеру, директору предприятия приходилось разрушать плоды собственного труда. Люди твердо верили, что в глубоком тылу возродятся их заводы, оживут демонтированные станки и машины. Но очень трудно уничтожать то, что годами создавалось твоими руками, к чему прикипел душой и сердцем. К тому же нелегко было решать, какие ценности вывозить в первую очередь, а что в силу необходимости уничтожать.

Для оказания помощи местным партийным и хозяйственным органам в проведении эвакуационных «мероприятий в Николаев прибыли второй секретарь ЦК КП (б) У Д. С. Коротченко и председатель Совнаркома Украины Л. Р. Корниец. Хорошо понимая остроту проблемы, Д. С. Коротченко собрал всех руководителей, занимавшихся вопросами эвакуации:

— Как вы думаете, товарищи, что мы должны грузить на суда и отправлять в первую очередь?

Оказалось, единого мнения нет. Одни предлагали срочно эвакуировать продовольственные товары, другие — цветной металл и промышленное сырье, оборудование предприятий.

Выслушав всех, Демьян Сергеевич подвел итог.

— Все по-своему правы. Советским людям нет расчета оставлять врагу ни одного килограмма металла, зерна, цемента и других ценностей. Все, что не сумеем эвакуировать, как это ни тяжело, придется уничтожить. Но мы обязаны, — говорил он, — спасти самое главное: квалифицированные кадры, машины, станки, все ценное оборудование. Вывезем и поставим заводы на Урале и в Сибири. Будем выпускать оружие, помогать армии ковать победу над врагом. Выиграем войну — тогда сумеем обеспечить страну всем необходимым для мирной, счастливой жизни нашего героического народа.

Откровенный разговор, четкий план действий помогли повысить темпы работ. Каждый понимал, что фронту нужны танки, артиллерия, самолеты, боевые корабли. А без заводов Николаева, Запорожья, Днепропетровска, Одессы и других промышленных центров страны невозможно обеспечить их производство в требуемых масштабах.

Эвакуация проводилась в ускоренном ритме. На помощь пришли суда из Одессы и Мариуполя. Из Николаева, как и из Одессы, успели вывезти все ценное оборудование промышленных предприятий, в первую очередь кораблестроительных заводов, рабочих-корабелов и их семьи. Одновременно были выведены недостроенные корабли, плавучие доки. Суда, принимавшие на борт станки и машины, догружались зерном.

В начальный период войны с территории Украинской ССР было эвакуировано на восток страны свыше 400 крупных предприятий[21], а также большое количество оборудования средних и небольших заводов и фабрик, нс считая строительных организаций, флот Черноморско-Азовского пароходства только через Одесский порт вывез машины и станки 34 крупных предприятий. Большое количество заводов союзного значения эвакуировалось через Николаевский, Херсонский, Керченский, Мариупольский и другие порты бассейна. Всего морским путем на восток было переправлено около 60 крупных предприятий республики.

Работал флот и на нужды действующей армии. Около миллиона солдат и офицеров, 918,7 тысячи тонн различных воинских грузов, а также свыше 38 тысяч лошадей перебросили в течение июля — августа 1941 года труженики пароходства на южные участки фронта[22].

В ходе эвакуации населения, материальных и культурных ценностей еще глубже раскрылась животворная сила братской дружбы и взаимной помощи народов нашего многонационального социалистического государства. Эвакуированные с Украины, из Молдавии длительное время находились в дороге. Значительная часть их добиралась по сухопутью к берегам Каспия и через Красноводск на восток. Трудящиеся Краснодарского края, Грузии, Азербайджана, Дагестана, Туркмении, Узбекистана, других республик и областей на всем пути следования рабочих, специалистов промышленности, сельского хозяйства, работников транспорта, науки, культуры помогали им. Забота населения об эвакуированных носила организованный характер. Это большое государственное дело возглавляли местные партийные организации и советские органы, они руководствовались указанием В. И. Ленина, сделанным во время гражданской войны: «Первая производительная сила всего человечества есть рабочий, трудящийся. Если он выживет, мы все спасем и восстановим»[23]

При непосредственном участии портовиков и моряков торгового флота Черноморско-Азовского бассейна из промышленных центров Украины, в том числе из Одесской области, было перевезено 360 тысяч человек, значительную часть которых составляли квалифицированные рабочие, инженеры и техники.

Одесса, окруженная войсками противника с суши, продолжала сражаться, приковывая к себе десятки вражеских дивизий. Моряки доставляли защитникам осажденного города все необходимое для того, чтобы они могли сдерживать натиск врага, наносить ему чувствительные контрудары.

НА ВАХТЕ БОЕВОЙ

Гигантские сражения развернулись по всему фронту. В ожесточенных и упорных боях советские воины отстаивали каждую пядь родной земли. Фашистские армии, вопреки надеждам на легкую победу, несли огромные потери в живой силе и технике. На полях брани в Белоруссии, на Украине, под Смоленском и в Прибалтике Красная Армия сбивала спесь с гитлеровских вояк. Не случайно уже в начале июля 1941 года немецкая газета «Гамбургер Фремденблат» писала: «Никто в Германии не должен питать надежду на то, что русская кампания будет легкой. Германский народ не должен также недооценивать упорство русских солдат»[24].

Когда вражеские войска блокировали Одессу с суши, городская партийная организация объявила себя поголовно мобилизованной на фронт. Коммунисты и комсомольцы Одессы заявили, что они скорее погибнут, нежели отдадут врагу родной город.

Ставка Верховного Главнокомандования еще 5 августа дала указание штабу Южного фронта отвести войска на рубеж Чигирин — Вознесенск — Днестровский лиман. Одновременно командующий Южным фронтом получил приказ Ставки: «...Одессу не сдавать и оборонять по последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот»[25].

Через три дня, 8 августа, в Одессе и ее окрестностях было введено осадное положение, а 13 августа командующий Черноморским флотом доложил Наркомату Военно-Морского Флота СССР свои соображения, сущность которых состояла в том, что Одессу отдавать врагу ни при каких обстоятельствах нельзя, что упорная оборона города скует значительные силы противника и сорвет его планы. Было высказано мнение и о том, что оборона Одессы тесно связана с удержанием нашими войсками Крыма.

Тщательно проанализировав обстановку, сложившуюся на южном участке советско-германского фронта, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский на заседании Военного совета флота заявил:

— Можно пойти на то, чтобы отдать Николаев, отойдя на линию Ингулец — Кременчуг, но крепко держать Одессу и Очаков. Мы можем удержать Одессу и Очаков, имея Черноморский флот, который, занимая господствующее положение на театре, может обеспечить питание гарнизонов Одессы и Очакова, доставляя снаряжение и живую силу.

Командующего поддержали члены Военного совета, и это заключение было доложено Ставке.

В районе Одессы шли ожесточенные бои. Противник пытался с ходу ворваться в город. На наши оборонительные позиции лезли до зубов вооруженные полчища, они атаковали, не считаясь с потерями.

Но их яростные атаки захлебывались одна за другой. Врагу не удалось сломить железную волю защитников Одессы.

Гитлеровцам Одесса нужна была не только как крупный промышленный и культурный центр. Их в неменьшей мере интересовал ее морской порт. Об этом свидетельствует, в частности, запись в дневнике фашистского штабного генерала Гальдера, сделанная в августе 1941 года: «Без Одессы мы не можем захватить Крым»[26].

19 августа Ставка Верховного Главнокомандования образовала Одесский оборонительный район в составе Приморской армии и Одесской военно-морской базы с приданными ей кораблями. Командующим войсками оборонительного района был назначен контр-адмирал Г. В. Жуков. В состав Военного совета вошел первый секретарь Одесского обкома партии А. Г. Колыбанов.

Войска Одесского оборонительного района героически сражались на ближних подступах к городу, сдерживая натиск врага, превосходившего их в живой силе в 4,5 раза, в артиллерии — более чем в 5 раз. На город наступало большое количество танков. В воздухе господствовала фашистская авиация[27].

Перед защитниками Одессы стояла задача — активной обороной сковать как можно больше дивизий противника, измотать крага, уничтожить максимальное количество его живой силы и боевой техники. В решении этих тактических задач большую роль играли Одесский морской порт и Черноморско-Азовское пароходство.

Уже после войны, выступая на военно-исторической конференции, посвященной героической обороне города, бывший командир крейсера «Красный Кавказ» контр- адмирал А. М. Гущин говорил:

— Оборону Одессы трудно представить изолированно от работы Черноморско-Азовского пароходства. Сама возможность этой обороны в течение продолжительного времени находилась в прямой зависимости от действий транспортных судов на морских коммуникациях, соединяющих Крым и Кавказ с Одессой.

Портовики, экипажи судов портофлота, работая круглые сутки, теряли счет дням. Только на час-два, если удавалось, они покидали вахту для отдыха — ведь силы человека не беспредельны. Прямо у причалов были оборудованы общежития. Домой никто не уходил неделями.

Партийная организация расставила коммунистов на самые ответственные и трудные производственные участки. Большинство партийцев, а точнее, почти 73 процента всей организации, работало непосредственно на причалах и в мастерских — грузчиками, крановщиками, слесарями, плотниками.

Работа в порту требовала от людей не только неимоверного напряжения всех сил и большого мужества, но и высокого мастерства, изобретательности. Приходилось решать самые неожиданные и крайне сложные технические задачи. Вот характерный пример. Противник перерезал последнюю железнодорожную магистраль Одесса — Знаменка. Как быть с большим количеством паровозов и вагонов, скопившихся на Одесском узле? Портовики вместе с железнодорожниками уже обсуждали различные варианты использования их, когда стало известно, что в Николаеве до двух десятков железнодорожных эшелонов с ценными грузами стоят из-за нехватки паровозов.

— Совсем недавно мы отправляли в Мариуполь на доках железнодорожные вагоны. А если приспособить доки для переброски в Николаев паровозов? — предложил начальник порта П. М. Макаренко.

Его поддержал секретарь обкома партии Е. Ф. Ка- рюков.

Прежде всего нужно было перебросить тяжелые паровозы на плавучие доки. После нескольких прикидок решили железнодорожную колею на причалах соединить с рельсами, уложенными на доке, и по ним накатывать паровозы.

Перешивку подъездной колеи на причале, а также укладку рельсов на доках ускоренными темпами производили бригады под руководством начальника первой дистанции пути М. Т. Сальникова. Большую помощь им оказывал начальник службы пути Одесской железной дороги С. С. Егоров.

Как только открылась «зеленая улица» с причала прямо на плавучий док, сотни железнодорожников и моряков дружно взялись за работу. Под бомбежками и артиллерийским обстрелом они найтовали и крепили паровозы на доках, грузили топливо, инвентарь.

К морякам и железнодорожникам, работавшим на причалах, в те дни приезжали первый секретарь обкома партии А. Г. Колыбанов, контр-адмирал Г. В. Жуков и другие члены Военного совета Одесского оборонительного района. Они на месте помогали решать многие вопросы, рассказывали бригадам путейцев, экипажам судов и портовикам о положении на фронте, о героических подвигах защитников Одессы.

Контр-адмирал Жуков чаще всего бывал у железнодорожников. Обращаясь к членам локомотивных бригад, он шутя спрашивал:

— Ну что, други мои, паровозы-то свои вы по морю еще никогда не водили, не боязно? Судовых машинистов приглашать не придется?

Добрая шутка подбадривала локомотивные бригады, которым предстояло идти на доках.

В предельно сжатые сроки на 6000-тонный док погрузили 26 паровозов с тендерами, с полным запасом топлива и воды. Вместе с локомотивами отправлялись в Николаев и 52 паровозные бригады. 7 августа на буксире ледокола «Макаров» (капитан Д. Г. Чертков) и морского буксира «Силин» (капитан П. М. Бондаренко) плавучий док покинул Платоновский мол. Эту экспедицию возглавил опытный капитан дальнего плавания К. И. Мощинский. На переходе, в районе Очакова, гитлеровцы пытались потопить караван. Дважды немецкая авиация совершала налеты, но была отогнана зенитной артиллерией канонерской лодки конвоя. Док получил только небольшие повреждения от близких разрывов бомб.

Через сутки плавдок с паровозами был доставлен в Николаев. Его подвели к причалу между хлебными элеваторами.

— Выгрузить паровозы оказалось еще сложнее, чем погрузить, — рассказывал участник экспедиции докмейстер С. А. Лозукин. — На крутом изгибе рельсового пути два первых локомотива сошли с линии. Пришлось перегнать док к торцу Широкого мола, где убрали тупик пути, проложили рельсы напрямую к кромке мола под соответствующим уклоном. Затем соединили их с концами рельсов, уложенных на стапель-палубе плавдока. Все паровозы удалось благополучно выкатить на причал. Их моментально стали подавать под эшелоны, подготовленные железнодорожниками Николаевского узла.

Благодаря находчивости, смелости и отваге моряков, портовиков, железнодорожников из осажденной Одессы в Николаев были переброшены 84 паровоза, 29 тендеров и 44 вагона с имуществом. Это позволило дополнительно эвакуировать из Николаева и Херсона на восток страны десятки эшелонов с ценными народнохозяйственными грузами.

По достоинству оценить значение этой операции помогают нам признания гитлеровского генерала Гудериана в его статье «Опыт войны в России». Он сетует, что немецкие войска не могли справиться с восстановлением железных дорог на оккупированной территории нашей страны и что им не удалось захватить крайне необходимый вермахту советский подвижной железнодорожный состав. Поэтому в критические дни сражения под Москвой группа армий «Центр» могла подвозить к фронту вместо требующихся 70 эшелонов в сутки только 23. В «недостачу», о которой пишет Гудериан, так или иначе вошли паровозы и вагоны, вывезенные морем из Одессы.

Можно без преувеличения сказать, что в дни обороны города почти каждый рейс моряков транспортного флота был героическим подвигом. А порой они совершали, казалось бы, невозможное. .Это и перегон речных судов из низовьев Днепра через Черное и Азовское моря в Ростов-на-Дону. И сражения экипажей торговых судов в открытом море с вражескими торпедоносцами...

Вряд ли, например, опытный капитан дальнего плавания М. И. Григор согласился бы в мирные дни вести пароход «Фабрициус» по речному фарватеру, по которому раньше не проходило ни одно морское судно. А в те дни рискнул. Фашистские танковые авангарды рвались к Мариуполю. На дальних подступах к городу шли ожесточенные бои. Морской порт уже не мог принять прибывший из Одессы пароход «Фабрициус» с оборудованием завода имени Октябрьской революции и 3 тысячи пассажиров. Пароход переадресовали в Ростов-на-Дону. Но как провести по реке морское судно с большой осадкой? Конечно, разумно было бы на подходе к речному фарватеру передать людей и заводское оборудование на баржи. Но потребовались бы дополнительные плавсредства, плавкран и время.

— Ничего этого у нас нет, — объяснил капитан Григор собравшемуся в кают-компании экипажу.— Поэтому пойдем на риск. Будем почаще делать промеры глубин реки. Но задание выполним, груз доставим!

Пользуясь низовым ветром, повысившим уровень воды, пароход вошел в Дон. Неоднократно на излучинах корпус судна на полном ходу касался песчаного грунта. Все же «Фабрициус» благополучно ошвартовался у Ростовского причала. Казалось, все позади. Но, когда начали выгрузку оборудования, уровень воды в реке упал настолько, что пароход сел на песчаный грунт у пристани. Выйти из порта невозможно, пока снова не поднимется вода. К счастью, вскоре снова подул низовой ветер. «Фабрициус» с помощью катеров развернулся и ушел в Азовское, а затем в Черное море.

Большую роль в эвакуации народнохозяйственных ценностей и доставке грузов для фронта сыграли не только крупнотоннажные суда. Небольшие сейнеры и рыболовецкие баркасы почти без дополнительного оборудования использовались для переброски боеприпасов, продовольствия, пополнений. Командование Одесской военно-морской базы и управление порта взяли на учет около 300 мелких судов, пригодных для эксплуатации, организовали их ремонт на промышленной верфи у Пересыпи. Там работала небольшая бригада кадровых судоремонтников и сотни подростков, мобилизованных комсомолом по поручению Военного совета Одесского оборонительного района. За короткий срок они отремонтировали и поставили в строй 285 плавединиц, в их числе баркасы, весельные ялы, шлюпки, рыбацкие мореходные лодки. Этот малый флот использовался не только в порту, но и на перевозке грузов на линии Одесса — Очаков — Николаев — Херсон.

В середине августа 1941 года городская партийная организация широко развернула агитационную работу по разъяснению обращения обкома КП(б)У и областного Совета депутатов трудящихся «К гражданам Одессы», в котором говорилось: «Наступил момент, когда славные боевые традиции одесского пролетариата должны быть воплощены в новые боевые подвиги рабочих, работниц, работников науки, техники, искусства, домохозяек...»[28]

На этот призыв граждане Одессы ответили героическим трудом, особенно на строительстве укреплений. Основное внимание уделялось подготовке передового главного рубежа и рубежа, прикрывающего подступы к городу. В этих работах участвовало более 100 тысяч жителей. Для возведения фортификационных сооружений трудящиеся одесских предприятий в срочном порядке изготовили 150 тысяч лопат, 50 тысяч кирок, 25 тысяч топоров.

В конце августа и начале сентября на всех предприятиях и в учреждениях города состоялись партийные собрания. Коммунисты обсудили задачи парторганизаций в условиях осажденного города. С докладами на собраниях выступили секретари обкома партии А. Г. Колыбанов, Г. С. Сенин, Л. И. Найдек, В. Д. Горба, Д. Г. Гапий, Е. Ф. Карюков, И. А. Сосновский, председатель облисполкома Н. Т. Кальченко, секретарь горкома КП(б)У Н. П. Гуревич, секретари райкомов партии М. Ф. Волохович, Н. Г. Луценко, И. Н. Никифоров. П. Л. Черненко, Л. А. Луки, В. Н. Пронченко. Они рассказали коммунистам о всей сложности обстановки на фронте, разъяснили задачи, стоящие перед защитниками Одессы, ее населением. Собрания наметили конкретные меры по повышению авангардной роли коммунистов в мобилизации усилий трудящихся на защиту родного города от фашистских захватчиков, нацелили партийцев на дальнейшее повышение бдительности, дисциплины и порядка. Ряду городских райкомов и первичных организаций поручалось обеспечить перевод оставшихся в Одессе фабрик и заводов на производство вооружения и боеприпасов. 26 августа бюро обкома КП(б)У утвердило список более 20 предприятий, переключавшихся на выпуск военной продукции, которая раньше в городе не производилась. В их числе были первый и второй судоремонтные заводы. Все цехи этих предприятий перешли на круглосуточную работу, а коллективы — на казарменное положение. Для усиления среди них массово-политической и организаторской работы обком КП(б)У направил наиболее подготовленных партийных и советских работников. Их утвердили комиссарами заводов и фабрик, наделив чрезвычайными полномочиями. Военный совет оборонительного района поддерживал тесную связь с комиссарами предприятий.

Эти меры усилили партийное влияние в трудовых коллективах, в результате помощь одесских рабочих фронту стала еще эффективнее. За короткое время, в условиях непрерывных бомбежек города и методического артиллерийского обстрела промышленных объектов, одесситы дали фронту 5 бронепоездов, 50 переоборудованных под танки тракторов ЧТЗ-5-50, более 2 тысяч минометов и огнеметов. Были вооружены минометами пять танкеток Т-20, изготовлены 225 тысяч гранат, отремонтированы более 6 тысяч винтовок, сотни пулеметов, 60 тракторов, 600 автомашин, отправлены фронту тысячи противотанковых и противопехотных фугасок, сотни тысяч единиц инженерных приспособлений, инструментов, обозно-вещевого имущества. Части Приморской армии получили около 90 тысяч бутылок с горючей жидкостью.

Рабочие первого судоремонтного завода в период обороны построили бронепоезд, смонтировали 28 и отремонтировали 6 танков, укомплектовали 2 подвижные мастерские для ремонта оружия и боевой техники на передней линии фронта. Газета «Правда» в те дни сообщала, что бронепоезд № 21, построенный рабочими одесского судоремонтного завода, известен фашистским захватчикам своими страшными огневыми налетами[29].

Судоремонтники, наладив производство боевой техники, одновременно усилили помощь флоту. За два месяца на стапелях одесских заводов было выполнено 150 срочных заказов по ремонту боевых кораблей и судов торгового флота.

Гитлеровцы намечали парад своих войск в Одессе на 10 августа 1941 года. Потом дату переносили на 20, 23, 25, 29 августа, 4 сентября. Затем о параде перестали говорить совсем[30]. Одесса стойко отбивала натиск врага, готовилась к новым жестоким схваткам. На улицах воздвигли 243 баррикады, сооружали пулеметные гнезда, устанавливали противотанковые надолбы. Мирный город стал неприступной крепостью. Грань между фронтом и тылом исчезла здесь окончательно — фронт был везде.

Несмотря на то, что Одесса с суши была отрезана от Большой земли, Приморская армия получала все необходимое не только для оборонительных, но и наступательных боев. Наши войска изматывали врага своими стремительными атаками. Когда морская пехота шла в наступление и над выжженной солнцем и порохом степью гремело «Полундра!», враг в панике откатывался назад.

22 августа 1941 года областной комитет партии принял постановление об участии коммунистов в организации охраны и обеспечении порядка в осажденном городе. Устанавливалось круглосуточное дежурство для защиты административных зданий и жилых домов от зажигательных бомб.

С целью укрепления боеспособности войск, защищавших Одессу, партийная организация города направила 725 коммунистов — опытных партийных, советских и комсомольских работников в политсостав Приморской армии, а 212 — в военные комиссариаты города.

Накануне Великой Отечественной войны партийная организация Одессы насчитывала в своих рядах свыше 22 200 коммунистов. Из них почти 12 тысяч ушли на фронт в первые же дни войны. Когда враг приблизился к городу, многие первичные парторганизации в полном составе отправились на передовую. К октябрю 1941 года в Одессе из 800 первичных организаций осталось лишь 189, они объединяли всего 1908 человек.

Резко уменьшилось число коммунистов на предприятиях и в учреждениях морского транспорта. В Одесском порту накануне войны работали 239 членов и кандидатов партии, а к 1 октября их осталось только 103. Коммунисты вели огромную работу в коллективах. Страстным партийным словом, личным примером они сплачивали и поднимали людей на новые героические подвиги в труде и в боях. На передовой первыми поднимались в атаку, а из боя выходили последними. Так действовали они и в тылу: первыми брались за самую трудную, нередко опасную работу. Вот один из многочисленных примеров.

В конце августа у Военного мола ошвартовались санитарные транспорты «Армения» и «Грузия», чтобы принять раненых. Артиллерия противника обрушила на суда шквальный огонь. Вражеские батареи, установленные в районе Григорьевки и Сычавки, не умолкали ни днем, ни ночью. От снарядов загорелись на молу ящики с боеприпасами, рядом с которыми лежали сотни раненых бойцов. Но грузчики во главе с начальником участка коммунистом Г. Крыжановским не растерялись. Сорвали с себя куртки и, рискуя жизнью, потушили ими огонь, помогли экипажам судов закончить прием раненых, и корабли быстро покинули порт.

Отважно действовали моряки и портовики и при очередной разгрузке теплохода «Белосток», доставившего вооружение и боеприпасы. Обстановка требовала разгрузить судно максимум за четыре часа. Но как только «Белосток» ошвартовался у причала, противник открыл по нему артиллерийский огонь. К району порта устремились 18 вражеских бомбардировщиков. Капитан мог вывести судно на внешний рейд — там было больше возможностей для маневрирования, а следовательно, и безопаснее. Однако это задержало бы разгрузку боеприпасов. И судно осталось у причала.

На «Белосток» прибыл заместитель начальника политотдела пароходства Попов. Он обратился к экипажу теплохода и грузчикам:

— Под Одессой идет жестокий бой. Срочно нужны боеприпасы. Видите — на причале их ждут автомашины с передовой. Медлить, товарищи, нельзя. Коммунисты, за мной! — и первым бросился к трюмам.

Разгрузка не прекратилась даже тогда, когда от прямого попадания бомбы на причале взорвалась пятитонная автомашина со снарядами. Осколками был убит военный комендант теплохода Руденко, ранены шесть грузчиков и заместитель начальника политотдела Попов. «Белосток» был разгружен досрочно, и войска получили долгожданные снаряды, которые обрушили на ненавистного врага.

Бесстрашием, завидным хладнокровием в минуты смертельной опасности отличались грузчики бригад Цапка, Покраса, Полищука — коммунисты Тарасов, Чеботарев, Леонтьев, Марков и Тапхович.

Самоотверженно выполняли свой патриотический долг старшина плавучего элеватора Москаленко, бригадиры грузчиков Данилюк, Носков, Куриленко, Найденов, механизатор Григоренко, главный диспетчер порта Павлов и многие другие. Немало славных дел было на счету женской бригады грузчиков, которую возглавляла Маклакова.

Военное командование заботилось о том, чтобы, по возможности, снизить потери флота, уменьшить число жертв среди гражданского населения, выполняющего, не щадя сил и жизни, заказы фронта. С этой целью за рекордное время — всего семь дней — были построены вспомогательные причалы. Сооружали их армейские подразделения под командованием инженер-полковника Цигурова, офицеров Каменецкого и Павлова при большой помощи портовиков во главе с инженерами- гидротехниками Буштедтом и Якуненко.

Новые причалы, вынесенные за акваторию порта, сыграли немалую роль в бесперебойном снабжении фронта. В то время, как противник вел массированный прицельный артиллерийский огонь по порту, многие пароходы, доставлявшие пополнения и боеприпасы фронту, спокойно разгружались в районе Аркадии и 16-й станции Большого Фонтана.

Были приняты и другие меры. Не исключалось, что подводные лодки противника и торпедные катера могут прокрасться под покровом ночи на акваторию первого судоремонтного завода, где постоянно отстаивались боевые корабли и торговые суда в ожидании большого или мелкого ремонта. Завод и корабли необходимо было оградить от такой опасности.

На заседании Военного совета контр-адмирал Г. В. Жуков внес предложение — затопить на фарватерах старые, требующие капитально-восстановительного ремонта торговые суда, чтобы накрепко закрыть акваторию порта со всех сторон. Это предложение поддержали начальник Одесского порта П. М. Макаренко, военный комендант порта П. П. Романов, члены Военного совета. Немедленно был отдан соответствующий приказ.

Для затопления выделили пароходы «Войков», «Орел», «Плеханов», «Петр Первый», «Псков» и два небольших буксира, находившихся в распоряжении судоремонтного завода. Заводские коммунисты возглавили бригады, которые всю ночь снимали дорогостоящие детали на этих судах. Вскоре они легли на дно канала, ведущего в Нефтяную гавань.

Работать в осажденном городе с каждым днем становилось все труднее и опаснее. За 73 дня вражеская авиация совершила на Одессу 325 налетов. В результате возникли 213 пожаров, разрушены 440 зданий и пострадали 3058 человек (убиты 1105 и тяжело ранены 840). Тем не менее в сентябре и октябре работа на многих предприятиях и в морском порту не прекращалась даже во время воздушных тревог и артобстрелов.

Отмечая заслугу одесских портовиков в дни обороны города, областной комитет партии в отчете ЦК КП(б)У писал, что «они проявили себя подлинными патриотами Родины, обеспечивая своим трудом и героизмом своевременную погрузку и отправку пароходов»[31].

Во второй половине сентября, когда начался новый этап эвакуации из Одессы, временные причалы в Аркадии и на Большом Фонтане использовались для отправки скопившихся в городе запасов черных и цветных металлов, имущества предприятий морского флота и железнодорожного транспорта. Небольшие теплоходы «Львов», «Белосток» и другие без затруднений выгружали доставленные подкрепления, забирали раненых, эвакуируемых, ценные народнохозяйственные грузы.

Для ускорения перевозок моряки использовали корпуса недостроенных электроходов «Пролетарий» и «Труд», а также суда, стоявшие в Одессе на капитальном ремонте — «Георгий Димитров», «Балаклава», «Потемкин». Значительное количество грузов было переброшено на двух железобетонных и на недостроенных 6000- и 4000-тонных металлических доках.

В середине сентября ко многим трудностям, которые испытывали люди в осажденной Одессе, прибавилась еще одна большая беда: противник разрушил водопроводную станцию в районе Беляевки, снабжавшую днестровской водой город. 15 сентября решением исполкома Одесского городского Совета депутатов трудящихся были введены специальные карточки на отпуск воды для нужд населения[32].

Усугублялось положение и тем, что по сравнению с мирным временем значительно увеличился расход пресной воды в порту. Как уже отмечалось, портовики обрабатывали одновременно до двух десятков судов, которые нуждались в немалых запасах воды. Большое количество ее забирали и боевые корабли. Портовики нашли выход. За короткий срок недалеко от причалов пробурили скважины, построили три насосные станции. Обеспечив нужды флота, порт оказывал посильную помощь и населению города.

Гитлеровцам так и не удалось перерезать морскую трассу, связывающую осажденную Одессу и войска ее оборонительного района с Большой землей. Моряки торгового флота, портовики и судоремонтники мужественно выстояли свою вахту до конца.

На подступах к Одессе продолжались упорные бои. Но защитники города прочно удерживали занимаемые позиции, смело контратаковали и нередко отбрасывали врага.

ОТВАЖНЫЙ ГАРНИЗОН

Осадив Одессу, фашистские войска устремились к Николаеву. Ожесточенные бои завязались в районе Очакова. 11 августа 1941 года Очаковский сектор советской береговой обороны вступил в бой с танками противника. В течение девяти дней небольшой гарнизон старинного приморского города, видавшего на своем веку немало баталий, особенно морских, отважно сопротивлялся фашистским захватчикам. Большую помощь его защитникам оказала прибывшая сюда канонерская лодка «Красная Армения». Ее артиллерийским огнем было уничтожено немало танков и живой силы противника.

Только 20 августа, когда гитлеровцы бросили на Очаков целую дивизию и значительное танковое подкрепление, советские войска оставили город и эвакуировались на небольшие черноморские острова Березань и Первомайский. Еще раньше, в ночь на 14 августа, была переведена из Очакова в Севастополь часть кораблей наших Военно-Морских Сил.

Упорные бои морских пехотинцев под Очаковом, а также за острова Березань, Первомайский и Кинбурнскую косу с селениями Прогнои и Покровский, замыкающими вход в Днепро-Бугский лиман, имели большое значение для успешной обороны Одессы.

Осенью 1941 года командование вермахта предпринимало настойчивые попытки парализовать наши коммуникации на Черноморском театре. Противника особенно интересовали морские пути, ведущие в порты Николаев и Херсон, поскольку на Одесский порт ему рассчитывать не приходилось.

Судя по заметкам, сделанным в дневнике начальником сухопутных сил вермахта генерал-полковником Гальдером, командование немецко-фашистских войск планировало использовать порты на северо-западном побережье Черного моря для снабжения армий, действовавших на юге Украины. Так, рассчитывая на быстрый захват Одессы, Гальдер 15 августа 1941 года отметил: «В первую очередь необходимо возможно скорее доставить для 11-й и 17-й армий в Одессу и Херсон 15 000 тонн боеприпасов, 15 000 тонн продовольствия, 7000 тонн горючего». Далее указывалось, что эти грузы должны быть доставлены в течение 10 дней после взятия Одессы, что в болгарских портах Варна и Бургас ждут корабли, имеющие на борту 65 000 тонн боеприпасов и других воинских грузов[33].

— Однако гитлеровское командование и в этом случае просчиталось, — вспоминал впоследствии адмирал Ф. С. Октябрьский. — Противник не учел железной воли и стойкости советских людей, отстаивавших каждую пядь родной земли, не предусмотрел, что ему придется вести тяжелые бои не только под Одессой, но и ломать упорное сопротивление наших войск в районе Очакова. Фашистские генералы и в мыслях не допускали, что горстка советских воинов, переправившись на остров Первомайский, накрепко закроет путь их кораблям в Николаевский и Херсонский порты.

Остров, ставший непреодолимой преградой на пути вражеских кораблей в Днепро-Бугский лиман, представлял собой всего небольшой клочок суши, искусственно насыпанной еще в петровские времена. Возведенные там укрепления укрывали защитников от артиллерийского и минометного огня, который противник вел непрерывно. Так, командир островной батареи доносил 26 августа 1941 года в штаб Черноморского флота: «В течение одних суток на острове разорвалось более 150 вражеских снарядов»[34]. Расположенные на Первомайском береговые батареи наносили по противнику, скопившемуся в районе Очакова, ошеломляющие удары. Горели фашистские танки, автомашины, уничтожалась живая сила. Изо дня в день гитлеровское командование требовало от своих войск как можно скорее ликвидировать гарнизон острова. Но небольшая крепость, окруженная водами лимана, жила и сражалась. Часто находившийся здесь комиссар Очаковского сектора береговой обороны Вишневский говорил батарейцам:

— Мы выполняем ту же задачу, что и окруженная Одесса — преграждаем врагу дорогу в Крым. Мы не пускаем вражеские корабли в Очаков, Николаев и Херсон. И каждый из нас должен выполнить свой долг до конца.

Бойцы и командиры 15-й и 22-й береговых батарей, защищавших остров Первомайский, поклялись, что будут стоять так, как их «братишки» под Одессой. Они знали — там становится все тяжелее. Накануне 19 августа, в вечерней сводке Совинформбюро впервые наряду с Кингисеппским, Новогрудским и Гомельским направлениями было названо Одесское.

Нелегко было держаться на острове всего в нескольких сотнях метров от берега, где уже хозяйничали фашисты. Когда наши войска оставили Очаков, в гарнизон острова влились сотни пехотинцев, зенитчиков, саперов. И старожилы-батарейцы, и новички, собравшиеся на Первомайском, не знали отдыха. У них не было спокойных ночей. А днем фашисты били буквально по каждому, кто выходил из укрытия.

Порой казалось, что остров необитаем. Командиры батарей 15-й (старший лейтенант Савон) и 22-й (капитан Радченко) берегли каждого воина, учили неопытных действовать под носом у противника.

В мирные летние дни Первомайский покрывался сочной высокой травой и чудесными цветами. Теперь он весь был изрыт вражескими снарядами и минами. Каждый кустик, каждый камень пристреляны врагом, неусыпно следящим за островом. Но ни силой, ни хитростью фашисты нс могли сломить бесстрашный гарнизон. Неоднократные попытки высадить на остров десантников терпели неудачу.

Боезапас гарнизона постепенно иссякал. Отвечать на вражеские залпы приходилось все реже. 25 августа командир 22-й батареи капитан Радченко собрал комендоров, всех бойцов.

— Николаев оставлен,— сказал он, — идут бои под Перекопом и у стен Одессы. Мы поклялись драться здесь до последнего и с острова не уйдем. Но у нас мало боеприпасов. Скоро придет помощь — в Севастополе для нас грузят транспорт. А пока — беречь каждый выстрел.

Командир внимательно посмотрел на строгие, напряженные лица бойцов и добавил:

— Стрелять нужно так, чтобы каждый снаряд поражал врага смертельно, чтобы каждая пуля попадала в цель.

На другой день из штаба Черноморского флота радировали: отправлены моторно-парусное судно «Петр Штепенко» и шхуна с боеприпасами и другими грузами. Первомайцы ликовали.

Транспортные суда, шедшие курсом на Первомайский, с трудом пробивались к острову. Моряков подстерегали вражеские мины, подводные лодки и самолеты- торпедоносцы. Но они знали: мужественный гарнизон ждет снарядов, продовольствия, медикаментов. И выполнили боевое задание.

Как и планировалось, к месту назначения подошли в ночное время. Лоцман еле-еле различал очертания острова. Причал близко. Вокруг тишина. Суда переведены на самый малый ход — противник не должен их слышать. Вдруг осветительные ракеты повисли над островом, озарив батареи. Суда, однако, не были замечены противником. Зато наблюдатели с батареи сумели разглядеть приближающихся друзей и радостно приветствовали их.

Моряки старались подойти к острову вплотную. Но сделать это скрытно от врага никак не удавалось.

— Время не ждет, братцы! — обратился к ним лейтенант К. Пушкин, отвечающий на батарее за боезапас.

Моряки решили воспользоваться шлюпками. С огромным нетерпением ждали боевых друзей капитан Радченко, майор Кудлай, старший лейтенант Савон, лейтенант Сотников и другие командиры.

— Хлеба не надо, снарядов побольше! — взволнованно говорил лоцману командир батареи.

Экипажи судов складывали боеприпасы в шлюпки, доставляли их к острову, а «островитяне» по пояс в воде передавали 112-килограммовые снаряды и тяжеленные полузаряды к ним по цепочке, как по конвейеру, в подземное хранилище. Гарнизон острова снова становился боеспособным.

Как только начало светать, фашисты заметили оживление на острове и открыли яростный огонь. Но разгрузка не прекращалась. Люди упорно работали, чтобы «Петр Штепенко» и шхуна успели в предутреннем тумане сняться с якоря и уйти к Тендре под защиту боевых кораблей.

Однако случилось худшее. Два снаряда попали в моторно-парусную шхуну. Один, к счастью, не взорвался, зато второй сделал в борту большую пробоину. Судно загорелось, в его трюмы, заполненные тяжелыми снарядами, хлынула вода. Судно начало тонуть. Но лиман в том месте был неглубокий, и верхние надстройки остались над водой. Рядом находилась и небольшая шхуна, приведенная на буксире. Только большими усилиями, под огнем противника, удалось погасить пожар.

Но теперь и наши батареи не оставались в долгу, хотя большая часть снарядов еще находилась на шхунах. Наступила ночь. Члены экипажа «Петра Штепенко» и батарейцы снова взялись за разгрузку.

В кромешной тьме трое отважных: коммунист Хаджинов — матрос, комсомолец Прохода — судовой кок и штурман Гальченко бросились выносить снаряды из затопленных трюмов. К ним присоединились батарейцы. Две ночи подряд, несмотря на методический артиллерийский и минометный обстрел, смельчаки доставали со дна драгоценный боезапас. Ныряли, пока не валились от усталости на прибрежные камни.

— Теперь не мешало бы угостить сукиных сынов нашими «галушками»! — посматривая на отливающие синевой снаряды, обратился Прохода к батарейцам.

— За нами дело не станет, — откликнулся капитан Радченко.

На острове знали: в Очакове, на месте нашей бывшей 15-й береговой батареи, гитлеровцы пытались установить 203-миллиметровое орудие. Наблюдавший за берегом лейтенант Пушкин был поражен варварством оккупантов. В стереотрубу было хорошо видно, как они сгоняли местных жителей — стариков, женщин и детей, и заставляли их впрягаться в повозки с камнем. Люди под плетьми тащили, спотыкаясь, непосильный груз.

Не раз наблюдали с Первомайского и картину купания новых «хозяев». Прежде чем войти в воду, гитлеровцы сгоняли на пляж женщин и детей, ограждая себя таким живым заслоном от огня наших батарей...

Но вот наступил подходящий момент и капитан Радченко, наблюдавший за вражеским берегом, дал команду:

— Огонь!

Грянул залп.

В расположении вражеской батареи взметнулись к небу огненные фонтаны.

— Батарея приказала долго жить, — доложил корректировщик.

Снова прозвучала команда:

— Огонь!

И рухнула казарма, где засели гитлеровские молодчики. Немецкий наблюдатель, стоявший на вышке около казармы, полетел вниз...

Как только наши дальномерщики засекали подходящую цель — автомашины, танковые подразделения, скопления пехоты, — дальнобойная и противокатерная островные батареи открывали уничтожающий огонь.

Моряки Черноморско-Азовского пароходства теперь часто доставляли боеприпасы и другие грузы на Первомайский из Ак-Мечети.

Иногда, как это временами бывает и на самом напряженном участке фронта, артиллерийская дуэль вдруг прекращалась. Над морем нависала тишина. Тогда первомайцы слышали далекие раскаты канонады. Они доносились с запада — там, под Одессой, шли жестокие бои.

Защитники острова стойко отражали все атаки врага...

В конце лета 1941 года, когда заметно оживилось движение боевых кораблей и транспортных судов между Севастополем и Одессой, гитлеровцы усилили воздушные удары по нашим портам и флоту, стремясь полностью изолировать осажденный гарнизон Одессы. В связи с этим командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский на одном из заседаний Военного совета предложил, чтобы наиболее опасный участок — 105 миль от Тарханкута до Одесского рейда — суда проходили в темное время суток.

Но, как известно, жизнь вносит свои поправки во многие инструкции, приказы и наставления. Скорректировала она и это решение Военного совета. Оказалось, что для многих транспортных судов, имевших небольшую скорость, на этот переход не хватало даже длинной осенней ночи. Пароходы, выходившие из Одессы с наступлением темноты, к рассвету достигали только середины Каркинитского залива. Здесь их подстерегали фашистские торпедоносцы. Под удары авиации противника попадали тихоходные суда и на пути из Севастополя в Одессу. Они, как правило, к наступлению вечерних сумерек достигали мыса Тарханкут, а с рассветом, находясь между Тендрой и Одесским портом, подвергались атакам вражеских налетчиков.

В связи с этим Военный совет Черноморского флота решил создать на полуострове Тендра посадочную площадку для наших истребителей. Вскоре на песчаной косе обосновалось небольшое аэродромное хозяйство, а затем приземлились самолеты. Они оказали существенную помощь военным и торговым кораблям на дороге между Одессой и Севастополем..

Связь Одессы с Большой землей в период ее героической обороны не прекращалась ни на один день, хотя морская трасса все время была небезопасной. Восемь рейсов совершил экипаж теплохода «Калинин» к одесским берегам, в шести из них моряки прорывались в порт буквально сквозь огонь, под обстрелом и бомбежками врага. Под прикрытием боевых кораблей и авиации калининцы доставили в Одессу около 1500 тонн боеприпасов, большое количество техники и почти 3-тысячное пополнение для частей Приморской армии.

Самоотверженно трудились экипажи и других судов. Пароход «Чапаев» перевез около 2500 тонн грузов, 8 тысяч солдат и офицеров. Теплоход «Крым» подвозил в Одессу боеприпасы, а обратными рейсами переправлял раненых в порты Кавказа.

Капитан парохода «Курск» В. Я. Труш, вспоминая первый налет вражеской авиации на судно в Одесском порту, говорил:

— Боевое крещение команда выдержала с честью. Никто не растерялся.

Особенно тяжело пришлось экипажу «Курска» 10 августа. Ясным тихим утром, когда первые лучи солнца окрасили все вокруг в радужные тона, пароход, покинувший ночью Одессу, подходил к Тендре, имея на борту свыше двух тысяч эвакуированных граждан осажденного города. «Курск» сопровождали летчики 9-го истребительного полка Борис Черевко и Владимир Грек. Все шло хорошо. Вдруг в голубом небе вырисовались силуэты трех «дорнье-215». Медленно плыли их серые цельнометаллические тела с подвешенными бомбами. Завязался бой. Два самолета противника были сбиты, но третий упорно рвался к транспорту. В решающий момент у наших летчиков кончился боезапас. И тогда Борис Черевко, презрев смертельную опасность во имя спасения многих жизней, принял смелое решение: «Иду на таран». Один миг — и хвостовое оперение «дорнье» отвалилось. Опрокинувшись на крыло, машина перешла в штопор и рухнула вниз. Самолет Черевко потерял управление и тоже начал падать. На высоте тысяча метров летчик отстегнул ремни и, выпрыгнув из самолета, раскрыл парашют. Уже обессилевшего, потерявшего сознание летчика-героя подобрал в открытом море наш катер, вызванный по рации моряками парохода «Курск», наблюдавшими за воздушным боем... Это был второй таран на Черноморском флоте. За подвиг Борис Черевко награжден орденом Красного Знамени.

Постоянное барражирование самолетов над морскими коммуникациями позволяло торговым судам курсировать между Тендрой и Одессой не только в ночное время, но и днем.

Все необходимое для ведения боевых действий Приморской армии под Одессой доставляли также торговые суда «Ураллес» (капитан И. Короткий), «Фабрициус» (капитан М. Григор), «Пестель» (капитан С. Кушнаренко), «Шахтер» (капитан П. Безайс), «Березина» (капитан А. Кравченко), «Ташкент» (капитан К. Мощинский) и другие.

Торговые суда на переходах между Севастополем и Одессой часто швартовались к причалам у полуострова Тендра или укрывались от налетов авиации противника под защитой батарей, установленных на островах Березань и Первомайский.

Военный совет Черноморского флота внимательно следил за тактической обстановкой в районе Тендровского боевого участка. 15 сентября вице-адмирал Октябрьский связался по рации с командиром участка генерал-майором береговой службы Кузьмичевым и приказал: отражать атаки до последней возможности, сковывать противника, истреблять его живую силу. Если придется оставить острова, то отходить на Тендру, которую держать при любых условиях.

— Без Тендры, — подчеркивал командующий флотом,— нельзя твердо держать Одессу[35].

И гарнизоны Березани, Первомайского, Тендры стояли насмерть.

Забегая немного вперед, скажем, что гарнизон Березани держался до 23, а Первомайского — до 25 сентября. Перед эвакуацией их на Тендру моряки заминировали Днепро-Бугский лиман, затопили в нем несколько болиндеров. И долго еще корабли противника не могли базироваться в районе Николаева.

Командиром Тендровского боевого участка, в состав которого вошли 2-й Черноморский полк морской пехоты, зенитный артиллерийский дивизион, 108-й подвижной артиллерийский дивизион, охрана рейда (рейдовые катера, шхуны и два болиндера, отдельная 130-миллиметровая батарея и два бронекатера, управление и политотдел участка, его тыл), Военный совет Черноморского флота назначил полковника Хвескевича.

Эти части и подразделения создали новый заслон на пути противника. Высокий боевой дух царил на Тендре. Политработники проводили беседы с солдатами и офицерами о броненосце «Потемкин», который 14 июня 1905 года подошел к Тендре под красным знаменем, о революционном подвиге потемкинцев. И воины поклялись драться так, чтобы быть достойными наследниками немеркнущей славы героев.

Большую роль сыграл гарнизон Тендры в дни эвакуации войск Приморской армии из осажденной Одессы в Крым. И позднее, вплоть до 5 ноября 1941 года, артиллерия и самолеты, сосредоточенные на Тендре, контролировали морские коммуникации между Одессой и Севастополем.

Наши воины, 86 дней сдерживавшие бешеный натиск гитлеровцев под Очаковом, упорно дравшиеся за Березань и Первомайский, а затем защищавшие Тендру, внесли достойный вклад в героическую оборону Одессы и Крыма. Подвиг бойцов и командиров Очаковского укрепленного района и Тендровского боевого участка занимает достойное место в летописи Великой Отечественной войны.

К ГОРЯЩИМ ПРИЧАЛАМ

Тяжелые летне-осенние бои 1941 года на советско- германском фронте явились суровым испытанием для нашего социалистического государства, проверкой боеспособности Красной Армии, мужества, идейной стойкости советских людей, воспитанных Коммунистической партией.

Неудачи первый дней войны не сломили воли многонациональной семьи народов Советского Союза в самоотверженной борьбе за победу. На всех фронтах враг встречал упорное сопротивление. Уже в первый период войны Красная Армия обрушила на фашистские полчища ошеломляющие контрудары. Так, в сентябрьских сводках Совинформбюро сообщалось, что войска 24-й армии Резервного фронта нанесли контрудар по группировке 4-й армии противника в районе города Ельня, что. начались наступательные действия войск Брянского фронта на Рославльском и Новозыбковском направлениях против немецко-фашистской группы армий «Центр». На Карельском перешейке было остановлено наступление финских войск. Войска 22-й армии Западного фронта, вышедшие из окружения в районе Великих Лук, заставили противника перейти к обороне западнее города Андреаполь. Советская дальняя авиация бомбардировала военные объекты противника в Берлине и Либаве.

Это воодушевляло советский народ, поднимало на новые боевые и трудовые подвиги, укрепляло веру в победу над фашистскими захватчиками, посягнувшими на нашу священную землю.

Мужественные защитники городов-героев Ленинграда, Киева и Одессы продолжали сковызать и изматывать врага, срывали его стратегические планы. За их героическими действиями в те дни внимательно следили не только советские люди, но и все прогрессивное человечество.

На фронте под Одессой продолжались тяжелые бои. Приморская армия, моряки военного и торгового флота, все население города самоотверженно выполняли свой долг перед Родиной.

На ближних подступах к Одессе враг, неся большие потери в живой силе и технике, бросал в бой все новые и новые войска. К осени под стенами осажденной Одессы, наряду с шестью румынскими армейскими корпусами, было сосредоточено значительное количество немецких частей. Разведчики Приморской армии зафиксировали, что сюда с других участков фронта переброшены отдельный пехотный батальон, зенитный дивизион, два дивизиона противотанковой артиллерии, инженерные и другие подразделения.

Гитлеровский прислужник Антонеску признавал, что «для захвата Одессы мобилизована вся армия», но успеха она добиться не могла. В середине сентября он издал приказ, в котором грозил строжайшими карами командирам соединений, полков, батальонов и рот, солдаты которых уклонялись от боя. В приказе указывалось, что «если солдаты отступают, начальник обязан установить сзади пулеметы и беспощадно расстреливать бегущих»[36]. Но никакие драконовские меры не помогали. Все чаще враг бежал с поля боя, не выдержав контрударов советских воинов.

Командующий Одесским оборонительным районом контр-адмирал Г. В. Жуков в своих воспоминаниях пишет: «Мы проводили активную оборону. Наши части беспрерывно беспокоили врага, нападали на него, изматывали, уничтожали. Не раз наступающие и обороняющиеся менялись ролями. Командир 14-й румынской дивизии генерал Ставреску 7 сентября издал приказ, в котором даже поучал солдат своей наступающей дивизии, как надо... обороняться[37].

Несли потери, притом немалые, и наши войска. Все острее ощущалась потребность в маршевых пополнениях, боеприпасах, оружии, которые доставлялись с Большой земли только морем.

Верховное Главнокомандование приняло решительные меры для оказания поддержки Одесскому оборонительному району. Защитникам города из резервов 51-й армии были отправлены 5 тысяч винтовок, 650 пулеметов и 120 минометов с тремя боекомплектами[38]. Одновременно 15 сентября Ставка направила бойцам и командирам соединений и частей, сражающихся под Одессой, радиограмм}' с просьбой продержаться 6 — 7 дней в течение которых будет предоставлена помощь авиацией и вооруженным пополнением[39].

Морякам Черноморско-Азовского пароходства было поручено срочно перевезти из Новороссийска в Одессу части 157-й стрелковой дивизии. На линию Новороссийск — Одесса были поставлены суда «Курск», «Ташкент», «Восток», «Абхазия», «Армения», «Белосток», «Днепр», «Крым» и «Украина». Их экипажи успешно справились с переброской пополнений для Приморской армии. Эти рейсы были особенно напряженными. Морякам приходилось отбивать многочисленные атаки торпедоносцев противника, маневрировать, уклоняться от их комбинированных «звездных» атак.

Пожалуй, еще большая опасность, чем в открытом море, подстерегала транспортные суда в Одесском порту. В начале сентября гитлеровцы, пытаясь сломить сопротивление защитников города, подавить их мужество и моральную стойкость, усилили бомбежки с воздуха, систематически вели обстрел из дальнобойных орудий.

В один из сентябрьских дней в порт доставил пополнения для фронта, боеприпасы и продовольствие пароход «Ташкент». Не успел он ошвартоваться, как началась очередная бомбежка, усилился артобстрел. Бомба в 250 килограммов попала в судно. К счастью, она не разорвалась, но сделала большую пробоину в корпусе на уровне ватерлинии. Вода хлынула в трюм. Шесть грузчиков и стивидор, работавшие здесь, своими телами закрывали пробоину, пока экипаж не подвел брезентовый пластырь.

— Спасибо, родные, вы действовали, как настоящие герои, — горячо благодарил портовиков капитан «Ташкента» К. И. Мощинский.

Снаряды продолжали ложиться у борта парохода. Потом — несколько разрывов на палубе, осколки попали в открытые для разгрузки трюмы, где находились боеприпасы. Начался пожар. Казалось, взрыв судна неминуем. Но благодаря хладнокровию капитана, умелым, четким действиям экипажа беду удалось предотвратить. Докеры во главе с бригадиром X. Р. Покрасом не прекращали разгрузку даже в самые критические минуты.

Штаб противовоздушной обороны порта за весь период обороны города зарегистрировал 616 налетов вражеской авиации на причалы и транспортные суда. Самый сильный налет фашистских стервятников длился 2 часа 40 минут. Всего на территорию порта только во время дневных и ночных налетов были сброшены почти 1500 фугасных бомб. В течение суток враг обрушивал сюда от 50 до 250 артиллерийских снарядов.

О том, какое напряжение царило в порту, говорят и записи в журнале боевых действий Приморской армии за 1941 год. Приведем отдельные выписки.

Над осажденной Одессой участились жаркие воздушные схватки. Ее небо защищали мужественные воины 69-го истребительного авиационного полка. Они имели тесную связь с частями Приморской армии, нередко приходили на помощь боевым кораблям и торговым судам в районе Одесского порта.

Однажды в полк приехали представители командования Приморской армии. Они сообщили об угрозе прорыва фашистами обороны и попросили у авиаторов поддержки. Командир полка майор Л. Л. Шестаков собрал партийный и комсомольский актив и сказал: «Пойдем к людям, прямо скажем — судьба города зависит от каждого из нас». Комиссар полка Н. А. Верховец, комиссар эскадрильи С. А. Куница, секретарь партбюро К. С. Пирогов, секретарь комсомольского бюро А. А. Ваниев, коммунисты Ю. В. Рыкачев, П. В. Полоз, А. А. Мала- нов, А. Г. Череватенко, В. А. Серогодский, А. В. Але- люхин, И. Г. Королев направились в подразделения. Не было ни одного летчика, техника, моториста, с которым бы они не встретились, не поговорили. А когда начался бой, коммунисты личным примером повели за собой беспартийных. По 6—7 вылетов совершили за сутки летчики. Наземные войска получили возможность перегруппировать свои силы, закрепиться. Фашисты не прошли[41].

В те дни отважные соколы 69-го истребительного авиационного полка часто вылетали навстречу идущим в Одессу транспортам, барражировали над акваторией порта. В июле портовики обработали 67 судов, в августе — 79, а в сентябре, несмотря на усилившиеся бомбежки и артиллерийский обстрел, — 95 транспортов.

Враг неоднократно пытался штурмом овладеть Одессой. Приморская армия в упорных боях перемалывала его живую силу и технику, нанесла ему ряд сокрушительных ударов. Понеся большие потери, румынские и немецкие войска были вынуждены отказаться от дальнейших наступательных действий и продолжали топтаться у главной полосы обороны в 8 —15 километрах от города.

Наше командование не оставляла тревога за морской порт. Из-за огневых налетов противника порой здесь приходилось приостанавливать обработку судов.

«Порт должен работать бесперебойно круглые сутки. Мы не имеем права рисковать морскими коммуникациями. Лишившись их, невозможно будет оборонять город». Таково было мнение командования Одесского оборонительного района и Черноморского флота.

Военный совет оборонительного района 20 сентября поставил задачу — разгромить вражеские части в районе Григорьевки. Именно здесь, поблизости от небольшого селения, расположенного на пути из Одессы в Николаев, противник установил батареи тяжелой артиллерии, которые методически обстреливали город, порт, боевые корабли и транспортные суда.

Операцию планировалось осуществить десантом 3-го полка морской пехоты при поддержке частей 157-й и 421-й стрелковых дивизий Приморской армии.

На рассвете 22 сентября в районе Григорьевки была выброшена группа моряков-парашютистов в составе 23 человек с задачей нарушить связь противника, создать панику в его тылу. Пока они дерзкими действиями сеяли страх и панику в рядах противника, шла высадка морского десанта. Его поддерживала артиллерия крейсеров «Красный Крым», «Красный Кавказ», эскадренных миноносцев «Бойкий», «Беспохцадный», «Безупречный» и канонерсюгх лодок, а также авиация Черноморского флота. В десанте участвовали канонерская лодка «Красная Грузия», один буксир, 22 катера, а также 10 баркасов, которые были собраны в Одесском порту и направлены в помощь десантникам.

Морской десант нанес фашистским захватчикам чувствительный удар и сыграл большую роль в обороне Одессы. Разгромленные им 13-я и 15-я пехотные дивизии противника потеряли только убитыми и пленными до двух тысяч человек. Выбыло из строя и не менее 4,5 тысячи раненых. Наши войска захватили свыше 50 орудий и минометов, 127 пулеметов, более 1000 винтовок и автоматов, большое количество боеприпасов и военного имущества. Линия фронта на этом участке была отодвинута почти на 10 километров, в результате противник лишился плацдарма с выгодными позициями для артиллерии. Все четыре 105-миллиметровых орудия батареи, чей прицельный огонь причинял немалый урон порту, были захвачены десантниками и доставлены в Одессу как главные трофеи успешной операции[42].

В порту стало спокойнее, зато противник усилил авиационные удары по морским коммуникациям. Гитлеровцы готовились к захвату Крыма и к северо-западному побережью Черного моря перебрасывали авиационные соединения с других участков фронта. В общей сложности здесь стало действовать 520 вражеских бомбардировщиков и 180 истребителей. Они охотились буквально за каждым судном. Торпедоносцы люфтваффе обычно садились на воду и по многу часов караулили наши суда.

Все чаще морякам приходилось вступать в схватку с фашистскими стервятниками. Они метким огнем сбивали противника с боевого курса, заставляли уходить, как говорится, не солоно хлебавши. Преодолевая любые трудности, рискуя жизнью, моряки не прекращали рейсов в осажденную Одессу.

Ставка Верховного Главнокомандования внимательно следила за событиями в Одессе, постоянно оказывала помощь защитникам города маршевыми пополнениями, боеприпасами, оружием.

Вскоре в Приморскую армию прибыло новое мощное оружие — реактивные минометы. 17 сентября нарком Военно-Морского Флота радировал в Севастополь, что «в Новороссийск направлены две батареи эрэсов специально для Одессы». При этом подчеркивалось: «ни в коем случае не допускать захвата их врагом, даже поврежденными».

Противник, испытав на себе ошеломляющие удары советских реактивных минометов под Оршей и на других участках фронта, усиленно охотился за ними. В его штабах разрабатывались планы захвата «нового оружия большевиков», к их осуществлению привлекались самые матерые разведчики. Не исключалось поэтому, что гитлеровцы попытаются добыть его, напав на транспорт в открытом море.

...Пароход «Василий Чапаев» стоял в Новороссийском порту под погрузкой. Его экипаж совершил не один рейс в осажденную Одессу, доставив немало маршевых пополнений и большое количество важного груза для Приморской армии. Чапаевцы были уже готовы к очередному рейсу, но «добро» на выход в море портовые власти почему-то задерживали.

— Почему стоим? Весь груз на борту, нужно бы сниматься, — тревожились моряки.

— Успеем. Все в свое время. Ждем в гости начальника пароходства, возможно, пойдет с нами в Одессу,— успокаивал людей капитан В. В. Анистратенко.

Начальник ЧАБУ поднялся на судно вместе с представителями военного командования. В кают-компании собрали экипаж. Моряков ознакомили с последними сообщениями Советского информбюро, рассказали им о телеграмме участников конференции рабочих Латинской Америки, адресованной рабочим СССР. В ней выражалось восхищение героизмом советского рабочего класса в борьбе с врагом[43].

Моряки всегда были в передовых рядах советского рабочего класса. Сегодня, в суровых условиях тяжелейшей войны, они берегут и приумножают его славные традиции, свято выполняют свой долг перед любимой Родиной, — подчеркивалось на собрании.

Г. А. Мезенцев рассказал о положении на боевых рубежах под Одессой, о трудностях, которые испытывали защитники города, и в заключение сообщил:

— Вашему экипажу поручено выполнить особое задание — доставить в Одессу новое грозное оружие. Надеемся, что выполните его с честью.

Еще не закончилось собрание экипажа, как на Импортном причале появились необычные автомашины. Портальные краны быстро подняли их на палубу.

На этот раз «Василий Чапаев» вышел в море в сопровождении усиленного конвоя: эсминца «Сообразительный», тральщика и трех сторожевых катеров. За одну ночь караван преодолел расстояние между Новороссийском и Крымским полуостровом. Светлое время суток отстоялись на якоре в Севастополе, надежно прикрытом зенитной артиллерией. И только с наступлением вечерних сумерек транспорт и корабли сопровождения покинули бухту Камышовую.

На участке Севастополь — Одесса «Василий Чапаев» сопровождал опытный лоцман капитан третьего ранга И. М. Письменный. Спокойно прошли самые опасные районы. Лишь на подходе к Одессе конвой подвергался обстрелу тяжелых батарей противника, установленных возле села Чабанка. Но гитлеровцы, видимо, поздно обнаружили караван. Недолетевшие снаряды не причинили вреда. 21 сентября «Василий Чапаев» в предутренней дымке подошел к причалу.

Фронт получил две батареи реактивных минометов, много других ценных грузов. Вскоре в оперативных сводках уже отмечалось, что «катюши» не раз заставляли гитлеровцев панически отступать.

...Вся жизнь осажденного города была тесно связана с портом и флотом. Как только на горизонте появлялись силуэты знакомых пароходов, прорывавшихся сквозь огневые заслоны противника и свирепые осенние штормы, на душе ее защитников становилось радостнее, спокойнее — значит, не прерывается связь с Большой землей, действуют морские трассы.

Как и в мирное время, одесситы поддерживали тесную дружбу с трудящимися Крыма, приходили друг другу на выручку, делились самым необходимым. В конце сентября Севастопольский гарнизон, широко развернувший оборонительные работы, начал ощущать нехватку транспортных средств. Узнав об этом, одесситы выделили для Севастополя более 70 автомашин. Доставить их поручили экипажу теплохода «Анатолий Серов». Моряки во главе с капитаном Д. В. Рудневым успешно справились с этим заданием. Затем севастопольцы получили из Одессы много минометов, изготовленных на местных предприятиях.

Защитники Одессы испытывали затруднения с продовольствием. Запасы быстро уменьшались, а пополнять их, доставляя в нужном количестве морем, не всегда удавалось — флот в первую очередь перебрасывал маршевые пополнения и боеприпасы. Еще 23 августа в городе была установлена карточная система распределения продуктов питания.[44] А через несколько дней Военный совет оборонительного района сообщил командующему Черноморским флотом, что хлеба для армии и населения осталось на несколько суток.

Трудящиеся Крыма немедленно приступили к отгрузке продовольствия. 29 сентября из Феодосии в Одесский порт з'шел с хлебом, мясом и другими продуктами теплоход «Жан Жорес». Одновременно в Севастопольском порту продовольственные грузы принял теплоход «Грузия».

Движение более чем 50 транспортных судов на линии Одесса — Севастополь — порты Кавказа умело координировали представители военного командования капитан второго ранга Б. В. Бортновский и капитан дальнего плавания А. Е. Данченко[45]. Они поддерживали тесную связь с Черноморско-Азовским бассейновым управлением, «Совтанкером», капитанами транспортных судов и портами, помогали распределять конвои, обеспечивать транспорты лоцманами, вооружать торговые суда и т. п.

Забота Коммунистической партии, всего советского народа о воинах Приморской армии и населении Одессы придавала осажденным новые силы, помогала стойко и мужественно преодолевать трудности. «Самой характерной чертой для всей массы доблестных защитников Одессы, — писал 26 сентября 1941 года в «Правде» генерал-майор И. Е. Петров, — является полное отсутствие уныния и паники. Оборона проходит в очень тяжелых условиях. Трудности неизмеримы. Но среди защитников города нет ни трусов, ни нытиков. Защитники Одессы знают, что за ними неиссякаемая мощь нашей страны, нашего народа. Защитники Одессы будут драться до последней капли крови».

В конце сентября фронт под Одессой стабилизировался. Несмотря на продолжающиеся атаки, артобстрелы, налеты авиации, было заметно, что противник, ощутив силу наших контрударов, особенно григорьевского десанта, вынужден ослабить свою активность. Спеси у фашистских вояк поубавилось. Антонеску 26 сентября попросил командование вермахта помочь ему войсками и авиацией. К этому времени стало совершенно ясно, что 18 румынским дивизиям и отдельным немецким частям сопротивление защитников Одессы не сломить. Это, видимо, поняли и в ставке фюрера, не ожидавшей такого отпора на этом участке фронта. Гитлер отдал приказ срочно готовить к переброске в район Одессы из-под Киева 71-ю и 99-ю немецкие дивизии.[46]

А осажденная Одесса тем временем усиленно готовилась к обороне в зимних условиях. Строились землянки на подступах к городу, подвозилось зимнее обмундирование, заготавливалось продовольствие, топливо.

— Одессу врагу не сдадим! Будем драться до победы! — эти лозунги, как боевой клич, вдохновляли всех, кто грудью встал на защиту города.

Тем временем войска Южного фронта вынуждены были отходить на восток под ударами превосходящих сил противника. Гитлеровские части вышли к Перекопскому перешейку, а затем к Чонгарскому мосту и Арабатской стрелке. Крым оказался отрезанным. Продолжалось также наступление немецко-фашистских войск на Харьков, Донбасс, Ростов. Приморская армия оказалась в глубоком тылу противника. В случае захвата врагом Крыма вывести наши войска из Одессы было бы практически невозможно. Следовательно, эвакуация Одесского гарнизона была неизбежна.

Защитники Одессы уже выполнили поставленную перед ними задачу. Они длительное время сковывали почти всю румынскую армию и значительные силы группы немецких армий «Юг». Это вынуждены были признать и битые гитлеровские генералы. В частности, фон Конради пишет: «Безусловное господство на море русских привело к тому, что Одесса, блокированная 4-й румынской армией, смогла продержаться до середины октября, так как русским удавалось обеспечить ее снабжение с моря... В результате этой двухмесячной задержки и того, что при наступлении не хватало целой армии, цель, поставленная на 1941 год, не могла быть достигнута».

Оборона Одессы занимает достойное место в ряду успешных операций Красной Армии и Военно-Морского Флота, героических подвигов советских воинов, спутавших карты вермахта в самом начале войны и лишивших гитлеровцев надежды на молниеносное завершение похода на Восток.

После тщательного анализа оперативной обстановки, сложившейся на юге страны, Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ Военному совету Черноморского флота эвакуировать Одесский оборонительный район и его войсками усилить оборону Крыма.

В директиве Ставки говорилось:

Значительная роль в осуществлении этой операции отводилась транспортному флоту, особенно сухогрузным судам Черноморско-Азовского пароходства и одесским портовикам. 1 октября командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский сообщил Военному совету Одесского оборонительного района ориентировочный график подхода 15 судов для эвакуации осажденного гарнизона. Напряженная работа предстояла не только сухогрузным судам. В связи с усилением автомобильных перевозок внутри оборонительного района, а также для снабжения уходящих из Одесского порта судов с войсками и боевой техникой потребовалось большое количество горючего. Доставку его из портов Кавказа военное командование возложило на коллектив черноморского нефтеналивного пароходства «Совтанкер». Это задание своевременно выполнили экипажи теплоходов «И. Сталин» и «Серго». Уже на завершающем этапе эвакуации города горючее доставил также танкер «Москва».

С тогдашним старпомом (позднее он стал капитаном) танкера «И. Сталин» Н. И. Плявиным автору этих строк уже после войны довелось в качестве его помощника по политической части плавать на танкере «Станислав». Как-то в районе Бискайского залива мы разговорились о героических делах республиканской Испании, перешли к событиям на Черном море в годы Великой Отечественной войны. Вспоминая тяжелые дни 1941 года, Николай Иванович говорил:

— Смертельная опасность сопровождала каждый рейс в осажденную Одессу. До конца дней не перестану восхищаться нашими людьми. Ведь чем сложнее, опаснее была обстановка, тем увереннее, энергичнее действовал каждый моряк, тем теснее сплачивался экипаж танкера.

Об этом свидетельствуют и многочисленные рейсовые донесения с торговых судов. Лаконично, точно рассказывают они о бесстрашии, самоотверженности моряков транспортного флота, их постоянной готовности к подвигу во имя победы над врагом, свободы и независимости любимой Советской Родины.

...Чтобы выполнить директиву Ставки об эвакуации, защитникам Одессы предстояло решить сложнейшие задачи. Необходимо было сдерживать натиск противника, нанося ему мощные контрудары, и одновременно незаметно вывозить оборудование действующих цехов, заводов и порта, значительную часть населения, партийный и советский актив, личный состав Приморской армии с оружием и боевой техникой.

Был разработан очень смелый план, тщательно продуманы все детали предстоящей операции.

Так, например, с боевых позиций снималась в первую очередь тяжелая артиллерия. Чтобы противник не заметил этого, корабельной и береговой артиллерии предписывалось заблаговременно произвести пристрелку целей вместе с полевой артиллерией, а в дальнейшем вести огонь по войскам противника самостоятельно, заменив эвакуируемую тяжелую артиллерию Приморской армии. Одновременно с тяжелой артиллерией вывозились тылы частей обороны. Главные же силы армии должны были пока оставаться на своих рубежах.

В помощь Военному совету была создана специальная комиссия из представителей военного командования, партийных и советских работников, принявшая участие в подготовке плана эвакуации осажденного гарнизона.

Военный совет поставил ответственные задачи перед коллективом портовиков и экипажами торгового флота — подготовить все необходимое для быстрой погрузки на пароходы военной техники, организовать посадку и размещение на судах раненых солдат и офицеров, вывезти примерно 40 тысяч человек гражданского населения, вывести из строя важнейшие объекты в порту, а затем, в самый последний момент, эвакуировать около 1800 портовиков, обеспечивавших погрузку судов.

К эвакуационным работам был привлечен весь партийно-хозяйственный актив города, все коммунисты. В тот напряженный период большую организаторскую работу среди портовиков и моряков проводили секретарь Одесского обкома КП(б)У по транспорту Е. Ф. Карю- ков, начальник порта П. М. Макаренко, комиссар порта М. М. Гильдин, секретарь парторганизации порта А. М. Разуваев, начальник штаба военно-морской базы капитан первого ранга К. И. Деревянко, военный комендант порта капитан-лейтенант П. П. Романов, начальник военно-транспортной службы Черноморского флота капитан второго ранга Б. В. Бортновский, старший инженер по эксплуатации порта Г. И. Стокфиш.

Коммунисты-портовики возглавляли погрузку судов, организовывали дополнительные бригады грузчиков из рабочих и служащих, личным примером вдохновляли людей на героический труд.

Ветерана торгового флота капитана порта В. И. Коваля знал каждый черноморский моряк. Его уважали за огромный опыт, мужество и находчивость. Днем и ночью Василия Ивановича можно было встретить на причалах, там, где в его знаниях и опыте возникала нужда. Принципиальный руководитель, коммунист, верный товарищ, он умел повести людей за собой.

Личным примером и добрым словом помогали товарищам преодолеть усталость и тревогу А. Т. Грек, Б. В. Загоровский, Г. Е. Крыжановский, А. И. Павлов, X. Р. Покрас, В. И. Проняков и другие коммунисты порта. Часто бывали в бригадах грузчиков и судовых экипажах контр-адмиралы Л. А. Владимирский и Г. В. Жуков, генерал-майор И. Е. Петров, принявший в начале октября командование Приморской армией в связи с болезнью генерал-лейтенанта Г. П. Софронова.

К Одесскому порту в конце сентября и начале октября спешили корабли Черноморского военного и торгового флота. Они были готовы выполнить приказ Ставки — перебросить Приморскую армию в Крым, где уже шли бои с фашистскими захватчиками.

ЖДИ НАС, РОДНАЯ ОДЕССА

Сила сопротивления врагу не ослабевала ни на минуту. Части Приморской армии, боевые корабли Черноморского флота, летчики 69-го истребительного авиационного полка активными действиями способствовали успешному проведению эвакуации.

Командование Одесского оборонительного района 2 октября организовало сильную контратаку.

В результате стремительного удара наших войск противник был сбит со своих передовых позиций и к исходу дня отброшен в район Дальника. Части Приморской армии разгромили 4 вражеских батальона, уничтожили до 1000 фашистских солдат и офицеров, взяли 162 пленных, захватили 44 орудия, 40 пулеметов и много других трофеев. Все попытки противника в последующие дни перейти в наступление и улучшить свое положение на этом участке оказались безуспешными. Войска Одесского оборонительного района отбивали атаки врага, нанося ему большой урон. В грохоте боев гитлеровцы даже не заметили, что многие воинские части и значительное количество боевой техники сняты с передовых позиций и грузятся в порту на транспорты. В первую очередь из Одессы в Крым отправлялись наиболее боеспособные части, получившие хорошую закалку под стенами осажденного города.

Портовикам и судовым экипажам, работавшим с предельным напряжением, стало еще труднее. Гитлеровцы держали под прицельным огнем не только основные причалы порта, но и временные пристани в Аркадии и на Большом Фонтане, которые были ими обнаружены. Транспортные суда и боевые корабли приходилось то и дело перешвартовывать, выводить на внешний рейд. Все это очень усложняло погрузочные операции, забирало многие часы драгоценнейшего времени.

Тем не менее 4 октября портовики в соответствии с планом эвакуации, отправили транспорты «Котовский», «Серго» и крейсер «Красный Кавказ», увозившие в Крым 133-й и 384-й стрелковые полки, роты противовоздушной обороны, отряд аэростатов заграждения и несколько рабочих батальонов. Вместе с войсками на этих судах покинуло город большое количество гражданского населения.

Вслед за первым караваном направились к крымским берегам, где шли тяжелые бои с наступающим противником, «Грузия», «Ураллес», «Судком», «Жан Жорес», «Абхазия», «Белосток». За первую неделю октября моряки переправили в Крым около 18 тысяч солдат и офицеров, 130 тяжелых орудий, 129 автомашин, 53 трактора и почти тысячу лошадей. Одновременно из Одессы было эвакуировано 2600 раненых.

Советскому военному командованию никогда прежде не приходилось осуществлять эвакуацию целой армии из окруженного противником города. А здесь предстояло вывезти несколько десятков тысяч бойцов и командиров вместе с боевой техникой и тылами. И сделать это надо было в глубочайшей тайне от врага. Малейшая неточность в расчетах, малейшая нечеткость в выполнении операции могли привести к самым тяжелым последствиям. Поэтому все детали эвакуации, ее порядок и сроки завершения уточнялись, выверялись по нескольку раз. Наконец, 11 октября 1941 года был издан приказ Военного совета Черноморского флота. Командованию Одесского оборонительного района предлагалось приложить все усилия к тому, чтобы транспорты в порту не задерживались. Отвод войск с занимаемых позиций должен был производиться в несколько очередей. Последним, арьергардным частям необходимо было отойти в ночь с 15 на 16 октября. На командиров соединений и частей возлагалась обязанность вывезти артиллерию, кроме используемой для прикрытия отхода последнего эшелона, все ручное, автоматическое оружие, минометы, танки, батареи PC, авторезину и боезапас, а также не менее 500 автомашин и тракторов.

Для прикрытия отхода войск и сопровождения последнего каравана судов в Одессу прибыли крейсеры «Красный Кавказ» и «Червона Украина», эскадренные миноносцы «Бодрый», «Смышленый», «Шаумян» и «Незаможник», а также четыре базовых тральщика и десять сторожевых катеров.

Начиная с 12 октября вся бомбардировочная авиация Черноморского флота действовала в зоне Одесского оборонительного района. Одновременно по распоряжению Наркомата Морского Флота СССР из портов Крыма и Кавказа взяли курс, на Одессу 17 крупнотоннажных судов Черноморско-Азовского пароходства, получив предписание прибыть в Одессу не позднее 15 октября.

Руководители и партийная организация Одесского порта вместе с представителями обкома партии и политотдела пароходства провели в те дни большую организаторскую работу. Каждый получил конкретное задание на период эвакуации. Почти 1800 механизаторов и грузчиков были распределены по боевым и транспортным судам. Они помогали морякам крепить на палубах боевую технику, оборудовать трюмы и кубрики, чтобы разместить в них как можно больше людей.

В соответствии с боевым приказом командующего Приморской армией части 25-й, 95-й, 421-й стрелковых и 2-й кавалерийской дивизий под прикрытием арьергардных батальонов, усиленных батареями полевой артиллерии и орудиями противотанковой обороны, вечером 15 октября начали отходить с основного оборонительного рубежа в пункты посадки на транспорты. В 23.00 они находились уже в районе порта, а в 3.00 16 октября закончили посадку на транспортные суда и боевые корабли. Затем ускоренным темпом погрузились и арьергарды. Всю ночь раздавались мощные взрывы — это уничтожались наши батареи прикрытия и некоторые другие объекты. Эвакуация Одесского оборонительного района так и осталась незамеченной противником.

Вместе с боевыми кораблями в ночь на 16 октября 1941 года из Одесского порта ушли транспортные суда «Восток», «Жан Жорес», «Василий Чапаев», «Калинин», «Армения», «Абхазия», «Москва», «Грузия», «Ураллес», морские буксиры «Гарпун», СП-13, СП-15, гидрографические суда «Зенит» и «Черноморец», а также углеперегружатель УП-2.

Чтобы подобрать солдат и офицеров, работников морского флота, по разным причинам отставших от транспортов, в порту задержался только пароход «Большевик». Он принял на борт 83 человека и утром снялся с якоря.

Вслед за ним взяли курс на Севастополь буксирные катера «Симеиз», «Этор» и «Силин» с командами подрывников-саперов. После этого тральщик ТЩ-15 поставил мины на внешнем рейде. Последним, в 9.00, покинул порт сторожевой катер охраны водного района Одесской военно-морской базы...

Только к полудню 16 октября противник понял, что Одесса оставлена советскими войсками. Но лишь к вечеру его авангардные подразделения отважились войти в город.

Переход кораблей и транспортов в Севастополь совершился успешно. Правда, во второй половине дня немецкая авиация предприняла ряд попыток атаковать наши корабли. Но успеха не имела. Гитлеровцам удалось нанести повреждение только шедшему замыкающим «Большевику». Советские истребители, охранявшие караван, провели в тот памятный день 23 воздушных боя. Они сбили 17 вражеских самолетов. Трех фашистских пиратов уничтожила зенитная артиллерия. Наши потери — шесть самолетов. Потерь в личном составе эвакуированных войск на переходе морем нс было.

Морским путем из Одессы в Крым были вывезены все войска, армейские тылы, штабные подразделения. Одесский гарнизон, насчитывавший около 80 тысяч человек, в течение нескольких часов был полностью принят на корабли и переброшен в район Севастополя.

Героическая эпопея обороны Одессы завершилась.

Советский народ никогда не забудет подвиг защитников города, славных трудовых коллективов портовиков, судоремонтников, моряков торгового флота.

В фондах Одесского историко-краеведческого музея хранится интересный документ — письмо бывшего командующего Черноморским флотом адмирала Ф. С. Октябрьского, направленное 27 мая 1947 года исторической комиссии Одесского порта. В частности, он говорит:

Экипажи торговых судов Черноморско-Азовского пароходства в течение 73 дней героической обороны Одессы совершили в двух направлениях 378 рейсов. В перевозках грузов личного состава воинских частей, гражданского населения участвовал 71 пароход и теплоход общим водоизмещением 345 тысяч тонн. Моряки торгового флота доставили в Одессу 63 759 солдат и офицеров, 19181 тонну различных грузов и 1314 лошадей. Одновременно они вывезли в Крым и на Кавказ свыше 120 тысяч воинов, 51 063 тонны грузов и около 4 тысяч лошадей Приморской армии.

Флот пароходства эвакуировал из Одессы 300 760 человек гражданского населения, 24 768 тонн оборудования промышленных предприятий, а также 262 472 тонны разных грузов, в том числе 14 600 тонн металла и 31 956 тонн зерна.

Ничего не оставлять врагу — этот приказ Родины был выполнен. Даже одно из трофейных орудий — 105-миллиметровую пушку завода Бофор, моряки переправили в Севастополь и передали музею[49].

Исполнив свой долг и покидая город по приказу командования, его защитники клялись:

— Мы вернемся! Жди нас, Одесса. Мы отомстим фашистам за каждую твою рану, за каждую твою слезу!

Высоко оценив героический подвиг защитников го- пода, Советское правительство учредило медаль «За оборону Одессы», а самой Одессе было присвоено звание города-героя.