Огненные рейсы

ЗАРЕВО НАД СЕВАСТОПОЛЕМ

В ставке вермахта били тревогу. Поздним осенним вечером 16 октября 1941 года Гитлер по прямому проводу вел разговор со специальным поездом, стоявшим в Выгоде. Здесь, на небольшой железнодорожной станции, затерявшейся в причерноморской степи, обосновался штаб румынской армии, наступавшей на Одессу.

Получив шифровку от немецкой военной миссии в Румынии о том, что советские войска, защищавшие Одессу, беспрепятственно погрузились на морские транспорты и взяли курс на Севастополь, Гитлер, как это часто бывало, пришел в ярость. Он не стеснялся в выражениях. В адрес Антонеску из «Вольфшанце», этого осиного гнезда фюрера в Восточной Пруссии, посыпалась самая отборная брань, почерпнутая, очевидно, еще в мюнхенских пивных.

Корабли Черноморского флота и транспортные суда с войсками и боевой техникой, отбивая яростные атаки фашистской авиации, уверенно шли по намеченному курсу — к берегам Крыма. Выполнив свой долг под Одессой, они спешили на помощь нашим войскам, дравшимся в степях Таврии.

К этому времени враг был под Ленинградом, занял Прибалтику и Белоруссию, рвался к Москве. Шли бои и на подступах к Крыму — на Перекопе, а затем южнее, на Ишуньских позициях...

С рассветом 17 октября основная часть боевых кораблей и транспортных судов с войсками эвакуированной из Одессы Приморской армии вошла в Южную бухту Севастополя.

Накануне Военный совет Черноморского флота детально рассмотрел намеченные штабом меры по приему и размещению приморцев.

О воинах нужно проявить самую теплую, какую только можно в настоящих условиях, заботу, — подчеркнул в своем выступлении командующий флотом адмирал Октябрьский.

Немецкое командование решило предпринять все, чтобы закончить операцию на полуострове и захватить главную базу Черноморского флота — Севастополь еще до подхода сил Приморской армии. Из донесений разведки штабам противника было известно, что Крым запрещает всего одна сильно ослабленная непрерывными боями 51-я отдельная армия, поэтому они были уверены в успехе. Однако гитлеровцы просчитались и тут. 18 октября 1941 года их ставка отдала приказ о массированном' наступлении на Крым. На узком участке фронта были сосредоточены 13 дивизий противника с сотнями танков и самолетов. Но в тот же день части Приморской армии начали погрузку в железнодорожные эшелоны, которые направлялись к Перекопскому перешейку, где завязались тяжелые, кровопролитные бои.

Командарм Приморской армии генерал-майор И. Е. Петров, получив боевой приказ, штаба Южного фронта, собрал командиров частей и поставил перед ними задачу:

Немедленно, не теряя ни одного часа, прямо со станций разгрузки, ускоренным маршем выйти на боевые рубежи. Противника нужно задержать на Перекопе любой ценой и возможно дольше. Как это сделать? Не мне вас учить. Вы это хорошо знаете — Одесса научила. А опыт, говорят, — во многом залог успеха.

По карте каждой части были определены оборонительные позиции.

Гитлеровцы настойчиво добивались развития успеха на нашем левом фланге — вдоль Каркинитского залива. Поэтому частям Приморской армии, прибывшим из Одессы, времени на отдых, вопреки пожеланиям командования, не оставалось ни минуты. Прямо с морских причалов они уходили на передовую.

Одной из первых вступила в бой на крымской земле 2-я кавалерийская дивизия Приморской армии. Вечером 22 октября на рубеже деревня Воронцовка — устье реки Самарчик она пришла на помощь 42-й кавалерийской и 172-й стрелковой дивизии, в полосе которых враг пытался прорвать фронт и выйти на оперативный простор.

А через день уже вся Приморская армия участвовала в боях на Крымском полуострове. Только после упорных многодневных усилий и ценой неисчислимых людских потерь немецко-фашистским войскам удалось прорвать наши оборонительные позиции.

План вермахта состоял в том, чтобы взять Керчь, форсировать узкий пролив и прорваться на Кавказ — к кубанскому хлебу и нефти. Севастополь предполагалось захватить с ходу, для чего немецко-фашистское командование выделило четыре пехотные дивизии, 118-й моторизованный отряд и 5-ю моторизованную румынскую бригаду с частями усиления. В распоряжении гитлеровских генералов было 13 артиллерийских дивизионов, 500 бомбардировщиков и 200 истребителей.

Что мог противопоставить этим силам Севастополь?

В составе гарнизона, кроме стрелкового полка, других сухопутных войск не было. Оборонительные рубежи занимали лишь отдельные подразделения морской пехоты да несколько наспех сформированных батальонов из курсантов училища береговой обороны.[91]

В этой очень тяжелой обстановке, осложненной еще и непрерывными бомбовыми ударами противника, был создан городской комитет обороны из представителей партийных, советских и военных органов. Все, кто мог носить оружие, сплотились вокруг него для отпора врагу. Было проведено собрание партийного актива города. Выступивший на нем Ф. С. Октябрьский проинформировал собравшихся об обстановке на фронте, положении, сложившемся в Крыму.

— Враг на подступах к Севастополю,— заявил командующий флотом,— Приморская армия и части морской пехоты, державшие оборону на севере Крыма, с тяжелыми боями отходят. Рассчитывать на приход больших сил мы не можем, как не можем надеяться и на быстрое получение подкреплений с кавказского побережья. Необходимо мобилизовать все силы флота и города и дать врагу достойный севастопольцев отпор.[92]

В городе началась усиленная подготовка к обороне. Трудящиеся заводов и фабрик взяли в руки оружие. 29 октября начальник гарнизона, один из героев обороны Одессы, контр-адмирал Г. В. Жуков ввел в Севастополе и его окрестностях осадное положение.[93]

На следующий день на всех предприятиях, в учреждениях, воинских частях, на боевых кораблях и транспортных судах прошли собрания, на которых партийные и комсомольские руководители города, политработники армии и флота познакомили севастопольцев с обращением городского комитета обороны.

«Товарищи черноморцы! — говорилось в обращении. — В этот грозный час еще больше сплотим свои ряды для разгрома врага на подступах к Севастополю.

Не допустим врага к родному городу!..

Трудящиеся Севастополя! Если потребуется, с новой силой повторим героические подвиги героев обороны города в 1854—1855 годах. Все, как один, в ряды защитников родного Крыма, своего любимого города!»

Из военных моряков были спешно сформированы 23 батальона. Более 15 тысяч тружеников города вступили в отряды народного ополчения. При поддержке корабельной артиллерии и береговых батарей они 30 октября встретили врага на подступах к Севастополю. Началась его героическая оборона, оставившая одну из самых ярких страниц в истории Великой Отечественной войны. Пожалуй, никто в то время не мог предположить, что продлится эта оборона 250 дней, сыграв важную роль в срыве фашистского плана «молниеносной войны».

Защитники Севастополя вели упорные, не стихавшие ни днем ни ночью бои. Противник нес большие потери в живой силе и технике. Но ряды защитников тоже редели. Осажденный город испытывал постоянную нужду в свежих пополнениях, оружии, боеприпасах, инженерном оборудовании, которые доставить можно было только морем или по воздуху.

Для судов Черноморско-Азовского пароходства, на которые легла вся тяжесть перевозок, как и для кораблей Черноморской эскадры, был оставлен на подходах к городу с моря лишь узкий фарватер среди обширных минных нолей. Этот «Севастопольский лабиринт» пароходы и теплоходы преодолевали в одном и другом направлениях только с военным лоцманом. Многое зависело и от умелых действий членов экипажа.

Фронт вплотную подошел к Севастополю. Противник пытался сжать полукольцо, образовавшееся вокруг города. Безумолку гремела артиллерийская канонада, по нескольку раз в день обрушивались на осажденных бомбовые удары. В городе горели промышленные и военные объекты, жилые дома, но черноморская твердыня не сдавалась.

Ставка фюрера нервничала — в район Севастополя ежедневно приходили шифровки, одна грознее другой. Немецко-фашистское командование не считалось с потерями, бросало свои дивизии на город, однако его отважные защитники стойко отбивали все атаки.

Советское командование морем направляло отчаянно сражавшемуся гарнизону пополнения. Имея на борту необходимые для боев грузы и маршевые роты, в Севастопольский порт одно за другим пришли транспортные суда «Армения», «Чехов», «Абхазия», «Белосток», «Украина» и «Львов». Они уже несли вымпелы Черноморского флота — были военизированы. За ними сквозь артиллерийский огонь и атаки вражеской авиации прорвались в Северную бухту сухогрузы «Курск» и «Березина» с боеприпасами и оружием.

Нефтеналивные суда «И. Сталин», «Советская нефть», «Вайян-Кутюрье» и «М. Громов», наряду с горючим, доставляли севастопольцам танки, автомашины, продовольствие и даже маршевые пополнения.

В предпоследний день октября экипаж теплохода «И. Сталин» готовился в обратный рейс. В воздухе неумолчно ревели самолеты — шли жаркие воздушные схватки, в городе рвались бомбы и снаряды. Танкер принял на борт 2500 краснофлотцев-курсантов и более 100 тонн боевых торпед — в условиях войны приходилось идти и на такой риск. Наконец, погрузка закончена, и с наступлением сумерек «И. Сталин» медленно двинулся к бонному заграждению. На траверзе Константиновского равелина он взял на буксир недостроенный эсминец и по узкому фарватеру вышел в открытое море.

Едва занялся рассвет, как на танкер в районе Феодосии напали три вражеских самолета-торпедоносца. К счастью, прошли уже времена, когда на гитлеровцев работал фактор внезапности. Комендоры под началом штурмана К. Л. Лукьянова и моториста Д. Р. Олейникова были начеку. Они метким огнем принудили торпедоносцев сойти с боевого курса. Сброшенные торпеды упали вдали от танкера.[94]

Но трудности перехода на этом не закончились. Вражеская авиация атаковала беспрерывно, и танкер, отбиваясь, убавляя или повышая скорость, уходил от бомб, и круто менял курс, уклоняясь от торпедных ударов. Во время резких маневров несколько раз обрывался буксир. Бросить недостроенный, не имеющий собственного хода эсминец? Этого моряки не могли сделать. Рискуя жизнью, они снова и снова подавали буксир. Вот он лопнул опять, к тому же в очень опасном месте: штормовая волна понесла корабль прямо на минное поле. И снова победила находчивость и железная воля советских людей. Старший штурман Демьян Ковшов быстро сориентировался и дал команду:

— Шлюпку на воду! Добровольцы за мной!

Под непрерывным обстрелом с воздуха коммунист с горсткой смельчаков подошел к эсминцу и закрепил конец буксира.

— Ну, братцы, жить вам теперь по сто лет, — говорили товарищи, подымая шлюпку на борт теплохода.

И не раз еще в этом рейсе перед экипажем танкера возникали сложные задачи. Отбив десятки вражеских атак, судно в намеченный срок пришло в Новороссийск.

Командующий 11-й немецкой армией, наступавшей на Севастополь, генерал-полковник фон Манштейн обратился с просьбой к фюреру усилить авиационные удары по советским морским коммуникациям и портам Кавказа с целью обескровить Севастополь. Берлин, как не было туго вермахту на других участках восточного фронта, дал приказ срочно перебросить на южное направление еще 520 бомбардировщиков и 180 истребителей.[95]

Манштейн, надеясь на скорое падение главной базы Черноморского флота, 5 ноября подписал обращение к своим солдатам: «Под Севастополем идут последние бои. Город осажден и не сегодня-завтра капитулирует».[96]

Но севастопольцы стояли насмерть.

Когда 7 ноября 1941 года советские войска с парада на Красной площади в Москве отправлялись прямо на передовые позиции, штаб Черноморского флота получил приказ Ставки Верховного Главнокомандования о создании Севастопольского оборонительного района. Командующим района назначался вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Его заместителями: по сухопутной обороне — И. Е. Петров, по береговой обороне — генерал-майор П. А. Моргунов, по военно-воздушным силам — генерал майор Н. А. Остряков. Членом Военного Совета был назначен дивизионный комиссар Н. М. Кулаков, начальником Севастопольского гарнизона — контр-адмирал Г. В. Жуков.

В приказе говорилось, что главной задачей Черноморского флота является «активная оборона Севастополя и Керченского полуострова» и подчеркивалось: «Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами».[97]

Штаб оборонительного района организовывал отпор врагу. Моряки Черноморско-Азовского пароходства мужественно выполняли свой долг, помогая осажденным. Экипажи судов «Фабрициус», «Анатолий Серов», «Макаров», «Курск», «Василий Чапаев», «Березина», подстерегаемые гитлеровскими подводными лодками, преследуемые самолетами-торпедоносцами врага, прорывались сквозь лабиринт минных полей, доставляя защитникам города пополнения, оружие, боеприпасы.

Не дождавшись капитуляции осажденного гарнизона, Манштейн 11 ноября дал приказ о штурме Севастополя. На подступах к городу с новым ожесточением закипели бои, не утихавшие ни днем ни ночью десять суток. Потерпев неудачу, гитлеровцы начали готовиться к новому штурму, стягивая к осажденному городу свежие силы. Сюда спешно были переброшены 170-я, 73-я и 24-я пехотные немецкие дивизии, две румынские горно-стрелковые бригады; на специальных железнодорожных платформах из Германии прибыло несколько батарей сверхтяжелых орудий, рассчитанных на разрушение мощных крепостных стен, которых, кстати сказать, в Севастополе не было; по крымским степям к нему двигались колонны тяжелых танков.

Противник намечал захватить город к вечеру четвертых суток нового штурма — 21 декабря. Срок этот установил Гитлер не случайно. Он надеялся многое компенсировать взятием Севастополя. Здесь были расчеты не только военного, но и политического характера. 22 декабря исполнялось полгода с начала вероломного нападения немецко-фашистских войск на СССР, а широко разрекламированной «молниеносной» войне не видно было конца. Гитлеровцы, потерпев неудачу под Москвой и Ростовом, утратили инициативу на решающих участках фронта. Нужно было поднять заметно падающий дух войск, ликвидировать уныние, царившее в Германии.

Зима в Крыму, конечно, не чета зиме в Подмосковье. Но и здесь в декабре холодно. Ледяной ветер с гор пронизывает, как говорится, до костей. Перед наступлением у немецких солдат отобрали шинели. Пленные 47-го полка 22-й пехотной дивизии рассказывали, что офицеры им заявили:

— Шинели получите в Севастополе.[98]

Город, отрезанный от Большой земли, мужественно отбивал яростные вражеские атаки. Только морские пути связывали его с базами питания. Фашисты прилагали неимоверные усилия их преградить. Морякам приходилось буквально прорываться через завесы вражеского огня. Героически выполняя свой долг, боевые корабли и суда Черноморско-Азовского транспортного флота подвозили осажденным маршевые пополнения, боеприпасы, продовольствие, забирали раненых, эвакуировали население, государственные ценности.

Особенно опасны севастопольские рейсы были для торговых судов, которым не всегда удавалось выделить корабли боевого охранения.

«1 декабря 1941 года пришли в Севастополь; ошвартовались в Сухарной балке, — рассказывает об одном рейсе в своем донесении политотделу пароходства первый помощник капитана теплохода «Жан Жорес» В. Т. Маклаков. — При входе в Южную бухту появился вражеский самолет-разведчик, и вскоре по корме легло 4 снаряда дальнобойной артиллерии, осаждавшей город...

Вместо запланированных 3200 тонн взяли более 4 тысяч тонн грузов и 450 пассажиров.

Все члены экипажа, наряду с выполнением своих прямых обязанностей, принимали участие в погрузке...

В Поти пришли 7 декабря — на 3 часа раньше установленного срока».[99]

Моряки торгового флота часто выполняли оперативные задания военного командования. Переброска по приказу Ставки 338-й стрелковой дивизии с Закавказья в Севастополь — для усиления сражающегося гарнизона тоже была поручена морякам Черноморско-Азовского бассейнового управления. Погрузка была назначена в Поти на б декабря.[100] Первым принял на борт 1700 солдат и офицеров теплоход «Анатолий Серов». За ним — «Зырянин», «Ногин», «Димитров», «Абхазия», «Курск». Потом на Севастополь взял курс теплоход «Львов» с продовольствием для осажденного гарнизона.

Неутомимо работали на трассе жизни экипажи танкерного флота. В начале декабря несколько рейсов к причалам Севастополя совершили моряки «Москвы» и «Апшерона». Последний, следуя с грузом горючего, наскочил в условиях плохой видимости на вражескую мину и 11 декабря затонул на подходе к севастопольскому фарватеру.[101]

Маршевые пополнения и боевая техника, доставленные в Севастополь судами торгового флота и боевыми кораблями, значительно укрепили силы его защитников.

17 декабря Манштейн предпринял новое наступление. Враг бросил в бой огромные силы — более семи дивизий, около 150 танков, почти 300 самолетов, большое количество артиллерии. Город обстреливала и 800-миллиметровая «Дора», которую вместе с полуторатысячной прислугой доставили в район Севастополя на шестидесяти железнодорожных составах.[102]

Ожесточенные бои нередко переходили в рукопашные схватки. Враг вынужден был вводить в бой свежие силы — под Севастополь срочно перебрасывалась 170-я немецкая дивизия.

Учитывая это, Ставка Верховного Главнокомандования 20 декабря переподчинила Севастопольский оборонительный район Закавказскому фронту, дав приказ командующему фронтом генерал-лейтенанту Д. Т. Козлову немедленно направить в Севастополь одну дивизию, перебросить 3 тысячи человек маршевого пополнения,, усилить гарнизон авиационной поддержкой и наладить регулярное снабжение его боеприпасами.[103]

Штаб Закавказского фронта выделил в помощь севастопольцам из состава 44-й армии 345-ю дивизию и 79-ю стрелковую бригаду. Боевые корабли «Красный Кавказ», «Красный Крым», «Бодрый» и «Незаможник» доставили из Новороссийска в Севастополь 4000 человек и вооружение стрелковой бригады.

Моряки торгового флота получили задание переправить из Поти на Крымский полуостров личный состав и вооружение 345-й дивизии, а также 81-й танковый батальон из Новороссийска.[104]

Управление и политотдел пароходства спешно отбирали наибол-ес быстроходные суда и организовывали их переоборудование с учетом предстоящих перевозок. Доукомплектовывались и инструктировались экипажи. По инициативе коммунистов и комсомольцев из моряков были созданы бригады грузчиков и ремонтников. Вместе с портовиками они подготовили суда к рейсу менее чем за сутки. На рассвете 21 декабря от Потийского порта ушли в суровое зимнее море и взяли курс на Севастополь крупнотоннажные суда «Калинин», «Димитров», «Анатолий Серов». Они везли в Крым 5250 солдат и офицеров 345-й дивизии и 21 артиллерийское орудие. Вслед за ними вышли пароходы «Курск», «Фабрициус» и «Красногвардеец», имея на борту 4820 человек пополнения для Севастопольского гарнизона, 16 орудий и 12 минометов.[105] Экипаж теплохода «Жан Жорес» доставил из Новороссийска в Севастополь 81-й отдельный танковый батальон.[106]

В конце декабря по поручению Ставки Верховного Главнокомандования маршал Б. М. Шапошников сообщил защитникам города, что в их распоряжение направляется 3-й дивизион 8-го гвардейского минометного полка.[107] Перебросить его поручили морякам торгового флота.

Только в декабре из портов Кавказа в Севастополь было доставлено около 30 тысяч войск и большое количество оружия, значительную часть которых перебросили в Крым экипажи судов Черноморско-Азовского бассейнового управления.

Благодаря помощи Большой земли советские воины и трудящиеся города создали на подступах к Севастополю непреодолимый заслон. Из-за больших потерь гитлеровцы вынуждены были сократить фронт наступления на город с 30 до б километров. В общей сложности за две недели противник потерял в боях около 40 тысяч человек убитыми и ранеными, много танков, артиллерии, десятки самолетов.[108] Оккупанты вынуждены были бросать в бой даже личный состав своих тыловых частей.[109]

Войска Манштейна, пользовавшегося славой непобедимого генерала, не смогли сломить сопротивление героев Севастополя.

В ТЫЛ АРМИИ МАНШТЕЙНА

В дни, когда шли ожесточенные бои под Ростовом и Севастополем, а под Москвой развивалось контрнаступление наших войск, в Ставке Верховного Главнокомандования планировали новую операцию, в которой должен был сыграть немалую роль Черноморский флот. Речь шла о высадке морского десанта на Керченский полуостров, что давало возможность ликвидировать угрозу вторжения противника через Керченский пролив на Кавказ и, самое главное, оказать существенную помощь осажденному Севастополю.

Из донесений разведки стало известно, что для восполнения больших потерь, понесенных под Севастополем, Манштейн снял часть своих войск с Керченского полуострова и бросил их на осаду города, что существенно увеличивало шансы на успех. К тому же противник не успел закончить инженерно-строительные работы по укреплению побережья. Правда, на полуострове оставались еще немалые вражеские силы — 46-я немецкая пехотная дивизия, 8-я румынская кавалерийская бригада (общая численность — до 25 тысяч человек), 50 полевых орудий вдоль побережья, несколько вооруженных катеров, несших регулярную патрульную службу с моря.

Вице-адмирал Октябрьский был вызван в Новороссийск, где совместно со штабом Закавказского фронта должен был завершить работу по организации десанта.[110]

На заседании Военного совета командующий Закавказским фронтом Козлов предоставил слово начальнику пароходства, который доложил:

— Работа по переоборудованию пароходов и теплоходов идет полным ходом.

— Какое настроение у людей? — спросил командующий фронтом.

— Все экипажи готовы к выполнению любого, самого сложного, задания.

— На моряков торгового флота, — сказал генерал Козлов, — возлагаются особые надежды. Военный совет уверен, что вы оправдаете доверие Родины.

Руководство подготовкой десантной операции было поручено начальнику штаба Черноморского флота контр- адмирал}' И. Д. Елисееву и члену Военного совета флота дивизионному комиссару И. И. Азарову. По их предложению было решено временно сократить перевозки между портами Кавказа и Севастополя. На этой линии оставались только военизированные транспорты «Абхазия», «Львов», «Белосток», «Чехов» и «Красная Кубань», а конвоирование транспортных судов к севастопольским бухтам возлагалось на четыре базовых тральщика и эсминец «Свободный».[111] Весь остальной боевой и торговый флот Черного и Азовского морей усиленно готовился к предстоящей операции.

Основным районом высадки десанта командование выбрало Феодосийский порт, который мог принимать крупные суда. Главные силы десанта предполагалось вывести кратчайшим путем в тыл Керченской группировки противника и, отрезав ее от главных сил 11-й немецкой армии, полностью уничтожить.

Вспомогательные удары должны были нанести Азовская военная флотилия и Керченская военно-морская база, эвакуированная на Тамань.

Вместе с военными моряками высадку десанта войск призваны были обеспечить экипажи судов торгового флота, базировавшегося в портах Азовского моря, в частности в Темрюке. Пароходы «Красный флот», «Ейск», «Пенай», мелкие торговые суда «Фанагория», «Николаев», «Гордипия», «Танаис», «Дофиновка», «Урицкий» и «Должанка», баржи «Таганрог», «Хопер», «Минная» и земснаряд «Ворошилов» приняли более 3 тысяч десантников, 21 орудие, б танков, большое количество автомашин, боеприпасов, продовольствия.

Для высадки десанта военное командование привлекло все самоходные рыболовецкие суда, плавсредства Азовтехфлота и Азово-Кубанского пароходства. Только ближайшие рыбоколхозы в срочном порядке направили в Темрюк 55 сейнеров, 150 байд и лодок.[112] По решению городского комитета обороны, трудящиеся Темрюка в небольших доках организовали ремонт судов, доставили на пароходы топливо, теплую одежду, продовольствие, газеты, журналы.[113]

Черноморский военный и торговый флот остро нуждался в топливе, особенно в твердом. С оккупацией Донбасса доставка угля и металла в порты Кавказа резко сократилась, что очень сдерживало ремонт и действия боевых кораблей и транспортных судов. В ходе подготовки к десантной операции трудящиеся Грузии из имеющихся запасов выделили 4500 тонн угля торговому и техническому и 4000 тонн военному флоту,[114] передали морякам несколько тонн листовой стали.

Благодаря этому все четырнадцать транспортных судов, поступивших в распоряжение Закавказского фронта, были в срок отремонтированы и подготовлены для предстоящей операции. В первый отряд вошли «Зырянин», «Жан Жорес», «Ногин», «Анатолий Серов», «Шахтер», «Ташкент», «Красный Профинтерн» и «Азов», собранные в Новороссийске. Во второй отряд, формировавшийся в Туапсе, — суда «Калинин», «Димитров», «Курск», «Красногвардеец» и «Фабрициус». Теплоход «Кубань» был включен в отряд огневой поддержки, состоявший из боевых кораблей.

Подготовкой транспорта руководили заместитель наркома морского флота Е. Самборский, начальник управления военно-транспортной службы Б. Бортновский, начальник пароходства Г. Мезенцев и начальник политотдела пароходства А. Степанов. По их инициативе были созданы специальные ремонтные бригады из самых квалифицированных специалистов во главе с инженерами А. Мирющенко, Н. Заболотным и П. Лиманчуком. В помощь береговым службам и экипажам политотдел направил большую группу партийно-хозяйственного актива.

Люди трудились по-фронтовому. В мирные дни, например, на переоборудование третьего котла под жидкое топливо на пароходе «Димитров» понадобилось бы не менее недели, да и то в условиях заводского ремонта, а сейчас все было сделано за сутки. За сутки был починен и форштевень на пароходе «Курск», хотя в обычных условиях на эту работу уходило не менее пяти-шести дней.

Одновременно шли погрузка и переоборудование судов. На них были установлены коновязи и фальшпалубы, моряки и портовики изготовили необходимый для выгрузки десанта инвентарь: 126 бокс-ящиков, около 200 сходней, более 200 строп, 80 грузовых сеток, большое количество других приспособлений.

Приняв технику, боеприпасы, оружие и продовольствие, боевые корабли перед самым выходом в море взяли личный состав десантных частей. На крейсеры «Красный Кавказ», «Красный Крым», эсминцы «Железняков», «Шаумян» и «Незаможник» погрузились подразделения 251-го и 633-го стрелковых полков 9-й горнострелковой дивизии.

Уходившее с ними торговое судно «Кубань» везло 627 десантников, 9 пушек, 15 автомашин, 62 тонны боеприпасов и около 200 тонн других военных грузов. Транспортные суда в Новороссийске и Туапсе взяли около 18 тысяч солдат и офицеров, 34 танка, 96 орудий и минометов, около полутора тысяч лошадей, 634 тонны боеприпасов, почти 300 автомашин, большое количество продовольствия, фуража, инженерного имущества.

Теперь стояла задача подойти к Феодосийскому порту возможно ближе и незаметнее, высадить десант, избежав лишних потерь.

По предложению Ф. С. Октябрьского подводным лодкам М-51 (командир капитан-лейтенант В. М. Прокофьев) и Щ-201 (командир капитан 3-го ранга А. И. Стрижак) поручалось разведать обстановку и погоду в районе высадки десанта и провести его навигационное обеспечение. На занятое противником побережье подводники высадили офицеров гидрографического отдела Черноморского флота Д. Г. Выжулла и В. Е. Моспана, которые зажгли сигнальный огонь на мысе Эльчан-Кая. Ориентируясь на него, корабли Черноморской эскадры ночью подошли к крымскому берегу, а ранним утром 29 декабря 1941 года открыли огонь. Немедленно отозвались батареи противника, установленные в районе мыса Ильи, горы Лысой, станции Сарыголь и на безымянной высоте. Увлеченные артиллерийской дуэлью, враги не заметили, как несколько советских сторожевых катеров со штурмовыми отрядами и специальными группами для приема швартовых с крейсера «Красный Кавказ» устремились к акватории порта.

Первым вошел в гавань и высадил штурмовую группу катер М-0131. Она захватила волнолом и Феодосийский маяк. Несмотря на ожесточенный огонь с берега, высадился и первый штурмовой отряд, который быстро овладел защитным молом.

Лишь когда в гавань вошло еще шесть катеров и началась массовая высадка десанта, огонь вражеской береговой артиллерии был перенесен на вход в порт и волнолом. Но было уже поздно. Транспорты, прорываясь один за другим сквозь завесу артиллерийского, минометного и пулеметного огня, заходили в порт и высаживали войска. Завязался ожесточенный бой. Десантные части теснили врага, выбивали его из портовых объектов.

Героически действовали и моряки торгового флота.

Выполняя главную задачу — своевременно доставлять десантникам все необходимое, они в трудные минуты шли в бой, помогая ликвидировать огневые точки врага в районе порта.

Экипаж теплохода «Кубань» во главе с капитаном Г. Вислобоковым и его помощником по политической части В. Ярошенко в условиях шторма, достигавшего семи баллов, ловко обходил минные поля и буквально прорвался в порт сквозь завесу сильного артиллерийского огня. Один из вражеских снарядов угодил в спардек, пробил палубу, разрушил несколько кают. Несколько моряков было убито и ранено, но кубанцы не сошли с курса.

Смелость и отвагу проявил помполит. Когда «Кубань» подошла к берегу, В. Ярошенко первым спустился на пирс и под градом пуль принял и закрепил швартовы, помог матросам установить сходни, и десантники неудержимой лавиной ринулись в бой.

Разгрузку моряки закончили за три часа вместо семи. Капитан дал команду принимать раненых, и вскоре «Кубань» под огнем противника отвалила от причала. В это время в небе появилось около тридцати вражеских бомбардировщиков, обрушив на порт тонны смертоносного груза.

Капитан Вислобоков умело вел теплоход к выходным воротам, буквально вырывая судно из-под бомбовых ударов. Он то замирал на месте, то снова устремлялся вперед, то сходил с курса, то снова ложился на курс. Не один раз там, где только что была «Кубань», вздымались фонтаны воды, песка и камня, поднятые со дна бухты разорвавшейся бомбой. А за молом на теплоход перенесли огонь вражеские береговые батареи. Один снаряд разорвался над палубой, ударившись о грузовую стрелу первого трюма, осколком смертельно ранило капитана Г. Вислобокова...

Командование судном принял помполит Ярошенко. «Кубань» стала быстро уходить курсом на Новороссийск.

Поздним вечером к Феодосии подошли транспортные суда первого отряда. Места для маневрирования в тесной гавани было крайне мало, мешала штормовая погода. Пароход «Ташкент» резким порывом ветра прижало к защитному молу. Капитан П. Безайс принял наиболее правильное решение — высадил десантные войска прямо на стенку мола. Вскоре к причалам порта стали подходить суда второго отряда.

Противник стремился уничтожить наши транспорты, чтобы лишить десантные войска возможности получить пополнения и боеприпасы. Соединения фашистских бомбардировщиков шли на порт. Здесь не была еще организована противовоздушная оборона. В бой с воздушными пиратами вступила зенитная артиллерия боевых кораблей и батареи, установленные на торговых судах, но силы были неравные. Не могли на продолжительное время появляться в районе Феодосии и наши истребители: еще не было посадочных площадок.

В течение двух недель авиация противника потопила семь советских торговых судов. Многие моряки погибли, получили ранения. Чудеса героизма проявляли экипажи «Ташкента», «Красногвардейца», «Калинина», «Димитрова».

...Вражеская бомба попала во второй трюм парохода «Димитров». Вспыхнул пожар. Штормовой ветер раздувал огонь. Коммунисты Фомин, Полуянов и Фелюшкин первыми бросились на борьбу с пожаром. Их примеру последовали комсомольцы Слоев, Нестеров, Степанов. Комендоры во главе с коммунистом Бондаренко били по самолетам и заставили их сойти с боевого курса, матросы комсомолки Ася Нога и Тамара Кириченко подносили боеприпасы, перевязывали раненых. Разгрузка в эти критические минуты не прекращалась.

В одном из рейсов отличился матрос комсомолец Нестеров. Пароход разгружался в Камыш-Буруне. На пирсе росли штабеля ящиков со снарядами, ленточкой выстраивались автомашины, тягачи, танки. Оставалось уже совсем немного груза, как вдруг старый строп не выдержал, и на дно бухты ушла санитарная машина.

Борис Нестеров, обслуживавший грузовую стрелу, обратился к капитану:

— Прошу «добро» достать машину.

— Попробуй. Санитарка здесь очень нужна.

Борис прыгнул в воду. Ледяной холод мгновенно сковал тело. Но моряк нырял, пока не удалось застропить машину. За подвиги на фронте матрос Б. А. Нестеров был награжден орденом Красного Знамени.[115]

С огромными трудностями высаживал десант на Керченский полуостров экипаж парохода «Курск». Его капитан В. Я. Труш вел в те дни дневник.

Прославил себя в Керченско-Феодосийской десантной операции дружный многонациональный экипаж (русские — капитан П. Черкасов, рулевой Я. Зверков, украинцы — старший механик Г. Гуров, боцман П. Белоусов, матрос В. Терещенко, татарин — машинист X. Сагдеев, молдаванин — кочегар Г. Фурдуй и другие) парохода «Красный флот». Он не растерялся даже в тот момент, когда бомба разорвалась на палубе. Вспыхнул пожар, начали рваться боеприпасы. Судну грозила гибель — на палубе над машинным отделением лежали штабеля снарядов. Мгновенно заработали мотопомпы, вступили в борьбу с огнем моряки и солдаты. Часть ящиков с боеприпасами удалось перетащить подальше от очага пожара. Но несколько мин взорвалось. Было повреждено помещение машинного отделения. Капитан приказал кочегарам оставить вахту, что означало лечь в дрейф, лишиться маневренности, стать более удобной мишенью для вражеской авиации.

Секретарь судовой партийной организации Гавриил Григорьевич Фурдуй обратился к капитану:

— Разрешите стать к котлам.

Самоотверженный поступок парторга вызвал новый подъем сил у членов экипажа. Моряки справились с огнем, заделали пробоины в корпусе судна. «Красный флот» своевременно доставил к берегам Крыма более тысячи десантников, боеприпасы, инженерное оборудование.[117]

Немало героических подвигов совершили во время высадки десанта экипажи судов «Калинин», «Жан Жорес», «Фабрициус», «Анатолий Серов». Они доставляли советские войска к месту высадки, участвовали в боях, трудились на разгрузке, вывозили раненых.

Энергичные действия морской пехоты, входившей в штурмовой отряд и отряд первого броска десанта, заставили врага не только отступить от Феодосии, но и создали серьезную угрозу окружения керченской группировки врага. Манштейн вынужден был стянуть к Феодосии силы со всего Керченского полуострова и даже отдать приказ о переброске сюда части войск из-под Севастополя. В этот же район спешили и войска, снятые с фронта под Таганрогом.

Таким образом, десантная операция своей цели достигла. Положение окруженного Севастополя улучшилось. Были сорваны планы противника использовать Крымский полуостров как трамплин для проникновения на Кавказ, к богатейшим нефтеносным районам нашей страны.

Фашистские «пророки» в свое время вещавшие, что «большевики не способны высаживать десанты, так как у них нет уже не только военно-морского флота, но и транспортов»,[118] снова сели в лужу.

О шоковом состоянии командования немецко-фашистских войск в связи с неожиданным для него развитием событий в Крыму говорят пометки, сделанные начальником штаба сухопутных войск генералом Гальдером в дневнике. Он, в частности, писал, что 30 и 31 декабря 1941 года положение немецких войск на полуострове «часто становилось критическим». Командир 41-го немецкого армейского корпуса генерал Шпонек отвел под натиском советского десанта 46-ю пехотную дивизию. Он, как и другие военачальники на этом участке фронта, навлек на себя немилость фюрера. Гитлер предал генерала военно-полевому суду.[119]

Моряки торгового флота, участвовавшие в Керченско-Феодосийской десантной операции, заслужили высокую оценку и благодарность советского военного командования. За образцовое выполнение боевого задания, мужество и отвагу многие были удостоены высоких правительственных наград. Капитан теплохода «Кубань» Г. Вислобоков (посмертно) и старший штурман С. Шапошников награждены орденом Ленина, помполит Ярошенко — орденом Красного Знамени, старший механик Г. Сорокин и механик В. Саболис, матросы Белоусов, С. Войцехович, П. Богинич, С. Миронов, Н. Шутов, Б. Чернец — орденом Красной Звезды.[120]

За мужество и отвагу, проявленные при спасении парохода с десантными войсками и боеприпасами орденом Ленина был награжден секретарь судовой партийной организации кочегар Г. Фурдуй.[121]

Правительственных наград удостоились и работники Новороссийского порта, разгружавшие десантные суда в Феодосии. Орден Красной Звезды получили грузчики С. Воловик, П. Немчинов и П. Путилин, медаль «За боевые заслуги» — А. Довбня, Н. Кеворков и П. Коробов.[122]

Активное участие принимали моряки торгового флота в боевых операциях на Керченском полуострове зимой и весной 1942 года. Суда Черноморско-Азовского пароходства стали важным звеном своеобразного конвейера, обеспечивающего наши войска всем необходимым для успешного ведения боевых действий.

КАМЫШ-БУРУНСКАЯ СТРАДА

Потеряв Керчь и Феодосию, гитлеровцы вынуждены были приостановить наступление на Севастополь. Обеспокоенная этим ставка Гитлера принимала самые срочные меры. Из оккупированных стран Западной Европы перебрасывалась авиация, подтягивались свежие дивизии. Вскоре на участке фронта, пересекавшем Керченский полуостров в самом узком месте — между Арабатским и Феодосийским заливами противник создал серьезный перевес и стал теснить наши войска. Части 44-й и 51-й армий с боями отходили к Керченскому проливу. Феодосию пришлось оставить.

Теперь для снабжения войск Крымского фронта[123] мог использоваться только Керченский морской порт. Однако ледовая обстановка в проливе в суровую зиму 1942 года ограничивала доступ туда наших боевых кораблей и транспортных судов. Поэтому решено было строить через пролив ледовую дорогу от косы Чушка к мысу Еникале. В ночь на б января по ней к линии фронта переправились два стрелковых полка и стрелковая бригада , 51-й армии. Но к утру наступила оттепель, пролив запестрел разводьями, переправа подразделений, в которых фронт испытывал крайнюю нужду, прекратилась.

Командующий фронтом пригласил к себе всех членов Военного совета. Были вызваны начальник Черноморско- Азовского пароходства Г. А. Мезенцев и начальник политотдела А. В. Степанов, начальник «Совтанкера» И. Г. Сырых и начальник политотдела нефтеналивного флота на Черном море Г. Н. Морозов. Обсуждался вопрос об использовании всех возможностей для переброски в Крым резервов, боевой техники, боеприпасов, продовольствия и фуража.

— Военный совет полагается на изобретательность и мужество моряков торгового флота. Командование окажет вам любую помощь,— обратился генерал к руководителям пароходства.

Почти все плавучие средства, которыми располагало управление пароходства, были брошены на перевозку войск и грузов для Крымского фронта. В распоряжение пароходства воинские подразделения флота выделили большую группу корабельных инженеров и инженеров-механиков, мастерские, материалы, необходимые для ремонта судов.

Военные моряки помогли приспособить несколько нефтеналивных судов под перевозки танков, тягачей, артиллерии. Экипаж танкера «Эмба» во главе с капитаном П. Н. Сорокой стал пионером этих необычных перевозок. В первый же рейс он доставил к берегам Крыма более 10 тысяч тонн снарядов, мин и патронов. За выполнение боевого задания командование объявило всему личному составу танкера благодарность.[124]

В середине января во время оттепели к причалам Керчи из портов Кавказа ежесуточно прибывало по нескольку крупнотоннажных судов. Но к 20 января резко похолодало, Керченский пролив сковало льдом толщиной до четверти метра и транспорты «Шахтер», «Фабрициус», «Красный Профинтерн», «Курск», «Азов» и танкер «Эмба» оказались в ледовом плену.[125] Противник усилил бомбежку наших судов и сильно повредил «Эмбу» и «Красный Профинтерн».

Выручил терпящих бедствие ледокол № 7. Его экипаж во главе с опытным капитаном В. Г. Поповым сутками не знал ни сна, ни отдыха, пока не вывел суда в район чистой воды, как говорят моряки.[126]

Снабжение Крымского фронта через Керченский порт полностью обеспечить было невозможно. Специалисты-портовики предложили создать перевалочную базу фронтовых грузов в Камыш-Буруне, который находился ближе к открытому морю. Ледовая обстановка в нем не такая сложная, как в узком и мелком Керченском проливе. Здесь необходимо было только расширить причальный фронт.

— Посмотрите на месте, что можно сделать для расширения причалов и ускорения разгрузочных работ,— сказал начальник пароходства группе моряков, готовившихся к отправке на Керченский полуостров. — Используйте поврежденные суда, старые баржи. Штаб фронта надеется на нас. И мы должны из невозможного сделать возможное.

Попутным судном капитаны дальнего плавания М. Григор и А. Полковский, помполит Ф. Ломоносов, работники политотдела пароходства И. Горюхин, Д. Евтихевич, П. Нежнев и В. Шевченко во главе с заместителем начальника политотдела В. Поповым отправились в Камыш-Бурун.

Несмотря на то, что делать все пришлось под бомбежками, в начале февраля вступили в строй несколько новых причалов, 18-тонный и 6-тонный железнодорожные, а затем и два портальных крана. Сюда был переброшен из Туапсе 40-тонный плавучий кран, и появилась возможность обрабатывать одновременно пять-шесть крупных судов.

Нередко на рейде у Камыш-Буруна скапливалось до десяти и больше транспортов. Как ускорить разгрузку, увеличить оборачиваемость плавсредств? Капитан А. Полковский, назначенный начальником порта Камыш- Бурун, предложил смелый план: суда, которым не находилось места у причала, должны с ходу врезаться в береговой ледовой припай. Разгрузка пошла быстрее. Матросы, штурманы, механики, мотористы работали днем и ночью. Снятые на лед боеприпасы, оружие, продовольствие на санях или просто волоком доставлялись к причалам, а оттуда — на передовую.

С каждым днем поток грузов, прибывавших в Камыш- Бурун, увеличивался. Портовые механизмы работали на пределе возможного. Не хватало квалифицированных кадров. Управление и политотдел пароходства отправили во фронтовой порт еще одну группу опытных специалистов-портовиков — диспетчера Н. Зубарева, бригадира грузчиков П. Досчика, электромашиниста Г. Пустового, форманов Д. Аракельяна и И. Мурзаева, грузчиков Г. Арутюнова, М. Абрамова, С. Угниадзе и других. Хотя коллектив Керченского порта испытывал огромные трудности, он также откомандировал в Камыш-Бурун группу специалистов, состоящую в основном из членов партии. Это позволило создать в новом порту боеспособную партийную организацию. Коммунисты возглавили социалистическое соревнование за быстрейшую обработку судов с грузами для Крымского фронта. Теплоходы «Ворошилов», «Калинин», «Василий Чапаев» и пароход «Курск» зимой 1942 года были обработаны в рекордные сроки.

Нефтеналивные суда, бравшие на борт танки, автомашины и пушки, не смогли в сложных ледовых условиях подойти к причалам. На лед такой груз не снимешь. Но и здесь нашли выход. Теплоход «Ворошилов», оснащенный тяжеловесными стрелами, стал «вахтенным» на внешнем рейде — принимал с танкеров грузы и доставлял их на берег. Только в течение двух недель — в конце января и начале февраля 1942 года — ворошиловцы, несмотря на мороз, доходивший до 24 градусов, разгрузили танкеры «Эмба», «Серго» и «Куйбышев», перебросили к причалам Камыш-Буруна более 300 танков, автомашин, орудий и большое количество других грузов.

Успешно справлялись с переброской материальной части для бронетанковых войск Крымского фронта яки- пажи торговых судов «Азов» и «Тракторист». Палубы на них были усилены специальными креплениями, что дало возможность доставлять даже тяжелые танки И С и КВ.

Суровая зима 1942 года в Крыму миновала скоро. Уже в середине февраля наступила устойчивая оттепель. Грузы из Керчи и Камыш-Буруна по раскисшим дорогам продвигались к линии фронта очень медленно. Появилась настоятельная необходимость ввести в эксплуатацию участок рокадной железнодорожной ветки. Паровозный и вагонный парк, отбитый у врага, был сильно поврежден и мог быть только частично восстановлен. Оставалось только доставить подвижной состав на судах. Но для его выгрузки ни в Камыш-Буруне, ни в Керчи не было технических средств. Тут пригодился опыт моряков торгового флота, которые во время обороны Одессы перебрасывали паровозы и вагоны на плавдоке.

В Новороссийском порту на доке разместили 26 груженых вагонов и 10 снаряженных паровозов. Вместе с экипажем дока, возглавляемым опытным капитаном В. Кордисом, в рейс отправились 60 железнодорожников — паровозные и поездные бригады. Буксировали док ледокол «Торос», канонерская лодка «Кубань» и два вспомогательных судна. Конвоировали караван пять сторожевых катеров, тралыцик и восьмерка самолетов-истребителей.

Благодаря неутомимому труду матросов Ф. К. Солярского и И. В. Сычевого, докмейстера С. А. Лозукина, кочегара В. Д. Антонова и других членов отважного коллектива, душою которого был инструктор политотдела пароходства Д. А. Корниенко, командированный сюда в качестве помполита, боевое задание было успешно выполнено. Вместо десяти часов, запланированных на разгрузку, паровозы и вагоны сняли с дока за четыре часа, а еще через два часа железнодорожные эшелоны с войсками, боевой техникой и продовольствием ушли к линии фронта.

Высокую оценку самоотверженному труду моряков транспортного флота дал в день 24-й годовщины Красной Армии начальник штаба Черноморского флота контр- адмирал И. Д. Елисеев. Он писал: «Силы героического Военно-Морского Флота, совершая на море отважные операции против фашистских оккупантов, убедились в стойкости, мужестве и отваге своих боевых товарищей — моряков Черноморского и Азовского морей. Стойко преодолевая стихию моря, подвергаясь риску, вы решительно идете вперед, четко выполняя задания командования. В этом выражается ваша, боевые друзья, огромная нам помощь в победах над врагом».[127]

Успех выполнения заданий фронта торговым флотом во многом зависел от состояния судоремонтной базы. Так как сохранившиеся на бассейне доки с заказами флота не справлялись, пришлось срочно восстановить Керченский судоремонтный завод. Его, как вспоминает бывший секретарь Керченского горкома партии Н. А. Сирота, по существу нельзя было назвать заводом — это были руины, но люди и здесь ремонтировали боевые корабли и торговые суда, оружие и технику. «Судоремонтники трудились под непрерывным огнем противника, — писал Н. А. Сирота. — На боевом посту погибли молотобоец И. Д. Бойчук, котельщик Я. 3. Марунько, кузнец И. Е. Пшеничный и другие — всего 18 человек».[128]

К началу мая 1942 года здесь были отремонтированы также 12 паровозов, 506 вагонов, 650 тракторов, построены 7 бронепоездов, изготовлены 2800 минометов, сто тысяч мин, более полумиллиона гранат, починены 7 тысяч винтовок, 35 орудий, 215 пулеметов и большое количество саперного имущества.[129]

Коммунисты завода показывали примеры героизма в труде, по нескольку суток не уходили с производственных участков.

С целью перехвата наших морских коммуникаций, ведущих в Крым, гитлеровцы сосредоточили на аэродромах полуострова около 100 бомбардировщиков и торпедоносцев. Об огромной опасности плавания в те дни рассказывал на страницах газеты «Моряк» капитан парохода «Курск» В. Я. Груш: «На борту раненые бойцы. Одиннадцать «юнкерсов» мчатся на нас развернутым строем. Вышли на рейд, маневрируем. Все 60 бомб легли по носу. Проходят пять минут, и на горизонте еще 7 стервятников... Затем новый заход. Пикируют три самолета, но опять мажут...»[130]

В феврале и марте на переходах между Крымом и Кавказом получили боевые повреждения и затонули 10 транспортных судов. Это повлекло за собой сокращение перевозок для войск Крымского фронта. К тому же в начале 1942 года противник создал на Керченском полуострове большой численный перевес. Наши войска вели тяжелые бои и вынуждены были отходить, сосредоточиваясь в Керчи и Камыш-Буруне.

12 мая из Краснодара в Керчь прибыли Главком Северо-Кавказского направления Маршал Советского Союза С. М. Буденный и его заместитель адмирал И. С. Исаков. Оценив на месте обстановку, С. М. Буденный подписал 14 мая приказ об эвакуации войск Крымского фронта.[131]

Все корабли и торговые суда, находившиеся у крымского побережья, немедленно приступили к переброске советских войск на Таманский полуостров. Для участия в этой операции из Новороссийска и Туапсе в Керченский пролив прибыли также катера, сейнеры и шхуны — всего 46 судов.

Противник продолжал развивать наступление. Его части 16 мая заняли Эльтиген и Камыш-Бурун, а 132-я немецкая пехотная дивизия завязала бои на юго-восточной окраине Керчи. Теперь экипажам пароходов «Березина», «Сакко и Ванцетти», «Адлер», «Интернационал» приходилось работать не только под бомбовыми ударами противника, но и под его артиллерийским огнем. Из-под самого носа фашистов пароход «Березина» вывез рабочих и инженерно-технический персонал судоремзавода, партийно-хозяйственный актив Крыма и ценные грузы. Враг пытался потопить судно на переходе. Находчивость капитана К. И. Мощинского, исключительная выдержка помполита П. А. Касперта, железная дисциплина и стойкость всех членов команды помогли выиграть этот поединок.

Образцы трудового героизма на переправе показывали многие команды рыболовецких судов. Сейнер «XVII лет Октября» (капитан П. А. Зарава) за четверо суток совершил более 60 рейсов через пролив и доставил на Таманский берег свыше 14 тысяч бойцов и командиров. 19 мая судно получило несколько прямых попаданий и затонуло. Экипаж в полном составе перешел на другое судно.

В очередном рейсе через пролив моряки сейнера «Пеламида» заметили, что от нашего берега ветром оторвало баржу с тяжелоранеными и понесло в сторону противника. Враг открыл по барже артиллерийский огонь.

Капитан сейнера П. Т. Бондаренко, верный старой морской традиции — сам погибай, а товарища выручай, дал команду:

— Право на борт!

Судно развернулось и пошло на сближение с дрейфующей баржей прямо под вражеские снаряды.

— Самый полный! Так держать! — последовал очередной приказ.

Над проливом сгущались сумерки, усиливался шторм. Гитлеровцы направили на баржу мощный луч прожектора и пытались расстрелять ее в упор. Однако свежий ветер и быстрое течение всякий раз угоняли баржу в сторону. Но они же мешали «Пеламиде» взять баржу на буксир. Почти десять часов длилась эта борьба. Выдержка моряков победила. Полторы тысячи советских воинов были спасены.

За мужество и отвагу капитана «Пеламиды» П. Т. Бондаренко и моториста Т. X. Ткачиха военное командование наградило орденом Красного Знамени, рулевого Н. Г. Лукьянченко — орденом Красной Звезды.

Выполняя задание командования по эвакуации войск Крымского фронта, суда Черноморско-Азовского пароходства и «Совтанкера» продолжали доставлять пополнения, оружие и другие грузы осажденному Севастополю, который в течение всей зимы успешно отражал яростные атаки немецко-фашистских войск. Город содрогался от падавших на него десятков тысяч бомб, от града снарядов и мин плавился металл. Но его защитники стойко держались, дрались за каждый рубеж.

Готовясь к новому штурму Севастополя, противник решил прежде всего лишить его жизненно важной связи с портами Кавказа и усилил авиационный контроль за подходами с моря. Удлинившиеся с весной дни стали ему союзником. Над фарватерами и севастопольскими бухтами постоянно дежурили неприятельские самолеты- разведчики. Бомбардировщики охотились буквально за каждым судном на трассах между портами.

Во второй половине апреля нарком Военно-Морского Флота адмирал Н. Кузнецов отдал приказ: перевозки людей и груза в Севастополь осуществлять в основном боевыми кораблями. Только в исключительных случаях разрешалось привлекать быстроходные транспорты — с усиленным конвоем и прикрытием с воздуха. Торговые суда с малой скоростью и недостаточной маневренностью пришлось с трассы снять.

Под стены Севастополя гитлеровцы стягивали свежие войска. Из них дополнительно была сформирована группа войск в составе 132-й, 170-й, 46-й, 28-й пехотных и 22-й танковой дивизий, 306-го артиллерийского и 29-го отдельного пехотного полка. В качестве авиадесантного соединения ускоренными темпами формировалась 50-я пехотная дивизия.[132] С других участков фронта перебрасывалась артиллерия. Прибывали, в частности, гаубицы калибра 425 миллиметров и орудия типа «Карл», предназначенные для разрушения крепостных стен и долговременных бетонных укреплений.[133]

Для контроля наших морских коммуникаций штаб Манштейна выделил 150 самолетов, 20 торпедных катеров и подводных лодок.

Все фарватеры, ведущие к Севастопольским причалам, были усеяны заброшенными с воздуха магнитно-акустическими минами, а подходы к порту пристреляны дальнобойной артиллерией, установленной в районе Качи. Кроме того, в прибрежных крымских водах гитлеровцы широко использовали итальянские флотилии малых подводных лодок и катеров.

Но и в этой тяжелой обстановке снабжение осажденного гарнизона не прекращалось. Его обеспечивали боевые корабли всех классов и даже подводные лодки и торговые суда, которые в течение весны совершили к причалам города более десяти рейсов. Экипаж санитарного транспорта «Львов» (капитан В. Н. Ушаков) за исключительное мужество и героизм был удостоен ордена Красного Знамени. Рейсы «Абхазии», «Белостока» и «Грузии» окончились трагически — суда были потоплены.

Со 2 по 7 июня фашистская авиация предприняла воздушный штурм Севастополя. Сотни самолетов — весь воздушный корпус Рихтгофена[134] — появились над передним краем обороны и районами города. Каждый день враг сбрасывал от 2 500 до 6 000 бомб[135]. Началось третье наступление на Севастополь.

3 июля 1942 года наши войска оставили Севастополь. Но бои на Хсрсонесском мысу продолжались еще несколько дней. К берегам Крыма пробивались наши корабли и подводные лодки. Они эвакуировали защитников города, дравшихся до последней возможности.

Героическая оборона Севастополя имела большое значение для изменения хода войны в пользу Советской Армии. Сковав огромное количество войск противника, защитники города серьезно нарушили планы немецкого командования. Мужеством и стойкостью севастопольцев восхищался весь мир. Английская газета «Таймс» в передовой статье подчеркивала: «...Его оборона безжалостно смешала германские карты... Немцы дорого заплатили за Севастополь людьми и временем. Эти потери невозместимы».[136]

Весомый вклад в оборону Севастополя внесли моряки торгового флота. За 250 дней они перевезли в двух направлениях более 257 тысяч тонн грузов, перебросили более 277 тысяч солдат и офицеров, раненых воинов и жителей героического города. Боевой опыт, приобретенный в те дни, помог потом морякам смело встретить и преодолеть большие трудности в период ожесточенных боев на Северном Кавказе и Кубани.

У БЕРЕГОВ ТАМАНИ

Летом 1942 года противник перешел в новое наступление. По всему фронту — от Белого до Черного моря — завязались тяжелые, кровопролитные бои. Но основной удар враг теперь наносил на юге и его соединения вышли в большую излучину Дона, создав непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу.

С невиданным героизмом, смелостью и отвагой защищали советские воины каждую пядь родной земли. Создав прочный рубеж на берегах Волги, они сдерживали также бешеный натиск армий противника, устремившихся в районы Кавказа. Здесь основную группировку, состоявшую из 17-й немецкой армии и румынского кавалерийского корпуса, гитлеровцы нацелили на захват Туапсе и Новороссийска, а 1-ю танковую армию — на Нальчик и Орджоникидзе в надежде захватить кавказскую нефть. Еще в июне 1942 года на совещании в штабе группы армий «Юг» в Полтаве Гитлер заявил, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет «покончить с этой войной».

Фон Паулюс подтверждает в своих мемуарах: захват кавказской нефти считался жизненно необходимым для дальнейшего ведения войны Германией и ее союзниками.

А овладение портами Новороссийском и Туапсе позволило бы ускорить и удешевить транспортировку нефти и значительно сократить растянувшиеся сухопутные коммуникации, питающие войска кавказской группировки.

Командование Красной Армии учитывало планы вермахта и самое серьезное внимание уделяло удержанию морского побережья и портовых городов. Значительная роль в этом деле отводилась Черноморскому флоту и Азовской военной флотилии, которые были переданы в оперативное подчинение Северо-Кавказскому фронту.

Потеря нашими войсками Керченского полуострова, Ростова-на-Дону и быстрое продвижение немецко-фашистских войск на юг резко осложнили оперативную обстановку на берегах Азовского моря. Многие суда торгового флота, принимавшие участие в перевозках для Крымского фронта, оставались в его водах только до середины лета. Боевые корабли Азовской военной: флотилии базировались в еще не занятом врагом порту Темрюк. Но вскоре противник вышел в район Новороссийска и Краснодара—положение флота в Азовском море еще более осложнилось. Единственным выходом для него в Черное море оставался узкий Керченский пролив.

Военный совет Северо-Кавказского фронта предложил управлению Черноморско-Азовского пароходства вывести все находившиеся в азовских водах суда. Маршал С. М. Буденный подписал приказ, в котором требовал, чтобы «ни одно плавучее средство, независимо от ведомственной принадлежности, включая частные рыбачьи шлюпки, не могло быть захвачено противником».[137] Ответственность за выполнение операции возлагалась на командующего Азовской военной флотилией адмирала С. Г. Горшкова.

Были организованы две оперативные группы. Одна, во главе с начальником Азовтехфлота Луфиренко, работала в Темрюке. Вторая, под руководством инструктора политотдела пароходства Горюхина, готовила флот к выводу в бухте Сенной.

Для пополнения на переходе запасов топлива и продовольствия, обеспечения ремонтных работ в бухте Сенной, Тамани и Анапе были созданы резервные базы, простейшего типа военные госпитали. Заблаговременно согласовывались способы маскировки судов, сообщались опознавательные сигналы на наши береговые батареи.

— Коммунисты,— докладывал руководству политотдела пароходства Горюхин,— довели боевую задачу до каждого участника перехода, проверили готовность экипажей действовать в любых возможных ситуациях опасного рейса.

Экипажи судов не были новичками в этих местах. Многие плавали здесь еще в довоенное время, многие хорошо изучили Керченский пролив за время работы там зимой и весной 1942 года. Начиная от мыса Еникале, Керченский пролив и Таманский залив — просто узкая промоина между Тузлинской косой и берегом. И весь путь— вплоть до мыса Железный Рог — обстреливался вражеской артиллерией и минометами. Фарватеры в светлое время суток усиленно контролировались вражеской авиацией, а ночью освещались мощными прожекторами. К тому же в Керченском проливе было много мелей, а самые проходимые места находились ближе к вражескому берегу.

С 3 августа 1942 года начался вывод судов Черноморско-Азовского и Доно-Кубанского пароходств, Азовтехфлота и плавсредств рыбной промышленности из Азовского в Черное море. Первыми уходили караваны пароходов, катерок и сейнеров из Темрюка.

Дни стояли ясные и долгие. В небе ни облачка. Противник целыми днями держал над Керченским проливом самолеты-разведчики, которые при появлении наших судов вызывали бомбардировщиков. На протяжении 3 — 19 августа ночами на узкие участки пролива обрушивалось по полторы — две тысячи снарядов.

Только некоторым нашим судам удавалось пройти в темноте, нс обнаружив себя. Большинству приходилось плыть под огнем противника. Суда получали повреждения, многие моряки были ранены, некоторые из них — смертельно.

Трагическая участь постигла экипаж буксирного катера «Кемь», который в узкой промоине сел на мель. Прожекторы противника так и впились в беспомощное судно, а батареи обрушили на него мощный огонь. Судно сгорело. Небольшой катер «Анапа», на борту которого было более 10 тонн авиационных бомб, взорвался от прямого попадания вражеского снаряда.

Немало тяжелых невзгод в этом рейсе испытали моряки парохода «Сакко и Ванцетти», имевшего значительную осадку. Капитан Г. Д. Наумов, отлично знавший фарватер, вел пароход со всей осторожностью, особенно на мелководье. На руле стоял лучший матрос Кононенко. Все складывалось вроде неплохо — вражеский берег молчал. Вдруг Кононенко доложил, что судно не слушается руля. Наумов уже и сам заметил — сели на мель.

Рассчитывать на помощь в четверти мили от вражеского берега не приходилось. Но и бросить груженое судно никто из моряков не помышлял. Они делали все, чтобы выйти из беды. Попробовали с помощью винта разработать грунт, поворачивая то влево, то вправо, то двигаясь вперед и назад. Машина работала на пределе. Это привлекло внимание противника. По проливу заметался луч прожектора. Вот-вот могла открыть огонь вражеская артиллерия. На капитанском мостике собрались командиры: что делать?

— Есть только два выхода: оставить судно и на шлюпках уйти к таманскому берегу или попытаться все же выбраться на чистую воду, — сказал Наумов.

Командиры единодушно поддержали второй вариант. Самый опытный из них — помполит Фурдуй — предложил пойти на хитрость:

— Давайте сделаем вид, что экипаж покинул судно.

С этой мыслью все согласились. Как только луч прожектора приближался к пароходу, раздавалась команда:

— Ложись!

И все на судне замирало. Введенный в заблуждение противник гасил прожектор. Тогда вновь начинались спасательные работы.

Ночью к борту «Сакко и Ванцетти», заглушив двигатель, подошел посланный с нашего берега катер. Военные. моряки предложили смельчакам покинуть судно. Приближался рассвет, а когда станет светло, никому не спастись — это было ясно.

— Будем делать все возможное, но пароход врагу не отдадим, — ответил краснофлотцам за всех капитан Наумов.

Отвага, труд, находчивость, любовь к своему судну победили. «Сакко и Ванцетти» удалось снять с мели и вывести из пролива.

До 20 августа длился беспримерный по смелости и героизму перевод судов из Азовского в Черное море. Всего ушло 162 судна, в том числе 20, принадлежавших Черноморско-Азовскому пароходству, 55 кораблей Азовской военной флотилии. Из Темрюка в порты Кавказа было вывезено более 3 тысяч тонн боеприпасов, зерна, продовольствия и оборудования.

За отлично проведенную операцию, сохранившую значительную часть флота, многие моряки были удостоены правительственных наград. Ордена и медали получили капитаны судов Сорока, Бублик, Поднозов, Блажко, Пелех, Наумов, механики Криштоп, Чехирь, Бабко и другие.

В августе 1942 года продолжались ожесточенные бои советских войск с противником на Сталинградском и Кавказском направлениях. Обстановка на Северном Кавказе оставалась чрезвычайно напряженной. В сводках Совинформбюро сообщалось: с овладением перевалами в центральной части Главного Кавказского хребта врагу удалось создать условия для прорыва на Сухуми, а оттуда к базам Черноморского флота... В западной части Северного Кавказа фашисты, захватив районы Краснодара и Майкопа, получили возможность прорваться к Новороссийску и по побережью Черного моря выйти к Туапсе. 17 августа с целью усиления руководства обороной Новороссийской базы Черноморского флота был создан Новороссийский оборонительный район. А немного позднее — 23 августа — Туапсинский.

В сложившейся ситуации перед коллективом Черноморско-Азовского пароходства была поставлена задача: не прекращая перевозок для фронта, обеспечить эвакуацию населения, оборудования заводов и фабрик, сырья и продовольствия из районов Краснодарского края через Новороссийский и Туапсинский порты. По предварительным подсчетам морякам предстояло перебросить в Батуми более 41 тысячи тонн различных грузов, не считая нефтепродуктов. Но скоро стало ясно — цифра эта минимальная.

Под эвакуационные перевозки управление Черноморско-Азовского пароходства выделило 21 транспортное судно. Для ускорения погрузочных работ Военный совет Северо-Кавказского фронта направил в Новороссийский порт 750 и в Туапсинский — 300 человек. Начали эти перевозки суда «Ян Томп», «Шахтер», «Тракторист», «Березина», «Сакко и Ванцетти», а также поврежденный «Димитров», который вели небольшие буксиры — «Алупка» и «Меркурий». Таким же способом, но только со значительно большим количеством груза выводились из Новороссийского порта поврежденные транспортные суда «Ворошилов», «Советская нефть», «Красный Профинтерн», «Ленинград». Моряки вывезли оборудование новороссийских заводов «Красный двигатель», компрессорного, сахарного имени Благоева, цементных «Красный Октябрь» и «Пролетарий», заводов «Октябрь», «Абрау-Дюрсо». Всего — свыше 30 тысяч тонн. Более 40 тысяч тонн ценных грузов было транспортировано из Туапсе.

Так же, как и во время обороны Одессы, Севастополя и Керчи, моряки транспортного флота трудились по-фронтовому. Ярким свидетельством их героизма является эвакуация рудовоза «Анатолий Серов». Это крупнотоннажное судно, получив тяжелые повреждения в Севастополе, ремонтировалось новороссийцами. Но в начале августа работы пришлось прервать — враг подходил к Новороссийску. С заделанной только наполовину пробоиной, с 70 тоннами крупных авиационных и большим количеством зажигательных бомб на борту судно еле-еле шло вдоль побережья курсом на Туапсе.

В семи милях от Новороссийска «Анатолия Серова» атаковали вражеские бомбардировщики. Почти два часа длился неравный бой. Не менее сотни бомб взорвалось вокруг теплохода. Молодому капитану, комсомольцу К. К. Третьякову долго удавалось маневрируя уходить из-под прямого удара. И все же одна бомба попала в район четвертого трюма, повредила деку и «скулу» ниже ватерлинии. От взрыва вышли из строя главный и вспомогательный двигатели. Корабль получил крен на левый борт и начал тонуть. В этой ситуации капитан принял смелое и единственно правильное решение: направив судно к берегу, посадил его на мель.

— Давайте еще раз тщательно осмотрим пробоины и машинное отделение. Я со стармехом иду в машину, — сказал капитан командирам.

Оказалось, что есть надежда спасти судно.

Когда стемнело, моряки переправили на берег шестерых раненых товарищей, а сами приступили к ремонту. Работали всю ночь. Под утро, захватив оружие, боеприпасы, продовольствие, они перебрались на сушу и укрылись в прибрежных дюнах неподалеку от теплохода.

Гитлеровцы не оставили судно в покое. Больно было смотреть, как вражеские бомбардировщики пытались добить его, беззащитное, неподвижное...

Вечером К. Третьяков и помполит В. Бурлаков решили добраться до ближайшей воинской части, чтобы связаться с портом, попросить прислать водолаза и мотопомпу — необходимо было откачать воду из трюмов.

Переговорив с управлением порта, двинулись назад. Только отшагали километра два, как налетели «юнкерсы». Где укрыться на ровной, как скатерть, степи? Обоих контузило, а помполита еще ранило в руку осколком. Первым очнулся Третьяков. Разыскал товарища — тот лежал без сознания почти у самой воронки от разорвавшейся бомбы. Привел его в чувство, успокоил:

— Держись, старина, мы еще с тобой поплаваем,— и, сам еле держась на ногах, понес помполита в ближайший полевой госпиталь. Там Бурлакову сделали перевязку. Кость, к счастью, оказалась не задетой. Помполит категорически отказался остаться в госпитале и вернулся вместе с капитаном к экипажу.

Распределили фронт работ. Матросы Батюшков и Шевченко заделывали пробоины в корпусе. Вооружившись увесистыми кувалдами, они опускались в залитые, водой трюмы или за борт и забивали отверстия деревянными чопами. И так более 200 раз. Комсорг судна матрос Швыдкий возглавил бригаду молодых моряков, которые помогали механику Высоцкому и мотористу Морозову ремонтировать машину. Боцман Ерохин и плотник Яровой изготовили надежный пластырь, чтобы заделать наиболее опасную пробоину в корпусе. И тем не менее, без помощи из Новороссийска с мели сняться было невозможно.

А оттуда круглые сутки доносилась канонада. Ночами полыхало зарево пожаров. Бои шли уже на подступах к городу. Но там не забыли об «Анатолии Серове». В одну из темных ночей, в самый разгар работ на теплоходе, подошел и стал лагом буксирный катер «Дельфин», доставивший небольшой плавкран. На борт «Анатолия Серова» поднялся начальник морской инспекции пароходства, капитан погибшего накануне теплохода «Фабрициус» М. И. Григор. Он, как и Третьяков, надеялся, что раненое судно еще можно спасти.

Однако военное командование, не располагая никакой информацией о состоянии дел на теплоходе, решило его взорвать, чтобы не оставлять врагу. Поэтому вскоре вслед за «Дельфином» подошел катер с командой военных минеров с заданием подорвать судно.

Моряки упросили подрывников повременить с выполнением приказа и за две ночи они вместе с командой «Дельфина» (на светлое время суток он уходил) завершили спасательные работы. 22 августа 1942 года «Анатолий Серов», который немцы считали давно потопленным, бросил якорь в Поти.

...В конце августа 1942 года соединения вермахта прорвались к побережью Черного моря со стороны кубанских степей. Враг захватил Анапу.

На Таманском полуострове были отрезаны части нашей морской пехоты, которые фашисты стремились уничтожить.

Военный совет Северо-Кавказского фронта принял решение вывезти наши войска из-под удара морем — с таманского побережья в Геленджик с помощью в основном судов транспортного флота. Они эвакуировали прямо с поля боя почти 5 тысяч бойцов и командиров вместе с вооружением и инженерно-техническими средствами.[138]

Смелыми действиями в этой операции отличился экипаж буксирного катера «Фрунзе» во главе с капитаном С. А. Богатыревым. С тремя сейнерами на буксире катер сумел ночью пройти незамеченным вдоль берега, занятого противником, и принять более 500 человек. На обратном пути караван подвергся обстрелу со стороны вражеских застав, но плотная завеса предрассветного тумана помогла морякам успешно выполнить боевой приказ.

В середине июля 1942 года началась героическая оборона Сталинграда. Воины, защищавшие Кавказ, в своем обращении к сталинградцам писали: «Знайте, что героической борьбой за Сталинград вы боретесь за свой дом, за свою мать, жену и отца, за наш родной Кавказ, нашу Отчизну родную!.. Остановим, отбросим и разгромим ненавистного врага, очистим советскую землю от гитлеровской погани».[139]

Это обращение подписали и моряки Черноморско- Азовского пароходства, которые плечом к плечу с советскими воинами защищали свободу и независимость Родины.

КУРС - МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

19 ноября 1942 года началось контрнаступление советских войск под Сталинградом. Одновременно с Волги советские войска повели решительное наступление на других направлениях. Ряд ошеломляющих ударов по противник)' нанес Закавказский фронт севернее Туапсе. Советские воины три месяца сдерживали бешеные атаки отборных частей вермахта, трижды пополняемых свежими силами. Не раз противник менял направление ударов, преследуя главную цель — прорваться к побережью Черного моря, но был сбит с занимаемых позиций и отброшен.

В это время советское командование получило ценные данные разведки: противник приступил к строительству оборонительной линии на Таманском полуострове. Значит, гитлеровцы рассчитывают укрепиться в низовьях Кубани?

В конце ноября 1942 года штаб Закавказского фронта уведомил Военный совет Черноморского флота: «...в ближайшее время не исключена возможность высадки наших оперативно-тактических десантов на побережье между Новороссийском и Анапой».[140] Предполагалось нанести удар по тылу гитлеровцев и выйти северо-западнее Новороссийска — в район Волчьих Ворот; здесь, соединившись с войсками Черноморской группы, отрезать части врага, засевшие в Новороссийске, и, разгромив их, освободить город и морской порт.

Накануне этой операции руководителей управления пароходства пригласили в штаб Черноморской группы войск Закавказского фронта. Начальник штаба генерал- майор А. Г. Ермолаев определил роль в ней транспортных судов, портовиков Туапсе, Геленджика, Сухуми, Поти и Батуми.

— Успех зависит от слаженности, взаимодействия судовых экипажей и портовиков, вашей тесной связи с командирами десантируемых частей и подразделений. Командование надеется, что и на этот раз моряки не подведут,— сказал генерал в конце беседы с представителями пароходства.

Началась подготовка к выполнению нового боевого задания. В отряд десантных судов вошли тральщики «Райкомвод», «Земляк», теплоход «Тракторист» и другие. Переброска личного состава 9-й горнострелковой дивизии из Батуми в Туапсе поручалась экипажу парохода «Димитров». К перевозкам грузов были привлечены 33 парусно-моторных судна, мобилизованных из рыболовецких организаций бассейна.[141]

4 февраля 1943 года 20 небольших судов приняли в Геленджике первый десантный отряд, а из Туапсе вышел второй. Когда отряды достигли в море указанного квадрата, капитаны судов вскрыли пакеты с боевым приказом: место высадки десанта — район селения Озерейка.

Однако, как известно, высадка основных сил десанта в районе Озерейки успеха не имела. Зато на вспомогательном направлении обстановка сложилась в нашу пользу — десантники под командованием майора Ц. Л. Куникова, овладев береговыми укреплениями, расширили плацдарм в сторону Станички и возвышавшейся над ней горы Мысхако.

Противник неистовствовал. Он вводил в бой новые и новые резервы, пытаясь сбросить десантников в море. Его авиация по многу часов подряд бомбила захваченный советскими воинами плацдарм. Над смельчаками, назвавшими узкую кромку побережья «Малой землей», нависла смертельная угроза. Но к ним уже спешили на помощь: через сутки из портов Геленджик и Туапсе к Малой земле прибыли боевые корабли и транспортные суда с подкреплением.

Теплоход «Тракторист» шел с особым заданием. Капитана Фомичева, помполита Мунтьянова и коменданта судна Иваницкого вызвали к начальнику штаба Черноморского флота контр-адмиралу Елисееву.

— Груз, который вы везете, — сказал он, — надо перебросить на берег очень быстро, невзирая на огонь противника. Подготовьте людей к самым серьезным испытаниям.

— Советую прежде поговорить с коммунистами, — добавил член Военного совета контр-адмирал Кулаков,— Расскажите им о сложности и немалом риске операции. Они поймут, разъяснят всем членам экипажа, как нужны десантникам снаряды и патроны. Я не сомневаюсь — задание моряки выполнят.

К полуночи теплоход с двумя мотоботами на буксире покинул порт Геленджик и взял курс на Новороссийск. До места выгрузки дошли без приключений. Едва приступили к работе, как вокруг судна начали рваться снаряды.

Обстрел усиливался. Снаряды падали все ближе и ближе. Осколки пробивали борта, надстройки.

Моряки быстро передавали тяжелые ящики с патронами из рук в руки на моторный бот, который по мелководью должен был отвезти их к берегу. Через несколько минут доверху нагруженное суденышко отвалило от борта «Тракториста». Началась погрузка второго. Неожиданно первый бот возвратился. Взволнованный матрос доложил:

— К берегу не подойти — мелко.

По распоряжению помполита несколько человек во главе с штурманом Криворучко перебрались на мотобот. Он снова повернул к Малой земле и остановился, не дойдя до берега какой-то десяток метров.

— Кто смелый — прыгай,— крикнул Криворучко и первым бросился в ледяную воду. За ним последовали матросы Бабанин, Стогниенко, Сычевой. По грудь в водщ спотыкаясь о скользкие камни, понесли они боеприпасы на плечах. Мокрая одежда прилипла к телу и стесняла движения, набухшие ботинки гирями висели на ногах. Ледяная вода судорогами сводила ноги и руки. Но моряки держались до тех пор, пока весь груз не был доставлен на берег. Вскоре к берегу снова причалили мотоботы. Их разгрузка с помощью малоземельцев пошла быстрее. А когда моряки уходили, добродушный старшина- десантник наказывал:

— Не забывайте нас, почаще наведывайтесь. В следующий раз чайком напоим...

Между Туапсе и портами Батуми, Поти, Сухуми регулярно курсировали большие пароходы «Курск», «Калинин», «Димитров», «Пестель», перебрасывая поближе к фронту маршевые пополнения, боеприпасы, боевую технику. Затем их перегружали на мелкие суда и баржи и под покровом ночи, когда прекращались активные действия вражеской авиации, отправляли в Геленджик, а оттуда — к Малой земле. Особенно смело действовали на этом опасном участке экипажи небольших судов «Вест», «Стахановец», «Пицунда».

В течение января — марта 1943 года из Геленджика на Малую землю были переброшены почти все части 18-й армии — 27 979 человек, 168 орудий, 45 автомашин, 32 миномета, 119 лошадей, боеприпасы, продовольствие. Из Туапсе в Геленджик на теплоходе «Тракторист» были перевезены штаб и политотдел, штабные подразделения армии.[142] В памяти членов экипажа теплохода навсегда остались встречи с отважными героями Малой земли, командующим армией генералом К. Н. Леселидзе и начальником политотдела армии полковником Л. И. Брежневым.

— Леонид Ильич, — рассказывает член экипажа А. В. Ефимова, — часто бывал на нашем судне. Его добрая улыбка, во-время сказанное теплое слово даже в самых тяжелых рейсах воодушевляли и помогали преодолевать опасности. Леонида Ильича нередко можно было видеть не только на капитанском мостике, но и в машинном отделении. Мы восхищались простотой, человечностью начальника политотдела армии, его заботливым отношением к окружающим — от генерала до солдата.

Судовые журналы свидетельствуют, что теплоходу «Тракторист» больше других приходилось бывать у берегов Малой земли. Так, в феврале 1943 года он каждую ночь две недели подряд пробивался к плацдарму на Мысхако. Специально для него саперы 18-й армии соорудили небольшой причал под Колдун-горой. Иначе невозможно было бы разгружать танки, автомашины и артиллерию.

Враг систематически бомбил место разгрузки судов на Малой земле, а его дальнобойная артиллерия обрушила сюда очень плотный огонь. Особенно усилились артиллерийские налеты в первой декаде февраля. Это было не случайно.

Армейская разведка установила, что на утро 13 февраля назначен решительный штурм наших позиций под Новороссийском.

Капитану теплохода «Тракторист» Н. В. Фомичеву в штабе 18-й армии сообщили:

— Вашему экипажу поручается ответственное задание: срочно доставить на Малую землю 12 гвардейских минометов и 120 ящиков со снарядами.

— Задание выполним! — по-военному отрапортовал Н. В. Фомичев.

На траверзе Новороссийска луч вражеского прожектора засек теплоход. Заговорила артиллерия. Снаряды ложились так густо, что, казалось, через мгновение от судна ничего не останется.

— Взять правее,— приказал капитан.

— Так это же просто врагу в пасть,— с недоумением произнес рулевой.

— Другого выхода нет, попробуем этаким маневром выйти из зоны огня, — спокойно объяснил капитан, не отрывая от глаз бинокля. Действительно, снаряды начали ложиться с перелетом, где-то мористее.

Не давал противник покоя «Трактористу» и во время разгрузки. Район причала обстреливался беспрерывно. Но экипаж не терял самообладания — люди работали споро, приходили на выручку друг другу. И важное задание было выполнено.[143]

Защитники плацдарма получили грозное оружие. Сразу же после высадки «катюши» заняли подготовленные-для них позиции и обрушили ошеломляющие удары по врагу. Это охладило стремление гитлеровцев штурмом сбросить 18-ю армию в море. Их атаки захлебнулись, натиск ослабел.

Начальник политотдела армии Л. И. Брежнев, не покидавший в те суровые дни передовых позиций на Малой землю, вновь побывал на «Трактористе». Он задушевно беседовал с членами экипажа. От имени командования Леонид Ильич поблагодарил моряков за своевременную доставку гвардейских минометов защитникам плацдарма, пожелал им дальнейших успехов в тяжелом, но важном для разгрома врага труде.

Бесперебойное снабжение защитников Малой земли зависело от смелости и отваги не только судовых экипажей, но и коллективов морских портов, которые подвергались непрерывным бомбежкам. Особенно яростные атаки с воздуха обрушивались на порты Геленджик и Туапсе. Однако обработка судов не прекращалась даже во время бомбежек.

В период разгрузки парохода «Ахиллеон» самолеты противника методически бомбили Геленджик в течение восьми суток. 25 марта 1943 года прямое попадание вызвало на «Ахиллсоне» пожар. Осколками были смертельно ранены комсорг судна моторист И. Коваль и матрос С. Зоря. Тяжелое ранение получил помполит М. Бур- минский. Превозмогая боль, он продолжал руководить спасательными работами. Самоотверженность во время пожара проявил матрос Ю. Гаркуша. Рискуя жизнью, он пробился сквозь пламя в машинное отделение и потушил топки, предупредив неизбежный взрыв. Затем Гаркуша вынес на палубу угоревшего к кочегарке старшего механика С. Баскарева.[144]

Во фронтовой обстановке стала более прочной дружба между портовиками и моряками. На «Калинине», «Пестеле», «Курске», «Димитрове» по инициативе комсомольских организаций экипажей были созданы, как их тогда называли, сквозные бригады. Они не только участвовали в погрузке и разгрузке судов, но и, находясь в море, готовили лебедки, трюмы к приему грузов. Это позволяло экономить в каждом рейсе 15 — 25 часов рабочего времени, сокращать стоянки в портах.

...Весной 1943 года Гитлер перебросил в район Северного Кавказа новые соединения военно-воздушных сил. В отдельные дни на малоземельцев налетало по 150 бомбардировщиков, засыпая их тысячами бомб. Не умолкала и вражеская артиллерия. Специалисты подсчитали: на каждого бойца, защищавшего Малую землю, пришлось по 5 тяжелых снарядов, а на всю армию, действовавшую здесь, враг обрушил более 11 железнодорожных эшелонов смертоносного металла.

Кроме авиации, командование вермахта сосредоточивало у берегов Кавказа большое количество подводных лодок, артиллерийских барж it торпедных катеров, переброшенных из других бассейнов по Дунаю в Черное море. В районе наших кавказских портов на протяжении первой половины 1943 года было установлено около 600 магнитных мин. На них подорвались и затонули пароход «Сакко и Ванцетти», баржа «Дунай-2» и другие суда.

Рейсы на Малую землю становились все труднее и опаснее. Противник охотился за каждым нашим судном. В начале июля 1943 года четыре вражеских катера в районе Архипо-Осиповки напали на парусно-моторные шхуны «Рица» и «Фурманов», направлявшиеся в Туапсе. Было выпущено 8 торпед. Одна из них взорвалась под «Рицей». Погибли многие члены экипажа и капитан Ро- ленко. Команда шхуны «Фурманов» избежала такой участи. Умело маневрируя, моряки вывели судно из-под удара. Четыре торпеды противника прошли мимо цели. Шхуна своевременно прибыла в порт назначения. На борт поднялся командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л. А. Владимирский. За смелые действия он объявил благодарность всем членам экипажа.[145]

После разгрома немецко-фашистских армий на Курской дуге и успешных наступательных операций советских войск в Донбассе и на левобережной Украине кубанский плацдарм постепенно терял для противника свое прежнее значение. И все же враг цепко держался за Новороссийск и Таманский полуостров — они были ему необходимы, чтобы прикрывать подступы к Крыму, где базировались значительные военно-воздушные и военно- морские силы, ограничивать действия нашего Черномор- скрго флота. Не случайно в фашистской прессе того времени вопросам сохранения за вермахтом кубанского плацдарма уделялось немало внимания. В сентябре, например, одна берлинская газета писала: «Позиции, упорно обороняемые немецкими войсками на кубанском предмостном укреплении, имеют для нашего командования большое значение. Они преграждают Черноморскому флоту вход в Азовское море и одновременно лишают советские войска возможности высадиться в Крыму».[146]

В течение лета и ранней осени 1943 года противник превратил Таманский полуостров с Новороссийском в мощный узел сопротивления. В самом городе и вокруг него выросла разветвленная сеть дотов, дзотов, противотанковых надолбов, было прорыто пять линий траншей, прикрытых семью рядами проволочных заграждений. Подступы к городу Новороссийску опоясывали сплошные минные поля. «Крупные жилые дома, заводы, элеватор, вокзал, — вспоминает Леонид Ильич Брежнев в книге «Малая земля», — были насыщены огневыми средствами, целые кварталы пересекались ходами сообщения, улицы перегораживались баррикадами. Особенно сильно был укреплен порт».[147] Минные заграждения перекрывали доступ кораблям в бухту. В укрытиях вокруг порта было установлено около 60 орудий, 90 минометов, более 100 пулеметов. При этом огневые точки были спланированы так, что враг одновременно мог сосредоточить удар почти 100 орудий по возможному морскому десанту. Высадка здесь десанта, которую планировало советское командование, усложнялась еще и тем, что в сравнительно небольшой Новороссийской бухте были затоплены многие суда.

Удар по группировке, удерживающей Новороссийск, предполагалось нанести комбинированный — и с суши, и с моря. Войска 18-й армии должны были наступать со стороны Мысхако и по Туапсинскому шоссе. С этой целью на Малую землю перебросили большое количество боеприпасов, военной техники, продовольствия, каждую ночь морем перевозились маршевые пополнения.

Для участия в операции, наряду с большим количеством военизированных шхун и мотоботов, выделялось около 150 мелких транспортных судов, а также суда «Тракторист», «Вежилов», «Рица», «Интернационал», «Дельфин».

Операция по освобождению Новороссийска началась 10 сентября 1943 года. Десантные войска ночью погрузились в кавказских портах на суда и пошли к Новороссийску. Артиллерия 18-й армии и наша авиация нанесли в это время комбинированный удар по огневым точкам противника. Особенно мощной обработке с воздуха подвергались боевые позиции врага, расположенные вокруг порта. Это дало возможность без больших потерь сделать проходы в боно-сетевых заграждениях, и десантные суда устремились к причалам. Противник обнаружил их лишь тогда, когда десантники уже высаживались на берег. Одними из первых ворвались в порт транспортные суда — парусно-моторный бот «Кибальчич» и парусно-моторная шхуна «Комиссар Фурманов».

Одновременно началось наступление советских войск с плацдарма Малая земля.

На комбинированную атаку противник ответил ожесточенным сопротивлением. Немецкое командование спешно перебрасывало свежие части в Новороссийск. Но ни укрепления, ни вводимые в бой резервы не могли сдержать натиск советских войск. Они освобождали квартал за кварталом. Враг отступал.

В ходе разгоревшихся боевых действий неутомимо трудились моряки транспортных судов. Под артиллерийским и минометным огнем они продолжали высаживать на причалы порта пополнения, выгружать боеприпасы.

К утру 16 сентября совместными действиями войсу 18-й армии под командованием генерал-лейтенанта К. Н. Леселидзе и десанта Черноморского флота город и порт были освобождены.

Над вражескими войсками на Таманском полуострове нависла угроза полного разгрома. Противник начал срочно эвакуировать свои войска в Крым.

Ликвидацией Таманского плацдарма завершилась битва за Кавказ, длившаяся свыше 14 месяцев. Это была большая победа советских войск.

Достойный вклад в разгром оккупантов в районе Новороссийска и на Тамани внесли моряки транспортного флота. Экипажи многих судов принимали непосредственное участие в боевых десантных операциях. На ряде боевых участков «Черноморско-Азовского побережья наш транспортный флот непосредственно обеспечивал боевые действия передовых частей армии и флота, подвозя боеприпасы и технику, продовольствие и людей».[148]

Только на Малую землю с начала февраля моряки-транспортники доставили: маршевых пополнений — 78 481 человек, боезапаса — 6429 тонн, продовольствия — 6262 тонны, орудий разных калибров — 350, минометов — 173, пулеметов — 182, танков — 24, автомашин — 73, другого груза — 4138 тонн. А в общей сложности в тяжелейших оперативных условиях на Черном море транспортный флот в 1943 году перевез более 302 тысяч тонн грузов.[149] Значительная часть из них предназначалась защитникам Малой земли.

ЗДРАВСТВУЙ, РОДНАЯ ОДЕССА!

Немецко-фашистские войска делали отчаянные попытки сдержать победоносное наступление советских армий. 27 октября 1943 года Гитлер собрал совещание в Вольфшанце.[150]

— Мы еще имеем кое-какие возможности на Черном море,— сказал он, — и их нужно использовать для удержания Украины и Крыма.

Командующий военно-морскими силами фашистской Германии адмирал Дениц, к которому обращался фюрер, явно нс разделял этих оптимистических настроений. Тогда Гитлер предложил Дени и, у продумать вопрос хотя бы о временном удержании Крыма... «для обеспечения безопасной эвакуации вермахта»[151]. С этой целью в конце 1943 года на Черное море по Дунаю было переброшено около 500 кораблей и судов, в том числе 6 подводных лодок, 16 больших торпедных катеров, 23 тральщика, 26 охотников за подводными лодками, 50 десантных барж и т. д. Гитлеровцы располагали на территории Крыма 17 аэродромами. Они имели также авиационные базы в районах Одессы, Очакова, Николаева, Херсона и Скадовска. В начале марта 1944 года в Крым были перебазированы еще 200 бомбардировщиков.[152] Но ничто не могло удержать лавину наступающих советских войск. Они форсировали Днепр, разгромили большую Корсунь-Шевченковскую группировку противника, ликвидировали его соединения под Никополем.

На южном крыле фронта войска 3-го Украинского фронта под командованием генерала Р. Я. Малиновского в начале марта 1944 года форсировали реку Ингулец и направили главный удар на Новый Буг, чтобы расколоть фронт 6-й немецкой армии и выйти к Николаеву и Одессе.

Большая роль в наступательных операциях Красной Армии на юге Украины и в Крыму отводилась Черноморскому военно-морскому и торговому флотам. Наши моряки, хотя гитлеровцы, как и прежде, бросали против них все силы, в этот период несли незначительные потери, что было результатом не только усиления конвойной службы, увеличения огневой мощи на торговых судах, но и тем, что они приобрели опыт в защите от вражеских налетов, в борьбе за спасение своих судов.

Чтобы с максимальной эффективностью использовать транспортный флот для нужд фронта, поднять на новый, более высокий уровень организацию перевозок на морских коммуникациях, Совет Народных Комиссаров СССР еще 21 сентября 1942 года передал управление Черноморско-Азовского пароходства в оперативное подчинение командующему Черноморским военно-морским флотом.

При тесном взаимодействии краснофлотцев и гражданских моряков началась наступательная операция, целью которой было освобождение Одессы и Одесского порта.

К исходу 9 апреля 1944 года войска 3-го Украинского фронта завязали бои уже на северной и северо-западной окраинах Одессы, а к утру следующего дня город был очищен от оккупантов.

Вслед за наступающими частями Красной Армии по побережью Черного и Азовского морей продвигались специально созданные управлением Черноморского и Азовского пароходств[153] оперативные группы из наиболее опытных моряков — лучших организаторов и хозяйственников.

Был среди них и капитан дальнего плавания М. И. Письменный. В его боевой характеристике, составленной в 1943 году, в частности, говорилось:

«11 февраля 1943 года при наличии большой минной опасности в районе Геленджик — Новороссийск и активной деятельности торпедных катеров противника военный лоцман И. М. Письменный провел базовый тральщик «Мина» к Суджукской косе (район Мысхако) с войсками Красной Армии, далее на катерах «малый охотник» перебрасывал войска с тральщика на Малую землю в районе пристани Рыбозавода — при сильном артобстреле противником этого района... С 14 по 19 февраля 1943 года, будучи лоцманом, сделал одиннадцать рейсов на базовых тральщиках «Мина», «Гарпун» и «Земляк» к причалам Малой земли, помог перебросить 5000 бойцов, около 300 тонн боеприпасов и продовольствия. Проявил личную инициативу при разгрузке корабля. Стоя но пояс в воде, держал в руках конец примитивной сходни, по которой сошли на берег в боевой обстановке около 600 бойцов».

В характеристике далее говорилось, что в течение 19—26 февраля И. М. Письменный проводил на Малую землю сейнеры, буксиры и теплоход «Тракторист» с подкреплением для частей 18-й армии. При обстреле противником района выгрузки был контужен.

После выписки из госпиталя в начале ноября 1943 года И. М. Письменного пригласил к себе секретарь Батумского обкома партии. В его кабинете находился представитель транспортного отдела ЦК ВКП(б).

— Нам нужен,— сказал он, — человек военный и хорошо знающий работу на транспортном флоте. Красная Армия успешно продвигается на Запад. Сегодня поступило сообщение, что наши войска ведут бои на улицах Киева, вышли к низовьям Днепра и к Крымскому перешейку. Скоро начнем освобождать от врага наши черноморские порты на Украине. Их надо как можно быстрее восстановить и ввести в действие.

— Все ясно.

— По согласованию с военным командованием,— уточнил секретарь обкома,— вы поступаете в распоряжение гражданского флота. Пойдете с оперативной группой вслед за нашими наступающими войсками.

На следующий день — 6 ноября 1943 года — начальник пароходства И. Г. Сырых инструктировал первую оперативную группу — 14 моряков. В мандате руководителя группы говорилось, что Иван Михайлович Письменный, начальник оперативной группы Управления Черноморского Государственного пароходства НКМФ СССР, командируется в порт Скадовск, а затем, по мере освобождения, в порты Херсон, Николаев, Очаков и Одессу с заданием «...разрешать все вопросы, связанные с деятельностью указанных портов и флота».

В освобождаемых портах немедленно разворачивались восстановительные работы. Особенно большое внимание представители Черноморского пароходства уделили ремонту пристанского хозяйства в Скадовске, где гитлеровцы разрушили причалы, сожгли складские помещения, уничтожили механизмы. С помощью местных партийных и советских органов было собрано около 300 рабочих, в том числе плотников, кузнецов, слесарей. В течение 25 дней работы велись днем и ночью. Были сооружены два деревянных причала и восстановлен небольшой судоподъемный зллинг, которые передали командованию 2-й Новороссийской бригады торпедных катеров, перебазировавшейся в Скадовск для участия в боях за освобождение Одессы.[154]

Другая оперативная группа в составе капитана дальнего плавания Кожущенко, инженеров Берестецкого и Лиманчука сыграла значительную роль в спасении имущества Николаевского порта. С помощью коммунистов- водников они организовали почти 1500 рабочих-порто- виков на борьбу с пожарами. В течение десяти суток они тушили подожженные бежавшим противником складские и административные здания, спасали от бушевавшего огня элеватор с зерном и другие ценности.[155]

Ранней весной 1944 года коллектив Николаевского порта восстановил многие механизмы. Наряду с речными судами в Николаев стали заходить морские пароходы и теплоходы. Уже в апреле николаевцы переработали около 9 тысяч тонн грузов, в основном, предназначенных войскам, наступавшим на Одесском направлении.

К началу решительных боев за Одессу моряки оперативной гр}'ппы пароходства во главе с И. М. Письменным находились в расположении передовых частей 3-го Украинского фронта (в районе Жеваховой горы). 10 апреля 1944 года они поспешили в Одесский порт. Все здесь горело, повсюду раздавались взрывы — противник при отходе заминировал многие объекты.

— Ничего, товарищи,— выразил общее настроение Письменный,— все восстановим, наш порт будет еще лучше, чем прежде.

В первые же дни с помощью местных партийных органов собрали рабочих-портовиков, остававшихся в городе при оккупантах. Сформированные из них бригады тушили пожары, засыпали воронки от бомб и снарядов, очищали причалы от обломков и земляных валов.[156]

Через несколько дней в Одессу прибыла большая бригада работников Наркомата морского флота во главе с заместителем наркома Л. Ю. Белаховым. В контакте с местными партийными и советскими органами она занялась подготовкой порта к обеспечению предстоящих операций 3-го Украинского фронта. Белахов сообщал в те дни наркому морского флота: «...Сейчас в порту работает 110 минеров... Развернулись мероприятия по набору рабочей силы... Набрано 3100 человек, среди которых преобладают кадровые работники предприятий морского флота».[157] Дальше говорилось о том, что из беседы с представителями военного командования 3-го Украинского фронта выяснилась необходимость ускорить введение порта в эксплуатацию, поскольку штаб фронта планировал доставить в Одессу морем большое количество «горючего для авиации, танков и автотранспорта, а также для народного хозяйства».[158]

Портовикам активно помогали рабочие, инженеры и техники первого и второго судоремонтных заводов. Партийные организации транспортного флота мобилизовали одесских моряков на активное участие в социалистическом соревновании за подготовку причалов порта к приему кораблей и торговых судов в самые ближайшие сроки.

Немецко-фашистское командование пыталось блокировать восстанавливаемые порты, в том числе Одесский, с моря. Гитлеровцы усилили свою 30-ю флотилию подводных лодок на Черном море.[159] В течение лета 1944 года они часто появлялись в районе Одесского и других черноморских портов,[160] нападали на наши транспортные суда в северо-западной части бассейна.[161]

28 июля в Одессу прибыли из Очакова первые 12 торпедных катеров и сейнер «Чайка».[162] Это заставило противника активизировать свои действия. В начале августа он стал методически совершать воздушные налеты на порт и судоремонтные заводы Одессы. 6 августа 33 самолета гитлеровцев бомбили город, другая группа бомбардировщиков с помощью парашютов поставила мины в районе Практической и Карантинной гаваней, а также возле Платоновского мола.[163] Враг рассчитывал, что он задержит операции советского командования по сосредоточению флота в Одесском порту. Но эти попытки оказались тщетными. Усилиями трудящихся, возглавляемых коммунистами, в невиданно короткое время были отремонтированы уцелевшие причалы и подготовлены подходные фарватеры. 28 августа 1944 года первые транспортные суда с грузами для войск 3-го Украинского фронта покинули Одесский порт.[164] На следующий день в Одессу прибыл большой отряд боевых кораблей с войсками и грузами для фронта,[165] а неделю спустя возобновились перевозки из Батуми в Одессу горючего для войск 3-го Украинского фронта и народного хозяйства освобожденных районов Украины и Молдавии. Начало этим перевозкам положила команда танкера «Передовик».[166]

Действенную помощь фронту оказывали коллективы одесских судоремонтников. Наряду с подготовкой к эксплуатации причалов порта, восстановлением заводских корпусов они успешно ремонтировали боевые корабли, выполняли заказы на запасные части для автобронетанковых сил фронта, ремонтировали оружие. Так, коллектив первого судоремонтного завода за апрель—декабрь 1344 года отремонтировал 86 боевых кораблей Черноморского флота. Из них 22 — досрочно.[167] За это же время второй судоремонтный завод Одессы возвратил в строй 56 боевых кораблей Дунайской военной флотилии, 18 кораблей Одесской военно-морской базы и 8 судов торгового флота.[168] Многие из них приняли участие в боевых операциях, развернувшихся между Днестром и Дунаем и направленных на освобождение румынских и болгарских портов от фашистской оккупации.

ПО ДУНАЮ - К ПОБЕДЕ

Успешными действиями войск 2-го и 3-го Украинских фронтов были созданы предпосылки для разгрома армий фашистской Германии и ее союзников на Балканах.

Черноморский флот получил задание: обеспечить наступление левого крыла 3-го Украинского фронта и содействовать разгрому приморской группировки противника. Морякам ставилась задача нанести удары по кораблям и портам врага, обеспечить форсирование Днестровского лимана и высадить тактические десанты в тылу противника.

В своих оперативных планах командование фронтом отводило значительное место морякам торгового флота, коллективу Одесского порта, судоремонтных заводов и других предприятий Черноморского пароходства. Партийно-политические органы заботились об укреплении боевого содружества моряков с войсками 46-й армии, в составе которой создавалась особая десантная группа для форсирования Днестровского лимана.

Подготовкой моряков к участию в форсировании водного рубежа занимались начальник Черноморского пароходства П. М. Макаренко, заместитель начальника отдела кадров пароходства В. В. Попов, парторг ЦК ВКП(б) в Одесском порту И. А. Сидоров, главный диспетчер пароходства В. В. Визиров. Накануне десантной операции с помощью коллективов одесских предприятий морского транспорта и местных рыболовецких организаций были собраны, отремонтированы и приспособлены для переброски войск необходимые плавсредства, подготовлен инвентарь для погрузки и высадки боевых подразделений на берег.

Вспоминая об этих событиях, бывший начальник штаба 3-го Украинского фронта, впоследствии Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов писал в книге «Суровые годы»:

Моряки транспортного флота смело преодолевали широкий Днестровский лиман, выбирали наиболее удобные участки побережья для высадки войск, пролагавших путь основным силам. В результате особая группа 46-й армии, освободив город Аккерман, устремилась к Дунаю. Развивая успех, войска 3-го Украинского фронта разгромили и дезорганизовали части 6-й немецко-румынской армии. Ее остатки, находившиеся на побережье Черного моря, вынуждены были поспешно отступить на юг от дунайских гирл.

В освобожденные советские дунайские порты возвращались работники морского торгового флота и начинали восстановление причалов, портовых механизмов, судоремонтных мастерских, принимали участие в переправе войск 3-го Украинского фронта через Дунай и его притоки.

Для налаживания регулярного судоходства, перевозок военных грузов фронту из Черноморского и других бассейнов страны в Измаил было командировано большое количество опытных специалистов морского транспорта. Из Одессы выехали капитаны дальнего плавания В. Баглай, М. Григор, Д. Кнаб, Р. Слипко, Т. Рымкус, диспетчеры Я. Болек и А. Кавбаснян. Управление Каспийского пароходства послало на Дунай капитанов И. Москаленко, В. Миронова, Б. Хомякова, А. Шульгу и других. Многие из них участвовали в работе специальной группы, которую по поручению Наркомата морского флота возглавлял начальник Черноморского пароходства П. М. Макаренко. Эта группа занималась розысками, организацией охраны и возвращением угнанных оккупантами черноморских и азовских доков, недостроенных судов, дебаркадеров и других плавсредств, а также вывезенного водным путем из южных районов Украины и Крыма оборудования фабрик, заводов, железнодорожных депо и т. д.

Значительную помощь морякам оказывало командование наступающих частей 3-го Украинского фронта и Дунайской военной флотилии. Обнаружив в плавнях или в затонах ценности, вывезенные гитлеровцами из нашей страны, командиры частей немедленно сообщали об этом Военному совету фронта или Черноморского флота. 31 августа 1944 года в Браиле (на Дунае) одна из поисковых групп обнаружила несколько угнанных фашистами барж, на которых находилось свыше 500 рабочих и большое количество оборудования николаевских судостроительных предприятий. Сюда прибыли опытные моряки торгового флота, в том числе уже известный читателю капитан дальнего плавания И. М. Письменный. Ему поручили организовать вывод всех плавучих средств, находящихся на Дунае и его притоках от порта Рени до Джурджу.

С выходом войск 3-го Украинского фронта к Дунаю работники торгового флота развернули широкую организаторскую работу на переправах. Особенно успешно трудились они во время переброски на правый берег войск 46-й армии. На этой переправе работали 130 пароходов и барж. За пять суток в середине сентября 1944 года экипажи судов доставили в порты Корабия и Бечета 40 593 солдата и офицера, 519 орудий и минометов, 418 автомашин, 3772 лошади, около 3 тысяч тонн боеприпасов и продовольствия и большое количество других армейских грузов.[170] Затем в течение 21 — 28 сентября 17 буксиров и 51 баржа перевезли из Русе в порт Лом войска 57-й армии.[171]

С помощью трудящихся болгарского порта Русе были переброшены в Джурджу части 46-й армии. Водники- болгары помогли соорудить из спаренных барж специальные паромы, на которых через Дунай были транспортированы 2036 автомашин, 18 450 солдат и офицеров, 130 орудий, 4700 лошадей, 3050 повозок и другой груз.[172]

Для бесперебойного снабжения боеприпасами левого фланга 3-го Украинского фронта в начале сентября 1944 года была организована «вертушка» из нескольких спаренных барж, которые курсировали между Измаилом и Тулчей. Там боеприпасы перегружались в железнодорожные вагоны и отправлялись к линии фронта. С целью поддержки правого фланга 3-го Украинского фронта наладили перевозки вверх по Дунаю до Чернаводы, Лома, Видина с последующим удлинением рейсов — по мере освобождения портов Русе, Турну-Северина и Белграда.

Почетная обязанность выпала в те дни на долю ренийских портовиков. Выполняя приказ военного командования, они в самые сжатые сроки с помощью специально оборудованных барж переправили через Дунай личный состав и материальную часть 2-го механизированного корпуса.

В конце октября 1944 года большое количество дунайских судов, в их числе буксирные пароходы «Жан Милот», «Троян», «Паун», «Сватоплук», «Маршал Тито», «Сербия» и другие, были сосредоточены на переправах Дубровица — Гроцко — Белград. Они помогали обеспечить фронт всем необходимым для успешного ведения боевых действий.

По решению Государственного Комитета Оборони были организованы регулярные перевозки транспортным флотом по нескольким линиям Черноморского бассейна. Одну из них Одесса — Констанца — Варна — порты Дуная обслуживали морские суда «Ардсал», «Николаев», «Земляк» и «Сызрань». Эти транспорты общей грузоподъемностью более 26 тысяч тонн перевозили только груз для фронта.[173] В течение ноября 1944 года из Одессы войскам 3-го Украинского фронта, югославской, а также болгарской и румынской армий, развернувшим бои с немецко-фашистскими войсками, было отправлено более 26 тысяч тонн военного снаряжения и боеприпасов. Обратными рейсами на судах возвращалось в СССР оборудование фабрик, заводов и другие материальные ценности, увезенные оккупантами.

Транспортировка военных грузов по Дунаю осуществлялась в крайне тяжелых условиях. Отступая под ударами Красной Армии, фашисты беспощадно разрушали портовые сооружения, взрывали мосты, подъездные пути, дебаркадеры, вывозили механизмы. Они затопили на Дунае около 600 самоходных и несамоходных судов, а оставшиеся на плаву были, как правило, непригодны к эксплуатации, так как гитлеровцы демонтировали оборудование, подорвали фундаменты машин, сняли арматуру.

Большие усилия потребовались для восстановления Измаильского порта. С помощью инженерной воинской части в течение первых трех суток после освобождения города портовики перешили колею железной дороги, отремонтировали трофейные вагоны, поставили на рельсы паровоз. Это дало возможность наладить переброску боеприпасов с железнодорожной станции в порт и перевалку их на транспортные суда. В итоге уже в сентябре 1944 года измаильские портовики доставили фронту около 30 тысяч тонн грузов.[174] За это время дунайцы своими силами отремонтировали и ввели в эксплуатацию 120 судов.[175]

Плавание судов по Дунаю в тот период осложнялось серьезной минной опасностью. Караваны судов могли идти только за тральщиками. Немцы широко применяли на речной магистрали плавучие мины, замаскированные под выброшенные за борт деревянные ящики, картонные коробки, копны сена, коряги и т. и. Большая вина за образование минной опасности на Дунае и затруднение оперативных перевозок, за ничем не оправданные людские жертвы, гибель многих военных и транспортных судов лежит на англо-американском командовании. С апреля по сентябрь 1944 года, когда в этом уже не было никакой необходимости, по его приказу в воды Дуная было сброшено около 2500 магнитных мин.[176] Делалось это с целью затормозить наступление советских войск на Балканах.

Задачи транспортного флота, сосредоточенного управлением Черноморского пароходства и военным командованием на Дунае, усложнялись с развитием наступательных операций Красной Армии. Возникла необходимость в усилении перевозок водным путем, так как железные дороги Румынии, Болгарии, Югославии и Венгрии обладали еще недостаточной пропускной способностью и не могли обеспечить возросшие потребности фронта на завершающем этапе Отечественной войны.

Учитывая роль Дуная как крупнейшей водной магистрали не только в военное, но и в приближающееся уже мирное время, Совет Народных Комиссаров СССР 14 октября 1944 года принял постановление об образовании Советского Дунайского пароходства. Ему были переданы дунайские порты Измаил, Рени, Килия, Вилково и Черноморский порт Бугаз,[177] 160 речных, 4 морских и 13 судов технического флота, 3 плавучих дока, а также различные портовые Механизмы. Кроме этого, для нужд пароходства в Румынии были размещены заказы на постройку 144 новых судов.[178]

Работники водного транспорта придунайских государств, воевавших с фашистской Германией, активно помогали советским морякам, многие из них включались в работу Советского Дунайского пароходства, своим добросовестным трудом делали все возможное, чтобы приблизить победу над ненавистным врагом — фашизмом.

Партийные организации различных служб и агентств пароходства, созданных в освобожденных дунайских портах, проводили большую работу по интернациональному сплочению моряков. Коллектив пароходства внес свой весомый вклад в благородное дело помощи народам государств, избавленных советскими войсками от фашистского ига. Например, большую нужду в продовольствии и медикаментах испытывали в тот период жители Белграда. В частях Народно-освободительной армии Югославии не хватало оружия, боеприпасов, снаряжения, необходимы были и продукты питания.

Коммунистическая партия и советское правительство оказали бескорыстную помощь братскому народу. Для Освободительной армии, жителей Белграда и других городов Югославии было выделено 50 тысяч тонн зерна.[179] Его транспортировку, перевозку других грузов для югославского народа осуществляли в основном экипажи судов Советского Дунайского пароходства. В октябре-ноябре 1944 года из Рени и Измаила одни за другим уходили караваны барж с хлебом, медикаментами, оружием. Эти грузы шли в румынский порт Калафат, затем переправлялись железнодорожным паромом в болгарский порт Видин, расположенный в 30 километрах от югославской границы, и оттуда дальше по назначению.

Баржи с зерном и другими грузами, предназначенными для югославского народа и его армии, водили буксиры «Смирна», «Алекос», «Караиман», «Евгений», «Дионисий». Активное участие в организации перевозок грузов для Югославии принимали начальник службы эксплуатации Черноморского пароходства В. В. Визиров, капитан дальнего плавания Д. В. Кнаб, начальник агентства Дунайского пароходства в Калафате П. Ф. Брюхнов, начальник порта Рени П. М. Обозный, старший диспетчер пароходства Я. Э. Болек.[180]

Крупные перевозки воинских грузов по Дунаю осуществлялись на заключительном этапе войны.

Благодаря тесному сотрудничеству советских моряков и работников водного транспорта придунайских государств, их трудовому героизму, изобретательности в широких масштабах было налажено буксирование речных барж морскими судами между портами Дуная и Черного моря.[181] В мирное время такие комбинированные рейсы считались недопустимыми, опасными. Однако военная обстановка потребовала пойти на заведомый риск. И это смелое решение полностью оправдало себя.

Работники советского пароходства в тесном содружестве с моряками Дунайской военной флотилии помогали советскому командованию решать оперативные задачи, принимали участие в высадке десантных подразделений. Они неотступно продвигались вверх по реке вслед за частями Красной Армии. Торговые суда доставляли значительное количество грузов для 2-го и 3-го Украинских фронтов, а также 1-й Болгарской армии. Многие работники пароходства обеспечивали переправу советских войск через водные рубежи. Так, в течение января — апреля 1945 года через Дунай было переброшено около 413 тысяч солдат и офицеров, 23 тысячи раненых, более 11 тысяч военнопленных, 723 танка, свыше 11 тысяч автомашин, почти 2500 орудий, около 41 тысячи лошадей, много боеприпасов, горючего, снаряжения.[182]

Все грузы без задержки перерабатывались в дунайских портах. Так, измаильцы в течение четырех месяцев 1945 года перегрузили 16 253 тонны, портовики Галаца — 7134, Будапешта — 11 032, Вены — 18 984 тонны грузов.[183] Бесперебойно обеспечивали фронт портовики Варны, Русе, Джурджу, Белграда, Калафата, Братиславы.

В годы Великой Отечественной войны моряки Черноморского и Дунайского пароходств вместе с военными моряками, при активном содействии водников придунайских государств оказали Красной Армии неоценимую помощь в разгроме врага, сыграли немалую роль в освобождении братских народов от фашизма и восстановлении их экономики.

В летописи боевых свершений тружеников Черноморско-Азовского пароходства — героическая оборона Одессы, Севастополя и Кавказа, участие в Керченско- Феодосийской и Новороссийской десантных операциях, в освобождении от гитлеровцев южных районок Украины и Крыма, придунайских стран. Славный путь они прошли по дорогам минувшей войны!

Всего за 1941—1945 годы моряки советского торгового флота Черноморского бассейна, по неполным данным, перевезли для нужд фронта почти 2 млн. бойцов и командиров, 2642 тысячи тонн грузов, в том числе 1720 танков, более 40 600 автомашин и тракторов, 7542 орудия и т. д.[184]

Многие моряки торгового флота отважно сражались с врагом в партизанских отрядах, смело действовали в» рядах подпольщиков на временно оккупированной врагом территории. Активную борьбу с оккупантами вели советские патриоты в Одесском порту, на судостроительных заводах Николаева и Херсона. Руководство морской группы противника «Зюйд», которая объединяла судостроительные предприятия юга Украины, сообщало в Берлин о том, что все попытки оккупационных властей наладить производство хотя бы небольших судов на верфях Николаева, Херсона и Одессы оказались «несбыточной мечтой».[185]

Большая заслуга моряков Черноморско-Азовского бассейна, действовавших в тылу врага, состоит не только в организации саботажа, диверсий, распространении антифашистских листовок, но и в том, что они сумели сохранить от уничтожения, уберечь от вывоза в Германию значительное количество станков, инструмента, портового оборудования, ценного сырья.[186]

Оставшись по разным причинам на оккупированной территории, моряки торгового флота внесли свой вклад в борьбу советского народа против гитлеровских оккупантов, помогали Красной Армии ковать победу над врагом.

Вручая орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» го- роду-герою Новороссийску, Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Л. И. Брежнев от имени партии и советского народа говорил: «...мы выражаем глубокую благодарность и признательность всем воинам, всем защитникам города, проявившим чудеса стойкости и храбрости, всем, кто боролся против фашизма, кто воевал и добыл великую победу. Честь им и слава!»[187]

Эти слова всенародной любви и благодарности в полной мере относятся и к морякам черноморского транспортного флота — активным участникам обороны города-героя Одессы.

Родина высоко оценила вклад моряков Черноморского транспортного флота в историческую Победу, наградив более тысячи из них орденами и медалями.

В Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении говорится: «В огне войны моряки прошли боевую проверку. Они показали себя мужественными, достойными сыновьями Родины».

Не всем довелось дожить до этого светлого дня. Многие пали смертью храбрых в борьбе за свободу и независимость любимой Родины, в том числе капитаны Г. Вислобоков, С. Кушнаренко, механики С. Афанасьев, К. Лазарев, Г. Витман, Д. Герасимов, штурман В. Сенюш- кин, помполиты И. Сокальский, Ф. Ломоносов, А. Калита, Г. Фурдуй, радист И. Казмирчук, боцман Д. Ситнюк, матросы А. Николаев, Ф. Сидоренко и другие.

На смену им пришла наша замечательная молодежь. Вместе с ветеранами она восстанавливала и развивала флот, расширяла внешнеторговые и каботажные перевозки, строила новые порты и судоремонтные заводы.

За годы послевоенных пятилеток Черноморское пароходство пополнилось большим количеством первоклассных, оснащенных современной техникой грузовых и пассажирских судов. Многие из них названы в честь моряков — героев Великой Отечественной войны.

И сегодня, когда наши торговые корабли с миссией мира и дружбы посещают зарубежные порты, имена славных моряков Черноморского пароходства, начертанные на стальных бортах, напоминают людям планеты о бессмертном подвиге советского народа в битве с фашизмом. Они зовут к борьбе за мир, социальный прогресс, за счастье всего человечества.