Огненный котёл

ГЛАВА 25

В 18.00 Орлов получил то, чего ждал. Разведывательный вертолет Ка-226 был подготовлен к взлету и оснащен радиолокационным комплексом дальнего обнаружения 901-М «Око». Этот комплекс был впервые создан для старых Ка-31 в конце прошлого века. Модификация 901М была более компактной, размещалась под фюзеляжем, и могла быть развернута в вертикальное положение после взлета, обеспечивая круговое покрытие и позволяя обнаруживать воздушные цели типа «истребитель» на дистанции до 150, и надводные на дистанции до 200 километров.

Видимо, кто-то на ГКП хотел осмотреться, подумал он. Услышав приказ о подготовке к вылету, он выбрался из кубрика под предлогом того, что собирался найти надлежащие инструменты, внутренне потирая руки и будучи уверенным, что это был его последний шанс осуществить задуманное.

Вернувшись в вертолетный ангар под палубой, он проследил за установкой комплекса «Око», так как много раз наблюдал за этой процедурой в прошлом, даже изредка сам брал в руки инструменты. Два матроса из инженерной группы всеми силами старались держаться подальше от него, и никто ничего не сказал, когда он обматерил их за якобы плохую работу, указав гаечным ключом на Людвича, как всегда найдя козла отпущения, и заявил, что придется все делать самому. Затем он надел летный жилет и шлем и забрался в вертолет. Пилот оглянулся через плечо, с удивлением заметив его.

— Что вы здесь делаете, лейтенант? На борту должна быть только охрана из морской пехоты.

— Ты что, Праткин, не слышал? Я и есть морская пехота, так что вперед. И не называй меня лейтенантом. Наш пятнадцатилетний капитан хочет, чтобы мы взлетели через десять минут. И если ты хочешь убедиться, что чертов комплекс ДРЛО будет развернут, то радуйся, что я здесь с инструментами. Эти идиоты вставили раком контрольные кабели, так что мне придется работать над ними в полете! Видишь? — Он поднял связку плотно скрученных кабелей, ухмыльнувшись пилоту, который просто покачал головой и запросил кормовой диспетчерский пост о разрешении на взлет. Несколькими минутами спустя Ка-226 поднялся в воздух и направился на юг, намереваясь отойти от корабля на дистанцию семьдесят-сто километров с целью обнаружения крупной оперативной группы противника.

Когда прибыл Карпов, чтобы заступить на собственную вахту, Федоров все еще находился на ГКП, обсуждая с Калиничевым обстановку на радаре. Он заметил старпома и жестом подозвал его.

— Мы заняли курс 200 около получала назад, — сказал он. — Корабельные РЛС скоро обнаружат «Соединение «Z», но информация нужна мне сейчас. Я приказал поднять Ка-226 с комплексом «Око». Насколько я могу предполагать, «Соединение «Z» находится примерно в 225 километрах к юго-западу от нас, направляясь в сторону Орана. Мы должны получить картинку с вертолета через двадцать минут.

— Что по вражеским авианосцам? — Спросил Карпов. — Они могут поднять истребители?

— Разумеется, но они не смогут обнаружить Ка-226. Он оснащен аппаратурой РЭБ, которую я приказал настроить на частоты британских радаров шесть часов назад. Сейчас это наша игра. Мы должны как можно скорее обнаружить их, и одновременно не выдать нашей собственной позиции. Если же британский истребитель случайно обнаружит их, они легко смогут уйти, а при необходимости сбить его.

Конструкция вертолета предполагала модульное устройство задней части фюзеляжа, где в обычной обстановке устанавливался десантное отделение. Он также был оснащен 30-мм пушкой и легкими ракетами типов «воздух-воздух» и «воздух-земля». Антенна РЛС «Око» устанавливалась под этим модулем и управлялась дистанционно. Они ждали. Николин выводил вертолет и обеспечивал прием сигнала корабельными системами. Калиничев также следил за обстановкой.

— Сообщим им, что они ушли слишком далеко на запад, — бросил он через плечо, и Николин передал сообщение по шифрованному каналу. Его голос был оцифрован, затем зашифрован, передан на вертолет и декодирован бортовой аппаратурой, после чего воспроизвелся бы в гарнитуре пилота. Любой, кто попытался бы перехватить сигнал, услышал бы только беспорядочный набор импульсов.

— Ка-266 ГКП, вы слишком далеко ушли на запад. Выйти на курс один-восемь-ноль и развернуть комплекс ДРЛО, как поняли?

Вертолет находился слишком далеко к западу, по уважительной причине или нет. Орлов сидел в десантном отделении, потягивая из фляги. Он терпеливо дождался, пока вертолет отойдет от корабля на сотню километров на юг, а затем сделал последний долгий глоток и вытащил пистолет.

— Вы готовы, лейтенант? Нужно разворачивать антенну.

— Я же сказал, не зови меня лейтенантом, — прорычал Орлов. — Готов ли я? — Ухмыльнулся он. — Да, я готов. А ты, Праткин? — И, не дожидаясь ответа, нажал на спуск, выстрелив Праткину в голову. Пилот рухнул вперед, заставив вертолет дико дернуться, однако Орлов быстро перебрался на место второго пилота и взял управление. Он проходил базовую подготовку управления Ка-226 годы назад, так как часто принимал на себя обязанности командующего операцией при вылете на вертолете групп морской пехоты. Теперь он изо всех сил пытался вспомнить, что должен делать, чтобы выровнять машину и направить ее туда, куда ему было нужно.

Ему удалось взять управление прежде, чем вертолет потерял его окончательно. Затем он медленно развернулся на запад и набрал скорость. Затем подобрал гарнитуру и сказал.

— Прошу прощения, но я не буду разворачивать ваш гребаный радар. А ты лох, Николин. — После чего со смехом отключил связь. Затем он посмотрел на обмякшее тело пилота, заметил кровь, текущую из пулевого ранения и снова рассмеялся. — Что скажешь, Праткин, если мы уйдем в самоход? Потому что это последний раз, когда мы увидим этого гребучий корабль и его экипаж.

Он внезапно вспомнил нечто важное и потянулся к приборам, отключая транспондер и включая на полную мощность бортовую станцию радиоэлектронной борьбы. Последнее, что он хотел увидеть, так это одну из убийственных зенитных ракет «Кирова».

Лицо Николина приобрело шокированное выражение. Он посмотрел на Федорова и доложил:

— Товарищ капитан… На связи только что был Орлов. Он заявил, что они не могут развернуть антенну.

— Орлов? Его там быть не должно. Он должен был просто проконтролировать установку. Что он делает на вертолете? — Он покачал головой, с подозрением глядя на Карпова.

— Запросите у них доклад. Что именно не так с антенной?

— Нет связи, товарищ капитан. Потеряна вся телеметрия. И, похоже, он выключил ответчик. Фиксирую сильные помехи на рабочих частотах.

— Помехи?

Калиничев также отметил пропажу телеметрии, а также что экран покрылся ложными отметками.

— Он запустил станцию РЭБ, товарищ капитан. Не фиксирую его.

— Его последний курс?

— Уходит на запад. Это все, что я смог обнаружить прежде, чем появились помехи.

Федоров посмотрел на Карпова и понял, что его недоумение сменилось вспышкой гнева.

— Урод, — сказал он. — Что он, черт его бери, творит?

— Вы полагаете, он сделал это намеренно? — Федоров был ошеломлен. Он знал, что Орлов был раздражительным и сварливым, неуважительным и порой недисциплинированным, но это было нечто большее, чем он мог ожидать от него.

— Если он направляется на запад, то идет к побережью Испании, — сказал Карпов. — Я должен был сразу понять, что что-то с ним не то. Он напал на меня вчера в столовой. А теперь окончательно сошел с ума!

— Напал на вас?

— Да, двинул по ребрам. Полагаю, он считал, что я его спровоцировал, и, возможно, так и было. Но ему точно не понравилось в кубрике морпехов. Я полагаю, он не намерен возвращаться на корабль.

— Но… Он не мог захватить вертолет таким вот образом? Что он намерен делать? Куда он думает направиться?

— В Испанию, — категорично сказал Карпов. — Это единственная нейтральная территория в пределах досягаемости, а пока станция РЭБ работает, мы не сможем увидеть и сбить его. Этот псих решил захватить вертолет и улететь туда!

— Безумие, — сказал Федоров, потрясенный мыслями о том, что может произойти, если вертолет попадет в распоряжение тамошних властей. — Вы понимаете, что это значит? Нам придется отправится за ним. Мы не можем этого допустить. Эти технологии не должны попасть в руки ни одной живой души!

— Не думаю, что это будет легко, — сказал Карпов. — Взгляните на карту. Территория к северу и западу от Картахены довольно холмистая. Он легко может скрыться там, и нам потребуется несколько дней, чтобы найти его. Он, должно быть, хорошо все спланирован. Хотя кто его знает? Возможно, он и вообще не понимает, что делает.

Федоров был глубоко обеспокоен. Это было нечто совершенно неожиданное, безумный момент в безумном потоке событий, который просто невозможно было предугадать, как бы он не планировал прорыв на юг. Сейчас он мог думать только о том, как это могло повлиять на ход истории. Если Орлов выживет, как он сможет что-то изменить? Он знал, что он не был образованным человеком, но знал достаточно, чтобы нанести реальный ущерб, если кто-то все же поверит в его слова о будущем. Поверит и начнет действовать…

Но гораздо хуже будет появление вертолета посреди Второй Мировой войны. Вне зависимости от того, насколько мягко Орлов сумеет его посадить, возможно, на каком-то отдаленном холме, в один прекрасный момент его найдут, и эта находка окажет драматическое и неизгладимое влияние на ход истории. Он ощущал смущение, расстройство и злость. Было так сложно учиться командовать кораблем, при том, что он никогда к этому не стремился. Ему нужна была поддержку адмирала, капитана Карпова и других хороших офицеров. Вот еще не хватало только ложки дегтя, которую Орлов с радостью представил собой. Почему он не подумал об этом раньше? Его следовало так и оставить в карцере. После инцидента с Ка-40 он подумал, что Орлов заслуживал шанса искупить свою вину, подобно Карпову. Теперь все эти надежды полетели к чертовой матери в один момент. И как он намеревался исправить эту ситуацию? В каких книгах по истории он мог найти ответ?

— Товарищ капитан, — подал голос Калиничев. — Я хорошо знаю характеристики бортовой аппаратуры РЭБ. Думаю, я смогу отследить его.

— Сможешь определить его?

— Не вполне, однако я могу провести обработку сигнала и изолировать его, чтобы определить источник. Я знаю параметры частот системы, так как помогал ее настраивать. Полагаю, что смогу получить хотя бы примерные координаты источника.

— Насколько точно? — Немедленно подошел к нему Карпов.

— Не думаю, что смогу взять его на сопровождение… Но несколько сотен метров, — заявил Калиничев. Ни Федоров, ни Карпов не могли предложить иного решения. Карпов повернулся и сказал:

— Товарищ капитан, мы не сможем точно узнать, где он, но можем примерно определить его местоположение. Мы знаем, куда он направляется — точно не в море. И пока что он все еще остается в зоне досягаемости «Форта». Если Калиничев сможет с достаточной точностью определить его местонахождение, мы сможем выпустить три или четыре ракеты, чтобы с достаточной вероятностью сбить его прежде, чем он достигнет берега. Если нам это удастся, он рухнет в открытое море, и никто не найдет его и даже о нем не узнает.

Глаза Федорова широко раскрылись. Нужно было что-то делать, и это был лучший план, какой он только мог придумать. Затем он вспомнил, что рассказывал Карпов о помехах всего несколько секунд назад.

— Калиничев! — Взволнованно сказал он. — Можете изолировать диапазон от 150 до 176 МГц, и определить источник сигналов в этом диапазоне?

— Так точно, но мы обычно не ставим помех на этих частотах…

— Действуйте! Найдите его! Карпов, ЗРК к пуску. — Он не колебался ни секунды. Если была возможность сбить вертолет, они должны были действовать немедленно.

Карпов как всегда был рад стараться. Он отдал приказ подготовить комплекс С-300 к пуску и дал Калиничеву задачу обеспечить наилучшую оценку реального и прогнозируемого курса вертолета. Он знал, что это будет в определенной степени выстрел вслепую, подобно тому, как эсминцы этого периода сбрасывали бомбы в точки, где, по их мнению, могла находится подводная лодка противника. Однако у ракет комплекса С-300 были мощные осколочные боевые части. Выпустив от трех до пяти ракет, он мог просто насытить район цели достаточным количеством осколков, чтобы поразить ее. Он знал, что ракет у них было мало, чтобы ими разбрасываться, однако где-то внутри понимал, что так напугало Федорова. Кроме того, он намеревался расплатиться за тот удар кулаком. «Киров» сделает это за него. Три минуты спустя он скомандовал пуск.

Они неотрывно следили за фосфоресцирующим экраном радара, на котором отображался удаляющийся залп — пять драгоценных ракет С-300. Их скорость была невероятной, и они быстро настигали пятно на экране, которое, благодаря проделанной Калиничевым работе, обозначало источник помех. Оно было уже близко к побережью. Федоров закусил губу, проклиная то, что они делали, но надеясь, что все получится. Потому что если не получится, Геннадий Орлов исчезнет на территории Испании 1942 года, и одному Богу будет ведомо, какое опустошение его голова и темное сердце смогут принести в мир.

ГЛАВА 26

Пять смертоносных ракет комплекса С-300 с ревом вырвались из-под носовой части палубы «Кирова». Они были способны развить скорость в шесть звуковых и преодолеть 150 километров[53]. Целью был район, который Калиничев определил как наиболее вероятное расположение источника интенсивных помех, с акцентом на сигналы на частоте ниже 176МГц. После пуска Карпов осознал, что у них имеется еще один вариант и повернулся к командиру БЧ-2, перекрикивая оглушительный рев двигателей ракет.

- Включить дополнительные ИК-системы наведения! — Если они выйдут в район цели, ракеты могли задействовать и другие средства для наведения. Пять стальных пальцев устремились вдаль от корабля, словно латная перчатка.

Орлов заметил сигнал системы предупреждения о ракетной атаке и понял, что у него остаются считанные секунды, чтобы выжить.

— Уроды! — Крикнул он и схватил парашют, понимая, что ему нужно немедленно покинуть машину. На то, чтобы разблокировать и, матерясь, открыть боковую дверцу, у него ушло пятнадцать секунд. Еще пятнадцать — и он расположился у дверцы, ощущая близкое присутствие винта и бьющий в лицо холодный ветер. За этот короткий промежуток времени ракеты набрали максимальную скорость и ушли от корабля на тридцать километров, быстро приближаясь.

Сердце застыло от страха и адреналина, когда он посмотрел вниз. Обычно вертолеты совершали полеты на высоте одного километра, но они поднялись намного выше для обеспечения радиолокационного обзора — более четырех. Он прыгнул навстречу бьющему ветру, кувыркаясь всей своей немалой тушкой и набирая более шестидесяти метров в секунду в свободном падении. Отлетит ли он достаточно далеко, когда ракеты поразят цель, дума он, молясь всем богам и демонам, которых только мог вспомнить.

Карпов с восторгом сжал кулак, увидев, что сигнал телеметрии пропадает, что указывало на попадание.

— Попали! — Воскликнул он. — «Снег» помех на экране Калиничева немедленно исчез, и они могли четко видеть пораженную цель очень близко к берегу к северо-западу от Картахены. — Достали урода!

Глаза и лицо Федорова помрачнели.

— Вы уверены? — Спросил он.

— Разумеется, — сказал Карпов. — Никто не мог выжить. Но пять С-300? Слишком высокая цена за этого засранца, не говоря уже о потере еще одного вертолета.

Федоров кивнул, на мгновение задумался, а затем тихо сказал «прощайте, товарищ Орлов…». Остальные промолчали, ощущая какое-то странное неудобство. Все они знали тяжелого начальника оперативной части, каждый помнил, как он ко всем относился. Никто из них не был ему другом, а многие ощутили на себе его грубость и вспыльчивость, но что-то в том, что сказал Федоров, пробудило у некоторых смутные эмоции, какое-то подобие жалости, возможно сожаления или ощущения неправильности. Все странным образом ощущали потерю и смутный страх, хотя никто не стал бы горевать по Орлову. Однако их эмоции оказались неуместны…

Орлов пролетел вниз долгий километр прежде, чем нащупал кольцо парашюта. Незащищенные глаза разрывало холодным ветром. Он резко дернул за кольцо, и его жестко развернуло, задерживая падение. Он закричал, спуская напряжение после того, как смог выбраться из вертолета живым. Затем он увидел их — пять стрел гибели, появившиеся из низкого белого облака и понесшиеся с невозможной скоростью к точке, где он находился только что. Вертолет все еще летел на скорости 360 км/ч последние двадцать секунд, отойдя на еще два километра. Он сам находился на километр ниже и достаточно далеко, чтобы осколки не представляли для него опасности.

Четыре ракет из пяти захватили вертолет — инфракрасные системы самонаведения безжалостно направили их на крупную горячую цель. Последняя С-300 захватила небольшую цель, находившуюся поблизости, но значительно ниже, однако в течение нескольких секунд система отклонила цель, приняв ее за ложную, и перенаправила ракету на ту же цель, к которой шли ее товарки. Несколькими секундами спустя пять взрывов один за другим разорвали вечернее небо, уничтожив Ка-226.

Орлов содрогнулся от осознания того, насколько близок был к смерти. Он увидел, как смерть протянула к нему пять холодных пальцев и почти схватила его. Но он не был мертв — он был жив! Он захохотал, ревя от радости, глядя в небо и проваливаясь все ниже в холодном вечернем воздухе, исчезая в низком облаке. Пройдя через облако, он ощутил, как дыхание перехватило от красоты моря в лучах последнего угасающего света. Он схватился за стропы все еще не зажившими руками, не обращая внимания на боль.

Он был жив! Жив. Жив!!! И в ликующей яркости момента он понял, что был единственным, кто это знал. Они поймут, что ракеты поразили цель и решат, что он мертв. Теперь он был свободен, дрейфуя в наползающем белом тумане. Он полностью переродился, став полубогом, спускающимся с небес в мир, не готовый к силе, которую он однажды использует. Да, он стал подобен богу, так как знал все, что случиться в последующие дни. Знание было силой, и если что-то в жизни он и понял, так это то, что такое сила.

Он опускался все ниже и ниже, а затем понял, что находился достаточно далеко от суши, к которой, вероятно, придется плыть. Ничего еще не закончилось. Он дернул за шнур спасательного жилета, надетого поверх летного, и тот с шипением надулся. На плаву он останется, но наступала ночь, и вода будет достаточно холодной. Еды и воды при себе у него не было, пистолет в кармане жилета был единственным, что ему удалось забрать в бешеной попытке выбраться из вертолета. Затем он вспомнил, что парашютом можно было управлять и начал тянуть за стропы, направляя его ближе к затянутой сиреневой дымкой земле, видимой на западе.

Однако внезапно он заметил, что море под ним не было пустым. На воде держалась целая флотилия небольших лодок, следовавших на запад, к небольшим городам и деревням, заполонившим побережье. Кто-то точно увидит, как он падал и придет ему на помощь.

Так в конце концов и случилось. Его вытащили из моря, словно огромную рыбину, и только уже растянувшись на деревянной палубе рыбацкой лодки он снова ощутил радость и понимание того, что прежняя жизнь действительно осталась позади. Он пробыл в воде около часа, пока к нему не приблизилась одна из лодок, с которой заметили, как он размахивает руками и услышали его хриплые крики.

Теперь он сидел в лодке, уставший и промокший. Шапка сползла на глаза. Он улыбнулся и с благодарностью сказал «Spasibo!» глядя на троих растерянно смотрящих на него карими глазами мужчин. — Za druzhbu myezhdu narodami!

Они, разумеется, не поняли ни слова. Орлов так же не говорил ни на одном языке, кроме родного русского, но интонация и выражение лица явно передали благодарность. Самый крупный из рыбаков, стоявший в центре, ответил:

— Bienvenidos a bordo![54]

Они видели и слышали взрыв в небе, после чего заметили, как он спускается на парашюте. Это не было чем-то особенно удивительным. Шла война, хотя Испания, к счастью, сумела удержаться подальше от нее. Они уже видели, как итальянские самолеты пролетали мимо со своих далеких баз, чтобы бомбить Гибралтар, и сначала предположили, что это был какой-то невезучий итальянский летчик, однако внешность и язык Орлова заставили их отбросить эту мысль. Возможно, он был немцем или восточным европейцем, подумали они. В британских войсках было немало поляков. В любом случае, он был человеком, попавшим в беду, так что они помогли ему, дали снять промокшую одежду и дали поесть. Заметив пистолет, они косо посмотрел на него, но ничего не сделали, не желая провоцировать. Возможно, он был из специальных войск, подумали он. На нем, безусловно, была какая-то форма и выглядел он довольно угрожающе.

— Tenga cuidado, amigo mío. Si las autoridades descubren que eres un soldado, van a detarar y detener a usted por la duración de la guerra. Tenga cuidado[55], - сказал ему крупный, хотя Орлов в ответ лишь улыбнулся и кивнул.

Орлов понял мало, но был рад услышать человеческий голос, и от этих людей ему нужно было немного — еда, сухая одежда и несколько часов поспать прежде, чем лодка причалит к берегу. Он оказался в новом мире, и, хотя не имел при себе ничего, чем можно было бы расплатиться, и вообще мало знал, где находится, он понимал, что ему не составит труда получить то, что захочет или оказаться там, где захочет.

Да, подумал он. Это будет очень интересно. Хорошая еда, выпивка и женщины. И никто с «Кирова» не сможет найти его. Он переродился и был свободен, волен начать совершенно новую жизнь, если для этого у него хватит головы на плечах. Если это действительно был 1942 год, он мог заработать очень много денег за счет того, что знал. И в этом мире Карпов, Вольский и все остальные еще даже не родились, и это открывало дополнительные возможности. Сколько там было Карпову, подумал он? Где-то за сорок? Черт, придется ждать тридцать с гаком лет, чтобы суметь снова его увидеть, но это бы того стоило. Хм… А что будет с этой крысой, если я найду и придушу его деда, а? Он улыбнулся сам себе от этой мысли.

Федоров выразил желание отправить оставшийся Ка-40, чтобы подтвердить, что вертолет был уничтожен и проверить, выжил ли Орлов, но Карпов убедил его, что это будет бесполезно.

— Мы только зря потратим время и топливо. А этот инцидент и так стоил нам слишком много. Никто не мог уцелеть. Все пять ракет поразили цель, это я могу сказать точно. Так что теперь нам нужно обратить внимание на то, что ждет нас вперед. Если и поднимать Ка-40, то чтобы обнаружить британские корабли, о которых вы беспокоились.

Федоров заколебался. Он не хотел потерять последний вертолет и решил придерживаться запланированного курса. У него было мало сомнений в том, что они в ближайшем времени обнаружат Соединение «Z» корабельными радарами и узнают то же самое.

— Принимайте вахту, Карпов. Я доложу адмиралу Вольскому о случившемся, после чего несколько часов отдохну. Следуйте нынешним курсом два часа, после чего измените курс на два-два-пять.

Он направился вниз с тяжелым сердцем, не желая приносить адмиралу новые дурные вести. Однако добравшись до санчасти, он обнаружил, что Вольский спал в изоляторе, так что решил рассказать все Золкину.

— Не принимайте это слишком близко, — ответил тот. — Люди, подобные Орлову, следуют своим путем и получают то, чего заслуживают. Если вас это утешит, я скажу, что вы поступили правильно. Адмирал отдал категоричный приказ, гласящий, что ни один образец нашего оружия или иной техники не должен попасть в руки врага. Вы предотвратили это, дорогой ценой, но сделали то, что должны были.

— Однако Орлов мог выжить, — ответил Федоров, и ему стало не по себе от осознания того, что он намеревался его убить.

— Я понимаю. Он не был вам другом, но ваша совесть все еще беспокоит вас. Это происходит только потому, что вы хороший человек, Федоров. На этом вертолете находился еще один человек, и я не думаю, что Орлов отнесся к нему с пониманием. Итого девять. Уже девять погибших. По крайней мере, нам не нужно сбрасывать этих двоих в море. Помните, что вы сделали это только потому, что должны были сделать это, чтобы защитить всех нас.

— Благодарю, доктор.

Тем не менее, особого утешения слова Золкина ему не принесли. Он все еще ощущал себя ответственным за все, что случилось, за всех девятерых погибших, хотя он предпринял все, чтобы не допустить подобного. Это была темная сторона командования, подумал он, изнанка гордости и волнения, которые он ощутил, впервые приняв корабль. Теперь это казалось невыносимым бременем, и он ощущал каждые его грамм на собственных плечах — не только за корабль и его экипаж, но и за историю, которую он столь упорны пытался защитить. Но что ты будешь спасать, подумал он? Все было так понятно, так предсказуемо… А потом из ниоткуда появились итальянские линкоры. Он уже не мог ощущать себя ни в чем уверенным с теми знаниями, которыми наполнял свою память.

Подойдя к своей каюте, он снова ощутил странное беспокойство, необъяснимое чувство того, что что-то было неправильно. Это было нечто большее, чем измена и слепая глупость Орлова, нечто большее, чем его гибель и потеря вертолета. Это была тень глубокой неопределенности, которая теперь неотступно следовала за ним. Ощущение подавляющего слепого страха, которое он никак не мог выбросить из головы.

Он вошел в каюту и лег на койку, глядя в подволок и пытаясь понять, где именно он совершил какую-то ужасную, но до сих пор не понятую ошибку. Ему нужно было отдохнуть, но сон не шел. Он просто лежал, снова и снова возвращаясь к этому вопросу.

Что, если Орлов все-таки выжил? Господи, избавь мир от этого человека. Найди для него место на небесах и забери его туда. Ибо в ином случае, он обязательно найдет для себя место в аду — для себя и для многих других.

ГЛАВА 27

Федоров вернулся на ГКП через три часа. Карпов доложил, что все спокойно, однако на юго-западе четко наблюдается надводная групповая цель.

— Следуем курсом 225, скорость тридцать узлов. Все спокойно, однако мы обнаружили ваше «Соединение «Z». Вы были правы. Они были замечены на удалении примерно 150 морских миль. Они следуют курсом 255 и все еще опережают нас, однако замедлили ход до пятнадцати узлов, что сокращает дистанцию. Увеличив скорость до полной боевой, мы получим еще пять узлов и посмотрим, сможем ли увеличить дистанцию.

— Этого будет недостаточно, — сказал Федоров, направившись к навигационному планшету. Его хорошо подготовленный глаз быстро определил положение, курс и скорости британской оперативной группы относительно «Кирова», и он понял, что они проиграли гонку. — Именно то, чего я боялся. Если бы у нас было пространство для маневра по правому борту, я бы изменил курс на пятнадцать-двадцать градусов вправо, и тогда мы, возможно, смогли бы обойти их. Однако этот курс ведет нас прямо на Кабо-де-Гата — Мыс Кошки. — Он указал на массивный участок суши на юго-восток от Альмерии. — Мы не сможем пройти по суше, а если они изменят курс хотя бы на несколько градусов вправо, все станет еще хуже. Они просто ждали слишком долго прежде, чем броситься за нами, хотя я не понимаю, почему. Тем не менее, они опережают нас на несколько часов.

Что-то пошло не так. Что-то опять изменилась. Если только проблемы с котлами на «Родни» не были чудесным образом исправлены, это означало, что «Соединение «Z» развернулось раньше, чем должно было. Оно должно было лечь на обратный курс в 18.55, но тогда у него не было никакой возможности оказаться там, где оно находилось, если только… Он быстро прикинул в уме.

— Твою мать, — выдохнул он. — Что-то опять изменилось. Они, должно быть, повернули на запад уже в 16.00! И это означает, что «Индомитейбл» не повергся атаке, в ходе которой получил три бомбы в полетную палубу — она должна была случиться в 18.30. Что означает, что он остался нетронут.

— То есть, у них будут три авианосца? — Спросил Карпов.

— Именно.

— И я мог бы утопить два из них несколько недель назад, если бы у меня были развязаны руки. Кошка, которую вы не покормите сегодня, оцарапает вас завтра. Теперь нам снова придется столкнуться с ними.

Федоров выглядел неуверенным в себе. Их план провалился. Они не смогут разминуться с «Соединением «Z», и перспектива полномасштабного сражения становилась все ближе с каждым оборотом мощных винтов «Кирова», несших корабль на запад. Он взглянул на навигационный планшет и задумался.

— В 23.00 они будут вот здесь, если продолжат следовать текущим курсом. Я сомневаюсь, что они поднимут самолеты ночью, не считая дежурных сил прикрытия оперативной группы. Здесь могут действовать дальние разведчики из Гибралтара, но я не думаю, что мы уже обнаружены.

— И где мы будет находится к этому времени?

— Вот здесь — примерно в сорока морских милях по их правой раковине. — Затем он увидел это — весьма призрачный шанс, который нужно было очень правильно спланировать. Карпов заметил, как изменился его взгляд.

— У вас есть другое предложение?

— Взгляните. В 23.00 мы также будем находится в сорока морских милях к востоку от Кабо-де-Гата. Предположим, что в тот момент мы займем курс строго на запад и направимся прямо к мысу. Тогда они могут не заметить нас, и мы просто пройдем мимо. Если же они заметят нас, им придется изменить курс на пятнадцать градусов вправо — но и тогда, я полагаю, мы сможем уйти. Единственное, что меня беспокоит, это то, что, хотя они не смогут догнать нас, их орудия имеют техническую дальность 36 000 метров при эффективной 32 000.

— Мы будем находиться в пределах их досягаемости?

— К сожалению да. — Он задумался. — У нас не будет пространства для маневра вправо. Там будет чертово побережье, так что нам придется просто идти напролом под огнем.

— Так давайте прорываться. Когда по ним ударит наш первый ракетный залп, они ошалеют так же, как итальянцы. Бой будет проходить ночью. Мы можем подавать любой их радар. И у нас в два раза выше скорость.

— Верно, но у них есть три авианосца, которые запустят все, что есть. Кроме того, скоро будут задействованы самолеты из Гибралтара.

— У нас имеются тридцать пять ракет комплекса «Форт» и семьдесят девять комплекса «Кинжал».

— Кроме того, у них имеются подлодки.

— Гидроакустический комплекс полностью исправен.

— Минные поля в проливе…

— И вы видели, как мы преодолели их в проливе Бонифачо. Мы можем прорваться, Федоров! Нет смысла мандражировать попусту. Единственный альтернативный вариант — встать на якорь и связаться с Гибралтаром. — Он указан на далекую невидимую базу где-то на западе. — Сделайте это, и я гарантирую, что «Соединение «Z» броситься сюда на всех парах и бой нам придется принять прямо здесь. Это случиться, рано или поздно. Но если мы пойдем на прорыв, у нас будет по крайней мере шанс победить.

Федоров посмотрел на него, понимая, что Карпов был прав.

— Хорошо, — сказал он. — Я предлагаю вам отдохнуть несколько часов и хорошо поесть, капитан. Ожидаю вас на ГКП в 23.00, после чего мы начнем маневр вокруг Кабо-де-Гата. Предлагаю назвать это «Операция «Прогон через строй».

— Так точно, товарищ капитан. Отличное название.

Карпов получил то, чего хотел.

В это же самое время адмирал Тови смотрел на карту в штурманской рубке «Короля Георга V» вместе с начальником своего штаба Майклом Денни и командиром корабля капитаном Паттерсоном. Они проходили мимо испанского Виго, мчась на юг к Лиссабону, однако оставалось еще много часов пути.

— Итак, — сказал Тови, — Мы не сможем выйти к западным подходам к Гибралтару до 14.00 завтрашнего дня.

— Я уже поражен тем, что мы идем настолько быстро, — сказал Денни. — Можно решить, что от этой вылазки зависит исход всей войны.

Относительно молодой, сорокашестилетний, он еще не обзавелся сединой, присущей другим старшим офицерам. После службы на крейсере «Кения» и авианосце «Викториес», он заменил «Папу» Бринда на посту начальника штаба Тови, и привнес на эту должность всю остроту суждений и энергию своей относительной молодости. Тем не менее, Тови сейчас не хватало Бринда, его мрачной мудрости и каменной серьезности.

— Это может быть не так далеко от истины, джентльмены, — сказал адмирал. — Надеюсь, что мне не нужно напоминать вам, что случилось с американским флотом в прошлом году. Я направил сообщение адмиралу Фрэзеру и сказал ему, что он может предлагать Сифрету место за круглым столом, так что он уже проинформирован о «Джеронимо». Однако, он все еще полагает, что это французский линейный крейсер «Страссбург». Если же это действительно так, то все мы вздохнем с облегчением, ибо единственное, что мы потеряем в этом походе — так это мазут.

— «Родни» и «Нельсон» легко справятся со «Страссбургом», — сказал капитан Паттерсон. — Но если это не французский корабль? — Он видел, на что был способен «Джеронимо», так как сам ощутил удар этих ракет по тяжелой броне его корабля.

— Тогда все решиться огнем и сталью, джентльмены. Не более, не менее. — Лицо Тови приобрело мрачное выражение. — Что мы имеем в Гибралтаре?

Денни повернулся к доске, на которой висели последние сводки со «Скалы».

— Бомбардировщики «Хадсон» из 223-й эскадрильи будут готовы к полетам с рассветом. Также 808-я эскадрилья Кэмпбелла, оснащенная «Фулмарами-II», 813-я эскадрилья «Си Харриеров» Хатчинсона, а также несколько «Бофайтеров» Берегового командования и истребителей 804-й эскадрильи с «Аргуса». Всего 48 самолетов. Мы перебросили многие самолеты для обеспечения операции «Пьедестал», однако Сифрет располагает авиагруппами трех авианосцев «Соединения «Z», в том числе тридцатью шестью истребителями и сорока двумя торпедоносцами «Альбакор-II». Наши собственные силы насчитывают шестнадцать «Суордфишей» 825-й и двенадцать «Си Харриеров» 802-й эскадрилий на «Эвенджере». Таким образом, всего мы располагаем 154 самолетами.

— Уже лучше, — сказал Тови. — А подводные лодки?

— В Гибралтаре находится «Талисман», и нам повезло, что она оказалась там. Она была по ошибке атакована «Сазерлендом» в Бискайском заливе и отправлена в Гибралтар для ремонта. Кроме того, «Травелер» возвращается домой, но на ней не осталось торпед. Все остальные лодки действуют в центральном и восточном Средиземноморье.

— Не слишком многообещающе, но «Талисман» будет нам полезен, — сказал Тови, постукивая по карте. — Итак, господа, вот наш план действий: Соединение «Z» ведет поиски Джеронимо, и я ожидаю, что, располагая тремя авианосцами, обнаружит его в ближайшее время. Его задача — вцепиться ему в ноги и не отпускать, сколько это возможно, чтобы выиграть для нас время, нужное для подхода Флота Метрополии. Если наши самолеты, наша единственная подлодка и «Соединение «Z» справятся сами, я будут только рад. Но если ситуация изменится к худшему, слово останется за нами. Я не поведу флот в пролив. Там недостаточно места для маневра, и мы сгрудимся, словно стадо баранов. Нет, джентльмены. Мы встанем широкой дугой вот здесь, — он указал на западные подступы к Гибралтару.

— Кроме того, мы не станем формировать боевую линию. Эта тактика не оправдала себя в прошлый раз. Я планирую поставить наши линкоры широкой дугой, таким образом, чтобы каждый мог поддержать огнем три других, но с достаточно широкими интервалами, чтобы противник не мог сконцентрировать свой огонь. Крейсера и эсминцы сформируют передовое охранение. «Эвенджер» останется севернее у побережья Испании на значительной дистанции и поднимет все, что есть. Я хочу, чтобы их «Си Харриеры» были вооружены бомбами. Они пойдут на большой высоте, а «Суордфиши» на предельно малой, причем держа дистанцию между машинами. Не будет никаких действий эскадрильями и звеньями. Каждый будет сам за себя. В Атлантике эти ракеты сбивали по два-три самолета за раз. На этот раз такого не будет.

Они рассмотрели план, тщательно определив интервалы между кораблями для недопущения бегства противника, если тот все же пройдет пролив. Тови продолжил:

— Если же этот корабль — «Джеронимо», и он выпустит одну из этих чудо-бомб, как по американцам, они смогут уничтожить лишь один из наших тяжелых кораблей одним ударом. Это до отвращения безжалостная логика, но, ввиду того, что мы видели год назад, это единственный способ справиться с подобной силой. Если этот корабль прорвется через «Соединение «Z», нам нужно быть на правильной позиции и готовыми ко всему. Как только он направится в Гибралтарский пролив, я прикажу Флоту Метрополии вступить в бой. Мы будем тяжелой кавалерией, господа. Каждый корабль должен действовать в полную силу, всеми орудиями. Просто подсчитав все носовые башни на четырех линкорах, мы получаем двадцать четыре 356-мм орудия. Если какой-либо корабль сможет выполнить маневр и ввести в действие кормовую башню, будет замечательно, но я хочу, чтобы мы просто сокращали дистанцию, ведя непрерывный огонь. Вы можете ожидать ударов, если они снова задействуют свои проклятые ракеты. Как я уже говорил, исход определят броня, меткая стрельба и железная выдержка. В нашем распоряжении «Король Георг V», «Принц Уэльский», «Герцог Йорк» и «Энсон». Один из нас должен прикончить урода.