Огонёк для трех монстров

26

— Очнись, очнись, Шерх… сынок ты должен, очнись! — меня трясут. — если Настя умрет он не отпустит ее никогда уже! Очнись! — крик прям в ухо.

Я вскакиваю, дезориентированный, что происходит, не помню ни чего. Настя! Вокруг меня туман, только на мне нет тумана, холмы туманов. Мысленно тянусь к братьям, и тут же валюсь от боли. Наша связь разорвана Молом. Он просто перекусил ее ментально, и теперь на месте нашей братской связки висят ошметки разорванных нитей.

— Сын ты не вернешь их, возьми это — передо мной возникает мерцающий шар, черный с перламутром, он живой внутри. Там концентрат самой темной энергии. — сын помни тьма поглощает свет и свет рождается из тьмы. Изнанка не может быть уничтожена, она изначальна. Беги.

Туман сползает с двух холмов, это Мол и Лехш. Отшатываюсь от них, передо мной лежат мертвые высушенные тела двух арахнидов!

— Нееееет… — я ору, реву раненым зверем, мне плевать что я старший и самый сильный арахнид, сын Черной смерти, мои братья, мое дыхание — мервы! Мои два сердца хотят остановится. Нет я не верю, нет!

— Сын торопись! — пощечина, передо мной никого нет. Кто меня привел в чувства, кто со мной разговаривает, не знаю. — Настя умирает! — опять пощечина. — беееееги! — крик в голове заставляет бежать.

Настя, Настя… в голове возникает образ золотой малышки. Черная нить на полу разгоняет туман и показывает дорогу.

— Мы не сможем тебе помочь в его мире. Помни что мы сказали. Свет и тьма едины, а изнанка изначальна!

Эта тварь, убила и высосала моих братьев, наши гнезда поглотил туман и высасывает их жизнь, души не могут уйти на перерождение. Он жрет души, энергию, саму жизнь и его нельзя убить! Нить приводит меня к зеркалу. Замираю на секунду, рассматривая, отражение в зеркале. Жилистый, высокий парень с валившимися глазами, абсолютно черными, держит в руках сферу тьмы, а позади меня стоит огромный на много больше моего паука, огромный арахнид — и я понимаю, что это мой монстр, моя вторая часть души. Он теперь без красных пятен, весь черный и местами на клешнях в коричневых пятнах. С права от меня стоит мужчина, обычного телосложения, черный как тень, его не разглядеть, он кладет руку мне на плечо. Его голос грустный и бархатистый.

— Мол не смог противостоять изнанки, он только успел разорвать вашу братскую связку, перед этим отдавая тебе свою и Лехша жизнь, то, что не смог пожрать туман. Шерх твои братья не возродятся, если мы не вернем изнанку на место и не закроем. Свет, моя любовь, мой свет сейчас там в Насти, если она умрет в его мире, то не сможет возродится и останется там. А я тьма, отец всех темных существ, без своего света не смогу. В этой сфере вся моя сила, отдай ее Насте, она поймет, что нужно делать. Иди.

Меня толкают в отражение зеркала.

Дом. Настоящий дом. Я думал окажусь в пустыне, или посреди поля затуманенного, возможно в холодном замке. Но никак не в доме, где тепло и горит камин. Сейчас тут походу ночь. Возле камина в старом английском кресле сидит мужик. Он расслаблен, улыбается и смотрит на…

Диван. Диван пропитан кровью, кровью той, что умирает сейчас на нем. Настя вся в крови, на ее теле рваные раны, она голая.

— Она прекрасна, да? — спрашивает мужик. Не отрывая своего взгляда от Насти. Он мечтательно мычит и что-то напевает себе под нос. — я ее трахнул, это было самое лучшее что я познал за все свое существование. Она такая нежная, открытая и она есть сам свет. Ты узнал это только сейчас. Садись я расскажу тебе историю мироздания.

Мужик указывает мне рукой на кресло что стоит с ним рядышком.

— Не удивляйся, я предполагал, а значит и ожидал, что твой отец, тьма, все-таки сможет тебя реанимировать и отправить ко мне. Садись.

Замечаю, что сферы уже нет у меня в руках. Она во мне и похоже мужик не видит этой сферы. Настино состояние совсем критично, мне некогда с ним сидеть и вести светские разговоры. Я хочу подойти к нашей…. Спотыкаюсь об эту мысль, теперь уже только моей девочки… боль в груди разливается кислотой. Натыкаюсь мысленно на невидимый барьер по пути к дивану, где лежит Настя.

— Что за невежливость, сядь я сказал! — рявкает мужик. И меня с силой придавливает. Я падаю в кресло. — так вот я есть изнанка, вот все думаю придумать себе имя. Моя любовь пусть мне придумает имя. Как она повелась на образ ребенка, а! А ведь не дура, знает, что я старше их с тьмой.

Я мысленно по нашей ментальной связи, и привязки пары пытаюсь добраться до сознания Насти. Нужно ее разбудить, иначе она просто вся изойдет кровью и не сможет выжить. «Настенька любимая, девочка моя волшебная, очнись, очнись мое солнце» я все посылаю и посылаю мысли, зову ее. Не прислушиваясь, что там мне рассказывает мужик — изнанка.

— Она не может тебя слышать, я блокировал ваши связи, забыл, ты у меня в гостях. А так себя не вежливо ведешь. — он цокает и смеется.

— На чем я остановился… ах да, когда появился свет это была маленькая девочка, я любил ее, в этом доме она росла и превращалась в самую красивую и желанную женщину, я уже грезил, как раздвину ее ножки, как она будет моей. Ее улыбка была способна облегчить всю ту тоску и одиночество, что я знал. Я был всегда. Миров еще не было, а я был. Честно сказать я и этот дом создал только для нее. Она появилась как искорка, потом превратилась в младенца. Я в начале растерялся. Ведь я не понимал себя ка мужчина. Не знал, что такое любовь. Что есть женское начало, а есть мужское. О да… я познал весь спектр эмоций и чувств. Она стала всем для меня. Я не замечал, что с ее взрослением моё мироздание начало слоится, я не замечал этого. — он глубоко вздыхает и закрывает глаза, замолкая. А я все это время прошу мысленно очнуться Настю.

— И когда я был готов сделать ее своей она увидела тьму, что клубилась на краешке прослойки мироздания. — мужик бьет кулаком по ручки кресла и та рассыпается под его ударом. — она так просто протянула свою ручку к тьме! Тогда я еще не знал тьмы. Тьма поглотила мой смысл существования, мою девочку. Она исчезла. Раз стоит в саду, тянет руки к черному сгустку, и бах ее нет. Я бросился за ней, и не смог выйти за рамки своей сущности! Это так меня в тот момент поразило, что я на сотни лет просто ушел в себя, заснул. После пробуждения были попытки пройти на другие слои, за своим светом. Но я не мог! — он вскакивает, зло смотрит на меня. глаза его блестят и вменяемости там во взоре мало. — тогда я начал расширяться, чтоб поглотить все слои! И вернуть ее. А получилось, что я еще больше расслоился, а сам стал тонким. Появились новые вселенные, новые пространства, целые миры! — он начинает кричать — Она эгоистка, ни разу не дала о себе весточку. Что с ней? Жива она? И где она? Меня съедала беспомощность, страх за нее и отчаяние, а тоска по ней это… — он хватает себя руками за голову и смеется. — тебе не далекому не понять меня, вы все паразиты, у вас есть все! Жизнь и смерть, вы перерождаетесь. Любите и ненавидите, греетесь друг о друга. У вас есть выбор, есть судьбы. Вы почти уничтожили свет в себе и во вселенных, вы — это все живущие существа, живые — зло процедил он. — Тьма правит вами. И никто не знает об изнанки! Я начал искать проходы на слои мироздания, я видел сколько их стало, видел их так четко как тебя сейчас, но пройти не мог. Удача пришла от вас паразитов, таких как ты и других живущих… вы как-то пробивались ко мне. Кто-то мысленно дотягивался сюда, кто-то порталами силы. Через этих гостей я начал просачиваться в ваши миры. Ее свет я увидел сразу — она полыхала для вас, создавала вас, питала собой миры. И… она была с ним, с твоим отцом — тьмой. Я видел, как он ее любил, как выцеловал каждый ее миллиметр тела пока она кричала в оргазме! Как задаривал ее подарками, носил на руках пока она ждала их детей. Он поглощал ее, и она счастливая улыбалась ему. Их дети расселялись по мирам и планетам. Они кидали свои семена. Когда я смог набрать чуть силы, чтоб материализоваться в не своего слоя, я явился к ней, меня хватило только на образ ребенка — мальчика. — слезы лились с его глаз. — она обрадовалась мне, целовала меня и обнимала, но как брата, нет она не забыла меня. Ее природа была в созидании и питании светом всего существующего. Она и не думала возвращаться камне. А ее сестринская любовь оскорбила меня. Обманом я притянул ее ко входу в мой слой. Повторюсь тьму я тогда еще знал плохо, он вырвал ее у меня в момент, когда она уже открыла дверь ко мне. Я схлестнулся с ним. Первая моя эмоция — это удивление, ведь я само изначальное, а он рожден в слоях, которые я же сам и породил! Тьма развернулась и восстала на всех слоях, кроме моего естественно, он закинул меня ко мне в изнанку и запечатал все двери ко мне с их миров. На много позже, тысячелетия позже ко мне просачивались ментальные проекции гостей из вне. И я снова мог видеть ваши слои и миры. Света почти не было видно. Тьма очень ревниво охранял и оберегал мою искорку. Их дети к моменту моего возвращения уже размножились как болезнь — вы есть везде. В вашей истории миров ни где нет упоминания про происхождение миров, правильное происхождение миров, про меня — изначальный слой, свет с тьмой стали вашими богами, разные планеты, разные вселенные, а боги одни и те же, только с разными именами.

Мужик — изнанка, грустно выдохнул, присел к камину. Я думал он больше не заговорит. Он протянул руки прям в огонь, выбрал из полыхающих углей себе камушек, вытащил и стал его перебирать как монету между пальцами. Уголек все это время пылал. Огонь сне причинял ему вреда.

— До ее появления я был без эмоциональным. Меня все устраивало. Только с ее появлением я понял, что есть жизнь. Искорка так я ее звал, а она меня звала Ду. — улыбается своим воспоминаниям. — Она останется со мной. Теперь будет на цепи у меня. — лицо его меняется на безразличное, он выбрасывает уголек — огонек прям на штору.

Штора, а следом и стены дома начал разгораться, пожар языками пламени лизал уже потолок.

— Дай попрощаться с ней — я ничего не мог сделать, его сила давила на меня, Настя не подавала признаков жизни и сознания.

Изнанка подошел к моей девочки, убрал с ее окровавленного лица волосы, погладил по израненной щеке.

— у тебя минута, ты сгоришь с домом и тебя не станет совсем, а моя девочка возродится уже тут в изнанке, она ведь не ты, она первый и изначальный свет. Она родилась здесь, сможет и возродиться здесь, уже во всем своем величии, не цепляясь за сосуд.

Он возвращается к камину чтоб взять горсть углей и видимо с их помощью ускорить пожар в доме. Я уже не смотрю на него, его сила меня отпускает, и я бросаюсь к Насте. Стоя на коленях возле дивана, хватаю ее в охапку и целую в распухшие окровавленные губы. Чувствую ее кровь на своем языке. Вливаю в нее всю свою силу, все свои чувства к ней, свое дыхание, свою любовь. Глаза жжет, арахниды не могут плакать, у нас нет желез для этого.

— Прости нас, прости меня, не уберегли. Настя… — ее лицо чуть розовеет и волосы чуть-чуть светятся. Этого никто не заметит, если не будет знать нашу девочку как мы с братьями, точнее знали… — с тобой я познал любовь и свет. — целую ее в последний раз, сейчас я не вижу ни чего кроме ее лица, сейчас я уйду в не-бытие, огонь пожирает меня со спины. В последнем своем поцелуи я вливаю в нее то, что было в сфере, которую мне передал отец — тьма.

Боль от огня во всем теле. Я зажариваюсь живьем. Глаза обожжены и уже не видят четких силуэтов. Этот сумасшедший постарался чтобы моя агония продлилась как можно дольше. Не выпускаю из рук нашу девочку, преодолевая боль прижимаю к себе, пытаясь укрыть ее от огня.