Огоньки в ночи

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Тук, тук, тук, — раздался из-за двери нежный и неизменно счастливый голосок Челси.

— Входите, миссис Хэллибертон, — шутливо отозвалась Ава, пригласив невестку к себе в комнату.

Очаровательная белокурая головка появилась в дверном проеме.

— И как же это ты сумела оторваться от своего благоверного? — осведомилась Ава.

— Как видишь, сумела, сестренка, — добродушно отозвалась та.

— И я очень этому рада, — заключила хозяйка комнатки.

Челси внимательно осмотрелась, войдя, и сообщила:

— Как же это замечательно, что ты решила остановиться здесь, а не в отеле. Я опасалась, что нам не удастся познакомиться поближе.

— А я опасалась, что не справлюсь с нахлынувшими на меня чувствами и воспоминаниями, — доверительно сказала Ава. — Но, как мне кажется, справляюсь. Хотя судить, наверное, пока рано.

— Понимаю, я и сама накануне свадьбы пребывала в очень странном состоянии. Такое чувство, что жизнь меняется кардинально, и словно даже без твоего участия. Стоит разослать приглашения, и ты уже больше себе не принадлежишь. Армия организаторов решает все за тебя. И, наверное, это к лучшему. При такой нервозности можно и бед натворить... Хотя я нисколько не жалею, что согласилась стать женой твоего брата.

— Да и рановато жалеть, ты не находишь? У вас еще медовый месяц не начинался, — отозвалась Ава, взяв невестку за руку и присаживаясь вместе с нею на край кровати. — По-моему, вы оба все правильно решили, дорогая. Дамиен с тебя глаз не сводит.

— Это влюбленность. А впереди семейная жизнь. Посмотри на своих родителей. Они обожают друг друга, но от пусть и временного, но разрыва их это не спасло, — сдержанно заметила Челси.

— Зато теперь они имеют возможность пережить все заново. И, поверь мне, я, зная их достаточно долго, могу сравнивать и утверждать, что годы сделали их лучше, мудрее, уравновешеннее. Я и сама прежде сомневалась, что такое бывает. Но, как видно, если любишь, возможно все.

— Гм... — протянула Челси. — Никто лучше бы не сказал!

— Конечна, я же ученая! Доктор наук, как-никак! — рассмеялась Ава.

— Я, признаться, побаивалась ученой сестренки Дамиена, — призналась Челси.

— Порой я и сама себя боюсь. Постоянно чувствуешь необходимость соответствовать неизвестно кем установленному уровню, тогда как сама в любой миг готова выкинуть какую-нибудь ребяческую глупость.

— Как вы с Калебом сегодня за завтраком, например... — не преминула напомнить невестка, вызвав шаловливую улыбку на лице Авы. Челси выпрямилась и серьезным тоном объявила: — Пойду к Дамиену. Он, наверное, уже соскучился.

— Это за пару-то минут? — захохотала Ава, провожая очаровательную блондинку к двери.

Закрыв за Челси дверь, она остановилась посреди комнаты и попыталась прикинуть, сколько часов уже не вспоминала о пресловутом профессоре Тейлоре и о своем разрыве с ним.

Привычный уклад жизни ученой дамы наконец взял свое. Ава вооружилась книгой и спустилась на террасу. Она села на кушетку и откинулась на спинку, открыв книгу. Все равно что медитация. В таком отрешенном состоянии Ава без всякого притворства могла никого и ничего не замечать. Калеба, например, своего брата с супругой, родителей. Но они-то не имели ни малейшего представления об этой ее особенности...

У мамы нашлись дела с Челси. Они в очередной раз пересмотрели свадебные подарки. Калеб с Дамиеном обсуждал вопросы бизнеса.

Потом появилась Кенси, и Аву позвали пить кофе.

— Ха! Не знала, что ты жаворонок, — обратилась сестра Челси к Калебу.

— Льстит уже то, что вы меня заметили, миссис Хёрли, — отвечал он.

— О! Сегодня вы вспомнили, что я замужем, мистер Гилкрист, — парировала Кенси.

— Кофеин, знаете ли, — заявил он, — бодрит и освежает. Моя нервная система порой нуждается в подобного рода стимулах. Вокруг столько очаровательных девушек. Легко потерять голову.

— Сочувствую. Но, как мне представляется, дело не только в кофе... — глубокомысленно предположила Кенси.

— Верно, — кивнул Калеб. — Вы больше не в розовом платье подружки невесты. Мой мозг, не лишне будет заметить, безошибочно реагирует на подобные обстоятельства...

Ава невольно прислушалась к разговору и звучно хмыкнула, когда речь коснулась розового цвета платья.

— Я ступила на минное поле? — шутливо спросила ее Кенси Хёрли.

— Не вы, — заверила ее Ава, воинственно посмотрев на Калеба.

— Этот парень тоже к вам приставал? — предположила сестра Челси.

— Отнюдь, — возразила ей Ава. — Этот парень оборонялся, как мог.

— Говорите, говорите обо мне, девочки. Я ничуть не возражаю, — вставил Калеб. — Ральф, дорогой мой, как же я тебе сочувствую. Теперь у тебя в семье масса женщин, хотя еще недавно было всего две. Одна — любимая, другая — отсутствующая.

— Отсутствующая, заметь, была не менее любима, — отозвался отец Авы и Дэмиена.

— Не удивлюсь, если именно в силу своего отсутствия, — ввернул Калеб.

— Я провокационные реплики не комментирую, — парировал старший Хэллибертон.

— И правильно, папа. Иногда мне кажется, что мистер Гилкрист ведет странную войну с человечеством, как какой-нибудь антигерой комикса.

— Когда число женщин в семье растет в геометрической прогрессии, такой антигерой не помешает, — улыбнулся отец. — Мне непонятно лишь то, почему Калеба это обстоятельство столь сильно обеспокоило. Ведь он как был холостяком, так им и остался... А? Скажи-ка, сынок, в чем дело, что заставляет тебя драматизировать ситуацию?

— Предчувствие катастрофы, — пошутил Калеб. — Когда такой кремень, как Дамиен Хэллибертон, отдает свое сердце женщине, я невольно начинаю задумываться о конце света.

— Хватит нести чушь, Гилкрист, — осадил друга Дамиен. — Не сомневаюсь, это потребность любого цивилизованного человека. Я считаю нормой, когда мужчина в моем возрасте начинает задумываться о стабильных отношениях и рождении наследников. Ведь для чего-то я трудился все эти годы, заметь, вместе с тобой.

— О, нет! Только ни на что не намекай, — энергично зажестикулировал Калеб. — Тебе, конечно, на волне эйфории хотелось бы сейчас переженить всех холостяков, вероятно, чтобы не чувствовать себя белой вороной. Но лично для меня существуют такие незыблемые ценности, как моя свобода и независимость.

— Мне кажется, ты напрасно волнуешься и отстаиваешь эти свои незыблемые ценности, Калеб. Поверь, им ничто не угрожает, — обратилась к нему Ава. — Сомневаюсь, что найдется отчаянная женщина, которая пожелала бы связать свою судьбу с таким остолопом, — с наслаждением съязвила она.

— По правде говоря, в жизни нашего друга Калеба женщин гораздо больше, чем у меня и тебя вместе взятых, — заметил Дамиен, обратившись к отцу. — Он не всегда помнит их имена и совершенно не задумывается об их личных качествах и предпочтениях. Но, похоже, именно это он и считает идеалом истинно мужского поведения. А на женатиков, вроде нас, смотрит сверху вниз.

— И совершенно безосновательно, — вступила в перепалку Кенси. — Наш Калеб напоминает моих малышей. Он такой же трогательный дурашка, как и они. Но именно в этом его привлекательность. Если он найдет женщину, которая питает слабость к очаровательным младенчикам, ее не остановят никакие сложности на пути превращения его в настоящего мужчину.

— У тебя есть дети? — оживилась Ава.

— Да, четверо, не считая мужа, — ответила Кенси.

— Четверо?! — изумилась Ава. — Никогда бы не подумала. Я тобой восхищаюсь, Кенси. Быть матерью четверых малышей и находить время для себя. Ты просто умница!

— Разве мы больше не говорим обо мне? — вклинился Калеб в эмоциональный обмен любезностями двух очаровательных брюнеток. — Она, видите ли, время для себя находит... Немудрено. Оставила своего бедного муженька на хозяйстве с четырьмя сопляками, а сама спозаранку отправилась к сестре кофе пить. Признаться, не завидую я мистеру Хёрли. И сделаю все от меня зависящее, чтобы не оказаться на его месте.

— А мой дорогой супруг не чурается сидеть с малышами. Это ведь и его дети тоже. С младшим я вообще оставила его одного впервые. А со старшими они большие друзья.

— Скажи еще, что братья по разуму, — нахально добавил Калеб.

— А что дурного ты видишь в том, чтобы быть другом своим детям? — поинтересовался Ральф Хэллибертон.

— В самой идее ничего предосудительного, конечно же, нет. Да вот только на практике это редко кому удается, — авторитетно заявил Калеб.

— Ты говоришь так только потому, что у тебя самого отношения с отцом душевностью не отличаются, — резко возразила Ава. — У нас в семье проблем с пониманием нет.

— Вот как? — вспыхнул Калеб. — Это объясняет, почему ты приехала впервые за десять лет, да еще собиралась остановиться в отеле, а не в родительском доме, — напустился он на нее.

— Но ведь приехала же. И живу теперь здесь, — невозмутимо парировала она. — Разве это не лучшее доказательство взаимопонимания?

— Тебе виднее, — раздраженно бросил он.

Часом позже стали грузить вещи — Дамиен и Челси переезжали в свой новый дом. У Калеба Гилкриста наконец появилась серьезная причина задержаться у Хэллибертонов, и он старался за двоих, подчеркнуто сосредоточенный и серьезный.

Ава тоже принимала активное участие в этом сугубо семейном мероприятии и часто пересекалась с Калебом то на лестнице, то в холле, то возле фургона.

Занимаясь погрузкой, оба были преувеличенно обходительны друг с другом и старались больше не привлекать ничьего внимания к своим разногласиям.

Невзирая на желание повредничать, Ава прекрасно понимала, что категоричные утверждения Калеба вряд ли отражают истинное его отношение к житейским делам. Она догадывалась, что он сознательно все утрирует, чтобы разобраться, ответить на какой-то мучающий его вопрос.

Она и сама нередко прибегала подобному способу, когда требовалось разрешить сложную ситуацию. И не далее как прошедшей ночью решила, что не поддастся вновь нахлынувшим чувствам, оттого и демонстрировала весь день Калебу свой скептис, неприятие его принципов, также все преувеличивая. Ей было безразлично, как к столь странному поведению отнесутся присутствующие. Не для того она прошла долгий путь, чтобы пытать удачу с этим плейбоем, зависеть от его странных представлений и капризов, подчинив им свою жизнь. Она догадывалась, что и Калеб в этот же самый миг пытается убедить себя в бесперспективности таких отношений. Для того и явился к ним с самого утра, для того и выплескивает во всеуслышание аргументы в защиту своих холостяцких идеалов.

Подустав, Ава присела на кресло, одиноко стоявшее посреди опустевшей комнаты брата.

Сзади подошел Калеб и взялся за спинку этого самого кресла со словами:

— Мне приказано и его снести вниз.

— Я знаю, — отозвалась Ава, оглянувшись.

— Вставай, чудо-ребенок. Вместе я вас не потяну, — хихикнул он.

— Не суетись, — устало попросила молодая женщина. — Присядь. Поговорим, — попросила она, кивнув в сторону подоконника.

Калеб послушно сделал, как она хотела. Уселся на край широкого подоконника боком. Сделал это весьма грациозно.

— Хорош, — не преминула заметить Ава. — Рад стараться, — привычно съязвил Калеб.

— Почему твое слово всегда должно быть последним? Почему ты всех пытаешься свести с ума? Зачем все время противопоставлять себя и свои взгляды на жизнь всем остальным? — требовательно спросила она его.

— Точно такие же вопросы я хотел задать и тебе. Но вы меня опередили, доктор, — насмешливо заявил Калеб.

Ава не ожидала такого поворота.

— Даже не знаю, что и сказать, — пожала она плечами. — Наверное, ты прав и это наша общая болезнь.

— Не говори ничего. Сейчас, когда мы с тобой наедине, я все равно не способен рассуждать здраво, особенно учитывая, какой обзор открывается с моего наблюдательного пункта.

— И какой же? — кокетливо улыбнулась ему доктор наук.

— При таком освещении пушок на твоих щеках и шее золотится подобно кожице сочного персика. Хочется вонзить зубы, а не рассуждать. Ты меня понимаешь, Ава?

— Что ж тут непонятного? — прошептала она.

— Простите! — раздался голосок Челси. Ава обернулась. — Я хотела проверить, все ли вещи погрузили в фургон, — объяснила свое появление невестка.

— Кресло осталось. Я решила напоследок в нем посидеть, Калеб его снесет вниз, — доброжелательно сообщила Ава.

— Ностальгия? — спросила Челси.

— Можно и так сказать.

— Тогда я вас оставлю. — Жена Дамиена ушла.

Калеб смотрел в окно. Когда шаги Челси стихли, он проговорил:

— Умилительно наблюдать за твоими родителями. Давно я их знаю, а такими вижу впервые. За последние месяцы они оба помолодели.

— Любовь, — многозначительно произнесла Ава.

— Вы, доктора наук, всерьез верите в существование этого чувства? — Калеб придал своему вопросу оттенок насмешки.

— Все доктора думают по-разному.

— И от чего это зависит? — осведомился он.

— Наверно, от тех же самых причин, по которым и все остальные смертные верят или не верят в любовь. Хуже всего, что не каждый, кто в нее верит, готов в этом сознаться хотя бы самому себе, не говоря уже об окружающих.

— Ты сейчас кого-то конкретного имеешь в виду? — сощурившись, справился Калеб.

— Да нет. Просто мысли вслух, — уклонилась она от прямого ответа.

— Теоретизируешь, то есть...

— Теоретизирую, — с улыбкой согласилась Ава.

— Так о чем ты хотела со мной говорить? — напомнил он.

— Просто перекинуться парой слов. Но только без дурацких нападок... — попыталась объяснить она.

— Без нападок? — поморщился Калеб. — Это скучно.

— А за плату? — спросила Ава.

— Например? — заинтересовался Калеб.

— Я могу дать тебе десять баксов, если ты обещаешь помалкивать остаток дня.

— Десять? Хм... Соблазнительно... Очень соблазнительно. Но удовольствие разок-другой поддеть мамину умницу стоит значительно дороже.

— Развлекаешься, балбес?

— Да, я такой! — гордо заявил Калеб, соскользнул с подоконника и склонился над ней, опершись обеими руками в подлокотники.

Он провел кончиком носа по ее высокому лбу.

— Хватит дурачиться, — попросила Ава, жмурясь.

— Только на это и способен. Не так ли? — Калеб поцеловал ее в шею. — Уверен, твой профессор никогда не дурачился. Всегда был предельно серьезен и обстоятелен. Не исключено, что именно поэтому ты его и бросила.

— На самом деле все было совершенно не так, — рассмеялась Ава, не уклоняясь от его легких прикосновений.

— А мне плевать, как все было на самом деле! — бросил он, запечатлев на ее губах поцелуй.

— В этом весь ты, Гилкрист, — прошептала она, заглянув в его глаза.

— А что ты обо мне знаешь? — поинтересовался Калеб.

— Не так уж много, как оказалось, — согласилась она.