Охота для всех

Семейство куриных[133]

Наш лесной красавец глухарь по праву занимает первое место в длинном списке пернатых, которых мечтают заполучить французские охотники в качестве трофеев. Ну скажите на милость, чего ему не хватает? Да самый строгий придира не сможет найти хотя бы один недостаток!

Размер, сила, беспримерная отвага, блестящее оперение, превосходный вкус мяса — все эти качества позволяют глухарю и в самом деле занимать особо почетное место в птичьей табели о рангах (увы, последнее качество представляет собой весьма ощутимую опасность для жизни глухаря, но тут уж ничего не поделаешь). Единственным существенным недостатком глухаря является, пожалуй, лишь его относительная малочисленность. Да, к сожалению, следует признать, что эта прекрасная птица встречается во Франции все реже и реже. В наше время глухари водятся только в хвойных лесах на склонах Юры, в Вогезах, Альпах и Пиренеях, да и там найти их нелегко. И происходит это потому, что в течение многих столетий глухарь был самой вожделенной добычей для всех представителей многочисленного племени охотников. Ах, как пламенно желал каждый похвастаться таким трофеем, как завидовал тому, кто благодаря необыкновенному везению уже может это сделать! И вот к чему привели человеческая жадность и зависть!

Я не знаю ни одного охотника, который был бы способен сдержать свои восторги при виде огромной птицы, чей вес иногда достигал 6 килограммов, а длина от кончика мощного клюва до последнего перышка хвоста — когда метр, а когда и больше. Настоящая мечта каждого охотника, неравнодушного к красоте! Ни юный неофит, ни умудренный опытом, много повидавший на своем веку ветеран не устоят перед очарованием глухаря, когда он гордо выступит в своем роскошном черном наряде с пепельно-серым отливом на шее, спине и макушке и с темно-зеленым отливом на груди, да еще с голубыми и фиолетовыми отблесками. Ах, с каким же важным, горделивым видом прохаживается самец перед своим гаремом, распустив хвост веером, выпятив грудь и поблескивая глазами! Особо следует сказать о глазах глухаря: у токующего самца они горят, словно драгоценные камни в ярко-красной оправе. Глухарь кружит и кружит по поляне, то опускает крылья, чтобы чиркнуть ими по земле, то закидывает голову на спину и щелкает клювом, то мелко-мелко перебирает ногами на глазах у восхищенных самочек.

Глухарка гораздо меньше самца, но она нисколько не уступает ему в красоте, а может быть, и превосходит. Глухарь представляет собой одно из тех редчайших исключений, когда мать-природа пренебрегла своим же собственным правилом: отдавать все драгоценности и сокровища красоты самцу, а самочке оставлять лишь неброский серенький наряд. На сей раз природа расщедрилась на обоих супругов. Голова, спина и шейка глухарки радуют взор черными, светло-серыми и рыжеватыми перышками; грудка, животик и лапки у нее рыженькие, как и хвост, но на хвосте имеются еще и красивые черные глазки́; к тому же каждое перо на хвосте заканчивается очаровательной кокетливой каемочкой рыжеватого цвета.

Самка откладывает в мох от семи до десяти яиц и сидит на них около 25 дней. Она печется о своем потомстве с великой нежностью и заботой, как и куропатка, и покидает малышей только на следующий год, когда вновь начинаются брачные танцы.

Глухарь — птица мощная, крепкая, выносливая, не боящаяся холодов и обитающая довольно высоко в горах (разумеется, не на голых, покрытых снегом и льдом вершинах, а в лесной полосе). Только очень суровая зима, с исключительно свирепыми морозами и в особенности с затяжной бескормицей, может вынудить глухарей покинуть родные горы и спуститься в долины. В основном глухари питаются еловыми и сосновыми почками, желудями, буковыми орешками, ягодами рябины, боярышника, тутового дерева, можжевельника, а также черникой и ежевикой. Не побрезгуют они и найденной под листвой личинкой, жучком, паучком и червячком.

Глухарь крепок не только телом, но и духом. Отважная птица отражает атаки даже орла — самого опасного и коварного из всех пернатых хищников.

Как и большинство представителей семейства тетеревиных, в брачный период самец приходит буквально в неистовство. И старые и молодые самцы устраивают настоящие яростные сражения, которые, к несчастью, часто заканчиваются гибелью одного, а то и нескольких претендентов, стремящихся добиться благосклонности самки. Все охотники знают, что это самый благоприятный момент для охоты. В период брачных турниров глухари так возбуждены, что начисто забывают о своей обычной осторожности, так что хоть хватай их руками, хотя в любое другое время эта птица очень осторожна и, обладая прекрасным слухом, ни за что не даст к себе приблизиться на расстояние выстрела.

Да, страсть заводит в ловушку не только человека, но и зверя и птицу! Победителя турнира легко снять с ветки выстрелом, когда он, гордо выпятив грудь и запрокинув голову, щелкает клювом и зычным голосом призывает подругу.

В другое же время года глухарь столь осторожен, что приблизиться к нему можно, лишь замаскировавшись деревцем или кустиком, да и то успех этого предприятия весьма проблематичен. Несколько лучшие результаты может дать охота с использованием шалаша в качестве места засады, но это отнимает много времени и требует недюжинного терпения.

В сентябре некоторые охотники пытаются охотиться на глухаря с легавой собакой, правда, редко кому удается подстрелить взрослую особь, но вот отбившегося от стаи молодого неопытного глухаря, еще вчера бегавшего за заботливой мамашей, подкараулить можно. Собака делает стойку, гремит выстрел, на землю тяжело шлепается черная птица, а вы, радостно потирая руки, раскрываете ягдташ. Вот так удача!

Иногда при охоте на глухаря используют особый манок, чей звук очень похож на крик птенца, когда он, попав в беду, зовет мать на помощь. Следует сказать, что в основном манком балуются браконьеры, а не честные охотники. Увы, в данном случае человек играет на чувствах бедной глухарки, относящейся к птенцам с величайшей нежностью. Когда уже подросшие и оперившиеся глухарята поднимаются на крыло, браконьер достает заранее приготовленный манок (особую маленькую дудочку) и подманивает несчастную глухарку, подражая крику птенца. Бедняжка думает, что один из ее малышей потерялся, и прибегает прямо на зов со всем своим выводком. И тут-то все они оказываются либо под сетью, либо попадают под выстрелы браконьеров.

Как я уже говорил, глухарь птица мощная, с плотным оперением, поэтому бить его нужно дробью № 2.

Эта птица, известная еще под именами маленького глухаря с раздвоенным хвостом, березового петуха, маленького дикого петуха, черного фазана и горного фазана, отличается от своего собрата (глухаря) меньшими размерами и весом, ибо самые крупные особи достигают размеров хорошего фазана, но никак не больше.

Оперение у тетерева в основном черное, с прекрасным зеленоватым и фиолетовым отливом, кроме крыльев и длинных хвостовых перьев, которые отличаются глубоким, насыщенным черным цветом безо всяких отблесков. Наряд птицы чрезвычайно оживляют и украшают широкие белые полосы на крыльях, а также белоснежные нижние перья хвоста.

Главным украшением лесного красавца и щеголя является хвост, чьи необычайно длинные боковые перья образуют как бы два раскрытых наружу раструба. Какое счастье для охотника раздобыть подобный трофей!

Самочка тетерева, тетерка, поменьше супруга и поскромнее, в ее наряде превалирует рыжий цвет, правда, тут и там встречаются небольшие черненькие полосочки. Хвост у тетерки, конечно, не такой длинный, как у самца, так что и его раздвоенность гораздо менее заметна. В случае с тетеревом природа, увы, не отступила от общего правила награждать самца красотой в ущерб самочке!

Тетерка откладывает от 8 до 10 яиц. Обычно она устраивается в зарослях вереска или просто под кустом, на мягкой травке, где и высиживает потомство, которое появляется из желтоватых с рыжими крапинками яиц.

Тетерева можно встретить на поросших лесом и покрытых вереском склонах гор, таких как Пиренеи, Юра, Низкие Альпы, а также в гористых местностях некоторых провинций, например в Оверни и в Дофине.

Менее пугливый тетерев гораздо чаще становится добычей охотника, чем сверхосторожный глухарь, к тому же и раздобыть его гораздо легче еще и потому, что встречается он в наших лесах пока что гораздо чаще, чем его более крупный собрат. Как и на глухаря, на тетерева чаще всего охотятся в период брачных танцев или из засады, используя дробь № 4.

«Тот, кто обманется в лесу и подумает, что видит какую-то странную куропатку, не то серую, не то красную, короче говоря, какую-то помесь, по оперению в чем-то даже смахивающую на фазана, может быть уверен, что видит перед собой рябчика», — пишет Белон[134].

Эта птичка, известная также под названием королевской курочки и орешниковой курочки, размером не превосходит горную куропатку, которую называют еще греческой. Оперение у нее довольно темное, пестрое, в мелкую-мелкую крапинку, в основном рыжевато-коричневое и все как будто испещренное крохотными черными, серыми и рыженькими точечками и полосочками. На этом достаточно темном фоне яркими пятнышками выделяются глазки́, ибо кожа вокруг них абсолютно голая и отличается чрезвычайно насыщенным алым цветом, так что рубиновые бусинки так и горят огнем, контрастируя с белоснежной каймой из малюсеньких беленьких перышек, так похожих на ресницы.

Самца от самки можно отличить как по более яркому и пестрому оперению, так и по наличию черного поясочка на горле, к тому же самочка значительно меньше петушка.

Самка рябчика откладывает в зарослях орешника, вереска или в еще более безопасных, по ее представлению, зарослях ежевики от 12 до 18 яиц. Едва вылупившиеся птенцы тотчас же вскакивают на ножки и повсюду следуют за родителями. Питается рябчик в основном семенами утесника, ягодами рябины, орехами, семенами березы и ели, различными зернышками — семенами дикорастущих злаков и так далее.

Рябчик — превосходная дичь с исключительно вкусным и нежным мясом — нередко встречается в Вогезах, Альпах, в Пиренеях, в горах Юра и в гористых районах Дофине.

Среди охотников рябчик почему-то прослыл весьма и весьма неумной птицей, но я считаю, что слухи о его глупости чрезвычайно преувеличены. Рябчик очень хорошо и быстро бегает, умело и буквально мгновенно прячется при малейшей опасности, совсем как фазан. Летает рябчик, правда, довольно неохотно и на небольшие расстояния, вспархивает только при крайней необходимости. Он умело маскируется, чтобы его не заметил даже зоркий взгляд бывалого охотника; лучше всего рябчику удается скрываться в густых колючих ветвях елей и среди широких, плотных листьев дуба. Вытянувшись в струнку и изображая засохшую веточку, сидит рябчик, не шевелясь и не переступая с ножки на ножку, на месте и, что удивительно, никогда не засыпает в обманчивой тиши своего укрытия. И что бы там ни говорили хоть опытные охотники, хоть самонадеянные юнцы, обнаружить затаившегося рябчика очень нелегко!

В свое время я тоже поверил писателям-охотникам, которые утверждали, что рябчик, усевшись на ветку любого дерева, пусть даже полностью лишенного листвы, утрачивает бдительность до такой степени, что позволяет охотнику приблизиться на расстояние выстрела. И каков же был результат? Я был наказан за мое легковерие, ибо совершил несколько досадных промахов и ушел из лесу с пустым ягдташем.

Я охотился на рябчика только в Пиренеях и всегда отмечал, что, поднявшись на крыло и пролетев небольшое расстояние, птицы отдавали предпочтение хвойным деревьям, и объясняется это скорее всего именно тем, что ель и сосна — растения вечнозеленые и никогда не бывают голыми, так что пестрой пташке легко спрятаться в густой хвое. Стрелял я по рябчикам обычно дробью № 6 и добивался успеха.

На охоту на рябчика я бы посоветовал вам брать только очень послушную собаку, которая будет выполнять все ваши приказы беспрекословно, да и ту иногда придется держать на поводке, чтобы она, рыская по лесу, не испугала рябчиков, рассевшихся на ветвях деревьев. Собираясь идти на рябчика, морально приготовьтесь к частым быстрым перебежкам, потому что после удачного выстрела, когда вы видите, что дичь комком валится с ветки, надо немедленно бросаться к предполагаемому месту ее падения (если только местность достаточно ровная и позволяет вам быстро туда добежать). Удивлены? К чему, мол, такая спешка? Повторю еще раз: рябчик — крепкий орешек, он великолепный ходок, а потому, если вы лишь слегка его подранили, ваш будущий обед тотчас же постарается удрать. Ищи-свищи!

Бородатая или большая дрофа — мечта каждого охотника, потому что это самая крупная дичь (из пернатых), которая только встречается в Европе[136]. Повстречать на охотничьей тропе дрофу — редкая удача! Таким трофеем, с изысканным, нежным мясом, мог бы гордиться сам библейский зверолов Нимрод[137], внук Хама, а также любой из современных его последователей.

В наших краях дрофа стала редкой гостьей; обычно появляется она у нас весной и осенью. Правда, несколько пар огромных пернатых живут очень изолированно в самых глухих, труднодоступных местах на севере и на западе Франции, но добраться до них очень трудно. Гнездятся дрофы и в странах Леванта[138], но ехать туда на охоту — уже целое приключение.

Древние римляне называли дрофу Avis tarda. Карл Линней[139] — Otis tarda, откуда и происходит ее французское название[140].

Наша соотечественница оказалась куда счастливее африканского страуса и эму[141], ибо у нее все же есть крылья, хотя, сказать по правде, пользуется она ими очень редко, только в силу необходимости, когда речь идет о жизни и смерти. И все же наличие этих двух «отростков» позволяет дрофе выглядеть весьма достойной среди прочих представителей птичьего царства, не в пример несчастному страусу, которого уж и не знаешь, в какой разряд животного мира и зачислить. То ли птица, то ли нет…

У самца голова, верхняя часть шеи и грудь окрашены в пепельно-серый цвет; живот украшен абсолютно белыми перьями; на макушке виднеется довольно яркая коричневая продольная полоса, на спине радуют взор ярко-рыжие перышки с полукруглыми черными полосками. Но самым замечательным элементом наряда дрофы являются красующиеся с обеих сторон головы, на уровне нижней челюсти, беловатые перья, образующие то ли усы, то ли бороду. Состоят эти усы из длинных-предлинных перьев, заканчивающихся роскошной бахромой. Чем старее птица, тем больше отрастает это дивное украшение, из-за которого дрофа удостоилась чести называться не просто дрофой, а еще и бородатой.

Самочка дрофы куда меньше самца, да и усики у нее покороче. Она гораздо менее плодовита, чем более мелкие ее сестры из семейства куриных, и откладывает прямо на землю два-три зеленовато-серых яйца, покрытых коричневатыми пятнышками.

Из-за своего большого веса дрофа летать не любит и полагается скорее на мощные, крепкие ноги, позволяющие ей в случае необходимости развить просто потрясающую скорость. Дрофы отважны и излишне доверчивы, быть может, именно в силу своей величины, так что они совсем не боятся повозок и скота, чем и пользуются охотники, подбираясь к неосторожным гигантам либо в экипаже, либо прячась посреди блеющего и мычащего стада.

Вес самца дрофы может достигать 12 килограммов, у птицы плотное мясо, толстая кожа и очень жесткие перья, поэтому, идя на дрофу, берите ружье крупного калибра, лучше всего восьмого (а за неимением оного сойдет и то, с коим вы ходите на уток), с патроном, снаряженным восемью граммами пороха и самой крупной дробью.

Стрепет, или малая дрофа, гораздо меньше своего сородича, так что размером он не превышает обычного фазана[142].

Оперение стрепета обычно окрашено в светло-рыжеватый цвет, скорее даже в темно-желтоватый, а по головке, спинке, крыльям и хвосту извиваются черненькие змейки-полосочки. Шея у самца пепельно-серая, а у самки — белая, в виде симпатичного воротничка.

Самка стрепета откладывает 3–4 очень красивых глянцевых зеленоватых яйца.

Малая дрофа довольно часто встречается в Шампани, а также в районе Парижа, южнее и севернее нашей столицы, в междуречье Сены и Марны. Можно встретить ее и в Нормандии, Лотарингии, Берри, но уже гораздо реже.

Стрепет — птица, так сказать, более живая и подвижная, чем большая дрофа, она гораздо более осторожна, а потому приблизиться к ней гораздо труднее. Сколько раз замечал я в полях стаи стрепетов, насчитывающих до 200 особей, но подойти на расстояние выстрела мне не удавалось. Недоверчивые птицы подпускали меня к себе метров на 150, а затем по сигналу часового взлетали, шумно взмахнув крыльями и издавая звуки, напоминающие нечто вроде «Прутт! Прутт!». Стая взлетала вся, разом, и, отлетев метров на 400, словно желая подразнить неудачливого охотника, опускалась на поле, чтобы заняться поисками корма.

Однако иногда мне сопутствовала удача, вдвойне приятная, ибо я уже не рассчитывал на успех: мне удавалось найти затаившихся на меже или самом краю засеянного кормовыми травами поля птенцов из поздних выводков, еще недостаточно оперившихся и не умеющих хорошо летать. Такие отбившиеся от стаи молодые и неопытные птицы в последний момент буквально бросаются вам под ноги и становятся легкой добычей. Вне зависимости от того, урожайным выдался год на дичь или нет, я всегда имел в сезоне штук 5–6 весьма увесистых трофеев.

Как и большая дрофа, стрепет не боится ни домашнего скота, ни тяжелых повозок, громыхающих по сельским дорогам, так что иногда охотники без зазрения совести пользуются столь добрым отношением стрепета к козам, овцам, коровам, лошадям, а также и к нашим грубиянам возницам.

Каюсь, и я однажды, отчаявшись и потеряв всякую надежду подстрелить хотя бы одного стрепета, пошел на подобный обман. К тому времени я охотился уже два года, а мечта оставалась по-прежнему недостижимой, так что мой поступок отчасти оправдан, однако, хотя я и стал в результате обладателем вожделенного трофея, это нисколько не польстило моему самолюбию.

Итак, я уселся в повозку, мы приблизились к стае стрепетов, и в 40 шагах от птиц любезный возница распряг своих лошадок. О, какое волнение охватило меня! Ведь совсем рядом было множество прекрасных мишеней! С трудом сдержав дрожь в руках, я вскинул ружье и медленно нажал спусковой крючок. Хороший заряд дроби № 6, и вот уже три стрепета упали на землю. Остальные птицы взмыли вверх и потянулись прочь от ужасного места, но вдогонку прозвучал второй выстрел, и еще четыре чудесных стрепета закувыркались в воздухе, теряя перья. О таком успехе я и мечтать не мог! Однако испытанная в первую минуту сумасшедшая, пьянящая радость сменилась каким-то странным чувством, не скажу — отвращения, ибо это было бы преувеличением, но какого-то пресыщения, явившегося следствием уж слишком полного исполнения желания.

С той поры мне никогда даже в голову не приходило приближаться к стрепетам столь предательским способом. Мне вполне хватало тех особей, что удавалось подстрелить чисто случайно.

Фазан — самая красивая из птиц, на которых охотятся в Европе. Осмелюсь утверждать также, нисколько не опасаясь того, что кто-нибудь вздумает опровергнуть справедливость моих слов, что фазан является и самой вкусной, самой сочной дичью.

Да хранят вечно любители охоты благодарную память об аргонавтах, которые, как гласит миф, и привезли фазана в Грецию с берегов реки Фасис[143] в Колхиде[144] (несколько искаженное название этой реки стало названием самой птицы, о чем я немного сожалею, ибо многим уже непонятно происхождение этого названия именно из-за искаженности первоначального слова). Право же, сей великолепный трофей стоит ничуть не меньше, чем само золотое руно, хотя, разумеется, в то время Ясон[145] так не думал.

Фазан быстро и легко расселился по всей Греции, а уже оттуда перебрался и в другие страны Европы, где благополучно акклиматизировался.

Сегодня фазан встречается во Франции гораздо чаще, чем 50 лет назад, а все благодаря настойчивости и чрезвычайно умной политике людей, занявшихся восстановлением численности этой изумительной по красоте птицы. Сейчас фазаны в изобилии водятся во многих охотничьих угодьях и постепенно заселяют все новые и новые площади там, где находят хорошие условия для воспроизводства и где время от времени тешат свои душеньки простые смертные, развлекаясь охотой.

Самец фазана — роскошная, даже величественная в своей ослепительной красоте птица размером с обычного петуха с нашего птичьего двора. От простецкого обитателя курятника фазан, конечно, отличается чуть более удлиненным, изящным туловищем и невероятно элегантным нарядом. К тому же фазан вовсе не выглядит таким пустым бахвалом, как супруг курицы, потому что никогда так преувеличенно гордо не выпячивает грудь и не вышагивает, грозно и в то же время смешно задрав хвост.

Что же касается оперения фазана, столь блестящего и в то же время столь гармонично окрашенного, с такими тонкими оттенками и переливами, с такими плавными переходами от одного цвета к другому, то могу сказать только одно: язык человеческий бессилен описать эту картину во всей полноте и может дать только общее представление о живописном полотне, да и то весьма несовершенное. Ну как, скажите на милость, могу я заставить моих читателей воочию увидеть переливчатый блеск золотисто-зеленых, словно отлитых из благородного металла перышек, что украшают изящную головку и шейку фазана? Ах да, ведь я и забыл сказать, что при любом повороте головы по золотисто-зеленому фону пробегают то голубые, то фиолетовые отблески! Как описать переливающуюся всеми цветами радуги спинку, которая при ближайшем рассмотрении оказывается пурпурно-коричневой, как и грудка, живот и бочка́? Блестящие перышки с черной бахромой лежат так плотно, что похожи на вспыхивающие под действием солнечных лучей металлические чешуйки, а что сказать о тонкой красной пленочке, похожей на бархат из-за покрывающих ее крохотных сосочков, той самой пленочке (мигательной перепонке, заменяющей у птиц веки), что окружает алые глазки фазана? А еще у нашего красавца на голове имеются две очаровательные «кисточки» из прямостоящих перьев, которые придают сей головке несколько странноватый, но в то же время очень грациозный и, я бы даже сказал, шикарный вид.

Как уж водится в природе, самочка гораздо меньше петушка и куда скромнее одета. Оперение у нее в основном коричневато-рыжеватое, с ярко-рыжими и черными пятнышками. Увы, оно лишено того переливчатого блеска, коим может так гордиться супруг и повелитель самочки. Однако с возрастом у самок появляется намек на металлический блеск оперения, так что некоторые старушки, уже утратившие способность к воспроизводству, могут похвастаться приглушенным блеском своего наряда. Кстати, таких долгожительниц можно опознать по наличию у них на лапках солидных мозолистых утолщений.

Охотник должен обязательно щадить самок, ибо, подстрелив невзрачную супругу щеголя фазана, мы лишимся многих последующих выводков. Спутать самца и самку фазана невозможно из-за разницы в размерах птиц и яркости оперения. Ошибку охотнику можно простить, только если он вел стрельбу по молодым фазанятам, так как из-за схожей окраски оперения и одинаковых размеров отличить представителей одного пола от другого в полете не под силу и самому опытному охотнику.

Дикие фазаны — а именно о диких фазанах мы сейчас с вами и говорим — водятся в основном в департаментах Сена и Марна, Уаза, Сена и Уаза[146], Луаре, Луар и Шер и в некоторых других департаментах Центральной Франции; встречаются они и на Корсике.

Излюбленным местом обитания фазанов являются чистые, светлые и прохладные лесочки и перелески рядом с водоемами, полянки, опушки. Питаются они ягодами можжевельника, ежевики, бузины, выклевывают горошинки дрока, иногда охотно подворовывают в полях кукурузу, фасоль, гречиху, просо, бобы, клюют желуди, буковые орешки, не пропускают насекомых, червей, слизней, а улиток заглатывают вместе с ракушками.

Самец, как истинный азиатский султан, полигамен и одаривает своими милостями многих самочек одновременно.

Самка, как и все самки на свете, озабоченная проблемой воспитания наследников, строит довольно примитивное гнездо во мху, в густом кустарнике, а иногда и прямо посреди поля, засеянного пшеницей или овсом, куда откладывает от 12 до 20 яиц оливкового цвета, испещренных коричневыми пятнами. Сидит самка на гнезде 22 дня, после чего едва появившиеся на свет, еще не обсохшие птенцы тотчас же вскакивают на ножки и начинают шустро шмыгать вокруг в поисках корма.

Иногда к попискивающему выводку, ведомому заботливой мамашей, присоединяется первый встречный петушок; зачастую он вовсе не является отцом малышей, но просто ему надоело трехнедельное одиночество; в таком случае он сопровождает семейство до конца сентября, а в остальное время года, до следующего брачного сезона, фазаны расходятся в разные стороны и живут в гордом одиночестве.

В течение светового дня фазаны предпочитают держаться в густых зарослях кустарника, там, где попрохладнее и посырее, на закраинах болот, у берегов лесных речушек, ручейков и прудов. Мне частенько доводилось встречать этих красавцев в компании каких-нибудь простеньких и скромных коростелей, пастушков или водяных курочек; все вместе они мирно и дружно отыскивали себе пропитание в высоких болотных травах у берегов реки Эссон, иногда практически у самой кромки воды, а то вовсе в воде. Подобная любовь к болотам и вообще к воде не должна нас удивлять, ибо мы знаем о наличии у фазана на лапках довольно явно выраженной межпальцевой перепонки, которая роднит их с водоплавающими птицами и позволяет успешно передвигаться по заболоченной местности.

Ночью фазаны рассаживаются по деревьям на 4–5-метровой высоте, а с рассветом отправляются на поиски корма. В 7–9 часов вечера они возвращаются на привычные насесты, в зависимости от времени года и продолжительности светового дня. Иногда осенью, когда землю окутывает густая пелена тумана, птицы теряют способность к ориентации и начинают в растерянности кружить над полями и перелесками. Чаще всего осенью охотники находят фазанов в зарослях вереска, куда опускаются стаи заблудившихся, потерявших свой «дом» фазанов. А если поблизости от тех мест, где обычно можно видеть фазанов, находится поле гречихи, то можете быть уверены, что именно там вы их и найдете, когда рассеется туман.

На фазанов устраивают людную облаву со множеством загонщиков и непременно берут с собой легавых собак. Я предпочитаю именно такой вид охоты на столь прекрасную дичь, ибо он позволяет человеку и его верному спутнику состязаться с птицей в хитрости и заполучить желанный трофей как награду за проявленные ловкость и терпение, пусть даже охотнику пришлось изрядно потрудиться и испытать порой при промахе разочарование. Ведь это жизнь, ничего не поделаешь…

Да, мне известен и другой способ охоты на фазанов, но я считаю его недостойным истинных поклонников того благородного занятия, коим является охота, ибо, на мой взгляд, это просто бойня. Согласитесь, хладнокровно убивать выпущенных на волю полуприрученных воспитанников фазаньих ферм — дело пренеприятное, все равно что сходить в курятник и свернуть обычному петуху шею. Крылья у фазана не очень большие, взлетает он с большим шумом и летит довольно тяжело. Если собака начинает преследовать фазана, он довольно долго бежит по земле, оставляя за собой струю тонкого, притягательнейшего для носа пса запаха. Охотник очень быстро может понять, что его компаньон напал на след, по тому, как тот начинает метаться из стороны в сторону, останавливаться, принюхиваться и неуверенно поднимать лапу. Затем внезапно ваш пес замирает на месте и делает четкую стойку. Это означает, что дичь в ужасе забилась под какой-нибудь куст или затаилась во мху. Следует отметить, что только самец фазана довольно долго водит пса за собой, самка же, напротив, бегать не любит и взлетает тотчас же, как только почует опасность.

Как я уже сказал, фазан взлетает с большим шумом, громко хлопая крыльями, чем иногда даже пугает охотника-новичка. Взлет обычно сопровождается пронзительными криками: ка-ра! ка-ра! ка-ра! Если дело происходит в лесу, фазан взлетает почти вертикально, как ракета, а затем, набрав нужную высоту, резко меняет направление и продолжает полет уже в горизонтальной плоскости.

Горе тому охотнику, что не научился стрелять по фазану, который кажется столь прекрасной мишенью, что промахнуться вроде бы невозможно. Как бы не так! Если бедняга новичок прицелится не в голову или тело, а в роскошный хвост, то получит в качестве трофея всего лишь несколько длинных блестящих перьев, но сам-то фазан от подобной потери не пострадает. Да, следует помнить, что фазаньи хвосты, так же как и лисьи, спасли немало жизней обитателей лесов и повергли в горестное недоумение множество охотников! И случаев таких не счесть!

Дробь № 6 вполне годится для охоты на фазанов, но я бы посоветовал ходить на эту дичь с ружьем 12-го калибра, с короткими, гладкими стволами и снаряжать патроны большим количеством пороха. Ружье со стволами чокбор, то есть с дульным сужением, не слишком подходит для охоты на фазана в лесу, ибо дичь оказывается буквально нашпигована дробью.

А теперь перед нами встает самый главный вопрос: как приготовить фазана и когда есть блюда из него?

Я не страдаю излишней скромностью и не претендую на сравнение со стыдливой фиалкой, но все же вынужден признать, что не осмеливаюсь ни пытаться развязать, ни разрубить сей гордиев узел[147].

Разумеется, я мог бы поделиться с вами своим собственным опытом, рассказать о своих пристрастиях и излюбленных способах приготовления весьма изысканных блюд, но боюсь скомпрометировать себя, проявив недостаточную степень осведомленности.

Нет ничего проще, как обратиться к признанным авторитетам кулинарного искусства. Однажды созданный шедевр, признанный таковым в свое время, становится неизменным в веках и оказывается чем-то вроде аксиомы, не требующей доказательств. Я порылся в запыленных кулинарных книгах, написанных в стародавние времена, и сейчас хочу представить вашему вниманию замечательный отрывок, вышедший из-под пера великого мастера своего дела, правда еще не запечатленного в мраморе и бронзе, но я-то считаю, что его бюсты должны были бы украшать все столовые наших современных Лукуллов[148]. Я имею в виду Брийя-Саварена[149]. Вот что пишет по интересующему нас вопросу остроумный мэтр, истинный магистр «высокой кулинарии»:

«Фазан — подлинная загадка, тайну приготовления которого могут постичь лишь избранные, и столь же редкие избранники могут по достоинству оценить мясо птицы. Дичь, съеденная в течение ближайших трех дней после того, как она была убита, не отличается никаким особым вкусом, так как мясо ее не столь нежно, как плоть жирненькой пулярки[150], а уж по части аромата оно не идет ни в какое сравнение с душистым мясом перепелки. Но если взяться за фазана в нужный момент, мясо его, приготовленное должным образом, будет необычайно нежным и приобретет особый, изысканный привкус, ибо оно будет напоминать и мясо птицы, и мясо четвероногой дичи, такой как кабан или олень. И когда же наступает сей долгожданный момент? Как раз тогда, когда фазан начинает разлагаться, ибо к аромату мяса примешивается запах чуть забродившего, чуть прогоркшего жира, точно так же, как кофе приобретает свой особый аромат при обжаривании, когда из зерен выделяется масло. Профаны могут понять, что подходящий момент настал, по исходящему от тушки легкому запашку и по изменению цвета нижней части живота птицы, но знающие, опытные кулинары, посвященные во многие тайны искусства приготовления пищи, угадывают его каким-то особым чутьем, шестым чувством, присущим только им. Надо сказать, что именно этот инстинкт и отличает настоящего кулинара от заурядного повара, ибо, руководствуясь этим чувством, настоящий мэтр с одного взгляда определяет, пришло ли время снять птицу с вертела или следует дать ей еще немного повращаться над огнем.

Только когда фазан уже готов к употреблению, приступают к ощипыванию тушки, но ни в коем случае не раньше. Действуйте осторожно, чтобы не повредить кожицу, но в то же время ощипывайте птицу тщательно, чтобы не осталось пеньков от перьев. Затем надо нашпиговать фазана салом, выбрав из всех имеющихся у вас кусков самый плотный и свежий. Опытные люди, много раз готовившие фазанов, свидетельствуют, что мясо тех экземпляров, которые долгое время сохранялись неощипанными, получается гораздо более душистым и вкусным, чем у тех, что хранились без перьев, очевидно потому, что контакт с воздухом не способствует выработке в мясе каких-то веществ, что заставляют его так дивно благоухать, либо потому, что часть сока, питающего перья, высыхает или вытекает и уже не может придать мясу столь необходимый пикантный вкус.

Подготовив птицу таким образом, отложите ее в сторону и займитесь начинкой. Возьмите двух бекасов, выпотрошите их, удалите все косточки, так чтобы у вас получилось два продукта: мясо и потроха с печенью. Из мяса приготовьте фарш, порубив его вместе с костным мозгом, вынутым из крупных говяжьих костей, предварительно приготовленным на пару. Добавьте в фарш немного мелко натертого сала, перца, соли, душистых трав и такое количество мелко-мелко нарезанных грибов-трюфелей, чтобы всей массы хватило для заполнения тушки фазана.

Позаботьтесь набить фазана фаршем достаточно плотно и хорошо закрыть отверстие, чтобы фарш не вываливался наружу, хотя этого бывает и нелегко добиться, если фазан довольно сильно «поддался», но все же опытный кулинар добивается успеха при помощи хлебной корочки, крепко привязанной ниткой к тушке птицы и выполняющей роль пробки.

Отрежьте достаточно большой и толстый ломоть хлеба, который был бы на два пальца шире и длиннее тушки птицы. Затем мелко-мелко изрубите потроха и печень бекасов вместе с двумя крупными трюфелями, одним анчоусом, небольшим количеством натертого на терке сала и соответствующим случаю куском свежего масла, все хорошо перемешайте и разотрите, так чтобы получилась однородная масса. Еще один кусок масла не забудьте положить на ломоть хлеба и на этот ломоть положите фазана, чтобы весь сок, что будет стекать с птицы во время жарки, попадал прямо на хлеб. Приготовленный из потрохов и печени паштет ровным слоем разместите на фазане и запекайте. Когда фазан будет готов, снимите паштет, положите на блюдо, а поверх него уж расположите саму птицу, окружив ее плодами померанца, и подавайте на стол. В том, что фазана ждет достойный прием, можете не сомневаться.

Фазана, приготовленного подобным образом, можно было бы подавать ангелам небесным, если бы они спустились на нашу грешную землю, как спускались когда-то во времена библейского Лота[151]. Фазан, чье мясо и так обладает изысканным вкусом, весь пропитан вкуснейшим соком, образовавшимся после запекания внутри тушки фарша и сала, а сверху он весь пропитывается запахом паштета с анчоусом и трюфелями. К тому же сок, стекающий с птицы, не испаряется и не сгорает благодаря тому, что попадает на подушку из хлеба.

Итак, ни одна крошка, ни одна капля, ни один крохотный кусочек благородных продуктов, что используются при приготовлении блюда, не пропадает даром. Учитывая превосходные вкусовые качества этого деликатеса, я считаю, что оно вполне достойно того, чтобы его подавали к столу самых высокопоставленных особ, в том числе и августейших монархов».

Куропатка — наша родная, французская дичь[152]. Куропатки в изобилии водятся во всех охотничьих угодьях, в полях и лугах. Мясо куропатки не обладает тем особым привкусом, что присущ мясу фазана (привкусу несколько искусственному, для получения коего птицу следует довести до вполне определенного состояния), но тем не менее блюда из куропатки относятся к разряду вкуснейших блюд французской кухни.

Куропатка обладает еще одним бесценным для дичи качеством: она ведет оседлый образ жизни и, так сказать, никогда не покидает местности, где появилась на свет.

Брачный период у куропаток наступает в конце зимы, и если вновь ударят морозы, птицы, уже образовавшие супружеские пары, расстаются по взаимному согласию и собираются опять в стаи. Как только температура воздуха повысится, куропатки образуют новые пары, а иногда восстанавливаются и старые семейные связи.

Самка устраивается прямо на земле и вьет простейшее гнездо. Ей достаточно небольшой выбоинки, образовавшейся от удара копыта лошади, или любой маленькой рытвинки, а также нескольких сухих травинок. Куропатка откладывает на тонкую подстилку от 15 до 18 серовато-желтых яиц и заботливо высиживает потомство.

К сожалению, зачастую куропатка не слишком разумно выбирает место для гнездования. Обычно она откладывает яйца в полях пшеницы и других злаковых культур, но иногда она соблазняется плотным ковром, который довольно рано по весне образуется на лугах, засеянных травой, предназначенной на корм скоту. О, какая ужасная неосторожность! В восьми случаях из десяти куропатки, свившие гнезда в полях, засеянных клевером, люцерной или эспарцетом, лишаются потомства, потому что косари во время уборки трав, которую производят довольно рано, разрушают гнезда или давят еще не оперившихся птенцов.

Куропатка, лишившаяся выводка из-за какого-либо несчастного случая или из-за злого умысла (о чем мы поговорим позже, в главе «Враги дичи»), вновь откладывает яйца, в результате чего на свет Божий появляются несчастные малыши, коим не суждено превратиться в полноценных птиц. Ко времени открытия сезона такие поздние птенцы размером не превосходят перепелок, плохо летают, при возникновении опасности не слушаются матери и, вместо того чтобы скрыться вместе с ней в кустах, разбегаются врассыпную, в результате чего становятся легкой добычей охотников, которые бьют их даже не из-за мяса, а просто ради смеха и не стесняются доставлять себе такое удовольствие. Уважающий себя охотник никогда не стреляет по бедным поздним птенцам куропатки, ибо это просто безнравственно.

Но вернемся к нормально развивающемуся выводку самки. Едва вылупившиеся из яиц, только-только обсохшие птенцы уже умеют бегать и отыскивать корм. Всем известно, что куропатки (и самец и самка) — очень нежные и заботливые родители. К концу июня птенцы набираются сил и встают на крыло. Потом молодые куропатки линяют, то есть желтые перья на шее и груди постепенно сменяются серыми. Затем у птенцов в уголках глаз появляются маленькие красные пятнышки, которые являются своего рода закономерностью роста и обозначают наступление своеобразного переходного возраста (впрочем, период этот длится недолго), а пятнышки для пташки не представляют никакой опасности.

До брачного периода молодые куропатки предпочитают держаться в стае, вместе с родителями, если, конечно, жизнь взрослых куропаток не оборвет заряд дроби. Однако если подобное несчастье и происходит, стая не распадается и птенцы продолжают жить вместе вплоть до того момента, когда властный зов природы не заставит их искать себе пару, чтобы создать новый семейный клан.

Самец, немного более крупный, чем самочка, имеет на ножках довольно оригинальное украшение в виде шпор, а под горлышком, на грудке, он гордо носит не менее яркий знак своего мужского достоинства — ожерелье из ржаво-рыжеватых перышек в форме подковки.

Как утверждает знаменитый натуралист Бюффон[153], продолжительность жизни куропатки не превышает семи лет.

Куропатка предпочитает держаться в поле, а не в лесу, роще или в зарослях кустарника, а в случае опасности, если надо скрыться от охотника или хищной птицы, она бежит к опушке, чтобы найти убежище в чаще. Прячется куропатка в лесу и от нестерпимого летнего зноя, а выходит в поле вечером, когда со всех сторон доносятся призывы ее подруг и друзей. О, какой же это нестройный хор, какая разноголосица!

Охота на серых куропаток на абсолютно лишенных деревьев и совершенно плоских полях в междуречье Сены и Марны бывает удачной только в сентябре, да и то в хороший год.

Когда выпадает удачный год, в первые дни охотничьего сезона, когда дичи кругом полным-полно, можно набить целые груды куропаток. Сезоны 1884 и 1885 годов принесли мне великое множество трофеев. Я знаю также, что четыре охотника из моего округа подстрелили каждый в первый же день сезона не менее пятидесяти штук!

Однако когда куропатки узнают, что такое выстрелы, когда они поймут, исходя из собственного горького опыта, что надо держаться вместе и прислушиваться, не подают ли часовые сигнал тревоги, тогда подойти к ним очень непросто, ибо они взлетают при малейшей опасности, держатся только на открытой местности, избегают деревьев, ибо они могут стать укрытием для охотников, очень быстро бегают и чертовски быстро летают.

Итак, да здравствует охота на пересеченной местности, где поля перемежаются пустошами и перелесками, где они перегорожены изгородями и молодыми посадками, где есть рощицы и отдельные купы деревьев! Искать дичь там труднее, да и трофеев там раздобыть можно поменьше, что правда, то правда, но круглый год там можно найти в кого выстрелить, не то что в чистом поле. И я, вместо того чтобы участвовать в массовой бойне, которая происходит в первые дни открытия сезона, предпочитаю тихие радости и небольшие огорчения, когда брожу с ружьем не торопясь и могу проявить мою смекалку, а потом вкушаю плоды победы после удачного выстрела.

Вот почему я люблю долгие прогулки по полям и лугам междуречья Сены и Марны или по нашим охотничьим угодьям в Солони, где я упорно, шаг за шагом, обследую каждую кочку, каждую межу, переходя с обработанного поля на пустошь, с верещатника — на гречишное поле, от молодого соснячка — к полю, сплошь заросшему дроком, от полузаболоченного берега тихого прудика — к густым зарослям кустарника.

Охота доставляет мне особое удовольствие еще и потому, что я имею почти ежедневно возможность сравнивать два участка, так как половина из 1500 гектаров, где я охочусь, находится в междуречье Сены и Марны, а половина — в Солони. Подсчитывая все трофеи в конце охотничьего сезона, я всякий раз прихожу к выводу, что охота в Солони всегда бывает более удачной как в смысле количества добытой дичи, так и в смысле приятного времяпровождения.

Когда охотишься в открытом, чистом поле, самое главное — найти стаю куропаток, а затем упорно ее преследовать, чтобы птицы устали и разлетелись в разные стороны. Короче говоря, вы должны разбить стаю, следуя завету древних римлян «Divide et impera», что означает «Разделяй и властвуй». Если птицы поодиночке начнут искать убежища, вы легко обнаружите их тайники и соберете множество трофеев.

Если же вся стая поднимается разом на крыло, ни в коем случае не стреляйте в самую гущу птиц не целясь. Хотя куропатки и кажутся вам легкой добычей, вы, не выбрав одну определенную мишень и пожелав получить все, не получите ничего. Пожалуй, вы промахнетесь в восьми случаях из десяти и только попусту изведете патроны.

Охватив взглядом легко перемещающуюся стайку, выделите для себя одну-единственную куропатку и прицельтесь в нее, не думая об остальных; стреляйте с небольшим упреждением и, если птичка упадет, тотчас же делайте второй выстрел, потому что у вас есть хороший шанс попасть и в ее соседку, что будет вам вдвойне приятно.

С младых ногтей, то есть с первых дней моей охотничьей карьеры, я следовал советам моего строгого наставника и никогда не стрелял дважды в одну и ту же птицу, если случалось промахнуться с первого раза, хотя такое и бывало.

Первая же куропатка должна быть вообще-то сбита или хотя бы подранена, если стая находится на расстоянии выстрела. Если вы попали точно в цель, то птица умирает мгновенно и камнем падает вниз, на землю, где ее вскоре найдет ваша собака. Если же вы только подранили птицу и она отделилась от стаи, можете уже приплюсовать к вашим трофеям еще один, потому что вы ее быстро отыщете. Если же подранок остался в стае, не отчаивайтесь, потому что бедняжка, вполне возможно, не сможет взлететь, когда вы вспугнете всю ватагу еще раз. Может случиться и так, что подранок все же взлетит вверх, расправив крылья, но тотчас же упадет на землю из-за перелома позвоночника или разрыва легкого.

Итак, если первая куропатка упала, берите на мушку вторую, потому что второй выстрел, произведенный в тех же условиях, что и первый, будет наверняка успешным.

Существует много способов отстрела куропаток. Как писал Деве, один из самых виртуозных мастеров стрельбы, в своей книге «Старый охотник» — кстати, настоятельно рекомендую вам ознакомиться с сим истинным шедевром охотничьей литературы, — так вот, как писал Деве, если куропатка бежит по прямой (на близкой дистанции), бейте прямо в тело, без упреждения. Птица непременно будет убита, так что охотнику не нужно учитывать скорость ее бега, скорее излишняя предусмотрительность приведет в этом случае к промаху. Находясь в таком положении по отношению к дичи, самом благоприятном для стрельбы, охотник, умеющий держать себя в руках и обладающий ружьем со средней осыпью дроби, всегда способен поразить цель.

Хороший охотник, даже наделенный метким глазом и лихо стреляющий по любым мишеням, все же не станет вести огонь по стае, которая взмывает ввысь на большом расстоянии от него, ибо он знает, что это бесполезно.

Если куропатка бежит или летит прямо на вас, цельтесь в голову с упреждением сантиметров на 35, а при сильном ветре, подгоняющем птицу, упреждение должно быть не менее 70 сантиметров.

Если куропатка опускается — цельтесь прямо в тело. Если цель движется в сторону на средней скорости и расстояние до нее не превышает 25 метров, цельтесь в голову, а если птица летит быстро — бейте с упреждением сантиметров на пять. Если же расстояние между вами составляет 35 метров — упреждение должно быть 15–25 сантиметров, а если вас от цели отделяет 40 метров и более — соответственно, стреляйте с еще большим упреждением и не забудьте взять сантиметров на 8–10 выше цели, ибо дробь уже прошла высшую точку полета и летит по кривой. В начале охотничьего сезона лучше всего стрелять дробью № 6, а в конце сезона — № 5 и 4.

Хороший меткий выстрел из доброго ружья — и вот уже всем на зависть наши охотничьи угодья в Солони дарят нам чудесный трофей!

Не считая фазана, никакая иная дичь у нас во Франции не доставляет столько радости охотнику, сколько получает он, подстрелив красную куропатку. К несчастью, она встречается в наших краях гораздо реже, чем ее серая родственница, а все потому, что водится только в местах с особыми условиями, а не где попало, как ее неприхотливая сестрица. Нет, привередливую красную куропатку невозможно заставить жить и размножаться где-нибудь кроме леса, зарослей вереска, дрока и утесника. Увы, мы бессильны изменить привычки птицы, из-за которых наши коллеги-охотники, проживающие в районах, где земли в основном распаханы, лишены огромной радости поохотиться на столь чудесную дичь. Я был бы счастлив приобщить моих собратьев из междуречья Сены и Марны к таинствам охоты на красную куропатку, но мне остается их только пожалеть.

Итак, красная куропатка водится в некоторых департаментах Центральной Франции, в Провансе, Дофине, Бретани и Пиренеях.

Охотник, привыкший к скромному одеянию серой куропатки и впервые увидевший ее разряженную в пух и прах сестрицу, не может сдержать восторженного возгласа (или вздоха, какие уж там возгласы на охоте). Я видел немало стрелков — людей далеко не самых впечатлительных, — которые были буквально потрясены и взволнованы до глубины души видом этого маленького чуда.

И действительно, ведь есть на что полюбоваться! Клюв, веки и лапки птички окрашены в кораллово-красный цвет, причем очень яркий; в наличии имеется белоснежный воротничок с пучком черных перышек у нижней челюсти, еще один черный воротничок, доходящий почти до глаз, точь-в-точь стоячий воротничок записного провинциального щеголя, и белое жабо с черными крапинками; грудка у красной куропатки голубая[155], как у вяхиря, с легким рыжеватым налетом из-за того, что у каждого перышка кончики бахромы чуть рыжеватые, хвостик и ножки — ярко-рыжие, бочка — серые с черными полосочками, спинка словно накрыта чудесной шубкой цвета светлой бронзы. Ах, и как же чудесно подобрала природа все краски, все оттенки, все полутона, какую гармоничную создала картину!

Образ жизни красной куропатки существенно отличается от образа жизни куропатки серой: она практически никогда не выходит из-под покрова леса, живет в стае, но в момент опасности все птицы разлетаются поодиночке кто куда. Если собака вспугнула стайку куропаток, птицы мигом «рассредотачиваются», словно опытные солдаты, и прячутся. Иногда красные куропатки даже рассаживаются на ветвях деревьев, чего не делают серые куропатки.

В основном красная куропатка, заметив неподалеку охотника или собаку, долго не решается взлететь, а всячески хитрит, убегает, запутывает следы, но в конце концов, решившись скрыться, с шумом взлетает, громко хлопая крыльями, чем иногда может даже напугать охотника-новичка, а в особенности молодую, неопытную собаку. Полет красной куропатки чаще всего бывает краток, поскольку кустов, где можно укрыться, вокруг предостаточно, и птица садится, бежит по земле или легко скрывается, да так, что найти ее почти невозможно. Если куропатку упорно преследует легавая, хитрая пташка присматривает себе подходящее дерево, усаживается на насест и замирает. Бывает и так, что куропатка встречает на пути кроличью нору и ныряет в нее, нисколько не заботясь о том, какой прием окажет ей господин кролик.

Красная куропатка устраивает гнездо под густым зеленым кустом в зарослях вереска, дрока или утесника. В кладке бывает обычно от 16 до 18 тускло-рыжих яичек с коричневатыми пятнышками и пепельно-черными точечками.

Питаются куропатки зернышками дикорастущих злаковых трав, муравьиными яйцами, насекомыми, гусеницами; очень любят они и гречиху, нравится им также клевать и ягоды винограда, если гречиха и виноградные лозы растут у самой опушки леса.

Возможно, из-за того, что красная куропатка откладывает яйца позже серой сестрицы, или из-за того, что ее птенцы развиваются медленнее, молодые красные куропатки к открытию охотничьего сезона не успевают окрепнуть и проигрывают и в весе, и в быстроте полета своим серым родственникам. Об этом я с уверенностью могу сказать, исходя из моего личного опыта. Вот почему мы у себя в Солони берем в руки ружья не раньше 20 сентября. И вот тогда-то красные куропатки доставляют нам массу удовольствия, ибо находятся в прекрасной форме, тем более что до этого срока мы тоже не теряли времени даром и «снимали сливки» в наших охотничьих угодьях в междуречье Сены и Марны.

Красные куропатки облюбовывают некоторые уголки и плодятся там прямо-таки на диво, хотя ничем особым понравившаяся им местность вроде бы не отличается, чтобы можно было объяснить их поразительную плодовитость. Например, в наших угодьях в Норлу, расположенных на 250 гектарах, красных куропаток неизмеримо больше, чем в угодьях в Валлье, хотя они намного обширнее (около 500 гектаров), а ведь климат и рельеф местности там практически одинаковы. Кроме того, в Норлу красная куропатка встречается чаще, чем серая, ибо в последнее время из десяти подстреленных куропаток шесть оказывались красными.

В принципе отстрел красной куропатки не намного сложнее отстрела серой, но так как птица хорошо маскируется на деревьях и взлетает с елей, сосен и пихт с невероятным шумом, охотники, привыкшие к тихой и мирной охоте в поле, поначалу бывают обескуражены своими неудачами.

Бьют красную куропатку в основном дробью № 6.

Своим оперением горная куропатка весьма схожа с красной куропаткой, но она почти вдвое крупнее, что, на наш взгляд, явно свидетельствует в ее пользу (а также весьма приятно и полезно для нас).

Обитает горная, или греческая, куропатка на юге Франции, а также к югу от Луары, что весьма важно для нас, ибо наши охотничьи угодья расположены как раз к югу от Луары (всего в 15 километрах от реки). Итак, все в порядке, потому что в наших угодьях как раз и водятся горные куропатки, хотя гор у нас нет.

Образ жизни горной куропатки весьма схож с образом жизни красной куропатки. Но она более пуглива, а потому еще более осторожна. Под выстрел она попадает довольно редко и случайно, что не мешает нам воздавать должное каждому из толстеньких, упитанных трофеев. Как правило их удается раздобыть в количестве 5–6 штук в год.

Что касается тех, кто преследует горную куропатку в горах, то мне их жаль от всего сердца. Они обречены на долгие и многотрудные скитания, которые требуют не только стальных мускулов, но и железных легких. Когда я вспоминаю про некоторые наши экспедиции в Пиренеях, в особенности в Сен-Лоране, в так называемой Сердани[157], когда мы ползали по горам вместе с моим другом Казальсом, счастливым золотоискателем из Гвианы, у меня ноги так и сводит судорогой.

Представители этого вида появляются у нас только в сентябре, пролетом, и гостят недолго, да и то только в некоторых провинциях.

Откуда они прилетают? На этот вопрос до сих пор не могут дать ответ ученые-натуралисты. Некоторые утверждают, что они прилетают из Америки… Но, на мой взгляд, это так далеко, что в пути бедные эмигранты должны были бы умереть с голоду.

Но как бы там ни было, в один прекрасный день вы бываете приятно удивлены видом огромных стай, насчитывающих до нескольких сотен особей. Странствующие куропатки никогда не смешиваются со своими французскими сородичами, они диковаты и крайне пугливы и исчезают столь же неожиданно, как и появляются, причем совершенно бесследно, так как среди них не бывает отставших, что случается довольно часто с другими перелетными птицами.

Подстрелить странствующую куропатку можно, только прибегнув к хитрости и захватив стаю врасплох, ибо подобраться к осторожным птицам на расстояние выстрела очень трудно. Однако мне и моим друзьям не раз удавалось добиваться успеха.

Странствующая куропатка несколько меньше серой, но более кругленькая, я бы даже сказал, приземистая, коренастенькая. Грудка у нее темно-серого цвета, со стальным отливом, а спинка, плечи и верхняя часть шейки — светло-рыжие, почти кремовые, лапки — почти желтые, чуть с рыжинкой. И наконец, у странствующей куропатки есть одна особенность, что отличает ее от всех других куропаток: клювик, гораздо более длинный, чем у наших соотечественниц, окрашен в зеленовато-серый цвет, словно бирюза, как бы припорошенная пеплом.

Мясо у странствующей куропатки очень ароматное, но суховатое и несколько жестковатое по сравнению с мясом наших куропаток.

Ежегодно нам удается подстрелить несколько особей.

Что за прелесть эта птичка! Кокетлива, легка, подвижна, грациозна, несмотря на куцый хвостик.

Да, эта кругленькая пичужка в рыжеватом с черными, коричневыми и пепельно-серыми крапинками одеянии, с крохотной изящной головкой выглядит так мило, что охотник, грубо оборвав ее жизнь свинцовой дробинкой, начинает раскаиваться в поступке и жалеть, что у бедняжки такая горькая судьба.

Вот таковы мы все! Мы проливаем крокодиловы слезы над трепещущей на нашей ладони несчастной жертвой, а затем безжалостно сворачиваем перепелке шею для того якобы, чтобы положить конец ее страданиям! Ну, конечно, какие мы сердобольные!

Перепел — птица перелетная и прибывает к нам из Африки. В мае перепела появляются на побережье Средиземного моря, летят в глубь страны, где откладывают яйца, выращивают птенцов, а затем в конце августа отлетают в жаркие страны. Последние птицы покидают Францию самое позднее в первой половине сентября.

Так как перепел является птицей перелетной, вот уже два поколения охотников спрашивают себя и не находят ответа, по какой причине, то ли из-за помутнения рассудка, то ли из-за несварения желудка, наши законодатели причислили птицу к категории ведущих оседлый образ жизни еще в 1844 году, когда был принят известный закон об охоте.

Но наши законодатели в качестве людей, облеченных властью и якобы представляющих коллективную мудрость нации, не могли не понимать, что тем самым они причиняют большой вред как охотникам, так и гурманам, не принося, однако, пользы никому.

В самом деле, отнеся перепела к категории птиц, ведущих оседлый образ жизни, наши законодатели лишили префектов полиции права давать разрешение на начало охоты в период, когда жирная, упитанная дичь находится в наилучшем состоянии, чтобы попасть на вертел.

И что же происходит? Так как перепела улетают, как я уже сказал, самое позднее в первой половине сентября, а закон предписывает открывать охотничий сезон только по окончании жатвы, случается, что в холодный год из-за позднего вызревания зерновых сбор урожая происходит позже, чем обычно, а соответственно откладывается на более поздний срок и открытие сезона охоты. В результате мы, французские охотники, получаем всего лишь несколько дней, чтобы при помощи метких выстрелов заставить остаться во Франции этих вкуснейших пташек.

Нам остается только протестовать и отстреливать перепелов в сентябре, если, конечно, они еще останутся во Франции.

Ученые-натуралисты и охотники много бились над вопросом, что вынуждает перепелов совершать столь длительное путешествие и преодолевать многочисленные препятствия на пути из Африки в Европу.

Почему мигрируют перепела? Каким образом совершают они перелет через Средиземное море? Неужто они преодолевают огромное расстояние за один перелет? А может быть, временным убежищем и местом краткого отдыха им служат некоторые острова, что разбросаны посреди морских просторов?

Как утверждает доктор Шеню, вопрос о причинах миграций перепелов изучался долго, но удовлетворительный ответ так пока и не найден. Среди прочих называют и необходимость добывать пропитание, умение предчувствовать наступление холодов, а также извечное желание произвести потомство в подходящих условиях. Разумеется, все эти причины очень важны, в особенности последняя, но, возможно, основная причина так и не названа и еще долго будет оставаться тайной для натуралистов.

Что касается того, каким образом осуществляется перелет через море, с кратковременным отдыхом на островах или без оного, то это не слишком важно. Ибо в результате произведенных наблюдений стало известно, что птицы способны за один перелет преодолеть расстояние, отделяющее побережье Прованса от острова Мальорка. Так почему же перепел, стартовав с южного берега Европы и не встретив на своем пути никакого острова, не сможет долететь до африканского берега?

Наконец, если бы у перепелов не хватало сил совершить это путешествие за один перелет, не подсказал ли бы им могучий инстинкт, который указывает им дорогу и наиболее благоприятный момент для начала сего опасного предприятия, так вот, не подсказал ли бы им инстинкт путь по суше, через Испанию и Гибралтар, где можно было бы 2–3 раза остановиться, подкрепиться, да к тому же не подвергать себя опасности сгинуть в морской пучине? Нет, перепела так не поступают потому, что у них достаточно сил, чтобы долететь до Африки.

К тому же маленькие пташки превосходно умеют использовать все благоприятные стечения обстоятельств. Они слетаются в одну точку со всего континента и ждут попутного ветра, который понесет их к африканскому берегу; плюс ко всему перепела не слишком упрямы и умеют поворачивать назад и возвращаться при неожиданной перемене погоды в дурную сторону.

Некоторые натуралисты утверждают, что перепела совершают перелет из Европы в Африку за 7–10 часов, из чего следует, что летят они со скоростью 20–25 миль[158] в час (а ведь голубь способен летать со скоростью 35–40 миль в час)[159]. Наблюдения, произведенные в прошлом на юге Франции и подвергнутые повторной проверке совсем недавно, свидетельствуют о кратковременности перелета. Дело в том, что перепела очень быстро переваривают пищу, а в зобах особей, подстреленных в Провансе, находят зернышки злаков и семена растений, которые они могли проглотить только в Африке, ибо у нас эти злаки и травы не растут. Надеюсь, это весьма убедительный довод.

Но как бы там ни было, и в самом деле трудно поверить в то, что перепел — такой превосходный, такой выносливый летун, если посмотреть на него в полете. Действительно, летает перепел на первый взгляд неважно: на небольшой высоте, как-то тяжеловато, напряженно, даже судорожно помахивая крылышками.

Формой тела перепел напоминает куропатку, хвостик у него совсем куцый, крылья — коротенькие и круглые. Перепел гораздо меньше куропатки и не живет в стае, а в способах выведения потомства и в поисках пропитания у перепела и куропатки опять-таки много общего.

Самец отличается от самки только более крупными размерами, да еще черным пятнышком под клювом, на горлышке; оперение у него окрашено чуть более ярко.

Перепел полигамен, как и фазан.

Самка обычно вьет гнездо либо в поле, засеянном пшеницей, либо на лугу. Она устраивает себе убежище в любой выбоинке, кое-как прикрыв землю сухими травинками, и откладывает на тонкую подстилку от 15 до 18 серо-зеленоватых яиц, усеянных рыжеватыми пятнами.

Перепелята растут и развиваются очень быстро. Уже через неделю после появления на свет они вполне самостоятельны и могут обходиться без матери, а к концу лета они достигают пика своей формы и вполне способны совершить перелет в Африку.

Некоторые ученые утверждают, что в возрасте трех месяцев от роду перепела уже готовы к воспроизводству!

Охотятся на перепела точно так же, как на куропатку, ибо перепел легко и быстро бегает, хитрит, петляет, путает следы и до последней минуты не взлетает.

Когда обстоятельства все же вынуждают перепела взлететь, он летит так низко, что едва не касается крыльями земли, а когда дует ветер, выписывает петли и зигзаги. Подстрелить перепела несложно, но только не надо торопиться, ведь дичь вылетает буквально из-под ног, так что времени у вас более чем достаточно. Возьмите птицу на прицел и ведите ее, держа на мушке довольно долго, так чтобы она оказалась от вас шагах в двадцати, не меньше, а то потом обломаете о дробинки все зубы.

Если ваша собака слишком возбуждена и устремляется в погоню за перепелкой, возьмите ее на поводок, иначе вы рискуете одним выстрелом поразить и дичь, и вашего четвероногого друга, ибо, как я уже говорил, перепелка летит очень низко. Однажды я был свидетелем подобного прискорбного происшествия, когда очень опытный охотник убил своего пса, всадив бедняге три дробинки прямо в затылок. Нет, лучше уж не рисковать!

Даже если одной птице и удалось скрыться, ничто еще не потеряно, потому что спряталась она явно где-то совсем рядом, так что ваша собака вскоре непременно ее найдет (в особенности если перепелка жирненькая) и сделает стойку, а вы, приняв определенные меры предосторожности, получите возможность доставить себе удовольствие, подстрелив беглянку. Молодые, но уже достаточно подросшие перепелята не сбиваются в большие стаи, а держатся поодиночке, хотя и неподалеку друг от друга. Если вы подстрелили одного, не торопитесь, внимательно исследуйте всю округу. Обойдите шаг за шагом квадрат с периметром метров в тридцать. При вашем приближении перепела будут взлетать один за другим, и вы сможете перебить весь выводок.

И последнее предостережение: так как перепелка летает очень низко, вам может показаться иногда, что она садится, хотя на самом деле она продолжает обычный полет. В таком случае бейте прямо в середину мишени, иначе, взяв чуть ниже, вы непременно промахнетесь.

На перепела лучше всего ходить с патронами, снаряженными дробью № 8.

Есть перепела нужно сразу же, если вы желаете насладиться тонким ароматом его мяса, ибо перепел, покрытый толстым слоем жира, ни в коем случае не должен залеживаться, как фазан, ведь жир очень быстро прогоркнет, из-за чего птица станет просто несъедобной. Нет, подобного святотатства допустить никак нельзя, так что немедленно нанизывайте перепелов на вертел!

Брийя-Саварен, знавший толк в кулинарии, писал:

«Из всей известной нам дичи перепелка — одна из самых славных и любезных желудку птичек. Жирненькая перепелочка радует нас и своим вкусом, и изящной формой тушки, и красивым цветом. Люди демонстрируют свое невежество, если подают перепелку не зажаренной на открытом огне на вертеле или в промасленной бумаге, а приготовленной каким-либо иным способом, ибо аромат ее мяса столь тонок, что он тут же исчезает, если перепелку готовить с добавлением любой жидкости».

Для меня завет великого мастера приобрел силу закона.

Отряд воробьиных[160]

Так как жаворонок по своим привычкам, по способу гнездования, по местам обитания и по излюбленному корму очень близок к представителям семейства куриных, мне бы хотелось, хотя бы в целях сохранения гармонии повествования, рассмотреть его вместе с полевой дичью, изучение коей мы с вами только что закончили. Но натуралисты отнесли его к отряду воробьиных, и я волей-неволей должен подчиниться и держаться в строгих рамках научной классификации, рискуя в противном случае выказать почтеннейшим орнитологам вопиющее неуважение, подставив им подножку.

Итак, я покоряюсь воле натуралистов, но, прежде чем мы с вами окончательно покинем поля и переместимся в леса, сначала изучим жаворонка. Не подумайте, что таким образом я хочу высказать свое несогласие с учеными, Боже упаси! Нет, я поступаю так только потому, что так мы совершим очень плавный и естественный переход от одного семейства к другому.

В предыдущей главе я восстал против произвола наших законодателей, которые почему-то пожелали превратить перепела в птицу, ведущую оседлый образ жизни. Увы, и в случае с жаворонком нам, охотникам, есть на что жаловаться и горько сетовать!

Ну почему, почему те же самые префекты полиции, которые не осмеливаются или не хотят (что, в общем-то, одно и то же) взять на себя ответственность и разрешить охотиться на перепелов в разумные сроки, вполне терпимо относятся к охоте на жаворонков, которую практикуют многие браконьеры, нарушая тем самым некоторые параграфы закона об охоте?

Я счел своим долгом очень пристально и внимательно изучить причины столь явного попустительства нарушителям закона и тому, к каким плачевным результатам оно приводит, но прочтете вы об этом позже, в главе «Враги дичи», а сейчас я скажу лишь пару слов.

Я считаю, что должно быть одно из двух: либо закон следует строго соблюдать как в отношении охоты на перепела (вопреки рассудку), так и в отношении жаворонка и не позволять тем, на кого возложена почетная обязанность его блюсти, не принимать решения, которые входят с ним в противоречие, либо служители закона должны быть терпимы к нарушениям сроков охоты на оба вида дичи. Третьего не дано!

К несчастью, на практике дело обстоит иначе, ибо префект полиции департамента Луаре, как и многие его коллеги, позволяет охотиться на жаворонков людям, не имеющим на то официального разрешения, с применением недозволенных средств, ночью, то есть в запретное для охоты время, да еще и вне охотничьего сезона, и несчастные землевладельцы ничего не могут поделать с этим злом, раз нет прямого запрета. Непоследовательность поведения префектов и вовсе не находит никаких оправданий, тем паче что, в то время как некто до самого конца марта может свободно шастать по полям ночью, не позаботившись о приобретении лицензии у государства на право ведения охоты, я, обладатель официального документа, лишусь права охотиться на жаворонка с зеркальцем при свете дня на следующий день после окончания охотничьего сезона. Где же справедливость, господа?

Я согласен с тем, что охота с ружьем должна быть прекращена в строго указанный законом срок, но тогда запрет должен распространяться и на тех, кто под покровом ночи расставляет свои силки — орудия браконьеров, ибо закон должен быть один для всех.

Но все же вернемся к орнитологии.

Жаворонки в изобилии водятся там, где крестьяне активно обрабатывают землю. Это ужасно миленькие пташки размером с зяблика, и весят такие крошки от 40 до 45 граммов, не больше. Наша матушка-природа — великая причудница, а потому у жаворонка есть некая странная особенность, доходящая почти до уродства: коготок на заднем пальчике лапки очень длинный, иногда достигает 3 сантиметров, и это у такой-то крохи!

Всем знаком легкий радостный щебет крылатого певца, когда он поутру, придя в полный восторг и от теплых солнечных лучей, и от собственной мелодии, рассыпает серебристые трели, медленно поднимаясь по спирали в голубую высь небес, затем долго парит на одной высоте, ни на секунду не прерывая своей песенки, а потом начинает медленно снижаться и, оказавшись в нескольких метрах от земли, вдруг стремительно, камнем падает вниз.

Что касается внешнего вида жаворонка, то о нем не стоит и говорить, ибо эта пташка слишком всем известна, чтобы ее описывать.

Охотятся на жаворонка днем, снарядив патроны дробью № 9. Стрельба по жаворонкам — прекрасное упражнение для новичков, ибо пичужек этих так много, что только знай вскидывай ружье к плечу да тренируйся.

Самый распространенный способ охоты на жаворонка — охота с зеркальцем, и должен сказать, что не знаю ничего занятнее и увлекательнее этого общеизвестного вида спорта. Быть может, жаворонок очень любопытен, а может быть, и кокетлив, но факт остается фактом: его привлекает и буквально завораживает любой блестящий предмет. Правда, некоторые ученые объясняют тягу жаворонков ко всему блестящему просто совершенно естественным желанием погреться, но, как бы там ни было, крохотная пташка, заметив любую светящуюся точку, тотчас устремляется к ней, парит в воздухе и поет-заливается. Капля росы, вспыхнувшая под лучами солнца, лужица, горящая, словно маленькое зеркальце, или кристаллики инея, образовавшиеся поутру при первых заморозках на травинках, — все притягивает к себе жаворонка точно магнитом.

Вот почему на охоту берут зеркало. Самый известный и наиболее распространенный манок состоит из стержня, заточенного на конце так, чтобы его можно было воткнуть в землю, и из кусочка твердого дерева, желательно в форме эллипсоида со срезанными боковыми поверхностями, с прикрепленными с двух сторон маленькими зеркалами величиной с монету в пятьдесят сантимов. В центр манка вставлена медная втулка, которая приводится в движение при помощи веревочки, и вся эта конструкция свободно вращается вокруг стержня. Стоит только подергать за веревочку, и зеркальца, отражая солнечные лучи и пуская по полянкам «зайчиков», привлекают внимание жаворонков.

Некоторые умельцы умудряются приладить к манку часовой механизм, который сообщает вращательное движение всей конструкции автоматически, но такие манки не очень хороши, потому что работают излишне четко и однообразно.

Что касается меня, то я предпочитаю использовать специальные одноцветные зеркала, гладкие, без граней, ибо это наилучшие отражатели.

Итак, вы устанавливаете манок в самом центре поля на достаточно открытой местности, усаживаетесь на складной стульчик, ставите ноги на наполненную горячей водой круглую грелку (если вы склонны посибаритствовать и любите комфорт), кладете патроны так, чтобы они в любую минуту были под рукой (дробь № 9 или 10 подойдет лучше всего), и велите своему юному помощнику, то есть деревенскому мальчишке, дергать за веревочку. Зеркало вращается, острые грани ослепительно вспыхивают под лучами солнца, жаворонки во весь дух несутся к блестящей игрушке, зависают над вами, и вот тут-то и начинается стрельба.

Однако следует помнить, что жаворонки приближаются к манку только в октябре, при первых заморозках, когда по утрам на траве, листьях и ветвях появляется иней.

Да, кстати, позвольте дать вам еще один совет: немедленно подбирайте подстреленных жаворонков, иначе потом вам придется довольно долго разыскивать ваши трофеи, да еще хорошо, если поиски окажутся успешными, ибо заметить в траве убитую птичку трудно и можно уйти домой с пустым ягдташем.

Следует заметить, что при хорошей погоде жаворонок знай себе парит в вышине да песни распевает, любуется собой, солнцем, светом, а про еду забывает напрочь, так что очень сильно худеет. Но вот землю окутывает пелена тумана, жаворонок опускается на поле, объедается спелыми зернами и ягодами так, что мгновенно жиреет и становится кругленьким, как маленький мячик или клубок ниток.

Если после двух-трех дней сырой, пасмурной погоды с туманами и осенними дождями вдруг проглянет солнце, хватайте скорей манок с зеркалом и устраивайтесь с ним посреди поля. Вскоре вы сами убедитесь в моей правоте.

Напоследок я расскажу вам одну историю, где речь пойдет о жаворонках.

Дело было в декабре 1870 года. Наш пятый батальон морской пехоты нес караульную службу на передовой и занимал самую первую траншею редута[161] От-Бюйер. У нас за спиной находился сам редут, мрачный и молчаливый; он, казалось, спал под тяжелым снежным покровом, а еще дальше лежал Париж, терзаемый двойным кошмаром голода и длительной осады. Впереди метрах в восьмистах находилась траншея, где засели пруссаки, а между двумя траншеями — полоса ничейной земли, где на белом снегу виднелись сотни, — да что там сотни! — тысячи темных точек — жаворонков.

— Какая жалость! — сказал, затягивая пояс, лейтенант Эдуард де Э., буквально пожиравший пташек взглядом.

— Какая жалость! — ответил в тон ему капитан-лейтенант, не менее красноречивым жестом указывая на занятую врагом траншею.

— А что, если мы все же немного поохотимся? — вмешался я. — Какая прибавка к нашему обычному рациону! Вот было бы славно!

— Заманчиво, черт побери! Ну, это ваше дело… Валяйте, но только на свой страх и риск, а я знать ничего не знаю, ведать не ведаю! — махнул рукой командовавший в нашей траншее капитан-лейтенант. Короче говоря, разрешение было получено, а мне только того и было надо.

Я приказал тотчас же оседлать моего коня по кличке Пряник (коего мы впоследствии съели в первый день Нового, 1871 года), вскочил в седло и помчался во весь опор в Париж, откуда вскорости привез два охотничьих ружья и две сотни патронов.

На следующее утро мы совершили вылазку из траншеи, отползли метров на 100 и принялись палить в самую гущу птичьей стаи. За десять минут мы подстрелили штук восемьдесят жаворонков! Спешно подобрав драгоценные трофеи, мы бегом вернулись к своей траншее. И вовремя! Немцы, безмерно удивленные столь громкой стрельбой, открыли ответный огонь.

Горнист сыграл сигнал тревоги. Вскоре и из нашей траншеи стали отвечать огнем. И вот уже кругом трещат выстрелы, свистят пули… Одним словом, светопреставление!

Но совершенно неожиданно густой туман окутал наши позиции.

Немцы опасались, что мы вели подготовку к атаке, и сами решились совершить небольшую вылазку.

Адмирал Потюо[162], чей штаб был расквартирован неподалеку, в Витри[163], в здании фабрики по переработке маниока[164] фирмы Гру, приказал разузнать, что означает вся эта суматоха. Ведь еще немного — и весь седьмой сектор обороны Парижа возьмется за оружие!

А мы тем временем отразили атаку немцев, да так успешно, что не потеряли ни одного человека. Короче говоря, все вернулось на круги своя и успокоилось. Но едва мы успели вернуться в свою траншею, как, ко всеобщему удивлению, на краю бруствера появился какой-то тип, весь окровавленный и опиравшийся на ружье, чтобы не упасть. Бедняга буквально секунду продержался на краю траншеи, а затем со стоном рухнул прямо вниз, к нам.

Это был немец! Солдат N…-го стрелкового Померанского полка. Он был ранен в ногу и, думая, что идет к своим, в тумане заблудился… Чего только не бывает на войне!

Мы приняли немца очень радушно, тотчас перевязали и уже собирались отправить в тыл на санитарной повозке, как вдруг в траншее появился адмирал.

Что ж, пришлось рассказать адмиралу про наши безрассудные проделки. Мы уж приготовились было к хорошей взбучке, но адмирал был к нам так добр, так снисходителен! Он только усмехнулся в седую бороду и заставил нас поклясться впредь не делать ничего подобного… без его ведома!

Затем мы все вместе приступили к исследованию ранца нашего пленника, ибо на войне не следует пренебрегать никакими источниками информации. Как оказалось, мы поступили абсолютно правильно, потому что в ранце оказались немецкие газеты, содержавшие немало весьма ценных сведений для штаба обороны Парижа.

Но это было еще не все! В ранце находились два предмета, при виде которых мы буквально обомлели и на какое-то время лишились дара речи. То были трубка и довольно увесистый кусок сала! Сама трубка ничего особенного из себя не представляла, обычная добротная немецкая фарфоровая трубка, но вот мундштук! Он представлял собой резиновую трубку, проходившую через ирригатор, а на конце этой трубки красовалась насадка… Но что это была за насадка! Из слоновой кости! Из слоновой кости, вы понимаете?! И сей благороднейший материал был приспособлен каким-то немецким умником для совершенно необычной цели… Кстати, зубы курильщика уже оставили на мундштуке свои следы.

Адмирал, соблазнившись редкой игрушкой, заплатил за сей фантастический кальян[165] луидор и забрал его себе.

Что касается сала, то в осажденном Париже в то время оно было каким-то мифическим продуктом, и мне этот кусок достался за 10 франков.

— Признайтесь, — сказал адмирал, — ведь вы не рассчитывали на такую удачу. Конечно, жаворонки — это чудесно, просто восхитительно, но вдобавок к ним еще и сало… чтобы было на чем зажарить… да и сало-то немецкое… Нет, это уже что-то невероятное! Немыслимое!

Вечером у нас был настоящий пир, и мы веселились, словно сошедшие на берег матросы. И адмирал, весьма охотно принявший в дар часть нашей добычи, устроил для своих штабистов такой роскошный ужин, коего в то время не мог себе позволить даже сам военный комендант Парижа.

Еще одна чрезвычайно вкусная птичка, чье мясо способно принести радость сердцу и желудку гурмана.

Многие охотники не желают охотиться на дрозда не из-за того, что им не нравится вкус его мяса, а из-за того, что жалеют тратить патроны на столь мелкую дичь, а потому в некоторых провинциях его просто не замечают. Но там, где много виноградников, например в Бургундии, в Провансе и в долине Гаронны, в районе Бордо, дела обстоят иначе.

Существуют несколько видов дроздов, но мы поговорим о четырех основных: дрозде обыкновенном[166], дрозде-дерябе[167], сизоголовом дрозде[168] и о красном певчем дрозде[169].

Представителей всех четырех видов можно встретить круглый год в наших лесах, перелесках и даже на огородах, но в небольших количествах. Обыкновенный дрозд — птица перелетная, мигрирует зимой на юг Франции, спасаясь от суровой зимы, но покидает наши края не раньше, чем вырастит на виноградниках свое потомство. Некоторые птицы зимуют на севере, так как осенью, объевшись ягод и ожирев от дарового угощения, не смогли подняться на крыло и присоединиться к стае своих собратьев.

Дрозды вьют гнезда — большие, удобные, грубоватые с виду — из веточек и травы, в которых заботливо выстилают донышко мхом, а все строительные материалы с самого начала укладывают на своего рода фундамент из веток, скрепленных жидкой глиной, так что получается весьма солидное сооружение. Устраиваются дрозды на гнездовье в развилках деревьев или просто под кустом. Самка откладывает 5–6 бледно-голубых яиц с рыжеватыми и черными точечками. Дрозды очень хорошо размножаются.

Многочисленные крылатые путешественники прилетают к нам в октябре. Иногда это бывают даже не стаи, а целые полчища птиц. Лавиной обрушиваются они на виноградники и устраивают там настоящие виноградные оргии. Они с такой жадностью поглощают виноград, что их невоздержанность даже вошла в поговорку. Да, мы во Франции говорим «пьян как дрозд», желая сказать, что человек явно хватил лишнего и практически не стоит на ногах.

Когда нет винограда, дрозды питаются насекомыми, личинками, червячками, различными плодами и ягодами. Они не побрезгуют ни семенами ясеня, ни ягодами бузины, кизила, рябины, можжевельника, не пропустят шишечку тиса, плюща или хмеля, плоды омелы, крушины и каменного дерева, а также полакомятся и зелеными оливками. Как видите, повседневное меню весьма разнообразно, и, видимо, благодаря этому обстоятельству мясо дроздов по своим вкусовым качествам вполне может сравниться с мясом перепелки.

Обыкновенный дрозд, как мне кажется, — самый вкусный из всех видов дроздов. Он не такой уж маленький, ибо длина от клюва до кончика хвоста составляет около 20 сантиметров. Охотятся на дроздов обычно в виноградниках, ибо именно там их и можно чаще всего встретить, притом в больших количествах. Бьют дроздов как на земле, так и на фруктовых деревьях, где они часто восседают как на насестах, объевшись винограда и осоловев так, что утрачивают бдительность и позволяют охотнику подойти довольно близко.

Дрозд никогда не летит по прямой, а выписывает какие-то странные петли, так что новичку может показаться, что попасть в него очень трудно. Но это скорее трудности мнимые, чем реальные, ибо обычно после пира дрозд бывает отягощен не только нагулянным жирком, но и находится под действием хмельного сока столь полюбившихся ему ягод, поэтому попасть в него совсем легко.

Дрозд-деряба, именуемый еще большим дроздом, имеет много общего с дроздом обыкновенным, но он почти в два раза крупнее своего сородича[170]. Мясо дрозда-дерябы более жесткое, суховатое и зачастую довольно явственно горчит, потому что деряба очень любит лакомиться ягодами омелы.

Представители этого вида очень пугливы и редко подпускают к себе охотников на расстояние выстрела, так что раздобыть сей трофей можно либо случайно, либо застав птиц врасплох.

Сизоголовый дрозд несколько мельче дерябы[171], он чаще, чем другие дрозды, зимует в наших краях и отдает предпочтение заболоченным лугам, закраинам болот, берегам речушек, где в изобилии водятся различные черви. К тому же сизоголовый дрозд питает подлинную страсть к оливкам, а потому именно в оливковых рощах и удается иногда подстрелить эту сверхосторожную птицу.

Певчий дрозд, именуемый также малым дроздом или красным дроздом, — самый маленький из упомянутых мной дроздов[172] и наименее пугливый. Мясо его знатоки ценят наравне с мясом дрозда обыкновенного. Красным его называют из-за красновато-оранжевого оперения нижней части крыльев[173].

Певчие дрозды очень часто рассаживаются на жердях, что служат подпорками для виноградных лоз, и именно там и позволяют себя подстрелить. Для отстрела дроздов в виноградниках используют дробь № 8, но если вы собираетесь стрелять по дрозду-дерябе или по сизоголовому дрозду, которые часто садятся на высокие деревья, лучше все же запастись патронами, снаряженными дробью № 7.

Вкус мяса белозобого дрозда гораздо хуже, чем у дрозда обыкновенного. Оно намного грубее и жестче, так что этот вид даже не считают, собственно говоря, дичью, но все же белозобых дроздов отстреливают, избрав их в качестве тренировочных мишеней, ради спортивного интереса, однако удачный выстрел в этом случае — большая редкость, ибо белозобый дрозд чрезвычайно недоверчив и пуглив, так что приблизиться к нему очень трудно.

Да, белозобые дрозды — птицы чрезвычайно осторожные, однако, странное дело, птенец, если его взять домой в самом нежном возрасте, становится ручным, привыкает к людям, которых он знает, и легко запоминает любые мелодии, которые потом и насвистывает с превеликим удовольствием.

У меня водились дрозды столь ручные, что я позволял им летать из клеток в сад (дверцы днем всегда были открыты), и пташки, половив жучков и червячков, а также посидев на деревьях, возвращались в свои дома. Они привыкли к моим собакам, совершенно перестали их бояться и в конце концов обнаглели настолько, что дважды в день бесцеремонно рассаживались по краям мисок с похлебкой и отважно опускали клювы в густую жижу.

Белозобые дрозды пользуются среди гурманов Корсики репутацией изысканной и нежной дичи, но мне это кажется преувеличением. Пословица гласит: «Когда нет певчих дроздов, едят белозобых дроздов»[175]. О, я нисколько не хочу обидеть гастрономов с острова посреди Средиземного моря, но я не разделяю их пристрастия менять в этой поговорке птиц местами. Сказать, к примеру, следующее: «Когда нет белозобых дроздов, едят дроздов певчих» — означало бы для меня совершить непростительный грех, а именно — оскорбить Ее Величество Кулинарию.

Отряд голубиных

В начале нашего столетия ученые-натуралисты причисляли голубей и горлиц к отряду куриных. Современные орнитологи сочли нужным выделить их в некий самостоятельный своеобразный отряд голубиных, являющийся переходным звеном между отрядами куриных и воробьиных. Это было так любезно со стороны орнитологов, и птицы должны быть им очень признательны, а я упоминаю об этом факте для того, чтобы выказать мое глубочайшее почтение как вообще ко всем научным классификациям, так и к ученым-орнитологам в частности.

Итак, прежде всего мы займемся вяхирем, или диким голубем. Какая же это замечательная, вкусная дичь!

Вяхирь медленно мигрирует с апреля по октябрь, постепенно перемещаясь с севера на юг Франции и обратно.

Название птицы свидетельствует о ее великой любви к сидению на ветвях деревьев[176], как на нашестах, где она и строит свое гнездо довольно высоко от земли. Убежище семейства вяхиря представляет собой довольно неуклюжее сооружение, напоминающее просто беспорядочное нагромождение веток и травинок, куда самка откладывает три белых яйца. Сидит она на гнезде две недели, и птенцы развиваются настолько быстро, что через две недели после появления на свет Божий они уже меняют детский пушок на перо. Самка выводит птенцов несколько раз в год.

Вяхирь очень импозантен. Он намного крупнее обычного голубя и носит чрезвычайно элегантный пепельно-серый фрак, в некоторых местах поблескивающий, словно хорошо обработанный лист железа. Горлышко же у вяхиря очень красивого винного цвета, а под лучами солнца оперение на горле птицы переливается и блестит так, что в лексиконе парижских модниц появилось словосочетание для обозначения необычного, переливчатого сизого цвета, который так и называется: «цвет голубиного горлышка».

Если взять голубят из родительского гнезда и принести домой, они очень скоро станут ручными. Вяхири подолгу жили у меня, они свободно разгуливали по газонам, взлетали на деревья и даже совершали дальние полеты в соседнюю долину, но всегда возвращались, стоило посвистеть в специальный свисток.

На воле, в естественных условиях, вяхирь очень осторожен и недоверчив. Подойти к вяхирям на расстояние выстрела очень трудно, за исключением, пожалуй, только тех случаев, когда птицы кормятся на поле рапса, до которого они великие охотники. Они бывают так увлечены своим занятием, что ничего не видят и не слышат.

Особенно же удачной бывает охота на диких голубей из засады, когда охотник прячется в ельнике или буковой роще, куда вяхири прилетают на ночевку. Главное в такой охоте — терпеливо ждать своего часа, ни в коем случае не выходить из убежища, чтобы ничем не выдать себя, и стрелять только наверняка, когда птицы уже рассядутся по ветвям. Лучше всего бить вяхиря дробью № 5. Мясо вяхиря очень приятно на вкус, в особенности у молодой особи.

Горлица — птица перелетная, как и вяхирь. Появляется она в наших краях в апреле и улетает на юг в октябре. Она очень грациозна и красива. Крылья у нее, как и у ее сородича вяхиря, крепкие и мощные, взлетает она мгновенно, с большим шумом, а набрав высоту, летит спокойно и ровно. Как и голубь, горлица клюет корм и пьет воду, не поднимая головки, она не разгребает землю и траву лапками, а разыскивает пищу, ловко орудуя клювиком. Горлица не воркует, а издает монотонные жалобные звуки, напоминающие приглушенные стоны.

Для охотника эта сестрица вяхиря не столь желанная добыча, как он сам, потому что она намного меньше своего ближайшего родственника[177], но зато к ней довольно легко можно приблизиться на расстояние выстрела, в особенности если птицы кормятся на гречишном поле. Бить горлицу лучше всего дробью № 7.

Когда горлица сидит на ветке какого-нибудь лиственного дерева, ее весьма и весьма непросто заметить даже опытному охотнику. Если до вас доносится жалобная песенка горлицы, свидетельствующая о том, что дичь притаилась где-то среди листвы, окиньте взглядом дерево и обратите особое внимание на сухие ветви, ибо именно на них горлицы и усаживаются в восьми случаях из десяти; бывает так, что сидят они там совершенно открыто, а охотники их не видят.

Отряд голенастых

Покинем лес и поле и отправимся на реку или на болото, где нас ожидают многие виды вкуснейшей дичи и где мы сможем предаться радостям чрезвычайно увлекательной охоты, требующей от нас выносливости, смекалки и быстроты реакции.

Пришла пора натягивать высокие болотные сапоги, создать на теле, особенно в области спины, солидную броню из теплой фланели (однако не переусердствуйте). Запаситесь терпением и отвагой, а также не забудьте прихватить с собой еду для поддержания сил, что-нибудь горячительное для обогрева, да, пожалуй, и какое-нибудь жаропонижающее на случай простуды.

Пословицы гласят, что горбатого могила исправит и что тот, кто пьет, будет пить всегда. Уж не знаю, на какие подвиги может подвигнуть человека божественная бутылка (по выражению нашего великого Рабле[178]), ибо я отнюдь не знаток в сей области. Но если мне будет позволено провести некоторую аналогию и сказать, что пристрастие как к вину, так и к охоте может одинаково пагубно влиять на нас, то я бы заменил в пословице пьяницу на охотника, а вино — на болотную дичь. Итак, я бы сказал, что, несмотря на сырость, холод, воду, вязкую тину, трудности ходьбы по заболоченной местности, поросшей высокой травой или камышом, несмотря на постоянную угрозу подхватить лихорадку или ревматизм, причем угрозу весьма реальную, тот, кто однажды сходил на охоту на водоплавающую дичь, будет охотиться на нее вопреки всем стихиям до конца дней своих.

Итак, начнем с цапли, на которую наши монархи еще в стародавние времена охотились с ловчими птицами. Мясо цапли почиталось воистину королевским блюдом, хотя лично я-то считаю, что французские гурманы очень ошибались.

Стоящая на своих длиннющих и тонюсеньких ногах, как на ходулях, цапля, застывшая у берега реки, напоминает совершенно спокойного, бесконечно терпеливого и очень удачливого рыболова с удочкой. Когда смотришь на неподвижную птицу, каким-то чудом сохраняющую равновесие при том, что держится она всего на одной своей ходульке, так и кажется, что перед тобой не живое существо, а набитое соломой чучело, оставленное у реки каким-нибудь весельчаком-натуралистом, вздумавшим разыграть недотепу-охотника. Нет, вы только полюбуйтесь на эту сложенную загадочным образом шею, на втянутую в плечи голову, на этот длиннейший желтоватый клюв, на котором ваш взгляд так и ищет отсутствующие очки, уж больно эта мумия похожа на одну из ваших престарелых родственниц!.. Мумия? Чучело? Как бы не так! В этом нескладном теле заключена невообразимая сила! Эта странная, словно навеки окостеневшая птица умеет в нужный момент двигаться с просто потрясающей скоростью! Шея, еще секунду назад словно припаянная намертво к лопаткам, мгновенно распрямляется и вытягивается, будто стальная пружина, и клюв бьет в точку, где находится добыча, с точностью, коей позавидовал бы любой самый меткий стрелок.

Вот резвящаяся в воде лягушка неосторожно приблизилась к цапле, вот приплыла к берегу в поисках мушек плотвичка, вот зигзагами движется по дну пиявка, вот скользит и извивается рыба-змея, то есть угорь. И что же? В мгновение ока срабатывает дьявольская пружина, шея, так сказать, выскакивает из плеч, клюв на секунду исчезает в воде или тине. Цапля с невероятным проворством хватает добычу и тотчас же жадно проглатывает ее, словно силой заталкивает в свой зоб, совершая при этом весьма характерные глотательные движения.

Охотник может вообразить, что птица настолько поглощена поисками пропитания, что позволит ему приблизиться. О, не стоит питать иллюзий! Похоже, у этой чертовой бестии на ходулях столько же глаз, сколько было у мифического Аргуса[179], да к тому же и слух отменный. Вы думаете, что несколько нелепая, голенастая птица буквально зачарована игрой солнечных бликов на воде, и уже предвкушаете легкую победу, как вдруг, мгновенно расправив огромные крылья и подобрав ноги под брюхо, цапля взлетает, издавая пронзительные вопли. Эти вопли напоминают звуки тромбона, которые извлекает из сего музыкального инструмента некий абсолютно выдохшийся и обессилевший «виртуоз». Уинк! Уинк! Уинк! И вот уже птица скрылась вдали. Больше вы ее не увидите.

Иногда, однако, удается застать цаплю врасплох. Прошлой зимой я бродил по болотам в департаменте Эсон. Внезапно мне показалось, что прямо передо мной, не далее чем метрах в тридцати, раскрылся огромный серый зонтик с черными блестящими, словно металлическими полосками. То захлопала крыльями цапля! Прицелиться в одинокую красавицу и всадить в нее заряд дроби было делом одной минуты. Моя Леда устремилась вперед, чтобы подобрать добычу и принести мне, как и положено. Но вскоре яростным лаем собака известила меня о том, что жертва не желает сдаваться на милость победителя.

С трудом продираясь сквозь заросли камыша, я поспешил к месту схватки. Вообразите себе, господа, что цапля, которую я уже считал своей добычей, отчаянно сопротивлялась. У бедняги были перебиты оба крыла, а одна нога сломана в нескольких местах, но, продолжая стоять на здоровой ноге, птица упорно отражала все атаки Леды. Она орудовала своим длинным клювом словно острым кинжалом, причем так ловко, будто бы была знакома с самыми хитрыми приемами фехтования.

Грозное оружие наносило уколы, двигаясь с поразительной быстротой, и моя бедная Леда, совершенно ошалевшая под градом сыпавшихся на нее ударов, растерялась и только жаловалась отчаянным, обиженным лаем, тем более что морду ее уже украшали две-три кровоточащие царапины, полученные в схватке с противником. Чтобы спасти Леду от позорного бегства, я был вынужден прикончить несчастную представительницу отряда голенастых ударом ноги.

Близкая родственница цапли[180], выпь отличается гораздо меньшими размерами[181]. Ее вопли, напоминающие отчасти мычание быка, доносятся с болот утром и вечером. Видимо, этим крикам выпь и обязана своим названием[182]. На голове у нее элегантная черная шапочка, да к тому же эта кокетка носит длинные черные усы! Оперение у нескольких особей может быть весьма различным: от глинисто-рыжего до черного.

Выпи не живут стаями, а всегда держатся поодиночке. При приближении охотника птица замирает в камышах и стоит так тихо, что заметить ее зачастую просто невозможно. Затем, когда охотник уже прошел мимо, выпь расправляет крылья и с диким шумом взлетает.

Одинокие осторожные выпи довольно часто встречаются на болотах севера Франции.

Подраненная выпь отчаянно сопротивляется, совсем как цапля, и может поранить собаку. К тому же выпь нежная и заботливая мамаша и яростно защищает своих малышей, причем в гневе она ни в чем не уступает своим сородичам из Гвианы. Бьют выпь дробью № 4.

Существует два вида куликов:[183] большой и малый.

Большой кулик — крупная, примерно размером с фазана, птица, чей вес достигает 1 килограмма. Он законно гордится длиннющим, до 15 сантиметров, клювом, при помощи коего и добывается пища.

Кулик окрашен в сероватые тона с бело-коричневыми крапинками. Брюшко и лапки у него белые, а на спинке — коричневые пятна, окаймленные перышками с серо-белой или рыжеватой бахромой. Хвостик у кулика короткий, беловатый, словно припорошенный пеплом, с коричневыми полосочками и невероятно длинные серые ножки, благодаря которым он очень быстро бегает. Полет у него мощный и ровный. Крики кулика «тюрлюи, тюрлюи» известны всем.

Живут кулики в основном вблизи морского побережья, но иногда, когда на море бушуют шторма и ураганный ветер гонит птиц в глубь страны, можно встретить их и в центральных департаментах Франции. Мясо у кулика очень темное и сочное, гурманы ценят его весьма высоко. Бить куликов следует дробью № 4, ибо тело у него плотное и пробить его довольно трудно. Малый кулик примерно вдвое меньше большого. Клюв у него тоже значительно короче и гораздо менее выгнутый. Чаще всего малых куликов можно увидеть на морском побережье, где после отлива они гоняются за маленькими рыбками, отыскивают среди вынесенных на песок водорослей крабов и моллюсков. В глубине страны излюбленным местом куликов является долина Луары, там их можно встретить в любое время года.

Мясо у малых куликов довольно жесткое, весьма и весьма посредственного вкуса.

Для отстрела птиц вполне подойдет дробь № 6.

Улит — уроженец Северной Европы[184]. Под одним общим названием объединяют несколько видов птиц из отряда голенастых[185]. Встречают охотники улитов вдвойне радостно оттого, что прилетают они к нам в гости в то время, когда иные виды болотной дичи еще находятся в пути. Таким образом, с одной стороны, улиты избавляют от долгого ожидания истомившихся от безделья охотников, а с другой — дарят радость гурманам, которые наконец-то могут удовлетворить свою страстишку.

Представители разных видов улитов отличаются друг от друга расцветкой оперения, но все как один имеют длинные, прямые, тонкие клювы, очень твердые на конце, но чрезвычайно гибкие у основания.

Держатся улиты обычно стаями, иногда весьма многочисленными. Увидеть их можно на сырых, заболоченных лугах, на болотах, по берегам рек и особенно часто — на морском побережье. Гонимые восточными ветрами в марте и апреле, а в июле и августе — ветрами с юга и юго-запада, птицы появляются в наших краях ненадолго и летят дальше. Однако некоторые особи и пары задерживаются во Франции на все лето.

Все же улиты гостят у нас довольно мало, а потому охотникам при известии о появлении улитов следует поторопиться, чтобы воспользоваться благоприятным моментом и раздобыть себе дичи на ужин.

Подойти к улитам на расстояние выстрела довольно трудно, ибо они крайне недоверчивы, пугливы и легко впадают в панику, так что заполучить вожделенный трофей можно, только если застать птиц врасплох, когда они кормятся в зарослях камыша или утесника. Улиты часто прячутся под крутым, обрывистым берегом реки. При малейшем шуме они перелетают на противоположный берег, буквально касаясь крыльями воды и издавая короткие, пронзительные крики, или описывают в воздухе полукруг и, удалившись метров на 150–200 от опасного места, вновь приземляются, чтобы продолжить поиски корма.

Я ограничусь тем, что дам короткие, буквально в двух словах описания основных видов улита хотя бы для того, чтобы охотник, прежде чем насаживать добычу на вертел, мог бы сказать, какую дичь он подстрелил. Хоть маленькое, а все же удовольствие, не так ли?

Длина тела составляет в среднем примерно 28 сантиметров. Кончик клюва — черный, у основания же клювик ярко-красный. Оперение в основном серовато-коричневатое или коричневое с оливковым отливом. Верхняя часть тельца изукрашена узкими продолговатыми черными пятнышками. Грудка, брюшко, горлышко спереди и головка с боков — белые, с темно-коричневыми, почти черными крапинками. Ножки у травника красные, словно он надел красные сапожки; вот почему птицу иногда называют красноножкой. Травники — птицы перелетные, север Франции посещают дважды в год, в конце марта и в конце июля, на юге страны, в Провансе, некоторые пары ведут оседлый образ жизни.

Чудесная, восхитительная пташка, самая маленькая из всех улитов, ибо длина ее тела в среднем не превышает 15 сантиметров[188]. Оперение у нее на спине зеленовато-коричневое, с прямыми и змеевидными поперечными полосочками более темного, насыщенного коричневого цвета. На шее и грудке — тоже коричневые полоски, но только продольные. Очень пышный, так сказать «многоярусный» хвост раскрашен так, что рябит в глазах от серых, коричневых, белых и черных перьев. Над глазками у перевозчика красуется узенькая, но весьма заметная белая полоска, словно ленточка[189].

Летает перевозчик обычно низко над землей, часто садится. Есть у этой птички и еще одна особенность, отличающая представителей этого вида от других улитов — она постоянно трясет хвостиком, совсем как трясогузка.

Величиной от 20 до 22 сантиметров, довольно крепенькая птичка с черным клювиком и темно-зелеными лапками. Спинка у нее коричневатая с приятным оливковым отливом, причем перышки на головке и шейке еще снабжены и белой бахромой. Хвостик белый, с редкими поперечными коричневатыми полосками. Шейка и грудка тоже белые, с яркими коричнево-зеленоватыми отметинами. Длинные, крепкие перья на крыльях очень темные, почти черные, откуда и название птицы. Очень украшают черныша белые веки и белые полоски, идущие от клюва к глазам, получаются почти очечки. Птичка эта еще более, чем другие, склонна к одиночеству. Встретить ее можно по берегам рек, у ручьев, болот и лесных прудиков. Мясо у нее более жесткое, чем у перевозчика, но все же вполне съедобно.

Два раза в год птица линяет, и зимнее оперение настолько отлично от летнего, что турухтан становится просто неузнаваем, так что неопытный охотник, пожалуй, может сориентироваться по коричневому клюву да ярко-желтым лапкам птички с тельцем не длиннее 20 сантиметров[192].

Зимой головка и спинка турухтана окрашены в коричневый цвет и эти темно-шоколадные участки отделены от остальных светло-рыжей каймой, так что создается впечатление, что птичка надела коричневый плащик с капюшоном. Крылья и длинные жесткие перья на хвосте испещрены коричневыми полосочками разных оттенков. Горлышко и брюшко абсолютно белоснежные, а грудка и лобик светло-рыженькие.

Летом турухтаны носят столь разно окрашенные одеяния, что, пожалуй, невозможно найти даже двух одинаково раскрашенных птичек. Да, да, господа, летом турухтаны бывают и рыжими, и черными, и белыми, и серыми, и желтоватыми; у некоторых по белому фону густо разбросаны пятнышки и крапинки, коричневые и черные, а на головках у всех турухтанов появляются весьма интересные украшения: своеобразные красные бугорки. Особенно занятный вид придают этим птицам весной презабавнейшие кисточки, своего рода «уши», образованные перьями, что отрастают и встают дыбом на затылке, а также весьма оригинальная разноцветная «грива» или пышный ворот, образующийся у основания шеи.

Оперение самочки, по закону природы, конечно же гораздо скромнее: перышки окрашены в более светлые тона, да и роскошного воротника на шейке у бедняжки нет.

Турухтан отличается весьма воинственным характером. Эти маленькие птички не только вступают в жаркие схватки один на один, но и устраивают настоящие баталии, когда хорошо организованные стаи идут друг на друга «стенка на стенку».

Для отстрела этих птиц лучше всего использовать дробь № 7.

Шум крыльев летящей птицы кто-то когда-то сравнил с грохотом и треском, с коим при просеивании сыплется на решето пшеница, откуда и возникло французское название чибиса[194].

Я считаю сию метафору весьма вольной, если не сказать притянутой за уши, ибо шума и треска от ручной веялки, которую приводят в движение руки крестьянина, гораздо больше, и звуки эти намного резче, суше и противнее, чем легкий, мягкий шелест крыльев чибиса.

Ну, да какое нам до этого дело! В народе чибиса называют и пивитом, и кивитом, и чивитом, желая, видимо, отразить в названии птицы звуки, что доносятся до нас, когда чибис взлетает вверх.

Летает чибис быстро, уверенно, иногда на очень большой высоте. Находясь на земле, он ни минуты не сидит спокойно, а все время суетится, подпрыгивает, бегает туда и сюда; точно так же ведет себя чибис и в воздухе: кажется, он постоянно резвится, играет со своими сородичами, то устремляется за кем-нибудь в погоню, а то и сам от кого-то удирает.

Ах, до чего же он хорош в своем темно-зеленом одеянии, отливающем то золотом, то бронзой! А какое очарование придает ему изящный хохолок, что так задорно топорщится на затылке! Как сияет белизной его брюшко! Какие, оказывается, у чибиса снизу изумительно белые крылья!

Чтобы приблизиться к чибису, охотники часто пускаются на самые невероятные ухищрения, но птица настолько осторожна, что чаще всего преследователи остаются, как говорится, с носом. Если и можно подойти к чибису на расстояние выстрела, то, пожалуй, только тогда, когда дует сильный ветер. Ну и, конечно, если поможет его величество случай.

Разумеется, охотники не успокаиваются и придумали немало способов, при помощи которых они пытаются обмануть сверхосторожную птицу. Многие полагают, что чибиса привлекает белый цвет (однако опыт скорее опровергает этот предрассудок), и вот по совету стариков кладут на землю белый носовой платок, придавив его комом земли. Считается, что чибисы, очень любопытные от природы, прилетят и будут парить над этим примитивным манком, нисколько не боясь охотников. Как утверждают некоторые, такой же эффект производят на чибисов белая одежда и даже белая шкура собаки! Если охотник прибегает к помощи куска белой материи, ему рекомендуют сделать вид, что чибисы его нисколько не интересуют, и вести себя как завзятый пьяница, то есть пошатываться, выписывать ногами вензеля, спотыкаться, нагибаться, даже падать и так до тех пор, пока стая не окажется совсем близко. Говорят еще, что охотник, подстрелив одну из птиц, должен оставить ее лежать на земле, ибо любопытные чибисы, немного успокоившись, опять соберутся в стаю и станут кружить над жертвой, выражая ей таким образом сочувствие.

Сказать по правде, я сам лично испробовал все способы, приманивая чибисов в те годы, когда эта дичь в изобилии водилась на сырых лагунах междуречья Сены и Марны, но все уловки оказались совершенно бесполезны. Как и всем охотникам, мне доводилось иногда случайно подстрелить какого-нибудь зазевавшегося чибиса, причем стрелял я с такого расстояния, что не мог всерьез рассчитывать на удачу даже при том условии, что при мне было мое самое лучшее ружье, и все же чудеса нет-нет да и случались! Уверовав в россказни старых охотников, я, как и многие мои коллеги, не раз оставлял убитую или подраненную птицу на месте, а сам оставался ждать, когда придет время собирать «большой урожай». И что же? Да ровным счетом ничего! Да, чибисы слетались к тому месту, где лежала жертва, и медленно кружили над ней… Но на какой головокружительной высоте!

Только один раз мне несказанно повезло, и я сумел подстрелить сразу шесть чибисов. А все благодаря двум впряженным в повозку крепким рабочим лошадям, под прикрытием коих я и подобрался к стае. Мне кажется, что именно этот способ охоты является наилучшим. Попробуйте сами, не пожалеете.

Сверхосторожность — далеко не единственный недостаток чибисов в глазах охотников. Вам наверняка знакома пословица, которая существует столько, сколько сама охота: «Кто чибиса не едал, тот и вкуса не знал». Смею сообщить, однако, что по какой-то непонятной прихоти судьбы почти все особи, которых мне довелось подстрелить за мою жизнь — около двух дюжин, — оказались чертовски жесткими и на удивление невкусными. Пожалуй, только штуки четыре и были съедобными, а одна птица таки подтвердила справедливость пословицы. Надеюсь, другие охотники будут счастливее меня.

Так как стрелять по чибисам вам придется с совершенно невообразимых дистанций, используйте дробь № 4 и полагайтесь скорее на удачу, чем на меткость и ловкость. Одна-единственная дробинка оказывается для чибиса смертельной. Остается только надеяться, что в вашем патроне такая дробинка найдется.

Да, но вот что странно так странно! Представьте себе, друзья, эта дикая, пугливая птица прекраснейшим образом приручается! Чибисы охотно селятся в садах, внимательно наблюдают за действиями садовников и изо всех силенок помогают им, то есть высматривают личинок и червячков, а затем с радостным криком хватают добычу. Поверьте, нет более трогательной, веселой и привязчивой птички, чем чибис.

Ржанка, именуемая также зуйком[195], является перелетной птицей и гостит во Франции в период затяжных осенних дождей. Ржанки летают большими стаями и буквально обрушиваются все разом на заболоченные луга. Они топчутся на одном месте и таким образом выгоняют из ила червей, коих и хватают с невероятной ловкостью, как только те осмелятся показаться на поверхности. Птицы остаются на облюбованном болоте или топком лугу до тех пор, пока находят обильную пищу, но как только запасы корма истощаются, вся стая перемещается на другой участок. С наступлением холодов, а в особенности при появлении первых снежинок ржанки улетают на юг Франции. Однако некоторые особи зимуют и у нас, в центральных департаментах. Но если подстрелить такую птицу, то окажется, что этого делать не стоило, ибо дичь ужасно худа — одна кожа да кости.

Мясо ржанки наши гурманы ценят очень высоко, ибо оно мягкое, нежное, сочное, с приятным, чуть пряным привкусом. Лично я считаю, что ржанка намного вкуснее чибиса, в особенности в тот период, когда ее тельце укутано в слой жира, благодаря чему паштеты из Шартра отличаются совершенно особым вкусом. Припомните-ка, господа, как нечто неописуемо мягкое, бархатистое, скользит и растекается по вашему языку!.. Нет, описать эти ощущения просто невозможно!

К сожалению, сегодня ржанки встречаются уже не в тех количествах, что раньше. Легенда гласит, что в стародавние времена в провинции Орлеане, то есть на месте нынешних департаментов Луаре, Луар и Шер, Эр и Луар, ржанок было просто-таки несметные полчища, и жители даже назвали один из небольших городков в честь этой небольшой птички. Следует сказать, что и по сей день окрестные крестьяне предпочитают называть этот городок старинным названием[196].

Увы, сегодня, как я уже говорил, ржанку можно увидеть лишь при большом везении. Правда, к великой радости охотников, птичка эта не столь осторожна, как ее сородич чибис, и подойти к ней гораздо проще.

Существует около тридцати видов ржанок; но мы остановимся на наиболее часто встречающихся — золотистой ржанке и хрустане.

Величиной с горлицу, птичка эта очень кокетливо разряжена. Макушка и верхняя часть спинки у нее столь черны, что кажется, будто птичка где-то вымазалась в саже. И вот по этому черному фону там и сям разбросаны блестящие золотистые крапинки. Щечки, шейка и грудка испещрены пепельно-серыми, коричневыми и желтенькими пятнышками так, что в глазах рябит. Таково зимнее оперение ржанки. К лету птичка линяет и становится вся иссиня-черной, а в качестве украшения она с гордостью демонстрирует все те же золотистые крапинки на теле, кроме крыльев, а также ослепительно белое пятнышко на горлышке. Когда птица в полете и пролетает у вас над головой, вы можете обнаружить, что нижняя часть брюшка у нее тоже белая[197].

Золотистая ржанка очень пуглива и недоверчива, и это еще слабо сказано, так что вам придется, как и в случае с чибисом, стрелять с очень большой дистанции, а потому советую вам брать патроны, снаряженные дробью № 4.

Во время своих миграций эта птичка явно отдает предпочтение полям и лугам междуречья Сены и Марны. Размером она немного меньше, чем золотистая ржанка, а мясо ее, сочное и ароматное, весьма высоко ценится среди наших чревоугодников.

Макушка и затылок хрустана окрашены в темно-серый, почти черный цвет. Две весьма оригинальные светло-рыжие с белым полосочки проходят над глазками, образуя некое подобие бровей, и соединяются на затылке. Щечки и лоб — белые, с черными крапинками. Грудка и бочка — серовато-рыжеватые, животик пепельно-черный, с зеленоватым и рыжеватым отливом. Грудку и животик птицы пересекает белая полоса с черной каймой. Клюв у хрустана черный, а лапки — серовато-зеленоватые.

Хрустан менее осторожен и пуглив, чем золотистая ржанка, так что при сильном ветре охотникам удается подойти к стае птиц на расстояние выстрела, прибегая к столь распространенной среди охотников хитрости, как использование в качестве прикрытия домашнего скота. Бьют птиц обычно дробью № 6.

Как мы могли убедиться, я питаю глубочайшее уважение к ученым и всегда преклоняюсь перед их авторитетом, как только речь заходит о научной классификации. На протяжении нашего повествования я несколько раз был вынужден смириться с их причудами и описывать некоторых птиц в компаниях, которые всякому здравомыслящему охотнику покажутся странными.

На все вполне резонные замечания, что мне могли бы адресовать мои читатели, я держал про запас ответ, который в средние века являлся последним и не требующим доказательств аргументом тогдашних диалектиков, а именно: «Magister dixit»[199].

Но в данном случае, когда требовательность ученых граничит с произволом, когда не спасет уже никакое магическое «magister dixit», я протестую, восстаю и сдавать свои позиции не собираюсь!

Если Париж стоит мессы, как говаривал наш славный король Генрих IV[200], то вальдшнеп стоит того, чтобы я из-за него поссорился с учеными.

Ну не относится вальдшнеп к отряду голенастых[201], не относится, и все! Кювье относит его к отряду долгоклювых[202]. Что ж, вполне согласен, ибо не нужно разглядывать вальдшнепа в телескоп, чтобы убедиться в непомерной длине его клюва[203]. Но называть беднягу голенастым?! Голенастый? Это вальдшнеп-то, самая коротконогая из всех болотных птиц? И его причислять к отряду несколько нескладных птиц с развинченной, расхлябанной походкой, каким-то чудом держащихся на своих ходулях? Называть вальдшнепа родственником цапли? Полноте, господа! Вальдшнеп превосходная, первоклассная дичь, отрада истинного гурмана и предмет особой гордости охотника, размером, пожалуй, равен серой куропатке[204]. Как я уже говорил, у вальдшнепа очень длинный, тонкий и прямой клюв, чуть как бы приплюснутый и имеющий заметное утолщение у основания. Цвет клюва определить трудно, но можно сказать, что это нечто среднее между рыжим и коричневым, к тому же с пепельно-серым оттенком. Головка у вальдшнепа, пожалуй, несколько странноватой формы, потому что она не круглая, как у большинства птиц, а скорее квадратная. Красивые, очень крупные черные глаза посажены необычайно глубоко.

Что касается оперения вальдшнепа, то описать его ужасно трудно из-за невероятной пестроты. Как говорит Туснель[205], «это типичный цвет пернатой дичи, цвет вальдшнепа». С другой стороны, уже известный нам Бюффон пишет: «Вальдшнеп слишком всем известен, чтобы подробно описывать его оперение. К тому же слишком трудно передать игру светотеней, которые создают самые разнообразные оттенки серого, коричневого и бурого». Я последую примеру сдержанного и скромного натуралиста именно потому, что вполне разделяю его мнение. И в самом деле, ну что может сообщить нового о внешности вальдшнепа даже очень талантливый и добросовестный писатель тому, кто прекрасно знает эту птицу? И чем тот же писатель может помочь тому, кто еще не имел счастья с ней познакомиться?

Откуда прилетают вальдшнепы во Францию и куда они летят? Многие ученые-натуралисты и охотники-практики считают, что прилетают к нам эти путешественники с севера, то есть из Дании, Швеции, Норвегии и даже из Исландии[206] и Гренландии. Таково мнение господина Эдварда и доктора Шеню; с ними согласен и господин Поль Ревейяк, прекрасный писатель и первоклассный, заслуженный охотник, посвятивший вальдшнепу целую монографию. Я считаю эту книгу лучшей из всех, что были посвящены пернатой дичи.

Да, именно туда, в Скандинавию, вальдшнепы отправляются в конце марта — начале апреля, повинуясь властному зову природы, чтобы воспользоваться столь кратким гиперборейским[207] летом для выведения потомства.

С приближением суровой арктической зимы и мрака полярной ночи птицы спешат покинуть свою неприветливую родину и в конце сентября перебираются в края с более умеренным климатом.

Во Франции вальдшнепы появляются в конце октября; продвигаются на юг они волнами, делая небольшие остановки для того, чтобы подкормиться и набраться сил. В центральных департаментах северные гости проводят около трех недель, а затем устремляются к Провансу.

Однако не все птицы продолжают путь с общей массой, некоторые особи, несмотря на морозы, остаются там, где есть незамерзающие водоемы, ибо только там они могут найти корм. Ведь если вода замерзнет, вальдшнепы не смогут запустить в жижу свои клювы.

Как бы ни были велики различия в размерах и в окраске оперения, которые наблюдатели отмечают у вальдшнепов, все же следует признать, что у нас во Франции водится только один вид вальдшнепов. Итак, я разделяю мнение специалистов, изучавших эту птицу, однако с той небольшой оговоркой, что в наших заморских владениях, а именно в Гвиане, я обнаружил некую особую разновидность малого вальдшнепа.

Как раз напротив острова Кайенна, чье имя носит и столица Французской Гвианы, находится мыс Макуриа, где эти птицы водятся в изобилии. Вальдшнепам очень нравятся подобные саванны[208], к сожалению буквально кишащие гремучими змеями, так что охотиться там — удовольствие небольшое, зато птицы находят на этих исключительно плодородных землях огромное количество пищи. Я охотился там и набил целую груду дичи, чего, в общем-то, и не ожидал. А все благодаря великолепной, не имевшей себе равных собаке, которая умела не только вовремя обнаруживать змею, но и прекрасно делала стойку, почуяв дичь, а также просто замечательно находила подбитых птиц и приносила их мне.

Конечно, дело это давнее, и воспоминания мои уже в значительной степени стерлись, так что мне трудно сравнивать южноамериканского вальдшнепа с его европейским сородичем. Однако тогда я обратил внимание на то, что гвианские птички были примерно на четверть меньше тех, что мне доводилось встречать во Франции, а клювы у них длиннее, тоньше и острее, чем у европейцев.

Оперение у вальдшнепов в Гвиане не столь пышное и обильное, как у проживающих в холодных краях родичей, и отличается более светлым и теплым окрасом.

Я не встречал южноамериканского вальдшнепа в джунглях, ибо в тропических лесах нет подлеска и зарослей кустарника, как у нас, а охотился на них в густых травах, покрывающих саванну. Я наблюдал за этими птицами в течение полугода, но так и не понял, кочуют ли они или ведут оседлый образ жизни.

Увы, вкусом своего мяса южноамериканский вальдшнеп не может особенно гордиться, ибо оно гораздо жестче мяса вальдшнепа европейского, к тому же оно припахивает рыбой, как и мясо любой другой дичи, обитающей на землях, изобилующих солончаками.

Однако вернемся в зону умеренного климата.

Почему-то вальдшнеп пользуется репутацией птицы весьма глупой, но я считаю, что бедняга ничем не заслужил подобного отношения, если учитывать его способность совершать столь дальние перелеты и не сбиваться с дороги, а также легкость, с коей он умеет скрываться от охотников.

Несоразмерная с величиной тела длина клюва вальдшнепа придает ему несколько странноватый, искусственный вид. Быть может, распространению ложных слухов о его невеликом уме способствовали огромные, широко открытые, как у ночных птиц, глаза? Вполне возможно и даже весьма вероятно.

Вальдшнепы — птицы весьма консервативные в своих привычках и отличаются невероятной чистоплотностью. По вечерам они словно по сигналу внезапно покидают заросли, где кормились в течение всего дня, и направляются к ближайшему ручью или болотцу, чтобы заняться своим туалетом. Они тщательно моют и очищают перепачканные в тине клювики и лапки, а затем вновь возвращаются искать червячков на прежнее место. Сию процедуру маленькие чистюли выполняют неуклонно, каждый вечер, никогда не изменяя своей привычке.

Вальдшнепов отстреливают в ноябре и марте, как раз когда они пролетают через наши края. Префекты полиции разрешают охотиться на этот вид дичи весной строго до 1 апреля.

Больше всего эти птицы любят заросли кустарника или молодую поросль лиственных деревьев, лет эдак 6–12. Именно там вы их и найдете в ноябре. Вальдшнепы усердно разгребают лапками опавшую листву и исследуют длинными клювиками рыхлую, жирную почву. Часто они прячутся под покровом зарослей молодых дубовых или грабовых рощиц, потому что среди густых и толстых ветвей их самих труднее заметить, а также и потому, что прелая листва образует там очень плотный ковер и служит местом обитания для всяческих насекомых, червей и личинок, а соответственно, для вальдшнепов там всегда накрыт роскошный стол.

Иногда, при сильных холодах, вальдшнепы перемещаются под березы и пихты, одиноко стоящие посреди верещатника. Короче говоря, птицы эти всегда выбирают для отдыха и кормежки места, где травы не слишком высоки.

Вальдшнеп — птичка нежная, относится к виду дичи, которую берет даже мелкая дробь, поэтому патрон с дробью № 8 сослужит вам хорошую службу. Второй ствол ружья лучше зарядить патроном с дробью № 6, чтобы иметь возможность при случайной встрече с зайцем, кроликом или лисой заполучить еще один трофей. На вальдшнепов следует ходить с короткоствольным ружьем 12-го калибра (с длиной ствола около 70 сантиметров).

Если вы имеете привычку носить ружье за спиной на ремне, то советую вам на охоте на вальдшнепов все же снять ремень с плеча, чтобы он не цеплялся за ветки кустарника, а затем уж можете смело устремляться в самую чащу. Да, кстати, не забудьте подвесить к ошейнику вашей собаки колокольчик, чтобы по звуку определять, куда она побежала.

Имея одну послушную собаку на двоих, вы можете прекрасно охотиться в паре с вашим приятелем, держась на расстоянии метров в тридцать друг от друга и постоянно перекликаясь, чтобы представлять себе местоположение компаньона.

Следует, однако, отметить, что сначала вы должны проверить, как отнесется к вальдшнепу ваша собака, ибо некоторые весьма хорошо натасканные и обученные псы почему-то испытывают непреодолимое отвращение к этому виду дичи и наотрез отказываются ее приносить. Охотясь в густом лесу, следует соблюдать особую осторожность, потому что, к сожалению, не все дробинки попадают в цель, а летят куда попало. Вот почему нужен колокольчик на ошейнике вашего четвероногого помощника, и вот для чего вам надо знать, где в данный момент находится ваш напарник.

Вы поступите очень мудро, если возьмете с собой на охоту ловкого, проворного, хорошо сложенного парнишку лет пятнадцати, который не боялся бы залезать на высокие деревья. Гибкий высокий подросток, живо взобравшись на одиноко стоящее дерево, мог бы стать прекрасным наблюдателем и хорошим помощником сидящим в засаде охотникам. Обозрев окрестности, он мог бы абсолютно точно сказать, где укрылись благополучно избежавшие дробинок вальдшнепы.

Оказавшись в лесу, вы очень скоро поймете, есть ли в этом месте дичь или нет. Неопровержимыми «уликами», указывающими на присутствие вальдшнепов, являются разворошенные груды опавших листьев. Ведь в поисках корма птицы с великим тщанием исследуют листья, переворачивая их длинными клювами. Покажут вам на наличие вальдшнепов в лесу и большие белые пятна испражнений, оставленных птицами после сытного обеда.

Не стоит рассчитывать на то, что вальдшнеп станет для вас легкой добычей. Да, действительно, птица, в которую попала хотя бы одна дробинка, падает камнем вниз и сдается на милость победителя безо всякого сопротивления, но вся трудность как раз и заключается в том, чтобы всадить в летящую мишень хотя бы одну дробинку. Даже если вальдшнеп взлетает у вас буквально из-под ног или замирает, когда собака делает стойку, вам потребуется призвать на помощь все ваше хладнокровие и всю сноровку, чтобы сбить или хотя бы подранить его.

Охотник-новичок иногда бывает смущен и растерян, когда вальдшнеп сначала совершенно беззвучно взмывает вверх, совсем как козодой, а затем принимается шумно хлопать крыльями. Птица ведет себя по-разному в зависимости от обстоятельств: то стартует вертикально вверх, точь-в-точь как фазан, то выписывает петли, как бекас, то мгновенно исчезает за кронами деревьев, то устремляется прямо к солнцу (так что лучи светила бьют охотнику прямо в лицо и не дают прицелиться), то камнем бросается вниз.

Чтобы не возвращаться домой с пустым ягдташем, надо иметь верный глаз и твердую руку. Встаньте так, чтобы вам не мешали ветви, и используйте те доли секунды, когда птица появляется в прогале между деревьями, на то, чтобы выстрелить, причем бейте наугад, не целясь, быть может, удача вам улыбнется.

Если вам повезло и вальдшнеп взлетел из густых зарослей, да еще и летит над открытым пространством, вы можете сделать прекрасный выстрел и потешить потом свое самолюбие, демонстрируя трофей друзьям. Да, охотиться на вальдшнепов — дело нелегкое в том смысле, что тот, кто идет на эту птицу, не должен себя щадить и жалеть. Подобная охота отнимает много времени и требует определенных жертв, ибо продираться сквозь непроходимые заросли не слишком весело и приятно. Надо приучить себя не обращать внимания на уколы и царапины, а также не бояться бродить по лесу при холодной осенней росе.

Но зато сколько удовольствия! Какая же это увлекательная охота!

Зато в марте все происходит совсем иначе. Отстрел птиц длится минут двадцать, не более, когда начинают сгущаться сумерки, но принести трофеев такая охота может ничуть не меньше, чем полдня, проведенных в лесу в ноябре. Обычно в марте охотники бьют вальдшнепов из засад, сооружая специальные шалашики.

Итак, постройте себе шалашик в чаще леса (настоящий охотник может себе это позволить) и примерно за четверть часа до захода солнца спрячьтесь в нем. Некоторые любители охоты на вальдшнепов возводят убежища на опушках, у просек, на обочинах проселочных дорог или на вырубках. Неплохо также соорудить шалаш где-нибудь в овраге, чьи склоны заросли кустарником, но только так, чтобы деревья не мешали вести отстрел дичи.

Вальдшнепы, прежде чем покинуть леса или отправиться в поля или на заболоченные луга, предаются любовным утехам. Да, эти игры совсем не похожи на мрачную суровую сосредоточенность птиц в холодные ноябрьские вечера, когда они готовятся к дальнему перелету в теплые края. Нет, это веселая, ласковая живость настоящих женихов и невест, которые ведут шутливую борьбу по дороге к известному им одним укромному местечку, где совершается таинство брака. Находясь в шалаше, охотник сначала не видит вальдшнепов, но уже слышит мелодичные крики влюбленных птиц, которые для них самих звучат, вероятно, как сладчайшая, прекраснейшая, воистину небесная симфония. Пшюит! Пшюит! Кро! Кро!

Но вот на бледно-голубом фоне быстро темнеющего неба появляются темные точки. Вальдшнепы летят парами, сладострастно покачиваясь на восходящих воздушных потоках и нежно поклевывая и пощипывая друг друга. Бедняги и не подозревают, какая опасность их подстерегает!

Случается, что птицы в полете держатся столь близко, что одним выстрелом удается сразить обеих. Можно подстрелить пару вальдшнепов и в том случае, если в одного выстрелить, когда он летит прямо на вас, а второму послать заряд дроби вдогонку.

Стоит, видимо, еще добавить, что предназначенный для рагу или для вертела вальдшнеп должен быть съеден не ранее, чем через две недели после кончины. Повторяю, не ранее, чем через две недели! К тому же на стол его подавать следует в целом виде, то есть непотрошеным. Вот так-то, господа кулинары!

Бекас внешне очень похож на вальдшнепа, но только он намного меньше[210]. Точно так же внешне схожи между собой кролик и заяц, перепел и куропатка, кряква и утка-мандаринка.

Но, несмотря на огромное внешнее сходство, образ жизни и привычки этих близких родственников до такой степени различны, что можно только удивляться. Все вышесказанное относится к бекасу и вальдшнепу.

Бекаса мы встречаем в сырых низинах и топких болотах, где тут и там поблескивают лужицы, по берегам прудиков, затянутых ряской, в зарослях камыша и тростника, в то время как вальдшнепов — только в лесу. Да, таково правило: вальдшнепы и бекасы практически никогда вместе не встречаются, потому что не бывают в одних и тех же местах.

Бекас одинаково боится как палящего зноя, так и сильных морозов. Вот почему с приближением осени птицы покидают свою родину — север Европы — и прилетают в наши края, а затем, при наступлении заморозков, отправляются зимовать на юг Франции. По весне они совершают путешествие в обратном направлении и у нас появляются в марте, а лето проводят на севере.

Подобно вальдшнепам, бекасы испытывают непреодолимую тягу к совершенно определенным местам (без видимых на то причин), так что охотники всегда знают, где должны появиться перелетные птицы. Кстати, некоторые особи проводят у нас круглый год, некоторые остаются на все лето, но можно увидеть бекасов и зимой, но таких, правда, крайне мало.

Собаки превосходно находят бекасов и делают на них стойку. Охотиться на эту дичь чрезвычайно интересно, но, конечно, и охотник, и его четвероногий друг не должны бояться бродить чуть ли не по колено в воде, с трудом вытаскивая ноги (и лапы) из вязкой тины. Помощник охотника должен быть очень послушным, хорошо обученным и с очень тонким чутьем, а самому стрелку очень пригодятся меткий глаз и незаурядная выдержка, ибо бекас, летающий очень быстро и ведущий себя зачастую просто непредсказуемо, часто вводит в заблуждение и сбивает с толку неопытного охотника.

Бекас внезапно и мгновенно взлетает, затем, пролетев буквально несколько метров, начинает проделывать в воздухе забавные гимнастические упражнения, напоминающие кувырки через голову, выписывать петли, после чего вновь устремляться вперед. Стрелять по бекасу в тот момент, когда он занимается акробатикой, как заправский циркач, не только бесполезно, но и неразумно, ибо вы, конечно, промахнетесь в 49 случаях из 50 и только даром потратите время и патроны. Короче говоря, стрелять по бекасу надо либо до, либо после этих милых шалостей.

И вот тут-то у вас найдется весьма неожиданный помощник! Хотите знать, кто это? Ветер, господа, ветер! Знайте же, что бекас, стартовав с земли, обязательно полетит навстречу ветру, в отличие от большинства птиц, которые предпочитают лететь по ветру и использовать таким образом силу ветра для увеличения скорости. Вот почему новичок, приготовившийся стрелять по бекасу точно так же, как его учили стрелять по любой другой дичи, бывает просто изумлен, когда птица летит совершенно не в том направлении, что он предполагал, и очень быстро оказывается вне досягаемости для выстрела.

Как только вы видите, что ваша собака сделала стойку, вы должны осуществить хитрый маневр, чтобы бекас оказался между вами и вашим хвостатым помощником. Непременно станьте спиной к ветру. Теперь перепуганной птице некуда деваться, и она непременно взлетит, только условия на сей раз выгодны для вас, а не для будущей жертвы. Как только вы услышите характерный сигнал тревоги: «Тиш! Тиш!» — непременно стреляйте бекасу вдогонку, прежде чем он примется за свои кувырки. Если вы промахнулись, у вас еще будет возможность произвести второй выстрел после того, как бекас, выписав пару-тройку вензелей, пролетит справа или слева от вас или даже полетит прямо на вас, упорствуя в своем желании найти столь дорогой его сердцу встречный ветер.

Кожу и перья бекаса пробить довольно легко, так что дробь № 8 вполне подойдет, даже если вам придется стрелять с дальней дистанции.

Существует несколько подвидов бекасов, и все они ведут примерно одинаковый образ жизни, посещают одни и те же болота и питаются червями, водяными насекомыми и их личинками. Когда охотник оказывается на топком лугу или в сырой низине, он тотчас же может определить, бывают ли там бекасы или нет, по виду помета крупных зверей или домашнего скота, потому что эти птицы в поисках корма протыкают своими длинными клювами все весьма притягательные для них кучки и превращают их в нечто похожее на решето или шумовку.

Дупель, или дупельшнеп[211], немного крупнее бекаса[212], но в наших краях это редкий гость[213] и встречается, пожалуй, лишь случайно. Нос у дупеля немного короче и тоньше, чем у бекаса. В отличие от своих сородичей, эти птицы не питают особого пристрастия к грязным стоячим лужам и топким болотам, а отдают предпочтение чистым, прозрачным ручейкам и быстрым речкам.

Охотятся на дупеля точно так же, как и на бекаса, так что приходится прибегать к тем же хитростям и уловкам. Достаточно всего одной дробинки, чтобы поразить птицу. Если вы только подранили дупеля, немедленно отправляйтесь к месту падения вашей жертвы, ибо птица защищаться не умеет и тут же сдается на милость победителя, так что вам остается только подобрать трофей и уложить еще теплую, трепещущую дичь в ягдташ.

Гаршнепа называют еще глухим бекасом. Птичка эта по размеру гораздо меньше, чем обычный бекас[214], а мясо у нее еще нежнее и вкуснее (хотя многие считают, что невозможно мясу какой-либо дичи быть мягче и вкуснее мяса бекаса).

Почему гаршнепа называют глухим? Быть может, потому, что приблизиться к нему гораздо проще, чем к вальдшнепу и бекасу? Но разве заяц, замерший на лежке при приближении охотника, так уж глух? Разве глухи затаившаяся на распаханном, но незасеянном поле куропатка, забившаяся под клочок сена перепелка и дрожащий под кустиком кролик? И глухи ли другие птицы, которые ни за что не хотят покидать свои убежища при звуках выстрелов?

Что до меня, то я не считаю гаршнепа ни глухим, ни слепым, а полагаю, что он просто очень осторожен, быть может, даже робок, если вам угодно, но ведь эта робость иногда помогает ему выжить.

Подстрелить гаршнепа несколько проще, чем обыкновенного бекаса, потому что он взлетает прямо из-под ног охотника с мягким тихим шелестом и летит по прямой, не петляя и не кувыркаясь, так что при стрельбе совсем ни к чему применять хитрые маневры, а можно просто стрелять, как стреляют по другим видам болотной дичи.

Но случается и так, что гаршнеп молниеносно устремляется от охотника прочь и летит так низко, что почти касается земли, а затем внезапно взмывает вверх и тотчас же камнем падает вниз, чтобы скрыться в густой траве, где обнаружить его очень трудно, а вернее, практически невозможно. Хотя, взлетев, гаршнеп не улетает далеко, а садится где-нибудь поблизости и прячется в траве. Вся трудность заключается в том, чтобы заставить птицу взлететь. Гаршнеп настолько «крепко сидит» на одном месте, что его можно было бы брать голыми руками, прямо из-под носа у собаки, но вот попробуй найди его! Окраска оперения гаршнепа такова, что птичка становится совершенно незаметной на фоне сухого тростника и увядших трав.

Именуемый еще красным петушком и королем перепелов, коростель очень красив в своем коричневато-рыжеватом с металлическим отблеском оперении. Он крупнее перепела, но меньше куропатки, а благодаря паре ужасно длинных ног кажется больше, чем есть на самом деле.

Встретить коростеля можно вообще-то повсюду начиная с августа; то и дело коричневато-рыжие головки мелькают на полях, засеянных пшеницей, гречихой и овсом. Бегают коростели и по лугам, засеянным шильной травой и эспарцетом на корм скоту, и по зарослям ивняка, по топким, заболоченным бережкам речушек, по сырым низинкам.

Охота на коростеля весьма увлекательна в том смысле, что вы испытаете массу разнообразных чувств и, уверяю вас, получите огромное удовольствие. Коростеля, который взлетел на расстоянии выстрела от охотника, уже можно считать убитым, но вот заставить птицу покинуть спасительные заросли очень трудно. Прежде чем это немного неуклюжее существо с длинными, нелепо болтающимися ногами взлетит от вас шагах в двадцати и расправит свои серповидные крылья, ваше терпение подвергнется суровому испытанию, так же как и охотничий инстинкт вашей собаки.

Коростель будет внимательно следить за вами, метаться из стороны в сторону, то бегать, то замирать на месте, путать следы, ходить по кругу, петлять, а затем, воспользовавшись благоприятным моментом, когда он окажется у вас за спиной, хитрец бесшумно взлетит и опустится на землю где-нибудь в безопасном месте. Короче говоря, коростель пойдет на любые ухищрения, чтобы спрятаться от охотника.

Вам остается только стиснуть зубы и упорно преследовать беглеца. Буквально выхаживайте дичь, меряйте поле шаг за шагом, не обходя вниманием ни кочку, ни кустик, ни межу, ни пучок травы. Не дожидайтесь, когда ваш пес сделает стойку, а сами помогайте собаке, шевеля носком сапога траву и солому, чтобы только заставить коростеля преодолеть то жуткое отвращение, которое эта птица, кажется, питает к полету.

Когда все же коростель взлетит, не стреляйте сразу, ибо вы рискуете буквально изрешетить вашу добычу дробью, если попадете с близкого расстояния. Вы легко собьете коростеля дробью № 8.

Мясо коростеля отличается изысканным, тонким вкусом, если птица поднагуляла жирка, но этот жир, как перепелиный, очень быстро портится и горкнет, так что птицу надо есть как можно скорее. Однако для некоторых особо чувствительных собак запах коростеля отвратителен, и они поначалу наотрез отказываются приносить хозяину столь дурно пахнущие трофеи, хотя, если охотник проявит настойчивость и терпение, собака может постепенно привыкнуть к странному запаху и преодолеть отвращение.

Коростели кочуют точно так же, как и перепелки, появляются ежегодно в одни и те же сроки, в одних и тех же местах, а затем все вместе, словно по команде, исчезают.

Довольно крупная птица[217] с весьма посредственным на вкус мясом, если выражаться аккуратно. Так что охотники бьют водяных пастушков только в тех случаях, если не находят никакой другой дичи.

Птицы эти прилетают в наши края на исходе зимы и постоянно держатся на болотах, в зарослях камыша или тростника.

От прочих своих сородичей пастушок отличается не только солидным размером тела, но и весьма характерным, почти цилиндрическим клювом, красным у основания и коричневым у кончика. Клюв пастушка довольно длинен и толст, хотя, конечно, не может соперничать в длине с клювом бекаса или вальдшнепа.

Шейка, головка, спинка и грудка пастушка окрашены в пепельно-черный цвет, а щечки, грудка и животик у него голубоватые; черные бочка украшают белые полоски. В длину некоторые особи достигают 35 сантиметров (от кончика клюва до конца когтя среднего пальца).

Водяной пастушок хитрит и обманывает охотника точно так же, как и коростель, но он к тому же еще и превосходно плавает, а также прекраснейшим образом ныряет, так что подстрелить его еще трудней. Однако летает он плохо, неуверенно, тяжело, поэтому именно в полете сбить его проще простого, используя дробь № 7.

Мясо водяного петушка, как я уже сказал, не вызывает никаких восторгов. Птица эта бывает обычно довольно тоща, так что мясо у нее сухое, жесткое, темное, попахивает тиной; есть его можно только в виде рагу, с пряным соусом.

Погоныш, или болотный перепел, именуемый еще бенгальским перепелом[219], — чудесная, необычайно вкусная птичка. Тельце ее под тонкой кожей обволакивает толстый слой жира, благодаря которому ее мясо становится таким сочным и нежным, что дарит нашим гурманам массу наслаждений.

Погоныш, имеющий размах крыльев около 40 сантиметров и длину тела (от кончика клюва до когтя среднего пальца) около 30 сантиметров, весит не более 110 граммов.

Оперение погоныша приятно глазу: зеленовато-коричневые с оливковым отливом перья украшают небольшие белые пятнышки. К тому же все одеяние птицы как бы покрыто глазурью, что создает весьма своеобразный эффект. Клювик погоныша, желтоватый у основания, постепенно темнеет, так что кончик у него коричневый. Лапки у птицы желтовато-зеленые.

Погоныш селится на болотах и по берегам тихих водоемов. Несмотря на свои невеликие размеры, птица эта очень хитра и доставляет охотникам хлопот ничуть не меньше, чем водяной пастушок, но зато ее вкуснейшее мясо является прекрасной наградой за все перенесенные тяготы. Бьют погоныша обычно дробью № 7.

С первого взгляда внешний вид этой птицы просто поражает, ведь у нее на лбу имеется толстый, плотный кожистый ярко-красный нарост, который спускается вниз к основанию клюва. Верх спинки напоминает цветом старинное изделие из бронзы, покрытое благородной патиной; шейка и грудка у нее серовато-голубоватого цвета и словно покрыты белой глазурью; хвостик сверху и снизу весь черный, а средний «этаж» перьев — снежно-белый, и все это пышное сооружение кокетливо загнуто вверх. Сильные, крепкие ножки и лапки светлые, бронзовые, с зеленоватым отливом, а над коленочками эта франтиха носит еще и красные подвязочки! И наконец, пальцы на лапках снабжены кожистыми каемочками, которые, однако, не соединяются в перепонку, но все же являются явным свидетельством близости водяной курочки к водоплавающим птицам.

Водяная курочка распространена во Франции повсеместно, особенно же любит она сырые, чуть заболоченные леса или поросшие чахлыми деревцами болота, сонные, подернутые ряской прудики, ленивые, еле-еле журчащие ручейки, крохотные речушки, густые заросли высоких болотных трав, тростника и камыша. С удивительной ловкостью пробирается она и среди подмытых, обнажившихся корней деревьев.

Охотники узнают водяную курочку по веселому крику «Бри! Бри! Бри!», когда она, уцепившись коготками за тростинку или камышинку, раскачивается, как на гимнастических брусьях. Предается она этим гимнастическим упражнениям с явным удовольствием и может развлекаться подобным образом довольно долго.

Водяная курочка боязлива и пуглива по природе, поэтому выходит из-под полога трав лишь утром и вечером. Вот тогда-то и можно подсмотреть, как маленькая птичка легко бегает по траве и по крупным листьям водяных растений. Неутомимая пловчиха и бесстрашная ныряльщица тотчас же скрывается под водой при любом подозрительном шуме или движении и на поверхность выглядывает только для того, чтобы глотнуть воздуха, да и то вылезает малышка не целиком, а выставляет где-нибудь в укромном местечке под листочком или под корягой кончик клюва.

Вы уже догадались, как должен чертыхаться охотник и как должна изводиться и нервничать собака, преследуя столь неуловимую дичь. Иногда, конечно, кое-кому и удается подстрелить водяную курочку, но на какие же хитрости приходится пускаться охотнику, чтобы заставить ее взлететь, сколько приходится побродить по зарослям, то и дело увязая в тине!

Если дичь поднялась в небо, то подстрелить ее уже не составит труда, как, скажем, коростеля, но только не следует торопиться и стрелять с близкого расстояния, иначе дробинки превратят малютку в решето. Да, водяная курочка хоть и очень хорошо одета в плотные перышки и как бы укутана в толстый слой пуха, все же тельце у нее такое нежное, что достаточно всего одной дробинки, чтобы все было кончено. Бьют водяных курочек дробью № 7.

Когда ручьи и пруды, где обычно держатся курочки, замерзают, они отыскивают источники и ключи столь быстрые, что лед никогда их не сковывает, но при первой же оттепели вновь возвращаются на привычные места обитания. Если морозы усиливаются, птицы снимаются с насиженных мест и откочевывают к югу.

Мясо водяной курочки весьма далеко от того, чтобы быть причисленным по своим вкусовым качествам к первой категории, но все же оно достаточно белое и сочное (а иногда и довольно жирненькое), чтобы считаться вполне съедобным. При необходимости, за неимением ничего лучшего, можно даже зажарить водяную курочку и на вертеле, но лично я предпочту ее все же в виде рагу.

Лысуха немного напоминает водяную курочку. Над носом у нее точно такой же кожистый нарост, как и у той, но только он бывает ярко-красным лишь весной, а затем меняет цвет, бледнеет, выцветает и становится почти белым. Украшает лысуху черная, с сероватым отливом шейка и черная, словно подернутая легкой дымкой грудка. Лапки у нее бронзово-зеленоватые, а кожистые наросты на пальцах гораздо больше и шире, чем у водяной курочки, да еще и собраны в многочисленные складочки, так что получается почти перепонка. Лысуха примерно вдвое крупнее водяной курочки[222].

Держатся лысухи большими стаями на прудах, из средней полосы откочевывают только при исключительно суровых морозах, которые вынуждают птиц лететь в Прованс, к Средиземному морю.

Из-за густого, крепкого оперения и толстого слоя пуха лысуху бьют дробью № 6, ибо более мелкая дробь не пробьет сего «защитного жилета».

На прудах юга Франции на лысух часто охотятся (и весьма успешно) с лодок. Что касается меня, то я имел счастье подстрелить несколько превосходных экземпляров этой дичи.

Я бы с удовольствием обошел молчанием поганку, ибо мясо ее, на мой взгляд, совершенно несъедобно, так что эту птицу, пожалуй, даже и нельзя относить к разряду дичи. Однако я вынужден все же ее кратко описать, ибо она из-за особенностей строения ее тела и по образу жизни является как бы переходным звеном от отряда голенастых к отряду водоплавающих, перепончатолапых птиц[223].

Частые, крепкие, блестящие, никогда не намокающие перья поганки погружены в плотную «перинку» очень теплого пуха, что и позволяет птице пребывать под водой столько, сколько она пожелает. Тело у поганки гораздо более вытянутое, чем у птиц из отряда голенастых, обтекаемое, как скажут моряки, а ноги расположены гораздо ближе к хвосту. И наконец, кожистые складки на лапах еще не образуют полную перепонку, но уже срастаются у основания лапы и стягивают пальцы вместе; складки эти гораздо толще и шире, чем у водяной курочки и лысухи, что позволяет причислить поганку к водоплавающим птицам.

Существует несколько видов поганок, и среди них хохлатая поганка, рогататая поганка и малая поганка.

Хохлатая поганка[224] — красивая, довольно крупная птица (длина тела достигает 50 сантиметров), с блестящей черной головкой. Перья на затылке очень длинные и образуют два пучочка, то есть некое подобие веера. Шейка и щечки у нее снежно-белые, и на белом фоне шейки ярким пятном выделяется замечательный воротничок, рыжий сверху и черный снизу. Животик белый, с серебристым отливом, ближе к ножкам и хвосту — чуть рыжеватый. Клюв у представителей и представительниц этого вида коричневый, чуть красноватый снизу и с весьма заметным белым кончиком; ножки — желтовато-зеленоватые. Во Франции бывают пролетом весной и осенью.

Рогатая поганка[225] отличается от других поганок черным воротничком и пучками рыжих перьев с обеих сторон головы. Шейка и щечки у нее черные, головка тоже черная, с зеленоватым отливом, а спинка просто черная. Животик — серебристо-белый, бочка — рыжие. Клюв — черный, с красным кончиком; лапки — темно-зеленые. Длина тела птицы достигает 32 сантиметра.

Самая распространенная во Франции малая поганка[226] гораздо меньше своих сестер, и длина ее тела обычно не превышает 22 сантиметров. У нее нет ни хохолка, ни «рожек», ни воротничка. Головка и спинка — серые, словно припорошенные инеем, животик — рыжевато-коричневый.

К несчастью для этих столь же несъедобных, как чомга, птиц, выглядят они настолько великолепно, я бы даже сказал — шикарно, что всегда найдутся люди, коим непременно захочется заполучить сей прекрасный трофей. Увы, и я когда-то не устоял перед соблазном поохотиться на поганок, чтобы присовокупить несколько превосходных особей к моей весьма обширной коллекции. Однако теперь я не бью поганок, даже когда они находятся на небольшом расстоянии и могли бы стать легкой добычей. Зачем, если от них нет никакого проку…

Отряд водоплавающих (перепончатолапых)[227]

Великолепная, роскошная, изумительная птица, но столь редкая в наших краях, что каждая встреча с ней становится настоящим событием для всякого истинного охотника. А если кому-нибудь однажды повезет и замечательный трофей увенчает тяжкие труды, то этот день становится самым памятным днем в жизни каждого поклонника охоты. Сколько любителей и почитателей этого вида спорта, причем из числа самых неутомимых и самых ловких, истинных последователей библейского Нимрода, правнука Ноя, так никогда и не увидят, как сей исполин рухнет из поднебесья, смертельно раненный, и забьется в агонии, а алая кровь запятнает его белоснежный наряд!

Однако я знаком с одним счастливчиком, коему благоволит сам святой Губерт[229], покровитель охотников. Правда, сейчас этому баловню судьбы стукнуло уже 78, но он весело и безропотно несет груз этих почтенных лет, он по-прежнему бодр и крепок душой и телом, у него меткий глаз, да и на аппетит он не жалуется. И в сей благословенный 1885 года от Рождества Христова он получил уже 62-е разрешение на право охоты. А все благодаря чему? Разумеется охоте! Но все вышесказанное вовсе не означает, что тот, кто пожелает в добром здравии достичь 80-летнего рубежа и подстрелить лебедя, действительно дождется осуществления своей мечты.

Все дело в том, что увидеть плывущего по глади вод лебедя доводится далеко не каждому, ибо птица эта, как я уже говорил, очень редкая.

Лебеди покидают север Европы только в очень суровые, исключительно студеные зимы, так как обычно они остаются на своей неприветливой родине даже в сильные холода, хотя все иные водоплавающие птицы, их сородичи, откочевывают к югу. Благодаря толстому слою пуха и плотным перьям лебеди очень хорошо переносят даже сильные морозы.

Полет лебедя поражает своей легкостью, скоростью и грацией. Что же касается умения лебедя скользить по воде, то сравнить его просто не с чем, ибо никакая водоплавающая птица не может похвастаться таким изяществом движений, если не считать лебедя домашнего, но ведь это братья-близнецы.

Хотя лебеди и не едят рыбу, а питаются исключительно растительной пищей, мясо все же у царственной птицы на вкус весьма и весьма посредственное.

Если вам когда-либо несказанно повезет и рядом с вами с невероятным шумом взлетит сей гигант, постарайтесь (если, конечно, вам представится такая возможность) вогнать в его тело содержимое двух патронов, снаряженных самой крупной дробью.

Но будем все же реалистами и, оставив несбыточные мечты, займемся той дичью, которую вполне имеет право возжелать любой охотник.

Начнем разговор, пожалуй, с дикого гуся. Но только не подумайте, что сей представитель отряда водоплавающих — очень легкая добыча! Отнюдь!

В суровые зимы, когда плотное, толстое снежное покрывало окутывает землю и не дает оседлым и перелетным птицам добраться до корма, а болота, пруды, ручьи и речки скованы льдом, дикие гуси сбиваются в стаи по десять, пятнадцать, тридцать, сорок особей (но не больше). Кому из нас не доводилось слышать хлопанье крыльев, похожее на резкие, отрывистые удары хлыста, да хриплые крики? Кто из охотников не видел в сумерках или на заре, как появляется вдали гонимый северным ветром большой живой треугольник? Все мы знаем, что составляют эту геометрическую фигуру весьма умные птицы, ведь они время от времени меняются в строю местами, так что прокладывающий дорогу гусь уступает роль вожака в вершине треугольника и летит в конец, чтобы дать отдых своим уставшим крыльям… Конечно, мы прекрасно знаем, что это летят дикие перелетные гуси. Кстати, птицы выстраиваются треугольником только в том случае, если стая довольно многочисленна, а если гусей немного, то они вытягиваются в одну линию, в цепочку, но прибегают к той же тактике постоянной смены мест в колонне, чтобы давать возможность первопроходцу отдыхать.

Достигнув свободных от снега зеленых полей, которые кажутся птицам благословенной землей обетованной, усталые путешественники тяжело падают на землю и буквально набрасываются на вожделенный корм. Однако, как бы ни болели у гусей крылья, как бы ни сводило от голода желудки, они ни за что не сядут на поле, не дав предварительно над ним несколько кругов и внимательнейшим образом не осмотрев с высоты птичьего полета всю местность и горизонт, дабы удостовериться, что никаких врагов поблизости нет.

Вдобавок эти осторожные, умные птицы, чьи одомашненные сородичи когда-то спасли от беды Рим[231], расставят вокруг места кормежки часовых для того, чтобы те охраняли покой стаи.

Однако охотникам иногда удается застать гусей врасплох и приблизиться к ним на расстояние выстрела, либо прячась за кустами и деревьями, либо используя овражки и канавки, либо построив специальный шалаш на краю поля, куда обычно прилетают на кормежку гуси. В любом случае опытный охотник добьется своего и, сжимая в руках ружье от волнения столь крепко, что даже закоченеют пальцы, сумеет подобраться поближе, а затем даст первый выстрел крупной дробью (лучше всего нулевой) по сидящим на земле птицам, целясь только в голову или в шею будущей жертвы; второй заряд дроби непременно следует послать птицам вдогонку, и я обещаю вам весьма приятную компенсацию за труды.

Существует множество видов диких гусей, и я предлагаю для начала остановиться на сером, или пепельном, гусе, ближайшем родственнике наших домашних гусей.

Серый гусь — птица очень крупная: от кончика хвоста до кончика клюва длина его достигает 80 сантиметров[233]. Оперение на голове и шее — пепельно-серое, очень светлое, но постепенно, к основанию шеи, краски сгущаются с плавным переходом к темно-серому цвету, почти черному, на спинке. Животик и грудка — серо-белые, а бока — серовато-коричневые с ярко выраженными поперечными полосками более насыщенных тонов, скорее даже не полосками, а волнами. Концы крыльев у представителей этого вида едва достигают кончика хвоста; кромка век — красновато-оранжевая, клюв — желто-оранжевый с грязновато-белыми, твердыми зубцами; лапы — охряно-красные.

Чаще всего серые гуси держатся близ морского побережья[234], во Франции встречаются довольно редко.

В огромном количестве серые гуси гнездятся на острове Килса, самом северном в цепи Гебридских островов. Местные жители с великим трудом, а зачастую и с риском для жизни посещают места гнездования и собирают яйца, а также и крохотных птенцов, чтобы потом отдать малышей домашним гусям или уткам и приручить их.

Представители этого вида немного меньше серых гусей. Длина тела обыкновенного гуся не превышает 72–75 сантиметров[236]. Те, кто не особенно умеет разбираться в видах птиц, часто путает серых и обыкновенных гусей, хотя различия в облике представителей двух видов весьма существенны. Итак, клюв у обыкновенного гуся несколько сжат, сплюснут у основания, черен и заострен на конце и окрашен в желто-оранжевый цвет в середине; веки — серовато-черные; серые с коричневой бахромой крылья длиннее кончика хвоста.

Обыкновенные гуси встречаются гораздо чаще, чем гуси серые, путешествуют они гораздо более многочисленными стаями, обрушиваясь время от времени на засеянные поля, где они наносят посевам весьма ощутимый урон, выклевывая зерна из борозд и выщипывая молодые побеги злаков.

Белолобый гусь, или гусь-хохотун, весьма распространен во многих регионах Франции[237], куда птицы прибывают большими стаями.

Белолобые гуси доставляют немало хлопот сельским жителям, потому что по примеру своих собратьев, обыкновенных гусей, они орудуют клювами как острыми лезвиями и жадно щиплют молодые всходы пшеницы, овса и прочих злаков. Следует отметить, что клювы у представителей этого вида сравнительно малы и окрашены в желто-оранжевый цвет. Оперение на лбу — снежно-белое (собственно, поэтому гуся и называют белолобым), и вокруг этого чистого лобика идет темно-коричневая ленточка; живот и грудка — беловатые, правда, кое-где мелькают и черные перышки. Вообще оперение белолобого гуся окрашено скорее в бежевато-коричневатые тона, в отличие от его сородичей, гусей серых и обыкновенных. Птица эта чуть-чуть уступает в размерах своим собратьям, длина тела составляет около 70 сантиметров[238].

Как и любой другой представитель отряда водоплавающих, белолобый гусь — весьма достойная награда за удачный выстрел, к тому же, оказавшись в ягдташе, он так приятно оттягивает плечо!

Ну почему, почему так притягательна для нас утиная охота? Уж не из-за того ли, что бывает она и мучительно трудной, и ужасно утомительной, а подчас и весьма опасной? Разве охотник, располагающий дома всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, поступает разумно и последовательно, когда покидает теплую комнату, домашние туфли на меху, удобное, столь располагающее к отдыху кресло и книгу с наполовину разрезанными страницами? И для чего? Для того, чтобы влезть в сапоги, достойные чистильщика сточных канав, облачиться в одеяние исследователя Северного полюса и, не ведая никаких сомнений, устремиться очертя голову на болота! И там неутомимо бродить в поисках дичи, разбивать ногой замерзшие лужи, увязать по колено в вязкой тине, подставлять лицо колючему ветру, рисковать подхватить ревматизм… А все для чего? Чтобы принести домой утку, цена которой в базарный день не превышает 3 франков и 10 су! Неужто не проще сходить в соседнюю лавку или прогуляться на рынок?

Ну, это как посмотреть! Как у всякого дела, у всякой вещи на свете, у охоты есть свои за и против, свои плюсы и минусы. Как говорили древние, «grammatici certant», то есть грамматисты спорят.

Что касается истинного охотника, то он ни с кем не собирается спорить и ни в чем не сомневается. Что значат для него ледяное дыхание северного ветра, мороз, от которого коченеют пальцы и горят щеки? Что значат повисшие на бороде и усах сосульки? Подумаешь, всего-то пару раз свалился на твердую, словно камень, промерзшую землю да провалился по пояс в холодную воду! Настоящий охотник идет туда, куда зовет его безумная, не ведающая никаких ограничений страсть, которую к тому же и удовлетворить-то до конца невозможно! Этот чудак начисто забывает про все прошлые неудачи и огорчения, ибо его поддерживает неистребимая вера в успех, который непременно придет завтра.

Охотник знает, что дело ему предстоит нелегкое и победа достанется лишь ценой больших усилий. Ну так что же?! Это еще один довод в пользу того, чтобы попытаться еще раз схватить удачу за хвост! Разве не сформулировал когда-то великий моралист следующую аксиому: «Запретный плод сладок»? И аксиома эта верна для всех времен и всех народов!

Вот, черт побери, мы и сказали всю правду!

Подумайте сами, потрудится ли наш охотник хотя бы открыть окно, чтобы, все так же нежа ноги в тепле комнатных туфель, пристрелить домашнюю утку, разгуливающую на птичьем дворе? Да никогда в жизни! Но запретный плод сладок! Вот в этом-то все и дело! Чем недостижимее цель, тем она желанней!

Возвращаясь домой после многотрудного дня, завзятый охотник будет опять и опять переживать все перипетии охоты, он вновь испытает невероятные ощущения той минуты, когда подбил дичь. Да что там говорить! Наш герой ног под собой не будет чуять от радости, таща домой столь красиво и чисто сбитую утку.

Он вновь увидит, словно во сне, как летит утка. Услышит озабоченное кряканье, за коим вскоре последует шелест крыльев… Птица взлетела! И вот она уже в воздухе! Вся напряжена, вытянута: голова, шея, спинка и гузка представляют собой единую прямую линию… Куда, куда же бить? Кроме крыльев, охотник не видит ни одной уязвимой части тела… «Ба! Все же попробуем!» — сам себе говорит наш герой и стреляет с расстояния шагов в тридцать. Утка подранена! Она вздрагивает, заваливается на правое крыло и… теряет лапку… Ах, черт! Вот если бы эта дробинка попала в крыло, как было бы славно!

Но все же утка пришла в ужас сначала от звука выстрела, а от боли и вовсе начинает терять разум… Бедняжка уже не летит по прямой, а резко взмывает вверх… Ну что же, лучшего и желать нельзя, ведь после выстрела, произведенного патроном с белым порохом, охотнику ничто не мешает произвести второй выстрел, и, разумеется, он воспользуется столь благоприятным стечением обстоятельств. И вот ружье вновь вскинуто к плечу, щека прижата к ложе… А утка все поднимается, поднимается, подставляя по глупости спинку, шейку и затылок прямо под выстрел. Знай выбирай мишень!

Ба-бах! И вожделенная птица, кувыркаясь через голову и теряя на лету перья, тяжело плюхается в воду… Ну надо же, какая досада! Добыча-то шлепнулась как раз посередине реки!..

Верный пес уже готов устремиться в воду, но ведь это собака из породы браков, а сейчас уже довольно холодно, и хозяин колеблется. Ведь охота только началась, и надо было бы поберечь собаку, а не то, не ровен час, простудится. Желая избавить своего любимца от необходимости лезть в студеную воду, охотник извлекает из ягдташа охотничий нож и срезает длинную ветку ольхи или ивы, чтобы с помощью этого импровизированного удилища попытаться подтянуть к берегу качающуюся на подернутой мелкой зыбью воде утку.

Увы, все усилия тщетны! Проклятая палка оказалась фута на два короче, чем нужно!

А собака уже вошла в воду и стоит, дрожа от возбуждения и тихонько поскуливая, словно испрашивая разрешение на героический поступок… Шея вытянута, лапы чуть согнуты, словно перед прыжком, шерсть на затылке встала дыбом, чуткий нос подергивается… Плюх! И вот уже ваш приятель Атос храбро плывет к еще трепещущей, бьющейся в последних конвульсиях птице, достигает желанной цели, хватает зубами, возвращается, смиренно усаживается на свой крепкий задок, отдает добычу хозяину в руки, получает свою порцию ласки и принимается яростно отряхиваться, так что ледяные брызги летят во все стороны. На какое-то мгновение ваш пес даже скрывается в облаке тумана!

Неужели же вы думаете, что охотник откажется от участия в этой небольшой скромной драме реальной жизни, где он является одновременно и исполнителем главной роли, и взволнованным зрителем? Да ни за что на свете!

Что касается меня, то никакой подбитый заяц, ни сраженная метким выстрелом куропатка ни разу не доставили мне и десятой доли того удовлетворения и радости, что я испытываю при виде камнем падающей вниз утки после того, как грохнул выстрел. Пожалуй, только вальдшнеп в качестве трофея заставляет мое сердце точно так же трепетать от волнения.

Вот, господа профаны, почему мы охотимся на уток!

Уроженки северных стран Европы, утки прилетают к нам в те дни, когда на их родине начинают свирепствовать морозы. Как птицы водоплавающие, коим всегда необходимы довольно большие водные пространства, утки выбирают свой маршрут либо вдоль морского побережья, либо следуя вдоль больших и малых рек.

Есть среди уток и особи, акклиматизировавшиеся в наших краях. Они постоянно гнездятся на прудах и болотах, прекраснейшим образом откладывают яйца и выводят птенцов, к великой радости охотников, которые таким образом получают возможность поохотиться на утят в июле — августе. Позже мы еще поговорим об этом виде охоты, но сначала давайте поближе познакомимся с крылатой гостьей, прибывающей к нам с севера.

Утка — птица перелетная и является ярчайшим представителем отряда водоплавающих[239]. Тело птицы наилучшим образом приспособлено к жизни среди водной стихии. Оно вытянуто в длину, с небольшой выпуклостью посередине, выгнуто и обтекаемо, словно небольшое суденышко, плотно «упаковано» в пух и перья так, что для холодной воды нет ни единой щелочки. Короче говоря, перед нами настоящая живая лодочка, очень умненькая и хитрая, снабженная, так сказать, всеми плавсредствами (в виде перепончатых лапок), к тому же способная в случае острой необходимости превратиться в летательный аппарат, а также и в небольшой батискаф[240].

Утиный клюв, широкий, крепкий, снабженный с боков двойным рядом зубчиков[241], представляет собой настоящую драгу, при помощи которой его обладательница отыскивает в самой вязкой тине и в самом густом иле разнообразный корм. Утиный желудок перемелет все: в обычное меню входят насекомые и лягушки, пиявки и мелкая рыбешка, червячки и улитки, ягоды и почки растений, семена и нежная травка, а также желуди и буковые орешки, за которыми лакомка специально отправляется в лес, чтобы попировать вволю. Особым лакомством для уток являются зерна злаков со свежезасеянных полей и молодые всходы пшеницы и овса. Как я уже говорил, утки сильными клювами разрывают землю, если она еще не сильно промерзла, и выбирают зерна, а побеги вырывают с корнем, чем наносят ощутимый урон посевам.

Брачная пора для уток наступает в конце зимы, в марте, вне зависимости от того, остаются ли птицы у нас или отправляются зимовать на лето на север Европы. Супружеская пара выбирает место для гнездования и, найдя наиболее подходящее (чаще всего небольшое углубление в почве, на твердой земле), строит гнездо из сухих камышинок и травинок, а потом укрепляет его, выстилая дно перьями и пухом. Утка откладывает от 16 до 18 зеленоватых яиц и потом уже практически не сходит с кладки, а если и покидает гнездо, чтобы попить и поесть, то, отправляясь на кормежку и возвращаясь к своему сокровищу, преданная мать принимает все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Самка сидит на гнезде столь крепко, что нужно едва ли не наступить на нее, чтобы заставить взлететь. Но если все же подобное несчастье случилось и утку согнали с места, выводок, считайте, погиб, потому что покинувшая гнездо самка никогда не возвращается, несмотря на то что прежде сидела столь упрямо и прочно, будто приклеенная.

Утята вылупляются из яиц примерно через месяц и, едва покинув свои тесные домишки, отправляются следом за мамашей и папашей к воде. Они покидают сушу надолго, вода отныне станет для них средой обитания, они будут жить, кормиться и спать на воде, и только сильные холода, что порой случаются в мае, могут заставить утят вылезти на сушу, чтобы согреться под крылышками родителей.

К июлю утята превращаются во вполне нормальных молодых уток, но так как длинные перья на крыльях отрастают довольно медленно, эти крепкие, сильные, упитанные птицы едва могут летать, к великому изумлению охотников-новичков.

Существует несколько способов охоты на уток зимой: можно бродить с ружьем по берегам рек и прудов, можно бить дичь с лодки, можно устроить засаду в шалаше.

Когда стоячие, непроточные водоемы замерзают, охота с берега реки становится весьма увлекательной и приносит очень неплохие плоды. Вот вы медленно и бесшумно крадетесь вдоль реки, а верный пес следует за вами по пятам. Вы внимательнейшим образом обследуете окрестности, пристально вглядываясь в даль, чтобы с большого расстояния обнаружить ваших любимых обладательниц перепончатых лапок или разглядеть на гладкой поверхности верные признаки присутствия уток. Таковыми являются круги на воде. Заметив наконец столь вожделенных птичек, покиньте берег, но только действуйте с максимальной осторожностью. Советую вам сделать большой крюк и потихоньку, очень скрытно подобраться поближе к тому месту, где резвятся и плещутся утки. Аккуратно, бесшумно поднимите, вот именно поднимите, а не вскиньте ружье к плечу. Если вам удалось усыпить бдительность уток и остаться незамеченным, вам, быть может, повезет и вы подстрелите одну из них прямо на воде, а если все же птицы вас заметят и, испугавшись внезапного появления человека, поднимутся на крыло, вы получите возможность сделать восхитительный дубль.

Когда вы продвигаетесь вдоль берега, внимательно осматриваете и тщательно обследуете все излучины реки и тихие заводи, будьте всегда настороже, ибо именно в этих укромных местах и любят держаться утки. Еще раз повторяю: соблюдайте предельную осторожность и уж конечно не тешьте свою душеньку стрельбой по коростелям и водяным курочкам, так как потом вы не найдете на реке даже самой завалящей утки. Итак, прежде всего — дело, а уж потом можно развлечься. У вас еще вдосталь будет времени попалить по этим мелким пташкам, когда ягдташ отяжелеет от парочки жирных уток.

С лодки уток бьют в том случае, если берега реки слишком заболочены или скрыты столь густыми зарослями камыша и тростника, что охота с суши становится невозможной. Занятие это тоже требует немалых усилий и большой осторожности. Итак, вы решили поохотиться на уток с лодки… Займите место на носу вашего утлого суденышка, а гребец пусть сядет поближе к корме, да подальше от вас, чтобы не мешал вам стрелять. Он должен грести очень медленно и тихо, следя за тем, чтобы не было ни малейшего всплеска, когда весло входит в воду. Вашему помощнику следует вести лодку как можно ближе к берегу, так, чтобы тень от деревьев и высоких камышей скрывала вас от взоров птиц. Если вы будете соблюдать все меры предосторожности, то застигнете уток врасплох, причем следует отметить, что с лодкой подобраться к ним на расстояние выстрела даже проще, чем с берега.

Эти два вида охоты привлекают истинных охотников, хотя и требуют большой сноровки, ловкости и безграничного терпения, разумеется, нужна человеку и помощь очень послушной и хорошо натасканной собаки, которая способна выполнить не только команды хозяина, но подчиниться повелительному жесту, ибо зачастую, чтобы не спугнуть уток, приходится соблюдать абсолютную тишину. Ваш пес должен быть чрезвычайно выносливым и упорным, чтобы долго и настойчиво преследовать подраненную дичь, когда та, плюхнувшись в воду с высоты, начнет хитрить, прятаться, нырять. Вполне возможно, что в душе ваш четвероногий помощник будет точно так же, как и вы, проклинать изворотливую утку, но он все, же обязан найти ее, схватить и принести хозяину, каких бы усилий это ему ни стоило.

Совсем иной представляется мне охота из засады, то есть из шалаша, ведь, засев в тайном убежище, охотник может учинить настоящую бойню.

Шалаш — самое простейшее, самое незамысловатое сооружение, какое только можно себе вообразить. Это крохотная круглая хибарка метра в два шириной, очень низенькая, буквально приплюснутая к земле. Строят шалаш в основном из молодых березок или сосенок, а сверху покрывают камышом или тростником, причем ветви и стебли растений укладывают таким образом, чтобы в стенках образовалось большое количество отверстий-бойниц для ведения стрельбы, да еще и так, чтобы охотник имел возможность палить по всем направлениям. Хозяин хижины обустраивает временное жилище в соответствии со своими вкусами и склонностью к сибаритству. Закаленному, не питающему особого пристрастия к комфорту охотнику вполне достаточно нескольких охапок соломы, пары одеял, солидного запаса провизии и напитков, но городскому неженке, вообразившему себя охотником, быть может, понадобятся и книги, и подушки, и складной стул, и бог весть что еще…

Шалаш следует построить непременно до начала охотничьего сезона, чтобы утки, прибывшие на привычное место, приняли его за небольшой холмик, то есть сочли бы за нечто естественное, природное. Если же птицы, уже обосновавшиеся на реке или болоте, в один прекрасный день обнаружат, что за ночь на опушке или у берега появилось какое-то сооружение, пусть даже очень неприметное, они ни за что к нему не приблизятся.

Бывалый охотник строит шалаш в «стратегически важном» месте, которое он вычисляет, руководствуясь подсказкой своего инстинкта и опыта. Чаще всего укрытие возводят либо где-нибудь прямо посреди болота, на островке, либо на берегу пруда или реки, желательно — на небольшой возвышенности. Разумеется, пол в шалаше следует хорошенько укрепить, выстлать лапником, чтобы уберечь ноги охотника от воды и даже просто от сырости. К шалашу должна вести узкая-узкая тропинка, тщательно замаскированная камышами или тростником, чтобы охотник, проходя к месту засады, не привлек внимания крайне осторожных водоплавающих к своей особе.

Итак, вы решили поохотиться из шалаша. Все готово, и вы проникаете в ваше убежище либо рано утром, либо вечером, то есть в самое благоприятное для охоты время суток. Вы приносите с собой в корзинке одного прирученного селезня и двух-трех таких же прирученных уток. Это так называемые подсадные птицы, подсадки, необходимые для подманивания диких уток. Увы, в мире животных тоже существуют свои предатели и «иуды», которые криками привлекают сородичей и подводят их под выстрел…

Вы стягиваете лапки подсадных уток веревочкой (только не завязывайте тугой узел, а используйте скользящую петлю), а веревочки прикрепите к шестам, воткнутым в дно водоема, да так, чтобы утки могли свободно плавать, а концы шестов не торчали бы над водной гладью.

Прирученные утки резвятся в воде и вскоре замечают вдали стаю диких сородичей. Те тоже обнаруживают прекрасных пленниц и, позабыв об обычной осторожности при виде себе подобных, тотчас же устремляются к ним, хотя в других обстоятельствах никогда не садятся на воду сразу, а только после того, как дадут несколько кругов над приглянувшимся местом, каким бы соблазнительным оно ни казалось. А «предатели» начинают крякать, надрывая глотки, словно хотят сказать: «Сюда! Сюда! Здесь так хорошо! Смотрите, мы тут живем припеваючи! А еда какая вкусная! Сколько тут червячков да лягушек! Скорей! Скорей!»

Примерно такие речи должны вести маленькие обманщицы, потому что их дикие собратья доверчиво устремляются вниз, а не удирают со всех ног (точнее — крыльев), как они непременно поступили бы, если бы подсадки, верные утиному братству, предупредили их об опасности.

А вы тем временем потихоньку вынимаете из отверстия клочок сена, коим была замаскирована сия импровизированная бойница, позволяете уткам сесть на воду и собраться в кучку вокруг подсадок, спокойно, не торопясь, выбираете жертву и стреляете, наслаждаясь комфортом. Не подозревавшие никакого подвоха дикие утки не успевают взлететь, а вы знай себе палите в свое удовольствие из заранее заряженных, находящихся под рукой ружей.

Существует и другой, более сложный вид укрытия. Он представляет собой гораздо более просторную и лучше оборудованную внутри хижину, где охотник-гость, к своему великому удивлению, может обнаружить предметы, свидетельствующие об изысканном и утонченном вкусе хозяина, не склонного ни в чем себе отказывать даже на охоте.

Подобная хижина внешне напоминает всего лишь кучу небрежно набросанного тростника, на котором летом пышным цветом цветут ирисы и шпажник. Подойти к ней можно, как и к шалашу, о котором мы с вами уже говорили, по узкой тропинке, скрытой от зорких глаз осторожных птиц искусственной изгородью. Крепкая дубовая дверца, тщательно замаскированная плетенными из тростника циновками, придает всему сооружению вид простецкой деревенской хибарки. Однако не все так просто! Дверца, оказывается, снабжена солидным замком, дабы не допустить в сие прибежище охотника-барина, случайных бродяг и прочих нежеланных гостей.

Итак, «Сезам, откройся!»[242].

Когда вы оказываетесь на пороге хижины и впервые окидываете взором внутреннее убранство столь скромного и безыскусного с виду места уединения, от изумления вы теряете дар речи. Ваши ноги утопают в мягком, пушистом ковре, что покрывает прочный, выстланный еловыми досками пол. Удобные, просторные, добротные диваны, что стоят вдоль выложенных из красного кирпича стен, так и манят отдохнуть на небрежно брошенных звериных шкурах. А посреди этой превосходной, с большим вкусом обставленной комнаты стоит стол, на котором ваш взор тотчас же привлекут только что разрезанные пироги с мясом и рыбой, показывающие истекающую жиром начинку, и паштеты, источающие соблазнительнейшие ароматы. Рядом с изысканными яствами притягивают взор закупоренные бутылки белого вина, похваляющиеся золотыми этикетками, а чуть дальше тускло поблескивают благородные запыленные бутылки, наполненные старыми, выдержанными красными винами. В углу пыхтит и гудит печурка, которая топится коксующимся углем, а потому не дымит. За столом восседают три-четыре веселых собутыльника, с наслаждением потягивающих из фарфоровых чашечек настоящий, свежесваренный кофе «мокко». И эти гуляки явно собираются взяться за карты и сыграть партию-другую в баккара[243], как только слуга уберет со стола и освободит им, да простит меня Господь, поле деятельности.

Да, вы-то ожидали оказаться в кое-как построенном шалаше, а очутились в настоящем маленьком домике. Вы можете здесь есть, пить, спать в тепле и покое, курить, читать (представьте себе, тут есть даже хорошо подобранная библиотека!), умываться, бриться, да к тому же играть в карты! Еще немного, и вы, пожалуй, осведомитесь у любезного хозяина, не проведен ли в сие весьма приятное заведение телефон…

Да, но как же обстоят дела с охотой? Что, про уток все и думать забыли? Терпение, приятель, терпение. Приглядитесь получше, и вы увидите, что в ружьях недостатка нет. Вон они, грозно посверкивают на стенах, обитых розоватой материей. О, сколько их тут! Ружья на уток, 4-го калибра, жуткие ружья 8-го калибра, настоящие монстры, а также маленькие английские карабины, при помощи коих стрелки-виртуозы могут добивать подранков. Итак, арсенал в полном порядке, да и боеприпасов полно.

Время от времени один из охотников подходит к бойницам, чтобы взглянуть, что творится снаружи. Бойницы эти устроены довольно хитро и представляют собой движущееся в пазах стекло, которое сверху прикрывает, когда нужно, деревянная крышка. Кстати, предосторожность эта отнюдь не лишняя, ибо у уток очень острое зрение и они могут заметить блеск стекол, а также и свет, льющийся изнутри. Конечно, на охоте можно обойтись и без света, но как же тогда карты? А если хотя бы лучик проникнет наружу, с утками придется распроститься!

Когда на водную гладь опускается стая уток, азартные картежники вновь превращаются в заядлых охотников и, забыв про карты, бросаются к бойницам. Ружья заряжены, окошки открыты, жертвы намечены…

— Залпом! Огонь!

Разумеется, подобный ураганный огонь наносит стае уток ужасный ущерб, ведь это настоящая бойня.

Будьте особенно внимательны и постарайтесь не подстрелить ваших драгоценных подсадных уток, ибо их гибель была бы большим бедствием для хозяина охотничьих угодий. Правда, заботливый владелец поместил своих крылатых помощников точно друг против друга, ближе к правому и левому берегу водоема, да еще и пометил места их пребывания небольшими дощечками, которые выступают из воды, словно буйки.

Так как засевшие в хижине охотники вынуждены стрелять с довольно большого расстояния, то обычно ружья заряжают патронами с крупной дробью и с весьма солидным зарядом пороха (чаще всего используют дробь № 0, 1 и 2).

Когда я охочусь с берега или с лодки, для ружья 12-го калибра я предпочитаю брать дробь № 4 в количестве 35 граммов и 5,5 граммов смешанного пороха.

И дела у меня идут просто прекрасно!

Скажу еще пару слов относительно охоты на молодых уток, то есть на подросших утят. Сезон охоты на водоплавающую дичь открывается 1 июля, но я считаю, что охотиться на утят в это время еще рано, ибо птенцы окончательно не сформировались, они практически не летают, а их мясо едва ли можно назвать съедобным, такое оно жесткое и тощее. Но, к счастью, утята растут очень быстро и будут вполне готовы для вертела недели эдак через две, когда поднагуляют жирку.

По поводу неправильно установленного срока открытия охотничьего сезона на водоплавающую птицу я обратился с запросом к господину префекту полиции департамента Шер. Разумеется, запрос был составлен в крайне почтительных выражениях. Я хотел узнать, почему в находящемся под его руководством департаменте охотиться на водоплавающую птицу разрешается в иные сроки, чем в соседних департаментах. Сам я живу в департаменте Луаре и могу, коли мне заблагорассудится, вести отстрел дичи уже 1 июля на водоемах моего департамента. Но если мне вдруг случайно взбредет в голову в тот же день отправиться побаловаться ружьишком на огромный пруд, что находится как раз на границе двух департаментов, я могу быть на сто процентов уверен, что мне предстоит долгое и нудное судебное разбирательство, если моя лодка пересечет воображаемую черту, якобы идущую по воде и разделяющую водоем на две части. Ну что за нелепость! Что за бессмыслица! Значит, если я нахожусь в одном департаменте — я добропорядочный, законопослушный гражданин, а если в другом — то закоренелый преступник! Рискуя навлечь на свою голову все бедствия, вырвавшиеся из ящика Пандоры[244], я, находясь на вражеской территории, то есть на той стороне пруда, что принадлежит департаменту Шер, все же тайком иногда стреляю там уток из засады. Ведь иначе пришлось бы ждать аж до 1 сентября!

Нет, в самом деле, нельзя же обращаться с налогоплательщиком столь бесцеремонно! Да, но у нас во Франции дела обстоят именно так: чиновники воображают, что общество и граждане существуют для того, чтобы их светлости могли осуществлять свои властные полномочия. Эти господа мнят, что людям доставляет невероятное удовольствие покорно склоняться перед каждым представителем власти, начиная с министра и кончая простым сельским полицейским. Увы, в конце концов наше общество смирилось… и само уверовало в справедливость такого положения вещей.

Охота на утят весьма и весьма увлекательна. Летом у нас стоит жара, так что ни охотник, ни собака не боятся залезть в воду, скорее наоборот, небольшое купание принесет им обоим облегчение.

Дичь в это время еще непуганая, что, с одной стороны, хорошо, а с другой — плохо, потому что приблизиться к ней довольно просто, но вот для того, чтобы заставить ее взлететь, приходится изрядно потрудиться. Конечно, все же приятно сделать первый выстрел в сезоне, тем более что мишеней предостаточно.

Открытие сезона 1885 года, которое мы встретили в Солони, оказалось для меня очень приятным, так как принесло множество трофеев. Я оставил в покое бедных недоростков, ибо считал их слишком маленькими и невкусными, и, как бы в награду за мое благоразумие, мне предоставилась возможность подстрелить несколько (а вернее, довольно много) чудесных жирненьких уток-мамаш. К счастью, мои действия не могли причинить вреда подрастающему поколению, ибо утята были уже вполне способны позаботиться о себе и жить самостоятельно.

Однако не всем повезло так, как мне. Наши гости оказались людьми невезучими, в особенности нотариус и адвокат. Несмотря на то что оба без устали бродили по болотам, уходили от нас черт знает куда и в конце концов провели чуть ли не три часа по пояс в воде, притащились они к нам несолоно хлебавши, с пустыми ягдташами, в которых у каждого болталось по одному-единственному жалкому утенку.

Ах, какое же это было незабываемое зрелище, когда перед нами предстали сей сельский распорядитель по завещаниям и сей стряпчий из пригорода! Представьте себе этих двух почтенных господ… в одних кальсонах и жилетах, вымазанных почти до подмышек вязкой тиной! У несчастных неудачников ягдташи сбились чуть ли не на затылки, образовав к тому же на худых шеях мертвые петли! В течение долгих мучительных часов солнечные лучи обжигали их лбы и щеки, камыши и тростник в кровь исхлестали лица и руки, рытвины и бочажки так и заманивали в холодную воду… И в довершение всех бед эти чудаки забыли снять часы, так что вы можете себе представить, что стало с чуткими механизмами после нескольких непредвиденных купаний…

А мы, я и еще пятеро моих приятелей, удобнейшим образом устроились в одном чудесном местечке и безо всякого зазрения совести вдосталь постреляли дичь, которая была специально загнана егерями для этих наивных бумагомарак, превратившихся волею обстоятельств в пресноводных тритонов[245].

Вечером мы закатили грандиозный пир с обильными возлияниями, в результате чего один из егерей, пребывавший в весьма возбужденном состоянии (должен признать, и все мы были не лучше), поведал двум неудачникам о том, что существует очень простой и практически беспроигрышный способ добыть уток в июле.

Как утверждал егерь, на коего я и возлагаю всю ответственность за успех предприятия, за неделю до открытия сезона охоты следовало бросить в пруд, где обычно жируют утки, несколько крупных тыкв, чтобы птицы к ним привыкли. Когда настанет знаменательный день, надо как следует вычистить две-три тыквы, удалив мякоть и семена, а затем проделать в них по одной большой дыре, чтобы можно было надеть плод на голову, словно маску, а также по две небольшие дырочки на уровне глаз. Один или два смельчака, что не боятся воды, водружают эти приспособления себе на головы (следует сказать, что они ничуть не более уродливы, чем те жуткие штуки, коими украшают себя танцоры, развлекающиеся котильоном[246]), а затем погружаются по плечи в воду.

Они медленно и осторожно продвигаются к уткам, а бедные птицы, уже привыкшие к тому, что на поверхности пруда болтаются какие-то круглые предметы, не подозревают никакого подвоха и продолжают мирно плескаться. Оказавшись в самом центре стаи, хитрецы одну за другой хватают уток за лапки, увлекают под воду, сворачивают бедняжкам шеи и укладывают в ягдташи. Вот и все! Совсем просто!

Воображаю, как бы выглядел в таком головном уборе наш нотариус и как должно было бы у него биться сердце при виде такого изобилия дичи.

— Хотите — верьте, хотите — нет, господа! — закончил рассказ егерь Бедю, раскрасневшийся от вина и еле сдерживаемого смеха. — Но трофеев у вас будет столько, что не влезут в ягдташи!

И что же вы думаете, нотариус и адвокат, наслушавшись этих бредней, клятвенно пообещали прибыть в наши угодья на следующий год и увенчать себя тыквами!

Натуралисты различают 42 вида уток![247] Я решил ограничиться рассмотрением 7–8 самых распространенных.

Начнем, пожалуй, с рассмотрения варварийской породы, именуемой так, наверное, из-за того, что родом она из Америки, а этот континент очень долго считался у нас средоточием дикости, в отличие от цивилизованной Европы. Называют ее также и мускусной уткой[248] из-за наличия на копчике желез, вырабатывающих жировую смазку с мускусным запахом.

Я часто, даже очень часто весьма успешно охотился на мускусных уток в саваннах Гвианы, где они буквально кишмя кишат, и никогда не удалял у огромных птиц эти железы, хотя знатоки и рекомендуют проделать сию операцию немедленно, пока дичь еще не остыла. Скажу больше: я их даже никогда и не пытался отыскать, а с превеликим удовольствием поглощал чудеснейшее рагу, не ощущая никакого специфического парфюмерного запаха. Видимо, хорошей приправой к данному блюду служит не только перец, но и жара, усталость, голод и болезни. Быть может, за время скитания вкусовые ощущения у меня притупились из-за того, что питался я крайне нерегулярно и ел все подряд, от мяса неведомых животных и птиц до червей и насекомых? Кто знает…

Пожалуй, я постараюсь прояснить для себя этот вопрос в ходе следующего путешествия в Гвиану. Мне известно там, у берегов реки Маури, несколько местечек, где мускусные утки водятся в изобилии. Вот там-то я и попытаюсь во всем разобраться.

Утка варварийской породы, которая как раз во время сезона охоты появляется на наших реках, — самая крупная из встречающихся во Франции уток, да и мясо у нее просто восхитительное. Оперение этой красавицы окрашено в черно-коричневые тона, спинка отличается приятным зеленоватым отливом, а концы крыльев украшены, я бы даже сказал «оторочены», красивыми белыми перьями. Щеки птицы покрыты толстыми кожистыми наростами ярко-красного или вишневого цвета, которые доходят до самых глаз и спускаются к неровному, с большими зазубринами, клюву. Сей мясистый нарост, словно покрытый бородавками и очень ярко окрашенный, придает клюву утки сходство с прыщеватым носом какого-нибудь завзятого пьянчуги.

Селезень отличается от скромницы самки еще и наличием черно-коричневого хохолка, начинающегося на макушке и спускающегося на затылок.

Чтобы подбить мускусную утку, требуется патрон, снаряженный хорошим зарядом дроби № 3.

Эта чудесная представительница отряда водоплавающих является, видимо, прародительницей домашних уток, потому что по внешнему виду отличить этих птиц невозможно. Головка и верхняя часть шейки дикой утки окрашены в красивый зеленый цвет с лиловым отливом. На грудке — темное рыжевато-коричневое жабо, а на шейку словно надето белое колье (хотел было сказать «ожерелье», но ожерелье должно быть цельным, то есть смыкаться на шее, а на шее нашей птички красуется всего лишь полукольцо). Нижняя часть шейки, концы крыльев, бока и животик — пепельно-коричневатые, с тоненькими серо-белыми полосочками. Гузка — черная, с зеленоватым отливом, а перья хвоста — темно-серые в середине и белые по краям. В качестве особого украшения природа снабдила утиный хвост четырьмя черно-зелеными перьями (расположенными как раз в самом центре), которые привлекают взор не только своей окраской, но и формой, ибо изысканно загнуты. Да, я еще забыл сказать про сами крылья! О! Они воистину прекрасны! Голубовато-синеватые с фиолетовым отливом, да еще и украшенные спереди и сзади черными и белыми полосками. Что за красота!

Ножки, лапки и междупальцевая перепонка у уток желто-оранжевые, а клюв — зеленовато-желтый.

Одеяние самочек гораздо более скромное, чем роскошная ливрея селезня. Оперение у них окрашено в рыжевато-коричневые тона. По всему телу в изобилии рассыпаны черные точечки, в особенности у хвостика. Бочка и животик несколько светлее спинки, с нечетко выраженными продольными полосками; клюв — серовато-зеленый.

Я уже говорил, что этот вид бьют обычно дробью № 4.

С тех пор как я вычитал в превосходном творении господина Шарля Диге рецепт приготовления утки, изобретенный самим уважаемым коллегой, я не желаю есть эту дичь ни в каком ином виде, как в том, что рекомендует автор «Книги охотника».

Итак, я спешу сообщить вам способ приготовления утки а-ля Диге, ибо пребываю в твердой уверенности, что вы впоследствии будете благословлять и в пылких выражениях восхвалять почтенного изобретателя сего чуда кулинарного искусства, а также от всего сердца возблагодарите и меня, скромного популяризатора.

Но приступаем к делу, приступаем… Ощипав утку, соберите в тарелку всю кровь, вытекшую из тушки, туда же положите сердце и печень, предварительно осторожно удалив желчный пузырь. Возьмите железную вилку и раздавите, буквально разотрите ею в кашицу сердце и печень, а затем накрошите в полученную жижу два хороших куска черствого хлеба (без корок), затем опять перемешайте массу вилкой. Когда у вас получится нечто вроде однородного фарша, изрубите мелко-мелко одну-две красные луковицы, растопите большой кусок сливочного масла и снова хорошенько все перемешайте. Полученную массу приправьте солью, перцем свежего помола и щепоткой истолченного в пыль мускатного ореха, добавьте полную чайную ложку уксуса и еще раз тщательно перемешайте. Этим фаршем набейте утку, а отверстие крепко-накрепко зашейте ниткой. Самое главное — не потерять ни единой драгоценной капельки крови вашей жертвы!

Итак, свяжите крылья и лапки будущему чуду и насадите его на вертел. В поддон, куда будет стекать сок, положите кусочек масла размером с орех и влейте столовую ложку уксуса. При каждом повороте вертела поливайте птицу смесью мясного сока и подливки. Двадцати минут пребывания над сильным огнем вполне достаточно для того, чтобы утка прожарилась полностью. Вы можете судить о степени ее готовности по тому, сколь легко входит вилка в самое плотное мясо, на грудке. Лично я считаю, что утка вполне готова в тот момент, когда при прокалывании вилкой на грудке выступают крохотные розоватые капельки (обратите внимание, не красные, а именно розоватые). Подав готовое блюдо на стол, разрежьте нитки и плесните внутрь утки столовую ложку кипятка, чтобы немного размягчить запекшийся фарш.

Я настоятельно рекомендую вам отведать сего произведения кулинарного искусства, ибо оно заслуживает всяческого внимания со стороны гурманов.

Представители этого вида уток несколько крупнее своих собратьев с зелеными шейками и отличаются очень ярким, пестрым оперением, где преобладают три цвета: черный, белый и желтовато-бежевый.

Головка и шейка у пеганки черные, с зеленоватым отливом, на шейке — белый воротничок. Через грудку и животик проходит широкая желтовато-бежевая полоса. Сами крылья черные, длинные перья на краях тоже черные, а вот кроющие маленькие перья крыльев — белые. Клюв у пеганки изогнутый, кроваво-красный, по весне на нем появляется точно такого же цвета плотный, мясистый кожистый нарост; конец клюва — черный. Ноги и лапы — бледно-розовые.

Пеганку называют еще морской уткой[251] — из-за того, что она любит кормиться на морском побережье. Англичане прозвали этих птиц утками-кроликами, потому что они разрывают землю, чтобы отложить яйца в ямки. Говорят, что иногда они даже устраиваются в кроличьих норах.

Представители этого вида отличаются от обычных диких уток несколько меньшими размерами[252] и чистым, звонким голосом. По словам Бюффона, призывное кряканье свиязя напоминает мелодичные трели флейты, в то время как крики других видов похожи скорее на кваканье лягушек и кашель простуженного человека.

Макушка у свиязя светло-рыженькая, почти кремовая, щечки и шейка — рыжие, в черную крапинку. Спинка и крылья — серые, с тоненькими белыми полосками, глазки́ крыльев — золотисто-зеленые, как бы отороченные черным бархатом.

Клюв у свиязя короткий, аккуратный, окрашен в довольно необычный (для клювов, разумеется) голубой цвет и оканчивается черной нашлепкой.

Свиязь путешествует в основном с попутным ветром. В несметном количестве эта дичь водится в заливе Морбиан[253]. Бьют ее дробью № 4.

Шилохвость, или длиннохвостая утка[255], является, похоже, неким средним звеном между собственно утками и нырками[256]. От других представителей славного утиного семейства ее можно отличить по наличию на хвосте двух черных очень длинных тонких перьев, которые придают ее хвосту сходство с хвостом ласточки.

Шилохвость довольно невелика собой[257], но на редкость изящна и грациозна.

Как я не раз имел возможность убедиться на собственном опыте, в жизни бывает всякое, в том числе и очень странные, прямо-таки необъяснимые совпадения. Ну вот, к примеру, сегодня утром, 3 декабря 1885 года, я написал на листе бумаги слово «шилохвость» и собирался поведать вам о повадках этой милой уточки, как вдруг ощутил невероятную усталость из-за того, что долгое время провел за книгами и документами, не высовывая за порог носа. Короче говоря, я снял со стены ружье 12-го калибра системы Кольта и отправился побродить по берегу реки в надежде подстрелить водяную курочку.

Таким образом, я нашел подходящий предлог, чтобы выйти из добровольного заточения и немного прогуляться, ничего более.

Я неторопливо шел по берегу, наслаждаясь сигаретой, и даже не помышлял о том, чтобы таиться от дичи. Моя дорогая собачка шарила в кустах и зарослях тростника шагах в десяти от меня.

Вдруг где-то сзади, за спиной, я услышал характерный шелест крыльев: фляк-фляк-фляк! И чудесная утка взлетела шагах в двадцати пяти от меня и устремилась в сторону. Прекрасная, крупная шилохвость! Большая редкость в наших краях, да еще в такое время года! К счастью, от неожиданности я не окаменел, а быстро вскинул ружье к плечу, прицелился и сбил утку, хотя патрон и был снаряжен дробью № 7, то есть на гораздо более мелкую дичь, на коростеля, например. Вот так удача!

Шилохвость очень красива, просто-таки очаровательна, и вы можете мне верить, ибо описываю я вам ее, так сказать, с натуры. Изящную маленькую коричневую головку, усеянную мелкими черными крапинками, поддерживает столь же изящная шейка. Щечки отливают отчасти фиолетовыми, отчасти пурпурными красками. Спинка и бока окрашены в чрезвычайно приятный бледно-серый цвет и по этому фону кое-где извиваются небольшие черные полосочки. На плечиках шилохвости расположены очень длинные заостренные черные и белые перья, которые в виде элегантной пелерины ниспадают на крылья с зеленовато-пурпурными глазка́ми, окаймленными спереди рыжеватой ленточкой. Клюв у нее голубоватый, а ножки и лапки — черно-серые.

У самочки хвостик короче, чем у селезня, а оперение весьма схоже окрасом с нарядом обыкновенной дикой утки.

Хотя мне и удалось случайно подстрелить этот экземпляр дробью № 7, я все же не советую вам испытывать судьбу, ибо шилохвость, как и всякую водоплавающую птицу, следует бить дробью № 5 и даже № 4.

Гоголь — маленькая уточка[258], называемая в Эльзасе уткой-сорокой из-за ее черно-белого оперения; в Лотарингии птицу именуют венгерской уткой, а в Англии — уткой-золотоглазкой. И это название вполне оправданно, ибо радужная оболочка ее глазок действительно окрашена в золотисто-желтый цвет.

Головка у гоголя несколько великовата для столь небольшой птички, но очень красива со своим темно-зеленым оперением. Спинка и хвостик — черные, как и длинные перья крыльев. Грудка, животик и кроющие перья крыльев — голубые. Клюв у гоголя абсолютно черный, ножки и лапки ярко-оранжевые, а межпальцевая перепонка — коричневатая. Гоголь бегать не любит, ибо из-за перепончатых лапок он очень плохой ходок, зато он — отличный пловец и искусный ныряльщик.

Именуемая еще ложконоской и уткой-шпательницей из-за клюва, формой своей и впрямь напоминающего ложку или шпатель, широконоска довольно ловко управляется со своим столь необходимым всякой утке орудием добывания пищи. Ну и пусть шутники-весельчаки потешаются над ее длинным и очень широким на конце носиком, ей-то он верно служит!

Широконоска — самая красивая из всех известных мне уток, да и мясо у нее очень нежное и сочное. К сожалению, гостят у нас эти птицы недолго, в октябре и в мае, ибо боятся холодов, а поэтому летят, практически не задерживаясь в пути, в теплые страны.

Однако, несмотря на то что широконоска встречается в наших краях довольно редко, иногда удается подстрелить парочку-другую превосходных экземпляров. Широконоска гораздо менее пуглива, чем ее сородичи, но все же не настолько, чтобы считать ее легкой добычей и не принимать определенных мер предосторожности, приближаясь к месту, где стайка птичек барахтается в воде и с увлечением роется в тине, выискивая насекомых, улиток, червей и мальков.

Широконоска, как я уже сказал, очень красива. Она носит чудесный золотисто-рыжий корсет и голубую накидку; крылышки отливают бронзой, головку венчает зеленый шлем, а грудку украшает белое жабо. Ну что за красотка! Что за франтиха! А каково на вкус нежнейшее мясо! К тому же после жарки оно сохраняет изысканный розовый цвет, а не становится серовато-белым или коричневым, как у других видов дичи. Вот почему некоторые охотники называют широконоску речной краснушкой. Клюв у птицы черный, а лапки желтовато-оранжевые. Подбить ее довольно легко дробью № 6.

Мне хотелось бы завершить разговор о представителях водоплавающих рассказом об утке-мандаринке, этой симпатичной маленькой птичке[259] с исключительно вкусным и нежным мясом. Если сравнивать вкусовые качества мяса утки-мандаринки с мясом обычной дикой утки, то это примерно то же самое, что сравнивать вальдшнепа с бекасом и перепелку с куропаткой.

Существует несколько подвидов уток-мандаринок, но я считаю, что говорить подробно обо всех было бы излишним, а потому остановлюсь лишь на двух из них: летней мандаринке и зимней, так как именно представители этих видов встречаются в наших краях.

У летней утки-мандаринки черный нагрудник как бы надет поверх серого и весь испещрен крапинками в виде крохотных квадратиков. Щечки и шейка у нее рыжеватые, но тоже не гладкие, а с малюсенькими белыми полосочками, нет, вернее, не полосочками, а штришками. Головка и верх горлышка — черные. Начинающаяся у глаз белая ленточка проходит по затылку и задней части шейки. Крылья украшены зеленоватыми глазка́ми и пепельно-голубоватой каймой. Самым замечательным в одеянии летней утки-мандаринки являются длинные заостренные перья на плечиках, которые ниспадают на крылья в виде белых и зеленовато-черных фестонов. Клюв у нее черно-серый, лапки — серые.

Уроженки болот севера Европы[260], летние утки-мандаринки прилетают к нам большими стаями в начале октября. Но холод гонит их все дальше на юг, в Прованс, так что вновь редкие гости появляются в центральных департаментах Франции только в феврале.

Да, учтите, что все вышесказанное о внешнем облике птицы относится только к селезню, ибо самочка такая же серенькая, как и самка обыкновенной дикой утки.

Зимняя утка-мандаринка отличается от летней тем, что не имеет столь же роскошных перьев на плечиках, а соответственно, нет у нее на крыльях и шикарных фестонов. Крылья у зимней утки-мандаринки имеют довольно заостренную форму, сверху они черные, а снизу — белые. Головка у нее рыжеватая, с широкой зеленой лентой, с белой каемочкой; эта лента проходит от глаз до затылка. Нижняя часть шейки, верхняя часть спинки и бока птицы испещрены крохотными черными и белыми полосочками. Грудка и шейка спереди окрашены в светло-рыжий, почти кремовый цвет, и на этом фоне выделяются довольно крупные черные пятна неправильной формы. Животик у зимней мандаринки белый, глазки на крылышках — зеленые, словно отороченные черным бархатом и вдобавок еще снабжены белой бахромой. Клюв у птицы черный, а лапки — серо-коричневые.

Летняя утка-мандаринка откладывает яйца и выводит птенцов на болотах. Она живет у нас круглый год и покидает родные тихие заводи, только когда вода в неглубоких лужах замерзнет; тогда мандаринки перемещаются на маленькие незамерзающие зимние речушки или к источникам. Питаются они в основном диким кервелем и жерухой, но, являясь, в сущности, вегетарианцами, не побрезгуют и мелкой рыбешкой.

Мясо утки-мандаринки, как зимней, так и летней, очень высоко ценится гурманами. Бьют эту дичь дробью № 6.

Врагов, и врагов чрезвычайно опасных, у бедной дичи в наших краях столько, что приходится только восхищаться жизненной силой наших зайцев, кроликов и многочисленных птиц, коим позволяет выстоять и окончательно не исчезнуть с лица земли только воистину феноменальная плодовитость.

О, сколько наземных и воздушных пиратов подкарауливают несчастных! Рыщущие и днем и ночью хищники, как четвероногие или крылатые, так и двуногие и двурукие, именуемые браконьерами, кажется, заключили союз и объявили беднягам войну на уничтожение!

Если бы не поразительная плодовитость, беззащитные пернатые, точно так же как зайцы и кролики, были бы полностью истреблены, так как не обладают никаким иным оружием, чтобы отражать атаки жестоких разбойников, кроме невинных уловок и хитростей да умения спрятаться.

И это еще не все. Кроме хищных зверей и птиц, а также самого опасного врага — человека, страдают безобидные попрыгунчики и летуны и от бескормицы после дождливого лета, от суровых морозов, от обильных снегопадов, от гололедицы и сильного ветра. Иногда у птиц погибают целые выводки, когда люди вольно или невольно разоряют гнезда, особенно в пору сенокоса или сбора урожая.

Да, несомненно, мы должны сами себе сказать ужасную и жестокую правду, чтобы каждый, осознав размеры бедствия и всю меру опасности, угрожающей всему живому, включился в борьбу и личным примером доказал бы, что предотвратить несчастье еще возможно.

Я уже говорил, что человек вольно или невольно может разорить птичье гнездо. Если во время жатвы или косьбы крестьянин серпом или косой случайно заденет птицу и перережет ее пополам, что же тут поделаешь и что тут скажешь… Просто несчастный случай, и весь выводок можно занести в графу потерь. Правда, некоторые рачительные хозяева, заботясь о процветании своих охотничьих угодий, собирают яйца диких уток, куропаток и перепелок и подкладывают их под высиживающих цыплят домашних кур, с тем чтобы потом, когда птенцы подрастут и оперятся, выпустить их на свободу.

Но что можно сказать о тех негодяях, которые, питая лютую ненависть к землевладельцам или завидуя черной завистью тому, кто имеет возможность порадовать себя охотой, нарочно, я подчеркиваю, нарочно давят яйца в гнездах и уничтожают крохотных птенцов?

Прошлым летом, в июле 1885 года, один из моих друзей, владелец фермы в провинции Бос, в моем любимом междуречье Сены и Марны, отправился в поля, чтобы понаблюдать за работой своих косцов, и совершенно неожиданно появился рядом с группой работников, которые его не заметили из-за того, что рожь была очень высока.

И вот мой приятель услышал, как один из косцов произнес буквально следующее:

— А вот эту дюжину они уж точно не получат!

— Да что на тебя нашло, парень! — сказал другой работник. — Дичь-то тебе чем помешала? Неужто ты недоволен тем, что охотники нанимают тебя то в загонщики, то для того, чтобы носить их ягдташи? Ведь они за работу деньги платят!

— Нужны мне их деньги! Как же! — взревел первый. — Нет уж, коли мне самому не позволено охотиться, я уничтожу столько дичи, сколько смогу, чтобы этим господам меньше досталось. По крайней мере, ноша у меня за спиной будет легче, когда буду таскаться за их милостями по болотам да по буеракам.

Как водится, у мерзавца нашлись подпевалы, и все работники одобрительно загомонили, за исключением одного, попытавшегося слабо протестовать против бессмысленного уничтожения невинных пташек.

Неожиданное появление хозяина фермы повергло преступников не только в изумление, но и в ужас. Да, эффект был просто потрясающий!

Взору моего друга открылось отвратительное зрелище: на земле лежала кучка окровавленной, еще трепещущей плоти, и в этой кучке перемешались крохотные головки с закрытыми глазками, едва покрытые нежным пушком крылышки, скрюченные лапки и разорванные внутренности.

А негодяй, только что явивший свету свою натуру ярого завистника, застыл, опираясь на косу, с которой так и капала кровь, и только глупо разевал и закрывал рот.

Тут-то все само собой и разъяснилось. Мерзавец нашел выводок куропатки (малыши едва вылупились из яиц), собрал птенцов в шляпу, а затем развлекался тем, что изрубил их всех косой на мелкие кусочки, к вящему удовольствию приятелей.

Разумеется, мой друг воздал этому душегубу по заслугам. Он тотчас же рассчитал злодея, а затем в качестве доплаты присовокупил замечательный пинок пониже спины.

Увы, подобные происшествия случаются довольно часто, и виновные, к сожалению, всегда уходят от наказания, потому что никто не осмеливается сообщить властям об отвратительных деяниях мерзавцев.

Но займемся сейчас не людьми, а хищными животными и птицами, которые тоже наносят немалый ущерб дичи, хотя их-то как раз и можно простить, ибо они поступают так для того, чтобы удовлетворить свои потребности и вырастить потомство, подчиняясь властному голосу природы. Конечно, на деле мы не всегда руководствуемся этими доводами, ибо постоянно ищем и применяем наиболее эффективные средства для того, чтобы положить конец разбою хищников или хотя бы держать его в каких-то приемлемых границах.

Итак, начнем с хищных птиц.

Хищные птицы

Главными характерными признаками орла, вне зависимости от размера тела птицы и от размаха его крыльев, являются: большой цельный клюв без зазубрин, прямой у основания и заканчивающийся крючком, короткие, крючковатые лапы, поросшие перьями почти до самых пальцев, с острыми когтями, и очень длинный хвост.

Во Франции обитают всего три вида орлов: беркут, большой подорлик и орлан.

Беркуты встречаются в Альпах, Пиренеях, а иногда даже и в лесу под Фонтенбло. Оперение у беркута темно-коричневое, с рыжеватым отливом. Отличить беркута от других хищных птиц можно по наличию у него на последней фаланге каждого пальца трех крупных чешуек. Размах крыльев беркута достигает порой 3 метров.

Беркут — птица плотоядная, он отважный и ловкий охотник, его жертвами становятся небольшие и средние животные: оленята, ягнята, зайцы. Не пропустит крылатый хищник и своих сородичей — птиц. Он поражает их, словно стрела, и уносит в гнездо, которое обычно строит из сучьев, мха и травы на скалах, а то и просто на дереве.

Подстрелить беркута можно только из засады после того, как будет найдено место гнездования супружеской пары. Все должно быть тщательно продумано и подступы к гнезду — разведаны. Обычно приманкой служит несчастный кролик. Бить беркута лучше всего из уже хорошо пристрелянного карабина или из ружья 12-го калибра, зарядив его патроном с 30 граммами дроби.

Человек, когда-то учивший меня стрелять и охотиться, отец Делафуа, однажды встретил в Эскрене, около городка Питивье в департаменте Луаре, беркута, улетевшего, несомненно, из леса в Фонтенбло, и сразил его первым же выстрелом (а стрелял-то он всего лишь дробью № 5). Гигантскую птицу тотчас же набили соломой, и роскошное чучело заняло почетное место в коллекции натуралиста-любителя, господина Люизи, который ныне служит сборщиком налогов в Эриси.

Большой подорлик намного меньше беркута, он гораздо слабее своего собрата, а потому не столь отважен. Оперение у молодых птиц в основном коричневое, с большими пятнами на крыльях и ногах, но с возрастом эти белые отметины исчезают, и у старых птиц оперение становится совершенно однотонным. Большой подорлик встречается во Франции гораздо чаще, чем беркут, и гнездится в Провансе, Дофине, Анжу, а некоторые пары выводят птенцов в ряде северных департаментов страны[261]. Называют большого подорлика и орлом-крикуном[262], а все потому, что он, охотясь, издает прямо-таки оглушительные крики.

Орлан, именуемый также орлом-рыболовом, хотя и отнесен господином Кювье к семейству орлов[263], все же отличается от собственно орлов строением плюсны, ибо фаланги пальцев у него совершенно голые, прикрытые спереди словно щитками из кожистых наростов, а сами пальцы полностью разделены; к тому же один из них, задний, чрезвычайно подвижен и может то присоединяться к остальным, то занимать прямо противоположное положение.

У молодых орланов клювы черные, клинообразные, коричневатые, хвосты украшены беловатыми пятнами, оперение на теле в основном тоже коричневое, с рыжеватой искоркой на каждом перышке. У старых птиц, как у самцов, так и у самок, перья на спине и на животе окрашены в пепельно-коричневый цвет, а голова и шея отличаются более светлыми тонами; щеки же практически совсем серые. Хвосты с возрастом теряют коричневые перья и становятся сначала бежеватыми, а к старости — и вовсе белыми. Клюв тоже постепенно как бы выцветает и из черного превращается сначала в серый, а потом и в бледно-желтый. Плюсны и пальцы у орланов в любом возрасте желтоватые, словно вылепленные из воска, а радужная оболочка глаз — золотистая.

Самка орлана намного крупнее самца и иногда достигает размеров беркута[264].

Орланы гнездятся в основном неподалеку от морского побережья или в лесах по берегам рек и озер; довольно часто их гнезда можно найти и на берегах Ла-Манша[265].

Орлан охотится и ловит рыбу как днем, так и ночью; он столь яростно и упорно преследует мелких млекопитающих, птиц и рыб, что уйти от его острых когтей удается очень немногим. Подстрелить орлана довольно трудно, а потому заиметь подобный трофей весьма и весьма почетно.

Отвратительная, надо сказать, птица. Да, этот урод с плоской, словно приплюснутой, лишенной перьев, голой головой, с крючковатым клювом и словно ощипанной шеей с сильно выступающим, раздутым зобом, покрытым серым пушком, чаще всего испачканным запекшейся кровью жертв… нет, сей монстр не вызывает никакой симпатии!

Грифы не живут в наших краях круглый год, они прилетают на лето в Лангедок, Прованс, Пиренеи, а иногда, в особо жаркие годы, встречаются в северных департаментах Франции. Холод заставляет грифов возвращаться в Испанию и Африку.

Гриф труслив и чрезвычайно прожорлив, он поглощает любую пищу без разбору, вплоть до падали, прямо-таки с беспримерной жадностью.

Советую вам отсалютовать этому разбойнику хорошим зарядом самой крупной дроби.

Настоящий воздушный пират, летающий очень высоко и обладающий огромным размахом крыльев. Если судить по внешнему виду ягнятника и по его повадкам, то он нечто среднее между орлом и грифом.

У взрослых особей крылья на спине черные, но на каждом перышке имеется белая полоска, так что ягнятник кажется весьма пестрым, или рябым, как вам будет угодно. На голове у хищника красуется черная лента, а шея и нижняя часть тела — светло-рыжие, с золотистым блеском.

У ягнятника есть одна особенность, благодаря которой этого хищника ни с кем не спутаешь: у него из овальных ноздрей торчат крохотные, но заметные волоски, а под клювом находится пучок жесткой щетины, вот почему его называют еще бородачом.

Ягнятники в изобилии водились в Альпах еще в конце прошлого века, но люди вели с разбойниками столь яростную борьбу, что в наше время они стали встречаться все реже и реже. Сейчас ягнятников еще можно увидеть в Швейцарии, Германии, Тироле и Пиренеях[266].

Ягнятник — птица очень крупная (длина тела достигает иногда полутора метров, а размах крыльев — трех метров). Хищник этот чрезвычайно отважен и коварен, а потому опасен для любой дичи. Хотя оперение у него довольно жесткое, крупная дробь легко пробьет эти «латы».

Нахальный, чрезвычайно ловкий и бесстрашный разбойник ужасно прожорлив. Целыми днями он только и делает, что высматривает добычу, а затем в мгновение ока набрасывается на зайчат, молодых куропаток, перепелок, дроздов и даже на разгуливающих по двору домашних уток и кур, утаскивая их прямо из-под носа у фермеров.

Опознать ястреба довольно просто по как бы сжатому с боков, согнутому в крючок у самого основания клюву, а также по весьма характерным белым пятнам, разбросанным там и сям по всему коричневому оперению.

Ястребы гнездятся в дубовых и буковых рощах, в сосновых лесах, и к вечеру, вдоволь попиратствовав на полях, возвращаются к семейству с добычей. Бьют этих хищных птиц дробью № 4.

Отъявленная плутовка и хитрюга, известная своей ловкостью, скопа, однако, довольно часто теряет свою добычу, ибо более крупные и сильные хищные птицы всегда готовы ограбить любого удачливого охотника. Да, скопа часто оказывается в роли вора, у которого другой вор украл дубинку. Как говаривал старик Вергилий, «sic vos non vobis», то есть кто-то работает, а плату получает другой.

Скопа — великая любительница рыбы, и ловит она ее так же ловко, как баклан, обитатель морских просторов. К несчастью для скопы, орланы, тоже большие охотники до свежей рыбки, предпочитают воспользоваться плодами чужого труда, а потому частенько усаживаются где-нибудь на высоком дереве и издали наблюдают за более слабыми своими собратьями по разбойничьему племени. Как только орлан видит, что скопа выхватила из воды рыбину, он бросается на везучую птицу, долго и упорно ее преследует, клюет и щиплет, заставляет то подниматься, то опускаться и в конце концов вынуждает бросить добычу, которую обычно и хватает прямо на лету, не давая упасть на землю или воду.

Вы легко опознаете скопу по прямому клюву, который заканчивается острым крючком. Грудь у хищной птицы белая, с коричневыми и рыжеватыми пятнами; хвост коричневый, мощный, квадратный, на голове, у самых глаз, начинается широкая коричневая полоса, проходящая вдоль спины до рулевых перьев хвоста.

Гнездятся эти птицы в Бургундии, Вогезах, Пуату, встречаются и в наших угодьях в Солони. Надо сказать, что эти сравнительно небольшие разбойники буквально опустошают пруды и заводи речушек.

Змееяд, по моему мнению, — нечто среднее между орлом и сарычем. Длина его тела составляет около 55 сантиметров[268], а размах крыльев достигает 1 метра 65 сантиметров. Спинка у змееяда пепельно-коричневая, грудь и живот — белые, с продолговатыми рыжими пятнами, особенно заметными у молодых особей; глаза — желтые; ноги у него голые, без оперения, очень сильные, а сами лапы покрыты крупными, толстыми чешуйками серовато-голубого цвета.

Змееяд особенно распространен на севере Франции, на юге птицы бывают пролетом лишь весной и осенью[269]. Эти относительно крупные хищники иногда гнездятся на высоких деревьях, но могут устроиться и совсем низко, где-нибудь в зарослях кустарника в верещатнике. Самка откладывает 2–3 серых глянцевых яйца, совершенно гладких, лишенных каких-либо пятен и крапинок.

Змееяд отважен, даже нагл и очень прожорлив, так что опасен он не только лесной, полевой и болотной дичи, но и домашним курам и уткам, что мирно разгуливают на птичьем дворе. Бить его, как и скопу, следует дробью № 4.

Этот крылатый разбойник воистину наводит ужас на всю дичь, как на покрытую шерстью, бегающую по земле, так и на всю пернатую, парящую в воздухе. И он наделен всеми необходимыми качествами для того, чтобы все живое трепетало при его появлении на горизонте: мощными крыльями, огромной скоростью полета, несравненной отвагой, беспримерной хитростью, невероятно острым зрением и ужасными орудиями убийства, то есть крепкими, хваткими лапами с цепкими когтями и острейшим клювом.

Выглядит сокол очень благородно и импозантно в своем темно-сером оперении с беловатыми, коричневатыми, рыжеватыми, бежевыми и голубоватыми крапинками. Пожалуй, сокол — самый элегантный из всех пернатых хищников, в нем чувствуется порода, ведь когда-то он был королевской ловчей птицей. В старину сокольничии так и говорили: благородные птицы.

Сокол почти всегда охотится один, но изредка берет себе в помощь одного из своих сородичей. Обычно хищник взвивается чуть не в поднебесье и с огромной высоты падает камнем на жертву, причем хватает он дичь не клювом, а когтистой лапой, и чаще всего за бок.

Сокол столь смел и дерзок, что упорно преследует дичь, нисколько не боясь присутствия человека.

Один мой друг, господин Г., однажды одним выстрелом подбил двух куропаток; одна из птичек была убита наповал, а вторую он только подранил. В то время как собака нашего приятеля устремилась к бедной жертве, чтобы принести ее хозяину, на подранка, пытавшегося скрыться за живой изгородью, сверху спикировал роскошный сокол.

Для господина Г., опытного охотника и меткого стрелка, зарядить ружье, вскинуть его к плечу и взять на мушку наглого грабителя, ухватившего его законную добычу, было делом одной секунды. Затем мой друг нажал на курок и имел счастье лицезреть, как и куропатка и сокол, кувыркаясь и теряя перья, полетели вниз.

Сокол бесстрашно атакует любую крылатую дичь, каковы бы ни были ее размеры. Ни вес, ни величина фазана или утки хищника нисколько не смущают.

Охотясь в декабре 1883 года в болотах вдоль небольшой речушки, я стал свидетелем того, как сокол словно вихрь налетел на стаю диких уток, приближавшихся к месту кормежки. Всего в каких-нибудь ста метрах от меня он схватил за бочок селезня и понес, не обращая внимания на отчаянное кряканье жертвы. Остальные утки, напуганные столь неожиданным и стремительным нападением, бросились спасаться в камышах и засели там так крепко, что мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем я сумел вспугнуть их и заставить взлететь. Представьте себе, я чуть ли не наступал на бедняг, а они все не желали взлетать! Да не забудем еще, что дело было в декабре, вода в болоте стояла едва ли не по пояс, а на мне были не болотные сапоги, а простые краги. Брр! До сих пор как вспомню, так вздрогну! Однако я был вознагражден за все мучения, так как подстрелил двух великолепных уток.

Существует пять основных видов соколов:[270] кречет, пустельга[271], чеглок, кобчик и обыкновенный сокол, именуемый еще соколом-сапсаном.

Если вы где-нибудь заметите одного из представителей соколиного семейства, проявите твердость характера и, не питая никакой жалости, либо уничтожьте его сами, либо сообщите о нем егерям. Чтобы совершить акт справедливого возмездия, используйте дробь № 6.

Если сокола и орла называют благородными птицами, то про коршуна и грифа ничего подобного сказать нельзя. Какое уж там благородство! Коршун — самое трусливое, подлое, отвратительное создание из всех пернатых хищников и в то же время, пожалуй, и самое прожорливое. Коршун всегда спасается бегством от ястреба, хотя тот намного меньше. Да что там говорить, ведь этот трус не осмеливается побороться за добычу даже с вороной. В стародавние времена в среде сокольничих коршун считался «гнусной» птицей.

Однако среди пернатых разбойников мало кто может поспорить с коршуном в мощи, легкости и скорости полета, так что никакая дичь не смогла бы уйти от когтей поганца, если бы не его вошедшая в поговорку трусость. Чтобы выжить, коршун часто, подобно грифу, вынужден довольствоваться падалью или остатками чужой трапезы, когда в округе бывает мало грызунов и мелких пташек, на коих он только и осмеливается нападать.

Безжалостно вгоните в этого бандита хороший заряд дроби № 4!

Хотя сарыч опасен скорее для домашней птицы, чем для дичи, охотнику все же не следует забывать об этом враге диких уток и куропаток.

Летает сарыч довольно тяжело, а потому не может догнать легкокрылую и быструю птицу. Но зато он наделен недюжинным терпением и иногда способен часами восседать где-нибудь на макушке одиноко стоящего дерева в ожидании момента, когда вожделенная дичь сядет на землю; как только сие долгожданное событие происходит, хищник немедленно атакует, и почти всегда успешно.

Существует несколько видов сарычей, но особенно часто встречается сарыч обыкновенный, обитающий в лесах и перелесках на равнинах, поближе к полям[273], и мохноногий канюк[274], который предпочитает гнездиться в лесочках около болот.

Как гласит пословица, сарычу соколом не стать никогда, а понимать это следует так: глупца не переделаешь в умника (что вполне справедливо).

Но заслуженно ли прослыл сарыч птицей столь уж глупой? Быть может, сарыч выглядит днем законченным дуралеем только потому, что при дневном свете он плохо видит, как и многие ночные хищные птицы, такие как сова и филин?

Но как бы то ни было, глуп сарыч или умен, не стоит раздумывать над этой проблемой в ту минуту, когда разбойник окажется от вас на расстоянии выстрела. Поторопитесь-ка лучше сбить его зарядом дроби № 4.

Лунь — близкий родственник сарыча и отличается от своего собрата по отряду небесных пиратов лишь строением плюсны, которая у него гораздо более подвижна. Он охотится точно так же, как и сарыч, то есть хватает добычу на земле. Лунь хитрее и проворнее сарыча, но, конечно, соколу уступает во многом, в том числе в ловкости, скорости и смелости. Обитает лунь чаще всего в сырых низинах. Мне однажды удалось за месяц подстрелить штук пятнадцать на болотах. Стрелял я патронами, снаряженными дробью № 6, и удача мне всякий раз улыбалась.

Такие враги дичи, как ворон, ворона и сорока, слишком всем известны, чтобы я останавливался на них специально. Хотя эти птицы и приносят некоторую пользу человеку, уничтожая вредных насекомых и личинок, в особенности майских жуков, а также червей, гусениц и слизней, истребляйте этих разбойников безо всякой жалости, как только вам представится возможность (следует сказать, что такая возможность представляется не часто, ибо эти птицы чертовски умны и осторожны). Увы, сравнительно небольшие по размерам воздушные пираты наносят огромный ущерб дичи, ибо они воруют и жадно поглощают яйца фазанов, куропаток, перепелок и прочих птах, а также пожирают крохотных, еще не оперившихся птенцов. Бывает, что обнаглевшие разбойники нападают даже на зайчат и кроликов.

Прежде чем приступить к изучению хищных животных, наносящих немалый урон дичи, я счел своим долгом обнародовать список птиц, объявленных «вне закона» местными властями в различных департаментах Франции.

Итак, по различным причинам решением префектов полиции объявлены вредоносными:

в департаменте Эн — сорока, клест, черный ворон, серая ворона, витютень, клинтух, вяхирь, поганка, чомга, ястреб, коршун, мохноногий канюк, болотный лунь, филин, сорокопут;

в департаменте Эна — ястреб, сокол, сарыч, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Алье — пустельга, гриф, сорока, сорокопут, ворон;

в департаменте Нижние Альпы[276] — ягнятник, бородач, орел, сокол, сарыч, филин, сорокопут, клест, сорока, ворон, ворона, сойка, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Верхние Альпы — орел, сокол, ястреб, черный коршун, филин, ворон, ворона, сорока;

в департаменте Приморские Альпы — пустельга, ястреб, сорока, воробей, дубонос, певчий дрозд;

в департаменте Ардеш — орел, сарыч, коршун, сокол, ястреб;

в департаменте Арденны — сарыч, лунь, коршун, ястреб, сокол, пустельга;

в департаменте Арьеж — гриф, бородач, сокол, лунь, скопа, орлан, филин, цапля, витютень, клинтух, вяхирь, змееяд, ястреб, ворон, сорока;

в департаменте Об — все крупные хищные птицы, ворон, сорока, витютень;

в департаменте Од — коршун, ворон, сокол, сорока;

в департаменте Буш-дю-Рон — сорока, ворон, ворона и все хищные птицы, кроме совы;

в департаменте Кальвадос — сокол, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сорока, сова, ворон, ворона, витютень;

в департаменте Канталь — все хищные птицы, сорока и сорокопут;

в департаменте Шаранта — все хищные птицы, кроме совы, а также сорока, ворона, витютень;

в департаменте Приморская Шаранта — хищные птицы и дикие голуби;

в департаменте Шер — гриф, ястреб, сарыч, сорока, сорокопут, ворон, витютень;

в департаменте Коррез — хищные птицы, сорока, сойка, ворон;

на Корсике — ворон, сорока, витютень, водяная курочка, утка;

в департаменте Кот-д’Ор — коршун, сарыч, сокол, ястреб, цапля, зимородок, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Кот-дю-Нор — сарыч, ястреб, витютень, ворона;

в департаменте Крёз — коршун, ястреб, гриф, сарыч, сокол, ворон, пустельга, сорокопут, сорока;

в департаменте Дордонь — точного списка нет;

в департаменте Ду — витютень, сорока, сарыч, ястреб, коршун, сорокопут, ворон, скворец;

в департаменте Дром — орел, ястреб, сокол, коршун, ворон, сорока;

в департаменте Эр — сарыч, лунь, скопа, сокол, орлан, ястреб, коршун, сорока, сорокопут, ворона, витютень;

в департаменте Эр и Луар — хищные птицы, сорока, ворон, сорокопут, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Финистер — коршун, ястреб, сарыч, сорока, сойка, ворон, витютень;

в департаменте Гар — орел, сокол, ястреб, сорока, ворон;

в департаменте Верхняя Гаронна — сокол, ястреб, коршун, сарыч, сорока, ворон, ворона, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Жер — хищные птицы, сорока, ворон, ворона, дикие голуби;

в департаменте Жиронда — хищные птицы, ворон, ворона, витютень, сорокопут;

в департаменте Эро — сорока, ворона;

в департаменте Иль и Вилен — кобчик, орел, сокол, коршун, ястреб, сарыч, ворон, ворона, витютень;

в департаменте Эндр — списка нет;

в департаменте Эндр и Луара — кобчик, ястреб, сарыч, ворон, ворона, сорокопут, сорока, витютень;

в департаменте Изер — орел, сокол, ястреб, черный коршун, сарыч, филин, сорока, серый сорокопут, клест, ворон;

в департаменте Юра — орел, коршун, ястреб, сарыч, сорока, сорокопут, витютень;

в департаменте Ланды — коршун, сарыч, ястреб, сорокопут, ворон, ворона, сорока, дрозд;

в департаменте Луар и Шер — серый сорокопут, ворон, ворона, поганка, чайка, кобчик, пустельга, сарыч, лунь, филин, змееяд;

в департаменте Верхняя Луара — ворон, ворона, сорока, ястреб, коршун, сокол, сарыч;

в департаменте Нижняя Луара[277] — то же самое;

в департаменте Луаре — ворон, ворона, сорока, витютень;

в департаменте Ло — хищные птицы, ворон, ворона, сорока;

в департаменте Ло и Гаронна — то же самое, да еще сойка, витютень, вяхирь;

в департаменте Лозер — орел, сарыч, сокол, коршун, ястреб, сорокопут, ворон, ворона, витютень;

в департаменте Мен и Луара — хищные птицы, ворон, ворона, сорока, сорокопут, витютень;

в департаменте Манш — сокол, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сорока, витютень;

в департаменте Марна — ястреб, сокол, ворон, сорока;

в департаменте Верхняя Марна — хищные птицы, ворон, сорока, сойка;

в департаменте Майен — сокол, дрозд, сарыч, лунь, скопа, ястреб, орлан;

в департаменте Мёрт и Мозель — ястреб, сокол, коршун, лунь, сорока, сойка, скворец, дикий голубь;

в департаменте Мёз — сойка, сорока, ягнятник, сокол, орел, змееяд, сарыч, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сорокопут, клест, витютень;

в департаменте Морбиан — ягнятник, сокол, орел, сарыч, змееяд, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сова, сорокопут, клест, ворон, поганка, чомга, чайка, баклан, олуша, витютень, крохаль;

в департаменте Ньевр — сорокопут, сорока, сокол, ястреб, змееяд, ворон, ворона;

в департаменте Нор — сокол, коршун, сарыч, лунь, скопа, орлан, ястреб, сорока, сорокопут, ворон, ворона;

в департаменте Уаза — орел, ястреб, сокол, коршун, сарыч, скопа, пустельга, кобчик, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Орн — ягнятник, сокол, орел, змееяд, сорока, сорокопут, клест, дикие голуби, горлица, ворона, поганка, чомга, буревестник, чайка, баклан, крохаль;

в департаменте Па-де-Кале — сокол, сарыч, скопа, орлан, коршун, ястреб, сорокопут, черный ворон, витютень;

в департаменте Пюи-де-Дом — сойка, сорока, ястреб;

в департаменте Нижние Пиренеи[278] — орел, ястреб, коршун, ворон, сорока, витютень, дикие голуби, кобчик, сокол, горлица;

в департаменте Нижние Пиренеи — орел, коршун, ястреб, ворон, сорока, скворец, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Восточные Пиренеи — орел, сокол, ягнятник, коршун, ястреб, сарыч, осоед, филин, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Верхний Рейн (вместе с территорией Бельфор[279]) — сокол, сорока, сарыч, лунь, коршун, орел, сорокопут;

в департаменте Рона — все хищные птицы;

в департаменте Верхняя Сона — орел, сокол, коршун, ястреб, сарыч, лунь, филин, клест, ворон, ворона, сойка, скворец;

в департаменте Сона и Луара — специального списка нет;

в департаменте Сарта — сокол, скворец, сарыч, лунь, орлан, коршун, ястреб, сорока;

в департаменте Савойя — орел, гриф, коршун, сокол, сарыч;

в департаменте Верхняя Савойя — орел, коршун, сарыч, кобчик, филин, ворона, ворон, сорокопут;

в департаменте Сена[280] — сорока, ворон, чеглок, пустельга, скопа, орлан, коршун, ястреб, сарыч, лунь, ворона, витютень;

в департаменте Приморская Сена — сокол, сарыч, лунь, орлан, ястреб, коршун, сорока, витютень;

в департаменте Сена и Марна — орел, коршун, ястреб, сарыч, лунь, сорокопут, клест, сорока, ворона, горлица, витютень, вяхирь, клинтух, сокол-сапсан, чеглок, кобчик;

в департаменте Сена и Уаза — сорока, ворона, кобчик, чеглок, пустельга, сарыч, лунь, скопа, орлан, коршун, ястреб, сорокопут, ворона, витютень;

в департаменте Дё-Севр — чеглок, кобчик, пустельга, ястреб, сарыч, лунь, сорокопут, черный ворон, ворона, сорока, витютень, жаворонок, поганка;

в департаменте Сомма — ястреб, сокол, коршун, скопа, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Тарн — гриф, коршун, сокол, ястреб, сарыч, сорокопут, сорока, ворон, ворона;

в департаменте Тарн и Гаронна — ворон, сорока, ворона, витютень, вяхирь, клинтух;

в департаменте Вар — все хищные птицы, сорока;

в департаменте Воклюз — все хищные птицы;

в департаменте Вандея — ворон, ворона, ястреб, сойка, коршун, сарыч;

в департаменте Вьенна — сорока, сорокопут, ворон, витютень, сокол, змееяд, ястреб, сарыч, лунь, филин;

в департаменте Верхняя Вьенна — ястреб, коршун, сокол, сарыч, филин, ушастая сова, малая совка;

в департаменте Вогезы — ворон, ястреб, сокол, сарыч, сойка, филин;

в департаменте Йонна — ворон, сойка, сорока, дневные хищные птицы.

Четвероногие враги дичи

Скажу всего лишь несколько слов об этом сером разбойнике, который сейчас стал встречаться гораздо реже, чем прежде, вследствие того, что за каждую голову выплачивается особая награда. И совершенно справедливо.

Что такое волк? То ли выродившаяся собака, то ли животное, еще не успевшее стать собакой? Как бы там ни было, волк внешне похож на представителей некоторых пород собак, по крайней мере, на первый взгляд, но на этом все сходство и заканчивается, ибо нет на свете более нелюдимого, необщительного, неприветливого и неуживчивого зверя, чем волк. Следует признать, однако, что на протяжении многих веков люди вели с волком борьбу не на жизнь, а на смерть, а потому его ненависть к врагам вполне понятна.

Чего же вы хотите? Зверя гнали отовсюду, преследовали, травили, уничтожали самыми изощренными способами… Так что теперь озлобленный хищник всегда стремится избежать встречи с человеком. Как гласит пословица, только голод может заставить волка выйти из лесу.

Итак, волк покидает лесную чащу, трусит рысцой по полям, преодолевает огромные расстояния (порой до 80 километров за ночь), нападает на стадо, пытается зарезать овечку, но после предупредительного выстрела крупной дробью бросает полузадушенную жертву и возвращается в логово несолоно хлебавши, с пустым брюхом. А затем, если представится случай, хватает первую попавшуюся курицу, индюшку, гусыню или одного из супругов этих безобидных домашних птиц.

Про волка можно сказать, пожалуй, что главной побудительной силой для него является чувство голода. Он решается приблизиться к человеческому жилью только тогда, когда желудок у него сводит от нестерпимой боли.

Однажды в 1883 году мы охотились в наших угодьях в Солони. Мы заночевали на одной отдаленной и одиноко стоящей ферме, где хозяйственные постройки не были обнесены крепким каменным забором, по обычаю данной местности. Наших собак заперли на сеновале, где они мирно почивали на мягких подстилках как животные, славно потрудившиеся днем и имеющие полное право предаться сладкой дреме.

Близилась полночь, как говаривал поэт, «наступил час преступлений».

Вдруг наши псы, все как один, заволновались и жалобно завыли. Те из нас, кто спит обычно очень чутко — и я в том числе, — тотчас же проснулись и приникли к окнам, но ни открывать окна, ни выходить наружу не стали, ибо стоял, как у нас говорят, «волчий холод».

На небе ослепительно сияла огромная, полная луна, и в призрачном свете ночного светила я увидел, что примерно шагах в тридцати от нас копошится какой-то зверь. Четвероногое чудище яростно грызло и царапало дверь сарая, откуда по-прежнему доносилось жалобное подвывание наших бедных песиков. О, какая жуткая печальная симфония!

Так как среди собак находилась сука, то мы подумали, что какой-нибудь пес бросил свою службу при стаде и, обуреваемый нежными чувствами, прибежал к сараю, чтобы со страстью средневекового трубадура воспеть прелести своей дамы сердца и добиться взаимности.

Какое-то время мы наблюдали эту сцену, а потом один из моих друзей постучал по стеклу. Чары были разрушены… и пришелец мгновенно исчез, словно испарился…

На следующее утро мы увидели, что дверь сарая носит следы весьма и весьма солидных клыков, а на снегу заметили легко опознаваемые волчьи следы. Итак, нашим гостем был крупный, матерый, старый волк!

Мы отправились на охоту, так и сяк обсуждая ночное происшествие, а по возвращении узнали, что через два часа после нашего ухода незваный и нежданный визитер вновь заявился на ферму и наглым образом утащил гуся, прогуливавшегося буквально в ста метрах от дома. Какая досада! Подумать только, ведь любому из нас стоило только протянуть руку, взять ружье и всадить в бок этому мерзавцу хороший заряд дроби!

Вечером наши собаки, когда мы хотели отправить их на ночлег в сарай, выразили столь единодушный и энергичный протест, что нам ничего не оставалось, как разместить их в домике, где спали мы сами.

Волк быстро бегает и часто устраивает настоящую погоню за жертвой, как собака. Он может загнать зайца или косулю, но все же предпочитает нападать неожиданно, из засады. Опытные охотники уверяли меня, что обычно волки охотятся в паре: один преследует несчастное животное, другой же подкарауливает его в каком-нибудь укромном месте, пулей вылетает из засады, хватает жертву за горло, душит, а потом серые разбойники делят добычу пополам.

Чаще всего на волков устраивают облавы, но иногда грозного зверя ловят на рыболовный крючок, спрятанный в куске мяса, как какого-нибудь глупого окуня. Ставят на волков и капканы, устраивают хитрые западни.

Но к какому бы способу вы ни прибегали, все должно быть заранее продумано и тщательнейшим образом обустроено, ибо волк очень осторожен, да к тому же и нюх у него отменный. Когда готовят или ставят приманку, необходимо прежде всего работать в толстых перчатках, предварительно хорошо протертых пучком сена для того, чтобы не было и намека на запах человека. Иногда опытные охотники, надев перчатки, перетирают в руках не только свежее сено, но и зерна пшеницы или овса, чтобы животное не заподозрило подвоха.

Порой волка заманивают в так называемую «камеру», или «волчью башню», которая представляет собой загон из двух круглых ограждений. Ограды сооружают из плотно пригнанных один к одному крепких толстых кольев, надежно вбитых в землю. В центре первой, внутренней ограды помещают ягненка, коему судьбой предназначено служить приманкой для серого разбойника. Внешняя ограда, удаленная от внутренней всего лишь на полметра, имеет хитрую дверцу, которая закрывается при малейшем нажатии изнутри. Под эту дверку охотники подкладывают камешек и держат ее открытой. Волк, почуяв дивный запах ягненка и услышав жалобное блеяние, возбуждается и, забыв об осторожности, проникает внутрь ловушки через дверцу и оказывается в узком коридорчике. Зверь не может ни повернуться, ни вообще пошевелиться, так как пространство между двумя оградами очень мало, а потому невольно наподдает телом дверцу, и та захлопывается. Теперь волк может хоть весь извертеться, но пути назад, на волю, нет.

Я не советовал бы употреблять отравленную приманку, ибо жертвой вашей хитрости первой может стать чья-нибудь собака, в том числе и ваша собственная. Если же вы все же решитесь прибегнуть к отраве, следует утром как можно раньше убрать все кусочки отравленного мяса. Но ведь может случиться и так, что ночью волк, найдя кусок мяса, обильно сдобренный стрихнином, возьмет его в пасть и утащит куда-нибудь подальше, а потом бросит. В таком случае вы не сможете обнаружить сей смертоносный «подарок», и он будет проглочен первой же собакой, которая его найдет.

Один старый сельский полицейский поделился со мной весьма оригинальным способом избавления округи от серого хищника. Нужно заготовить особым образом высушенные губки — «губки на веревочке», как говорят хирурги. Что это такое? Сейчас расскажу. Берут губки, каждую примерно в два кулака, сильно сжимают и в таком виде нанизывают на закрученную спиралью бечевку длиной примерно сантиметров в двенадцать, так что губки становятся чуть ли не меньше большого пальца, а затем высушивают. Как вы понимаете, во время сушки губки сильно затвердевают, но если потом их снять с бечевки и поместить в воду, они напитаются влагой и вновь приобретут прежние размеры. Подобное свойство успешно используют в хирургии, когда возникает необходимость постепенно и равномерно заполнить какую-либо полость. Именно таким способом Нелатон[281] смог извлечь пулю из ноги Гарибальди[282] после сражения при Аспромонте[283].

Так вот, старый сельский полицейский снимал губки с веревки и жарил их в прогорклом свином сале, а затем разбрасывал в тех местах, где, как он предполагал, могут бродить волки.

Найдя сей занятный пончик, зверь жадно заглатывает приманку, ибо пахнет она приятно и не вызывает никаких подозрений, к тому же сало мешает воде проникнуть внутрь, а потому губка еще очень мала. Но, оказавшись в желудке животного, губка подвергается воздействию желудочного сока, в результате чего сало растапливается, усваивается организмом, а губка вновь приобретает способность впитывать жидкость. Это-то и губит волка! Губка расширяется, расширяется и в конце концов заполняет весь желудок, потому что серый разбойник испытывает ужасную жажду, он пьет и пьет, но чем больше он пьет, тем больше расширяется губка. Дьявольская приманка слишком велика, чтобы волк мог отрыгнуть ее и таким образом избежать гибели, ибо она не позволяет пище проникать в желудок. Несчастный волк погибает от голода… хотя и бродит с туго набитым брюхом.

Я предпочту воздержаться от каких-либо комментариев по этому поводу, но хочу все же вас заверить, что старый сельский полицейский не читал мемуаров барона Крака[284], нашего французского Мюнхгаузена, так что ему можно верить.

Вот уж браконьер так браконьер! Лиса — злейший враг всех мелких обитателей лесосек, зарослей и птичьих дворов. Она не рыщет, как волк, по огромному участку, не бродит как неприкаянная по полям и лесам, а ведет, так сказать, «сидячий образ жизни», то есть разбойничает на довольно ограниченной территории, само собой разумеется, изобилующей дичью.

Живет эта рыжая бестия в прекрасном «загородном доме», то есть в просторной, хорошо обустроенной норе, где она отсиживается в случае опасности и выращивает потомство. Лиса столь же осторожна, как и волк, но она в сто раз хитрее серого разбойника.

К тому же эта проныра и пролаза — создание намного более ловкое и увертливое, чем большой и немного неповоротливый (по сравнению с рыжухой, разумеется) волк. Так что если ближайшему сородичу и смертельному врагу собаки и приходится иногда попоститься из-за того, что удача от него отвернулась, то рыжая воровка, большая мастерица обделывать всякие делишки, редко попадает впросак так, чтобы пришлось возвращаться с охоты несолоно хлебавши.

Ловкая, хитрющая мошенница устраивается где-нибудь в потайном местечке рядом с фермой, изучает поле деятельности (или брани, если вам угодно), как грамотный и истинный стратег, упорно ищет (и всегда находит!) слабые звенья в «обороне крепости», намечает место, где лучше всего нанести удар, и выбирает время и место атаки столь искусно, что могла бы привести в изумление и восхищение любого опытного военного.

И вот уже разбойница проникла в курятник! Весь ужас заключается в том, что лиса убивает столько кур и уток, сколько может, как какой-нибудь кровожадный апач. Затем она вытаскивает из сарая окровавленные тушки одну за другой и прячет в тайниках. Занимается лиса этим до самого рассвета, пока первые лучи солнца не загонят ее под спасительный покров леса.

Разумеется, не всегда лисе представляется счастливая возможность похозяйничать на птичьем дворе, а потому чаще всего она ополчается против лесной и полевой дичи. Рыжая разбойница истребляет огромное количество зайцев, кроликов, куропаток, фазанов и даже маленьких косуль. Не пройдет она и мимо выводка жирненьких перепелочек, а также с превеликим удовольствием поглощает птичьи яйца, если находит гнездо. Вот таким образом места, где рыщет лиса, очень скоро превращаются в мертвую пустыню.

Охотятся на лис в основном с ружьем и с гончей собакой. Самый благоприятный период — январь, февраль и март, потому что собаки хорошо берут след в лишенном листвы лесу, они легко находят лисьи норы, а так как самки ждут появления потомства, то одним выстрелом охотник избавляет землю от целого выводка маленьких негодяев.

Когда зверь сидит в норе, его надо оттуда либо выкурить, либо выгнать, запустив в дыру норную собаку. Охотники располагаются так, чтобы иметь возможность обозревать окрестности на тот случай, если лиса внезапно выскочит из потайного хода. Если хитрюга и в самом деле попала под выстрел и вы всадили в нее заряд дроби, подойдите все же к неподвижному телу и удостоверьтесь в том, что лиса действительно мертва, ибо плутовка очень искусно симулирует смерть. Итак, безо всяких угрызений совести размозжите мерзавке прикладом голову или перебейте спинной хребет, потому что очень часто рыжей прохиндейке удается перехитрить даже самых опытных, самых бывалых охотников.

Однажды я сам стал свидетелем того, как лиса провела одного моего старинного приятеля. А дело было так. Мой друг завалил лису, как у нас говорят, по всем правилам охотничьего искусства. Затем он тщательно осмотрел свой трофей, потеребил и помял в руках мех, схватил неподвижное тело за лапы и хвост и бросил под дерево. И хитрая зверюга позволила с собой все это проделать, не подав ни единого признака жизни и оставаясь совершенно неподвижной! Каково же было наше удивление, когда примерно через четверть часа, в то время как мы сидели и обсуждали все обстоятельства весьма удачной охоты, «труп» вдруг ожил и пополз на брюхе в сторону. К счастью, в ту минуту к нам подошел один из егерей с ружьем в руках. Ружье тотчас же взлетело к плечу, грохнул выстрел, и обманщица свалилась на землю замертво. На сей раз уйти от справедливого возмездия ей не удалось.

На другой день мы захватили в норе самку с пятью лисятами. Взяли мы их всех живыми, хотя нам и пришлось изрядно потрудиться, раскапывая подземные галереи. Мы связали нашим пленникам лапы латунной проволокой, так как обыкновенную веревку они перегрызли бы в мгновение ока, а сами уселись поговорить и покурить у костра.

Мы мирно потягивали свои трубочки и сигареты, как вдруг до нас донеслись весьма странные звуки, похожие на те, что издает собака, когда с удовольствием похрустывает куриной косточкой. Я посмотрел на мамашу, потому что личный опыт убедил меня в том, что с лисами следует всегда держать ухо востро, но она казалась мертвой. Я пнул лисицу ногой, но она даже не шелохнулась. Перед началом охоты мы напустили в нору много дыма, поэтому я подумал, что самка задохнулась. Больше мы не обращали на наших пленников никакого внимания, и каждый из нас пребывал в твердой уверенности, что латунные «наручники» являются надежной гарантией от малейшей попытки бегства. Но минут через пять до меня снова донеслись странные звуки. На сей раз сомнений не было: именно мамаша-лисица чем-то хрустела. Я схватил лису за хвост и поднял. Вообразите себе наше изумление, когда мы увидели, что пленница проявила отчаянную смелость и перегрызла себе одну переднюю лапу выше того места, где проходила латунная проволока! Кожа, мускулы, сухожилия были словно перерезаны острым ножом, а кость буквально перемолота зубами животного. Несомненно, лисица собиралась точно так же перегрызть и заднюю лапу, а потом, видимо, попыталась бы ковылять на этих кровоточащих обрубках. Трудно найти какое-либо разумное объяснение, откуда у этого животного берутся силы и выдержка, чтобы подвергнуть себя подобной пытке, да к тому же усыплять бдительность охотников, время от времени прикидываясь мертвым!

Как я уже говорил, можно избавить себя от утомительной и малоприятной процедуры выкуривания лисы из норы, а также и от изнурительного труда по перерыванию подземных ходов и выходов, запустив в нору таксу, которая в данном случае выполнит ту же роль, что и хорек, выгоняющий кролика из его жилища. Как только рыжая выскочит из убежища, немедленно бейте ее, и лучше всего дробью № 4.

Ставят на лису и капканы, заманивают в ловушки, как волка, используют отравленную приманку, соблюдая аналогичные меры предосторожности, ибо животное наделено не только незаурядным умом, но и тонким нюхом. Устраивают на лису и облавы с собаками, убивают из засад, но искоренить это зло очень трудно…

Когда лиса охотится, она подает голос, точь-в-точь как идущая по следу гончая.

Однажды в Солони я оказался на дороге, обсаженной с двух сторон молодыми, очень густыми елочками, и услышал короткий, отрывистый лай, похожий на кашель. Из зарослей выскочил довольно крупный, толстый, матерый заяц и пересек дорожку. За ним следом, помахивая хвостом, вырвалась лисица и помчалась за будущей жертвой буквально по пятам, продолжая лаять, как собака. Видимо, эта хитрюга знала, что по лесу бродят охотники со своими четвероногими друзьями, и сознательно подделывалась под одного из них, чтобы ее не подстрелили.

Что касается меня, то я так и остался стоять с разинутым ртом и даже не подумал стрелять обманщице вдогонку. Правда, было мне в ту пору всего семнадцать лет, и я был еще совсем неопытен.

Среди множества весьма остроумных выражений недоброй памяти покойного адвоката Ганя мне особенно запомнилось одно: он называл каннибализм «филантропофагией», то есть «любовью к поеданию людей». Да, хорошая любовь! Любовь, так сказать, сердца и желудка! А все для чего? Да якобы для того, чтобы сохранить род человеческий!

Впрочем, ничего нового в самом факте «каннибализма во спасение» нет. Разве великий Данте не изобразил на страницах «Божественной комедии» некоего Уголино, пожиравшего собственных детей для того, «чтобы сохранить жизнь их отца и не сделать бедняжек сиротами».

К чему я все это говорю? А к тому, что речь у нас сейчас пойдет о барсуке, которого иногда называют «другом кролика». Да, действительно, барсук явно питает к милому беззащитному зверьку сердечную склонность, но отнюдь не платоническую, как полагают некоторые наивные оптимисты, ибо видит он в нем не друга, а солидный запас пищи.

Уверяю вас, следуя примеру «филантропофагов», барсуки обожают кроликов и желают, чтобы они плодились и размножались, но только для того, чтобы смогли в дальнейшем жить и процветать они сами, барсуки. Я твердо убежден, что дело обстоит именно так, как я сказал, и я далеко не одинок в моих подозрениях, ибо доказательств моей правоты более чем достаточно.

Так кто же такой барсук? Тихий безобидный одиночка, довольствующийся лесными мышками, ящерицами, змеями, личинками насекомых, майскими жуками, осами, лесными ягодами и грибами и лишь изредка лакомящийся виноградом? Или это коварный лицемер и притворщик, который только и знает, что подкарауливать маленьких зайчат, нагло вторгается в кроличьи норы, чтобы утащить крольчонка, и без устали разыскивает в полях птичьи гнезда, чтобы сожрать яйца или едва вылупившихся, еще не обсохших голых птенцов?

Те самые наивные оптимисты, коих я уже упоминал, хотели бы заставить нас поверить в то, что барсука напрасно оклеветали и что это смиреннейшее и безобиднейшее животное.

Однако в постановлении от 19 плювиоза V года Республики и в распоряжении от 1 жерминаля XIII года Республики[285] барсук был объявлен вредоносным, хищным зверем. И так как мнение властей полностью совпадает с мнением большинства бывалых охотников и известных натуралистов, я в свой черед безо всяких колебаний могу громко провозгласить: барсук — настоящий хищник!

Итак, займемся изучением образа жизни барсука.

Этот убежденный, отъявленный лентяй и несравненный соня дремлет целый день в своей норе, которую вырывает мощными лапами с очень острыми и крепкими когтями, коими природа щедро одарила своего сыночка. Барсук вылезает из надежного убежища только ночью и отправляется бродить по окрестностям в поисках пищи, а домой возвращается еще затемно, до восхода солнца.

Если вы хотите поохотиться на барсука из засады, располагайтесь неподалеку от норы, чтобы застичь зверя врасплох, когда он побежит по одной, раз и навсегда выбранной тропинке (если голод преодолеет природную лень и выгонит толстяка из дому).

На барсука охотятся в основном точно так же, как и на лису, то есть либо его выкуривают из норы, либо запускают в длинные ходы и переходы таксу, которая в конце концов и выгонит хозяина норы наружу. Подстрелить барсука очень легко, потому что он довольно неповоротлив и медлителен. Несмотря на то что шкура у него толстая и грубая, заряд дроби № 3 прекраснейшим образом сделает свое дело.

Но не забудьте поберечь и придержать собак! Подраненный или просто преследуемый собакой барсук защищается с невиданной яростью и энергией. Обычно он специально падает на спину и, действуя зубами и когтями точно кинжалами, наносит ужасные рваные раны слишком рьяно нападающим псам. Барсук очень отважен и силен, а потому весьма опасен. Животное это довольно крупное, может достигать 80 сантиметров в длину. Если ваши собаки все же ввязались в отчаянную схватку со свирепым зверем, не стреляйте, ведь вы можете случайно попасть в одного из ваших бедных помощников, а поскорее подберите хорошую толстую дубину и прикончите барсука, крепко, изо всей силы стукнув его по голове.

Шкура у барсука, как я уже говорил, довольно толстая и грубая, мех жесткий, но обладает одной примечательной особенностью — он не ворсится и не сваливается, а потому с успехом применяется в промышленности. Из него изготавливают кисточки, которые пользуются большим спросом и заслуженной славой у специалистов.

Ну что сказать? Настоящий тигр в миниатюре! Те же повадки, та же жестокость, тот же инстинкт разрушения, та же любовь к кровавой потехе ради самой потехи, а не ради добывания пищи!

Если вы увидите в лесу крупную кошку с длинной густой шерстью, в особенности с пышными бакенбардами, с черным носом, с пушистым полосатым хвостом (будто на него надеты попеременно то серые, то черные кольца), с черной полосой по хребту, от которой отходят неясно выраженные поперечные полоски, знайте: перед вами лесная кошка! Убейте ее безо всяких угрызений совести!

Но может случиться и так, что вы встретите в лесу домашнюю кошку, чья белая, рыжевато-серая или пестрая шкурка заставят вас вспомнить тепло родного очага и приятное мурлыканье вашей любимицы. Проявите твердость характера и убейте эту бродяжку, потому что она не уступит ни в коварстве, ни в жестокости своей черно-серой сестрице, настоящей лесной кошке. Да, перед вами обычная домашняя кошка, но уже одичавшая, и она ничуть не лучше своей близкой родственницы. Она промышляет грабежом и разбоем, охотно принимает ухаживания лесных котов, производит на свет кровожадных и хитрых метисов, которые могут очень быстро превратить в пустыню даже изобилующую дичью местность.

Запомните общее правило: всякая кошка, которую вы встретите в лесу или в поле, более чем в 250–300 метрах от жилья, должна быть уничтожена.

Быть может, вам скажут, что кошка отправилась в лес или в поле ловить мышей. Тем хуже для нее! Пусть себе ловит мышей, но только в пределах дома или хозяйственных построек фермы, там для нее работы хватит. Запомните, что кошка, повадившаяся ходить в лес, превращается в настоящего браконьера, к коему надлежит применить «закон военного времени». И во всей строгости!

Итак, как лесную, так и одичавшую домашнюю кошку следует пристрелить. Для этой цели лучше всего подойдет патрон с дробью № 5, и после выстрела сей враг и дичи и охотника, как говорится, откинет лапки.

Будьте предельно осторожны, когда подойдете к вашей жертве. Если в кошке осталась хотя бы искорка жизни, она бросится либо на вас, либо на вашего пса и постарается кому-нибудь выцарапать глаза.

Во Франции куница встречается очень редко, в основном в северных департаментах, к примеру в департаменте Манш. Зверек ведет ночной образ жизни и под покровом темноты нападает на зайчат, крольчат, фазанов, перепелок, на прочих мелких птичек.

Как и лиса, куница часто крутится по ночам около курятников и при первом же удобном случае грабит фермеров, таская кур, цыплят, уток и утят.

Если вам удастся подстрелить хищницу, вы станете обладателем знатного трофея, ибо у куницы очень красивый пышный мех, так что воротник получится просто роскошный.

Хотя длина тела (от кончика носа до кончика хвоста) и достигает 70, а то и 80 сантиметров, зверька все же нельзя назвать крупным, и простого заряда дроби № 6 будет вполне достаточно. Обыкновенную куницу от куницы-белодушки (или каменной куницы) вам поможет отличить желтое пятнышко на грудке.

Каменная куница является довольно распространенным обитателем наших лесов и прекрасно себя чувствует в наших климатических условиях. От обыкновенной куницы она отличается меньшими размерами и белым пятнышком на грудке. В своем рыжеватом с черными подпалинами одеянии зверек очень симпатичен на вид; длина тельца обычно не превышает 50 сантиметров, так что очень трудно заподозрить в сем милом создании кровожадного убийцу. И однако, это так! Куница-белодушка, подобно дикой кошке, убивает ради самого убийства, а потому губит все живое на своем пути. Маленькая куница способна причинить такой же ущерб, как и довольно крупная лисица, выкармливающая целый выводок лисят!

Обычно для куницы устраивают западню, ставят капканы или ловушки с приманками, ибо в лесу увидеть и подстрелить ее трудно именно потому, что она ведет ночной образ жизни. Однако, если вам все же повезет и вы встретите куницу в лесу, всадите в разбойницу заряд дроби № 7.

От маленького, коренастого хорька вреда ничуть не меньше, чем от более крупной куницы.

У хорька круглая головка с небольшими, словно обрубленными ушками, белая мордочка, темно-коричневая спинка и рыжевато-коричневые бочка; длина тельца достигает 35 сантиметров, а хвостика — сантиметров 17. И вот под этим-то пушистым опахалом и прячет хорек железу, вырабатывающую вещество с ужасным, прямо-таки убийственным запахом. Зловоние, распространяемое маленьким вонючим зверьком, столь сильно, что выдает этого хищника с головой даже в лесу.

Обычно хорька ловят в капканы и завлекают в ловушки с приманкой, но ничто не мешает вам и уничтожать этого злостного браконьера при помощи дроби № 7.

Длина миниатюрной, изящной зверюшки от мордочки до кончика хвоста обычно не превышает 22 сантиметров, но угрозу для птиц и зверьков она представляет ничуть не меньшую, чем более крупные хорек, куница и даже лиса. Ну кто бы мог подумать, что эта малютка может одержать верх над животным, в 5–6 раз крупнее, чем она сама?!

Необычайно ловкая, вся как будто состоящая из нервов и литых мускулов, хитрая, отважная и легко возбудимая, а потому и чрезвычайно агрессивная, ласка не боится прыгнуть на спину кролику или зайцу. Маленькая злобная бестия вонзает острые когти в шкурку несчастного зверька, впивается острыми зубами в теплую плоть, присасывается к ране, как пиявка, и так и сидит на закорках у жертвы, жадно высасывая кровь из вены, которую она находит с поразительной, прямо-таки дьявольской точностью и буквально перерезает похожими на стальные ножички клыками. Бедный заяц, совершенно ошалев от ужаса и боли, мечется по кустам со страшной ношей на спине, а затем валится на землю замертво, ослабев от потери крови. А маленький насытившийся вампир, даже не притронувшись к мясу жертвы, продолжает свой путь.

Точно так же ласка может обескровить курицу, фазана или куропатку и бросить добычу на потребу воронам или другим хищным птицам, питающимся падалью. Правда, иногда хищница отгрызает у некрупной жертвы головку, чтобы полакомиться нежным мозгом, до которого она большая охотница. Бить ласку следует дробью № 8.

Лучше же всего охотиться на ласку, как и на куницу, хорька и лису, при помощи капканов и различных хитрых ловушек.

А сейчас мы перейдем к изучению самого опасного хищника, потому что он наделен незаурядным умом, располагает множеством самых разнообразных орудий убийства (которые он постоянно совершенствует) и способен объединять свои усилия с усилиями таких же, как он, негодяев. Вы спросите, кто же такой этот хищник? Ну так вот, это двуногое существо, весьма известное под названием браконьера.

Итак, ключевое слово произнесено. Кто же такой браконьер? Мой сосед господин барон де Буа-Бифар дает следующее определение: всякий, кто охотится на землях, ему не принадлежащих, является браконьером.

Это определение может показаться по меньшей мере странным, но не будем забывать, что барон — человек старой закалки, что родился он чуть ли не в прошлом веке, что его мысль в социальном и политическом плане замерла где-то на уровне времен отмены Нантского эдикта[286]. Так что нет ничего удивительного в том, что он рассуждает так, как могла бы рассуждать ожившая мумия, точь-в-точь как это происходит в произведении достопочтенного господина Эдмона Абу[287]. И как бы ни было это неприятно таким древним ископаемым, как барон де Буа Бифар, в наши дни любой человек может охотиться на землях, не являющихся его собственностью, и в то же время не быть браконьером.

Так кто же такие браконьеры, черт побери? Вам ответит господин Эльзеар Блаз: «Браконьер — это двуногое животное, которое бодрствует ночью, спит днем и изничтожает всякую дичь, какую только может найти. Он охотится в любое время года, при любой погоде, используя сети, тенета, силки, петли и прочие дьявольские изобретения для того, чтобы снабжать торговцев зайчатиной, крольчатиной и битой птицей. Статьи 295 и 304 Уголовного кодекса нашей страны запрещают охотникам убивать сие вредное животное. А жаль, очень жаль!»

Я охотно соглашусь с этим определением, однако вынужден с большой осторожностью отнестись к высказываниям старого охотника по поводу статей 295 и 304 Уголовного кодекса. Я не склонен требовать кары смертью даже для самого закоренелого в грехе браконьерства грешника, а желаю только, чтобы он раскаялся и обратился в веру добропорядочных и законопослушных граждан. Хотя, признаться, и сам не смею надеяться на столь волшебное превращение…

Что же касается того, чтобы объявлять на человека охоту, точно на какого-нибудь волка, даже с благословения досточтимого Уголовного кодекса… Нет и нет! Черт меня побери, благодарю покорно!

Кстати, я твердо убежден, что Эльзеар Блаз, сей достойнейший представитель братства охотников, никогда не помышлял всерьез о том, чтобы предложенные им крайние меры в самом деле применялись к кому бы то ни было.

Некоторые землевладельцы, выведенные из себя тем, что разбойники наносили их угодьям весьма ощутимый урон, попробовали прибегнуть к крайним мерам, но в несколько смягченном варианте.

Постараюсь объяснить, что я имею в виду. Некий маркиз де Б., человек суровый и горячий, к тому же совершенно не склонный сносить оскорбления от кого бы то ни было, принялся сам лично вместе со своими лесниками и сельскими полицейскими наводить порядок в своих лесах и объезжать угодья и днем и ночью. Я забыл сказать, что владения маркиза расположены в Солони, где браконьеров более чем достаточно (как, впрочем, и в других местах).

Маркиз принял решение положить конец всяческим безобразиям, а потому прибег к самым решительным средствам, дабы избавиться от разбойников. Всем известно, что и он сам, и каждый член его свиты все вооружены охотничьими ружьями с прямыми стволами и все ружья заряжены патронами с хорошими зарядами мелкой и крупной дроби (на всякий случай).

Но вот маркиза извещают о том, что в лесу замечен браконьер. Тогда происходит одно из двух: либо негодяя хватают прямо на месте преступления, либо ему удается скрыться… В первом случае маркиз сам чинит расправу, а так как он отличается прямо-таки атлетическим телосложением и недюжинной силой, то после его оплеухи несчастный браконьер, пожалуй, не меньше двух недель проваляется в постели, приходя в себя. Во втором же случае неумолимый поборник правопорядка принимается преследовать наглого вора, как обыкновенного зайца, и ведет по нему огонь, нимало не заботясь о статьях 295 и 304 Уголовного кодекса.

И в том и в другом случае злоумышленник лишается возможности творить свое черное дело на две, а то и на три недели. Один не смеет показаться на улице из-за огромных синяков, а другой, стеная и кряхтя, стискивает зубы, когда какой-нибудь знахарь извлекает дробинки из мягких тканей пониже спины. Итак, браконьеры сидят сиднем по домам, а дичь, получив короткую передышку, радуется жизни.

Должен сказать, что пока господину маркизу везет, и все идет как по маслу, но боюсь, до поры до времени, то есть до того черного дня, когда найдется менее терпеливый и уравновешенный браконьер, который и пустит отважному землевладельцу пулю прямо в грудь. Нет, что ни говорите, маркиз рискует, очень рискует…

Возможно, вы, мои читатели, вполне резонно заметите, что существуют наказания за браконьерство, определенные законом! Ведь для чего-то же составляются протоколы, накладываются штрафы, существуют тюрьмы…

О-ля-ля! Да не морочьте голову ни себе, ни людям! Ведь все это только для отвода глаз! Наверняка вам известны пословицы: «Где сядешь — там и слезешь», «Невозможно остричь лысого» и т. д. Вам, как и мне, прекрасно известно, что браконьеры настолько хитры и изворотливы, что умеют уходить от любых наказаний. Протоколы?.. Ну как же, как же! Да хоть по тридцать штук в месяц на каждого составляйте, все равно они так и останутся пустыми бумажками, годными лишь для того, чтобы ими развлекались сельские полицейские. Штрафы? А из каких таких доходов браконьеры станут их платить? Ведь у этих мерзавцев нет ни су за душой! Скорее всего сам землевладелец еще и будет вынужден оплачивать судебные издержки. Тюрьма? Да вы тысячу раз подумайте, стоит ли помещать туда даже самого отъявленного негодяя, когда вспомните, что целый выводок сопливых, тощих, оборванных ребятишек завопит от голода, когда подумаете, что жена браконьера (особа, кстати, очень часто весьма достойная всяческого уважения) ни в чем перед вами не провинилась… Готов поклясться, что вы прогоните мысли о мести, пустите все на самотек, позабыв про урон, который наносит вашим угодьям двуногий хищник.

К тому же не все браконьеры столь добродушны и склонны к всепрощению, как те, что повадились охотиться во владениях маркиза.

Судите сами.

Окрестности маленького прелестного городка М., расположенного в 20 лье от Парижа, когда-то изобиловали дичью, но сейчас представляют собой мертвую пустыню. А все почему? Да потому, что в городке живут и здравствуют браконьеры! Убежденные, закоренелые браконьеры! Причем каждому жителю городка доподлинно известно, что господин N и господин NN не имеют никаких средств к существованию, кроме наглого разбоя в лесах и полях. Да, да, под самым носом у властей они днем и ночью при любой погоде торгуют вразнос зайцами, кроликами, куропатками и прочей дичью.

Была сделана попытка — о, очень робкая, ну очень робкая! — положить конец подвигам этих бессовестных разбойников. Одного из браконьеров в течение краткого отрезка времени (трех месяцев, если мне не изменяет память) дважды хватали на месте преступления во владениях графа М. И что же? А то, что на следующий же день после того, как в суде был зачитан обвинительный приговор (принуждавший нарушителя закона уплатить штраф), прекрасный сосновый лес графа заполыхал как спичка.

В то время как на колокольне били в набат и люди сбегались отовсюду тушить пожар, сам браконьер стоял посреди главной городской площади, скрестив руки на груди, и скалил зубы, даже не скрывая злобной радости.

В городе М. 1500 жителей, и если вы спросите любого из них, кто совершил поджог, 9 из 10 тотчас же не колеблясь назовут вам имя виновника этого преступления.

И что же делать, спросите вы, и будете правы… Вы скажете: «Я страстный поклонник охота, я хочу полностью отдаться моей страсти, я хочу получить максимум удовольствия, я являюсь хозяином или арендатором охотничьих угодий, которые хочу обустроить наилучшим образом и содержать их в идеальном порядке. Но мне отвратительна как мысль о том, чтобы добровольно снабжать дичью браконьеров, так и о том, что мне почти всегда придется возвращаться с охоты несолоно хлебавши, с пустым ягдташем. Так как же мне быть?»

Я совершенно с вами согласен, но хочу попросить у вас минуточку внимания. Мы вместе досконально изучим это дело во всех его многочисленных проявлениях, а затем постараемся найти пути его искоренения. О, я не смею утверждать, что мы отыщем наиболее эффективные способы борьбы с этим ужасным бедствием, но все же надеюсь, что мы найдем достаточно действенные меры, благодаря которым наше общество сможет хотя бы выглядеть достойно.

Итак, будем действовать неторопливо и методично. Для начала изучим орудия преступлений, обратив пристальное внимание на то, где и когда они применяются, а затем займемся вопросом, где же кроются истоки браконьерства как явления. Прежде всего мы изучим, каковы различия в поведении браконьеров, избравших ареной незаконного промысла лес и поле, истребляющих дичь кто при помощи ружья, кто — сети, а кто — капканов. Затем изучим, как ведут себя браконьеры там, где они живут, и там, где они являются пришельцами, чужаками.

Вскоре вы сами убедитесь, что поведение человека в различных обстоятельствах бывает весьма разнообразным, и рассмотрение каждого вида браконьерства будет весьма полезно как в плане предупреждения возможных преступлений, так и в плане лечения застарелой болезни.

Прежде всего рассмотрим случаи разбоя, чинимого в поле теми, кто не является жителями данной местности. Представьте себе, что мы находимся в провинции Бос, в междуречье Сены и Марны. Середина августа. В этом краю благодатных пашен пшеница уже убрана (урожай был хорош), рожь вызрела рано, да и кормовые травы хорошо шли в рост, так что с сенокосом крестьяне управились вовремя, не раньше, но и не позже положенного срока. Ничто не мешало куропаткам и перепелкам вырастить здоровое, крепкое потомство. Весной, при закрытии сезона, пернатые образовали множество супружеских пар, и теперь все предвещает прямо-таки изобилие дичи.

И действительно, вам, заядлому охотнику, со всех сторон поступают сведения, радующие душу. Желая лично удостовериться в том, что щедрые посулы егерей и сельских полицейских не являются большим преувеличением, вы однажды ясным августовским днем отправляетесь в поле, вооружившись только тросточкой. Вас, разумеется, сопровождает верный пес, который тявкает, прыгает и носится как сумасшедший, ибо видит вас в привычном одеянии охотника, то есть в ботинках на толстой подошве и крагах.

И вот вы уже в поле. Ваш славный песик, коего сия генеральная репетиция торжественной церемонии открытия сезона привела в величайшее возбуждение, отлично исполняет свой долг, как и подобает хорошо обученной, породистой собаке. Он поминутно делает стойку, а из-под ног у вас одна за другой выпархивают стайки славненьких, жирненьких птичек. В течение каких-нибудь двух часов вы насчитали таких стаек штук тридцать!

Ваше сердце охотника поет от восторга. Вы, не помня себя от радости, возвращаетесь домой, мысленно уже предвкушая все удовольствия 1 сентября, которые вы, как человек совсем не жадный и не эгоистичный, предполагаете разделить с друзьями.

Наступает знаменательный день, и большая компания отправляется в поход за дичью. Патронташи набиты битком, а деревенские жители, специально нанятые для того, чтобы носить за охотниками трофеи, сгибаются под тяжестью боеприпасов.

Увы, увы, увы! Напрасно вы бродите по полям, покрытым стерней, напрасно вы с трудом пробираетесь через отвалы свежевспаханной земли, напрасно выписываете замысловатые петли по лугам, где уже отросла трава, напрасно пробираетесь между грядками свеклы… Хорошо еще, если вам попадутся остатки тех многочисленных стай куропаток, что вы видели всего лишь две недели назад. К тому же редкие птицы, коим удалось выжить после какой-то загадочной резни, настолько пугливы, что вы не смеете надеяться на то, что сумеете приблизиться к ним на расстояние выстрела.

Увы, это гораздо хуже, чем мистификация, это просто катастрофа! Быть может, только какие-нибудь уцелевшие перепелочки да парочка зайчишек спасут вас от печальной участи, время от времени постигающей каждого охотника, то есть от возвращения домой с пустым ягдташем.

Но что же все-таки произошло? А вот что. За три-четыре дня до начала сезона охоты в ваш округ, городок или деревню неведомо откуда прибыли какие-то люди, у которых документы были в полном порядке, так что и придраться не к чему. И вот эти бродячие торговцы, букинисты, медники, поденщики, разносчики, «ювелиры», торгующие дешевыми стекляшками, собрались на местном постоялом дворе и вели себя так, будто не были друг с другом знакомы. Потом появились хорошо одетые господа с приятными манерами, выдававшие себя за агентов различных фирм и коммивояжеров[288], за покупателей недвижимости и арендаторов охотничьих угодий. Вся эта весьма разношерстная публика вечером как бы случайно встретилась за общим столом. Хорошо одетые господа держались вместе, задавали тон на пирушке и, как и положено щедрым представителям благородного сословия, сделали воистину королевский жест, угостив смиренных бедных пролетариев бутылочкой-другой вина. Завязалась душевная беседа, ничем особо не примечательная, словом, обычная беседа на обычном постоялом дворе, с дежурными шуточками, словечками и банальностями.

Как бы случайно на постоялый двор заявился изгой местного общества, так сказать, «дурная овца», бездельник, пьяница и завзятый браконьер, вечно озабоченный тем, где бы чего сожрать и выпить на даровщинку. Разумеется, он принял самое активное участие в пирушке, и веселый разговор продолжался чуть ли не за полночь.

На следующее утро, на рассвете, торговцы и работники разбрелись по окрестностям. Они брели от одной фермы к другой, предлагая свой товар и услуги, изучали дороги, в то время как хорошо одетые господа осматривали охотничьи угодья и знакомились с предлагаемыми к продаже земельными участками.

Вечером никакого продолжения вчерашнего празднества не последовало. Наскоро поужинав, чужаки поторопились уплатить каждый по своему счету и исчезнуть. Официальные дела были завершены, и пришельцы приступили к осуществлению какой-то темной аферы.

Если бы вам, мои друзья-охотники, пришло в голову из простого любопытства отправиться между полуночью и рассветом на разведку, вместо того чтобы сладко спать и видеть радужные сны, в обманчивости коих вам предстоит убедиться дня через два, вы бы услышали повсюду странные звуки. Да, да, кругом в ночной кромешной тьме раздавались таинственные шорохи: быстрые шаги, треск веток и сухой травы, торопливые, но ритмичные хлопки руками, приглушенный топот конских копыт, а затем испуганный шелест крыльев взлетающих перепелок и куропаток, тоненький писк бедных пташек. Если бы вы тогда проснулись и отправились в поля, вы стали бы свидетелями настоящей бойни, в ходе которой беспощадно уничтожалась вся пернатая дичь вашего округа.

Кстати, я не советовал бы вам в одиночку пытаться удостовериться в том, что злоумышленниками являются те самые мирные торговцы и ремесленники, коих вы видели на постоялом дворе.

В 1872 году, накануне открытия сезона охоты, я возвращался к себе поздно вечером, так как был приглашен на ужин к одному фермеру в провинции Бос. Хозяйство моего приятеля располагалось километрах в четырех от крохотной деревушки Экрен в департаменте Луаре. Дом и постройки одиноко возвышались среди полей.

Было что-то около половины одиннадцатого. Я шел по единственной дороге, ведущей от фермы к деревне. Примерно на середине пути мой пес, довольно крупный спаниель, отважный и сильный, словно дог, стал выказывать признаки сильнейшего беспокойства и раздражения.

Почти в ту же самую минуту, как пес мой грозно заворчал, я услышал справа и слева от дороги конский топот. Сомнений не было: две лошади должны были пересечь нам путь. Затем до меня донеслись пронзительные крики насмерть перепуганных перепелок.

Я был достаточно хорошо осведомлен обо всем, что касалось браконьерства, и тотчас же понял, что впереди расставлены силки. Я замедлил шаг и пошел вперед, соблюдая, как мне казалось, все необходимые меры предосторожности. Внезапно шагах в шести от меня словно из-под земли вырос какой-то здоровенный детина с ружьем и грубо рявкнул:

— Пошел прочь! Проваливай, слышишь?

Не знаю, что на меня нашло, откуда взялось совершенно ненужное и бессмысленное желание побравировать, но я продолжал приближаться к незнакомцу. В призрачном свете звезд я с трудом различал его голову с натянутым чуть не до подбородка странным колпаком с двумя прорезями для глаз.

— Проваливай! — все так же «любезно» прорычал грубый мужлан и передернул затвор. Как ни было темно, а я все же увидел, что ствол ружья направлен мне прямо в грудь.

Полагаю, всякому, даже самому стойкому и твердому человеку, было бы весьма и весьма не по себе, если бы его держал на прицеле пусть даже и столь странно разодетый тип.

Ну что же, я поступил так, как на моем месте поступил бы любой разумный человек, то есть крепко ухватил за ошейник моего пса и свернул влево, прямо в поле. Вскоре, преодолев метров четыреста и еще трижды выслушав столь же грубый и категоричный ультиматум, я выбрался из опасной зоны.

Итак, я сам, лично, имел возможность убедиться в том, что браконьеры бесчинствуют в полях вполне безнаказанно, но я и представить себе не мог, какая мощная организация стоит за единичным, как мне тогда показалось, фактом наглого разбоя. Нет, мне тогда и в голову не могло прийти, сколь тщательно была разработана и подготовлена вся операция…

И только примерно через год, в силу необычайно счастливого стечения обстоятельств, я нашел разгадку этой тайны.

Как говаривали древние, «ab uno disce omnes», то есть «одним учи всех». Вот что мне поведал некий весьма почтенный господин, коего я никогда бы в жизни не заподозрил в том, что он является сообщником злоумышленников, но каковой оказался на деле одним из организаторов всей аферы; имени его я по вполне понятным причинам здесь не называю.

Так вот, он сказал мне, что по всей стране действуют, и притом очень слаженно, многочисленные группы преступников. В больших городах, в особенности в Париже, существуют настоящие агентства, координирующие деятельность браконьеров. Эти агентства раскинули паутину своих представительств во всех местах, славящихся изобилием дичи. Нет такого города и такой деревушки, где бы у преступников не было одного или нескольких сообщников из числа местных жителей. Сия «ассоциация» имеет свой верховный орган, так называемый «административный совет», а также черную кассу, из коей черпаются средства на выплату штрафов, на закупку орудий подлого убийства дичи, на оплату лечения бандитов в случае ранения или болезни, на подкуп должностных лиц и на вербовку новых членов преступного «братства».

Активные члены сообщества, разделенные на небольшие группы, беспрекословно подчиняются своим «командирам». Получив подробнейшие сведения от информаторов из числа местных жителей того или иного региона, представители нескольких групп, предварительно договорившись о пароле (чтобы в случае надобности опознать своих), выезжают, так сказать, на «поле будущей битвы».

В назначенный день и час браконьеры собираются человек по 5–6 в лежащих неподалеку друг от друга деревнях и городках, чтобы не вызвать особых подозрений. С наступлением ночи они выбираются с постоялых дворов, встречаются в поле в заранее условленном месте и под предводительством местных жителей (тех самых, что снабжали их сведениями о наличии дичи в данной местности) приступают к осуществлению своего коварного замысла.

Итак, браконьеров в поле собралось около тридцати человек, все парни крепкие и смелые; некоторые восседают на лошадях. Верховые нужны для того, чтобы быстрее загонять куропаток в сети. Далее они вытаскивают из больших сумок огромные, очень прочные шелковые сети, тонкие, словно сплетенные из человеческих волос, и устанавливают их отдельными секциями протяженностью в 60–80 метров на небольшом расстоянии друг от друга. Причем очень часто покрывают сетями площадь чуть ли не в квадратный километр.

У каждой сети остается стоять один браконьер с ружьем, а чаще всего — с револьвером в руке и с огромными мешками, предназначенными для дичи. Остальные участники ночной охоты гонят насмерть перепуганных птиц прямо в ловушки. Обычно сведения, коими располагают эти мерзавцы, настолько точны, а сети расставлены с такой воистину математической точностью, что практически ни одной куропатке не удается избежать печальной участи.

Когда несчастных птиц, находившихся на одной стороне поля, загнали в ловушки, браконьеры, не тратя времени даром на перестановку сетей, просто переходят на другой участок и уже оттуда гонят дичь. Сей «маневр» повторяется три, а то и четыре раза за ночь, а за один заход разбойникам порой удается поймать 1200–1500 куропаток. Судите сами, каков же бывает общий «улов».

Добычу складывают (я бы даже сказал, утрамбовывают) в огромные мешки или корзины, которые на лошадях доставляют в повозки мнимых бродячих торговцев, медников и лудильщиков, тех самых, что слонялись по окрестностям днем, выведывая и вынюхивая, где находятся самые «урожайные» на дичь участки. Теперь эти повозки стоят на краю поля, где произошла кровавая бойня.

Как вы уже поняли, дорогие читатели, браконьеры птиц не бьют, а берут живьем, но многие бедняжки погибают, когда бьются о сети или когда оказываются в самом низу корзины или мешка, где и задыхаются под тяжестью своих собратьев по несчастью; этих куропаток с нетерпением ждут рестораторы и торговцы дичью. Но большинству пленниц и пленников все же удается выжить, и вот их-то браконьеры за огромную цену, чуть ли не на вес серебра… продают богатым землевладельцам, которые желают сделать свои охотничьи угодья более богатыми дичью… Нет, вы только подумайте! Землевладельцы пользуются плодами разбоев, чинимых на землях других землевладельцев! Мне бы очень хотелось верить, что, приобретая живой товар, богатый фанатик охоты ведать не ведает, откуда взялись все эти милые куропаточки. Однако от этого не легче, ибо приобретенная нечестным путем дичь, вероятно, опять попадет в сети браконьеров, но уже на землях щедрого скупщика краденого.

К счастью, не на всяком поле можно устанавливать сети, а только там, где местность совершенно ровная, без единой складочки, без подъемов и уклонов. Но горе тем землевладельцам, на чьих полях можно возвести эти дьявольские сооружения, именуемые «простынями смерти», ибо на них после подобного набега не останется ни единой птички.

Очень часто бывает и так, что в полях браконьерствуют и местные жители. И если заезжие разбойники просто физически не могут поспеть повсюду, а потому наносят ущерб довольно беспорядочно (то там, то сям), подобно смерчу или граду, то есть иной тип злоумышленников, которые, хотя и используют менее страшные средства, не предназначенные для массового отлова дичи, в конце концов наносят огромный, иногда невосполнимый ущерб. Вред, причиняемый ими, тем более ужасен, что наглый грабеж происходит ежедневно (вернее — еженощно) и ежечасно.

В некоторых местах доморощенные преступники действуют в относительной безопасности благодаря излишней снисходительности префектов полиции, которые становятся невольными пособниками злоумышленников (увы, вынужден признать, что кое-где все безобразия творятся при прямом попустительстве местных властей).

Прежде чем углубиться в дальнейшее изучение нашей темы, я хотел бы привести здесь несколько выдержек из охотничьего законодательства.

Раздел II — наказания

Статья 11. — Штраф в размере от 16 до 100 франков будет наложен на каждого, кто:

— охотился, не имея на то официального разрешения;

— охотился во владениях другого лица без согласия оного.

Статья 12. — Штраф в размере от 50 до 200 франков будет наложен на всякого, кто:

— охотился в неположенное время года;

— охотился ночью или использовал запрещенные средства охоты;

— будет хранить или носить с собой вне дома сети, силки и прочие запрещенные средства охоты.

Кроме штрафа все виновные в вышеперечисленных преступлениях могут быть осуждены на тюремное заключение сроком от недели до двух месяцев.

Что ж, закон есть закон, и он не допускает никакой двусмысленности в толковании, ибо все прописано точно и четко.

Но ведь если так обстоят дела в большинстве департаментов Франции, есть и другие, где закон толкуется весьма странным образом. Приведу в качестве примера хотя бы департамент Луаре. Ведь там с 15 октября по 15 марта тысячи и тысячи охотятся без разрешения, на чужих землях (без согласия землевладельцев, разумеется), по ночам, да еще и с помощью сетей и силков!

А что в итоге? Ежедневно, а вернее еженощно, совершается 5–6 правонарушений, и, смею вас уверить, весьма серьезных.

Если кто-либо из нас, честных охотников, отправится поутру, по первому морозцу, когда землю и деревья слегка припорошило инеем, в поля департамента Луаре, чтобы поохотиться на жаворонков с зеркальцем, его тотчас же «загребут» представители властей в том случае, если бедняга заранее не выхлопотал себе разрешения на охоту. Ну что же, это будет вполне справедливо. Но почему же префект полиции департамента Луаре терпит, что невесть откуда появившиеся чужаки ловят жаворонков сетями вопреки официальному запрету, причем творят они свое черное дело практически никого не опасаясь и совершенно безнаказанно?! Почему никто даже не попытается пресечь эти бесчинства? Почему они отправляются в поля целыми отрядами, куда им заблагорассудится, в любое время суток (разумеется, чаще всего ночью), не имея разрешения на ведение охоты и согласия землевладельца?

Мне могут ответить, что жаворонок, собственно говоря, не считается дичью. Но мясо жаворонка является необходимейшим сырьем для изготовления знаменитых французских паштетов и пирогов. И вот получается, что, чтобы поддержать производителей этих изысканных лакомств, префект, злоупотребляя своим положением и пренебрегая своим правом карать преступные деяния, закрывает глаза на то, что на подведомственных ему территориях крохотных пташек отлавливают столь варварским способом, дабы потешить желудки гурманов.

Правда, префект Луаре постановил, что длина каждой сети не должна превышать 20 метров, что можно использовать лишь сети, сплетенные из простых нитей, и что величина одной петли не должна превышать 4,5 сантиметра. После подобного постановления и охотникам и дичи предлагается быть полностью довольными жизнью, а если какой-либо из сторон опять что-нибудь не понравится, то пусть себе капризничают, пусть привередничают!

Я, со своей стороны, могу заметать, что, сколь бы ни были важны причины, по которым следует разрешить и даже поддерживать массовый забой птиц, ничто, однако, не мешает потребовать от этих ночных охотников официального разрешения. Ведь у нас-то, обычных охотников, полицейские спрашивают бумаги по всей строгости закона, что вполне справедливо, но почему не спрашивают у браконьеров?

Как бы там ни было, я не стал бы касаться столь щекотливого вопроса, как потворство властей незаконной охоте на жаворонков, если бы под предлогом заботы о нашей национальной кулинарии не чинился бы самый разнузданный, самый оголтелый разбой.

По моему мнению, не сто́ит в данном вопросе особо сентиментальничать, не стоит думать, что человек (в том числе и наш крестьянин) лучше, чем он есть на самом деле. Неужели же вы полагаете, что ловцы жаворонков, загоняя «будущий паштет» в сети и отловив одну-две дюжины бедных птичек, на этом и остановятся и не накинут свои тенета на стаю куропаток? Ждать от орудующих под покровом ночи грабителей, что они отпустят на свободу пленников, за которых выручат денег столько, сколько зарабатывают за 5–6 ночей тяжкого труда, по меньшей мере наивно! Нет, это положительно невозможно!

Впрочем, подобное деяние можно было бы отнести к разряду мелких грешков, если бы это был единичный случай, но в действительности дело обстоит совершенно иначе.

Да, я забыл рассказать, что же такое тенета. Сейчас я восполню сей пробел. Тенета — это обычные сети с квадратными ячейками, которые два браконьера тянут над землей при помощи легких шестов, укрепленных на концах. К нижнему краю сети прикреплены пучки соломы. Они служат для того, чтобы создавать шум и вспугивать птиц. От шороха бедняжки просыпаются, хотят взлететь и… устремляются прямиком в сети, а браконьеры опускают тенета, и вот у них в руках уже целая стая пленников.

Да, разумеется, среди охотников на жаворонков попадаются и честные люди, но большая часть лишена «всяких предрассудков», то есть угрызений совести. Они устраивают облавы и на куропаток и действуют столь ловко и с таким азартом, что им, пожалуй, могут позавидовать пришлые ловцы птиц, о которых я рассказывал выше.

Возможно, кое-кто возразит мне и скажет, что разрешенная префектом сеть длиной в двадцать метров почти безобидна для куропаток. С этим можно было бы согласиться, если бы наши браконьеры использовали простые сети, а не тенета (к тому же огромных размеров).

Если сельский полицейский, обходя свой участок, встречает у деревни пару ловцов птиц, он даже может проверить, с какими орудиями убийства они идут на охоту, и ему с видимым удовольствием продемонстрируют вполне безопасную для куропаток разрешенную сеть в двадцать метров длиной. Но как только мошенники окажутся в поле, они тотчас же выволокут из кустов ужасную сеть эдак метров в 50 длиной. Иногда злоумышленники хранят свой «инвентарь» во свежевспаханной борозде, слегка присыпав землей, а иногда прячут в одиноко стоящем домике, где живет их сообщник.

Сколько раз доводилось мне находить на распаханных, но еще не засеянных полях следы разыгравшейся там кровавой драмы, когда жертвами браконьеров становилась целая стая куропаток!

Особый же урон племени куропаток преступники наносят в январе — марте, когда у птиц наступает брачный период и составляются супружеские пары. Против несчастных созданий мерзавцы ведут прямо-таки «войну на уничтожение» и находят весьма любезный прием у тех же мастеров по изготовлению паштетов, о которых столь трогательно пекутся некоторые префекты полиции.

На сей счет мне много чего порассказал один старый ловец жаворонков, отошедший от дел. Да, вот это была исповедь так исповедь! Некоторые его, так сказать, действующие коллеги тоже поделились со мной своими профессиональными секретами, когда после нескольких суровых зим куропатки в наших краях почти перевелись, так что браконьеры уже потеряли надежду на возвращение к своей бесчестной и вредоносной для общества деятельности.

Поверьте мне, господа, урон, наносимый браконьерами природе, велик и ужасен!

Многие землевладельцы ежегодно принимают меры предосторожности и обсаживают поля колючими кустами, чтобы те образовали живую изгородь и хотя бы отчасти затруднили деятельность негодяям. Но как быть тем, у кого несколько небольших участков?

Кстати, сии колючие насаждения — весьма ненадежное средство защиты от ужасного зла, ставшего во Франции настоящим бичом всех охотничьих угодий. Можно даже сказать, что эффект от них практически нулевой, ибо они не спасают от разбоя ни жаворонков, ни куропаток. Когда браконьеры осторожно расставляют по ночам сети, они безжалостно вырывают все молодые растения с корнем и отбрасывают в сторону. Сами понимаете, труд-то невелик. Что же касается ловцов жаворонков, которые приступают к своему черному делу несколько позже «куропаточников», то им колючие кустики вовсе не помеха, ибо таковых на полях после осенней вспашки и боронования и сева почти не остается.

Итак, любезные господа читатели, был ли я не прав, когда утверждал, что странная по меньшей мере снисходительность префектов полиции является в действительности не чем иным, как поощрением преступной деятельности и прямым пособничеством темным делишкам? И разве надо наносить огромный ущерб природе и тысячам охотников ради идеи (может быть, и блестящей) поддержки производителей изысканных лакомств?

Скажу несколько слов и об этих преступниках, хотя урон от них весьма невелик, так что особой опасности они не представляют.

Ловушки и силки в полях устанавливают сравнительно редко. Случается, конечно, что какой-нибудь пастух поставит у изгороди несколько силков из конского волоса и поймает парочку-другую куропаток. Разумеется, я говорю лишь о тех местах, где на многие километры тянутся сплошные поля, а не о тех благословенных угодьях, что вдоль и поперек изрезаны на мелкие участочки живыми изгородями, как в Вандее, Нормандии, Солони и др. Вот там-то уж действительно настоящий рай для браконьеров!

Что касается правонарушителей с ружьями, то эти браконьеры представляют, пожалуй, наименьшую опасность для дичи по различным причинам. Во-первых, злоумышленник охотится обычно в одиночку. А во-вторых, огонь он ведет только по одной цели за раз, самое большее — по двум, к тому же стреляет он редко, проявляя осмотрительность и осторожность, ибо звуки выстрелов выдают его с головой.

Браконьер, орудующий в поле, обычно обзаводится официальным разрешением на ведение охоты, но при всем при том он не перестает быть наглым воришкой, грубо попирающим право собственности. Он пиратствует в чужих владениях, убивает дичи больше, чем положено, заставляет сбиваться с ног бедных полицейских и в результате собирает богатую коллекцию штрафных квитанций, а имя его фигурирует во множестве протоколов. Однако я все же отнес бы подобных горе-охотников скорее к разряду людей надоедливых и вызывающих величайшее раздражение у всякого порядочного человека, чем к разряду людей опасных.

Как и в полях, в лесах могут бесчинствовать как чужаки, так и местные жители. Те самые «промысловики», что в огромной мере опустошают поля, проводят свою кампанию довольно быстро, в течение 2–3 недель, ибо дичи попадается в сети с каждым днем все меньше, становится все более пугливой, да и качество ее заметно ухудшается. Короче говоря, игра уже не стоит свеч. К тому же на авансцену выходят ловцы жаворонков, ибо они тоже хотят жить. Тогда члены преступной организации, оставив огромные сети в условленных местах до лучших времен, перемещаются с полей в леса. Они глубоко изучили весьма сложную науку браконьерства и возвели разбой на уровень общественного института, так что и на втором «поле битвы» чувствуют себя превосходно, сменив сети на силки.

Организовано все дело по прежней схеме, и механизм, надо отметить, работает безотказно. Сообщники жуликов из числа местных жителей сообщают в центральные конторы ценные сведения о состоянии охотничьих угодий в той или иной местности, а в условленный день и час препровождают пришлых злоумышленников в самые богатые дичью утолки. Правда, на сей раз используют не сплетенные из шелковых нитей сети, а сделанные из латунной проволоки силки, на изготовление которых уходят сотни и сотни саженей[289] тончайших металлических нитей.

Кстати, в лесу браконьерам нет нужды орудовать компактными группами, как в поле. Они могут рассредоточиваться, не расходясь на слишком большое расстояние, чтобы при необходимости либо быстро собраться в одном месте, либо разбежаться в разные стороны по особому сигналу. Это позволяет им избегать нежелательных встреч с сельскими полицейскими, а порой и поиздеваться над незадачливыми служителями закона. Вполне понятно, что члены преступных шаек предпочитают обрушиваться, словно жадная саранча, на наиболее богатые в смысле дичи охотничьи угодья, то есть грабить леса крупных землевладельцев. Посещать же владения мелких собственников и уж тем паче скудные общинные угодья они считают ниже своего достоинства.

Образ действий этих бандитов давно всем известен. Они обходят облюбованный и предназначенный к разграблению участок, замечают, где проходят заячьи и кроличьи тропинки, а затем преграждают путь бедным длинноухим сотнями, а то и тысячами ужасных скользящих проволочных петель. Сию процедуру они называют «просеиванием через сито».

Организованные браконьеры никогда не проводят в одном городишке или в одной деревеньке более 3–4 дней, ибо предпочитают, собрав богатый урожай, поскорее убраться с места преступления. Однако весь ужас как раз и заключается в том, что, когда бандитов, увезших невероятное количество дичи, уже и след простыл, смертоносные снаряды, расставленные по лесу там и сям, продолжают вершить свое черное дело. Разумеется, всякому понятно, что мерзавцы, которые прислушиваются к каждому шороху, ибо все же весьма опасаются встречи с полицейскими, очень торопятся, когда вытаскивают из петель задохнувшихся зверьков, и начисто забывают о тех силках, что не сработали. К несчастью, обычно к тому времени, когда мародерам приходит срок уносить ноги, в большинстве ловушек еще пусто, а искать в густой траве тоненькие силки дело хлопотное. Поэтому браконьеры предпочитают оставить их на месте, благо латунная проволока у нас достаточно дешевая. Таким образом зайчишки и кролики рискуют не сегодня-завтра оказаться в силке. Представляете, как бывает огорчен хозяин охотничьих угодий, если он чуть не ежедневно находит десятки полуразложившихся тушек! И бедняге еще очень повезет, если в ту минуту, когда его собака попадет в металлическую петлю, кто-нибудь окажется рядом и избавит друга охотника от участи, постигшей несчастных ушастиков.

Должен сообщить вам, любезные мои читатели, что почти все наши собаки в Солони хоть по одному разу, да попадали в силки: кому латунная петля сдавила лапу, кому — любопытную морду, а кому и шею.

В последние годы наглость этих лесных разбойников настолько возросла, что они перестали бояться сельских полицейских; пожалуй, скорее теперь многие служители закона трепещут от страха при одном воспоминании об их злобных проделках. В качестве примера я мог бы привести не одно, а несколько известных мне местечек, где обычно бравые и храбрые вояки (коих запугать ой как не просто) были вынуждены в бессильной ярости наблюдать за тем, как при сохранении полного боевого порядка в своих рядах отступали вооруженные до зубов грабители, уносившие огромную добычу. Те же из блюстителей закона, кто вопреки всему пожелал исполнить свой профессиональный долг, были крепко-накрепко связаны по рукам и ногам, привязаны веревками, а то и проволокой к деревьям и брошены на произвол судьбы в лесной чаще.

Короче говоря, ничего хорошего нынешнее положение вещей землевладельцам не сулит, к тому же если владелец угодий рискует потерять только дичь, то его слуги, егеря и сельские полицейские иногда рискуют и самой жизнью.

Если в полях браконьерством грешат очень немногие местные жители, расставляя силки и балуясь стрельбой из старенького ружьишка, то леса являются излюбленным местом, где тешат свои души местные браконьеры. Да, действительно, по сравнению с тем, что творится в департаментах, где есть большие лесные массивы, браконьерство в полях можно считать невинными детскими шалостями, эдакой платонической любовью[290] к дичи. Разумеется, я не отношу сюда департаменты, где при потворстве властей во всей полноте процветает хищнический промысел жаворонков и куропаток.

И все же подчеркну особо: в департаментах, где большие площадь заняты лесами, многие жители промышляют браконьерством и не считают это за грех. Дровосеки, ремесленники, пастухи, поденщики с ферм, сами фермеры, дорожные рабочие, путевые обходчики, арендаторы и мелкие землевладельцы с завидным упорством, доходящим до исступления, занимаются сим малопочтенным ремеслом, а власти, нимало не обеспокоенные столь массовыми правонарушениями, знай себе дремлют, сохраняя величественное спокойствие.

Для браконьеров, орудующих в лесах, все средства хороши: засады, ловушки, силки, капканы, сети, подсадные птицы и хорьки, ибо слишком уж возбуждает этих людей жажда наживы и любовь к охоте. Поверьте, все они и в самом деле страстные охотники, просто фанатики. Да, конечно, они обожают звон монеток по сто су, но их интересует не только дичь, но и сам процесс охоты.

Итак, азарт заставляет охотников пускаться во все тяжкие и идти на нарушение закона. Иначе чем еще можно объяснить, что люди весьма зажиточные, заранее запасшиеся разрешением на право ведения охоты в общественных угодьях, где дичи вполне достаточно, чтобы удовлетворить скромные запросы рядовых граждан, отправляются под покровом ночи в частные владения или на территорию заповедника?

Конечно, не только азарт, но и жажда наживы заставляет обычного, так сказать, «классического» браконьера, подлого вора и мерзкого пропойцу, отправляться рыскать по лесам в поисках зайцев и кроликов. У этих людей воровство стало второй натурой, вошло в плоть и кровь, так что надежному заработку за ежедневный честный труд они предпочитают несколько монет, вырученных за украденных из чужих владений зверьков.

Если бы не азарт, шли ли бы и первые и вторые на риск, что их застигнут на месте преступления, что наложат штраф, а то и посадят в тюрьму? Стали бы они стойко сносить все испытания, коим подвергает их природа: адский холод по ночам, ледяной туман по утрам, что вызывает лихорадку, ливневые дожди, когда можно вымокнуть до нитки, снег, в котором едва не по колено вязнут ноги? А ведь иногда и браконьеры возвращаются домой с пустыми руками… Нет, господа, поверьте, ими движет всепоглощающая страсть к охоте!

Нам, честным охотникам, подобные сильные чувства, пожалуй, неведомы, или, вернее, мы признаем их право на существование только в том случае, если их можно удовлетворить при помощи ружья, но никак не силков и сетей. Однако страсть не перестает быть всепоглощающей, даже если она незаконна…

Все это прекрасно известно и полицейским. Служители закона обычно знают наперечет всех браконьеров в городишке или деревушке, и для них вовсе не является секретом то, что самыми отъявленными и закоренелыми злоумышленниками бывают не наиболее ловкие типы и не наиболее задавленные нуждой бедняги, а наиболее страстные охотники, коих буквально сжигает изнутри жажда не столько денег, но именно — добычи.

Я знавал одного несчастного башмачника, который после заседания суда, когда его приговорили к уплате довольно значительного штрафа и вдобавок к двухнедельному тюремному заключению за неоднократные нарушения охотничьего законодательства, дал себе страшную клятву: никогда более не впадать в грех. Я присутствовал на самом судебном заседании и слышал собственными ушами, как бедняга клялся и божился в том, что никогда не сойдет со стези добродетели. Надо сказать, что погода в тот день была просто отвратительная, и я предложил новообращенному честному человеку занять место в моем экипаже, пообещав доставить его домой, в деревню.

На следующее утро ко мне стремительно ворвался совершенно растерянный и явно напуганный мальчишка, сын башмачника. Он попросил зайти к ним, ибо папаша, по его словам, был при смерти. Хотя я и не занимаюсь врачебной практикой, отказать ребенку в просьбе я не смог… И что ж я увидел? Башмачник метался в бреду на постели, его левая рука была раздроблена, разорвана в клочья! А дело было в том, что, едва вернувшись из суда, башмачник не смог устоять перед искушением тотчас же отправиться в лес пострелять зайцев! Со старым ружьем случилось то, что должно было однажды случиться: его разорвало прямо в руках у несчастного клятвопреступника.

Вы думаете, это печальное происшествие заставило нашего героя угомониться? Ничуть не бывало! Он уже шесть раз побывал за решеткой, на левой руке у него осталось всего два пальца, но он как браконьерствовал, так и продолжает браконьерствовать по сей день.

Среди наиболее ярых фанатиков охоты (причем охоты незаконной) самым большим оригиналом оказался некий лесник Г., состоящий и сейчас на службе у господина М. (вот почему я не могу назвать вам его полное имя). Этот бесконечно преданный своему хозяину слуга, трудолюбивый, честный, хорошо воспитанный, мог бы считаться лучшим лесником Франции… если бы не был одним из самых дерзких браконьеров!

Он добросовестнейшим образом охраняет угодья и дичь своего хозяина. Господин М. может спать спокойно, ибо никто и никогда не охранял и не будет охранять его владения лучше. Но это единственное святое и неприкосновенное место для лесника-браконьера во всей округе. Да, лесник Г. не только уважает и почитает своего хозяина, нет, он его боготворит! Но уж зато в других охотничьих угодьях отъявленный мошенник не знает удержу! Он не щадит никого: ни крупных землевладельцев, ни мелких фермеров, ни арендаторов угодий вроде нас. Да, там, где проходит граница владений господина М., начинается настоящий откровенный грабеж!

В силу возложенных на него обязанностей сей «честный работник» имеет право ходить с ружьем куда ему вздумается и когда ему вздумается. Для него не существует ни дня открытия сезона охоты, ни дня закрытия. Он безжалостно бьет дичь на всех соседних участках круглый год и с поразительной ловкостью сбивает со следа всех прочих лесников и сельских полицейских. Следует признать, что этому мерзавцу еще и дьявольски везет!

И откуда он только знает, что такой-то лесник отправился сегодня к другу на свадьбу, другой пошел на похороны, третий крестит сынишку, а четвертый присутствует в суде на слушаниях по уголовному делу?! Как умеет он воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, как вовремя успевает он прогуляться по чужим угодьям, заглянуть в самые богатые дичью уголки и испариться, унося набитый доверху ягдташ?!

Поверьте, я говорю об этом проходимце не с чужих слов, а с полным знанием дела, ибо сам сталкивался с ним буквально нос к носу в весьма щекотливых ситуациях.

Но если лесник Г. сам ведет себя с беспримерной наглостью и бесцеремонностью на землях соседей господина М., то на вверенной ему территории он наводит ужас на всех браконьеров. Он всегда настороже, всегда на месте в нужное время, он буквально вездесущ и всевидящ, невероятно проворен, силен, решителен, готов, не дрогнув, встретить опасность и получить пулю в грудь, но и готов без всяких колебаний вогнать в нарушителя границ владений господина М. не одну пулю, а две или три.

Лесник Г. действует столь успешно, что пресекает действия браконьеров как днем, так и ночью. Он совершает ночные рейды в гордом одиночестве, предвкушая, очевидно, как поближе к рассвету проберется на соседний участок и прикончит там зайчишку, а потом вернется домой.

Леса, находящиеся под охраной лесника Г., славятся изобилием дичи во всей нашей округе, тем паче что Г. никогда не стреляет там из ружья, да к тому же у него бывают серьезные стычки с самим хозяином угодий, когда он забудется настолько, что позовет к себе гостей поохотиться. И даже в том случае, когда гости уже приехали, лесник Г. не считает себя побежденным. Он спускает с поводков свору гончих собак, а сам вместе с тремя сыновьями всю ночь напролет носится верхом по полям и лесам, так что поутру гости, воображавшие, что попадут в битком набитый дичью курятник, не видят ни единой птички, а потому впоследствии не имеют никакого желания приезжать еще раз.

Господин М., человек весьма неловкий, да и стрелок никудышный, ест дичи, однако, больше, чем кто бы то ни было. К его столу подаются самые изысканные блюда, а его повар — истинный знаток своего дела и, не побоюсь громкого словца, настоящий художник. Правда, вопросов, откуда берется поставляемая к столу дичь, он, похоже, не задает.

Однажды, когда я прибыл к сему достойному господину на обед, я увидел у ворот замка лесника Г. Тот двинулся мне навстречу, буквально не сводя с меня печальных умоляющих глаз.

— Что случилось, милейший? — спросил я. — Почему у вас такой похоронный вид?

— Ах, месье, — взмолился он, молитвенно складывая руки, — я вас умоляю, не говорите хозяину, что вы видели меня на землях господина N и господина NN…

Только тут я сообразил, что в своей страсти к браконьерству и в своем желании сохранить в неприкосновенности дичь господина М. лесник дошел до того, что стал обеспечивать своего хозяина съестными припасами за счет соседей.

Не стану более распространяться на данную тему, но хочу только отметить, что местные браконьеры наносят природе весьма ощутимый урон, оставаясь практически безнаказанными.

Попытаюсь указать если и не радикальный способ искоренения столь страшного зла, как браконьерство, ибо такового, насколько мне известно, не существует, но хотя бы в общих чертах обрисовать меры, которые представляются мне достаточно эффективными.

Оказавшись однажды в ноябре 1884 года в редакции одной крупной парижской газеты, я имел неосторожность произнести следующие слова: борьба с браконьерством…

Вы себе не представляете, какая лавина упреков обрушилась на мою бедную голову! Как?! Я призываю уничтожить браконьерство?! Помешать бедному крестьянину съесть зверя или птицу, которые живут в полях за его же счет (то есть клюют зерно и лакомятся морковкой)?! А понимаю ли я, чего требую? Я хочу лишить несчастного сельского пролетария возможности защищаться от животных и птиц, наносящих урон его посевам?! Я желаю восстановить старинные привилегии дворянства?! И вновь ввести самые жестокие наказания, упоминавшиеся в старых эдиктах об охоте?!

Короче говоря, поток обвинений был просто нескончаем, и я привел здесь не самые худшие.

Я собрался было уже разразиться длинной речью в свою защиту и доказать моим любезным, но очень пристрастным оппонентам, что я вовсе не желаю ничего подобного и что, кстати, не всегда заяц и куропатка виновны в потравах полей, но предпочел в данный момент не высказываться. Ведь мои коллеги-журналисты, прекрасно подкованные в вопросах внутренней и внешней политики, превосходно изучившие социальную экономию и прочие мудреные науки, практически ничего не знали ни о жизни деревни, ни о психологии крестьян.

Я осознал, что ни один из моих критиков не является охотником, что все они, как на подбор, не способны отличить вальдшнепа от дятла, сойку — от горной куропатки, смешную коротконогую таксу — от пойнтера и современное охотничье ружье — от прапрадедовской аркебузы.

Итак, я отказался от публичного выступления и «вложил в ножны» грозное оружие моих аргументов до лучших времен.

Пусть пишущая братия думает и говорит все, что ей угодно, пусть браконьеры продолжают наслаждаться ворованной дичью, ничего не поделаешь…

Я упомянул об этом случае только для того, чтобы указать на весьма опасный, на мой взгляд, образ мыслей, на ложную сентиментальность, благодаря коим многие умные люди совершают непростительные ошибки и делают абсолютно неправильные выводы. Руководствуясь превратно понятым принципом равенства всех граждан страны (который сам по себе просто превосходен), они оправдывают воровство и разбой, начисто забывая о том, что браконьеры, нарушая законы, попирают права других граждан!

Но сейчас я обращаюсь к охотникам и могу не бояться, что меня не поймут.

Однако страстные выражения, вышедшие из-под перьев моих собратьев-журналистов в парижской прессе (в ответ на мой робкий намек на необходимость борьбы с браконьерством) все же не совсем бесполезны и вредны, ибо, прочитав их, я окончательно убедился в своей правоте, а также и в том, что общество наше нуждается в серьезном изучении данного вопроса. Само собой разумеется, что к разным категориям браконьеров следует относиться по-разному.

Ни один из журналистов не осмелился возвысить свой голос в защиту тех браконьеров, что являются из больших городов и хищнически истребляют все живое в поле и в лесу. Нет, никто и не подумает защищать интересы этих отбросов общества!

Что же касается местных, так сказать, доморощенных браконьеров, охотящихся с помощью силков и капканов, попробуем проанализировать, могут ли они претендовать на легализацию своих действий или хотя бы на защиту профессиональных адвокатов (что, однако, не освобождает от ответственности за применение запрещенных средств убийства).

Итак, постараемся рассуждать здраво и быть беспристрастными.

Как вы думаете, сколько среди сотни браконьеров окажется землевладельцев? Да будь вы самым знаменитым математиком нашего времени, и то не насчитаете и десятка! Да ведь и то сказать, что мешает хозяину сельскохозяйственных угодий бить дичь на своем собственном участке, не прибегая к незаконным средствам охоты и уплатив государству всего лишь 28 франков за право охотиться?!

Кое-кто может мне напомнить, что владельцы больших имений, расположенных рядом с богатыми охотничьими угодьями, терпят иногда весьма ощутимый ущерб именно из-за того, что в их лесах и полях водится слишком много дичи, вследствие чего зайцы вредят посевам, а птицы лакомятся кто зерном, а кто и виноградом. Ну что же, возражать я не стану, ибо все мы можем припомнить один, а то и несколько случаев, когда владелец охотничьих угодий платил огромные суммы хозяину соседнего поместья за нанесенный зайцами и куропатками урон его полям. Если от косых или крылатых воришек совсем уж спасу нет, префекты разрешают устраивать облавы, за коими непременно следуют массовые бойни, а добыча делится поровну между участниками кровавых потех.

Один из моих приятелей является владельцем охотничьих угодий в департаменте Луаре, и в самом центре этих угодий располагается довольно приятный лесок, но какой! Представьте себе настоящий кроличий садок площадью в 12 гектаров! Кролики там плодятся всем на зависть и, разумеется, резвятся на полях соседей, где понемножку, а где и полностью уничтожая посевы злаков, капусту, морковь и прочие овощи, до которых они великие охотники. В результате всех этих безобразий судьи потребовали, чтобы мой друг уплатил пострадавшей стороне 600 франков, что тот и исполнил беспрекословно. После этого мы взяли ружья и отправились бить кроликов. Подстрелили мы, если не ошибаюсь, штук пятьдесят, так что каждый обошелся франков в 12.

Нечто похожее происходит повсюду чуть ли не ежедневно.

Но я все же осмелюсь пойти дальше и попытаюсь доказать, что ущерб сельскому хозяйству от дичи бывает столь незначителен, что о нем не стоит и говорить. Да, я вынужден признать, что само явление имеет место, но, во-первых, оно не может служить оправданием браконьерству, а во-вторых, урожаю вредят и дожди, и ветры, и засуха… Так что же, надо бороться с самой природой?

В самом деле, в наше время во Франции, пожалуй, не найдешь такой общины, где не существовало бы организованного сообщества охотников, которое за весьма приличную плату берет в аренду большой участок земли, оставляя за обитателями городка или деревни право охотиться там наравне с членами кружка поклонников охоты. Поверьте, денежная сумма, уплаченная за взятые в аренду охотничьи угодья, с лихвой покрывает всякий ущерб, причиняемый дичью урожаю, сколь бы велик он ни был. К тому же следует учесть, что дичи в наших краях с каждым годом становится все меньше…

Как вы сами видите, я весьма далек от мысли о необходимости возрождения всех старинных эдиктов об охоте, но я также не желаю лить горькие слезы над судьбой бедного крестьянина, якобы защищающегося от злых прожорливых зверьков. Никто не собирается лишать нашего Жака-простака[291] его прав человека и гражданина, и он волен бить дичь, но оставаясь при этом в рамках закона.

Итак, пришло время сказать: сегодня более, чем когда бы то ни было, охота является очень и очень дорогим удовольствием, охотники щедро оплачивают свою прихоть, а государство и некоторые частные лица получают в свое распоряжение довольно солидные суммы. Но из всего вышесказанного сам собой напрашивается следующий вывод: раз государство получает доход в результате соглашения с охотниками, то оно, вполне естественно, должно поддерживать и защищать интересы людей, добровольно выплачивающих дополнительный налог.

Представьте себе, что вы владелец или арендатор леса на площади гектаров эдак в пятьсот. Вы хотите заняться разведением фазанов, чтобы населить всю вашу вотчину этими красивейшими птицами. Вы устраиваете настоящую фазанью ферму, сажаете деревца и густые кусты, нанимаете трех лесников, тратите довольно кругленькую сумму денег и успокаиваетесь в ожидании того счастливого момента, когда можно будет начать пожинать плоды ваших усилий. Никто не осмелится утверждать, что вы не являетесь законным обладателем того, что родилось, бегает и порхает в вашем заповеднике, тем более что, выпустив фазанов с фермы, вы дважды в день подкармливаете их зерном, рассыпая его по лесным тропинкам. Правда, некоторые неблагодарные птицы, влекомые жаждой приключений и путешествий, покидают спасительный покров ваших зарослей и отправляются бродяжничать на соседние участки. Что же, в каждом деле небольшой урон заранее предусмотрен, и в вашей приходо-расходной книге в графе «Убытки» или «Расходы» появится соответствующая запись. Однако те фазаны, что останутся в лесу, принадлежат вам, и только вам.

Ну а как же мы назовем тех мерзавцев, что заявятся к вам в лес среди ночи, прочешут его вдоль и поперек, перебьют половину, а то и большую часть ваших полуручных фазанят, а на следующий день продадут владельцам лавок? Думаю, что и для вас, и для меня, и вообще для всякого разумного человека подобные негодяи являются не кем иным, как обыкновенными ворами, такими же гнусными грабителями, что таскают кур, уток и гусей из курятников.

Если у меня утянут фазана из ягдташа, из кладовки или из лесу, то я-то все равно лишусь своей собственности, так что какая мне разница, откуда была совершена кража. Ведь подобное преступление карается законом… или должно было бы караться, как за нарушение права частной собственности или как за посягательство против положений Уголовного кодекса.

Я сказал, что закон карает за подобное преступление или должен был бы карать. Но я употребил сослагательное наклонение, а это означает, что так происходит далеко не всегда; вернее будет сказать, пожалуй, что закон торжествует только в исключительных случаях.

Барон Г. — один из тех, кого называют финансовыми гениями нашей эпохи — в течение последних четырех лет затратил массу усилий на то, чтобы заселить фазанами свои великолепные охотничьи угодья неподалеку от Ш. Прошу меня простить, но я ставлю здесь только заглавные буквы, потому что в дальнейшем речь пойдет о деяниях прокурора республики, и сей многоуважаемый представитель власти может оказаться куда менее снисходителен к писаке, сочинившему эту книгу, чем к браконьерам.

Итак, у барона Г. в лесах, по самым скромным подсчетам, было в 1884 году около тысячи фазанов. Местные браконьеры объявили бедным птицам настоящую войну и вели ее столь яростно и успешно, что всего лишь за неделю истребили около 300 особей. Увы, на этом они не остановились, так что сейчас в угодьях барона едва ли насчитаешь полсотни сказочных красавцев.

Напрасно лесники без устали бродили по лесу и днем и ночью. Хотя верных слуг и было четверо, браконьеров было во много раз больше, да к тому же столь ловких и изворотливых, что лесникам никак не удавалось схватить на месте преступления хотя бы одного злоумышленника.

Имя врагу было легион!

Лесники боялись ходить поодиночке, а посему, не имея возможности охранять весь лес одновременно, постоянно попадали впросак. Как только они оказывались на одном краю владений барона, так тотчас же выстрелы начинали греметь в противоположной стороне.

Устав терпеть унизительные поражения в бесконечной войне, барон направил прокурору округа письменное прошение прислать в его владения только на один день несколько полицейских, чтобы хоть чуть-чуть нагнать страху на наглых мародеров.

Ответ высокого должностного лица был весьма показателен: «У полицейских и так забот по горло, им некогда охранять вашу дичь…»

Ну меня-то подобный ответ нисколько не удивляет, учитывая тот факт, что ныне хранители закона частенько выступают в качестве защитников интересов частных лиц, занимаются политикой, участвуют в выборах и в конце концов даже входят в состав правительства. О, разумеется, у сих великих государственных мужей дел по горло!

Я хотел бы предложить вниманию моих весьма образованных собратьев, считающих, как и я, святого Губерта своим покровителем, некий план, прежде чем я представлю его на суд моих друзей в парламенте (из числа тех, что были или будут министрами).

Итак, я предлагаю принять еще один закон, обязывающий приравнять преступления, связанные с нарушениями законов об охоте, со всеми прочими преступлениями против частной собственности, а соответственно и карать преступников по всей строгости закона.

И это будет только справедливо, не так ли?

Необходимо также одновременно вынести множество обвинительных приговоров по всей стране, чтобы нанести преступникам ощутимый удар в качестве некой превентивной[292] меры.

Я говорю не слишком понятным языком? Постараюсь объясниться. Сам по себе обвинительный приговор браконьеру не так уж и страшен: ну уплатит небольшой штраф, ну на худой конец отсидит неделю-другую в тюрьме — эка невидаль! Но нам следует помнить о том, что совсем недавно парламентом был принят закон о рецидивистах. И вот он-то и может (и должен) сыграть свою роль! Когда различные бродяги и подонки, завербованные на грязных улицах больших городов некими темными дельцами для разбоя в охотничьих угодьях, будут схвачены и осуждены, судья после вынесения приговора должен разъяснить им, что если они еще раз совершат подобное преступление, то попадут в категорию рецидивистов. Можете быть уверены, как бы ни были дерзки и наглы эти мерзавцы, они тридцать раз подумают, прежде чем вновь пойдут на кражу дичи, рискуя тем самым в качестве наказания получить не штраф и не неделю тюрьмы, а ссылку на каторгу, да еще в заморские территории, например — в Гвиану. Уверяю вас, произойдет одно из двух: либо они исправятся и постараются забыть о своем преступном прошлом, либо рискнут вести опасную игру (но таких, полагаю, будет очень немного).

Пожалуй, точно так же следует поступить и с браконьерами из числа местных жителей. О, только не подумайте, что я требую массовой высылки из страны всех бедняг, чья участь бывает порой столь плачевна, что им можно только по-человечески посочувствовать. Нет, я весьма и весьма далек от подобных людоедских мыслей! Тем паче что крестьяне и в самом деле в тысячу раз более достойны уважения и хорошего к ним отношения, чем воришки, являющиеся частью той накипи, что неизбежно присутствует в больших городах. Для большинства из них будет уже достаточно существования угрозы лишиться устойчивого положения в обществе и отправиться по воле судей неведомо куда. Правда, для острастки нужно будет им время от времени напоминать при помощи живых примеров о том, что угроза эта весьма реальна, ибо только тогда урок пойдет впрок.

Я не утверждаю, что тогда настанет царство Божие на земле, но неужели кто-то всерьез может думать, что обитатели городка М. не были бы счастливы, если бы их избавили от того мерзавца, что поджег леса графа М. и который уже на протяжении многих лет разбойничает в лесах и полях, воруя дичь, пшеницу, овощи, фрукты и вообще все, что подвернется под руку?

И неужели же жители соседнего городка С. будут печалиться, если из их жизни навсегда исчезнет тот негодяй, который однажды во всеуслышание принялся похваляться, что он совсем недавно всадил пулю в плечо леснику? Неужели кто-то станет плакать из-за того, что суд приговорит к каторжным работам того, кто сжег дом лесника, застукавшего его на месте преступления?

Полноте! Эти изгои, эти подонки не достойны ни жалости, ни сочувствия, и если их осудят за браконьерство, то знайте, что служители закона всего лишь воспользуются благовидным предлогом, чтобы подвергнуть их самому суровому наказанию за множество других преступлений по совокупности. Ведь эти мерзавцы с поразительной, прямо-таки дьявольской ловкостью много раз ускользали из-под карающей длани правосудия.

Полагаю, что одного-единственного примера для каждого округа будет вполне достаточно, чтобы всем другим потенциальным преступникам неповадно было воровать. Разумеется, время от времени следует напоминать им о том, что над их головами занесен дамоклов меч[293] закона о рецидивистах.

В ожидании того счастливого дня, когда мой план, получив одобрение парламента, будет претворен в жизнь, мы вынуждены сами защищать свои владения, ибо власти отказываются присылать нам на подмогу полицейских. А для защиты нам необходимы хорошие лесники.

Как говаривали древние, rara avis, то есть редкая птица. Да, владелец поместья очень долго, часто безуспешно ищет хорошего лесника, а если найдет, то это означает, что удача ему улыбнулась. И хозяин угодий должен изо всех сил стараться, чтобы лесник остался у него на службе подольше, желательно навсегда, а поэтому обязан обеспечить самому леснику и его семье безбедное существование, то есть платить весьма приличное жалованье за труды.

В таких вопросах не стоит жадничать, уверяю вас. Иногда приходится тратить весьма значительные суммы, чтобы лесник мог полностью отдаться выполнению своих обязанностей, чтобы он не заботился о дополнительных заработках и чтобы мог откладывать деньги и не бояться будущего, ибо только тогда он станет Deus ex machina[294], то есть божеством на вверенных его заботам землях.

Не следует нанимать лесника из числа местных жителей, так как семейные связи и дружеские привязанности могут в определенный момент помешать человеку быть беспристрастным. Лучше брать в лесники мужчину средних лет, чтобы быть уверенным в том, что он не ввяжется очертя голову в какую-нибудь авантюру и не поддастся безумию страсти, к чему так склонна молодость, но в то же время и не страдает от болезней и старческой немощи. Конечно, лучше нанимать человека женатого, семейного, так как он крепче привяжется к дому, а его положение отца семейства является как бы дополнительной гарантией высоких моральных качеств.

Советую вам выбирать лесника из числа отставных унтер-офицеров. Армия — лучшая школа, где обучают дисциплине, порядку и умению себя вести.

Возможно, вначале хранитель ваших лесных богатств будет излишне суров и резок, но не стоит этого бояться, ибо острые углы и грани сами собой обтешутся с течением времени, да и вы будете вправе несколько умерять пыл старого служаки. Разумеется, нет ничего более нелепого, чем лесник, который ведет себя как мокрая курица, но нет ничего хорошего и в том, если на службе у вас будет состоять присягнувший вам на верность крикливый болван, который только и знает, что вопить по любому поводу, а то и вовсе без повода.

Я не смог придумать ничего лучшего, как процитировать здесь небольшой отрывок из книги моего многоуважаемого собрата по перу господина Шарля Диге, который является и замечательным писателем, и выдающимся, прославленным охотником.

«Требуйте от вашего лесника, чтобы он был вежлив с правонарушителями; здесь я имею в виду тех, кто не относится к числу браконьеров и лишь случайно забрел на ваши земли. Скажу даже более того: если лесник, предупредивший охотника, что данный участок является частной собственностью, видит, что нарушитель границ немедленно покинул запретную территорию, он не должен составлять протокол, ибо на каждого охотника, прекрасно осознающего, что он совершает преступление, вторгаясь на чужую территорию, найдутся трое или четверо таких, которые абсолютно искренне не ведают, что совершают грех, ибо они просто заблудились. Лесник обязан составить протокол по всей форме только в том случае, если виновный задержан не в первый раз (то есть налицо рецидив застарелой болезни) или оказал сопротивление.

Я не одобряю действий тех, кто выплачивает лесникам вознаграждение за каждый протокол (если, разумеется, речь не идет об известных, закоренелых браконьерах). Увы, следует признать, что желание получить лишнюю награду заставляет преданных служак проявлять порой чрезмерное рвение, что отражается на их поведении: лесник может нагрубить ни в чем не повинному, отбившемуся от друзей-приятелей бедняге, он может быть дерзок и даже нагл с нарушителем и, что всего хуже — он может быть несправедлив, а иногда может и солгать».

А я добавлю от себя, с учетом моего личного опыта, что не советую следовать примеру барона Буа-Бифара, который с каким-то средневековым упорством не желает различать отъявленных злостных браконьеров и законопослушных охотников, уважающих право частной собственности, но имевших несчастье чисто случайно, по неведению, нарушить границу жалкого клочка земли, принадлежащего барону и затерянного среди владений других лиц.

Всякий раз он приказывает своим лесникам — кстати, очень дурно воспитанным — преследовать и чуть ли не травить собаками бедняг, а затем доводить дело до суда и буквально вырывать у невольных нарушителей закона большие штрафы.

Я считаю, что подобное поведение недостойно дворянина из старинного рода. Фу, господин барон, как не стыдно! Ведь вы, человек, претендующий на благородство духа и происхождения, сажаете своих лесников в засады в кустах, на виноградниках, позади живых изгородей, и все для того, чтобы они коршунами обрушивались на несчастного охотника, вздумавшего по незнанию срезать угол и заступившего хотя бы одной ногой на вашу территорию! И вы делаете вид, что верите в злой умысел бедняги, тогда как он клянется и божится в том, что совершил ошибку по неведению и дает вам в том слово чести! И, вытянув из невольного виновника всего шума и гама ничтожную сумму в 20 франков, вы, барон, величественным жестом делите деньги на две неравные части и берете себе 15 франков (видимо, на ведение домашнего хозяйства, а то вам ваших доходов не хватает), а жалкую монетку в 100 су даруете своему верному двуногому «цепному псу», которого я чуть не назвал вашим сообщником!

Ну что же, господин барон, вам, похоже, неизвестно, что лучше предупредить преступление, чем наказывать за него. Да и вообще вы, видимо, решили игнорировать все общепринятые нормы морали. Так почему бы вам не воспользоваться сложившейся ситуацией и не пополнить вашу кассу в больших размерах? Зачем же так мелочиться! Я готов понять, что вы оцениваете каждого браконьера, орудующего при помощи капканов и силков, всего в 20 франков (кстати, ваши лесники совершенно не обращают на них внимания, потому что сия «дичь» им не по зубам, ведь и пулю схлопотать можно, а то и удар ножом). Но вы не должны столь нищенской суммой штрафа оскорблять тех, у кого есть кое-какая собственность. А потому вам следует требовать с них сумму, по крайней мере равную той, во что обошелся бы им судебный процесс. Уверяю вас, они не станут скряжничать, а ваше, так сказать, «командитное товарищество» только выиграет. Но простите меня, дорогие читатели, за столь длинное отступление, оставим в покое барона Буа-Бифара и вернемся к нашему образцовому леснику. По выходе в отставку с воинской службы он наверняка будет иметь четкое представление о дисциплине, о хороших манерах и будет иметь прекрасную выправку. Причем на последнее я советовал бы обратить любому нанимателю особое внимание. Почему? Поверьте, очень многое зависит от того, кто будет говорить от вашего имени с нарушителями границ ваших владений: крепко сбитый, ладный мужчина в лихо заломленной шляпе с пером, хорошо пригнанном зеленом бархатном кафтане и блестящих кожаных крагах или простоватый, тяжеловатый, неловкий коротышка, увалень и недотепа из числа местных крестьян, обряженный в бесформенную блузу неопределенного цвета, засаленную фетровую шляпчонку и грубые сабо[295].

Появление подтянутого, прекрасно одетого лесника производит должное впечатление на любого преступника, ибо всякому с первого же взгляда становится ясно, что он представляет власть и закон, в то время как второй являет собой лишь пародию на представителя власти.

Лесник должен быть всевидящим и вездесущим. Он должен знать, что происходит во вверенных его заботам владениях, за всем наблюдать, все предвидеть, сгонять дичь к центру участка, устраивать засады на злоумышленников в зарослях колючего кустарника, выскакивать в самый решающий момент из чащи — короче говоря, он должен быть ходячим пугалом, которое может в любую минуту появиться в самом неожиданном месте. Лесник должен быть постоянно в движении, все время менять маршруты обходов владений хозяина, ибо подобные действия сбивают с толку браконьеров и они волей-неволей выдают себя, забыв об осторожности.

Хороший, добросовестный лесник будет ежедневно осматривать тропы, протоптанные зайцами и кроликами, и особое внимание обратит на края лесных дорожек и на опушки, ибо именно там браконьеры чаще всего ставят силки. В случае необходимости он будет уничтожать хищных животных и птиц. Хозяину же следует платить леснику за каждую волчью или лисью голову отдельно, чтобы плата воспринималась как награда за проявленное усердие. Поверьте, это прекрасное средство действует безотказно и заставляет хранителя ваших богатств работать еще лучше. Я бы даже посоветовал выплачивать леснику в качестве добавочного поощрения дополнительную сумму за каждого подбитого вами во время охотничьего сезона зайца и за каждую убитую птицу, например, по 20 сантимов — за кролика и куропатку, по 50 — за зайца и фазана и по 5 франков — за косулю, так как именно он сберег для вас дичь. Уверяю вас, вы будете щедро вознаграждены, пожертвовав весьма скромной суммой денег.

Иногда в силу сложившихся обстоятельств ваш лесник будет вынужден защищаться, а потому он должен всегда ходить с ружьем. Если ваш лесник — человек надежный, в котором вы полностью уверены, вы можете даже выхлопотать для него разрешение на охоту, позволив в обычные дни бить только кроликов, а в дни всеобщих сборов в ваших угодьях он может быть очень полезен в том смысле, что поможет наполнить ягдташи неудачливых стрелков, добивая подранков. Он может также в качестве главного в цепи загонщиков или ведущего в цепи охотников преграждать путь дичи, пытающейся прорваться на волю и уйти из-под выстрелов. Именно в этих исключительных случаях ружье лесника заговорит в полный голос, а в обычные дни он будет беречь патроны для бегающих и летающих хищников: хорьков, куниц, лисиц, барсуков, белок, воронов, ворон, коршунов, ястребов, соек, сорок и сорокопутов.

В этот список обреченных на уничтожение животных и птиц я совершенно сознательно включил белку, которую некоторые, быть может, будут призывать пощадить из-за того, что зверек уж очень грациозен, мил и умен. Да, этот очаровательный грызун, совершенно безобидный с виду, на самом деле — маленький безжалостный убийца, который не только с превеликим удовольствием проглатывает в птичьих гнездах яйца и еще не умеющих летать птенцов, но и забирается в кроличьи норы, выкрадывает оттуда крохотных крольчат, уносит их в свой домик, скрытый от глаз врагов среди ветвей, и там жадно их пожирает, словно заправский каннибал[296].

У меня имеются, так сказать, материальные улики вины белок, ибо я не раз находил в беличьих жилищах, устроенных обычно в дуплах и развилках ветвей, настоящие склады костей, в которых можно было безошибочно опознать останки птиц и мелких зверюшек, причем особенно часто попадались именно косточки крольчат.

За примерами разрушительной деятельности белок далеко ходить не надо. Знаете ли вы, что всего за два года (1882–1883) кролики практически перевелись в лесах около городка Малерб? Белки же расплодились прямо-таки в невероятных количествах… Но в 1884 году, когда в округе принялись планомерно истреблять пушистых рыженьких попрыгуний и около тысячи этих созданий расстались с жизнью, в лесах вновь появились сородичи длинноухого героя многих народных сказок господина Братца Кролика.

Я заканчиваю краткое и далеко не полное описание тех достоинств, коими должен обладать хороший лесник. Добавлю еще только, что он должен уметь растить и воспитывать собак так, чтобы в процессе обучения они превращались в послушных, выносливых, спокойных помощников человека, но ни в коем случае не в злобных, агрессивных монстров.

Таким образом, если сегодня будет строго исполняться закон об охоте, если государство, обладающее мощным репрессивным аппаратом, будет сурово наказывать не только самых закоренелых и бессовестных браконьеров, но и тех обычно трудолюбивых и мирных крестьян, что начинают с вроде бы незначительных краж (подумаешь, пара куропаток!) и кончают настоящими преступлениями против природы, тогда, быть может, дело и сдвинется с мертвой точки. Если к тому же власти будут строго следить за тем, чтобы торговцы дичью не занимались скупкой краденого, и выявлять поставщиков товара, добытого незаконным путем (что сделать гораздо легче, чем принято считать), если наших полицейских заставят чуть меньше заниматься политикой и чуть больше — исполнением своих прямых профессиональных обязанностей, если вам вдобавок еще и повезет и вы обзаведетесь хорошими лесниками, тогда вы сможете в конце охотничьего сезона похвастаться отличными охотничьими трофеями. Именно этого вам, дорогие читатели, от всей души желает ваш искренний друг, находящийся, как и вы, под покровительством святого Губерта.