Охота на Стрельца

Глава 9 Из дневниковых записей Михаила Стрельцова

– Света, привет! Как твои дела?

– Привееет, братец! Рада тебя слышать! Дела нормально, более или менее. Тружусь на ниве отечественной журналистики в поте лица своего.

– У вас там все спокойно?

– Это ты… в дурном смысле?

– В нем.

– Да ты что, я девушка порядочная! – хихикнув, ответила она цитатой.

– Я, между прочим, серьезно!

– Что, есть повод для беспокойства?

– Есть.

– Послушай, – она понизила голос, – да если бы у нас тут что-то было, оно бы уже…

– Не факт, – столь же тихо и мрачно перебил я.

То, что мы с ней обсуждали, было чистейшим криминалом – и с ее, и особенно с моей стороны. И в плане режима секретности, и в плане опасения вызвать панику среди населения.

– Ты не хочешь сменить место жительства?

– С чего бы вдруг? Миша, тебе не кажется, что это уже паранойя? На профессиональной почве?

– Не кажется. Есть сведения, что через год…

– Ты что, к гадалке ходил?

– Хуже. Понимаешь, я опасаюсь, что прогноз может оказаться точным.

– Он был связан с Владимиром?

– Нет. Только с тобой.

– Тогда мы не знаем, откуда ждать опасности, – резонно ответила Светлана. – Быть может, перееду я как раз туда, где она меня и подкараулит. Так что без точных данных я с места не тронусь. Ты же знаешь, как я люблю Владимир, и чтобы уехать отсюда, мне нужен более серьезный повод, чем смутные и неконкретные опасения. К тому же ты сам сказал – есть еще год.

– Ладно, извини… – Я сделал паузу, чтобы справиться с волнением. – Возможно, с переездом я и погорячился. Просто очень о тебе беспокоюсь.

– Знал бы ты, как мне это приятно, Миша! – Ее голос стал удивительно теплым. – Может, приедешь, чтобы убедиться, что со мной все в порядке?

– Пока, к сожалению, не могу. Застрял на задании… Я люблю тебя!

– Ух! Ничего себе, братец! Да ты действительно волнуешься!

– Ты же знаешь, у меня, кроме тебя…

– Знаю. И с этим, кстати, уже пора что-то сделать. Вот приедешь ко мне, и я займусь тобой вплотную!

– Ладно…

– Слушай, Миша, у тебя все нормально?

– Да, а почему ты спросила?

– Просто слово на букву «Л» из тебя обычно клещами тянуть надо. А тут… Мы обсуждали опасность, которая через год будет грозить мне. А как насчет тебя и сейчас?

Ох уж эта мне женская проницательность!

– У меня все тип-топ, Света. Правда. Просто затянувшаяся рутинная проверка. Я забеспокоился о тебе и… И еще одно. Что бы там ни случилось во Владимире или где еще, будь уверена, я тебя не оставлю и приеду за тобой. И вытащу, если понадобится, из любой беды. Я тебе это обещаю. Ты мне веришь?

– Верю, Миша, – ответила она чуть дрогнувшим голосом.

За моей спиной раздался стук в дверь, после чего она тут же открылась. Забавно… Стучать они уже научились, а вот ждать ответа – еще нет. На пороге стоял Потапов. Увидев, что я разговариваю по телефону, он жестами дал мне понять: все готово.

– Света, мне пора, – тихо, с сожалением произнес я в трубку. – Тут… рейд очередной. Меня все ждут.

– Ты… береги себя, Миша, ладно?

– Обещаю. И ты себя.

– Клянусь! И еще… Я тоже тебя люблю!

Нажав отбой, я вопросительно взглянул на Потапова.

– Сведения подтвердились. Они на Большевистской, пятнадцать. Один из них опознан по фотографии. Это Морон.

– Отлично. Надеюсь, вы…

– Все как вы сказали – никакого контакта. Только наблюдение.

Я кивнул и поднял с пола заблаговременно подготовленный чемоданчик с моей СВД-С. Взгляд Потапова при виде этого наполнился тревожным удивлением.

– Вы… – начал он.

– Будем считать, что другого выхода у меня не было. Морон опасен, как портативный ядерный заряд. Своими делами он накопил себе на две высшие меры. Возражения есть?

– Нет, – поколебавшись, ответил он. – Это ваша операция.

– Тогда поехали.

Машину Потапов остановил примерно за полквартала от нужного нам места. Я оценил его предосторожность – риск спугнуть нашу смертельно опасную дичь следовало свести к минимуму.

– Наши ребята прикроют вас с тыла, – сообщил он буднично, когда я собрался выходить.

– Хорошо. Только предельно скрытно, – предупредил я.

– Само собой… С остальными-то что?

– Ничего. Только следить. В контакт не вступать, задержать не пытаться. Когда с Мороном будет покончено, они запаникуют и попытаются скрыться. Где-то здесь неподалеку у них есть схрон. Там они держат оружие, взрывчатку и прочую амуницию. Кроме того, там могут находиться их сообщники. Мы должны вычислить это место. Когда подъедет моя группа (а это будет уже очень скоро), мы их всех там накроем.

– Понял. Откуда вы собираетесь…

– Работать? На месте сориентируюсь. Кое-какой опыт имеется, – ответил я тоном, явно намекающим, что с вопросами лучше завязать.

Потапов оказался достаточно догадливым, чтобы понять это.

Пока я шел на точку, в голове роились самые разные мысли. Но доминировала среди них лишь одна, лаконичная до предела: «безумие». Доверять Измененным – безумие. Пусть даже процесс изменения у этой парочки еще не дошел до точки необратимости… если, конечно, моя собеседница мне не солгала. Хотя и это я знаю лишь со слов своей телефонной собеседницы. Трансформация сознания зависит от многих факторов. Времени заражения, полученной дозы излучения. Времени-то вроде прошло немного, а вот доза… Если она получила ее, скажем, упав в воду неподалеку от источника излучения, процесс мог пойти по ускоренному сценарию. Так что вполне возможно, что сейчас я иду прямиком в ловушку. Но если правда то, что мне сказала Измененная, если она выполнит свою часть сделки и свяжется со мной после того, как скроется из города со своим дружком, тогда игра определенно стоит свеч! А вот если она солгала… что ж, тогда и я буду чувствовать себя не таким виноватым за то, что решил подстраховаться.

На самом деле объект был уже мною изучен – правда, с расстояния. Когда Алина (так звали Измененную) сообщила мне по телефону адрес, где они находятся, я отправил данные нашему аналитику, и вскоре он прислал мне на смартфон максимально увеличенные спутниковые снимки этой территории. Я не испытал ни малейших проблем с проникновением в подъезд дома напротив – универсальный домофонный ключ помог решить эту проблему. Впрочем, я не сомневался, что при желании ее без особого труда решат и мои враги – и те, кто стоит на моей стороне, или же временно мне помогает.

Пятый этаж, затем чердак. Не запертый, что весьма кстати. Справился бы и с этим, но шуметь не хотелось. У меня уже был некоторый опыт в таких делах, так что огневую точку я оборудовал со знанием дела, располагаясь таким образом, чтобы иметь максимальный обзор того места, где должен был появиться Морон, а самому при этом быть незаметным с улицы. Как и для фотографа, для меня был важен тот фактор, что солнце светило мне не в лицо, а в спину: оно не слепило меня и не давало бликов на линзе оптического прицела, что опять-таки могло быть замечено Измененным.

Оставалось только ждать, что же произойдет раньше – просто появление Морона из подъезда, если Алина мне не солгала, и все развивается по разработанному мною основному сценарию; покушение Новых на меня, если мне устроили западню; появление моих временных союзников, с которыми, будь у меня выбор, я бы предпочел не связываться.

Союзники эти не имели отношения к полиции Верхнеобска, которая скрытно разместила своих людей как возле подъезда того дома, в котором занял свою позицию я, так и у противоположного. В идеале желательно, чтобы они вообще не вмешивались в процесс, и когда я избавлюсь от Морона, просто довели бы парочку Измененных до границ города, а грязную работу оставили бы мне и тем, кому я позвонил сразу же после телефонного разговора с Алиной – остаткам группировки Кунака. Кто бы там ни стал теперь главным, рассчитаться с убийцами главаря и его сына для бригады было делом чести. Я отправил им фотографию Морона и договорился, чтобы в любом случае не трогали девушку. Выторговать жизнь ее друга у бандитов мне не удалось, да я и не особо старался: они считали его непосредственно причастным к сожжению машины Кунака, а я вовсе не был уверен в лояльности псионика.

Да, я накручивал себя, прогнозируя предательство Новых. Так мне было комфортнее психологически, поскольку я сам задумал контрпредательство и нуждался хоть в каком-то оправдании. Так что этому Сергею придется выкручиваться самому. В конце концов, на его руках кровь одного из полицейских на мосту, застреленного напарником. Таким вот образом я пытался заткнуть как всегда не вовремя разговорившуюся совесть. В нашем деле невозможно остаться безупречно чистым. Наша работа в белых перчатках не делается. На войне нет подлостей, есть только военные хитрости. А у нас с Новыми, как ни крути, самая настоящая война, причем на уничтожение. Что-что, но этот урок после Краснотайгинска я усвоил четко, так как сам город, ныне исчезнувший с карты, стал для меня хорошей школой. Он объяснял жестоко, кроваво, но доходчиво.

И сейчас главное, чтобы мои уши из этой истории ни в коем случае не торчали, хотя… если Алина действительно предсказательница, она может это почуять. Так что для меня со всех сторон будет лучше, если Измененные первыми задумали каверзу, давая мне тем самым casus belli, пусть даже и для меня лично при таком раскладе риск увеличивался многократно.

Я сидел и ждал, не сводя глаз с подъезда дома напротив и прокручивая в мозгу все эти варианты. С той стороны улицы пироманту и псионику меня не достать – далековато будет. Ни огонь Морона, ни психоконтроль Сергея на таком расстоянии не действуют. Чтобы разделаться со мной, им надо пересечь улицу – открытое пространство, хорошо простреливаемое из моей винтовки, если только… Пришедшая в голову мысль заледенила мне спину волной озноба. Если только они оба или кто-нибудь из них уже не ждет меня здесь… Вычислить самую предпочтительную для моих целей огневую точку для такого матерого волка, как Морон, ничего не стоит, а значит…

Я спешно достал из кармана смартфон, чтобы вызвать Потапова, но не успел: скрипнула дверь чердака, и моя рука словно отнялась, парализованная чужим волевым посылом. Секундой позже то же случилось и с другой рукой, которая потянулась за пистолетом.

– Не надо, – произнес тихий голос.

Я повернул голову. В дверях стоял незнакомый молодой человек. Так и есть: лет тридцати, каштановые волосы, рост чуть выше среднего, худощавый и жилистый, лицо «обыкновенное». По-другому и не опишешь – взгляд с него соскальзывает, словно он льдом покрыт. Побочный эффект способностей псиоников.

– Это было глупо, отживший, – все так же тихо продолжал он, приближаясь, а я мог только смотреть на него, почти не властный над своим телом. – Тебе не стоило связываться с нами в одиночку. Стоило подождать своих коллег из АПБР. Просидел бы тихо несколько дней, глядишь, и умирать бы не пришлось. А так… Ты натащил сюда много пушечного мяса, отживший. У них были бы шансы, если б с нами не было Алины. Пророк есть пророк. Она все вычислила, и мы приняли контрмеры. Те полицейские, что пришли с тобой, либо лежат без сознания, либо готовы не пускать в подъезд более никого, в том числе и своих коллег. – На губах Измененного появилась кривая усмешка. – Постгипнотическое внушение, слышал о таком? Мне даже не нужно находиться рядом с ними. Очень удобная способность! Раньше я так не умел, но Морон объяснил мне, что делать.

Я боролся. Боролся изо всех сил, поскольку знал: мой паралич не физиологической природы. Новый просто атаковал мой разум, не позволяя моему мозгу давать нужные команды телу. Если мне удастся справиться… Хотя что я себя обманываю? Ни одному обычному человеку еще не удавалось преодолеть волевой посыл псионика. Но все внутри меня отчаянно восставало против безмолвной капитуляции. На несколько секунд мне удалось установить контроль над голосовыми связками, и это уже было больше того, на что я мог рассчитывать в самых смелых мечтах.

– Твоя… Алина… – с огромным усилием прохрипел я.

На большее меня не хватило: Новый слегка нахмурился, и его волевой посыл вновь сковал мою гортань и язык.

– Сопротивляешься? – Казалось, мне удалось его слегка удивить. – Впечатляет. Правда, не слишком. Против меня ты все равно ничто.

Измененный снова заулыбался. Он явно любил поговорить, и в этом заключался мой призрачный шанс на спасение. Я пока не знал какой, но надеялся. Промедление позволяло произойти… чему? Чуду?

– Ты хотел сказать, что Алина звонила тебе? Мы знаем. Она испугалась. И сделала ошибку. Но мы объяснили ей, как она заблуждалась. Алина осознала, и теперь она снова с нами. А ты, болван апэбээровский, пришел, как баран на бойню. Хочешь, я расскажу тебе, что будет? Те, кого ты сюда привел, перебьют друг друга. А остальных сожжет Морон. Я же убью тебя, и на этом все закончится. Твоим коллегам понадобится несколько дней, чтобы прибыть сюда. К этому времени мы уже закончим свои дела в этом городе и исчезнем, как призраки… А теперь повернись к окну, слушай и смотри. Сейчас начнется шоу.

Устный приказ он тут же подкрепил волевым посылом, которому сопротивляться было невозможно, да я не очень и старался, так как берег силы на главное. Три иномарки затормозили перед домом напротив. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто это приехал. Из машин выскочило больше десятка боевиков, и все ринулись к двери первого подъезда, которая «гостеприимно» распахнулась им навстречу, словно драконья пасть, и оттуда, в полном соответствии с образом, с ревом вырвалась струя пламени, превратив четверых самых ретивых из нападавших в живые факелы. Остальные повыхватывали оружие и открыли беспорядочный огонь по подъезду.

Откуда-то, похоже, с дальней стороны дома напротив, гулко ахнул взрыв. Я предположил, что второй отряд бывшей бригады Кунака таким образом пытается проникнуть в дом с тыла, вышибая решетки на окнах первого этажа. Между тем следующая струя пламени накрыла еще трех боевиков. Остальные спешно отступили к машинам и, прикрываясь ими, продолжали вести стрельбу, впрочем, весьма сомнительной эффективности. К тому же их маневр, вполне логичный против врага, вооруженного обычным огнестрелом, против Нового-пироманта оказался самоубийственным. Тот выдал из темноты подъезда факел предельной длины, и один из автомобилей оказался охвачен огнем, а спустя несколько секунд взорвался с оглушительным грохотом.

Я аж глаза прикрыл от яркой вспышки. И тут же к дому на скорости подлетели два мотоцикла. На переднем за спиной водителя сидел боевик, вооруженный гранатометом. Это было уже серьезно. Я смотрел и только молился, чтобы полицейские не ввязывались – пусть бы бандиты и Новые крошили друг друга. Однако надеждам моим не суждено было сбыться. Откуда-то слева послышался окрик «Полиция! Бросить оружие!». Предупреждение заведомо бесполезное, но не сделать его служители закона не могли. Бандит с гранатометом развернулся в их сторону, и его оружие гулко рявкнуло практически одновременно с пистолетами и автоматами полицейских. Взрыв жахнул с левой стороны (где именно, я не видел – мне мешал угол дома), но и ответные выстрелы достигли цели – первый мотоциклист и гранатометчик упали и остались лежать неподвижно. Оказалось, пассажир второго мотоцикла имел аналогичную смертоносную игрушку, только с перепугу или по растерянности припоздал с ее использованием, и сделанный им в суматохе выстрел в сторону подъезда угодил не в дверь, а в стену рядом, изрядно ее разворотив. Изнутри дома напротив послышались автоматные очереди – очевидно, это пустившаяся в обход группа боевиков Кунака добралась до Новых. При всей крутости Морона сейчас ему наверняка приходилось туго: он все-таки один, а предсказательница, пусть и полезная в прогнозировании атак противника, в качестве боевой единицы вряд ли состоятельна.

А несколькими секундами позже стрельба началась и с моей стороны улицы. Похоже, еще одна группа бандитов пыталась проникнуть в мой подъезд, а загипнотизированные полицейские встретили их огнем.

Я скосил глаза на псионика. Улыбка исчезла с его лица, а в глазах застыли злоба и страх. Очевидно, столь массированного штурма, равно как и прибытия местной преступной группировки, он не ожидал и теперь боялся либо за свою девушку, оставшуюся с Мороном, либо (если человеческие чувства у него уже атрофировались полностью) за себя самого. Кровавая игра перестала доставлять ему удовольствие, а это означало мой приговор. Я оказался прав.

– Хватит! – резко произнес он. – У меня дела в другом месте. Нужно спешить. Приставь пистолет к своему виску и нажми на спуск!

Приказ, приправленный ментальным посылом, был предельно ясным и неодолимым. Я вступил в отчаянную борьбу, но нечеловеческая воля Измененного ломала и корежила мое сознание, на корню разрушая ментальные барьеры, которые я создавал в тщетных попытках спастись. Моя рука с пистолетом начала медленно подниматься к виску.

– Быстрее! – прикрикнул Новый. – У меня мало времени!

Но гнев и нетерпение не помогли Измененному усилить натиск – для этого у него еще было слишком мало опыта. И тем не менее он все равно одолевал. Я боролся и проигрывал, а затопляемое отчаянием сознание порождало зрительные образы, появление которых на пороге смерти легко было предсказать. Светлана… Она, такая теплая и родная, стояла передо мной, как живая. Смотрела на меня с болью в глазах и качала головой. «Нет! – беззвучно шептали ее губы. – Не надо!»

Для моего сопротивления это сработало как допинг. Я бросил в безнадежную битву за свою жизнь все имеющиеся у меня волевые ресурсы, но дуло пистолета уже прижалось к виску. Палец надавил на спуск, однако выстрела не произошло. «Предохранитель!» – зарницей полыхнула в мозгу полная безумной надежды мысль. Псионик своим чересчур конкретным приказом оставил мне возможность, в точности выполнив его, все же не убить себя. Скомандуй он мне просто «Застрели себя!», в этот общий приказ вошли бы все этапы подготовки к выстрелу. Его оплошность дала мне еще один шанс попробовать защититься от невероятно сильного ментального натиска и еще несколько секунд на ожидание чуда, которое может меня спасти.

Между тем заминка привела Нового в форменное бешенство.

– Какого черта?! – буквально выплюнул он. – Предохранитель?! Сними его, к дьяволу! Убей же себя! Ну!!

Снаружи продолжалась интенсивная перестрелка, но я ее практически не слышал, так как мне уже не было до нее дела. Мой мир сузился до ничтожно малого фрагмента пространства, в котором существовали только псионик, я и мое сознание, ставшее полем битвы, которую я не мог выиграть. Отчаянным усилием моей сопротивляющейся воли я попытался вызвать судороги в мышцах, чтобы они не позволили мне выполнить этот самоубийственный приказ, но все напрасно. Бешеный ментальный натиск Измененного словно селевым потоком пронесся по моему сознанию, сметя остатки внутренних барьеров и стоявшее пред глазами лицо Светланы, с невыразимым отчаянием взиравшей на мои бесплодные попытки спастись. Почти сведенные пальцы все-таки сняли флажок предохранителя, и рука вторично поднесла пистолет к виску… Кажется, все…

Но за секунду до конца на лестнице раздался торопливый топот чьих-то ног, и дверь на чердак со стуком распахнулась. Этого Измененный явно не ожидал и резко развернулся, чуть ослабив натиск. Почти отказавшее из-за внутренней борьбы зрение явило мне темную фигуру у двери. Это был смутный, расплывчатый силуэт человека, видимо, вооруженного, поскольку тут же хлопнул выстрел, показавшийся совершенно оглушительным в незахламленном пространстве чердака. Да и вспышка почти ослепила меня, но я все же успел заметить, как Новый, схватившись за плечо, упал на пол. Не убитый, а раненый. Я-то знал, что, пока в Измененном хоть чуть-чуть теплится жизнь, чувствовать себя спокойно нельзя, но стрелявший, похоже, никогда с таковыми дело не имел и вместо контрольного выстрела в голову начал озираться.

Эта ошибка стоила ему жизни. Секунду спустя он уже упер пистолет дулом себе в подбородок и нажал на спуск. Прогремел второй выстрел, и интерьер старого чердака обогатился здоровенной жуткого вида кляксой из смеси крови и мозгов на потолке. Еще пара секунд, и к первой кляксе добавилась бы вторая – моя. Но микрофора, которую мне подарил невезучий боевик своим появлением, стала для меня спасительной.

В сущности, что такое чудо? Это несколько различных факторов, сложившихся в определенный момент времени самым благоприятным для тебя образом. Тут все случилось именно так. Вообще-то сильный и опытный псионик способен одновременно контролировать до шести человек. Новичок без особых проблем справляется с двумя. Но так уж получилось, что этот конкретный новичок был в крайне взвинченном состоянии и к тому же совершенно неожиданно получил пулю в плечо. Смесь боли, ярости и страха в комплексе сбили псионика с настроя, что немедленно выразилось в ослаблении ментального давления на меня. При других обстоятельствах Новый, не отпуская меня, смог бы заставить нас обоих пристрелить друг друга или покончить с собой. Но это был не его день.

В стрелковом секторе АПБР я был одним из признанных лидеров, потому что почти в любых условиях мог метко поражать цель практически на одних лишь инстинктах и рефлексах. На сей раз от моей меткости зависела не больше не меньше как моя жизнь, но, в противоположность Измененному, навык меня не подвел, и пуля угодила точно в переносицу псионику. Он так и затих в нелепо распластанной позе на полу чердака. Еще один мертвец.

И тут же я чуть не взвыл от боли – судорога наконец схватила мои безумно напряженные во время отчаянного ментального поединка мышцы. Мне потребовалось несколько минут, чтобы справиться с ее последствиями и привести свой организм в более-менее боеспособное состояние. Я старался изо всех сил ускорить процесс восстановления, ибо понимал: любой враг мог бы брать меня сейчас прямо голыми руками. Но мне повезло вторично – больше никто не зашел. Очевидно, все, кто атаковал и кто защищал подъезд, в котором я находился, попросту перестреляли друг друга, и единственный выживший там нашел свою смерть здесь, на чердаке.

Между тем стрельба затихла уже везде. Похоже, бой завершился. Я осторожно выглянул из чердачного окна. На улице чадящими кострами догорали три машины и один раскуроченный мотоцикл. Второго мотоцикла нигде видно не было. Не исключено, что на нем скрылись выжившие (или выживший, если им оказался Морон). Впрочем, в последнем я почти не сомневался: этот гад обладал поистине сверхъестественной живучестью. Из подъезда дома напротив также валил дым, а в стене виднелась выбоина от выстрела из гранатомета. Количество трупов отсюда, сверху, оценить возможным не представлялось, но оно, совершенно определенно, было немалым. Прямо арена боевых действий во время локальной войны.

Я сглотнул горечь во рту и подобрал свое оружие. Жаль, что горечь с души так же просто не удалить. Пора спускаться, чтобы выяснить итоги боя, хотя я был уверен, что они окажутся неутешительными. Но больше всего меня интересовала судьба предсказательницы. Если она жива и находится здесь, то, возможно, все еще не так плохо. Осторожно выглянув в подъезд и никого там не обнаружив, я, ковыляя, начал спускаться по лестнице – судорожное сокращение всех мышц так просто не проходит.

Первые трупы я обнаружил на третьем этаже. Их было три. Двое, очевидно, принадлежали к бывшей бригаде Кунака, а третий скорее всего был полицейским в штатском, действовавшим под влиянием постгипнотического внушения псионика. Перешагнув через них, я спустился до первого этажа и открыл дверь подъезда. Совсем рядом лежал еще один труп – второй полицейский, а чуть поодаль тела аж трех бандитов. Круто! По крайней мере спровоцированное мной локальное сражение принесло один положительный результат – заметное сокращение численности преступного контингента Верхнеобска. Во всяком случае, полагаю, от бригады Кунака теперь мало что осталось.

Когда я проходил мимо тел боевиков, один из них зашевелился. Судя по кровавым пятнам, он словил пулю в живот и вряд ли выживет. Его рука между тем тянулась к лежащему поблизости пистолету, а на губах выступила кровавая пена, когда он, сделав над собой сверхусилие, заговорил:

– Ты… гнида федеральная… нас в ловушку… привел… Чтоб ты… сдох, урод!

– Когда-нибудь наверняка, – философски ответил я и ботинком надежно припечатал его запястье.

Он бы взвыл от ненависти и боли, но сил хватило только на хрип. Секунду я поколебался, а затем выстрелил ему в голову, оборвав тем самым его страдания. Каюсь, это был не столько акт милосердия, сколько разумная предосторожность: если бы боевик прожил достаточно долго, чтобы рассказать местной полиции о том, по какой причине сюда нагрянули бандиты, могло получиться неловко.

Стоило мне обогнуть дом, как на меня пахнуло сильным жаром, запахом раскаленного металла и смрадом горящей плоти. Трупов было много. Очень. В основном, к счастью, бандиты. Меня словно магнитом тянула задымленная дверь подъезда. Я двинулся туда, но злой окрик позади заставил остановиться и оглянуться:

– Ну что, довольны, господин федеральный агент?!

Ко мне направлялся Потапов. С его лица едва сдерживаемая ярость только что на дорогу не плескала. Я не знал, сколько его людей погибло в этой бойне, но подозреваю, что теми двумя в подъезде дело не ограничилось.

– Это ведь были Измененные, да?

Ну не мог я ему сказать правду, хоть стреляй меня! Чертова секретность, будь она трижды неладна! Но хоть я не произнес ни слова, он прочел ответ, который уже и сам знал, в моих глазах. Я понял, что он хочет сделать, но даже не попытался уклониться или защититься – заслужил, что и говорить. Заместитель начальника управления форму, конечно, не сохранил, но удар у него был поставлен.

– Полегчало? – спросил я, сплюнув кровь.

– Не очень. – Его аж трясло, и кулаки сжимались.

– Не думайте, что я позволю вам сделать это еще раз. – Мой тон был предельно спокоен в противовес буре, бушующей внутри. – А сейчас помолчите и послушайте. То, что вы только что сделали, называется нападением на федерального агента при исполнении со всеми вытекающими. Но я закрою на это глаза, если сейчас мы придем к взаимопониманию. Все ваши выводы насчет Измененных держите при себе.

– Не я один умею два и два складывать.

– Эту арифметику догадок к делу не пришьешь. Официальная версия такова: действовали террористы, вооруженные огнеметом. Не для протокола: источник излучения нейтрализован, могу подтвердить со всей уверенностью. Этих было трое. Всего. Одного убил я, вторая…

– Тяжело ранена, – подтвердил Потапов мои предположения. Глаза его все еще смотрели на меня весьма враждебно, но хоть бешенство из них исчезло – и то хлеб. Теперь сможет разумные аргументы воспринимать. – Третий, Морон, ушел. На одном из мотоциклов группировки Кунака.

Я кивнул – это вполне согласовывалось с моими предположениями. Бегство Морона меня изрядно раздосадовало. Но была уверенность, что мы с ним еще встретимся.

– Слушайте меня внимательно… Плохо, конечно, что главный гад ушел, но обещаю: сюда он уже не вернется. Я найду его и убью. А слово свое я привык держать. Да, здесь все прошло не лучшим образом, но могло быть и гораздо хуже, учитывая, что… террористов было трое. Так что сейчас у города оснований для страха и паники нет, и создавать их я вам не советую. Будете придерживаться официальной версии – проблем не возникнет. А если нет – я вас закопаю. Тоже можете считать это обещанием. Ясно?

Он немного поколебался и кивнул.

– А теперь мне надо видеть умирающую террористку. Срочно!

– Вряд ли она сейчас в подходящем для допроса состоянии.

– Возможно, она в таком состоянии уже и не будет. Поэтому я и спешу. Где она?

– Там, – он кивнул в сторону подъезда, – я запретил к ней приближаться. Она… опасна?

– Нет.

– Что она может? – предельно тихо, только чтобы я услышал, спросил Потапов.

– Предсказывать будущее. – Я направился к подъезду, проигнорировав его приподнятые в удивлении брови и попытку задать еще один вопрос. – Позаботьтесь о том, чтобы нам не мешали, – бросил я, не оборачиваясь.

– Там дым и, возможно, еще огонь, – предупредил Потапов.

– Учту, – лаконично отозвался я и вошел в подъезд.

Дыма там и правда хватало, так что поначалу я даже закашлялся и поспешил повязать платок себе на нижнюю часть лица. Стало тревожно за Измененную – как бы не задохнулась. Впрочем, если она ранена и лежит на полу, вряд ли. Угарный газ легче воздуха, а значит, пока он не заполнит все помещение, на полу удушение Алине не грозит. Долго искать девушку мне не пришлось – она лежала на площадке первого этажа. Соответствует описанию – стройная блондинка чуть выше среднего роста. Окинул ее взглядом в поисках ран. Паршиво – бок, живот и левое плечо. Изрядно ей досталось. «Скорую» Потапов наверняка вызвал, но врачи в первую очередь станут помогать пострадавшим полицейским… Если я им не скажу иного. А это уже зависит от нее. Но для меня сейчас главное – чтобы она смогла говорить.

Я опустился на колени рядом с Алиной и взял ее за руку, чтобы пощупать пульс. Сердце билось, хотя медленно и нестабильно. Рана на животе выглядела хуже других. Ее и ту, что на боку, я первым делом туго перевязал, чтобы остановить кровь, разорвав для этого на лоскуты свою рубашку. Затем достал из аптечки ампулу адреналина, закатал рукав на ее левой руке и сделал инъекцию. Она открыла глаза. Узнала. Изгиб ее губ представлял нечто среднее между мрачной улыбкой и гримасой боли.

– Вы… живой… Значит, Сергей…

– Мертв, – подтвердил я ее опасения.

– Вы… его?..

– Да. Иначе бы он меня.

– Как вам… удалось?

– Повезло. – Вдаваться в подробности мне было некогда, да и вспоминать это ментальное изнасилование не было никакого желания.

Измененная горько усмехнулась и закашлялась от дыма. Я поспешно извлек из кармана второй платок и повязал ей. Конечно, защита пустяковая, скорее, плацебо, но лучше, чем ничего.

– Оба… мы хороши, да? – с трудом проговорила она, справившись с приступом кашля. – Двойное… предательство…

– Идет война, – мрачно произнес я. – А на войне все средства хороши. До сих пор от Измененных шли только ложь, боль и смерть. Безоглядно довериться вам после одного телефонного разговора…

Я развел руками.

– Не надо… оправданий… Когда… Сергей что-то заподозрил… он… спросил меня, и я… рассказала. Он… не поверил вам и пошел… к Морону… А тот… решил устроить… ловушку.

– Которая почти сработала, – закончил ее фразу я. – Эта мразь всегда решает свои проблемы чужими руками. Вот и сейчас он скрылся, а вы оба… Закономерность, когда связываешься с Мороном. Конечно, будь у него вариант увести вас обоих отсюда живыми, он бы предпочел его. НМП нужны боевые единицы, да и предсказатель им тоже не помешает. Но, раз не получилось, он принес вас в жертву. Обычная практика для него.

– Это… личное, да? – спросила она. – Вы его… ненавидите?

– Есть за что. Впрочем, достаточно и того, что он террорист и убийца. Я все равно найду его, и тогда…

– Не смотрите… на меня… Я вижу… в будущем… далеко не все… что хочу. Исход… вашего противостояния… мне неизвестен… Но знаю одно… умрете вы… не от его руки…

– Вот как? – Я постарался сохранить невозмутимость. – А от чьей же?

Она помолчала, собираясь с силами.

– Ваша… сестра… Откроется… Источник… и она… изменится. Вы… отправитесь туда… чтобы спасти… ее… но напрасно…

– Меня убьют? Не дадут до нее добраться?

Лицо Алины вновь исказила кривая улыбка.

– Нет… вы доберетесь… Но придете… слишком поздно… и она… убьет вас.

– Она?! – Мне показалось, что я ослышался.

– Так… и будет… Я… видела четко… Сказала бы… вам… не ходите… Но вы… меня… не послушаете… С одной стороны… слово Измененной… а с другой… братская любовь… Но любовь… любая… убивает… поверьте… моему опыту…

Волна эмоций словно цунами накрыла меня. Верить ее словам не хотелось отчаянно, но в то же время…

– А… – начал было я свой очередной вопрос и осекся, увидев ее закатившиеся глаза. Она снова потеряла сознание.

Ну уж нет, так легко ты от меня не сбежишь! Понадобится – я тебя и с того света вытащу! Из аптечки появилась еще одна ампула с жидкостью желтоватого цвета. Антинова. Я немного поколебался. Чистый, невакцинированный Измененный обладает большей живучестью, но я не мог ждать, потому что не знал, когда завершится процесс изменения сознания. Пока что ее еще можно было сделать «лояльной», а через час… кто знает? Не раздумывая больше, я ввел ей вакцину, спрятал ампулу и волоком потащил бессознательную девушку к выходу из задымленного подъезда. Что бы там ни думал обо мне Потапов, я заставлю его сделать все, чтобы она жила. Любой ценой!