Охотник

8

— Это Рой Мак-Нэйр, — сказал Зел незнакомым мужчинам.

Рой уже разглядел, что ни один из них не был инспектором.

— Здравствуйте, — сказали они Рою.

Рой ничего не ответил. Он еще не мог отдышаться после отчаянного напряжения. Он знал, что это представители каких-то властей, он безошибочно определил это по их говору и манерам, как бы дружелюбно и непринужденно они себя ни вели. Один был грузный толстяк, с проницательными глазами и уверенной линией рта. Другой был молодой блондин среднего роста. Они были одеты по-охотничьи, в красные куртки и кепки, оба в высоких охотничьих сапогах и кожаных перчатках. Типичные должностные лица, только неизвестной должности. Рой подумал, уж не лесники ли это? Во всяком случае, не пушные инспектора.

— Меня зовут Бэрк, — сказал приземистый. Он говорил решительно, почти резко, не спуская живых глаз с озабоченного лица Роя. — А это Лосон, — сказал он про молодого блондина. — Мы работники по охране пушных и рыбных ресурсов.

Рой никогда не слыхал про таких.

— Вы инспектора? — смело спросил он.

— Биологи, — сказал Бэрк. Он заметил испуг Роя. Он едва улыбнулся, но глаза его хохотали удачной шутке. — Инспектора? — повторил он. — Нет. Ничего общего с инспекторами.

Лосон тоже понял ситуацию и рассмеялся, откинув назад голову.

— Мы вас встревожили, — сказал Лосон, проводя рукой по длинным, светлым волосам. Он все еще смеялся прямо в лицо Роя. — Мы отдел Управления по заповедникам. Ничего общего с инспекцией или контролем — только охрана.

Рой держался настороженно.

— Можно нам у вас переночевать? — спросил Бэрк. — У нас есть спальные мешки, и спать мы будем на полу.

— Располагайтесь, — сказал Рой, ничего больше им не предлагая и все еще сомневаясь. — А зачем это вы попали на озеро Пит-Пит?

— Озеро Пит-Пит? — повторил Бэрк, как бы вслушиваясь в это название.

— Это единственная в этих местах годная посадка на воду, — сказал Лосон. — В озеро впадает несколько речек, и они отжали плавучий лед. Но у берега его все-таки слишком много, так что я сел несколько дальше. Вы удовлетворены?

Он спрашивал Роя, как гость хозяина, за этим не крылось никакого подвоха. Рой сказал, что все в порядке, он только удивлен был, почему они не сели поближе к хижине. Но потом Рой опять засомневался.

— А откуда вы обо мне узнали? — спросил он как можно небрежнее.

— Мы знали только, что где-то поблизости должна быть охотничья хижина, — сказал Бэрк и едва уместил свое грузное тело у печки. — Мы облетели весь Муск-о-ги, и нам надо было где-нибудь спуститься на ночлег.

— А ваша хижина нанесена на карту, — добавил Лосон.

Они явно старались рассеять подозрения Роя, и Рой видел, что они делают это старательно и терпеливо, но ему и этого было мало.

— А есть еще кто-нибудь с вами? — спросил он, подкладывая дров в печку.

— Нет. Нас только двое, — сказал ему блондин Лосон. — Наша машина поднимает только двоих. И то она тяжело садится на воду.

Рой верил им, но знал, что их появление грозит всякими непредвиденными последствиями. Чего это их сюда занесло? Что понадобилось этим биологам в такой глуши? Рою не совсем ясно было, чем вообще занимаются биологи, но он знал, что это работа весьма специальная, очень сложная. Они, конечно, образованные люди, но не новички в лесу. Надо с ними поосторожней. Это связано с Сохатым и заповедником, не иначе.

— Ну что ж, поспели прямо к ужину, — сказал он. Это были его первые дружелюбные слова. Он заметил, что они переглянулись словно с облегчением. Несмотря на его подозрения, они нравились Рою, как часто нравятся люди с первого взгляда. Они были очень разные, но ясно видно было, что они хорошо друг друга понимают и что их соединяет настоящая дружба. А Рою нравилось, когда один человек понимает другого, когда друг друга понимают все люди, связанные общим делом.

— Вы, как видно, неслись по озеру на всех парусах, — сказал Бэрк Рою.

Рой все еще тяжело дышал, отирая пот с лица кепкой, куртку он с себя сбросил, чтобы немного остынуть в теплой хижине.

— Тяжело, должно быть, грести в челноке, — добавил Бэрк.

— Я старался идти вровень с ветром, — сказал Рой.

Бэрк внимательно посмотрел на Роя и тот понял, что эти слова понравились приземистому биологу. Рою казалось, что этот человек быстро схватывает и понимает мысли и чувства других, и скованность Роя постепенно проходила.

— Вы, специалисты, должно быть, проголодались? — сказал он им.

— Да, мы не прочь соорудить для всех жаркое, — ответил Бэрк. — Если у вас найдется кастрюля достаточной величины, я сейчас же примусь за дело. Не возражаете?

Опять Рой оценил это искреннее предложение, он не возражает, если они займутся ужином. С их стороны это было вежливо, они, должно быть, знали, как следует себя вести в чужой хижине и как вел бы себя в таких обстоятельствах захожий охотник. Настороженность Роя еще ослабела, и он вышел поискать Зела Сен-Клэра, который исчез, как только появился Рой. Зела он нашел у скалистого причала, он вылавливал уплывшее весло Роя.

— Идем к ним, Зел, — сказал Рой. — Они ничего себе парни.

— Рой, — сказал Зел. — Погляди-ка.

Рой посмотрел, куда указывал палец Зела. А указывал он на два кола, которые торчали из воды маленькой бухточки, начинавшейся у скалистого причала. Это были коварные колья рыболовной сети, той сети, которая снабжала Роя щурятами и щуками для наживки и для еды. Во время долгой отлучки на Четырех Озерах и на Зеленых Озерках он забыл затопить ее на зиму. И вот она стояла на виду, и присутствие ее было очевидно для всякого человека, что-либо смыслившего в рыбной ловле.

— «Ловля сетью или любыми другими способами, кроме удочки или спиннинга, строго воспрещается», — сказал Рой. Вот что говорил закон, и хотя это было не бог весть какое нарушение, которое в обычное время сошло бы с рук, теперь обнаруженная сеть могла иметь серьезные последствия.

— Пойдем-ка, затопим ее, Зел, — сказал Рой.

Они уже спускали челнок на воду, когда из хижины вышел Лосон с целой охапкой каких-то приборов.

— Вы мне позволите ненадолго воспользоваться вашим челноком? — спросил он Роя.

Рой не ответил.

— Всего несколько глубинных проб, — объяснил Лосон и поднял на вытянутой руке какой-то полотняный конус с медным цилиндрическим наконечником. — Только тут вот, рядом, — добавил он в ответ на недоверчивый взгляд Роя.

Рой уступил ему челнок и стал следить, как он искусно гребет вдоль берега. Лосон сначала осмотрел озерные отмели, потом выбрал место и пригреб к берегу. Различными совками, черпаками и приборами он взял в бутылочки пробы воды, ила, наносов, а потом переправился на другой берег озера. Уже стемнело, и наблюдать за ним — значило только привлекать внимание. Рой махнул на него рукой и повел Зела обратно в хижину помочь другому биологу готовить жаркое. А Бэрк, сняв куртку и сапоги и обувшись в удобные мокасины, уже стоял над самой большой кастрюлей Роя, растирая в ней жир и масло. Он принес сюда свой провиант, и на полу возле двери сложены были бобер, ондатра, заяц и куропатка.

— Это из образцов, что мы сегодня набрали, — сказал он. — То, что нам пригодится, я оставил, а эти пойдут в котел. Для настоящего охотничьего жаркого не хватает еще белки.

— Вы что, и этого бобра пустите в котел? — спросил Рой.

— Разумеется. А вы возражаете?

— Валяйте, — сказал Рой, еще не совсем доверяя тому, что этот специалист может изготовить жаркое из бобра, ондатры и белки.

— Так вам действительно нужна белка? — недоверчиво спросил Рой, желая посмотреть, как этот профессор будет готовить жаркое из белки.

— А вы можете раздобыть белку?

— Есть у вас двадцатидвухкалиберная? — спросил Рой.

— Есть у Лосона. Она сейчас у вас под койкой.

Рой достал винтовку и вышел из хижины, чувствуя, что Бэрка все это радует. Рой еще раз сказал себе, что эти люди определенно завоевывают его доверие, завоевывают, обращаясь с ним, как с равным, держа себя, как братья-лесовики, почти как братья-охотники. Он знал, что на это есть свои причины, и хотя, помимо воли, поддавался их дружескому обращению, все же недоверчиво спрашивал себя: зачем им понадобилось его доверие? Все-таки, какова бы ни была их профессия, они представители власти.

Через несколько минут Рой уже подстрелил красную белку, сняв ее с соснового сука, откуда она верещала на него, своего друга и недруга. Когда он возвращался к хижине, он встретил Лосона, поднимавшегося от озера. Челнок был вытащен из воды и стоял перевернутый на причальной скале. Все правильно, все сделано как надо.

В хижине Лосон предъявил порядочную рыбину.

— Видите, что я тут нашел, Кевин? — сказал он Бэрку.

— Бог мой, да ведь это черный окунь, Уилл! — воскликнул Бэрк. — Где вы его раздобыли?

— Да здесь, в сетях Роя, — сказал тот. — Вот не думал, что мы обнаружим черного окуня в озерах Муск-о-ги.

Рой ждал слов осуждения за сеть, но Бэрк только посмотрел на него так, как будто это его еще пуще позабавило.

— Ну как, раздобыли белку? — спросил он Роя.

Рой поднял белку, держа ее за хвост.

— Когда я обмерю этого типа, — сказал Лосон про окуня, — вы можете приобщить его ко всему прочему. — Став на колени, он растянул окуня на разостланной на полу газете, смерил и внимательно осмотрел его. — Кстати, — как бы невзначай сказал он Рою, не поднимая глаз от окуня, — я затопил вашу сеть на тот случай, если кто-нибудь сюда завернет и ею поинтересуется. Так ведь?

Рой помедлил с ответом, потом усмехнулся. Казалось, что вот-вот он захохочет. Зел Сен-Клэр смотрел на Роя пылкими глазами кельта, осуждая эту немую сцену, в которой выдержка подавляла у этих англо-саксов и юмор и задор. Как охотник, хотя сейчас и лишенный права охоты, Зел достаточно ясно понимал ситуацию, чтобы не вмешиваться в игру Роя, но это стоило ему немалых усилий. О сети Рой больше ничего не сказал: ни извинения, ни шутки. Видимо, он понял, наконец, что это за люди, и скоро уже раздался его громкий хохот, а потом захохотал и блондин Лосон. Даже Бэрк усмехался, свежуя бобра, и глаза его поблескивали от острого чувства удовольствия.

— А чем, собственно, вы занимаетесь, друзья? — спросил Рой.

Он наблюдал, как Бэрк, сидя на пороге, обдирал и обскребывал бобра приемами настоящего охотника. Лосон все еще не поднимался с пола: сидя у печки, он решительными движениями рассекал окуня, продолжая измерять отдельные его части, потом выпотрошил его и желудок положил в банку. Эти люди знали свое дело, и это пленяло Роя.

— А мы просто бродим по всяким местам и смотрим, как живется дичи и рыбе, — сказал Бэрк. — Лосон, он ихтиолог. — Бэрк указал через плечо сточенным охотничьим ножом. При этом он посмотрел на Роя, чтобы убедиться, понравилось ли ему это слово, и Рой понял, что оно для него и предназначено. — Он специалист по рыбам, — пояснил Бэрк.

— А вы? — спросил Рой.

— А я зоолог, — сказал Бэрк.

— Значит, специалист по дичи?

— Совершенно верно.

— Что же вы делаете здесь, в Муск-о-ги? — спросил Зел Сен-Клэр.

— Смотрим, как здесь живется дичи и рыбе, — повторил Бэрк.

Лосон посмотрел на Сен-Клэра и понял, что надо успокоить и француза.

— Вам, друзья, нечего опасаться, — сказал он. — Мы в самом деле ничего общего с инспектором не имеем.

— Вы англичанин? — спросил Рой у Лосона.

— Да вроде как полуангличанин, — ответил блондин. Говор его только отчасти напоминал английский, в остальном он, насколько мог судить Рой, говорил, как канадец. Он сильно отличался от своего старшего спутника. Во всем, что Бэрк наблюдал со стороны, Лосон принимал живейшее участие, Бэрк все знал, но Рой догадывался, что Лосон способен все почувствовать. И наружностью и поступками Лосон показывал, что ему нравится жить, и за это Рой принимал его как принимал его откровенный мальчишеский смех. Чем-то этот смех был даже чрезмерен. Бэрк менее склонен был смеяться, он скорее смешил других, чему-то про себя улыбаясь. Это был человек, вызывавший восхищение, и Рой видел, что младший спутник отдавал ему должное.

— Ну вот, с этим готово, — сказал Бэрк и бросил ломти бобрового филе в кастрюлю. — Теперь возьмемся за крысу.

Все пошло в дело: ондатра, заяц, куропатка, окунь и последней маленькая красная белка. Он отбирал только лучшие куски, но и так кастрюля была полна доверху мясом и приправой из цельных картофелин, лука, моркови и пучка душистых трав.

— А жаркое будет жирное, — сказал Рой.

— Надо же нагуливать жирок на зиму, — сказал Бэрк, похлопывая себя по животу.

Так мог бы сказать сам Рой, и это еще усилило его доверие. Но он все же недоумевал: что собственно им от меня нужно? Где-то в глубине все еще гнездилось сомнение, как бы они ему ни нравились, и он искал ключ к загадке: что им от меня надо? Он так и не нашел ответа до самого того времени, когда дверь хижины распахнулась и из темноты в нее вошел Джек Бэртон. Он был запорошен свежим снежком, его худые щеки разгорелись и вспухли, он сгибался под двойной тяжестью своих вещей и тюка Роя.

— Фермер Джек, пробил-таки тропу?

— Это твой тюк пробил мне спину, — сказал Джек.

— Взял того лося? — спросил Рой.

— Нет. — Джек посмотрел на незнакомцев, но прямой вопрос Роя сразу внес атмосферу доверия. Собственно говоря, Бэртону нечего было скрывать, у него ведь было разрешение на отстрел лося и оленей. — Лося я завтра непременно возьму, — сказал Джек Рою. — Он отбился от стада на верхнем выпасе. Там я приметил и оленя.

Гости слушали, но молчали.

Рой сказал:

— Это пара специалистов по дичи и рыбе, Джек. — Он сказал так, чтобы позабавить Бэрка. Это объясняло их появление для Джека, но вместо того чтобы ввязаться в дальнейшую словесную игру с Бэрком, Рой вдруг приуныл. Джек почувствовал эту быструю перемену настроения Роя и удивился ей. Он не догадывался, что в глубине души Роя по-прежнему терзали затаенные мысли об Энди и Сэме, о Сент-Эллене и о Джинни. Теперь все они выплыли наружу. Словно это Джек принес их с собой и словно сам Энди появился вместе с Джеком. Приход незнакомых людей на некоторое время отвлек Роя и дал ему забыться, но Джек спугнул его дыханием Сент-Эллена.

Джек скоро понял, что на Роя снова напала тоска. В таком настроении Рой бывал слаб и безрассуден. Зел уже здесь, Мэррей вот-вот явится, значит, все еще есть опасность, что они уговорят Роя идти с ними в заповедник. Единственной доступной Джеку контрмерой было затянуть Роя опять в лес. Начал он с разговора о лосях.

— Знаешь, Рой, — сказал Джек, — я слышал, как этот лось наверху, на хребте два раза позвал, как теленок, будто ждал, что ему ответят.

— Слишком поздно для лося, — безучастно отозвался Рой.

— Да говорю же тебе, что я слышал, — настаивал Джек.

— Ну коли слышал, значит звал, — заключил Рой.

Но тут разговор о лосе подхватил Лосон.

— И в самом деле, в этом году как будто мало лосей, — сказал он Рою. — Как на вашем участке?

— Маловато, — сказал Рой. — Всего становится мало.

Джеку, собственно, не это было нужно, но посетителям явно чего-то нужно было от Роя. Они подхватили эту тему и стали расспрашивать Роя о дичи, об охоте, но без особенного успеха. Рой ел жаркое и отвечал неохотно. Наконец. Бэрк перевел разговор с состояния дичи на ее привычки. Медленно и постепенно он втягивал в этот разговор и Роя. Мало-помалу расшевеливал его Бэрк то шуткой, то поддразниванием и все дальше вовлекал его в русло разговора. В нем принял участие и маленький Зел Сен-Клэр, и как раз Зел перевесил чашу весов. Он лежал на койке Роя и от сытости даже не казался таким хилым.

— Странное дело, — говорил он, глядя черными глазами на бобровые шкурки у себя над головой, — странное дело, как одни животные держатся одной самки, а другим будто все равно, лишь бы урвать свое где придется.

— В лесу нет такого зверя, который бы держался одной самки, — заявил Рой.

— А бобер? — возразил Зел.

— Хитрый бобришка вовсе не такой примерный семьянин, как это обычно полагают, — сказал Рой.

— Он держится одной самки, — настаивал Зел.

— Он выбирает себе подругу, строит хатку и заботится о подруге и детенышах, — сказал Рой, — но, кроме того, по ночам он уходит искать других самок. Мне случалось ловить старых отцов семейства на месте встреч, куда они приходили искать чужих самок. То же и скунс. Свою самку он оставляет в норе и идет охотиться за другой. Так ведь, мистер Бэрк? — спросил Рой.

— Совершенно верно, — сказал Бэрк.

— Я вам больше могу рассказать, такого вы, наверно, не видели, — продолжал Рой. Он помешивал в печке дрова. Джек, наблюдая за ним, несколько успокоился. — В Калифорнии я видел холостого бобра, да, старого холостяка, который построил себе хату и жил в ней один. Хотите верьте, хотите нет, мистер Бэрк.

— Чего не бывает в Калифорнии, — согласился Бэрк.

— Да ты никогда не был в Калифорнии, — сказал Зел Рою.

Тот пренебрег замечанием Зела.

— Или возьмите норку там, на западе. Из всей наживки признает только крутое яйцо. А если не дашь ей крутых яиц, она отправляется на берег океана и преспокойно дожидается, пока он выкинет ей рыбу на обед. Вот это места! — сказал Рой. — Даже бобер способен облениться. Без крайней нужды и запруды не построит, разучился прокладывать протоки. Живет себе рядом с фермерами и обгладывает фруктовые деревья, Есть у него там летняя нора, зимняя нора — и все. Да, бобер в Калифорнии живет припеваючи.

Все посмеялись, и Рой громче других.

— Разве не так, мистер Бэрк? — спросил Рой.

— Да когда же ты был в Калифорнии? — допытывался Зел.

— Расставлял я там однажды капканы, — сказал Рой. — Золотая это была ловля!

Джек часто слышал рассказ о калифорнийской ловле Роя, но так и не мог решить, верить этому или нет. Единственный раз, когда Рой надолго отлучался из Сент-Эллена, было тяжелое время кризиса начала тридцатых годов. Тогда Рой исчез на целых полтора года. Конечно, он мог быть и в Калифорнии, хотя Джек подозревал, что Рой попросту работал на ферме где-нибудь в Мичигане, но был слишком горд, чтобы признаться в этом.

— Вот я расскажу вам, что видел в одной бобровой хатке, — сказал Рой.

— Где? В Калифорнии? — недоверчиво спросил Зел.

— Нет. Здесь, на Четырех Озерах, несколько лет назад, — ответил Рой. — Я набрел как-то на заре на бобровую хатку и нашел в ней старого бобра, который храпел во все завертки. — Рой сказал это так серьезно, что все поверили ему, хотя и рассмеялись. Так разговор попал в намеченное Бэрком русло. Он вылился в диалог между Бэрком и Роем, из которого Бэрк и так и этак выуживал все, что ему требовалось.

Рой упивался своими лесными былями, а этого только и хотелось Джеку. Рой сидел на ларе у окна, жевал свою жвачку «Принца Альберта», хлопал себя по коленям, дойдя до чего-нибудь особенно его забавлявшего, напускал на себя серьезный вид, когда надо было быть серьезным, но в сущности его слова были обращены к Бэрку: Рой как бы призывал его своим авторитетом оспорить их достоверность, нарочно мешая выдумку с правдой, серьезное с шуткой, чтобы вызвать Бэрка на спор и тогда как следует с ним поспорить. Но Бэрк только спрашивал и слушал.

Иногда дело доходило до явных нелепостей.

— Видели вы когда-нибудь лису, — с серьезным видом спрашивал Рой у Бэрка, — как она влезает в озеро, зажав в зубах ветку, и ждет, пока все паразиты не соберутся на ветке, а потом выпускает ее из зубов, а сама плывет к берегу?

Заговорив о лисе, Рой рассказал, как лиса, преследуя зайца, идет за ним след в след, как лиса балансирует хвостом на бегу. Исчерпав рассказы о лисе, он перешел на рысь. Как неуклюже она преследует зайца, прыгая и увязая в снегу, вместо того чтобы скользить по нему, как на лыжах.

— Знаете, рысь охотится за добычей по большому кругу, как траппер по цепи капканов, — говорил он Бэрку. — И знаете, она при этом пользуется человечьей тропой.

Бэрк и на это промолчал.

За рысью пришел черед медведя.

— Медведь убивает, — говорил Рой, — только когда не может иным путем добыть себе пищу. Подобно всем большим животным, он охотно жил бы в мире. Вы знаете, он делится со скунсом своей добычей. Или норка… Однажды, — сказал Рой, — я раскопал ее нору, которая была сплошь набита лягушками, аккуратно сложенными одна к одной, как сардины. Или лось… Лося нельзя утопить, даже если застрелишь его на глубоком месте. Или рысь… Знаете, попав в воду, она плывет непременно по прямой. Или олень… Замечали вы когда-нибудь, как олень, совершенно без всякой причины, вдруг снимается с пастбища и вихрем несется напролом сквозь заросли, а потом опять, как ни в чем не бывало, начинает щипать траву?

Рассказам Роя не было конца, но Бэрка они увлекали не меньше, чем самого Роя, и он охотно делился с Роем своим знанием лесных зверей, знанием несколько другого рода. Бэрк рассказывал, что бобер, поев водорослей, расстраивает себе желудок. Он рассказал Рою, что медведь залегает в берлогу из-за недостатка пищи, а не по какому-то инстинкту. Что на несколько месяцев задерживается развитие зародыша медведицы: он начинает быстро развиваться только тогда, когда она залегает на зиму в теплую берлогу. Что полосатый суслик, этот классический зимовщик, во время зимней спячки сбавляет пульс от нормальных трехсот ударов в минуту до четырех.

Знания Бэрка были также безграничны, но он отбирал из того, что ему было известно, только лучшее, чтобы произвести этим впечатление на Роя. Он объяснил, как от изобилия или отсутствия зайца и лемминга зависит вся жизнь леса, потому что они являются основной пищей плотоядных. Как заяц размножается до какого-то предела, а потом по каким-то странным причинам подвергается желудочному заболеванию, истребляющему его почти начисто, и тем самым временно задерживает весь цикл лесной жизни впредь до начала нового усиленного размножения. Это был наиболее обнаженный пример жизненного процесса в лесу, и Рою нравилось, когда ему объясняли его в таких специальных терминах. Бэрк привел еще пример: лемминг — маленькая северная мышь — кочует тысячными полчищами, когда размножение становится несоразмерным с доступными пищевыми ресурсами; лемминг перекочевывает на юг через озера и реки и, наконец, тонет миллионами в реке Святого Лаврентия, переплыть которую не в силах. Бэрк показал Рою, как наличие или отсутствие этих двух животных определяет судьбу остальной дичи, потому что голодовка распространяется на все виды животных. Лиса и рысь за неимением зайцев вынуждены охотиться на норку, скунса и оленя. Волк тоже начинает гонять оленя, даже лося, подбирается к дикобразу, а иногда приканчивает и более слабых своих сородичей. Страдают все виды мышей, потому что всевозможные хищники усиленно преследуют их и на низшей точке определенного цикла уничтожают почти без остатка. Их судьбу разделяют куропатки, становящиеся основной пищей рыси, лисицы и норки, когда зайцев или мышей остается слишком мало. Нарушенные соотношения заставляют ушастую сову искать замену тому же зайцу и мыши и нападать на более крупных животных. Бэрк раскрыл перед Роем все течение этого процесса, и никогда еще ничто так не захватывало, так не будоражило Роя. Он позволял себе время от времени только рывок к печке, чтобы помешать дрова, или рывок к двери, чтобы сплюнуть через порог накопившуюся во рту жвачку.

Слушали и другие, и Джек понимал, что поступил правильно, затеяв все это. Джек сидел на скамье поодаль от огня, положив длинные руки на стол, и время от времени свертывал папироску. Изредка он вставал и подкручивал керосиновую лампу или тряс за плечо то и дело засыпавшего Зела Сен-Клэра, чтобы прекратить его заливистый храп.

Потом, когда Бэрк снова перевел разговор на подробные расспросы о дичи в Муск-о-ги, Джек понял, что надо этим людям от Роя, в частности, что надо от Роя Бэрку. Бэрку надо было получить подробные сведения о дичи на участке Роя, сведения, которых он не добился бы, не завоевав предварительно его доверия. Бэрк терпеливо обрабатывал Роя, пока не уверился, что тот готов рассказать все, что ему нужно узнать. Он задавал Рою точно сформулированные вопросы о следах лося и оленя, о направлении и протяженности их троп, о среднем числе бобров на одну хатку, о точном количестве ондатр на болотах. Бэрк требовал полной картины: чем питается дичь, где она по преимуществу водится (особенно норка и лисица), есть ли в округе волки и в каком количестве. Это были властные, почти резкие вопросы, но задавал он их так, что Рой невольно отвечал на них честно и точно.

Временами Джека пугало, что Рой подведет себя некоторыми из своих ответов, но Рой, хоть и увлеченный вопросами Бэрка, не обмолвился ничем, что могло бы выдать его незаконные действия. Да и Бэрк не настаивал ни на одном рискованном вопросе. Когда Рой готов был слишком явно обнаружить, что знает так много о весенних повадках бобра в его логове и о летних похождениях норки именно потому, что занимался внесезонным ловом, Джек попытался было перевести разговор на другую тему. Но Роя нельзя было сбить. В Бэрке он нашел человека, который знал о дичи не меньше самого Роя, который любил лес не меньше его, человека, который понимал не только борьбу и равновесие в природе, но и весь процесс лесной жизни.

Как и Рой, Бэрк не привносил в животный мир лесов какие-то «должен» или «не должен» и не рассматривал зверей только с точки зрения их пользы для человека. Он принимал животный мир таким, каков он есть, и это больше всего остального убедило Роя, что Бэрк заслуживает доверия. А затем Рой понял, почему Бэрк захотел снискать его доверие. Бэрк нуждался в этих сведениях, в этой подробной и точной картине положения с дичью в Муск-о-ги как человек, жизнь которого прошла в изучении и постижении леса; это была его работа, его специальность; и как знаток своего дела Рой охотно предоставлял сведения, в которых тот нуждался, даже понимая, что это может послужить материалом для какого-нибудь решения властей о Муск-о-ги. В увлечении Рой не раз был близок к тому, чтобы выдать секрет своего внесезонного лова, но Бэрк сам тактично оберегал его от такого безрассудства.

Затем пришел черед Роя задавать вопросы, не просто вопросы о дичи, но коренные вопросы о собственном существовании. И Бэрк был как раз тот человек, который мог разрешить сомнения и опасения Роя. Бэрк мог дать исчерпывающий и окончательный ответ на вопросы, действительно ли дичь Муск-о-ги уходит на север, вернется ли она, кончена ли здесь ловля, так ли уж безнадежна охота в Муск-о-ги, как он твердил себе из года в год.

Но не просто было задать такие вопросы.

— Скажите, — для начала спросил Рой, — всегда ли лось и олень жили в Муск-о-ги, или они пришли сюда из Штатов?

— По моим сведениям, — сказал Бэрк, — первая белохвостая лань была замечена вблизи Сент-Эллена в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году, а первый лось — приблизительно в тысяча восемьсот восемьдесят девятом. И примерно в то же самое время последний лось был зарегистрирован в штате Нью-Йорк, так что весьма вероятно, что, во всяком случае, лось пришел сюда из Штатов, да и олень, вероятно, тоже.

— Но как могло случиться, — спросил Рой, — что оленя тут стало как будто больше. Сейчас в Муск-о-ги оленей больше, чем двадцать лет назад. Что же, они все еще приходят с юга?

— Сомневаюсь, — сказал Бэрк. — Поголовье оленей сейчас растет на юге точно так же, как и здесь. Этому способствовало то, что сводят девственные леса. Олень нуждается в пастбище и охотно живет в молодом лесу, по вырубкам, так что по мере сведения леса оленя становится больше.

— Так почему же становится меньше лося?

— Ну, лось — он житель болот. Он более разборчив в выборе места, Рой. Человеку легче добраться до него, потому он и уходит на север, все глубже и глубже, куда не ступала нога человека. Он, как и медведь, выжит из таких мест, как Муск-о-ги.

— А остальная дичь? — спросил Рой. — Она тоже уходит на север?

— Нет, — сказал Бэрк, сознавая, что его ответа напряженно ждут все эти три охотника, а особенно Рой. — В Муск-о-ги дичь истребляется или попросту вымирает. На севере дичи больше, но не потому, что она приходит из Муск-о-ги. Нет, Муск-о-ги теряет дичь волею природы и охотника. Она не может восполнять потери. И сейчас у нее нет на это шансов.

— А будут?

Бэрк понимал, почему Рой ждет ответа на эти вопросы, но, посмотрев на него своим острым взглядом, решил, что ничего не надо утаивать.

— Нет, — медленно сказал Бэрк. — Потери невосполнимы. Некоторое время дичь еще протянет, но большинство пушного зверя, такого, как бобер, и норка, и ондатра, будет с каждым годом уменьшаться в числе, пока некоторые из них не вымрут окончательно, а другие станут редкостью. Это неизбежно, если, конечно, правительство не закроет половину Муск-о-ги для охоты и лова, а затем устроит где-нибудь заповедник для бобра и ондатры.

— А это хотят сделать? — спросил Рой.

Бэрк встал и нервно прошелся по хижине, позвякивая в кармане ножом и связкой ключей.

— Не знаю, что предпримет правительство, Рой, — сказал он. — Но что-то оно должно предпринять. Оно может закрыть все угодья или только половину — этого я не знаю.

— А когда?

Бэрк пожал плечами:

— Может быть, на будущий год, а может быть, еще через год. Но, во всяком случае, скоро.

— Так, значит, охоте на Муск-о-ги действительно конец? — спросил Рой.

Решительно сжатые губы на мгновение разжались, выдавая колебание Бэрка:

— Мне хотелось бы отрицать это, Рой, но ведь вы сами, должно быть, знаете.

— Вы специалист, — сказал Рой. — Вам и книги в руки.

Бэрк кивнул:

— Вы правы. И, к сожалению, это так.

До сих пор Рою угрожала случайная прихоть природы, но слова специалиста о том, что охота здесь кончена, придавали этому безапелляционность человечьего приговора. С минуту Рой помолчал. Они все молчали. Рой беглым взглядом окинул свою хижину. Потом он захохотал так, как еще никогда не смеялся.

— Ну что ж, значит всем нам крышка, — сказал он.

— Не думаю, — мягко заметил Бэрк. — Не забудьте, что существуют звериные заповедники. Придет время, и они спасут охотников.

— А какой толк от дичи в заповедниках?

— Рано или поздно охраняемая дичь заповедников размножится и распространится на соседние угодья. Может быть, для ваших мест в этом и нет толку, но, в конечном счете, это единственная надежда для охотников, Рой.

Рой это знал; но сейчас в этом не было для него утешения. Он был слишком угнетен крахом Муск-о-ги.

— Идет процесс, а нам крышка! — вот и все, что он сказал напоследок.

Другие не поняли, но Джек его понял, и ему это не понравилось. Рой снова захохотал отрывистым злым смешком, и Джек знал — это Рой признает, что лес и Сент-Эллен наконец победили его: лес, Сент-Эллен и Энди.