Охотники за пчелами

III. Теокали

Как мы видели, незнакомец основательно колебался, прежде чем предложить убежище дону Педро и его дочери, при том, что оставаться в лесу ночью было опасно: в любую минуту они могли стать добычей хищных зверей. Когда же он все-таки на это решился, он поспешил немедленно покинуть это место, где произошла его встреча с мексиканцами. Теперь он с беспокойством оглядывался по сторонам, взгляд его все чаще и чаще обращался к вершине холма, как будто он страшился увидеть там нечто ужасное.

Между тем девушка спала глубоким сном, столь целительным для нее после всего пережитого, и будить ее было неразумно. Поэтому с помощью пеонов дона Педро незнакомец нарезал древесных ветвей, соорудил носилки и, устелив их листьями, накрыл одеялами, чтобы молодой госпоже было удобно лежать. Когда все было готово, девушку очень осторожно подняли и уложили на носилки.

Из трех спутников дона Педро двое были пеоны, или слуги-индейцы, третий — управляющий поместьем.

Управляющий был ростом чуть выше среднего, широкоплеч, со слегка кривыми ногами от постоянной езды верхом, худощав — кости да кожа, под которой отчетливо проступали крепкие мускулы. Человека этого, которому на вид было лет сорок пять, звали Лючиано Педральва, он был предан душою и телом своему господину, роду которого его предки служили почти двести лет.

Его дубленое солнцем и ветром лицо носило печать ума и деликатности, а черные, широко открытые глаза выражали энергию и отвагу. Дон Педро безгранично доверял этому человеку, которого он считал скорее другом, нежели слугою.

Носилки должны были нести пеоны, а дон Педро и Лючиано шли по разные стороны носилок, чтобы отстранять ветви деревьев и лиан. По молчаливому знаку незнакомца, восседавшего на лошади, процессия медленно пустилась в путь.

Вместо того чтобы вернуться в лес, незнакомец продолжал двигаться к холму, и вскоре они достигли его подножия, где начиналась узкая тропинка, плавно поднимавшаяся вверх. Вот по этой тропинке и повел их незнакомец.

Мексиканцы следовали за ним на расстоянии десяти или пятнадцати шагов. Вдруг на повороте дороги, за которым уже исчез проводник, мексиканцы услышали пронзительный свист и невольно остановились, не зная, идти им вперед или возвращаться назад.

— Что это значит? — прошептал дон Педро с беспокойством.

— Несомненно, тут что-то не так, — ответил Лючиано, с беспокойством оглядываясь по сторонам.

Но, кажется, ничто им не угрожало. Однако через несколько минут с разных сторон откуда-то издалека донеслись точно такие же свистки, очевидно служившие ответом на первый.

В эту минуту появился незнакомец. Лицо его было бледно, движения порывисты. Он пребывал в сильном волнении.

— Вы сами этого хотели, — сказал он. — Я умываю руки, что бы ни случилось.

— Скажите по крайней мере какая опасность нам угрожает? — спросил дон Педро.

— Разве я знаю? — воскликнул незнакомец, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. — Вам что, будет легче оттого, что вы узнаете? Вы не хотели мне верить. Теперь просите помощи у Бога, потому что вы никогда не встречались с такой опасностью, которая нависла над вами теперь.

— Ну почему вы все время говорите загадками? Ведь мы мужчины, в конце концов, и как бы ни велика была грозящая нам опасность, мы сумеем встретить ее достойно.

— Вы сошли с ума! Разве один человек справится с сотней. Вы неминуемо погибнете. Но вы должны винить в этом самого себя, вы сами захотели войти в берлогу Тигровой Кошки.

— О! — вскричал мексиканец с ужасом: — Какое имя вы произнесли?!

— Имя человека, в руках которого вы сейчас оказались.

— Как! Тигровая Кошка, этот страшный разбойник, на счету которого бесчисленные преступления, который постоянно держит в страхе всю округу и наделен, как говорят, дьявольским могуществом — это чудовище недалеко отсюда?

— Да, и предупреждаю вас, будьте осторожны. Вполне возможно, что он сейчас нас слышит, оставаясь невидимым и для вас и для меня.

— Это уже не имеет значения! — воскликнул дон Педро. — Моя несчастная судьба теперь во власти этого демона, и мне нечего больше бояться, потому что он безжалостен и моя жизнь больше мне не принадлежит.

— Откуда вы это знаете, сеньор дон Педро де Луна? — услышал он насмешливый голос.

Мексиканец вздрогнул и невольно попятился назад.

Тигровая Кошка, прыгая с проворством животного, имя которого он носил, скатился с вершины высокой скалы, нависшей над тропинкой, и легко приземлился в двух шагах от мексиканца.

Воцарилось напряженное молчание. Два человека, стоявшие лицом к лицу с горящими глазами и стиснутыми зубами, с любопытством разглядывали друг друга.

Мексиканец впервые воочию видел этого страшного человека, наводившего ужас на всю округу вплоть до самых отдаленных селений вот уже тридцать лет. Мы в нескольких словах опишем внешность этого человека, которому суждено сыграть важную роль в нашем повествовании.

Тигровая Кошка был высок и широкоплеч, руки и ноги с сильно развитыми мускулами, при том что лучшая половина его жизни миновала, свидетельствовали о незаурядной силе. Длинные волосы, белые как снег, в беспорядке рассыпались по плечам и сливались с покрывавшей грудь такой же седой бородой. Широкий и открытый лоб, глаза с пронзительным взором из-под нависших бровей. Короче, у него была внешность типичного обитателя пустыни, высокого, сильного, величественного и неумолимого. Хотя лицо его от постоянного пребывания на солнце и на ветру сделалось кирпичного цвета, в нем безошибочно угадывалась принадлежность к белой расе.

Костюм его представлял собой нечто среднее между костюмами мексиканцев и краснокожих, то есть, хотя он носил шерстяную полосатую накидку, его мокасины, ярко изукрашенные разноцветными стеклышками и погремушками, свидетельствовали о принадлежности к индейцам, обычаям и образу жизни которых он следовал уже давно. Широкий нож, топорик, мешок с дробью и пороховница были прилажены к кожаному поясу, крепко стягивавшему его бедра.

И что особенно удивляло, так это орлиное перо, воткнутое в волосы над правым ухом, как будто этот человек выказывал притязание на роль начальника индейского племени. Наконец, в руке у него была винтовка с изящной серебряной насечкой.

Вот как выглядел человек, которого и белые охотники и краснокожие прозвали Тигровой Кошкой.

И внешность его вполне оправдывала это имя, тем более если считать достоверными ходившие о нем слухи. Однако мы не станем далее распространяться об этом странном человеке. Мы убеждены, что красноречивее всяких слов расскажут о нем последующие события.

Оправившись от растерянности, вызванной внезапным появлением Тигровой Кошки, дон Педро холодно ответил:

— Вы, кажется, знаете меня лучше, чем я вас. Однако, если справедлива половина слышанного мною о вас, я должен предположить, что со мной вы поступите так же, как обычно поступаете со всеми несчастными, попадающими вам в руки.

Тигровая Кошка насмешливо улыбнулся.

— А вы боитесь?

— Лично я не боюсь, — презрительно ответил дон Педро.

— А эта девушка? — продолжал Тигровая Кошка, кивнув в сторону носилок.

Мексиканец вздрогнул, смертельная бледность покрыла его лицо.

— Вы не ведаете, что говорите. Даже ярость свирепых индейцев смягчается при виде слабой женщины.

— Но ведь городские жители считают меня свирепее краснокожих и даже хищных зверей, — сказал Тигровая Кошка опять с усмешкой.

— Достаточно, — надменно возразил дон Педро. — Если я, несмотря на серьезные предостережения, имел безрассудство отдаться в ваши руки, делайте со мною, что хотите, но избавьте меня от необходимости слушать ваши речи.

Тигровая Кошка нахмурился, с досадой ударил винтовкой по земле, пробормотав что-то невнятное, однако почти тотчас же лицо его приняло свое обычное бесстрастное выражение, и совершенно спокойным тоном он сказал:

— Помните, в самом начале нашего разговора, который вам так не нравится, кабальеро, я спросил вас, откуда вы это знаете?

— Ну что же? — спросил мексиканец, удивленный такой странной переменой в своем собеседнике.

— Я повторил эту фразу не затем, как вы, может быть, предполагаете, чтобы вас поддразнить, а просто, чтобы выслушать ваше откровенное мнение о себе.

— Я полагаю, что мое мнение вас мало интересует.

— Может быть, более, чем вы думаете, поэтому прошу вас, отвечайте.

Мексиканец с минуту молчал. Тигровая Кошка не сводил с него пытливого взгляда.

Что же касается охотника, который вопреки собственной воле согласился служить проводником дону Педро, то он с любопытством следил за происходящим. Прекрасно зная характер Тигровой Кошки, он ничего не понимал и только мысленно представлял себе трагедию, которой неизбежно кончится притворное его добродушие. Дон Педро же совсем иначе оценивал происходящее. Возможно, он ошибался, но ему слышалась искренность в голосе собеседника.

— Если вы непременно того желаете, — сказал он, — извольте, я отвечу вам откровенно. Я думаю, что сердце ваше не столь жестоко, как вы стараетесь показать, и что в душе вы испытываете от этого горечь, потому что, несмотря на гнусные поступки, в которых вас обвиняют, вы воздержались от многих жестоких злодеяний, несмотря на безжалостную свирепость, которую вам приписывают.

Тигровая Кошка сделал нетерпеливое движение.

— Не прерывайте меня, — живо продолжал мексиканец. — Я знаю, что поступаю опрометчиво, но вы требовали от меня откровенности. В большинстве случаев счастливая или несчастливая судьба человека зависит от него самого. И вам не удалось избежать общей участи. Обладая сильным характером, обуреваемый страстями, вы, вместо того чтобы стараться преодолеть их, отдались их воле и, падая и падая все ниже, достигли той степени, на которой теперь находитесь. Однако не все добрые чувства умерли в вас.

Презрительная улыбка мелькнула на губах старого разбойника.

— Не улыбайтесь, — продолжал мексиканец. — Вопрос, который вы мне задали, свидетельствует о том, что вы ненавидите общество, отвергнувшее вас, и вместе с тем хотите знать его мнение о вас. Почему? Я вам сейчас скажу. Потому что, быть может, вопреки вашей воле чувство справедливости, которым Господь наделил каждого человека, вызывает в вашей душе протест против всеобщего проклятия, тяготеющего над вашим именем. Вы стыдитесь самого себя. Человек, осознавший это, сколь бы порочен он ни был, близок к раскаянию. И заданный вами вопрос — это предвестник раскаяния.

Хотя дон Педро умолк, Тигровая Кошка как будто все еще прислушивался к его словам, но вдруг, гордо вскинув голову, обвел насмешливым взглядом окружавших его людей и залился сухим нервным смехом, который может быть уподоблен лишь смеху Гетевского Мефистофеля. Смех этот был неприятен мексиканцу, он понял, что дурные инстинкты партизана одержали верх над добрыми мыслями, которые на одно мгновение как будто шевельнулись в его душе. Через минуту лицо Тигровой Кошки снова обрело холодную суровость.

— Хорошо! — воскликнул он с показной веселостью, которая, однако, не обманула дона Педро. — Я ожидал нравоучений и вижу, что не ошибся. Но, рискуя упасть в вашем мнении, или, точнее, позволить вам уверовать в правильности ваших суждений обо мне, я хочу, чтобы вы вернулись в Лас-Нориас де Сен-Антонио, не только не потеряв ни единого волоска на голове, но еще и удостоившись моего хорошего приема. Такое мое решение вас удивляет, не правда ли? Вы этого не ожидали?

— Напротив, я именно это и предполагал.

— Вот как, — удивился разбойник. — А если я предложу вам гостеприимство в моем доме, вы не откажетесь?

— Почему же, если это предложение искренне?

— Даю вам слово, что ни вы, ни сопровождающие вас лица не должны ничего опасаться.

— Хорошо, — сказал дон Педро, — я следую за вами. Однако незнакомец, с возрастающим беспокойством следивший за беседой, бросился к мексиканцу и схватил его за руку.

— Остановитесь! Остановитесь! Не верьте притворной доброжелательности этого человека. Он готовит вам ловушку. В его словах таится коварство.

Тигровая Кошка выпрямился и, бросив на молодого человека презрительный взгляд, величественным тоном изрек:

— Ты бредишь, мальчик. Этому человеку не грозит никакая опасность. Я многим пренебрегаю на этом свете, но есть нечто, что я свято чту и в чем я никогда и никому не дал оснований усомниться. Это мое слово. Я дал его этому кабальеро. Пусти же нас. Девушка, которую ты спас от смерти, еще очень слаба, она нуждается в уходе, которого ты не в состоянии ей обеспечить.

Незнакомец вздрогнул. Мрачный огонь сверкнул в его голубых глазах, он уже собрался было что-то сказать, однако промолчал и, понурившись, с затаенным гневом в душе отошел в сторону.

— К тому же, — невозмутимо продолжал Тигровая Кошка, — при всей той силе, которой ты обладаешь в других частях пустыни, здесь, как ты знаешь, господствую я, и здесь моя воля — закон. Предоставь же мне действовать по собственному усмотрению и не прибегать к средствам, мне неприятным. Мне достаточно только подать знак, и твоя безмерная гордыня будет укрощена.

— Хорошо, — глухо отозвался молодой человек, — я знаю, что не в силах что-либо сделать, но обращайтесь осторожно с этими людьми. Они находятся под моим покровительством, и в случае чего я сумею за них отомстить.

— Да, да, — грустно сказал Тигровая Кошка, — я знаю, что ты, не колеблясь, отомстишь даже мне, если решишь, что имеешь на то основания. Но мне все равно, поскольку здесь всем распоряжаюсь я.

— Я последую за вами в ваше логовище. Не думайте, что я оставлю этих людей в ваших руках.

— Хорошо, я не возражаю и, более того, приветствую твое присутствие.

Незнакомец презрительно улыбнулся, но промолчал.

— Пойдемте, — продолжал Тигровая Кошка, обращаясь к мексиканцу.

Маленький караван тронулся в путь, ведомый Тигровой Кошкой, рядом с которым шагал мрачный незнакомец — проводник мексиканцев.

После нескольких поворотов тропинки, становившейся все круче, так что мексиканцы поднимались на нее с трудом, Тигровая Кошка обернулся к мексиканцу и самым небрежным тоном заметил:

— Прошу извинить, что я веду вас по таким дурным дорогам. К несчастью, другой дороги к моему жилищу нет. Впрочем, мы уже совсем близко.

— Но я не вижу никаких признаков жилья, — ответил дон Педро.

— Это правда, — сказал Тигровая Кошка, улыбаясь. — Однако нам осталось пройти каких-нибудь сто шагов и уверяю вас, мое жилище способно не только вместить всех нас, но и в десять раз больше народу.

— Если только ваше жилище не в подземелье, что предположить весьма трудно, я не могу себе представить, где оно может находиться.

— Вы почти угадали. Я живу не в подземелье в полном смысле этого слова, но все-таки в убежище, находящемся в недрах земли. Однако те немногие лица, которые там побывали, остались здравы и невредимы. Так что опасаться вам нечего.

— Тем хуже, — ответил мексиканец, — тем хуже для них, а особенно для вас.

Тигровая Кошка нахмурился.

— Послушайте, — сказал он, приняв опять небрежный и беззаботный вид, — я перестану говорить загадками, слушайте, это очень интересно. Когда ацтеки вышли из Атцтлана, то есть из Соколиной земли, и отправились на завоевание Анахуака, или страны междуводной, им предстояло предпринять длительную экспедицию. Она длилась несколько столетий. Время от времени они устраивали себе передышку и на месте таких остановок основывали города, в которых прочно оседали на продолжительное время. То ли потому, что они намеревались остаться в этих поселениях навсегда, то ли для того, чтобы запечатлеть свое пребывание в пустынной стране для потомков, они строили пирамиды. Вот почему так много развалин встречается на мексиканской земле, в том числе и теокали note 1, последние следы исчезнувшего мира. Эти теокали, неподвластные времени, вросли в землю и так слились с ней, что порой бывает трудно их узнать. Впрочем, вот, смотрите, холм, на который мы сейчас выбираемся, не что иное, как ацтекский теокали.

— Теокали! — с удивлением воскликнул дон Педро.

— Боже мой! — продолжал Тигровая Кошка. — Сколько он существует! Однако природа взяла свое, она вернула себе права на эти земли и ацтекский теокали превратила в зеленый холм. Вы, без сомнения, знаете, что теокали пусты внутри?

— Да, — ответил мексиканец.

— В недрах этого теокали я основал свое жилище. Но вот мы и пришли. Позвольте мне пройти вперед и указать вам дорогу.

Действительно, наши путешественники дошли до грубого портика древней постройки, который вел в подземелье, где царствовала глубокая темнота, не позволявшая судить о его размерах. Тигровая Кошка свистнул и немедленно вспыхнул яркий свет.

— Пойдемте, — пригласил партизан, идя впереди, указывая дорогу.

Дон Педро, не колеблясь, приготовился следовать за ним, сделав, однако, своим спутникам знак быть начеку. И словно прочитав мысли мексиканца, незнакомец быстро наклонился к нему и чуть слышно прошептал:

— Остерегайтесь, вы входите в логовище тигра. — И быстро отошел, как будто опасаясь, что это не укроется от внимания Тигровой Кошки. Но хорош или дурен был этот совет, последовал он слишком поздно. Колебание было бы непростительным, а побег невозможен.

Со всех сторон, как бы по волшебству, на скалах появились мрачные силуэты множества людей, неслышно, а главное — непонятно откуда появившихся. Итак, мексиканцы с замирающим сердцем вошли в страшное логовище.

Подземелье было довольно обширным, с высокими стенами. В глубине его помещалась ротонда, в центре которой был зажжен огромный костер. От ротонды отходили четыре длинные коридора. Тигровая Кошка, все так же ведя за собой мексиканцев, направился в один из этих коридоров. Остановившись перед дверью, сплетенной из тростника, он сказал:

— Вот здесь вы можете располагаться. В вашем распоряжении две комнаты, не сообщающиеся с другими частями подземелья. Я распоряжусь, чтобы вам принесли еду, дров для костра и факелы для освещения.

— Благодарю вас за внимание, которого я, признаться, не ожидал, — ответил дон Педро.

— Почему же? Неужели вы думаете, что при желании я не сумею оказать гостеприимства, подобающего мексиканскому?

— О!.. — дон Педро торопливо замахал рукой.

— Словом, вы мои гости на эту ночь. Спите спокойно, никто не нарушит ваш сон. Через час я пришлю человека с лекарством. До завтра!

Поклонившись изящно и непринужденно, чего дон Педро никак не ожидал от подобного человека, Тигровая Кошка простился и ушел. Несколько минут его шаги слышались под мрачными сводами коридора, потом затихли. Мексиканцы остались одни. Дон Педро решился тогда войти в отведенные ему комнаты.