Охотники за пчелами

VIII. Крепость

Когда в Новом Свете утвердилось испанское владычество, правительство, чтобы обезопасить себя от набегов индейцев, основало на крайней границе своих владений посты, назвав их президио, и населило их преступниками всякого рода, от которых сочла нужным избавить Испанию.

Президио Сан-Лукар на реке Вернехо было создано одним из первых. Первоначально президио Сан-Лукар состоял только из одной крепости на северном берегу, на вершине крутого утеса, возвышающегося над рекою над южными окрестностями. Крепость эта, представлявшая собою квадратное строение, обнесенное каменными стенами с тремя бастионами. Внутри крепости имеется капелла, пасторат и пороховой магазин. По сторонам расположено жилье преступников, обширное помещение для коменданта, казначея, гарнизонных офицеров и маленькая больница. Все постройки здесь одноэтажные с плоской итальянской крышей. Кроме того, правительство предусмотрело здесь обширные амбары, булочную, мельницу, две мастерские, слесарную и плотничью, а также конюшни для лошадей и рогатого скота.

Ныне крепость эта наполовину разрушилась, стены обваливаются со всех сторон, только жилые строения находятся в хорошем состоянии.

Президио Сан-Лукар разделяется на три части, две на северной и одна на южной стороне реки. Общий вид ее печален, здесь растут всего лишь несколько деревьев, и то только на берегу реки, что свидетельствует о неблагодатной почве. Улицы засыпаны мелким песком и пылью.

Через три дня после событий, описанных нами в предыдущей главе, в два часа пополудни пять или шесть вакерос и леперов сидели в таверне Сан-Лукар на южном берегу реки и горячо спорили, прихлебывая водку большими глотками.

— Черт побери! — вскричал долговязый парень наглой наружности. — Мы что, не свободные люди? Если наш губернатор, сеньор дон Луис Педроза, продолжает собирать с нас такую непомерную дань, Тигровая Кошка не так уж далеко, чтобы нельзя было с ним договориться. Хотя он теперь индейский начальник, он белой породы без всякой примеси и кабальеро с головы до ног.

— Молчи, Паблито, — возразил другой, — уж лучше бы ты проглотил свои слова с водкой, чем болтать подобные глупости.

— Я хочу говорить! — не унимался Паблито, который смачивал себе глотку обильнее, чем другие.

— Разве ты не знаешь, что на нас из мрака смотрят невидимые глаза, невидимые уши улавливают все, что мы говорим, и потом используют их в своих интересах.

— Полно! — пожал плечами первый. — Ты всегда всего боишься, Карлочо, а мне на шпионов наплевать!

— Паблито! — одернул его тот, приложив палец к губам.

— Что? Не прав я? Зачем дон Луис желает нам зла?

— Вы ошибаетесь, — перебил третий, — дон Луис желает вам добра, и доказательством тому служит то, что он берет у вас как можно больше.

— Этот черт Верадо настоящий мошенник! — расхохотался дон Пабло. — Что ж! После нас хоть потоп!

— А пока будем пить, — сказал Верадо.

— Да, — подхватил Паблито, — будем пить, утопим заботы в рюмке. И разве дон Фернандо Карриль не поможет нам в случае надобности?

— Еще одно имя, которое должно застревать у тебя в горле, особенно здесь! — воскликнул Карлочо гневно, ударив по стойке кулаком. — Разве ты не можешь сдержать язык, проклятая собака.

Паблито нахмурился и искоса взглянул на товарища.

— Уж не хочешь ли ты давать мне уроки? Черт побери! Ты выводишь меня из терпения!

— Почему же не преподать тебе урок, если ты нуждаешься в этом? — ответил тот хладнокровно. — Вот уже два часа ты накачиваешься вином и стал подобен меху. Вот и мелешь вздор, как старая баба. Замолчи или ступай спать.

— Ты поплатишься мне за эти слова! — взревел Паблито, изо всех сил воткнув нож в стойку.

— Ну что ж! Кровопускание пойдет тебе на пользу. У меня так и чешутся руки пырнуть ножом в твою гадкую морду.

— Ты сказал гадкую морду?!

Паблито бросился на Карлочо, изготовившегося для отпора. Другие вакеро и леперы стали между ними, пытаясь их разнять.

— Эй, кабальеро! — сказал трактирщик, сочтя своевременным вмешаться в распрю. — Помиритесь, ради Бога! Не ссорьтесь здесь. Если вы хотите объясниться, это можно сделать на улице.

— Трактирщик прав, — согласился Паблито. — Пойдем, если ты мужчина.

— С удовольствием.

Оба вакеро в сопровождении своих товарищей отправились на улицу. Достойный же трактирщик, стоя на пороге харчевни, засунув руки в карманы панталон, насвистывал песенку в предвкушении драки. Паблито и Карлочо, которые уже сняли шляпы, чтобы прикрываться ими, как щитом, жеманно поклонились друг другу, обернули левые руки своими накидками, вытащили из-за пояса длинные ножи и, не говоря ни слова, заняли исходную позицию с поистине удивительным хладнокровием.

Поединки такого рода, который, впрочем, только один известен в Мексике, состоят в том, чтобы нанести удар в лицо своему противнику. Удар, нанесенный выше пояса, считается недостойным настоящего кабальеро. Оба противника, приняв надежную стойку и откинув голову назад, пристально смотрели друг на друга, пытаясь угадать тактику противника ловко отражать удары и оставить противнику шрам на лице. Другие вакеро, с маисовыми пахитосками во рту, следили за сражением с бесстрастным взором и рукоплескали тому, кто оказывался более ловким.

Борьба продолжалась с равным успехом для противников уже несколько минут, когда Паблито, зрение которого утратило свою остроту из-за обильных возлияний, замешкался на одну секунду, и нож Карлочо рассек ему лицо во всю длину.

— Браво! Браво! — разом возопили вакеро. — Вот это удар так удар!

Противники же, польщенные одобрением товарищей, отступили на шаг, поклонились зрителям, вложили ножи в ножны, отвесили друг другу церемонный поклон и, обменявшись рукопожатием, воротились в таверну.

Вакерос представляют собой особый сорт людей, нравы которых совершенно неизвестны в Европе. Сан-лукарские вакеро являются их своеобразным эталоном, родившись на индейской границе, они приобрели кровожадные привычки и презрение к опасности. Неутомимые игроки, они не выпускают карт из рук. Жизнь они не ставят ни в грош. Игра рождает уйму поводов для ссор, когда в ход пускается нож. Не думая ни о будущем, ни о настоящем, они одинаково безразличны и к жизни и к смерти. Перед лицом опасности никогда не задумываются о последствиях своих поступков. Однако люди эти, которые легко бросают свою семью, ради того чтобы жить на свободе среди дикарей, люди, которые бездумно проливают кровь себе подобных, которые беспощадны в своей ненависти, — эти люди обладают такими качествами, как преданность и необыкновенная самоотверженность. Характер их отличает странная смесь добра и зла, необузданных пороков и истинной добродетели. Это лентяи, игроки, забияки, пьяницы, люди жестокие, гордые, но вместе с тем необычайно храбрые и преданные другу или хозяину, которого сами же и выбирают. С детства они привычны к крови, т. к. в асиендах им поручен убой скота. Поэтому их совершенно не пугает и человеческая кровь. Шутки их так же грубы, как и нравы. Самая невинная заключается в том, чтобы грозить друг другу ножом по самому ничтожному поводу.

Тем временем как вакеро, воротившись в таверну, скрепляли водкой восстановленный мир, в таверну вошел человек, закутанный в плащ, и в шляпе, надвинутой на глаза. Он молча приблизился к стойке, окинул присутствующих равнодушным взглядом, закурил пахитоску и три раза ударил по стойке пиастром, который держал в руке.

При этом неожиданном жесте посетителя, походившем на сигнал, вакеро мгновенно умолкли, словно пораженные молнией. Паблито и Карлочо вздрогнули, пытаясь угадать черты незнакомца, скрытые плащом и шляпой, в то время как Верадо поспешно отвернулся, дабы спрятать лукавую улыбку.

Незнакомец между тем бросил недокуренную пахитоску и вышел из таверны так же неожиданно, как пришел. Через минуту Паблито и Карлочо, сделав вид, будто вспомнили о чем-то важном, покинули таверну. Верадо проскользнул вдоль стены до двери и побежал вслед за ними.

— Гм! — пробормотал трактирщик. — Не иначе, как эти три негодяя замышляют какое-нибудь грязное дело, где полетит не одна голова. Ну, да это их дело!

Другие вакеро, увлеченные игрой, склонившись над картами, не обратили внимания на исчезновение товарищей.

Незнакомец же в плаще и шляпе от таверны обернулся. Оба вакеро шли почти следом и беседовали, как двое праздных людей, вышедших прогуляться. Сделав едва заметный знак вакерам, незнакомец продолжал идти по дороге, которая постепенно поднималась вверх по холму, превращалась в тропинку, уходившую в лес.

Там, где дорога переходила в тропинку, незнакомца и двоих вакеро обогнал всадник, рысью направлявшийся в президио. Однако озабоченные серьезными мыслями, ни незнакомец, ни вакеро не обратили на него внимания. Всадник же бросил на них проницательный взгляд и, постепенно замедляя бег лошади, остановился в нескольких шагах от них.

«Прости меня Господи! — сказал он себе. — Это или дон Фернандо Карриль или сам дьявол во плоти? Этот дурак Капоте опять промахнулся! Какое у него может быть дело с этими двумя разбойниками, которых, судя по наружности, можно принять за помощников сатаны? Пусть я лишусь моего имени Торрибио Квирога, если не узнаю в чем дело».

Он быстро соскочил с лошади.

Сеньор дон Торрибио Квирога был человек лет тридцати пяти, роста несколько ниже среднего, плотного телосложения. Однако во всем его облике чувствовалась недюжинная сила. Маленькие серые глаза, сверкавшие коварством и смелостью, озаряли его невзрачную физиономию. На нем был типичный костюм мексиканца среднего сословия.

Сойдя на землю, он осмотрелся по сторонам, но не нашел никого, кому мог бы поручить свою лошадь, потому что в Сан-Лукаре почти невероятно увидеть на улице одновременно двух прохожих. Он в сердцах топнул ногой, намотал узду на руку, отвел лошадь в таверну, которую только что покинули вакеро, и поручил ее трактирщику. Исполнив этот святой долг, потому что самый преданный друг мексиканца — его лошадь, дон Торрибио поспешил назад, нимало не заботясь о предосторожностях как человек, который намерен выследить кого-то, полагая остаться незамеченным. Вакеро тем временем успели скрыться за песчаным холмом. Однако дон Торрибио увидел, как они поднимаются по крутой тропинке, ведущей в густой лес. Будучи уверенным, что непременно найдет их, дон Торрибио пошел медленнее и, чтобы отвести от себя всякое подозрение, закурил сигару. Вакеро, к счастью для него, не обернулись ни разу и вошли в лес вслед за человеком, в котором дон Торрибио узнал дона Фернандо Карриля. Когда дон Торрибио в свою очередь подошел к лесу, он для начала повернул немного направо, потом лег на землю и стал ползти очень осторожно, чтобы нарушенная пелена тумана не привлекла внимания вакеро. Вскоре он расслышал голоса и, приподняв голову, на прогалине совсем рядом увидел ту самую троицу, что-то горячо обсуждавшую между собой. Он поднялся с земли, укрылся за кленовым деревом и стал слушать.

Дон Фернандо Карриль сбросил плащ, прислонившись к дереву, с видимым нетерпением слушал Паблито. Руки дона Фернандо в перчатках, на ногах — лакированные сапоги, роскошь неслыханная на этой отдаленной границе. Костюм его, чрезвычайно богатый, совершенно походил на костюм вакеро. На шейном платке у него красовался огромнейший бриллиант, а ткань на плаще стоила не менее пятисот пиастров.

Пока мы ограничимся этим кратким описанием дона Фернандо. За два года до начала этого рассказа, дон Фернандо Карриль приехал в Сан-Лукар. Никто его не знал, не знали, ни откуда он приехал, ни от кого получил свое огромное состояние, ни где его имение. Дон Фернандо купил в нескольких милях от Сан-Лукара асиенду и под предлогом защиты от индейцев укрепил ее, окружил палисадами и рвами и даже оснастил двумя небольшими пушками. Таким образом, он оградил свою жизнь от любопытных. Хотя его асиенда была закрыта для каких-либо визитеров, он сам был желанным гостем самых знатных семей Сан-Лукара и частенько их навещал. Однако время от времени он, ко всеобщему удивлению, исчезал на целые месяцы.

Дамы напрасно пускали в ход свои обворожительные улыбки, мужчины — изощренные вопросы, чтобы хоть что-нибудь выведать у дона Фернандо. Дон Луис Педроза, которому положение губернатора давало право на любопытство, несколько беспокоился по поводу дона Фернандо, но в конце концов должен был отступиться, полагаясь на время, которое, рано или поздно, срывает самые плотные покровы и обнаруживает тайны. Вот какой был человек, слушавший Паблито на прогалине, и вот все, что было о нем известно.

— Хватит, — вдруг вспылил он. — Ты собака и собачий сын.

— Сеньор! — робко сказал Паблито.

— Я с удовольствием прикончил бы тебя, негодяи!

— Вы мне угрожаете! — вскричал вакеро, побледнев от бешенства и обнажая нож.

Дон Фернандо схватил его за руку и так сильно сжал, что Паблито застонал.

— На колени и проси прощения, — сказал дон Фернандо и бросил негодяя наземь.

— Нет, лучше убейте меня.

— Пошел прочь отсюда. Ты настоящая скотина. Вакеро с трудом, шатаясь, встал на ноги. Кровь прилила к глазам, губы посинели, все тело дрожало. Он поднял нож и подошел к дону Фернандо, который стоял, скрестив руки.

— Да, — сказал он. — Я скот, но все-таки вас люблю. Простите меня или убейте, только не прогоняйте.

— Убирайся, говорю тебе!

— Это ваше последнее слово?

— Да, убирайся прочь.

— А! Так-то? Ну и ладно, когда так! Вакеро мгновенно выхватил нож, чтобы нанести себе удар.

— Я прощаю тебя, — сказал тогда дон Фернандо, останавливая руку Паблито. — Но если ты хочешь продолжать служить мне, оставайся нем, как мертвец.

Вакеро упал к его ногам и стал осыпать его руку поцелуями, точь-в-точь как собака, которая лижет руку господина, побившего ее. Карлочо все это время оставался бесстрастным свидетелем этой сцены.

— Какое могущество таит в себе этот человек, чтобы снискать такую безмерную любовь? — прошептал дон Торрибио, по-прежнему скрываясь за деревом.

После краткого молчания дон Фернандо Карриль заговорил:

— Я знаю, что ты мне предан, и питаю к тебе полное доверие. Но ты пьяница, а вино — дурной советник.

— Я не стану больше пить, — поспешил заверить вакеро. Дон Фернандо презрительно усмехнулся.

— Пей, но не до потери разума. В пьяном виде произносятся слова, которые могут оказаться страшнее кинжала. Вот как сегодня. Не господин говорит сейчас с тобою, а друг. Могу я положиться на вас обоих?

— Да, — ответили вакеро.

— Я отлучусь на несколько дней. Зорко следите за здешними окрестностями. Недалеко отсюда находится асиенда Лас-Нориас де-Сан-Антонио. Вы знаете ее?

— Кто не знает дона Педро де Луна! — воскликнул Паблито.

— Так вот, как следует наблюдайте за этой асиендой и снаружи и внутри. Если вы заподозрите что-нибудь необычное в отношении дона Педро или донны Гермозы, один из вас должен немедленно предупредить меня. Вы знаете, где меня найти?

Вакеро утвердительно закивали головами.

— Обещаете ли вы мне исполнять быстро и четко каждое из моих приказаний, как бы непонятны они ни были?

— Клянемся.

— Хорошо. И последнее: сойдитесь как можно ближе с вакерос. Постарайтесь, не возбуждая подозрения, которое, как известно, всегда спит с открытым глазом, собрать отряд решительных людей. Да, кстати, остерегайтесь Верадо. Это предатель. У меня есть доказательство, что он шпионит за мной в пользу Тигровой Кошки.

— Убить его? — холодно спросил Карлочо.

— Возможно, это было бы благоразумно, только освободиться от него надо без шума.

Вакеро украдкой переглянулись, но дон Фернандо сделал вид, будто ничего не заметил.

— Нужны вам деньги?

— Нет, — ответили вакеро, — у нас пока есть еще немножко.

— Все равно, вот, возьмите. Лучше всегда иметь в запасе. — И он бросил Карлочо увесистый кошелек.

— Теперь, Паблито, приведи мою лошадь. Вакеро исчез в лес и почти сразу же вернулся, ведя за узду великолепную лошадь.

— Прощайте! — сказал дон Фернандо. — Запомните, осторожность и верность. Нескромность будет стоит вам жизни.

Дружески поклонившись вакеро, он пришпорил лошадь и поскакал в сторону президио. А вакеро отправились восвояси.

Не успели они пройти некоторое расстояние, как кусты на обочине прогалины зашевелились, и оттуда высунулась голова человека, бледного от страха. Это был Верадо, который, с ножом в одной руке и с пистолетом в другой, приподнялся на цыпочках и, испуганно озираясь по сторонам, вполголоса забормотал:

— Черт побери! Убить меня без шума! Посмотрим! Посмотрим! Какие демоны! Э! Оказывается, подслушивать полезно.

— Это единственный способ услышать, — сказал насмешливый голос.

— Кто это? — вскричал Верадо, метнувшись в сторону.

— Друг, — ответил дон Торрибио Квирога, выходя из-за дерева.

— А! Сеньор дон Торрибио Квирога, добро пожаловать. И вы также подслушивали?

— Подслушивал? Еще бы! Я воспользовался этим случаем, чтобы выяснить кое-что о доне Фернандо.

— Ну и что же вы думаете о нем после того, что услышали?

— Этот кабальеро кажется мне довольно таинственным злодеем, но с Божьей помощью мы разрушим его козни.

— Хорошо, если так! — вздохнул Верадо.

— Что же намерены вы делать?

— Право, не знаю. У меня голова идет кругом. Понимаете ли, они хотят убить меня без шума. По моему мнению, Паблито и Карлочо самые отвратительные злодеи в пустыне.

— Ну, я давно их знаю. Сейчас они не особенно меня беспокоят.

— А меня, признаюсь, они беспокоят, и даже очень.

— Полноте, вы еще живы, черт побери!

— Мне от этого не легче. Я нахожусь между дьяволом и смертью.

— Полноте! Неужели вы боитесь? Ведь вы самый смелый охотник на ягуаров!

— Ягуар всего лишь ягуар. С ним можно справиться с помощью ружья, а два злодея, которых дон Фернандо напустил на меня, настоящие дьяволы, безбожники и беззаконники, которые зарежут родного отца за мерку водки.

— Это правда. Приступим же к делу. По причинам, которые вам нет необходимости знать, я чрезвычайно интересуюсь доном Педро де Луна, а особенно его очаровательной дочерью. Дон Фернандо Карриль, судя по тому, что мы только что узнали, замышляет против этого семейства какой-то страшный заговор, который я хочу расстроить. Вы согласны мне помогать? Два человека многое могут сделать, если будут действовать сообща.

— Итак, вы мне предлагаете товарищество, дон Торрибио?

— Называйте это, как хотите, но отвечайте мне поскорее.

— Когда так, откровенность за откровенность, дон Торрибио. Сегодня утром я наотрез отказался от вашего предложения, а вечером принимаю его, потому что мне нечего больше терять. Мое положение совершенно безвыходно. Убить меня без шума! Ей-богу, я отомщу! Я принадлежу вам, дон Торрибио, как мой нож своей рукоятке. Я буду предан вам и телом и душой, даю вам слово вакеро.

— Прекрасно! Я вижу, мы легко можем понять друг друга.

— Скажите, что мы уже поняли, и это будет истинная правда.

— Хорошо, но надо принять необходимые меры предосторожности, для того чтобы добиться успеха. Дичь, за которой мы собираемся охотиться, поймать не легко. Вы знаете леперо по имени Тонильо эль-Сапоте?

— Знаю ли я Тонильо? — радостно вскричал вакеро. — Это мой кум!

— Тем лучше! Этот Тонильо человек решительный, на которого можно положиться без опасения.

— Это истинная правда. Более того, у него прекрасные правила.

— Действительно. Отыщите его и сегодня вечером, через час после заката солнца, ступайте вместе с ним в Каллехон де-Лас-Минас.

— Понятно.

— Там мы втроем составим план действий.

— Да, и будьте уверены, мы с Тонильо найдем способ избавить вас от этого человека, который замыслил убить меня без шума.

— Кажется, это очень вас тревожит?

— Еще бы! Поставьте себя на мое место. Впрочем, кто доживет, увидит: дону Фернандо не удастся разделаться со мною так, как он это замыслил.

— Итак, решено, сегодня вечером в Каллехоне с Тонильо?

— Мы будем там оба, если даже мне придется привести его насильно.

— Теперь каждый из нас отправится по своим делам.

— Понятно. А вы в какую сторону направляетесь?

— Прямо в асиенду дона Педро де Луна.

— Послушайте, дон Торрибио, не говорите ему ни о чем.

— Меня не надо предупреждать, Верадо!

— Я сказал вам это потому, что дон Педро, хотя это человек прекрасный и совершеннейший кабальеро, может быть, придерживается немножко отсталых взглядов, вероятно, будет стараться отговорить вас.

— Может быть, вы правы. Пусть он лучше не знает об услуге, которую я хочу ему оказать.

— Да, да, это гораздо лучше. Итак, дон Торрибио, до вечера!

— До вечера в Каллехоне. Прощайте, желаю вам успеха.

Они расстались. Дон Торрибио Квирога зашагал к трактиру, где он оставил свою лошадь на попечении трактирщика, между тем как Верадо, лошадь которого была спрятана поблизости, вскочил в седло и помчался вскачь, бормоча сквозь стиснутые зубы:

— Убить меня без шума! Чего захотел! Ну, посмотрим, посмотрим!