Охваченные страстью

Глава 4

Эрике вдруг подумалось, что сказал бы этот моряк, если бы она призналась, что тоже думала о нем. Быть может, он и сам уже догадался об этом? Заметил любопытство в ее глазах, когда она впервые смотрела на его бронзовое тело и шершавый подбородок? Его блестящие синие глаза, кажется, проникают ей под одежду…

Не собирается же он предложить ей что-нибудь плохое? До сих пор она тешила себя мыслью о том, что хочет возбудить ревность Джека, но вовсе не думала, что капитан Маккалем попытается соблазнить ее. Она бы, разумеется, не поддалась, но это было бы ужасно, особенно если бы он понял, что ее сопротивление не слишком искренне.

Возможно, конечно, что капитан имеет в виду нечто вполне невинное. Или, что самое скверное, сообщит ей, чтобы она утром уложила свои чемоданы. Вероятно, это не имеет ничего общего с его мужскими потребностями и инстинктами. Во всяком случае, что бы ни было у него на уме, она не намерена его слушать. Эрика произнесла холодно:

– Время позднее, капитан. О чем бы ни шла речь, я предпочитаю обсудить это утром.

– Но я ничего не собираюсь обсуждать. Я думал об извинении, которое должен принести вам. – Эрику удивила его покаянная улыбка. – У меня здесь не часто бывают гости. И при самом большом воображении меня вряд ли можно принять за обходительного малого. Но я не должен был грубо обращаться с вами. Вы приехали сюда с целью помочь подруге. Это само по себе замечательно, хоть и досадно.

– Значит ли это, что я могу говорить о Саре?

– Нет. Это значит, что я приношу извинения за свои дурные манеры. Только и всего. Правила остаются незыблемыми.

– Понятно.

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом. Например… – глаза у него озорно сверкнули, – например, расскажите мне все о Джеке.

– Если вам угодно упоминать имя моего жениха, не сочтите за труд называть его мистером Райерсоном.

– Джек Райерсон, так? – Маккалем усмехнулся. – Никогда о нем не слышал.

– Я уверена, что и он ничего не слышал о вас, – недовольно фыркнув, огрызнулась Эрика.

Капитан расплылся в ухмылке:

– Он ничего не слышал обо мне? Выходит, он не знает о том, что вы явились сюда?

Раздосадованная своей оплошностью, Эрика отрезала:

– Я имею в виду, что он ничего не слышал о вас, пока мы не получили письмо от мистера Брэддока.

– У вас дурная привычка не отвечать на мои вопросы, – заметил Маккалем. – Так знает он, что вы посетили меня, или не знает?

– Я посетила Абигайль, а не вас. Да, само собой, он обо всем знает.

Капитан внимательно пригляделся к ней.

– И он не возражал, чтобы вы отправились в такое далекое путешествие без него?

– Мало того, он предлагал мне другое, еще более далекое. В Париж, вместе с моей матерью. Сейчас он предпринимает серьезные усилия, чтобы связать концы с концами в своем бизнесе. Он посвятит мне все свое внимание после того, как мы поженимся в декабре.

– В декабре? – Капитан, кажется, нашел это забавным. – Он, однако, терпеливый человек.

– Да, он обладает определенным терпением, – согласилась Эрика. – Это одна из причин, почему я люблю его.

– И он доверяет вам настолько, что отпускает такую красивую девушку, как вы, разъезжать по всему миру без провожатых?

– Я вовсе не разъезжаю по всему миру, – возразила Эрика, пропустив комплимент мимо ушей. – Я отправилась в путь на прекрасном корабле, под бдительным присмотром капитана Джона Лоуренса и его жены, они мои добрые друзья. И вот я здесь, в гостях у очаровательного семейства. Нет ни малейшего повода считать это хоть в какой-то мере скандальным. – Она скрестила руки на груди. – Признаться, я услышала самое странное извинение в своей жизни.

– Так или иначе, я его вам принес, – рассмеявшись, сказал Маккалем. – Теперь я просто пытаюсь вас понять.

– Желаю удачи! И доброй ночи.

– Подождите!

Прежде чем он схватил ее за руку, Эрика поняла, что он это сделает. Видимо, он считал такое поведение вполне нормальным. Пожалуй, настало время сообщить ему, что это заблуждение.

– Капитан, немедленно отпустите мою руку. Если вы хотите, чтобы я уделила вам внимание, попросите об этом вежливо – в таких случаях я почти всегда иду навстречу.

– Почти всегда? – переспросил он с весьма выразительной усмешкой. – У вас привычка говорить вещи, которые ни к чему не обязывают. Вы со всеми так? И с Джеком тоже?

Эрика в ответ молча посмотрела на его пальцы на своем запястье. Снова рассмеявшись, капитан отпустил ее руку.

– Пожалуйста, мисс Лейн, останьтесь еще на минутку.

– Это уже лучше. Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы вступились за меня перед Абигайль. Убедили ее нанять гувернантку. Это хорошая мысль, и, кажется, она совпадает с вашим мнением. Вы же сами сказали за обедом, что если дельная гувернантка станет заботиться о детях, Абигайль может спокойно вернуться к привычному для нее образу жизни.

– Разве я так сказала? Он кивнул.

– Помнится, я говорила, что Абигайль на это не пойдет, пока гувернантка не станет членом семьи. К счастью, я могу это уладить. – Эрика поморщилась при виде вспышки гнева в глазах Маккалема, непроизвольно тронула его руку и попросила: – Простите, капитан. Честное слово, я не хотела вас сердить.

Он выразительно приподнял бровь:

– Если вы хотите, чтобы я внимательно вас выслушал, мисс Лейн, вам стоит только попросить. Не надо на меня нападать.

– У меня есть для вас предложение, – сказала Эрика.

– Вот как? – Маккалем широко улыбнулся. – Звучит многообещающе.

– Так оно и есть. Я предлагаю вам объединить наши усилия. В конце концов, мы оба согласны в главном: так дальше продолжаться не может. Абигаиль должна уехать в Салем как можно скорее.

Маккалем явно был удивлен и обрадован ее словами.

– Независимо от того, женюсь я или нет?

– Да, капитан. Брак, конечно, предпочтителен, но, с другой стороны, не годится, чтобы дети видели, как она страдает. Ей надо уехать домой.

– И вы предлагаете отправить детей вместе с ней? – прищурился капитан.

– Нет. Ни в коем случае. Если только вы тоже не переберетесь в Салем.

– Чего я в жизни не сделаю.

– Иными словами, все должно быть по-вашему. Я согласна с тем, что Абигаиль должна уехать, а дети остаться здесь, с отцом.

– Скажите ей об этом.

– Я уже говорила раз пять или шесть, не меньше.

Напряженное выражение у него на лице сменилось благодарной улыбкой.

– Вам мое желание оставить детей здесь, наверное, кажется чудовищно эгоистичным, но уверяю вас, дело не в этом. Здесь для них безопаснее, в особенности для близнецов. Зимняя погода в Салеме не для них. – Его голос сделался озабоченным, когда он добавил: – Линдстромам не стоило держать Лили там. Она чаще болела, чем была здоровой, пока я не поселил ее здесь. Вы это знаете?

– Абигаиль первая заговорила об этом. Но ведь то была не ваша идея. Абигаиль рассказала, что они с мужем уже привезли Лили на Карибские острова к своим друзьям, когда вы с ней познакомились. Говорила, что знакомство произошло на корабле. Это правда?

– Они привезли ее в Гавану в надежде на то, что там ей будет легче дышать, – подтвердил Маккалем. – Но ее отец ни за что не остался бы там навсегда. Он был не из тех, кто способен переменить свою жизнь ради других, даже ради дочери, которую он, вероятно, любил.

– Абигаиль сказала, что после смерти Лили он уехал в Калифорнию. – Эрика вздохнула. – Как это печально, правда?

– Скатертью дорога! – передернув плечами, произнес Маккалем. – Если вы хотите познакомиться с истинным себялюбцем, то он перед вами.

– Я вовсе не называла вас себялюбцем, – успокоила его Эрика. – Ваша забота о здоровье близнецов просто трогательна. Быть может, немного преувеличена, но…

– Преувеличена?

Эрика прикусила язык, удивленная его острой реакцией.

– Вот почему я и хочу уговорить вас познакомиться с Сарой, – заговорила она снова, спеша поправить положение. – Она сумела бы разговаривать с вами о таких вещах, не обижая вас. И вы бы ее слушали, поняв, какая она мастерица воспитывать детей. Она просто чудеса творит с Джейни, сестренкой Джека, когда та отказывается есть.

– Эрика!

– Да?

– Вы сделали критическое замечание по поводу моего отношения к близнецам. Давайте вернемся к этому.

Эрика виновато покраснела.

– Это прозвучало критически? Но я только хотела сказать, что не верю, будто они и впрямь такие слабенькие, как считаете вы и Абигайль. Мне они кажутся совершенно нормальными мальчуганами. Разве что они не могут бегать без одышки. А в остальном здоровенькие, как молодые лошадки.

– Если бы они жили в Салеме, вы бы заметили больше тревожных признаков.

– Не сомневаюсь. Но они не в Салеме, а здесь. С четырехлетними ребятишками обращаются как с младенцами, не умеющими ходить…

– Что-о?!

Эрика воинственно вздернула подбородок.

– Незачем на меня рычать. Я всего лишь говорю, что они здоровы, живут в раю, но не могут пользоваться радостями этого рая. Абигайль кудахчет над ними, как наседка, и я слышала о ваших правилах, которые стесняют детей. Полли говорит, что вы не разрешаете им учиться плавать. Учитывая, что вы моряк, а они живут в двух шагах от океана, это чересчур. – Она снова взяла его за руку из опасения, что он повернется и убежит, разозленный, и добавила извиняющимся тоном: – Вы такой замечательный отец. Пожалуйста, не принимайте все это за критику. Если бы Сара была здесь, она гораздо лучше объяснила бы все.

– Вы и сами прекрасно справляетесь с делом, – проворчал Маккалем. – Так вы считаете, что я должен научить их плавать? С такими легкими, как у них?

– Маленькие мальчики хотят быть похожими на своего отца, а вы, я уверена, отличный пловец. Они смотрят на свою сестру с откровенной завистью, – твердо заявила Эрика. – Я вовсе не хочу сказать, что они должны проплывать мили, как это делает Полли, – кстати, замечу, что не одобряю этого, – но поплавать и поиграть в воде у самого берега вполне безопасно, если вы дадите им парочку уроков.

Внезапно сообразив, что она все еще держит его, Эрика убрала руку.

– Мне кажется, я должна еще раз извиниться перед вами, капитан. Простите, просто не пойму, о чем я думала.

– Вы можете когда угодно давать мне советы насчет моих детей, – заверил он ее охрипшим от волнения голосом. – И можете трогать меня, когда захотите. Мне приятны ваши прикосновения.

Он легко, без нажима, опустил руки ей на бедра. Прикосновение было нежным, и Эрика понимала, что он всего лишь испытывает ее без намерения к чему-то принудить. Стоит ей отступить на шаг и смерить его высокомерным взглядом, как ситуация войдет в норму. Маккалем рассмеется, быть может, извинится, и все будет отлично. Но Эрика, видимо, не могла поступить как надо. Ноги ее не слушались, дыхание и речь не подчинялись ее воле.

– Вы знаете, что вы восхитительная девушка? – бормотал Дэниел взволнованно. – Появились неизвестно откуда с этими вашими прелестными губками.

– Прелестными губками?

Маккалем кивнул.

– Я не мог выбросить их из головы, все гадал, каковы они на вкус.

Он наклонил голову и коснулся губ Эрики своими – раз, а потом другой, затем наклонил голову набок совсем по-петушиному и уставился на Эрику своими невероятными синими глазищами.

Она понимала, что он ожидает ее протеста. Он снова искал ключ для себя в ее реакции, но никакой реакции не было – только парализующее все прочие чувства любопытство: что еще он осмелится сделать. Долгие секунды, полные смущения и предвкушения, они стояли рядом и ждали, пока у Маккалема не кончилось терпение. Он крепко обнял Эрику и прижал к себе.

Она услышала собственное «Ах!» – скорее восторженное, чем возмущенное. Маккалем прильнул губами к ее губам и своим поцелуем приобщил к радости восхитительного наслаждения, о котором она мечтала дольше, чем хотела бы признать. О, если бы Джек целовал ее так, если бы! Но он никогда даже близко не подходил ни к чему подобному. Потому что, как он говорил всегда, оберегает ее. Но теперь, в тумане головокружительного удовольствия, которое искусно доставил ей Дэниел, Эрика вдруг решила, что «оберегать» – всего лишь слово-ширма, прикрывающая отсутствие желания.

Требовательные и властные руки Маккалема словно бы знали, как ласкать по-особому каждый дюйм ее жаждущего любви тела. Когда он коснулся ее шеи, Эрика с неожиданной для себя страстностью ответила на его поцелуи.

«Как ты можешь позволять это? – вяло спрашивала она себя. – Как мог Джек допустить такое?»

Джек Райерсон, разумеется, давно прочитал ее записку и знал, что Эрике предстоит остаться один на один с шалым морским капитаном, но до сих пор не удосужился приехать за ней. Если его не беспокоит, что капитан может заключить ее в объятия, трогать языком ее губы, ласкать ее грудь, то и ей незачем волноваться.

Она положила руку на грудь Маккалему, но не затем, чтобы оттолкнуть его, – так соблазнительно было ощутить ладонью гладкие мускулы, покрытые жестким ковром курчавых волос. Ей хотелось прижаться к нему всей грудью, но правая рука Маккалема по-прежнему касалась ее груди, а левой он обхватил ее пониже спины и держал крепко. Эрика обняла его за шею и повернула лицо в сторону, чтобы сделать глоток воздуха. Теперь пусть он снова целует ее – она, по крайней мере, может дышать.

Эрика не знала, что увидели горящие глаза капитана в ее взгляде, но, должно быть, он прочитал в нем разрешение, потому что улыбнулся победной улыбкой и тесно прижал бедра к телу Эрики с таким сладострастием, что это ее неожиданно отрезвило и вернуло к реальности.

Собрав все силы, она высвободилась и воскликнула:

– Вы не должны, капитан! Вы не должны делать это!

В глазах у него промелькнуло разочарование, но руки были так нежны, когда он снова привлек Эрику к себе. Потом он целовал ее бережно и упоительно, и эта дивная, соблазнительная ласка почти покорила ее. Однако не могло быть сомнений в том, чего он хочет, и Эрика уперлась руками ему в грудь и оттолкнула изо всех сил, несмотря на призывы собственного тела отдаться порыву желания.

Капитан глубоко вздохнул, а потом усмехнулся, будто знал заранее, что она воспротивится его атаке.

– Итак? – произнес он с явной насмешкой. – Джек до сих пор не имел чести?

– Чести? – Эрика невольно прижала ладонь ко рту, сообразив, на что он намекает, и наградила Маккалема убийственным взглядом. – Разумеется, нет!

– Чего же он ждет?

– С какой стати вы решили, что я намерена обсуждать это с вами?

– Вы предпочли бы заниматься этим со мной? – Он рассмеялся, глядя на ее перепуганное лицо. – Как я уже говорил, вы очаровательная девушка.

– Молчите! Дайте мне подумать!

– Я вовсе не хочу, чтобы вы думали! – возразил капитан и снова потянулся к ней.

– Отстаньте! И ради Бога, возьмите это! – Эрика стянула с себя его рубашку и сунула ему в руки. – Оденьтесь, прошу вас.

Она ждала, что он наденет рубашку, но он сосредоточился совсем на другом. Он разглядывал ее в тонкой ночной рубашке, и Эрика почти слышала, как он перечисляет те части ее тела, которых касался. Или, быть может, воображает себе те, которых он едва не коснулся. Униженная и оскорбленная, Эрика выкрикнула:

– Это все бренди!

Повернулась и припустила бегом по песку к сравнительной безопасности своей комнаты, зажав руками уши, чтобы не слышать несущегося ей вслед хриплого смеха капитана.

Эрика не знала, как бы она поступила, если бы он осмелился преследовать ее. Может, воззвала бы к Абигайль. «Как настоящая ханжа, – осадила она себя. – Этот бандит знает теперь всю правду о тебе. Знает, что ты занималась с ним тем, чем не занималась с Джеком, и понимает, что ты этому радовалась».

Но Маккалем ее не преследовал, и, захлопнув за собой дверь, Эрика мрачно призналась себе, что он вовсе не бандит и не наглец. Он молодой вдовец с тремя детьми и вел себя так, как повел бы любой мужчина с девушкой, которая легко на это идет. Завернувшись в стеганое одеяло, хотя ночь была очень теплая, она, дрожа от возбуждения, вспоминала восхитительные ощущения, пережитые только что.

– Так будет у нас с Джеком в первую брачную ночь, – пообещала себе Эрика хриплым, до сих пор ей неведомым шепотом. – Этой ночью ты просто попробовала вкус наслаждения. Когда Джек заключит тебя в объятия и сделает своей женой, впечатления этой ночи поблекнут в сравнении с настоящей любовью.

Эрика сделала один глубокий вдох, потом второй, и тело ее, наконец, перестала сотрясать незнакомая до сих пор дрожь. Ничего подобного она не испытывала после поцелуев Джека – ни разу! – но не считала, что в этом виновата она. Джек мог бы целовать ее так, мог бы возбуждать ее как угодно – если бы захотел. Он предпочел не поступать подобным образом – и вот печальный результат!

Эрика была несколько смущена тем, что целовалась с мужчиной, которого она предназначала Саре, но решила смотреть на это как на некий эксперимент. В конце концов, ради чего она проделала весь этот долгий путь? Ради того, чтобы определить, может ли капитан Маккалем стать хорошим мужем. Не разумно ли заодно убедиться, что он может быть и замечательным любовником?

Вообще-то «миссия» Эрики, как определил это капитан Маккалем, заключалась в том, чтобы, во-первых, вызвать ревность Джека, а во-вторых, оценить романтические наклонности капитана. В результате одного лишь страстного, но вполне безобидного поцелуя она справилась с обеими задачами. И потому Эрика с простодушной усмешкой на все еще припухших губах достала перо и почтовую бумагу и принялась делиться приятными новостями со своей одинокой далекой подругой.

Всю свою жизнь капитан Маккалем стремился к сильным ощущениям и жаждал их разнообразия. Более всего его манило неожиданное. Почти тридцать лет своего существования он измерял событиями именно такого рода: в первый раз промчался по морским волнам со скоростью ветра, впервые поднялся на мачту во время урагана, совершил на «Ночной звезде» кошмарное плавание вокруг мыса Горн, в первый раз обладал женщиной, в первый раз женщина обладала им! И весь этот комплекс многообразных ощущений померк в сравнении с тем, что пережил он, когда понял, что бледная, слабенькая девушка с тихим голосом, Лили Линдстром, похитила его сердце.

Были потом и другие события, которые могли стать великими, но не стали. Ночь, когда родилась Полли, – они тогда едва не потеряли бедную Лили. Но рождение близнецов стоило ей жизни. Другие мужчины говорят о рождении детей как о чуде, но Дэниел не был одним из них. Его дети были чудом, это так, но их рождение стало адом – для Лили, для самого Дэниела, для Абигайль и для самих осиротевших малышей скорее всего тоже.

После смерти Лили не осталось почти ничего, что могло бы его возбудить или удивить. Дэниел начал думать, что такого уже не будет никогда. Драки, встречи, штормы, война – ничто его не волновало. И вдруг теперь волнение пробудила рыжая надоеда с пухлыми губами и гибким, податливым телом; она словно бы доказала ему, что жить еще стоит. Наутро после их пронзительного, полного страсти ночного поцелуя, стоя на песчаном берегу, он вынужден был признать, что никогда еще не чувствовал себя более живым и до глупости довольным собой.

Шон был прав: только женщина избавит его от душевного мрака. Но вовсе не так, как они оба считали. Дэниел не нуждался в том, чтобы уложить женщину в постель, этого ему как раз хватало. И ничего удивительного в этой области для него не существовало. Но Эрика Лейн удивила его сочетанием невинности и чувственности. Неприступности и одновременно полной доступности, пусть и на краткие мгновения. Ничего подобного он не знал прежде и в одно из таких мгновений вдруг понял, что жизнь еще может предложить ему новые задачи… и новые чувства.

Маккалем усмехнулся, вспомнив выражение золотистых глаз Эрики в ту секунду, когда он прижал ее к своему восставшему мужскому достоинству. Этот огонь был лучше настоящего золота! Однако истинная значительность момента заключалась в его высочайшей иронии: он, Дэниел, был мужчиной, который увидел этот огонь, но не мог принять его на свой счет. Это работа для Джека Райерсона – и добро ему пожаловать! И уж последнее, чего хотел бы Дэниел, был именно такой род бесконечной ответственности.

До сих пор избегать ответственности для него означало избегать девственниц из опасения, чтобы ни одна из них не предъявила на него определенных прав. Дэниел никогда даже не задумывался о возможной встрече с полной чувственного ожидания девственницей, обрученной с другим мужчиной, на долю которого и выпадала вся ответственность.

«И больше ты с этим не столкнешься, – заверил он себя с улыбкой. – Но она именно из таких. Тебе просто повезло. Будь благодарен судьбе, что оказался мужчиной, который поцеловал ее тогда, когда она больше всего этого хотела».

Улыбка Дэниела сделалась еще шире: он живо вообразил себе ночную сцену. Широко распахнутые глаза Эрики, ее трепещущее в ожидании тело, ее восхищение его грудью. К тому же перед тем, как она бросилась бежать к себе в комнату, он имел счастье разглядеть ее всю сквозь прозрачную ночную рубашку, особенно груди, напрягшиеся до того, что казалось, они вот-вот прорвут тонкую ткань. Картинку эту он будет долго вспоминать после того, как гостья покинет остров.

Маккалем не сомневался, что она уедет в конце дня – без дальнейшего вмешательства в его жизнь и заблуждений на его счет. Если бы он последовал своему первому побуждению и предложил ей уехать, как только узнал о сватовстве, на него бы очень обиделась Полли, Абигайль стала бы невыносимой, а он лишился бы удовольствия поцеловать Эрику. А теперь, благодаря этому поцелую, она, разумеется, уже упаковала вещи и сидит у себя на кровати невероятно подавленная и униженная, мечтая как можно скорее умчаться к своему жениху.

– Капитан?

Он резко обернулся и буквально утратил дар речи при виде Эрики здесь, в сиянии ясного дня. «Вот уж точно полна неожиданностей, – пронеслось у него в голове. – Интересно, что она сейчас сделает?»

Поскольку он ответил ей только застывшим взглядом, гостья продолжала без малейшего смущения:

– Я надеялась, что у нас будет возможность поговорить о прошедшей ночи.

– Это все бренди, – осторожно напомнил он.

– Нет, на самом-то деле это всецело моя вина.

– Всецело? – словно эхо, повторил он, удивленный ее готовностью взять на себя вину, даже не упоминая о том, что сам он вел себя скверно. Да, она определенно продолжает оставаться непредсказуемой, и Дэниел решил расслабиться, ожидая, что будет дальше. – Значит, вы не считаете виноватым меня?

– Боюсь, что так. Я, к несчастью, обладаю склонностью к любопытству и потому иногда забываюсь. Гордиться тут нечем, но я этого и не стыжусь. Моя бабушка из-за этого пользовалась дурной славой и… – Эрика покраснела и неуверенно добавила: – Мне просто не хотелось бы, чтобы вы думали, что это имеет какое-то значение. Для вас или для Джека. Или для моих дружеских отношений с Сарой. Это касается только меня, и я прошу извинения. Больше такого не случится. Уверяю вас.

– Ваша бабушка пользовалась дурной славой?

– Она была чрезвычайно влюбчива, – пояснила Эрика. – Это долгая история, я мало о ней знаю. Но мои родители постоянно предостерегали меня, чтобы я не пошла по ее стопам, и до последнего времени я держалась в рамках.

Маккалем сочувственно улыбнулся.

– Я могу доставить вас на корабль, который отвезет вас домой к Райерсону. Завтра в это же время. Вам это подходит?

Эрику, похоже, крайне удивило это предложение.

– Вы просите меня уехать? Я понимаю, это неловко…

– Я вовсе не прошу вас уезжать, – поспешил возразить Дэниел. – Я просто подумал, что вам хотелось бы поскорее оставить позади это приключение.

Эрика пожала плечами.

– Я не могу допустить, чтобы мой неблагоразумный поступок разрушил шансы Сары на счастье. Я так многого о ней еще не рассказала вам! Кроме того, вы просили меня убедить Абигайль, что целесообразно нанять гувернантку. И еще я хочу увидеть, как вы станете учить близнецов плавать. Я просто не могу сейчас уехать.

– Вы все еще хлопочете о сватовстве? Даже после прошедшей ночи?

– В особенности после прошедшей ночи, – заверила она Дэниела. – Вы ни к чему меня не принуждали, капитан. Вы вели себя как истинный джентльмен, несмотря на мое не слишком благопристойное поведение. Сара была бы счастлива выйти замуж за такого человека, как вы. И вам в вашей жизни необходима женщина, это до боли ясно, судя по вашему повышенному интересу ко мне. Я более чем когда-либо убеждена, что вы и Сара просто созданы друг для друга.

Дэниел был раздосадован, но не удержался от смеха.

– Хотеть женщину и хотеть жену – это разные вещи, да будет вам известно. Прошлая ночь не имеет ничего общего с желанием иметь жену.

– Что верно, то верно. Но, говоря по справедливости, вы понимали, что я недоступна.

– Вы казались доступной, – поддразнил он.

– Я за это извинилась! – Эрика помолчала, стараясь взять себя в руки. – Это моя собственная ошибка, но я больше не намерена обсуждать ее.

Дэниел почувствовал внезапный прилив нежности к своей гостье.

– Вы слишком строго судите себя. Любая девушка на вашем месте вела бы себя точно так же.

– Зато вы чрезвычайно высокого мнения о себе.

Дэниел рассмеялся, услышав слова Эрики, произнесенные весьма высокомерным тоном.

– Я имел в виду лишь то, что любой девушке в вашем положении, понимающей, что ее ждет скорее всего последняя возможность поцеловаться не со своим будущим мужем, а с другим мужчиной, это было бы любопытно. Ничего преступного в этом нет. И вы мгновенно взяли себя в руки, потому что любите Райерсона. То было всего лишь мгновенное и вполне невинное побуждение, не стоит придавать ему особого значения.

– Вы очень добры. – Эрика отвела взгляд своих золотистых глаз от Дэниела и стала смотреть на море. – Ваш корабль очень красив, капитан. Могу я спросить, почему вы назвали его «Ночная звезда»?

Дэниел некоторое время наблюдал за тем, как Эрика пропускает сквозь пальцы пряди своих густых волос. Она намеренно переменила тему, как делала это постоянно по своей прихоти, – одна из ее многочисленных привычек, иногда приятных, а иногда и раздражающих, как, например, нежелание спорить или прямо отвечать на вопрос. Сейчас Дэниелу хотелось бы настоять на продолжении разговора о поцелуе, но он понимал, что потом будет чувствовать себя виноватым, и решил примириться с тактикой Эрики. Кажется, она больше огорчена его отказом признать ее поведение «недостойным», чем самим этим поведением.

– Мартин Линдстром подарил эту шхуну мне и Лили на свадьбу. Я тогда служил первым помощником на клипере. Мартин не хотел, чтобы его зять занимал низкое, с его точки зрения, положение, вот он и сделал меня капитаном.

Маккалем умолк, вспомнив смешанные чувства, которые вызвала в нем эта перемена в жизни. Как и любой моряк, он мечтал о собственном корабле, но предпочел бы сам заработать его, а не получить в подарок. К тому же шхуна, какой бы прекрасной она ни казалась, была не тем кораблем, получить который он стремился. Однако он любил «Ночную звезду» – главным образом за связанные со шхуной счастливые воспоминания.

– Мы с Шоном, – продолжал он, – все думали, как снарядить ее для свадебного путешествия. Это зависело, разумеется, и от того, куда бы мы поплыли. И тогда я спросил Лили, куда бы ей хотелось попасть, а она ответила, что прямо на Луну.

– И вот тогда вы снарядили ваш корабль и отправились в путь, – пробормотала Эрика. – Лили всегда плавала вместе с вами?

Дэниел покачал головой.

– Она была недостаточно сильной для этого. Думаю, ей хотелось плавать, но когда мы вернулись из свадебного путешествия, Лили была уже беременна Полли. Роды оказались тяжелыми, она едва не умерла. Больше она со мной не плавала.

– Мне очень жаль, капитан, – тихо проговорила Эрика, тронув рукой плечо Дэниела.

Маккалем отогнал от себя тяжелые воспоминания и вернулся к действительности.

– Я думал об уроках плавания, на которых вы так настаиваете. Давайте потолкуем об этом. Я хочу кое о чем с вами договориться.

– Вот как? – Эрика неуверенно улыбнулась. – Что же вы предлагаете?

Дэниел посмотрел на нее с веселым восхищением и сказал:

– Я хочу, чтобы вы в течение дня не упоминали о Саре и о браке. Можете?

– Постараюсь.

– Я поднимусь на корабль и уговорю Шона сойти на берег. Тогда оба мальчика будут учиться плавать одновременно, а я приду на помощь, если что-то пойдет не так.

– Ничего страшного не произойдет. – Эрика снова посмотрела на шхуну. – Значит, Шон провел ночь на корабле, в то время как мог получить горячий обед и мягкую постель?

– И полные уши болтовни о сватовстве, – добавил Дэниел. – Он предпочел на время отложить встречу с Абби. Подождите, пока я сообщу ему, что она получила подкрепление.

Эрика облизнула губы и спросила:

– Вы собираетесь рассказать ему о том, что произошло ночью?

– А вы просите меня этого не делать?

– Не во мне суть. – Она вздохнула. – Но в один прекрасный день он встретится с Джеком и Сарой, а их я бы хотела избавить от подробностей.

Дэниел поморщился при одной мысли, что она может и вправду вынудить его познакомиться с пресловутым Джеком Райерсоном. Он представлял себе этого парня в виде бледного, нудного и ни на что не годного шута горохового, такого, кому Эрика вроде бы должна была предпочесть его, Дэниела. Однако он подозревал, что любой мужчина, завоевавший сердце этой девушки, мог быть кем угодно, только не шутом гороховым.

– Я вовсе не уверен, что встречусь с ними, а уж Шон и подавно…

– Это неизбежно, потому что все мы будем присутствовать на вашей свадьбе с Сарой. Простите, что упомянула об этом, но вы задали прямой вопрос и мне ничего другого не оставалось.

– Вы хотите подняться со мной на «Ночную звезду»?

– Нет, я подожду вас здесь. Это долго?

– Нет, мне вовсе ни к чему оставлять вас наедине с Абигайль, чтобы вы с ней устраивали заговоры против меня.

Эрика рассмеялась веселым и мелодичным смехом.

– Тогда возвращайтесь поскорее. Мы сначала накормим Шона, а потом примемся за уроки. И еще одно, капитан…

– Что?

– Вы вовсе не такой упрямый, как говорят. Вашим сыновьям повезло, что у них такой отец.

Она сделала изящный реверанс, повернулась и медленно стала подниматься к дому.

Прежде чем отправиться на шхуну, Маккалем постоял, любуясь мягкими движениями ее бедер. Как ни хотелось ему, чтобы Эрика уехала, он вынужден был признать, что в ее пребывании на острове есть свои преимущества. Забавно будет наблюдать, как она поведет себя с Шоном, особенно если захочет поддержать Абби в ее стараниях женить первого помощника на своей племяннице из Нью-Йорка.

Интересно было бы поцеловать ее еще раз сегодня вечером. Дэниел, правда, не думал, что она это позволит, но ведь он не думал этого и накануне ночью, а она позволила ему гораздо больше, чем только поцелуй. Она заявила, что всему причиной любопытство, не так ли? Он был бы более чем счастлив удовлетворить ее любопытство.

«Нареченные других мужчин. Тебе следовало бы давным-давно сделать это открытие», – сказал он себе, прежде чем оторвать взгляд от удаляющейся девушки и поспешить к весельной шлюпке, ожидавшей его у берега.

– Все прошло отлично, – поздравила себя Эрика, отряхивая ноги от песка перед входом в дом Маккалема. – Полагаю, что о ночном неблагоразумном поступке можно забыть и тебе, и ему. Если повезет, Джек появится в самое ближайшее время, в любой момент, и тогда тебя ждет сегодня вечером прекраснейшее свидание при луне.

– С кем это ты разговариваешь? – спросила Полли, высунув сияющую озорством физиономию из открытого окна кабинета Дэниела.

– Сама с собой, но охотно поговорила бы и с тобой. Где ты была утром?

– Во дворе с Беллой. Я хотела пойти на пляж с тобой и папой, но бабушка не велела. Сказала, что у тебя с папой секретный разговор.

– У твоего папы и у меня нет от тебя секретов. Можешь присоединяться к нам в любое время.

– Бабушка говорит, что вы с папой выглядите романтично.

Эрика покраснела.

– Твоя бабушка плохо знает правила сватовства. Я ведь говорила ей, что уже помолвлена. К тому же твоему папе нужна послушная жена.

– Послушная? – Полли наморщила лоб. – Что это значит?

– Это значит, что ему нужно, чтобы с ним всегда соглашались и старались доставить ему удовольствие.

– А ты не соглашаешься с папой?

Эрика взъерошила коротко остриженные волосы девочки.

– Твоя мама всегда соглашалась с папой. Как говорит бабушка, она была послушной. Твоему папе нравятся именно такие женщины. Ты помнишь то время?

Полли рассмеялась.

– Папа сказал, что ты никогда не отвечаешь на его вопросы. И на мои ты тоже не отвечаешь. Это очень смешно.

– Но не слишком послушно с моей стороны, – улыбнулась Эрика. – Ты знаешь, где сейчас твой папа? Он поехал за своим другом Шоном. Вы с Беллой приготовили достаточно еды для двух голодных мужчин?

Девочка кивнула, потом повернула голову и крикнула:

– Бабушка, дядя Шон собирается прийти обедать! Я хочу его поторопить.

– Минуточку, юная леди! – запротестовала Эрика. – Только не говори, что собираешься опять вплавь добраться до корабля. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

– А папе это нравится! И дяде Шону тоже, – весело блестя глазами, заявила девочка.

«С этим мы еще разберемся», – взглядом пообещала ей Эрика, а вслух предложила:

– Не лучше ли нам вместе пойти и накрыть на стол? Чтобы все было как надо, когда они явятся.

Вместо ответа Полли скрылась в кабинете и почти тотчас появилась в дверях, сверкнула белозубой улыбкой и промчалась мимо Эрики к пляжу. Огорченная Эрика посмотрела, как девчонка бросилась в воду, вздохнула и, обойдя вокруг дома, добралась до кухни во дворе, где экономка Маккалема занималась приготовлением импровизированной праздничной трапезы из жареных креветок и фруктов. Белла была гигантской и очень необщительной женщиной, которая, как утверждала Абигайль, была всецело предана Дэниелу Маккалему за то, что он спас с тонущего корабля во время урагана всю их семью: Беллу, ее мужа Тео и троих детей.

Дети уже выросли, а Тео сейчас работал в порту в Гаване, навещая жену, когда мог. По словам все той же Абигайль, он время от времени привозил сюда внуков поиграть с Полли и близнецами. Во время своих посещений Тео пополнял кладовую; иногда он доставлял связки свежей рыбы, за которую, по мнению Абигайль, Дэниел ему непозволительно переплачивал.

Существовала и другая кухня, во флигеле для слуг позади главного здания, однако Белла предпочитала проявлять свои кулинарные таланты в кухне под открытым небом, «черной», как она ее называла. Белла уже пристрастила Эрику ко множеству экзотических блюд, начиная от черепашьих яиц и суфле из батата и кончая печеными бананами и горячими сладкими перцами.

Пристроившись на табуретке, Эрика изловчилась вызвать Беллу на разговор о ее драгоценных внуках: девушке нравилось, с каким теплым, непосредственным чувством экономка говорила о них, забывая в эти минуты о своей обычной замкнутости.

– Какие же они, наверно, славные, Белла! Скоро они сюда приедут? Мне бы хотелось с ними познакомиться.

– Я никогда не знаю, как скоро мой любезный муженек привезет их. Знаю только, что они запросятся сюда сразу, как только соскучатся по моей стряпне.

– В таком случае они могут появиться в любую минуту. – Эрика подцепила нечто лакомое с тарелки. – Эти перчики – просто объедение!

– Любимое блюдо мистера Шона.

– Что он за человек, Белла?

– Настоящий джентльмен. Всегда вежливый. И вечно голодный.

Эрика улыбнулась, услышав этот перечень истинно мужских совершенств.

– Он красивый?

Белла молча кивнула.

– Такой же красивый, как капитан?

Экономка подняла брови.

– Как вам не стыдно! Вы же просватаны.

– Разве я не могу пока что восхищаться другим красивым мужчиной?

– Нет!

Эрика весело расхохоталась.

– А я обратила внимание, с каким восхищением вы смотрите на капитана Маккалема, когда думаете, что никто этого не замечает.

– А я видела, как вы целовались с капитаном Маккалемом, когда думали, что никто этого не замечает! – Белла усмехнулась, глядя, как изменилось лицо Эрики после этого сообщения. – Это был долгий поцелуй, скажу я вам. Оч-чень долгий.

– Тихо! – одернула кухарку Эрика. – Абигайль не должна узнать об этом.

– Абигайль? Она ничего не замечает. Слишком занята своими жалобами.

Эрика почувствовала облегчение: слава Богу, разговор перешел с поцелуя на пляже на другую тему – из разряда вечных. Препирательства между Абби и Беллой насчет того, кто должен единолично управлять хозяйством капитана во время его отсутствия, никогда не прекращались. К тому же Белла винила тещу капитана в том, что та постоянно на него ворчит. Что же касается Абби, она выражала недовольство тем, что называла излишней щедростью зятя по отношению к Белле и Тео. К счастью, обе немедленно находили общий язык, едва речь заходила о детях.

– Вы будете добры к Саре, когда она выйдет замуж за капитана, Белла?

– Если она будет к нему добра, я тоже буду добра к ней.

– В этом отношении она вас не разочарует, – заверила кухарку Эрика.

– Она ваша подруга?

– Да.

– И вы целовали ее мужчину?

– Тише! – снова прошипела Эрика, бросив на Беллу предостерегающий взгляд; утащила с блюда еще одну креветку, вытерла пальцы мягкой матерчатой салфеткой и добавила: – Извините, мне надо пойти привести себя в порядок. Хочу выглядеть как можно лучше по случаю знакомства с другом капитана.

– Зачем? Вы и с ним собираетесь целоваться? – И прежде чем Эрика сообразила, что ответить, Белла сказала: – Я слышу их голоса.

– Ох, нет! Я даже туфли не надела. Господи помилуй… Поспешно расправив мягкую желтую юбку и стряхнув песок с кружевной белой блузки, Эрика повернулась в сторону дома как раз в ту секунду, когда капитан и его светловолосый приятель показались в поле зрения.