Океан сказаний. Повесть о царе Удаяне

5.1.2. Рассказ о Шиве и Мадхаве

«Есть город Ратнапура, по достоинству названный так, лучший из всех городов, и жили там два плута, Шива и Мадхава. Долго эти мошенники, в сообществе с им подобными, с помощью разных обманов и воровских средств похищали сокровища, скопленные купцами. Задумали однажды они такую проделку: «Подчистую мы этот город ограбили. Пойдем-ка мы теперь в Удджайини. Рассказывают, что живет там неслыханно богатый царский жрец Шанкарасвамин. Избавив его от денег, отведаем ласк красавиц Малавы, знающих многие способы любви. Этот скряга, на лице которого брови от высокомерия взлетели, вверх, половину платы за жертвоприношения забирает себе, и славится эта обезьяна под прозвищем Семикубышечник. Есть, говорят, у него дочь настоящая жемчужина. Мы и ее заполучим так же, как и прочие сокровища». На том и порешили Шива и Мадхава, условились, кому что делать, и, времени не теряя, отправились в путь.

А когда добрались они до Удджайини, то сопровождаемый помощниками Мадхава нарядился царевичем и остановился в деревне неподалеку от города. Шива же, хитроумный в своих замыслах, вошел в город, приняв облик аскета, и стал жить там в монастыре на берегу Сидры, заведя для видимости глину, священную траву куша, чашу для подаяния, шкуру антилопы, — все, что надлежит иметь подвижнику. На заре обмазывался он липкой глиной так густо, -что казалось будто только что явился из смрадного ада Авичи, полного зловонной и липкой слизи. Во время омовения в струях Сипры подолгу держал он голову под водой, словно заранее пожинал мучительные плоды своей недостойной жизни. После же омовений долго стоял, вытянувшись струной я обратив лицо свое к солнцу, как бы показывая тем самым, что достоин он быть посаженным на кол. Затем приближался он к изваянию Божества с пучком священной травы-куша, бормоча молитвы, и садился в позе, называемой «лотос», словно изображая собой четырехликого Брахму. Хитро прикидываясь, лицемер творил жертвоприношения Врагу Пуры цветами, чистыми, как сердца подвижников. Совершив же лживую жертву, словно бы погружался в чтение молитв, как бы отдаваясь размышлению над грозящим ему воздаянием за дурные дела.

В другой раз, прикрывшись шкурой черной антилопы, уходил он в город собирать милостыню и бродил, высматривая все глазами, полными обмана и лицемерия. Молча ходил он с посохом в руках и трижды принимал подаяние — трижды нарушал истину. Одну часть отдавал воронам, другую прохожему, а третьей, добытой лицемерием, наполнял свою утробу. Затем снова бормотал молитвы и перебирал четки, как бы подсчитывая свои грехи. А ночь он проводил в одиночестве в монастыре, словно размышляя о бедствиях людей.

Так вот каждый день Шива для отвода глаз суровым подвигам предавался и привлек тем самым сердца горожан. Повсюду только и слышалось: «О, это великий подвижник, достигший подлинной умиротворенности», — и люди стекались со всех сторон выказать ему почтение и преданность. Тем временем другой плут, его приятель. Мадхава, разузнав обо всем через соглядатаев, проник в город. Поселившись в отдаленном храме, пошел он, одетый подобно царевичу, на берег Сипры совершить омовение. Покончив с омовением, узрел он вместе со всеми, кто его сопровождал, Шиву, бормочущего перед изваянием Божества молитвы, и как бы в великом почтении пал ему в ноги. И произнес он при этом перед людьми:

«Другого такого великого подвижника не видел я, хоть и странствовал по многим святым местам!» Шива же, узнавший его, в своем притворстве и знака не подал и сидел, как сидел, не шелохнувшись, а Мадхава отправился к себе. Когда же спустилась ночь, они встретились и вместе попили, поели и все обсудили, что и как следует делать. В конце ночи ушел Шива снова в свой монастырь, а Мадхава, как только забрезжило утро, велел одному из своих плутов: «Возьми эту одежду, отправляйся к жрецу Шанкарасвамину и так ему скажи: «Царевич Мадхава из-за преследования родичей был вынужден бежать из Дакшинапатхи. Он явился сюда в сопровождении нескольких других благородных юношей, захватив с собой многое из отцовских богатств, и хочет служить вашему царю. Царевич Мадхава, о сокровище славы, просит позволения поклониться тебе». Вот что нужно тебе с почтением передать царскому жрецу».

Отправился плут, как велел ему Мадхава, с подношением в покои жреца и, выбрав удобный момент, сказал ему с глазу на глаз, что было велено, и отдал ему подарок. Жрец, жадный до подношений, схватил принесенное и, мечтая о дальнейших дарах, во все поверил. Нет лучшего средства разжечь алчность, чем подношения.

После того как посыльный сделал все, как было ему сказано, сам Мадхава, избрав удобное время, на другой день отправился к царскому жрецу. Послав вперед человека, чтобы уведомить о своем прибытии, явился к нему самозванный царевич, окруженный приспешниками. И сам он и все, кто был с ним, изображали паломников с посохами в руках. Жрец вышел ему навстречу и ласково приветствовал Мадхаву. Посидев с ним, да потолковав о всякой всячине, с его позволения удалился Мадхава к себе. На следующий день снова плут послал одежду в подарок, а затем пришел сам и обратился к жрецу с такой речью:

«Хотим мы начать служить для украшения рода нашего. Поэтому и прибегаем к твоей помощи. Нет в нас никакой корысти». Жрец же, понадеявшись на дальнейшие подношения, согласился на просьбу Мадхавы и передал ее царю. А царь из почтения к жрецу ответил: «Да будет так». На другой день взял жрец с собой Мадхаву и его приятелей и представил их с должным почтением царю. Тот же, увидав Мадхаву, прикинувшегося царевичем, выказал ему милость, принял на службу и положил жалованье.

Днем Мадхава на царской службе, а по ночам ходит к Шиве, да советуется с ним. Жрец же тем временем, жадный до приношений и даров, предложил Мадхаве: «Поселись в моем доме, и тот вместе со всеми своими людьми стал у него жить. Не ведал жрец, что поселил у себя причину своей погибели. Так и дереву неведомо, что его корни подтачивает мышь.

Однажды плут взял да поставил в сокровищницу жреца кувшин, полный искусно подделанных драгоценностей, и, как бы случайно приоткрыв его, разжег блеском камней алчность жреца, подобно тому как скотину манят пучком травы. Когда же в полное доверие к жрецу вошел Мадхава, то прикинулся он больным и вкус к еде утратил и словно бы исхудал. Проходит несколько дней, и говорит слабым голосом Мадхава, повелитель плутов, жрецу, подошедшему к его ложу: «Тело мое, о лучший из брахманов, пришло в бедственное состояние. Приведи ты ко мне какого-либо достойного брахмана. Отдам я ему все достояние свое. Какой добродетельный станет тревожиться о деньгах, если жизнь в нем еле теплится!»

Жрец, алчный до подношений, сказал ему: «Сделаю я, как ты просишь!», и благодарный Мадхава упал ему в ноги. Привел жрец брахмана, но не понравился он Мадхаве по какой-то причине. Видя это, один из бывших рядом плутов сказал: «Не годится для такого случая обычный брахман. Живет на берегу Сипры великий подвижник Шива. Может быть, он окажется подходящим». И тогда с мольбой обратился Мадхава к жрецу: «Сделай милость, почтенный, приведи его. Видно, он и есть тот, кто нужен!» Пошел жрец и разыскал Шиву, увидел, что сидит тот недвижный, будто бы пребывая в размышлениях. Как полагалось, слева направо обошел его царский жрец и почтительно присел перед ним. Тогда тот мошенник медленно-медленно стал открывать глаза. Жрец же, поклонившись ему, сказал так: «Коли не прогневаешься, повелитель, то разреши мне кое о чем тебе поведать». Еле пошевелив губами, мошенник высказал согласие, и жрец продолжал: «Есть здесь богатый царевич из южной страны. Зовут его Мадхава. Он тяжело занемог и хочет отдать все свое достояние. Коли ты согласишься его принять, то откажет он тебе сокровище, сверкающее цены не имеющими драгоценными камнями». Ответил ему на это Шива, нарушив обет молчания: «Зачем аскету, живущему подаянием, это богатство, брахман?!»

Возразил ему на это жрец: «Не говори так, о величайший из брахманов! Или не знаешь ты порядка ступеней жизни? Разве неизвестно тебе, что высшая из них — хозяин дома, обретший жену, устроивший хозяйство, исполняющий долг по отношению к Богам, предкам и гостям? С помощью богатств достигает он трех целей жизни».

«Откуда же взять мне жену? — отвечая ему на это Шива. Не могу же я взять в жены девушку низкого рода?» Жрец же, решив, что подвижник, видно, и жениться не прочь и от богатства не откажется, захотел воспользоваться этим обстоятельством: «Есть у меня дочь Винайасвамини, блистающая красотой, и я готов отдать ее тебе в жены. Те же сокровища, которые ты получили, от Мадхавы, буду оберегать я, а ты вкушай себе радости семейной жизни».

Тут Шива, поняв, что задуманное им и Мадхавой осуществляется, ответил ему на это: «Сделаю я, брахман, как ты предлагаешь. Но я — отшельник и ничего не понимаю ни в золоте, ни в жемчугах. Я буду действовать, как ты скажешь. Поступай, как знаешь!» Обрадовался жрец этим словам и сказал: «Так тому и быть!» А затем повел глупец мнимого подвижника к себе домой. И введя к себе опасного гостя, хотя имя его и вещало благополучие, рассказал жрец Мадхаве все как было, и тот обрадовался. Затем отдал он Шиве в жены свою дочь, словно достояние, трудами взращенное и по глупости утраченное.

На третий день после свадьбы повел жрец Шиву к мнимому больному. Мадхава приветствовал Шиву: «Слава тебе, чьи подвиги превзошли воображение», — и слова эти не были ложью. Затем Мадхава отдал Шиве кувшин, принесенный из сокровищницы, который был полон фальшивых украшений, усыпанных поддельными рубинами. Принял Шива подношение и тотчас же передал его жрецу, говоря при этом: «Не знаю я, что с этим делать, тебе же все ведомо!» Жрец с жадностью тотчас схватил Кувшин и пробормотал: «Я же раньше еще согласился! Чего тебе тревожиться!»

Благословив Шиву, который отправился в покои жены, царский жрец отнес кувшин в свою сокровищницу. Мадхава же на следующий день излечился от мнимой болезни, будто из-за щедрого даяния пришло к нему исцеление. И когда снова явился к нему жрец, возблагодарил его Мадхава: «Благодаря твоей благочестивой помощи избавился я от недуга». А затем повсюду стал говорить он, что от чудодейственной силы Шивы исцелилась его плоть, и открыто вел с ним дружбу. Минуло несколько дней, и Шива предложил жрецу: «До каких пор буду жить я в твоем доме, наслаждаясь и не зная забот? Почему бы не выкупить тебе у меня эти украшения, дав за них приличную цену? Сколько можешь, дай мне за них». Выслушав такое предложение и посчитав сокровища бесценными, говорит ему жрец: «По рукам — и все свое достояние отдал Шиве. А чтобы скрепить сделку, написал расписку, будучи уверен, что полученное им сокровище превосходит ценой его имущество. Взяв друг у друга расписки, жрец и Шива стали жить с тех пор отдельно.

Весело зажили Шива и Мадхава, пользуясь богатствами жреца. Прошло некоторое время, и жрец, алчущий денег, выбрал из украшений один браслет и пошел на рынок его продать. Осмотрели тот браслет внимательно купцы, знающие толк в драгоценных камнях, и сказали: «Чья же это работа? Ловко подделано, ничего не скажешь! Хоть и сверкает браслет различными цветами, но нет в нем ничего, кроме разноцветных кусочков стекла, так искусно оправленных, что кажутся они драгоценными камнями».

Встревожился жрец, принес из дома все украшения и показал их купцам. Посмотрели они внимательно и, увидев, что все это подделки, так и сказали царскому жрецу, а его словно громом поразило. Кинулся он, глупец, к Шиве и сказал ему: «Забери свои драгоценности, верни мне мои деньги!» «Откуда же возьму я тебе деньги? — возразил ему Шива. Все, что было, истрачено. Время прошло немалое!» Тогда они оба, пререкаясь, пошли к царю, сопровождаемые Мадхавой. Стал жрец царю жаловаться: «Божественный, этот Шива у меня, ничего не подозревавшего, все богатство расхитил, а взамен отдал груду фальшивых украшений, усыпанных кусочками стекла да песка, словно настоящими драгоценными камнями!» Шива так на это ответил: «О царь, с самого детства жил я как подвижник, а он навязал мне свое подношение. Я говорил ему, что ничего не смыслю в драгоценных камнях и во всяких прочих украшениях, и приводил ему разные доводы. Он же сказал, что он все сам знает, и мне нечего беспокоиться. Тогда согласился я и, приняв дар, все, что у меня было, вручил ему. Он, владыка, за все полученное сам цену назначил. На то и купчая есть, скрепленная его и моей рукой. Нынче же, господин, прибегает он к твоей высокой помощи». Только кончил Шива говорить, как заговорил Мадхава: «Не ссылайся на меня, жрец. Я здесь и вовсе ни при чем. Ничего я не взял ни у тебя, ни у Шивы. Долго хранил я предками собранные богатства и отдал я их только высокодостойному брахману, которого ты привел ко мне. А если в украшениях и действительно нет пи жемчугов, ни золота, а только кусочки стекла да песка, в оправу вставленные, так и то мой дар пользу принес. Подействовал этот дар, ибо сделан был от чистого сердца: все знают, как исцелился я от тяжкого недуга». Ничто в лице Мадхавы не дрогнуло, пока говорил он эти слова, и когда он кончил, засмеялся царь, а за ним и министры, и был владыка доволен, а все присутствовавшие в собрании говорили со смехом и с улыбками: «Все, что Шива и Мадхава делали, все по закону». Жрец же, утративший богатство, с позором ушел оттуда. Разве не корыстолюбие, ослепившее разум, причина всех его несчастий! А Шива и Мадхава, эти отъявленные пройдохи, долго жили, обласканные царем и наслаждаясь его милостями. Так плетут обманщики сети из сотен нитей, сбегающих с языка, как с челнока, и словно рыбаки рыбу оплетают ими простаков. Так-то, отец, и этот брахман, навравший, что, мол, видел он Канакапури, хочет заполучить меня в жены, обманув тебя. Не спеши поэтому с моим замужеством. Пусть побуду я еще в девичестве, посмотрим, что мне на долю выпадет». Когда же закончила рассказ царевна Канакарекха, возразил ей царь Паропакарин: «Не следует, дочка, чрезмерно долго пребывать в девичестве, ибо дурные люди находят радость в том, чтобы очернить добродетель, и чем выше человек, тем чернее возводимая на него ложь. Послушай, расскажу я тебе, что случилось с Харасвамином: