Окно в природу-2002

05.01.2002 — У волков на хвосте

Под Новый год по делам я собрался в Мордовию. Друзья в Саранске обрадовались: «О, как раз и волков пощекочем!»

И вот мы в местах, прилегающих к пойме Суры. Места волками любимые: по полям — островки леса, много заросших оврагов, болотные крепи…

Не топленная с начала зимы изба в деревне Бузаево постепенно наполняется дровяным запахом и теплом. За порогом мороз — за двадцать. Заиндевелые ружья в избе отпотевают. И мы после пути из города в тепле приходим в себя — кипятим чай, валим на стол еду.

Появляются гости: мужик, хозяин избы — с расчетом выпить стаканчик, и старуха из крайнего дома с просьбой приструнить зайчиков — яблони гложут. «Зайцев пропасть! — поддержал бабку хозяин избы, — все кругом поистоптали». Славная весть для охотников. Но на первом месте у нашей компании — волки. Мои друзья два матерых волчатника — Валерий Яковлевич Соснин и Анатолий Яковлевич Митронькин, убившие на пару больше двух сотен волков, мысленно уже на охоте. Нетерпеливый Анатолий Яковлевич, напившись чаю, седлает «Буран» и в снежном вихре уносится проверять: верно ли, что в соседнем лесном массиве «дневалят» восемь волков. Через пару часов охотник приезжает заиндевевшим — еле снимаем с него камуфляжную куртку. Отогревшись, докладывает: «Волчьих следов не увидел. Скорее всего, подались в крепи к Суре. По данным из деревень, в другом массиве держится стая поменьше…»

Вечером проверяется снаряженье. Один из охотников, расстелив на полу карту, изучает ее, как Жуков в московском сражении. Ну и, конечно, рассказы, рассказы о всем, что было интересного в прежних охотах.

ВОЛКОВ в Мордовии в последние несколько лет поубавилось. После пика численности (250 голов) стало их вдвое меньше. Причина простая — «нечего кушать»! Как и везде, почти полностью выбиты браконьерами лоси. В деревнях почти не стало скота — колхозные коровники стоят без крыш, с пустыми глазницами окон. В них ничто не блеет и не мычит. Нет обильных ранее скотомогильников. Волки кормятся зайцами, ловят деревенских собак, в лесу, не страшась ружей, ловят собак охотничьих. И кое-что достается им в небольших стадах кабанов. Взрослого зверя волку не взять, отбивают от стада кабанов молодых, и, поскольку свинина для серых — желанное лакомство, они не теряют «кормильцев» из виду, куда кабаны — туда и волки.

Где могут быть волки завтра? Изучив карту, один из Яковлевичей обводит на ней кружок: «Будем искать вот тут…»

УТРОМ чуть свет грузим в «газон» катушки с флажками и провожаемые сороками ныряем в лес.

Мороз смягчился. Тепло одетые, можем то и дело выскакивать из машины — проверить следы. Поохотившись ночью, днем волки должны в лесу где-нибудь отсыпаться. «Найдем свежий след — волки наши!» — говорит с оптимизмом младший из волкодавов. Другой матерый волчатник сдержан: «Посмотрим…»

Смотрим по обе стороны петляющей в разнолесье дороги. Проезжаем заброшенный старый кордон со следами зайцев около самой двери. Останавливаемся на лесосеке, где железная рука погрузчика кладет в кузов грузовика пахучие стволы сосен. С лесорубами разговор о волках. Они их видели. Но несколько дней назад. «Вот тут гнались за зайцем, и тот бросился к трактору…»

Следы волков попадаются то и дело. Местами по снегу змеится почти что тропа — бежала след в след вся стая. Бежала долго дорогой, заглянула в ржавого цвета болотные заросли, покрутилась у тростников и снова цепочкой — по следам кабанов. Следы уже мягко присыпаны снегом и мало нам интересны. Нужен след свежий, оставленный прошлой ночью. А его нет. Кружим, кружим по лесу, далеко выбравшись за границы кружка на карте.

Поиски наши приятны. Зима в этом году настоящая. Снега — в достатке. Тонкие ветки берез, рябин и черемух серебрятся от инея, елки и сосны опустили ветки под тяжестью белого покрывала. Снег шапкой лежит на квартальном столбе, лесные пеньки стоят похожие на грибы с белыми шляпками.

Жилой кордон. Лесник, облаченный в немыслимо рваную телогрейку, очень желал бы чем-нибудь нам помочь. У него волки на прошлой неделе чуть ли не из сеней утащили собаку, и теперь он боится за телку. «Я думаю, подались они в пойму, вслед кабанам». Мы и сами начинаем понимать, что в «обрезанном» нами пространстве зверей сейчас нет. Купив у лесника банку меда, решаем расширить круг поисков и оказываемся от поймы Суры в километре.

А день короток. Сумерки потихоньку заползают под кроны берез и сосен. Последняя надежда — болотная крепь с рыжими тростниками и лозняком. Много недавних кабаньих следов. Обойти болото непросто, да и светлого времени недостанет. Решаем «обрезать» часть зарослей в надежде кого-нибудь «выжать». Катушка с флажками крутится на боку у бегущего — на кустах бечева оставляет красные лоскутки. Схоронившись у магической линии, слышим движенье загонщиков с другого края болота.

Трудно сказать, кто таился в рыжих болотных крепях. Но один довольно крупный кабан шума загонщиков испугался и кинулся прямо к флажкам. Бежал скрытно и лишь мелькнул за кустами. Но если б и вышел он на стрелков, ничего бы ему не грозило — лицензии на охоту за кабанами дают нынче редко. Нам осталось полюбоваться только глубокой бороздой в снеге, оставленной зверем.

Самое время перекусить, глотнуть горячего чаю из термоса. Нашу трапезу наблюдает черный, с алой шапочкой дятел желна. У него тоже ужин — не опасаясь людей, крушит клювом кору старой сосны…

Вернувшись в деревню и разомлев от еды и питья, за столом обсуждаем итоги дня. Сознаем: шансов прищучить волков у нас не было — два дня назад с приходом крепких морозов подались они в пойму. «Но мы до них доберемся!» Гостю предлагают остаться еще дня на два. Но это для меня роскошь, к Новому году надо вернуться в Москву, да и в Саранске дела поджидают.

ОХОТУ с флажками начинают обычно с того, что выкладывают приваду — павшую лошадь, корову, свинью, либо пристально наблюдают за скотомогильником. И если егерь заметил: волки ходят кормиться — дает сигнал бригаде охотников. Они немедленно приезжают. И почти всегда находят волков вблизи от привады. Возможно, быстрее это место «зафлачивают» — обтягивают бечевкой с красного цвета тряпицами. Егерь приблизительно знает, какими путями будут выходить волки, и грамотно расставляет стрелков. «Тронуть» волков в «оклад» посылают загонщиков — добровольцев из местных жителей. Их дело, зайдя в «офлаченный» круг, двигаться в нужную сторону, не очень громко перекликаясь. Этот шум волков подымает, и они стремятся из опасного места уйти. Но вот пробегающий волк увидел цепочку красных флажков. Он ищет выход в магическом круге и непременно натыкается на стрелка.

Такова охота с флажками. Человек, не знающий волка, пожмет плечами: глупо бояться каких-то тряпок. Действительно, глупо. Но волк умен и становится, как ни странно, жертвой ума. Волки, тысячелетья живущие рядом с людьми, постоянно им досаждают: то жеребенка зарежут, то десяток овец, теленка. Человек за это зверя всегда преследовал, и потому волки страшатся всего, что связано с человеком. Охота с флажками — это хорошее знанье повадок зверя. Лось равнодушно флажки перешагнет. И кабан тоже. А лисы и волки — нет. Флажки, хорошо заметные на снегу, пахнут кумачом, деревенской избой, табачным куревом, сгоревшим порохом. Все это страшно для волка.

На Аляске часа четыре без переводчика мы «беседовали» с индейцем племени атапасков. Многое в нашей беседе для обоих осталось не очень ясным. Но когда дошли до охоты с флажками, я увидел, как у индейца загорелись глаза. Атапаски — лучшие охотники в мире — волка чтут, хорошо знают его повадки. Все, что я нарисовал на бумаге, индейцу было понятно без слов. Он, как ребенок, заерзал от радости, что все это так и должно быть, что именно так повели бы себя волки и на Аляске.

ОХОТА с флажками захватывающе интересна. Я в ней всегда участвовал без ружья — с фотокамерой. Взяв с меня обязательство — «ни движенья, ни звука», — мне всегда отводили у флажков место, где волки вряд ли покажутся. Я безропотно соглашался, надеясь, что и мне когда-нибудь повезет. И однажды во время охоты в тамбовских лесах у станции Тригуляй мне действительно повезло. Стоял с фотокамерой наготове, ловил ухом еле слышные звуки загона и ждал: вот сейчас, сейчас кто-то выстрелит. И тут прямо на меня, стоявшего в белом халате за укутанной снегом елкой, не выскочил, а тихо, неторопливо вышел огромный волчище. Я вскинул камеру, и это сорвало зверя с места, как стрелу, пущенную из лука. Он пролетел от меня в сторону метрах в восьми — десяти. Я успел только раз щелкнуть.

Вот он на снимке, тот волк. Нам обоим в тот раз повезло. Повезло еще двум волкам, по которым стреляли, но промахнулись. А двум не повезло — вышли на хороших стрелков.

ВСЕ ЖИВОЕ, обреченное умереть, жалко. Но волк — особый объект охоты. Это древний конкурент человека на охотах и смелый, кровожадный грабитель в хлеву, во дворе, на летнем пастбище. С человеком волки конфликтуют на равных. Сейчас, когда возле людей поживиться можно чаще всего лишь собакой и когда в лесах копытных животных почти не осталось, волки двинулись в заповедники. Животных тут охраняют от браконьеров. Теперь же им угрожают «браконьеры», не только способные взять свое, но и не знающие наших порядков, — оленей, косуль, кабанов и лосей волки считают своей законной добычей. И если мер не принять, заповедники волки опустошат. Что делать? Стрелять в охраняемых территориях не с руки — в наше время можно оказаться в союзниках у волков. Но бороться с волком необходимо. Предпочтительна охота на него тихая — разорение волчьего логова летом. Зимой же можно волков преследовать за границами заповедника. Способов прищучить серых немало: облавы с флажками, засады, преследованье на «Буранах». «Надо сесть волку на хвост», — сказал, обсуждая эту проблему, один из зоологов.

Волки — животные интересные. Лес без них — как пруд без щуки, не дающей дремать карасям. Но в большом числе зверь в людных местах и в заповедниках нетерпим. Не за то волка бьют, что сер, а за то — что овцу съел.