Окно во вчерашний день

Глава 5

Это могло показаться нелепым и глупым, но признание Шона наполняло душу Алисии теплотой и нежностью все то время, пока он провожал ее домой. Собираясь отправиться в постель, она размышляла о его словах.

Шон обожает пиццу.

Алисия сонно улыбнулась и скользнула под стеганое одеяло, покрывавшее широкую двуспальную кровать. Шон Хэллорен, интеллектуал и блестящий холостяк, всемирно известный историк, автор множества книг для высоколобых снобов, обожает пиццу так же, как Алисия Мэтлок, простоватая студентка двадцати семи лет от роду. Эта мысль согревала ее гораздо больше, чем легкое одеяло.

Алисия уже спала, когда внезапно зазвонил телефон, мгновенно вырвав ее из сладкого забытья. Вскочив, она села на постели и растерянно обвела глазами комнату, пытаясь определить направление звука. После долгах и путаных размышлений ей удалось установить, что звонят не в дверь. Пользуясь методом исключения, всегда дававшимся ей непросто, Алисия сообразила, — спустя некоторое, не слишком продолжительное время, — звонит телефон.

Нахмурившись, она опустила ноги, пытаясь нашарить тапочки.

Кто бы мог звонить так поздно, размышляла Алисия, заворачиваясь в одеяло. Карла и Эндри давно спали. Алисия знала это определенно. Возвратившись, она осторожно заглянула в их комнаты, нарвавшись на заливистый храп и мирное посапывание. Храпела, разумеется, Карла. Эндри спала, обняв плюшевого медвежонка и пуская пузыри.

Алисия мучилась сомнениями. Ей не нравились полуночные звонки. Вероятнее всего, кто-то просто ошибся номером. Хуже, если это звонок какого-нибудь нетрезвого шутника, страдающего похмельной бессонницей и потому названивающего всем подряд, отчеркивая отработанные номера в телефонной книге.

Нехотя поднявшись, Алисия медленно побрела на кухню, смутно надеясь на то, что неизвестному абоненту надоест ждать и он положит трубку.

Ее шаги невольно ускорились, когда телефон зашелся двенадцатой требовательной трелью. Кто бы ни был там, на другом конце линии, похоже, он действительно решил непременно дозвониться.

С замиранием сердца Алисия подумала о том, что могли звонить ее родители или кто-нибудь из семей Карлы или Эндри. Вдруг что-нибудь случилось с ними? Может быть, у отца инфаркт и он лежит в муниципальном госпитале, страдая о страховке и проклиная разорительную систему здравоохранения? Быть может, мать обварилась кипящим маслом, поджаривая пончики и лежит теперь рядом с отцом, обвитая шнурами капельниц? Или звонят уже из морга, с просьбой распорядиться о похоронах?

Совершенно запугав себя, Алисия сорвала трубку с настенного телефона.

— Алло, — выдохнула она, чувствуя, что не сможет произнести больше ни слова.

— Извини, я разбудил тебя.

Алисия прислонилась к стене — ноги не держали.

— Нет, Шон. Я не спала, — ответила она. Из ее бурно вздымавшейся груди вырвался сдавленный смешок. — Просто ты до смерти перепугал меня. Только что я представляла все мыслимые и немыслимые несчастья, которые могли обрушиться на мою семью.

— Бедная девочка, — пробормотал Шон.

По линии пробежал его вздох.

— Мне жутко неловко, но…

Алисия напряженно вслушивалась в пустой телефонный эфир.

— Я не мог заснуть, — закончил Шон после томительной паузы.

— Слишком много пищи за ужином? — участливо спросила она.

— Слишком много эмоций, — тихо ответил он. — Я чувствую себя морем, вышедшим из берегов после урагана.

Алисия рассмеялась. Она не могла сдержаться. Хотя было уже очень поздно, и она боялась разбудить своих подруг, ее смех затопил все пространство просторной кухни.

— Ты сошел с ума, — воскликнула Алисия.

В голосе звучала нежность, перемешанная в странный коктейль с заботой, страхом, желанием и огромной, бесконечной радостью.

— Я схожу с ума по тебе, — мрачно ответил он.

— О Шон…

Его имя сорвалось с губ мучительным шепотом.

Шон застонал, как смертельно раненый герой вестерна.

— О боже, Алисия, Я не понимаю, что со мной.

Пауза была невыносимой.

— Шон, где ты? — окликнула его Алисия. На другом конце линии вновь раздался вздох.

— Тут, — скорбно произнес Шон. — В этом все дело. Я тут, а ты там. Между нами только идиотские провода, обслуживаемые каким-нибудь «Белл Атлантик».

Алисия молчала, не зная, что сказать. Она слабо разбиралась в телефонном деле.

— Я не могу без тебя, — прошептал Шон.

— А со мной? — спросила Алисия только для того, чтобы не дать пустоте вновь заполнить линию.

— С тобой? — драматически переспросил он. Вновь повисла пауза, короткая, как суд Линча.

— Могу, — решительно ответил Шон. Алисия сползла вниз по стене, усевшись на холодный пол, покрытый мраморной плиткой. Процесс мышления в ней мгновенно прервался. Она не чувствовала себя совсем. Позабыв о предостережениях своего гинеколога, она сидела на мраморном полу, не замечая не только холода, но и вообще ничего: ни вокруг, ни около. Закрыв глаза, Алисия воображала удивительные объятия Шона, заставлявшие трепетать от неразрешимого и невероятного желания; его глаза, губы, запах его лосьона, одеколона, дезодоранта, щекотавшего ноздри, — запах мужчины, сильный, терпкий, удушающий.

Внезапно Алисия ощутила мучительное желание быть с ним. Быть с ним прямо здесь, на полу. Слиться с ним, стать частью его, забыть себя, забыться и уснуть, и видеть сны, быть может. Но что в том страстном сне приснится?..

Томясь безысходностью, она испустила долгий, разрывающий сердце вздох.

— Алисия?

— Да, Шон.

— Что ты делаешь? О чем ты думаешь?

— Я сижу на полу и думаю о тебе.

— На полу? Но зачем?

— Мне так лучше.

— Лучше, чем со мной?

— Нет. В этом все дело. Мне лучше с тобой.

— А без меня?

— Хуже.

— Хуже, чем на полу?

— Хуже, чем без тебя.

Алисия горько вздохнула.

— Впрочем, я ничего уже не понимаю. Ты меня совсем запутал.

— Извини, я не хотел. Мне не стоило тебя будить.

— Нет, не говори так.

— Почему?

— Я всегда рада тебя слышать.

Шон молчал.

— Мне не стоило тебе звонить, — упрямо повторил он убитым голосом. — Из-за меня ты сидишь на полу и плачешь.

— Я не плачу, — воскликнула Алисия, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах.

— Но будешь плакать, — сказал Шон убежденно. Алисия решительно качнула головой.

— Больше никогда не буду.

— Почему?

— Зачем плакать, если все хорошо.

Шон вздохнул.

— Тебе не холодно на полу? — спросил он участливо.

Алисия улыбнулась.

— Не знаю. Кажется, нет. Меня согревают мысли.

— А о чем ты думаешь?

Голос Шона стал глубоким и вибрировал в такт ее прерывистому дыханию.

— Скажи мне, Алисия.

Она молчала, пытаясь справиться с дыханием. Ей хотелось быть сдержанной и благоразумной, но понимала — это уже невозможно.

— Мне хотелось бы быть с тобой, — прошептала Алисия. — Так же, как… прошлым вечером.

— Так в чем же дело? — воскликнул Шон. Алисия знала, что должна сделать важный шаг.

— Наверное, ни в чем, но…

— Прекрасно, — перебил Шон, прошелестев по линии вздохом облегчения. — Ты же знаешь, я хотел бы увидеть тебя завтра, сегодня, когда пожелаешь.

Алисия улыбнулась и задумчиво накрутила на палец шелковистую прядь своих волос.

— Давай встретимся… завтра.

— Отлично! — воскликнул Шон. — Ты предпочла бы выйти или остаться дома?

Его голос стал твердым и решительным.

— Остаться, — ответила она сразу.

— Я принесу пиццу. Хорошо?

В голосе слышалось восхищение и взволнованное предвкушение встречи.

— О'кей. Но не забудь, нас будет четверо.

— Конечно.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился Шон.

— За то, что ты принимаешь моих подруг.

— Мне они нравятся, но…

Шон сделал паузу, желая подчеркнуть дальнейшее.

— Я принимал бы их, даже если бы они нравились мне меньше. Просто потому, что они твои подруги.

— Я знаю.

Внезапно Алисия поняла: Шон действительно готов принять все связанное с ней. Она была убеждена в этом, потому что сама чувствовала совершенно то же по отношению к нему.

— Спокойной ночи, моя милая.

— Спокойной ночи… — Алисия запнулась на мгновение, — милый.

На следующее утро Алисия вышла к завтраку заспанной и помятой. Выражая свое обычное участие, Эндри взглянула на нее с затаенным ожиданием объяснений.

— Как ты провела время прошлым вечером? — спросила она невинным голоском.

Заметив, что Карла мгновенно обратилась в слух, Алисия улыбнулась и кивнула.

— Прекрасно, — ответила она, удивляясь тому, что ее руки, наливающие кофе в чашку, не дрожат. Карла и Эндри пожирали ее глазами.

— Говоря откровенно, мы с Шоном настолько хорошо провели вечер, что решили повторить сегодня.

Карла в изумлении приподняла брови.

— Повторить? — переспросила она. — А что вы собираетесь повторять?

— Карла! — простонала Эндри. — Не будь такой любопытной.

— Это единственное средство узнать что-нибудь, — парировала Карла, выразительно взглянув на подругу. — Итак, что случилось?

Алисия пожала плечами.

— Все и ничего, — пробормотала она.

По ее губам скользнула легкая улыбка.

— Хорошенький ответ! — воскликнула Карла. — А подробности?

Алисия вновь пожала плечами.

— Мы ужинали вместе, потом танцевали, потом беседовали. Я влюбилась. Больше ничего.

Ее признание, произнесенное сонным и почти равнодушным голосом, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

— Как! — воскликнула Карла, схватившись за голову.

— Что? — переспросила Эндри, ошеломленно хлопая глазами.

Алисия вздохнула.

— Я сказала…

— Мы слышали, что ты сказала, — нетерпеливо прервала Карла. — Вопрос в том, почему ты это сделала и как.

Алисия улыбнулась.

— Но это два разных вопроса.

— Не придирайся к словам, хитрая лисица, — раздраженно проворчала Карла. — Отвечай по существу.

Эндри перегнулась через стол и импульсивно схватила Алисию за руку.

— Если ты не расскажешь… — начала она, но Алисия остановила ее, решительно качнув головой.

— Я не собираюсь рассказывать об этом.

Ее плечи бессильно опустились.

— Тут действительно не о чем рассказывать. Я не могу ничего объяснить, потому что сама не понимаю себя.

На лицо Алисии набежала тень задумчивости.

— Чтоб вам знать, я не собиралась ни в кого влюбляться. Это мероприятие определенно не значилось в моем плане на год. Однако…

Ее голос сник, а глаза затуманились набежавшими думами.

— Однако ты тем не менее влюбилась в Шона?

Вопрос Эндри прозвучал утверждением. Алисия молча кивнула. Карла выразительно посмотрела на нее и вздохнула.

— Прими мои соболезнования.

Эндри всплеснула руками. Ее лицо, обычно милое и открытое, стало суровым.

— Карла, — сказала она голосом таким же жестким, как и выражение лица, — твое замечание жестоко и ничем не оправдано!

Широко распахнув глаза, Алисия смотрела на подругу с крайним удивлением, изумляясь тому, сколько силы и огня явила обычно кроткая Эндри.

— Все в порядке, — сказала Алисия, пытаясь сгладить ситуацию, виновницей которой себя чувствовала. — Я уверена, Карла вовсе не это имела в виду.

Карла поднялась из-за стола. Ее плечи были безвольно опущены.

— Конечно, я не хотела тебя задеть, — и улыбнулась, выказывая свое раскаяние. — Я о том, что… черт побери, разве об этом можно говорить спокойно?

Отвернувшись, она звучно высморкалась и, утеревшись салфеткой «Клинекс», продолжила сдавленным голосом:

— Любовь убивает, любовь калечит. У всех нас есть шрамы на сердце, подтверждающие это.

Эндри с готовностью кивнула. Обычно холодные глаза Карлы наполнились слезами.

— Мы — сестры по несчастью. Я люблю вас обеих, — прошептала она едва слышно. — Мне не хотелось бы, чтобы вы вновь испытали эту ужасную боль, эти кошмарные страдания, от которых не спрятаться, ни скрыться, ни убежать, ни уехать, ни бросить, ни оторвать, ни взять, ни положить, ни в лес, ни по дрова, ни богу свечка, ни черту кочерга, ни в …, ни в красную армию, ни туда, ни обратно.

Она сделала паузу и прямо взглянула на Алисию.

— Если ты действительно любишь Шона, я желаю тебе самого лучшего. Надеюсь, он окажется достойным тебя.

— Спасибо, — пробормотала Алисия, не замечая, как крупные слезы катятся по щекам. — Я буду стараться, у меня нет другого выхода.

— О боже, Карла, — громко всхлипнула Эндри. — Ты заставила нас разреветься, словно младенцев, оторванных от груди.

Алисия улыбнулась.

— Хорошо же мы выглядим: красноглазые и заплаканные. Как в таком виде показаться в университете? — спросила она.

Карла сделала ужасные глаза.

— Черт побери, у меня же назначена встреча! — она всплеснула руками и улыбнулась подругам. — Я вернусь по первому вашему зову. Но сейчас я должна идти.

Резко повернувшись, Карла бросилась в ванную.

Алисия и Эндри переглянулись и рассмеялись.

— Она говорила круто, но от всего сердца, — заметила Эндри.

— Да, — кивнула Алисия, утирая слезы. — Карла сурова, но справедлива.

Она задвинула стул.

— Похоже, и нам пора собираться?

— Вполне, — согласилась Эндри.

Они быстро прибрали со стола и загрузили посуду в мойку, оставив ее там до лучших времен. Затем начался обычный утренний забег с препятствиями: умывание, одевание, наведение глянца и румянца.

— Кстати, — сказала Алисия полчаса спустя, когда они сбегали вниз по лестнице. — Шон собирается нанести нам визит сегодня.

Карла приостановилась на мгновение, придерживая входную дверь.

— Значит ли это, что нам с Эндри стоит поужинать где-нибудь вне дома?

— Как раз напротив! — рассмеялась Алисия. — Он принесет пиццу на четверых.

Шон опоздал, что вполне устроило Алисию, дав ей возможность освежить свой макияж, частично обвалившийся за время трудового дня. Эндри тоже была рада этому обстоятельству. Она успела прибраться в гостиной. Карла использовала время для нарезания кекса и приготовления кофе.

Шон появился на пороге, обремененный двумя огромными коробками с пиццей и бутылкой вина, емкостью в галлон.

— Прошу прощения за опоздание, — пробормотал он, вручая коробки Карле, вино Эндри, а пальто — Алисии. — У меня был неотложный разговор с деканом кафедры истории.

Он выразительно хмыкнул, стягавая ботинки, облепленные снегом.

— С Рэтманом? — спросила Карла, закатывая глаза.

— С этим великим оратором? — добавила Эндри, гримасничая.

— Со светилом современной исторической науки? — рассмеялась Алисия.

Шон посмотрел на них с серьезным видом. Потом усмехнулся.

— Именно с ним, — сухо ответил он.

— Как тебе повезло! — воскликнула Алисия, с трудом сдерживая смех.

— Рэтман устраивает субботний прием для того, чтобы представить меня… — его голос изменился, выдавая насмешку, — самым серьезным преподавателям университета.

— Как им повезло! — дружно воскликнули Карла и Эндри.

Эта шутка задала тон всему вечеру. Смеясь, словно старые добрые друзья, они набросились на пиццу, начиненную грибами, курятиной, беконом, чеддерским сыром и обильно политую кетчупом, опустошили кофейник, половину бутылки вина и перешли из кухни в гостиную.

Усталые, но довольные, молодые люди потягивали оставшееся вино и беседовали обо всем, что приходило в голову.

— Так как насчет планов на весенние каникулы? — спросил Шон.

— По-прежнему, — ответила Алисия. — В субботу утром я уезжаю в Уилльямсбург.

В ее голосе прозвучало меньше энтузиазма, чем можно было бы ожидать.

Шон кивнул, сразу помрачнев.

— А вы? — спросил он, взглянув на Карлу и Эндри.

— Я поеду домой в Ланкастер, навестить свою семью и подобрать книги на следующий семестр, — ответила Эндри, вытягавая ноги на всю их — почти бесконечную — длину.

— А я в пятницу отбываю в Нью-Йорк. Хочу прошвырнуться по галереям, — сказала Карла, зевнув. Изящно прикрывшись ладошкой, она поднялась.

— А сейчас я отправляюсь спать.

На губах Карлы засияла улыбка, которая столько раз сбивала с ног мужчин, имевших несчастье оказаться на ее пути.

— Спасибо за ужин, Шон, и спокойной ночи.

Взмахнув рукой на прощание, она покинула гостиную. За ней отправилась и Эндри.

— Я тоже ухожу. Спасибо, Шон. Счастливо оставаться.

— Эй, подождите! — окликнул их Шон, порывисто вскочив. — Как вы относитесь к китайской кухне, в смысле завтрашнего ужина.

— Вполне, — произнесла Карла из-за двери своей спальни.

— Великолепно, — сказала, обернувшись, Эндри.

Оставшись с Шоном, Алисия ощутила невыносимую легкость бытия. Трепет желания пробежал по спине легкой дрожью. Разрываемая противоречивыми чувствами, она избегала взгляда проницательных глаз Шона, уставившись в свой почти пустой стакан. На поверхности вина возникало легкое волнение, всякий раз, когда Алисия испускала очередной тяжкий вздох.

— Что с тобой, милая? — спросил Шон, всем своим видом выражая участие.

Алисия покачала головой.

— Ничего.

— Я дал тебе слово. И сдержу его.

Она промолчала.

— Не смотри на меня так, — попросил Шон, закусывая губу.

— Как?

— Как будто боишься, что я наброшусь на тебя прямо сейчас.

Его губы искривила насмешливая улыбка.

— Мне хотелось бы, но я не стану, — вздохнул он. Алисия медленно покачала головой.

— Ты ошибаешься, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Я этого не боюсь.

Она помедлила мгновение, потом выпалила одним духом:

— Надеюсь, когда-нибудь это случиться.

Шон взорвался смехом, мгновенно разрядившим напряжение, возникшее между ними. Вскочив на ноги, он подошел к ней, ступая мягко и осторожно.

— Меньше всего мне хотелось бы обмануть твои ожидания, — улыбнулся он, вынимая стакан из ее внезапно онемевших рук.

Оглянувшись вокруг, Шон поставил стакан на журнальный столик.

— Иди ко мне, потанцуй со мной.

Взяв Алисию за руку, он вытянул ее из крёсла.

— Потанцевать? — рассмеялась она. — Но ведь нет музыки.

Возбуждение Алисии возросло, когда она оказалась в его объятиях.

— Я спою сам, — сказал Шон и, к ее изумлению, действительно запел.

Глубоким, хриплым баритоном он завел неуловимо знакомую песню о бесконечной и всесокрушающей любви мужчины к женщине.

— Это не Майлз Дэвис на слова Чарльза Буковски? — испуганно спросила Алисия, поднимая на него свои прекрасные глаза.

Шон отрицательно покачал головой, крепче обнимая ее тонкую талию.

— Не беспокойся, девочка. Это Бетховен, Людвиг ван. Ода «К радости».

Пылающая и трепещущая, Алисия обвила руками его крепкую шею. Жаркий винный запах, слетавший с его губ, смешивался с ее дыханием. Очарованная, она не могла оторвать взгляда от бездонных глаз Шона, потемневших и наполнившихся страстью. Тая в его объятиях, Алисия медленно покачивалась в чувственном ритме, задаваемом его горячим, сильным телом.

Она потеряла представление о времени и пространстве. А единственной реальностью для нее стало ощущение близости Шона, казавшееся таким простым и естественным. Прижавшись к нему, она застонала от душевной боли, но то была сладкая боль. Она желала, и ее желание было опьяняющим и прекрасным.

Мягко остановившись, Шон взглянул ей в глаза, сведенные томительным предчувствием.

— Боже мой, Алисия, — прошептал он ей на ухо. — Я не знаю почему, не могу понять как, но я чувствую, что люблю тебя, хочу тебя, навсегда.

Его голос дрожал.

Глубоко тронутая, Алисия зажмурилась, чтобы не дать воли горячим слезам, поднимавшимся из глубины ее существа.

— О Шон, — прошептала она. — О мой любимый, я чувствую совершенно то же.

Алисия ощутила, как дрожь пробежала по его телу. Он припал к ее губам долгим, голодным поцелуем.

Застонав от наслаждения, она выгнулась навстречу ему, пытаясь слиться с ним, чтобы продлить очарование поцелуя навечно. Его тело напряглось, он сильнее впился ей в губы, пробегая руками по спине, касаясь ее нежно и волнующе. Все вокруг смешалось, закружилось и провалилось в бездну. Не осталось ничего, кроме сладостного трепета напряженных тел и дыхания, слившегося в одном нераздельном вздохе.

Внезапно Шон содрогнулся и оторвался от ее губ. Сжав ей плечи, он мучительно отстранился от нее, сделав нетвердый шаг назад.

— Черт возьми! — воскликнул он, с трудом переводя дыхание.

В голосе звучало отчаяние.

Сбитая с толку его внезапным демаршем, Алисия нахмурилась и оглянулась вокруг, ожидая увидеть Карлу или Эндри. Но в комнате по-прежнему не было никого, кроме них. Когда их взгляды встретились, глаза Алисии были полны болью и непониманием.

— Ну вот, опять ты смотришь на меня так, — простонал Шон, беря ее лицо в свои ладони.

— Но почему ты вдруг отпрянул? — произнесла она, чувствуя, как слезы катятся по пылающим щекам. — Что я сделала не так?

— Не так? — повторил он, не скрывая отчаяния. — Моя любовь, ты все делаешь правильно. Дело во мне. Мне безумно захотелось схватить тебя и уволочь в постель. Но я не могу, не здесь…

Он выдохнул.

— Ты понимаешь меня?

Алисия моргнула, пытаясь не дать слезам испортить макияж. «Как все нелепо, — подумала она. — Ведь я уже была замужем». Ей следовало бы знать, что значит выпустить ситуацию из-под контроля. Чему удивляться, если они оба отказывали себе в том, чего желали больше всего на свете.

— Прости меня, — прошептала Алисия, прижимаясь к его ладоням своими губами. — О Шон, я сожалею.

Выражение мучительного отчаяния сменилась на его лице мужественной улыбкой.

— Ничего, на этот раз я выжил, — пробормотал он, тряхнув головой. — Но мне лучше убраться отсюда, пока не потерял тот жалкий остаток здравого смысла, который у меня еще сохранился.

Шон осторожно поцеловал ее.

— Мне не хотелось бы шокировать твоих подруг.

Когда он шагнул назад, Алисия поняла с необычайной отчетливостью: ее любовь и доверие всегда будут принадлежать только ему, что бы ни случилось в будущем или прошлом. Удивительно, но осознание этого совсем не испугало.

Шон прошел через кухню к дверям. Мрачно рассматривая их, он медленно натягивал ботинки. Когда Алисия достала его пальто из стенного шкафа, Шон нахмурился и вопросительно взглянул на нее.

— Почему ты притихла? — спросил он, забираясь в рукава. — О чем ты думаешь?

— Я думаю о том, что завтра кажется таким далеким, — вздохнула Алисия, чувствуя, как краска заливает щеки. Признание заставило Шона замереть на мгновение.

— Почему? — нерешительно спросил он, рассеянно застегивая пуговицы.

— Потому что люблю китайскую кухню.

— О детка, — воскликнул Шон. — Ты меня убиваешь.

В голосе звучало неподдельное отчаяние. Проклиная себя за неуместную шутку, она бросилась к нему на грудь.

— О милый, прости меня. Я не могу дождаться завтра, потому что скучаю по тебе уже сейчас, хотя ты еще не ушел.

Отведя полы его пальто в стороны, она обвила руками его талию, прижимаясь к нему всем телом.

— О Шон. Мы знакомы только три дня. Неужели можно так сильно, так глубоко влюбиться за столь короткое время?

Он приподнял ей подбородок и заглянул в глаза.

— Алисия, мне известна разница между влюбленностью и любовью, — сказал Шон тихо. — Я люблю тебя. Три дня, три месяца, три года — какая разница?

Он пожал плечами.

— Три дня назад, в понедельник утром, я не думал о любви и не искал ее. Я приехал сюда, чтобы подготовиться к циклу лекций. Был занят только своими планами и обязательствами перед университетом. А потом — молодая женщина буквально сбила меня с ног.

— Но ведь все было совсем наоборот, — улыбнулась Алисия.

— Конечно, — согласился он. — Просто я пытаюсь собраться с мыслями. — Шон усмехнулся. — С тех пор не могу сосредоточиться на своей работе. Но, отвечая на твой вопрос, скажу: да, Алисия, я верю в то, что за три дня можно безумно влюбиться. Но если у тебя есть сомнения…

Она нетерпеливо перебила.

— Нет, теперь уже нет.

Ее руки крепче обняли его тело, полыхавшее жаром, различимым даже через одежду.

— Как и ты, я не могу ничего объяснить. Но я люблю тебя, Шон, очень, очень сильно.

— О боже!

Его стон пронзил ей сердце.

— Я не могу оставить тебя. Ни сегодня, никогда, — пробормотал он, зарываясь лицом в пахучие волосы.

Медленным, но непреклонным движением Шон разъединил обнимавшие его руки.

— Но я должен это сделать, любимая.

Мягко взяв Алисию за плечи, Шон отстранил ее в сторону. Слабая улыбка скользнула по его губам, когда он переступил порог.

— Я вернусь завтра, как можно скорее.

Со слезами на глазах, Алисия кивнула и отступила назад, опасаясь не выдержать и вновь броситься к нему.

— Я буду дома после половины четвертого, — сказала она.

За исключением нескольких обстоятельств, вечер в среду полностью повторил предыдущий. Шон пришел пораньше, как и обещал. Занятия в университете закончились, студентов распустили на весенние каникулы, потому двое из трех хозяек дома чувствовали себя прекрасно. Только Алисия выглядела озабоченной.

На этот раз Шон принес вместо пиццы разнообразные китайские блюда в замысловатых пакетиках, коробках и банках. Они потягивали дорогую сливовую настойку и оживленно болтали. Вместо вчерашнего подсохшего кекса были восхитительные миндальные пирожные, которые они запивали душистым китайским чаем, заваренным Шоном собственноручно.

Когда Карла и Эндри разошлись по своим спальням, Шон решительно поднялся и направился прямо к дверям. Алисия проводила его взглядом, полным томления и удивления.

— Почему ты уходишь так рано? — спросила она, прижимая его пальто к груди.

— Ты прекрасно знаешь, почему, — ответил он, забирая пальто. — Когда я с тобой, то не могу поручиться за себя. Лучше уйти, пока способен держать себя в руках.

— И даже не поцелуешь меня на прощание?

Шон улыбнулся, но покачал головой.

— Нет, любимая. Я жутко хочу тебя. Меня не устроит только поцелуй.

Замечание Шона добило Алисию. Она никогда бы не поверила, что кто-нибудь мог заставить ее содрогнуться так мучительно сладко. Ни один мужчина еще не признавался ей в том, что хочет ее. Алисия улыбнулась, выловив из своего сознания случайное слово «покорность», неожиданно всплывшее на поверхность. Она была покорена мощью желания Шона. В это мгновение Алисия понимала, что и ее не устроит только один поцелуй. Это придало ей духа.

— Мы можем быть вместе завтра вечером. И никто нам не помешает, — сказала она, внутренне удивляясь собственной решимости. — Тебя ждет нечто большее, чем поцелуй.

Шон застыл на месте. Его глаза вопрошающе сузились.

— Ты действительно сказала это или мне просто послышалось? — переспросил он, не смея верить в свое счастье.

— Да, и тысячу раз да, — выпалила Алисия одним духом, отбросив ложную застенчивость.

Шон шагнул к ней, потом приостановился и, дурашливо мотая головой, вновь отступил.

— О моя мучительная любовь, — простонал он. — Надеюсь, ты не изменишь своего решения.

Повернувшись, Шон потянул дверь и вышел на лестничную площадку. Остановившись в нерешительности, он обернулся и подарил ей взгляд, полный эротического магнетизма.

— Имей в виду, — прошептал он. — Я не собираюсь отказываться.

И порывисто сбежал вниз по лестнице, оставив после, себя отголоски смеха и запах дорогого лосьона для бритья над чем Алисия впоследствии долго размышляла, так как в тот вечер на лице Шона определенно проглядывала свежая щетина.

«Бедный мальчик, — думала она с нежностью. — Я его так замучила, что ему некогда даже побриться.»

В пятницу утром рассвет был ярким и ясным. Легкий бриз принес с собой неуловимый запах весны. Снег ощутимо подтаивал. Вдоль тротуаров бежали ручейки, превращавшие улицы в подобие небольших и мелких речек. Голоса студентов, вырвавшихся на свободу, сотрясали прозрачный воздух.

В квартире Алисии царил обычный хаос, сопутствующий отъездам. Пока Карла и Эндри шныряли по комнатам, занятые последними приготовлениями, Алисия спокойно готовила завтрак. Это могло показаться удивительным, но они собрались за столом в обычное время.

— Почему ты такая хмурая, Алисия? — спросила Эндри, рассеянно надкусывая свой тост. — Что-нибудь с Шоном?

Алисия пожала плечами.

— Нет. С Шоном все нормально. Я думаю о завтрашнем дне.

Карла бросила на нее проницательный взгляд.

— Ты уже не хочешь ехать в Уилльямсбург, не так ли?

Она нахмурилась в ответ на утвердительный кивок Алисии.

— Потому что тебе придется платить за номер в гостинице, а ты не можешь позволить себе этого, не так ли?

— Да, — вздохнула Алисия.

— Кроме того, ты недостаточно хорошо водишь машину, особенно взятую на прокат, не так ли?

Алисии пришлось вновь кивнуть.

— Все ясно, — сказала Карла. — Ты боишься оставить его одного.

— О боже! — воскликнула Эндри. — Эта твоя вечная категоричность, Карла!

Алисия ничего не ответила. Отпечаток цинизма мгновенно сошел с лица подруги. Карла импульсивно потянулась к ней и схватила Алисию за руку.

— Но ты могла бы использовать эту поездку для того, чтобы проверить свои чувства к Шону. Разлука многое расставляет по местам, — сказала она, заглядывая Алисии в глаза.

— Я люблю его, — убежденно ответила Алисия. — И не нуждаюсь ни в каких проверках.

Она упрямо подняла подбородок.

— Я верю, что Шон тоже любит меня.

— О'кей, — сказала Карла, улыбнувшись нежно и открыто. — Но вы проведете вместе весь остаток жизни. Почему бы не расстаться хотя бы на неделю?

Эндри сжала свободную руку Алисии.

— Карла права. Ты готовилась к этой поездке так долго. Поезжай и окунись в историю. Шон останется здесь, а потом, возможно, ему будет приятно обсудить с твое путешествие.

Алисия молчала несколько минут, потом грустно улыбнулась.

— Вы правы. Я такая глупая. Пожалуй, стоит поехать. Во всяком случае, что значит одна неделя?

Когда Эндри и Карла ушли, Алисия попыталась собраться с духом, прибираясь в квартире. Перед тем как принять свой обычный скорый душ, она забралась в ванну, залитую теплой водой с жасминовым ароматизатором и тщательно промыла шампунем волосы, пока они не стали шелковистыми и сияющими. Вытеревшись, Алисия надела легкую, просторную юбку и шелковую блузку.

Шон появился, когда Алисия заканчивала свои приготовления, накладывая последние мазки лака на свежеотполированные ногти. В одной руке он сжимал букет безумно-желтых нарциссов, в другой держал небольшую плоскую коробочку, обтянутую бархатом.

Восхищенно воскликнув, Алисия принялась расставлять цветы в высокой вазе, пока Шон стягивал пальто и ботинки. Она суетилась, выбирая достойное место для букета, когда Шон незаметно подкрался к ней и, обвив талию Алисии руками, уткнулся лицом в нежный изгиб ее тонкой шеи.

— О, ты прекрасно пахнешь. Свежестью и сладостью, как весенний дождь.

Рассмеявшись, Алисия повернулась к нему лицом и обвила его шею.

— Ты тоже замечательно пахнешь. И вообще, ты очень привлекательный мужчина.

— Неужели? — улыбнулся Шон. — Но ты еще не видела меня без рубашки.

Они дружно рассмеялись, чтобы через секунду внезапно прерваться и взглянуть друг другу в глаза.

— Боже мой, как я хочу тебя, Алисия, — проговорил Шон напряженным, хриплым голосом. — Хочу, чтобы ты стала частью меня. Хочу быть частью тебя.

Карие глаза Алисии сияли любовью, по губам блуждала чувственная улыбка. Она запустила пальцы в его волосы и притянула голову Шона к себе.

— И я хочу стать частью тебя, — прошептала она, припадая к его губам. — Хочу ощущать тебя внутри, глубоко и полно.

Шон замер, не дыша, потом подхватил ее на руки и осторожно понес в спальню, стараясь не задеть дверной косяк.

Мягко опустив Алисию на кровать, он впился ей в губы страстным поцелуем. Его губы были восхитительно горячими, а трепещущий язык невероятно напоминал раздвоенное жало библейского змея, чьими стараниями первая женщина лишилась невинности.

Алисия упивалась жаром, исходившим от Шона. Она шире открыла рот, невольно припомнив недавний визит к дантисту, чтобы позволить поцелую стать еще глубже. Медленно, в промежутках между поцелуями, они помогли друг другу избавиться от стесняющих одежд, тщательно покрывая ласками каждый вновь открывшийся кусочек их тел. В самом почтительном, благоговейном тоне Шон вполголоса нахваливал совершенство форм Алисии, шелковистость ее кожи, но не более того.

Все это время они не спешили. Нетерпение охватило их в тот момент, когда их обнаженные тела сплелись в мучительно-неразрешимом объятии. Утонув в постели, Алисия подняла глаза на Шона и с удивлением заметила, что его лоб разрезали морщины напряженной умственной работы.

— О боже! — воскликнула она. — Что случилось?

Шон пожал плечами.

— Совсем забыл, — сказал он. — У меня есть подарок для тебя.

Его ладонь мягко накрыла ее грудь.

— Знаю, — улыбнулась Алисия, сладко вздрагивая от его прикосновений. — Я хочу этого, хочу тебя.

Шон покачал головой.

— Да, то есть нет. Я не это имел в виду. Ты помнишь коробочку, которую я принес с собой?

— Помню, но только тебя.

Их губы вновь слились в поцелуе. Оторвавшись, Шон сказал:

— Я оставил ее на столе, пока ты разбиралась с букетом. И забыл там, охваченный… нетерпением.

Он вопросительно поднял бровь.

— Мне вернуться за ней?

— Прямо сейчас? — спросила Алисия, скользнув по его гладкому и горячему бедру.

Шон рассмеялся, вздрогнув в ответ на прикосновение.

— Почему бы нет?

— Я не отпущу тебя, — прошептала она, впиваясь в его губы глубоким, затяжным, как падение с небоскреба Эмпайр, поцелуем. — Не могу отпустить тебя.

Шон мгновенно перестал смеяться, тихо застонав от наслаждения. Он крепко прижался к губам Алисии, обвив ее шею своей правой рукой. Его левая рука скользнула по округлому бедру, вторя движениям ее ищущей ладони.

Слова уступили место более древнему языку вздохов и невнятных восклицаний.

Шон не торопил события. Все это время он осторожно подводил Алисию к краю бездны, лаская ее трепетно и нежно. Ощущая нарастающее напряжение, сводившее сладкой судорогой тело, она отвечала ему тем же, с восторгом натыкаясь раз за разом на его несгибаемую готовность.

Алисия не выдержала первой. Задохнувшись желанием, она стиснула его бедра, подвигая Шона к более решительным действиям. Но он мягко выскользнул из объятий, успокаивающе шепча в ответ на горестное восклицание протеста:

— Все в порядке, любимая. Я здесь.

В следующий момент Алисия содрогнулась, ощутив, как напряженное тело Шона скользнуло по внутренней поверхности бедер, произведя оглушительное сотрясение, пронзившее ее до самых глубин естества.

Крик боли вырвался изо рта, хотя она закусила губу, стараясь ничем не выдать своего отчаяния. Слишком долго тело не испытывало всей полноты мужского натиска. Непозволительно долго.

Шон немедленно замер, позволив ей ослабить объятия. Его ладонь легко коснулась бедра Алисии, потом скользнула ниже, глубже, снимая напряжение ее сведенного тела.

— Я сделал тебе больно? — участливо прошептал он ей на ухо. — Очень жаль, мне стоило быть внимательней. Его пальцы сжали колено Алисии.

— Черт побери! — выдохнул он, скользнув по атласной поверхности ее ноги. — Меньше всего мне хотелось бы сделать тебе больно.

— Я знаю, — тихо ответила Алисия, нежно проводя ладонью по его бедру. — Это было, как в первый раз, только лучше, гораздо лучше.

— Удивляться нечему, — вздохнул Шон. — За семь лет невинность вполне могла восстановиться.

Алисия с облегчением рассмеялась. Под своей рукой она чувствовала напряженную крепость его горячего тела.

— Все хорошо, милый, — прошептала она, крепче сводя объятия.

Тихо застонав, Шон инстинктивно прижался к ней, отзываясь на ее желание. Алисия почувствовала, как перехватывает дыхание, и поразилась глубине возбуждения, в которое привело ее движение его тела.

Ошибочно оценив замешательство Алисии, Шон в нерешительности остановился.

— Нет, любимый, нет! Все прекрасно, — воскликнула она, ощущая, как жидкое пламя поднимается из потаенных глубин ее существа навстречу его желанию.

— Алисия, — подозрительно прошептал Шон. — Ты уверена?

Она порывисто сжала его бедра, направляя его страсть глубже и точней.

— Да.

Это слово сорвалось с пылающих губ Алисии вздохом восторга. Раскачиваясь в удивительном ритме, объединявшем их тела, она поняла, осветив реальность последней вспышкой сознания, почему Шон отступил в те несколько мгновений, предшествовавших решающей схватке. Он использовал эти секунды для того, чтобы позаботиться о ее безопасности.

Не решаясь даже мысленно произнести слово «презерватив», Алисия растаяла от любви и нежности, но даже эти чувства растворились в бескрайнем океане страсти, захлестнувшем ее в последние, вершинные мгновения их объятий.

Невыносимое напряжение, раскручиваясь спиралью, внезапно разлетелось мириадами маленьких солнц, пронзивших их сплетенные тела, и разрешилось криком освобождения, в котором их голоса слились в один победный стон.

Алисия очнулась от прикосновения чего-то прохладного, щекотавшего щеку. Подняв руку, она лениво отмахнулась и медленно открыла глаза. Шон лежал рядом с ней, приподнявшись на локте. Его глаза сияли теплотой весеннего неба, улыбка была мягкой и нежной. В свободной руке он держал цветок нарцисса, перевитый сверкающей изящной золотой цепочкой.

— Привет, — тихо сказал он, проводя цветком по ее щеке.

— Привет.

Алисия попыталась нахмуриться и улыбнуться одновременно.

— Что это такое?

— Твой подарок, — улыбнулся Шон. — Тот самый, которого ты не стала дожидаться, потому что не могла дождаться чего-то другого.

— О-о, — выдохнула Алисия в восхищении, удивленно распахивая глаза. — Он прекрасен.

Сев на постели, Шон высвободил цепочку.

— Позволь застегнуть ее на тебе.

Положив цветок на столик у изголовья кровати, он расстегнул замок и развел концы цепочки, приглашая Алисию выразить свои намерения.

— Иди ко мне, — мягко попросил он.

— Но я неодета! — воскликнула Алисия.

— Именно, — усмехнулся Шон. — Я не настолько слеп, чтобы не замечать этого. Я наблюдал золотой браслет вокруг твоего запястья в течение четырех томительных дней. Теперь хочу видеть свою цепочку, обвитую вокруг твоей прекрасной шеи, и вообще — тебя всю, в сиянии наготы.

— Ты совершенный декадент, — пробормотала Алисия, наклоняясь к нему.

— Очень может быть, — согласился Шон, застегивая замок. — Я нахожу, что это чертовски возбуждает.

Отклонившись назад, он окинул взором дело рук своих, потом медленно перевел свой взгляд ниже, еще ниже…

— Я хочу любить тебя прямо сейчас. Любить твое обнаженное тело, перед которым меркнет блеск золота.

С молчаливой любовью и признательностью Алисия раскрыла свои объятия. Утоляя бесконечный голод друг к другу, они совершенно позабыли про ужин, который ждал их на кухне, скучая в пакетиках, коробочках и баночках.