Окно во вчерашний день

Глава 8

Принятие неизбежного пришло к Алисии не сразу. День сменялся днем, и она постепенно начала понимать: у нее не остается иного выхода, как смириться с невероятной реальностью, в которую она была заброшена в результате удивительного искривления времени, возникшего при столкновении с грузовиком.

Это было странно. Это было сверхъестественно. Но это стало реальностью. Ее реальностью.

Порой ситуация, в которой Алисия оказалась, представлялась ей почти забавной. Почти…

Она попала во время, которое всегда интересовало ее как историка, и о котором, как ей думалось, она столько знала, и это утешало, но позже выяснилось, что ей не было известно почти ничего.

Алисия болезненно переживала шок, вызванный столкновением с совершенно иной культурой.

В значительной мере он был связан с фасонами тех одежд, которые приходилось носить. Алисии никогда особенно не нравилась мода периода войны за независимость. Столкнувшись с необходимостью носить такую одежду, она поняла, что не просто не любит этого стиля, а активно ненавидит его.

Одежды были тяжелыми и неудобными. В них было неловко и жарко. Длинные юбки скрывали под собой обручи, превращавшие фигуру в образец бондарного искусства. Нижние юбки напоминали стеганое одеяло, выполнённое из вощеного ситца, который обычно применяется при изготовлении портьер.

Жакеты были столь же несуразными и глухо застегивались от горла до низу на ряд мелких пуговиц, числом не меньше двух дюжин. Кроме того, прилагался корсет из китового уса, жесткий и сковывающий движения. Рукава жакета заканчивались чуть ниже локтя и были оторочены кружевными фестонами.

Единственной нижней одеждой служила длинная сорочка с рукавами примерно той же длины, что и у жакета. Особое искусство заключалось в том, чтобы не позволять их краям выглядывать из-под верхней одежды.

Туфли на невысоких каблуках обтягивались саржей или парчой.

Алисия тосковала по своим джинсам, просторным пуловерам и удобным кроссовкам. Но даже не они составляли основной предмет ее ежедневных сожалений. В большей степени она страдала из-за отсутствия дезодорантов, косметики и различных предметов санитарно-гигиенического назначения. Ни одно утро не проходило без того, чтобы Алисия со вздохом не вспомнила свою ванную комнату с душем и огромным количеством самых прихотливых средств для поддержания себя в форме.

Кроме того, она ужасно страдала от вынужденного безделья. Привыкшая быть занятой, проводить целый день на ногах, в самых разнообразных хлопотах, Алисия с трудом входила в роль женщины конца восемнадцатого столетия, которой довелось оказаться в семье богатых землевладельцев.

Ей пришлось убедиться в том, что женщины ее теперешнего круга большую часть своего времени проводят в деятельном и рутинном ничегонеделании, состоящим из огромного числа пустых и бессмысленных забот.

Для нее, воспитанной в условиях постоянных гонок с препятствиями, которыми так славен век высоких технологий, информатики и телекоммуникаций, подобное существование было невыносимым.

Она сразу возненавидела ритуал одевания и укладки волос, который мог бы занимать не более часа, но всякий раз растягивался на целое утро. После чего, одетая согласно пожеланиям и вкусу тетушки Кэролайн, она вплывала в ужасающую скуку жаркого летнего дня.

К концу первой недели, проведенной в усадьбе, Алисии успели смертельно надоесть светские занятия, принятые в этой среде: вышивание, чтение романов и ведение дневника, в который заносились незначащие мелочи беспросветно унылой жизни девиц, страдающих комплексом колониальной неполноценности.

Постепенно Алисия начала понимать, почему женщины этого времени умирали такими молодыми. Вовсе не потому, что им приходилось много работать. Они умирали от скуки, от которой, как известно, даже мухи дохнут.

К концу той же недели Алисия была близка к тому, чтобы призвать смерть избавить ее от мучений. Хотя она подружилась с Летти и ближе сошлась со своими вновь обретенными дядей и тетей, тоска по дому и Шону не оставляла ее.

Она скорбела по Шону, словно он был покойником. Впрочем, Алисия понимала: по существу, так оно и есть. Шон умер для нее, а она — для него. Разве расставание без малейшей надежды на встречу не может быть приравнено к скоропостижной кончине?

Вполне, отвечала себе Алисия, постепенно укрепляясь в мысли, что никогда не увидит любимого. Хотя эта мысль была мучительной, она постоянно думала о Шоне, страдая от невыносимой боли и безнадежности.

Зная себя, Алисия подозревала, что вскоре попросту зачахнет, иссушенная тоской по потерянной любви. Она очень мало ела и стремительно теряла вес. Находясь в обстановке, которая предоставляла ей множество возможностей для профессиональных изысканий, Алисия проявляла к ней самый слабый интерес. Окружение угнетало ее.

Пытаясь развеять унылое настроение безвыходности, она предприняла несколько вылазок, исследуя усадьбу и близлежащие местности. Ночью, под покровом темноты, Алисия выбралась искупаться в Джеймс-Ривер, чьи тихо текущие воды приносили ей короткое облегчение.

Несколько раз ее охватывало неодолимое желание утопиться. Или отравиться серными спичками. Или засунуть голову в печку и задохнуться от угарного газа. Или броситься с крыши. Или вскрыть себе вены ножичком для разрезания книг. Или повеситься в отхожем месте.

Удерживало лишь благоприобретенное протестантское воспитание.

Порой случались минуты, когда перед ее мысленным взором с необычайной ясностью возникали картины прежней жизни. В ушах раздавалось эхо голосов Карлы, говорившей обычные милые колкости, и Эндри, вторившей ей в своей мягкой, деликатной манере. Иногда Алисии казалось, что она сойдет с ума, если никогда больше не увидит своих подруг. Она грустно усмехалась своим думам и заливалась слезами, скатывавшимися по щекам и падавшим на кружевные отвороты воротника.

Таким унылым и скорбным образом влачилась жизнь молодой интересной женщины, волею судеб заброшенной далеко в прошлое.

И вот однажды, к концу первой недели пребывания Алисии в усадьбе, тетушка Кэролайн предложила ей сопровождать себя в поездке в Уилльямсбург, чтобы сделать необходимые покупки.

Алисия едва не бросилась ей на шею, охваченная радостью. Перспектива нарушить монотонное течение будней казалась ей заманчивой.

Искупавшись в реке, Алисия отправилась спать, сгорая от нетерпения поскорее отправиться в город.

На следующее утро она проснулась с первыми лучами солнца, не в силах больше выносить ожидание. Долгий ритуал утреннего одевания действовал ей на нервы, Алисия сделалась непоседливой и раздражительной, испытывая терпение Летти, ставшей к тому времени столь же дорогой для нее, как Карла и Эндри прежде.

Когда все три женщины устроились в открытой коляске, Алисия затрепетала от предвкушения встречи с местом, в котором ей уже приходилось бывать.

Двести лет спустя.

Это звучало дико и неправдоподобно.

Поездка заняла чуть меньше часа, но Алисии она показалась бесконечной. Когда толчки и сотрясения, сопровождавшие их на протяжении всего пути, наконец прекратились, она вздохнула с облегчением.

Город ее мечты, Уилльямсбург!

Как много в этом звуке слилось для сердца Алисии. Как много в нем отозвалось, когда кучер вывернул на Фрэнсис-Стрит, а после покатил по улице Герцога Глостерского.

Ее глаза широко распахнулись, когда в дальней перспективе улицы показалось здание Капитолия. Алисия была поражена. За исключением нескольких (с ее точки зрения — совершенно незначительных) деталей, оно выглядело абсолютно так же, как во времена ее визитов в Уилльямсбург двадцатого столетия.

Безмолвная и удивленная, она с почтением рассматривала Капитолий, заседая в котором, делегаты Конвента Вирджинии подтвердили предложение Континентального Конгресса в Филадельфии о независимости колоний Новой Англии. Месяц спустя они одобрили Декларацию Прав, разработанную Джорджем Мэйсоном, которая содержала гарантии свобод, нашедших позже свое отражение в Билле о Правах, самом значительном документе Америки.

С благоговейным трепетом Алисия припомнила, что первое событие произошло пятнадцатого мая, а второе — двенадцатого июня 1776 года, то есть чуть больше года назад, если отсчитывать от даты ее невероятного провала в прошлое.

Переполненная чувством значимости увиденного, тронутая до самых глубин своего американского сердца, в котором никогда не гас огонь патриотизма, Алисия повернулась на сидении, чтобы проводить взглядом историческое здание, когда они повернули налево, выехав на главную, более широкую часть улицы Герцога Глостерского.

В этот момент она обратила внимание на лавки, таверны и гостиные дворы, тянувшиеся по обеим сторонам улицы. Алисия быстро переводила взгляд из стороны в сторону, пытаясь ухватить все, что попадало в поле зрения.

Ее удивление продолжало разрастаться по мере того, как замечала, что город выглядит практически таким же, каким она его помнила. Алисия мысленно склонила голову перед Департаментом реставрационных работ, который смог настолько точно воспроизвести архитектуру Уилльямсбурга в двадцатом веке.

Вскоре их экипаж остановился перед какой-то лавкой, выкрашенной в грязно-бурые камуфляжные цвета. Алисия подняла глаза на вывеску и поняла, что это магазин женского платья. На небольшом расстоянии от него, вниз по улице располагалась знаменитая таверна «Рэйли», в которой часто бывали многие выдающиеся деятели — такие, как Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон.

— Мы будем выбирать обновки? — спросила Алисия у Кэролайн, с преувеличенным вниманием глазея на «Рэйли».

— Да, моя дорогая, — улыбнулась Кэролайн. — Хотя боюсь, здесь не будет модных фасонов.

— Отчего же? — вежливо поинтересовалась Алисия. Тетушка вздохнула.

— С тех пор, как началась война, торговля идет туго.

Сделав это замечание, она покинула экипаж.

Алисию разрывали противоречивые желания. Ей хотелось заглянуть в лавку, но и сам город представлял для нее не меньший интерес. Приходилось выбирать. Желание осмотреть город победило.

— Тетушка Кэролайн, — проговорила Алисия, шагнув из коляски на дощатый тротуар, возвышавшийся над мостовой на высоту двенадцати дюймов. — Вы не будете возражать, если я пройдусь по улицам, пока вы будете делать покупки?

Кэролайн удивленно взглянула на нее.

— Пройтись по улицам?

Алисия кивнула.

— Я так мечтала осмотреть Уилльямсбург, о котором мне приходилось столько слышать.

— Я понимаю тебя, дитя мое, — строго сказала Кэролайн. — Но ты не можешь отправиться одна.

— Почему? — удивилась Алисия, на секунду забыв о манерных правилах приличия.

Тетушка пожала плечами, всем своим видом изобразив недовольство.

— Не пристало молодой леди бродить по улицам без спутников, — пробормотала она.

— О нет, — воскликнула Алисия, быстро сообразив, на кого она может рассчитывать. — Я попрошу Летти сопровождать меня.

Негритянка с готовностью вытянулась во фунт.

— Мне не кажется… — начала было Кэролайн, покачивая головой.

Алисия перебила ее.

— О, тетушка, пожалуйста, не лишайте меня удовольствия. Я так долго мечтала об этой возможности, что мне не хватит терпения ожидать вас в лавке.

Алисия едва не задохнулась, выпалив свою пламенную просьбу.

Выражение лица Кэролайн смягчилось.

— Хорошо, — вздохнула она, уступая с явным нежеланием. — У вас есть один час.

Она повернулась к Летти.

— Мы должны быть у миссис Кэмпбелл, чтобы провести вместе ланч.

Летти царственно наклонила голову.

— Да, мэм.

— Только один час, — повторила Кэролайн назидательно.

— Конечно, тетушка, — пообещала Алисия, порывисто обнимая женщину. — Огромное вам спасибо.

— Не позже чем через час, — сказала Кэролайн со значением, обращаясь к служанке.

— Так точно, мэм, — кивнула Летти. В ее улыбке отразилось что-то заслуженное, гренадерское.

— Вот и отлично, — воскликнула Кэролайн, пропадая в недрах лавки женского платья.

Алисия нетерпеливо оглянулась. Улица расходилась в двух противоположных направлениях — вверх и вниз. Это мешало принять решение и сбивало с толку.

— Куда мы идем, госпожа? — спросила Летти, наблюдая нерешительность, разлившуюся румянцем по щекам Алисии.

— Почему бы нам не осмотреть дом губернатора? — растерянно предложила Алисия, взглянув на свою спутницу с надеждой.

Летти понимающе улыбнулась.

— Думаю, мы вполне можем сделать это, — ответила она, жестом указывая направление.

Алисия с благодарностью кивнула и двинулась вниз по улице.

С жадностью впитывая звуки и запахи, окружавшие ее, Алисия сравнивала увиденное с тем, что запало в память со времен предыдущих посещений города. Она ожидала столкнуться с различиями, и ей это удалось.

Наиболее очевидной особенностью, бросавшейся в глаза, был вид самой улицы Герцога Глостерского. Улица представляла собой дорогу, покрытую плотным слоем засохшей грязи, поверх которой лежал пласт мелкой пыли, вздымавшейся при каждом шаге. По состоянию покрытия можно было судить лишь о том, что дожди в это время года редки, а дорожное строительство еще не стало индустрией.

Волны различных запахов — приятных и не очень — обдавали Алисию, привыкшую к стерильности своего времени. Последний раз с таким разнообразием ароматов ей пришлось столкнуться во время давней туристической поездки по Мексике.

В воздухе висела вонь, настоянная на запахах помоев, конского пота и еще чего-то, трудно определимого.

Алисия украдкой улыбнулась, пожалев о том, что потратила столько времени и сил на изучение истории. Если бы она занималась химией, не составило бы труда наладить производство дезодорантов, которые легко завоевали бы рынок.

Когда они подошли к перекрестку, Летти сказала, указывая путь уверенным жестом:

— Теперь направо по Боутетур Стрит.

Алисия взглянула на нее с интересом.

— Ты хорошо знаешь город? — спросила она.

— Да, мисс Алиса, — равнодушно кивнула Летти. — Мне приходится бывать здесь довольно часто.

— Вместе с миссис Кэролайн?

Летти пожала плечами.

— Не только.

Алисия заметила, что подруга не спешит распространяться на эту тему. Это лишь распалило ее любопытство.

— Ты бываешь здесь одна? — с удивлением спросила она.

— Нет, мэм. Обычно я сопровождаю своего мужа.

Алисия едва не распахнула рот.

— У него дела в Уилльямсбурге?

Летти промолчала, всем своим видом давая понять, что у нее нет желания открывать все карты.

— Но, Летти, почему ты мне ни о чем не говорила раньше?

Негритянка пожала плечами.

— Не думаю, что белой женщине это было бы интересно.

— Вовсе нет! — энергично воскликнула Алисия, хватая подругу за руку. — Я просто сгораю от любопытства.

Летти пристально взглянула ей в глаза.

— Об этом не принято говорить, — пробормотала она. — Думаю, мне тоже не стоит это делать.

— Но, Летти, пожалуйста!

Алисия почувствовала, что умрет, если не узнает этой тайны.

— Поклянитесь, госпожа, что это останется между нами, — пробормотала Летти, странно взглянув на нее. Алисия энергично закивала головой.

— Мой муж принимает участие в петушиных боях, — призналась она, сведя голос почти до шепота. — Он готовит бойцовских петухов и выступает с ними.

Алисия смотрела на нее широко открытыми глазами.

— Всего-то, — разочарованно протянула она. — И ты сопровождаешь его?

— Приходится, — вздохнула Летти. — Попробуй откажи этой грязной черной скотине.

— О да! — с готовностью воскликнула Алисия, мгновенно вспомнив Дугласа.

Это тяжелое воспоминание навело ее на мысль о том, что природа определенного типа мужчин никак не изменяется даже за двести лет.

— Я очень хорошо тебя понимаю, — произнесла она с теплым участием в голосе.

Летти посмотрела на нее с опаской.

— Госпожа, как вы себя чувствуете? — спросила она, заглядывая ей в лицо. — Вас не беспокоят головные боли?

— Немного, — пробормотала Алисия, чтобы скрыть замешательство.

— Перейдемте на теневую сторону, — заботливо предложила Летти.

Сойдя с тротуара, они повернули на узкую грязную улицу и, поскольку на ней не было дощатого настила для прохожих, провалились почти по колено в глубокую пыль.

С трудом миновав квартал, они опять вышли к перекрестку.

— Теперь налево по Николсон Стрит, — сказала Летти.

— Прекрасно! — воскликнула Алисия, пытаясь разрядить напряженность.

Обернувшись, она заметила, что Летти идет позади нее.

— Что-нибудь не так? — спросила Алисия встревоженно. — Я обидела тебя?

— Нет, госпожа. Все в порядке.

— Тогда иди рядом со мной, — предложила Алисия. Летти нахмурилась.

— Я не могу.

— Чего ты не можешь?

— Идти рядом с вами, госпожа.

— Почему? — воскликнула Алисия.

— Я не могу, — упрямо повторила Летти. — Это против правил.

После недели, проведенной в условиях социальных ограничений, терпение Алисии уже нельзя было назвать безграничным.

— О боже! — рассерженно воскликнула она, подходя к негритянке ближе. — Как мне это надоело!

Летти сделала шаг назад и пожала плечами.

— Но ведь ты пила из моей чашки, — напомнила Алисия.

— Это было в вашей спальне, госпожа, — пробормотала Летти. — А тут мы на людях.

Рассерженная и огорченная, Алисия повернулась на каблуках и зашагала вдоль улицы, тихо шепча что-то себе под нос. «Это не нормально, — убеждала она себя, — это совершенно абсурдно, чтобы в городе, в котором взошли первые ростки американской сакраментальной свободы, такая красивая женщина, как Летти, была вынуждена сопровождать свою хозяйку, отступив на два шага назад.»

Алисия отвлеклась от своих грустных мыслей, когда они вышли к дому губернатора. Разгоряченная ходьбой и спором с Летти, она тем не менее почувствовала, как дрожь пробежала ознобом по спине, при виде внушительного здания.

Алисия прекрасно помнила помпезную колоннаду фасада, пристройки и флигели, терявшиеся в густой тени роскошного парка, разбитого вокруг. В свой прежний визит она проходила, сопровождаемая гидом, по комнатам, открытым для посетителей, бесцельно и рассеянно блуждала, открыв рот в восхищении, по аллеям тенистого сада. Алисия читала в прессе о том, с какой заботой и любовью это здание было восстановлено реставраторами, следовавшими в своей работе точным планам и сметам, сохранившимся со времен его возведения.

Мысль о том, что перед ней возвышается историческое здание в своем самом изначальном виде, была для Алисии не просто волнующей, а привела ее в состояние благоговейного транса.

Внезапная дрожь схватила Алисию, когда та подумала о том, что Патрик Хенри, зачинщик борьбы за независимость, бывший губернатором Виргинского Содружества, возможно, именно в этот момент располагается, обложившись бумагами, табаком и пистолетами, за стенами этого дома, чтоб сочинить свою очередную пламенную речь.

Алисии захотелось скрыться за кустом сирени, чтобы подождать в засаде появления знаменитого оратора и попросить у него автограф, но Летти напомнила ей об их планах.

— Госпожа Алиса, наше время почти истекло, а нам предстоит еще встреча с миссис Кэмпбелл.

— О да! — рассеянно воскликнула Алисия.

Увлеченная своими мыслями о знаменитом виргинском здании, знаменитом виргинском деятеле и знаменитом виргинском табаке, Алисия нехотя оторвалась от созерцания и зашагала прочь, вниз по улице Герцога Глостерского. Летти поспешила за ней, озабоченно приговаривая:

— Если мы опоздаем, ваша тетушка и миссис Кэмпбелл будут очень, очень недовольны.

Проходя мимо лавки серебряных дел мастера, Алисия внезапно припомнила, что где-то встречала имя Кэмпбелл, применительно к Уилльямсбургу. Не связана ли миссис Кэмпбелл с таверной Кристины Кэмпбелл, в которой Алисии довелось однажды вкусно и недорого пообедать, будучи в городе во время одного из своих прошлых приездов?

Алисия пожала плечами и быстрее зашагала вдоль улицы.

Она шла по левой стороне, глазея на прохожих и кивая в ответ на приветствия. По обеим сторонам улицы сплошным рядом тянулись лавки, аптеки и таверны, наполненные по случаю воскресного дня разнообразной публикой.

С открытой веранды одного из многочисленных питейных заведений доносился внятный разговор, который вели завсегдатаи, чьи одухотворенные лица имели поразительно одинаковый грязно-бурый цвет.

— Джефферсон — это голова! — восклицал один из них, обращаясь к другому. — Вы читали его речь в ответ на выступление британских парламентариев, этих ретроградов, консерваторов и гонителей свободы?

— Да, конечно, — вдумчиво кивал спрошенный, подливая в объемный сосуд светлый эль. — Но и Вашинггон тоже голова. Как он разделался с местными оппортунистами, уклонистами и ренегатами? Он не оставил камня на камне от цитадели этих гнусных противников прогресса и душителей свободы.

— Джефферсон и Вашингтон — это две головы, — соглашался третий собеседник. — Я не стал бы класть каждому из них в рот по пальцу.

— Еще бы! — дружно восклицали завсегдатаи, подливая себе из графина. — Даже при том, что свобода остается призраком на этом континенте скорби.

Они хором пели «Старз энд Страйпс Форевер».

— А вы слышали, что Джефферсон выехал в Патерсон? — спрашивал кто-нибудь из них. Остальные изумленно вскрикивали:

— Не может быть!

— Ни за что не поверю!

— Это противоречит всем нормам мирового права!

Спрашивавшему приходилось клясться идеалами свободы и есть землю. Только после этого публика принимала новость и вдумчиво приступала к обсуждению.

— Джефферсон — это голова!

— Патерсон — это тоже голова!

Тут мнения разделились. Одни утверждали, что Патерсон — это город и потому головой быть никак не может. Иные склонялись к мысли, что на этом континенте скорби может случиться все, что угодно. Сошлись на том, что свобода по-прежнему остается призраком.

Потом дружно исполнили «Янки Дудль» и песню военных лет «Не жди меня, мама, хорошего сына».

— Выше голову, товарищ! — поддерживали упавшего духом. — Великая Польша пришлет нам на помощь… Великую Армаду, а Великие Моголы… обеспечат известным количеством набобов, кунаков и белых индийских слонов.

Икнув, упавший духом выдвигал категорическое условие:

— Только без контрибуций, репараций и рекламаций!

— Разумеется! — утешали его в один голос. — Джефферсон, Вашингтон и Паттерсон не допустят этого!

И замолкали, чувствуя, что заврались.

— Но главное, — не унимался упавший духом, — чтобы Мэри открывала не в десять сорок, а хотя бы в шесть двадцать.

Тут появлялась Кровавая Мэри, хозяйка заведения, и выгоняла завсегдатаев взашей.

Алисия ловила напряженным правым ухом затейливую беседу патриотов, поражаясь про себя их мужеству и выдержке. История творилась на ее глазах.

Пройдя несколько кварталов, они приблизились к таверне Кристины Кэмпбелл. Алисия сразу узнала это место.

— Мы не опоздали, — сказала Летти. — Я вижу вашу тетушку, она уже здесь.

— Где? — спросила Алисия, ища глазами знакомое лицо.

— Да вот же, — пробормотала Летти. — Стоит у входа и беседует с высоким джентльменом.

Алисия перевела взглад в указанном направлении и заметила Кэролайн, укрытую не только тенью деревьев, росших вокруг здания, но и широкой спиной собеседника.

Как отметила Летти, тот был высокого роста. Посмотрев на него со спины, Алисия разглядела широкие плечи и длинные ноги, затянутые в бриджи и высокие сапоги.

— Алиса, дитя мое! — крикнула Кэролайн, приветственно взмахнув рукой.

Высокий джентльмен обернулся с вежливой улыбкой, скользнувшей по губам.

Шаги Алисии становились все короче и неуверенней по мере того, как она приближалась к нему. Ее глаза широко распахнулись. Сердце бешено забилось. Неровное дыхание вздымало грудь. Нервы натянулись и зазвенели.

Шон!

Трепеща, Алисия в оцепенении уставилась на высокого джентльмена. Это было невероятно, немыслимо и невозможно, но мужчина, нахмурившийся в ответ на ее странную реакцию, в точности соответствовал образу Шона Хэллорена, который она носила в тайниках своего разбитого сердца.

В глазах Алисии все смешалось. Дико вскрикнув, она лишилась чувств, рухнув прямо к его ногам.

— Моя племянница ударилась головой, когда ее карета перевернулась на пути из Филадельфии.

Алисия слышала голос Кэролайн, доходивший до нее невнятным и оскорбленным, словно сквозь стекло. Туманная пелена отделяла ее от женщины, которую она называла своей тетушкой. Алисия напрягла все силы, чтобы полностью прийти в себя, когда ушей достиг вопрос, произнесенный мужчиной:

— Когда это случилось?

Кэролайн пробормотала что-то в ответ, но Алисия не слышала ее. Внимание было поглощено мужским голосом. Глубокие, бархатные интонации до боли напоминали голос человека, шептавшего ей слова любви. В другой, прошлой жизни. Услышать его вновь, после того как она убедила себя, что любовь навеки потеряна, было в равной степени чудесно и невыносимо.

Пелена постепенно спала с глаз Алисии, оставив после себя мутное ощущение тревоги и подавленности.

— Это случилось неделю назад, — произнес голос, принадлежавший тетушке Кэролайн.

— Я очень сожалею.

В голосе мужчины прозвучало искреннее участие.

Алисия едва не застонала от боли, стиснувшей сердце. На слух сходство было просто поразительным. Собрав всю свою решимость, она напряглась и подняла веки.

Глаза, с которыми встретился ее взгляд, заставили мир сорваться со своей оси и закружиться в сумасшедшем вихре.

Голубые. Знакомый цвет неба в зените лета. Смеющиеся голубые глаза. Глаза Шона Хэллорена. Они смотрели на нее с мягким вниманием. Лицо. Удивительное, невероятное сходство всех черт. Алисия отказывалась верить. Взволнованно дыша, она жадно рассматривала незнакомца почти в упор.

Некоторые отличия присутствовали. Ей пришла на ум странная метафора. Черты лица незнакомца, склонившегося над ней, напоминали ей Шона в той степени, в которой подлинный вид архитектуры Уилльямсбурга соответствовал отреставрированной версии, известной ей ранее.

Отличия были несущественны. В основном все совпадало: сила, обаяние, властность и притягательность.

— Как вы себя чувствуете?

В его спокойном голосе слышалось беспокойство и участие, отразившееся в глазах.

— Невероятно глупо, — призналась она, опустив глаза, скрывая желание, светившееся в них.

— Для этого нет никаких причин.

Его голос стал еще мягче. Алисия ощутила неодолимое желание расплакаться. Но ей было неловко рыдать на людях.

— Где моя тетя? — спросила она, проглотив комок, вставший в горле.

— Она пошла к миссис Кэмпбелл за жжеными перьями.

Оглядевшись, Алисия поняла, что лежит на кушетке в неболыной гостевой комнате.

— Как я здесь оказалась?

Незнакомец улыбнулся.

— Я принес вас после того, как вы упали в обморок на солнцепеке.

Алисия округлила глаза.

— Вы принесли меня на руках? — выпалила она со странной смесью ужаса и восхищения.

— Вам известен иной способ? — усмехнулся незнакомец.

— Боюсь, что нет, — вздохнула Алисия.

Незнакомец молча улыбнулся.

В этот момент в дверях появилась озабоченная тетушка Кэролайн. Выражение ее лица показалось Алисии настолько забавным, что ей стоило большого труда, чтобы не рассмеяться.

— О, моя дорогая! — воскликнула Кэролайн. — Ты уже пришла в себя?

— Да, тетя, — послушно кивнула Алисия.

— Значит, перья уже не нужны? — задумчиво спросила Кэролайн, разглядывая принесенное с таким видом, словно скорое выздоровление племянницы расстроило ее далеко идущие планы.

— Нет, тетя, — ответила Алисия.

Кэролайн бросилась к ней и схватила за руку.

— Как ты себя чувствуешь, дитя мое?

— Прекрасно, тетя.

Кэролайн на секунду нахмурилась.

— Ты вполне уверена, что перья не понадобятся? — спросила она, пристально заглядывая ей в глаза.

— Вполне, — улыбнулась Алисия. Она помедлила мгновение, подыскивая правдоподобные объяснения случившемуся.

— Боюсь, я слишком быстро шла, желая поспеть к сроку. Было ужасно жарко. Наверное, я перегрелась. Кроме того, я была страшно голодна.

— О господи! — воскликнула Кэролайн в ужасе. — Дождались! У ребенка голодный обморок!

Она всплеснула руками и порывисто вскочила с кушетки, готовая к самым решительным действиям.

— О нет, тетя, — взмолилась Алисия. — Теперь все в порядке.

— Прекрасно! — воскликнула Кэролайн. — Но пообедать все же необходимо.

— Да, тетя, — обреченно кивнула Алисия. Кэролайн обратилась к голубоглазому джентльмену.

— С тех пор, как моя племянница попала в катастрофу, она совсем ничего не ест. Мы ужасно беспокоимся за нее.

Джентльмен пожал плечами.

— Если леди голодна, я почту за честь пригласить двух столь прекрасных дам на ленч, — сказал он с неглубоким, но эффектным поклоном.

— Мы будем рады воспользоваться вашим любезным приглашением, — немедленно согласилась Кэролайн.

Алисия растерянно хлопнула глазами. Из всех архаических оборотов в ее голове вертелось только выражение «милостиво повелеть соизволил».

— Да, конечно, — пробормотала она, смешавшись. — нам будет очень приятно.

И вновь захлопала глазами.

Тетушка Кэролайн посмотрела на нее укоризненно.

Алисия присела на кушетке и внимательно расправила все складки на юбке, сборки на жакете и ленты в волосах.

Голубоглазый джентльмен пристально следил за всеми ее маневрами. Под его взглядом Алисия непременно запылала бы как маковый куст, если бы маки росли кустами. Вместо этого она достала из рукава кружевной платочек и высморкалась, облегчив тем самым мятущуюся душу.

Джентльмен кашлянул в кулак.

— Могу ли я быть представлен леди перед ленчем? — спросил он, обращаясь к Кэролайн, с которой, похоже, был на короткой ноге.

Вспыхнув от допущенной неловкости, манерная тетушка вскочила и, пометавшись по комнате, вернулась к Алисии.

— Алиса, позволь представить тебе Патрика Хэллорена, майора отдельного батальона виргинских стрелков, — проговорила она, подобрав губы. — Майор, это моя племянница Алиса Картер, проездом из Филадельфии.

Майор отвесил глубокий поклон.

— Ваш покорный слуга.

Алисия широко распахнула глаза, совершенно ошеломленная. Совпадения наслаивались друг на друга. Слишком много совпадений. Слишком много схожего. Это нереально. Его имя, лицо, глаза, голос.

Наконец, услышать из его уст слова, когда-то произнесенные Шоном… Никто не смог бы этого выдержать. Сражаясь с подступающей слабостью, Алисия умоляюще вскинула глаза на майора.

— Вам дурно? — спросил он, сделав шаг к ней навстречу.

— Нет, — покачала головой она. — Если можно… только стакан воды, пожалуйста…

— Сию минуту.

Повернувшись на каблуках, Патрик бросился из комнаты, столкнувшись в дверях с миссис Кэмпбелл.

Тетушка Кэролайн в ужасе заметалась по гостиной. Опрокинув несколько стульев, она подбежала к Алисии и рухнула на колени перед ней.

— Что я могу сделать для тебя, дитя мое? — воскликнула она, сжимая ей руку. — Чем облегчить твою боль?

Слезы жгучего стыда навернулись на глаза Алисии. Совсем недавно Летти рассказала ей, насколько несчастна и одинока Кэролайн после скоропостижной кончины своей юной дочери, умершей от лихорадки два года назад, и последовавшей затем потери взрослого сына, погибшего в битве при Бруклин-Хейт годом позже.

Эта милая женщина не заслуживает такой плаксивой, сопливой и взбалмошной племянницы, напомнила себе Алисия. Пережив трагедию, потеряв любимых детей, она нуждается во внимании и участии. Реальность это или кошмарный сон — ты должна вести себя достойно, Алисия.

— Моя дорогая, бесценная тетушка, — прошептала она, наклоняясь, чтобы обнять Кэролайн. — Вы снимаете мою боль своей заботой и любовью. Я так благодарна вам за все.

Эта слезоточивая сцена была прервана появлением Патрика, вернувшегося в компании женщины, державшей в одной руке стакан, а в другой — кувшин с водой. Она была представлена Алисии, как Кристина Кэмпбелл, владелица таверны, в которой они, собственно, и располагались. Чтобы успокоить тетушку, Алисия послушно сделала несколько глотков освежающей прохладной воды и притворилась, что совершенно оправилась от дурноты.

— Не пора ли приступить к ленчу? — спросила миссис Кэмпбелл.

Кэролайн вопросительно взглянула на Алисию.

— Самое время, — ответила та, улыбнувшнсь.

Хозяйка таверны провела их в небольшой зал и усадила за стол у окна.

Позволив Патрику воспользоваться правом джентльмена и заказать кушанья для дам. Алисия была приятно удивлена его выбором. Он предложил салмаганди, блюдо, название которого звучало не слишком аппетитно, но вкус был более чем восхитительным. Оно представляло собой допотопный аналог пиццы «со всем» и состояло из зелени салата, смешанной с виргинской ветчиной, мяса запеченной индюшки, яиц, сваренных вкрутую, измельченных корнишонов, сельдерея и анчоусов под маслом и уксусом.

Алисия удивилась себе, увлеченно расправившись не только со своей порцией салмаганди, но и с запеченной яблочной шарлоткой под соусом из меда и орехов, которую Патрик заказал на десерт.

Во время ленча, почти не участвуя в обычной светской беседе, уместной за столом, Алисия внимательно следила за Патриком, находя в нем все больше сходства с Шоном.

Они оба были одного роста, около шести футов и четырех дюймов. Черты лица у обоих были четко и строго определены. Глаза одинаково голубого цвета, с лукавинкой, которая поминутно вспыхивала в них. Прямые, широкие плечи. Стройная талия. Длинные, красиво очерченные ноги. Рассматривая все это, Алисия с трудом могла поверить в то, что перед ней не Шон.

Различия были почти несущественными. Волосы Патрика казались темнее, чем у Шона. Скорее темно-каштановыми, а не цвета осенней листвы. Лицо было грубее, обветреннее. Он выглядел стройнее и более подтянутым. В нем чувствовалась военная выправка. Патрик был произведением своего времени, совмешавшим в себе старосветскую элегантность с внешней неотесанностью и грубоватостью.

Шон тоже представлял собой продукт своего века. Он был героем двадцатого столетия, с его усложненностью, изощренностью и претензией на интеллектуальность.

Легкая улыбка скользнула по губам Алисии, когда она отметила наиболее существенное различие между двумя мужчинами. Хотя было совершенно очевидным, что Патрик, подобно Шону, одевается от лучших портных, его красная замшевая куртка, подпоясанная широким ремнем, и бриджи проигрывали в сравнении с облегающими джинсами и длинными грубо-вязаными пуловерами Шона. По крайней мере, проигрывали в глазах Алисии, ценившей последний стиль.

Погрузившись в собственные мысли, она перевела рассеянный взгляд со своего визави за окно. Оказалось, что зал, в котором они обедали, располагается на втором этаже здания, выходящего окнами на улицу.

Тротуары были наводнены людьми: идущими, стоящими, собирающимися в группы и пары, разговаривающими, смеющимися, спешащими, лениво прогуливающимися. По мостовой катились повозки, кареты, рессорные коляски, гарцевали всадники на разномастных запыленных лошадях.

Алисии казалось, что она наблюдает сцену из голливудского фильма о колониальных временах. Прекрасно костюмированного и хорошо отрежиссированного фильма. Не более того.

Окружающее было странным и нереальным, и на короткий момент Алисии удалось убедить себя в том, что, если закрыть глаза, а потом открыть их вновь, можно оказаться в полупустом зале кинотеатра, спокойно встать и направиться к выходу.

Реальность вновь обвалилась на Алисию, когда она услышала смех Патрика, отвечавшего на какой-то вопрос, заданный тетушкой Кэролайн. Взяв себя в руки, Алисия сосредоточилась на беседе.

— Я с болью думаю о том, — говорила тетушка, обращаясь к Патрику, — что вы проводите целые дни в одиночестве, в своем доме, опустевшем после печальной кончины вашего отца. Нам бы очень хотелось видеть вас у себя в усадьбе, если, конечно, обстоятельства вашего отпуска позволят вам нанести этот визит.

Алисия бросила короткий взгляд на Патрика. Отпуск? Очевидно, в военных действиях наступил перерыв, сказала она себе, и он получил краткосрочный отпуск. Кажется, тетушка говорила, что Патрик служит майором отдельного батальона виргинских стрелков? Это большая ответственность перед нацией.

Затаив дыхание, она ожидала ответа майора. Патрик мельком взглянул на нее перед тем, как улыбнуться тетушке Кэролайн.

С грацией и уверенностью движений, развитыми долгими годами придворных балов и партизанских вылазок по пересеченной местности, он вскочил на ноги, отступил шаг назад и снова отвесил глубокий поклон.

— Почту за честь принять предложение нанести визит двум столь прекрасным дамам.