Окольные пути любви

7

Джойсу Кремеру стоило немалых усилий положить трубку на рычаг, а не швырнуть ее в стену или не запустить в равнодушную физиономию своего секретаря и начальника предвыборного штаба Лу Боннито.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Роджер Харрингтон, директор Первого банка Мерфи-Лейка и основной финансист выборной кампании мэра. — Плохие новости?

Кремер ответил не сразу. Выдвинув нижний ящик стола, он открыл коробку и достал толстую, свернутую вручную кубинскую сигару. Три года назад Кремер пообещал жене, что бросит курить, и каждый раз, когда обстоятельства вынуждали нарушить слово, чувствовал себя слабовольным сопляком — хотя супруга его и умерла полтора месяца назад. Покатав сигару между пальцами, он глубоко вдохнул, достал из того же ящика щипчики и аккуратно обрезал кончик. Щелкнул зажигалкой, раскурил, затянулся и медленно выпустил в воздух струйку сизого дыма. Натянутые, как струны, нервы дали слабину.

— Случилось. Звонили из Тампы. Новости и впрямь плохие. Эта девчонка, Макбейн, встречалась с Чалмерсом.

— Черт! — вырвалось у Харрингтона.

Лу Боннито воспринял известие со стоическим спокойствием и лишь сжал плотнее губы.

— Судя по всему, она уже в курсе, — продолжал Кремер, наблюдая за лениво поднимающейся к потолку змейкой дыма. — А раз так, то нам следует подумать, что делать дальше. Похоже на то, что кто-то из Макбейнов, Джулия или Ричмонд, перед смертью все же проболтался. Не мне вам объяснять, чем это грозит. Итак, ваши предложения. Лу?

Секретарь пожал плечами.

— В свое время мы уже допустили ошибку, оставив проблему нерешенной. Проявили мягкость. Или нерешительность. В политике и то, и другое недопустимо. Ситуация изменилась к худшему. Информация расползлась. Мы не знаем, что рассказал девчонке Чалмерс. Не знаем, какие материалы у него есть. Не знаем, что предпримет она сама. Но мы обязаны действовать, исходя из худшего варианта.

— Конкретнее, — нетерпеливо буркнул мэр.

— Опасность слишком велика, чтобы довольствоваться полумерами. Проблему нужно решить кардинально. Раз и навсегда. Я бы стер их всех.

Харрингтон тихонько охнул.

Мэр задумчиво посмотрел на секретаря. Боннито работал у него больше четверти века, причем не столько секретарем, сколько советником. Советником «по кризисным ситуациям», или, говоря проще, по грязным делам. Его склонность к решению проблем «кардинальным способом» порой пугала, но, надо отдать должное, он всегда подходил к делу практично и не боялся замарать руки. Когда один из прежних мэров, пронюхав о не вполне законных финансовых операциях Кремера и Харрингтона, пригрозил отправить своих политических соперников за решетку, они обратились за помощью именно к Боннито. И тот устранил угрозу. «Стер» врага. С тех пор они так его и называли, «Стиратель». Называли, разумеется, между собой.

— А что, другого варианта нет? — раздраженно осведомился банкир. — Все-таки проливать кровь…

— Другой вариант есть всегда, — равнодушно перебил его Лу. — Собрать в сумку денежки и помахать Штатам ручкой. Благо в Южной Америке немало стран, которые не выдают беглых преступников. Или пустить пулю в лоб.

Харрингтон недовольно насупился. Наверно, не понравилось, что его обозвали преступником.

— И кого ты предлагаешь… как это… да, стереть? — осведомился Кремер. Мысль о другом, запасном варианте приходила ему в голову не раз, но круто менять привычный образ жизни — это удел молодых, тех, кто еще не пустил корни. С годами же человек начинает ценить другое: стабильность, уверенность в завтрашнем дне, уют и покой. А самое главное, там, в Бразилии или Чили, у него уже никогда не будет того, что есть здесь, — власти. Конечно, Мерфи-Лейк не Чикаго и не Лос-Анджелес, но дело ведь не в масштабах, а в сознании собственного могущества. Впрочем, и масштабы могли бы быть иными, если в свое время на его пути не встал бы этот чертов Джулиан Стоппард.

— Прежде всего, девчонку и Чалмерса. Если понадобится, ее сестру и его дочь.

Харрингтон поежился, но промолчал.

— И ты возьмешься за это? — Кремер пристально посмотрел на секретаря.

— За хорошие деньги — да, — хладнокровно, словно речь шла об изведении крыс, ответил Боннито.

— Ну разумеется, — презрительно усмехнулся банкир. — Всегда деньги.

Впервые за время разговора Боннито повернулся к Харрингтону.

— Вы же в банке не за спасибо работаете, не так ли? И городскую землю скупаете не для того, чтобы выращивать розы. А Колумбия? Вам оттуда ведь не кофе привозят?

Харрингтон заметно побледнел, но благоразумно сдержался и только бросил быстрый взгляд на мэра. Предупреждение прозвучало достаточно ясно. Тот лишь поднял бровь. Затем первым нарушил неловкое молчание.

— Понятно, что терять время недопустимо, но и излишняя спешка нам тоже не нужна. Прежде чем предпринимать крайние меры, необходимо решить еще один вопрос. — Он затянулся сигарой. — Несколько дней назад Лиза Макбейн встречалась с Пэдроу, брала у нее интервью. Как стало известно, Пэдроу передала ей некую информацию с просьбой опубликовать материалы в одном из ближайших номеров «Стандарта». Что это за информация, я не знаю, но наша задача — не допустить публикации.

— Гринслоу сейчас в больнице, — вставил Харрингтон, — а без него там решения принимать некому. Думаю, опасаться нужно не публикации в «Стандарте», а самой Пэдроу, которая, к сожалению, нам не по зубам.

Кремер поморщился.

— Пэдроу может трепаться сколько хочет, но, если у нее не будет трибуны, ее никто не услышит. А трибуны, если заткнуть рот «Стандарту», ей не видать. «Ньюс» за нас, телевидение и радио тоже. Но материалы у Макбейн нужно забрать. Кстати, я встречаюсь с ней во вторник. Попробую прощупать, а не получится… — Он не договорил, и в комнате на несколько мгновений повисла тяжелая тишина.

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — вздохнул Харрингтон. — Финансовое обеспечение за мной, а уж все остальное за вами. — Не дожидаясь ответа, он шагнул к двери.

Кремер, проводив банкира взглядом, повернулся к Боннито.

— Что ж, обсудим детали?

Лиза уже забыла, когда ей было так хорошо. Впрочем, так, наверно, и не было. Счастья много не бывает, оно такая же редкость, как дождь в пустыне Атакама, оттого и дни, согретые его теплом, остаются в памяти навсегда, а их свет помогает пережить самые мрачные времена.

После бессонной ночи, уже под утро, она забылась лишь на пару часов, но, разбуженная поцелуем Питера, с удивлением обнаружила, что чувствует себя великолепно, что голова ясна, а тело жаждет новых ласк.

До полудня они оставались в постели, предаваясь любви с жадностью путешественников, пересекших пустыню и добравшихся наконец до цветущего оазиса. В двенадцать вместе приняли душ, наскоро перекусили в номере и отправились на экскурсию по городу.

Около пяти они забрели в какое-то кафе и устроились на террасе, под звездно-полосатым тентом.

— Жутко проголодалась, — пробормотала Лиза, открывая меню. — Что порекомендуешь?

— Если позволишь, я сделаю заказ — хорошо? — предложил Питер и, протянув руку через столик, погладил ее запястье.

— Полагаюсь на твой вкус, — улыбнулась она, тая от его прикосновения, как масло на сковородке. — Может быть, ты и сумеешь убедить меня в превосходстве южной кухни.

— И тогда ты вернешься? — рассмеялся он.

— Во всяком случае, подумаю, — пообещала Лиза. — А если серьезно, мне в любом случае придется приехать сюда примерно через месяц.

Питер удивленно посмотрел на нее.

— Ты еще не закончила все свои дела?

— Не закончила.

— Что ж, я буду только рад. — Он открыл меню. — Так, что тут у нас…

Ей так хотелось рассказать ему обо всем, поделиться планами, посмотреть на его реакцию, но она сдержалась. Лучше промолчать, чтобы не спугнуть удачу. И вообще, не стоит торопить события. Кто знает, что принесет завтрашний день. Ей до сих пор не верилось в случившееся — уж больно круто все переменилось. Жизнь приучила ее к осторожности, к тому, что ничего не дается даром, что за взлетом неизменно следует падение.

— Итак… — Питер приподнялся и помахал симпатичной официантке в коротеньких шортиках и откровенном топе. — Ты не против острого?

— Обожаю острое.

— Как насчет буррито?

— Я — за.

— Отлично. И еще жареный тунец.

— Ох…

Официантка приняла заказ, и уже через пару минут вернулась с бутылкой белого вина. Питер разлил вино по бокалам.

— За то, чтобы эта наша встреча не стала последней.

Чокнулись. Выпили. Лиза с аппетитом принялась за буррито, но в какой-то момент вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Не Питера. Она обернулась, пробежала глазами по другим столикам — ничего.

Через несколько минут официантка вернулась с двумя полными подносами. Таких огромных порций Лиза еще не видела.

— Ну как, понравилось? — с улыбкой спросил Питер, когда она, отправив в рот последний кусочек, откинулась на спинку стула.

— Мм, божественно, — простонала она. — Только вот до машины я сама уже не доберусь — тебе придется меня нести.

— Я готов нести тебя и дальше. — Он посмотрел на нее долгим, жарким взглядом, от которого внутри у нее снова вспыхнул огонь желания.

К семи они вернулись в отель. Питер сказал, что ему нужно пройти по этажам, а Лиза, поднявшись в номер, принялась складывать вещи. Потом она еще раз приняла душ, позвонила Чалмерсам — трубку снял сам Эван — и поблагодарила его за гостеприимство.

— Итак, вы приедете через два месяца? — уточнил старик.

— Да, в июне.

— Отлично. Я подготовлю к вашему приезду все документы и организую генетическую экспертизу. — Он помолчал немного и негромко добавил: — Будьте осторожны, Лиза. И счастливого пути.

— Спасибо. Я позвоню вам через неделю, — пообещала она.

Следующий звонок — домой. Странно, но снимать трубку никто не спешил, хотя Кейт вроде бы никуда и не собиралась. Ее сотовый тоже не отвечал. Впрочем, оснований для тревоги не было, и Лиза, подавив зародившееся было беспокойство, прилегла на диван.

Питер…

Первая мысль была о нем. И ее сразу же захлестнули воспоминания. О таком любовнике можно только мечтать. Она закрыла глаза, вызывая из памяти яркие, еще свежие картины прошлой ночи. Сказочной, невероятной ночи. Ей все еще не верилось, что такое произошло с ней. Может быть, судьба наконец повернулась к ней лицом и послала вот этот подарок как компенсацию за четыре года одиночества, за долгие бессонные ночи, за все, чем обделяла ее прежде?

Питер…

Тело еще не отошло от обрушившихся водопадом ласк, но уже жаждало новых. Жаждало его горячих губ и умелых рук. В ушах еще звенели все те чудные, волшебные слова, что он шептал ей на ухо.

Но не станет ли эта первая ночь последней? Не закончится ли роман, едва успев начаться? Она ведь ничего о нем не знает. И он ничего не знает о ней. Рассказать все сейчас? А если свалившееся внезапно богатство встанет между ними невидимой, но непреодолимой стеной? Служащий отеля и миллионерша. Ему может не понравиться такая ситуация.

А если он несвободен? Если у него есть семья? Наверное, самое лучшее это оставить пока все как есть. Дел у нее хватает. Как здесь, в Тампе, так и в Мерфи-Лейке.

Да и не все так просто с наследством. Никакой Лизы Стоппард, дочери Джулиана и Риты Стоппард, официально не существует. Она давным-давно признана умершей. Эван сказал, что установление истины может растянуться на месяцы. Потребуется проведение генетической экспертизы. Нужно будет представлять какие-то документы. Что бы она делала без Чалмерса…

Все мысли вылетели из головы, когда в комнату вошел Питер.

— Едва освободился. В этом отеле постоянно что-то случается. Представь только, пара из Мичигана отказалась оплачивать номер на том основании, что горничная застелила якобы сырые простыни. Потребовали компенсации.

— Но это же не твое дело.

Он усмехнулся.

— Сегодня воскресенье, а дежурный менеджер, Клэр, работает всего лишь вторую неделю. Эти наглецы наорали на нее, а она не нашла ничего лучшего, как расплакаться. Пришлось вмешиваться.

Лиза взглянула на часы.

— Мне, наверно, пора собираться… — Она приподнялась. — Не хочется опаздывать.

Питер присел на край дивана и положил руку ей на плечо.

— У нас еще два с половиной часа. Я довезу тебя за полчаса.

— И что ты предлагаешь? — Она посмотрела ему в глаза.

Вместо ответа он наклонился и коснулся губами уголка ее рта.

Поцелуй начался медленно, как игра между двумя давними партнерами, хорошо представляющими силы друг друга, но впервые сошедшимися в открытой схватке. Лиза ласкала его губы горячим, влажным ртом и чувствовала, как разливается внутри нее густой жар, как закипают и плавятся в этой раскатывающейся волне клеточки тела, как заволакивается мозг дурманящим туманом и как отключаются, словно в испытывающей перегрузку системе, функции и блоки и вылетают предохранители. Как будто электрический разряд пробежал с сухим потрескиванием по позвоночнику и вывел из строя все, что не имело отношения к главной и единственной операции. Внешний мир почти растворился в накатывающих один за другим валах желания.

Питер принимал ее ласки сначала сдержанно, но потом с все большей отзывчивостью. Она провела рукой по его покрытой пружинящими колечками волос груди и довольно улыбнулась, ощутив ответную дрожь и получив осязаемое подтверждение своей власти над ним.

Какая женщина, получив власть, не использует ее себе во благо? Лиза не была исключением — ей тут же захотелось большего. Ладонь скользнула ниже, задержалась на напрягшемся животе, опустилась еще немного и наткнулась на живое, дрожащее, упругое и твердое доказательство его желания.

— Мм, ты восхитительна, — прошептал Питер, лаская губами мочку ее уха.

Он медленно и глубоко вдохнул, словно пробуя ее запах, и двинулся ниже. Руки его становились все требовательнее. Изучив рельеф спины, они сместились ниже, остановились на ягодицах, прогладили бедра. Тела их одновременно устремились вперед, и контакт отозвался новой, еще более сильной вспышкой. Ее груди потяжелели, наливаясь желанием. Соски превратились в пики, отчаянно, бесстыдно требовавшие внимания — прикосновения пальцев или, еще лучше, изысканных ласк более тонкого инструмента.

Словно уловив невысказанную просьбу Лизы, Питер опустил голову и приник к ее груди, покрыв напрягшийся холмик горячим ртом. Невольный стон сорвался с ее губ, ноги вдруг ослабели и подкосились. Она отступила на шаг и, обняв его за талию, увлекла за собой на атласную простыню.

Он упал на нее всем весом, и Лиза снова застонала от наслаждения.

Предоставив ему свободу действий, она занялась устранением последнего разделительного барьера. Ей хотелось испытать всю полноту своей власти над ним. Заставить его стонать, извиваться, дрожать, молить… Она хотела чувствовать напряжение каждой мышцы, слышать скрежет зубов и стук сердца, видеть его взмокшим от напряжения и отдающим ей все без остатка. Она хотела заглянуть в синие глаза и не найти в них ничего, что еще не сгорело бы в пламени охватившего их обоих пожара.

— Что же это ты со мной делаешь? — хрипло рассмеялся он.

— Сделай одолжение, не умирай, пока я с тобой не закончу. Ладно?

Лиза наклонилась и медленно провела языком от его горла до самого низа живота. У него перехватило дыхание, но пытка только началась. Ее губы спустились ниже, и Питер застонал. Она играла с ним, снова и снова подводя к краю и в последний миг отступая, чтобы дать короткую передышку и начать новую партию.

Он вцепился в простыню. Ее язык и губы исполняли медленный танец, каждое движение которых повергало его в дрожь. Его прерывистое, учащающееся дыхание, стоны, хрипы — все эти звуки услаждали ее слух, были ее наградой за долгие дни мучений и распаляли бушевавший в ней жар. Ее собственное тело, влажное от пота и любовного сока, дрожало, требовало и молило. Все ее существо жаждало разрядки. Мысли путались в голове, а перед глазами мигали и мигали разноцветные круги. И все же она не уступала.

Солоноватый вкус на ее губах подсказал, что Питер на грани, что заключенная в нем сила вот-вот взорвется и что причиной этого взрыва будет она. И когда это случилось, волна наслаждения подхватила ее и забросила высоко высоко, на седьмое небо…

Несмотря на поздний час, в аэропорту ее встречала Кейт. Но не одна, а с Верноном Спарксом. Высокий, неизменно элегантный, доброжелательный, он всегда нравился Лизе. Пока сестры обнимались и наспех обменивались неотложными новостями, Вернон забросил в багажник черного «мерседеса» дорожную сумку Лизы и вернулся за руль.

Сестры сели сзади.

— А знаешь, кого я только что встретила в аэропорту? Ни за что не угадаешь. — Кейт тронула Вернона за плечо. — Трогай — дамы готовы.

— Так кого ты встретила? — спросила, зевнув, Лиза. Поспать в самолете не получилось — в соседи ей досталась шумная супружеская пара, все четыре часа выяснявшая отношения и не обращавшая на Лизу ни малейшего внимания.

В результате к концу полета Лиза знала о них столько, что вполне могла бы написать их биографии.

— Кена Джессона. И он, похоже, прилетел одним с тобой рейсом.

Лиза удивленно посмотрела на сестру.

— Кена? А ты не ошиблась? Он не говорил, что собирается в Тампу.

— Да? Ну, не знаю, — засомневалась Кейт. — По-моему, это все-таки был он. Хотя…

Кен летел с ней одним рейсом? Промежуточной посадки не было, значит сесть он мог только в Тампе. Но что ему делать во Флориде. Лиза вдруг вспомнила, что видела похожего на него человека возле отеля. А если это действительно был Кен? Если странное происшествие в отеле связано как-то с ним? Но зачем ему сначала красть, а потом возвращать ее одежду? На фетишиста он не смахивал.

— Знаешь, сестричка, а ты какая-то… не такая, как обычно, — заметила вдруг Кейт и, наморщив лоб, добавила: — Знай я тебя похуже, решила бы, что ты влюбилась. Но ты на такую авантюру не способна. — Вынеся такое суждение, она покачала головой и перевела разговор на другую тему. — Кстати, тебе звонили. Целых два раза.

— И кому же это я понадобилась? — усмехнулась Лиза, немного обиженная тем, что сестра так решительно занесла ее в категорию, к которой сама явно не принадлежала.

— Во-первых, тебя разыскивала эта ваша Кармен. По какому-то неотложному делу. Надо же, неотложное дело! Можно подумать, что в нашем захолустье может случиться что-то экстраординарное. А уж если бы что-то и случилось…

— Кто еще? — бесцеремонно перебила ее Лиза.

Кейт отличалась способностью перескакивать с одной темы на другую с такой же легкостью, как бабочка порхает с цветка на цветок. При этом проследить логическую связь двух тем представлялось абсолютно невозможным.

— Что? — непонимающе нахмурилась Кейт.

— Кто еще меня спрашивал?

— А, да. Ромми Бродерик.

— Ромми Бродерик? — На секунду Лиза даже потеряла дар речи. Вот так так! Интересно, что могло понадобиться местной секс-бомбе от «серой мышки»? «Серой мышкой» ее назвала именно Ромми. Правда случилось это давным-давно, когда они еще учились в школе и даже ходили в один класс. Лиза уже не помнила, чем заслужила такое прозвище, — эпизод, как говорится, давно канул в Лету, — но обидные слова застряли в памяти. — И что? Она объяснила, зачем звонила?

Кейт пожала плечами.

— Ты же знаешь Ромми, она всегда была такая скрытная. Сказала только, что перезвонит в понедельник.

Разговор постепенно сошел на нет, и через какое-то время сестры, прижавшись друг к другу, задремали.

Город уже спал. В Мерфи-Лейке темнело рано, и объяснялось это тем, что с запада к нему подходила высокая стена гор. Солнце скатывалось за нее на полтора часа раньше наступления, так сказать, официального заката, и жители, следуя давно установленной традиции, отправлялись в постель в десять, а то и в девять часов. В жаркие летние месяцы такое положение дел устраивало обитателей Мерфи-Лейка: душные дни заканчивались раньше, сменяясь долгими теплыми вечерами, и тогда площади заполнялись народом, торговцы потирали руки, а парки и скверы наводнялись влюбленными парочками. В холодное же время года и без того короткий день заканчивался, казалось, не успев начаться. Солнце как будто срывалось вдруг за близкий горизонт, и ночь растягивалась до бесконечности. Вернер остановил «мерседес» в нескольких шагах от входа, повернул ключ и обернулся. Сестры мирно посапывали, укрывшись пледом. Вообще-то он рассчитывал остаться на ночь у Кейт, и она, похоже, была не против, но теперь этот вариант, похоже, отпадал.

— Эй, девчонки, — негромко окликнул он. — Приехали.

Лиза первой открыла глаза и, прильнув на пару секунд к стеклу, затем подула в лицо Кейт. Та недовольно поморщилась, зевнула и, разлепив наконец глаза, встряхнулась.

— Что? Где? Уже приехали?

— Да, мы уже дома, — проворчала Лиза.

Верной, выйдя из машины, открыл багажник и достал сумку. Сестры выбрались из салона, ежась от ночного холодка и отчаянно зевая.

— Милый, спасибо. — Кейт чмокнула Вернона в щеку и, пошатываясь как сомнамбула, побрела к крыльцу.

Он вздохнул и повернулся к Лизе.

— Я возьму сумку.

Она покачала головой.

— Не надо, я и сама справлюсь. Поезжай домой. И спасибо тебе.

Спорить Вернон не стал. Сев за руль, он подождал, пока сестры войдут в дом. Дверь захлопнулась. Через пару минут в комнатах вспыхнул свет. У Кейт еще хватило сил добраться до окна и помахать ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй и, улыбнувшись про себя, включил мотор, развернулся на площадке и, прокатившись по короткой подъездной дорожке, свернул на улицу.

В тот же миг от темного силуэта дома отделилась столь же темная фигура. Осторожно миновав лужайку, неизвестный пересек падавшую из окна второго этажа полоску света и, никем не замеченный, растаял во мраке.