Ому

Глава VIII ТАТУИРОВЩИКИ С ОСТРОВА ДОМИНИКА

Предоставив удалявшуюся «Джульеточку» на время самой себе, я сообщу некоторые любопытные сведения, полученные мною от Харди.

Этот беглец от цивилизации так долго прожил на острове, что все местные обычаи были ему хорошо известны; я очень жалел о кратковременности нашего пребывания в Ханнаману, помешавшей ему рассказать нам о них более обстоятельно.

Все же из тех немногочисленных фактов, которые стали мне известны, я с удивлением убедился, что жители Хива-Оа, хотя этот остров относится к той же группе, что и Нукухива, сильно отличаются от моих друзей из тропической долины Тайпи.

Так как татуировка Харди вызвала множество замечаний, ему пришлось немало порассказать о том, как занимаются этим искусством у них на острове.

Татуировщики с Хива-Оа пользовались широкой известностью на всем архипелаге. Они довели свое мастерство до исключительного совершенства, и их профессия считалась весьма почетной. Не удивительно поэтому, что, подобно модным портным, они ценили свои услуги очень дорого; так дорого, что позволить себе пользоваться ими могли только люди, принадлежавшие к высшим сословиям. Поэтому изящество татуировки почти всегда служило верным указанием на знатность происхождения и богатство.

«Профессора» с большой практикой жили в просторных домах, разделенных занавесями из таппы на множество маленьких помещений, где поодиночке обслуживались клиенты. Такой порядок объяснялся главным образом своеобразной формой «табу», предписывавшей для всех людей, будь они высокого или низкого звания, строжайшее уединение на время татуировки. Им запрещается всякое общение с другими, и небольшую порцию пищи, разрешаемую к употреблению, подсовывает им под занавеску невидимая рука. Ограничение еды направлено к тому, чтобы уменьшить количество крови и тем ослабить воспаление, вызываемое накалыванием кожи. Воспаление появляется очень быстро, и требуется некоторое время, чтобы оно прошло; таким образом, период уединения обычно продолжается много дней, иногда несколько недель.

Когда всякая болезненность исчезает, клиент уходит домой, но лишь для того, чтобы вернуться снова: операция эта настолько болезненна, что за один раз ей можно подвергнуть лишь небольшой участок кожи. И так как при столь медленном процессе требуется разукрасить все тело, предназначенные для этой цели студии постоянно полны. Побуждаемые неслыханным тщеславием, многие островитяне проводят значительную часть своей жизни, высиживая перед художником.

Наиболее подходящим для начала этой работы считается юношеский возраст. Подыскав какого-нибудь знаменитого татуировщика, родные приводят юношу к нему, и тот составляет эскиз общего плана татуировки. «Профессор» должен обладать острым глазом, так как костюм, который будет носиться всю жизнь, должен быть хорошо скроен.

Некоторые татуировщики, томясь по совершенству, нанимают за большую плату несколько человек самого низкого происхождения, простолюдинов, совершенно не заботящихся о внешности, и на них практикуются, проверяя свои замыслы. После того как их спины безжалостно искалываются черновыми набросками и холста для художника больше не остается, эти люди получают расчет и становятся на всю жизнь объектом презрения своих соплеменников. Несчастные создания! Они стали мучениками во имя искусства.

Кроме специалистов с постоянной клиентурой, существует множество захудалых странствующих татуировщиков, которые благодаря своей профессии беспрепятственно бродят от одной прибрежной деревни до другой по местности, населенной враждующими между собой племенами, и по дешевке обслуживают чернь. Они всегда приноравливают свое появление к различным религиозным празднествам, собирающим большие толпы. Когда праздник кончается и все, в том числе татуировщики, покидают местность, где он происходил, там остается десятка два маленьких палаток из грубой таппы с одиноким обитателем в каждой из них; ему запрещено разговаривать с невидимыми соседями, и он обязан пробыть там до полного исцеления. Странствующие татуировщики позорят свою профессию; они простые ремесленники, ничего не признающие, кроме ломаных линий и бесформенных пятен, совершенно не способные вознестись к тем высотам фантазии, которых достигают их выдающиеся собратья по профессии.

Все деятели искусства любят объединяться; поэтому в Ханнаману татуировщики время от времени сходились на собрания своего почтенного ордена. В этом обществе, должным образом организованном и имевшем членов различных степеней, Харди, пользовавшийся как белый особым влиянием, играл роль почетного Великого Мастера.

Голубая акула и что-то вроде урима и туммима,[21] выгравированных у него на груди, были знаками его посвящения. Такие ордена татуировщиков учреждены на всем Хива-Оа. Тот, к которому принадлежал наш знакомец, возник следующим образом. Через год-другой после его появления на острове там наступил голод, ибо несколько сезонов подряд урожаи хлебных плодов почти полностью погибали. Это повело к такому уменьшению клиентуры у татуировщиков, что они стали форменным образом бедствовать. Однако венценосный союзник Харди нашел филантропический способ обеспечить их нужды, одновременно оказав благодеяние многим из своих подданных.

Перед дворцом, на берегу и в верховье долины под трубные звуки раковин было возвещено, что Нумаи, король Ханнаману и друг Харди-Харди, белого, открывает свое сердце и свой дом для всех татуировщиков; но чтобы получить права на такое гостеприимство, они обязаны бесплатно оказывать услуги всем желающим беднякам.

Немедленно к королевской резиденции стали стекаться толпы художников и клиентов. Это было славное время; так как дворцовые постройки считались «табу» для всех, кроме татуировщиков и вождей, клиенты большим лагерем расположились под открытым небом.

«Лора тату», или «Пору татуировки», будут долго помнить. Один восторженный клиент прославил это событие в стихах. Харди привел нам несколько строк и дал их примерный перевод в виде своеобразного речитатива: