Она

XX. ТОРЖЕСТВО АЭШИ

Наступила минута тяжелого молчания. Аэша прервала его, обратившись к Лео.

- Мой господин и гость! - произнесла она нежно, хотя голос ее звенел от злобы. - Не смотри так сконфуженно! Зрелище было прекрасное - леопард и лев!

- О! Как мне это надоело! - пробормотал Лео по-английски.

- А ты, Устана, - продолжала Аэша, - я, вероятно, прошла бы мимо и не узнала бы тебя, если бы не эти знаки на твоих волосах, которые бросились мне в глаза при свете месяца! - она указала на месяц, появившийся на горизонте. - Хорошо! Танцы кончены, факелы сгорели, все кончается мраком и землей! Ты выбрала удобное время для любви, Устана; я и не подозревала, что ты хочешь обмануть меня, заставив думать, что ты далеко отсюда!

- Не шути так! - взмолилась несчастная женщина. - Убей меня, и все будет кончено!

Но Аэша сделала знак слугам, которые сейчас же схватили Устану за руки. С громким проклятьем Лео подбежал к ближайшему, сшиб его на землю и встал над ним с поднятым кулаком.

Аэша засмеялась.

- Ловкий удар, мой гость! У тебя сильная рука, хоть ты едва оправился после болезни. Прошу тебя, будь любезен и позволь моим слугам исполнить мое приказание. Они не тронут девушку. Ночной воздух свеж, и я хочу принять ее у себя. Ты любишь ее, следовательно, и я должна полюбить ее!

Я взял Лео за руку и оттащил его от немого слуги. Мы пошли в пещеру через площадку, где не было и следа недавних танцоров, и только куча пепла напоминала о ярко пылавшем огне.

Вскоре мы пришли в комнаты Аэши. Она села на подушки, отпустила Джона и Биллали, сделала знак немым уйти, - всем, за исключением одной девушки, ее любимой прислужницы. Мы трое остались стоять, и несчастная Устана встала несколько левее от нас.

- Теперь, Холли, - начала Аэша, - скажи мне, как это случилось, после того, как ты слышал мое приказание, данное этой злодейке, - она указала на Устану, - чью жизнь я пощадила только ради тебя, как это случилось, что ты принимал участие в том, что я сейчас видела? Отвечай!

- Это вышло случайно, королева! - ответил я. - Я ничего не знал!

- Верю тебе, Холли, - отвечала Аэша холодно, - и это твое счастье! Вся вина падет на нее! - потом она обратилась к Устане. - Что скажешь теперь, женщина? Ты - негодная солома, ничтожное перо, вздумавшее лететь против ветра моей воли! Говори, как ты осмелилась на это?

И тут я увидел удивительнейший образец нравственного мужества и смелости. Несчастная осужденная девушка, хорошо понимавшая, какая участь ожидает ее, знавшая по опыту силу соперницы, стояла спокойно перед королевой, черпая мужество и силу в глубине своего отчаяния.

- Я сделала это, королева, - ответила Устана, выпрямившись во весь рост и сбросив шкуру леопарда с головы, - потому что моя любовь глубже могилы, которую ты готовишь мне. Этот господин - мой. Хотя твоя красота сияет, как солнце, он останется моим!

Дикий крик ярости и ужаса прервал ее.

Я повернул голову и увидел, что Аэша встала и стояла, протянув руку по направлению к Устане, которая сразу замолчала. Я смотрел на бедную женщину и видел, что на лице ее появилось выражение ужаса, глаза широко раскрылись, ноздри задрожали и губы побелели.

Аэша не произнесла ни звука, только медленно двигалась, протянув руку, дрожа всем телом и пристально глядя на Устану. Бедная женщина закрыла обеими руками голову, испустила пронзительный вопль и с шумом упала на пол. Лео и я бросились к ней. Она была мертва, убитая какой-то таинственной силой, которой обладала ужасная королева.

Сначала Лео не мог понять, что случилось, но когда опомнился, на него страшно было смотреть. С диким проклятием он бросился на Аэшу. Но она наблюдала за ним и протянула к нему руку. Он зашатался и упал бы, если бы я не подхватил его. Потом Лео рассказывал мне, что почувствовал сильный удар в грудь и лишился сил.

- Прости меня, гость мой, - заговорила мягко Аэша, обращаясь к нему, - если я испугала тебя своей строгостью и правосудием!

- Простить тебя, дьявол! - крикнул Лео, яростно ломая руки. - Простить тебя, убийца! Я хотел бы убить тебя!

- Нет, нет, ты не понял, - ответила она мягко, - со временем все поймешь! Ты - моя любовь, мой Калликрат, моя красота и сила! 2000 лет я ждала тебя, Калликрат, и наконец ты пришел ко мне. Что касается этой женщины, - она указала на труп Устаны, - она стояла между мной и тобой, и я уничтожила ее, Калликрат!

- Это - ложь! - кричал Лео. - Мое имя - вовсе не Калликрат. Я - Лео Винцей. Мой предок был Калликрат, это правда!

- Ты сам говоришь - твой предок был Калликрат! А ты - возрожденный Калликрат, ты вернулся ко мне, мой дорогой господин!

- Я - вовсе не Калликрат и не хочу быть твоим господином! Если бы мне пришлось выбирать, я скорее согласился бы быть господином дьявола из преисподней, чем твоим!

- Что ты говоришь, Калликрат? О, Калликрат! Ты так давно не видел меня и забыл! Я очень красива, Калликрат!

- Я ненавижу тебя, убийца, и не желаю смотреть на тебя! Что мне за дело до твоей красоты! Ты мне ненавистна!

- Калликрат, ты через несколько часов будешь ползать у моих ног и клясться, что любишь меня! - возразила Аэша насмешливо. - Здесь, перед трупом мертвой девушки, которая любила тебя, я докажу это. Посмотри на меня, Калликрат!

Быстрым движением она сбросила с себя газовое покрывало и встала перед нами, сияя дивной красотой как Афродита, вышедшая из пены, как ожившая Галатея, как лучезарный дух, явившийся из могилы. Она стояла, устремив свои глубокие, блестящие глаза на Лео, и я видел, как разжались его кулаки, как он весь успокоился и затих под ее взглядом. Его удивление переросло в восхищение, и чем больше он боролся, тем сильнее захватывала его эта ужасная красота и влекла к себе.

- Великий Боже! - простонал Лео. - Да женщина ли ты?

- Женщина, настоящая женщина и твоя собственная супруга, Калликрат! - ответила Аэша, протягивая к нему свои прекрасные руки и улыбаясь… О, как нежно она могла улыбаться!

Лео смотрел на нее не отрываясь, и двинулся чуть ближе. Вдруг глаза его упали на труп Устаны, он вздрогнул и отвернулся.

- Могу ли я? - произнес он хрипло. - Ты - убийца, а она так любила меня!

Очевидно, Лео уже забыл, что сам любил ее.

- Это - вздор! - пробормотала Аэша, и голос ее прозвучал подобно шелесту ветерка между деревьями. - Это - пустяки! Если я согрешила, пусть моя красота отвечает за этот грех! Я совершила преступление из-за любви к тебе, забудь и прости мой грех!

Аэша снова протянула к нему руки и нежно прошептала. - Иди!

И Лео не устоял…

Вдруг Аэша грациозным, змеиным движением освободилась от его объятий и засмеялась торжествующим смехом.

- Разве я не говорила тебе, что ты будешь ползать у моих ног, Калликрат? - произнесла она, указывая на мертвую Устану. - Немного времени прошло с тех пор!

Лео застонал от горя и стыда. Хоть он был подвален и не владел собой, но понимал всю глубину своего падения, и все лучшие стороны его натуры возмущались.

Аэша засмеялась в третий раз и сделала знак немой девушке, которая с любопытством наблюдала за этой сценой. Та вышла и тотчас же вернулась в сопровождении двух немых слуг. По знаку Аэши все трое схватили тело бедной Устаны и потащили вон из комнаты. Лео следил за ними, потом закрыл лицо руками.

- Наконец-то тот, кого я ждала так долго, явился ко мне! - произнесла Аэша, обращаясь к Лео. - Возьмите по лампе и идите за мной.

Не задумываясь ни на минуту, мы повиновались. Проскользнув в конец комнаты, Аэша подняла занавес и указала нам маленькую лестницу вниз, ступени которой, как я заметил, были стерты. Этот факт привлек мое внимание, потому что мелочи поражают нас сильнее, когда мозг подавлен сильными ощущениями.

У подножия лестницы я остановился и взглянул на истертые ступени.

- Тебя удивляет, Холли, что эти каменные ступени так истерты? - спросила меня Аэша. - Это я сделала, своими собственными ногами! Я помню эти ступени новыми и чистыми, но за две тысячи лет я истоптала их, потому что каждый день спускалась по ним. Мои сандалии стерли прочный камень.

Я молчал и смотрел на твердый гранит, истертый ее нежными, маленькими ногами.

Лестница вела в туннель. В нескольких шагах от входа я заметил дверь и узнал ту пещеру, где видел Аэшу, когда она произносила свои заклинания.

Невольная дрожь пробежала у меня по спине при этом воспоминании. Аэша вошла в гробницу; мы последовали за ней.