Опасность сближает

Глава 19 Давид

Я люблю Вику Крючкову.

Сказал бы мне кто-нибудь в начале года, что так будет — в лучшем случае посмотрел бы, как на идиота. Но за последнее время столько всего перевернуться в душе, даже разорваться успело, что сам буду идиотом, если стану отрицать очевидное.

Да и не стану. Мне нравится, что именно Вика настолько цепляет. Такая смелая, дерзкая и умная девчонка, которая в то же время безумно милая, трогательная и добрая. В ней офигительно сочетается, казалось бы, несочетаемое.

И она не просто зажигает меня, заставляя в то же время ломать голову. Нет, я всё чаще переполняюсь такой нежностью, которую и не подозревал в себе. И вообще становлюсь неузнаваемым с ней. Осторожничаю, любуюсь, прислушиваюсь к её чувствам, понять пытаюсь. И всё больше увязаю в ней при этом. С любой другой уже в постели бы был, а Вику даже поцеловать лишний раз — событие офигеть какого масштаба. И по ощущениям, и по подвижкам.

Её бабушка мне рассказала и про безразличную укатившую во Францию маму Вики, и про умершего отца, с которым девчонка была близка. Про то, что по сути вдвоём живут и сами перебиваются как могут, тоже. По фактам говорила, без давления на жалость, а просто давая понять, почему Крючкова привыкла разгребать, полагаться на себя и не подпускать никого.

Что-то такое и ждал. Но всё равно захотелось сграбастать девчонку к себе в охапку и успокоить. Защитить от всех сложностей, укрыть. Сказать, чтобы просто расслабилась и позволила мне быть рядом. И всё будет офигительно.

При этом на подобные жесты я даже… Не решаюсь? Где-то внутри терзает чуть ли не страх, что Вика оттолкнёт. Она, конечно, уже отшивала меня, но тогда это было… Несерьёзно, что ли. А любой новый более резкий шаг может спровоцировать её реальный отказ, жёсткий и бескомпромиссный.

Я ведь чувствую, что у нас взаимная симпатия, но, увы, в её случае этого недостаточно. Её бабушка дала понять, что с ней надо совсем потихоньку двигаться. Так еле-еле, что как будто на месте стоять, но на самом деле приближаться чуток.

Отчасти я с этим согласен. Отчасти нет. Будь всё настолько запущено, Вика не целовала бы меня сама, не позволяла целовать её, не согласилась бы на свидание, выдернула бы руку из попкорна от первого же прикосновения моей и уж тем более возражала бы против моего знакомства с её бабушкой. Реально бы возражала, а не так вяло для проформы предъявляла, как это получилось.

Не намеренно, а скорее случайно, где-то бездумно, где-то не сдерживаясь — я уже предпринимал неосторожные шаги, и пока всё нормально… Относительно. Хотя, конечно, вывозить её отчуждённость в каких-то моментах адски тяжело.

Особенно когда окликнула меня возле лифта… Чёрт, даже не думал, что могу так быстро загораться и гаснуть в то же время. Как долбанная спичка. Такой надеждой полыхнуло, и так быстро Вика её затушила.

Что ж… Пока у нас всё равно судебных дел скопилось, потому особо не напираю. Просто рядом нахожусь, общаюсь с ней, флиртую в основном взглядом. Смотреть она мне не запретит. Да и смущается порой очень мило. И участие проявляет снова и снова… Такие моменты стоят любого терпения.

Хотя мне отчасти не до того — парюсь, чтобы всё хорошо прошло. Как только ублюдки сядут, Вике от меня не отвертеться.

И сегодня как раз именно такой день. То самое судебное заседание, по итогам которого мудаки должны выехать в тюрягу строгого режима в наручниках и в сопровождении. Верю, что так будет. Предвкушаю…

— Вам понятен приговор? — спрашивает судья у главного ублюдка, которому дают пятнадцать лет строгого режима.

По минималке, конечно. Совокупность за изнасилование, избиения без тяжких телесных и незаконную деятельность в интернете. Обнаружилось, что в даркнете они всё-таки продавали то видео с пострадавшей девчонкой, офигенно выступившей сегодня. Она говорила уверенно, без страха и без колебаний.

Ублюдок бормочет там себе под нос что-то матерное, но судья, конечно, сохраняет невозмутимость. Даже если слышит.

— Погромче, пожалуйста, — давит суровым и одновременно равнодушным тоном.

Ясно даёт понять, что ждёт чёткого конкретного ответа. И, видимо, ублюдок всё-таки не такой тупой: понимает, что смысла выпендриваться и выплёскивать недовольство тут нет. Иначе ещё неуважение к суду ему засчитают.

— Понятен, — выдавливает презрительно и громко.

На его интонации, конечно, всем пофиг. И судье, который уже поочерёдно зачитывает приговор дружкам ублюдка. И мне, потому что с каждым произнесённым здесь словом накатывает ощущением победы. И Вике, которая, кстати, всё-таки тут и выступила с показаниями. Настояла на этом и не терялась, ведя себя так, будто для неё это чуть ли не естественное занятие. Что, конечно, не так.

На завершающих словах судьи поворачиваю голову именно к Вике. Хотя думал, что буду на кислые рожи ублюдков смотреть, злорадствуя. Или на брата, который тоже тут рядом. Ну или просто на судью. Но нет — вместо этого всего ловлю радостный блеск в глазах Крючковой. Кайфую, что она полностью разделяет мой триумф. Хотя толком ублюдков и не знает — лишь разок пересеклась, ей они ничего плохого не сделали.

Ещё несколько формальностей — и вот мы уже выходим из зала суда. И там, в коридоре меня обступают, отрезая от Вики. Бывшие жертвы ублюдков, брат, чьи-то родители…

Теряюсь во всём этом, цепляясь взглядом за Вику. Отвечаю по инерции, боясь её упустить. А то с неё станется вот так просто уйти.

И да, эта мысль оказывается в точку — вижу, как она кивает Дамиру Ивановичу и идёт к лестнице.

Тут же прощаюсь со всеми, сославшись на то, что мне надо с моим юристом переговорить, уладить все нюансы. На самом деле те уже закрыты, да и Дамир Иванович понимающий мужик, потом его отдельно благодарю. Сейчас важнее догнать Вику.

Которую я, конечно, потом тоже увижу, но хочется именно сейчас. Ощущение, что иначе упущу. Догнать, обнять, поговорить… И этим начать.

А то такое ощущение, что Вика как раз закончить хочет. Не дам.

— Мы сделали это! — странно, но я как будто выдавливаю из себя радость, чем выплёскиваю её. Непонятно откуда взявшееся волнение накрывает, стоит только Вике развернуться ко мне и остановиться. — Мы, — зачем-то подчёркиваю, улыбнувшись.

Самое время обнять Крючкову. Многие тут обнимались, радуясь. И со мной в том числе. Но какого-то чёрта тяну с этим. Будто не просто к ней обратился. По сути, да, так оно и есть, но откуда ощущение, что сейчас или никогда?

Слишком долго ждал, видимо.

— Да, — в отличие от меня, искренне улыбается Вика. — Я так рада.

Тогда почему чуть не ушла без предупреждения? Даже не попрощавшись?

Но глупо предъявлять это, когда её глаза опять сияют. Да и в целом глупо, с каких это пор я заморачиваюсь по фигне? Не ушла же в итоге.

— И я. Спасибо тебе, — чуть расслабившись, выдаю.

Вспоминается, как Вика мне в переулке «подсказывала», что есть такое слово. И теперь улыбка сама собой естественная вылезает.

— Да от меня там мало что зависело, — скромничает Крючкова.

Хотя показания всех были важны. Тем более такие уверенные и смелые, как её. Вика не была на предварительном слушании — Дамир Иванович сам не приглашал, даже без моей просьбы не светить её лишний раз. А потому впервые девчонка увиделась с ублюдками именно на суде. Не каждая бы справилась, пусть даже они ей толком ничего не делали. Но ведь она разоблачила себя перед ними, получается.

— То, как перекосило их рожи, когда они поняли, что их уделала ты… Это бесценно, — ухмыляюсь.

Вика очень мило смеётся. Тоже заметила, значит. Впрочем, серьёзнеет быстро — толком полюбоваться на неё такую весёлую не успеваю. Чуть ли не грустнеет вдруг.

— Теперь главное, чтобы через пятнадцать лет не отомстили, — задумчиво проговаривает. — Или отец этого мудака… Вроде бы шишка какая-то.

— Разжаловали уже, не сможет ничего, — отметаю уверенно. Вообще это ещё в начале процесса было. Там, где отец ублюдка работал, репутация важна. Так что руки у него теперь связаны, если совсем в криминал ударяться не станет. — Убивать не будет, — наполовину серьёзно добавляю, но вариант при любом раскладе абсурдный.

— Яблоко от яблони… — вздыхает Вика.

Кажется, реально переживает.

Любопытно получается: мы как будто меняемся местами. Раньше, ещё до её показаний, я парился над последствиями для неё, а теперь Вика, хотя меня уже отпустило. К девчонке что, тревога дошла только сейчас, когда всё закончилось?

Хм… Может стоить напомнить ей про её же предложение переехать ко мне в случае какой-либо угрозы? Чтобы под присмотром Вика была.

Ладно, это потом. Пока важнее реально успокоить Крючкову, а то загруженная такая.

— Эти ублюдки просто почувствовали вседозволенность, убийцами их не назвать. А врукопашную я без проблем завалю хоть нескольких, включая и папашу, хотя он до этого не дойдёт.

Вика понимающе усмехается.

— Кстати, да, завалишь, — небрежно соглашается, но даже от такого простого признания моих способностей чуть ли не кроет.

Оказывается, похвала от Крючковой — это офигеть какой допинг. Окрыляет, даёт кучу сил, чуть ли не на подвиги толкает.

Требуется небольшая пауза, за которую я собираю мозги, чтобы не потерять нить разговора. Хотя не похоже, что Вику всё ещё надо успокаивать. Заметно приободряется: то ли от моих слов, то ли сама там основательнее обдумывает.

Но я всё равно цепляюсь за её слова о мести после выхода из тюряги. И не столько ради того, чтобы здраво об этом рассуждать… Больше как за повод хоть как-то обозначить свои намерения:

— А по поводу мести через пятнадцать лет… — лёгкая пауза, во время которой я заглядываю Вике в глаза и с ухмылкой заявляю — Не получится, мы ведь к этому моменту уже женаты будем и друг друга в обиду не дадим.

Она хмурится, но ведь вижу, что не злится. Ещё и ухмыляется. А у самой щёки слегка розовеют… Или мне кажется?

— Ну у тебя и фантазия, — поддевает Вика, как будто не понимает, что, несмотря на тон, я вполне всерьёз.

А может, и вправду не до конца это сознаёт? Я, конечно, признавался ей в симпатии, но в любви ещё нет.

Смотрю на неё, прикидывая, как начать, но Вика, кажется, замечает что-то такое в моих глазах. Напрягается на мгновение, а потом выпаливает с офигеть каким внезапно ярким воодушевлением:

— Мы победили! — едва ли не прыгает на месте. Понимаю, конечно, что пытается перебить мои порывы, зараза такая, но всё равно ведь тянет улыбаться. Забавные движения, почти как победный танец. — Надо отметить всей компанией, — беспечно предлагает Вика, а у самой взгляд бегает, никак встретить мой не может.

— Отметим, — снисходительно соглашаюсь.

И, пользуясь тем, что мы тут торжество изображаем, обнимаю Крючкову. Вроде как уместно ведь. Вот только объятия эти какие угодно, только не дружеские уж точно. Лишь вначале лёгкие, почти обычные, не считая того, что с Викой острее всё в разы. А уж потом…

Мы буквально обволакиваем друг друга близостью, теплом, волнением одним на двоих. Приятным таким… Отчётливо слышу её сбивчивое дыхание, посылающее мне куда-то в шею горячие мурашки. Не сдерживаюсь. Сжимаю крепче, тяну Вику ближе, буквально вплотную прижимаю к себе. Заставляю чувствовать ещё ярче. Ещё и ладонями по телу веду.

Крючкова, конечно, улавливает перемену в обнимашках. Замирает на мгновение, потом как-то неловко пытается меня отстранить… Чёрта с два я ей позволю.