Опереди, если успеешь

Глава 56

Когда еще Дине было так страшно? Пожалуй, только в тот день, когда она пряталась за елкой и понимала, что родители из горящего дома не выберутся.

Пока вода в машинном отделении не поднялась до колена, они бегали и кричали, спотыкались и падали, взывая о помощи, но наступившая затем кромешная темнота притиснула мокрых подростков друг к другу и парализовала их волю. Противная вода с масляными разводами поднималась по бедрам. Какие-то тряпки, как мерзкие чудища, колыхались под водой и обвивали ноги.

Но по-настоящему страшно Дине стало после жуткой истерики Юры:

— Он не придет. Он с ней заодно! Они заранее договорились и заманили нас сюда.

У Дины беспомощно опустились руки. До сих пор она верила, что Давыдов услышит шум и обязательно спасет их. А Юра с энтузиазмом садиста бередил душевную рану, опровергая невысказанные аргументы.

Дине нечего было возразить. Самый лучший человек на свете предал ее. Он поступил с ней, как с ненужным котенком. Сначала баловал и игрался, позволил в себя влюбиться, а потом решил утопить. «Лучше бы меня убил Следопыт…»

Она знала, что переживет свою смерть дважды.

Вслед за холодным потом Давыдова бросило в жар. Он намного сильнее Вероники, у него свободны руки и ноги, однако нож в паху делал его совершенно беспомощным.

«Как вырваться? Только превратившись в евнуха». Для молодого мужчины это чудовищная плата. Но даже такой ценой он не смог бы спасти детей. Потеря крови будет слишком большой, ему самому потребуется помощь.

«Самошина расчетлива и осторожна. Это… единственный шанс».

— Не делай глупости! — выкрикнул Михаил. — Когда меня найдут кастратом, никто не поверит в несчастный случай.

— Здесь глубоко, не найдут.

— И все-таки это риск.

Самошина ослабила хватку, скосила глаза на пол, где рядом с кроватью валялась бутылка из-под шампанского. Свет несколько раз мигнул и погас окончательно. Каюта освещалась лишь кровавыми вспышками редких далеких салютов.

Вероника наклонилась за бутылкой. Михаил ждал этого момента и резко ударил ее коленом. Женщина свалилась на пол.

Давыдов откатился в другую сторону и с облегчением застегнул штаны, но потерял драгоценные секунды. Тяжелая бутылка хрястнула его по плечу. Он взвыл от боли и почувствовал, как немеет левая рука.

Хлопнула дверь каюты. Вероника убежала. Михаил, постанывая, устремился за ней. Он видел, как женщина выскочила на верхнюю палубу, но его путь вел в трюм.

Там вода плескалась уже выше колена.

— Дина! Юра! — позвал Михаил, спустившись вниз.

— Мы здесь, — растерянно откликнулась девочка.

— Спасите! — крикнул Юра.

Стук вновь возобновился. Давыдов шел на звук, пробираясь в кромешной темноте по затопленному коридору. Яхта сильно накренилась. Там, откуда стучали дети, вода доходила до пояса.

— Я пришел, сейчас мы выберемся, — заверил Михаил, ощупывая дверь.

Она оказалась металлической, плотно пригнанной, с оторванной ручкой. Он ударил здоровым плечом. Никакого эффекта.

— Сейчас я что-нибудь найду. Дина, у нас есть время?

В ответ он услышал плач, который показался ему радостным.

— Дина, что с тобой?

— Я… я испугалась, что ты не придешь.

— Чушь! Я сейчас. Я вас не оставлю…

Давыдов продвигался по коридору, успокаивая детей и ощупывая стены. Наткнулся на стенд со спасательным снаряжением. Выбрал короткий ломик с загнутым концом. «То, что надо!» Но работа оказалась непростой: левая рука всё еще не слушалась его, разбираться, перелом это или ушиб, не было времени. Вода прибывала.

Михаил стучал острым концом ломика по стыку двери, стараясь пробить дыру, чтобы зацепить створку. Дверь оказалась сделанной из легкого сплава, и вскоре это удалось. Просунув загнутый конец в щель, Михаил надавил на рычаг. Действовать приходилось только одной рукой.

— Ты сможешь, — подбадривала Дина. — Ты самый сильный.

Тонкий металл захрустел, замок выскочил из пазов, сломанная дверь распахнулась. Мокрая с ног до головы Дина бросилась ему на шею, задев больную руку. Давыдов подавил стон.

— Что с тобой?

— Ничего страшного. Надо выбираться. Вы мокрые и замерзли.

— Мне надо переодеться, — скулил Юра.

— Наверху переоденемся и вызовем спасателей. Яхта еще долго продержится на плаву, — пообещал Михаил, не зная, насколько его слова соответствуют действительности.

Они побрели по темному затопленному коридору. Впереди светлело серое мутное пятно. Там была спасительная лестница. Вдруг Дина крикнула «Назад!» и потащила всех обратно.

В трюм сверху плюхнулся большой шипящий сверток. Давыдов впихнул детей в только что открытую дверь и услышал за спиной мощный взрыв. «Петарды и фейерверки, — понял он, падая от ударной волны. — Самошина использует пиротехнику, чтобы свалить трагедию на сумасшедшую девочку».

— Целы? — спросил он, поднимаясь и сплевывая холодную воду с привкусом солярки.

— А ты? — отозвалась Дина.

— Смотрите, вода! Ее становится больше! — верещал Юра.

Вода быстро прибывала. Дети уже стояли по грудь в темной жиже. Вдобавок появился неприятный дополнительный шум. Михаил выглянул в коридор и, мало что различая, понял, что взрыв проделал в корпусе яхты рваную пробоину.

— Срочно уходим! — скомандовал Давыдов. — Идите вперед.

В трюме стало совершенно темно. Они на ощупь пробирались по затопленному коридору, расталкивая плавающие предметы. Уровень воды уже и Давыдову дошел до груди.

— Я не умею плавать! — взвизгнула Дина.

Михаил подхватил ее здоровой рукой и спросил Юру:

— А ты умеешь?

Толстый мальчик уверенно бултыхался впереди и первым достиг лестницы наверх. Он взобрался на ступеньки, толкнул дверь и зарыдал:

— Она закрыта. Не открывается.

Михаил поставил Дину рядом с Юрой и пожалел, что выронил ломик, пока нес девочку. Найти его теперь нереально.

— Держитесь за перила и пропустите меня вперед.

Он прошел к двери, дернул ручку. Дверь оказалась закрыта на замок. Он попробовал ударить ногой, но под водой это вышло неловко. Надавил плечом, показалось, что дверь поддается.

Вода уже полностью затопила трюм. Они оказались под колпаком высокой ниши перед дверью. Но между поверхностью воды и верхней точкой потолка оставалось сантиметров сорок, и это расстояние зримо сокращалось. У детей уже не было сил на крики и эмоции. Юра зацепился за решетку потухшего плафона на потолке, Дина держалась за него.

— Двадцать секунд, — шепнула Дина, и Михаил понял, что она уже видит, как вода поглощает их с головой.

Давыдов ударил плечом в дверь. Кроме взметнувшихся брызг, никакого эффекта.

— Семнадцать секунд!

Он повторил удар — тот оказался еще слабее. Чтобы вынести закрытую дверцу, требовалось разогнаться, но такая возможность, увы, исключалась.

— Пятнадцать секунд!

Михаил в отчаянии ударил по проклятой двери обеими руками и с силой прикусил губу, чтобы подавить стон. Левое плечо пронзила острая боль, но дети не должны видеть его слабость!

— Двенадцать секунд!

«Если как следует упереться, тогда удары будут сильнее». Он нащупал ногами перила лестницы, уперся боком в вертикальные стойки, согнул ноги, сжался и быстро распрямился. Дверь дрогнула под ударом плеча, но устояла.

— Десять секунд!

— Хоть бы кто-нибудь заметил, что яхта тонет! — в сердцах выкрикнул Юра.

В это время бравый морской капитан Михалыч пребывал в отличном настроении. На новогодние праздники его дочь Ирина приехала из Ростова-на-Дону с молодым мужем Саркисом. Новогоднее застолье как нельзя лучше подходило для снятия барьеров между поколениями.

— Знаешь, на какой я яхте хожу? Лучшая на всем побережье, — хвастался зятю подвыпивший капитан. — Это в Монако и Каннах много таких, а у нас, тьфу, катер дохлый купят и яхтой называют. Пойдем, я тебе покажу.

— Куда? У нас такой красивый стол, загляденье, — миролюбиво сопротивлялся Саркис, нахваливая тещины блюда.

— На балкон! — не унимался Михалыч. — Наши апартаменты с видом на море. Сиа вью, как говорится.

— Далеко. Не разглядим.

— Обижаешь, у меня морской бинокль! Это тебе не театральная игрушка.

Михалыч силком вытащил зятя на балкон, обнял за плечи и шумно задышал в щеку.

— Бери бинокль, Саркис. Направление зюйд-вест. Туда — налево.

Молодой человек обеими руками держал тяжелый бинокль, пытаясь поймать фокус.

— Упрись локтями, настрой под себя, — руководил зятем Михалыч. — В море недалеко от берега огни светятся и гирлянды мигают. Видишь?

— Ничего не вижу. Только волны.

— Да как же так! Дай сюда. — Михалыч выдернул бинокль, приставил к глазам, отошел в правый угол балкона. — Эх, черт. Дом загораживает. Давай выйдем на улицу.

Саркис поежился и предложил:

— Может, лучше коньячку?

— Согласен. Еще по одной — и на улицу. Ты должен увидеть мою яхту!

Сохраняя упор ногами, Михаил повторяет удар в дверь. Потом еще и еще раз! Он погружается в воду и сжатой пружиной выскакивает из нее на преграду. Глубокий вздох, погружение в воду и резкий выпад плечом одновременно с выдохом. Сквозь шум брызг ухо улавливает отсчет девочки:

— Восемь секунд, семь…

«Я должен успеть!»

— Шесть… пять… четыре…

Михаил чувствует, что замок и петли расшатываются, с каждым разом дверь прогибается больше. Но хватит ли у него сил, а главное — времени?

— Три секунды, две…

— Я захлебываюсь!

Крик принадлежит Юре. Он действует как удар кнута на загнанную лошадь. Собрав остаток сил в комок, Михаил отчаянно бьет в дверь. И она рушится! Давыдов вместе с потоком воды вваливается в холл перед каютами пассажиров. За ним, отплевывая соленую воду, вплывают дети.

Однако радоваться рано. Холл уже тоже изрядно затоплен. Вода из трюма, словно обрадовавшись победе над преградой, беспрерывным потоком вливается на первую палубу.

Михаил решает:

— Сначала зайдем в каюты. Там спасательные жилеты. Без них нам не доплыть. Самошина забрала надувную лодку.

— Никуда мы не доплывем! Мы окоченеем в воде! — хныкал Юра. — Надо вызывать спасателей и держаться на яхте. Мой телефон промок. У вас есть сотовый?

— Сейчас.

Михаил на ощупь бредет в каюту. Он помнит: перед тем как надеть костюм Деда Мороза, он положил телефон на журнальный столик. «Трубка должна быть там! Если удастся дозвониться — это спасение. До берега всего три кабельтовых».

Давыдов находит свою каюту. Из-за наличия окна здесь чуть светлее. Только свет совсем не такой, как прежде. Сейчас каюта наполнена размытым зеленым мерцанием. Потрясенный Михаил понимает, что за окном колышется морская толща, а значит, яхта опустилась в воду уже ниже уровня первой палубы. «Сколько еще судно сможет продержаться на плаву?»

Там, где должен был стоять столик, покачиваются на воде разбухшие розы.

Михаил наступает на что-то, поднимает из воды, машинально опускает в карман — это складной нож, которым ему угрожала Вероника. Достав из шкафа спасательные жилеты, он возвращается к детям:

— Связи нет. Надевайте.

— Нас спасут? Вы подали сигнал SOS? — испуганно спрашивал Юра.

— Всё будет хорошо. — Михаил помогает мальчику застегнуть жилет. — Но нам надо спешить. Яхта скоро затонет.

По тому, как быстро прибывает вода, понятно, что он не преувеличивает опасность. Подростки облачаются в оранжевые жилеты.

— А ты, Давыдов? — Дина стоит по грудь в воде.

— Я возьму в другой каюте. Ждите здесь.

— Быстрее. Нам страшно без тебя.

Михаил заглядывает в первую попавшуюся дверь. Маленькая комнатка напоминает кладовку. Здесь свалены шезлонги и другие принадлежности для отдыха.

Наконец вот и плавающий жилет. Ухватившись за него, Михаил вдруг ощущает, как яхта разом накренилась, пол встал дыбом, пространство преобразилось. Волна выплескивает его в коридор.

— Дина, Юра! — кричит он и видит испуганные лица ребят. — Не паниковать! Мы успеем выбраться. Плывите за мной к выходу на верхнюю палубу!

Он хочет показать ребятам пример уверенности и оптимизма и первым устремляется туда, где должен находиться выход. Два гребка, и рука упирается в плафон светильника. Перед ним — наклонный потолок. Понятно, почему Дина перед этим безнадежно качала головой в ответ на его бодрый призыв: дверь, ведущая на верхнюю палубу, из-за опрокидывания яхты оказалась полностью под водой. Теперь она ведет не вверх, а вниз. И Самошина наверняка успела ее запереть.

Михаил оглядывается: отсек, в котором они оказались, не имеет выхода. Вода поступает в него, словно разбухая изнутри, неумолимо сужая пространство, заполненное воздухом.