Опричник. Том 2

Эпилог

В обратный путь мы отправились, как и планировали, на следующий день. Уезжали с чувством хорошо выполненной работы, хотя территория, зачищенная нами от аномалий, оказалась куда меньше, чем я рассчитывал изначально. И это несмотря на то, что после «знакомства» с домовым Скуратовых, я присоединился к жене и бывшему егерю в их охоте. Не столько потому, что Сергею Львовичу и Ольге в самом деле нужна была моя помощь, сколько из желания провести несколько экспериментов с участием моего нового «соседа».

Вообще-то, поначалу я не хотел заморачиваться, решив работать, так сказать, по площадям. Я честно рассчитывал, что с таким подходом, да при посильной помощи моего спутника, мы за один проход очистим от аномалий всю вотчину, но… Рост такого рвения не оценил, и в ответ на высказанное мною предложение, просто-таки взорвался негодованием. Но таким невнятным, что объясняться вместо него пришлось Ольге. Вот тут-то и выяснилась причина появления и долгого процветания тех самых братчин охотников на эфирных тварей. Ну, конечно, идеи идеями, но без финансовой подпитки, на одном энтузиазме ни одно дело долго не протянет. Уж точно не века! И с этой стороной дела у егерских братчин всё обстоит очень даже неплохо.

Как объяснила Ольга, наслушавшаяся наставлений бывшего егеря, при «правильной» охоте, подразумевающей убийство тварей без уничтожения их тел, из останков порождений аномалий можно извлечь довольно интересные трофеи, имеющие свою цену, подчас весьма и весьма немалую. Да и покупатели на этот товар всегда имеются в достатке. Собственно, их и искать не надо. В России, как и практически во всех странах мира уже довольно давно существует и процветает фарминдустрия, специализирующаяся на изготовлении лекарств с использованием ингредиентов извлекаемых из тел эфирных тварей. Да, она не так велика, как индустрия классической фармацевтики, но её продукция не менее востребована, хотя и занимает примерно ту же нишу, что в моём прошлом мире занимала так называемая традиционная медицина с её… весьма своеобразными рецептами. Правда, стоит признать, что фармацевтика, использующая ингредиенты из эфирных тварей, напрочь лишена даже малейшего флёра шарлатанства, без которого традиционная медицина моего прошлого мира, просто непредставима.

В общем, после объяснений жены и демонстрации бывшим егерем уже собранных им трофеев, с указанием их цены, мне пришлось отказаться от идеи пройтись частым гребнем по вотчине, уничтожая тварей без всякого следа. Говорят, копейка рубль бережёт, а тут речь шла совсем не о копейках… По самым скромным подсчётам, вдумчивая охота на порождений аномалий могла принести от сорока тысяч рублей дохода. И отказываться от этих денег, ни я ни Ольга не пожелали.

Вот и вышло, как вышло. Из родовых владений Скуратовых мы уезжали, очистив от порождений аномалий едва ли десятую часть территории. Мало? Ну да, немного. С другой стороны, из этого места выйдет неплохой учебный полигон для отработки практических навыков. Ученики оценят… ха!

Не получив возможности проверить свои умения на эфирных тварях, я всё же нашёл способ потренировать взаимодействие с бывшим домовым. В результате, мы выяснили, что перенос спасплатформы на расстояние в десяток километров, оказался для меня не тяжелее перехода на то же расстояние без «нагрузки». Но рисковать и переправлять машину из-под Звенигорода сразу в Москву, я всё же не стал. Мне нужно было время, чтобы обдумать кое-какие предположения, появившиеся у меня с подселением бывшего домового в собственное эфирное тело. А его у меня сегодня, кроме как в пути, скорее всего, не будет. Ученики уже собрались в моём сокольническом доме, а в их присутствии поразмышлять о своём — о нужном, у меня просто не выйдет. Не дадут. Ночью же… боюсь, жена не оценит такой идеи. А подумать было о чём, было…

Бывший конный клуб встретил нас суетой и шумом, мгновенно сменившимися немой паузой, стоило мне выбраться из спасплатформы и показаться на глаза всей честной компании. Была в моём прошлом детстве игра, называвшаяся «Морская фигура, замри». Так вот, похожего эффекта я и добился от вываливших нам навстречу из дома учеников, показавшись им во всей своей красе.

— Ух, ё-о… — протянул Леонид, разбивая повисшую над двором тишину, и девчонки, словно опомнившись, тут же расстреляли нас пулемётной очередью расспросов.

— Все объяснения в доме, — повысил я голос и, обернувшись к скучающе поглядывающему в нашу сторону Росту, открыл ему окно прямиком в холл московского особняка Бестужевых. — Благодарю вас за помощь, Сергей Львович. Надеюсь, вы ещё не раз составите нам компанию в охоте на тварей.

— С превеликим удовольствием, Кирилл Николаевич. Ольга Валентиновна, моё почтение. Дамы… Леонид Валентинович, всего хорошего, — коротко, но тепло улыбнувшись, бывший егерь кивнул и, не теряя времени на долгие расшаркивания, шагнул в окно.

Посмотрев на то, место где только что закрылся переход, я вздохнул и поплёлся в дом, следом за устремившимися к двери учениками. Ну да, любопытство — страшная сила. И что меня ждёт за порогом… скажем так, я представлял неплохо. Учитывая же, что распространяться об истинных причинах свечения моих глаз, я не собирался, а врать не хотел вовсе… В общем, с объяснениями мне пришлось изрядно постараться. Аж устал!

Так что когда после ужина и вечернего чаепития, сопровождавшегося «допросом», с улицы донёсся сигнал автомобильного клаксона, я сбежал с веранды, едва сумев задавить облегчённый вздох.

— Куда?! — возмутилась Оля, хватая меня за руку. — Чужих людей решил своими бельмами попугать?

Пришлось возвращаться за стол. А открывать дверь поздним гостям отправились близняшки. Они же и принесли доставленный курьером пенал с короткой запиской от Сергея Львовича.

Управляющий сдержал слово и прислал очки своего троюродного брата, оказавшегося тем ещё пижоном. Небольшие наглухо тонированные круглые стёкла в тонкой серебряной оправе с отстёгивающимися дужками, легко превращавшими очки в пенсне, выглядели не как медицинский прибор, а как модный аксессуар, который Ольга тут же и нацепила мне на нос.

— А тебе идёт, — улыбнулась она, утягивая меня следом за собой к висящему в холле зеркалу.

— М-да, плюс сто к злодейскому пафосу, — констатировал я, разглядывая своё отражение. Чуть наклонив голову, я взглянул в зеркало поверх очков и скривился. Как и предполагал Сергей Львович, свечение глаз пропало, будто его и не было, но говорить о том, что мои глаза стали выглядеть как прежде, не приходилось. Теперь они выглядели, словно затянутые бельмами, так что любой, кто в них заглянет, наверняка решит, что я слеп. Закавыка…

— Не переживай, Кирилл, — Оля легонько ткнула меня кулаком в плечо. — Это же ненадолго, помнишь? Сергей Львович говорил, что за месяц-другой ты справишься с избытком сил, и твои глаза снова станут прежними.

— Да я не переживаю, — пожал я плечами. — Просто, неожиданно… рассчитывал-то я на другой эффект.

— Это да, — кивнула Оля. — Я тоже так думала. Но… с другой стороны, тебе не всё равно, кто и что подумает, увидев твои глаза, если через месяц всё вернётся на круги своя?

— Точно, — улыбнулся я и, подхватив жену под руку, повёл её на веранду, где нас дожидалась компания моих учеников.

Не могу сказать, что им понравились очередные изменения в моей внешности, но если Инга с Анной просто пофыркали и заявили, что с сияющими глазами я выглядел «намного круче» и, вообще, «волшебнее», а Леонид, как и Лиза с Машей уже через минуту попросту перестали обращать внимание на мои глаза, то Мила с Линой опечалились всерьёз, так что пришлось их успокаивать, во второй раз объясняя, что эта ерунда со зрением ненадолго. Вроде бы убедил…

Разъезжались по домам ученики крайне неохотно. А мелких я и вовсе оставил на ночь в нашем доме, чему те искренне обрадовались. Ну да, мне самому в московском особняке Бестужевых не очень-то уютно. Будто не в доме обжитом находишься, а по музею в неурочный час гуляешь. А Инга с Анной, за время жизни на Апецке привыкли к вольнице, и чопорный быт московского боярства им чужд и непривычен. Гнетёт девчонок вся та куча правил, которую они вынуждены соблюдать, проживая в доме Бестужевых. Устают они от этого… вот и радуются каждой возможности провести время где-нибудь ещё.

Но, признаюсь честно, оставляя мелких на ночь в нашем сокольническом доме, я преследовал ещё одну цель, оглашать которую не стал… во избежание. Так что, когда Ольга скрылась в ванной, я позвал девчонок на кухню. Усадив их в любимое кресло моей жены, я обвёл учениц долгим взглядом…

— Что? — поёжилась Инга, когда я сосредоточил своё внимание на ней.

— Да вот, думаю… умеете вы язык за зубами держать или… — протянул я. Ученицы нахмурились и, переглянувшись, выжидающе уставились на меня. — Что смотрите?

— Кажется, мы ещё не давали повода обвинять нас в болтливости, — хмуря бровки, процедила Инга.

— Что ж, тогда… слово! — потребовал я. — Дайте слово, что будете молчать о том эксперименте, что мы сейчас проведём.

Как я и говорил, любопытство — страшная сила. Так что, слово молчания я получил от учениц без проблем, после чего, отсадив Анну подальше от подруги, погрузился в своё ощущение Эфира.

Нащупав связь со своим спутником, я потратил добрых четверть часа на то, чтобы перепроверить правильность своих воспоминаний о таком же исследовании, проведённом мною по пути из скуратовской вотчины в Москву и, убедившись, что не ошибся даже в малейших нюансах нашей с бывшим домовым связи, осторожно, предельно аккуратно потянулся своей волей к эфирному телу Инги.

— Щекотно! — хихикнула она.

— Угум, это замечательно, — кивнул я. — А теперь постарайся сосредоточиться на этом ощущении. Говорить ничего не надо, я и так пойму… просто сконцентрируйся.

— О-ого, — в голосе Инги послышались нотки удивления. — Меня вдруг стало… много?

— Тс-с, — я погрозил девочке пальцем. — Мы же договорились…

— М-м… — она спохватилась и молча кивнула. Анна в это время сидела на лавке и с нескрываемым любопытством наблюдала за происходящим. Напрягая все свои пока ещё невеликие силы, она буквально затапливала нас с Ингой своим интересом. Пришлось зыркнуть на неё, сопроводив строгий взгляд лёгким шлепком по «щупальцам» её внимания. Девочка ойкнула, но лезть слишком близко перестала.

— Так, хорошо! — убедившись, что связь с эфирным телом Инги установилась без проблем, и сестрёнка Рогова прочувствовала через неё окружающий нас Эфир, я выдохнул. — А теперь, будь любезна, мысленно изобрази какой-нибудь простенький и безобидный, слышишь? Безобидный рунескрипт. Так, словно ты его готовишь для активации.

— Г-готово, — с напряжением в голосе, сообщила Инга.

— Ага, чувствую, — ответил я. — Замечательно. А теперь, потянись к той «щекотке» и… заставь её перетечь в свой рунескрипт.

Миг, и на столе перед Ингой забил небольшой фонтанчик. Получилось.

— Получилось? Это я сделала?! — неверяще выдохнула девочка, во все глаза рассматривая поднимающееся над столешницей водяное облачко, в котором вдруг засияла небольшая радуга. Символичненько.

— Ты, ты, — довольно улыбнулся я, аккуратно расплетая нашу с Ингой эфирную связь. Фонтанчик брызнул веером капель и пропал, оставив на столе лишь небольшую лужицу холодной воды, отчего засиявшая было на лице девочки улыбка медленно погасла. — Эй, мелкая, не вешай нос! Это только первый шаг. Поверь, теперь я точно знаю, что и как нужно сделать, чтобы ты обрела возможность оперировать Эфиром самостоятельно и без стихийных костылей. Слышишь? Мы ещё сделаем из тебя полноценного мастера Эфира, а может быть и гранда… если будешь стараться, конечно.

— Спасибо, Кирилл! — Инга стёрла выступившие слёзы и ярко, солнечно улыбнувшись, вдруг сорвалась с места, чтобы тут же повиснуть на моей шее. Миг, и с другой стороны на мне повисла её подруга. Визги, писки, смех…

— Нет, ну это наглость! — раздавшийся от дверей голос Ольги был полон веселья. — На минуту мужа нельзя оставить, тут же всякие увести норовят!

— Значит, говоришь, выглядит, будто натуральный слепец, да? — задумчиво протянул государь, крутя в руке уже опустевший бокал. — Но реально, никаких проблем со зрением у него нет…

— Именно так, Ваше Величество, — коротко кивнул Бестужев, стоя навытяжку посреди Малого кабинета. Роман Васильевич поставил бокал на столешницу, привычным жестом оправил белоснежный китель и, сделав шаг в сторону, замер, глядя в окно, за которым уже сгущалась вечерняя темнота.

— Хм, а может, оно и к лучшему? — тихо произнёс он и, резко обернувшись, смерил собеседника пристальным взглядом. — Вот что, Валентин Эдуардович, давайте-ка поступим следующим образом… пустим-ка мы в свете слушок о том, что ваш зять ослеп во время охоты на эфирных тварей, заполонивших его вотчину. Ну, вот так неудачно сложилось противостояние молодого неопытного гранда и порождений аномалий. А в доказательство, пусть он мелькнёт где-нибудь… нет, не на приёме или пиру, это будет слишком явно. Где-нибудь в общественном месте, где его могут заметить наши светские шакалы. Кирилл же собирается покинуть столицу, да? Во-от, и это подведём. Дескать, решил удалиться от общества… да хоть в ту же вотчину, чтобы в спокойствии и уединении пережить свалившееся на него несчастье. За месяцок, как раз, и слухи разойдутся, и тема перестанет быть горячей. А там… Да, полагаю, по распространению этой информации, можно будет дать отмашку и нашим зарубежным… соратникам.

— Значит, начинаем? — посмурнел Бестужев.

— Начинаем, Валентин Эдуардович, — кивнул государь. — Начинаем… Вы не рады?

— Почему же, — пожал плечами тот. — Дело важное и нужное, его необходимо довести до конца. Но использовать Кирилла втёмную, да ещё в качестве живца… не стоит оно того, государь.

— Нет-нет-нет, милейший Валентин Эдуардович! — резко махнул рукой хозяин кабинета. — Никаких игр втёмную! Наследник уже наломал дров, полагая, что может крутить этим юношей, как ему вздумается. И в результате лишился доверия своего вассала! Я такой ошибки не допущу. К тому же, боярину Николаеву-Скуратову отведена в нашем плане большая и важная роль. Мало того, роль опасная! Такая, что незнание деталей операции её исполнителем может привести к совершеннейшему провалу! Посему, я считаю жизненно необходимым довести до Кирилла Николаевича всю информацию по нашему плану. Заранее! И здесь я полагаюсь на вас.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — посветлел Бестужев, искренне переживавший за зятя, и откровенно опасавшийся того, что государь может повторить ошибку, не так давно совершённую его сыном. И теперь, Валентин Эдуардович был откровенно рад, что его опасения оказались несостоятельны.

Опасность же, о которой говорил государь… так жить вообще опасно! И уж не боярам-воинам, служилым людям жаловаться на неё. А Кирилл настоящий воин. Он выживет.