Оптимистка

Воскресенье, 30 октября

Келлер

Если бы существовала премия «Самый большой в мире мудак», то вчера вечером я бы определенно выиграл ее. На душе так дерьмово.

Когда просыпается Дунк, мы идем в «Граундс», покупаем по чашке кофе и возвращаемся в квартиру для тет-а-тет разговора.

— Келлер, дружище, что вчера было? — Я знаю, что тебе нравится Кейт, но вчера все было за гранью. Это не был Келлер, которого я знаю. Никогда не видел тебя таким.

Дунк не столько ругается, сколько просто разговаривает.

— Я знаю, — говорю, не отводя взгляда от своей чашки кофе.

— Ты разговаривал с ней сегодня утром?

Качаю головой, что вызывает острую боль. Даже от мысли о разговоре меня охватывает ужас. Я должен извиниться, но пока не готов к этому. Я не зол на нее, нет. Я зол на себя. Не хочу, чтобы она снова видела мою злость, даже если она направлена не на нее.

— Она была тут вчера, ты знаешь?

Вот это новости.

— Что? Кейти приходила сюда?

— Да, через минут тридцать, после того, как мы вернулись домой.

Отлично. А я отключился в луже собственной блювотины. Это говорит о многом.

— Она переживала за тебя.

— Она переживала за меня?

Он кивает.

— Мы долго разговаривали. Ты много для нее значишь, Келлер. Ей было очень больно видеть тебя таким расстроенным.

Закрываю лицо руками.

— Я обращался с ней, как с куском дерьма, Дунк. Я обращался с ней, как с куском дерьма, а она не хочет, чтобы я расстраивался. — Смеюсь от того, насколько абстрактна вся эта ситуация.

— Я знаю, ты отказываешься от любых потенциальных отношений из-за того, что случилось с Лили, но прошло уже почти четыре года. Я тоже ее любил, дружище, но настало время двигаться вперед.

Тру ладонями горящие глаза. Сейчас ее имя не причиняет мне боль, как раньше.

— А что насчет Стеллы?

Он приподнимает брови с таким видом, как будто у него нет ответа на этот вопрос.

— Послушай, Бэнкс, это твоя жизнь, но Кейт очень хороший человечек. Она так добра к Шелли, ты видел, как она изменилась с тех пор, как общается с Кейт. Шелли без ума от нее, а это означает, что и я тоже. Поговорив с ней вчера, я могу честно сказать, что Кейт, наверное, самый заботливый и искренний человек, которого я встречал. Она то, что нужно, дружище. Я задал ей кучу вопросов, и она ответила на все, хотя и не обязана была. У нее с Гасом очень близкие отношения, но я верю, когда она говорит, что они просто друзья. Она знает парня всю свою жизнь.

— Она спала с ним, — прерываю я его.

Он снова поднимает брови.

— А ты никогда ничего не делал, не думая о последствиях, Бэнкс?

— Да, но…

Он обрывает меня на полуслове:

— Но что, чувак? Ты даже не знал ее тогда. Не суди. Это нечестно.

У Дунка хорошо получается рассматривать ситуации со всех сторон.

— Ты прав, — выдыхаю я. Голова все еще гудит, но я приподнимаю подбородок и смотрю ему прямо в глаза. — Она мне очень нравится, Дунк. До ужаса. И меня это пугает. Кейти вызывает во мне желание бросить все к черту и переписать будущее. — Мое будущее было расписано, когда я родился. Даже когда я напортачил, мне пришлось очень скоро вернуться в привычную колею. Родители позаботились об этом.

Он улыбается, встает и хлопает меня по спине.

— Я бы мог тебе сказать все это еще два месяца назад. Нужно было просто спросить меня, и тогда не было бы всех этих неприятностей.

— Позвонить ей? — спрашиваю Дунка. Кажется, он лучше в этом понимает, чем я.

— Извиниться нужно обязательно. Отдохни сегодня, а завтра, когда сможешь трезво мыслить, позвонишь ей.